Тарле Евгений Викторович - Фюстельде Кулан Ж. История общественного строя древней Франции

Из литературного наследия академика Е. В. Тарле

М., "Наука", 1981

ФЮСТЕЛЬДЕ КУЛАН Ж. ИСТОРИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО СТРОЯ ДРЕВНЕЙ ФРАНЦИИ. Пер. с франц. под ред. И. М. Гревса. T. 1. РИМСКАЯ ГАЛЛИЯ. СПб., 1901.

Обширное исследование покойного французского историка о социальной структуре Франции в средние века пользуется гораздо меньшей известностью, нежели более ранняя его работа "La citИ antique" {"Гражданская община античного мира" [1864. Рус. пер.; М., 1867].}. Это одна из тех несправедливостей общественного мнения, которые обыкновенно в конце концов заглаживаются беспристрастной научной переоценкой, но ни в каком случае не могут быть названы непонятными; "Гражданская община" есть стройное, художественное по форме произведение, в котором с необыкновенной последовательностью из одного тезиса развиваются самые широкие и разнообразные выводы и положения. Разумеется, удобопонятность и последовательность содержания, стройность и изящество изложения должны были подкупить и подкупили все читающее общество Европы, несмотря на рискованность выводов автора. Совершенно противоположную судьбу имела "История общественного строя древней Франции": при своем появлении она была замечена только во Франции и не возбудила в широкой публике особого к себе интереса, а за границей (прежде всего в Германии) ее заметили исключительно научные круги и отнеслись к ней до последней степени резко и придирчиво. Ее называли (а некоторые продолжают называть) памфлетом -- националистическим измышлением, умышленным извращением истины и т. д. Целые потоки клеветы обрушились по ту сторону Рейна на голову автора за то, что он отказывался видеть в германском начале основу и первоисточник новой европейской культуры. Но все эти злобные и пристрастные нападки не могли уличить Фюстель де Куланжа ни в одной мало-мальски серьезной ошибке -- и теперь его исследование занимает в исторической науке одно из наиболее почетных мест. Для лиц "незаинтересованных", для русских и англичан, дело выяснилось уже давно, еще с конца 70-х годов, и почтенный редактор перевода вполне прав, когда придает "великое значение" этому труду. Действительно, исследование Фюстель де Куланжа может служить образчиком строгого научного анализа фактов и своеобразного их освещения; чтение этой работы, помимо непосредственного своего значения, помимо сообщения ряда приведенных в систему фактов, может быть полезно для всех, занимающихся историей, с "воспитательной", так сказать, стороны. Научная выдержка, уменье подчинить самые заманчивые свои догадки и презумпции объективным фактам, исчерпывающая начитанность в источниках, логичность выводов -- всему этому очень недурно поучиться у Фюстель де Куланжа, в устах которого слова "для одного дня синтеза нужны годы анализа" не были только фразой.

Вышедший теперь на русском языке первый том исследования посвящен древнейшей эпохе французской истории -- Галлии во времена римского завоевания и владычества. Мастерство, с которым Фюстель пользуется каждой фразой, каждым намеком у скупого на слова Цезаря, изумительно; чем более подвигается изложение ко времени разрушения Западной империи, тем источники становятся разнообразнее, хотя все-таки скудность их способна была бы во многих весьма важных пунктах затруднить менее проницательного и глубокого исследователя. Первый том состоит из двух книг: первая трактует о Галлии до времен императора Августа, а вторая посвящена сводке всего, что известно о Галлии при империи до конца IV в. Общие выводы, прямо вытекающие из произведенного Фюстель де Куланжем анализа исторических материалов, таковы: в эпоху независимости Галлия представляла собою конгломерат отдельных народцев, причем правительственная власть у каждого из этих народцев была крайне ничтожна, и слабые в социальном смысле лица находили нужным становиться под опеку богатых и могущественных людей. "Знать, владевшая землей, окруженная тысячами слуг и воинов, была сильнее законов и носителей власти". Автор отрицает за Галлией до Цезаря какое бы то ни было политическое, национальное или религиозное единство; не было у галлов даже и начатков национального самосознания. Римское завоевание сыграло решающую роль в изменении галльской жизни: вместо могущества знати воцарилось могущество римского единовластия; централизм, монархия, воля, управлявшая из Рима всей страной, -- вот что явилось коренной чертой политического строя Галлии при императорах. По мнению Фюстеля, под эгидой этой новой, единой и твердой власти население Галлии пользовалось высшей степенью свободы и справедливости, какая вообще была возможна в древних обществах. Римское владычество, объединившее галльские племена, дало им первые начатки национального (и даже религиозного) единства; при всем абсолютизме центральной власти рядом с римскими наместниками в Галлии существовало известное внутреннее самоуправление (дарованное Римом и не существовавшее во времена независимости); конечно, оно ни в малейшей степени не ограничивало самодержавия римских императоров, но все же обеспечивало известную самостоятельность в финансовых делах и в суде. Римская культура, нравы, язык, образ жизни прививались из столетия в столетие все больше и больше; ко времени нашествия германских варваров романизованные галлы (наряду с римлянами) были единственными представителями европейской культуры.

ПРИМЕЧАНИЯ

Автограф не сохранился. Печатается по тексту журнальной публикации (Русское богатство, 1902, No 1, с. 64--66).