Тарле Евгений Викторович - Г. Ферреро. Величие и падение Рима. T. 1. Создание империи

Из литературного наследия академика Е. В. Тарле

М., "Наука", 1981

Г. ФЕРРЕРО. ВЕЛИЧИЕ И ПАДЕНИЕ РИМА. T. 1. СОЗДАНИЕ ИМПЕРИИ. Пер. Л. Захарова. М., 1915.

Труд Гульельмо Ферреро начал появляться в итальянском оригинале более тридцати лет тому назад и с первого же тома привлек к себе внимание, в особенности с тех пор, как спустя некоторое время стал выходить исправленный и дополненный автором французский перевод. Этот успех объясняется несколькими причинами. Во-первых, автор -- оригинальный мыслитель и социолог, чувствующий себя хозяином как в источниках, так и литературе предмета; во-вторых, его взгляды сплошь и рядом довольно резко сталкиваются с традиционными, и читатель постоянно ощущает необходимость проверять многие свои воззрения, приобретенные еще на школьной скамье, -- умственная работа, сама по себе дающая много наслаждения; в-третьих, Ферреро блестящий стилист, ведущий оживленный рассказ и беспрестанно дающий яркие характеристики действующих лиц, умудряющийся делать даже внешне занимательной самую фабулу повествования, давным давно во всех деталях, казалось бы, всем знакомую.

Можно сказать, что за полстолетия со времен появления трудов Т. Моммзена ни одна книга в области древнеримской истории не производила столько шума, как работа Ферреро, Нечего и говорить, что у него тотчас появились подражатели, которые, как водится, восприняли от своего образца более слабые стороны. А этих слабых сторон у Ферреро тоже немало. Сплошь и рядом его оригинальность переходит в оригинальничание, в какое-то кокетство неожиданностями, в явное желание посильнее поразить читателя; в связи с этим стоит склонность к излишнему сочинительству, к довольно многословному "психологизму", к домыслам, имеющим целью перебросить чисто словесный мостик между разъединенными и скудными фактическими указаниями источников. Иногда ссылаться на факты в том виде, как они изложены у Ферреро, бывает прямо рискованно. Наконец, назойливая и преувеличенная модернизация, стремящаяся во что бы то ни стало вести повествование в духе и стиле рассказа о самоновейших исторических происшествиях, уже самой нарочитостью своей производит нередко неприятное впечатление, путает и отвлекает без нужды внимание и, словом, достигает эффекта, прямо обратного тому, к которому стремился автор. Все эти недостатки у самостоятельного исследователя Ферреро не так выпуклы, как у популяризаторов, но и у него они заметны, хотя и выкупаются указанными крупными достоинствами.

В вышедшем теперь на русском языке первом томе исследования Ферреро читатель находит пять больших вступительных глав, дающих сжатое, но очень живое изложение истории римского государства от древнейших времен до выступления Юлия Цезаря, затем идет перемежающийся рассказ о завоеваниях последнего века республики, войнах в Виеппии, Понте-Армении (с блестящею и глубокою характеристикой исторического значения Лукулла и его походов) и о внутренних смутах в Риме (о "демагогии" Цезаря, о Катилине, об образовании цезаристского триумвирата). Изложение в этом первом томе доведено до того решающего момента, когда триумвиры предъявили свои требования беспомощному сенату. Последняя глава (слишком общая и беглая) посвящена социально-экономическому положению республики в середине I века до P. X.

В этом первом томе читатель еще не найдет почти вовсе тех оригинальных гипотез и догадок, которых так много в следующих томах. В сущности, весь том имеет характер обширного введения к рассказу о гибели республики; и достоинства, и недостатки Ферреро тут сказываются слабее, чем в следующих частях труда. Правда, и здесь не обошлось без рискованных парадоксов. "Общее мнение историков, что причиной земледельческого кризиса, начавшегося в Италии после 150 г. до P. X., была конкуренция иностранного, сицилийского и африканского, хлеба... Я, напротив, смотрю на это объясненние как на совершенно ложное" (стр. 331). А дальше в виде доказательства, к изумлению читателя, ему преподносится несколько страниц, трактующих исключительно о хлебной торговле... в древней Аттике, затем несколько бездоказательных слов о том, что, очевидно, и в Риме должно было дело обстоять точно так же, и еще более бездоказательное предположение: "Я предполагаю, что причиной кризиса было увеличение стоимости жизни"; что это в точности значит, как именно "увеличение стоимости жизни" могло повлечь за собою "земледельческий кризис", об этом не сказано ровно ничего: только в виде объяснения предлагается сравнить древний Рим с... Италией после 1848 г. и Россией после 1861-го... Вот и все. И этот набор слов гордо возглавляется: общее мнение историков такое-то и такое-то, а "я, напротив, смотрю на это объяснение как на совершенно ложное". Вот типичный образчик проявления основной слабости Ферреро -- страсти к парадоксам, к оригинальничанию даже там, где у него нет ни единого факта в подтверждение своей мысли. Мы нарочно выбрали для примера капитальный, коренной вопрос истории Рима -- вопрос о земледельческом кризисе. В проблемах меньшего значения Ферреро еще менее стесняется; но, повторяем, именно в первом томе он все же сдержаннее. Зато превосходны страницы о покорении эллинистического Востока, об изменении в нравах; оригинальны и глубоки замечания о дезорганизации армии в последние годы республики; объективно и ярко изображение начальных стадий карьеры Цезаря (которого Ферреро не любит).

ПРИМЕЧАНИЯ

Автограф не сохранился. Печатается по журнальной публикации (Русские записки, 1915, No 6, с. 326--328).