Леопарди Джакомо - Избранные стихотворения

Джакомо Леопарди.

Избранные стихотворения

в переводе Алексея Плещеева.

Источник текста: Стихотворения А. Н. Плещеева (1846 - 1886), М.: 1887, стр. 469-488.

OCR В. Есаулов, 9 февраля 2010 г.

Содержание:

1. Воспоминание;

2. На замужество сестры моей Паолины;

3. Сон;

4. Одинокая жизнь;

5. После грозы.

Джакомо Леопарди.

Избранные стихотворения

ВОСПОМИНАНІЕ.

Не думалъ я, чтобъ надъ отцовскимъ садомъ

Ты снова мнѣ когда-нибудь засвѣтишь,

Знакомая, нрекрасная звѣзда;

Что изъ окна родимаго жилища,

Гдѣ протекли дни дѣтства моего,

Гдѣ радостей своихъ конецъ я видѣлъ,

Я обращу къ тебѣ, какъ прежде, рѣчь...

Какихъ картинъ, какихъ безумныхъ мыслей

Твой яркій блескъ и блескъ твоихъ подругъ

Не порождалъ въ умѣ моемъ, бывало!

Я помню, какъ по цѣлымъ вечерамъ

Просиживалъ одинъ я молчаливо,

Смотря на небеса... а вдалекѣ

Однообразно квакали лягушки,

И вкругъ меня въ травѣ н на кустахъ

Горѣли свѣтляки, и вѣтерокъ

Шумѣлъ листвой деревъ благоуханныхъ

И темными вѣтвями кипарисовъ,

Да слышался порою говоръ слугъ,

Въ отцовскомъ домѣ занятыхъ работой.

-- 470 --

Какъ много думъ, какъ много свѣтлыхъ грезъ

Мнѣ навѣвали горы голубыя

И моря даль, когда я видѣлъ ихъ.

Летѣть туда -- въ невѣдомыя страны,

Хотѣлось мнѣ... Тамъ счастье, думалъ я!

О, если-бъ могъ тогда я угадать,

Какая ждетъ судьба меня въ грядущемъ,

Охотно-бы на смерть я промѣнялъ

Безцвѣтное свое существованье.

Да, я не зналъ, что буду обреченъ

Влачить свою безрадостную юность

Въ пустынномъ, дикомъ этомъ городкѣ

Среди людей, которымъ чуждо знанье,

И даже слово это ненавистно!

Они надъ нимъ глумятся и меня

Бѣгутъ, ко мнѣ исполнены враждою.

Не зависть ими руководитъ, нѣтъ

(Они во мнѣ не видятъ человѣка,

Который выше ихъ), но мысль, что самъ

Я существомъ себя считаю высшимъ,

Хоть никогда, ни съ кѣмъ я не былъ гордъ.

Здѣсь я томлюсь безъ жизни, безъ любви

И, окруженъ суровой непріязнью,

Невольно самъ суровымъ становлюсь.

Я чувствую, какъ прежняя любовь

Презрѣнью къ людямъ мѣсто уступаетъ,

Какъ исчезаетъ юность дорогая,

Что славы мнѣ дороже и вѣнца --

Дороже, чѣмъ лучи дневнаго свѣта,

Чѣмъ самое дыханіе мое!

Да!... И тебѣ здѣсь суждено поблекнуть,

Безъ радости, безъ пользы -- бѣдный цвѣтъ

Единственный въ пустынѣ этой жизни!

-- 471 --

Протяжный звонъ доносится ко мнѣ:

То бьютъ часы на старой колокольнѣ.

Знакомый звонъ!... Я помню, какъ въ ночи

Онъ утѣшалъ меня, когда, порою,

Ребенокъ боязливый, я не могъ

Сомкнуть очей отъ страха въ спальнѣ темной

И призывалъ, въ слезахъ, разсвѣта лучъ; --

Все, что-бы здѣсь ни видѣлъ я, ни слышалъ,

Все вызываетъ въ памяти моей

Рядъ милыхъ сердцу образовъ... Но мысль

О горькомъ, неяавистномъ настоящемъ,

А вмѣстѣ съ ней и тщетное желанье

То воротить, чему возврата нѣтъ,

И это слово грустное: "я былъ"

Мои воспоминанья омрачаютъ!...

Я узнаю и этотъ старый залъ,

Что обращенъ къ лучамъ прощальнымъ солнца;

Любилъ я стѣны пестрыя его,

Гдѣ чья-то кисть пасущееся стадо

И солнечный восходъ изобразила;

Онѣ въ тѣ дни, когда рука съ рукой

Со мною шли обманчивыя грезы,

Такъ услаждали дѣтскій мой досугъ!

Я помню залъ тотъ зимнею порою,

При блескѣ ослѣпительномъ снѣговъ...

Подъ окнами высокими бывало

Сердитый вѣтеръ воетъ и гудитъ,

А дѣтскій смѣхъ мой звонко раздается,

Дразня его!... Да, то была пора,

Когда еще печальный этотъ міръ,

Намъ страшныхъ тайнъ своихъ не открывая,

Глядитъ на насъ привѣтно и свѣтло; --

Когда, еще не сломленъ, не запятнанъ,

Ребенокъ жизнь безпечную свою

-- 472 --

И полную чарующихъ обмановъ

Такъ любитъ и небесную красу

Въ ней видитъ, какъ неопытный любовникъ.

Погибшія надежды юныхъ лѣтъ!

О чемъ-бы рѣчь я не завелъ, но къ вамъ

Все возвращаюсь... Годъ идетъ за годомъ,

И чувства измѣняются и мысли;

Но вы все живы въ памяти моей.

Я знаю: слава -- призракъ; наслажденья,

Богатство -- суета, вся эта жизнь--

Безплодное, ненужное страданье;

И, стало быть, меня лишаетъ рокъ

Немногаго, въ удѣлъ мнѣ посылая

Ничтожество... Но все-жь, когда порой

Я вспомню васъ, надежды молодыя,

Далекихъ дней плѣнительные сны;

Когда, взглянувъ на путь свой безотрадный,

Я вижу, что изъ всѣхъ моихъ надеждъ

Одна лишь смерть теперь мнѣ остается;

То сердце вдругъ сжимается тоской,

И мнѣ еще становится яснѣе,

Что для меня здѣсь утѣшенья нѣтъ.

И знаю я, когда настанетъ часъ,

Что положить предѣлъ страданьямъ долженъ,

И міръ страной покажется мнѣ чуждой,

И будущность сокроется отъ глазъ,

Я и тогда о васъ все думать буду...

Вздохъ у меня вы вырвете еще,

И отравитъ минутъ послѣднихъ сладость

Мнѣ мысль, что жизнь безплодно прожита...

Не разъ я, въ вихрѣ юности мятежной,

Среди борьбы, волненій и тревогъ

-- 473 --

Смерть призывалъ. Я долгіе часы

Просиживалъ въ раздумьи надъ рѣкою,

И мнѣ казалось, лучше-бъ схоронить

Въ ея волнахъ и горе и надежды...

Когда-жь, потомъ, недугъ меня къ могилѣ

Приблизилъ, какъ глубоко я скорбѣлъ

Объ юности, на гибель обреченной,

О смятыхъ ранней бурею цвѣтахъ!

И въ поздній часъ, при блѣдномъ свѣтѣ лампы,

Я на одрѣ страдальческомъ своемъ,

Оплакивая жизни скоротечность,

Пѣснь юнымъ днямъ прощальную слагалъ.

О! кто же ихъ безъ вздоха вспомнить можетъ --

Тѣ безконечно радостные дни,

Когда впервые ласковой улыбкой

Стыдливая даритъ насъ красота,

И все вокрутъ встрѣчаетъ насъ привѣтомъ...

Когда еще молчатъ, иль только шепчутъ,

Чуть слышно, блѣдной зависти уста,

И даже свѣтъ (кто-бъ это могъ подумать!)

Готовъ намъ руку помощи подать!

Онъ юношѣ прощаетъ заблужденья,

И, празднуя его вступленье въ жизнь,

Склоняется предъ нимъ, какъ-бы желая

Въ немъ своего властителя признать.

О, эти дни!... быстрѣй они отъ насъ,

Чѣмъ ночью блескъ зарницы, исчезаютъ,

И кто изъ бѣдныхъ смертныхъ не поникъ

Подавленный глубокою тоскою,

Когда пора прекрасная умчалась,

И въ сердцѣ пламень юности потухъ!

Нэрина! Развѣ каждый уголокъ

Мнѣ и тебя здѣсь также не напомнитъ,

-- 474 --

И не живешь ты въ памяти моей?

Куда, куда, ты скрылась, дорогая?

Зачѣмъ воспоминанье лишь одно

Здѣсь о тебѣ осталось, и не видитъ

Тебя ужъ больше родина твоя?

Вотъ то окно, въ которое когда-то

Со мной ты говорила; Въ немъ теперь

Лишь звѣздные лучи трепещутъ грустно.

Гдѣ ты--скажи! Что-жъ. милый голосъ твой

Мнѣ не звучитъ какъ прежде, какъ въ то время

Когда, его вдали услышавъ даже,

Я чувствовалъ, что блѣдное лицо

Мое румянцемъ вспыхивало яркимъ?...

Иные дни настали... Отъ меня

Сокрылась ты--на вѣкъ. И ты: "была"!...

И вотъ теперь другіе люди ходятъ

По улицѣ, гдѣ ты ходила прежде...

На этихъ зеленѣющихъ холмахъ,

Гдѣ ты жила, живутъ теперь они...

Какъ быстро и поспѣшно ты прошла;

Подобно сновидѣпью ты исчезла...

На чистомъ, молодомъ твоемъ челѣ

Сіяла радость... Вѣрой въ жизнь и счастье

И юности святымъ огнемъ горѣлъ

Твой взоръ... Судьба тотъ пламень угасила;

Ты умерла, но старая любовь

Еще живетъ въ душѣ моей понынѣ.

Увижу-ли веселый праздникъ я,

Гдѣ пестрая толпа безпечно пляшетъ,--

Я говорю себѣ: ты не придешь сюда;

Въ весельи ихъ не примешь ты участья.

Весну-ли я встрѣчаю, что приноситъ

Влюбленнымъ въ даръ и пѣсни и цвѣты, --

Я думаю: къ тебѣ не возвратится

-- 475 --

Уже весна... и не придетъ любовь!

Гляжу-ль я на безоблачное небо,

На яркія, цвѣтущія поля,

Иль въ сердцѣ мнѣ сойдетъ внезапно радость,

Опять я восклицаю: никогда

Ты радостей ужъ больше не узнаешь,

Ты не увидишь неба и полей!

Тебя не стало, вѣчно дорогая,

Но къ каждой мысли, къ каждому движенью

Души моей, печально-ли оно

Иль радостно, примѣшиваться будетъ

Всегда воспоминанье о тебѣ!

НА ЗАМУЖЕСТВО СЕСТРЫ МОЕЙ ПАОЛИНЫ.

Миръ безмятежный отческаго дома

И юности плѣнительныя грезы,

Которыми ты радуешь семью,

Ты, милая сестра, покинуть хочешь.

Такъ знай, что въ свѣтѣ суетномъ и шумномъ,

Куда тебя судьба твоя зоветъ,

Обречена ты скорбь и слезы встрѣтитъ;

И если дашь сыновъ отчизнѣ новыхъ,

Страдальцевъ лишь толпу умножищь ты...

Но все-же ты должна ихъ духъ питать

Разсказами о подвигахъ героевъ.

Въ печальныя живешь ты времена,

И добродѣтель ждутъ судьбы гоненьи;

Лщпь мужеству побѣда суждена,

А слабыхъ душъ -- одинъ удѣлъ: паденье!

-- 476 --

Тѣ существа, которымъ жизнь ты дашь,

Должны несчастны быть, иль малодушны;

Такъ пусть они несчастны лучше будутъ.

Межъ доблестью и счастьемъ на землѣ

Глубокая лежитъ давно ужъ бездна.

Увы! явились поздно въ этотъ міръ

Тѣ, чья душа стремится жадно къ свѣту;

И юность человѣчества прошла!

Но предоставь все это небу. Свято

Въ груди своей храни одну заботу,

Чтобы за счастьемъ рабски не гонялись

Сыны твои; что-бъ не были они

Пустыхъ надеждъ игрушкой, или страха:

И оцѣнятъ потомки доблесть ихъ.

Въ нашъ жалкій вѣкъ насмѣшкѣ иль презрѣнью

Обречены великія сердца;

Героевъ поглотить должна могила,

Чтобъ имя ихъ толпа благословила!

Отчизна взоръ свой полный ожиданья

Къ вамъ устремляетъ, женщины. Когда

Лучъ вашихъ глазъ намъ въ сердце проникаетъ,

Не страшны мечъ и пламя намъ. Герои

Склоняются предъ вами добровольно,

И приговоръ вашъ дорогъ мудрецу!

Подъ солнцемъ всюду ваша власть всесильна;

И потому я требую у васъ

Отчета въ ней. Уже-ль природу нашу

Изнѣжили и исказили вы?

Ужели васъ должны мы упрекнуть

За нашъ позоръ, за эту слабость воли,

За то, что умъ бездѣйствіемъ объятъ,

Что мужество гражданское погибло,

И царствуютъ лишь пошлость и развратъ?

-- 477 --

Стремленье въ насъ будить къ дѣламъ великимъ

Любовь должна. При видѣ красоты

Родятся въ насъ возвышенныя чувства

И мужество намъ наполняетъ грудь.

Тотъ не любилъ, чье сердце не дрожало,

Объятое восторгомъ въ грозный мигъ,

Когда предъ нимъ боролися стихіи,*

Когда неслись гонимы вѣтромъ тучи

И на морѣ вздымалися валы,

На высяхъ горъ качался лѣсъ дремучій

И разщеляла молнія скалы!

Къ тѣмъ, кто служить отчизнѣ не достоинъ,

Кто низкихъ цѣлей сдѣлался рабомъ,

И кто бѣжитъ опасности,--презрѣнье

Должны бы вы глубокое питать,

Коль мужество еще не разучились

Изнѣженности вы предпочитать;

И женщину любить не можетъ тотъ,

Въ чьемъ сердцѣ трусость рабская живетъ.

Стыдитесь называться матерями

Лишеннаго отваги поколѣнья.

Дѣтей своихъ къ тернистому пути,

Къ невзгодамъ и трудамъ, что добродѣтель

Сопровождаютъ здѣсь, приготовляйте;

А къ благамъ тѣмъ, которыхъ въ наши дни

Такъ жаждутъ всѣ, въ нихъ ненависть посѣйте.

Для дорогой отчизны выростая,

Пускай они узнають, чѣмъ она

Одолжена дѣламъ ихъ предковъ славныхъ.

Такъ юноши спартанскіе росли,

Хранители эллинской древней славы,

Подъ вѣяньемъ преданій о герояхъ

Покамѣсть битвы часъ не наступалъ.

-- 478 --

Невѣста мечъ тогда вручала другу,

И если съ поля битвы на щитѣ

Онъ возвращался блѣденъ, недвижимъ,

Она безъ словъ склонялася надъ нимъ,

Своей косой лишь темной прикрывая,

Въ знакъ скорби, ликъ того, кто палъ въ бою

За родину свободную свою!

Виргинія, божественной красою

Блистала ты! Но Рима властелинъ

Къ тебѣ пылалъ напрасно грубой страстью;

Ты, гордаго полна негодованья,

Отвергла нечестивый этотъ пылъ.

Ты безмятежно, пышно расцвѣтала;

И въ дни, когда мечтанья золотыя

Ласкаютъ насъ, въ дни радужной весны

Тебѣ свой мечъ отецъ неумолимый

Въ грудь чистую, какъ лилія, вонзилъ.

И ты во мракъ безропотно сошла.

Ты говорила: пусть скорѣй поблекнетъ

Краса моя, пусть ночь меня объемлетъ, --

Не раздѣлю съ тираномъ ложе я;

И если Риму смерть моя нужна,

Что-бы воскреснуть могъ онъ къ жизни новой,

Рази, отецъ, я умереть готова!

О, героиня! въ дни твои яснѣй

Сіяло солнце, чѣмъ сіяетъ нынѣ;

Но все-жъ твой прахъ несчастную отчизну

Со скорбью и слезами примиряетъ.

Крикъ мести надъ гробницею твоей

Звучалъ изъ устъ сыновъ возставшихъ Рима,

И децемвиръ палъ подъ мечами пхъ.

Сердца зажгла отвагою свобода,

-- 479 --

И римлянъ Марсъ къ побѣдамъ вновь повелъ,

И за страной страна имъ покорялась

Отъ юга до полярныхъ, вѣчныхъ льдовъ.

О, если-бъ женщинъ мужество опять

Могло твой духъ -- Италія -- поднять!

СОНЪ.

То было раннимъ утромъ. Первый лучъ

Разсвѣта, сквозь затворенныя ставни,

Пробился въ спальню темную мою,

И въ часъ, когда уже слабѣй и слаще

Смыкаетъ сонъ рѣсницы намъ, предсталъ

Передо мной, въ лицо смотря мнѣ кротко,

Знакомый образъ той, что научила

Меня любить впервые и потомъ

Покинула измученнаго горемъ.

Не мертвою явилась мнѣ она,

Но видъ ея былъ грустенъ, какъ у тѣхъ,

Которые несчастны... Тихо руку

Свою она ко лбу мнѣ приложила

И молвила со вздохомъ: "живъ-ли ты?

Хранишь-ли обо мнѣ воспоминанье

Въ душѣ своей?" -- Откуда, я отвѣтилъ,

И какъ пришла ко мнѣ ты, дорогая?

Какъ о тебѣ я плакалъ, и какъ плачу,

Я думалъ, что не можешь ты узнать

О томъ, и скорбь моя при этой мысли

Еще сильнѣй и жгучѣй становилась.

Ужель меня опять покинешь ты?

-- 480 --

Я этого страшусь. Но что-же было

Съ тобой, скажи. Все та-ли ты, что прежде,

И что тебѣ такъ удручаетъ сердде? --

"Ты сномъ объятъ, произнесла она,

И мысль твоя помрачена забвеньемъ:

Я умерла. И годъ прошелъ съ тѣхъ поръ,

Какъ ты меня въ послѣдній разъ увидѣлъ".

Мучительной, безмѣрною тоскою

Ея слова наполнили мнѣ грудь.

"Я умерла, она сказала дальше,

На утрѣ дней, въ расцвѣтѣ полномъ силъ,

Когда такъ жаждешь жить, -- и не успѣла

Еще душа утратить вѣры въ счастье.

Лѣтами удрученный иль недугомъ

Взываетъ часто къ смерти, чтобъ она

Пришла его избавить отъ страданья;

Но юности такъ страшно умирать,

Такъ жаль надеждъ, могилѣ обреченныхъ!

Зачѣмъ тому, кто жизни не извѣдалъ,

Сокрытое отъ насъ природой знать?

И лучше преждевременнаго знанья,

Слѣпая скорбь". -- Умолкни, дорогая,

Я возразилъ, умолкни! Сердце мнѣ

Терзаешь ты печальной этой рѣчью.

Такъ ты мертва, а я еще живу!

Такъ этой чистой, нѣжной красоты

Не пощадила смерть; и не коснулась

Моей презрѣнной, грубой оболочки!

Какъ часто я ни думалъ, что лежишь

Въ могилѣ ты, что въ жизни не встрѣчаться

Ужъ болыпе намъ; но все не вѣрилъ я.

Что-ж это -- смерть? На опытѣ извѣдать

Я могъ-бы нынче, чтб зовемъ мы смертью,

-- 481 --

И избѣжать преслѣдованій рока.

Я юнъ еще, но молодость моя

Проходитъ грустно, старости подобно,

Которой такъ боюсь я, хоть она

И не близка, и утро дней моихъ

Не многимъ отличается отъ ночи! --

Она опять: "Для горя и невзгодъ

Родились мы: бѣжало счастье насъ,

И небеса надъ нами пздѣвались".

Я продолжалъ:--Теперь, когда мой взоръ

Слезами застилается, и блѣдно

Лицо мое; когда тоской тяжелой

Я удрученъ при мысли, что навѣкъ

Покинула меня ты, дорогая, --

Скажи, молю: покамѣсть ты жила,

Являлась-ли въ душѣ твоей порою

Хоть тѣнь любви, хоть искра состраданья

Къ несчастному, что такъ тебя любилъ?

То горемъ, то надеждою томимый,

Тогда я дни и ночи проводилъ;

Сомнѣнья тѣ гнетутъ меня понынѣ.

О! если жизнь печальную мою

Хотя единый разъ ты пожалѣла,

Не скрой, молю! Пускай воспоминапье

О прошлыхъ дняхъ мнѣ утѣшеньемъ служитъ,

Коль будущее отнято у насъ! --

Она въ отвѣтъ мнѣ: "успокойся, бѣдный,

И вѣрь, что никогда къ твоей судьбѣ

При жизни не была я безучастна,

Какъ и теперь не безучастна къ ней.

Ахъ! и сама вѣдь я страдала тоже;

Не упрекай несчастную меня!"

-- Страданьемъ нашимъ, юностью погибшей,

Воскликнулъ я, и муками любви,

-- 482 --

Которые испытываю я,

Утраченной надеждой заклинаю:

Дай прикоснуться мнѣ къ рукѣ твоей! --

И подала она мнѣ тихо руку,

Пока ее я крѣпко, крѣпко жалъ

И цѣловалъ, и обливалъ слезами,

А сердце билось, полное восторга,

И замирало слово на устахъ,

Очамъ моимъ внезапно день блеснулъ...

Она въ лицо мнѣ ласково взглянула

И молвила: "забылъ ты, милый мой,

Что я ужъ красоты своей лишилась

Давно... и тщетно ты, объятый етрастью,

Несчастный другъ, трепещешь и горишь;

Въ послѣдній разъ прощай! Разлучены

Съ тобою мы навѣкъ душой и тѣломъ;

Ты для меня ужъ не живешь и больше

Не будешь жить. Обѣтъ, произнесенный

Тобой, судьба разорвала. Прощай!"

Отчаянья исполненный хотѣлъ

Я вскрикнуть; слезы подступали

Къ глазамъ моимъ, и судорожно я

Вскочилъ... но тутъ мои раскрылись вѣки,

И сонъ исчезъ; но предо мной она

Стояла все и, мнѣ казалось, видѣлъ

Я въ солнечныхъ лучахъ ея черты...

-- 483 --

ОДИНОКАЯ ЖИЗНЬ.

Стуча въ мое окошко, лѣтній дождь

Подъ утро сонъ мой легкій прерываетъ.

Я слышу куръ кудахтанье; онѣ

Бьютъ крыльями, въ курятникъ запертыя.

Вотъ поселянинъ вышелъ за ворота,

И смотритъ, не блеснетъ-ли солнца лучъ

Сквозь облака, плывущія по небу.

Съ постели вставъ, благословляю я

И свѣжесть утра ранняго, и птичекъ

Проснувшихся на вѣтвяхъ щебетанье,

И поля зеленѣющаго даль.

Я видѣлъ васъ, я съ давнихъ поръ васъ знаю,

Ограды темныхъ, душныхъ городовъ,

Гдѣ ненависть гдѣздится и несчастье,

Гдѣ я томлюсь и долженъ умереть!

Вдали отъ васъ хоть скудное участье,

Хоть каплю состраданья нахожу

Въ природѣ я, которая когда-то --

Давно! -- была ко мнѣ еще добрѣй.

Да! и она отъ удрученныхъ горемъ,

Отъ страждущихъ свой отвращаетъ взоръ

И, полная презрѣнья къ мукамъ нашимъ,

Богинѣ счастья служитъ, какъ раба!

Ни на землѣ, ни въ небѣ утѣсненнымъ

Защиты нѣтъ; ихъ другъ одинъ -- желѣзо!

Какъ часто я, на берегѣ высокомъ,

Надъ озеромъ мѣстечко отыскавъ,

Поросшее тѣнистыми кустами,

-- 484 --

Сижу одинъ, любуясь какъ блеститъ

Въ полдневный часъ въ водахъ недвижныхъ солнце:

Вокругъ меня ни шелеста ,ни звука,

Не колыхнетъ былинки вѣтерокъ,

Не прокричитъ въ густой травѣ кузнечикъ,

Не шевельнетъ въ вѣтвяхъ крылами птичка,

И надъ цвѣткомъ не прожужжитъ пчела.

Молчаніе объемлетъ этотъ берегъ.

Забывши міръ и самаго себя,

Сижу я долго, долго, недвижимый;

И кажется тогда мнѣ, что ужъ жизни

Нѣтъ въ членахъ успокоенныхъ моихъ,

Что возвратить ужъ имъ нельзя движенья,

Что ихъ покой и эта тишь -- одна.

Любовь! любовь! далеко отлетѣла

Отъ сердца ты, гдѣ нѣкогда жила,

Которое тобой согрѣто было;

Житейскихъ бурь холодная рука

Его коснулась раннею весною

И превратила въ ледъ. Я помню время,

Какъ въ душу мнѣ впервые ты сошла!

Святые дни, имъ нѣтъ уже возврата!

Какъ юношу тогда плѣняетъ жизнь:

Онъ видитъ рай въ печальномъ этомъ мірѣ

И, дѣвственныхъ исполненный надеждъ,

На дѣло жизни трудное спѣшитъ,

Какъ-бы на праздникъ шумный и веселый.

Едва лишь я успѣлъ тебя узнать,

Любовь, какъ жизнь моя была разбита,

И выпала на долю мнѣ печаль!

Но все-жъ порой, когда я на разсвѣтѣ

Иль въ часъ, какъ полдень кровли золотитъ,

Стыдливый образъ дѣвушки встрѣчаю;

-- 485 --

Или когда, блуждая ночью лѣтней

По опустѣвшей улицѣ, одинъ,

Я голосокъ услышу поселянки,

Что распѣваетъ въ комнатѣ своей,

И ночь, какъ день, работѣ отдавая; --

И это сердце каменное вдругъ

Забьется... но затѣмъ лишь, что-бы снова

Сейчасъ-же въ сонъ обычный погрузиться;

Такъ сталъ мой духъ движеній нѣжныхъ чуждъ!

О, мѣсяцъі чье отрадное сіянье

Защитой служитъ зайчику въ кустахъ,

Его кружиться рѣзво заставляя,

Такъ что, обманутъ ложными слѣдами,

Охотникъ не найдетъ его жилища.

О, кроткій царь ночей, привѣтъ тебѣ!

Лучи твои враждебно проникаютъ

Въ дремучій лѣсъ, въ руины старыхъ башень

И въ дикое ущеліе скалы,

Гдѣ притаясь, разбойникъ выжидаетъ,

Что-бъ стукъ колесъ иль хлопанье бича

Послышалось вдали, иль показался

Бредущій по тропинкѣ пѣшеходъ,

Къ которому, оружіемъ звуча

И ярымъ крикомъ воздухъ оглашая,

Онъ бросится -- и, ножъ въ него вонзивъ,

Въ пустынѣ трупъ его нагой оставитъ.

Враждебно ты ночному волокитѣ

Надъ улицей сіяешь городской,

Когда вдоль стѣнъ онъ крадется и робко

Выискиваетъ мѣста потемнѣй,

Дрожа предъ каждымъ стукнувшимъ окошкомъ

И фонаря зажженнаго пугаясь.

Твои лучи враждебны только злу.

-- 480 --

Но мнѣ, въ моемъ уединеньи, другомъ

Ты будешь, озаряя предо мной

Лишь даль полей, да цѣпь холмовъ цвѣтущихъ.

Я также проклиналъ тебя когда-то,

Хотя и чуждый помысловъ преступныхъ

За то, что ты порою открывалъ

Присутствіе мое людскому взору

И мнѣ черты людскія освѣщалъ;

Отнынѣ-же любить тебя я стану.

Увижу-ли тебя межъ тучъ плывущимъ,

Иль ясно ты, эфира властелинъ,

Смотрѣть на міръ обильный скорбью будешь;

Меня еще не разъ здѣсь встрѣтишь ты,

Когда брожу я по лугамъ и рощамъ,

Или травой высокою закрытъ,

Лежу довольный тѣмъ уже, что сила

Въ груди моей осталась хоть для вздоховъ!

ПОСЛѣ ГРОЗЫ.

Гроза прошла... По улицѣ опять,

Кудахтая, расхаживаютъ куры,

И въ воздухѣ щебечетъ птичекъ хоръ...

Смотрите! тамъ, на западѣ, въ горахъ

Какъ просвѣтлѣло все... Озарены

Луга сіяньемъ солнца и, сверкая,

Бѣжитъ ручей извилистый въ долинѣ...

Движенье, шумъ повсюду... всѣмъ легко,

И всѣ за трудъ поденный свой спѣшатъ

Приняться вновь, съ душой повеселѣвшей:

Ремесленникъ въ дверяхъ своей лачужки

-- 487 --

Съ работою усѣлся и поётъ;

Несетъ ведро бабенка молодая,

Его водой наполнивъ дождевой;

Опять снуетъ съ своимъ обычнымъ крикомъ

По улицѣ разнощикъ-зеленщикъ.

Вернулось солнде!... весело играетъ

На высотахъ и крышахъ лучъ его.

Всѣ отворять спѣшатъ балконы, окна...

А съ улицъ шумъ несется... Въ отдалецьи^

На стадѣ колокольчики звенятъ...

Вотъ стукъ колесъ: то продолжаютъ путь

Пріѣзжіе, задержанные бурей...

Да! всѣ сердда ликуютъ. И, скажите,

Была-ль когда намъ наша жизнь милѣй

И было-ль намъ дороже наше дѣло?

Кончали-ль мы когда свой старый трудъ,

Брались-ли мы за новый, такъ охотно?

И о нуждахъ, о горестяхъ своихъ

Намъ помышлять случалось ли такъ мало,

Какъ въ этотъ мигъ? Увы! Веселье наше

Всегда -- дитя страданья! И теперь

Проснулась въ насъ обманчивая радость,

Едва успѣлъ исчезнуть страхъ за жизнь,

Томящій насъ тоской невыразимой,

Хотя бы жизнь была противна намъ;--

Страхъ, что блѣднѣть и трепетать во мракѣ

Насъ заставлялъ, покамѣстъ бури ревъ

И молній блескъ намъ гибельно грозили!

Какъ ты добра, какъ милостива ты,

Природа, къ намъ! Вотъ блага, вотъ дары,

Которыми людей ты надѣляешь!

Освободясь отъ горести и бѣдъ,

-- 488 --

Ужъ рады мы! Ты полной горстью сѣешь

Страданія по нашему пути!

Нежданное, непрошенное горе

Приходитъ къ намъ... и если изъ него

Порой, какимъ-то чудомъ, выростаетъ

Ничтожнѣйшая радости былинка,

Намъ кажется завиднымъ нашъ удѣлъ!

Какъ божеству ты дорогъ человѣкъ,

Довольный тѣмъ, что отдохнуть отъ горя

На мигъ одинъ дано тебѣ порой,

И счастливый вполнѣ, когда всѣмъ мукамъ

Положитъ смерть желаемый конецъ!