Вернадская Мария Николаевна - Родительское попечение

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ ПОКОЙНОЙ МАРІИ НИКОЛАЕВНЫ ВЕРНАДСКОЙ,
урожд. Шигаевой.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
1862.

РОДИТЕЛЬСКОЕ ПОПЕЧЕНІЕ.

Ничего нѣтъ на свѣтѣ отдѣльнаго, одинокаго: все вяжется одно съ другимъ, и все сливается въ одно общее цѣлое. Одна мысль ведетъ за собой другую, одинъ поступокъ влечетъ за собой другой,-- всѣ общественныя отношенія людей болѣе или менѣе взаимны и зависимы одни отъ другихъ. Обязанности людей тоже не могутъ не быть взаимны, потому что странно былобы допустить мысль, что одно лице, или сословіе въ отношеніи къ другому имѣетъ обязанности, а то въ отношеніи къ нему не имѣетъ никакихъ, или меньшія. По чувству справедливости, обязанности не только должны быть взаимны, но и равносильны. Въ дѣйствительности почти всегда такъ и бываетъ; но не всегда на обязанности обращено одинаковое вниманіе: но всѣ вполнѣ сознаны и поняты, а слѣдствью и не всѣ могутъ быть хорошо исполняемы. Трудно хорошо исполнить то, что самъ недостаточно понимаешь; а между тѣмъ изъ дурно-понятыхъ, и потому дурно исполненныхъ обязанностей можетъ быть много зла, и не только для того, кто нарушаетъ свой долгъ, по и для того, въ отношеніи къ кому этотъ долгъ нарушается -- зло для обоихъ, и трудно рѣшить, для кого болѣе: такъ тѣсно связаны интересы людей. Зло влечетъ за собой зло; добро влечетъ добро, рано или поздно, прямо или косвенно.

Однако объ обязанностяхъ однихъ говорятъ очень часто, обсуживаютъ ихъ со всѣхъ сторонъ, стараются помнить какъ можно болѣе, а объ обязанностяхъ другихъ, хотя вообще и признаютъ эти обязанности, по говорятъ мало и глухо такъ, что онѣ остаются въ какомъ-то туманѣ. Всѣ знаютъ, что есть обязанности, по не достаточно ясно даютъ себѣ отчетъ, въ чемъ именно онѣ состоятъ, или если даже это и знаютъ, то поверхностно.

Возьмемъ, напримѣръ, обязанности дѣтей въ отношеніи къ родителямъ. Объ этомъ было говореномъ различныя времена, въ различныхъ странахъ, было говорено такъ много, что, кажется, больше ничего и сказать нельзя; но оборотимъ нѣсколько этотъ же самый вопросъ, то-есть возьмемъ обязанности родителей въ отношеніи къ дѣтямъ, потому что, если дѣти имѣютъ обязанности въ отношеніи къ родителямъ, то нельзя отвергать, что и родители должны имѣть обязанности въ отношеніи къ дѣтямъ; а, между тѣмъ, объ этихъ обязанностяхъ говорится очень мало.

Часто родители жалуются на своихъ дѣтей, что они недостаточно ихъ любитъ, недостаточно къ нимъ ласковы, а иногда -- къ сожалѣнію бываютъ и такіе примѣры -- даже грубы и непочтительны. Конечно, въ такихъ случаяхъ, положеніе родителей въ высшей степени грустное; но всегда-ли одни дѣти бываютъ виноваты; и всегда-ли со стороны родителей единственная причина этому -- баловство, на которое обыкновенно сваливаютъ всѣ вины? Нѣтъ-ли какихъ-нибудь другихъ причинъ?

Какъ вообще (конечно, нѣтъ правила безъ исключенія) родители думаютъ о своихъ обязанностяхъ въ отношеніи къ дѣтямъ, и какъ они выполняютъ эти обязанности?

Молодой мужчина и молодая дѣвушка любятъ другъ друга, и вступаютъ въ бракъ: подумали-ли они хоть разъ серьезно объ своихъ обязанностяхъ къ своимъ будущимъ дѣтямъ? Навѣрное нѣтъ, или, по крайней мѣрѣ, это было бы исключеніемъ изъ общаго правила. Конечно, я тутъ не говорю объ экономическихъ расчетахъ, которые очень важны, по далеко не исчерпываютъ кругъ обязанностей

По видимому, такое небреженіе о будущемъ естественно: что подумали бы объ молодой дѣвушкѣ, которая стала бы серьезно разсуждать о своихъ будущихъ дѣтяхъ, еще будучи невѣстой, или даже въ первое время своей супружеской жизни? Многіе нашли бы это не только страннымъ, по даже неприличнымъ: невинность и скромность -- первыя украшенія молодой дѣвушки. Совершенно справедливо; по однако, какъ ни была бы скромна дѣвушка, она очень хорошо знаетъ, что можетъ выдти замужъ, и (хотя можетъ быть, и не думаетъ объ этомъ), но также знаетъ, что со временемъ по всей вѣроятности у нея будутъ дѣти. Что же нескромнаго думать объ этомъ? Наконецъ, въ какомъ отношеніи потерпитъ ея скромность, если она серьезно будетъ обдумывать свои будущія обязанности?

Мы привыкли смотрѣть на дѣвушку, какъ на что-то среднее между прелестнымъ цвѣткомъ и -- милымъ, наивнымъ ребенкомъ. Положимъ, что это очень поэтично, но зато -- практично ли? И справедливо ли послѣ этого обвинять женщинъ, что онѣ ребячатся даже и тогда, когда пора ребячества ужа миновалась, когда у нихъ есть уже серьезныя обязанности? Могутъ-ли онѣ вдругъ, безъ всякаго приготовленія, понять всю важность своихъ обязанностей, тѣхъ самыхъ, которыя, неизвѣстно по какимъ причинамъ, имъ не только не объяснили, но, напротивъ того, старались скрывать, задергивать какой-то завѣсой -- правда, по необходимости довольно прозрачной, сквозь которую онѣ могли много разсмотрѣть -- но все-таки завѣсой, скрывшей отъ нихъ многое, изъ котораго не всегда разсматривали онѣ то, что должны были бы узнать? И могутъ-ли онѣ вдругъ бросить это милое ребячество, которое такъ долго и еще такъ недавно составляло ихъ главную, а иногда и единственную прелесть?

Бываетъ, правда, что дѣвочкѣ дадутъ няньчить куклу, и предполагаютъ, что это можетъ ее пріучить къ заботливости; по дѣти вообще, а дѣвочки въ особенности, очень умны и очень хорошо понимаютъ разницу между живымъ ребенкомъ и лайковой куклой.

Въ оправданіе молодыхъ родителей можно сказать, что они на первыхъ же порахъ встрѣчаютъ много искушеній. Такъ напримѣръ, отцу твердятъ, что воспитаніе -- дѣло женское, и даже -- исключительно женское; что мужчинѣ не слѣдуетъ этимъ заниматься, и даже, что просто -- опасно и смѣшно мужчинѣ няньчиться съ дѣтьми. А вѣдь трудно устоять противъ насмѣшки! И вотъ, отецъ сваливаетъ всѣ заботы о дѣтяхъ на мать, толкуя ей объ ея обязанностяхъ, а отъ себя отклоняетъ ихъ подъ предлогомъ, что это -- не его дѣло, да ему и нѣкогда; но, не смотря на недосугъ, онъ очень хорошо находитъ время бывать и въ театрахъ, и у знакомыхъ, и въ шубѣ.

Матери тоже говорятъ, что она молода, хороша, что она въ такихъ лѣтахъ, когда должно веселиться, бывать въ свѣтѣ, что молодость проходитъ быстро, что отъ безсонныхъ ночей (правда, проведенныхъ не на балѣ, а у колыбели ребенка) и излишней заботливости пропадаетъ красота, которую уже ничѣмъ не воротишь. Трудно молодой женщинѣ но послушаться этихъ словъ, трудно отказаться отъ удовольствій, свойственныхъ ея лѣтамъ, и няньчиться съ маленькимъ, еще ничего непонимающимъ, а иногда крикливымъ и капризнымъ ребенкомъ,-- это правда; но зато, имѣютъ-ли право такіе родители жаловаться на свою судьбу, когда ихъ дѣти въ свою очередь молоды, умны, жаждутъ удовольствій, и не хотятъ пожертвовать этими удовольствіями для родителей, уже непонимающихъ многихъ вещей, въ слѣдствіе своихъ лѣтъ, а иногда тоже брюзгливыхъ и капризныхъ? Въ этомъ случаѣ, по справедливости, можно сказать: долгъ платежемъ красенъ, и -- такъ ли дѣти достойны порицанія?

На чемъ родители основываютъ свои требованія на любовь и уваженіе дѣтей? "Во-первыхъ -- говорятъ они -- вы намъ обязаны жизнью, а во-вторыхъ, воспитаніемъ и состояніемъ (конечно, у кого оно есть)."

Что касается до жизни, то дѣти имѣютъ полное право отвѣчать, что, во-первыхъ, это -- даръ невольный, а во вторыхъ -- даръ, непрошеный ими, и наконецъ эта жизнь иногда по стеченію несчастныхъ обстоятельствъ, а иногда и въ слѣдствіе поступковъ родителей, бываетъ въ тягость. Что же касается до воспитанія, то такъ, какъ это дѣло произвольное, за него дѣти дѣйствительно должны быть благодарны; по воспитаніе -- воспитанію рознь, и за всякое ли воспитаніе дѣти должны быть благодарны? Напримѣръ, если молодой человѣкъ знаетъ, что онъ получилъ воспитаніе, даже, можетъ быть, и блестящее, въ слѣдствіе какого-нибудь унизительнаго, неблагороднаго поступка со стороны отца или матери, можетъ-ли онъ уважать ихъ? Можетъ ли быть благодаренъ за это воспитаніе, отъ котораго онъ съ радостью отказался бы, предпочелъ бы всю свою жизнь быть неучемъ, но зато сохранить о своихъ родителяхъ мнѣніе, что они были безукоризненно честны и благородны всегда и во всемъ? Ребенокъ, брошенный почти съ самой минуты рожденія на произволъ мамокъ, нянекъ, гувернеровъ, получившій наконецъ прекрасное воспитаніе -- не по любви къ нему родителей, а но ихъ тщеславію, и потому что они богаты, что почти безъ лишенія для себя могли очень дорого платить за него учителямъ, и по своему положенію въ свѣтѣ безъ хлопотъ могли помѣстить въ одно изъ лучшихъ учебныхъ заведеній -- обязанъ-ли такой ребенокъ быть благодаренъ родителямъ?

Имѣютъ-ли право родители по своему произволу управлять судьбой дѣтей, ломать ихъ характеръ, становиться на переломъ ихъ желаніямъ, и требовать только одного тупаго, безграничнаго повиновенія, и за это еще ожидать, какъ должнаго, любви и благодарности? Справедливо-ли передѣлывать по своей волѣ изъ художника -- военнаго, изъ ученаго -- чиновника, и должно-ли за такое искаженіе наклонностей и вкусовъ -- ожидать благодарности?

Родители иногда хотятъ имѣть безграничную власть надъ своими дѣтьми, во всякія лѣта и во всякихъ случаяхъ. Напримѣръ, сколько бывало несчастныхъ случаевъ отъ вмѣшательства родителей въ серьезныхъ дѣла дѣтей? Сколько разъ запрещеніе вступить въ бракъ -- запрещеніе, иногда не имѣющее никакого серьезнаго основанія, губило людей на всю жизнь и нравственно, и тѣлесно. Сколько разъ молодые люди, умные и образованью, теряли всякую силу воли, всякую любовь къ труду въ слѣдствіе того, что на нихъ продолжали смотрѣть, какъ на дѣтей, еще неимѣющихъ смысла, и заставляла дѣлать то, что противно было ихъ желаніямъ, и стѣсняли рѣшительно во всемъ? Вотъ уже, кажется, достаточно причинъ, кромѣ баловства, для объясненія, отчего дѣти не всегда бываютъ достаточно почтительны къ родителямъ, и отчего не всегда достаточно ихъ любятъ.

Кромѣ того, иногда бываетъ, что родителя хотятъ себя поставить во мнѣніи дѣтей на какую-то недосягаемую высоту: мы-де не можемъ заблуждаться, не можемъ дѣлать ошибокъ, и потому дѣти не должны осмѣливаться насъ судить; мы-де стоимъ такъ высоко-нравственно, что дѣтямъ остается только одно -- стараться возвыситься до насъ. Это прекрасно, и -- счастливы тѣ родители, которые не становятся на нравственные ходули, а дѣйствительно высоки душой; но если это не болѣе, какъ ходули, и дѣти это замѣтятъ -- а замѣтятъ навѣрное, рано или поздно,-- можно-ли тогда удивляться, что они потеряютъ уваженіе и даже любовь къ родителямъ?

Идеаломъ быть -- опасно, потому что чѣмъ выше ставимъ мы нашъ идеалъ, тѣмъ ужаснѣе, тѣмъ сильнѣе разочарованіе. Не безопаснѣели поступать съ дѣтьми добросовѣстно, и казаться въ ихъ глазахъ тѣмъ, что мы въ дѣйствительности -- то есть людьми грѣшными, но съ стремленіемъ къ совершенству? Поступая такъ, мы не станемъ въ ихъ мнѣніи на пьэдесталъ, по за то не подвергнемся опасности слетѣть съ этого пьэдестала.

Опять повторю, ничего нѣтъ на свѣтѣ одинакаго, отдѣльнаго: все взаимно, все сливается въ одно гармоническое цѣлое, и -- какъ скоро эта гармонія нарушается, то терпятъ всѣ. Обязанности взаимны и равносильны: какъ скоро кѣмъ-нибудь нарушается равновѣсіе обязанностей, то происходитъ зло, для искорененія котораго должно обратиться къ самому его источнику, то есть -- къ возстановленію нарушеннаго равновѣсія. Если родители будутъ исполнять добросовѣстно и сознательно свои обязанности въ отношеніи къ дѣтямъ, то и дѣти будутъ исполнять свои обязанности въ отношеніи къ нимъ. Но не должно забывать, что нельзя хорошо исполнять обязанности въ отношеніи къ одному, не исполняя ихъ въ отношеніи къ другому; потому что все на свѣтѣ тѣсно связано, все сливается такъ, что трудно опредѣлить, гдѣ кончается одна обязанность, и начинается другая: однимъ словомъ -- всѣ обязанности сливаются въ одну общую обязанность въ отношеніи ко всему человѣчеству.