Талько-Гринцевич Юлиан - Страница из культурной жизни Сибири

Страница изъ культурной жизни Сибири.

(Въ память 10-тилѣтія смерти А. В. Потаниной и Н. М. Ядринцева).*)

*) Лекція, прочитанная 20 января 1904 г. въ Троицкосавскѣ на "Сибирскомъ вечерѣ" въ залѣ общества приказчиковъ, чистый сборъ съ котораго поступилъ на расширеніе зданія мѣстнаго музея Географическаго общества.

Кромѣ обыденной сѣрой жизни массъ, направленной единственно къ удовлетворенію насущныхъ потребностей и стремящейся исключительно къ матеріальнымъ, практическимъ цѣлямъ, есть еще другая жизнь, духовная; её создаютъ не массы, а отдѣльныя личности, выдвигающіяся своимъ талантомъ, энергіей и умомъ; онѣ не удовлетворяются настоящимъ, ихъ кругозоръ охватываетъ болѣе широкіе горизонты, а пытливый умъ ищетъ новыхъ путей. Подобные люди свои личные интересы и даже жизнь свою, приносятъ всецѣло въ жертву обществу, имѣя лишь то единственное удовлетвореніе, что не сокрыли въ себѣ богатствъ своего духа, а подѣлились ими съ собратьями. Часто лишь тогда, когда этихъ эпигоновъ человѣческой мысли не станетъ, на нихъ начинаютъ молиться и воздвигаютъ имъ алтари.

Сибирь, не такъ давно еще страна, лишенная правъ состоянія, была лишена даже и тѣхъ не многихъ благъ цивилизаціи, лучи которыхъ отчасти проникали съ запада въ Россію. Однако на бѣдной почвѣ Сибири, помимо всѣхъ неблагопріятныхъ условій, за послѣднія 30 лѣтъ выростаетъ цѣлый рядъ мѣстныхъ дѣятелей, работающихъ для своей родины, желая создать ей болѣе завидную будущность. Изъ среды ихъ, благодаря какъ своему таланту, такъ и неутомимымъ трудами на первомъ мѣстѣ стоятъ H. М. Ядринцевъ и супруги А. В. и Г. Н. Потанины. Помимо ихъ разнородной дѣятельности, они служили одной общей идеѣ -- гуманности и прогресса. Въ краткой характеристикѣ дѣятельности покойныхъ H. М. Ядринцева и А. В. Потаниной, знакомыхъ многимъ изъ васъ, М. Г. и М. Г., лично, я постараюсь возобновить передъ вами ихъ симпатичный обликъ и ихъ заслуги въ теченіи ихъ къ сожалѣнію кратковременнаго жизненнаго пути.

Говоря о А. В., я не могу не коснуться того, лучшіе годы жизни котораго были тѣсно соединены съ трудами жены, незамѣнимой помощницы въ путешествіяхъ и въ научныхъ работахъ.

Г. Н. Потанина и Н. М. Ядринцева соединяла тѣсная дружба, основанная на однѣхъ и тѣхъ же цѣляхъ -- служенія родинѣ, не смотря на разницу темпераментовъ, изъ чего вытекала и разница въ самомъ характерѣ ихъ трудовъ. Г. Н., человѣкъ отъ природы тихій и скромный, замкнутый въ своихъ трудахъ, представляетъ намъ типъ настоящаго ученаго, вооруженнаго истымъ бенедиктинскимъ терпѣніемъ и выдержкою. Это человѣкъ желѣзный, закаленный въ трудѣ, непоколебимый въ своихъ убѣжденіяхъ, аскетъ въ привычкахъ, низводящій ихъ до минимума и живущій жизнью не земною. Его внутренній обликъ олицетворяетъ и сама наружность, выдающая типъ возрожденный подъ холоднымъ небомъ Сибири, можетъ быть потомка первыхъ ея покорителей съ примѣсью крови мѣстныхъ сибирскихъ автохтоновъ. Низкаго роста широкоплечій, съ крѣпкой костной и мышечной системой, лицо съ выдающимися скулами, надъ синими глазами нависли густыя брови, на головѣ шапка волнистыхъ кудрей, лицо покрыто обильною растительностью; оно невозмутимо, всегда съ добродушной и ласковой улыбкой. Г. Н. своей наружностью невольно обращаетъ на себя вниманіе. Такое впечатлѣніе онъ произвелъ на меня при первой встрѣчѣ. Я помню, когда много лѣтъ тому назадъ я стремился въ невѣдомый для меня далекій край, прощаясь въ Петербургѣ съ покойнымъ А. И. Деспотъ-Зеновичемъ, я просилъ этого лучшаго тогдашняго знатока Сибири и еще болѣе людей и человѣческихъ сердецъ, въ чемъ онъ никогда не ошибался, чтобы онъ меня познакомилъ съ кѣмъ нибудь изъ сибирской интелигенціи. Онъ мнѣ указалъ, какъ на самаго виднаго сибирскаго дѣятеля Г. Н. Потанина, сказавъ:, познакомься съ нимъ, это добродѣтельнѣйшій изъ сибиряковъ". Это была общая репутація, которую себѣ составилъ заслуженный этнографъ и изслѣдователь далекаго востока.

Другимъ человѣкомъ былъ H. М. Ядринцевъ, худощавый, невысокаго роста; нервный, легко возбуждающійся, съ пламенными глазами, краснорѣчивый, замѣчательно наблюдательный, на-лету схватывающій факты, легко ихъ объединяющій, развивающій смѣлыя предположенія, строющій гипотезы и создающій идеи, подтверждаемыя цѣлымъ рядомъ приводимыхъ фактовъ, H. М. былъ выразителемъ помимо своего неоффиціальнаго положенія интересовъ и потребностей Сибири настоящимъ народнымъ трибуномъ нуждъ униженныхъ и оскорбленныхъ. За пламенный темпераментъ и краснорѣчіе его удачно прозвали "французомъ Сибири."

Плоскогорье центральной Азіи издавна было предметомъ изученія, какъ русскихъ, такъ и западно-европейскихъ изслѣдователей. Природа, климатъ и народы, на немъ живущіе, не были почти изучены. Едва въ половинѣ прошлаго столѣтія изслѣдованія странъ, недоступныхъ для европейцевъ, принимаютъ характеръ болѣе серіозный, благодаря энергичнымъ и настойчивымъ путешественникамъ, указавшимъ намъ родину Чингисхановъ и новый невѣдомый міръ буддійскихъ храмовъ и монастырей. Начало, положенное первымъ неутомимымъ изслѣдователемъ востока Arman David'омъ, достигшимъ восточныхъ границъ Тибета поощряетъ Н. М. Пржевальскаго къ продолженію изслѣдованіи, онъ изучаетъ оз. Кукуноръ, проходитъ огромныя пространства Памира до р. Желтой и результатами своихъ экспедицій записываетъ свое имя на ряду съ именами величайшихъ путешественниковъ Henly и Levingston'а и вмѣстѣ съ тѣмъ воодушевляетъ многихъ идти по его слѣдамъ. Снаряжается цѣлый рядъ экспедицій Потанина, Пѣвцова, братьевъ Грумъ-Гржимайло, Громбчевскаго, послѣдняя Козлова и друг.

Среди всѣхъ этихъ путешественниковъ выдвигается симпатичный обликъ Г. Н. Потанина. Казакъ по происхожденію, онъ родился на обширныхъ киргизскихъ степяхъ въ 1835 г. По окончаніи Омскаго кадетскаго корпуса, нѣсколько лѣтъ служа офицеромъ, онъ принималъ участіе въ военныхъ экспедиціяхъ, которыя развили въ немъ страсть къ географическимъ изслѣдованіямъ. Поэтому онъ оставляетъ военную службу и изучаетъ сибирскую колонизацію, а сознавая не полноту своего образованія, безъ средствъ, попадаетъ въ 1858 г. въ Петербургъ съ караваномъ золота и поступаетъ вольно-слушателемъ въ университетъ. Но университетскіе безпорядки 1861 г. заставляютъ Потанина вернуться на родину и здѣсь въ окрестностяхъ оз. Зайсана принять участіе въ работахъ извѣстнаго астронома Струве, проводившаго границу съ Китаемъ. Онъ здѣсь начинаетъ первыя свои географическія работы, изслѣдуя тарбагатайскую долину, оз. Марко-Куль, Черный Иртышъ, рыболовство оз. Зайсана и собираетъ ботаническія коллекціи. Въ это время Г. Н. сходится съ Ядринцевымъ и выступаетъ вмѣстѣ съ нимъ въ ряду работъ, обличителемъ мѣстной сибирской администраціи въ злоупотребленіяхъ и обидахъ населенія, что дало поводъ заподозрить ихъ въ сибирскомъ сепаратизмѣ. Оба были преданы суду и сосланы. Потанинъ съ лишеніемъ правь былъ сосланъ въ каторжныя работы въ Свеаборгскую крѣпость, гдѣ пробылъ четыре года (1869--1872 г.) и откуда былъ переведенъ на поселеніе въ Никольскъ, Вологодской губ. Въ это время онъ обработалъ этнографическіе матеріалы, собранные еще въ Сибири и составилъ работу объ экономическомъ состояній крестьянъ сѣверной Россіи.

Никольскъ имѣлъ важное вліяніе на послѣдующую жизнь Г. Н., ибо здѣсь онъ встрѣтился съ женщиной, съ которой онъ счастливо прожилъ многіе годы въ неусыпныхъ трудахъ. Женщиной этой была Александра Викторовна Лаврская Она была дочерью священника и родилась 25 января 1843 года въ Нижнемъ Новгородѣ. Молодость ея прошла въ бѣдной семейной обстановкѣ, за неимѣніемъ средствъ А. В. могла получить лишь домашнее воспитаніе, помогая матери въ хозяйствѣ. Первоначально грамотѣ ее обучалъ старшій братъ Валеріанъ Викторовичъ впослѣдствіи каѳедральный протоіерей въ Самарѣ, а тогда воспитанникъ семинаріи и школьный другъ Добролюбова.-- Увлекаясь самъ естествознаніемъ, онъ умѣлъ развить эту страсть въ сестрѣ; они вмѣстѣ занимались физическими опытами, собираніемъ коллекцій и гербаризированіемъ. Кромѣ того большое вліяніе на умственное развитіе А. В. оказала помѣщица Е. П. Юрьева, сестра извѣстнаго беллетриста П. Д. Боборыкина, занимавшаяся съ нею французскимъ языкомъ, а ея библіотека была источникомъ, изъ котораго А. В. почерпнула первыя научныя свѣдѣнія.

Другой братъ ея Константинъ Викторовичъ, почти ровесникъ (старше ее лишь на 2 года) былъ другомъ ея дѣтства. Поступивши въ университетъ, онъ въ длинныхъ письмахъ дѣлился съ сестрой первыми своими впечатлѣніями и открывалъ передъ ней свою душу. Потомъ онъ былъ сотрудникомъ "Недѣли."

Со смертью отца въ 1861 году, по существующему у православнаго духовенства обычаю приходъ могъ бы перейти къ такому лицу, которое бы изъявило желаніе быть мужемъ А. В. Но соединять жизнь свою съ человѣкомъ, къ которому не имѣла влеченія, она смотрѣла какъ на грубое насиліе надъ своей личностью; А. В. отъ принятія прихода отказалась въ пользу своего брата, а сама, поселившись у него, занялась домашней школой. Въ 1866 г. послѣ открытія въ Нижнемъ Новгородѣ епархіальнаго училища она поступаетъ туда воспитательницей, но вмѣстѣ съ тѣмъ, влекомая жаждой знаній къ другой болѣе умственной дѣятельности, занимается увеличеніемъ своихъ научныхъ свѣдѣній, и послѣ 8 лѣтъ неусыпныхъ трудовъ пріобрѣтаешь такія обширныя литературныя познанія, что при своемъ свѣтломъ умѣ поражаетъ ими каждаго встрѣчавшагося съ ней.

Въ это время судьба ея сводитъ съ Г. Н. Потанинымъ. Она пріѣхала въ Никольскъ посѣтить сосланнаго туда брата Конст. Викт., котораго тѣсно соединяла съ Г. Н. общая работа и общіе взгляды, на задачи областной журналистики. Г. Н. былъ занятъ обработкой матеріаловъ по этнографіи Сибири. Жизнь онъ велъ здѣсь одинокую, необезпеченную, полную нужды и лишеній и не могъ думать о семейномъ счастьѣ.

Посѣтивши брата, А. В. потомъ уѣхала на родину и около года находилась въ перепискѣ съ Г. Н., но постепенно ихъ взаимныя симпатіи росли и въ концѣ она пріѣхала въ Никольскъ, гдѣ они и обвѣнчались. Вскорѣ послѣ того обстоятельства Г. Н. улучшаются, онъ получаетъ право возвратиться въ Петербургъ, гдѣ начинаетъ обширную научную работу-дополненіе къ IV тому Карла Риттера "Землевѣдѣніе Азіи" и вмѣстѣ съ тѣмъ готовится къ путешествію.

Въ цѣломъ ряду путешествій Потанина роль А. В. выдается рельефно, какъ не замѣнимой помощницы во всѣхъ трудахъ ея мужа, какъ бы дополненіемъ недостающей ему житейской практичности. Она въ его экспедиціяхъ ведетъ дневники путешествій, собираетъ этнографическія и естественно-историческія коллекціи, несмотря на очень слабое здоровье А. В. сопутствуетъ мужу въ 4-хъ экспедиціяхъ на востокъ, раздѣляетъ съ нимъ всѣ неудобства и труды дороги, голодъ, и нерѣдко нападенія дикой черни; все это не могло не подорвать преждевременно ея физическихъ и духовныхъ силъ. Свои впечатлѣнія она талантливо описываетъ въ длинномъ ряду статей, помѣщенныхъ въ разныхъ журналахъ и знакомящихъ публику съ жизнью Китая, Монголіи и восточной окраины Сибири. Импер. Географич. Общ. свою признательность А. В. выразило присужденіемъ ей золотой медали, а Имп. Общ. Любит. Естеств., антропологіи и этнографіи-посмертнымъ изданіемъ особаго сборника всѣхъ ея трудовъ въ 1895 г.

Если сравнивать наиболѣе выдающіяся экспедиціи по Азіи Н. М. Пржевальскаго и супруговъ Г. Н. и А. В. Потаниныхъ, то мы видимъ, что онѣ носятъ совершенно другой характеръ. Экспедиціи перваго имѣютъ преимущественно военный характеръ, благодаря которому онѣ такъ увлекающе дѣйствуютъ на массы, а ихъ начальникъ достигаетъ высотъ легендарнаго героя.

Но говоря о томъ, что военный духъ экспедиціи Пржевальскаго подготовилъ почву для послѣдующихъ экспедицій, отличающихся болѣе мирнымъ характеромъ, тѣмъ не менѣе характеръ путешествій много зависѣлъ отъ темперамента и самихъ путешественниковъ. Потанинъ не имѣлъ въ себѣ ничего общаго съ военной выправкой, онъ шелъ въ экспедицію какъ частный человѣкъ. Скромный и замкнутый въ своихъ мысляхъ, цѣликомъ поглощенный идеей, которой служилъ, идеей мира, и любви, онъ въ экспедиціи, какъ и въ жизни смотрѣлъ снисходительно на человѣческіе недостатки и слабости, и совмѣстно съ супругой завоевывалъ сердца людей добротой и лаской, были-ли то чужестранцы, или русскіе инородцы.

Въ первой своей экспедиціи 1876--1877 г. супруги Потанины посѣтили монгольскіе города: Кобдо, Хами, Улясутай, оз. Косоголъ и монастырь Уланкомъ. Вторая экспедиція 1879 г. была какъ бы дополненіемъ первой, третья 1883--1885 г. была самой выдающейся. Наши путешественники навѣстили мѣста, никѣмъ еще не пройденныя. Экспедиція прошла изъ Пекина чрезъ Ордосъ въ Лан-чеу, далѣе чрезъ Амдо въ Монголію, черезъ Гоби вернулась въ Кяхту и дала чрезвычайно богатые результаты для географической науки. Собраны богатыя ботаническія, орнитологическія и этнологическія коллекціи, которыя потомъ были обработаны разными спеціалистами. Кромѣ того фолклористическіе матеріалы: разсказы, легенды, историческія преданія и предразсудки изъ міра естественнаго. Экспедиція 1892 г. была продолженіемъ предшествовавшихъ и имѣла цѣлью изслѣдованіе Тибета и прилегающихъ серединныхъ частей Китая, провинціи Си-чу-ань до границы юго-западной провинціи Юнь-няня. Въ экспедиціи этой тяжелый ударъ постигъ заслуженнаго путешественника: въ ней онъ лишился жены -- незамѣнимаго друга и товарища по путешествіямъ. Она, выѣзжая въ экспедицію, уже чувствовала себя нездоровою, однако остаться одной не захотѣла. Въ дорогѣ, когда экспедиція проходила черезъ Тореамдо весною 1893 г., съ А. В. случился легкій припадокъ удара, но скоро здоровье ея настолько поправилось, что она могла по выработанному маршруту продолжать экспедицію на Ли-фан-чу. Но здѣсь здоровье А. В. стало ухудшаться и Потанины порѣшили вернуться въ Пекинъ сухопутнымъ путемъ. Больную несли въ паланкинѣ. Переходъ въ Лян-чжоу былъ совершенъ въ лодкѣ, а дальше предпочли движеніе въ носилкахъ. Путешественница какъ бы предчувствовала близость смерти, торопилась выѣхать изъ Китая, чтобы умереть на родной землѣ. Но это не было ей суждено. Около города Чжао-хуа по дорогѣ въ Тян-зинъ съ А. В., въ то время, когда ее несли въ паланкинѣ, случился ударъ; отнялся языкъ, парализовались руки и ноги. Наняли здѣсь лодку и повезли больную въ городъ Бао-нин-фу, надѣясь въ англійской миссіи встрѣтить врачей. Однако послѣднихъ тамъ не нашли. Тѣмъ не менѣе англійскіе миссіонеры приняли самое трогательное участіе по отношенію больной и проводили ее въ Чу-цин-фу, гдѣ былъ госпиталь и англійскіе доктора. Дорога водою длилась 8 дней. Между тѣмъ, положеніе больной стало ухудшаться, силы ея падали, принимать пищи она не могла, лишилась рѣчи, сохраняя лишь сознаніе, при чемъ безмолвно прощалась съ мужемъ знаками и за два дня до прибытія въ городъ скончалась 19 сентября 1893 г. Печальное извѣстіе о смерти А. В. достигло границъ Россіи и вездѣ вызвало скорбь о преждевременной кончинѣ этой необыкновенной женщины. Общество любит. естеств. антропологіи и этногр., какъ я уже выше сказалъ, почтило память покойной изданіемъ особаго сборника ея трудовъ. Восточн. Сибир. Отд. И. Р. Г. О. учредилъ при отдѣлѣ капиталъ ея имени, съ котораго выдавались бы за лучшую работу по этнографіи; кромѣ того, городъ Иркутскъ учредилъ школу имени покойной, многія русскія и даже нѣкоторыя польскія газеты посвятили памяти покойной некрологи; въ Кяхтѣ лишь до сихъ поръ не удалось поставить памятника на могилѣ А. В. Однако приняты соотвѣтствующія мѣры среди почитателей покойной въ Петербургѣ и Москвѣ и мы надѣемся, что общество отдастъ дань уваженія дѣятельности покойной, соорудивъ на могилѣ достойный ея памятникъ. Гр. Ник., какъ извѣстно, удрученный тяжелою потерею, прервалъ экспедицію, простился съ дорогими останками и отправился черезъ западную границу Сибири въ Россію.

18 декабря 1893 г. тѣло А. В. было привезено въ Кяхту и здѣсь черезъ мѣсяцъ 23 января 1894 г. погребено съ необыкновенною торжественностью на общественныя средства на мѣстномъ кладбищѣ. Тяжело было намъ, очевидцамъ этого печальнаго торжества, встрѣчать прахъ той, которую такъ еще неравно I мы проводили съ пожеланіями успѣха черезъ границу. Въ слабомъ ея тѣлѣ, жилъ однако крѣпкій духъ и сила воли, которыя долго боролись съ физическими недугами.

Какъ будто сейчасъ я вижу предъ собою скромную квартирку Потаниныхъ въ Петербургѣ на Лиговкѣ, въ которой постоянно толпилась учащаяся сибирская молодежь, находя пріютъ и ласку подъ крылышкомъ А. В.; судьба учащихся была близка ея сердцу, она дѣлилась съ ними своими скромными средствами, не дѣлая различія ни но національности, ни по вѣроисповѣданію. Этому послѣднему А. В. обязана тѣмъ, что и среди бурятъ имѣла многихъ друзей и почитателей. Вообще по своей нѣжной женской альтруистической натурѣ она являлась защитницей всѣхъ слабыхъ и угнетенныхъ и за нихъ боролась словомъ и дѣломъ.

Черезъ нѣсколько лишь мѣсяцевъ послѣ смерти А. В. Потаниной Сибирь лишается другого своего выдающагося дѣятеля -- Н. М. Ядринцева. Его дѣятельность отличается отъ дѣятельности Потаниныхъ меньшею сосредоточенностью ученаго, это былъ публицистическій талантъ въ широкомъ и въ лучшемъ значеніи этого слова. H. М. родился въ 1842 г. въ Омскѣ, куда отецъ его крестьянинъ прибылъ изъ Перми и былъ причисленъ къ купеческому сословію. Родители Ядринцева, будучи людьми интеллигентными, старались и сыну предоставить лучшее воспитаніе. Молодой Ядринцевъ былъ опредѣленъ въ Томскую гимназію, которой однако не окончилъ, не умѣя мириться съ тогдашними педагогическими пріемами и подборомъ учителей; оставивши гимназію, пополнялъ свои знанія самъ, пользуясь обширной домашней отцовской библіотекой.

Въ 1860 г. онъ поступаетъ вольно-слушателемъ въ Петербургскій университетъ и здѣсь встрѣчается съ Г. Н. Потанинымъ, вокругъ котораго въ то время группировался кружокъ сибирской молодежи. Встрѣча съ нимъ имѣла весьма благотворное вліяніе на Н. М., а вмѣстѣ съ тѣмъ положила основаніе послѣдующему культурному движенію въ Сибири, которое послѣ многихъ годовъ дало ей то, о чемъ нѣкогда мечтали эти піонеры цивилизаціи, а именно: университетъ, школы, желѣзную дорогу, гласный судъ, отчасти тюремную и административную реформу, упраздненіе ссылки въ Сибирь, организацію, хотя и слабую, переселенческаго движенія, реформу экономическую, развитіе мѣстной областной печати и т. д., а въ скоромъ времени можетъ быть и введеніе земскаго самоуправленія, въ которомъ Сибирь особенно нуждается. Потанинъ годами былъ старше Ядринцева, превосходилъ его знаніемъ, начитанностью и умственнымъ развитіемъ, имѣлъ уже въ то время выработанныя стойкія общественныя и политическія убѣжденія, могъ вліять на другихъ, поддерживая въ нихъ стремленіе къ труду и дѣятельности. Самъ Ядринцевъ говаривалъ, что Потанинъ былъ первымъ его учителемъ и указалъ ему его призваніе.

Кружокъ сибирской молодежи состоялъ въ то время кромѣ Потанина и Ядринцева, изъ Омулевскаго (Федорова), Шашкова, Павлинова, бурята Пирожкова и друг. Всѣ они трудились надъ самообразованіемъ и вмѣстѣ съ тѣмъ принимали живое участіе въ литературномъ тогдашнемъ движеніи въ Петербургѣ. Между молодежью часто происходили споры по поводу различныхъ взглядовъ на общественныя дѣла и въ концѣ возникла двойственность по отношенію политическихъ убѣжденій.

H. М. былъ сосланъ на жительство въ Шенкурскъ.Тамъ онъ знакомится и вступаетъ въ брачный союзъ съ Аделаидой Барковой въ 1874 г. и получаетъ амнистію. Съ того времени наступаетъ въ жизни H. М. цѣлый рядъ счастливыхъ лѣтъ, ибо онъ пользуется большимъ успѣхомъ какъ въ своей публицистической дѣятельности, такъ равно и счастьемъ въ жизни семейной.

Литературную дѣятельность онъ начинаетъ въ "Сибирск. Вѣстн." изд. Милютинымъ въ 1860 г. Въ публичной лекціи H. М. въ 1863 г. высказываетъ необходимость созданія Сибирскаго университета, при чемъ обращается къ сибирскому обществу, приглашая его собрать средства для этой цѣли. Въ университетѣ видитъ онъ упроченіе русской культуры въ Сибири и вмѣстѣ съ тѣмъ цивилизаціонное призваніе Россіи на востокѣ. Перенесенное имъ тяжелое заключеніе онъ описалъ въ работѣ "Русская община въ тюрьмѣ и ссылкѣ", которая оказала не малую услугу для тюремной реформы въ Россіи. Изслѣдуя въ подробностяхъ тюремную жизнь, обычаи и условія, въ какихъ пребываютъ заключенные, онъ обратилъ особенное вниманіе на этихъ людей, презираемыхъ и живущихъ внѣ закона, брошенныхъ на произволъ тюремной администраціи. Ядринцева читала не только публика, но и тѣ, въ чьихъ рукахъ лежала судьба цѣлыхъ тысячъ заключенныхъ, находящихся подъ вліяніемъ новыхъ теченій Говарда. H. М. принималъ участіе въ качествѣ члена комиссіи по реформѣ тюрьмы и ссылки. Этому вопросу онъ посвятилъ много мелкихъ работъ и статей. Ссылку онъ находитъ вредною для Сибири, деморализующей ея населеніе и недостигающей цѣли въ приростѣ самаго населенія. Въ цѣломъ ряду работъ и статей, помѣщаемыхъ въ Петербургскихъ газетахъ онъ затрагиваетъ вопросы, касающіеся самыхъ насущныхъ нуждъ Сибири, экономическаго состоянія ея населенія, административнаго устройства, наконецъ этнографическаго и литературнаго характера. Самые животрепещущіе вопросы онъ собралъ въ отдѣльномъ сочиненіи "Сибирь, какъ колонія" самой замѣчательной изъ всѣхъ его работъ и издалъ въ 1882 г. въ память 300-лѣтія присоединенія Сибири къ Россіи. Въ ней мы находимъ неисчерпаемыя свѣдѣнія о Сибири, географическое ея описаніе, климатъ, гидрографію, исторію прошлаго и настоящаго этой страны, ея населенія, экономическое и культурное положеніе, просвѣщеніе, о колонизаціи, ссылкѣ и т. д. Ничего нѣтъ удивительнаго, что сочиненіе этого даровитаго писателя произвело громадный переворотъ во взглядахъ на Сибирь въ обществѣ и литературѣ. Теперь стало ясно, что Сибирь имѣетъ свои собственные интересы, кромѣ тѣхъ, которые являются общими съ Европейской Россіей. А. Н. Пыпинъ въ своемъ капитальномъ трудѣ по русской этнографіи ставитъ Ядринцева въ числѣ самыхъ видныхъ изслѣдователей Сибири. Если бы "Сибирь, какъ колонія" былъ единственнымъ трудомъ Ядринцева, то и въ такомъ случаѣ онъ бы сдѣлалъ свое имя извѣстнымъ не только въ Россіи, но и въ западной Европѣ.

Горячо интересуясь инородцами Сибири, Ядринцевъ посвятилъ имъ особое сочиненіе, вышедшее въ 1891 г. "Сибирскіе инородцы, ихъ бытъ и современное положеніе". Въ немъ онъ высказываетъ, что просвѣщеніе и цивилизація составляютъ прирожденныя права человѣчества и что нельзя относиться къ инородческому вопросу и индиферентно смотрѣть на то, какъ одновременно съ благосостояніемъ одной расы ухудшается положеніе другой, рядомъ съ ней живущей, и чтобы въ странѣ при развивающейся культурѣ, продолжали существовать дикія пустыни съ населеніемъ предназначеннымъ къ вымиранію. Смотря на инородческій вопросъ, какъ на имѣющій не только важное государственное, но и всемірное значеніе для цивилизаціи, H. М. указываетъ на постепенное вымираніе инородцевъ, упадокъ ихъ экономическаго состоянія и говоритъ что русскіе вмѣсто того, чтобы содѣйствовать распространенію цивилизаціи утрачиваютъ ее и, подпадая вліянію инородческому, не могутъ отстаивать своей культуры.

Сознавая значеніе печатнаго слова для своихъ земляковъ, Ядринцевъ въ 1882 г. основываетъ особый органъ "Восточное Обозрѣніе", издававшійся первоначально подъ его редакціей въ Петербургѣ, для устраненія нѣкоторыхъ неудобствъ по изданію и цензурныхъ затрудненій. Газета, поддерживаемая нѣкоторыми сибирскими меценатами не только не приносила никакого дохода, но требовала еще большого самоотверженія со стороны ея редактора. Для развитія газеты и большаго ея распространенія въ той средѣ населенія, для которой она должна служить Ядринцевъ въ 1887 г. переноситъ изданіе газеты въ Иркутскъ.

Пребывая еще въ Петербургѣ, H. М. дѣлаетъ частыя экскурсіи въ Сибирь, въ Минусинскъ, окрестности Байкала и т. д., о чемъ дѣлится сообщеніями въ разныхъ ученыхъ обществахъ, которыя гостепріимно открываютъ передъ нимъ свои двери. Переселившись потомъ въ Иркутскъ и взявшись со свойственною ему энергіей за редактированіе газеты, онъ долженъ былъ испытывать всѣ трудности издательскія и цензурныя, въ разгарѣ которыхъ онъ получилъ извѣстіе о смерти жены, что страшно его поразило. На первыхъ порахъ, предавшись своему горю, онъ забываетъ о томъ, что сдѣлалось его призваніемъ и чему онъ посвятилъ жизнь -- служенію культурнымъ интересамъ Сибири. Открытіе университета въ Томскѣ, мечта многихъ его лѣтъ, не выводитъ его изъ апатіи и остолбененія. Онъ ищетъ новыхъ впечатлѣній и новыхъ идей для своего успокоенія и наконецъ ихъ находитъ.

Съ давнихъ поръ вопросъ отысканія древней столицы Чингисѣхана XIII в. занимали весь ученый міръ. Этимъ мечтамъ предался и H. М. Снабженный небольшими средствами отъ Географическаго общества, онъ въ 1889 г. уѣзжаеть въ Монголію въ мѣста, не посѣщаемыя раньше ни однимъ изъ путешественниковъ и, познакомившись ближе съ положеніемъ вопроса, а именно съ изслѣдованіями Abel Remusut, съ географическими картами древними китайскими и іезуитовъ въ Парижской національной библіотекѣ, приходитъ къ предположенію, что Хара-Балгасунъ и есть Тюкойская и Уйгурская древняя столица. На берегахъ Орхона экспедиція открываетъ настоящій историческій кладъ. Найдено множество развалинъ и памятниковъ, съ которыхъ сняты многочисленныя надписи на древне-тюркскомъ языкѣ. По сходству письменъ этихъ со скандинавскими рунами ихъ первоначально прозвали южно-сибирскими рунами. Ядринцевъ посѣтилъ еще извѣстный монгольскій монастырь въ Эрдени-Цзо, преданія о которомъ тѣсно связаны съ развитіемъ въ Монголіи буддизма, и много другихъ монастырей въ южномъ Шангаѣ; онъ сдѣлалъ много снимковъ, собралъ значительную коллекцію растеній и благодаря быстротѣ своего ума и наблюдательности, высказалъ много мѣткихъ замѣчаній по отношенію характера и быта монголъ. Но самымъ цѣннымъ результатомъ его экспедиціи было открытіе древняго Каракорума, благодаря которому имя Ядринцева получило всемірную извѣстность. Послѣдствіемъ открытія H. М. было снаряженіе экспедиціи В. В. Радлова, въ которой принималъ участіе и самъ Ядринцевъ, и въ другой -- финноугорскаго общества Проф. Гейкеля, а затѣмъ прочтеніе надписей на памятникахъ синологами Радловымъ и Томсеномъ, обогатившее исторію востока династіи Чингисхановъ. Сообщенія Ядринцева о сдѣланныхъ имъ открытіяхъ въ географическихъ обществахъ въ Петербургѣ и Парижѣ были поводомъ шумныхъ демонстрацій въ честь референта.

Но живая натура Ядринцева кромѣ научныхъ вопросовъ увлекалась еще и другими общественными дѣлами проктическаго значенія. Когда въ 1891 и 1892 г. г. Западную Сибирь постигло несчастіе -- голодъ и холера, онъ спѣшитъ въ Тобольскую губернію и тамъ организуетъ комитеты для помощи пострадавшимъ и санитарные отряды. Къ концу 1892 г. онъ уже на всемірной выставкѣ въ Чикаго, откуда вернушвись дѣлится своими впечатлѣніями, сопоставляя для сравненія Сибирь съ Америкой. Въ 1893 г. онъ опять работаетъ по статистикѣ въ Барнаулѣ. И такъ въ безпрестанномъ движеніи, въ погонѣ за свѣжими впечатлѣніями онъ ищетъ успокоенія и спѣшитъ, какъ бы предчувствуя близкій свой конецъ. Смерть поражаетъ его внезапно отъ паралича сердца въ Барнаулѣ въ въ 1894 г., на сибирской землѣ, которой онъ посвятилъ всю свою жизнь.

Смерть Ядринцева, этого величайшаго изъ самородковъ Сибири, вызвала искреннее глубокое сожалѣніе не только въ Сибири, но и во всей Россіи, а еще глубже отразилась въ сердцахъ тѣснаго кружка сибирской интеллигенціи, которая въ лицѣ H. М. утратила лучшаго своего представителя. Такіе люди какъ Ядринцевъ магнетически дѣйствуютъ на общество, выводя его изъ непробуднаго сна и апатіи и побуждая къ дѣятельности.

Сегодня, въ первое десятилѣтіе смерти А. В. Потаниной и H. М. Ядринцева мы вспоминаемъ заслуги для Сибири этихъ незабвенныхъ тружениковъ, которыхъ память особенна должна быть дорога намъ. H. М. вблизи Кяхты совершилъ свое знаменитое Орхонское открытіе, а второй его проѣздъ совпалъ съ первой попыткой открытія здѣсь музея. По своей природной отзывчивости ко всему возвышенному и полезному, Ядринцевъ готовился произнести при открытіи музея свое слово. Къ сожалѣнію открытіе это было отложено по независящимъ причинамъ, но изъ наброска рѣчи H. М. мы видимъ, какое огромное значеніе придавалъ онъ музею, зарождающемуся здѣсь, на границѣ двухъ цивилизацій; болѣе важнаго и удобнаго мѣста онъ не находилъ въ Сибири; опредѣляя здѣшнему музею при развитіи роль Азіатскаго, на подобіе извѣстнаго парижскаго музея giu:met, но значеніе перваго культурное и научное могло бы быть значительно большее. А. В. Потанина не менѣе близка Кяхтѣ по своимъ работамъ, относящимся къ здѣшнимъ бурятамъ Монголіи. Здѣсь она въ послѣдній разъ прощалась съ родиной и здѣсь же на границѣ Монголіи находится ея могила, которая да напоминаетъ намъ слова Ядринцева, сказанныя о А. В.: "если чѣмъ можетъ оцѣниваться дѣятельность женщины въ исторіи человѣчества, то конечно не тѣмъ, сколько драмъ и комедій было изъ-за ея обаятельныхъ чаръ, сколько жертвъ было принесено ей, какъ идеалу красоты и женственности, а тѣмъ, сколько внесла она мира, любви и довольства, на сколько она участвовала въ достиженіи общаго человѣческаго счастія, сколько жертвъ принесла она сама на пользу и благо человѣчества".

Ю. Талько-Грынцевичъ.

"Байкалъ", No 44, 1904