Книговод

Из дневника русской женщины в Эрзеруме в 1878 году

Духовская Варвара Федоровна


   

ИЗЪ ДНЕВНИКА
РУССКОЙ ЖЕНЩИНЫ ВЪ ЭРЗЕРУМѢ*
ВЪ 1878 ГОДУ

См. Русскій Вѣстникъ No 8.

1го мая.

   Вотъ мы дожили въ Эрзерумѣ до Іго мая, а объ отъѣздѣ ни слуху, ни духу. Сегодня съ утра былъ хорошій день, ясный и сравнительно теплый; природа какъ будто и здѣсь начала улыбаться; на поляхъ и горахъ мѣстами сошелъ снѣгъ и показалась зелень. По случаю хорошей погоды встали рано, пили кофе на крышѣ, гдѣ у насъ разбита американская палатка. Слѣдили за поднимавшеюся на Тонъ-Дагь группой всадниковъ; это Кузьминскій съ провожатыми данными мужемъ поѣхалъ отыскивать объѣздъ того мѣста почтовой дороги гдѣ повозки и фургоны тонутъ въ грязи. Персіянинъ Гаибовъ (переводчикъ), совсѣмъ больной, приходилъ проститься; онъ уѣзжаетъ къ себѣ домой и счастливъ неимовѣрно. На память подарилъ мнѣ маленькое круглое зеркальце, прося, когда мы пріѣдемъ въ Тифлисъ, дать знать ему и онъ сейчасъ же поспѣшитъ придти и приведетъ познакомить со мной свою молодую жену. На прощанье онъ въ десятый разъ разказалъ какъ турецкіе офицеры удивлялись поэтичности его слога и красотѣ почерка.
   Вздумали мы отпраздновать 1е мая. Послѣ обѣда послали за зурной съ барабаномъ, за хоромъ драгунской музыки. Пригласили Жильберовъ, Чавчавадзе, Лабунскаго, Туманова, Ерицева и многихъ другихъ пойти на скатъ Толъ-Дага пить чай. Съ первымъ же звукомъ зурны со всѣхъ сторонъ сталъ сбираться народъ. Впередъ послали людей съ коврами, чаемъ, ликерами, потомъ пошли и мы въ сопровожденіи толпы знакомыхъ и народа съ музыкой, на крутизнѣ горы нѣсколько разъ останавливались чтобы перевести духъ и наконецъ расположились на болѣе, ровномъ мѣстѣ, откуда весь городъ виденъ какъ на ладони. Народу все прибавлялось. У саперъ и драгунъ были обѣды по случаю 1го мая, послѣ которыхъ офицеры верхами отправились кататься въ нашу сторону; всѣ они присоединились къ намъ. Возложили мы на Ерицева самъ церемоніймейстера и подъ его руководствомъ начались туземные танцы. Сначала танцовали мальчики, потомъ прехорошенькая маленькая Армяночка граціозно выдѣлывала разные на; ей надавали пропасть денегъ. Затѣмъ составился кругъ взрослыхъ Армянъ: взявшись за руки, поднявъ ихъ кверху, медленно движутся они впередъ, назадъ, постепенно подвигаясь вправо; первый танцоръ въ правой рукѣ держитъ платокъ. Танецъ однообразный, но Армяне исполняютъ его съ одушевленіемъ, постепенно усиливая ритмъ. Протанцовали и мы двѣ кадрили, несмотря на покатость горы и на камни, попробовали даже вальсъ и мазурку. Всѣ развеселились. Смѣшно было видѣть когда гигантскій интендантскій чиновникъ съ очень маленькимъ сапернымъ офицеромъ танцовалъ вальсъ; казалось будто первый желалъ проглотить послѣдняго или по крайней мѣрѣ перескочить черезъ него. Заиграли лезгинку, потомъ казачка; наши казаки и многіе офицеры пошли танцовать, нѣкоторые удивительно ловко. Въ толпѣ вокругъ насъ Турокъ совсѣмъ не было видно; только Гамидъ-бекъ и два-три заптіе мужа глядѣли насупившись. Вдали группа Армянокъ въ чадрахъ съ любопытствомъ смотрѣла на насъ; но когда я съ Ерицевымъ подошла къ нимъ предлагая принять участіе въ туземныхъ танцахъ онѣ отказывались, говоря: "амоте" (стыдно). Подъ конецъ только нѣкоторыя изъ нихъ заразились общимъ весельемъ и присоединились къ кругу танцующихъ Армянъ. Въ заключеніе явился на сцену взводъ армянскихъ мальчиковъ съ палками вмѣсто ружей, подъ предводительствомъ маленькаго храбреца въ русской солдатской шапкѣ, бумажныхъ эполетахъ и крестахъ, онъ съ усердіемъ выкрикивалъ команды по-русски, а его войско отчетливо ворочалось, двигалось, дѣлая разныя пріемы палками. Эти мальчики сами, подсматривая на ученьяхъ нашихъ солдатъ, втихомолку стали подражать имъ и теперь въ первый разъ явились предъ Русскими. Офицеры раздавали имъ деньги. Гамидъ-бекъ окончательно повѣсилъ носъ.
   Подулъ рѣзкій холодный вѣтеръ. Все общество поднялось, насъ до квартиры провожала музыка, многіе изъ гостей, толпа народа, по пути крыши были усыпаны женщинами. Подъ нашимъ балкономъ народъ не расходился до поздняго вечера, давка была ужасная, особенно когда бросали съ балкона горсти серебра въ кучу мальчишекъ. У взводнаго командира при этомъ вытащили всѣ пожалованныя за усердную службу деньги, онъ былъ весь въ слезахъ и едва утѣшился, получивъ новую награду.
   Вечеромъ предстояло еще развлеченіе. Генералъ Кавтарадзе, сдавъ полкъ, уѣзжаетъ завтра, и новый командиръ Дербентскаго полка, Козловскій, пригласилъ насъ на прощальный вечеръ даваемый въ лагерѣ. Кавтарадзе былъ всегда ко мнѣ такъ внимателенъ что я не могла отказаться. Вѣтеръ стихъ, поднялась полная луна, и мы цѣлою кавалькадой отправились въ загородный большой лагерь. Подъѣзжая, слышу общее пѣніе; это послѣ вечерней зари выстроенные солдаты пѣли "Отче нашъ". Мнѣ въ первый разъ пришлось присутствовать при этой общей молитвѣ и я была поражена трогательностью сцены. Полковой командиръ встрѣтилъ насъ, повелъ до мѣста гдѣ былъ разбитъ рядъ офицерскихъ палатокъ въ видѣ галлереи. Солдаты окружали это мѣсто, пѣсенники пѣли, музыка играла. Пріѣхали князь Чавчавадзе, виновникъ вечера Кавтарадзе и многіе другіе. Кавтарадзе со слезами на глазахъ говорилъ мнѣ какъ трудно ему разставаться съ полкомъ, которымъ онъ командовалъ семь лѣтъ. Какъ ни уговаривали насъ остаться подольше, мы вскорѣ уѣхали. Я совсѣмъ утомилась.
   

5го мая.

   Отдавая визитъ madame Lavini, я была снова непріятно удивлена ненависти этой семьи ко всему русскому и привязанности ко всему турецкому. Квартира ихъ убрана по-европейски, что здѣсь рѣдкость. Прехорошенькій пятилѣтній мальчикъ сынъ madame Lavini при мнѣ вернулся съ гулянья со слезами, потому что входя въ домъ увидѣлъ казака провожавшаго меня. Когда его спросили кого онъ больше любитъ русскихъ или турецкихъ солдатъ, онъ поспѣшилъ отвѣтить "турецкихъ". Общество русскихъ офицеровъ затѣяло на дняхъ устроить танцовальной вечеръ въ казино; когда я спросила: посѣтитъ ли его madame Lavini съ дочерью, она отвѣтила отрицательно, потому что по ея словамъ офицеры устраиваютъ этотъ вечеръ только для того чтобъ увидѣть les demoiselles d'Erzeroum, а католическія сестры находятъ что это грѣшно и грозятъ не принимать болѣе въ классъ ея дочь, если она будетъ на этомъ вечерѣ. Madame Gilbert сопровождавшая меня горячо протестовала противъ такого неразумнаго разсужденія, а меня оно окончательно возмутило. Послѣ'оказалось что сестры ничего подобнаго не говорили.
   Наконецъ-то получилась почта, которой мы были лишены болѣе трехъ недѣль; надо быть самому въ такомъ отрѣзанномъ отъ всего міра положеніи чтобы понять что за праздникъ полученіе почты, послѣ долгаго ожиданія.
   Приходило ко мнѣ съ визитомъ семейство Бастурмаджи; кромѣ молодой черноокой жены старшаго брата Бастурмаджи, были двѣ его сестры и подруга сестеръ -- типъ восточной красавицы, одѣты всѣ по-европейски, въ шелковыхъ платьяхъ. Жаль что онѣ только говорятъ по-армянски и по-турецки; переводчикомъ былъ Егеши. Армянки въ комнатахъ свободно разговариваютъ съ мущинами, но если на улицѣ какой-нибудь хоть самый близкій знакомый заговорилъ бы съ ними, то это окончательно скомпрометтировало бы ахъ.
   На дняхъ вечеромъ слышу что въ гостиной очень громко разговариваютъ, я знала что у мужа сидитъ персидскій консулъ съ драгоманомъ, пришедшіе по дѣлу, и очень удивилась что могло вызвать шумъ. Оказалось вышелъ слѣдующій казусъ. Двое изъ нашихъ чиновниковъ хорошо говорящихъ по-турецки, проходя мимо Персидскаго консульства, услышали рѣзкую брань обращенную къ нимъ какъ къ христіанамъ и Русскимъ однимъ изъ сидѣвшихъ у порога Персіянъ служащихъ въ консульствѣ. Справившись объ имени этого субъекта, чиновники пришли жаловаться какъ разъ въ то время когда у мужа сидѣлъ персидскій консулъ. Послали отыскать виновнаго. Ввели его въ комнату подъ конвоемъ русскаго жандарма, турецкаго заптіе и персидскаго каваса. Персіянина заставили въ знакъ почтенія которое онъ долженъ оказывать русскому воинству тутъ же цѣловать поды сюртука нашего жандарма, что онъ исполнилъ съ земными поклонами, а потомъ ему сказали что только изъ уваженія къ личности консула на него не налагается русскими властями тяжелое наказаніе, и что онъ передается на благоусмотрѣніе своего консула; Персіянинъ ползкомъ приползъ къ консулу и сталъ цѣловать его ноги. На другой день узнали что виновный былъ наказанъ консуломъ по-персидски: ударами по пятамъ. Вообще съ Персіянами большая возня. Ихъ здѣсь очень много, все торговый народъ; консулъ должно-быть не очень доволенъ присутствіемъ Русскихъ, потому что ему не даютъ такъ обирать своихъ Персіянъ, какъ онъ это прежде дѣлалъ. Впрочемъ его нельзя очень винить; онъ не только не получаетъ отъ своего правительства содержанія, но на собранныя съ персидскихъ подданныхъ деньги долженъ содержать себя, свое многочисленное семейство, все консульство и ежегодно высылать въ Тегеранъ многимъ сановникамъ большіе куши,-- какъ же тутъ извернуться? Къ тому же онъ свыкся съ европейскимъ комфортомъ и какъ видно любитъ хорошо пожить.
   Всѣ эти дни я съ помощью madame Gilbert шила себѣ лѣтнее платье; оказалось что здѣсь можно достать очень хорошенькія европейскія матеріи. На поляхъ появились цвѣты. Гамидъ-бекъ и заптіе Гуссейнъ-чаушъ первые принесли мнѣ букеты.
   Бѣдный Карасевъ, командиръ полка, одинъ изъ нашихъ знакомыхъ, за которымъ ухаживали католическія сестры, не выдержалъ тифа и умеръ. Не задолго до смерти онъ узналъ о производствѣ его въ генералы и о полученіи Георгіевскаго креста. На что ему теперь все это?
   Судя по письмамъ родныхъ моего мужа и моихъ, они продолжаютъ сильно безпокоиться за насъ, считаютъ насъ почти погибшими, хотя въ настоящее время эпидемія начала уменьшаться и какъ-то легче дышется.
   

7го мая.

   Совершилось великое событіе: въ Эрзерумѣ былъ балъ, балъ по всей формѣ. Ерицевъ, который больше всѣхъ хлопоталъ о томъ чтобы танцовальный вечеръ состоялся и усерднѣе другихъ именовалъ его баломъ, всѣмъ и каждому повторялъ разказъ про балъ данный въ Эрзерумѣ при первомъ вступленіи сюда русскихъ войскъ въ 1829 году; какъ на этомъ балу въ зданіи сераля и теперь существующемъ собралось до 200 человѣкъ, какъ балъ былъ открытъ полонезомъ, причемъ въ первой ларѣ шелъ Паскевичъ съ единственною нечаянно забравшеюся въ Эрзерумъ русскою женщиной, женой писаря. "Не отстанемъ же и мы отъ предковъ", кончалъ всегда свой разказъ Ерицевъ. Зданіе сераля было занято госпиталемъ съ турецкими ранеными и больными; для вечера выбрано казино, большой домъ, гдѣ помѣщалась прежде гостиница съ билліардами. Это зданіе предназначалось для общей офицерской столовой и съ этою цѣлью было уже очищено; но Гейманъ и особенно Лабунскій были противъ устройства столовой и этотъ домъ остался пустымъ. Многіе подписывались на вечеръ, особенно строевые офицеры, всегда готовые пожертвовать послѣднею копѣйкой лишь бы повеселиться. Вечеръ назначенъ его мая. Меня пригласила быть хозяйкой; распорядители были Рейтлингеръ, Ерицевъ и много другихъ. Офицеры и чиновники изъ Армянъ, слишкомъ скоро увѣровавшіе въ силу своего вліянія на мѣстныхъ жителей, разчитывали склонить ихъ привести на вечеръ свои семьи. Наканунѣ вечера мнѣ принесли пачку дамскимъ пригласительныхъ билетовъ, на раззолоченныхъ листахъ почтовой бумаги, которые какъ видно много лѣтъ лежали въ одной изъ здѣшнихъ лавокъ, напрасно ожидая покупателя. Я должна была ихъ подписывать, хотя была увѣрена что здѣшніе Армяне, строго держась своихъ правилъ, не рѣшатся показать своихъ женъ на собраніи гдѣ будетъ много мущинъ, а главное, куда ожидались три-четыре Турка изъ состоявшихъ на службѣ, которыхъ нельзя было не пригласить, а здѣшней женщинѣ показаться Турку -- смертный грѣхъ.
   Ѣздила я съ мужемъ посмотрѣть на приготовленіе помѣщенія для вечера. Распорядители очень хлопотали и старались; грязноватыя комнаты помощью цвѣтныхъ матерій и ковровъ преобразовались въ роскошныя залы; на стѣнахъ дѣлали украшенія изъ турецкихъ ружей и сабель, вѣшали канделябры изъ штыковъ. Дамская уборная очень мило устроена; длинная, широкая выходившая на площадь галлерея, завѣшенная съ наружной стороны холстомъ, обратилась въ столовую. Большую гостиную убрали персидскими тканями; на стѣнахъ ея висятъ портреты нашего Государя, Государыни, Германскаго императора, Греческаго короля и королевы, султана Абдулъ-Азиза и Бисмарка въ желѣзной каскѣ: всѣ они висѣли и прежде на этихъ мѣстахъ.
   На вечеръ я должна была пріѣхать ранѣе всѣхъ гостей. Предъ домомъ толпилась масса народа, игралъ хоръ нашей военной музыки; въ передней сидѣли турецкіе пѣвцы и музыканты, изъ нихъ лучшіе персидскіе, но эти лишь только завидѣли издали своего консула, съ быстротой молніи исчезли; оказалось, они принадлежали къ числу почетныхъ здѣшнихъ купцовъ и боялись упасть въ глазахъ консула въ роли увеселителей невѣрныхъ. Понемногу стали съѣзжаться, залы наполнились; начались танцы: полонезъ, кадрили, мазурка, котильйонъ, легкіе танцы, а въ промежуткахъ лезгинка, казачокъ и туземные танцы. Общество развеселилось; кромѣ большой массы нашихъ офицеровъ, было много Армянъ и Грековъ въ красныхъ фескахъ, нѣсколько Турокъ. Изъ дамъ кромѣ madame Gilbert были невѣста Егеши съ сестрами, madame Lavini съ дочерью (не знаю чьихъ силъ достало уговорить ее пріѣхать на сей пагубный по ея мнѣнію вечеръ), madame Синицына (жена одного доктора), сестра милосердія Валянская съ сербскимъ орденомъ, и около тридцати безмолвно сидѣвшихъ у стѣнъ и подъ часъ клевавшихъ носами разодѣтыхъ въ золото и бархатъ Армянокъ. Многихъ изъ приглашенныхъ туземныхъ дамъ не было. Все утро по поводу посѣщенія вечера въ армянскихъ семьяхъ шли большія распри, женщины желали непремѣнно ѣхать, мущины же подняли шумъ: "ни за что!" Одинъ изъ здѣшнихъ наиболѣе богатыхъ домовладѣльцевъ, Баларіонъ, то и дѣло бѣгая изъ дома въ домъ, говорилъ: "Кто посмѣетъ повести на русскій вечеръ свою семью, тотъ по возвращеніи въ Эрзерумъ Турокъ увидитъ что съ нимъ будетъ". Ужинъ на двѣсти персонъ длился очень долго, по обыкновенію были тосты и крики ура. Послѣ ужина снова танцы; офицеры пѣли хоромъ русскія пѣсни; въ четыре часа утра мы вернулись домой верхомъ, ясною и холодною ночью; музыка провожала насъ маршемъ.
   

8го мая.

   Вчерашняя продѣлка Баларіона не прошла ему даромъ. Давая совѣты Армянамъ не ходить на вечеръ къ Русскимъ, онъ въ выраженіяхъ и дѣйствіяхъ своихъ переходилъ предѣлы приличія и за то получилъ достойную головомойку. Я видѣла какъ этотъ богатый Армянинъ туркофилъ сконфуженный выходилъ отъ мужа, вмѣстѣ съ другими мѣстными жителями, взявшими его на поручительство. Тотчасъ по городу распространился слухъ будто Баларіону назначено самое постыдное азіятское наказаніе: цѣлый мѣсяцъ запрещено ѣздить верхомъ.
   Обѣдали сегодня два Турка: полковникъ Измаилъ-бей и майоръ Максюдъ-эфенди. Я едва удерживалась отъ смѣха видя ихъ отчаянное стараніе обращаться къ помощи ножа и волки. Такъ и бросили бъ они эти истязательныя орудія и принялись бы пальцами разрывать мясо. Максюдъ-эфенди былъ вѣренъ себѣ, уничтожалъ стаканъ вина за стаканомъ.
   Давно уже, смотря изъ оконъ на теченіе Евфрата, мы соблазнялись совершить поѣздку къ этой рѣкѣ. Наконецъ собрались. Большою кавалькадой выѣхали черезъ Ольтнискія ворота и проѣхавъ верстъ семь по гладкой Эрзерумской дорогѣ, приблизились къ насыпной уложенной сверху камнями дамбѣ. И самый мостъ, и дамба точно будто построены какими-то гигантами, камни до того крупны что удивляешься какими усиліями ихъ сложили. Богъ знаетъ кто и когда строилъ эту дорогу; почти безъ исправленій она стоитъ вѣка и по ней проѣзжали многія поколѣнія. На Эрзерумской дорогѣ есть три подобные моста. Евфратъ широко здѣсь разливается. Около моста сошли мы съ лошадей и долго любовались рѣкой. Она была въ полномъ разливѣ, вся заросшая зелеными камышами. Теченіе почти незамѣтно, только по отсутствію камыша можно прослѣдить главное русло, точь въ точь наши тихія дремотныя малороссійскія рѣчки: Лодка выдѣланная изъ толстаго бревна и лодочникъ палкой отталкивающій ее отъ неглубокаго дна, тысячи квакающихъ лягушекъ, все это напоминало мнѣ родные края. Дикихъ утокъ и гусей бездна; они спокойно плавали и ныряли въ десяти шагахъ отъ насъ; видно что выстрѣлы не часто нарушаютъ ихъ покой.
   Дорогой назадъ заѣхали въ большое подгородное село Кянъ. При нашемъ приближеніи тамъ вышла настоящая суматоха. Все населеніе, особенно женщины и дѣти, бросились къ намъ навстрѣчу. Сельскіе Армяне несравненно добродушнѣе и искреннѣе городскихъ. Женщины ходятъ не закрывшись и вообще держатъ себя свободнѣе. Онѣ вѣроятно слышали что въ городѣ появилась русская женщина, которая ѣздитъ верхомъ сидя сбоку, и любопытствовали посмотрѣть эту диковину улицахъ, на крышахъ, всюду кишилъ народъ; лица особенно женщинъ сіяли: "Вонъ, вонъ, смотрите!" то и дѣло слышались восклицанія. Нѣсколько разъ дѣти и женщины приближались ко мнѣ и радостно кричали своимъ: "Тронула, тронула, живая!" Не думали ли онѣ что предъ ними восковая фигура. На минуту остановились предъ домомъ старшины, хотѣли войти, но бывшій съ нами докторъ убѣдилъ этого не дѣлать; и въ этомъ селѣ всю зиму была масса тифозныхъ. Старикъ старшина совсѣмъ растерялся, все кланялся, что-то бормоталъ. Оказалось онъ упрашивалъ насъ остаться ночевать; когда ему отвѣтили что это невозможно, онъ умолялъ пріѣхать другой разъ, предлагая выслать арбу съ быками за нами; большей любезности онъ не въ силахъ былъ сдѣлать.
   

11го мая.

   Что значатъ деньги; какъ при нуждѣ въ нихъ и прадѣдовскіе обычаи мѣняются. При мнѣ смѣло вошла въ кабинетъ мужа Турчанка съ маленькимъ мальчикомъ одѣтымъ въ костюмъ паши, съ игрушечною саблей, сѣла и бойко начала разказывать исторію и подвиги своихъ предковъ, кончая просьбой помочь ей выѣхать въ Константинополь, гдѣ находится вся ея родня. Сколько ни возражали ей что всѣ заслуги ея покойнаго мужа и отца касаются Турецкаго правительства, она настаивала, говоря что Турки никогда никого не оцѣнятъ. Получивъ маленькое пособіе, она стала умолять чтобы Турки не узнали о посѣщеніи ею русскаго губернатора. Уходя мальчикъ подошелъ къ переводчику и сталъ ему шептать: "А мнѣ-то? то матери, вѣдь и мнѣ надо что-нибудь дать". Съ каждымъ днемъ число просителей денежныхъ пособій изъ мусульманокъ увеличивается; лицъ ихъ не видно, можетъ-быть нѣкоторыя приходятъ по два раза въ день.
   Сегодня посѣщали мы здѣшнія школы; начали съ ближайшей отъ насъ греческой.
   Всѣ попечители школы, директоры и учителя встрѣтили насъ, усердно все показывали. Мальчики и дѣвочки учатся вмѣстѣ до двѣнадцати лѣтъ; для болѣе взрослыхъ есть особыя отдѣленія. Всѣхъ учениковъ до 200; учатъ ихъ исключительно чтенію и письму по-гречески и турецки, ариѳметикѣ; другимъ предметамъ учатся очень немногіе въ старшемъ классѣ. Школа считается при церкви, но помѣщается вдали отъ нея и ни одинъ священникъ не принимаетъ участія въ обученіи, да впрочемъ здѣшніе греческіе священники мало образованы и не въ состояніи были бы учить. Главное участіе принимаетъ старикъ Георгь-эфенди. Мужъ выговаривалъ имъ за то что они не учатъ дѣтей по-русски; попечители говорятъ что съ будущаго года будутъ учить. Школьная зала устроена довольно удобно, обвѣшена прописями и разными изреченіями. На краю каждой скамьи старшій ученикъ помогаетъ учителю въ обученіи остальныхъ. Школа эта, какъ православная, получала до войны отъ Русскаго консульства по шести рублей въ мѣсяцъ. Съ началомъ войны выдача прекратилась; за то и за говѣнье въ греческой церкви во время Великаго Поста нашихъ офицеровъ и солдатъ ей разрѣшено выдать изъ русской казны 1.000 рублей: 250 роздано причту, остальное пополамъ церкви и школѣ. Человѣкъ сорокъ Грековъ приходили благодарить мужа за эту милость къ нимъ, говоря что это останется у нихъ и у дѣтей вѣчно въ памяти, представили письменную благодарность съ большимъ числомъ подписей.
   Зашла въ армяно-католическую школу, устроенную отдѣлѣво для мальчиковъ и для дѣвочекъ; здѣсь видно самое близкое и дѣятельное участіе духовенства. Зданіе школы какъ разъ возлѣ церкви; директоръ священникъ, учителя у мальчиковъ тоже, у дѣвочекъ армянскія сестры милосердія, изъ коихъ одна родная сестра архіепископа Мельхиседека. Самъ архіепископъ принимаетъ живое участіе въ образованіи дѣтей; самъ водилъ насъ всюду Классныя комнаты просторныя, чистыя, учебныхъ пособій гораздо больше чѣмъ у Грековъ, есть библіотека, комната для учителей. Нѣкоторые мальчики по окончаніи ученія посылаются насчетъ церкви въ Венецію и Римъ для дальнѣйшаго образованія. Дѣвочки учатся рукодѣлію, очень хорошо вышиваютъ иконы, вяжутъ, шьютъ; учатся музыкѣ на небольшомъ піанино, французскому языку. Мы застали до 250 учениковъ одного пола. Въ этой и въ греческой школѣ намъ ученики читали и пѣли привѣтствія въ стихахъ и прозѣ съ восхваленіемъ Императора Александра II, съ выраженіемъ благодарности за Его покровительство христіанамъ. Изо всѣхъ турецкихъ нашей когда-либо бывавшихъ въ Эрзерумѣ, одинъ лишь Самихъ-паша когда-то посѣтилъ христіанскія школы, армяно-католическая школа тоже получила денежное пособіе. Посѣщеніе другихъ школъ мы отложили на нѣкоторое время.
   

13го мая.

   Съ турецкой телеграфной станціи прибѣжалъ запыхавшійся заптіе, вручилъ мужу экстренную депешу изъ Константинополя. Оказалось она послана отъ перваго министра Садыкъ-паши во всѣ пункты гдѣ находятся турецкія высшія власти. Итакъ въ число турецкихъ нашей лопалъ и мой мужъ; меня очень это забавляло. Въ депешѣ сообщалось о неудавшейся попыткѣ Суави-эфенди свергнуть съ престола султана Гамида и воцарить Мурада. Армяне и Турки узнавъ это повторяли: "пропала Турція, пойдутъ снова придворныя убійства, на этой попыткѣ не остановятся". Вообще воинственное настроеніе все здѣсь не прекращается. Нѣкоторые офицеры, особенно одинъ инженеръ, попрежнему страшатся избіенія всѣхъ христіанъ Турками.
   Вчера въ шесть часовъ вечера поѣхали взглянуть на любимое мѣсто лѣтнихъ прогулокъ здѣшнихъ жителей, это такъ-называемое "Абдурахманъ-Кази"; старинная мечеть съ гробницей какого-то турецкаго святаго. Здѣсь были комнаты для приходящихъ богомольцевъ, кофейня, которыя за надобностью лѣса во время блокады разломали и теперь остались однѣ стѣны безъ потолковъ. Возлѣ превосходный источникъ съ бассейномъ. Этотъ мусульманскій монастырь находится на склонѣ Палантекенскихъ горъ, высоко надъ поляной; видъ на лагерь и на городъ восхитительный. Здѣсь всегда тремя, четырьмя градусами прохладнѣе чѣмъ въ Эрзерумѣ и воздухъ замѣчательно чистый, зелень кругомъ роскошная, нѣсколько развѣсистыхъ деревьевъ окружаютъ монастырь. Къ этому монастырю должна была выйти изъ-за горъ по ущелью колонна Авинова 28го октября прошлаго года, когда предполагался штурмъ Эрзерума; она уже показалась на разсвѣтѣ. Турки много стрѣляли въ нее и мы видѣли дорогой нѣсколько разорванныхъ и неразорванныхъ громадныхъ гранатъ, осторожно проѣзжали мимо нихъ. На другой день послѣ нашей прогулки, маленькій пастушокъ сталъ ворочать одну такую гранату, она разорвалась и несчастнаго мальчика разнесло на куски. Всего замѣчательнѣе видъ съ Абдурахманъ-Кази на захожденіе солнца. Оно садится за горы Гяуръ-дагъ, точно тонетъ въ морѣ горъ. Изъ-за ближайшаго хребта солнца уже не видно, а остальныя горы все еще точно въ огнѣ. Отливы цвѣтовъ при этомъ, особенно если есть по близости облака, такъ эффектны что поневолѣ буду вѣрить теперь въ вѣрность красокъ картинъ Айвазовскаго. Въ здѣшнихъ краяхъ, на такой высотѣ гдѣ воздухъ рѣдокъ, освѣщеніе не имѣетъ ничего общаго съ сѣвернымъ.
   Сегодня вечеромъ ѣздили въ цитадель большою компаніей; оттуда по всему городу раздавались звуки Бакинскаго хора музыки и пѣсенниковъ. Толпы солдатъ вылѣзли изъ своихъ палатокъ; Бакинскіе офицеры угощали насъ чаемъ.
   

14го мая.

   Изыскивая всевозможныя развлеченія для ободренія нашей колоніи, все еще не совсѣмъ оправившейся духомъ послѣ тяжелаго тифознаго времени, мы вздумали устроить скачку. Мужъ назначилъ два приза -- во 100 и въ 50 рублей. Искали желающихъ между жителями; но ихъ почти не оказалось -- у всѣхъ лошади послѣ тощей зимы не въ силахъ скакать. За Ольтинскими воротами есть ровное мѣсто, куда по давнему обычаю въ извѣстные дни выѣзжала мѣстная молодежь покрасоватся верхомъ, пощеголять своими кровными лошадьми; въ этомъ году послѣ блокады этого зрѣлища ни разу не было.
   Вызвались скакать нѣсколько казаковъ, милиціонеровъ и дватри жителя. Мѣсто выбрано между Карсскими воротами и лагеремъ; разбитъ двухверстный кругъ, поставлены красные и бѣлые флаги, выбраны распорядители, старшіе изъ нихъ артиллерійскій генералъ Проскуряковъ и драгунскій полковникъ Батіевскій. Въ этотъ день утромъ, услышавъ почтовый колокольчикъ, что здѣсь рѣдкость, я подошла къ окну и увидѣла подъѣзжающаго къ намъ въ коляскѣ инженернаго генерала Рерберга. Мы очень обрадовались его пріѣзду, велѣли скорѣе внести его багажъ, позавтракали и вмѣстѣ съ нимъ верхомъ отправились на скачку. Два хора музыки, пропасть офицеровъ, почетныхъ жителей верхами, нѣсколько тысячъ солдатъ, перемѣшавшихся съ Армянами и Турками, уже были на мѣстѣ. Долго ждали князя Чавчавадзе, и узнавъ что онъ не пріѣдетъ мужъ велѣлъ начать скачку. Первый разъ кажется было семь скачущихъ, въ томъ числѣ два жителя; они должны были объѣхать кругъ три раза, то-есть сдѣлать шесть верстъ. Пустились. Всѣ напряженно слѣдили, боялись какъ бы жители не оказались впереди казаковъ. Но вотъ при громкихъ апплодисментахъ первымъ пришелъ ко флагу молоденькій Оренбургскій казакъ на лошади принадлежавшей одному казачьему офицеру, купленной въ Хивѣ за 17% рублей. Тотчасъ же эта лошадь пошла на вторую скачку на четыре версты, съ нѣсколькими новыми скакунами, и опять пришла первою, взявъ оба приза. Оживленіе было общее. Диковинную лошадь проводили въ городъ съ хоромъ музыки; молодой казачокъ сидя на ней нисколько не конфузился подобною помпой, спокойно оглядывался на провожавшій его народъ, какъ будто такой тріумфъ давно знакомъ ему. Вечеромъ разразилась гроза, чисто горная, кратковременная, но обильная дождемъ.
   

21го мая.

   Мужъ былъ встревоженъ происшествіемъ случившимся въ срединѣ города: днемъ былъ услышанъ выстрѣлъ и пуля лопала въ одинъ изъ караульныхъ домовъ, пролетѣвъ мимо часоваго. Начались розыски и на другой день жители выдали полоумнаго бѣглаго турецкаго солдата, который увѣрялъ будто ходилъ отбирать у одного изъ жителей турецкое казенное ружье и, перелѣзая чрезъ стѣну, такъ неловко его уронилъ что оно выстрѣлило... Виновникъ арестованъ, начато слѣдствіе.
   Изъ обыкновенной толпы ежедневныхъ просителей мужу подаетъ на дняхъ какой-то Персіянинъ очень серіозно бумагу, говоря что это стихи его сочиненія, посвящаемые мужу. Авторъ ихъ -- субъектъ исходившій чуть не полсвѣта; былъ онъ и на Западѣ, и въ Кашгарѣ, въ Кабулѣ, Афганистанѣ, Индіи, теперь просится на русскую службу. Стихи написаны на вычурной персидской бумагѣ; вотъ ихъ переводъ:
   
   Великій Аллахъ былъ за тебя, Государь,
   Русь твоя всегда восторжествовала и теперь
   Мечъ твой возсіялъ надъ головами враговъ,
   Недруговъ же твоихъ обуялъ трепетъ.
   Сравнить ли тебя, Государь, съ могущественнымъ
   Сулейманомъ Ирана? или съ двурогимъ
   Искандромъ? * О нѣтъ;
   Сравненія для тебя не припомнитъ моя память,
   Слава тебѣ, Царь Россіи, слава вождямъ и войскамъ твоимъ!
   Она водрузила всюду знамя блистательныхъ побѣдъ,
   Безсмертные же лавры украсили любимцевъ братьевъ твоихъ.
   Худшій врагъ человѣка -- уныніе было недоступно
   Твоимъ войскамъ. Вожди твои безъ удержу
   Стремились къ цѣли. Цѣль ихъ была
   Сбить съ главы Св. Софіи высокій полумѣсяцъ.
   Мѣткіе выстрѣлы могучихъ рукъ исполнили это
   И мнѣ, бѣдному пѣвцу, Курбану, дали
   Случаи выразить свои восторгъ
   Представителю Бѣлаго Царя, генералу Эрзерума.
   * Александръ Македонскій.
   
   Въ день Свв. Константина и Елены назначено освященіе моголъ павшихъ подъ Азизіе Бакинцевъ. Какъ извѣстно, 28го октября прошлаго года Бакинскій полкъ взялъ штурмомъ Азизіе, во потомъ долженъ былъ отступить, вслѣдствіе несоразмѣрности силъ съ силами непріятеля. Много легло при этомъ людей; прошло болѣе полугода; судьба Эрзерума измѣнилась; Бакинцы стоятъ гарнизономъ въ томъ же Азизіе; здѣшніе жители намъ разказываютъ подробности звѣрствъ дѣланныхъ турецкими солдатами, а отчасти Здѣшними женщинами мусульманскими надъ нашими ранеными; указывали особенно на одну Турчанку, которая, мстя за смерть своего мужа, собственноручно на глазахъ всѣхъ перерѣзала гордо болѣе двадцати нашимъ солдатамъ. Лишь только снѣгъ сталъ сходить, начали обнаруживаться трупы, большая часть которыхъ оказались тѣла Русскихъ. Стали собирать эти трупы: Турокъ хоронили гдѣ попало, своихъ болѣе ста тѣлъ (всего полкъ потерялъ въ этомъ дѣлѣ болѣе 300 человѣкъ) сносили въ одно мѣсто, въ глубину оврага между Азизіе и Меджидіе, устроили тутъ общую могилу, обдѣлали ее камнями, вокругъ отводъ дождевой воды, поставили большой деревянный крестъ. Товарищи павшихъ воиновъ, когда все было готово, захотѣли отслужить паннихиду. Я тоже поѣхала и издали смотрѣла на эту трогательную картину. Уйкаждаго изъ молившихся на колѣняхъ солдатъ было по нѣскольку товарищей въ числѣ тѣхъ кому здѣсь, среди мусульманской земли, православный священникъ провозглашалъ вѣчную память. Послѣ паннихиды мы отправились въ сопровожденіи Чавчавадзе и Бакинскихъ офицеровъ осматривать штурмованное укрѣпленіе. Молодецкій полкъ: въ немъ теперь Георгіевскихъ кавалеровъ пять офицеровъ и до пятисотъ солдатъ. Ко! мандиръ Бакинскаго полка -- Ивановъ, Чавчавадзе, Тумановъ и еще нѣсколько лицъ обѣдали у насъ на крышѣ въ палаткѣ. За обѣдомъ вздумали съѣздить въ армянскій монастырь Лусаворичъ-Ванкъ, находившійся въ семи верстахъ отъ города. Тумановъ далъ знать объ этомъ нѣсколькимъ сапернымъ офицерамъ, мужъ -- двумъ-тремъ знакомымъ, и такимъ образомъ составилась экспромптомъ большая кавалькада. Послали мы впередъ вьючную лошадь съ коврами и чаемъ.
   Монастырь расположенъ высоко на горѣ, состоитъ изъ нѣсколькихъ зданій окруженныхъ каменною стѣной. Надо всѣмъ царитъ крестъ на церковномъ куполѣ. Въ общемъ этотъ монастырь напоминаетъ старинные замки. Съ трехъ сторонъ крутые обрывы, съ четвертой, гдѣ въѣздъ, группа деревьевъ, составляющихъ пріятный контрастъ со скалами и и камнями. Мы пробирались по крутой горной тропинкѣ и я порядочно побаивалась какъ бы не упасть съ кручи.
   Въ монастырѣ всего два монаха, изъ нихъ одинъ архимандритъ. Издали завидѣвъ насъ, стали звонить въ колокола, монахи съ крестами вышли навстрѣчу. Изъ города и сосѣднихъ деревень собрался народъ, зурна играла. Слѣзли съ лошадей, подошли ко кресту, потомъ насъ торжественно повели въ ярко освѣщенную церковь. Архимандритъ отслужилъ молебенъ, помянувъ нашу Царскую фамилію. Спустились мы въ потаенную яму гдѣ по преданіямъ три дня скрывался Св. Григорій, просвѣтитель Арменіи. Осматривали древнюю, подземную сырую церковь; ведутъ къ ней низкія, темныя и длинныя галлереи. Я рада была выйти на свѣжій воздухъ. На зеленомъ лужкѣ, откуда открывается чудный видъ на всю долину верховаго Евфрата, разостлали ковры, мы разсѣлись. Американскій миссіонеръ Mr Coal съ женой и сыномъ присоединились къ намъ. Они каждый годъ выѣзжаютъ сюда какъ на дачу, закрывая на время жаровъ свою школу; живутъ они въ Эрзерумѣ уже восемь лѣтъ; два года тому назадъ Mrs Coal ѣздила на родину въ Южную Америку, какъ говоритъ съ визитомъ къ роднымъ (близкій визитъ!). Когда мы вошли въ ихъ крошечное помѣщеніе, маленькій Coal (на видъ настоящій Американецъ) сейчасъ сталъ показывать свое искусство въ стрѣльбѣ изъ карабина, стрѣляя въ цѣль нарисованную на двери.
   Ерицевъ по обыкновенію устроилъ туземные танцы; оказалось на это много маленькихъ искусниковъ и искусницъ. Монахи уговаривали насъ, но напрасно,-- остаться ночевать, угощали чѣмъ могли. Предъ отъѣздомъ зашли опять въ церковь. Возвращались дальнею, но болѣе ровною дорогой, по которой свободно ходятъ арбы; становилось темно хоть глазъ выколи; замѣтно свѣжѣло. Должна сознаться что рада была увидѣть издали городскіе огоньки, предвѣстники конца поѣздки, довольно-таки меня утомившей.
   

25го мая.

   Почта ежедневно идетъ дождь, на горахъ снѣгъ быстро таетъ, обращаясь въ густыя черныя тучи. У здѣшнихъ жителей вершины Падантекена служатъ вѣрнымъ барометромъ: если надъ ними нѣтъ тучъ, хотя бы съ другихъ сторонъ небо совсѣмъ заволокло, дождя въ городѣ не будетъ, и наоборотъ. Изъ оконъ нашей квартиры этотъ барометръ хорошо виденъ и часто приноситъ пользу при нашихъ прогулкахъ. Третьяго дня вечеромъ разразилась сильная гроза; на сѣверѣ я никогда не видала такого сверканія молніи и такихъ перекатовъ грома отъ эхо горъ. На меня всегда гроза очень дѣйствуетъ, а тутъ я просто не знала куда дѣться, не могла спать всю ночь. Особенно страшила меня высокая мачта флага на нашей крышѣ, все казалось что молнія непремѣнно ударитъ въ нее. Почти во всѣхъ комнатахъ у насъ протекало съ потолковъ, воображаю что дѣлалось въ другихъ домахъ при земляныхъ крышахъ.
   На дняхъ получила понятіе что такое турецкая кофейня. Катаясь по обыкновенію подъ вечеръ верхомъ, мы остановились предъ одною кофейней и вошли въ нее. Увидѣли нѣсколько комкать, дворъ съ каменнымъ бассейномъ частой воды по срединѣ и бьющимъ въ немъ фонтаномъ. Бассейнъ разукрашенъ яркими красками и желтыми цвѣтами, нанизанными на длинныя палки; это букеты восточной формы; кругомъ на низкихъ и широкихъ тахтахъ сидятъ посѣтители, нѣкоторые пьютъ кофе à la toèuqua, большая часть курятъ кальянъ, передавая его по очереди сосѣдъ сосѣду. Турки при этомъ молча мечтаютъ и созерцаютъ небо, Армяне и Греки, перебивая одинъ другаго, шепчутся и спорятъ про какія-нибудь коммерческія дѣла. Въ первой комнатѣ Персіяаинъ, содержатель кофейни, важно стоить за прилавкомъ, на которомъ варится кофе, на полкахъ цѣлыя шеренга кальяновъ разной величины и отдѣлки. Иногда они бываютъ превосходно украшены золотомъ и серебромъ. Недавно намъ приносили кальянъ необыкновенно красивой отдѣлки, но за то просили за него, какъ и за все здѣсь теперь, невообразимую цѣну. Въ сосѣдней комнатѣ бородобрѣйня или вѣрнѣе головобрѣйня, вся комната увѣшена зеркалами, предъ ними кресла. На Востокѣ бородобрѣи почетные люди, тотъ кого брѣютъ видимо чувствуетъ себя если не на седьмомъ небѣ, то по крайней мѣрѣ на пятомъ. Въ другой комнатѣ горячимъ утюгомъ на деревянныхъ колодкахъ разглаживаютъ фески, составляющія одну изъ первыхъ потребностей турецкаго щегольства. Кофейня вообще чистая, хозяева привѣтливы, впрочемъ такихъ кофеенъ здѣсь много.
   Съ появленіемъ подножнаго корма, кое-гдѣ стали показываться разбойничьи шайки Кюрдовъ. Въ здѣшнемъ краѣ такъ къ этому привыкли что на продѣлки ихъ -- воровство, угонъ скота, грабежъ проѣзжающихъ, не обращаютъ вниманія. Конечно, Русскіе не могли смотрѣть на это такъ покойно, и вотъ нѣсколько разъ я видѣла какъ къ мужу приводили пойманныхъ разбойниковъ. Боже, что это за пародія на человѣческій родъ. Какіе-то звѣри въ лохмотьяхъ, черные, взглядъ какъ у гіены, точно будто боящійся дневнаго свѣта и людей. Говорятъ что большая часть этихъ Кюрдовъ трусы, они пускаются на добычу только тогда когда увѣрены въ успѣхѣ; когда распространился слухъ что въ мѣстахъ занятыхъ Русскими разбойничать не даютъ, ихъ стало меньше. Только безпечность Турецкаго правительства могла какъ видно допустить развитіе продѣлокъ этихъ полу-людей. На дняхъ получено извѣстіе, будто шайка Лазовъ собирается напасть на армянскій монастырь Кармиръ-Ванкъ; туда послали десять казаковъ, и храбрые Лазы исчезли. Въ городѣ опять стрѣляли, лудя лопала въ стѣну дома гдѣ жили два наши чиновника. Собраны были всѣ старшины и имамы городскихъ кварталовъ и отдано приказаніе немедленно сдавать всѣ ружья; Турецкое правительство во время блокады раздало жителямъ мусульманамъ нѣсколько сотенъ казенныхъ ружей разныхъ системъ. Толпа чалмоносцевъ, повѣся носъ, выслушала это приказаніе, однако на слѣдущій день ружья понемногу стали сноситься. Имамамъ было велѣно найти кто стрѣлялъ, иначе будетъ отвѣчать весь кварталъ. Они сегодня попробовали представить единственнаго въ кварталѣ христіанина, очевидно не виновнаго. Да, пришлось теперь имамамъ и мулламъ казаться ягненками и затаивать свою ненависть къ Русскимъ. Воображаю что они будутъ выдѣлывать когда мы оставимъ Эрзерумъ и они почувствуютъ въ себѣ вновь обузданную на время силу.
   Намъ часто приходилось слышать по утрамъ военную музыку, во время тифозной эпидеміи; то были все похоронные марши, и если на улицахъ виднѣлся строй солдатъ, то почти всегда провожавшіе въ вѣчность своихъ офицеровъ. Можно себѣ представить какъ я обрадовалась сегодня увидѣвъ какъ съ музыкой мимо нашей квартиры вступаютъ въ городъ первыя укомплектованія здѣшнихъ войскъ. Молодые рекрутики шли весело и бойко, съ любопытствомъ озираясь кругомъ; не очень пріятно мусульманамъ увидѣть прибыль въ вашемъ лагерѣ; до сихъ поръ нашихъ солдатъ все убавлялось. Вечеромъ получена телеграмма что конгрессъ назначенъ въ Берлинѣ 12го іюня. Новый лучъ надежды.
   

29го мая.

   Извѣстіе о вторичномъ покушеніи на жизнь Германскаго императора произвело на всѣхъ тяжелое впечатлѣніе. Въ отдаленныхъ закоулкахъ Эрзерума и христіане и мусульмане всѣ возмущены, то и дѣло слышны возгласы: неужели опять соціалисты на сценѣ?
   Персидскій консулъ поднесъ мужу большой фотографическій портретъ своего шаха, съ красивою персидскою подписью, въ которой сказано что Эрзерумское Персидское консульство подноситъ этотъ портретъ русскому губернатору въ выраженіе признательности за оказываемое здѣсь персидскимъ подданнымъ вниманіе и участіе. Ужъ не хотѣлъ ли этимъ консулъ загладить вину одного изъ своихъ Персіянъ на дняхъ противъ нашихъ чиновниковъ?
   Въ послѣднее время, пользуясь улучшеніемъ дорогъ, въ Эрзерумѣ появились много турецкихъ офицеровъ и солдатъ; съ разныхъ сторонъ стали они пріѣзжать повидать свои семьи и захватить оставленное ими имущество. Вчера былъ у насъ бимбаши, бывшій начальникъ пограничнаго турецкаго кордона, котораго мы до начала войны знали въ Александрололѣ. Эта встрѣча напомнила мнѣ другую болѣе оригинальную: на турецкомъ посту, противъ Александрололя, одинъ юзбаши очень любезно принималъ насъ когда мы посѣщали постъ; однажды обѣщалъ мнѣ привезти изъ Карса, гдѣ жила. его семья, великолѣпнаго мохнатаго кота. Съ мѣсяцъ спустя послѣ начала войны, я посѣтила турецкихъ плѣнныхъ въ Александропольской крѣпости, и къ удивленію вижу этого самаго юзбаши. И онъ и я сейчасъ вспомнили о котѣ; юзбаши сталъ очень извиняться что "обстоятельства" не позволяютъ ему теперь исполнить его обѣщаніе, но что рано или поздно котъ этотъ будетъ у меня непремѣнно.
   Третьяго дня вечеромъ ѣздили кататься по направленію къ деревнѣ Шехъ; выѣхавъ мы обратили вниманіе на быстро образовавшагося надъ Палантекеномъ тучу, спускавшуюся въ направленіи города, поѣхали рысью чтобъ избѣгать дождя. Въ селеніи Шехъ зашли въ домъ священника, который служилъ въ это время въ церкви всенощную. На стѣнахъ его комнатъ приклеено много листовъ Всемірной Иллюстраціи съ портретами Д. Комарова и другихъ героевъ теперешней войны. Братъ хозяина объяснилъ что это подарки русскаго офицера квартировавшаго у нихъ. Думали ли лица, портреты которыхъ помѣщены въ Иллюстраціи, что они останутся можетъ-быть на десятки лѣтъ на стѣнахъ священническаго дома въ глубинѣ Малой Азіи? Пошли мы въ церковь и были удивлены если не богатствомъ, то полнымъ достаткомъ ея; священникъ въ прекрасномъ облаченіи, два хора пѣвчихъ, хорошая живопись, множество горящихъ свѣчей, толпа молящихся. Но чтобы проникнуть въ церковь надо пройти черезъ четверо темныхъ сѣней и нѣсколько низкихъ корридоровъ; въ Турціи достатокъ можетъ сохраняться только за такими таинственными ходами. Насъ провожали черезъ корридоры со свѣчкой; надо было нагибаться чтобы не ушибить головы. Выйдя изъ церкви собрались въ обратный путь; народъ провожалъ насъ. Любовались дорогой великолѣпными всходами хлѣбовъ; на Эрзерумской равнинѣ всѣ поля орошаются водой, всюду продѣланы канавки, неурожаи очень рѣдки. Подъѣзжая къ городу, видимъ что въ мѣстахъ гдѣ была пыль стало грязно; уже успѣлъ выпасть сильный дождь, а насъ ни одна капля не промочила; въ нашей квартирѣ опять полы вымокли.
   Вчера не успѣли мы такъ благополучно убѣжать отъ дождя какъ третьяго дня. Когда выѣхали черезъ Карсскія ворота было совершенно ясно; но Жильберъ, указывая на Палантекенъ, сказалъ намъ: "черезъ полчаса грянетъ дождь". Дѣйствительно., не успѣли подъѣхать къ лагерю стало накрапывать; поспѣшили подъѣхать къ стрѣлкамъ, и мнѣ въ первый разъ пришлось просидѣть въ палаткѣ во время грозы. Но какой же былъ ливень! Разомъ по всему лагерю пошли быстрые потоки (лагерь на скатѣ и всю воду несло внизъ). Казалось вотъ-вотъ все затопится; тучи надъ самыми головами, страшная молнія, градъ. Зашли мы сперва въ палатку моего кума Полова; но она самая крайняя, и Поповъ разказывалъ что нѣсколько дней назадъ, молнія ударила въ 15 шагахъ отъ его палатки и разбила фонарь. Я поспѣшила уйти оттуда въ палатку баталіоннаго командира Сагинова; эта кромѣ парусины покрыта сукномъ, и окошки закрываются. Почти два часа продолжалась гроза. Дорогой назадъ съ трудомъ переѣзжали черезъ нѣсколько вновь образовавшихся рытвинъ, гдѣ вода стремилась съ шумомъ и пѣной. Подъѣзжая къ городу слышимъ гвалтъ; оказалось стадо, возвращаясь съ поля, должно было переходить черезъ оврагъ, гдѣ два часа тому назадъ было сухо, а теперь образовался быстрый и глубокій потокъ. Съ одного берега толпа народа съ криками и жестами силились вогнать скотъ въ воду; волы и коровы сопротивлялись, но все-таки шли, нѣкоторыхъ теченіе сшибало съ ногъ; но ослы -- ни за что; ихъ толкали палками, чѣмъ попало, и насилу переправили. Множество любопытныхъ, особенно женщинъ и дѣтей, смотрѣли на эту сцену; мы тоже простояли съ четверть часа.
   

30го мая.

   Армянинъ, хозяинъ дома гдѣ отведена квартира Ерицеву (здѣсь всѣмъ квартиры отводятся по военному положенію безплатно), человѣкъ очень добрый и внимательный; только въ томъ бѣда что тщеславіе его переходитъ границы. Вбилъ себѣ въ голову непремѣнно получить русскій орденъ; чего ужь онъ для этого не дѣлалъ. Больше всего разумѣется достается постояльцу; надо же извлечь изъ него пользу чтобы не даромъ прожилъ въ его домѣ. Ежедневно онъ входитъ къ Ерицеву по нѣскольку разъ, какъ бы тотъ ни былъ занятъ; садится предъ нимъ и иногда молча, заискивающе, глядя русскому чиновнику въ глаза, просиживаетъ часы. Когда можно говоритъ, любимая тема его, какъ бы онъ желалъ быть полезнымъ Русскому правительству. Это до того надоѣло Ерицеву что тотъ рѣшился его проучить; и вотъ какъ это сдѣлалъ.
   Однажды Ерицевъ вернувшись поздно домой призываетъ хозяина, таинственно объявляетъ ему: "случай представился". Разказываетъ что ему, Ерицеву, сейчасъ дано экстренное, важное и секретное порученіе по которому надо ѣхать въ Багдадъ; при этомъ разрѣшено взять съ собой переводчика и онъ предлагаетъ своему хозяину это мѣсто. Тотъ въ восторгъ. Но ему говорятъ что надо хорошо снарядиться быть представительнымъ. "Не пожалѣю ничего, все куплю", возражаетъ обрадованный хозяинъ. На другой же день утромъ онъ пошелъ разоряться. Купилъ бѣлый англійскій каучуковый плащъ, лакированныя ботфорты, нѣсколько чемодановъ, сѣдло и наконецъ лошадь; всѣ издержки, какъ онъ ни былъ скулъ, блѣднѣли предъ перспективой носить въ петличкѣ ленточку, а на ней орденъ, настоящій, россійскій! Родные, особенно жена, не понимали куда и зачѣмъ онъ ѣдетъ; но повинуясь судьбѣ, цѣловали, обнимали его, плакали съ нимъ на прощаньи. Наконецъ насталъ торжественный день отъѣзда; Ерицевъ съ хозяиномъ въ сопровожденіи товарищей, съ багажемъ и вьюками, должны были собраться у Абдурахманъ-Кази (мусульманскій монастырь) на прощальный обѣдъ, а оттуда предстояло отправиться прямо въ путь-дороженьку; во время обѣда долженъ былъ прискакать казакъ съ конвертомъ извѣщающимъ объ отмѣнѣ командировки Ерицева. На этотъ пикникъ пригласили и меня; но только секретъ кто-то разоблачилъ до обѣда. Тѣмъ не менѣе затѣянная исторія доставила всѣмъ большую забаву. Пресмѣшно было видѣть Армянина въ его походномъ плащѣ, ботфортахъ съ огромными шпорами, съ сумкой черезъ плечо и пистолетами за кушакомъ. Онъ вовсе не сердился; напротивъ, предобродушно смѣялся, разказывалъ какъ грустно было разставаться съ семьей, но лестно получить отъ русскихъ властей порученіе; показывалъ мнѣ купленные для дороги часы и угощалъ всѣхъ апельсинами наполнявшими его карманы для освѣженія во время жары путешествія. Онъ вспоминалъ какую-то персидскую пѣсню на тему: "въ три дня съѣздилъ въ Багдадъ", говоря: "а я съѣздилъ еще быстрѣе".
   Съ этимъ же Армяниномъ на дняхъ былъ другой казусъ: поздно возвращался онъ съ Ерицевымъ домой, было совсѣмъ темно на улицахъ, какъ всегда въ Эрзерумѣ ночью тишина, нигдѣ ни души. На перекресткѣ, близь своего дома, возлѣ фонтана, видитъ что кто-то притаился и куритъ; конецъ папиросы по временамъ вспыхиваетъ. "Кто тамъ?" Нѣтъ отвѣта. "Кто, говори сейчасъ, зачѣмъ бродишь ночью?" Полное безмолвіе. "Разбойники", говоритъ Армянинъ и опрометью бросается въ домъ за пистолетомъ, взводитъ курокъ и съ угрозами приступаетъ къ спокойно продолжавшему курить разбойнику. Какія далѣе были сцены и долго ли продолжались, Ерицевъ съ хозяиномъ умалчиваютъ; но наконецъ оказалось что никакого разбойника не было, а лишь окурокъ папиросы забытый какимъ-ни будь прохожимъ на нишѣ фонтана, разгоравшійся по временамъ отъ вѣтра. "Мы очень много смѣялись услышавъ объ этомъ приключеніи.
   

31го мая.

   Въ Эрзерумъ пріѣхалъ назначенный вмѣсто умершаго Геймана корпусный командиръ генералъ Лазаревъ. Толки о его пріѣздѣ давно ходили между населеніемъ. Армяне ждали съ нетерпѣніемъ этотъ день и гордились тѣмъ что вотъ уже второй корпусный командиръ (первый былъ Лорисъ) Армянинъ родомъ. Особенно лестно должно это быть турецкимъ Армянамъ: Турки самыхъ почетныхъ изъ нихъ словно въ грязь топчутъ, не считаютъ за равныхъ себѣ людей, а теперь первый воинъ и глава края изъ среды ихъ. Какія розовыя мечты являются у каждаго Армянина на будущее. Лазаревъ кромѣ того возбуждалъ общее любопытство вслѣдствіе молвы которая ходила въ народѣ про его внушительную наружность, храбрость и грозное управленіе Лезгинами въ Дагестанѣ.
   Въ день его пріѣзда съ утра городъ былъ въ суетѣ. При готовили ему квартиру на консульской площади, противъ главной гауптвахты, убрали ее какъ только возможно по здѣшнимъ средствамъ. Много народу, въ томъ числѣ ученики школъ, выходили за ворота города навстрѣчу, почетные жители въ шитыхъ золотомъ мундирахъ и орденахъ, на кровныхъ лошадяхъ осѣдланныхъ богатыми бархатными съ дорогимъ шитьемъ сѣдлами гарцовали по улицамъ; многіе изъ нихъ заѣхали къ намъ чтобы вмѣстѣ съ мужемъ отправиться на встрѣчу русскому муширу.
   Я пошла къ Жильберамъ, балконъ которыхъ выходилъ на площадь, гдѣ собрался почетный караулъ, хоръ музыки, много офицеровъ въ мундирахъ.
   Говорятъ встрѣча за городомъ была необыкновенно торжественная; народъ верстъ шесть за городъ вышелъ навстрѣчу, бѣжалъ толпой возлѣ ѣхавшаго верхомъ Лазарева и безъ Уголку кричалъ ура. Плоскія крыши домовъ были буквально залиты народомъ; женщины махали платками и кланялись, еще съ ранняго утра многія женщины усѣлись на крышахъ чтобы не пропустить встрѣчи. Мѣстами играла зурна, на улицахъ тѣснилось такъ много Армянъ, Грековъ и даже мусульманъ что полицейскіе должны были ихъ расталкивать.
   Около Карсскихъ воротъ мужъ встрѣтилъ Лазарева, съ чинами управленія, почетными жителями, городскими имамами и мухтарами (старшинами).
   Наконецъ и мы услышали шумъ и крики ура; видимъ впереди бѣжитъ масса красныхъ фесокъ, за ними двѣ сотни казаковъ съ большими значками, далѣе Лазаревъ раскланивавшійся направо и налѣво, съ обѣихъ сторонъ его мужъ и Чавчавадзе, за ними много военныхъ, опять казаки, а закрываетъ шествіе неисчислимая толпа жителей. Флагъ на домѣ французскаго консула отсалютовалъ, русскій флагъ на домѣ корпуснаго командира взвился на верхъ высокой мачты, какъ только процессія показалась. Все вышло эффектно до поразительности; здѣшніе жители не запомнятъ подобнаго торжества.
   Всѣ пріѣзжіе и главные здѣшніе начальники обѣдали у Чавчавадзе; мы все время слушали музыку, такъ какъ онъ квартируетъ недалеко отъ Жильберовъ. Послѣ обѣда мужъ зашелъ за мной, а вечеромъ поѣхали верхомъ.
   Выѣхавъ черезъ Трапезонтскія ворота повернули вправо и ѣдемъ снаружи ряда земляныхъ укрѣпленій. Слышимъ -- выстрѣлы. Что такое? Милиціонеры и казаки поскакали узнать въ чемъ дѣло; одинъ изъ нихъ слѣзъ съ лошади и побѣжалъ черезъ валъ къ показавшимся тремъ чернымъ фигурамъ. Продолжаемъ ѣхать далѣе, вдругъ слышимъ свистъ пули какъ разъ надъ головами, такъ что лошадь моя отшатнулась. Это уже слишкомъ, казаки только-что собрались опустить ружья, какъ оказалось что это саперные офицеры вздумавшіе стрѣлять въ цѣль приставивъ мишени къ валамъ и не замѣчая что пули ихъ перелетаютъ черезъ валъ. Они были очень сконфужены, тѣмъ болѣе что съ нами же ѣхалъ ихъ командиръ. Теперь я сдѣлалась совсѣмъ боевая; j'ai reèu le baptême du feu, слышала свистъ пули надъ головой.
   

1го іюня.

   Сегодня Лазаревъ ѣздилъ осматривать городъ и лагерь. Начальникъ дивизіи Цитовичъ давалъ большой обѣдъ, говорятъ, очень шумный.
   

2го іюня.

   Съ утра стали съѣзжаться къ намъ чиновники и почетные жители, въ тѣхъ же парадныхъ мундирахъ въ какихъ они были на встрѣчѣ Лазарева третьяго дня. Мужъ повелъ ихъ представить корпусному командиру, который съ перваго же раза покорилъ ихъ себѣ: "въ каждомъ словѣ этого человѣка,-- говорили потомъ при мнѣ нѣкоторые изъ Турокъ, слышится твердость, сила; настоящій русскій муширъ, ему можно вѣрить". Сегодня познакомилась я съ Лазаревымъ, какъ видно онъ не изъ тѣхъ людей, которымъ высокій постъ кружитъ голову.
   

4го іюня.

   Меня возмутила корреспонденція "Голоса" изъ Эрзерума подписанная Крыжановскимъ. Удивительно откуда онъ мигъ слышать такія небылицы, чтеніе которыхъ вызвало общій смѣхъ; всѣ интересовались узнать кто это Крыжановскій: оказалось, онъ находится при складѣ Общества Краснаго Креста. Въ корреспонденціи говорилось про какія-то будто бы найденныя плавающими въ своей крови тѣла нашихъ офицеровъ, и про другія убійства, на дѣлѣ вовсе не бывшія. Между тѣмъ эта корреспонденція надѣлала тревогу: наши офицеры то и дѣло стали получать телеграммы отъ своихъ семействъ и знакомыхъ въ которыхъ сказывалось сильное опасеніе за охъ жизнь.
   Ходила къ madame Gilbert пригласить ее съ мужемъ къ намъ на обѣдъ, даваемый по случаю пріѣзда Лазарева. Я очень рада что madame Gilbert въ подобныхъ случаяхъ выручаетъ меня отъ того чтобы мнѣ не быть единственною женщиной среди большаго мужскаго общества. За обѣдомъ по обыкновенію были оживленные тосты: смѣшно было видѣть какъ персидскій коснулъ спѣшилъ сказать рѣчь ранѣе французскаго консула, и какъ Жильберъ замѣтно досадовалъ что позволилъ Азіятцу опередить спичемъ Европейца. Вообще здѣсь до прибытія Русскихъ всѣ европейскіе консулы держали себя какъ очень важныя, вліяющія на управленіе краемъ лица, и Жильберу видимо чувствительна потеря, при русскихъ властяхъ, своего прежняго величія.
   На прежнихъ офиціальныхъ обѣдахъ почетные туземцы держали себя съ Русскими немного натянуто, теперь же какъ старые знакомые. Послѣ обѣда, когда вышли на балконъ, дружескимъ изліяніемъ не было конца: и епископы, и мусульмане, то и дѣло выражали Русскимъ свою признательность за равную ко всѣмъ благосклонность и справедливость. Массы народа опять весело шумѣли подъ балкономъ, стараясь разсмотрѣть новаго русскаго мушира. Зурна не умолкала, подъ ея звуки составилось нѣсколько кружковъ танцующихъ Армянъ.
   Когда наши гости разошлись, пошли мы въ армяно-католическую церковь; у католиковъ сегодня fête-Dieu, и Monseigneur пригласилъ насъ къ торжественной вечернѣ. Дворъ католической церкви обнесенъ каменною стѣной вышиною въ три сажени (это въ видѣ предосторожности отъ мусульманъ). Послѣ вечерни крестный ходъ совершался внутри двора вокругъ церкви: епископъ со святыми дарайи, въ роскошномъ облаченіи, шелъ подъ богатымъ балдахиномъ, впереди его по два въ рядъ пѣвчіе въ бѣломъ съ вѣнками на головахъ, и священники; двое мальчиковъ бросали подъ ноги Monseigneur'а лепестки цвѣтовъ, двое другихъ несли подносъ съ курящимся ѳиміамомъ и окрапывали епископа розовымъ масломъ. У изящно устроеннаго для этого случая и изукрашеннаго цвѣтами алтаря процессія остановилась, всѣ стали на колѣни. Очень удивилась я, замѣтивъ на навѣсѣ подъ этимъ временнымъ алтаремъ рисунки турецкихъ полумѣсяцевъ и звѣздъ; Армяне-католики очень умѣютъ быть пріятными Туркамъ; такой же большой бронзовый полумѣсяцъ красуется надъ входомъ въ домъ епископа; за то Армяне-католики менѣе всѣхъ другихъ христіанъ терпятъ отъ Турокъ.
   

5го іюня

   Шведъ служившій подрядчикомъ у Турокъ при постройкѣ эрзерумскихъ укрѣпленій недавно умеръ отъ тифа, не дождавшись разчета за свои работы; жена его въ совершенной бѣдности отправляется на родину съ малолѣтными дѣтьми. Жильберы, всегда помогавшіе кому только могли, снабдили ее деньгами на дорогу. По ихъ просьбѣ и мы приняли участіе въ этой бѣдняжкѣ отправляющейся изъ Эрзерума проклиная Турокъ. Сколько на нашихъ глазахъ было подобныхъ примѣровъ людей вырученныхъ Европейцами изъ бѣды причиненной Турками. Разказамъ о безцеремонности турецкихъ чиновниковъ, особенно мелкихъ, нѣтъ конца; это точно саранча все пожирающая и со своихъ, а особенно съ христіанъ. Во время войны за все что бралось Турками для войскъ жители получали квитанціи; когда пришло время расплачиваться по этимъ квитанціямъ, весьма многимъ не платили подъ тѣмъ предлогомъ что подъ квитанціей приложена печать не чиновника, а какого-то неизвѣстнаго лица. Какъ тутъ защититься бѣдняку жителю?
   Шабавіанъ сдѣлалъ вечеръ, на который пригласилъ болѣе двадцати русскихъ офицеровъ и генераловъ; изъ туземцевъ, кромѣ его семьи, не было рѣшительно никого. Садъ былъ иллюминованъ разноцвѣтными фонарями, пріемъ гостей въ кіоскѣ. Здѣсь только немногіе, самые богатые жители имѣютъ садики, окруженные со всѣхъ сторонъ высокими стѣнами (какъ институтскіе сады) и всегда такъ запрятанные что пробираться къ нимъ надо черезъ длинные, извилистые, темные проходы. Въ углу садика обыкновенно кіоскъ (бесѣдка) съ фонтаномъ по срединѣ, широкими тахтами вокругъ; стѣны обращенныя въ садъ почти сплошь изъ стеколъ. Въ хорошенькомъ садикѣ Шабаніана и кіоскѣ съ фонтаномъ отдѣланнымъ мраморомъ, при разноцвѣтныхъ фонаряхъ, бенгальскомъ огнѣ, фейерверкѣ и женщинахъ одѣтыхъ въ азіятскіе костюмы, воображеніе разыгрывалось, думалось что находишься въ какомъ-то волшебномъ мірѣ или видишь сцену изъ Тысячи и одной ночи. Игралъ хоръ нашей музыки. Ужинать перешли въ столовую; Шабаніанъ сказалъ по-армянски длинную рѣчь, сущность которой заключалась въ слѣдующемъ: "Россія съ царствованія Петра Великаго быстро расширяется и крѣпнетъ, благодаря энергіи и другимъ достоинствамъ ея представителей, на которыхъ выпадаетъ доля имѣть дѣло съ сосѣдями; ознакомившись ближе съ Русскими въ Эрзерумѣ, онъ убѣдился что нынѣшніе сыны Россіи могутъ гордиться этими же свойствами не менѣе своихъ предковъ; съ глубокимъ уваженіемъ смотритъ онъ на силу этой великой державы и на ея вѣрныхъ сыновъ."
   Лазаревъ получилъ нѣсколько медалей вновь отчеканенныхъ въ память минувшей войны. Всѣ съ любопытствомъ смотрѣли на эти новыя медали.
   

7го іюня.

   Генералъ Бобоховъ, старый нашъ знакомый, останавливался недалеко отъ насъ, въ домѣ Армянина-католика Петроса-эфенди. Прійдя въ садъ этого дома проститься съ Бобоховымъ, который уѣзжаетъ обратно въ Карсъ, увидѣли мы очень красивую Армянку, блондинку, совершенную Гретхенъ, удивились когда она заговорила по-французски. Со времени войны 1853--56 годовъ среди католиковъ въ Анатоліи сохранилось сильное вліяніе Франціи; почти во всякомъ домѣ висятъ портреты Наполеона и императрицы Евгеніи. Сестры милосердія ревностно стараются распространять между своими ученицами французскій языкъ.
   Обѣдали на крышѣ въ палаткѣ; за обѣдомъ насъ смѣшили разказами о томъ какъ въ Карсѣ появилась манія закупать мохнатыхъ кошекъ. Какой-то докторъ, платя по рублю за кота, считалъ что имъ куплено до 50 и удивлялся что вновь покупаемые очень похожи на прежде купленныхъ и убѣжавшихъ изъ его гостепріимнаго кошачьяго пріюта. Оказалось что жители очень выгодно для себя подсмѣялись надъ докторомъ: коты черезъ печную трубу выбѣгали обратно къ хозяевамъ, и тѣ по нѣскольку разъ продавали ихъ тому же покупщику. По этому поводу вспоминали какъ въ Красноводскѣ послѣ отъѣзда какого-то натуралиста солдаты, не зная о его выѣздѣ, массами ловили змѣй, приносили ихъ въ штабъ, искали "купца который торгуетъ змѣями". Когда имъ наконецъ объявили что ихъ покупщикъ уѣхалъ, они очень досадовали, зачѣмъ онъ такъ поторопился выѣхать.
   

9го іюня.

   Посѣтили мы мельницу на мѣстѣ называемомъ Киркъ-Булахъ и поле битвы 28го октября прошлаго года.
   Киркъ-Булахъ въ переводѣ значитъ сорокъ водъ. Это мѣсто находится вблизи отъ Палантекенскихъ горъ, въ ущельи, въ восьми верстахъ отъ города; изъ естественнаго русла быстрый потокъ отведенъ широкою канавой, расходящеюся тутъ же на нѣсколько рукавовъ, съ пѣной и шумомъ по камнямъ падающихъ каскадами. Около живописно прилѣпившейся здѣсь мельницы разрослось много деревьевъ, придающихъ большую привлекательность этому мѣстечку; нигдѣ далеко вокругъ нѣтъ столько зелени. Здѣсь у воды всегда прохладно, а съ закатомъ солнца становится очень холодно и поднимается сильный вѣтеръ. Эрзерумскіе жители верхомъ съ женщинами на арбахъ часто ѣздятъ проводить весь день на Киркъ-Булахъ. Возвращаясь черезъ Ольтинскія ворота, мы нечаянно наткнулись на сидящихъ на травѣ возлѣ крѣпостнаго рва Жильберовъ; М. Gilbert имѣлъ очень сумрачный и недовольный видъ, оказалось что нашъ часовой у воротъ крѣпости, имѣя приказаніе не пропускать военныхъ Турокъ безъ билета, остановилъ ихъ каваса. Увидѣли мы его каваса съ весело-безпечнымъ лицомъ сидящаго поджавъ ноги на верху вала; мужъ велѣлъ его пропустить, объявивъ все-такъ Жильберу что часовой былъ правъ исполнивъ въ точности данное ему приказаніе.
   Забрались мы на ту самую гору гдѣ стоялъ Гейманъ 28го октября; подробно осматривали тропинки и оврагъ по которымъ лѣзли Бакинцы на штурмъ Азизіе; кругомъ все еще лежатъ обломки гранатъ, патроны, картечь; осторожно проѣзжали около двухъ неразорванныхъ гранатъ. На этихъ мѣстахъ по стаяніи снѣга и были собраны трупы похороненные Бакинцами въ общей могилѣ. Проѣхали мимо лагеря вновь прибывшихъ Кубанскихъ казаковъ; пріятно было смотрѣть на ихъ воинственныя открытыя русскія лица.
   Сегодня познакомилась я съ генераломъ Проскуряковымъ, командиромъ 39й артиллерійской бригады, у котораго три сына во все время камланіи служили въ его же бригадѣ; меня очень тронуло когда онъ разказывалъ какъ онъ послѣ каждаго сраженія съ замираніемъ сердца справлялся всѣ ли сыновья живы.
   

11го іюня.

   Мусульманинъ Али-эфенди сдѣлалъ большой обѣдъ Русскимъ въ томъ самомъ казино гдѣ былъ нашъ танцовальный вечеръ. На площади противъ казино толпился народъ, въ срединѣ котораго стоялъ хоръ музыкантовъ. Длинная, широкая наружная галлерея казино была полна приглашенными; русскіе мундиры и фески перемѣшались; изъ дамъ опять только двѣ, madame Gilbert и я. Все общество разсѣлось за отдѣльные круглые столики, составленные изъ обыкновенныхъ турецкихъ круглыхъ металлическимъ подносовъ, подъ, которыми сдѣланы деревянныя подставки. Лазареву поставили кресло подъ портретомъ вашего Государя; онъ предложилъ мнѣ сѣсть на него, но конечно я не согласилась. Люди прислуживающіе за столами одѣты были въ одинаковыя сѣрыя блузы. Блюдъ подавали до двадцати, все турецкія. Присматривалъ за всѣмъ молодой расторопный турецкій офицеръ. Провозглашали много тостовъ; общее выраженіе любезности между Русскими и Турками не умолкало, насколько искренне -- знаетъ Богъ.
   Послѣ обѣда всѣ вышли на галлерею; народъ внизу кричалъ ура; мальчишкамъ опять бросали сверху деньги. Всѣ были довольны; умный Али-эфенди мастерски угодилъ и представителямъ населенія, и Русскимъ.
   Вечеромъ катаясь, заѣхали въ лагерь, дорогой увидѣли казаковъ съ распущеннымъ значкомъ, выѣхавшихъ встрѣтить генерала Шереметева, назначеннаго начальникомъ эрзерумскихъ войскъ вмѣсто князя Чавчавадзе.
   

11го іюня

   Утромъ у Жильберовъ продавались съ аукціона вещи умершаго австрійскаго доктора, находившагося на турецкой службѣ. Старшій крикунъ громко выкрикивалъ цѣны продажныхъ предметовъ; изъ толпы слышались голоса покупателей. Въ Турціи объявленія не вывѣшиваются какъ у насъ, а узнаются посредствомъ публичныхъ крикуновъ, которые ходя по улицамъ кричатъ во все горло объ разныхъ распоряженіяхъ начальства, о предстоящихъ аукціонахъ и другихъ животрепещущихъ мѣстныхъ новостяхъ. Уморительныя сцены происходили при аукціонѣ: продавались сапоги; одинъ Армянинъ купилъ ихъ не помѣривъ, въ полной увѣренности что коли заплачены за сапоги деньги они должны быть ему въ пору.
   Предъ вечеромъ прибѣгаетъ впопыхахъ къ Жильберу одинъ изъ его турецкихъ кавасовъ, перебиваетъ серіозный разговоръ его съ нѣсколькими лицами, торопясь сообщить о невиданномъ доселѣ казусѣ въ Эрзерумѣ: проходя мимо казино, видитъ онъ какъ казачій офицеръ верхомъ на своемъ конѣ въѣхалъ по довольно крутой деревянной лѣстницѣ казино въ верхній этажъ, спокойно объѣхалъ всѣ комнаты, закусилъ у буфета, проѣхался по наружной галлереѣ и выѣзжая обратно слѣзъ съ лошади только при спускѣ; офицеръ былъ совсѣмъ трезвъ, никого не задѣвалъ и чинно расплатился за закуску; эта выходка произвела на зрителей потрясающее впечатлѣніе, разказы о ней быстро разнеслись по городу между жителями; Турки въ ужасѣ говорили: "вотъ на что способенъ русскій офицеръ, навѣрно въ немъ шайтанъ (дьяволъ)".
   Въ одной изъ принесенныхъ мужу для осмотра турецкихъ телеграммъ, Измаилъ-паша дѣлаетъ выговоръ Максюдъ-эфенди за его не совсѣмъ приличное поведеніе; вѣроятно это за то что послѣ обѣда у Али-эфенди, развеселившійся Максюдъ-эфенди подошелъ со стаканомъ вина къ щепетильному персидскому консулу (истому мусульманину, никогда не пьющему вина) говоря: "пей" и когда тотъ наотрѣзъ отказалъ, съ искаженнымъ лицомъ вылилъ ему стаканъ на голову: "не хочешь добромъ, лей силой" говорилъ при этомъ расходившійся Максюдъ-эфенди; персидскій консулъ сталъ въ ужасѣ отряхиваться, читая мусульманскія молитвы, чтобъ очиститься отъ оскверненія виномъ (онъ даже на большихъ обѣдахъ, при провозглашеніи тостовъ пьетъ вмѣсто вина шербетъ, сахарную воду.
   Бастурмаджи тоже устроилъ для Русскихъ вечеръ съ такою же затѣйливою обстановкой какъ и у Шабашава; его кіоскъ даже еще роскошнѣе былъ изукрашенъ цвѣтами. Кругомъ сада на крышахъ играли нѣсколько зурнъ, послѣ ужина составились туземные танцы; нѣсколько Русскихъ становились въ кругъ, стараясь выдѣлывать армянскія па.
   Очень многочисленное семейство Бастурмаджи состоитъ изъ двадцати двухъ человѣкъ живущихъ всѣ вмѣстѣ. Отецъ молодаго Бастурмаджи (теперешняго главы дома) два года назадъ убитъ среди бѣла дня какимъ-то фанатикомъ Туркомъ, причемъ турецкія власти на всѣ жалобы и просьбы семьи убитаго о разысканіи убійцы, остались глухи и нѣмы.
   Получено обрадовавшее всѣхъ извѣстіе что между Россіей, Англіей и Австріей состоялось предварительное соглашеніе. Теперь дастъ Богъ война не возобновится.
   

13го іюня.

   Четвертый стрѣлковый баталіонъ долго находился еще въ Дагестанѣ подъ начальствомъ генерала Лазарева, а въ эту камланію не разъ дѣйствовалъ въ сраженіяхъ подъ его же командой. Офицеры баталіона, желая выразить Ивану Давыдовичу свое почитаніе и признательность, устроили ему вечеръ въ лагерѣ. Замѣчательно затѣйливо и мастерски обставили стрѣлки свой праздникъ. Приближаясь къ стрѣлковому лагерю не вѣришь своимъ глазамъ: поле, которое нѣсколько дней назадъ было усыпано камнями, волшебствомъ преобразилось въ садъ; поставлено нѣсколько арокъ и великолѣпно сдѣланныхъ транспарантовъ съ названіями разныхъ блистательныхъ для Русскихъ сраженій и взятыхъ крѣпостей; аллеи покрыты пескомъ, разставлены зеленыя скамейки, вывѣшены разноцвѣтные флаги, а въ глубинѣ сада цѣлое роскошное зданіе, устроенное изъ палатокъ, кибитокъ и деревяннаго навѣса; тутъ была и большая гостиная, вся обитая коврами, шалями; въ ней диваны, кресла, столы, зеркала, люстры, тахты, канделябры, потомъ столовая, нѣсколько уютно устроенныхъ комнатъ съ карточными столами, дамская уборная (лить для дв

   

ИЗЪ ДНЕВНИКА
РУССКОЙ ЖЕНЩИНЫ ВЪ ЭРЗЕРУМѢ
ВЪ 1878 году

14го марта.

   Идетъ двѣнадцатый мѣсяцъ со времени начала войны. Мужъ мой находится съ войсками въ глубинѣ Азіятской Турціи, Я вышла замужъ не задолго предъ войной и пріѣхавъ на русскую Границу въ Адакеандрололь за нѣсколько мѣсяцевъ до начала войны, болѣе года жила въ этомъ грязненькомъ и пропитанномъ болѣзнями городишкѣ, утѣшая себя тѣмъ что здѣсь ближайшій пунктъ къ нашей арміи гдѣ можетъ жить женщина. Мучительно, медленно, тянулись мои тревожные дни; лучше самой быть въ опасности, терпѣть и холодъ и голодъ нежели переживать такое томительное время.
   Послѣ заключенія перемирія я немедленно отправилась за Арпачай, на турецкую землю, въ Карсъ, гдѣ и провела три недѣли, въ надеждѣ не пріѣдетъ ли мужъ. Но вмѣсто того чтобы дождаться его, узнаю что онъ исполнивъ свою обязанность предсѣдателя демаркаціонной коммиссіи, принимавшей отъ Турокъ городъ и крѣпость Эрзерумъ, назначенъ на должность военнаго губернатора Эрзерумской области. Должность эту до того занималъ умершій до вступленія Русскихъ въ Эрзерумъ отъ тифа товарищъ мужа Б. М. Шелковниковъ. Въ Карсѣ я была какъ въ тюрьмѣ. Никуда почти не выходила и мало кого видѣла. Единственною поддержкой были ежедневныя телеграммы отъ мужа. Понятно, я только и думала какъ бы лопасть въ Эрзерумъ, писала и телеграфировала объ этомъ мужу, но онъ меня удерживалъ, боясь за дорогу которая между Карсомъ и Эрзерумомъ всегда ужасна, но въ теперешнее время года просто невыносима.
   Между тѣмъ ежедневныя новыя извѣстія о жертвахъ тифозной эпидеміи приводили мои нервы въ неописанное состояніе. Одинъ за другимъ умирали самые близкіе намъ люди. Тѣло ближайшаго сотрудника мужа, любившаго мужа какъ отецъ, ежедневно посѣщавшаго нашъ домъ въ Александрополѣ, Ѳ. А. Губскаго, привезли изъ Гассанъ-Кале въ Карсъ нѣсколько дней тому назадъ, когда я даже не слышала о его болѣзни. Послѣ паннихиды у него на которую я пошла, несмотря на всѣ отсовѣтыванія, я нѣсколько дней плакала, чувствовала себя совсѣмъ подкошенною. А Эрзерумъ-то гдѣ находится мой мужъ и есть самое гнѣздо эпидеміи. Врагу своему не желаю перечувствовать то что было у меня на душѣ въ эти ужасные дни.
   4го марта вижу изъ окна на плоской земляной крышѣ черезъ улицу противъ моихъ окошекъ суету. Стоитъ столъ, лежатъ пропасть разныхъ вещей, бѣгаютъ казаки, офицеры. "Что такое?" мнѣ отвѣчаютъ что готовится продажа съ аукціона вещей только что умершаго здѣсь же отъ пятнистаго тифа, знакомаго намъ казачьяго полковника Климентова. Вещи въ которыхъ онъ умеръ жгли на кострѣ; мнѣ сдѣлалось невыразимо тяжело. Жгли ихъ какъ разъ противъ меня и такъ близко что дымъ отъ костра входилъ въ мои окна.
   Видъ пылающихъ на кострѣ вещей Климентова далъ мнѣ рѣшимость ѣхать въ Эрзерумъ во что бы то ни стало; отъ одной мнительности боялась схватить тутъ же тифъ и хотѣла рисковать по крайней мѣрѣ съ мужемъ а не одна. послала телеграмму мужу, прося его меня выписать, такъ какъ чувствую что буду здоровѣе тамъ чѣмъ въ Карсѣ. Рѣшилась ѣхать не дождавшись даже отвѣта если будетъ случай.
   Только что собиралась идти къ гжѣ Залѣсской (одной изъ женъ офицеровъ) перенесшей, какъ и я, трудное время въ Александрополѣ, передать ей мое рѣшеніе ѣхать, какъ получаю отъ нея записку о томъ что генералъ Кузминскій, начальникъ военныхъ сообщеній ѣдетъ завтра въ Эрзерумъ, въ тарантасѣ и предлагаетъ мнѣ ѣхать съ нимъ. Судьба мнѣ улыбнулась. Кузминскаго, про котораго много слышала отъ мужа, я никогда не видала. Глубокую благодарность почувствовала я къ нему: онъ одинъ понялъ мое состояніе и помогъ ему, тогда какъ другіе находили даже мысль о поѣздкѣ въ Эрзерумъ сумасбродною, говоря что и мущинѣ трудно перенести этотъ тяжелый путь.
   Провожала меня цѣлая толпа Турокъ, выражавшая жестами свое удивленіе что я ѣду въ такое время года въ Эрзерумъ.
   Первый день проѣхали мы три станціи сравнительно благополучно. Вся дорога усыпана громадными камнями черезъ которые долженъ перекатываться тарантасъ. Меня поддерживала мысль что я съ каждою верстой ближе къ мужу. Я и до гладкой дорогѣ боюсь ѣхать (послѣ того какъ въ день вашей свадьбы, при выѣздѣ изъ имѣнія моего брата, гдѣ мы вѣнчались, въ имѣніе брата мужа, насъ страшно понесли лошади, кучеръ и лакей упади съ козелъ кареты и лошади насъ мчали), что же я должна была испытывать по здѣшнимъ дорогамъ?
   До первой станціи проѣхали мы въ тарантасѣ, на слѣдующей должны были его оставить и ѣхать на саняхъ; выбоины по дорогѣ почти двухъ-аршинныя, спуски и подъемы просто уму непостижимые.
   Кое-какъ добрались мы до Хаджи-Хармана, пріѣхали прямо къ квартирѣ полковника Шульца, командира расположеннаго здѣсь резервнаго баталіона, совершенно незнакомаго мнѣ. Радушно угостилъ онъ насъ обѣдомъ, шоколатомъ, чаемъ (я не обѣдала, такъ какъ пощусь). Шульцъ говорилъ что я ужасно рискую ѣдучи по такой дорогѣ, особенно черезъ Гассанъ-Каде, самое зараженное тифомъ мѣсто. Изъ Хаджи-Хармана Кузминскій долженъ былъ ѣхать въ сторону, въ Саракамышъ, а я до слѣдующей станціи Ади-Софи поѣхала въ саняхъ съ Шульцомъ и моею вѣрною горничной Еленой. Переѣхали мы черезъ маленькій перевалъ, по сравнительно дорога эта болѣе порядочная и я ни разу, не выскакивала, хотя лошади были горячія.
   Въ Али-Софи подъѣхали мы къ саклѣ воинскаго начальника Михайлова. Положеніе мое было странное: съ незнакомымъ человѣкомъ входить къ еще болѣе незнакомымъ людямъ. Михайловъ очень гостепріимно насъ принялъ; тамъ сидѣлъ чиновникъ особыхъ порученій начальника Карсской области. Угостили меня чаемъ, заказали Черкесу лепешки (въ Али-Софи живутъ Черкесы-переселенцы съ Кавказа). Сидѣли долго (пріѣхали мы когда уже стемнѣло). Ночевала я въ комнатѣ хозяина съ Еленой.
   На другой день утромъ пріѣхалъ генералъ Кузминскій и мы отправились съ нимъ дальше въ Мечетли, этотъ разъ уже на перекладной. Въ Мечетли Кузминскій получилъ бумагу требующую его въ Саракамышъ для постройки бараковъ и потому дальше ѣхать со мной не могъ. Грустно, во что дѣлать, надо покоряться участи. Онъ сказалъ что со мной поѣдетъ саперный докторъ. Привелъ познакомить со мной моего новаго спутника, добраго стараго доктора, согласившагося ѣхать въ Эрзерумъ собственно для меня.
   На другой день, рано утромъ, Кузминскій сказалъ что доѣдетъ со мной до Каракилиса. Приготовили для меня верховую лошадь, смастерили сѣдло изъ мужскаго въ дамское и, отправивъ впередъ на перекладной Елену съ докторомъ, привели намъ лошадей. Никакъ не могу сѣсть на импровизованное сѣдло, все слетаю, такъ какъ лука не держится; невозможно ѣхать такимъ образомъ, а Елена и докторъ уже далеко. Въ это время транспортъ верблюдовъ, которыхъ мы съ опасностью жизни перегнали на прошлой станціи, опять показался, и въ перспективѣ было обгонять ихъ на самомъ опасномъ мѣстѣ; что тутъ дѣлать! Такъ какъ Кузминскій спѣшилъ и долженъ былъ уѣхать впередъ, то я осталась совсѣмъ одна на станціи. Саперы, коихъ баталіонъ расположенъ здѣсь, предложили мнѣ запречь саперный фургонъ и довести меня до Гюлавъ-Тапа; другаго ничего не оставалось дѣлать. Жутко мнѣ было остаться совсѣмъ одной. Наконецъ фургонъ запрягли четверкой съ форейторомъ. Забралась я въ громадный фургонъ съ замираніемъ сердца. Страшно было ѣхать по самой ужасной дорогѣ въ фургонѣ и съ солдатами вмѣсто кучеровъ. Солдатъ правилъ, другой сидѣлъ на козлахъ, третій былъ форейторомъ, два солдата верхомъ, казаки; два саперные офицера тоже сопровождали меня верхомъ. Кое-какъ спустились мы къ мосту на Араксѣ, грязь по-колѣка. Только что начали подыматься, впереди оказались верблюды: лошади ихъ боялись, я. не вытерпѣла, выскочила, и весь подъемъ прошла по невообразимой грязи.
   Къ счастію одному изъ офицеровъ пришла мысль предложитъ мнѣ сѣсть на лошадь одного изъ солдатъ осѣдланную курганскимъ сѣдломъ, безъ луки, но мягкомъ, я сѣла по-дамски, валенки спадали, солдаты мнѣ ихъ привязывали веревками. Первое время двое солдатъ поддерживали меня съ обѣихъ сторонъ, потомъ я привыкла сидѣть на просторномъ курганскомъ сѣдлѣ. Добрались таки мы до Гюланъ-Тапа. Довольно сказать что мы семь верстъ ѣхали четыре съ половиною часа.
   На станціи ожидали насъ Елена и докторъ, выпили мы чаю съ коньякомъ и отправились дальше на перекладной.
   До Каракалиса шестнадцать верстъ мы ѣхали семь часовъ По всей дорогѣ встрѣчали войска возвращающіяся изъ отряда по случаю объявленія 19го февраля Санъ-Стефанскаго мира.
   Спускаясь съ высокой горы я шла пѣшкомъ. Только что сѣла на лошадь вижу ѣдущаго изъ Карса генерала Аванова. Уморительно было удивленіе всѣхъ при видѣ меня; даже солдаты проходили мимо съ раскрытымъ ртомъ. Авановъ далъ мнѣ свои валенки, и говорилъ что я очень рискую; вѣтеръ далѣе на горахъ весьма сильный. Онъ говорилъ что квартира мужа въ Эрзерумѣ великолѣпная, что онъ у него обѣдалъ и что мужъ здоровъ. Это извѣстіе меня ободрило и обрадовало. Я первая женщина рѣшившаяся ѣхать теперь одна въ Эрзерумъ; мущины и тѣ два раза думаютъ прежде чѣмъ пуститься въ этотъ опасный путь.
   Въ Каракалисѣ отвели намъ лучшій сарай. Съ нами вмѣстѣ ночевала лошадь и рано утромъ отвязавшись пришла поздороваться со мной. Въ ночь поднялась страшная вьюга. На другой день просыпаемся: въ двухъ шагахъ ничего не видно. Пришлось дѣлать дневку.
   На слѣдующій день выѣхали рано утромъ. Дороги совсѣмъ не было видно отъ прошлой метели. Эта станція до Алиджакрака и безъ метели не имѣетъ дороги: по камнямъ, обрывамъ, косогорамъ, горнымъ рѣкамъ, ямщики должны выбирать проѣздъ гдѣ знаютъ.
   Въ Юзъ-Веранѣ съ нами ночевали буйволы, коровы, эшаки, телята, бараны, и т. д. Турецкія Армянки съ серьгами въ носу меня обступили какъ диковинку.
   Пріѣхавъ въ Амракомъ должны были оставаться тамъ цѣлый день по случаю метели. Воинскій начальникъ предложилъ мнѣ перейти въ его квартиру, угостилъ насъ обѣдомъ и весь день старался меня занимать.
   Выѣхали мы съ разсвѣтомъ и должны были проѣзжать мимо одного изъ самыхъ зараженныхъ мѣстъ, Келри-Кей.
   Въ Гассанъ-Кале, комендантъ Кондратьевъ просилъ васъ войти къ нему пока запрягали лошадей. Мы закусили у него и только что выѣхали, пьяный ямщикъ завезъ насъ на сугробъ. Я сѣла верхомъ; должна была переѣзжать черезъ быструю рѣку Гассанъ-Калинку, черезъ которую мостъ небыль еще готовъ. Встрѣтились намъ милиціонеры, посланные мужемъ мнѣ навстрѣчу, съ шубой, башлыкомъ и вьючною лошадью; я ихъ сначала приняла за разбойниковъ. Оказалось что до мужа дошла уже вѣсть о моемъ пріѣздѣ.
   Кое-какъ добрались мы до Куруджука. Съ этой станціи начался переѣздъ черезъ высокій, крутой, продолжительный перевалъ Деве-Бойну. Это самое возвышенное мѣсто на всемъ пути, отъ Карса до Эрэерума. Къ несчастію, навстрѣчу намъ шли войска съ обозами; мы съ ними встрѣчались на самыхъ узкимъ мѣстахъ. Я почти все время шла пѣшкомъ. Холодъ въ горахъ трескучій, метель начиналась (она рѣдко когда не бываетъ въ это время года на Деве-Бойну). Но мы все-таки благополучно переѣхали этотъ страшный перевалъ.
   Наконецъ я приблизилась къ цѣли моего длиннаго и труднаго путешествія, къ Эрзеруму. Недалеко отъ города есть рѣчка, въ которой нашъ ямщикъ наканунѣ утолилъ двухъ лошадей. Я черезъ нее не переѣзжала, а прошла дальнимъ обходомъ. Пріѣхали мы когда уже стемнѣло, почти весь городъ прошла пѣшкомъ; ужь какъ я спѣшила.... Бѣдный докторъ едва поспѣвалъ за мной, спотыкаясь на каждомъ шагу.
   Я вбѣжала по лѣстницѣ и застала мужа одного въ гостиной. Трудно описать нашу радость.
   

15го марта.

   Домъ нашъ въ Эрзерумѣ одинъ изъ самыхъ здѣсь лучшихъ и большихъ: двухъэтажный, отдѣланный же-европейски, съ виднымъ входомъ и широкою лѣстницей. Онъ принадлежитъ Италіянцу Риччи, аптекарю, преобразовавшемуся здѣсь въ извѣстнаго доктора. Послѣ моихъ Карсской и Александропольской квартиръ, здѣшняя мнѣ показалась роскошною. Въ передней рядомъ съ русскими ординарцами, Жандармомъ и казакомъ, увидѣла я отлично одѣтыхъ турецкимъ солдатъ; это бывшіе заптіе оставшіеся при мужѣ въ качествѣ полицейскихъ. Еще больше удивилась увидя за ужиномъ вмѣстѣ съ нашею прислугой служащихъ Турокъ въ фескахъ; смѣшно видѣть въ этихъ слугахъ недавнихъ нашихъ враговъ.
   Два дня я отдыхала, не видѣла почти никого. На третій, только что вышла изъ своей комнаты -- пришелъ самый вліятельный и богатый здѣшній Грекъ Георгъ-эфенди. Радушно познакомился со мной, просилъ привесть ко мнѣ всю свою семью. Слухъ о моемъ пріѣздѣ разошелся быстро. Кто-то изъ многочисленныхъ, ежедневныхъ русскихъ и турецкихъ посѣтителей нашихъ выразился: держу пари что, въ Эрзерумѣ нѣтъ ни одного человѣка который бы не зналъ что къ русскому губернатору пріѣхала жена. Всѣ удивляются моей рѣшимости. Турки заговорили: "пропалъ Эрзерумъ, навѣрное останется Русскимъ, иначе къ губернатору не пріѣхала бы жена". Я рада была увидѣть уцѣлѣвшихъ отъ войны и тифа моихъ старыхъ знакомыхъ. Эрзерумъ громадный городъ, я его вижу пока только изъ оковъ нашей квартиры, цѣлое море плоскихъ земляныхъ крышъ и множество минаретовъ. Жителей до 75.000 тысячъ обоего пола преимущественно мусульмане, затѣмъ Армяне, Греки и другія народности.
   Познакомилась я съ двумя любезными Турками, съ бывшимъ адъютантомъ Мухтаръ-паши, офицеромъ турецкаго генеральнаго штаба, бимбаши (майоромъ) Даніилъ-бекомъ хорошо говорящимъ по-русски и по-французски, долго жившимъ въ Петербургѣ и за границей, любимцемъ Измаилъ-паши, и съ Гуссейнъ-Авни-пашой. Оба они были въ демаркаціонной коммиссіи со стороны Турціи и очень полюбили мужа; и тотъ, и другой благовоспитанные, образованные, константинопольскіе. Мы съ удовольствіемъ провели вмѣстѣ вечеръ, много болтали; жаль только что Гуссейнъ-Авни-паша не говоритъ на европейскихъ языкахъ, переводчикомъ служилъ Даніилъ-бекъ. Познакомилась я также съ предсѣдателемъ турецкой городской думы Мегемедъ-Али-бекомъ, человѣкомъ очень вліятельнымъ между здѣшнимъ населеніемъ. Состоящій при мужѣ турецкій офицеръ юзъ-баши (капитанъ) Гамидъ-бей, сынъ бывшаго баязидскаго ферика, прислалъ маѣ на новоселье молока и туредкихъ сладкихъ, лепешекъ, я его лично благодарила чрезъ переводчика. Хозяйскія дочери прислали букетъ, съ вопросомъ -- когда я могу ихъ принять.
   На дняхъ открылся турецкій телеграфъ. Первую телеграмму послалъ мужъ Измаилъ-пашѣ съ поздравленіемъ открытія телеграфа, на что получилъ любезный отвѣтъ въ восточномъ вкусѣ.
   Все меня крайне занимаетъ, а главное, я невыразимо счастлива что опять вмѣстѣ съ мужемъ, покойна, довольна и весела.
   

17го марта.

   Любопытство ли увидѣть русскую женщину, желаніе ли высказать преданность Русскимъ, а вѣрнѣе обѣ причины вмѣстѣ сдѣлали то что въ эти два дня у меня, перебывала масса гостей. Почетнѣйшіе туземцы приходили поздравлять съ благополучнымъ пріѣздомъ.
   Прежде другихъ пришла вся семья Грека Георга-эфенди, о которомъ я уже упомянула, вся въ бархатѣ, золотѣ и парчѣ; костюмы національнаго греческаго покроя съ надѣтыми набекрень шапочками, украшенными блестками и длинными золотыми кистями. У каждой женщины надѣты на шеѣ тяжелыя золотыя монеты. Странно было видѣть какъ въ присутствіи тещи своей, пятнадцатилѣтняя, маленькая какъ ребенокъ, хорошенкая гречанка, должна была упорно молчать, тогда какъ двѣ дочери Георги-эфенди свободно говорили.
   Вслѣдъ за ними пришли двѣ дочери нашего хозяина. Старшая Элеонора девятнадцати лѣтъ, очень некрасивая, вторая, четырнадцати, очень хорошенькая. Жаль мнѣ ихъ, онѣ недавно потеряли свою мать, родомъ Англичанку. Отецъ ихъ симпатичный старикъ, уроженецъ Генуи, ходить по-европейски но съ феской на сѣдой головѣ. Дочери его посѣщаютъ школу устроенную французскими soeurs de charité, хорошо говорятъ по-французски, ходятъ по улицамъ открывшись, тогда какъ всѣ женщины здѣсь выходя изъ дому покрываются чадрой (здѣсь это называется чершафъ).
   Вчера была семья самаго перваго изъ здѣшнихъ Армянь-католиковъ Киркоръ-эфенди Шабаніана. Самъ онъ говоритъ по-французски и былъ у насъ наканунѣ; женщины здѣсь, даже жены христіанскихъ туземцевъ, подъ вліяніемъ давящей турецкой жизни, находятся въ такомъ униженіи что мужья ихъ считаютъ неприличнымъ куда-либо показываться вмѣстѣ съ ними. Гжа Шабаніанъ и куча дѣтей великолѣпно одѣты, съ собольими оторочками на платьяхъ, въ бархатѣ, золотѣ и брилліантахъ.
   Приходили также нѣсколько мусульманъ.
   Вчера же былъ у меня французскій консулъ съ женой. М-me Жильберъ очень пріятная молодая женщина; она предложила къ моимъ услугамъ свое сѣдло, йоты, книги, просила часто видѣться, вмѣстѣ гулять, разказывала про тяжелое положеніе ихъ во время блокады, какъ ежедневно ожидали бомбардировки и вторженія Русскихъ въ Эрзерумъ.
   Въ присутствіи Жильберовъ пришелъ восмидесятилѣтній старикъ Рессулъ-паша, отставной турецкій генералъ. Мужъ его подвелъ ко мнѣ; но истому Турку нельзя смотрѣть прямо въ глаза женщинѣ и онъ какъ волкъ глядѣлъ излоддобья что-то бормоча вполголоса. M-me Жильберъ, хорошо говорящая по-турецки (мужъ ея семь лѣтъ находится въ Эрзерумѣ), объяснила что онъ говорить мнѣ восточные комплименты.
   Изъ нашихъ прежнихъ знакомыхъ больше всѣхъ выказалъ радости о моемъ пріѣздѣ генералъ Гейманъ. Онъ встрѣтилъ меня со словами что я герой и за мое путешествіе заслужила медаль. Обѣщалъ ежедневно ходить къ намъ, говоря что болѣе года будучи все въ походѣ, не говорилъ съ европейскою женщиной, да и видѣлъ только одну m-me Жильберъ, и то изъ своего окна.
   Заходилъ сегодня одинъ изъ англійскихъ докторовъ, съ хлыстомъ и шотландскою шапочкой въ рукѣ. Онъ уроженецъ Австраліи, много разказывалъ про своихъ родныхъ, богатыхъ овцеводовъ, живущихъ въ Австраліи въ Мельборнѣ. Болѣе десяти лѣтъ онъ выѣхалъ изъ родины и не видалъ родителей. Вокругъ руки на полотнѣ красный полумѣсяцъ и буквы S. h. s., означающія что онъ принадлежитъ къ Stafford-house society. Пришелъ онъ просить пропускъ въ Константинополь, куда его вызываютъ. Непріятное впечатлѣніе произвелъ онъ, этотъ христіанинъ поступающій во время войны на мусульманскую службу.
   Къ мужу ежедневно приносятъ кучу турецкихъ телеграммъ, такъ какъ безъ его цензуры не имѣютъ права ихъ отправлять.
   Вчера вечеромъ мужъ ѣздилъ съ Гейманомъ осматривать одинъ изъ самыхъ помѣстительныхъ домовъ въ Эрзерумѣ гдѣ недавно было казино. Хотятъ устроить въ немъ общую столовую для русскихъ офицеровъ, а при столовой помѣщеніе для пріѣзжающихъ.
   

18го марта.

   Весь день прошелъ въ хлопотахъ приготовленія обѣда давняго мужемъ уѣзжающимъ сегодня въ Эрзивньянъ турецкимъ офицерамъ: Гуссейнъ-пашѣ, Хакки-бею, Даніилъ-беку и Хильми-эфенди. О первыхъ трехъ я упоминала. Послѣдній очень забавный восточный грамотей (катибъ); онъ былъ секретаремъ демаркаціонной коммиссіи.
   Хозяйскія дочери мнѣ помогали, мужа весь день не было дома.
   Дорожный спутникъ мой, докторъ Иванченко, приходилъ проститься уѣзжая обратно въ Каракуртъ.
   Обѣдъ назначенъ въ 7 1/2 часовъ вечера; Турки никогда ранѣе этого часа не обѣдаютъ. Когда мужъ мой пріѣхалъ въ Эрзерумъ принимать городъ отъ Турокъ, онъ засталъ здѣсь всю турецкую армію, Измаилъ-пату и весь его штабъ. Муширъ сдѣлалъ тогда мужу и членамъ коммиссіи торжественный обѣдъ. Мужъ теперь отплачивалъ тѣмъ же. На турецкомъ обѣдѣ было двѣнадцать блюдъ какъ и у насъ. Большая часть турецкихъ блюдъ очень не вкусны, сладкія блюда подаются въ началѣ, въ серединѣ и въ концѣ обѣда. Кислая капуста считается особымъ блюдомъ. Въ заключеніе всегда пилавъ.
   Хоръ Имеретинскаго полка помѣстился внизу при входѣ.
   Раньше всѣхъ приглашенныхъ пришелъ генералъ Гейманъ и его начальникъ штаба Лабунскій. Громкій маршъ далъ звать о пріѣздѣ турецкихъ гостей; они были одѣты франтами и казались веселыми. Я сѣла съ мужемъ посреди стола vis-à-vis а, возлѣ меня Гейманъ и наша, возлѣ мужа Хакки-бей и Даніилъ-бекъ; всѣ остальные усѣлись гдѣ желали.
   Тосты начались, кажется, послѣ седьмаго блюда. Наши гости были не фанатики, и охотно пили вино, особенно шампанское. Много болтали.
   Первый тостъ сказанъ мужемъ за здоровье вашихъ гостей, съ пожеланіемъ имъ счастливой дороги и надежды что встрѣтимся съ ними такими же друзьями какими разстаемся. Второй -- Гуесейнъ-пашой за мое здоровье. Третій имъ же, за здоровье генерала Гейдена. Далѣе, мужемъ за Гуссейнъ-пашу, Гуссейнъ-паши за мужа, и такъ далѣе.
   Было очень весело, много шутили. Гейманъ все подзуживалъ надъ Гуссейнъ-пашой что онъ черезчуръ ухаживаетъ за мною. Паша думая мнѣ сдѣлать удовольствіе какъ-то къ слову сказалъ что мнѣ должно-быть пятнадцать -- шестнадцать лѣтъ, никакъ не болѣе. Даніилъ-бекъ, большой любезникъ, все подпѣвалъ когда музыка играла оффенбаховскіе мотивы, онъ знаетъ ихъ всѣ наизусть. Какъ только онъ разойдется, надѣнетъ феску на затылокъ, и любезностямъ его нѣтъ конца. Хакки-бею что-то не здоровалось. Гуссейнъ-паша, человѣкъ весьма не глупый, провозглашая тостъ за здоровье Лабунскаго, сказалъ что желаетъ ему сдѣлаться такимъ же боевымъ практическимъ генераломъ какъ Гейманъ, при которомъ онъ состоитъ, и что не сомнѣвается въ его способностяхъ какъ начальника штаба, но писать и дѣлать большая разница. Мужу сказалъ что знаетъ какъ въ 1864 году онъ пріѣхалъ прямо изъ академіи въ отрядъ Гейманъ во время войны съ Черкесами безусымъ юношей. Вспоминали что мужъ произведенъ въ офицеры шестнадцати лѣтъ, а въ генералы тридцати четырехъ. Всѣ удивлялись и молодости Даніилъ-бека, ему двадцать четыре года и онъ уже майоръ -- это въ турецкой службѣ большая рѣдкость; онъ вообще считается выдающимся и, говорятъ, заслуживаетъ это.
   Разошлись очень поздно. Мужъ распорядился чтобы завтра утромъ его адъютантъ Едигаровъ проводилъ бы Турокъ до границы гдѣ расположены ваши войска за восемьдесятъ верстъ отсюда.
   

19го марта.

   Сегодня воскресенье, я была въ единственной здѣсь православной церкви,-- греческой. Въ ней иногда служатъ русскіе священники. Отправились мы пѣшкомъ, хотя было немного грязно и церковь не въ центрѣ города. За нами шли состоящій при мужѣ турецкій офицеръ, Гамидъ-бей, урядникъ, русскій жандармъ, турецкій заптіе, милиціонеръ и казаки. Цѣлая толпа -- но это было необходимо, потому что насъ сейчасъ же обступила масса народа и сопровождала до самой церкви заглядывая на насъ съ любопытствомъ. Христіане добродушно намъ кланялись, мусульмане звѣрски улыбались. Русская женщина вмѣстѣ съ мужемъ -- это такая здѣсь диковинка.
   Служилъ здѣшній митрополитъ въ своемъ облаченіи и митрѣ на которой спереди византійскій орелъ, но причта у него почти нѣтъ. Пѣли нѣсколько пѣвчихъ изъ народа по-гречески въ носъ очень неблагозвучно. Церковь небольшая во имя Георгія Побѣдоносца. Вездѣ виденъ недостатокъ; только иконостасъ новый, отлично отдѣланный, со множествомъ типичныхъ греческихъ образовъ. Въ серединѣ церкви сидѣнье для митрополита. Офицерамъ пришло на мысль поставитъ въ этой церкви образъ Св. Георгія съ надписью: "Въ память пребыванія въ Эрзерумѣ россійскихъ войскъ въ 1878 году", и съ поименованіемъ фамилій жертвователей. Мужъ представилъ объ этомъ куда слѣдуетъ также о пособіи церкви а имѣющейся при ней школѣ въ 1000 рублей, и списывается съ московскимъ серебряныхъ дѣлъ фабрикантомъ Овчинниковымъ насчетъ заказа образа.
   Мы не могли долго оставаться въ церкви потому что сегодня же была назначена паннихида въ Армянскомъ соборѣ по Шелковниковѣ.
   Соборъ большой и великолѣпный, служба была очень торжественная, всѣ люстры и многочисленныя свѣчи горѣли. Когда я вошла, на хорахъ закрытыхъ деревянными мелкими рѣшетками начался страшный гвалтъ. Видно было что таю большая толпа, во лицъ нельзя разсмотрѣть. Это оказались женщины, имъ не позволяется входить въ самую церковь, и онѣ подняли шумъ увидѣвъ русскую женщину внизу.
   Болѣе ста пѣвчихъ въ роскошныхъ черныхъ и красныхъ мантіяхъ пѣли очень стройно. Вокругъ архіепископа было много священниковъ, самъ онъ надѣлъ на себя чудесное облаченіе. На алтарѣ занавѣсъ задергивалась и отдергивалась. Причетники повременимъ шумѣли серебряными кругами; выходило очень торжественно. Послѣ обѣдни архіепископъ Говорилъ длинную одушевленную рѣчь, которую мы не повяли, не зная по армянски. Это была біографія Шелковникова въ которую онъ вставлялъ что было можно о роли христіанъ въ Турціи; рѣчь была въ родѣ оваціи въ пользу Русскихъ и демонстраціи противъ Турокъ. Я думаю послѣ ухода нашего отсюда какъ бы не досталось ему за это. На паннихидѣ присутствовалъ генералъ Гейманъ и было очень много русскихъ офицеровъ. Всѣ держали въ рукахъ свѣчи. Народу набралось въ соборѣ и кругомъ собора, я думаю, до пяти тысячъ.
   Архіепиекопъ пригласилъ насъ къ себѣ на чай. Выходъ изъ собора былъ великолѣпный, впереди шелъ архіепископъ окруженный причтомъ съ пѣніемъ, за нимъ шелъ мужъ, я, Гейманъ и болѣе двадцати офицеровъ. Поднимаясь на лѣстницу архіепископъ продолжалъ обращаться къ народу, наполнявшему всю площадь. Вошли мы въ залу, всѣ сѣли на стулья, я съ мужемъ на дивавѣ. Архіепископъ, прямо подошелъ ко мнѣ и далъ мнѣ просфору въ формѣ плоской лепешки. Между прочимъ мужъ сказалъ архіепископу какъ женщины удивились увидѣвъ меня въ соборѣ, на что онъ отвѣтилъ: "понятно что онѣ завидуютъ видя, какою свободой пользуются ваши русскія женщины". Толпа слѣдовавшая за нами еще при выходѣ вашемъ изъ дому тутъ еще разрослась; всѣ крыши были полны народомъ.
   Послѣ церкви мы располагали сдѣлать нѣсколько визитовъ, генералъ Гейманъ предложилъ вамъ свою коляску -- единственный экипажъ въ Эрзерумѣ, и подъ руку довелъ меня до нея. Окруженные всюду народомъ, мы съ мужемъ проѣхали по главнымъ улицамъ города. Надо было видѣть злобные взгляды какими мусульманы-фанатики, провожали гяурку катающуюся по ихъ городу. По взглядамъ на меня можно было сейчасъ же отличить Турокъ отъ Армянъ, хотя они одѣты одинаково.
   Мы были у французскаго консула, затѣмъ у Шабаніави и у Георга-эфенди. Его жена и дочери разодѣлись и пришли на верхъ, одѣты были въ богатые съ золотомъ и парчею константинопольскіе національные костюмы"
   Георгъ-эффенди радѣлъ мнѣ на плечи турецкую шаль и просилъ чтобъ я приняла этотъ подарокъ отъ него, на что, конечно, я не согласилась. Дочь его снявъ со своей шеи нанизанныя золотыя монеты надѣла ихъ на меня и просила ихъ не снимать. Конечно и отъ этого я отказалась. У нихъ обычай если что похвалишь, сейчасъ же дарятъ этотъ предметъ, и потомъ приходится въ десять разъ больше отдариваться. Только что мы послали за переводчикомъ мужа, постояннымъ его спутникомъ, Егеши Азарметовымъ, чтобы переводить намъ, такъ какъ Георгь-эфенди не говоритъ по-французски,-- какъ онъ нечаянно сказалъ англійское слово; тутъ-то мы и разговорились по-англійски.
   Пришедшій Егеши сказалъ вамъ что персидскій консулъ присылалъ каваса узнать когда можетъ придти къ вамъ, и что жена предсѣдателя городской думы, Турчанка, прислала мнѣ въ подарокъ индюка, съ вопросомъ когда я могу ее принять только съ условіемъ чтобы никого мущинъ же было и чтобъ она даже мужскую прислугу не могла у васъ встрѣтить.
   Когда мы сидѣли у Георга-эфенди, приходили Оберъ-Мюллеръ, бывшій русскій консулъ въ Эрзерумѣ, состоящій теперь при генералѣ Геймаяѣ, и Воиновъ, начальникъ штаба князя Чавчавадзе.
   Угощали насъ прежде всего вареньемъ поданнымъ на подносѣ, въ маленькихъ вазахъ; восточная вѣжливость требуетъ взять ложечкой какъ можно меньше варенья, положить затѣмъ дожку въ стаканъ полный воды и залить изъ другаго стакана какъ можно больше водой.
   Какъ трудно знать всѣ эти обычаи. (Напримѣръ, если чихнуть въ присутствіи Араба, Онъ почтетъ это за самое страшное оскорбленіе и готовъ хоть убить за это.)
   Потомъ подали намъ кофе въ маленькихъ чашечкахъ и чай съ бисквитами à la franka.
   Подошедъ къ нашему дому увидѣли мы Турка съ бумагою въ рукѣ, съ рыданіями обращающагося съ какою-то просьбой къ мужу. Намъ перевели что турецкіе солдаты его обокрали.
   Въ передней увидали человѣка держащаго громаднаго живаго индюка, это подарокъ отъ Турчанки. Я ему сказала что приму ее завтра и что она не встрѣтитъ ни одного мущины. Не знаю какъ сдѣлать съ часовыми, ординарцами, жандармами, казаками наполняющими переднюю.
   Не успѣла снять шляпу, какъ пришли католическія soeurs de charité. Одна Армянка, а другая Француженка изъ Бретани. Всѣ въ черномъ, съ крестами на груди. Костюмы ихъ очень оригинальные. Произвели онѣ на меня очень пріятное впечатлѣніе.
   Послѣ обѣда зашелъ незнакомый англійскій докторъ, а вслѣдъ за нимъ персидскій консулъ съ драгоманами. Онъ очень любезенъ, даже слишкомъ маслены его рѣчи.
   

20го марта.

   Что-то чувствую себя не совсѣмъ хорошо. Кругомъ тифъ продолжается, но я такъ рада быть съ мужемъ что забываю про эту болѣзнь. Впрочемъ теперь тифъ замѣтно слабѣе; всѣ надѣются что съ приближеніемъ тепла болѣзни совсѣмъ прекратятся. Жители хвалятъ климатъ своего города, говорятъ -- очень здоровый. Генералъ Гейманъ собирается вывести войска при первой возможности въ лагерь, но пока это невозможно: кругомъ лежитъ глубокій снѣгъ.
   Персидскій консулъ прислалъ въ видѣ привѣта, отъ себя и отъ своей главной жены, только что привезенные изъ Требизонта апельсины и огромные лимоны.
   Приходилъ съ визитомъ здѣшній католическій епископъ, Мельхиседекъ. Онъ говоритъ по-французски, мягкимъ голоскомъ, очень любезный, но вкрадчивый. Все говорилъ какъ счастливъ что Русскіе завяли Эрзерумъ; выражалъ свой страхъ объ участи христіанъ когда мы уйдемъ отсюда, просилъ не покидать ихъ, увѣрялъ что нашимъ болѣе продолжительнымъ присутствіемъ мы остановимъ звѣрства Турокъ. Онъ былъ въ богатой шелковой рясѣ, на головномъ уборѣ накинутъ лиловый тюль. Словамъ его какъ-то трудно вѣрится.
   Здѣсь безпрестанно расходятся странные слухи. Сегодня мужъ получилъ отъ Жильбера записку съ вопросомъ: правда ли что сегодня же Русскіе покидаютъ Эрзерумъ? Это меня встревожило, но мужъ и Гейманъ меня успокоили, говоря что это пустые слухи. Третьяго дня упорно ходилъ слухъ что Русскіе совсѣмъ остаются въ Эрзерумѣ, будто бы это извѣстіе получено изъ Константинополя.
   Едигаровъ, адъютантъ мужа, Тверскаго драгунскаго полка прапорщикъ, проводивъ турецкихъ офицеровъ, съ казаками, вернулся, привезъ очень любезное письмо отъ Гуссейнъ-паши, съ поклонами. Весь вечеръ провелъ съ нами Гейманъ приводившій съ собой свою огромную красивую, черную собаку. Войдя онъ былъ подъ вліяніемъ вспышки ни кого-то у себя за обѣдомъ за то что тотъ распускаетъ слухи о будто бы появившейся чумѣ въ Эрзерумѣ. Его пылкая натура насилу успокоилась.
   

21го марта.

   Познакомилась съ американскимъ миссіонеромъ. Мужъ сказалъ мнѣ не быть съ нимъ слишкомъ любезною, потому что онъ этого не стоитъ. Это длинный, сухощавый пасторъ, въ длиннополомъ сюртукѣ, съ оловянными глазами и блѣднымъ лицомъ. Онъ уже давно живетъ въ Турціи. Противъ его квартиры протестантская церковь. Еженедѣльно его обращенные изъ Армянъ получаютъ отъ него нѣкоторыя пособія. Онъ имѣетъ школу мальчиковъ и дѣвочекъ. Все приходитъ къ мужу съ нахально-наивною просьбой: средства его немного поистощились и онъ проситъ дать ему отъ Русскаго правительства денегъ и хлѣба, и онъ будетъ раздавать то и другое отъ своего имени кому найдетъ нужнымъ. Мужъ неоднократно повторялъ ему что Русское правительство назначило извѣстное количество хлѣба въ пособіе бѣднымъ, во что этотъ хлѣбъ будетъ раздаваться нашими властями йотъ нашего имени не только однимъ протестантамъ, но всѣмъ нуждающимся, всѣхъ вѣроисповѣданій и національностей безразлично. Американецъ говоритъ хорошо по-турецки и по-армянски.
   Разказываютъ что мое вчерашнее появленіе въ церкви и на улицахъ произвело во многихъ христіанскихъ семьяхъ бунтъ: молодыя женщины возстали противъ стараго поколѣнія, требуя свободы; старухи, напротивъ, находили эту свободу, то-есть хожденіе по улицамъ съ мужемъ, и. безъ покрывали, входъ въ церковь наравнѣ съ мущинами, невыразимо безнравственнымъ.
   Сегодня приходила съ матерью своею невѣста Егеши. Онъ общій любимецъ, скромный, усердный, очень приличный. Онъ до войны служилъ восемь лѣтъ при нашемъ консульствѣ въ Эрзерумѣ, а теперь превратился въ прапорщика милиціи и переводчика при мужѣ турецкаго и армянскаго языковъ, которыми онъ хорошо владѣетъ; родомъ онъ изъ ахалцыхскихъ Армянъ. Очень симпатичная дѣвушка его невѣста, константинопольская Армянка, одѣвается мило по-европейски, но выходя на улицу и она покрывается чершафомъ, говоря чту здѣсь невозможно иначе.
   Заходили въ комнаты гдѣ живутъ наши хозяева Риччи, въ нашемъ же домѣ внизу. Старика не было дома, его дочери любезно приняли насъ, подчивали кофе à la turka. Это черный кофе съ гущей въ маленкихъ чашечкахъ, безъ сахара, какъ любятъ его Турки. У насъ фаворитъ мужа, самый видный изъ турецкихъ заптіевъ, Гуссейнъ-чаушъ, обыкновенно приготовляетъ такой кофе для гостей, мы же предпочитаемъ кофе à la franka. Въ комнатахъ Риччи ужасно холодно. Нашихъ голландскихъ печей здѣсь не знаютъ, все желѣзныя, вносимыя посреди комнаты на зиму, да и ихъ топятъ рѣдко, большею частью грѣются мангаломъ. Желѣзныя печи быстро нагрѣваются, но сейчасъ же остываютъ, отъ нихъ страшно болитъ голова. Но вотъ ужь годъ я съ ними знакома и привыкла къ нимъ.
   Подъ вечеръ приходилъ къ мужу въ мундирѣ съ орденами турецкій майоръ Ибрагимъ-бей, сынъ почетнаго жителя Хнысса. Онъ только что пріѣхалъ изъ Хнысса, привезъ мужу поклонъ отъ отца и долженъ отправиться въ Эрзинджанъ, гдѣ находится главная квартира Измаилъ-паши. Ужасно раболѣпный, когда уходилъ поцѣловалъ поду сюртука мужа, и пятился къ дверямъ задомъ. Очень просилъ мужа оставить его въ Эрзерумѣ въ составѣ городской стражи. Какъ доказательство врожденнаго звѣрства у Турокъ, передамъ слѣдующій его разказъ, которымъ онъ гордился. Въ Хныссѣ Курды съ помощью армянскаго мальчика разрыли тѣло умершаго отъ тифа нашего драгуна, сняли съ него одежду и сапоги. Узнавъ о томъ Ибрагимъ-бей велѣлъ искрошить эти сапоги и заставилъ Курдовъ и мальчика съѣсть ихъ. Конечно онъ долженъ былъ наказать ихъ какъ слѣдуетъ, но не такимъ варварскимъ образомъ. Онъ два раза повторилъ свой разказъ и лицо его при этомъ изображало: каковъ я!..
   Получено извѣстіе удивившее всѣхъ что генералъ Лорисъ Меликовъ уѣзжаетъ по болѣзни. Вмѣсто него корпусъ поручается генералу Гейману.
   

22го марта.

   Всякій изъ попавшихъ въ здѣшнюю сторонушку старается пріобрѣсть себѣ что-нибудь на память изъ туземныхъ типичностей. Солдаты, какъ говорятъ, закупаютъ фески. Раза два и я видѣла фигуру нашего солдата съ феской, это пресмѣшно. Наши люди завели было себѣ фески. Но мы строго-на-строго запретили имъ ихъ надѣвать.
   Офицеры выдумали заказывать чернильницы съ минаретами изъ здѣшняго камня. На нѣкоторыхъ минаретахъ сдѣлана изъ камня же маленькая фигура муллы въ такой лозѣ какъ они кричатъ призывая мусульманъ къ молитвѣ. Здѣсь есть лавочки гдѣ продаются издѣлія изъ кагызманскаго камня; онъ очень мягкій, легко работается, красивый, съ виду совершенно какъ мраморъ, разныхъ цвѣтовъ. Но изъ него до сихъ поръ дѣлали только курительные мундшучки, да и тѣ, говорятъ, вредны, производятъ почему-то горловую чахотку. Мы тоже заказали чернильницы съ минаретами, мужъ большую, я маленькую. Ихъ принесли, вышли оригинальныя вещицы; на минаретахъ вырѣзано по-турецки: Эрзерумъ, годъ и число.
   Я много слышала про турецкія шали и ткани. Георгъ-эфенди принесъ разные обращики этихъ матерій. Большею частью безвкусныя. Я выбрала нѣсколько обращиковъ съ турецкимъ рисункомъ для галстучковъ. Приносили намъ шитые золотомъ куртинскіе костюмы, бархатныя кофточки также шитыя золотомъ, съ блестками; я заказала себѣ такую темно-краснаго бархата, хотя я нахожу что это неблагоразумно, такъ какъ она стоитъ 90 рублей. Есть дѣйствительно прочныя и красивыя турецкія матеріи, но изъ нихъ можно лишь дѣлать туземныя одѣянія и цѣны ихъ недоступныя.
   Видѣла сегодня Антуанъ-эфенди одного изъ здѣшнихъ тузовъ. Хорошо говоритъ по-французски, по-англійски. Онъ долго состоялъ при англійскомъ консульствѣ, часто бывалъ въ Лондонѣ и Парижѣ. Во время войны былъ корреспондентомъ газеты Times.
   Вечеромъ генералъ Гейманъ показывалъ только что полученный изъ Петербурга отлично отдѣланный свой значокъ, голубой шелковый съ Георгіевскою лентой вокругъ и большимъ прекрасно нарисованнымъ по срединѣ маслеными красками Георгіевскимъ крестомъ. Этотъ значокъ онъ съ удовольствіемъ показывалъ, также какъ и брилліантовую саблю недавно полученную.
   

25го марта.

   Быстро пробѣжали три дня. Мужъ по большей части занятъ.
   Приходилъ къ мужу греческій митрополитъ поздравить съ моимъ пріѣздомъ. Мужъ со смѣхомъ пришелъ мнѣ разказать о своемъ глупомъ положеніи пока не пришелъ переводчикъ. Митрополитъ говоритъ только по-гречески и по-турецки; онъ выражалъ сожалѣніе что въ воскресенье мы не зашли къ нему. Просилъ въ Благовѣщеніе непремѣнно быть у него, что мы сегодня и сдѣлаемъ.
   Почти ежедневно приводятъ намъ на показъ лошадей, не купимъ ли. Большая часть арабскія, попадаются довольно чистой крови, но все маленькія. Есть иноходцы. За арабскихъ лошадей здѣшніе жители спрашиваютъ невообразимыя цѣны. Впрочемъ съ Русскихъ они за все берутъ дорого. Только у нихъ и въ головѣ, особенно у Армянъ, какъ бы поживиться на русскія денежки.
   Вчера мнѣ доложили что пришли стрѣлковый фельдфебель съ солдатомъ и спрашиваютъ меня. Я удивилась что это имъ отъ меня нужно. Оказалось, молодой солдатъ изъ молоканъ будетъ принимать православную вѣру и проситъ меня быть его крестною матерью. Я охотно согласилась. Вотъ причина по которой этотъ молоканъ принимаетъ православную вѣру. Онъ даль слово если останется живъ послѣ войны креститься; былъ во всѣхъ сраженіяхъ, ни раненъ, ни контуженъ, и вотъ намѣренъ сдержать свое слово.
   Видѣла я еще-нѣсколько европейскихъ докторовъ служащихъ у Турокъ, Норвежцевъ, Датчанъ, Австрійцевъ, Прусаковъ, Англичанъ. Изъ какихъ только націй не нашлось охотниковъ помочь Туркамъ. Это меня возмущаетъ.
   Вчера получились политическія депеши тревожнаго содержанія. Англія рѣшительно затѣваетъ войну. Городъ заговорилъ о скоромъ разрывѣ.
   Принесли піанино, это одно изъ двухъ находящихся во всемъ Эрзерумѣ. Давно уже я была лишена удовольствіи играть. Гейманъ, увидѣвъ піанино, послалъ домой за маршемъ недавно полученнымъ и посвященнымъ ему какимъ-то капельмейстеромъ. Онъ еще не слышалъ какой это маршъ, просилъ разобрать Ого.
   

26го марта.

   Простояли мы всю обѣдню и молебенъ въ греческой церкви, а послѣ молебна зашли къ митрополиту. Какая бѣдность въ его комнатахъ, большая разница съ богатствомъ армянскаго архіепископа. Это просто крестьянская хата. Да и самъ митрополитъ болѣе похожъ на угнетеннаго послушника. Онъ угостилъ насъ чаемъ.
   Отъ митрополита вернулись въ церковь гдѣ должно было происходить крещеніе молокана. Церковь была полна народа, тѣснившагося и на площади. Митрополитъ говорилъ что уже нѣсколько дней эрзерумскіе жители по цѣлымъ часамъ ждутъ возлѣ церкви этихъ крестинъ которыя были назначены третьяго дня, во по случаю дурной погоды нами отложены. Особенно много было женщинъ на хорахъ.
   Мужъ познакомилъ меня съ моимъ кумомъ, ротнымъ командиромъ стрѣлковаго баталіона Половымъ, и обрядъ начался. Его совершалъ самъ митрополитъ по-гречески, такъ что трудно было понимать что намъ надо дѣлать. Митрополитъ больше все обращался ко мнѣ: я исполняла все согласно обряду, но греческія слова, которыя должна была говорить громко на всю церковь, повторяла кажется очень смѣшно. Молокана раздѣли, прикрывъ простынею половину тѣла. Потомъ купель (ею служилъ ротный котелъ въ которомъ солдатамъ варятъ кашу) завѣсили со всѣхъ сторонъ простынями, и моего крестника окрестили.
   На обратномъ пути зашли въ домъ невѣсты Егеши. Она прекрасно рисуетъ: стѣны гостиной увѣшаны ея картинами. Между прочимъ есть портретъ нашего Государя маслеными красками. Интересенъ разказъ по какому поводу она нарисовала этотъ портретъ. Когда ожидали вторженія Русскихъ въ Эрзерумъ, боясь что солдаты будутъ врываться въ дома и услышавъ будто русскимъ солдатамъ при взятіи города дается три часа свобода для грабежа и что она воспользовались этою свободой въ Ардаганѣ и Карсѣ, невѣста Егеши въ два дня нарисовала портретъ Государя чтобы смягчить его видомъ нашихъ солдатъ. Она говоритъ что до заключенія мира когда приходили въ ихъ домъ Турки, она прятала этотъ портретъ. Теперь же онъ виситъ на первою планѣ.
   Въ числѣ обѣдавшихъ у насъ были мой новый кумъ, персидскій консулъ и Персидскій принцъ; послѣдній родной племянникъ шаха, въ нашей службѣ драгунскій офицеръ, теперь помощникъ эрзерумскаго полицеймейстера. Консулъ съ принцемъ всё разговаривали чистѣйшимъ персидскимъ языкомъ. Послѣ обѣда приходилъ мой крестникъ, мы его обласкали и одарили.
   Приходилъ къ мужу турецкій майоръ Шевкетъ-бей, старшій изъ оставшихся здѣсь турецкихъ военныхъ. Мужъ ему приказалъ съ завтрашняго дня сверху цитадели въ полдень стрѣлять изъ турецкой пушки турецкимъ порохомъ, для чего около того мѣста будутъ жить десять человѣкъ нашихъ артиллерійскихъ солдатъ. Шевкетъ-бей почтительно отвѣтилъ: "лекъ-ей", то-есть "слушаю-съ"?
   Цѣлый вечеръ я была одна, такъ какъ мужъ пошелъ къ генералу Гейману, они вмѣстѣ читали только что полученныя условія Санъ-Стефанскаго мира. Они заключены 19го февраля, а сюда дошли только 25го марта. Ужь очень далеко заѣхали мы...."
   

27го марта.

   Здѣсь все еще зима. Дорога черезъ Деве-Бойну, говорятъ, трудна до невѣроятности. То и дѣло слышу разговоры о томъ что проѣзда нѣтъ, хотя туда безпрестанно высылаютъ рабочихъ расчищать снѣгъ. По словамъ Турокъ, въ Эрзиньявѣ, гдѣ теперь ихъ главное управленіе, давно показалась зелень. Въ Тифлисѣ теперь вѣроятно уже жарко, а здѣсь зима.
   Вечеромъ у мужа былъ какой-то комитетъ, кажется объ ассенизаціи города.
   

28го марта.

   Сегодня день сравнительно хорошій, не очень холодный и вѣтеръ не сильный. Мы прошлись на ближайшій холмъ черезъ рѣчку на которой Гуссейнъ-чаушъ устроилъ импровизованный мостъ изъ лѣстницы. Насъ, какъ всегда при выходѣ вашемъ изъ дому, окружала толпа. Съ верху холма прекрасно видны верховья Евфрата. Вотъ она, эта библейская рѣка, (изъ окошекъ нашей гостиной виденъ Евфратъ, мы часто любуемся на него).
   Приходилъ Даніэль-эфенди, Армянинъ съ умнымъ лицомъ, ѣздившій въ прошломъ году въ Константинополь членомъ новаго турецкаго парламента. Онъ приходилъ поздравить мужа съ моимъ пріѣздомъ, разказывалъ много интереснаго (конечно чрезъ переводчика). Меня особенно заняло какъ здѣшніе жители страшились вторженія Русскихъ, штурма и бомбардированія; какъ христіане тайно отъ Турокъ готовили деревянные кресты чтобы выставить ихъ предъ своими домами на видъ нашимъ солдатамъ, надѣясь найти въ этомъ спасеніе. Онъ разказывалъ также про разныя безчинства и разбой допускаемые турецкимъ правительствомъ, про то какъ извѣстный разбойникъ Мирза-бекъ, возитъ съ собою во всѣ свои похожденія одну изъ своихъ женъ, молодую Черкешенку, переодѣтую въ мужской куртинскій костюмъ, и такимъ образомъ онъ съ нею скитается по горамъ. Первая жена Мирза-бека родная сестра того самаго Ибрагимъ-Бека который хвастался мужу какъ онъ наказалъ мальчика и Курдовъ.
   

29го марта.

   Все общество обѣдавшее у насъ, въ томъ числѣ Жильберы и Оберъ-Мюллеръ, вышло на крышу. Здѣсь обыкновеніе гулять на плоскихъ крышахъ. Съ нашей отличный видъ, вся Эрзерумская равнина, съ обросшими кругомъ высокими горами покрытыми снѣгомъ, весь Эрзерумъ какъ на ладони съ его тридцатью тремя минаретами, грозныя цитадели, развѣвающіеся на консульскихъ домахъ флаги, Евфратъ, все представляетъ чудную картину.
   Видъ съ крыши соблазнилъ насъ пойти гулять опять на тотъ же ближайшій къ намъ холмъ подъ Талъ-Дагомъ откуда съ одной стороны видна долина Евфрата и съ другой Талъ-Дагь съ его страшными укрѣпленіями. Черезъ рѣчку опять положили какую-то перекладинку, tnadame Жильберъ, желая ловко перескакнуть, споткнулась прямо въ воду.
   Взяли съ собой ковры, самоваръ, и лили чай. Мужу принесли разомъ двѣ депеши отъ двухъ начальниковъ войскъ, одну отъ Лорисъ-Мелцкова изъ Карса, другую отъ Измаилъ-паши изъ Эрзиньяна. Жильберъ показывалъ намъ гдѣ по армянскимъ преданіямъ былъ рай: Армяне считаютъ его не при сліяніи Евфрата съ Тиромъ, недалеко отъ Эрзерума, за горами Бингель-Дага. Мѣстность тамъ, говорятъ, чудная, много развалинъ древнихъ городовъ, великолѣпная растительность, всходы дикаго винограда, протекаютъ тамъ двѣ рѣчки упоминаемыя въ библейскомъ описаніи земнаго рая (вотъ куда я попала); за то зимою снѣга въ нѣсколько саженъ и морозы страшные.
   Съ холма прошли мы къ Жильберамъ, мужъ зашелъ къ Рейману живущему рядомъ съ Жильберами, я сидѣла у нихъ на балконѣ. Внизу на площади, предъ здѣшнею главною гауптвахтой толпились офицеры, смотрѣли и пробовали нѣсколько арабскихъ лошадей стараясь показать свою ловкость. На балконъ пришелъ католическій архіепископъ и англійскій докторъ. Послѣдній подарилъ мнѣ огромнаго мохнатаго ванскаго кота принадлежавшаго прежде Мухтаръ-пашѣ и подареннаго имъ англійскимъ докторамъ, я его такъ и назвала Мухтаромъ. Ванскіе коты оригинальные, шерсть почти волочится по полу, громадные, ихъ вывозятъ изъ Вана въ Константинополь, гдѣ продаютъ по дорогой цѣнѣ.
   Очень пріятно провела день; возвращались домой вечеромъ. Впереди два турецкіе заитія въ расшитыхъ красными тесьмами курточкахъ освѣщали намъ путь двумя большими турецкими фонарями съ двумя свѣчами въ каждомъ. Въ городѣ, какъ всегда послѣ заката солнца, совершенная тишина, на улицахъ встрѣчаются только изрѣдка русскіе солдаты и офицеры, а изъ представителей турецкаго населенія только многочисленныя собаки которыя служатъ въ Эрзерумѣ лучшими ассенизаторами. Онѣ ходятъ большими компаніями, не имѣютъ большею частію никакого убѣжища и питаются падалью.
   

30 марта.

   Наконецъ-то я увидѣла здѣшняго оберъ-туза Ади-эфенди-Арабзаде. Это говорятъ, самый умный и почетный изъ здѣшнихъ жителей, мусульманинъ родомъ изъ Аравіи. Онъ не стѣсняется говорить съ дамами, и очень благовоспитанъ. Онъ главный повѣренный Турецкаго правительства, и чрезъ него дѣлаютъ всѣ закупки отъ Турокъ.
   Заказала себѣ амазонку синяго сукна съ курточкой военнаго турецкаго покроя. Увидавъ меня въ ней Гуссейнъ-чаушъ отдалъ мнѣ по-турецки честь (сдѣлавъ селямъ) потому что на рукавахъ золотыя какъ у нашей нашивки.
   Вечеромъ когда мы сидѣли въ гостиной съ только что пріѣхавшимъ Реммертомъ, Егеши съ измѣнившимся лицомъ встаетъ и проситъ мужа выйти на минутку въ столовую. Вернувшись мужъ ничего не сказалъ, потомъ только узнала я что было землетрясеніе (которыя часто бываютъ въ Эрзерумѣ). Знавъ что второй ударъ всегда сильнѣе перваго, Егеши посовѣтовалъ мужу выйти всѣмъ на улицу. При мнѣ никто и виду не показалъ что было землетрясеніе. Говорятъ что въ Эрзерумѣ въ 1859 году было такое сильное землетрясеніе что въ теченіе тридцати двухъ дней жители вышедшихъ города жили въ палаткахъ на горахъ. Совѣтуютъ во время землетрясенія выходить на улицу, а еще лучше за городъ. Въ цитадели, нѣкоторыя стѣны разрушились отъ землетрясенія. Есть минареты покосившіеся, и много каменныхъ стѣнъ съ трещинами; еслибы здѣсь дома строились изъ одного лишь камня, то они отъ землетрясенія не только бы трескались, но и разрушались бы. Для предупрежденія этого жители строятъ дома не изъ одного камня, а прокладываютъ между слоями бревна.
   

31го марта.

   Наконецъ-то подучила телеграмму отъ моего отца; ужь такъ я ей обрадовалась. Онъ очень безпокоится что со дня выѣзда моего изъ Карса не имѣетъ отъ. насъ извѣстій (хотя какъ только я пріѣхала въ Эрзерумъ мы послали ему депешу извѣщавшую о моемъ благополучномъ пріѣздѣ; вообще эрзерумское телеграфное сообщеніе рѣдко когда въ порядкѣ). Мы конечно сейчасъ же отвѣтили ему.
   Хозяйскія дочери прислали каймакъ домашняго приготовленія. Это туземное блюдо, очень вкусное, приготовляется изъ кипяченыхъ сливокъ.
   Прогуливались по базару среди густой толпы. Опять насколько дружелюбно кланялись христіане, настолько мусульмане зло на меня смотрѣли, точно съѣсть хотѣли, заходили въ такъ-называемый англійскій магазинъ, гдѣ на русскомъ, турецкомъ, армянскомъ и греческомъ языкахъ крупно написано на видномъ мѣстѣ "Безъ запроса"; пропасть порядочныхъ лавокъ. Во многихъ мѣстахъ видны русскія вывѣски, чаще другихъ "бѣлая харчевня". Купили разныхъ шелковыхъ матерій и турецкихъ платковъ.
   Въ числѣ полученныхъ турецкихъ телеграммъ, одна обнаружила что здѣшніе жители обращались секретно съ жалобами къ Измаилъ-пашѣ на то что мужъ послѣ выѣзда изъ города Гуссейнъ-Авни-паши приказалъ не подымать болѣе на главной башнѣ турецкаго флага, Измаилъ-паша отвѣтилъ чтобы въ точности исполняли приказанія русскаго начальства.
   Изо всѣхъ представителей духовенства только мусульманскій муфтій не явился къ русскимъ властямъ. Когда генералъ Лорисъ-Меликовъ а потомъ мужъ посылали за нимъ, онъ отвѣчалъ что боленъ. Главные муллы тоже не приходили; когда жители пришли просить дозволенія имъ поднимать флагъ по пятницамъ, му жъ отвѣтилъ что просить объ этомъ не ихъ дѣло, но муллъ. На другой же день явилась толпа имамовъ съ сѣдыми бородами въ бѣлыхъ чалмахъ, и подбитыхъ мѣхамъ халатахъ. Тогда мужъ разрѣшилъ имъ поднимать флагъ, и они очень благодарили.
   За ужиномъ Ремммертъ выражалъ удивленіе увидѣвъ Эрзерумъ такимъ опрятнымъ чистымъ городомъ, бойни переведены за городъ, горы льда и снѣга, бывшія на улицахъ мѣстами выше сажени, счищены, всюду водопроводы и фонтаны, послѣднихъ здѣсь кажется около ста сорока съ отличною водой. Многочисленныя проточныя большія канавы вычищены совершенно. Когда толпы рабочихъ очищала улицы многіе жители говорили: "Какіе странные Русскіе, платятъ деньги за то что мѣсяца черезъ три сама природа сдѣлала бы".
   

1го апрѣля.

   Здѣшній полицеймейстеръ Камсаракавъ большой шутникъ. Мнѣ разказывали что онъ сегодня кого ни встрѣчалъ изъ знакомыхъ на улицахъ всѣхъ звалъ къ себѣ обѣдать говоря что будетъ проба новаго повара и отличный русскій пирогъ. Приглашенные радовались, такъ какъ русскаго пирога давно уже никто не видалъ. Но когда стали приходить, деньщикъ встрѣчалъ всѣхъ словами: "барина дома нѣтъ и обѣдъ не готовился". На чужбинѣ никому и въ голову не пришло русское 1-е апрѣля. Самъ же Камсараканъ съ докторомъ Тиграніанцемъ пошли къ Ерицову и съѣли его обѣдъ сказавъ прислугѣ что баринъ велѣлъ подавать. Можно себѣ вообразитъ удивленіе Ерицова, одного изъ обмануто-приглашенныхъ когда онъ пришелъ домой въ надеждѣ поѣсть хоть у себя что-нибудь узналъ что Бамсараканъ съѣлъ та его обѣдъ.
   Вечеромъ у мужа было большое собраніе: опять по ассенизаціи. Участвовало до двадцати человѣкъ, въ томъ числѣ доктора турецкіе та англійскіе. Турка удивляются: зачѣмъ хлопотать о засыпкѣ раскрывшихся могилъ, вѣдь этого прежде не дѣлалось. Здѣсь зимой похоронено однихъ турецкихъ солдатъ до 14.000; въ мерзлой землѣ ихъ зарывали такъ не глубоко что теперь когда снѣгъ началъ таять нѣкоторыя тѣла уже обнаружились. Мнѣ нездоровилось, все общество ужина до безъ меня.
   

2го апрѣля.

   Сегодня у католиковъ Вербное воскресенье, недѣлей раньше чѣмъ у православныхъ та у Армянъ. Я пошла въ костелъ, вмѣстѣ со мной отправились дочери нашего хозяина съ молитвенниками въ рукахъ. Въ саду церкви похоронена ихъ мать и нѣсколько недавно умершихъ нашихъ офицеровъ-католиковъ. Служили капуцины въ коричневыхъ фрокахъ, съ веревками вмѣсто поясовъ. Они Италіянцы присланные изъ Рима. На особомъ мѣстѣ съ боку сидѣла жена французскаго консула m-me Жильберъ. Сестры милосердія въ своихъ костюмахъ изображали изъ себя черныя пятна между остальными молящимися большею частью покрытыми бѣлыми чадрами. Вошедшій за нами Гамидъ-бей (турецкій офицеръ состоящій при мужѣ) все время стоялъ у дверей видимо стараяясь показать свое уваженіе къ христіанскимъ обрядамъ.
   Послѣ службы зашли въ помѣщеніе француженокъ soeurs de charité. Имъ строго запрещено вести религіозную пропаганду, и французскій консулъ подъ покровительствомъ котораго онѣ находятся безпрестанно напоминаетъ имъ что все ихъ назначеніе состоитъ въ обученіи дѣтей, помощи бѣднымъ и больнымъ. Нѣкоторыя изъ нихъ давно уже здѣсь, сначала онѣ стѣснялись ходить по городу, такъ какъ Турки дѣлали имъ разныя непріятности при встрѣчахъ, но въ послѣднее время населеніе къ нимъ привыкло и даже стало уважать ихъ за ихъ услуги больнымъ. Заговорили мы объ ужасахъ войны и болѣзняхъ въ Эрзерумѣ между Турками во время блокады, а теперь между Русскими. Старшая сестра, красивая молодая женщина двадцати семи лѣтъ, родомъ изъ Бретани, вспоминала время Франко-Прусской войны въ которой участвовалъ ея брать и разказывала про жестокость Нѣмцевъ въ бытность ея брата въ плѣну. У сестеръ школа для дѣвочекъ всѣхъ исповѣданій, обучаютъ преимущественно рукодѣліямъ. Изъ Марселя постоянно выписываютъ матеріалы и образцы работъ которыхъ у нихъ очень много. Я купила начатую подушку стиля Louis XVI, которую сама буду оканчивать.
   Днемъ пріѣзжалъ персидскій консулъ, былъ очень любезенъ, говорилъ что считаетъ своею обязанностью часто навѣщать васъ.
   

4го апрѣля.

   Я рѣдко видѣла человѣка съ такимъ радостнымъ лицомъ какъ только что пріѣхавшій сюда изъ Карса казанскій Татаринъ Хуснадинъ. Видъ многихъ минаретовъ торчащихъ надъ Эрзерумомъ какъ мачты на морскомъ рейдѣ привелъ его въ восторгъ. Онъ все говорилъ: "куда наша Казань, ничего не стоитъ; лучше этого города и выдумать нельзя". Я невольно додумала: что же удивительнаго что здѣшніе жители такъ любятъ свой городъ. Замѣчательна скорость съ которою онъ ѣхалъ изъ Карса въ Эрзерумъ, нигдѣ не останавливаясь, шестнадцать дней. Правда что нѣсколько разъ опрокидывался съ фургономъ. Привезъ онъ мнѣ кое-какія вещицы, а то до сихъ поръ все мое имущество заключалось въ одномъ маленькомъ чемоданчикѣ.
   Выискивая сухое мѣсто для прогулки мы пошли по валу крѣпости, Жильберы говорили что во время почти восьмилѣтней жизни ихъ въ Эрзерумѣ, они въ первый разъ ходятъ по валу, Турки не позволяли подходить къ нему Европейцамъ. Воображаю какъ Туркамъ сопровождавшимъ насъ непріятно было видѣть что теперь эти валы не въ ихъ власти и что по нимъ прохаживаются гяуры. Дикая козочка подаренная мнѣ генераломъ Ковторадзе (ее наши солдаты поймали гдѣ-то на горахъ) все время бѣгала за мной какъ собака; когда мы пошли по улицѣ вдоль высокой каменной стѣны составляющей ограду кладбища она испугавшись собакъ вспрыгнула на верхъ этой стѣны и все время шла по ней слѣдя за нами. Презабавная эта козочка, солдаты сдѣлали ее совсѣмъ ручною, она очень любитъ кюрассо и разные ликеры; такъ ловка что иногда вспрыгнетъ на накрытый къ обѣду столъ и пройдетъ по немъ не задѣвъ на одной рюмочки.
   Въ самой мусульманской части города кто-то бросилъ камнемъ въ проходившаго мимо русскаго офицера. Офицеръ несмотря на сильный ушибъ головы входилъ въ нѣсколько домовъ, но никого не могъ уличить. Узнавъ объ этомъ лично отъ офицера, который пріѣхалъ повязанный платкомъ, мужъ поѣхалъ на мѣсто происшествія, сначала хотѣлъ велѣть срыть нѣсколько домовъ въ этомъ кварталѣ, но убѣдившись что нѣкоторые домохозяева были въ это время на городской работѣ распорядился привести два баталіона которые и размѣстилъ въ этомъ кварталѣ на квартирахъ впредь до того пока жители не внесутъ назначеннаго имъ штрафа въ 500 рублей. Ужасные фанатики здѣшніе мусульмане, а ихъ три четверти населенія. Старшій изъ военныхъ Турокъ, майоръ Шевкетъ-бей, очень озабоченный приходилъ къ мужу и ко князю Чавчавадзе съ просьбой посылать вмѣстѣ съ нашими разъѣздами своихъ солдатъ опасаясь чтобъ изъ-за какого-нибудь Курда не страдали невинные жители городя. Жители утверждаютъ что это сдѣлали мальчишки нечаянно, играя камнями.
   Видѣла я нѣсколько шведскихъ и норвежскихъ докторовъ въ фескахъ, служившихъ въ турецкихъ госпиталяхъ. По случаю уменьшенія оставленныхъ здѣсь Турками больныхъ они уѣзжали въ Константинополь и приходили просить дать имъ пропуски. Не могу безъ непріязненнаго чувства смотрѣть на этихъ друзей мусульманства.
   Говорятъ вчера опять было маленькое землетрясеніе. Въ этомъ мѣсяцѣ они чаще всего бываютъ.
   

8го апрѣля.

   Отъ Гуссейнъ-паши и его спутниковъ получена очень почтительная турецкая телеграмма изъ Эрзинджана. Извѣщая о томъ что благополучно пріѣхали, они въ восточныхъ вычурныхъ выраженіяхъ благодарили за вниманіе которымъ пользовались отъ нашихъ властей, просили не забывать ихъ.
   Жильберы были очень огорчены смертью отъ тифа въ нѣсколько дней молоденькой Американки miss Nicholson, которая съ ними вмѣстѣ ѣхала изъ Марселя до Эрзерума и потомъ часто посѣщала ихъ домъ. Она ухаживала за женой американскаго миссіонера также болѣвшей тифомъ и вѣроятно отъ нея заразилась. Говорятъ, она была достойная дѣвушка, учила дѣтей въ протестантской школѣ, помогала бѣднымъ. На мачтѣ надъ домомъ американскаго миссіонера, у котораго она жила, въ этотъ день мы видѣли, проѣзжая мимо верхомъ, американскій флагъ по случаю ея смерти -- приспущеннымъ. Вообще и между жителями не мало больныхъ тифомъ, но все-таки впаденія не такъ сильна какъ между солдатами подготовленными къ болѣзни сильнымъ изнуреніемъ.
   Проѣхавъ по нѣсколькимъ улицамъ города, въ томъ числѣ и черезъ самый османскій кварталъ, мы цѣлою кавалькадой пріѣхали въ лагерь стрѣлковаго баталіона навѣстить моего крестника. Поповъ и докторъ объявили намъ что онъ тоже заболѣлъ тифомъ и часъ назадъ отправленъ въ госпиталь. Можно себѣ представить какъ я была поражена. Между солдатами только и остаются здоровыми тѣ которые переболѣли, хотя и на нихъ страшно смотрѣть, такъ худы и блѣдны. Страшное дѣло такая сильная эпидемія. Солдаты обступили насъ съ видимо радостными лицами по случаю нашего посѣщенія ихэ; офицеры говорили что видъ русской женщины оживляетъ и ободряетъ ихъ, это заставляетъ ихъ забывать на минуту что они на такой далекой чужбинѣ. Заѣзжали въ цитадель, гдѣ слѣзли съ лошадей, и по узенькой, темной, крутой винтовой внутренней лѣстницѣ поднимались на вышку самой высокой во всемъ городѣ башнѣ. Въ амазонкѣ мнѣ ужасно неудобно было влѣзать. Чудный видъ оттуда, весь городъ виденъ à vol d'oiesau, окрестности очень красивы. Мы долго смотрѣли въ бинокль. Внутри цитадели стоить лагеремъ Бакинскій баталіонъ и живутъ нѣсколько десятковъ оставшихся при складахъ турецкихъ солдатъ. Забавно было видѣть какъ наши солдаты дружелюбно бесѣдуютъ съ турецкими, на неизвѣстномъ языкѣ. Впрочемъ, между турецкими солдатами, одинъ Чеченецъ хорошо говоритъ по-русски и служитъ у нихъ переводчикомъ. Вертлявый бимбаши Максу дъ-эфенди, начальникъ этой османской команды, старался прельстить насъ своею любезностью. Турецкіе солдаты и офицеры отдавали мужу честь, имъ это строго приказано нашими властями. Смѣшно было видѣть какъ часовымъ при складахъ чаушъ громко командуетъ: "селямъ.... дуръ"!.... Любовались на прекрасное зданіе Чивте-минаретъ, гдѣ теперь одинъ изъ военныхъ турецкихъ складовъ, оно построено, говорятъ въ IX столѣтіи Арабами, весьма грандіозное, съ двумя высокими у входа колоннами Изъ разноцвѣтныхъ эмалированныхъ кирпичей, на одной изъ которыхъ до сихъ поръ сохранился Византійскій орелъ. Внутри покоился, по словамъ Армянъ, какой-то армянскій святой, а по словамъ Турокъ -- мусульманскій имамъ. Гробница, какъ и всѣ уголки зданія, завалены ружьями, бомбами и тому подобными, далеко не религіозными вещами.
   Тяжелое впечатлѣніе произвелъ на меня разказъ доктора Рейтлингеря о полученіи имъ извѣстія о смерти его жены. Онъ былъ женатъ двѣнадцать лѣтъ и, выѣзжая въ отрядъ, оставилъ жену здоровою. Во время войны у нея родился ребенокъ, котораго отецъ еще не видалъ. Она умерла въ скоротечной чахоткѣ и оставила трехъ малолѣтнихъ дѣтей. Я очень жалѣла что вопросомъ "женатъ ли онъ" растравила его раны; просила его часто бывать у насъ. Во сколько семействъ война дала себя знать со всѣми своими жестокостями. Какъ она не клеится съ домашнимъ благополучіемъ!
   Католическій архіепископъ, или какъ его здѣсь называютъ monseigneur, принесъ мнѣ букетъ цвѣтовъ; въ здѣшнемъ холодномъ климатѣ въ началѣ апрѣля это большая рѣдкость. Онъ всегда умѣетъ сдѣлать кстати что-нибудь любезное. Monseigneur говорилъ что Эрзерумъ послѣ проведенія новой русской границы, какъ она опредѣлена Санъ-Стефанскимъ миромъ, обратится въ ничтожный городишко; онъ разказывалъ какъ Турки пугаютъ христіанъ тѣмъ что когда уйдутъ отсюда Русскіе, они ихъ всѣхъ перерѣжутъ, просилъ принять мѣры противъ этого. Онъ никогда не приходитъ безъ цѣли.
   

9го апрѣля.

   Офицеры того стрѣлковаго баталіона гдѣ у меня теперь кумъ и крестникъ пригласили насъ отъ имени всего ихъ общества къ нимъ въ лагерь лить чай.
   Поѣхали мы по обыкновенію верхомъ, такъ какъ экипажа у насъ здѣсь нѣтъ, да и во всемъ городѣ имѣется лишь одинъ нечаянно забредшій откуда-то турецкій, хромой извощичій фаэтонъ въ который я ни за что не рискнула бы сѣсть. Проѣзжая черезъ площадку около главной гауптвахты постояли въ разступившейся толпѣ красныхъ фесокъ, около нашей драгунской музыки. Это еще Гейманъ завелъ чтобы послѣ обѣда въ городѣ играла музыка. Красивые рослые наши драгуны сравнительно съ сухопарыми, мелкими Армянами и Греками казались гордыми арабскими скакунами предъ чахлыми извощичьими лошадьми.
   Стрѣлковый лагерь расположенъ около Карсскихъ крѣпостныхъ воротъ. Двойная офицерская палатка была разбита на валу, откуда во всѣ стороны прекрасный видъ. Возлѣ палатки стоялъ хоръ музыки Бакинскаго полка игравшій маршъ когда мы подъѣзжали; недалеко, въ другой палаткѣ виднѣлся самоваръ, стаканы -- походный буфетъ. Половъ (мой кумъ) познакомилъ меня со всѣми офицерами вышедшими къ намъ навстрѣчу. Вошли мы въ палатку, сѣли за длинный столъ; любезные стрѣлки угощали насъ всѣмъ что только возможно было достать. Мнѣ очень понравилась ихъ дружная, веселая, военная маленькая семья. Разговоръ шелъ почти исключительно про походныя приключенія; изъ офицеровъ 4го стрѣлковаго баталіона, кажется, третья доля были жертвой турецкихъ пуль.
   Предъ отъѣздомъ офицеры просили насъ посѣщать ихъ въ скучающемъ безъ дѣла лагерѣ, трое верхомъ проводили насъ до нашей квартиры. Я съ удовольствіемъ вспоминаю ихъ любезный пріемъ.
   Сегодня у католиковъ Пасха. Жалѣю что не зашла въ костелъ; говорятъ, онъ былъ украшенъ искусственными цвѣтами выписанными дня этого случая изъ Парижа. Зашли поздравить французскихъ сестеръ милосердія. Мнѣ такъ напоминало Францію когда одинъ изъ католическихъ священниковъ. сидѣвшихъ у сестеръ, уходя сказалъ старшей сестрѣ: "bonjour, soeur supérieure."
   Вечеромъ пролетѣлъ по городу слухъ будто уже объявлена война Англіи съ Россіей. Съ вопросомъ объ этомъ прислалъ записку Жильберъ. Спросить о томъ же заходили къ мужу нѣсколько лицъ. Турки часто получаютъ извѣстія гораздо раньше насъ, и нерѣдко ихъ извѣстія оправдываются. Нашъ же телеграфъ безпрестанно портится или запаздываетъ. Я, конечно, не знаю и десятой доли тѣхъ безпокойствъ которыя причиняютъ разные толки и происшествія, чувствую только иногда по состоянію мужа что ихъ не оберешься.
   

10го апрѣля.

   Утромъ забѣжала ко мнѣ Элеонора съ извѣстіемъ что сегодня будетъ у меня та самая Турчанка, жена предсѣдателя городской думы, приславшая мнѣ на дняхъ въ видѣ турецкаго привѣтствія индюка; это большая рѣдкость визитъ Турчанки Европейкѣ.
   Около 12ти часовъ подъѣхала арба запряженная парой отличныхъ быковъ, покрытая подушками и краснымъ сукномъ. На арбѣ сидѣли закутанныя въ разноцвѣтныя покрывала турецкія женскія фигуры; возлѣ ѣхалъ на маленькой лошадкѣ мальчикъ въ фескѣ; двое изъ мужской прислуги шли на благородной дистанціи подлѣ арбы. Лица женщинъ покрыты густою черною вуалью въ родѣ маски. Если встрѣтить Турчанку ночью ее можно принять за привидѣніе, да и днемъ-то на нихъ съ непривычки страшно смотрѣть. У кого сильное воображеніе можетъ представить себѣ подъ каждымъ изъ такихъ таинственныхъ одѣяній небывалую красавицу.
   Я заранѣе удалила всѣхъ мущинъ изъ передней. Въ столовой Турчанки сняли покрывала-маски и вошли въ гостиную; жена предсѣдателя -- красивая, стройная, молодая, но ужасно накрашенная, дочь ея, пятнадцати лѣтъ, менѣе красива своей матери, маленькая дочь, лѣтъ пяти, прехорошенькая, сынъ, двѣнадцати лѣтъ, ужасный по виду деспотъ, молодая Турчанка прислужница и негритянка. Мусульманки хорошаго тона никогда не приходятъ въ гости безъ прислужницъ. Костюмы очень оригинальны: у старшей дочери распущены волосы и на головѣ какая-то діадема. Негритянка вся въ яркокрасномъ, съ крупными, черными цвѣтами, напоминаетъ собою колдунью въ Трубадуръ. Всѣ усѣлись поджавъ подъ себя ноги. ухъ дамъ, тоже madame Gilbert и я),-- все это разукрашено гирляндами изъ полевыхъ цвѣтовъ. Послѣ зари съ церемоніей зажгли всѣ фонари и свѣчи, обстановка при этомъ стала еще роскошнѣе. Въ саду стояли два хора музыки и. нѣсколько хоровъ пѣсенниковъ.
   Праздникъ вышелъ на славу, настоящій fête-monstre; приглашенныхъ была масса. До ужина устроились танцы; многіе офицеры въ томъ числѣ и мужъ танцовали за дамъ; веселье было общее. Офицеры, составивъ хоръ, очень стройно пѣли, особенно понравилась мнѣ задушевная пѣсня выражающая тоску русскаго сердца по далекой родинѣ, по своей матери благословляющей сына на войну. За ужинъ сѣло приблизительно человѣкъ полтораста; тостамъ не было конца; пріятно было видѣть съ какою любовью офицеры лили за здоровье солдатъ; послѣдніе хоромъ пропѣли пѣсню недавно сложенную про подвиги Лазарева. Послѣ ужина снова танцовали; пустили очень удачный фейерверкъ.
   Праздникъ кончился въ четыре часа утра. Когда мы вернулись домой уже разсвѣло; хоръ музыки шелъ за нами; многіе офицеры верхомъ провожали насъ; ракеты отдавали намъ салюты. Видно стрѣлки держатся пословицы: коли дѣлать такъ на славу. Офицеры другихъ полковъ кусали себѣ губы говоря: теперь никому нельзя ничего затѣять, все будетъ блѣдно и скучно сравнительно съ блистательнымъ праздникомъ у стрѣлковъ.
   

15го іюня.

   Теперь, когда Русскіе въ Эрзерумѣ немного оправились отъ страшной эпидеміи и какъ могли веселились, стараясь забыть перенесенную тяжелую долю, когда мѣстные жители, особенно христіане, подъ вліяніемъ слуха что Эрзерумъ остается совсѣмъ за Россіей, наперерывъ старались выказать намъ свое дружелюбіе, а истые мусульмане спрятались такъ что ихъ не видать и не слыхать,-- въ это время въ нѣкоторыхъ газетахъ, особенно въ Голосѣ, съ удивленіемъ снова читаемъ статьи объ ужасахъ и убійствахъ будто бы совершающихся въ Эрзерумѣ. Мужъ написалъ офиціальное опроверженіе такихъ ложныхъ корреслонденій.
   Погода наконецъ и у насъ установилась совсѣмъ теплая; лунныя ночи восхитительныя; на горахъ снѣгу почти нѣтъ; но все-таки по временамъ суровая горная природа даетъ себя знать. Вчера ѣздили мы кататься въ сторону Киркъ-Булаха; насъ засталъ дождь, надѣли мы каучуковые пальто съ башлыками и представляли собою точно группу разбойниковъ; возвращаясь домой видимъ всѣ дороги бѣлы, это въ какіе-нибудь полчаса выпалъ такой градъ.
   Сегодня утромъ близь Кереметди повѣшены три разбойника изъ мусульманъ, приговоренные къ смертной казни нашимъ военнымъ судомъ за разбой и убійства, которые они совершили еще 27го апрѣля надъ семью Армянами въ селѣ Чифтликѣ, въ пятнадцати верстахъ отъ города. При мнѣ мужу докладывалъ чиновникъ о подробностяхъ казни: собралось много народу, преимущественно мусульманъ, которые въ роковую минуту стали говорить вслухъ свои молитвы.
   Въ два часа, въ большомъ зданіи армянской митрополіи Армяне-Григоріане съ ихъ архіепископомъ во главѣ давали Лазареву большой обѣдъ; прислуживали за столомъ молодые люди изъ здѣшнихъ почетнѣйшихъ семействъ, имѣвшіе въ петлицахъ фраковъ цвѣтные банты; одинъ изъ тостовъ архіепископа былъ за ихъ здоровье; Армяне выражали свою благодарность Русскимъ за справедливое управленіе краемъ.
   Общество Грековъ также выразило желаніе дать Русскимъ обѣдъ.
   Опять нежданно-негаданно попали на пиръ. Поѣхали по обыкновенію кататься; этотъ разъ въ сторонѣ лагеря, проѣзжая мимо орудій одной батареи, видимъ вдали между палатками толпу; спрашиваемъ солдата: что тамъ такое? тотъ важно отвѣтилъ "балъ"; мы попытались поскорѣе удалиться, но не успѣли отъѣхать нѣсколько шаговъ какъ заиграла музыка и генералъ Проскуряковъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ офицеровъ съ бокалами вышелъ намъ навстрѣчу. Оказалось, артиллеристы провожаютъ отъѣзжающаго завтра на воды командира ихъ бригады Проскурякова. Какъ отказаться присоединиться къ ихъ компаніи? Сошли съ лошадей. Сейчасъ устроились танцы, хотя мнѣ въ амазонкѣ было очень неудобно танцовать. Гамидъ-бекъ участвовавшій въ нашей кавалькадѣ все удивлялся: что это за обычай у Русскихъ, лишь только соберутся, сейчасъ гуляютъ; "вотъ вамъ и дорога къ водопроводамъ", повторялъ онъ (предприняли мы сегодняшнюю прогулку чтобъ осмотрѣть начало подземнаго большаго городскаго водопровода). Гамидъ-бекъ долго былъ насупившись, но когда офицеры, взявъ его подъ руки, подвели къ столу на которомъ стояли бутылки шампанскаго, и стали его угощать, онъ просвѣтлѣлъ. Солдатъ кругомъ насъ собралось очень много, засіяли ихъ лица, когда произнесенъ былъ тостъ за здоровье ихъ семействъ; мнѣ пріятно было увидѣть дружелюбные взгляды солдатъ, когда Проскуряковъ говорилъ имъ что и я перенесла вмѣстѣ съ ними здѣсь на далекой чужбинѣ самое тяжелое время.
   Сегодня съ балкона Жильберовъ смотрѣли мы на вступающихъ въ Эрзерумъ Тверскихъ драгунъ и казачью батарею. Приходъ каждой новой части видимо ободряетъ всѣхъ Русскихъ и сердитъ Турокъ.
   

16го іюня.

   Генералъ Лазаревъ сегодня уѣхалъ, обѣщаетъ опять къ намъ вернуться; будемъ его ждать.
   Ѣздили большою компаніей навѣстить семейство Бастурмаджи; дорогой опять увидѣли на площади взводъ мальчишекъ со значкомъ и бумажными декораціями, выдѣлывающихъ разные русскіе военные пріемы; это рѣшительно сдѣлалось любимымъ занятіемъ здѣшняго молодаго поколѣнія христіанъ.
   Вечеромъ въ армянскомъ соборѣ была свадьба служащаго въ канцеляріи мужа переводчикомъ астраханскаго Армянина Кузнецова. Женился онъ на четырнадцати лѣтней мѣстной Армяночкѣ, довольно хорошенькой и очень бойкой (что рѣдко случается между Армянками). Кузнецовъ еще въ Гассанъ-Кала заболѣлъ тифомъ, квартировалъ онъ въ домѣ родителей своей теперешней жены, ухаживавшихъ за нимъ во все время его болѣзни; онъ убѣжденъ что только благодаря ихъ уходу выздоровѣлъ и вотъ изъ признательности женится на хозяйской дочери. Мать и отецъ ея совсѣмъ молодые люди, матери лишь двадцать семь лѣтъ, они сіяли отъ счастія выдавать дочь за русскаго чиновника. Насъ также пригласили на свадьбу; въ девять часовъ вечера отправились мы верхомъ къ собору, перегнали свадебную процессію съ факелами и фонарями медленно потянувшуюся, въ церковы Соборъ былъ великолѣпно освѣщенъ, служилъ архіепископъ съ нѣсколькими священниками. Обрядъ армянскаго вѣнчанія много отличается отъ православнаго: женихъ съ невѣстой становятся лицомъ къ лицу, бокомъ къ алтарю, наклоняютъ другъ ко другу головы, связываемыя вмѣстѣ шнурочкомъ. Послѣ вѣнца уговорили мы Шереметева войти съ нами къ молодымъ. Предъ домомъ новобрачныхъ вся процессія остановилась у накрытаго стола съ виномъ и печеньемъ; тутъ пили за здоровье молодыхъ, потомъ не понимаю почему намъ, а не молодымъ поднесли подъ ноги барана. Войдя въ квартиру послѣ поздравленій сѣли ужинать; посаженый отецъ Камсараканъ былъ тудумбашемъ (распорядителемъ). Послѣ ужина туземныя женщины танцовали свои монотоные танцы, молодая танцовала соло. Когда мы возвратились домой, опять откуда ни возьмись преслѣдующій насъ баранъ, насилу мы отъ него отдѣлались.
   

24го іюня.

   Перечитывая мой предыдущій дневникъ, вижу что мнѣ приходилось говорить преимущественно о разныхъ праздникахъ и веселіяхъ. Дѣйствительно, въ послѣднее время въ Эрзерумѣ Русскіе старались заглушить въ своей памяти тяжелое прошлое, къ тому же и пріѣздъ генерала Лазарева служилъ поводомъ къ оваціямъ. Но я лишу только то что видѣла и слышала лично, поэтому дневникъ мой не есть конечно полное изображеніе здѣшней жизни. Наши офицеры въ лагерѣ, говорятъ, порядочно-таки скучали и томились, да это и понятно въ такой дали отъ своихъ семействъ при неопредѣленности будущаго. Солдаты ежедневно ходили на ученіе и развлекались лишь прогулками по базарамъ; служащіе по управленію краемъ возились съ народомъ; доктора все еще едва успѣвали бѣгать отъ одного больнаго къ другому; много, много труднаго времени пришлось пережить Русскому человѣку въ Эрзерумѣ.
   Мусульманскія семьи давно уже стали выѣзжать отсюда въ разныя стороны, болѣе къ Тралезонду, Эрзиньйяну, Діарбекиру; порядочное число домовъ опустѣло. Али-эфенди получилъ офиціальную телеграмму отъ Измаилъ-паши съ вопросомъ о причинахъ такого выселенія; на что Али-эфенди, переговоривъ съ муллами, отвѣтилъ что главныя причины слѣдующія: 1) самъ Измаилъ-наша говорилъ предъ отъѣздомъ изъ Эрзерума что пока здѣсь будутъ Русскіе вѣрному мусульманину не приходится оставаться въ городѣ; 2) самъ Измаилъ-паша безпрестанными приказаніями о томъ чтобы послѣдніе турецкіе доктора и больные, а также разные склады скорѣе были увезены изъ Эрзерума даетъ поводъ мусульманамъ вѣрить что Турки болѣе не вернутся; 3) и главное, чрезъ запрещеніе Измаилъ-пашой подвоза въ Эрзерумъ разныхъ продуктовъ жизнь становится черезчуръ дорогою для бѣдныхъ жителей.
   Давно мнѣ хотѣлось прокатиться въ туземномъ дамскомъ экипажѣ -- арбѣ. Добрая и веселая madame Gilbert очень сочувствовала мнѣ въ этомъ и вотъ я отправилась съ нею въ этомъ шикарномъ экипажѣ къ мусульманскому монастырю Абдурахманъ-Кази, гдѣ сослуживцы мужа устроили пикникъ; быковъ мы украсили цвѣтами, лентами; арбу убрали коврами и подушками; меня очень забавлялъ этотъ первобытный способъ передвиженія. Очень пріятно провели мы день, пикникъ удался вполнѣ.
   

27го іюня.

   На дняхъ артиллерійскіе офицеры обѣдали у своего товарища въ городѣ; послѣ обѣда одинъ изъ нихъ, хорошо намъ знакомый, гуляя по крышѣ упалъ на землю, ударился головой о камень и сильно расшибъ себѣ голову. Мужъ заходилъ къ больному и нашелъ его въ очень опасномъ положеніи, доктора даютъ бѣдному молодому офицеру лишь три дня жизни. Замѣчательно что туземныя дѣти цѣлые дни проводятъ на крышахъ и никогда не падаютъ.
   Бакинскій полковой командиръ Ивановъ произведена въ генералы и получилъ другое назначеніе; его очень любили и уважали въ полку; офицеры устроили ему прощальный обѣдъ, на который и я была приглашена, но не могла быть.
   Мужъ съ военными начальниками, докторами и многими Турками ѣздилъ осматривать оконченныя работы по ассенизаціи турецкихъ военныхъ кладбищъ. Онѣ, говорятъ, стоили до двадцати пяти тысячъ рублей и отлично исполнены; громадную пользу должны онѣ принести когда наступятъ жары, такъ какъ отъ дурно зарытыхъ тѣлъ (какъ бывало послѣ прежнихъ войнъ) могла опять развиться тифозная эпидемія. Когда Русскіе уйдутъ отсюда, эти работы конечно придется подарить Туркамъ.
   Ѣздили мы осматривать минеральный холодный источникъ находящійся въ селѣ Саукъ-Чармукъ (вблизи отъ Эрзерума). Въ этомъ селеніи живутъ и Армяне и Турки; когда мужъ спросилъ собравшихся жителей, дружно ли живутъ мусульмане съ христіанами, сѣдой имамъ въ доказательство дружбы крѣпко обнялъ армянскаго священника; я невольно подумала: врядъ ли они будутъ такъ обниматься и послѣ возвращенія сюда Турокъ.
   Пріѣхала въ Эрзерумъ жена вашего чиновника Ерицева; впрочемъ она по-русски не говоритъ и родомъ изъ константинопольскихъ Армянокъ. Вчера ѣздили мы съ ней въ Кянъ, куда давно уже обѣщали пріѣхать погулять; многіе жители вышли навстрѣчу нашей большой кавалькадѣ, а зурна съ барабаномъ и безчисленное множество дѣтей встрѣтили васъ еще за три версты; заблаговременно послали мы въ Кянъ арбы съ коврами и закуской; расположились на лужайкѣ около ручейка; радушные жители (Армяне) съ веселыми лицами окружали насъ. Мусульманскій бекъ, живущій здѣсь между Армянами, тоже вышелъ къ намъ, принесъ азіятское угощеніе, просилъ зайти въ его домъ. Сотни крестьянскихъ дѣвушекъ, подъ пискъ зурны и громъ барабановъ, взявшись за руки стали медленно кружиться. Предъ отъѣздомъ зашли мы къ беку, чѣмъ доставили ему видимо громадное удовольствіе и успокоили его мусульманское самолюбіе. Домой ѣхали подвою рысью; луна прекрасно освѣщала дорогу, городъ и окрестныя горы.
   

29го іюня.

   Рано утромъ пришелъ къ намъ князь Тумановъ чтобъ ѣхать вмѣстѣ въ Илиджу, гдѣ сегодня у Тверскихъ драгунъ полковой праздникъ. Дни стали жаркіе и до Илиджи было 18 верстъ; тѣмъ не менѣе туда и назадъ съѣздили верхомъ; Жильберы обогнали насъ въ очень плохомъ фаэтонѣ взятомъ у Рессудъ-паши, единственнаго Турка имѣющаго экипажъ. При проѣздѣ нашемъ черезъ селеніе Гезъ и въ Идиджѣ населеніе вышло навстрѣчу мужу, священникъ во главѣ его въ ризахъ, со крестомъ. Идиджа славится своими горячими сѣрными водами; здѣсь устроено двѣ довольно хорошія и большія купальни; зимой въ этомъ селеніи было одно изъ гнѣздъ самаго ужаснѣйшаго тифа; на здѣшнемъ кладбищѣ похоронено 12 офицеровъ и до 900 солдатъ квартировавшаго здѣсь Дербентскаго лодка. Драгунскій лагерь въ двухъ верстахъ отъ Илиджи, на берегу Евфрата. Послѣ молебна сѣли за оживленный обѣдъ; потомъ Шереметевъ велѣлъ протрубить тревогу и не болѣе чѣмъ черезъ три минуты драгуны и казачья батарея совсѣмъ готовые уже шли церемоніальнымъ маршемъ; дѣлали атаки, батарея дала нѣсколько пушечныхъ выстрѣловъ. Устроили и скачку казаковъ; страшно было видѣть что выдѣлывали казаки при джигитовкѣ, казалось вотъ-вотъ совсѣмъ расшибутся. Приглашенные къ драгунскому празднику Турки дивились лихости нашихъ войскъ. Мужъ очень обрадовался увидавъ въ числѣ драгунскихъ офицеровѣ своего стараго знакомаго по Кавказской войнѣ Гріедьскаго, служившаго въ этомъ же самомъ полку въ 1864 году во время Кавказской войны съ горцами, когда мужъ только-что пріѣхавъ изъ Военной Академіи поступилъ на службу на Кавказъ.
   

1го іюля.

   Что значитъ любящій отца сынъ: къ Сѣменникову, правителю канцеляріи мужа, пріѣхалъ изъ Тифлиса сынъ, гимназистъ лѣтъ 16--17, воспользовавшись своими каникулами чтобы навѣстить отца (ближнее мѣсто).
   Сегодня мужъ со многими другими верхомъ, а я съ Mme Gilbert на арбѣ отправились на престольный праздникъ въ Лусаворичъ-Банкъ; уже подъѣзжая къ монастырю встрѣтили возвращающагося оттуда армянскаго архіепископа, подъ большимъ зонтикомъ верхомъ на катерѣ, онъ извинялся что не зная заранѣе о пріѣздѣ мужа въ монастырь, не встрѣчаетъ его тамъ, что теперь спѣшитъ въ городъ, съ гордостью сообщилъ что на праздникъ собралось съ ранняго утра много русскихъ офицеровъ и что играетъ военная музыка. Мы пріятно провели время, расположившись пить чай подъ стѣнами монастыря, окруженные многочисленною толпой; монахи подчиняли насъ пловью и бараномъ; многіе офицеры остались ночевать въ Лусаворичъ-Ванкѣ.
   На дняхъ милиціонерская сотня состоящая въ распоряженіи мужа (все болѣе головорѣзы, нѣкоторые изъ извѣстной шайки турецкаго разбойника Мехрали) со своимъ начальникомъ турецкимъ офицеромъ Темиръ-агой собралась около нашего дома; мужъ требовалъ ихъ для повѣрки, исправно ли они получаютъ жалованье. Во время войны эти люди были намъ необходимы, а теперь приходится зорко смотрѣть чтобъ они не обижали мирныхъ жителей; ихъ начальникъ Темиръ-ага преоригинальная личность; ему болѣе 80 лѣтъ, но онъ бодръ и быстръ какъ молодой человѣкъ, огромнаго роста, съ громкимъ басомъ и страшною наружностью, лѣтъ 40 тому назадъ онъ былъ атаманомъ разбойничьей шайки наводившей ужасъ въ окружностяхъ Тортума, Ислира и Байбурта. Потомъ Турецкое правительство, не найдя другаго способа укротить его, назначило каймакамомъ, уѣзднымъ начальникомъ, въ томъ же Байбуртѣ: тутъ онъ заставилъ трепетать предъ собою весь уѣздъ, уже какъ офиціальная власть. Теперь онъ при малѣйшей возможности увѣряетъ мужа въ своей привязанности, говоря что готовъ положить за него свою голову, и правда, онъ служитъ вполнѣ добросовѣстно; пренебрегая упреками Турокъ за усердную службу Русскимъ, Темиръ-ага старался увѣрить насъ что это именно онъ со своими милиціонерами водворялъ порядокъ на празднествѣ въ Лусаворичъ-Ванкѣ.
   

3го іюля.

   Берлинскій трактатъ заключенъ окончательно; миръ навѣрно. Слава Богу! Не чувствую себя отъ радости!
   

4го іюля.

   Кромѣ посѣщенныхъ нами прежде греческой и двухъ армяно-католическихъ школъ, въ Эрзерумѣ есть еще нѣсколько другихъ. Лазаревъ посѣтивъ всѣ школы кромѣ протестантской, которая закрыта на все лѣто, пожертвовалъ для надъ значительныя суммы денегъ. Посѣтили мы на дняхъ армяно-григоріанскую женскую и мужскую школу; помѣщены онѣ возлѣ собора, очень просторно, но все-таки для расширенія ихъ строится новое большое зданіе, для окончанія котораго армянскому архіепископу разрѣшено вырубить безплатно въ нашихъ Саганлугскихъ лѣсахъ большое количество лѣса. Въ мужской школѣ мы застали 350 мальчиковъ, а въ женской 250 ученицъ. Архіепископъ самъ сопровождалъ насъ по всѣмъ комнатамъ. Вообще я никакъ не воображала чтобы въ Эрзерумѣ народное образованіе было такъ развито; часто мнѣ приходится видѣть оборванныхъ мальчишекъ сидящихъ у порога бѣдной сакли съ книгой въ рукахъ. У мусульманъ тоже при каждой мечети школа, но въ нихъ учатъ только Коранъ. Въ частной армянской школѣ, директоръ только что пріѣхавшій изъ Константинополя экзаменовалъ при насъ мальчиковъ, его метода и обхожденіе съ дѣтьми заслуживаютъ всякой похвалы. Въ церковныхъ школахъ попечители показывали намъ рисунки учениковъ, а попечительницы -- разныя рукодѣльныя работы ученицъ; старшіе ученики и ученицы говорили и читали привѣтственныя рѣчи на армянскомъ и французскомъ языкахъ.
   

8го іюля.

   За Палантекенскими горами живутъ Кюрды, мѣста тамъ очень гористыя и снѣга поздно сходятъ; турецкія власти не змѣя никакого понятія о географическихъ картахъ претендовали что кюрдинскія селенія должны находиться въ ихъ управленіи, и подбивали Кюрдовъ не слушаться Русскихъ. Изъ-за этого между Кюрдами и посланными къ нимъ мужемъ иниціонерами вышло столкновеніе, при которомъ трое иниціонеровъ ранены, а нѣсколько захвачено въ плѣнъ. Бѣдовый Темиръ-ага доставилъ оттуда заарестованныхъ Кюрдовъ. Воображаю какъ пріятно возиться съ этимъ дикимъ народомъ. Вчера Темиръ-ага привезъ ихъ старшину, завѣшеннаго оружіемъ, въ богатомъ шитомъ золотомъ костюмѣ. Этотъ Садулва-ага казался овечкой, но я думаю что онъ быстро измѣняется когда находится среди своихъ, на свободѣ.
   Я достала себѣ катера подъ верхъ; великолѣпно ходитъ! Въ Азіи мода ѣздить на катерахъ, самые богатые жители преимущественно ѣздятъ на нихъ; съ непривычки странно смотрѣть на это маленькое замундштученное животное подъ рослымъ сѣдокомъ.
   

9го іюля.

   Въ 7 1/2 часовъ вечера пошли мы съ Жильберами и Шереметевымъ на вѣнчаніе Егеши Азарпетова. Эта свадьба была гораздо пышнѣе свадьбы Кузнецова. Азарлетовъ, будучи восемь лѣтъ при Русскомъ консульствѣ, знаетъ весь городъ и семья его невѣсты одна изъ почетнѣйшихъ въ Эрзерумѣ. Мужъ былъ посаженымъ отцомъ; во время произношенія архіепископомъ длинной рѣчи, среди служенія, мужъ и по его сторонамъ женихъ и невѣста, сѣли на трое креселъ поставленныхъ какъ разъ возлѣ алтаря. Посаженый отецъ у Армянъ принимаетъ такое дѣятельное участіе въ обрядѣ вѣнчанія что мнѣ смѣясь говорили не безпокоиться что это не мужа вѣнчаютъ. Послѣ вѣнца родители молодой устроили лиръ въ квартирѣ Геймана. Со времени пребыванія здѣсь Русскихъ, это второй случай женитьбы русскаго служащаго на мѣстной Армянкѣ. Они были впрочемъ женихомъ и невѣстой еще до начала войны.
   

11го іюля.

   Вчера, несмотря на мирный исходъ Берлинскаго трактата, въ Эрзерумѣ произошло ожесточенное сраженіе: мусульманскіе мальчишки давно уже караулили армянскіе взводы маршировавшіе à la русскіе солдаты и собравшись большою гурьбой атаковали ихъ. Тѣ дали сильный отпоръ, храбро защищались, а по прибытіи подкрѣпленій атаковали въ свою очередь непріятелей и побили ихъ поголовно; собралось нѣсколько сотъ мальчиковъ; свалка, визгъ были неописанные. Армяне во время битвы кричали "ура Императоръ Александръ". Полиція насилу разогнала безстрашныхъ бойцовъ.
   Сегодня, день тезоименитства Великой Княгини Ольги Ѳеодоровны отпраздновали сначала молебномъ въ лагерѣ съ пушечною пальбой съ цитадели, потомъ офиціальнымъ обѣдомъ у насъ. За обѣдомъ епископы и представители населенія съ благоговѣніемъ говорили о хорошо извѣстныхъ имъ участіи и помощи оказанныхъ Великою Княгиней раненымъ; просили присоединить ихъ имена въ поздравительной телеграммѣ посланной Ея Высочеству. Изъ многаго слышаннаго мною за обѣдомъ у меня осталась въ памяти умная фраза сказанная католическимъ архіепископомъ про Турцію: "Посмотрите, сказалъ онъ, на эмблему Турціи, на ней звѣзда начала было восходить, но луна упорно установившаяся на первой четверти задержала ее; чтобы звѣзда тронулась дальше, Турція должна перемѣнить свою эмблему, иначе вѣчный застой."
   

23го іюля.

   День идетъ за днемъ, а столь ожидаемое нсѣми нами извѣстіе объ оставленіи Эрзерума не приходитъ. Увѣрена воетъ что война не возобновится успокоила всѣхъ, но неизвѣстность когда уйдемъ просто томительна; къ тому же настали Жары; къ счастію ночи прохладныя; болѣзненность шва Богу прекратилась. Турки, на видъ смиренные, стали изподтишка угрожать Армянамъ разными ужасами послѣ ухода Русскихъ; Армяне распускаютъ слухъ что мы не покинемъ Эрзерума пока Турція не заплатитъ всей контрибуціи, то-есть никогда; Греки по обыкновенію прислуживаютъ и вашимъ и вашимъ. Изъ Лондона стали получаться письма о назначеніи во всѣ города Анатоліи какихъ-то всемогущихъ англійскихъ чиновниковъ; въ сущности во всемъ краѣ тихо. Удивительно какъ въ такомъ большомъ городѣ, населенномъ преимущественно мусульманами, все покойно, тогда какъ сейчасъ же по сосѣдству, гдѣ начинаются турецкія владѣнія, безпрестанные разбои. Часто приходили въ Эрзерумъ депутаціи отъ селеній управляемыхъ Турками, съ наивною просьбой приказать ихъ мутесарифамъ и каймакамамъ строже смотрѣть за порядкомъ, думая что если Русскіе распоряжаются въ Эрзерумѣ, то могутъ приказывать и во всей Анатоліи.
   На дняхъ былъ пикникъ, данный, кто бы могъ подумать, докторами, изъ которыхъ кажется три четверти пали жертвой своей профессіи. Артиллеристы пригласили многочисленную компанію къ Киркъ-Булаху, на цѣлый день, фейерверщикомъ у нихъ былъ Персіянинъ, мѣстный артистъ, пускающій ракеты изъ рукъ безо всякихъ станковъ. Теперь наше дамское общество прибавилось: кромѣ Mme Gilbert и меня здѣсь теперь Mme Ерицева, недавно пріѣхавшая Mme Камсаракавъ, Кузнецова и Азарлетова.
   До мужа дошло свѣдѣніе что Турецкое правительство заявило нашему послу въ Константинополѣ о какихъ-то будто бы русскихъ притѣсненіяхъ въ Эрзерумѣ. Здѣшніе мусульмане, узнавъ объ этомъ, показали обиженный видъ и представили письменный протестъ на такую клевету, болѣе чѣмъ съ полусотнею печатей, въ которомъ они, напротивъ, благодарили за вниманіе оказываемое безразлично всему здѣшнему населенію. Мусульмане привыкли при Турецкомъ правительствѣ подавать бумаги испещренныя печатями; подписямъ же не придаютъ никакого значенія; каждый мало-мальски занимавшійся дѣлами мусульманинъ, а по примѣру ихъ и здѣшніе христіане имѣютъ всегда при себѣ печать чтобы во всякую минуту если нужно воспользоваться ею.
   Въ Ильинъ день былъ полковой праздникъ у Бакинцевъ (этотъ полкъ все время стоялъ въ самомъ городѣ). Подъ вечеръ, катаясь, заѣхали мы въ цитадель, поздравить полковаго командира Казбека съ полковымъ праздникомъ; весело провели время у нихъ до поздняго вечера.
   Въ день тезоименитства Императрицы въ лагерѣ былъ молебенъ и завтракъ; вечеромъ нѣкоторые знакомые съ хоромъ музыки пришли къ намъ, танцовали.
   Monseigneur пригласилъ насъ и нѣкоторыхъ другихъ Русскихъ на публичный актъ въ армяно-католической школѣ; Жильберы также были приглашены, но не пошли, говоря, почему же Monseigneur въ теченіе восьми лѣтъ ни разу не приглашалъ ихъ, несмотря на щедро дѣлаемыя ими пожертвованія этой школѣ, а теперь, когда пришли Русскіе, онъ въ числѣ другихъ и ихъ приглашаетъ. Зайдя сначала въ большую квартиру архіепископа осматривали его домашнюю очень мило устроенную молельню, библіотеку съ разными рѣдкостями, между прочимъ съ рукописью молитвы "Отче нашъ" на сто сорока языкахъ. Когда все было готово, пошли въ школу, сѣли на большую эстраду, и актъ начался; сестры милосердія стали подводить дѣвочекъ заслуживающихъ наградъ, мы надѣвали имъ вѣнки на головы (тотъ же самый вѣнокъ надѣвался на ученицъ поочередно) и раздавали подарки. Ученицы говорили стихи, отвѣчали на разные вопросы учителей по-армянски и по-французски, играли на фортепіано, пѣли, декламировали, разыгрывали разныя сцены, болѣе оригинальная была слѣдующая: выходитъ дѣвочка и жалуется на судьбу, что ее отдали въ школу, говоритъ что ея мать никогда не училась, и несмотря на это все необходимое умѣетъ дѣлать по хозяйству, и предки вѣдь тоже были неученые, но умѣли доить коровъ, гонять быковъ, и такъ далѣе, и были совершенно счастливы, также хорошо работали какъ и самыя лучшія ученицы въ школѣ (показывая при этомъ и надѣвая на голову старинную кюрдинскую шапочку сдѣланную изъ веревокъ). Выводитъ другая дѣвочка, опровергаетъ первую, объясняетъ ей для чего именно нужно ученье въ жизни; является третья дѣвушка, вполнѣ соглашается съ доводами второй, и общими силами обращаютъ на путь истины заблудшую овцу; тогда всѣ вмѣстѣ обращаются къ своимъ учителямъ и учительницамъ съ благодарностью за ихъ труды, къ архіепископу за его" покровительство школѣ, и къ гостямъ за сочувствіе. Вся сцена была на армянскомъ языкѣ, и вполнѣ достигла цѣли задуманной умными руководителями школы, то-есть произвела должное впечатлѣніе на родныхъ и знакомыхъ ученицъ. Всѣхъ очень занимала прехорошенькая дѣвочка четырехъ лѣтъ, самая младшая изъ ученицъ, и ее также экзаменовали изъ азбуки. Всѣ работы ученицъ были скоро раскуплены.
   

30го іюля.

   Жильберъ получилъ отпускъ въ Европу, онъ и жена счастливы безконечно. И мы получили радостное извѣстіе, что Батумъ будетъ скоро сданъ Русскимъ, а вслѣдствіе этого вамъ открывается перспектива покинуть сіи прекрасные края. Но когда?
   На русскомъ кладбищѣ оконченъ памятникъ съ надписью: "русскимъ воинамъ павшимъ въ 1878 году". Это кладбище находится за городомъ, подъ выстрѣлами съ крѣпости, поэтому памятникъ нужно было сдѣлать низкимъ и безъ стѣны вокругъ, иначе турецкіе инженеры могли бы потребовать чтобъ его сломали.
   Для освященія памятника назначенъ былъ парадъ, на который и я поѣхала, смотрѣла издали. Грустная картина; здѣсь похоронено до двухъ тысячъ пятисотъ человѣкъ нашихъ солдатъ; во время парада казаки на носилкахъ принесли своего умершаго товарища и пока шла общая паннихида хоронили его; невыразимо тяжело было смотрѣть. Надъ памятникомъ не поставили креста чтобы въ послѣдствіи Турки не разрушили его; небольшой крестъ выточенъ только на мраморной доскѣ подъ надписью. На время освященія памятникъ былъ украшенъ большимъ крестомъ изъ свѣжей зелени.
   Вліяніе Русскихъ на жизнь здѣшнихъ Армянъ дошло до того что они вздумали устроить театръ (роскошь неслыханная при Туркахъ). Въ просторномъ сараѣ на одной изъ лучшихъ улицъ сдѣлали сцену, болѣе двадцати ложъ, партеръ съ креслами и стульями. Между армянскою молодежью составилось общество театраловъ, принявшихъ на себя расходы по устройству театра, приготовленіе декорацій и исполненіе ролей. На занавѣси искусно изобразили аллегорическую фигуру Арменіи на своихъ развалинахъ. Мужъ на устройство театра далъ антрепренерамъ довольно большую сумму, за что они написали благодарственный адресъ по-французски. Представленія въ театрѣ открылись пятиактною драмой Нашествіе Тамерлана на Арменію". Оказалось что эта драма весьма тенденціозная, въ ней Армяне-патріоты упрекаютъ свой народъ въ паденіи Арменіи, вслѣдствіе разныхъ внутреннихъ раздоровъ; въ послѣднемъ актѣ является Надежда въ ярко-зеленомъ платьѣ (всѣ женскія роди исполнялись мущинами) и торжественно предсказываетъ Армянамъ лучшую будущность, если только они соединятся всѣ воедино. Въ заключеніе читались армянскіе стихи, приведшіе въ восторгъ всю армянскую публику; оваціямъ не было конца когда поэтъ громко произнесъ слова: "Арменія не умретъ, она добьется свободы". Давали также въ переводѣ: Лѣкаря по неволѣ Мольера. Игра актеровъ никогда не видавшихъ настоящаго театра напоминала отвѣты учениками уроковъ. Весь театръ былъ полонъ.
   

1го августа.

   У здѣшнихъ жителей повѣріе что затмѣніе луны это драконъ желающій проглотить луну; во избѣжаніи этого мусульманки при появленіи затмѣнія выбѣгаютъ на крыши, неистово стучатъ въ мѣдную посуду, въ надеждѣ испугать дракона, а мусульмане открываютъ въ него общую пальбу. Вчера было затмѣніе, но жителямъ строго запрещено стрѣлять. Сегодня у Турокъ fête des morts, они проводятъ всю ночь на кладбищахъ, въ увѣренности что души умершихъ имѣютъ въ эту ночь сообщеніе съ ними. Видѣли мы армянскихъ гадальщицъ, пользующихся здѣсь громадною славой, много смѣялись при предсказаніи ими нашей будущности. Появился въ Эрзерумѣ шарманщикъ (небывалое прежде явленіе), онъ только что пріѣхалъ изъ Санъ-Стефано, гдѣ надоѣлъ должно-быть русскимъ солдатамъ и теперь выбралъ Эрзерумъ лишь потому что здѣсь Русскіе: весь вечеръ игралъ онъ предъ нашимъ домомъ: толпа окружала его, съ любопытствомъ осматривая его инструментъ.
   

5го августа.

   Кто бы могъ думать что Русскіе такъ долго здѣсь останутся! Сегодня ровно полгода какъ мужъ вступилъ въ Эрзерумъ! По этому случаю у насъ обѣдали всѣ служащіе по управленіи областью, въ томъ числѣ полковникъ Пржецлавскій, назначенный недавно на должность помощника мужа; прежній помощникъ полковникъ Петавдаръ до сихъ поръ не можетъ поправиться отъ сильнѣйшаго тифа перенесеннаго имъ еще въ январѣ; онъ уѣхалъ въ Тифлисъ такъ и не видавъ Эрзерума.
   Вечеромъ прибѣжалъ, весь въ слезахъ, Гуссейнъ-чаушъ съ жалобой что армянскій заптіе (полицейскій) сорвалъ съ его лѣвой руки унтеръ-офицерскую нашивку; плача навзрыдъ онъ все повторялъ: "Падишахъ мнѣ пожаловалъ нашивку, а заптіе снялъ". Видно было что ему такъ и хотѣлось сказать: "армянскій заптіе", но онъ не посмѣлъ, боясь выказать предъ русскимъ начальникомъ пренебреженіе къ христіанамъ. Вообще Армяне въ теченіе своего кратковременнаго торжества часто заносилась предъ Турками и раздражали ихъ. Совершенно иначе держали себя хитрые Греки.
   

10го августа.

   Затѣяли мы большую поѣздку за Евфратъ; жара еще не настала, когда въ сопровожденіи Ерицева и обычнаго конвоя мы перебрались на правый берегъ Евфрата, гдѣ я еще ни разу не бывала; долго ѣхали роскошною долиной, сплошь заросшею хлѣбами; отдохнули въ старинныхъ пещерахъ прорытыхъ въ дикихъ скалахъ. Мѣстность кругомъ ихъ прекрасная; много деревьевъ, быстрая рѣчка съ холодною, чистою водой; тутъ же недалеко большой бассейнъ минеральной воды и лучшія въ краѣ каменныя ломки, изъ разноцвѣтныхъ каменьевъ которыхъ выстроена большая часть домовъ въ Эрзерумѣ. Эти пещеры имѣютъ видъ комнатъ, эхо въ нихъ замѣчательно звонкое. Въ прежнія времена служили онѣ, какъ говорятъ, убѣжищемъ отшельникамъ, а теперь отдыхаютъ въ нихъ богомольцы по пути въ монастырь Хачка-Банкъ. Отдохнувъ немного тронулись мы дальше, несмотря на томительную Жару. Въ Хачка-Банкѣ всего три семьи Армянъ и нѣсколько десятковъ мусульманскихъ домовъ; монастырь очень бѣдный, въ немъ лишь одинъ монахъ, встрѣтившій насъ съ ликующимъ видомъ. Церковь внутри довольно хорошо убрана; приложившись къ Евангелію, обошли весь церковный дворъ и отправились на лужайку, за селеніемъ; подъ тѣнью деревьевъ разсѣлись на коврахъ возлѣ большой, шумящей водопроводной канавы. Жители принесли вамъ отличнаго молока, каймаку, масла и пойманныхъ тутъ же вблизи форелей; сварили ихъ сами, на походной cuisine à la minute, и легли отдохнуть. Для нашего конвоя добыли барановъ; всѣ были въ отличномъ расположеніи духа. Монахъ занималъ насъ интересною бесѣдой про быть христіанъ въ Турціи и про себя лично (во время войны Турки подозрѣвали его въ шпіонствѣ и онъ едва-едва спасся отъ смерти).
   Часа въ три отправились дальше, проѣхали чрезъ село Ому думъ въ Арзыты. Дѣлали здѣсь привалъ, возлѣ дома Котанъ-бека, сосланнаго недавно въ Карсъ за какія-то проказы. Старшая жена его со слезами приходила просить о помилованіи ея мужа. У нихъ высокій двухъэтажный домъ, съ мощенымъ большимъ дворомъ, густой гаремный садъ, обнесенный высокою каменною стѣной. У нѣсколькихъ другихъ здѣшнихъ бековъ имѣнье въ такомъ же родѣ, много рогатаго скота, лошадей, пропасть постоянныхъ рабочихъ, большею частью изъ христіанъ. Вообще только въ городахъ нѣкоторые Армяне и Греки, благодаря успѣшной торговлѣ, имѣютъ значеніе въ населеніи, но въ селахъ большая часть земли въ рукахъ мусульманъ, нанимающихъ работниками незажиточныхъ христіанъ.
   Поздно вечеромъ вернулись въ Эрзерумъ, сдѣлавъ болѣе сорока верстъ.
   

15го августа.

   Утромъ, на городскомъ христіанскомъ кладбищѣ, возлѣ Армяно-Григоріанскаго собора, была закладка большаго памятника надъ похороненными здѣсь до 400 человѣкъ русскими офицерами, докторами и солдатами. На этомъ мѣстѣ оставались русскія могилы еще съ войны 1829 года. (9го іюня минуло 49 лѣтъ со дня вступленія Паскевича въ Эрзерумъ; въ память его въ этотъ день нашими военными чинами была отслужена паннихида въ Греческой церкви.) Возлѣ памятника будетъ построена часовня, съ надписью снаружи на четырехъ сторонахъ: "Упокой Господи души усопшихъ рабъ Твоихъ, за вѣру царя и отечество животъ свой положившихъ". По срединѣ лицевой стѣны на мраморной доскѣ надпись: "Русскимъ воинамъ павшимъ въ 1878 году"; внутри часовни названія полковъ участвовавшихъ въ расходахъ на постройку памятника и имена павшихъ генераловъ и полковниковъ. Рисунки памятника составилъ саперный офицеръ Янушъ, взявшій на себя и постройку памятника. Хотѣли написать имена всѣхъ умершихъ офицеровъ, но оказалось невозможно составить вѣрный списокъ именъ. Хотятъ на верху часовни поставить крестъ, въ надеждѣ что здѣсь, на городскомъ кладбищѣ, онъ будетъ обезпеченъ отъ Турокъ. Послѣ молебна, въ фундаментъ задѣлали свинцовую доску съ надписью дня закладки и именами присутствовавшихъ при этомъ генераловъ: Шереметева, мужа, Цитовича и коменданта полковника Казбека. Послѣ закладки многіе въ томъ числѣ Шереметевъ и мужъ въ полной формѣ зашли къ армянскому архіепископу, прося его принять будущій памятникъ подъ свое попеченіе. Онъ конечно это обѣщалъ. Часовня, судя по рисунку очень красивая, должна быть окончена къ Іму октября. Послѣ ухода Русскихъ изъ Эрзерума она останется памятью и о павшихъ офицерахъ и солдатахъ и о всѣхъ трудахъ перенесенныхъ Русскими въ бытность здѣсь.
   Вотъ до чего мы дожили: въ Эрзерумѣ былъ любительскій русскій спектакль. Давали піесы: нервная Женщина и Осенній вечеръ. Изъ дамъ играли Mme Камсараканъ и Валянская, бывшая сестра милосердія. Не выходя никогда въ жизни на сцену, я не рѣшалась играть. Въ день спектакля вышло недоразумѣніе: генералъ Ц--чъ не разрѣшалъ нанять въ театръ пѣхотную музыку, за то что распорядители не оставили ему заранѣе ложу. Между тѣмъ ложи никому не разсылались, а желающіе покупали за нѣсколько дней билеты. Отправились мы въ театръ, входимъ -- всѣ ложи полны, также и партеръ, а музыки дѣйствительно нѣтъ, хотя она была на всѣхъ репетиціяхъ; четыре офицера со скрипками и кларнетомъ замѣняли оркестръ. Вдругъ въ концѣ перваго антракта, неожиданно у входа театра грянулъ хоръ музыки, оказалось это драгунскіе музыканты выписанные за 18 верстъ и пріѣхавшіе на рысяхъ. И актерамъ и публикѣ этотъ сюрпризъ былъ очень по душѣ. Спектакль прошелъ весьма хорошо. Съ нами въ ложѣ былъ адъютантъ Великаго Князя Гельмерсенъ, присланный собственно для присутствованія при сдачѣ Туркамъ Эрзерума.
   Вернувшись домой, застали офиціальную телеграмму, извѣщающую что сейчасъ же послѣ сдачи Батума Русскіе уйдутъ изъ Эрзерума и чтобы теперь же войти въ переговоры объ этомъ съ турецкими властями.
   

16го августа.

   Послѣ долгихъ стараній въ Эрзерумѣ добыли хорошаго фотографа. Здѣсь есть одинъ мѣстный фотографъ-Армянинъ протестантъ; американскій миссіонеръ выучилъ его снимать портреты, но приборы его ужасно плохи, и онъ не имѣетъ никакого понятія о ретушевкѣ. Говорятъ, сюда пріѣзжалъ до войны отличный русскій фотографъ Ермаковъ, много путешествовавшій вообще по Малой Азіи, и снялъ нѣкоторыя достопримѣчательности, но видовъ снимать не могъ, такъ какъ Турки это запрещали, боясь нарушенія тайнъ своихъ укрѣпленій. Мужъ поручилъ вновь прибывшему фотографу Куркчянцу снять видъ города съ русскимъ лагеремъ. У Куркчянца весь день толпятся посѣтители, часто приходятъ и солдаты; снимаетъ онъ подъ открытымъ небомъ, въ садикѣ старика Хаджи-Окоба, который тридцать семь лѣтъ служилъ драгоманомъ при Русскомъ консульствѣ; помнитъ приходъ въ Эрзерумъ Паскевича и съ гордостью показываетъ хранящійся у него портретъ этого знаменитаго генерала.
   

17го августа.

   Думали съѣздить въ Ольту, но не имѣя достаточно времени на эту длинную поѣздку рѣшились поѣхать лишь въ Гассанъ-Кала, мужу по службѣ нужно было быть тамъ. Въ Ольгѣ должно начаться обезоруженіе жителей селеній входящихъ по Берлинскому трактату въ предѣлы Россіи... Отправились мы верхомъ, на перевалѣ чрезъ Деве-Бойну, дождь все время мочилъ насъ; разразилась гроза съ градомъ, вѣтеръ чуть не сбивалъ съ лошади. Въ Чифтликѣ отдохнули немного въ саклѣ, и оттуда по ровной дорогѣ очень быстро доѣхали до Гассанъ-Кали. Остановились у Кондратьева, оказавшаго мнѣ гостепріимство еще зимой. Ночевать перешли къ окружному начальнику Перумову. Видѣла я у него Турка Баба-эфенди, все время служившаго помощникомъ окружнаго начальника, съ замѣчательно умнымъ лицомъ, въ зеленой чалмѣ и подбитомъ мѣхомъ халатѣ. Къ вечеру пріѣхалъ Зарей Тиграновъ, хоросанскій окружный начальникъ, съ конвоемъ многихъ Кюрдовъ въ живописныхъ костюмахъ, съ ликами въ рукахъ. На другой день вернулись мы въ Эрзерумъ; погода была отличная, безъ малѣйшаго вѣтра. Кондратьевъ поѣхалъ насъ прбвожать на своей любимой лошади, пріобрѣтенной при штурмѣ Карса; онъ увѣряетъ что это чистокровный Арабъ, хотя смотря на эту лошадь и подозрѣвать нельзя въ ней такого благороднаго происхожденія. Вѣроятно для того чтобы поддержать свою репутацію этотъ Арабъ понесъ своего сѣдока. Кондратьевъ упалъ и сильно расшибся. Я порядочно перепугалась. Мы долго сидѣли и ждали около рѣчки пока Кондратьеву мочили голову водой. Подъѣзжая къ Чифтлику, видимъ расположенный бивуакомъ Оренбургскій казачій полкъ, а на буркахъ нѣсколько офицеровъ и дама кончаютъ свой походный завтракъ; это оказалась Mme Валянская ѣдущая съ полкомъ до самаго Оренбурга. Казаки имѣютъ очень бодрый и веселый видъ,-- еще бы, идутъ домой! Какъ пріятно видѣть войско покидающее Эрзерумъ, а то все не вѣрится, уйдемъ ли мы въ самомъ дѣлѣ на родину. Сдѣлали привалъ у родника, предъ подъемомъ на Деве-Бойну. Вернувшись домой, сейчасъ же легла, чувствуя сильную усталость.
   

24го августа.

   Вотъ уже нѣсколько дней какъ у мусульманъ начался Рамазанъ; весь день они не льютъ, не ѣдятъ и не курятъ; за то вечеромъ, послѣ выстрѣла изъ пушки, наѣдаются и напиваются до невозможности; немногіе изъ самыхъ передовыхъ и образованныхъ Турокъ не отказываются отъ чашки кофе или отъ папироски предложенной имъ днемъ. Туркамъ разрѣшено по обычаю дѣлать выстрѣлы съ цитадели: два при закатѣ солнца, два въ половинѣ втораго ночи, когда садятся за утренній завтракъ, и въ три часа утра одинъ выстрѣлъ, послѣ котораго начинается постъ до выстрѣла послѣ заката солнца. Эти выстрѣлы очень безпокойны и постоянно будятъ меня. Вѣчно голодный и обладающій удивительнымъ аппетитомъ Гамидъ-Бекъ предъ вечеромъ то и дѣло посматриваетъ на цитадель, и какъ только увидитъ дымокъ и услышитъ выстрѣлъ, спѣшитъ закурить папироску и бѣжитъ домой къ голоднымъ тоже женамъ лить кофе. Каждую пятницу всѣ минареты освѣщаются фонарями, эта иллюминація очень эффектна, особенно издали въ темныя ночи. Фанатики мусульмане во время Рамазана стали заносчивѣе предъ христіанами.
   Жильберы уѣхали. Съ вечера около ихъ квартиры стояли два огромные фургона, одинъ изъ нихъ служилъ экипажемъ, а другой для багажа. Въ Турціи нѣтъ ни почтовыхъ каретъ, ни перекладныхъ, ни станцій; всякій ѣдетъ собственными средствами. Да и то прогрессъ что мѣстные жители, взявъ примѣръ съ Русскихъ, завели сотни двѣ-три фургоновъ въ четыре лошади; лѣтомъ ходятъ они съ товарами по шоссе въ Тралезондъ. Желая проводить Жильберовъ, встали очень рано, застали у нихъ сестеръ милосердія, Mme и Mlle Lavini, монаха-капуцина, французскаго драгомана съ женой и дочерью. Послѣ насъ пришли Шереметевъ, Борхъ и Камсараканъ съ женой. Когда все было готово, Mme Gilbert съ трудомъ влѣзла въ фургонъ, а за нею ея мужъ въ консульской фуражкѣ съ золотымъ галуномъ; экипажъ загрохоталъ со страшными толчками по мостовой, и исчезла моя милая Mme Gilbert; но я утѣшала себя мыслію что и мы скоро пустимся въ путь-дороженьку.
   Молодой Голландецъ, туристъ, приходилъ къ мужу просить паспортъ въ Эрзиньйянъ. Онъ высадился въ Батумѣ, проѣхалъ черезъ страшныя трущобы и все это просто изъ любопытства. но какъ видно очень разочаровался своимъ путешествіемъ. Должно-быть онъ очень богатъ и большой оригиналъ, ѣздить въ сопровожденіи своего человѣка и проводника. Костюмъ его совсѣмъ дорожный и поношенный; говоритъ онъ по-французски со страннымъ акцентомъ.
   

26го августа.

   Только что получена депеша о, занятіи Батума; завтра послѣдуетъ приказаніе о сдачѣ Эрзерума Туркамъ. Лишнее и говорить о всеобщей радости! Она понятна каждому.
   Было еще нѣсколько армянскихъ спектаклей. Театралы очень безпокоятся что Турки закроютъ ихъ театръ.
   

30го августа.

   Въ 10 часовъ утра всѣ почетные жители разодѣтые въ пухъ и прахъ собрались въ нашей квартирѣ съ поздравленіемъ по случаю нашего Царскаго праздника. Потомъ всѣ они верхомъ вмѣстѣ съ мужемъ отправились въ лагерь на парадъ. Я заѣхала за семействомъ Coal, они въ своемъ американскомъ кабріолетѣ, а я верхомъ отправились также на парадъ. Сначала отслужили молебенъ подъ навѣсомъ съ пальбой изъ пушекъ. Потомъ всѣ войска прошли церемоніальнымъ маршемъ, драгуны и казачья батарея проскакали въ карьеръ, бросая всѣмъ пыль въ глаза, особенно присутствовавшимъ Туркамъ. Мужъ остался обѣдать въ лагерѣ по случаю Дербентскаго полковаго праздника. Несмотря на дождь я вечеромъ поѣхала въ лагерь за мужемъ, но меня не выпустили оттуда до поздняго вечера. Между прочими развлеченіями насъ потѣшалъ фокусникъ, простой солдатъ Дербентскаго полка, очень ловкій (еще мальчикомъ служилъ у фокусника). Все повторялъ иностранныя слова, посылалъ воздушные поцѣлуи, обращаясь ко мнѣ говорилъ "madame", словомъ со всѣми ужимками фокусника de profession. Всѣ отъ души хохотали. Я не могла смотрѣть какъ онъ вкладывалъ себѣ въ горло цѣлый штыкъ.
   

31го августа.

   Насъ разбудилъ рано утромъ громкій разговоръ подъ окнами. Человѣкъ двадцать Армянъ, изъ нихъ одинъ весь въ крови, пришли жаловаться на слѣдующее происшествіе: ночью нѣсколько Турокъ ворвались въ домъ одного Армянина, бросились на хозяина, поранили его, связали ему руки и хотѣли увесть его молодую 15тилѣтнюю жену. Этотъ случай надѣлалъ большой переполохъ. Извѣстіе о скоромъ выходѣ Русскихъ окончательно перепугало Армянъ, они съ ужасомъ говорили: Русскіе только собираются уходить, а Турка уже начали исполнять свои угрозы. Какъ нарочно въ этотъ день произошла другая ссора мусульманина съ христіаниномъ, а за городомъ какіе-то три Кюрда ограбили Армянина. Двое изъ виновниковъ ночнаго приключенія уже были арестованы. Мужъ разспросилъ обо всемъ подробно, сказалъ что виновные будутъ наказаны и что по случаю Рамазана и опасенія Армянъ съ сегодняшняго дня будутъ усилены караулы. Успокоенные жители разошлись по домамъ. Черезъ полчаса даютъ знать что лавочники закрыли всѣ давки, стали звонить въ колокола чтобы собирать народъ и что предъ домомъ архіепископа собралось нѣсколько тысячъ Армянъ, по всему городу большое движеніе. Выхожу на балконъ и вижу къ нашему дому стремится огромнѣйшая бушующая толпа, въ срединѣ едва замѣтенъ архіепископъ съ членами Армянскаго народнаго совѣта. Видимо они всѣ растерялись, вообразивъ что пришелъ ихъ конецъ. Архіепископъ съ представителями Армянъ вошелъ къ мужу; народъ запрудилъ всю улицу. Новыя толпы какъ волны продолжали подкатывать. Я испугалась, не знала куда дѣться, особенно когда въ толпѣ, какъ разъ противъ нашего балкона, какой-то человѣкъ высоко поднялъ руку и взмахнулъ громаднымъ пистолетомъ. (Послѣ оказалось что этотъ человѣкъ показалъ пистолетъ архіепископу говоря ему "убей лучше меня тутъ же".) Народъ говорилъ что пойдетъ вмѣстѣ съ нами, не уйдетъ отъ нашей квартиры пока ему не разрѣшатъ переселяться. "Лучше сейчасъ умремъ, чѣмъ будемъ убиты Турками", кричали раздраженные Армяне. Мужъ долго говорилъ съ архіепископомъ и представителями народа. Они успокоились когда узнали что Русскіе не уйдутъ пока въ Эрзерумъ не вступятъ турецкія власти съ войсками и не примутъ на нашихъ глазахъ всѣ мѣры для строгаго порядка; они думали что мы уйдемъ и бросимъ ихъ на произволъ фанатиковъ мусульманъ и Кюрдовъ. Но не такъ легко было успокоить толпу, шумящую и жестикулирующую внизу. Архіепископъ и члены совѣта обратились къ народу съ утѣшительными словами. Полицеймейстеръ и другіе полицейскіе чины выйдя на улицу стали убѣждать народъ чтобъ онъ разошелся. Въ это время на площади вели двухъ арестованныхъ ночью Турокъ. Народъ съ озлобленіемъ бросился и чуть не разорвалъ ихъ; солдаты едва отстояли. Тодпы по нашей улицѣ понемногу отхлынула за архіепископомъ и безъ особенныхъ происшествій разошлась. Весь день всѣ лавки и базары были закрыты. Я первый разъ въ жизни присутствовала при такомъ народномъ движеніи; мужъ отправился на главную площадь, куда пришли войска для усиленія карауловъ; по городу стали ѣздить разъѣзды, въ самыхъ бойкихъ мѣстахъ поставлены взводы солдатъ. Вечеромъ мы нарочно проѣхались верхомъ по главнымъ улицамъ и базарамъ: это хорошо для успокоенія встревоженнаго народа.
   

1го сентября.

   Съ утра лавокъ все еще не открывали. Мужъ долго ходилъ по базарамъ, успокоивая испуганныхъ Армянъ; понемногу стали они отворять лавки, и къ вечеру все вошло въ обычную колею. Но отголосокъ испуга дошелъ и до окрестныхъ деревень; около нашего дома опять собралась толпа -- на этотъ разъ сельскихъ жителей; они пришли просить позволенія немедленно выселиться. Бѣдные такъ растерялись что дѣйствительно были готовы бросить все свое имущество и идти на неизвѣстность, лишь бы избавиться отъ ненавистнаго ига Турокъ. Вечеромъ, по обыкновенію, поѣхали кататься; христіане особенно усердно кланялись; значительно уменьшившійся лагерь пріятно мнѣ бросился въ глаза. Сегодня выступилъ Елисаветпольскій полкъ съ двумя батареями, остальныя войска будутъ уходить черезъ день.
   

3го сентября.

   Въ Англійскомъ магазинѣ просто нѣтъ прохода. Офицеры запасаются разными дорожными вещами. Цѣны на все сильно упали: напримѣръ бутылка шампанскаго, стоившая зимой 20 рублей, а потомъ 12, 10, 7 и 6, теперь продается за три рубля. Шампанскаго прежде въ Эрзерумъ почти не привозили, послѣ же прихода Русскихъ многія лавки имъ наполнились. Офицеры, обрадовавшись дешевизнѣ, закупаютъ цѣлые ящики шампанскаго. Въ городѣ покойно. Получено извѣстіе что 5го числа пріѣдетъ турецкій губернаторъ, а вскорѣ послѣ него начальникъ штаба Анатолійской арміи съ турецкими войсками. Измаилъ-паша прислалъ строгое приказаніе мулламъ и другимъ представителямъ мусульманскаго населенія держать себя смирно въ отношеніи христіанъ. Лазаревъ прислалъ прокламацію Армянамъ, убѣждающую ихъ не переселяться, такъ какъ мѣста свободнаго въ Россіи для нихъ нѣтъ. Мужъ получилъ приказаніе, дашь только вступятъ въ городъ турецкіе караулы, тотчасъ выйти всѣмъ русскимъ офицерамъ и чиновникамъ въ лагерь. Я ни за что не выѣду впередъ, а переѣду тоже въ палатку. Вечеромъ ѣздили выбирать мѣсто для нашего полеваго дома.
   

4го сентября.

   Турецкій губернаторъ Хаджи-Гуссейнъ-наша ночуетъ сегодня въ Илиджѣ, завтра будетъ здѣсь. О назначеніи въ Эрзерумъ русскаго консула ничего не слышно. На Камсаракана выпала доля исправлять эту должность до прибытія консула, такъ какъ городъ невозможно оставить безъ русскаго агента; при немъ остаются Ерицевъ, Егеши Азарлетовъ и Кузнецовъ -- всѣ женатые. Въ домѣ гдѣ живетъ Камсараканъ (бывшая квартирй Геймана) будетъ центръ русской колоніи, туда переходятъ Ерицевъ и Янушъ, остающійся въ Эрзерумѣ пока не кончитъ постройки памятника и часовни.
   

5го сентября.

   Въ девять часовъ утра пріѣхалъ Хаджи-Гуссейнь-паша съ турецкимъ полицеймейстеромъ, другими лицами и эскадрономъ сувари (драгунъ). Я собиралась ѣхать къ Трапезондскимъ воротамъ посмотрѣть на его въѣздъ, но опоздала,-- его ждали въ двѣнадцать часовъ. Однакожь Камсараканъ успѣлъ его встрѣтить. Остановился онъ недалеко отъ гауптвахты и въ одиннадцать часовъ пріѣхалъ со свитой къ мужу. Лошадь его осѣдлана какимъ-то необыкновеннымъ тигровымъ позолоченнымъ сѣдломъ; нѣсколько турецкихъ солдатъ и его адъютантъ бѣжали возлѣ его стременъ. Видѣла я его съ балкона; это сгорбленный, сѣдой старикъ, съ безсмысленнымъ лицомъ. Мужъ отдалъ ему визитъ, но серіознаго разговора съ нимъ не могъ вести, такъ какъ Гуссейнъ-паша, какъ истый мусульманинъ, отказался приниматься за что-либо до вечера -- по случаю Рамазана. (Какъ успѣшно могутъ идти турецкія дѣла, если всѣ сановники также ревностны къ службѣ.) Предъ вечеромъ пришелъ явиться турецкій полицеймейстеръ; оказалось что это тотъ самый майоръ Ибрагимъ-бей, который заставилъ въ Хнысѣ съѣсть сапоги мальчика виновнаго въ разрытіи тѣла нашего драгуна. Армяне, особенно женщины, пріуныли, но я замѣтила что когда мимо нихъ проходитъ турецкій солдатъ, они быстро мѣняютъ выраженіе лица, стараясь казаться веселыми.
   

6го сентября.

   Дня три уже разныя депутаціи приходятъ прощаться, выражаютъ свою глубокую признательность и симпатію Русскимъ. Многіе изъ туземцевъ (мусульманъ и христіанъ), исполнявшіе у насъ разныя должности, награждены подарками, медалями. Послѣднія къ сожалѣнію давно высланы почтой изъ Тифлиса, но еще не получены, и вмѣсто нихъ даются свидѣтельства. Собрались сегодня всѣ городскіе заптіе, до ста двадцати человѣкъ, всѣмъ имъ выдано жалованье по 15е сентября по двадцати пятй рублей въ мѣсяцъ, и мужъ спрашивалъ ихъ все ли они подучили, но избѣжаніе недоразумѣній послѣ нашего ухода. Всѣ они очень безпокоятся чтобы Турки не преслѣдовали ихъ за службу Русскимъ. Нѣкоторые христіане говорили: "Что дѣлать, видно судьба наша снова терпѣть иго Турокъ; благодаримъ Бога и за то что за пятьсотъ лѣтъ хоть разъ свободно вздохнули." Большая депутація Армянъ-Григоріанъ съ архіепископомъ во главѣ очень благодарила мужа за успокоеніе населенія въ послѣдніе тревожные дни. Депутація католиковъ со своимъ епископомъ, Грековъ -- со своими священниками (митрополитъ уѣхалъ на Аббастуманскія воды) также приходили проститься. Были многіе мусульмане, но не изъ духовныхъ лицъ, и каждый отдѣльно, боясь вѣроятно чтобъ ихъ прощальные визиты не имѣли вида общаго сожалѣнія мусульманъ по случаю ухода Русскихъ.
   Къ вечеру всѣ управленія въ городѣ переданы Туркамъ. Шереметевъ со своимъ штабомъ перешелъ въ лагерь; въ городѣ остались только служащіе по управленію области. Распространился слухъ что извѣстный разбойникъ Мехрали, обрадовавшись передачѣ города Туркамъ, поспѣшилъ пріѣхать въ Эрзерумъ и свободно расхаживаетъ по улицамъ.
   

7го сентября.

   Съ ранняго утра началось въ городѣ большое оживленіе по случаю пріѣзда Мусса-паши. Навстрѣчу ему выѣхалъ эскадронъ Тверскихъ драгунъ съ хоромъ музыки и комендантъ полковникъ Казбекъ. У квартиры Мусса-паши былъ поставленъ почетный караулъ тоже съ музыкой. Народъ толпами двигался къ Трапезондскимъ воротамъ, на крышахъ усаживались женщины, преимущественно Турчанки съ закрытыми лицами. Въ десять часовъ отправились мы. къ зданію военнаго турецкаго училища, взобрались на террасу, откуда далеко видна Трапезондская дорога; кругомъ насъ скоро образовалась толпа знакомыхъ и Турокъ. Наконецъ вдали показалась пыль; всѣ насторожили уши, должно-быть турецкое войско; такъ и есть. Скоро можно было различить движущіеся ряды солдатъ. Вотъ они входятъ подъ Трапезондскія ворота, слышна музыка, впереди идутъ наши драгуны -- вводятъ въ городъ турецкаго пашу, запыленнаго и окруженнаго своею свитой, перемѣшавшеюся съ русскими офицерами, выѣхавшими также посмотрѣть на любопытный въѣздъ Турокъ. Какъ только Мусса увидѣлъ мужа, замахалъ рукой и крикнулъ чистѣйшимъ русскимъ языкомъ: "Ваше превосходительство, я жажду васъ видѣть." (Мусса, Осетинъ родомъ, воспитывался въ Петербургѣ, въ кадетскомъ корпусѣ, нося фамилію Кундухова, долго служилъ и въ чинѣ генерала выселился въ Турцію.) Смотримъ, весь кортежъ остановился. Кундуховъ слѣзаетъ съ лошади и идетъ къ намъ. Поздоровавшись съ мужемъ быстрымъ шагомъ подходитъ ко мнѣ, на глазахъ тысячъ мусульманъ цѣлуетъ мою руку. Сѣлъ между мной и мужемъ, велѣлъ своимъ войскамъ идти далѣе. Выражалъ удовольствіе что я не уѣхала ранѣе его пріѣзда, говорилъ что слухъ о моемъ прибытіи въ Эрзерумъ облетѣлъ всю Анатолію, и что были случаи когда лѣнивымъ турецкимъ офицерамъ и солдатамъ ставили меня въ примѣръ. Однимъ словомъ распространялся въ любезностяхъ. Пропустивъ впередъ баталіонъ гвардейской турецкой пѣхоты, Мусса распростился съ нами и уѣхалъ далѣе. Когда вся пѣхота прошла, потянулась батарея; очень удивились мы увидя верхомъ возлѣ пушки стараго знакомаго нашего Максюдъ-эфенди. Такъ странно было видѣть тѣ самыя турецкія войска, недавно сражавшіяся противъ Русскихъ, чинно отдающія теперь честь русскимъ начальникамъ. Впереди каждаго баталіона шли саперы, рослые и хорошо одѣтые, съ топорами (какъ я видѣла въ Парижѣ у французскихъ саперъ), только безъ бородъ и безъ фартуковъ. Всѣ солдаты имѣли бодрый видъ и шли стройно, но за то офицеры какіе-то сгорбленные старики. Съ обозами везли гаремы (офицеровъ и солдатъ) въ закрытыхъ арбахъ; одна изъ затворницъ женъ полюбопытствовала выглянуть изъ-подъ навѣса, но одинъ изъ солдатъ грубо толкнулъ ее за это. Сувари въ красивыхъ мундирахъ, расшитыхъ красною и желтою тесьмой, ѣхали на хорошо подобранныхъ по мастямъ лошадяхъ, огромная толпа уланъ шла со значкомъ Пророка, пѣла молитвы изъ Корана; ученики мусульманскихъ школъ, съ Кораномъ на головѣ у одного изъ нихъ тоже пѣли молитвы, другіе мусульманскіе мальчики громко кричали турецкія привѣтствія; они всегда косились когда армянскіе мальчики при каждомъ удобномъ случаѣ кричали русское ура, теперь пришла ихъ очередь.
   Было условлено что турецкія войска тотчасъ смѣнятъ ваша караулы. Мнѣ очень хотѣлось видѣть эту церемонію. Отправились мы на балконъ дома гдѣ жилъ Лазаревъ, какъ разъ противъ гауптвахты, гдѣ должна была происходить смѣна главнаго караула. Пришлось долго намъ ожидать, наконецъ стали появляться турецкіе патрули; вотъ идутъ десять человѣкъ солдатъ съ чаушемъ размахивающимъ сломанною вѣткой: не можетъ быть чтобъ это былъ караулъ! Офицеръ нашего караула объявилъ имъ что такой неизвѣстной командѣ они не сдадутъ гауптвахты. Черезъ нѣсколько времени пришелъ большой взводъ Турокъ съ нѣсколькими офицерами и комендантомъ (нашъ комендантъ также присутствовалъ при этомъ). Наши выстроились, отдали честь, турецкіе солдаты сами безъ команды сдѣлали на караулъ, потомъ одновременно повернулись, наши дали мѣсто Туркамъ, которые прямо потянулись въ караульный домъ, и городъ сталъ турецкимъ.
   Сѣли обѣдать въ послѣдній разъ въ Эрзерумѣ, съ Шереметевымъ, Рельмерсеномъ и Егеши съ женой. Вдругъ слышимъ внизу шумъ. Пріѣхалъ съ визитомъ Мусса-паши, въ мундирѣ и орденахъ. Съ нимъ былъ турецкій полицеймейстеръ, но въ гостиную онъ не входилъ, а ждалъ въ столовой. Я изъ открытой двери видѣла какъ онъ, несмотря на Рамазанъ, набросился на черный хлѣбъ и вылилъ вина, пользуясь тѣмъ что паша его не видитъ. Послѣ обѣда мужъ отдалъ визитъ Мусса-пашѣ и быстро покончилъ съ нимъ свои дѣла. Затѣмъ подали намъ верховыхъ лошадей и мы выѣхали изъ города вы лагерь. Нѣсколько Армянокъ вышедшія насъ проводить плакали.
   Неописанное чувство радости овладѣло мною при въѣздѣ въ лагерь; кончилась наша тяжелая эрзерумская жизнь. Мужъ совсѣмъ повеселѣлъ и успокоился. Наша палатка разбита на валу, вблизи отъ Бакинскаго лагеря. Сдѣлали лагерный визитъ полковому командиру Казбеку, потомъ налились чаю въ нашей палаткѣ. Когда стало смеркаться отправились верхомъ уже въ турецкій городъ, гостями, на обѣдъ къ Ади-эфенди, куда были приглашены русскіе начальники и Мусса-паша со своими Турками. Когда мы подъѣзжали къ освѣщенному дому Али-эфенди, турецкій хоръ музыки грянулъ маршъ. Хозяинъ встрѣтилъ насъ у подъѣзда; въ гостиной сидѣло много гостей. Мусса-паша подъ руку повелъ меня въ столовую, сѣлъ между мною и мужемъ и расточался въ любезностяхъ. Между прочимъ разказывалъ что набожный Измаилъ-паша очень сердился слыша что я ѣзжу верхомъ по городу, не закрывая лица, вмѣстѣ съ мужемъ, говоря что это совсѣмъ собьетъ съ толку Армянокъ и мусульманокъ, произведетъ въ ихъ семьяхъ революцію. Подавали безчисленное множество блюдъ, лили за здравіе всѣхъ присутствовавшихъ. Турецкая музыка все время играла; сначала она поразила меня своею визгливостью, но если вслушаться въ національные мотивы, то привыкаешь къ ней, хотя все-таки что-то дикое, азіятское сказывается въ каждой нотѣ. На обратномъ пути въ лагерь насъ провожалъ взводъ щегольски одѣтыхъ сувари на сѣрыхъ лошадяхъ, съ фонарями въ рукахъ.
   

8го сентября.

   Звуки трубъ и грохотъ барабановъ игравшихъ генералъ-маршъ къ выступленію разбудили меня. Странно было просыпаться слыша надъ собою дождь стукавшій о полотно палатки. Солдаты въ лагерѣ закопошились какъ муравьи, и черезъ четверть часа уже всѣ палатки были сняты. Бакинцы выстроились; полковой командиръ объѣхалъ ихъ ряды, поздравилъ съ походомъ домой. Солдаты сжигали все ненужное тряпье; сотни жителей какъ коршуны налетѣли на мѣсто гдѣ былъ лагерь и рылись въ дыму, собирая кто остатки сѣна, кто цыновки, словомъ разную брошенную и уцѣлѣвшую отъ огня рухлядь. Въ восемь часовъ пришли греческіе священники (русскихъ не оказалось) и начали служить молебенъ въ срединѣ полка; офицеры и чиновники составили хоръ пѣвчихъ. Сегодня день рожденія Великой Княгини Ольги Ѳеодоровны; по этому случаю во время молебна дали двадцать одинъ выстрѣлъ изъ пушекъ нашей батареи, нарочно для этого подъѣхавшей. Всѣ сѣли на коней и подъ звуки Бакинскаго хора двинулись къ Карсскимъ воротамъ. Еще до начала молебна мы услышали вдали турецкую музыку, это турецкій баталіонъ шелъ къ Карсскимъ воротамъ проводить русскія войска. Онъ выстроился вдоль дороги, и пока не прошла послѣдняя повозка русскаго обоза турецкіе солдаты держали на караулъ и музыка играла. Шереметевъ и мужъ остановились у воротъ, пропустили мимо себя войска; лишь только сталъ проходить обозъ, видимъ ѣдетъ Мусса-паша со своею свитой и большимъ конвоемъ. Началось прощаніе русскихъ и турецкихъ властей и всѣ разъѣхались въ противоположныя стороны. Народа кругомъ было много, все любопытствующіе Турки. Армяне боялись показываться, опасаясь чтобъ имъ не досталось за это.
   Насъ поѣхали провожать до Чифтлика всѣ остающіеся въ Русскомъ консульствѣ лица съ ихъ дамами, конечно верхомъ. Обгоняли мы всѣ войска, кавалькада наша была очень весела несмотря на дождь. Въ Чифтликѣ слѣзли съ лошадей, закусили чѣмъ Богъ послалъ и, распростившись съ нашими любезными спутницами и спутниками, поѣхали далѣе. Очень смѣялись мы видя впереди Попова, неистово скачущаго и махавшаго руками: онъ думалъ что мы уѣхали впередъ и скакалъ догнать насъ; мы же изъ Чифтлика проѣхали немного влѣво завидя приближающагося Казбека съ полкомъ; застали мы Попова въ Гассанъ-Кала совсѣмъ измученнаго. Остановились у окружнаго начальника Перумова. Остались здѣсь ночевать. Весь вечеръ мужъ былъ занятъ приготовленіемъ округа къ передачѣ Туркамъ. Умный Баба-эфенди, многіе члены меджлиса и старшины приходили проститься, всѣ выражая свою благодарность.
   

15го сентября.

   Вотъ мы и въ Карсѣ. Всю дорогу изъ Эрзерума, двѣсти верстъ, сдѣлали верхомъ въ четыре съ половиной дня; иногда на день приходилось болѣе пятидесяти верстъ. Я порядочно-таки утомилась и потому три дня не выходила изъ комнаты. Спутники наши какъ видно тоже устали: изъ Эрзерума выѣхали съ нами до тридцати офицеровъ и чиновниковъ, а до Карса доѣхали изъ нихъ лишь трое; прочіе на каждой станціи отставали, а нѣкоторые присоединились къ обозу.
   9го выѣхали съ разсвѣтомъ. Около селенія Карачуки встрѣтилъ мужа хоросанскій окружной начальникъ Тиграновъ съ большимъ конвоемъ кюрдинскихъ всадниковъ, между ними особенно бросался въ глаза глава одного изъ племенъ, на великолѣпной бѣлой арабской лошади; онъ казался очень доволенъ тѣмъ что его земли отходятъ къ Россіи, хотя имѣніе его двухъ братьевъ осталось за Турціей. Хоросанскій округъ новою границей дѣлится на двѣ части, такъ что напримѣръ изъ пяти членовъ окружнаго меджлиса (суда) лишь одинъ дѣлается русскимъ подданнымъ. Въ Зареѣ ночевали у Тигранова. Мужъ подробно объяснялъ мѣстнымъ жителямъ гдѣ будетъ новая граница между двумя государствами. Здѣсь полученъ отвѣть Великаго Князя на посланное поздравленіе со днемъ рожденія Великой Княгини и донесеніе объ окончательномъ очищеніи Эрзерума, весьма благосклонный съ благодарностію за усердную и полезную службу. Изъ туземцевъ и здѣсь, какъ въ Гассанъ-Кала, многіе получили подарки и свидѣтельства на медали. ІОго сентября проѣхали до Еныкёва съ долгимъ приваломъ въ Зивинѣ. Дорогой обогнали большой транспортъ съ армянскими переселенцами изъ Алашкерта и другихъ мѣстъ. Они, боясь Кюрдовъ, не слушая никого и ничего, собравъ послѣдніе свои пожитки, идутъ на полную неизвѣстность въ Карсъ. 11го на самомъ Сагандугскомъ перевалѣ догнали 4й стрѣлковый баталіонъ; солдаты отдыхали, офицеры пѣли хоромъ. Кумъ мой и его товарищи угостили насъ кофеемъ, мы сидѣла съ нимъ на буркахъ, пока не заигралъ горнистъ и баталіонъ не тронулся далѣе. Въ Сарокамышѣ на поляхъ подъ сосновымъ лѣсомъ увидѣли цѣлый лагерь, здѣсь назначена постоянная штабъ-квартира Елисаветпольскому полку (не завидую ему), кромѣ нихъ стояли проходомъ саперы, артиллерія. Князь Тумановъ просилъ остаться пообѣдать. Къ ночи едва добрались до села Караг деза; переѣзжали совсѣмъ въ темноту черезъ рѣчки, казавшіяся мнѣ морями (ихъ глубина четыре вершка). Въ Бегли-Ахметѣ увидѣли нѣсколькихъ жителей Армянъ въ фескахъ. На вопросъ почему они не замѣнили ихъ шапками, Армяне наивно отвѣчали что еще не увѣрены дѣйствительно ли они достались Россіи, а если Русскіе ихъ отдадутъ обратно, что тогда Турки съ ними сдѣлаютъ увидя на ихъ головахъ шапки?
   Карсъ очень измѣнился за послѣдніе мѣсяцы, всюду русскія вывѣски, на улицахъ слышенъ премущественно русскій разговоръ, открылись гостиницы. Когда мы въѣзжали въ городъ въ ресторанѣ Пьери играла музыка: выступающіе домой на другой день Волжскіе казаки давали обѣдъ и прощались со своими боевыми товарищами. Мы подъѣхали къ гостиницѣ "Лондонъ", и только-что пообѣдали, пріѣзжаетъ карсскій губернаторъ Франкини съ помощникомъ своимъ Шелковниковымъ и приступомъ беретъ насъ къ себѣ на квартиру, прося въ ней остаться до нашего отъѣзда изъ Карса. Его квартира очень просторная, но безъ печей, ее недавно начали отдѣлывать; въ этомъ домѣ помѣщался госпиталь; со стороны Карсъ-чая большой балконъ съ отличнымъ видомъ на цитадель.
   Понемногу подъѣхали отставшіе отъ насъ дорогой спутники. Сегодня Лазаревъ давалъ обѣдъ мужу и его управленію, я тоже была приглашена, но не могла быть по нездоровью.
   Въ Карсѣ случайно я узнала что въ Эрзерумѣ напали на слѣдъ Турокъ принадлежавшихъ къ тайному обществу "мстителей", которые намѣревались въ случаѣ возобновленія войны измѣннически истребить всѣхъ русскихъ начальниковъ. Здѣсь уже получено извѣстіе что двое Армянъ выѣхавшихъ вмѣстѣ съ нами изъ Эрзерума и отставшихъ отъ насъ дорогой среди бѣла дня убиты на пути въ Зивинъ; ѣхавшій съ ними бывшій окружный эрзерумскій начальникъ долженъ былъ оставаться въ какомъ-то селеніи до прибытія войскъ съ которыми поѣхалъ далѣе.
   

17го сентября.

   Изъ Карса въ Александрополь ѣхали въ экипажѣ. Бывшіе сослуживцы мужа по корпусному штабу и по управленію области пожелали проводить насъ. Многіе изъ нихъ верхами ѣхали возлѣ нашего экипажа до первой станціи селенія Мацра. Здѣсь мы были удивлены видя разбитыя палатки, хоръ музыки заигравшій когда мы подъѣзжали. Мужу приготовленъ сюрпризъ: отпечатанный приказъ генерала Лазарева въ которомъ говорится объ отличномъ управленіи возвращеннаго Туркамъ-края; онъ составленъ и отпечатанъ въ одну ночь. Угостили насъ великолѣпнымъ завтракомъ; много вспоминали про перенесенные труды и перечувствованныя тяжелыя минуты за цѣлые д d>   Совершенно своеобразны разговоры затворницъ мусульманокъ; ихъ только и интересуетъ гаремная жизнь; далѣе ея онѣ не касаются. Жена предсѣдателя разказывала мнѣ чрезъ Элеонору, служившую переводчицей, гро свои чувства когда у ея мужа было двѣ жены; какъ онѣ каждая въ свою очередь плакали когда предпочтеніе отдавалось соперницѣ; съ удовольствіемъ говорила что первая Ж на поѣхавшая въ Константинополь просить чтобы присудили мужа развестись со второю женой, умерла тамъ; теперь же этой безраздѣльно отдана пальма первенства. Разказывала какъ ее называютъ "голубая ханумъ" потому что у нея голубые глаза.
   Негритянка взята изъ Стамбула, гдѣ мать ея была въ гаремѣ у султана. Сама она сначала куплена богатымъ Туркомъ который на ней женился, по смерти его перекупила ее какая-то Турчанка, которая обѣднявъ продала ее мѣсяцъ тому назадъ моей гостьѣ за 500 рублей вмѣстѣ съ маленькимъ сыномъ. Какъ все это кажется мнѣ страннымъ... Предлагали онѣ мнѣ купить негритенка говоря что это обойдется намъ не дороже 200 рублей; но только теперь въ Эрзерумѣ хорошихъ нѣтъ, такъ что надо выписывать изъ Діарбекира, что не трудно сдѣлать. Говорила что можно купить и негритянку, въ Константинополѣ есть негритянки говорящія на нѣсколькихъ европейскихъ языкахъ, но только предупреждала что негритянокъ неудобно брать потому что онѣ очень безнравственны, и нѣкоторыя не оставляютъ въ покоѣ даже хозяина дома. "Въ такомъ случаѣ сказала я смѣясь, я предпочитаю взять негритенка."
   Угощала я Турчанокъ шоколатомъ, кофе; онѣ очень любезно приглашали меня къ себѣ, говоря что покажутъ мяі баядерокъ. Со страхомъ говорили про казаковъ, боялись чтобъ они не подымали ихъ вуаля, что иногда, какъ онѣ говорятъ, случалось на улицахъ. Наговорили мнѣ пропасть комплиментовъ; серіозно удивлялись какъ мужъ меня пускаетъ въ общество мущинъ. Негритянкѣ захотѣлось лить, и въ присутствіи своей госпожи могла лить только низко присѣвъ на полъ. Услышавъ черезъ комнату мужскіе голоса, негритянка попросила выйти курить; оказалось что она старалась засматривать въ дверь откуда слышались голоса. Ужасно боялась она чтобъ я не купила ея сына и все увѣряла что онъ мулатъ, а не черный.
   Я проводила гостей до арбы, успокоивъ что въ передней ихъ никто не увидитъ.
   Въ это время, кромѣ адъютанта и переводчика мужа, постоянно у насъ обѣдающихъ, были приглашены еще нѣсколько человѣкъ. Мужъ очень изумился когда вернувшись со службы домой услышалъ что въ гостиную нельзя войти. Турецкіе визиты длятся очень долго, и мужъ съ гостями должны были обѣдать въ спальной, безъ меня. Когда Турчанки уходили, обѣдъ еще продолжался и я замѣтила что сама барыня, такъ порицавшая безнравственность негритянокъ, все останавливалась и подсматривала въ чуть растворенную дверь комнаты въ которой засѣли какъ въ засадѣ обѣдающіе.
   

12го апрѣля.

   Еще задолго до приближенія Пасхи здѣшняя русская колонія говорила что Свѣтлый Праздникъ въ Эрзерумѣ среди мусульманъ непремѣнно надо отпраздновать съ торжествомъ: заутреню служить ночью и стрѣлять изъ пушекъ, что прежде Турки запрещали дѣлать. Мѣсяцъ тому назадъ у мусульманъ было рожденіе Магомета, мужъ разрѣшилъ имъ по обычаю стрѣлять изъ орудій, по двадцати выстрѣловъ предъ временемъ каждаго изъ пяти намазовъ, и даже предлагалъ если у нихъ не найдется своего пороху и пушекъ дать для того нашихъ. Мусульмане были за это очень благодарны. Теперь пришла намъ очередь отпраздновать нашу Пасху. Генералъ Гейманъ еще въ началѣ поста послалъ въ Александрополь за поросятами, которыхъ здѣсь нѣтъ и въ поминѣ, за бѣлою мукой для куличей, и пр., онъ обѣщалъ подѣлиться этою провизіей и съ нами. Въ селенія послали за барашками, индюшками, свѣжимъ масломъ, лицами. Условились что у Геймана будутъ разговляться всѣ военные, а у насъ служащіе по управленію области. Гейманъ уѣзжая непремѣнно разчитывалъ вернуться къ Страстной Субботѣ и просилъ въ случаѣ не успѣетъ пріѣхать къ этому дню чтобы всѣ военные все-таки разгавливались у него.
   Такъ какъ греческая церковь далеко и погода скверная, то мужъ устроилъ чтобы въ квартирѣ Геймана, которая болѣе другихъ просторна, начиная со среды служилъ одинъ изъ русскихъ военныхъ священниковъ для говѣнія русскихъ генераловъ и офицеровъ. Въ этой самой квартирѣ всегда жили англійскіе консулы; послѣдняго изъ нихъ, Зораба, Англійское правительство при приближеніи къ Эрзеруму русскихъ войскъ внезапно вызвало отсюда въ видѣ протеста противъ Россіи, и вотъ теперь здѣсь помѣстился русскій военный начальникъ, и собираются наши военные для исполненія роднаго обряда, напоминающаго далекую родину. Какая игра судьбы!..
   Въ среду же, послѣ службы, получена депеша изъ Карса что Гейманъ опасно заболѣлъ. Онъ еще предъ отъѣздомъ отсюда былъ боленъ, очень жаловался и былъ не въ духѣ когда провелъ у насъ вечеръ; наканунѣ своего отъѣзда говорилъ что хотя лѣчившій его докторъ Шульцъ отговариваетъ его ѣхать, но онъ все-таки поѣдетъ чтобы не отмѣнять сдѣланныхъ по всей дорогѣ и въ Карсѣ распоряженій. Шульцъ говорилъ намъ что въ день отъѣзда Геймана, въ 6 часовъ утра, онъ настоятельно, но безуспѣшно доказывалъ ему необходимость отложить выѣздъ. На всѣхъ извѣстіе о его болѣзни произвело грустное впечатлѣніе. Гейманъ въ послѣднее время почти ежедневно посѣщалъ госпитали наполненные тифозными больными, которыя свозили въ городъ со всѣхъ сторонъ и помѣщали во всѣ свободные казармы и дома. Когда мы выходили послѣ службы, я обратила вниманіе на водолаза принадлежавшаго генералу; его унылый видъ бросился мнѣ въ глаза.
   

13 апрѣля.

   Monseigneur давно уже предлагалъ намъ присутствовать при обрядѣ омовенія ногъ въ Страстной Четвергъ. Мы пошли вмѣстѣ съ Жильберами. На двухъ скамьяхъ покрытыхъ коврами сидѣли двѣнадцать хорошенькихъ маленькихъ мальчиковъ изъ лучшихъ здѣшнихъ армяно-католическихъ семействъ, всѣ въ бѣломъ, съ вѣнками на головахъ, правыя ножки разуты. Monseigneur въ высокой митрѣ и во всемъ облаченіи, на колѣняхъ, началъ поочереди омывать каждому ребенку ногу, вытиралъ и цѣловалъ ее, потомъ давалъ каждому зажженную свѣчку съ зеленымъ бантомъ, медаль на красной лентѣ, которую тутъ же и пришпиливалъ, и конфеты въ кисейномъ мѣшечкѣ. Пухленькія личики дѣтей радостно сіяли, особенно при полученіи послѣдняго. Здѣсь въ католическихъ церквахъ нѣтъ органовъ. Monseigneur объясняетъ что они вообще дѣлаютъ все чтобы переходъ Армянъ въ католичество не былъ для нихъ рѣзокъ.
   Въ половинѣ шестаго въ греческой церкви начали читать Двѣнадцать Евангелій, отправились и мы туда съ Жильберами, простояли не долго; такъ какъ митрополитъ читалъ погречески и мы ничего не понимали, то вскорѣ отправились въ квартиру Геймана. Вошли когда тамъ уже читали второе Евангеліе. Видъ русскаго священника въ черной рясѣ, толпа офицеровъ и чиновниковъ со свѣчами въ рукахъ, сумерки, по временамъ протяжное пѣніе солдатъ-пѣвчихъ, полная передняя молящихся солдатъ, произвели впечатлѣніе тепло дѣйствующее на душу. Вдругъ вижу вошелъ князь Чавчавадзе и даетъ молча мужу телеграмму; у мужа измѣнилось лицо; депеша пошла по рукамъ, кто ни прочтетъ -- на лицѣ ужасъ. Что такое? Это депеша о смерти Геймана въ Карсѣ отъ пятнистаго тифа. Всѣ были потрясены. Еще новая жертва изъ числа самыхъ близкихъ намъ людей. Боже, да скоро ли это кончится! Неужели Лабунскій говоритъ правду: "Всѣ умремъ здѣсь, никто не вернется на родину, неизвѣстна только очередь!"
   Тутъ же отслужили паннихиду, и какъ странно въ его же, Геймана, квартирѣ, ровно годъ спустя послѣ начала войны. Царство небесное тебѣ, честный воинъ, говорили крестясь бывшіе подчиненные Геймана, выходя изъ дома.
   

16 апрѣля.

   Пріѣхавшій изъ Карса казачій майоръ Софіевъ, сопровождавшій Реймана въ пути изъ Эрзерума, разказывалъ что Гейманъ дорогою нѣсколько разъ опрокидывался, мокъ подъ дождемъ, и пріѣхалъ въ Карсъ совсѣмъ больнымъ; черезъ день, когда слегъ, послалъ женѣ во Владикавказъ депешу слѣдующаго содержанія: "Заболѣлъ тифомъ, не переживу, пріѣзжай закрыть мнѣ глаза, желалъ бы благословить дѣтей." Въ часъ, въ греческой церкви была отслужена офиціальная лаянихида по Гейманѣ; собралось очень много офицеровъ въ мундирахъ; пѣли солдаты, служило нѣсколько священниковъ. Я непремѣнно желала также почтить память покойнаго; стала отдѣльно влѣво; вѣроятно мое появленіе было диковинкой для многихъ офицеровъ, осматривавшихъ меня съ любопытствомъ.
   Говорятъ что въ Эрзиньяяѣ, вслѣдствіе сообщеній нѣкоторыхъ здѣшнихъ услужливыхъ жителей, много толковъ про то что Эрзерумъ будто переполненъ больными русскими солдатами, что теперь здѣшнимъ мусульманамъ удобный случай, которымъ нужно воспользоваться чтобъ отмстить христіанамъ и русскимъ войскамъ. Мужъ все меня успокоиваетъ, говоритъ что ничего серіознаго не посмѣютъ сдѣлать. А тутъ еще толки про новую войну. Ну ужь тревожное время!..
   Въ Страстную Субботу мы пріобщались. ѣздили. верхомъ въ греческую, григоріанскую и католическую церкви приложиться къ плащаницамъ. Когда вернулись домой, пришелъ Кравченко и турецкій майоръ Максудъ-эфенди. Преоригинальный онъ субъектъ. Какъ только онъ вошелъ, мужъ ему сказалъ что по европейскому обычаю и съ дамами здоровуются; онъ тотчасъ подошелъ ко мнѣ, извиняясь что этого не зналъ и сталъ что-то болтать. Я ему показывала карточку мужа и сказала: "бенымъ паша" (мой паша); онъ сталъ кричать: "іокъ, іокъ, бенымъ", то-есть сталъ оспаривать что не мой, а его паша'. Мужъ сказалъ что сдѣлаетъ ему сегодня сюрпризъ (у него лицо просіяло). Но когда ему мужъ объяснилъ что сюрпризъ заключается въ томъ что онъ лично приведетъ въ цитадель русскій баталіонъ (тѣсная цитадель, загроможденная складами до сихъ поръ не была занята войсками) и поставитъ его тамъ на площадкѣ лагеремъ, для чего изъ турецкихъ складовъ возьмутъ побольше палатокъ,-- лицо его вытянулось; но il а fait bonne mine à mauvais jeu, сдѣлалъ селямъ и сказалъ что его солдаты будутъ жить въ ладу съ нашими. Дѣло въ томъ что въ цитадели сложены всѣ главные турецкіе склады, и въ небольшихъ тѣсныхъ сараяхъ было набито человѣкъ триста турецкихъ солдатъ. Туркамъ очень хотѣлось чтобы цитадель осталась въ ихъ рукахъ. Максуду-эфенди мужъ объяснилъ что это дѣлается на случай безпорядка въ городѣ между христіанами и мусульманами во время предстоящей Пасхи. Ему въ утѣшеніе даны деньги съ приказаніемъ раздать по 50 копѣекъ турецкимъ чаушамъ (унтеръ-офицерамъ) и по 25 кол. солдатамъ чтобъ они праздновали 17го апрѣля день рожденія нашего Государя. Онъ разумѣется долженъ былъ кланяться и благодарить.
   Пошли на крышу съ Кравченкомъ и Ивановымъ, командиромъ Бакинскаго полка. Это цѣлая исторія взбираться на нее по узкимъ лѣстницамъ съ поворотами. Смотрѣли какъ рабочіе ставили на крышѣ мачту чтобы къ Пасхѣ поднять тотъ самый русскій флагъ который до войны поднимался надъ нашимъ консульствомъ. Послѣ объявленія войны его спрятали въ ящикъ и оставили на храненіе французскаго консула вмѣстѣ съ архивами русскаго консульства. По воскресеньямъ до сихъ поръ взвивался только французскій флагъ, да по пятницамъ персидскій надъ домомъ персидскаго консула, и турецкій на прежнемъ своемъ мѣстѣ; теперь же русскій флагъ поднятъ надъ нашимъ домомъ, и рѣшено его не спускать и по буднямъ.
   Въ половинѣ двѣнадцатаго раздался съ цитадели первый пушечный выстрѣлъ; мужъ надѣлъ мундиръ и ленту; пришли адъютантъ и переводчикъ тоже въ мундирахъ. Мы сѣли верхомъ и въ сопровожденіи состоящихъ при мужѣ казаковъ и жандармовъ совершенно темною ночью двинулись къ греческой церкви. Турецкіе заптіе и казаки освѣщали вамъ путь фонарями. Какъ видно что мы въ мусульманскомъ городѣ; все спитъ, вездѣ темно и тихо, не замѣтно обычнаго въ эту ночь движенія. Только приближаясь къ церкви обогнали нѣсколько командъ вашихъ солдатъ съ ружьями. Армяне праздновали Пасху, по ихъ обыкновенію съ вечера. Теперь празднуетъ только маленькая горсточка Грековъ и ваша военная колонія, ничтожная сравнительно съ громаднымъ населеніемъ города. Я слышала что пыталась иллюминовать хоть одну улицу возлѣ церкви, но оказалось что здѣшніе жители и понятія не имѣютъ объ иллюминаціи домовъ. Рѣшились только освѣтить нашъ домъ фонарями взятыми изъ мечетей, гдѣ ихъ много.
   Пока мы ѣхали, на цитадели дали другой пушечный выстрѣлъ и пустили ракету, которая взвившись красиво лопнула высоко надъ мечетями.
   Церковь была великолѣпно освѣщена; кругомъ ея расположились наши солдаты, принесли съ собой красныя яйца, куличи съ воткнутыми въ нихъ восковыми зажженными свѣчами. Довольно долго ждали митрополита, служили кромѣ него русскіе и греческіе священники на обоихъ языкахъ, пѣли русскіе и греческіе пѣвчіе. Каждый хоръ по-своему. Я очень удивилась увидѣвъ на митрополитѣ облаченіе съ бубенчиками. Старичокъ Георгъ-эфенди пришелъ въ своемъ шитомъ золотомъ мундирѣ, и прислалъ маѣ громадную расписную свѣчу, украшенную разноцвѣтными лентами. Обошли вокругъ церкви, митрополитъ возгласилъ: "Христосъ анесте (воскресе), запѣли пѣвчіе и заутреня началась, я простояла и длинную обѣдню.
   Офицеровъ и солдатъ было очень много. Греки пріучились снимать въ церкви фески, чего они до нашего прихода въ Эрзерумъ не дѣлали. Послѣ обѣдни зашли на минуту къ митрополиту. Я ужасно утомилась; всѣ служащіе у мужа разговлялись у насъ. Разошлись въ пять часовъ утра.
   Предъ заутреней князь Чавчавадзе съ мужемъ послали Великому Князю Кавказскому Намѣстнику въ Петербургъ телеграмму отъ имени генераловъ, офицеровъ и чиновниковъ россійскихъ войскъ и управленій въ городѣ Эрзерумѣ заявившихъ единодушное желаніе, повергая Его Высочеству свое поздравленіе, выразить полнѣйшую готовность всѣхъ ихъ на новыя всевозможныя жертвы на пользу престола и родины, и всепреданнѣйшую просьбу о разрѣшеніи открыть подписку на сооруженіе памятника покойному генералу Гейману, павшему жертвой своей заботливости о ввѣренныхъ ему войскахъ.
   Сегодня проснувшись я услышала въ сосѣдней комнатѣ нѣсколько мужскихъ голосовъ пѣвшихъ: "Христосъ воскресе". Это команда казаковъ пришла съ поздравленіемъ. За ними явились жандармы, турецкіе заптіи, еще какіе-то Турки, Персіяне, всѣ поздравлять съ Пасхой. Пришелъ главный капуцинъ, французскія сестры милосердія. Пришли и Жильберы, но не дождались меня потому что въ это время сидѣлъ у насъ со своею свитой персидскій консулъ, разодѣтый въ золотомъ мундирѣ, съ которымъ Жильберы не въ ладу. Были Али-эфенди, Максудъ-эфенди, другіе Турки, Армяне, Греки, очень многіе наши русскіе командиры, офицеры, генералы, гражданскіе чины, всѣ въ мундирахъ. Была вся семья Шабаніана. Съ 10 до 4 часовъ продолжался настоящій раутъ. Большой столъ переполненный разными пасхальными блюдами напоминалъ мнѣ родину. Вечеръ провели съ нами нѣсколько ближайшихъ намъ лицъ, но такъ какъ я была очень утомлена, то разошлись около 10 часовъ.
   

17го апрѣля.

   Сегодня день рожденія Государя. Мужъ съ утра уѣхалъ въ греческую церковь, гдѣ была обѣдня и молебенъ. Затѣмъ былъ церковный парадъ. Говорятъ, все было очень торжественно: музыка играла Боже Царя храни, войска дружно кричали ура; кругомъ была толпа народа, съ цитадели стрѣляли пушки. Турки, какъ и въ первый день Пасхи, прятались въ своихъ порахъ. Кто-то подслушалъ нечаянно разговоръ возлѣ лавокъ Турокъ съ Армянами.-- "А какъ не громко стрѣляютъ русскія пушки", говоритъ Турокъ показывая на цитадель откуда дѣлали салюты, -- "видно что не мусульманскія." -- "Да вѣдь пушки-то ваши же, возразилъ Армянинъ и порохъ взять у Максуда-эфенди. " -- "Ну, такъ оттого-то все же еще слышно ихъ,-- еслибы были русскія, то совсѣмъ не издавали бы звука", заключилъ сбившійся съ толку Османъ.
   Я оставалась дома, все утро смотрѣла какъ приготовляютъ столъ къ офиціальному обѣду даваемому сегодня мужемъ. На походной ногѣ очень трудно устроить большой обѣдъ; мнѣ стоило много хлопотъ. Столъ въ залѣ убрали цвѣтами, фруктами привезенными изъ Тортума, гдѣ удивительно умѣютъ сохранять ихъ: прошлогоднія груши совсѣмъ свѣжія. Въ столовой разставили закуску. Спальню преобразовали въ гостиную.
   Когда мужъ вернулся опять стали повторяться поздравленія. Сегодня приходили исключительно находившіеся на русской службѣ. Нѣкоторымъ мужъ дарилъ часы золотые и серебряные. Я очень рада была присутствовать при поздравленіи городской думы. Вошло человѣкъ двадцать, съ предсѣдателемъ думы во главѣ; нѣсколько муллъ въ бѣлыхъ чалмамъ были-среди вошедшихъ. Мужъ сказалъ рѣчь которую переводилъ Камсараканъ: благодарилъ за усердную и исправную службу, за сохраненіе въ городѣ порядка, высказалъ что при случаѣ поблагодаритъ Измаилъ-пашу за то что онъ оставилъ въ составѣ думы достойныхъ людей, заключилъ тѣмъ что если Русскіе сюда пришли, то по волѣ Божіей, и потому довольные и недовольные должны покориться судьбѣ и повиноваться нашимъ властямъ безпрекословно. Затѣмъ мужъ далъ Мегемедъ-Али-бею, предсѣдателю думы, богатый подарокъ: золотую табакерку усыпанную брилліантами цѣнностью до 1.500 рублей. Онъ былъ пораженъ, растерялся и не находилъ словъ выразить свою благодарность.
   Въ половинѣ втораго часа драгунскіе музыканты по одиночкѣ стали влѣзать по узкой приставленной лѣстницѣ на крышу противуположнаго намъ дома, точно на штурмъ. За ними полѣзло столько мальчишекъ что пришлось ихъ сгонять чтобы крыша не провалилась.
   Изъ окна видѣли какъ ѣдетъ персидскій консулъ на бѣломъ арабскомъ конѣ, въ золотомъ мундирѣ, съ зеленою лентой черезъ плечо и брилліантовыми звѣздами. Въ нѣсколько минуть всѣ комнаты наполнились; наши генералы съ лентами, много нашихъ офицеровъ въ парадныхъ мундирахъ, Жильберъ съ треуголкой въ рукѣ, въ консульскомъ мундирѣ, турецкіе гражданскіе чины въ шитыхъ золотомъ мундирахъ, турецкіе военные съ эполетами, духовенство въ богатыхъ костюмахъ. Изъ нихъ самый представительный армяно-григоріанскій архіепископъ съ многочисленными орденами, въ великолѣпной шелковой голубой рясѣ и остроконечной шапкѣ.
   Мужъ сѣлъ посрединѣ стола, по сторонамъ его митрополитъ греческій и архіепископъ армянскій, я противъ его, имѣя побокамъ князя Чавчавадзе и Али-эфенди. Далѣе духовенство и консусы къ намъ ближе, и прочіе Русскіе и Турки въ перемежку. Хоръ Бакинскаго полка помѣщался внизу. Туземная музыка играла на улицѣ, драгунская на крышѣ, конечно каждая поочередно. Пропасть народа толпилась на улицѣ.
   Первый сказанный мужемъ тостъ бщлъ за здоровье "Великаго нашего Императора, день рожденія котораго собрались мы сегодня праздновать". Музыка играла Боже Царя храни, громко кричали ура! всѣ стояли. Затѣмъ князь Чавчавадзе провозгласилъ тостъ за Великаго Князя. (Послѣ каждаго тоста всѣ вставали.) Мужъ провозгласилъ: "за прочное сохраненіе мира съ дружественными державами и за представителей этихъ державъ здѣсь находящихся -- Турціи, Франціи и Персіи."
   Армянскій архіепископъ сказалъ рѣчь на армянскомъ языкѣ, переведенную Егеши; сущность ея въ томъ что Русскій Императоръ пользовался всегда особою симпатіей христіанъ, и потому отъ Армянъ предлагается тостъ за здоровье нашего Государя. Онъ перевелъ эту рѣчь и по-турецки чтобы всѣ Турки могли ее понять. Али-эфенди повидимому не много обидѣлся и сказалъ что онъ предлагаетъ тостъ за нашего Государя отъ лица всѣхъ національностей и вѣроисповѣданій Турціи, не допуская между ними никакихъ различій. Жильберъ говорилъ о симпатіи Россіи къ Франціи и провозгласилъ: "vive la Russie" Мужъ сейчасъ же отвѣтилъ: "vive la France". Католическій Monseigneur сказалъ что-то очень витіеватое, трудно понимаемое, или лучше понимаемое на разные лады. Киркоръ-эфенди лилъ за здоровье мужа, говорили еще нѣсколько тостовъ. Я замѣтила что когда армянскій архіепископъ предложилъ чокнуться съ Али-эфенди, то этотъ какъ будто не замѣтивъ отвернулъ свой бокалъ. Это оказалось за слишкомъ большое выраженіе сочувствія Россіи со стороны архіепископа. Послѣ обѣда этотъ послѣдній говорилъ: "Да развѣ въ Азіи Коранъ можетъ ужиться съ Евангеліемъ". Послѣдній тостъ былъ сказанъ мужемъ за процвѣтаніе Эрзерума, какая бы судьба его ни постигла и въ чьихъ бы рукахъ онъ ни находился.
   Вообще обѣдъ былъ очень оживленъ, пили много, въ особенности Максудъ-эфенди. Онъ въ азартѣ, обнимая князя Чавчавадзе, говорилъ: "продолжайся война, я можетъ-быть убилъ бы васъ, а теперь съ удовольствіемъ цѣлую." Когда остались ближайшіе наши знакомые, вышли на балконъ, подъ который доставили оба хора музыки, среди постоянно возрастающей шумящей толпы. Играли попури изъ русскихъ пѣсенъ, очень понравившееся Жильберамъ, что удовлетворило моему патріотическому чувству, казаки танцовали лезгинку, казачка. Народъ неистово кричалъ: ура! Многіе гости бросали въ толпу горсти серебряныхъ монетъ, причемъ происходила свалка неописанная. Драгуны заиграли въ заключеніе Эриванскій маршъ съ обычнымъ вмѣсто паузъ -- ура! Уже стадо темнѣть когда хоры, играя марши одинъ за другимъ, съ мальчишками, несшими пюпитры и ноты крутомъ ихъ, уходили домой.
   

18 апрѣля.

   Жильберы угостили насъ настоящимъ французскимъ обѣдомъ, напомнившимъ мнѣ мои странствованія по Франціи до замужества. Они долго и съ большимъ трудомъ учили въ своей кухнѣ какого-то армянскаго повара. Послѣ обѣда мы цѣлымъ обществомъ ѣздили въ цитадель, на стѣнахъ которой, господствующихъ надо всѣмъ городомъ, пѣсенники громко пѣли солдатскія пѣсни. Оттуда отправились на христіанское кладбище, гдѣ въ этотъ день гулянье. Тысяча гуляющихъ, въ томъ числѣ много женщинъ, окружили насъ съ веселыми лицами, громко поздравляли со вчерашнимъ днемъ рожденія Государя, кричали -- ура Александръ II. Имъ невидимому было пріятно что Русскіе люди раздѣляютъ съ ними ихъ праздникъ. Подъ вечеръ Элеонора пришла проситъ меня уговорить ея отца чтобъ онъ отпустилъ ее со мной завтра къ Турчанкамъ; старикъ-отецъ -- ни за что! Къ Армянкамъ, Гречанкамъ, къ другимъ христіанкамъ -- очень охотно, но къ Турчанкѣ -- ни въ какомъ случаѣ.
   

19 апрѣля.

   Проснувшись видимъ что вся земля покрыта снѣгомъ и снѣгъ продолжаетъ идти, и вѣрить не хочется что теперь конецъ апрѣля; повидимому здѣсь люди, страна и климатъ -- одинаково сумрачны. Въ 11 часу отправилась я верхомъ, въ сопровожденіи Гамидъ-бека, къ женѣ предсѣдателя городской думы Мегемедъ-Али-бея. M-me Жильберъ съ моею горничной Еленой поѣхали туда же въ коляскѣ. Жена Мегемедъ-Али-бея встрѣтила насъ въ передней, повела въ отдѣльную, по-турецки убранную комнату, съ диваномъ кругомъ стѣны, на которомъ сидѣли обѣщанныя намъ танцовщицы. Послѣ угощенія вареньемъ, поданнымъ въ великолѣпныхъ серебряныхъ вазахъ, начались танцы. На танцовщицахъ надѣты красныя платья, на двухъ пальцахъ каждой руки кастаньетки, ногти крашеные желтою краской, только одна изъ танцовщицъ довольно хорошенькая, остальныя же старыя и безобразныя. Музыкантши на даире играли въ этой же комнатѣ, а музыканты въ слѣдующей гдѣ сидѣли мущины; открыли двери чтобъ и они могли видѣть танцы, отъ которыхъ Турчанки приходили въ экстазъ; я же въ жизни не видала ничего болѣе скабрёзнаго. Танцовщицъ поили водкой и шампанскимъ чтобъ онѣ еще азартнѣе танцевали, потомъ предлагали намъ лить изъ этихъ же самыхъ бокаловъ, конечно мы отказывались. Хозяинъ нѣсколько разъ приходилъ спросить, довольна ли я. Жена его сидѣла противъ дверей и хотя была слегка покрыта, но мущины все-таки могли видѣть ея лицо. Мужъ замѣтя это велѣлъ пересѣсть ей на другой конецъ комнаты, немного погодя она опять пересѣла къ двери возлѣ меня, му жъ опять ее прогналъ, я насилу удержалась отъ хохота. УЖасно грязенъ сынъ Мегемедъ-Алігбека; ему всего одиннадцать лѣтъ и онъ присутствуетъ при безобразіяхъ баядерокъ; онъ такъ на нихъ засматривается что когда ему что-нибудь говорятъ, онъ ничего не слышитъ; хорошій спектакль тоже для дочери пятнадцати лѣтъ. Мальчикъ воспитанъ отвратительно, на всѣхъ кричитъ, терзаетъ бѣднаго маленькаго мулата, сына негритянки и при насъ назвалъ свою мать колекъ, то-есть собака. Одна изъ танцовщицъ хлебнула чаю изъ его стакана; онъ поднялъ такой шумъ что я перепугалась. Танцовщицы такъ налились что одна даже упала; отвратительно было смотрѣть. Столъ для обѣда накрыли à la franka, но только для насъ подали ложки, вилки и ножи,-- Турки обыкновенно обходятся безъ нихъ и ѣдятъ руками. Надо было показывать видъ что мы ѣдимъ; хозяинъ обѣдалъ въ другой комнатѣ. Обѣдъ состоялъ изъ многочисленныхъ перемѣшанныхъ сладкихъ и бараньихъ блюдъ. Гадко было смотрѣть какъ ѣстъ мальчикъ, это одно могло отбить всякій аппетитъ, да и танцовщицы сидѣвшія въ этой самой комнатѣ не придавали пріятнаго вида; одна изъ нихъ все дѣлала мнѣ знаки что хочетъ ѣсть, и по моей просьбѣ ей дали обѣдать. У Турокъ есть обычай чтобы хозяйка дома, прежде чѣмъ положить гостьѣ какое-нибудь блюдо, пробуетъ его чтобы показать что оно не отравлено. Послѣ обѣда принесли особенной формы мѣдную лоханку и мы мыли руки. Пришла какая-то женщина и не поклонившись хозяйкѣ сѣла на диванѣ, я спросила: "Кто это"?-- Хозяйка отвѣтила что не знаетъ ее, въ первый разъ видитъ. Я никакъ не воображала чтобы грязный мальчикъ былъ бы такимъ любезнымъ кавалеромъ: на вопросъ m-me Жильберъ доволенъ ли онъ что Русскіе вошли въ Эрзерумъ, онъ сказалъ что прежде былъ недоволенъ, но увидѣвъ меня такъ меня полюбилъ что рѣшительно не хочетъ теперь чтобы Русскіе уходили. Снова начались танцы, но еще безобразнѣе, смѣшно было смотрѣть на Елену; танцовщицы подходили къ ней, трогали ее, дѣлали разные жесты, она ихъ отталкивала, молодая турецкая прислужница, стоявшая возлѣ нея, тоже не позволяла имъ подходить къ Еленѣ. Хозяйка говоритъ что онѣ особенно хорошо танцуютъ когда видятъ мущинъ, что это воодушевляетъ ихъ. Танцовщицы становились все болѣе и болѣе неприличны, Богъ знаетъ что выдѣлывали предъ мущинами, гримасничали, жестикулировали; я не знала просто куда дѣваться, куда смотрѣть. У одной изъ нихъ было закрытое лицо, самая молодая танцовщица сказала что эта женщина была прежде нехорошаго поведенія, но вышла замужъ и должна закрывать свое лицо при мущинахъ. "А мы можемъ ходить съ открытыми лицами", цинично прибавила она; впрочемъ, она говорила что собирается выйти замужъ и бросить свою скверную жизнь.
   Если кто прочтетъ сегодняшній мой дневникъ, то подумаетъ что я попала въ безнравственный домъ. Но онъ очень ошибется, такъ какъ этотъ домъ одинъ изъ самыхъ почетнѣйшихъ въ Эрзерумѣ. Вся эта грязь есть необходимость гаремной жизни. Хозяйка говорила мнѣ что можетъ-быть я вижу у нихъ что-нибудь противъ нашего закона, но что у нихъ все это принято. Когда Елена отталкивала танцовщицъ, хозяйка сказала: "зачѣмъ она это дѣлаетъ, развѣ это противъ ея религіи?" Въ 4 часа мы собрались уходить, я боялась что мужъ мой будетъ безпокоиться за меня. Хозяйка ни за что не допустила меня дать танцовщицамъ бахшишъ (на чай), говоря что когда я ихъ позову къ себѣ, тогда имъ и заплачу, танцовщицы стали протестовать, но когда вошелъ хозяинъ сейчасъ же угомонились. Я обѣщала ихъ позвать къ себѣ, какъ теперь отдѣлаться? Хозяйка мнѣ сказала что у нихъ не приглашаютъ хорошенькихъ баядерокъ чтобы не прельстить ими мужей; я отвѣтила что когда приглашу танцовщицъ, то буду просить чтобы привели самыхъ красивыхъ. Хозяйка обѣщала это устроить, но не безъ удивленія. Дорогой встрѣтила мужа ѣдущаго ко мнѣ навстрѣчу. Всѣ вмѣстѣ отправились домой. М-me Жильберъ разказывала какъ Елена всю дорогу была въ возмущеніи отъ видѣннаго ею въ гаремѣ.
   

22 апрѣля.

   Наконецъ-то я увидѣла доктора Капеллера, про котораго столько говорятъ какъ про медика, тифозные больные котораго всѣ выздоравливаютъ. Много онъ сдѣлалъ добра, и много труда выпадаетъ на его долю; съ ранняго утра до поздней ночи онъ бѣгаетъ отъ одного тифознаго къ другому. Впрочемъ, надо отдать справедливость всѣмъ здѣшнимъ докторамъ. Ихъ родъ хотя не видная, но много пользы приносятъ они, свято и честно исподняя свой долгъ, третья доля ихъ уже умерла, а переболѣли тифомъ почти всѣ. Какъ-то разнесся слухъ всѣхъ очень опечалившій что Капеллеръ въ тифѣ; оказалось что кто-то, для шутки на этотъ разъ неумѣстной, распространилъ этотъ слухъ на томъ основаніи будто докторъ цѣлые полчаса разговаривалъ съ нимъ По-русски не сдѣлавъ ни одной ошибки, чего съ нимъ никогда въ здоровомъ видѣ не случалось, ибо обыкновенно онъ на нашемъ языкѣ сильно спотыкается.
   Въ послѣдніе дни что-то зачастили къ мужу Турки; безпрестанно пріѣзжаютъ изъ Эрзиньяна посланные съ письмами отъ Измаилъ-паши. Послѣдній поднялъ шумъ будто бы изъ-за перехода около Артвина нашими войсками демаркаціонной линіи, сталъ ходить слухъ что и Турки, зная состояніе нашихъ эрзерумскихъ войскъ, намѣрены перейти границу и подойти къ Эрзеруму.
   Переводчикъ Гаибовъ въ чухѣ, высокой персидской шапкѣ, съ русскимъ Станиславомъ на шеѣ и портфелемъ подъ Мышкой являлся ежедневно по нѣскольку разъ. Я очень смѣялась когда разказали что онъ при переводѣ фразы: "и это причиняетъ обоимъ правительствамъ неудовольствіе" замѣнилъ слово неудовольствіе словами: "головную боль". Весь его разговоръ совершенно персидскій. Когда я его спросила желаетъ ли онъ еще стаканъ чаю, онъ отвѣтилъ: "благодарю васъ, моя душа приняла уже одинъ стаканъ, мое сердце другой принять не можетъ".
   Получены изъ Петербурга отъ Великаго Князя два отвѣта на телеграммы 16го и 17 апрѣля, въ одномъ сообщено что Государь разрѣшилъ открыть подписку на памятникъ Гейману, въ другомъ -- передана благодарность Его Величества всѣмъ лицамъ присутствовавшимъ на обѣдѣ 17го числа.
   Пріѣхавшій изъ Ольты Абеловъ (онъ тамъ начальникъ округа) говоритъ что городокъ Ольта уже весь въ зелени, окруженъ фруктовыми садами, окрестности очаровательныя. Въ округѣ много богатыхъ помѣщиковъ, усадьбы коихъ прекрасно устроены, вблизи соляныя ломки и есть руды разныхъ металловъ. Хорошо еслибъ этотъ уголокъ достался Россіи.
   Вернувшись сегодня съ прогулки домой вижу -- большая толпа муллъ, они собрались со всей эрзерумской равнины къ мужу съ заявленіемъ будто по деревнямъ начали считать ихъ женъ, скотъ, записывать все имущество; народъ перепугался; жители не могли объяснить себѣ что это значатъ, такъ какъ у мусульманъ власти никогда не вторгались внутрь ихъ домашняго быта. Оказалось, здѣшній санитарный отрядъ чрезъ полицію сталъ собирать эти свѣдѣнія. Мужъ, конечно, сейчасъ же принялъ мѣры чтобы населеніе успокоилось.
   Вчера мужъ сказалъ кому-то изъ мусульманъ что Табакерка (брилліантовая) данная имъ Мегсмедъ-Али-бею была предназначена муфтію, и только потому что тотъ не явился къ нашимъ властямъ выдана другому лицу. Говорятъ, муфтій узнавъ это блѣднѣлъ, краснѣлъ, кусалъ губы, но было поздно. Онъ не пользуется уваженіемъ мусульманъ, жители даже не разъ просили правительство (до нашего прихода) смѣнить его. Муфтій, какъ большая часть мусульманскихъ муллъ, очень Жаденъ на деньги; лишь только Мегемедъ-Али-бей получилъ табакерку, онъ тотчасъ послалъ за нимъ, и долго съ любопытствомъ осматривалъ брилліанты.
   Вечеромъ мы пригласили къ себѣ гостей и позвали баядерокъ, предупредивъ ихъ чтобъ онѣ танцовали прилично и скромно. Разставила стулья какъ для театральнаго представленія; играла турецкая музыка. Граціознѣе всѣхъ танцовала молоденькая негритянка характерный негритянскій танецъ.
   

23 апрѣля.

   Сегодня у саперъ баталіонный праздникъ. Я всю свою жизнь провела вдали отъ военнаго міра, и мнѣ въ первый разъ пришлось присутствовать на чисто военномъ празднествѣ. Саперный командиръ князь Тумановъ уговорилъ меня непремѣнно ѣхать и на молебенъ, и на обѣдъ; въ теперешнее трудное время мое присутствіе будетъ ободреніе и для солдатъ, и для офицеровъ, говорилъ онъ.
   Молебенъ служили близь сапернаго лагеря у Карсскихъ воротъ. Мы пріѣхали верхомъ; мужъ слѣзъ съ лошади, пошелъ къ аналою возлѣ котораго стояло распущенное знамя. Я оставалась верхомъ, смотрѣла на церемонію издала; мою лошадь держалъ турецкій офицеръ Гамидъ-бекъ. Вокругъ несмотря на холодъ собралась толпа жителей въ фескахъ. Священникъ очень торжественно отслужилъ молебенъ, окропилъ всѣхъ святою водой. Саперы пройдя подъ музыку церемоніальнымъ маршемъ приблизились къ мѣсту гдѣ была приготовлена закуска. Здѣсь начальники стали провозглашать тосты, а солдаты кричать ура. Вдругъ слышу мое имя: князь Тумановъ предложилъ тостъ за мое здоровье, я немного смутилась, всѣ солдаты повернули головы въ мою сторону и бросая шапки вверхъ, громко кричали ypa! Я подъѣхала ближе и благодарила.
   Показалось солнце и мы цѣлою кавалькадой поѣхали объѣзжать большой лагерь. Предъ Дербентскимъ полкомъ расположился маленькій базаръ изъ орѣховъ, изюма, яблокъ и тому подобныхъ лакомствъ. Мы закупили весь этотъ складъ и роздали его солдатамъ.
   Видъ нашего лагеря произвелъ видимо непріятное впечатлѣніе на патріота Гамидъ-бека, онъ совсѣмъ насупился. За то когда дорогой назадъ мы зашли въ его домъ и посидѣли нѣсколько минутъ -- онъ просіялъ.
   Я просила пригласить къ обѣду и m-me Gilbert чтобы мнѣ не быть единственной женщинѣ.
   Обѣдъ былъ въ квартирѣ гдѣ жилъ покойный Гейманъ; при нашемъ приближеніи заиграла музыка, хозяинъ вышелъ къ намъ навстрѣчу. Въ залѣ болѣе ста человѣкъ военныхъ глядѣли на насъ во всѣ глаза. Посадили меня на почетное мѣсто въ кресло, на краю стола противъ Туманова. Провозглашали много оживленныхъ тостовъ, начиная разумѣется съ тоста за Государя Императора. Между прочимъ лили и за мое здоровье, что побудило и меня сказать тостъ. Я долго не рѣшалась, но когда мужъ громогласно сказалъ что я намѣревалась вылить за здоровье баталіона, но сконфузилась и потому онъ это дѣлаетъ за меня моимъ именемъ, я вознамѣрилась непремѣнно сама что-нибудь сказать; уже развеселившійся Лабунскій замѣтивъ это замахалъ руками и заставилъ всѣхъ замолчать крича тсъ, тсъ.... Я встала и громко сказала: "Господа, выпьемте за здоровье нашего гостепріимнаго хозяина." Надо было слушать какъ загремѣли стулья и неистово кричала ура топая ногами, особенно кричалъ такъ-называемый музыкантскій столъ за которымъ сидѣли самые кутилы. Вейтлитеръ какъ истый дерптскій студентъ ставъ на стулъ говорилъ одушевленную рѣчь про Арменію и про здѣшній край, при восхваленіи имъ здѣшнихъ мѣстностей, Тумановъ перебилъ его словами: "И рай въ нѣсколькихъ верстахъ всего. Всѣ расхохотались потому что большая часть нашихъ войскъ вблизи отъ этого рая мокнутъ подъ дождемъ и снѣгомъ когда въ Россіи уже весна. Чѣмъ дальше тѣмъ больше шумъ увеличивался, головы отъ вина разгорались, веселье возрастало. Мужъ мнѣ говорилъ что такъ всегда бываетъ на военныхъ праздникахъ. Одинъ офицеръ кричалъ слишкомъ неистово; сказалось, онъ только что два дня тому назадъ воскресъ отъ тифа и какъ видно хотѣлъ отдать должное возвратившейся жизни. Madame Жильберъ совсѣмъ оглохла, она въ первый разъ, какъ и я, присутствуетъ на военномъ праздникѣ, но меня все это занимало, а ее поражало. Послѣ обѣда офицеры пѣли хоромъ русскія пѣсни, танцовали, устроился кадриль. Туманова и мужа офицеры подбрасывали на рукахъ, послѣ чего мужъ сказалъ имъ что въ прошломъ году на Георгіевскомъ праздникѣ въ Гассанъ-Кале командовалъ взводомъ саперныхъ Георгіевскихъ кавалеровъ и потому считаетъ себя въ ряду сапернаго баталіона. Мы скоро вернулись домой несмотря на просьбы остаться, причемъ намъ говорили что нашимъ уходомъ мы показываемъ будто неприлично долѣе оставаться. Дирижеръ подошелъ ко мнѣ и сказалъ что самъ предупредитъ когда невозможно будетъ дамамъ долѣе оставаться, но теперь еще рано.
   Я уже засылала когда звукъ марша подъ самыми окнами разбудилъ меня; оказалось что офицеры пришли съ оркестромъ благодарить насъ за наше присутствіе на обѣдѣ. Мужъ вышелъ къ нимъ и благодарилъ за любезность.
   

30 апрѣля.

   Шумно проведенный день 23 апрѣля не обошелся мнѣ даромъ; пришлось пролежать нѣсколько дней, и видѣть все время предъ собой изъ оконъ моей спальни громадный, сплошной Палантекенскій хребетъ, заслоняющій собой весь небосклонъ. Хребетъ этотъ до сихъ поръ покрытъ льдомъ и снѣгомъ. Вершины его превышаютъ 12.000 футовъ, да и самъ Эрзерумъ лежитъ на высотѣ 6.500 футовъ надъ уровнемъ моря. Слабогрудымъ здѣсь дышется очень трудно.
   Когда я поправившись стала выходить въ гостиную многіе знакомые непритворно радовались, такъ какъ здѣсь если кто заболѣетъ, того уже отправляютъ къ праотцамъ. Элеокора прійдя навѣстить меня во время болѣзни, очень не кстати разказала что противъ насъ въ одномъ греческомъ домѣ на дняхъ умерла послѣ шестидневнаго тифа молодая женщина, оставивъ трехъ дѣтей, изъ коихъ одного груднаго.
   Madame Жильберъ привела ко мнѣ madame Lavini съ дочерью. Это примѣръ отуречившейся европейской семьи. Лавини -- аптекарь давно странствующій по Турціи, теперь въ немъ трудно признать Италіянца; онъ здѣсь играетъ роль доктора жена его родомъ изъ Савойи, отлично говоритъ по-французски и по-италіянски; они уже двадцать лѣтъ живутъ въ Турціи, большую часть времени жили въ Ванѣ гдѣ кромѣ нихъ не было ни одного европейскаго семейства. Дочь родилась въ Турціи, что и замѣтно по ея развитію, но одѣвается по-европейски и говоритъ порядочно по-французски: она блондинка, высокая, статная и была бы красива еслибы не безсмысленные глаза и не раскрытый вѣчно ротъ. Lavini думаютъ переѣхать въ Туринъ, мѣсто ихъ родины, они уже отправили туда своего сына въ collège; m-me Lavini говорить: "ma pauvre fille est tout-à-fait sauvage, il faut bien qu'elle se civilise." Это одна изъ причинъ по которой они хотятъ вернуться въ Европу. Какъ оказалось, Lavini не хотѣли сами идти къ Русскимъ, это madame Жюльберъ ихъ уговорила.
   Всѣхъ интересовало, неужели у здѣшнихъ жителей, кромѣ грязныхъ баядерокъ, нѣтъ никакихъ развлеченій. Намъ сказали что есть "карагёзъ". Позвали мы гостей и рѣшились показать карагёзъ. Оказалось что это ни болѣе ни менѣе какъ являвшійся на русскихъ ярмаркахъ "Петрушка", только конечно съ турецкими оттѣнками и аккомпаниментомъ мѣстной музыки. Маленькія фигурки не показываются сверху ширмъ, а въ видѣ тѣней на натянутомъ и освѣщенномъ изнутри холстѣ; сцены разумѣется комическія, приноровленныя къ азіятскимъ обычаямъ, являются дервиши, паши, брадобрѣи. Говорятъ этотъ карагёзъ иногда очень мѣтко и искусно изображаетъ въ каррикатурѣ нашей съ ихъ необузданнымъ нравомъ и восточною лѣнью.
   Какъ разъ во время разгара представленія пріѣхала жена Мегемедъ-Али-бея со свитой; она узнала что я была нездорова и пріѣхала навѣстить меня. Что тутъ дѣлать? Первая наша комната, которую нельзя миновать, полна мущинами. Пришлось, пока Турчанки проходили въ спальню, просить всѣхъ гостей удалиться въ гостиную. Турчанки все время выглядывали изъ дверей усѣвшись на полу, наконецъ выползли закрывшись чадрами и все посматривали въ комнату куда ушли мущины.
   Съ разныхъ сторонъ стали получаться извѣстія что въ горныхъ трущобахъ начинаютъ появляться разбойничьи партіи Курдовъ; въ какомъ-то селеніи случился грабежъ съ убійствомъ. Это всегда бываетъ съ наступленіемъ весны въ здѣшнемъ благодатномъ краѣ, въ которомъ турецкія власти смотрятъ спустя рукава на все что не касается денежныхъ интересовъ.
   Сегодня у насъ опять обѣдали гости. Послѣ обѣда стали читать мой дневникъ, и тутъ явилась у нѣкоторыхъ мысль напечатать изъ него извлеченія. Я долго не рѣшалась послушать ихъ совѣта, такъ какъ мнѣ никогда и въ голову не приходило чтобы что-нибудь написанное мною могло быть напечатано...

В. Д--СКАЯ.

(Продолж. слѣд.)

"Русскій Вѣстникъ", No 8, 1878

   
ва года со дня образованія дѣйствующаго корпуса. Слава Богу, теперь все кончено такъ хорошо что даже не вѣрится. Сколько, сколько людей не дожили до родобной минуты. Провели мы въ Мацра болѣе часу; меня очень тронуло это прощаніе, давшее случай высказаться многимъ чистымъ и теплымъ чувствамъ.
   Въ Александрополѣ остановились въ томъ самомъ домѣ гдѣ я провела столько невыразимо тоскливыхъ дней.
   Тотчасъ по пріѣздѣ уже въ сумерки пересѣли въ извощичій фаэтонъ и поѣхали на могилы нашихъ близкихъ знакомыхъ павшихъ жертвами этой ужасной войны. Могилу Губскаго намъ указалъ лопавшійся артиллерійскій солдатъ: она у крѣпостной церкви, отмѣчена врытыми на половину въ землю гранатами въ видѣ креста. Гейманъ, генералъ Соловьевъ, Толстой и многіе другіе похоронены одинъ возлѣ другаго. Ни у кого изъ нихъ пока еще нѣтъ памятника; свѣжая насыпь земли и деревянный крестъ, вотъ все что мы застали; надъ нѣкоторыми могилами нѣтъ далѣе надписи; сторожъ помогъ намъ разыскать нашихъ знакомыхъ. На человѣческомъ языкѣ нѣтъ словъ выразить что было у меня на сердцѣ, когда мы уже поздно вечеромъ вернулись на квартиру. Но и тутъ каждая вещь, каждый уголъ воскрешаетъ новыя тяжелыя воспоминанія. Скорѣй, скорѣй отсюда, изъ этого города тоски, болѣзни и смерти, скорѣй на свѣтъ Божій, гдѣ люди акивутъ для того чтобы жить.
   

20го сентября.

   Послѣ двухъ дней дороги мы бросили якорь въ Тифлисѣ.

В. ДУХОВСКАЯ.

"Русскій Вѣстникъ", No 11, 1878

   
Ко всем произведениям автора К списку авторов