Вернадская Мария Николаевна - Еще о женском труде

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ ПОКОЙНОЙ МАРІИ НИКОЛАЕВНЫ ВЕРНАДСКОЙ,
урожд. Шигаевой.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
1862.

ЕЩЕ О ЖЕНСКОМЪ ТРУДѢ.

Въ настоящее время было много толковъ о женскомъ трудѣ. Всѣ вообще, исключая очень немногихъ, согласны въ томъ, что женщины должны работать, и что только трудъ можетъ доставить имъ независимое положеніе въ обществѣ, и, если не совершенное равенство нравъ съ мущиной, то по крайней мѣрѣ большую, степень равенства, чѣмъ теперь. Но отчего же женщины не работаютъ? Вотъ въ чемъ главный вопросъ, и его рѣшаютъ различно.

Нѣкоторые полагаютъ, что женщины не хотятъ работать; другіе, что женщины хотѣли бы работать, по не имѣютъ къ этому средствъ. И то и другое мнѣніе не вполнѣ справедливо: женщины не работаютъ, а нѣкоторыя, и такихъ наберется очень много, которыя работаютъ, но скрываютъ свои труды, только по той причинѣ, что презираютъ трудъ и стыдятся труда, или, вѣрнѣе сказать, презираютъ бѣдность и стыдятся бѣдности всего болѣе на свѣтѣ. Отъ этого презрѣнья къ бѣдности очень естественно происходитъ презрѣніе къ труду. Сознаться, что долженъ работать, искать работы, и наконецъ работать, все равно, что ясно и открыто сознаться, что бѣденъ, А въ этомъ-то именно никто не хочетъ сознаться; напротивъ того каждый старается скрыть свою бѣдность, какъ какое-нибудь ужасное преступленіе, и хочетъ казаться, смотря по возможности, какъ можно богаче. Я говорю -- казаться, потому что у насъ въ обществѣ далеко не сильно еще развито желаній бытъ богатымъ, то есть богатосостоятельнымъ, да и потребности наши далеко еще не дошли до утонченности; по зато у насъ сильно развито желаніе казаться богатыми, а казаться и быть -- совсѣмъ не одно и тоже, въ этомъ навѣрно всѣ согласятся.

Взгляните на нашу семейную жизнь, взгляните, что дѣлается въ очень и очень многихъ домахъ, и что вы увидите? Вы увидите маленькую душную дѣтскую, въ которой помѣщается нѣсколько человѣкъ дѣтей, да еще при нихъ нянька, а иногда и кормилица, и горничная. Но зато въ этой же самой квартирѣ вы увидите двѣ большія, свѣтлыя пріемныя комнаты. Вечеромъ дѣтская освѣщается сальной свѣчей въ старомъ мѣдномъ подсвѣчникѣ; свѣтильня нагораетъ; грубая, насквозь пропитанная суевѣріемъ и всякими предразсудками нянька безцеремонно плюетъ на пальцы, снимаетъ нагорѣвшую свѣтильню и бросаетъ ее на полъ; чадъ наполняетъ и безъ того уже душную комнатку. Не правда ли, какъ привольно дышать дѣтямъ въ подобной атмосферѣ? Но зато посмотрите, какой яркой и пріятный свѣтъ разливаетъ въ гостинной великолѣпная лампа!

Убранство дѣтской очень просто: нѣсколько самыхъ простенькихъ кроватей, покрытыхъ довольно старенькими ситцевыми одѣялами; зато въ гостинной -- прекрасная мебель, обитая какой-нибудь модной матеріей. Въ дѣтской занавѣсы или даже шторы -- излишняя роскошь, потому что наконецъ въ случаѣ крайности можно завѣсить окно дѣтской простынкой или какимъ-нибудь большимъ платкомъ; зато -- въ гостинной великолѣпныя занавѣсы.

Дѣти носятъ толстое, дурно сшитое бѣлье; зато ихъ папаша носитъ бѣлье чрезвычайно тонкое. (Впрочемъ и тутъ часто дѣло бываетъ не безъ грѣха: бѣлье довольно грубое, а тонка только манишка, которую видно; потому что дѣло не въ томъ, чтобъ носить хорошее бѣлье, а главное, чтобъ другіе думали, что мы носимъ тонкое бѣлье, то есть, что мы достаточно богаты, чтобъ носить тонкое бѣлье.) Дѣти носитъ темныя, сшитыя "на ростъ" платья, потому что темное платье не такъ скоро пачкается (то есть въ дѣйствительности оно пачкается также скоро, какъ и свѣтлое, но на темпомъ грязь не такъ скоро видна, а вѣдь дѣло не въ томъ, чтобъ дѣти были чисто одѣты, а главное, чтобъ они но казались грязными). Платья на нихъ слишкомъ длинны и широки, но зато дѣти не такъ скоро выростутъ изъ этихъ платьевъ; это гораздо выгоднѣе. Зато на мамашѣ этихъ дѣтей великолѣпное платье. Утромъ дѣти, а очень часто и сами родители, ради экономіи, ѣдятъ черствыя вчерашнія булки; зато при гостяхъ подаютъ очень вкусныя и дорогія печенья. Очень часто ходятъ пѣшкомъ для того, чтобы не издержать нѣсколькихъ копѣекъ на извощика; по зато, когда ѣдутъ въ гости, то нанимаютъ карету. И такъ во всемъ и всегда. Я думаю, что многимъ случалось видѣть подобныя хозяйства, гдѣ роскошь и почти-ы ищете соединены вмѣстѣ. Отчего же это происходитъ, если не отъ желанія казаться богатымъ?

Перемѣните только обстановку, отбросьте роскошь, все то, что стоитъ такъ дорого, и дѣлается только на-показъ изъ тщеславія, и обратите тѣже самыя средства на необходимое, и вы будете совершенно благосостоятельны. Правда, вмѣсто двухъ большихъ пріемныхъ, будетъ одна маленькая комната для гостей, по зато у дѣтей будетъ прекрасное помѣщеніе. Правда, въ гостинной не будетъ великолѣпной мебели; по зато во всемъ домѣ будетъ, хотя простая, по удобная мебель. Умѣрьте роскошь вашего туалета, и вы въ состояніи будете дать большее жалованье нянькѣ, и слѣдственно выбрать для ухода за вашими дѣтями порядочную женщину и т. д.

Все это такъ; но какъ же сознаться, что мы по можемъ позволить себѣ никакой роскоши, что мы едва имѣемъ необходимое? Вѣдь это все равно, что сознаніе въ бѣдности, то есть, именно въ томъ, что такъ тщательно скрывается. Какъ же не имѣть хорошей пріемной, когда у всѣхъ такъ? Какъ же не имѣть богатой мебели, когда у всѣхъ такъ? Какъ же не носить дорогаго платья, когда всѣ такъ одѣваются? Но въ такомъ случаѣ должно еще прибавить: какъ же работать, когда никто не работаетъ?

Дѣло не въ томъ, чтобъ учить женщинъ тому или другому искусству или ремеслу, а въ томъ, чтобъ поколебать предразсудокъ противъ труда, убѣдить, что нѣтъ ничего постыднаго работать, что, напротивъ, женщина, которая своими трудами увеличиваетъ благосостояніе, вполнѣ достойна уваженія; а напротивъ, дѣйствительно достойна презрѣнія та женщина, которая изъ пустаго тщеславія лишаетъ настоящаго благосостоянія свое семейство; убѣдить, что быть бѣднымъ не стыдно; но зато должно, повозможности, добиваться благосостоянія честнымъ трудомъ, но -- добиваться благосостоянія, а не роскоши. Роскоши у насъ и такъ довольно, а постояннаго благосостоянія, къ сожалѣнію, очень мало.

Когда хотятъ искоренить какое-нибудь зло, не должно останавливаться на частностяхъ, а должно обратиться къ самому источнику зла; а источникъ этотъ, повторю еще разъ, тщеславное желаніе казаться богаче, и поэтому презрѣніе къ труду, какъ одному изъ первыхъ признаковъ бѣдности. Пока не будетъ уничтоженъ этотъ предразсудокъ противъ бѣдности и труда, никакія мѣры но помогутъ злу, а женщины по прежнему будутъ жаловаться на свою горькую долю и -- ничего не дѣлать. И въ настоящее время есть женщины, которыя работаютъ, но онѣ скрываютъ это, какъ какое-нибудь постыдное дѣло, и потому, продавая тайно свою работу, должны продавать ее за-безцѣнокъ, потому что не могутъ выдержать конкуренціи съ магазинами, и при томъ же всякій, кто покупаетъ по случаю, старается купить, какъ можно дешевле. По отбросьте тайну, работайте явно, не стыдясь честнаго груда, и тогда, конечно, вы получите несравненно больше за вашъ трудъ; но -- какъ сознаться, что работаешь! Опить таки доказательство презрѣнія къ труду.

И это презрѣнье понятно: какія мысли внушаютъ большинству дѣтей? Говорятъ ли имъ, что должно работать, что долженъ всякій человѣкъ стараться быть полезнымъ? Если подобныя мысли и внушаютъ дѣтямъ, то, къ сожалѣнью, очень не многимъ, Вѣрно многіе слыхали, какъ какая-нибудь дѣвочка говоритъ: "когда я буду большая, у меня будутъ такіяже нарядныя платья, какъ у мамы, и я также буду принимать гостей"! Но слыхали ли вы, чтобъ дѣвочка сказала: "я буду также работать, какъ мама, и буду стараться быть также полезна, какъ она"!

Неужели можно предположить, что ребенокъ, который постоянно видитъ, какъ родители хлопочутъ о томъ, чтобъ скрыть свою бѣдность, ребенокъ, которому постоянно толкуютъ, что для бѣдной дѣвушки только двѣ карьеры: или выдти замужъ, или идти въ гувернантки -- вдругъ перемѣнитъ свои убѣжденія потому, что его выучатъ клеить коробочки или дѣлать чепчики? Дѣло не въ томъ, чтобъ учить тому или другому, а въ томъ, чтобъ убѣдить, что ничего нѣтъ постыднаго въ трудѣ.

Женщина можетъ и теперь найти себѣ работу, если только захочетъ, то есть, если у нея достанетъ духа бороться съ предразсудками. Предположимъ, что молодая дѣвушка, окончивъ курсъ воспитанія въ какомъ-нибудь учебномъ заведеніи, возвращается въ домъ родителей и поражена ихъ бѣдностью. Чѣмъ предаваться безплодному отчаянію и жалобамъ на то, что ее не выучили никакому полезному ремеслу, не лучше ли, не теряя времени, приняться за изученіе какого-нибудь ремесла, хотя бы, напримѣръ переплетнаго? Мастерство это не слишкомъ трудное, и кто имѣетъ къ нему способности, можетъ выучиться довольно скоро.

Не все еще спасеніе въ томъ, чтобъ учить, а слѣдуетъ довести до сознанія, что должно учиться! Кто самъ не хочетъ учиться, того трудно чему-нибудь выучить; зато тотъ, кто самъ хочетъ учиться, найдетъ средство выучиться. Конечно, чѣмъ болѣе будетъ облегчена возможность выучиться чему-нибудь полезному, тѣмъ лучше для всѣхъ; но не должно смѣшивать частностей съ сущностью, и не должно увлекаться даже желаніемъ добра, потому что иногда отъ излишняго усердія, вмѣсто добра, можно сдѣлать положительный вредъ. Пока въ общество не проникнетъ убѣжденіе, что трудиться долженъ каждый, никакія учебныя заведенія, никакое обученіе ремесламъ не заставитъ женщинъ работать; но зато это ученіе, когда оно будетъ давать нѣкоторымъ большія права на трудъ, чѣмъ другимъ, помѣшаетъ очень многимъ работать. Какъ бы это ни казалось страннымъ, мы постараемся это доказать.

Экономическія истины всегда и во всемъ неизмѣнны; а одна изъ этихъ истинъ состоитъ въ томъ, что трудъ для того, чтобъ быть производительнымъ и полезнымъ, долженъ быть свободенъ. Всякое стѣсненіе труда останавливаетъ его развитіе, а всякая привилегія тоже самое, что стѣсненіе, потому что для пользы одного дѣлается вредъ очень многимъ. Къ числу привиллегій смѣло можно отнести и дипломы, и -- сколько дѣлаютъ вреда эти дипломы, даже въ настоящее время?

Дѣвушка, окончившая воспитаніе въ нѣкоторыхъ заведеніяхъ, получаетъ дипломъ, а съ нимъ и право быть домашней учительницей. Положимъ, что для этой дѣвушки это и выгодно, но зато сколько другихъ терпятъ отъ этой выгоды. Терпятъ, во-первыхъ, всѣ тѣ дѣвушки, которыя по своему образованію могли бы быть прекрасными гувернантками, но, потому что не имѣютъ диплома, не могутъ найти себѣ хорошаго мѣста, а если наконецъ и находятъ, то на самыхъ невыгодныхъ условіяхъ; между тѣмъ, какъ та дѣвушка, которая получила дипломъ, можетъ быть, выйдетъ замужъ, и ей самой этотъ дипломъ не принесетъ никакой выгоды. Во вторыхъ, терпятъ отъ дипломовъ дѣти, къ которымъ поступаютъ гувернантки, которыя, правда, имѣютъ довольно познаній, но далеко не всегда одарены способностію передавать свои познанія другимъ; и -- терпятъ, наконецъ, родители, принимающіе къ себѣ въ домъ дѣвушку, которая совершенно неспособна быть гувернанткой, тѣмъ больше, что дипломовъ на нравственность не бываетъ. Что же бы это было, еслибъ у насъ выдавались еще дипломы и учительницамъ рисованья, и учительницамъ музыки, и учительницамъ рукодѣлій? Да тогда ужь женщинамъ рѣшительно пришлось бы отказаться отъ права на трудъ, потому что это право сосредоточилось бы въ рукахъ нѣсколькихъ лицъ. Не знаю, что выигралобы черезъ это общество; но съ тѣмъ вѣрно многіе согласятся, что монополія, какого рода бы она ни была, гибель для всякаго общества.

Повторимъ еще разъ: предоставьте свободу труду и свободу выбора труда, но запрещайте и не поощряйте, и тогда, если въ обществѣ развита потребность труда, то трудъ самъ найдетъ, на что обратиться; но, главное, должно стараться, чтобъ въ обществѣ развивалась эта потребность, и для этого должно возставать противъ предразсудка, который заставляетъ стыдиться бѣдности, приводитъ къ презрѣнію труда, а слѣдственно -- и не допускаетъ женщинъ работать. Уничтожьте этотъ предразсудокъ, убѣдите женщинъ, что единственно въ трудѣ ихъ независимость, и тогда онѣ сами, безъ помощи дипломовъ, съумѣютъ выучиться и наукамъ, и искусствамъ, и ремесламъ.