Лейкин Николай Александрович - Дача по объявлению

H. А. Лейкинъ.

Дачные страдальцы.
Пять юмористическихъ разсказовъ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Высочайше утвержд. Товарищество, печатня С. П. Яковлева". Невскій, No 132.

1897.

Дача по объявленію.

Была весна. Апрѣль. Петербургскій поѣздъ только что прибылъ на одну изъ маленькихъ станцій Петербурго-Варшавской желѣзной дороги, постоялъ три минуты и помчался далѣе.

Въ поѣздѣ пріѣхали пожилые мужчина и дама -- мужчина въ рыжемъ охотничьемъ пальто, войлочной шапочкѣ и высокихъ сапогахъ, дама въ байковомъ платьѣ, суконной кофточкѣ и фетровой шляпкѣ, покрытой пуховымъ платкомъ. Багажа -- никакого: только небольшой парусинный сакъ-вояжъ. Они вышли на заднее крыльцо станціи и торговались съ тремя стоявшими у станціи мужиками возницами, пріѣхавшими въ телѣжкахъ.

-- Въ Жирлово...-- говорилъ мужчина, закуривая папиросу.

Мужики переглянулись и отвѣчали:

-- Не доѣхать, баринъ.

-- Какъ не доѣхать?-- удивленно спросила дама.-- Что вы говоритѣ!

-- Очень просто, барыня: туда пути нѣтъ.

-- Не можетъ быть. Туда отличная шоссейная дорога,-- перебилъ мужчина.

-- Четыре версты, дѣйствительно, есть кое-какое шоссе, а тамъ шесть верстъ въ сторону и не пройти, не проѣхать. Развѣ верхомъ.

-- Да что вы врете! И всего-то въ Жирлово отъ станціи пять верстъ.

-- Ну, ужъ это намъ знать. Вѣдь вы не ѣздили,-- проговорилъ мужикъ въ рваномъ армякѣ.

-- Позволь, другъ любезный, въ газетахъ прямо сказано: отъ станціи пять верстъ. Тамъ двѣ дачи сдаются,-- перебилъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Сдаются. Это точно-съ... У помѣщика Драгунцева.

-- Вотъ, вотъ... Драгунцева... Въ объявленіи сказано: отъ станціи пять верстъ, хорошее шоссе, здоровая мѣстность, на озерѣ...

И господинъ въ рыжемъ пальто выхватилъ даже газету изъ кармана съ обведеннымъ краснымъ карандашемъ объявленіемъ.

-- Написать-то все можно. А до Драгунцева одиннадцать, двѣнадцать верстъ. Зимой на саняхъ болотомъ ѣздимъ, наискосокъ -- ну, версты три выгадываемъ, а теперь прямо надо сказать: двѣнадцать.

Мужчина въ рыжемъ пальто и дама переглянулись.

-- Какъ-же это такъ? Стало-быть все написанное вздоръ?-- спросилъ даму мужчина.

-- Право ужъ не знаю. Напечатано: пять верстъ... хорошее шоссе,-- отвѣчала дама съ замѣшательствомъ.-- Послушай, милый,-- обратилась она къ возницѣ съ коричневымъ лицомъ и черной бородкой окомелкомъ:-- намъ все-таки нужно посмотрѣть дачу, хотя-бы она была и двѣнадцать верстъ отъ станціи. Мы нарочно для этого изъ Петербурга пріѣхали. Ты насъ ужъ какъ-нибудь свези.

-- Да какъ-же свезти-то, барыня, если дороги нѣтъ! Лошадь зарѣжешь.

Мужчина въ рыжемъ пальто пожималъ плечами.

-- Удивляюсь, какъ можно печатать такія объявленія и приглашать смотрѣть дачу, если пути нѣтъ! Вѣдь это чортъ знаетъ что!-- возмущался онъ.

-- Да путь-то есть, баринъ, но не теперь. Путь будетъ на Жирлово, когда просохнетъ. Вотъ въ половинѣ мая, недѣльки черезъ три пожалуйте -- и въ лучшемъ видѣ...

-- Какъ черезъ три недѣльки, если намъ сейчасъ надо! Куда-же мы теперь дѣнемся, если мы пріѣхали!

-- А кто-жъ вамъ велѣлъ ѣхать, ваше благородіе, не спросясь...

-- Позволь. Да у кого-же спроситься-то было, если мы по объявленію! Пять верстъ шоссе...

-- Облыжное объявленіе...-- стоялъ на своемъ возница.

-- Вотъ это штука!-- пристально взглянулъ на даму мужчина въ рыжемъ пальто и, получивъ отъ дамы въ отвѣтъ только безпомощный взглядъ, снова обратился къ возницѣ:-- Но нельзя-ли насъ свезти туда какъ нибудь хоть шагомъ...

-- Коня зарѣжешь послышался отвѣтъ мужика съ темнымъ коричневымъ лицомъ. Но мужикъ въ рваномъ армякѣ вступился за сѣдоковъ.

-- Вези, Михайло Митревъ!.. У тебя тарантасъ... Въ тарантасѣ какъ-нибудь доплетешься,-- сказалъ онъ.-- Господа хорошо заплатятъ.

-- Хоть шагомъ какъ-нибудь...-- упрашивала дама.-- Восемьдесятъ верстъ по желѣзной дорогѣ ѣхали и вдругъ назадъ...

-- Кабы на парѣ, барыня, былъ, то я и разговаривать не сталъ, а на одной увязнешь.

-- Не увязнешь. Смотри, какое ведро стоитъ!-- ободрялъ мужикъ въ рваномъ армякѣ.-- Самъ пѣшкомъ пойдешь -- ну, какъ нибудь и доплетешься.

-- А около Клюкова-то? Утонуть вѣдь можно,-- стоялъ на своемъ мужикъ съ коричневымъ лицомъ.

-- Около Клюкова, говорятъ, настилка есть. Вѣтокъ накидали.

-- Свезите насъ туда, пожалуйста,-- упрашивала дама.-- Хоть шагомъ... Тамъ мы дачу посмотримъ, вы подождете насъ, а потомъ обратно сюда... къ семи часамъ, къ поѣзду.

Мужикъ съ коричневымъ лицомъ отчаянно махнулъ рукой и произнесъ:

-- Шесть рублей дадите, такъ извольте, поѣдемъ.

-- Какъ шесть рублей? Намъ сказали, что самое дорогое туда и обратно два рубля.

-- Эхъ, барыня! Да вѣдь я и везу-то только изъ-за жалости. За шесть -- извольте.

-- Нѣтъ, нѣтъ. Этого нельзя... Ну, прибавимъ рубль.

-- За три? Не расчетъ. Лошадь дороже стоитъ.

Мужикъ съ коричневымъ лицомъ опять махнулъ рукой.

-- Да вѣдь она и дороже шести рублей стоитъ,-- возразилъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Правильно... Но мы такъ разсуждаемъ, что ежели, къ примѣру, теперича...

-- Ну, вотъ что... Такъ какъ бездорожье и торговаться я не люблю, то за бездорожье я тебѣ синенькую бумажку...

Мужикъ съ коричневымъ лицомъ въ третій разъ махнулъ рукой и сказалъ:

-- Садитесь!

Мужчина въ рыжемъ пальто и дама въ суконной кофтѣ садились въ тарантасъ, и мужчина говорилъ:

-- Вотъ тебѣ и пять верстъ... вотъ тебѣ и хорошее шоссе! Вѣдь этакъ, пожалуй, и барскій домъ, о которомъ упоминается въ объявленіи, превратится въ лачугу.

-- Все можетъ быть,-- отвѣчала дама.

Они поѣхали. Лошадь бѣжала по топкой грязи, шлепая ногами.

-- Послушай, землякъ,-- обратился мужчина въ рыжемъ пальто къ возницѣ.-- Есть-ли тамъ хоть озеро-то, по крайней мѣрѣ?

-- Гдѣ озеро?

-- А въ Жирловѣ-то?

-- Озера никакого. Какое-же тамъ можетъ быть озеро!-- отвѣчалъ возница.

-- Въ газетномъ объявленіи стоитъ: "Озеро... купанье... рыбная ловля"...

-- Ахъ, да, да.-- По веснѣ отъ дождей -- такъ дѣйствительно...

-- Но это-же не озеро... если отъ дождей. Какое тогда можетъ быть катанье на лодкахъ!

-- Позвольте, господинъ, да тамъ и лодокъ-то не бывало.

-- Рыбу-то гдѣ-же ловятъ?

-- Рыбу? А это, должно быть, на плотинѣ у мельницы... Ручей есть... Но тамъ мельникъ, коли ежели что на плотинѣ, то сейчасъ по затылку...-- разсказывалъ мужикъ съ коричневымъ лицомъ.

-- Любовь Герасимовна! Слышишь? Что-же это такое!..-- отнесся мужчина въ рыжемъ пальто къ дамѣ.

-- Ничего не знаю... Столько-же знаю, какъ и ты...-- отвѣчала дама, держась руками за бортъ тарантаса, который то и дѣло кривился то на одну сторону, то на другую.

II.

Мужчина въ рыжемъ пальто и дама въ суконной кофтѣ продолжали ѣхать по убійственно грязной и ухабистой дорогѣ. Лошадь, бѣжавшая сначала трусцой, плелась уже шагомъ, хотя возница и поощрялъ ее восклицаніями: -- У, каторжная! У, холера!

-- Когда же шоссе-то будетъ?-- спросилъ его сѣдокъ.

-- Да мы по шоссе и ѣдемъ.

-- Да что ты! И это называется хорошимъ шоссе? Странно.

-- Въ объявленіи даже сказано: прекрасное шоссе,-- поправила дама,-- "пять верстъ отъ станціи по прекрасному шоссе, въ здоровой мѣстности, около сосноваго лѣса"...

-- Ну, положимъ, что въ объявленіи только сказано, что по хорошему... Ну, языкъ себѣ прикусилъ. Такъ тряхнуло, что языкъ...

-- Да ужъ ты меньше разговаривай, пока на хорошую дорогу выѣдемъ,-- замѣтила дама.

-- На какую хорошую?-- спросилъ возница.-- Лучше этой дороги, барыня, не будетъ.

-- Какъ не будетъ? Да неужели все такая же?

-- Хуже-съ. Вѣдь изъ-за чего-же нибудь я не хотѣлъ везти вашу милость.

-- Миша! Слышишь?

-- Слышу, слышу,-- отвѣчаетъ мужчина въ рыжемъ пальто и прибавляетъ:-- Однако, я языкъ-то себѣ изрядно прикусилъ.

-- А вотъ, баринъ, мы сейчасъ будемъ сворачивать въ сторону, такъ тутъ постоялый дворъ... На постояломъ можете пивомъ пополоскать. Пиво тутъ хорошее,-- сказалъ возница...

-- Поѣзжай, поѣзжай... Какое тутъ пиво!

-- Нѣтъ, знаешь, надо, въ самомъ дѣлѣ, заѣхать,-- бормочетъ барыня.-- Я окончательно себѣ ногу отсидѣла. Какъ мураши по ней бѣгаютъ и она у меня даже онѣмѣла.

Мужчина въ рыжемъ пальто ропщетъ:

-- И чего насъ понесло смотрѣть эту усадьбу, не наведя предварительно справки!-- говоритъ онъ.-- Надо бы прежде письмо написать этому Драгунцеву, а не полагаться на объявленіе. Ты, землякъ, усадьбу-то знаешь?-- задаетъ онъ вопросъ возницѣ.

-- Какъ не знать, баринъ! Мы его сколько разъ пьяненькаго возили.

-- Это хозяина-то?

-- Да, хозяина.

-- Любитъ выпить?

-- Обожаетъ. Вотъ ужъ онъ всегда на перепутье на постоялый... Пріѣдетъ: яичницу, водки... и никогда чтобы извощика обидѣлъ... всегда извощику поднесетъ. Замотавшись онъ, а баринъ хорошій.

-- Садъ-то при домѣ у него хорошій?-- разспрашиваетъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Какой садъ! Все повырублено. Лѣсу-то у него своего нѣтъ, такъ вотъ онъ на топку. Недавно еще пять липъ кабатчику на баню продалъ.

-- Душечка, слышишь?-- обращается рыжее пальто къ дамѣ,

-- Слышу, слышу. Это ужасъ, что такое! И зачѣмъ мы ѣдемъ! Тамъ, кажется, ничего нѣтъ.

-- У него что же... у этого Драгунцева... хозяйство есть?

-- Какое хозяйство! Сорокъ у себя на дворѣ стрѣляетъ и крылья ихъ продаетъ.

-- Ну, это хозяйство не велико.

-- Они теперь ульи дѣлаютъ и хотятъ пчелами заняться. Сами столярничаютъ.

-- Женатый онъ?-- спросила дама въ суконной кофтѣ.

-- Была жена да сбѣжала.-- А теперь при нихъ Матильда,-- отвѣчалъ возница.

-- Какая Матильда?

-- Да кто-же ее знаетъ! Матильда да Матильда... А намъ почемъ знать? Они ее изъ города привезли.

-- Лѣсъ-то сосновый есть-ли?-- допытывался мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Лѣсъ есть, но не ихній, а господина Саватьева. А господинъ Саватьевъ съ ними въ такой ссорѣ, что даже стрѣляли въ нихъ дробью изъ ружья,-- разсказывалъ возница.

-- Господи! Что-же это такое!

-- Да-съ... Хватилъ бекасинникомъ изъ ружья... и теперь судятся.

-- Но бъ этотъ сосновый лѣсъ можно-ли, все-таки, ходить гулять?

-- А съ господиномъ Саватьевымъ познакомитесь, такъ отчего-же? Запрету съ ихъ стороны не будетъ. Они охотникъ и на счетъ дичи обожаютъ. Сейчасъ сворачивать будемъ...-- сообщилъ возница.-- Здѣсь, господинъ, вотъ что... Тутъ канава, а мосточка нѣтъ... зимой еще растаскали. Такъ вы вотъ что... Сапоги у васъ важные... Вы сойдите съ тарантаса, а барыню мы кое-какъ переправимъ. И я сойду.

-- Нѣтъ, нѣтъ, тогда и я сойду,-- заявляетъ барыня.

-- Какъ ты, душечка, сойдешь, если у тебя мелкія калоши!-- возражаетъ мужчина въ рыжемъ пальто и вылѣзаетъ изъ тарантаса.

-- Лучше ты меня на себѣ перенеси черезъ канаву, а то я боюсь...

-- Не извольте безпокоиться, барыня... Лошадь смирная.

Мужикъ тоже вылѣзъ изъ тарантаса и взялъ лошадь подъ уздцы, чтобъ перевести ее черезъ канаву.

-- Держитесь, барыня, крѣпче... Тряхнетъ. А вы, баринъ, сзади тарантасъ поддерживайте. Тутъ не глубоко, но топко.

-- А я не завязну?-- спрашивало рыжее пальто.

-- Гдѣ завязнуть! Вытянемъ.

Мужикъ вошелъ въ канаву и воскликнулъ:

-- Ну, за голенищи запустилъ! Ахъ, галка тебѣ на жаркое! На постояломъ переобуваться надо и онучи сушить. Ну, ты, холера! Двигайся.

-- Ай, ай!-- завизжала дама, но мужикъ выскочилъ уже изъ канавы и лошадь перетащила тарантасъ.

-- Ну, дорога!-- вздохнулъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Мы, господинъ, изъ-за этого и не ѣздимъ. На прошлой недѣлѣ тутъ телушка утопла.

-- Постой... А я-то какъ?-- спрашивалъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- А вы вотъ по этому бревнышку. Видите, одно бревнышко-то отъ моста все-таки осталось.

Мужчина въ рыжемъ пальто сталъ переходить по бревнышку, но поскользнулся и свалился прямо въ грязь, упавъ на четверинки. Мужикъ бросился его поднимать. Пальто было все въ грязи.

-- Садитесь въ тарантасъ. На постояломъ отчистимъ...-- говорилъ мужикъ.-- Хорошо еще, что посрединѣ не угодили, а на береженъ...

Мужчина въ рыжемъ пальто сталъ садиться.

-- Постой, Мишелъ, да обчистись ты хоть сѣномъ немножко, а то ты меня всю замораешь,-- говорила дама.

-- Давай сюда сѣна, землякъ!-- кричало рыжее пальто.

Началась чистка. Возница помогалъ полой армяка.

-- Ну, теперь ладно. Теперь не далеко. Вонъ онъ постоялый-то!-- говорилъ онъ.

-- А отъ постоялаго сколько?-- спрашивала дама.

-- Семь верстъ мы считаемъ, а можетъ статься и больше.

-- Вѣрь послѣ этого объявленіямъ!

Тащились шагомъ. Сѣдокъ сидѣлъ въ тарантасѣ.

Мужикъ шелъ около лошади.

III.

Подъѣзжали къ постоялому двору. Уже виднѣлась зеленая крыша дома и красная вывѣска надъ накрашеннымъ деревяннымъ крыльцомъ. Возница обернулся къ сѣдокамъ и его коричневое лицо сдѣлалось какъ будто свѣтлѣе.

-- Здѣсь и почиститесь, ваша милость, здѣсь и умоетесь, здѣсь и яишенку вашей чести баба состряпаетъ. А пиво здѣсь на первый сортъ.

-- Да, нужно заѣхать,-- рѣшила дама.-- Меня всю разломило и въ голову стрѣляетъ. Это ужасъ, что за дорога! Болото какое-то.

-- Болото и есть,-- согласился возница:-- а лошадямъ зарѣзъ.

-- Когда же здѣсь, однако, просыхаетъ?-- спросилъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Да какъ вамъ сказать!.. Въ Петровки сухо бываетъ, если дождей нѣтъ.

-- Неужто только въ Петровки? Вѣдь это ужасъ, что такое!

-- Ну, за недѣлю, недѣли за полторы иногда.

-- А при дождяхъ?

-- Мучаемся. Нонѣ фашиннику у насъ совсѣмъ не положено, ну и канавы года два не прочищены. Пока членъ управы Подбрюшниковъ сюда ѣздилъ въ свое имѣніе, такъ и дорогу соблюдали, а какъ продалъ онъ имѣніе,-- ну, и на дорогу махнулъ рукой. Чего теперь соблюдать-то, коли здѣсь изъ господъ одинъ только Драгунцевъ ѣздитъ, да и этотъ только вотъ до этого постоялаго двора.

-- Но вѣдь и онъ помѣщикъ, и онъ собственникъ.

-- Лѣтъ семь, говорятъ, податей не платитъ. Тутъ какъ-то вотъ продалъ сюда на постоялый желѣзную крышу съ амбара, деньги получилъ да здѣсь же и оставилъ.

-- Ахъ, вотъ онъ какой!-- сказалъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Разгуляется -- бѣда,-- поддакнулъ возница.

-- Мнѣ кажется, что мы даже напрасно ѣдемъ къ нему усадьбу смотрѣть,-- проговорила дама.-- Ну, какая это дача, если такое раззореніе, что даже крышу съ амбара продаетъ владѣлецъ!

-- А зимой на чугунныя ворота гулялъ. Чугунныя ворота продалъ,-- прибавилъ возница.

-- Мишель, слышишь?

-- Слышу, слышу, матушка.

-- Такъ не вернуться-ли намъ отсюда съ постоялаго двора обратно на станцію?

-- Душу спасете, матушка, барыня, если вернетесь. Намъ вѣдь ручей придется въ бродъ, переѣзжать, а я не знаю, есть-ли и бродъ-то теперь. Сунешься, анъ смотришь, можетъ статься, лошадь покроетъ. Видите, никого встрѣчныхъ-то нѣтъ.

-- Мишель, да ты чувствуешь?

-- Еще-бы не чувствовать! Вотъ пріѣдемъ на постоялый, такъ спросимъ. Здѣсь ужъ навѣрное знаютъ,-- отвѣчалъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- И вѣдь безполезно ѣхать такую усадьбу смотрѣть,-- продолжала дама.-- Все, оказывается, наврано въ объявленіи. Сказано, что усадьба-дача въ четырехъ верстахъ отъ станціи, а на самомъ дѣлѣ въ одиннадцати верстахъ.

-- Въ одиннадцати, въ одиннадцати,-- подтвердилъ возница.

-- Дороги нѣтъ никакой. Развѣ это дорога?

-- Тутъ сѣнники съ сѣномъ и послѣ покоса-то еле выѣзжаютъ,-- разсказывалъ возница.

-- Про озеро при усадьбѣ наврано,-- продолжала дама.

-- Никакого озера, барыня, нѣтъ, да и не бывало. Прудъ дѣйствительно есть, но онъ мельнику сданъ.

-- Саду при усадьбѣ нѣтъ.

-- Какой садъ, Господи! При его папенькѣ былъ садъ, а онъ все извелъ.

-- Лѣсу для прогулокъ и исканія грибовъ тоже нѣтъ.

-- Какой лѣсъ! Нашъ Андреянъ Макаровъ давно ужъ его вырубилъ.

-- Мишель! Вѣдь это надо все сообразить и взвѣсить,-- трогаетъ дама за рукавъ мужчину въ рыжемъ пальто.-- Зачѣмъ-же мы будемъ тащиться по такой убійственной дорогѣ, подвергать нашу жизнь опасности при переѣздѣ черезъ ручей, если эта дача-усадьба совсѣмъ для насъ не подходитъ?

-- Не подходитъ, не подходитъ, матушка, это ужъ ясно, какъ день. На постояломъ мы отдохнемъ, чаю напьемся да и назадъ.

-- Вотъ это такъ, вотъ это хорошо!-- весело воскликнулъ возница.-- А я вашей чести изъ пяти рублей два рублика скину. Я вамъ два рублика, а вы мнѣ поднесете съ килечкой... Вотъ и чудесно.

Дама продолжала:

-- Вѣдь я увѣрена, что при такомъ раззореніи тамъ и мебели нѣтъ, хотя въ объявленіи и сказано, что полная меблировка.

-- Была мебель, господа, но Матильда вотъ эта самая евонная къ себѣ ее въ городъ взяла. Еще зимой, по хорошей дорогѣ перевезла,-- сообщилъ возница.-- Вѣдь она по зимамъ въ городѣ живетъ, а къ ему только наѣзжаетъ.

-- Ну, вотъ... Поди, также и посуду?

-- А ужъ само собой, что и на посуду охулки на руку не положила.

Постоялый дворъ уже явственно обрисовался. Видны были отворенныя окна и въ нихъ сидѣвшіе за столами мужики. Около кормушекъ передъ окнами стояли двѣ подводы и верховая лошадь. У крыльца ругались мужики.

-- Самъ баринъ здѣсь,-- сказалъ возница, обращаясь къ сѣдокамъ.

-- Какой баринъ?

-- А господинъ Драгунцевъ. Вонъ и ихъ верховая лошадь стоитъ. Видите, въ тарантасѣ-то не рѣшился ѣхать, а верхомъ...

-- Сама судьба намъ его посылаетъ,-- проговорилъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Да какая-же судьба? На что онъ намъ теперь? Вѣдь ужъ въ конецъ выяснилось, что эта дача намъ не годится,-- отвѣчала дама.

-- Ну, все-таки лучше лично съ нимъ объясниться.

-- Послушай, Мишель, ты пожалуйста не пей съ нимъ. Изъ разсказовъ видно, что это совсѣмъ забулдыга.

-- Ну, вотъ еще!

Возница стегнулъ лошадь. Лошадь прибавила шагу и подвезла тарантасъ къ крыльцу постоялаго двора. Возница сталъ высаживать изъ тарантаса сѣдоковъ и проговорилъ:

-- Меня не забудьте, ваша честь. Я для вашей милости какъ старался!

IV.

Когда мужчина въ рыжемъ пальто и дама въ синей суконной кофтѣ вошли въ первую комнату "постоялаго двора лучшихъ водокъ", какъ гласила вторая вывѣска, помѣщенная сбоку дверей, ихъ такъ и обдало спиртнымъ запахомъ, перемѣшаннымъ съ запахомъ махорки. Въ углу комнаты помѣщалась стойка съ четвертными бутылями въ корзинахъ и за ней стоялъ рыжебородый буфетчикъ въ красной кумачевой рубахѣ и въ жилеткѣ съ синими стеклянными пуговицами. Буфетчикъ какъ-то особенно ласково обнялъ стоявшій передъ нимъ на подносѣ, среди стакановъ толстаго стекла, графинъ съ водкой и, указывая на идущую въ верхній этажъ лѣстницу, произнесъ:

-- Наверхъ пожалуйте... въ чистую половину...

Пріѣзжіе поднялись. Тамъ дѣйствительно было нѣсколько чище, столики у оконъ были покрыты красными бумажными скатертями, но за двумя столами, сидя, спали мужики въ синихъ кафтанахъ. Мужики были, очевидно, пьяны. Спали они, положивъ на столы руки, а на нихъ головы. Одинъ даже храпѣлъ на всю комнату. Пріѣзжихъ встрѣтилъ русоволосый мальчишка, тоже въ красной рубахѣ и жилетѣ на распашку и отвелъ имъ столикъ у окна, предварительно встряхнувъ салфетку.

-- Чаю, водки и нельзя-ли сдѣлать яичницу?-- отдалъ приказъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Сардинки для господъ есть,-- заявилъ мальчикъ.

-- Ну, давай и сардинокъ.

Мальчикъ побѣжалъ внизъ, а у лѣстницы какъ изъ земли выросъ возница -- мужикъ съ коричневымъ лицомъ. Онъ скоблилъ рукой затылокъ и говорилъ:

-- Извощика-то не забудьте, ваша честь.

Мужчина въ рыжемъ пальто улыбнулся.

-- Какое нетерпѣніе!-- произнесъ онъ.-- Ну, иди внизъ и вели, чтобъ тебѣ дали стаканъ водки.

-- Прикажите ужъ и повторить, ваша милость. Стаканы-то здѣсь за пятачокъ очень малы.

-- Хорошо. Можешь повторить!

-- Дозволите съ килечкой?

-- Можешь и пару килекъ себѣ спросить.

-- А пивца бутылочку на загладку, ваше благородіе?-- не унимался мужикъ.

Мужчину въ рыжемъ пальто взорвало.

-- Ты, любезный, кажется, хочешь цѣлое угощеніе!-- воскликнулъ онъ.

-- Да вѣдь старался для вашей власти.

-- Ступай, ступай! Пива можешь на свои выпить, если ужъ такой лакомка.

-- Позвольте... Всегда благородные господа, коли ежели...

-- Скажи на милость, какой нахалъ!-- обратился мужчина въ рыжемъ пальто къ дамѣ и крикнулъ возницѣ:-- Уходи, говорятъ тебѣ!

Возница, нехотя, сталъ спускаться.

-- Гнать-съ-ихъ надо. Они нахалы...-- послышался басистый голосъ съ хрипоткой, и въ дверяхъ изъ слѣдующей комнаты показался рослый тощій усачъ въ сѣромъ замасленномъ пиджакѣ, подбитомъ овчиной и опоясанномъ ремнемъ съ серебряной пряжкой и въ высокихъ охотничьихъ сапогахъ.-- Не ко мнѣ-ли изволите ѣхать?-- обратился онъ къ пріѣзжимъ.-- Но прежде позвольте представиться... Помѣщикъ Драгунцевъ.

-- Къ вамъ-съ... Именно къ вамъ,-- сказалъ мужчина въ рыжемъ пальто, не называя себя.-- ѣхали къ вамъ, но ужъ теперь рѣшили вернуться обратно на станцію, потому что ваше хорошее шоссе оказывается костоломкой.

-- Дорога? Это не отъ меня, это отъ Бога... Ранняя весна, сразу все распустило, ну, и понятно...-- отвѣчалъ усачъ.

-- Ранняя весна и путь удлинила съ пяти верстъ на одиннадцать?-- насмѣшливо спрашивалъ мужчина въ рыжеватомъ пальто.

Усачъ протягивалъ ему руку -- и явилась необходимость пожать ее.

-- Мадамъ ваша супруга? Очень пріятно...-- продолжалъ онъ.

-- Но намъ-то непріятно, что пришлось проѣхаться зря семьдесятъ верстъ по желѣзной дорогѣ, да вотъ, по прекрасному шоссе шесть верстъ. Какъ-же можно ставить такія объявленія! Пять верстъ!

-- Пять, пять... У меня зимній путь опубликованъ, а вѣдь зимой болотомъ отъ станціи до меня не болѣе пяти верстъ.

-- Зачѣмъ-же зимній путь печатать, если объявленіе появилось весной? Убійственный путь. Говорятъ, мостовъ нѣтъ, а вы его называете шоссейной дорогой.

-- Отъ Бога, отъ Бога... На Бога пеняйте. Но я нарочно вотъ здѣсь на постояломъ дворѣ и караулю съемщиковъ, чтобъ предупреждать ихъ. Я каждый день сюда пріѣзжаю. Присѣсть дозволите?-- спросилъ онъ, пахнувъ на пріѣзжихъ сильнымъ виннымъ перегаромъ и, хотя разрѣшенія не получилъ, но присѣлъ къ столу.-- До прошлой недѣли путь держался, ручей переѣзжали въ бродъ, но теперь ужъ иначе какъ верхомъ ко мнѣ не попасть.

Подали водку и чай. Мужчина въ рыжемъ пальто сѣтовалъ:

-- За что, спрашивается, мы издержали понапрасну десять рублей на желѣзную дорогу и три рубля на подводу? Съ какой стати сидимъ здѣсь на постояломъ дворѣ?

-- Природа виновата, природа. Ее и вините,-- продолжалъ усачъ.-- А я, какъ деликатный человѣкъ, съ опасностью жизни перебрался черезъ ручей и явился предупредить. Надѣюсь, дозволите налить?-- указалъ онъ на бутылку, которую давно уже пожиралъ глазами.

Мужчина въ рыжемъ пальто налилъ двѣ рюмки водки.

-- Приношу вамъ мое извиненіе за дорогу и пью ваше здоровье!-- сказалъ усачъ, не дожидаясь приглашенія, чокнулся рюмкой о рюмку и ловко выпилъ, прибавивъ:-- Кабы не водка, жить не стоило-бы въ здѣшнемъ медвѣжьемъ углу! Но лѣтомъ у меня рай, и я прошу васъ недѣльки черезъ двѣ посѣтить меня, когда попросохнетъ... Къ тому времени и мостъ будетъ черезъ ручей. Надѣюсь?

-- Нѣтъ, ужъ благодарю покорно. Довольно-съ...-- отвѣчалъ мужчина въ рыжемъ пальто и тоже выпилъ свою рюмку.

-- Отчего же? Я увѣренъ, что вамъ у меня понравится и мы сойдемся. Лучшей мѣстности для дачи и желать невозможно. Соловьи тысячами поютъ.

-- Для дачи нужны не одни соловьи,-- грубо отрѣзалъ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Послушайте... Да вѣдь можно и сегодня ѣхать ко мнѣ, но только верхомъ,-- проговорилъ усачъ.-- Супруга ваша посидитъ здѣсь на постояломъ, вы возьмете у мужика лошадь.

-- Нѣтъ, нѣтъ!-- сказала дама. Какъ-бы ни была прекрасна ваша дача, къ вамъ я жить не поѣду.

-- Въ такомъ случаѣ пардонъ! Миль пардонъ... Позволю себѣ выпить еще одну рюмку водки и проститься съ вами...

Усачъ протянулъ къ бутылкѣ руку, но мужчина въ рыжемъ пальто крикнулъ:

-- Оставьте водку! Это ужъ слишкомъ!

Усачъ пожалъ плечами.

-- Не желаете, чтобъ я раздѣлялъ компанію? Тогда прощайте. А жаль разставаться. У васъ лицо пресимпатичное,-- сказалъ онъ, вставая.-- Пардонъ!

Онъ засвисталъ и направился въ другую комнату.

-- Каковъ экземплярчикъ!-- кивнулъ на него дамѣ мужчина въ рыжемъ пальто.

-- Прелесть! Воображаю, какъ-бы онъ могъ надоѣсть въ теченіи лѣта!

Подали яичницу.

-- Ѣшь, душечка, скорѣй...-- торопилъ даму мужчина.-- Закусимъ, напьемся наскоро чаю и обратно.

Они принялись ѣсть. Показалась опять фигура усача.

-- Мосье!-- крикнулъ онъ мужчинѣ въ рыжемъ пальто.-- Не желаете-ли купить живаго волченка? Три рубля-бы взялъ.

-- Нѣтъ. Не желаю.

-- Пардонъ!..

Усачъ опять скрылся.

-- Волченка! улыбнулся мужчина въ рыжемъ пальто.-- Вѣдь это что значитъ? Пріѣхалъ онъ сюда безъ денегъ, хочется ему выпить, а въ долгъ не даютъ.

-- Пожалуй что такъ,-- отвѣчала дама.

Они доѣли яичницу и принялись за чай.

Черезъ четверть часа они отъѣзжали отъ постоялаго двора. Возница говорилъ:

-- Другой дорогой поѣдемъ. Объѣздомъ. Оно хоть и вдвое будетъ дальше, но на станцію пріѣдемъ скорѣй, да и лошади-то легче.

Онъ хлестнулъ лошадь.