Тарле Евгений Викторович - Тевтонские рыцари и их наследники

Академик Евгений Викторович Тарле

Сочинения в двенадцати томах

М., Издательство Академии Наук СССР, 1962

Том XII.

ТЕВТОНСКИЕ РЫЦАРИ И ИХ НАСЛЕДНИКИ *

* Доклад на заседании общего собрания Академии наук СССР 5 мая 1942 г.

История Тевтонского ордена разрабатывалась неоднократно в Германии задолго до гитлеризма, тогда, когда германская историческая наука еще существовала. Эта тематика больше всего привлекала внимание историков империалистического лагеря. Теперь, с 1933 г., в Германии исторической науки нет, но она была и в свое время принесла большие плоды, и хотя и тогда она находилась под очень большим давлением господствующей идеологии, но все же многое сделала для освещения вопроса о Тевтонском ордене.

В настоящее время не только со страниц истории, но и в живой, злободневной публицистике фашизма этот Вопрос не сходит со страниц.

"Почему,-- вопрошали недавно "историки" "школы" Гаусгофера,-- для нас герой нашей истории, указывающий путь на Восток, не Бисмарк, не Вильгельм I, даже и не Фридрих II, которого тем не менее мы должны ставить во многом на пьедестал, а "коллективный герой" -- Тевтонский орден? Почему? Потому что мы -- немцы -- поставлены были историей в такое положение, в каком не была никакая другая нация. Мы очутились в окружении нескольких цивилизованных народов, преграждавших нам возможность распространения и развития. Перед немцами прежде всего оказалась громадная славянская изгородь, тянущаяся от моря к морю; изгородь, из-за которой в течение всей истории немецкий народ задыхался. Поэтому для "нас", немцев, прежде всего герои те, кто хотел проломить эту изгородь. Для заключенного героем является тот, кто пробивает стену его тюрьмы. Для "нас" герои те, кто старался дать нам жизненное пространство на Востоке".

Такова установка.

С этой точки зрения Тевтонский орден в гораздо большей мере указал путь, чем Альбрехт Медведь, чем Генрих Лев -- эти деятели XII в., которые колонизовали Бранденбург, уничтожали славян, пруссов и т. д. Почему? Потому что Тевтонский орден и слившийся с ним Ливонский повели германский народ дальше, за Вислу, за Неман, к озерам.

Вспомним вкратце главнейшие этапы исторического пути Тевтонского ордена, а затем посмотрим, какую роль его традиции играют в современной фашистской идеологии и как они передаются.

Когда ордена меченосцев и тевтонских "братьев-рыцарей" только еще нарождались в песках Палестины и Сирии, они, как и другие рыцарские ордена, возникали прочно сколоченным обществом вооруженных людей, отбивавшихся в трудной обстановке от окружающих их полчищ врагов. Они привыкли к тому, что редко кто из них доживал до двадцатипяти-тридцатилетнего возраста. Это был, как потом хвастались историки-расисты, естественный отбор наиболее могучих, крепких людей.

Рыцари отсиживались в тех укреплениях, которые они там строили, ни на кого не надеясь, привыкшие к военному делу и складывавшие свои головы под ударами сарацинских копий и сельджукских кривых сабель. Сражались они стойко и мужественно. Из-за целого ряда исторических превратностей судьбы они очутились на Севере. Здесь рыцари продолжали такой же образ жизни, какой вели в Египте и Сирии: осваивали землю совершенно определенным путем (первый раз в истории Европы это проведено в таких размерах), истребляя физически то население, которое сопротивлялось, истребляя вообще все то население, которое было им не нужно в качестве рабочего инвентаря. Лишь с течением

времени прекратилось это истребление, когда рыцари перешли к более оседлой жизни, когда им показалось выгоднее сохранить побольше рабочих рук.

Но в начале их разбойничьих нападений истребление побежденных проводилось сознательно и систематически. Они натолкнулись на большое сопротивление со стороны славянских племен, которые давали им отпор, как и племена латышские и литовские.

Рыцари шли вперед и вперед, но не так легко, как потом расписывали германские патриотические историки, по словам которых немцы входили в славянские земли, "как нож в масло": рыцари продвигались вперед, но ценой кровопролитной борьбы.

Уже во время этого победоносного шествия, в разгаре успехов стали обнаруживаться неувязки и неполадки у них в тылу. Дело в том, что рыцари были крепко сколоченной вооруженной массой; это была конница, которая шла вперед. Но в тылу у них постепенно образовывались города, возникали поселки, деревни, а кое-где разрастались уже ранее существовавшие селения. Возникало бюргерство -- городской торгово-ремесленный класс.

Горожане критически смотрели на многое, что делали рыцари. С одной стороны, горожане были довольны, что рыцари захватывают все новые и новые земли, что они подбираются уже к Новгороду, к тому городу, который после Венеции и некоторых других царственных купеческих городов считался в тогдашнем мире одним из самых могучих, одним из самых богатых центров торговли. Рыцари продвигались к большим богатствам русского Севера. Ввиду этих заманчивых перспектив можно было многое терпеть, а терпеть кое-что горожанам приходилось. Ведь рыцари, так же как норманны, с которыми они имели нечто родственное, знали (как говорят о них старые летописцы) лишь одно: воевать, забирая земли, города, села. Когда же было нельзя воевать и продвижение на Восток приостанавливалось, они грабили своих под теми или иными предлогами, накладывая внезапно чудовищные налоги на города и деревни, или обирали горожан разными другими способами, а иногда просто врываясь в их дома. Все это вызывало недовольство, но тем не менее большого ропота в городах и селах не было, пока история в первый раз не бросила "взоров гнева" на Орден.

В 1242 г., в апреле, произошло то историческое событие, которое сыграло такую большую роль в русской истории и не меньшую в истории германского движения на Восток. Ледовое побоище, семисотлетие которого недавно нами праздновалось, положило предел продвижению немцев в глубь русской земли.

Остановимся на политических последствиях этой знаменитой битвы.

Александр Невский высоко прославлен в нашей истории как вождь, но недостаточно оценен как дипломат. В высшей степени характерна для него одна основная тенденция во всей его дипломатической деятельности. Он, грозный победитель шведов, блистательный победитель немцев, воин, который разгромил их настолько, что направил по другому руслу всю историю Тевтонского ордена,-- этот самый непобедимый новгородский князь ездит в Орду и ведет там долгие переговоры с татарами. Разумеется, в Орде его принимают очень любезно. Нам понятно, почему. Летописцы, говоря об этих поездках Александра Невского, с горьким чувством открыто заявляют: "О, злее зла честь татарская!"

Почему же Александр ездил в Орду? Не только потому, что в тот момент безумием было бы сопротивляться, не только потому, что татары были гораздо организованнее и многочисленнее, чем русские, не только потому, что Александр не хотел подвергать вторичному полному, а может быть, и окончательному разгрому русскую землю и Новгород, куда, явно благодаря всяким дипломатическим его приемам, татары но были допущены, но и потому, что при создавшемся положении с татарами можно было вести переговоры, а с рыцарями вести их было нельзя.

Ведь рыцари, как прекрасно знали это новгородцы, ставили перед собой такую задачу, которую ни до них, ни после них (вплоть до Гитлера) никто не ставил себе: истребление всех русских славян, кроме нужного количества в качестве рабочего скота.

Татары таких целей перед собой никогда не ставили. Они были завоевателями, если можно так выразиться, обыкновенного образца. Они пришли, разбили русскую рать и наложили на побежденных контрибуцию; они посылали своих баскаков собирать дань, посылали потом бессерменских купцов-откупщиков с этой же целью. Татары превратили князей в своих уполномоченных, в своих управляющих, но они совершенно не касались русского быта. Они не трогали русской церкви, которая играла тогда прогрессивную роль в духовной жизни русского народа, не вторгались насильственно в уклад жизни русского народа. Им необходимо было извлечь из Руси известные материальные блага, и они извлекали их.

Дипломатия Александра спасла русский народ от нового нашествия татар. С рыцарями же разговор у Александра и начался и окончился на льду Чудского озера.

Какую роль сыграло Ледовое побоище в русской истории, это всем прекрасно известно. Обратимся от победителей Ледового побоища к побежденным в этот навеки памятный день. Это поражение не было погребальным звоном над Тевтонским орденом, но это был тот удар, который хотя еще не валит с ног, однако наносит неизлечимую рану. Рана была тем тяжелей, что те самые начинавшиеся неполадки и неувязки тыла, о которых я мельком упомянул, после Ледового побоища стали сказываться все более и более явственно.

Рыцарская конница, так страшно разгромленная Александром Невским, оказалась во владениях Ордена в положении того правительства, которому многое прощалось за внешние успехи и которому перестают прощать, когда успехи, прекращаются.

Горожане, которые молча и терпеливо сносили многое, перестали молчать. Они еще не поднялись, еще не было даже в зачаточном виде той начавшейся оппозиции тогдашнего бюргерства, которая в других германских странах уже порой давала знать о себе. Еще пока не было налицо какого-нибудь большого политического движения, но обращаться с горожанами так, как до этого Тевтонский орден обращался с ними, стало уже невозможным.

Александр Невский преградил немцам путь на Русь; он нанес им такой удар, что рыцари уже больше не посмели брать реванш, хотя грозили этим. Оставался для врага другой путь: если нельзя прорваться к Новгороду, к богатому Новгороду, к "Северной Венеции", то можно было прорваться по восточной линии, взяв несколько южнее. Но здесь путь был загорожен поляками.

Отдаленные последствия удара, нанесенного Ледовым побоищем немецким захватчикам, еще больше сказались на взаимоотношениях между поляками и Тевтонским орденом, чем даже на внутренних отношениях Ордена и горожан, живших в его владениях.

Чем была Польша для Тевтонского ордена в те далекие времена, когда рыцари начали свою разбойничью деятельность? Она отнюдь но была тоже тем "маслом, куда входит нож", как горделиво об этом заявлялось фашистами впоследствии о славянах вообще, хотя, конечно, вначале Орден был сильнее поляков. С поляками, казалось, можно расправиться в таком роде, как расправились с пруссами. Конечно, пруссы были недурными воинами; напротив, они храбро воевали, но ведь и латыши храбро воевали и литовцы не были трусами.

Разведка у Ордена была очень плохой. В те времена, как теперь уже известно, например, разведка у татар была превосходная. У тевтонских рыцарей, правда, была, вообще говоря, хорошая армия, и Александр Невский вовсе не потому победил, что будто бы враг был слаб: враг был храбр и силен. Но разведки почти никакой не было у орденских "братьев". Ни о Новгороде, ни затем о Польше они ничего не узнали заблаговременно.

Правильно оцепить врагов Ордену мешали их надменность, vanitas, как говорит один из летописцев, их хвастовство, тщеславие. Оба эти понятия выражаются словом "ванитас". "Братьям" приятно было хвастнуть, что поляки никуда не годятся, русские тоже никуда не годятся, как и прочие славяне; врагу приятнее было на этом успокоиться, чем провести правильную разведку.

Рыцари, как известно, просчитались на русских, как затем и на поляках. Последние поддавались их напору сначала, но во второй половине XIII столетия, несколько позднее Ледового побоища, перестали ему поддаваться. Тевтонский орден начал ощущать горечь полученного им удара на Чудском озере. Постепенно на помощь Польше выступила и та сила, которая до той поры помогала рыцарям. Это был католицизм. Почему католическая церковь стала на сторону поляков и почему это оказалось таким опасным для Тевтонского ордена?

Для римской курия поляки явились новым духовным и отчасти экономическим вассалом. Поляков было очень много. Разведка "святейшего" престола была гораздо лучше разведки Тевтонского ордена, потому что римская курия располагала превосходным штатом разведчиков, превосходным подбором политических, духовных и всяких иных шпионов. И римское папство раньше всех оценило Польшу.

Для римской курии не было никакого смысла ссориться с поляками. Поляков было гораздо больше, чем рыцарей, необходимо было только организовать польскую государственность, а для помощи в деле государственной организации римская курия была вполне пригодна, и католическая церковь действительно стала помогать консолидации польской государственности.

Для Тевтонского ордена это был страшный удар, потому что при усилении Польши и эта средняя, польская часть восточного фронта оказалась для тевтонских рыцарей также прегражденной. Поделать с этим Ордену ничего было нельзя. Организация шла деятельно. Польское дворянство, польские феодалы в те времена еще не оказывали своего дезагрегирующего, разлагающего влияния на государство, все они имели в виду страшную опасность, идущую с Запада. Они постепенно подчинялись центральной власти, а центральная власть с жадностью охватывала все то, что духовенство передавало светской власти о положении в Европе, о том, с кем можно затеять плодотворные сношения для борьбы с врагами.

С этого времени продвижение на Восток стало еще более затрудненным для Ордена. Что же оставалось делать? Топтание на месте для Тевтонского ордена было невозможно: эта ассоциация должна была идти вперед либо уничтожаться. Смерть политическая пришла только в начале XV столетия. Смерть пришла во время Грюнвальдской битвы, где, наконец, надолго решился спор между западным славянством и тевтонами. Рыцари были разгромлены, но они не кончили своего существования, которое продолжалось еще долго после 1466 г., когда Орден признал формально свою лепную зависимость от Польши. Но это уже было, конечно, умирание.

Духовная традиция Тевтонского ордена оказалась очень живучей. Много было превратностей судьбы, пока, наконец, весь Прибалтийский край, переходивший из рук в руки, не оказался во владении России.

Вспомним, как продолжали свое существование традиции Тевтонского ордена при русском владычестве. Ордена как будто не было, а традиции жили и здравствовали. Напомним, в чем сказывались эти традиции, которые многократно были выражены балтийскими публицистами и представителями дворянства в немецкой прессе (в русской печати этому мешала цензура). В особенности внимательно занималась вопросом о "прибалтийских традициях" германская пресса в конце 60-х годов XIX в. по поводу полемики с Юрием Самариным, которую вели идеологи прибалтийского дворянства. Вот, вкратце, к чему сводились эти мысли: "Мы прямые потомки потерпевшего поражение Тевтонского ордена. Мы в 1466 г. стали ленниками польской короны. Попали затем под власть Швеции. Польская корона и Швеция были затем разбиты вдребезги двуглавым орлом Северной державы. Мы попали со времен Петра Великого и его преемников в руки России, и теперь мы стали ленниками русских царей, вассалами русских императоров. Поскольку мы присягали русскому царю, мы ему верны, перлы как вассалы, однако ведь вассалитет и вассальная присяга заключаются не только в том, что вассал дает присягу сюзерену, но и в том, что сюзерен берет торжественные обязательства относительно вассала. Эту присягу мы дали, мы не получили ее формально со стороны царей, но "tacito consensu" ("молчаливым согласием") цари признали за нами известные права, и мы удовлетворились. За нами, прибалтийским дворянством, были сохранены большие привилегии, в наши руки почти всецело попало местное самоуправление, мы жили в своих замках в Лифляндии, Эстляндии, Курляндии как настоящие феодалы. С русским народом нас ничего не связывает, мы только под общей короной, мы связаны с русскими царями, а вовсе не с русским народом".

В середине XIX столетия, особенно в 60-х годах, шла уже упомянутая выше большая полемика (она как-то прошла малозамеченной русской общественностью), направленная против этой дворянской прибалтийской идеологии. Юрий Самарин очень при этом увлекся своим славянофильством и перегнул, так сказать, отчасти палку в противоположную сторону; его последователи вступили на путь обрусительства и извратили смысл спора. Со стороны балтийских баронов был высказан целый ряд суждений в таком духе: "Мы не только были верными ленниками, мы помогали Петру Великому и русским царям организовывать беспокойное русское стадо, мы помогали им создавать большую военную державу, мы занимаем руководящие места в правительстве, в дипломатии империи, генералитете. Мы, верные рыцари Тевтонского ордена, всегда были верны тем, кому присягали. Мы настолько верны русским царям, что они без нас как без рук, без нас они не могут справиться с тем анархическим, беспокойным конгломератом, который называется русским народом".

Вот законченный путь традиций Тевтонского ордена.

Коснемся теперь того, какую роль играет сейчас анализ истории Ордена, как все это освещалось в германской историографии с давних пор и как это освещается сейчас. Я не буду касаться достижений былой, серьезной германской историографии, которая при всем своем патриотическом увлечении, при всех своих заблуждениях все-таки является украшением всемирной исторической науки. Я обращусь к тому, что сейчас непосредственно нас интересует. Ведь не Вайтц, не Леопольд Ранке, не Зибель и другие германские ученые былых времен вдохновляют сейчас ту шайку, которая многими миллионами германских граждан, к их несчастью и к их позору, пока еще признается настоящим их правительством. Ведут фашистскую пропаганду демагоги, которые из истории извлекают, сознательно ее фальсифицируя, то, что им нужно; в плане этой фашистской пропаганды имеет широкое хождение историко-философская теория, официально признаваемая в германских университетах, в тех самых университетах, где учили Ранке, Гервинус, Моммсен и другие звезды исторической пауки. Известно также, что говорят Карл Гаусгофер и другие официальные германские публицисты и так называемые историки.

История, заявляют они, так же как и география, не должна быть статической наукой, а они обе должны быть науками "динамическими".

Сразу, читая это, нельзя даже и понять, в чем дело. Я тоже, когда впервые стал знакомиться с этим учением, с большим любопытством продолжал читать киши и статьи, где оно излагалось, и с каждой страницей узнавал новое и новое. Может ли существовать более статический предмет на белом свете, чем географическая карта? Оказывается, она должна быть тоже динамичной, как и история. География не должна учить о том, что есть, а должна учить о тех желательных границах, которые нужно обозначить "пунктиром". С 1934 г. карта России изображается в Германии в виде большого пространства, зачерченного зеленой краской с коричневыми кружками. (Германская карта очерчена коричневой краской).

Что это значит? Поясняется это совершенно открыто. Коричневой краской обозначены те места, где германский дух в своем будущем победном шествии к Уралу может найти опору и отдохновение. Другими словами, выражаясь менее поэтично, скажем так: это сознательно и заблаговременно организованные немецкие шпионские гнезда на территории СССР, разбросанные по "зеленому пространству". Это и есть "динамическая" карта, карта будущего, "карта движения вперед", от коричневого кружка к коричневому кружку, вплоть до Урала.

История тоже должна быть динамичной. С точки зрения гитлеровцев, великая заслуга тевтонских рыцарей именно в том и заключается, что они, как еще до них Генрих Лев и Альбрехт Медведь, поняли, что динамика германской истории должна направляться на Восток, а не на Запад, не на Север, не на Юг. И незачем при этом смущать учащееся юношество ненужными рассказами об остановках и неудачах, постигавших победоносных белокурых Зигфридов на их восточных путях! В истории (об этом есть специальный циркуляр) многое должно выпускаться. Пропускать надо, например, о Ледовом побоище: едва ли может быть найдено в каком бы то ни было энциклопедическом или другом германском словаре, который вышел позже 1933 г., что-нибудь о Ледовом побоище. Дело изображается так: рыцари действительно дошли до области русских озер, но здесь целый ряд обстоятельств принудил их временно сделать остановку. Тут же иногда прибавляется, что подобные остановки случались со многими завоевателями в истории. Например, такой герой, как Александр Македонский, великий завоеватель, тоже сделал остановку в Индии, он не мог дальше идти; тогда он поставил камни в память своих побед и повернул обратно. Даже об Александре Македонском упоминается, но вот об Александре Невском как раз и забыли, говоря о Тевтонском ордене...

Гимназические учителя Германии, которые, извлекая выгоды из своих "патриотических" чувств, в настоящее время заняли университетские кафедры, указывают, что историю Тевтонского ордена необходимо считать тем "служебным материалом", по которому следует изучать ошибки бывшей стратегии для того, чтобы избежать их в настоящем.

После разгрома гитлеровской армии под Москвой (я знаю это но выдержкам из английских газет) в одной германской газете подчеркивалось, что сейчас важно не поступать так, как "тыл" когда-то поступил с Тевтонским орденом. Почему, вопрошалось, такой страшной оказалась по своим последствиям эта "остановка", причиненная русскими, а потом поляками? Тевтонский орден вовсе не был разбит окончательно: он мог еще сражаться, он еще долго существовал. Даже после битвы при Грюнвальде в начале XV в. Орден тоже еще мог воспрянуть, но его не поддержал тыл. Презренные, своекорыстные торгаши, жившие на землях Ордена,-- городское бюргерство -- не поддержали воителей, не понимая, что в их же купеческую мошну вольются новгородское богатство и польские сокровища. Им надо было выдержать характер, им не следовало из-за своих мелких делишек и претензий ударить кинжалом в спину и нанести предательский удар рыцарскому ордену, затевать интриги, начинать тайные переговоры с Польшей, Вывод подсказывается сам собой, и, судя по многократным и очень злобным выходкам и угрозам по адресу "тыла" со стороны Геббельса и его подручных, этот вывод уже давно сделан.

Каким стало положение потом? Прямые потомки рыцарей, их наследники, дерутся на волоколамских путях. Тут произошла тоже "заминка", как во время Ледового побоища или при Грюнвальде с покойными рыцарями. Пусть же у "нас", говорят они, теперь не повторится того же самого! Пусть "наш" тыл не поведет себя так, как тот тыл в те далекие времена. Пусть наши горожане окажутся лучше, наши нынешние бюргеры пусть будут не такими близорукими эгоистами, как бюргеры XIII, XIV, XV столетий! Враги у "нас" остались те же самые. Тот же католицизм, тот же папа, который ведет себя так же предосудительно, как его предшественники, которые коварным образом организовали поляков. Что делает нынешний папа? Нынешний папа не пошел в "крестовый поход" против большевиков. Гитлеровцы так горячо приглашали папу принять участие в борьбе против русских, что, не желая его утруждать, от его имени сгоряча написали как-то даже чуть ли не целую энциклику. По крайней мере поместили об этом, на всякий случай, известие в газете вскоре после вторжения на советскую территорию. Правда, после опровержения махнули рукой и не упорствовали. Папа не только но примкнул к "крестовому походу" против большевиков, но он и его епископы сейчас организуют протесты против злодеяний в Польше нынешних наследников Ордена, нынешних "рыцарей", которые борются за продвижение Германии на Восток.

Итак, враги у немцев при их движении на Восток остались те же самые. Правда, удалось зато порвать эту вражескую цепь на средней части Восточного фронта. Верно, что те же самые поляки, которые когда-то, как и русские, преградили путь немцам, теперь лежат во прахе. Теперь "мы" (гитлеровцы) продвинулись гораздо дальше, чем продвинулись рыцари, но положение остается не менее опасным.

Возникает вопрос: можно ли, с точки зрения фашистской публицистики, сказать, что "динамическая история" должна в данном случае состоять только в действенной критике старых ошибок, и можно ли этим довольствоваться? Можно ли от самого Ордена воспринять какое-либо "положительное" указание?

Есть какой-то роковой закон, давно уже говорят авторы и приверженцы "динамической истории", который дарует немцам блестящую победу, но потом ввергает их в пучину зол, ввергает в черную бездну поражений.

"Наши" успехи бывают "zn kurzlebig", они слишком скоротечны, им суждена слишком короткая жизнь. Но только Тевтонский орден постигла эта трагическая судьба. Тевтонский орден был застрельщиком движения и представителем основных интересов германского племени; его поражение сильно подорвало поступательное движение германского народа на Восток, заградило ему выход из той тюрьмы, в которую жестокая история его заключила, помешало раздвинуть границы "наши" -- смешные границы "lДcherliche Grenzen", смешные потому, что они никакого пути к будущему не открывают: немцы "задыхаются" в них.

С точки зрения германских империалистов, тевтонские рыцари велики тем, что они одни только за всю германскую историю попытались последовательно бороться с тем роком, который всегда губит Германию и всегда вырывает у нее из рук победу в последний момент.

Фашистским "историкам" тевтонские рыцари очень угодили именно своим методом ведения войны на Востоке.

Тевтонские рыцари вели "тотальную войну"; у них, заявляют фашистские "историки", был "верный принцип": надо не победить врага, а истребить его или обратить в рабочий скот. Этот принцип в точности перешел во всю гитлеровскую политическую систему; это -- единственное, заявляют гитлеровцы 1941--1942 гг., что может Германии дать окончательную победу.

Пока Тевтонский орден истреблял врагов, т. е. на заре своей деятельности, Орден был непобедим: Пруссия навсегда перестала быть славянской.

Всегда, когда "мы" теряли, "утрачивали победу", говорят фашистские "историки", ".мы" теряли не только вследствие роковых обстоятельств истории, но и вследствие роковых ошибок "наших" вождей. Единственный раз "пионеры и застрельщики" германской нации не делали никаких ошибок. Тевтонский орден не сделал ошибок, он понял, что надо врагов истреблять, кроме тех, кого следует превратить в рабочий скот, надо расчистить дорогу, "надо германизировать не народ, потому что это немыслимо, а территорию". Германизировать русских нельзя, германизировать поляков нельзя, и не только нельзя, но и не нужно. Немцам нужны земли и тех и других, но не народ, если не считать тех немногих, кто может быть полезен в качестве "рабочего инвентаря".

Кроме тевтонских рыцарей, жалуются фашистские "историки", никто этого не понял, даже Бисмарк. Поэтому последовательные гитлеровцы нередко с большой горечью говорят об основателе "второй германской империи". Бисмарк со своими еврейскими банкирами Блейхредерами, со своей "парламентской гнилью", которую он удержал в Германии, со всеми ограничениями, со всеми путами, которые он наложил на себя самого, со всеми узкомонархическими, династическими пристрастиями, которые помешали ему уничтожить всякий партикуляризм в Германии,-- Бисмарк не мог быть вождем, он не мог сделать единственного дела, которое нужно было сделать, т. е. продолжить исторический подвиг рыцарей, "германских патриотов", прорваться на Восток. Он скрутил всю Германию по рукам и ногам сложными отношениями, уважением к тем или иным частным династическим интересам, и, лишив Германию полной свободы действий, он стал проповедовать, что нельзя бороться с Россией, он внушил самому императору Вильгельму I те слова, с которыми тот так и отошел в вечность. "Не ссорься с Россией,-- сказал Вильгельм, умирая, своему сыну Фридриху III, вступавшему на престол.-- Помни только одно, никогда не воюй с Россией!"

Это все внушил ему Бисмарк, говорят фашисты; и в этом смысле Бисмарк "ограничивал германскую историю". Бисмарк родился и детство свое провел, когда были еще памятны недавние страшные времена Наполеона. Когда Бисмарку было 7--8 лет от роду, в прусских лесах все еще находили непохороненные трупы, гнившие там со времен наполеоновского нашествия. Бисмарк привык трепетать перед воспоминаниями о Наполеоне. Это было в детстве. Далее, Бисмарк свою молодость и зрелый возраст провел при Николае I, который распоряжался в Германии, как хозяин, и в котором Европа видела преемника Наполеона по могуществу. Будучи уже взрослым человеком, Бисмарк трепетал перед Николаем Павловичем. А человек, который всю свою жизнь, до 40-летнего возраста, привык трепетать, не может быть вождем народа!

Фридрих II, король прусский (продолжают фашисты),-- это исторический герой, но что он мог сделать? Фридрих II слишком поздно попал в руководители. Перед Фридрихом II уже была такая грандиозная сила, как та же Россия. Не с его средствами монарха маленького государства было пробить эту толщу. Он сделал многое, путем дипломатии взяв часть Польши. Но ведь все знали, что Екатерина II милостиво выбросила ему этот кусок, а сама взяла все, что хотела взять. Фридрих, правда, указал, что немцам надо начинать с того места, на котором остановился Тевтонский орден, но сам Фридрих взять многого не мог. Тевтонские рыцари, установившие тотальную войну, не довели до конца своего дела, потому что им помешал удар в спину, потому что католическая церковь им помешала, потому что они вообще несколько опоздали. Они не предварили ни усиления Новгородского княжества, ни государственной организации Польши, и поэтому сорвалось и погибло все их историческое дело. Все эти "мысли" давно уже популярны в гитлеровской историографии и публицистике.

Теперь еще несколько слов о традициях Тевтонского ордена, на долгие века переживших самый Орден. Как к этим традициям отнеслись творцы гитлеровской идеологии? Гитлеровцы, повторяя забавные глупости Альфреда Розенберга -- одного из самых нахальных но самомнению, невежественных бумагомарак фашистской шайки,-- утверждают, что только балтийское дворянство, т. е. прямые потомки тевтонских рыцарей,-- и никто иной -- создали русскую государственность. И поэтому, довольно последовательно, гитлеровцы изъявляют удовольствие, что балтийские бароны были ликвидированы в 1017 г.; без них, заявляют гитлеровцы, Россия осталась осужденной на гибель; в 1917 г. русская революция, которая изгнала баронов и лишила Россию "высшего" руководства, уничтожила силу сопротивления русского народа против будущего нашествия, и сейчас потомки рыцарей должны уже непосредственно служить верой и правдой германскому отечеству Они и служат и начали служить еще до революции 1917 г. Трудно даже догадаться, где, например, автору этих строк посчастливилось найти взволнованно-сочувственное признание чисто немецкого духа, "die deutsche Treue" (немецкую верность), сохранившейся в одном из потомков тевтонских рыцарей -- фон Зиберте. Этот потомок начал свое доблестное служение германскому отечеству даже еще до 1917 г., т. е. еще когда был "ленником" русского царя.

Когда умер фон Зиберт (эта личность нам, исследователям истории дипломатии, уже давно известна), в одном из немецких некрологов, посвященных ему, я нашел такое признание: Зиберт -- "рыцарь, заблудившийся в XX веке!" Он служил старшим советником русского императорского посольства в Лондоне перед войной 1914 г. и состоял в чине сначала статского, а потом действительного статского советника. Он получал одновременно, кроме оклада, положенного ему в России по должности, с не меньшей аккуратностью (и также в золотой валюте, как платился ему оклад по дипломатической службе русским правительством) другой оклад, но уже от германского правительства, приблизительно в полтора раза больше, чем от русского. Должность его (по шпионскому разделу его службы) заключалась в том, чтобы снимать копии со всех бумаг русского посольства, которые кажутся ему более интересными, и передавать их в Германию. После революции он переехал в Германию и, оставшись без заработка, так как разом лишился заработной платы по обеим службам, как явной, так и тайной, предложил издать все то документы, которые он успел выкрасть. Их оказалось около 600 печатных страниц. Это очень ценные документы, тайком вывезенные им из Лондона. Берлинский издатель потребовал, чтобы в печати было пояснено, кто такой фон Зиберт. Он с полным удовольствием это сделал, указав, что он немец, что он старый немецкий патриот и т. д. По своей честности и благородству натуры ему, конечно, не легко было играть такую тяжкую, двойную роль, но чего не сделаешь для отечества?! Он должен был бы прибавить, что тевтонские рыцари не так еще жертвовали собой!

В газете "Der Tag" как-то было сказано по поводу Зиберта, что кровь расы, как крепкое вино: чем больше времени пройдет, тем лучше становится. Пример -- Зиберт. Шутка ли, какую человек службу сослужил германскому отечеству! Ведь благодаря ему до войны и в первые годы войны все, что знало русское правительство, знало и германское правительство. Без потери времени удавалось все это быстро передавать в Берлин.

Вот в чем гитлеровцы видят заслуги этих людей и их традиций: поскольку эти люди, служа русскому императору как "ленники", "вассалы", могли помогать правящим кликам Германии в их стремлении к Балтийскому морю, постольку, говорят гитлеровцы, они делали "правильное историческое дело", и, шпионя в пользу Германии, они действовали "в интересах германского государства".

Германские газеты еще до войны нередко упоминали о Тевтонском ордене, о том, как устраивались рыцари на Балтийском море и т. п. Теперь, после временной оккупации Советской Прибалтики -- Латвии, Эстонии, Литвы,-- когда особенно оживился интерес к этому прошлому, судя по известиям, попадающим в английскую печать, торжественно провозглашается, что немцами делается вторая попытка пойти с того места, где остановились рыцари. Первую попытку сделал Фридрих II. Ему не удалось. "Мы" (гитлеровцы) делаем вторую попытку, и это "нам" должно удаться.

В 1941 г. говорилось, что иначе и быть не может, что "мы" уже это сделали, но что русский народ почему-то отказывается признать себя побежденным. В 1942 г. говорится осторожней: "мы" (гитлеровцы) этого не сделали, но "мы" должны это сделать. Почему должны? Потому что иначе "мы" погибнем. "Мы" должны сражаться до тех пор, пока можем держать в руках оружие, потому что это вторая попытка продолжить дело тевтонских рыцарей на Востоке, и если враги победят, они "нам" не простят, и "мы" погибли.

Что с "нами" дальше будет, неизвестно, но "мы" должны предстать перед богом Одином (это единственный бог -- скандинавский, которого они пока не отменили) с мечом в руках и с чистой совестью, потому что на этот раз можно сказать, что вожди наши ошибки не сделали -- тотальная война проводилась уже так, что каждый тевтонский рыцарь позавидовал бы. "Мы (т. е. гитлеровская банда) чисты перед богом Одином..."

Тевтонские рыцари, как известно, "ошибок" никаких не сделали, но вот было одно упущение -- именно но грех, а упущение, а упущение не ошибка, а нечто неотвратимое. Рыцари были, бесспорно, меньшинством среди подвластного им населения. Но это было меньшинство, на которое "история германского духа" возложила бремя, и оно несло его со славой. Это бремя оказалось неудобоносимым только из-за измены в тылу. У рыцарей не было возможности расправиться с внутренними изменниками, с этими самыми горожанами, расправиться настолько, чтобы те не мешали их дальнейшему победному шествию. У них не хватило просто сил. Другими словами, очевидно, организация гестапо в XIII столетии оказалась для рыцарей делом затруднительным. Вероятно, когда до нас дойдет все то, что теперь печатается в гитлеровских газетах и журналах, мы прочтем нечто подобное.

Без труда можно представить себе, как используется вопрос о внутренней борьбе в тылу Тевтонского ордена гитлеровскими "историками" теперь, если об этом предмете они писали в таком духе уже задолго до нынешней войны.

Горожане XIV--XV вв. не довольствовались тем, что перестали помогать рыцарям. Жители некоторых городов делали нечто худшее: они начали тайные переговоры с польскими королями, они уже сдавались раньше, чем рыцари -- этот головной отряд германского народа,-- потерпели окончательное поражение -- еще до Грюнвальда.

Во всех рассуждениях, во всей фашистской публицистике, во всех размышлениях гитлеровских "историков" о Тевтонском ордене отсутствует одна подробность: отсутствует Александр Невский! А у нынешних гитлеровских политиков в их рассуждениях о происходящей войне не учитывается мощь и значение героической Красной Армии. "Историки" -- фашисты молчат потому, что знают, что говорить о традициях Тевтонского ордена и распространяться при этом об Александре Невском и Ледовом побоище нельзя: это подрывает все лживое построение о тевтонских рыцарях, "не делавших ошибок". А гитлеровские публицисты молчат о Красной Армии потому, что если о ней много говорить, то это подорвет все оптимистические размышления о предстоящей "победе".

Основной мотив фашистской пропаганды в 1942 г.: "Мы должны победить потому, что если мы не победим, то погибнем". "Тотальная" война грозит "тотальной" же, полной гибелью агрессору, если не будет им выиграна. Гитлеровскую банду начинают уже одолевать зловещие предчувствия. Юбилей Ледового побоища в 1942 г. пришелся, с точки зрения нынешних наследников тевтонских рыцарей, досадно некстати...

Вестник Академии наук СССР, 1942, No 5-6, стр. 70--80.