Вернадская Мария Николаевна - О детском воспитании

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ ПОКОЙНОЙ МАРІИ НИКОЛАЕВНЫ ВЕРНАДСКОЙ,
урожд. Шигаевой.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
1862.

О ДѢТСКОМЪ ВОСПИТАНІИ.

Весна наступила. Съ крышъ льется вода, на улицахъ колитъ ледъ и метутъ грязь, пѣшеходы съ отчаяніемъ останавливаются передъ громадными лужами. Весело гремятъ по мостовой извощичьи дрожки, изрѣдка только еще попадаются сани, которыя кое-какъ тащитъ по камнямъ измученная лошаденка бѣднаго извощика; небо стало болѣе яркаго голубаго цвѣта, тучи прозрачнѣе, и даже иногда весеннее солнышко золотитъ зданія яркимъ свѣтомъ и всему придаетъ веселый, праздничный видъ. Улицы оживились; вездѣ народъ, вездѣ движеніе, и какъ-то, кажется, всякому живется на свѣтѣ и легче и веселѣе.

Мнѣ кажется -- хотя это, конечно, очень странное сравненіе -- что время, въ которое намъ пришлось жить, имѣетъ большое сходство съ началомъ весны въ городѣ. Дѣйствительно, мы морально, какъ будто, оживаемъ: сколько явилось новыхъ занятій, новыхъ требованій, новыхъ заботъ, и высказалось благородныхъ мыслей и стремленій. Многіе закоренѣлые предразсудки и ложныя мнѣнія изчезаютъ, какъ снѣгъ на крышахъ отъ жгучихъ лучей благодатнаго солнца; многіе неутомимо принялись месть нашу душевную грязь и вооружились ломомъ противъ многихъ пороковъ. Конечно, у насъ еще довольно грязи и лужъ; многіе въ нерѣшимости останавливаются передъ одной большой лужей: одинъ думаетъ лучше воротиться, другой перескочить, третій обойти; но навѣрное солнце и труды уничтожатъ и ее, какъ уничтожили уже многое. Всѣ видятъ, что на улицѣ работниковъ много, и дѣло идетъ успѣшно: еще нѣсколько дней терпѣнія -- и вездѣ будетъ сухо и чисто. Грязи еще много, но мы стараемся ее уничтожить -- намъ помогаетъ весеннее красное солнышко, и твердая надежда подкрѣпляетъ насъ.

Въ весеннемъ воздухѣ есть какое-то странное, возбуждающее свойство: всякій человѣкъ, какъ будто оживаетъ, какъ будто новая, свѣжая кровь льется по его жиламъ, душа требуетъ мысли и дѣятельности. Мнѣ кажется, что это самое чувствуютъ у насъ теперь всѣ, благодаря тому времени, въ которое намъ пришлось жить. Конечно, ни одна весна не можетъ обойтися безъ того, чтобъ не сломалось нѣсколькихъ колесъ, и не заболѣло нѣсколько лошадей; всѣ это знаютъ, но не смотря на то, всякому живется какъ-то привольнѣе! Какъ весной, является множество вопросовъ, о которыхъ не было и помину зимой: хлопоты о новомъ помѣщеніи на дачахъ, объ изящныхъ лѣтнихъ экипажахъ, о легкихъ лѣтнихъ платьяхъ, и другихъ вещахъ, смотря по интересу и по нуждамъ,-- такъ и въ наше время въ сферѣ общественной явилось множество вопросовъ, важныхъ и интересныхъ, полезныхъ и благородныхъ, о которыхъ прежде и не думали. Должно сознаться однако, что и здѣсь всякій болѣе всего толкуетъ о томъ, что ближе къ его сердцу, или болѣе ему доступно Много еще недавно говорили и писали о воспитаніи, и нѣкоторое даже въ особенности обращали вниманіе на воспитаніе того или другаго пола, того или другаго сословія: нужно ли воспитывать? (!), такъ ли мы воспитываемъ, какъ должно? Къ чему привело это воспитаніе? И какъ для блага общаго надо воспитывать людей, а не куколъ?

Весна, недавнее праздничное время, все заставляетъ васъ теперь еще болѣе думать о дѣтяхъ, а слѣдственно и о ихъ воспитаніи. Весело гуляли милые малютки по гостиному двору на вербной недѣлѣ и любовались безчисленнымъ множествомъ игрушекъ; недавно, принаряженные въ красивыя платьица, сидѣли они вмѣстѣ съ семьей за столомъ, уставленномъ куличами, пасхой, всѣми вкусными вещами, которыя всякій считаетъ необходимостью съѣсть въ свѣтлый праздникъ, и которыя въ этотъ день получаютъ въ семейномъ кругу какую-то особенную важность и значеніе; рѣдко кому этотъ убранный столъ не напомнитъ свѣтлыхъ минутъ жизни! Дѣти веселы и счастливы, родители любуются ими, но многимъ невольно придетъ въ голову мысль, что будетъ съ этими милыми существами? какая ждетъ ихъ будущность? Конечно, не отъ родителей зависитъ, чтобъ дѣти были всегда счастливы; по, однако, счастіе иногда зависитъ отчасти и отъ насъ самихъ, отъ нашего характера, образа мыслей, взгляда на жизнь и на людей -- а на все это могутъ имѣть сильное вліяніе первыя впечатлѣнія дѣтства, и первоначальное воспитаніе.

Вообще, большинство согласно, что воспитаніе дѣтей должно начинать съ колыбели; но расходятся въ томъ, какъ ихъ воспитывать? Вопросъ этотъ еще недавно волновалъ нашу повременную литературу, въ которой много уже высказано и написано о первоначальномъ воспитаніи дѣтей; но, кажется, едвали этотъ вопросъ рѣшенъ окончательно, тѣмъ болѣе, что легко убѣдиться опытомъ въ томъ, что нельзя воспитывать ребенка но книгѣ. Этотъ же опытъ доказываетъ намъ ежедневно невѣрность убѣжденія, что изъ дитяти все можно сдѣлать, что только угодно воспитателю: у всякаго ребенка есть какъ своя особенная физіономія, такъ и особенный характеръ; а потому правило, прекрасное для одного, часто не годится для другаго. Къ несчастію многіе это забываютъ, и притомъ обыкновенно тѣмъ болѣе, чѣмъ болѣе дѣтей судьбою послано имъ на руки. Вообще, воспитаніе вещь не легкая, и въ особенности трудная потому, что почти съ самой минуты рожденія ребенка, матери, заботящейся о благѣ его, предстоитъ страшная борьба съ окружающими предразсудками, вредными преданіями, нелѣпыми обычаями и, наконецъ, съ лицами, въ которыхъ она, вмѣсто помощи, находитъ часто противодѣйствіе.

Едва только дитя узрѣло свѣтъ Божій, какъ прежде всего является вопросъ, кормить ли его матери, или взять для него кормилицу? Этотъ, по видимому, простой вопросъ возбуждаетъ въ семьѣ множество толковъ и разсужденіи, большею частію въ родѣ такихъ: "посмотрите, какія вы худенькія и блѣдненькія -- говоритъ обыкновенно нѣжная бабка -- гдѣ вамъ самимъ кормить! вы только ребенка замучите и свое здоровье потеряете. Позвольте, я вамъ пришлю кормилицу". Если, не смотря на это, мать все-таки начинаетъ кормить сама, то ребенокъ съ первыхъ же дней подвергается непріятностямъ: всѣмъ извѣстно, что молоко приходитъ обыкновенно не ранѣе нѣсколькихъ сутокъ, и что въ продолженіи этого времени ребенокъ очень хорошо можетъ обойтись и безъ молока; но., по смотря на это, матери безпрестанно повторяютъ, что она мучитъ бѣднаго ребенка, и даже намекаютъ на то, что ребенокъ слабѣетъ и худѣетъ, а самаго ребенка подвергаютъ испытаніямъ и пищѣ, завѣщаннымъ неимѣющей болѣе смысла стариной. Является ли молоко, тѣмъ не кончается борьба матери (въ которой мы представляемъ здравый разсудокъ) съ нянькой, или другими окружающими лицами, принимающими участіе въ дитяти.

Ребенокъ боленъ. Вмѣсто того, чтобъ сколько-нибудь ободрить естественно встревоженную мать, и заняться только помощію больному, обращаютъ одни только невѣжественные укоры противъ несчастной матери говорятъ ей, что ребенокъ опасно боленъ, начинаютъ разсказывать всевозможные ужасные случаи, бывающіе съ дѣтьми, а иногда безъ церемоніи скажутъ: "нѣтъ ужь, сударыня, онъ у васъ по живущій"! Они говорятъ это безъ дурнаго намѣренія, а между тѣмъ часто однихъ этихъ словъ бываетъ достаточно, чтобъ у матери испортилось или даже совершенію пропало молоко, и ребенокъ лишился здоровой пищи и хладнокровнаго, умнаго надзора. Дитя дурно спитъ, часто плачетъ, бываетъ больно, развивается медленнѣе, чѣмъ другіе дѣти: какія мѣры предпринимаютъ противъ этого? Или винятъ мать, если она сама кормитъ, или шепчутъ и плюютъ надъ нимъ -- отъ глаза. "Еслибъ у ребенка была здоровая кормилица -- говорятъ -- онъ былъ бы здоровъ;" какъ будто дѣти, вскормленныя кормилицами, всегда бываютъ здоровы, или сами кормилицы не бываютъ больны! Если мать немного нездорова, то ей это ставятъ въ вину, и говорятъ, что у нея не можетъ быть хорошаго молока; а развѣ кормилицы всегда бываютъ здоровы? Разница въ томъ, что когда мать больна, то она не скрываетъ этого, и старается принять мѣры къ возможно-скорому выздоровленію; а кормилица, напротивъ, будетъ стараться какъ можно долѣе скрыть свою болѣзнь потому, что когда узнаютъ, что она больна, то на ея мѣсто возьмутъ другую, а очень естественно, что кормилица дорожитъ хорошимъ мѣстомъ, и прибѣгаетъ ко всевозможнымъ уловкамъ, чтобъ его сохранить. И кто знаетъ, можетъ быть не разъ пострадало дитя отъ этой скрытой болѣзни, отъ чувства грусти и тоски ея кормилицы, отъ тупоумія няньки, отъ небрежности чужаго ухода!

Къ несчастію, не всякая женщина способна къ ежедневной, ежеминутной борьбѣ съ общепринятымъ мнѣніемъ, и ребенокъ большею частію, по крайней мѣрѣ въ среднемъ сословіи, остается въ первое время на рукахъ первой попавшейся, никому въ домѣ незнаемой, ничѣмъ къ дитяти не привязанной, часто убитой горемъ или испорченной развратомъ женщины -- потому только, что она имѣетъ здоровый видъ. Нельзя по этому не признать, что дитя теряетъ, и его первое воспитаніе испорчено, когда по какой бы ни было причинѣ мать но можетъ кормить его сама. Правда, нѣкоторымъ женщинамъ удается выкормить самимъ своихъ дѣтей, не едва ли многія изъ нихъ сознаютъ, что кормленіе должно исполнять не какъ удобнѣе для себя, а какъ удобнѣе дли ребенка. Нѣкоторыя, напримѣръ, предполагаютъ, что ребенка можно пріучить такъ, что онъ будетъ требовать пищи только въ извѣстные часы. Быть можетъ, это и возможно, по навѣрное очень трудно; развѣ только не обращать никакого вниманія на ребенка, на крикъ его -- этотъ знакъ страданія -- перваго источника моральной и умственной порчи.

Правда, трудно замѣтить постепенность, съ которою развиваются умственныя способности ребенка точно также, какъ нельзя замѣтить, какъ робенокъ ростетъ. Только чрезъ довольно долгое время мы замѣчаемъ, что дитя сдѣлалось гораздо больше и умнѣе, но все-таки оно росло и умнѣло постепенно, а не вдругъ; и потому совершено не справедливо говорятъ, что ребенокъ ничего не понимаетъ; напротивъ, онъ понимаетъ многое, по только не можетъ еще почти ничѣмъ выразить своихъ чувствъ и понятій. Этого не сознаютъ большая часть воспитателей-родителей, и тѣмъ лишаютъ сами себя возможности понимать и свои обязанности и своихъ дѣтей: большею частію бываетъ, что, разъ рѣшивши, что маленькій ребенокъ не болѣе, какъ кусочикъ мяса, они не даютъ себѣ довольно труда вглядываться въ ребенка, и не довольно замѣчаютъ первое проявленіе въ немъ чувства; а это имѣетъ на ребенка вредное вліяніе, потому что, какъ для самаго маленькаго, такъ и для болѣе взрослаго, всегда вредно, когда съ нимъ обращаются, какъ съ существомъ безсмысленнымъ.

Кто со вниманіемъ смотрѣлъ на дѣтей, тотъ не можетъ отвергать, что даже у самаго маленькаго можно замѣтить выраженіе чувства въ глазахъ (напримѣръ, чувство страданія очень ясно отражается во взглядѣ больнаго ребенка), инстинктъ самосохраненія, чувство довѣрія и недовѣрія, также является въ дѣтяхъ очень рано: ребенокъ улыбается при видѣ матери, и кричитъ, когда къ нему подходитъ чужой; это происходитъ оттого, что онъ уже знаетъ, что мать ему не сдѣлаетъ вреда, а чужой можетъ ему нанести какую-нибудь обиду. Во всякомъ случаѣ, слѣдовательно, не зная момента полнаго развитія пониманія въ ребенкѣ, всегда полезнѣе для него, когда съ мимъ поступаютъ такъ, какъ будто бы онъ уже понимаетъ. На дѣтей все имѣетъ вліяніе, и еще прежде того мгновенія, когда они начинаютъ ясно понимать, они смутно чувствуютъ значеніе поступковъ съ ними и невольно принимаютъ на себя отпечатки ихъ; поэтому съ самаго начала должно стараться удалять отъ ребенка все то, что можетъ быть сколько-нибудь для него вредно, какъ въ физическомъ, такъ и въ моральномъ отношеніи.

Чувство любви и чувство прекраснаго облагораживаютъ человѣка, и но бѣда, если эти чувства дадутся ребенку не опытомъ, а какъ бы инстинктомъ; а потому чѣмъ болѣе любятъ ребенка, и чѣмъ болѣе выказываютъ ему любовь, тѣмъ лучше для него. Какъ нѣжное растеніе сжимается отъ холода и гораздо быстрѣе развивается въ теплѣ, такъ и понятія ребенка гораздо быстрѣе развиваются въ атмосферѣ любви (если только такъ выразиться), чѣмъ въ холодной средѣ одной только строгой наблюдательности. Ребенокъ, пожалуй, довольно долго не понимаетъ значенія словъ; но выраженіе голоса онъ понимаетъ очень рано: нѣжный и тихій говоръ для ребенка пріятенъ и понятенъ. Часто бываетъ, что если при ребенкѣ вдругъ возвыситъ голосъ или взглянуть на него строго, то онъ заплачетъ, и напротивъ утихнетъ, когда нѣжнымъ голосомъ начнутъ его уговаривать. Онъ не понимаетъ значенія словъ, по понимаетъ инстинктивно, благодаря выраженію голоса, бранятъ ли его или ласкаютъ. На все это мало обращаютъ вниманія;. какъ и на многое другое.

Первые предметы, которые поражаютъ ребенка, тоже, можетъ быть, имѣютъ вліяніе на его развитіе, и потому убранство дѣтской -- вещь довольно важная. Все грубое, уродливое, непристойное не можетъ имѣть благотворнаго вліянія, и потому рѣшительно непонятно, отчего большинство игрушекъ, приготовленныхъ дли дѣтей, большей частью уродливы и гадки. Говорятъ: смѣшная игрушка, забавная игрушка, между тѣмъ какъ это просто уродливая игрушка, которая или пугаетъ ребенка -- что вообще очень дурно, особливо если она испугаетъ его такъ, что на долго оставляетъ въ немъ непріятное впечатлѣніе -- или заставляетъ привыкать его къ виду безобразія. Вообще, выборъ игрушекъ, по нашему мнѣнію; чрезвычайно важенъ и вмѣстѣ съ тѣмъ чрезвычайно труденъ. Хорошія и изящныя игрушки большею частію ужасно дороги, а дешевыя гадки и вредны; тѣмъ болѣе, что большинство изъ нихъ выкрашено желтой или зеленой краской, составъ которой вреденъ, а между тѣмъ дитя непремѣнно тащитъ игрушку въ ротъ и сосетъ ее. Конечно, при стараніи, можно выбрать дли ребенка игрушки болѣе или менѣе изящныя и безвредныя, но тутъ опять является противодѣйствіе со стороны няньки или маніей, которая непремѣнно къ дню имянинъ своего питомца, а иногда и просто такъ, подаритъ ему игрушку, и никогда не пойметъ, что она сдѣлала подарокъ, который можетъ быть вреденъ. "Такихъ игрушекъ тысячи дѣлаютъ, у всѣхъ дѣтей такія игрушки бываютъ, такъ отчего же нашему не играть?" -- вотъ весь отвѣтъ, который отъ нея услышите.

Затрудненія въ дѣлѣ воспитанія не уменьшаются съ теченіемъ времени. Чѣмъ старше становится ребенокъ, чѣмъ болѣе онъ начинаетъ понимать, тѣмъ съ большимъ вниманіемъ должно слѣдить за его развитіемъ. Большею частью дѣти добры; злые и порочные дѣти родятся также рѣдко, какъ и уроды, но дѣлаются такими со временемъ, въ слѣдствіе неосторожности или несчастнаго случая,1 потому что, къ несчастію, случай играетъ важную роль при воспитаніи дѣтей. Невозможно быть неотлучно при-ребенкѣ, а для несчастнаго случая не много надо времени, и дитя легко можетъ сдѣлаться уродомъ моральнымъ, то есть, порочнымъ человѣкомъ, какъ и уродомъ физическимъ. Какъ отвратить это бѣдствіе, какъ развить въ ребенкѣ хорошія свойства и уничтожить порочныя наклонности?

Намъ кажется -- какъ бы это ни казалось страннымъ -- что этого можно достигнуть только баловствомъ, но, конечно, нужно понять, что подразумѣвать подъ словомъ: баловство. Ребенокъ избалованный тотъ, который знаетъ, что всѣ желаютъ ему угодить, что его ни за что не бранятъ и не наказываютъ, что его всѣ любятъ; но зная это, онъ не старается скрывать ни своихъ чувствъ, ни своихъ поступковъ, а это чрезвычайно важно при воспитаніи потому, что тогда можно гораздо вѣрнѣе обсудить и изучить характеръ дитяти.

Вообще, есть двѣ системы воспитанія: система устрашенія и система ласки. Многіе считаютъ ласковость гибелью для ребенка; мыже, напротивъ, считаемъ строгость, если не гибелью, то большимъ вредомъ. И въ самомъ дѣлѣ, нельзя не согласиться съ послѣднимъ, если повнимательнѣе всмотрѣться въ слѣдствія первой системы на дѣлѣ. Тѣ, которые ея держатся, обыкновенно полагаютъ, что никогда не должно допускать, чтобы ребенокъ зналъ, что его просьба и слезы могутъ имѣть какое-нибудь дѣйствіе: онъ долженъ ѣсть то, что ему даютъ, быть довольнымъ всякой игрушкой, съ равнымъ удовольствіемъ надѣвать всякое платье, не огорчаться никакой неудачей, никакимъ отказомъ, потому что, если-де въ дѣтствѣ ребенокъ не испыталъ лишеній, а напротивъ того, привыкъ, чтобъ всѣ его прихоти и капризы исполнялись, то что же -- говорятъ -- съ пилъ будетъ послѣ, когда онъ выростетъ, и когда судьба, разумѣется, не станетъ его баловать. Такъ говорятъ вообще защитники системы строгости. Разсмотримъ, такъ ли хороша эта система, какъ они полагаютъ, и нѣтъ ли въ ней какихъ-нибудь недостатковъ.

Вотъ сцена: маленькаго ребенка прикладываютъ къ рукамъ отца и матери и заставляютъ ихъ цаловать. Часто дитя, рѣшительно не понимая значенія этого, не хочетъ исполнить иногда потому, что онъ просто въ иномъ расположеніи, а иногда и потому, что ему хочется спать или играть, и вотъ -- его начинаютъ принуждать; дитя заплачетъ, его начинаютъ бранить, а иногда, какъ ни грустно это сказать, даже и бить! Ребенокъ рыдаетъ, кричитъ, но его не оставляютъ въ покоѣ до тѣхъ поръ, пока онъ не поцалуетъ руки. Неправда ли, что это не можетъ быть ни полезно, ни умно. Долго расплакавшійся ребенокъ не можетъ уняться, и это очень естественно; вѣдь и взрослый человѣкъ, если долго плачетъ, то не можетъ вдругъ унять слезъ; но для ребенка это не принимается въ расчетъ. Взрослые съ дѣтскимъ умомъ судятъ такъ: онъ плачетъ, значитъ, онъ капризничаетъ, и вотъ бѣднаго ребенка опять бранятъ, тотъ плачетъ еще больше, и не скоро кое-какъ ему удается унять слезы; съ обыкновенной "мягкостью; дѣтскаго характера, черезъ нѣсколько времени онъ весело ужь играетъ съ своими игрушками.

По видимому, все кончилось; по какъ часто родители удивляются, отчего дитя во си ѣ вскрикиваетъ и вздрагиваетъ, и обыкновенно приписываютъ это болѣзненному состоянію, сулящему дитяти цѣлую перспективу лекарствъ и непріятности; а кто знаетъ, не слѣдствіе ли это какой нибудь сцены из-за поцалуя, въ родѣ описанной нами, которая потрясла ребенка сильнѣе, чѣмъ предполагали. И къ чему приведетъ это насильственное цалованіе руки? Ребенокъ будетъ уважать родителей и привыкнетъ покоряться обстоятельствамъ? Но родители -- не обстоятельства, а люди; и что же хорошаго въ тупой покорности людямъ? Говорятъ: "будетъ уважать родителей", но развѣ можно насильно заставить себя уважать? Оказывать только наружные знаки уваженія или уважать сердцемъ -- большая разница. Ребенокъ, цалуя руки у родителей и не смѣя сказать слова, въ то же время очень хорошо можетъ обсуживать ихъ поступки и даже мнѣнія, судить ихъ очень строго и тѣмъ строже, что, не видя снисходительности къ себѣ, онъ но имѣетъ снисходительности и къ нимъ, и, вѣрьте, что если они не достойны уваженія, онъ не будетъ уважать ихъ, даже цѣлуя ихъ руки; и если родители достойны уваженія, то онъ будетъ уважать ихъ и тогда, когда они не потребуютъ отъ него наружныхъ знаковъ уваженія.

Возьмемъ другую сторону -- физическое питаніе дитяти. Здѣсь таже исторія. Ребенокъ не любитъ супу -- его заставляютъ ѣсть насильно; въ случаѣ неповиновенія грозятъ наказаніямъ. Бѣдный ребенокъ ѣстъ черезъ силу, слѣдовательно во вредъ себѣ, и притомъ получаетъ сильное отвращеніе отъ супу, и, даже возмужавъ, его въ ротъ не беретъ.

Вездѣ, во всемъ одно правило: ребенокъ не долженъ разсуждать; но, во первыхъ, разсуждать нельзя запретить, а во вторыхъ, почему же и ему не разсуждать? Многіе стараются изощрять память своихъ дѣтей, и заставляютъ ихъ учить наизусть множество вещей, которыхъ тѣ, конечно, не понимаютъ; но если ученье наизусть изощряетъ память, то разсужденье изощряетъ разсудокъ, а какъ ни важна для человѣка память, я думаю, что разсудокъ все-таки важнѣе. Итакъ, запретить разсуждать мы не можемъ; мы только; можемъ запретить высказывать свои разсужденія, а есть ли въ этомъ польза? Разсуждая одинъ, ребенокъ часто можетъ напасть на ложныя мысли, которыя исправить очень легко, когда ребенокъ откровененъ, и говоритъ смѣло, что ему придетъ въ голову; по запуганное дитя, напротивъ того, тщательно будетъ скрывать свою мысль, а укоренившуюся идею уже трудно измѣнить. Однимъ словомъ, чтобъ постоянно слѣдить за моральнымъ развитіемъ ребенка, должно, чтобъ и умъ, и сердце его всегда были открыты для родителей, а развѣ можно этого достигнуть иначе, какъ лаской? развѣ можно заставитъ быть откровеннымъ? Можно заслужить довѣріе, но это довѣріе пріобрѣтается не строгостью.

Вообще, строгое обращеніе дѣлаетъ дѣтей скрытными, требованіе только наружныхъ знаковъ любви влечетъ за собой лицемѣріе и самоуниженіе, а страхъ наказанія и желаніе избѣжать его -- пріучаютъ ребенка ко лжи. Ребенокъ, болѣе боясь родителей, чѣмъ любя ихъ (а трудно любить того, кого очень боишься), начинаетъ избѣгать общества родителей, и находить гораздо болѣе удовольствія въ обществѣ грубой прислуги: какія перенимаетъ онъ тамъ манеры, какія слышитъ выраженія, а главное, какія правила нравственности онъ извлекаетъ изъ этой бесѣды, отгадать не трудно. Конечно, можно и запретить ребенку быть въ этомъ обществѣ, по обязательное сидѣнье около матери то же не принесетъ пользы, а только придастъ лакейскому обществу прелесть запрещеннаго плода, и заставитъ ребенка прибѣгать къ хитростямъ, чтобъ опять попасть въ него. Избалованное дитя шалитъ смѣло, одинаково какъ при матери, такъ и безъ нея, говоритъ, что ему придетъ въ голову, и потому, допуская ему шалости невинныя, всегда можно остановить, когда шалость вредна: точно также какъ, когда ребенокъ выскажетъ ложную мысль, можно доказать ему тотчасъ же, что она ложна.

По моему мнѣнію, ребенокъ долженъ быть убѣжденъ, что его любятъ. Разумѣется, во всемъ угождать ребенку невозможно, по простой причинѣ, что, не смотря на желаніе, не всегда въ вашей власти исполнять его просьбу; по отказывая, должно объяснить ребенку, почему ему отказываютъ, чтобы онъ увѣрился, что причина отказа не капризъ, не желаніе его огорчить, а необходимость; что требованіе его по какой бы ни было причинѣ неисполнимо, или для него вредно. Поступая такимъ образомъ, можно получитъ такой авторитетъ надъ ребенкомъ, что онъ даже и не станетъ спрашивать о причинѣ отказа, зная, что если ему говорятъ: "нельзя", то всегда могутъ объяснить, почему это нельзя. Есть примѣры, что строгіе родители запрещаютъ своимъ дѣтямъ ѣсть слишкомъ много, или не позволяютъ ѣсть какого-нибудь кушанья, но ребенокъ съ помощію няньки достаетъ себѣ желаемое кушанье, наѣдается по тихоньку, и ѣстъ, конечно, уже несравненно больше, чѣмъ съѣлъ бы при глазахъ матери: такимъ образомъ впадаетъ разомъ въ дна порока -- обжорство и обманъ; въ тоже время я знаю также примѣръ одного "избалованнаго" мальчика, который безъ позволенья никогда не съѣстъ нечего, даже самаго лакомаго для него кушанья, и это только потому, что совершенно убѣжденъ, что если ему можно ѣсть, то ему позволятъ, а если нельзя, то ему всегда говорили правду, что ему никогда и въ голову не приходитъ, чтобъ его именно могли обмануть.

Отвѣчать на всѣ вопросы ребенка серьозно и добросовѣстно -- чрезвычайно полезно: во первыхъ, онъ чрезъ это мало по малу пріобрѣтаетъ много познаній, во вторыхъ, получаетъ почти безусловное довѣріе къ словамъ родителей, а наконецъ и самъ пріучается къ добросовѣстности. Къ несчастію, очень немногіе понимаютъ необходимость правдивости въ разговорахъ съ дѣтьми, и считаютъ безвреднымъ отвѣчать на ихъ вопросы всякими пустяками, а иногда даже и нарочно говорятъ имъ вздоръ. Умно ли это и благородно ли, предоставляемъ судить другимъ, и оставляемъ пока этотъ предметъ, о которомъ и такъ заняли читателей болѣе, чѣмъ думали. Оставимъ разборъ, какая система воспитанія хуже или лучше, а посмотримъ, какъ у насъ теперь воспитываютъ дѣтей.

II.

Вопросъ, какъ у насъ воспитываютъ дѣтей, безъ сомнѣнія, заслуживаетъ вниманія. Конечно, во всякомъ семействѣ есть свои обычаи и свои правила; но есть также и общіе обычаи, которымъ слѣдуютъ, если не всѣ, то, по крайней мѣрѣ, очень многіе. Первые предметы, которые поражаютъ ребенка, имѣютъ на него сильное вліяніе, а между тѣмъ, какія у насъ большею частью бываютъ дѣтскія? Маленькія, хотя иногда по размѣру и довольно большія, но все-таки маленькія по количеству дѣтей, въ нихъ живущихъ, и оттого очень часто душныя, и даже грязныя, потому что дѣйствительно трудно въ небольшой комнатѣ сохранить свѣжесть воздуха и порядокъ. И отчего это происходитъ? отъ бѣдности? нѣтъ, этого нельзя сказать; потому что людей, у которыхъ двѣ или три пріемныхъ комнаты, нельзя же назвать бѣдными. Къ чему такъ много комнатъ для гостей, между тѣмъ, какъ иногда гостей бываетъ такъ мало, что не только зала, но даже и гостинная всегда почти пусты? Да если и бываетъ много гостей, то неужели, для того, чтобы имъ было просторно нѣсколько разъ въ годъ,-бѣдные дѣти должны быть стѣснены постоянно, тогда какъ это стѣсненіе имѣетъ на нихъ вредное вліяніе не только физическое, но и моральное. Не только странно, но даже почти предосудительно, по мнѣнію свѣта, имѣть одну небольшую пріемную, а совершено естественно, при нѣсколькихъ пріемныхъ, имѣть одну небольшую дѣтскую; а между тѣмъ, для чего мы живемъ? для удовольствія нашихъ знакомыхъ или для блага нашихъ дѣтей? Судя по расположенію комнатъ большинства квартиръ, скорѣе можно предположить, что -- для удовольствія гостей.

Конечно, и въ маленькой комнатѣ можно сохранять порядокъ, но это чрезвычайно трудно. Кромѣ того, когда въ одной комнатѣ много дѣтей, то они необходимо должны мѣшать другъ другу; одинъ кричитъ въ то время, какъ другой спитъ; одинъ начинаетъ барабанить, когда другой хочетъ читать; однимъ словомъ, почти невозможно, чтобъ не выходило между ними непріятностей, а эти частыя ссоры пріучаютъ дѣтей къ сварливости и неуступчивости, потому что каждый старается какъ можно болѣе оградить свои права; и отвратить эти ссоры можно не наказаніями и даже не увѣщаніями, а удаленіемъ безпрестанныхъ столкновеній, а для этого первое условіе -- просторъ.

Если на ребенка могутъ имѣть вліяніе окружающіе предметы, то, конечно еще гораздо болѣе сильное вліяніе имѣютъ окружающія лица, а въ особенности няньки, и потому выборъ няньки -- вещь въ высшей степени важная. Гдѣ и какъ найти хорошую няньку? Къ сожалѣнію, въ наше время нигдѣ и никакъ нельзя найти дѣйствительно хорошую няньку. Можно найти женщину честную, то есть не воровку, добрую, то есть такую, которая будетъ давать нѣжныя названія своимъ питомцамъ и не будетъ из-подтишка ихъ бить и щипать, и -- усердную, то есть исполняющую безропотно свои обязанности въ отношеніи къ дѣтямъ, но найти няньку, которая бы понимала образъ мыслей родителей, касательно воспитанія ребенка, и съ своей стороны содѣйствовала бы сколько могла, найти невозможно! Все новое, сколько-нибудь выходящее изъ общей колеи, какъ бы умно и благоразумно ни было, всегда встрѣтитъ въ нянькѣ сильную оппозицію; все, что дѣлается не такъ, какъ дѣлалось въ старину, характеризуетъ она однимъ общимъ названіемъ: затѣи! и очень часто, совсѣмъ не думая вредить вамъ, она однимъ поступкомъ разрушаетъ то, до чего вы, съ большимъ трудомъ, только что успѣли достигнуть. Ея же собственныя идеи касательно воспитанія дѣтей, не своихъ, а чужихъ, ограничиваются тремя требованіями: не пачкать и не рвать платья; по ночамъ, если не спать, то по крайней мѣрѣ, лежать смирно въ кроваткѣ; а главное -- никогда не пересказывать родителямъ ничего, что ребенокъ слышитъ и видитъ касающееся до няньки. Однако, нянька необходимое лицо при воспитаніи ребенка; какъ же не пожалѣть, что у насъ до сихъ поръ нѣтъ порядочныхъ нянекъ! Между ними можно найти женщинъ и умныхъ и добрыхъ, нельзя найти только сочувствія къ новымъ идеямъ, и это очень естественно, идеи эти -- плодъ образованія, и слѣдственно нельзя и требовать сочувствія къ нимъ въ женщинѣ, совершенно лишенной образованія. Когда, наконецъ, нашъ простой народъ станетъ образованнѣе, тогда онъ лучше будетъ понимать и наши стремленія и наши требованія; и потому нельзя не пожелать отъ всей души, чтобъ просвѣщенье, начиная съ грамотности, распространилось въ народѣ, какъ можно болѣе. Конечно, отъ грамотности до учености шагъ великъ, но первый шагъ всего важнѣе.

Если нянька не хороша, то можно ее и перемѣнить, и поэтому наемныя няньки имѣютъ большее преимущество передъ крѣпостными. Богъ дастъ, внуки наши уже не будутъ терпѣть отъ зловреднаго вліянія крѣпостныхъ нянекъ, и вообще всей прислуги; но то -- будущее, а мы говоримъ о настоящемъ. Бываютъ, дѣйствительно, случаи, что крѣпостная нянька усерднѣе ходить за ребенкомъ, чѣмъ наемная,-- поэтому многіе предпочитаютъ имѣть не только крѣпостныхъ нянекъ, по даже и крѣпостныхъ кормилицъ, которыхъ нарочно выписываютъ изъ своихъ деревень; по зато вліяніе крѣпостной няньки всегда гораздо вреднѣе. Въ маленькомъ ребенкѣ, котораго она носитъ на рукахъ, она видитъ не только своего барина, но барина и дѣтей своихъ, и внучатъ, и потому старается всѣми правдами и неправдами внушить въ немъ любовь къ себѣ и къ своему потомству, и съ самыхъ раннихъ лѣтъ начинаетъ ребенка путать въ разныя мелкія домашнія интриги.

Кромѣ того, наемную няньку гораздо легче смѣнить, чѣмъ крѣпостную, съ которой связаны иногда воспоминанія долгихъ дѣть службы и ея собственно и ея родныхъ, а иногда и воспоминаніе различныхъ оказанныхъ ею услугъ; а между тѣмъ излишняя терпимость къ недостаткамъ няньки можетъ бытъ совсѣмъ, не полезна для ребенка.

Взять другую няньку, если одна не хороша; это легко сказать, но не такъ легко сдѣлать; во первыхъ, можетъ попасться нянька еще хуже первой, а во вторыхъ, если говорятъ, что когда часто мѣняютъ кучеровъ, то лошадь можно испортить,-- тѣмъ болѣе, если безпрестанно мѣнять нянекъ, то можно испортить характеръ ребенка. Конечно, вліяніе родителей можетъ, если не совершенно уничтожить, то, по крайней мѣрѣ, очень уменьшить дурное вліяніе няньки; но какъ смотрятъ сами родители на дѣтей и на ихъ воспитаніе?

Не будемъ говорить о тѣхъ, которые почти совершенно бросаютъ своихъ дѣтей -- сначала на произволъ мамокъ и нянекъ, потомъ гувернантокъ и учителей, затѣмъ предоставляютъ ихъ воспитаніе правительству (заботясь не о томъ, чтобъ ихъ дѣти были образованы и благородны, а только, чтобъ были учены, а главное учены на казенный счетъ); наконецъ, доставивъ сыну хорошее мѣсто, а дочь выдавъ замужъ повыгоднѣе, считаютъ, что исполнили добросовѣстно обязанность, наложенную на нихъ Богомъ и природой. Оставимъ ихъ въ покоѣ, во первыхъ, въ нашъ вѣкъ, кажется, такихъ родителей уже мало (по крайней мѣрѣ будемъ себя утѣшать этой мыслью), а со временемъ Богъ дастъ, будетъ и еще меньше,-- а во вторыхъ, ихъ убѣжденья такъ сильны, что ихъ никто не передѣлаетъ, по самой простой причинѣ, что они и не захотятъ слушать ничьихъ убѣжденій; а лучше обратимся къ тѣмъ родителямъ, которые болѣе или менѣе заботятся о своихъ дѣтяхъ.

Одинъ изъ главныхъ недостатковъ нашего воспитанія, это недостатокъ серьозности и логичности, потому что какъ бы ни были благоразумны принципы, руководящіе воспитаніемъ, оно будетъ все-таки нелогично до тѣхъ поръ, пока родители будутъ слѣдить за воспитаніемъ и развитіемъ своихъ дѣтей, не слѣдя за своимъ собственнымъ,-- до тѣхъ поръ будутъ встрѣчаться безпрестанныя, постоянныя несообразности. Ребенку внушаютъ, что гнѣвъ -- большой порокъ, и что сердиться грѣшно и стыдно; а между тѣмъ ребенокъ не разъ видитъ отца или мать въ припадкѣ гнѣва,-- что изъ этого долженъ заключать ребенокъ? Если онъ глубоко созналъ, что гнѣвъ порокъ, то долженъ потерять уваженіе къ своимъ родителямъ, или, по крайней мѣрѣ, довѣріе его къ ихъ словамъ должно сильно поколебаться -- "отчего же большимъ не стыдно сердиться, а маленькому стыдно?" Ребенку говорятъ, что онъ не долженъ употреблять рѣзкихъ выраженій и бранныхъ словъ, а между тѣмъ онъ слышитъ, что люди, которыхъ онъ привыкъ уважать, часто употребляютъ подобныя выраженія; отчего же эта? Должно говорить правду и не скрывать своихъ мыслей, а между тѣмъ, увлекшись разговоромъ, родители очень часто забываютъ о присутствіи ребенка, и говорятъ о такихъ вещахъ, которыхъ онъ но долженъ бы былъ слышать, и -- что еще хуже -- вдругъ замѣтя, что онъ здѣсь, говорятъ ему: "смотри, но смѣй этого пересказывать". Что изъ всего этого заключитъ ребенокъ?

Чтобъ развить въ ребенкѣ какую-нибудь идею, и заставить его поступать сообразно этой идеи, мало однихъ нравоученій,-- надо доказать примѣромъ, что это возможно, а если нельзя вполнѣ достигнуть совершенства, то, чтобъ заставить ребенка, по крайней мѣрѣ, стремиться къ нему, должно, чтобъ онъ видѣлъ это стремленіе въ лицахъ, его окружающихъ, хотя бы даже только въ тѣхъ, которыхъ онъ уважаетъ болѣе, чѣмъ другихъ, то есть въ родителяхъ. Горе бѣднымъ дѣтямъ, если родители между собой не дружны, по даже и одной дружбы и любви мало: необходимо для того, чтобъ воспитаніе ребенка шло успѣшно, чтобъ отецъ и мать были одинаковыхъ убѣжденій, и не только не противоречили другъ другу, а напротивъ того, чтобъ одинъ постоянно подтверждалъ слова другаго, такъ чтобы ребенокъ былъ увѣренъ, что то, что скажетъ отецъ, скажетъ и мать

Родители постоянно должны стараться, чтобъ дѣти одинаково любили и уважали ихъ; а между тѣмъ, хотя это въ высшей степени странно, во многихъ семействахъ изъ отца, иногда добрѣйшаго существа въ мірѣ, дѣлаютъ какое-то пугало для дѣтей. Это въ высшей степени вредно: ребенокъ пріучается безсознательно бояться отца, а слѣдовательно начинаетъ отъ него удаляться, и иногда, въ слѣдствіе этого, между отцемъ и сыномъ навсегда поселяется холодность и недовѣріе.

Въ ребенкѣ есть зачатки и добродѣтелей и пороковъ. Дѣло воспитанія развить одни, и не допустить до развитія другіе. Нѣкоторые полагаютъ, что должно развивать добрыя качества и уничтожать или лучше, вырывать изъ сердца ребенка сѣмена пороковъ. Это вещь дополню опасная: симптомы нѣкоторыхъ недостатковъ чрезвычайно сбивчивы, и прежде, чѣмъ уничтожить какой-нибудь недостатокъ, должно прежде убѣдиться, что онъ дѣйствительно существуетъ, а для этого, во-первыхъ, надо дать ребенку волю свободно высказывать свои мнѣнія, а во-вторыхъ, очень внимательно наблюдать за нимъ. Ребенокъ капризничаетъ, значитъ -- онъ капризенъ, и надо уничтожить этотъ недостатокъ; но дѣйствительно ли онъ капризенъ? Не просто ли онъ боленъ, или не капризничаетъ ли онъ оттого, что не можетъ достаточно ясно выразить свою мысль или свое желаніе, а окружающіе недостаточно стараются понять его? Притомъ же, уничтожая крутыми мѣрами недостатки ребенка, кто знаетъ, мы, можетъ бытъ, такъ сильно потрясемъ его организмъ, что онъ на всю жизнь останется нравственнымъ калѣкою. Ребенокъ упрямъ, это конечно недостатокъ, слѣдовательно должно его уничтожить; но, уничтоживши упрямство, можно уничтожить вмѣстѣ съ тѣмъ въ ребенкѣ и всякую силу воли и твердость убѣжденія, и со временемъ изъ неупрямаго ребенка выдетъ безхарактерный человѣкъ. Кто знаетъ, не отъ того ли, что такъ сильно стараются уничтожать въ дѣтяхъ упрямство, на свѣтѣ такъ много безхарактерныхъ, лишенныхъ истиннаго убѣжденія людей, которые, не смотря на то, что иногда имѣютъ очень много прекрасныхъ свойствъ, большею частію дѣлаютъ очень много зла и себѣ и другимъ? Не отъ того ли такъ много людей, которые всю свою жизнь не могутъ себѣ дать должнаго отчета въ своихъ мысляхъ и желаніяхъ, что въ дѣтствѣ имъ не позволяли разсуждать, и пріучали только подавлять желанія? Не лучше ли пріучать ребенка ясно и категорически высказывать свои мысли и желанія,-- на что обыкновенно мало обращаютъ вниманія? "Э! да что съ нимъ толковать; онъ и самъ не знаетъ, чего хочетъ!" Эта, по видимому, пустая фраза можетъ сдѣлать много зла; должно стараться всегда добиться толку отъ ребенка, что онъ хочетъ сказать, и чего онъ желаетъ.

Вмѣсто того, чтобъ уничтожать недостатки, гораздо лучше постоянно давать имъ такое направленіе, чтобъ изъ недостатковъ они постепенно переходили въ достоинство; такъ напримѣръ, чтобъ безсмысленное упрямство ребенка перешло въ сознательную твердость воли, одно изъ самыхъ необходимыхъ свойствъ для счастія людей, и что также въ высшей степени важно, -- должно удалять отъ ребенка все то, что сколько-нибудь можетъ развить дурныя начала. Сѣмена зла есть въ сердцѣ каждаго ребенка, вырывать ихъ слишкомъ опасно, а иногда и просто невозможно; но должно ждать, чтобъ эти сѣмена сами собой заглохли, а на это, къ сожалѣнію не всегда обращено достаточно вниманія. Нѣкоторые родители, даже любя своихъ дѣтей, смотрятъ на нихъ не довольно серьёзно, и сами не сознавая всей важности своихъ поступковъ, развиваютъ въ ребенкѣ дурныя свойства. Грустно смотрѣть, какъ иногда въ сердцѣ крошечнаго существа сильно бушуютъ страсти, а еще грустнѣе то, что эти страсти возбуждены самими родителями. Мать беретъ на руки чужаго ребенка, ласкаетъ его и цѣлуетъ, и потомъ дѣлаетъ своему ребенку предложеніе: "хочешь я тебя здѣсь оставлю, а его возьму къ себѣ?" И вотъ въ сердцѣ ребенка поднялась цѣлая буря гнѣва и ревности, чувства, которыя безъ этого, по видимому, пустаго поступка, можетъ быть еще долго были бы ему совершенно чужды. Бываютъ иногда случаи, что родители явно выказываютъ предпочтеніе одному ребенку передъ другимъ, а иногда и просто такъ, сами не зная -- почему, приласкаютъ одного болѣе, чѣмъ другаго, или подарятъ одному игрушку лучше, чѣмъ другому, и въ сердцѣ ребенка является зависть и чувство незаслуженно оскорбленнаго самолюбія; а можетъ быть, не будь этого случая, ребенокъ никогда не зналъ бы зависти.

Недостатокъ серьезности поражаетъ во многихъ случаяхъ. Напримѣръ, ребенка, едва умѣющаго говорить, заставляютъ учить наизусть различныя басни и стихи, а такъ какъ ребенокъ еще неумѣетъ читать, то его учатъ съ голоса, какъ попугая, и заставляютъ потомъ говорить при гостяхъ выученныя басни. Ребенокъ конфузится, забываетъ и путаетъ, и попытка похвастать передъ гостями познаніемъ ребенка оканчивается очень часто худо скрытой досадой со стороны родителей, и горькими слезами со стороны бѣднаго ребенка; если же ребенокъ и проговоритъ безъ ошибки басню, то, по тону его голоса, большею частію бываетъ очень ясно, что изъ того, что онъ выучилъ наизусть, онъ не понимаетъ ни одного слова, и во всякомъ случаѣ дурно то, что почти безсознательно онъ привыкаетъ къ мысли, что учится на показъ, для того, чтобъ его похвалили гости, а не для того, что знаніе необходимо всякому человѣку. Да и стараются ли ему внушить эти мысли?

Всегда для ребенка вредно, когда его пріучаютъ къ тщеславію, а еще вреднѣе, когда онъ видитъ, что для него что-нибудь дѣлаютъ не изъ любви къ нему, а изъ тщеславія. Напримѣръ, одѣваютъ его въ нарядное платье, и не скрываютъ, что это сдѣлано для того, чтобъ сказали, какъ дитя такого-то парадно одѣто, или чтобъ щегольнуть своимъ богатствомъ передъ менѣе богатыми знакомыми. Но если ребенокъ знаетъ, что его наряжаютъ не изъ тщеславія, то это не можетъ сдѣлать ему вреда, потому что чѣмъ болѣе онъ будетъ убѣжденъ, что его любятъ, тѣмъ лучше дли него. Конечно многіе скажутъ, что это значитъ пріучать ребенка къ роскоши; по что такое роскошь? Не то ли, что превышаетъ средства? Слѣдственно, очень богатый костюмъ можетъ быть не роскошь, и очень посредственный -- роскошь; все-зависитъ отъ состоянія,

Самое лучшее средство, чтобы не пріучать ребенка къ роскоши, это съ самаго дѣтства откровенно говоритъ съ нимъ о своихъ средствахъ и о своемъ состояніи, толковать о своемъ хозяйствѣ, о томъ, что вотъ то-то надо бы купить, да денегъ нѣтъ, то хотѣлось бы сдѣлать, да опять нѣтъ денегъ; такимъ образомъ ребенокъ очень хорошо пойметъ, что не всякое желаніе можно исполнить; а чтобъ пріучить къ экономіи, всего лучше дать ему извѣстное количество денегъ, которыми могъ бы онъ располагать, какъ хочетъ. Это можетъ быть для ребенка полезно еще и въ другихъ отношеніяхъ, напримѣръ, дастъ ему понять силу благотворительности. Дѣтей вообще пріучаютъ быть благотворительными, и всегда хвалятъ, когда ребенокъ проситъ у родителей копѣечку для нищаго; но есть ли это благотворительность? Очень легко быть щедрымъ на чужія деньги. Нѣтъ; пускай ребенокъ изъ своихъ денегъ, и по собственному побужденію подастъ нищему, и въ то же время лишитъ себя извѣстной доли удовольствія, которое могъ бы себѣ доставить, употребивъ эту сумму денегъ. Вотъ это будетъ дѣйствительно благотворительность. Кромѣ того, очень часто ребенокъ подаетъ нищему нѣсколько денегъ, не зная ихъ цѣнности, и даже не даетъ себѣ хорошо отчета, что такое нищій; а безсознательные поступки рѣдко могутъ имѣть сильное вліяніе.

Ребенокъ растетъ, развивается, и приходитъ наконецъ время, когда должно начинать его учить. Время это очень неопредѣленно; нѣкоторые начинаютъ учить дѣтей очень рано, и это большею частію бываетъ для тѣхъ вредно: во первыхъ, вредно для здоровья, а во вторыхъ, вредно еще и потому, что очень маленькому ребенку труднѣе учиться; то, что онъ долженъ учить годъ,-- черезъ нѣсколько времени онъ можетъ выучить въ мѣсяцъ; такъ для чего же такъ рано начинаютъ его учить, какія этому причины, и вообще какъ смотрятъ на первоначальное ученье? Это будетъ предметомъ слѣдующей статьи.

III.

Всѣ вообще говорятъ, что первоначальнымъ ученіемъ ребенка должна заниматься сама мать. Конечно, всего лучше, когда мать хочетъ взять эту обязанность на себя; но дѣйствительно ли всякая мать можетъ ее исполнить, и не страдаетъ ли иногда ребенокъ отъ дурно-понятыхъ обязанностей? Если взрослый человѣкъ хочетъ чему-нибудь выучиться, то обращается не къ тому, кто болѣе его любитъ, или кто ближе къ нему по родству, а къ тому, кто лучше знаетъ свой предметъ, и скорѣе можетъ передать свои познанія. Отчего же для ребенка должно поступать иначе? Конечно, всякая женщина изъ средняго сословія умѣетъ читать, по это еще не значитъ, что она умѣетъ учить читать другаго. Иногда матери, не имѣя ни малѣйшей способности къ преподаванію, все-таки считаютъ необходимымъ долгомъ учить дѣтей сами, а черезъ это дѣлаютъ гораздо болѣе зла; чѣмъ добра. Выучить читать ребенка вещь чрезвычайно важная: это первый шагъ къ просвѣщенью; а потому, какъ и всякій первый шагъ, долженъ быть сдѣланъ чрезвычайно осторожно и обдуманно. Образованіе ребенка не останавливается на знаніи русской грамоты, и, начиная учить ребенка, должно имѣть не одну только цѣль, чтобъ онъ выучился читать.

Говорятъ, что ребенка должно пріучать съ малолѣтства къ труду, чтобы онъ никогда не оставался празднымъ. Но развѣ можно пріучить къ труду, или, лучше сказать, развѣ можно насильно пріучить къ груду, не объясняя ни значенія, ни необходимости труда, а только заставляя ребенка работать, и иногда работать безполезно, что дѣти всегда очень хорошо понимаютъ? Для чего ребенка учатъ читать, потомъ писать, потомъ множеству разныхъ наукъ? Для чего стѣсняютъ его свободу, заставляютъ сидѣть, когда онъ хочетъ бѣгать, вставать, когда онъ хочетъ спать,-- для чего все это? Какимъ образомъ объясняютъ ребенку необходимость и пользу образованія, и вообще объясняютъ ли хоть какъ-нибудь? Говорятъ ли ему о его будущихъ обязанностяхъ, какъ человѣка?... Впрочемъ -- оставимъ это, и перейдемъ къ азбукѣ.

Нѣкоторые говорятъ, что можно учить ребенка шутя, такъ чтобъ онъ и не догадывался, что учится; другіе говорятъ напротивъ, что должно учить серьезно. Обѣ эти системы имѣютъ свои недостатки, а всего лучше слить ихъ вмѣстѣ, то есть, чтобъ ученье не было, какъ иногда бываетъ, для ребенка синонимъ, мученья, но чтобы не было и шуткой; потому что, во первыхъ, невозможно шутками достигнуть серьёзныхъ результатовъ, а во вторыхъ, прожить шутя всю свою жизнь нельзя: такъ но лучше ли внушать ребенку, что на все должно смотрѣть съ болѣе серьезной стороны.

Бываютъ глупыя и безтолковыя дѣти, по, по счастью, ихъ очень мало; зато, есть много дѣтей, которыхъ, неизвѣстно почему, считаютъ глупыми, между тѣмъ какъ они просто медленно развиваются, или, что тоже иногда бываетъ, мало обращаютъ вниманія на ихъ развитіе, на состояніе здоровья. Иногда же ихъ просто запугиваютъ излишней строгостью, и, постоянно повторяя имъ, что они глупы, доходятъ до того, что и дѣти сами убѣждаются въ своей глупости и падаютъ духомъ, и другіе такъ привыкаютъ считать ихъ глупыми, что даже когда эти бѣдныя дѣти скажутъ или сдѣлаютъ что-нибудь очень умное, то это проходитъ незалѣченнымъ, или приписывается слѣпому случаю. Большею частію дѣти понятливы и почти всѣ одарены прекрасной памятью, и потому азбукѣ выучиваются очень легко, почти шутя, склады тоже не стоютъ большаго труда; но чтеніе словъ уже гораздо труднѣе.

Ребенокъ лѣнится, упрямится -- какъ иногда бываютъ совершенно несправедливыя обвиненія; на дѣлѣ же ребенокъ не лѣнивъ и не упрямъ, а просто не можетъ сосредоточить своихъ мыслей на одномъ предметѣ, не можетъ концентрироваться. Это совершенно понятно: новорожденное дитя не умѣетъ смотрѣть, глаза у него раскатываются, и только черезъ нѣсколько времени оно пріучается довольно долго смотрѣть на одну вещь: тоже самое бываетъ и съ мыслями ребенка. Замѣтьте, какъ говорятъ дѣти, какъ быстро они переходятъ отъ одного предмета къ другому, но смотря на то, что очень часто между этими предметами, по видимому, нѣтъ никакой связи.-- Однако должно пріучать ребенка къ тому, чтобъ онъ могъ сосредоточивать свое вниманіе; по какъ этого достигнуть? Ужь, конечно, не принужденіемъ и не страхомъ: испугайте ребенка строгимъ замѣчаніемъ или даже просто строгимъ взглядомъ, и онъ совершенно растеряется Достигнуть желаемаго результата можно только терпѣніемъ, кротостью, по въ тоже время постояннымъ стремленіемъ къ своей цѣли. Пріучить ребенка сосредоточивать вниманіе и связывать мысли, гораздо важнѣе, чѣмъ выучить его читать, потому, что это сосредоточиванье -- первое проявленіе силы его воли, которую и должно развивать какъ можно болѣе потому, что она, кажется, чуть ли не самое необходимое свойство для человѣка.

Главное, что должно имѣть въ виду при первоначальномъ ученьи, это возбужденіе любознательности въ ребенкѣ, чтобъ онъ самъ желалъ учиться, а этого тоже строгостью нельзя достигнуть. Гораздо лучше, если ребенокъ будетъ дѣлать не быстрые успѣхи, по полюбитъ ученье, чѣмъ въ очень скоромъ времени выучится читать и получитъ непреодолимое отвращеніе отъ ученья, такъ что одинъ видъ книги будетъ наводить на него уныніе, тѣмъ болѣе, что, къ сожалѣнію, у насъ о книгахъ для дѣтей и объ азбукахъ можно сказать почти то же самое, что и объ игрушкахъ: они или слишкомъ дороги, или не хороши,

Учить дѣтей надо; но мучить ихъ безъ нужды ученьемъ совершенно лишнее. Ребенокъ давно уже умѣетъ писать, а его все-таки иногда нѣсколько часовъ въ день заставляютъ писать съ прописей; для чего это? чтобъ онъ бы привыкъ хорошо писать? Конечно, очень пріятно и даже полезно, въ особенности для мальчика, имѣть хорошій почеркъ; но часто бываетъ, что именно въ слѣдствіе того, что ребенокъ пріучается писать съ прописей чрезвычайно медленно, послѣ, когда онъ начинаетъ болѣе серьёзно учиться и ему, по необходимости, приходится писать много, онъ, не привыкнувъ писать скоро, совершенію портитъ свой почеркъ.

Часто заставляютъ дѣтей выучивать множество вещей наизусть, говоря, что это изощряетъ память, и пріучаетъ говорить свободно и изящнымъ языкомъ. Если бы даже это и дѣйствительно было такъ, то не лучше ли прямо заставлять ребенка учить то, что ему необходимо знать, чѣмъ пустые стихи и басни, которые не могутъ принести ему никакой особенной пользы, и даже литературнаго значенія которыхъ онъ не можетъ оцѣнить. Что касается до того, чтобъ говорить свободно и изящно, то прежде надо, чтобъ ребенокъ привыкъ разсуждать и разговаривать, а изящному литературному языку ребенокъ можетъ научиться и безъ ученья наизусть,-- просто чтеніемъ, что несравненно легче.

Серьёзное ученіе танцамъ тоже много отнимаетъ времени у дѣтей; а такъ ли необходимо для счастья человѣчества основательное знаніе этого искусства? Къ чему послужитъ ребенку умѣнье танцовать различныя danses de caractère? Разовьетъ ловкость и грацію? Но грація дается отъ природы, и никакими средствами неграціознаго ребенка не сдѣлаемъ граціознымъ; а что касается до ловкости, то, можетъ быть, ее можно достигнуть и болѣе легкими для ребенка средствами, напримѣръ гимнастикою; и наконецъ, такъ ли необходима ловкость? Но, говорятъ нѣкоторые, должно же, чтобъ ребенокъ былъ занятъ, потому что, что можетъ быть вреднѣе праздности? Какъ часто мы слышимъ: "пора шалуна засадить за книгу: совсѣмъ извертѣлся, никому въ домѣ покою нѣтъ", и вотъ, ребенокъ уже смотритъ на книгу, не какъ на необходимое средство для образованія, а только какъ на средство лишить его свободы.

Дѣло не въ томъ, чтобъ ребенокъ постоянно сидѣлъ за книгой, и вообще, чтобъ былъ занятъ, а въ томъ, чтобъ онъ дѣйствительно учился, то есть пріобрѣталъ полезныя и необходимыя знанія, и чѣмъ легче онѣ ему достанутся, тѣмъ лучше, а потому должно стараться облегчить ему ученье, на сколько это возможно, чтобъ первоначальныя трудности не запугали его, и не отбили охоту отъ просвѣщенья. Сколько ни учи дитя, прійдетъ наконецъ время, когда онъ получитъ право самъ располагать по своей волѣ своимъ временемъ, и тогда, если только старались заставить выучить его какъ можно болѣе предметовъ, а не внушили любви къ паукѣ и просвѣщенью, то на что ему послужатъ всѣ его знанія?-- Вѣдь онъ уже не будетъ продолжать учиться по своей волѣ, но даже постарается забыть все то, чему учился.

Праздность, конечно, вредна; по не всегда ребенокъ остается празднымъ, когда не занятъ какой-нибудь обязательной работой; онъ самъ найдетъ себѣ занятіе, какое ему правится, хоть, напримѣръ, будетъ прыгать и бѣгать но комнатамъ, пѣть пѣсни своего собственнаго сочиненья, или самъ съ собой вслухъ разговаривать. Для наблюдательныхъ родителей и воспитателей, это самыя драгоцѣнныя минуты, потому что тутъ-то, когда ребенокъ совершенно свободенъ, когда не стѣсненъ ничѣмъ, можно видѣть его наклонности и образъ мыслей; а для того, чтобы благоразумно воспитывать дитя, прежде всего должно основательно изучить его характеръ, потому что, хотя и есть правила общія для всѣхъ дѣтей, но приложеніе этихъ правилъ зависитъ отъ характера ребенка.

Теперь, слава Богу, грубое обращеніе съ дѣтьми постоянно уменьшается: побои и розги почти уже вывелись изъ употребленія, даже драніе ушей и оставленіе безъ ѣды начинаютъ постепенно слабѣть, и уже больше обращаются къ моральнымъ наказаніямъ, именно къ униженію и пристыженію.

Дѣти вообще очень самолюбивы, но съ ихъ самолюбіемъ должно поступать очень осторожно. Частыя униженія, а въ особенности униженія при другихъ, могутъ иногда озлобить дѣтей, или, мало но малу, почти совершенно уничтожить въ нихъ самолюбіе; всего лучше не стыдить дѣтей при постороннихъ, чтобъ ребенокъ поступалъ хорошо не изъ тщеславія, не для того, чтобъ его похвалили гости, и избѣгалъ бы дурнаго, не изъ страха наказанія физическаго или моральнаго, а потому, что пришелъ къ убѣжденью, что это дурно и стыдно. Этого можно достигнуть не строгостью и принужденіемъ, а только самой нѣжной любовью, постояннымъ наблюденіемъ, а всего лучше частыми разсужденіями и разговорами обо всемъ, какъ о самыхъ пустыхъ, такъ точно и о самыхъ серьезныхъ и отвлеченныхъ предметахъ, о которыхъ дѣти часто заговариваютъ, но не получаютъ отвѣта, потому что взрослые считаютъ, что ребенокъ не можетъ понять подобныхъ вещей и, что также часто бываетъ, не хотятъ взять на себя труда сами серьезно подумать и передать ребенку мысли въ простой и ясной формѣ.

Вообще, какъ при воспитаніи самыхъ маленькихъ дѣтей, такъ и при воспитаніи болѣе взрослыхъ, часто оказывается недостатокъ въ послѣдовательности. Напримѣръ, ребенку строго запрещаютъ читать романы, и этимъ самымъ возбуждаютъ въ немъ желаніе ихъ читать, а между тѣмъ при немъ же часто говорятъ о любви, о влюбленныхъ, разсказываютъ различныя исторіи, которыя гораздо сильнѣе дѣйствуютъ на воображеніе ребенка, чѣмъ самый пламенный романъ, на который все-таки ребенокъ будетъ смотрѣть, какъ на сказку.

Наконецъ, дѣти подростаютъ, и одинъ за другимъ покидаютъ родительскій домъ. Полезно ли для нихъ это, въ особенности для дѣвочекъ? Не лучше ли для ребенка оставить его долѣе подъ надзоромъ родителей? И можетъ ли ребенокъ лѣтъ, 10 или 12, понять свое призваніе, и въ этомъ нѣжномъ возрастѣ избрать себѣ занятіе на всю жизнь?

Высказавши мнѣніе о первоначальномъ воспитаніи дѣтей, да позволено будетъ намъ сказать еще нѣсколько словъ о женскомъ воспитаніи, на которое теперь такъ много обращено вниманія.

Дѣвочка слышитъ почти съ самаго младенчества, что она выйдетъ замужъ, что у ней будутъ женихи; а если она дурно себя ведетъ, шалитъ или капризничаетъ, то первая ей угроза: "тебя никто замужъ не возьметъ: останешься старой дѣвой!" Дѣвочка очень часто слышитъ насмѣшки надъ старыми дѣвами, слышитъ также жалобы многихъ родителей на то, что ихъ дочери не скоро выходятъ замужъ, и потому очень естественно, что всѣ ея мысли и желанія стремятся къ одной цѣли -- за кого-нибудь, какъ-нибудь, но только какъ можно скорѣе выдти замужъ.

Главное вниманіе при ея воспитаніи (а ребенокъ это очень хорошо понимаетъ) обращено не на серьозныя науки, а на такъ называемые talents d'agrément и языки: не бѣда, если она не выучитъ урока изъ ариѳметики, но она непремѣнно должна граціозно танцовать; можно и перепутать названіе горъ съ названіемъ рѣкъ, но взять фальшивую ноту -- это проступокъ, за который строго взыскивается.

Вообще при воспитаніи ея главное вниманіе обращено на внѣшность, на все то, что можетъ нравиться и привлекать, а полезное остается на второмъ планѣ. Отъ всѣхъ женщинъ требуютъ, чтобъ онѣ были музыкантши, и потому всѣхъ дѣвочекъ безъ исключенія учатъ музыкѣ, не смотря на то, что у нѣкоторыхъ изъ нихъ нѣтъ къ музыкѣ ни охоты, ни способности. Бѣдную дѣвочку заставляютъ играть въ продолженія нѣсколькихъ лѣтъ по два и по три часа сряду, а иногда еще и болѣе. Сколько слезъ стоитъ это ученье, сколько потери времени! Хорошо еще, если дѣвочка дѣйствительно выучится играть такъ хорошо, что можетъ доставлять своей игрой удовольствіе и себѣ, и другимъ; но мы очень хорошо знаемъ, что это далеко не всѣми достигается, и потому должно ли винить женщину, или удивляться тому, что какъ только она выйдетъ замужъ и получаетъ свободу употреблять свое время, какъ хочетъ, то сейчасъ же бросаетъ музыку. А сколько въ продолженіи того времени она могла бы пріобрѣсть полезныхъ и, можетъ быть, даже необходимыхъ свѣденій, еслибъ она занималась тѣмъ, что болѣе для нея было интересно и къ чему была у нея и склонность, и способность?

Не многимъ дѣвочкамъ внушаютъ, что должно обдумывать то, что говоришь; но зато толкуютъ имъ, что онѣ непремѣнно должны говорить на разныхъ языкахъ. Я совсѣмъ не имѣю намѣренія сказать, что изученіе языковъ не нужно женщинамъ, -- напротивъ; но мнѣ странно, когда средство принимаютъ за цѣль. Знаніе языковъ -- это ключъ къ наукамъ, но если мы ограничимся только тѣмъ, что будемъ держать въ рукахъ этотъ ключъ, то не вижу, стоило ли употреблять столько времени и труда, чтобъ его пріобрѣсть. Правда, знаніе языковъ придаетъ названіе образованной дѣвушки, но вить образованной, или только называться, совсѣмъ не одно и то же.

Рукодѣлья также составляютъ необходимое знаніе для женщины, но дѣйствительно такъ ли оно нужно теперь, какъ, можетъ быть, было лѣтъ сто тому назадъ? Если хорошо высчитать, что стоитъ матеріалъ, не только употребленный, но и потерянный, что часто бываетъ при домашней работѣ, и во что-нибудь оцѣнить трудъ и время, то готовые чулки, навѣрное, обойдутся дешевле домашнихъ, а между тѣмъ знаніе вязать чулки стоитъ много и времени и слезъ для многихъ дѣвочекъ.

Наконецъ, какія мысли внушаютъ дѣвушкѣ? Къ чему ее исключительно готовятъ?-- Быть женой, матерью и хозяйкой, и въ добавокъ къ тому -- ангеломъ. Хозяйство -- вотъ главный вопросъ; каждая женщина должна быть хорошей хозяйкой. Прекрасно; но развѣ всякая женщина можетъ быть хорошей хозяйкой? а стараться и -- достигать цѣли, совсѣмъ не одно и то же. И какъ опредѣлить хозяйство? Хозяйство въ деревнѣ въ захолустьѣ, въ деревнѣ близь большаго города, въ провинціи и въ Петербургѣ -- требованія совсѣмъ другія, и смѣшно было бы также хозяйничать въ Петербургѣ, какъ, въ Шацкѣ. Есть очень много умныхъ и дѣльныхъ мужчинъ, которые рѣшительно не способны держать въ порядкѣ свое хозяйство, и имъ никто не ставитъ этого въ вину; отчего же этотъ недостатокъ, который даже и не считается недостаткомъ въ мущинѣ, считать преступленіемъ для женщинъ? Вообще, къ женщинамъ чрезвычайно взыскательны. Не довольствуясь человѣческимъ, отъ нихъ требуютъ -- ангельскаго; но имѣть всѣ свойства ангела невозможно, и естественно, что женщинъ обвиняютъ въ томъ, что онѣ не хотятъ понять своего высокаго назначенія, и не хотятъ его исполнить. Напротивъ, очень многія женщины желали бы быть ангелами, но моральныя обязанности, которыя налагаютъ тѣмъ на женщинъ такъ тяжелы, что ни одна, кромѣ очень рѣдкихъ исключеній, не въ состояніи ихъ выполнить, хотя бы и сознавала.

Что касается до пороковъ, которые преимущественно считаютъ принадлежностію женщинъ, именно хитрость, коварство, склонность ко лжи, къ мотовству; то многіе пороки являются въ слѣдствіе обстоятельствъ, точно также, какъ при благопріятныхъ обстоятельствахъ они слабѣютъ, а иногда и совершенно исчезаютъ. Во времена рабства было много пороковъ, которые какъ будто составляли необходимыя свойства раба: эти рабы было люди, они не исчезли вдругъ съ лица земли, потомки ихъ живутъ и до сихъ поръ, а пороки ихъ исчезли. Это были пороки не людей, а рабовъ: уничтожилось рабство, уничтожились и пороки.

Положимъ, наконецъ, что многія женщины могутъ быть хорошими женами, матерями и хозяйками; но развѣ всѣ женщины выходятъ замужъ? Развѣ мы но встрѣчаемъ на каждомъ шагу множество старыхъ дѣвъ, кромѣ того бездѣтныхъ вдовъ, и наконецъ замужнихъ женщинъ, у которыхъ совсѣмъ нѣтъ дѣтей, а что еще ужаснѣе, женщинъ, у которыхъ довольно часто даже родятся дѣти, но всѣ одинъ за другимъ умираютъ. Къ сожалѣнію, мы встрѣчаемъ также женщинъ, не любимыхъ мужьями, ни ласкъ, ни совѣтовъ которыхъ никто не спрашиваетъ! Это несчастные случаи, скажете вы, -- не спорю, но, къ сожалѣнію, несчастныхъ случаевъ на свѣтѣ очень много. Что будутъ дѣлать эти женщины? Чѣмъ могутъ утѣшить себя, и чѣмъ могутъ быть полезны другимъ?

Кромѣ того, одинокой женщинѣ часто приходится самой за себя хлопотать, и самой обдѣлывать свои дѣла, это тоже одно изъ ея бѣдствій. Не зная ни законовъ, ни своихъ правъ, ни обычаевъ, она часто совершенно теряется, а если и успѣетъ устроить свои дѣла, то съ огромными и большей частію совершенно не нужными хлопотами.

Мнѣ кажется, что основательное, серьёзное изученіе законовъ и обычаевъ своего отечества должно было бы быть обязательнымъ для всякой дѣвушки, и это знаніе спасло бы ихъ отъ многихъ бѣдъ. Не зная своихъ правъ, женщины часто теряютъ очень многое, и иногда напротивъ требуютъ слишкомъ многаго.

Вообще, для счастья женщинъ, при ихъ воспитаніи, должно было бы давать болѣе серьозпый взглядъ на жизнь, убѣдить ихъ, что онѣ не только для того живутъ на свѣтѣ и учатся, чтобъ блистать въ обществѣ, чтобъ имѣть право вмѣшиваться даже въ серьозный разговоръ и ловко выказать при гостяхъ свои познанія, нравиться мущинамъ, и найти себѣ жениха: должно, чтобъ онѣ знали, что могутъ остаться и старыми дѣвами, и чтобы въ несчастныхъ случаяхъ они сколько-нибудь могли себя поддержать и утѣшить. У всякой женщины есть способность, но должно ихъ развивать, а но добиваться безплодно того, къ чему она не имѣетъ способностей.

Семейная жизнь, со всѣми своими тихими сердечными радостями, манитъ не однихъ женщинъ, но и мущинъ; но мущина, кромѣ семейной жизни, выбираетъ себѣ какое-нибудь занятіе, полезное для него и дли общества, и это занятіе составляетъ для него другую жизнь -- общественную, которая служитъ какъ бы дополненіемъ жизни семейной, и часто въ общественной жизни онъ находитъ утѣшеніе въ горестяхъ жизни семейной, и наоборотъ въ семействѣ забываетъ неудачи жизни общественной. То же самое могли бы дѣлать и женщины, еслибъ захотѣли, или, лучше сказать, еслибъ имъ это доказали. Многія поприща дѣятельности открыты для женщинъ, въ этомъ нѣтъ сомнѣнія; но женщинъ не готовятъ ни къ какой дѣятельности. Онѣ такъ привыкли съ младенчества думать, что для нихъ только одна цѣль и одно счастіе -- выйти замужъ и быть матерью, что когда не достигаютъ этой цѣли, то и не знаютъ, за что приняться, на что употребить свою дѣятельность.

Мнѣ кажется, что всякая исключительная система женскаго воспитанія вредна для счастія женщинъ: ихъ должно учить такъ же, какъ мальчиковъ, и всему тому, чему учатся мальчики. И первая мысль, которую должно внушать дѣтямъ обоего пола, которая постоянно должна руководить ихъ воспитаніемъ и не оставлять ихъ никогда, это мысль -- труда и пользы!