Михаил Мейлах: Когда вы ушлииз Монте-Карло, это был 1333 год, это был контракт с Юроком. Вы поехали в Америку. Там для вас снова оставил Мясин.
Тамара Туманова: Да, он много ставил.
Михаил Мейлах: Это была триумфальная поездка. Вы назвали особые <неразборч.> (00:00:43).
Тамара Туманова: Симфония Берлиоза, <неразборч.> (00:00:51). Это колоссально. Я танцевала и "Лебединое озеро", и "Сильфиду", и "Петрушку". Я танцевала "Петрушку", и очень часто Стравинский сам дирижировал.
Михаил Мейлах: Это было до 1937 года.
Тамара Туманова: В 1937 году папа меня остановил на один год. Я жила здесь, в Калифорнии. Мы сняли дом. Я жила совершенно другой жизнью. Я читала, мы писали с папой мои мысли. Мой папа был необыкновенный человек. Это мне многое дало. Я вернулась к жизни. Не только цветы да подарки.
В 1938 году Юрок позвонил и сказал -- нельзя начинать балет. Уже был новый "Русский балет", назывался Ballet Russe de Monte Carlo с Мясиным. Юрок захватил, но только с тем, чтобы я снова была звезда. Он сказал, что я обязательно должна поехать в Монте-Карло, репетировать там и приехать с труппой, сначала у нас был сезон в Лондоне, потом в Америке.
Я это сделала. Публика и пресса нашла, что я подвинулась вперед, потому что я всё время занималась танцами. Я начала учить испанские танцы с кастаньетами. Это было для меня очень интересно. Это всё повышала возможность сделать успех. Я вернулась и прибавила много больше балетов. Мясин стал ставить многие вещи.
Когда я приехала в Америку, у меня было маленькое несогласие с директором Сергеем Бенхамом (?) (00:03:32). Я очень правдивый человек. Мы решили, что это совершенно ненужное. Мы сказали, что мы всегда будем работать с Юроком, но с Бенхамом я не буду. Он это понял, очень жалел. Он сказал, что ему будет очень трудно, но будет момент, когда я опять возвращусь, когда будет сила Юрика полностью.
Я была приглашена делать Бродвей-шоу. Я первый раз делала Бродвей-шоу, где я исполняла одну из главных ролей -- и разговаривала, и танцевала. Я имела колоссальный успех. Было очень интересно. Но это не заменила то, что я так любила.
Я была всё время в контакте с Дандре, мужем Анны Павловой. Он мне подарил очень много вещей, которые принадлежали Павловой. Он сказал: "Павлова следила за тобой. Теперь это мое дело". Он мне позвонил немножко до объявления войны из Лондона в Нью-Йорк, что я должна взять параход и поехать в Австралию.
(00:05:09)
Он будет директором "Русского балета", он хочет, чтобы я была балериной. Мы это сделали. Но когда мы поехали, была объявлена война. Мы были в Австралии. Он не приехал, он заболел. Вместо него приехал Базиль.
Но успех был колоссальный, и компания имела колоссальный успех. Все замечательно танцевали. Я имела колоссальный успех. Такие чудные люди были. Мы остались в Австралии около года и двух месяцев. Юрок вывез нас обратно в Америку последним пароходом. Я опять возвратилась в балет.
В Нью-Йорке я <неразборч.> (00:06:24). Однажды Баланчин, Стравинский и Челищев пришли ко мне в ложу и сказали: "Тамара, мы хотим тебе сделать подарок -- бриллиантовое ожерелье". Я сказала: "Что вы". "Бриллиантовое ожерелье" -- мы хотим поставить вам балет. Это был подарок для меня. Это называлось "Балюстрада", кончерто violent, Стравинский. Это было что-то невероятно. Это была такая красота. Это было в конце 1940 на 1941 год. Стравинский т сам дирижировал. Это было необыкновенно.
Мы опять сделали опять американское турне. Когда мы приехали в Голливуд, я стала получать приглашения делать картины. В 1941 году два фильма для Warner Brothers. Один был "Испанское каприччио", а второй был "The Gay Parisian". Хоть это были не мои балеты, Warner потребовал, чтобы я была хоть в одном. Я быстро выучила "Испанское каприччио", они называли его "Spanish Fiesta". Это было сделано в красках исключительной красоты.
Со всех сторон меня начали приглашать на контракт. Это очень интересно. когда я возвратилась в Нью-Йорк, было очень большой сезон. Дали сделал "Лабиринт". Я опять была звезда этого балета. Первый раз был сделан "Черный лебедь" из "Лебединого озера". Меня учила Федорова. Первый раз публика увидела 32 фуэте. Был колоссальный успех.
У меня было много приглашение, но одно приглашение мне очень понравилось. Это было из RKO, прислали очень хороший скрипт. Это было "Days of Glory". Я осталась, заявила труппе. Дирекция не поверила. Я не просто уходила, а мой контракт кончался. Я сказала: "К сожалению, я не могу продолжать. Я хочу начать новую карьеру. Если будет возможность, я буду опять возвращаться. Но мне хочется сделать эту картину". Я сделала "Days of Glory", которая для меня была колоссальна.
(00:10:07)
Михаил Мейлах: Вам было интересно поменять амплуа?
Тамара Туманова: Очень, потому что была большая эмоция. Надо было найти новую линию. В театре мы делали что-нибудь в 20 раз сильнее, а на экране мы должны были сдерживать себя. Но эмоционально, душевно мы должны были передавать. Вокруг меня были замечательные люди: камермены, директоры, скрипрайтер. Было замечательно.
После этого Юрок меня попросил, чтобы я стала как <неразборч.> (00:10:59) в театре. Это было невероятно. Куда бы я не приехала, был фильм, и я танцевала с театром. Я выступала во всех больших городах. В маленьких городах я уже не могла делать, потому что у меня было мало времени.
К этому времени уже заканчивалась война, в 1945 году всё утихомиривалось. Не то, что совсем, но театры более-менее опять начали работать. Я получила приглашение в Парижскую Оперу быть звездой на сезон шесть месяцев в 1947 году, танцевать все мои роли, как "Жизель", "Лебединое озеро", "Коппелия" и что-нибудь другое, что будет создано для меня Баланчиным.
Я поехала с мамой в Париж, в тот же театр, где я создала <неразборч.> (00:12:14), но была уже большая звезда. Было колоссально. Баланчин создал для меня два балета "Le Palais de Cristal", который он потом сделал "Symphony in C" в своем балете.
Михаил Мейлах: Это Бизе?
Тамара Туманова: Да. Это было сделано для меня. И "Le Baiser de la Fee".
Михаил Мейлах: Это одна из самых прочных вещей в его репертуаре.
Тамара Туманова: Это было триумфально. И "Жизель", и "Лебединое", я имела триумф. Было замечательно. Я осталась там на шесть месяцев. После этого я стала опять получать предложение делать картины. Я возвращалась в Парижскую оперу в 1947 году. В 1948 году я была приглашена к маркизу де Куэвасу. Это был тоже "Балет Монте-Карло", но это принадлежало маркизу де Куэвасу.
Там было очень интересно, потому что Лишин мне поставил чудный балет <неразборч.> (00:13:50). Одна испанка поставила "Del Amor y de la muerte". Опять очень много интересного.
Тогда мы поехали в Египет, там, где я была маленькой девочкой. Я танцевала в Египте, в Париже, в Лондоне. В сезоне с маркизом де Куэвасом все журналисты и критики Франции выбирали самую лучшую "Жизель", чтобы дать "Гран-при Жизель". Из всех "Жизелей" мира его получила я. Я вам пришлю брошюру, там есть очень интересные вещи.
Михаил Мейлах: Спасибо.
Тамара Туманова: Я слыхала, что Кокто был с большим энтузиазмом насчет меня. Когда я была в балете маркиза де Куэваса, он хотел со мной повидаться. Он сказал, что его мечтой было поставить для меня балет "Федра", чтобы это было сделано в Парижской опере. Так что в 1950 году я возвратилась в Парижскую Оперу, и Жан Кокто и хореограф Серж Лифарь с музыкой Жоржа Орика, костюмы и декорации Жан Кокто, сделали "Федру".
Это был переворот. Это был не только балет с движением танца, но это была колоссальная драматическая сила. Это была трагедия. Балетную часть делал Лифарь, а драматические движения ставил Кокто. Он стал самым большим мои другом. Кокто соединил мою жизнь со всей другой линией жизни.
Я была я танцевала в 1950 году во Франции, потом была приглашена в Южную Америку. Я танцевала в Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресе "Федру", и "Жизель", "Лебединое озеро" и "Щелкунчика". Но триумф "Федры" был невероятный. Я так сильно поставила себя в Южной Америке, что они стали меня приглашать отдельно каждый год, как концерт. С 1951 года я стала разъезжать между Францией, Италией потому что меня пригласила в 1951 году "Ла Скала", где я тоже создала балет, он назывался "Легенда Святого Иосифа", музыка Ричарда Штрауса, костюмы и декорации Кирико