Вердеревский Евграф Алексеевич - Стихотворения

БѢЛОВѢЖСКАЯ ПУЩА.

(Посвящается Д. Я. Долматову.)

Какъ въ старыхъ сказкахъ "Лѣсъ запретный"

Жилище страха и чудесъ, --

Донынѣ Бѣловѣжскій лѣсъ,

Цвѣтетъ въ красѣ своей завѣтной...*

Цвѣтетъ вѣтвистый исполинъ,

Прекрасный въ дикости, какъ дѣва,

И тѣнью тысячей вершинъ

Широко кроетъ даль равнинъ

Быстро-бѣгущаго Нарева.

Чѣмъ былъ онъ прежде? Что теперь?

Какихъ событій въ немъ тайница?

Кругомъ молчанье... Только птица

Шумитъ крыломъ, да рыщетъ звѣрь...

Теперь растительностью чудной

Себѣ подножье онъ убралъ,

Заглохъ, заросъ въ тиши безлюдной,

И молчаливо задремалъ;

Теперь -- сѣкиръ зловѣщихъ стука

Не знаетъ онъ отъ давнихъ поръ,

Спокойно спитъ, не слыша звука

Ни кликовъ битвъ, ни лая своръ;

И только слышится порою.

Какъ змѣй, разставшійся съ норою,

Ползетъ, и мохомъ шелеститъ;

Какъ дятелъ, лакомясь корою,

Желѣзнымъ клювомъ ель долбитъ;

Какъ стадо туровъ тяжко бродитъ;

Когда-жъ луна на небо всходитъ,

Лѣсную озаряя высь,--

Тогда во тмѣ очами блещетъ

Голодный волкъ, и стонетъ рысь,

А серна робкая трепещетъ....

И, вдругъ, къ спинѣ пригнувъ рога,

Стрѣлой помчится отъ врага....

Порою стонъ лѣсной голубки

Раздастся въ зелени густой,

Иль захруститъ валежникъ хрупкій

Подъ мягкой соболя пятой;

Порою, воронъ вѣщимъ крикомъ

Лѣсовъ безмолвіе прерветъ;

Порою, въ запустѣньи дикомъ,

Дубъ ветхій съ трескомъ упадетъ,--

И всей громадной толщиною

Давя кустарниковъ гурьбу,

Свой трупъ зеленой пеленою

Покроетъ въ лиственномъ гробу....

Вотъ жизнь, вотъ звуки дикихъ пущей,

Такъ тихо дремлющихъ теперь;

И заростаетъ гуще, гуще,

Ихъ нѣдръ таинственная дверь!..

Но такъ ли дикъ, людьми оставленъ,

Безмолвно-глухъ ты былъ и встарь?

О, нѣтъ! Племенъ отважныхъ кличу

Не разъ отзвучье ты давалъ;

Въ твоихъ шатрахъ моленья Зничу

Не разъ Литовецъ возсылалъ.

Ты многихъ памятныхъ исторій

Живая лѣтопись: Баторій

Здѣсь съ пышной свитой пировалъ;

Оставя царскія заботы,

Въ шляхбтныхъ пиршествахъ охоты

Здѣсь Августъ-Третій отдыхалъ;

Здѣсь ярый Владиславъ-Ягелло,

Вепря преслѣдовавшій смѣло,

Свалился за-мертво съ сѣдла;

А вѣкомъ раньше -- здѣсь была

Съ дружиной русской наша слава:

Романъ, и храбрый Даніилъ

Ядзиниговъ хищныхъ здѣсь громилъ.

Скажи, ты помнишь Ярослава?

Его ладей по Бугу плескъ?

Ты помнишь, въ вѣкѣ отдаленномъ,

Какъ страшенъ былъ странамъ смятеннымъ

Мечей Владиміровыхъ блескъ?...

Завоевателямъ всесвѣтнымъ

Не разъ препятствіемъ ты былъ:

Батыя полчищамъ несмѣтнымъ

Ты путь въ Европу заградилъ;

И, помня времена былыя,--

Среди родныхъ своихъ болотъ

Полкамъ новѣйшаго Батыя

Воздвигъ ты гибельный оплотъ...**

Но шумъ воинственной борьбы

Въ тебѣ веселіемъ смѣнялся,

Раскатъ охотничей трубы

Лѣснымъ отзвучьемъ повторялся;

Людей, собакъ, оружій шумъ,

Нежданный бивуакъ охоты,

Будили лѣнь твоей дремоты

Среди отъ вѣка-тайныхъ думъ....

Но онъ не все похоронилъ,

Не всю молву о прежнихъ годахъ:

Въ своихъ тѣнистыхъ переходахъ,

Онъ диво -- зубра сохранилъ.

* Бѣловѣжскій лѣсъ, въ Гродненской губерніи, -- пріютъ литовскаго зубра, (Bison Lithuanien).

Стихотвореніе это посвящено Д. Я. Долматову, автору чрезвычайно любопытнаго сочиненія "Исторія Зубра и Бѣловѣжской пущи."

** Березина недалеко отъ описываемой мѣстности.

II.

Вотъ онъ, вотъ лѣсной пустыни

Дикій житель и глава,

Необузданный донынѣ,--

Образъ буйвола и льва....

Левъ -- хвостомъ и длинной гривой,

Буйволъ -- тяжестью шаговъ,

Левъ -- отвагой горделивой,

Буйволъ -- мощію роговъ;

Вотъ красавецъ, туръ горбатый,

Въ чащѣ дикой онъ лежитъ,

Отдыхаетъ бородатый,

Тѣнью лиственной прикрытъ.

Тихъ и кротокъ онъ въ покоѣ,

Въ стадѣ -- мирный патріархъ;

Но не тотъ онъ въ лютомъ боѣ:

Тамъ -- онъ весь гроза и страхъ;

Тамъ ужасенъ голосъ звѣрскій --

Рыкъ возставшаго зубра;

Сталь твоя, охотникъ дерзкій,

Не язвитъ его ребра,

Пуля мѣткая отпрянетъ

Отъ щитовъ желѣзныхъ лба,

И копье твое не ранитъ

Гривой скрытаго горба.

Но и ты,-- царь-зубръ,-- потѣха

Хитрой прихоти враговъ!

Чу! Въ лѣсу, раскатомъ еха,

Отразился звукъ роговъ;

Сотни шапокъ замелькали

Тамъ, вдали, среди вѣтвей,

И печально запылали

Пятна красныя огней;

Вотъ слышней отзвучья лая,

Повторился кликъ трубы,

Вотъ запѣла гончихъ стоя,

Заливаясь средь гоньбы;

Вотъ, почуявъ приближенье

Сокрушительныхъ гостей,

Волкъ уходитъ въ отдаленье

Тайныхъ кушъ, подъ кровъ вѣтвей;

Вслѣдъ за нимъ олень рогатый,

Чуя гибельную сталь,

И лисица, и сохатай,

Рысь и серна мчатся вдаль.

Что-же туры? Цѣлымъ стадомъ

Звѣри въ кучу собрались,

Грудью въ лѣсъ, къ срединѣ задомъ,--

Слухомъ, взоромъ, въ даль впились,

И съ глухимъ, зловѣщимъ воемъ

Помѣстились впереди

Несмущаемые боемъ

Стада старые вожди....

Но на честный поединокъ

Ловчій тура не зоветъ;

Обнажить боится клинокъ,

Не стрѣляетъ, и нейдетъ....

Онъ ведетъ на битву -- свору,

Не героемъ, а псаремъ

Приступаетъ ловчій къ спору

Съ грознымъ въ ярости зубромъ!...

Какъ приливъ морской,-- облава

Быстро близится, идетъ,

Гончихъ дикая октава

Звонко по-лѣсу реветъ;

Слышитъ туръ пальбу изъ ружей,

Ощетинился, дрожитъ,

Мечетъ прахъ ступнёю дюжей

Пудовыхъ своихъ копытъ,

Ожидаетъ, и молчитъ....

Псы настигли,-- всё пропало!

Ихъ огромное число,

Оглушило, испугало:

Стадо врозь,-- и побѣгло...

Мчится зубръ, ломая ели,

Онъ свирѣпъ,-- но нѣтъ нужды:

Хитрый ловчій ближе къ цѣли,

Онъ разсѣялъ ихъ ряды:

И съ возвышенной засады,

Приложась щекой къ ружью,

Онъ вперилъ на жертву взгляды,

Онъ добычу ждётъ свою..

Близки жертвы -- исполины

Отъ предательскихъ. Засадъ:

Очи -- красны, какъ рубины,

Ноздри -- пышутъ и дымятъ,

Хвостъ взвился, по вѣтру грива

Распустилась, какъ бунчугъ:

Зубръ могучій, силы диво,--

Ломитъ, давитъ всё вокругъ;

Всё дрожитъ.... Но выстрѣлъ грянулъ,

Въ глазъ впилось ядро свинца:

Палъ.... на мгновенье лишь воспрянулъ,

Прежде смертнаго конца.

Е. ВЕРДЕРЕВСКІЙ.

"Сынъ Отечества", No 10, 1850

ЯСНЫЕ ДНИ

Любо и мило мнѣ съ утра до ночи

Видѣть твой образъ, глядѣть въ твои очи,

Любо привѣтствовать солнца восходъ,

Зная, что пыньче мнѣ день принесетъ;

Зная заранѣ, что мыслію новой

Ныньче твое озарится чело,

Думку внушитъ тебѣ новое слово,

Думка смутится тѣмъ словомъ и снова

Въ ясной улыбкѣ проглянетъ свѣтло...

Любо предвидѣть, какъ ныньче возникнетъ

Новое чувство въ невѣстѣ моей,

Какъ мое сердце къ ней больше привыкнетъ,

Больше сроднится душа моя съ ней...

Любо мнѣ пѣть, ликовать, веселиться,

Видя, какъ чудно она хороша;

Хочется въ звукахъ, въ стихахъ проявиться;

Въ сладкомъ какомъ-то волненьи душа;

Любо и мило мнѣ съ этимъ волненьемъ,

День проводивъ, въ вечеру засыпать,

Съ тѣмъ, чтобъ и завтра, съ моимъ пробужденьемъ,

То же предвидѣть и видѣть опять!..

Е. ВЕРДЕРЕВСКІЙ.

ВОСПОМИНАНІЕ.

(Съ польскаго.)

Скажи, Лаура, въ памяти твоей

Рисуются ль когда-нибудь тѣ лѣта,

Когда, погружены въ любви своей,

Мы были чужды остальнаго свѣта?

Передъ тобой рисуется ли гротъ,

Увитый весь жасминомъ благовоннымъ,

Русло ручья и плескъ журчащихъ водъ,

И мѣсто, гдѣ покровомъ благосклоннымъ,

Въ минуты сладкія восторженныхъ бесѣдъ,

Насъ ночь весенняя такъ часто осѣняла?

Ты помнишь ли, какъ свой холодный свѣтъ

На грудь твою, на золото браслетъ,

Луна таинственно и блѣдно проливала?..

Тогда... сердца рвались въ восторгахъ неземныхъ,

Сливались вздохи на устахъ нѣмыхъ,

Уста встрѣчалися въ безмолвномъ разговорѣ,

Слеза въ слезѣ и взоръ тонулъ во взорѣ...

Е. ВЕРДЕРЕВСКІЙ

"Отечественныя Записки", No 9, 1853