Книговод

Стихотворения

Туманский Василий Иванович


Сѣверные цвѣты на 1830. СПб, 1829

  
   Спаси меня
   Pensée
  
  
                                 СПАСИ МЕНЯ.
  
                       Зачѣмъ въ душѣ моей волненье,
                       И страхь, и радость, и мечты?
                       Я видѣлъ милое творенье,
                       Я видѣлъ дивныя черты.
                       Ихъ упоительной красою
                       Горжусь, любуюсь, мучусь я,
                       Хранитель-Ангелъ! будь со мною
                       Спаси меня! Спаси меня!
  
                       Мнѣ ль душу воздержать младую
                       Отъ нѣжныхъ умысловъ любви?
                       Я ль, хладомъ думъ, восторжествуя
                       Надъ жаркой бурею крови!
                       Спаси меня, надеждой страстной
                       Я, какъ недугомъ воспаленъ
                       И предъ могуществомъ прекрасной
                       Моя душа безъ оборонъ!
  
                       Оиа -- звѣзда: ей нѣтъ подобья!
                       Неуловима въ ней краса!
                       Какъ мило смотрятъ изъподлобья
                       Ея прелестныя глаза!
                       Какъ живо грудь ея трепещетъ!
                       Какія розы на устахъ!
                       И, розъ алѣй, какъ нѣжно блещетъ
                       Стыдливость на ея щекахъ!
  
                       Ужъ весь я полонъ дѣвы милой --
                       Ей мысли дня и память сна,
                       И лиры звукъ и вздохъ унылый,
                       Досугь и трудъ -- вездѣ она!
                       Я увлеченъ ея звѣздою...
                       Стою надъ бездной... гибну я...
                       Хранитель-ангелъ! будь со мною!
                       Спаси меня! Спаси меня!
                                                               В.
                       Февр. 1829
  
  
                                      PENSÉE (*).
                                 (Посв. Гр. E. П. П.)
  
                       Я родилась въ смиренной долѣ,
                       Bъ степной глуши я разцвѣла,
                       И межъ цвѣтовъ, блестящихъ въ полѣ,
                       Я незамѣтная росла.
  
                       Я ароматомъ не дышала,
                       Не привлекала красотой,
                       Свой тѣсный уголъ населяла
                       И грустно думала порой:
  
                       "Зачѣмъ живешь ты, цвѣтъ напрасный?
                       Кого ты радуешь собой?..."
                       Ho мнѣ, пустынницѣ, судьбой
                       Назначенъ былъ удѣлъ прекрасный.
  
                       Жена прелестная меня
                       Друзьямъ сорвала въ часъ прощанья,
                       Чтобъ у друзей хранилась я,
                       Какъ чистый даръ воспоминанья
  
                       И втайнѣ завѣщала мнѣ
                       Она о нихъ благодарень,
                       Разлуки грусть и сожалѣнье
                       О нашей доброй сторонѣ.
  
                       Гдѣ всей душой ее любили,
                       Гдѣ звали радостью ее,
                       Гдѣ счастье юноши свое
                       Въ ея улыбкѣ находили.
  
                       A чтобъ я ввѣкъ была ясна,
                       Чтобъ никогда не увядала,
                       Слезу безцѣнную она
                       Въ меня отъ сердца проліяла.
  
                       О сила чувства и красы!
                       Съ тѣхъ поръ, томясь воображеньемь,
                       Святаго слѣда той слезы
                       На мнѣ всѣ ищутъ съ умиленьемъ.
  
                       Съ тѣхъ поръ хранюсь я y друзей,
                       Красою милой имъ блистаю,
                       И слаще розъ благоухаю
                       Одною памятью о ней
                                                               В.
                       Одесса.
                       1825.
  
   (*) Цвѣтокъ, извѣстный y насъ подъ названіемъ: Анютины глазки. Пр. Соч.
  

Альбомъ Сѣверныхъ Музъ.

Альманахъ на 1828 годъ.

Изданный A. И.

Санктпетербургъ.

Въ Типографіи Александра Смирдина.

  
  
  
                                           КЪ С * * *
             (При полученіи отъ нее въ подарокъ вышитыхъ цвѣтовъ.)
  
                       Отъ первой юноша къ печальнымъ думамъ склонный,
                       То днемъ разсѣянный, то по ночамъ безсонный,
                       И къ счастью и къ любви невѣріе храня,--
                       За тщетный жизни даръ ропталъ на небо я.
                       Я видѣлъ вѣтренносшь, иль хладное безстрастье
                       На лицахъ милыхъ женъ -- и говорилъ себѣ:
                       Когда жь и въ комъ найду сердечное участье
                       Къ моей безрадостной судъбѣ?
                       Чей вздохъ спешитъ ко мнѣ нѣжнѣц, чѣмъ вѣтеръ Юга?
                       Чьи очи мнѣ блеснутъ, взаимностью полны
                       Игривѣй горныхъ струй, мечтательнѣй луны? --
                       Тоскую, вяну я -- о жизнь, не жизнъ безъ друга.
  
                                           * *
  
                       Но, сладость строкъ твоихъ, но памятный твой даръ,
                                 Какъ бы вліяньемъ тайныхъ чаръ,
                       Мгновенно надо мной свершили изцѣленье.
                                 Кляну, кляну мое сомнѣнье:
                       И у меня есть другъ, прекрасный другъ, а съ нимъ
                                 Все въ жизни цѣлъ и услажденье.
                       Такъ! всюду рай тому, кто любитъ и любимъ.
  
                                           * *
  
                                 Съ какимъ душевлымъ умиленьемъ
                       Любуюсь, въ тишинѣ, твоимъ произведеньемъ!
                                 Съ какой отрадой бродитъ глазъ
                       По шелку, по сребру, по тѣнямъ разноцвѣтнымъ,
                       Гдѣ взоры милые покоились не разъ,
                       Гдѣ все оживлено ихъ пламенемъ привѣтнымъ!
                       И, знаешь ли, мой другъ, что мнѣ пришло на умъ:
                       Что въ краскахъ сихъ цвѣтовъ, въ ихъ чудномъ соплетеньѣ,
                       Сокрыто тайное любви изображенье,
                                 Нѣмой языкъ сердечныхъ думъ;
                       Что мнѣ понятенъ онъ; что я по знакамъ нѣжнымъ
                                 Всѣ мысли разгадалъ твои:
                       Грустъ одиночества съ томленіемъ безнадежнымъ,
                                 Святыя жалобы любви;
                       И что, въ лицѣ твоемъ, какой-то Геній милый,
                       Ко мнѣ въ тотъ сладкій часъ представъ на единѣ,
                       Надъ головой моей взвѣвалъ златыя крилы
                                 И ясно улыбался мнѣ.
  
                                           * *
  
                                 О! пусть то было обольщенье,
                       Пусть я ласкалъ себя и тщетною мечтой,
                                 Оставь, оставь мнѣ заблужденье:
                                 Обманъ столь милый, столь живой,
                                 Всѣхъ чувствъ, всѣхъ мыслей -- упоенье!
                       Мой другъ, молю, сама восторгъ мой раздѣли:
                       Съ нимъ сердцу такъ легко, какъ будто нѣтъ разлуки,
                       Съ нимъ сердце вѣруетъ: не все на свѣтѣ муки,
                                 Есть и блаженство на земли!
                                                                         В. Туманскій.
  
  
  
Ко всем произведениям автора К списку авторов