Мы представили довольно полную, хотя и сухую, картину физико-географическихъ условій, среди которыхъ живутъ въ Тунисіи люди; посмотримъ на нихъ самихъ. Прежде всего, тутъ является вопросъ: сколько вообще людей содержитъ теперь нѣкогда многолюдная Африка временъ Карѳагена и Рима? Да не болѣе 1.400,000 душъ, т.-е. почти столько же, какъ Оренбургская губернія, съ которою мы ее сблизили въ самомъ началѣ. Для страны, лежащей въ однѣхъ широтахъ съ какою-нибудь китайскою провинціей Цзянъ-су, имѣющей десятки милліоновъ населенія, это мало, почему и можно надѣяться, что колонизація изъ Европы не замедлить пополнить недостающее. Эта колонизація и совершается на нашихъ глазахъ, въ послѣдніе годы все постепенно усиливаясь. Главное число переселенцевъ, какъ мы увидимъ дальше, доставляютъ Италія, южная Франція и Мальта; но и другія присредиземныя страны, наприм., Испанія, Австрія, высылаютъ въ Тунисію часть избытка своего населенія. Жители Тунисіи почти такъ же разноплеменны, какъ Оренбургской губерніи, даже, пожалуй, болѣе: тутъ есть мавры, берберы, арабы, турки, евреи, итальянцы, французы. Самые многочисленные, вѣроятно, берберы, коренные обитатели страны, башкиры Тунисіи, подобно имъ отчасти полуосѣдлые, занятые и земледѣліемъ, я скотоводствомъ. Какъ мы уже говорили, они, однако же, не господа въ своей землѣ, а рабочіе. Мавры, мусульманскіе выходцы изъ Испаніи, всѣ горожане, купцы и ремесленники, т.-е. люди вполнѣ осѣдлые. Арабы, напротивъ, всѣ кочевые, давно утратившіе доблести своихъ предковъ VII--VIII столѣтій; они пользуются теперь въ Тунисіи репутаціей отчаянныхъ лгуновъ, которымъ нельзя вѣритъ ни въ одномъ словѣ. О евреяхъ говорить нечего: этотъ народецъ, нынѣ, какъ, впрочемъ, и всегда, мечтающій объ экономическомъ покореніи себѣ міра, въ Тунисіи занимается тѣмъ же, чѣмъ въ Россіи, Германіи, Австріи, Франціи, т.-е. гешефтами, торговымъ и финансовымъ плутовствомъ, и чтобы бытъ менѣе зависимыми отъ мѣстной юстиціи, тунисскіе евреи записываются подданными разныхъ европейскихъ державъ и, въ нужныхъ случаяхъ, прячутся за покровительство своихъ консуловъ. Турки, нѣкогда мечтавшіе о покореніи народовъ не деньгами, а мечомъ, и слишкомъ три столѣтія господствовавшіе въ Тунисіи, быстро теперь исчезаютъ, какъ въ Греціи, Болгаріи, Арменіи и пр. Правда, оффиціальнымъ правителемъ страны является турокъ; въ составѣ туземныхъ духовенства и чиновничества встрѣчаются также лица турецкаго происхожденія: все это представляетъ лишь горсточку въ сравненіи съ другими народностями;
Такъ сказать, на счетъ турокъ умножаются въ Тунисіи европейцы, особенно французы и итальянцы. Первыхъ, но послѣднимъ статистическимъ даннымъ, считается уже 11,000, а съ войсками болѣе 20,000. Было бы гораздо болѣе, если бы парижскіе организаторы франко-тунисской колонизаціи, своекорыстные буржуа-доктринеры и финансисты, не стѣснили переселенія французовъ въ Тунисію условіями раздачи земель. Въ Тунисіи, по мнѣнію этихъ господъ, должна господствовать крупная поземельная собственность, а крестьяне-земледѣльцы должны быть только арендаторами или батраками. Ну, разумѣется, при такомъ законѣ, можетъ быть, и удовлетворяющемъ г. Леруа-Больё, но не подходящемъ въ видамъ большинства южно-французскихъ выходцевъ, послѣдніе предпочитаютъ ѣхать въ Буэносъ-Айресъ, а не въ Тунисъ. Этимъ доктринерски-экономическимъ промахомъ французовъ пользуются ихъ соперники въ Тунисіи, итальянцы, которые переселяются туда въ такомъ числѣ, что теперь ихъ болѣе 40,000, занимающихся садоводствомъ, винодѣліемъ, мелкою торговлей въ портовыхъ городахъ, службой на желѣзныхъ дорогахъ, нагрузкою и разгрузкою кораблей и т. п. Итальянскій консулъ въ Тунисѣ ревниво охраняетъ интересы соотечественниковъ, и среди французовъ-соперниковъ это производитъ скрежетъ зубовный; бею же тунисскому нѣтъ никакой причины ограничивать наплывъ итальянцевъ; въ глубинѣ души онъ, можетъ быть, даже радъ ему, хотя итальянскіе выходцы представляютъ собою порядочную дрянь и матеріально, и нравственно. Англо-мальтійцы, нѣмцы, швейцарцы, безъ сомнѣнія, самые полезные для цивилизаціи Тунисіи люди, но ихъ пока очень немного. Мальтійцы особенно удачно устраиваютъ свои дѣла.
Такъ какъ итальянцы и французы въ настоящее время (будущее покрыто завѣсою, а о прошедшемъ уже сказано довольно) являются "главными піонерами и двигателями цивилизаціи", то любопытно видѣть, какъ они относятся къ общей своей задачѣ и въ какихъ отношеніяхъ находятся другъ въ другу. Разумѣется, "насажденіе европейской цивилизаціи" среди африканскихъ туземцевъ только пустой предлогъ въ наглой эксплуатаціи послѣднихъ. А затѣмъ "доблестная" общая цѣль у обоихъ народовъ-цивилизаторовъ одна: выжить изъ мѣстнаго населенія какъ можно больше соковъ, если можно, даже стереть его съ лица земли или сохранить лишь въ видѣ рабочаго быдла. Эта цѣль до такой степени очевидна, стремленіе въ ней до такой степени ничѣмъ не прикрыто, что развѣ только шестнадцатилѣтніе юноши и кисейныя барышни не разглядятъ ея съ первыхъ дней ознакомленія съ Тунисіей. Но пріемы для достиженія этой своекорыстной цѣли не одинаковы: французъ-солдатъ или даже биржевой дѣлецъ все хочетъ взять нахрапомъ, полицейскими мѣрами или грубымъ грабежомъ, по праву сильнаго; итальянецъ считаетъ себя ученикомъ Макіавелли и старается пустить въ ходъ хитрость, коварство,-- пролѣзть въ окно тамъ, гдѣ отворить ворота ему не по силамъ. Чтобы эти не совсѣмъ лестные для обоихъ народовъ отзывы не показались неосновательными, приведу два довольно замѣтные факта изъ недавняго прошлаго, точнѣе -- изъ настоящаго Тунисіи, о которыхъ пріѣзжій въ эту страну иностранецъ услышитъ толки чуть ли не прежде всего.
У покойнаго бея былъ любимецъ, Мустафа, начавшій, какъ водится въ мусульманской цивилизаціи, карьеру свою чубукчой и кончившій ее чѣмъ-то вродѣ великаго визиря или палатнаго мэра. Разумѣется, онъ съумѣлъ воспользоваться своимъ положеніемъ, чтобы сильно обогатиться. Пріемъ его при этомъ былъ очень простъ: докладывая своему повелителю всякаго рода дѣла и "исходящія бумаги", онъ обыкновенно прочитывалъ ему одно, а печать заставлялъ прикладывать къ другому. Эти "другіе" листы были ничто иное, какъ жалованныя грамоты ему, Мустафѣ, на земли въ разныхъ мѣстахъ Тунисіи, разумѣется, наиболѣе плодородныя и доходныя. Пока бей былъ безконтрольнымъ главой государства, конечно, никто не смѣлъ пикнуть противъ такого хищничества, но вотъ пришли французы и узнали о немъ. Сейчасъ же у цивилизаторовъ явилась мысль: отнять у хищника его неправое стяжаніе и отдать его... бѣднымъ, вы думаете, или хоть казнѣ, которой по праву или даже безъ права земли прежде принадлежали?... О, нѣтъ! Французской акціонерной компаніи, которая-де введетъ цивилизованные пріемы земледѣлія, новыя растенія, новыхъ животныхъ и проч. Сказано -- сдѣлано. но тогда возникъ процессъ. Нужно было судиться; дѣло было поведено такъ, что судьями явились французы же; для пущей важности, хищниками былъ выписанъ изъ Парижа, за хорошій гонораръ, пресловутый адвокатъ Флоке (тотъ самый, что былъ недавно представителемъ палаты депутатовъ), и французскій апелляціонный трибуналъ призналъ безъапелляціонно, что наслѣдникамъ Мустафы ничего не слѣдуетъ, казнѣ тоже, ибо она получила извѣстную (очень малую) сумму отъ акціонерной французской компаніи, а именно этой самой компаніи. Что будешь дѣлать съ людьми, у которыхъ въ рукахъ военная власть, способная разстрѣлять ворчуновъ?... Ну, а чтобы не слишкомъ кричали либералы "независимые", главнымъ образомъ, журналисты, имъ замазывали ротъ денежными подачками, какъ то обычно при господствѣ буржуа-торгашей.
Итальянцы не имѣютъ за себя военный силы, поэтому они дѣйствуютъ хитростью и, само собою разумѣется, во вредъ французамъ. Они такъ обязаны послѣднимъ за освобожденіе Италіи отъ австрійскаго ига, что горятъ желаніемъ показать "независимость сердца" по отношенію къ Франціи, подобно тому, какъ нѣмцы (за 1870 г.), австрійцы (за 1849 г.) и болгары (за 1878 г.) показали ее по отношенію къ Россіи. Напакостить французамъ въ Тунисіи, на которую они сами мѣтили, -- задушевная мысль каждаго итальянца. И вотъ однажды они рѣшились вставить спицу въ глазъ французамъ, думавшимъ, что они одни могутъ хозяйничать въ скверной Африкѣ. Была устроена, еще въ независимой Тунисіи, англичанами желѣзная дорога изъ Туниса въ Ла-Гулету, служащую ему гаванью, но дорога эта приносила убытки, и англичане рѣшились ее продать. Проще бы всего было купить ее въ тунисскую казну, но у бея не было на это денегъ (какихъ-нибудь 100,000 фу въ стерл.), и потому явились конку рренты, разумѣется, французы и итальянцы. Представителемъ первыхъ явилась желѣзно-дорожная компанія бонъ-гуельминская, изъ Алжиріи, представителемъ вторыхъ мореходное общество Руббатино. Французы успѣли уже было сойтись съ англичанами въ цѣнѣ (106,000 ф. ст.) и должны были вступить во владѣніе туннско-гулетскою линіей, которую они надѣялись соединить съ алжирскими дорогами, но тутъ явился на сцену итальянскій консулъ въ Тунисѣ, г. Маччіо, и убѣдилъ англичанъ назначить публичные торги на дорогу, говоря, что за нее можно выручить больше. Англійское сердце, какъ извѣстно, неравнодушно къ барышамъ. Условіе съ французами было, подъ какимъ-то благовиднымъ предлогомъ, разорвано и торги состоялись. На нихъ соперникомъ "Бонъ-Гуельмы" явилась компанія "Руббатино" и одолѣла... по той простой причинѣ, что за ней стояло итальянское правительство, предписавшее не жалѣть денегъ, лишь бы дорога не попала въ руки французамъ. Спица въ глазъ послѣднимъ была вставлена, но тогда-то парижское правительство рѣшилось послать въ Тунисъ полковника Бреара, а вслѣдъ за нимъ двинуть и войска, подъ предлогомъ, что тунисскіе подданные, крумиры, дѣлаютъ набѣги на французскія земли въ Алжиріи. Тунисъ сталъ французскимъ "протекторатомъ", и итальянцамъ пришлось проглотить обиду. Но отнять у нихъ тунисъ-гулетскую дорогу не позволяютъ международные обычаи. Какъ же тутъ быть, чтобы итальянскаго духа не оставалось въ странѣ? Для этого придумано средство коммерческое. Французы не только соединили Тунисъ съ Алжиромъ большою желѣзно-дорожною линіей, но и продолжили послѣднюю отъ Туниса на юго-востокъ, до Радеса и Хаммамъ-лифа, гдѣ она упирается въ море, дѣлая, такимъ образомъ, конкурренцію итальянской линіи Тунисъ-Гулета. Мало того, французскіе инженеры стали заботиться объ углубленіи Тунисскаго озера, чтобы обратить его въ портъ для большихъ судовъ; тогда останется расширить и углубить проливъ (12 метр. ширины), соединяющій озеро съ моремъ, чтобы гулетская дорога осталась безъ грузовъ и пассажировъ. Итальянцамъ тогда придется бросить ее въ добычу соперникамъ.
V.
Примѣровъ неумолимаго соперничества итальянцевъ и французовъ въ Тунисіи можно бы привести множество, но наше дѣло не столько въ столкновеніяхъ европейцевъ на тунисской почвѣ между собою, сколько въ томъ, что дѣлаютъ эти европейцы на благо или во вредъ самой Тунисіи. Здѣсь надобно признаться, что конкурренція европейцевъ не была безполезною. Особенно французы, желая обезпечить свое господство надъ страною, сдѣлали много. Прежде всего, Тунисія, со времени паденія римскаго владычества остававшаяся бездорожною, получила рядъ проѣздныхъ путей. Болѣе 900 верстъ шоссе проложено въ разныхъ частяхъ страны; Тунисъ связанъ съ Алжиромъ, Батруанъ съ Суссой рельсовыми путями, въ сѣть войдутъ Бизерть и, быть можетъ, Габесъ и Гафса, послѣ чего торговое и пассажирское движеніе внутри будетъ надолго удовлетворено въ важнѣйшихъ своихъ потребностяхъ. Но не слѣдуетъ, однако, упускать изъ вида, что въ этихъ успѣхахъ коммуникаціи есть нѣчто кажущееся, обманчивое. Шоссейныя дороги устроены крайне плохо: зимою по нимъ трудно двигаться отъ каменистой грязи, въ которую полотно обращается отъ дождей, а лѣтомъ -- отъ изобильной и ѣдкой пыли. Притомъ, правительство, устроившее эти дороги, не заботится о ремонтѣ ихъ; мосты сносятся потоками, полотно разрушается, такъ что экипажи предпочитаютъ ѣхать по сторонѣ дороги. Рельсовые пути, въ движеніи по которымъ заинтересованы желѣзно-дорожные хозяева, конечно, поддерживаются лучше, но за то питательныхъ вѣтвей они почти не имѣютъ; была рѣчь объ установленіи желѣзно-дорожной связи между рудниками Атласа и ближайшими къ нимъ портами, но пока она еще не устроилась. Всячески сообщенія въ Тунисіи теперь легче и удобнѣе, чѣмъ были десять лѣтъ тому назадъ, почему и торговля страны возросла. Сравнивъ цифры привоза въ Тунисію и вывозъ изъ нея за 1890 годъ съ таковыми же за 1880 г., мы увидимъ, что было:
Очевидно, что внѣшняя торговля очень возросла, и, притомъ, денежный балансъ ея, прежде очень убыточный для страны, повернулъ въ ея пользу, хотя и на мелкую сумму. Чтобы это могло случиться, надобно было, чтобы производительность страны возросла и въ ней появился избытокъ товаровъ, значительно превышающій ея домашнія потребности, Особенно любопытно возростаніе хлѣбопашества, благодаря уничтоженію нѣкоторыхъ стѣснительныхъ мѣръ по вывозу зерна. Въ 1889 году цѣнность вывезеннаго хлѣба не превосходила 7.371,760 піастровъ, въ 1890 г. она простиралась до 24.478,000 піастровъ, а въ 1891 г. достигла уже 48.853,840 піастровъ. Любопытно было бы для насъ, русскихъ, узнать, какъ отозвалось это возростаніе тунисской хлѣбной торговли на оборотахъ Одессы и Таганрога. Кромѣ хлѣба, Тунисія снабжаетъ нынѣ Европу на крупную сумму (10.254,000 франк.) оливковымъ масломъ, губками, сырыми кожами и сухими плодами и овощами. Даже тунисскія вина уже поступаютъ на европейскіе рынки, а изъ мануфактурныхъ издѣлій -- ковры,-- подражаніе малоазійскимъ и турецкимъ,-- пока, впрочемъ, въ маломъ количествѣ. Покупаютъ тунисцы у Европы выдѣланныя кожи и издѣлія изъ нихъ, шелкъ, сахаръ, предметы домашняго обихода, мебель, стальныя и желѣзныя издѣлія, даже вино, водку и пиво, но особенно хлопчатобумажныя ткани* Своихъ фабрикъ въ странѣ мало, а потому естественно, что она за свое сырье требуетъ европейскихъ фабричныхъ издѣлій. Цивилизаторы-капиталисты, разумѣется, о заведеніи здѣсь фабрикъ и не заботятся, чтобы страна всегда оставалась данницею Европы за получаемые изъ нея мануфактурные товары; при этомъ они, впрочемъ, имѣютъ оправданіе въ скудости топлива.
Я привелъ сейчасъ цифры, относящіяся до внѣшней торговли, и позволилъ себѣ изъ возростанія ихъ съ годами заключить, что и производительность Тунисіи возростаетъ. Кажется, подобное заключеніе логически вѣрно, но ни въ какомъ случаѣ я не позволю себѣ сказать, что это возростаніе торговыхъ оборотовъ свидѣтельствуетъ объ увеличеніи богатства жителей страны, точнѣе -- благосостоянія массы ихъ. Давно извѣстно, что ученіе правовѣрной политической экономіи, т.-е. теорія Ж. Б. Сея и его послѣдователей, до Леруа-Больё включительно, о томъ, что огульныя цифры для цѣлыхъ странъ выражаютъ благоденствіе всѣхъ населяющихъ ихъ людей, есть чистая ложь; скорѣе можно сказать, что гдѣ общая цифра оборотныхъ капиталовъ, хотя и очень крупная, слагается изъ немногихъ крупныхъ же цифръ, тамъ, навѣрное, массы народа бѣдствуютъ и нисходятъ на степень рабочаго скота, трудящагося черезъ силу для обогащенія капиталистовъ. Это явленіе пролетаріата нынѣ уже порядочно изучено во всѣхъ его фазахъ, и если развитіе его все еще не поражаетъ умы, такъ это потому, что ученые экономисты и статистики охотно умалчиваютъ о вопіющихъ фактахъ, сюда относящихся. Вспомнимъ,-- для ясности того, о чемъ здѣсь рѣчь, -- сожженіе рязанскими земскими консерваторами подворныхъ описей и другихъ статистическихъ данныхъ о крестьянскомъ населеніи въ губерніи, гдѣ было раскрыто довольно бѣдственное состояніе крестьянъ. Въ Тунисіи до свирѣпости моихъ соотечественниковъ-рязанцевъ еще не дошли и статистическихъ матеріаловъ не жгутъ, но за то и не стараются ихъ собирать. Между тѣмъ, по словамъ нѣкоторыхъ давнихъ обитателей страны, въ иныхъ мѣстностяхъ ея уже становится замѣть нымъ появленіе безземельнаго пролетаріата, который, конечно, будетъ умножаться съ переходомъ земель въ руки немногихъ капиталистовъ, да еще иностранцевъ, соединяющихся въ безыменныя акціонерныя общества, которыя могутъ грабить народъ вполнѣ безнаказанно. Очень извѣстный въ Тунисіи примѣръ захвата большаго пространства земли крупнымъ "предпринимателемъ" представляетъ дѣло о поросляхъ альфы въ Энфидѣ, отданныхъ было въ монопольное пользованіе французу Дюплесси, а имъ проданное англійской акціонерной компаніи. Если бы не эта послѣдняя продажа, показавшаяся французскимъ властямъ "непатріотической", то, вѣроятно, многочисленные туземцы-бѣдняки лишились бы послѣдняго своего достоянія, которое, видите ли, "никогда не было имъ отмежевано, съ нанесеніемъ на піанъ", а, слѣдовательно, "юридически" имъ и не принадлежало. О томъ, что во всѣхъ странахъ, не подпавшихъ подъ иго римскихъ законовъ, особенно же въ земляхъ мусульманскихъ, почва считается достояніемъ тѣхъ, кто ее обрабатываетъ или кто издавна на ней обитаетъ, объ этомъ господамъ правовѣдамъ-завоевателямъ, а вмѣстѣ и "цивилизаторамъ", разумѣется, не приходило на мысль, а если и приходило, то они находили это варварствомъ, которое нужно искоренять заведеніемъ крупной поземельной, наслѣдственной и продажной, собственности.
Это одна "черная точка" на тунисскомъ горизонтѣ, могущая современемъ заволочь все небо, обратиться въ грозную тучу и потревожить самодовольный покой хищныхъ пришельцевъ-цивилизаторовъ. Будь у бея сильный вооруженный союзникъ, да будь онъ самъ человѣкъ умный и энергическій, онъ могъ бы теперь же стать во главѣ народа и вымести изъ страны экономистовъ-нововводителей, которые, очевидно, преслѣдуютъ ту же цѣль, какую имѣли франки въ Галліи, готы въ Испаніи, лангобарды въ сѣверной Италіи и вандалы въ той самой Африкѣ, которая нынѣ зовется Тунисіей. Пока, впрочемъ, этихъ условій нѣтъ, и поземельный произволъ французовъ встрѣчаетъ лишь слабое противодѣйствіе въ итальянской колонизаціи, которая водворяется въ странѣ болѣе мирными и честными средствами. Другое черное пятно на небосклонѣ Туниса, появившееся съ приходомъ французовъ, это -- черная армія монаховъ, приведенная "корпуснымъ командиромъ" въ кардинальской шапкѣ, только что умершимъ нынѣ Лавижери. Католическая его ревность была такъ велика, что онъ завелъ было команду монаховъ-воиновъ, хорошо вооруженіяхъ и организованныхъ по-военному, съ заявленною цѣлью -- бороться съ негроторговцами въ Африкѣ и съ тайною -- загонять мусульманскія души въ католическое стадо, котораго онъ самъ былъ однимъ изъ видныхъ пастырей. Правда, Лавижери, наконецъ, умеръ, но завѣты его остались въ миссіонерской средѣ, и если ихъ станутъ настойчиво проводить въ жизнь подъ покровительствомъ французскихъ солдатъ, то дѣло можетъ получить непріятный для Франціи оборотъ. Лавижери былъ очень ловкій военачальникъ-администраторъ миссіонерской завоевательной команды; онъ зналъ, гдѣ нужно употребить волчій зубъ, а гдѣ лисій хвостъ; но преемники его могутъ оказаться менѣе искусными, и тогда въ Тунисіи можетъ вспыхнуть горячая мусульманская революція, въ связи съ экономическо-соціальною, на возможность которой мы указали выше, а пожалуй и безъ нея. Мусульмане сосѣдней Алжиріи, лишенные доселѣ правъ французскаго гражданства и ненавидящіе французовъ, конечно, явятся на помощь своимъ единовѣрцамъ въ Тунисія.
Я, впрочемъ, не люблю заниматься пророчествами, особенно по такимъ сложнымъ вопросамъ, какъ экономически-соціальные и религіозно-культурные, а потому перейду, въ заключеніе этого очерка, къ болѣе простому дѣлу -- оцѣнкѣ стратегическаго положенія французовъ въ Тунисіи. Численность французскихъ войскъ, оффиціально составляющихъ "оккупаціонную бригаду", простирается до 9,500 вооруженныхъ людей всякаго рода оружія. Тутъ есть зуавы, легкіе африканскіе егеря, пѣшіе и конные; стрѣлки, спаги, т.-е. туземная алжирская конница, три батареи полевой артиллеріи, рота саперъ, рота дисциплинарная, военно-рабочія и фурштадскія команды, военно-госпитальная прислуга и, разумѣется, многочисленный и блистательный штатъ военныхъ писарей всякаго чина и званія. Главная масса войскъ, конечно, сосредоточена въ Тунисѣ, но отдѣльные отряды встрѣчаются еще въ девяти мѣстахъ, причемъ иногда батареи артиллеріи не имѣютъ пѣхотныхъ или кавалерійскихъ прикрытій. Очевидно, это военное занятіе страны, за 10 лѣтъ предъ тѣмъ независимой, слабо; оно было бы непростительно, слабо, если бы у французовъ по сосѣдству, въ Алжиріи, не было цѣлаго корпуса. Но опасность не въ одной малочисленности войскъ и ихъ разсѣяніи по странѣ, а всего болѣе въ томъ, что у французовъ нѣтъ прочнаго опорнаго пункта ни внутри страны, ни на прибрежьѣ, по пути въ Франціи. Тунисская цитадель, средневѣковой постройки, конечно, довольно страшна для безоружныхъ жителей города, но она не можетъ выдержать осады войскъ европейскихъ, да и гарнизонъ ея можетъ легко быть блокируемъ, если не уйдетъ во-время. Въ другихъ городахъ укрѣпленій совсѣмъ нѣтъ; во второмъ городѣ страны, Петруанѣ, считающемся святымъ, то-есть религіозною столицей туземцевъ-мусульманъ, даже нѣтъ гарнизона. Поэтому, сознавая опасность своего положенія въ Тунисіи, французы въ послѣднее время все свое вниманіе обратили на укрѣпленіе Бизерта. Благодаря положенію его на кратчайшемъ морскомъ пути въ Европу, у глубокой, совершенно закрытой бухты, и всего въ 40 верстахъ отъ Туниса, изъ него можно сдѣлать превосходный военный порть и сухопутную крѣпость, изъ которой выбить французовъ будетъ не легко даже итальянцамъ, несмотря на силу ихъ флота и легкость подвозки войскъ изъ Сициліи. Это укрѣпленіе Бизерта крайне не нравится въ Римѣ; парламентскіе говоруны, вродѣ Криспи, кричатъ объ опасности для Италіи отъ созданія бизертскаго Тулона, но такъ какъ въ Европѣ ихъ никто не слушаетъ, то они, по необходимости, умолкаютъ... можетъ бытъ, еще и потому, что, по выражнію французовъ, итальянскіе карабинеры и берсальеры суть лишь оперные солдаты и подъ Бизертъ едва ли когда рѣшатся придти.
Невольно, однако, приходитъ на умъ вопросъ: когда же итальянцы и французы подерутся на почвѣ Тунисіи? А что они могутъ подраться, это весьма вѣроятно.
И побѣди итальянцы французовъ, это будетъ восьмой чужеземный властитель надъ бѣдною страной, которая самостоятельной національной жизни доселѣ почти вовсе не знала, и,-- благодаря разноплеменности населенія, едва ли когда узнаетъ.
-----
Р. S. Статья эта была окончена, когда появилось сочиненіе Нарцисса Фокона La Tunisie avant et après l'occupation franèaise, 1893 r., въ духъ тонахъ. Оно, разумѣется, содержитъ много фактовъ, не вошедшихъ въ составъ нашего краткаго обзора, но фактовъ второстепенныхъ, все же существенное читатель найдетъ у насъ. Кромѣ того, за послѣднее время Тунисія была во Франціи предметомъ горячей полемики въ журналахъ и преній въ парламентѣ. Одна газета, издаваемая по-французш и французомъ въ Тунисѣ, такъ горячо напала на существующіе тамъ нынѣ порядки, что заслужила отъ франко-тунисскихъ, а за ними и парижскихъ чиновниковъ укоръ въ недостаткѣ патріотизма и чуть ли даже не была запрещена, какъ это бываетъ всегда, когда чиновники считаютъ себя непогрѣшимыми, а, главное, всемогущими богами. Затѣмъ въ январѣ 1893 г. въ Парижѣ, въ палатѣ депутатовъ, г. Гюббаръ коснулся тѣхъ же порядковъ, господствовавшихъ въ Тунисіи, особенно при министрѣ-резидентѣ Массако, недавно умершемъ, но управлявшемъ дѣлами въ теченіе несколькихъ лѣтъ,-- порядковъ, которые Гюббаръ находилъ, между прочимъ, несогласными съ интересами Франціи, оставляющими слишкомъ много бею, точно государю самостоятельному. Именно депутатъ-критикъ находилъ, что 1) беева монета вытѣснила французскую; 2) что французскіе почтовыя конторы и марки замѣнены въ Тунисіи тунисскими, тогда какъ итальянская почта дѣйствуетъ тамъ самостоятельно, при своихъ конторахъ и маркахъ; 3) что французскій флагъ на казенныхъ зданіяхъ замѣненъ тунисскимъ, съ мусульманскимъ полумѣсяцемъ, и т. п. Разумѣется, министру Рибо не стоило большого труда осмѣять эти дѣтскіе упреки и показать, что въ нихъ, притомъ, много невѣрнаго. Напримѣръ, монета тунисская хотя и чеканится съ гербомъ бея, но состоитъ уже изъ франковъ и сантимовъ, а не изъ піастровъ, такъ что для торговли французовъ это выгода, а не убытокъ; казенный флагъ есть флагъ французскій, на которомъ только дано мѣсто гербу бея, и пр. Продолжая рѣчь, министръ замѣтилъ, что укрѣпленіе Бизерта продолжается неустанно, съ моря и съ сухого пути, что невыгодное для итальянцевъ углубленіе тунисскаго порта скоро окончится, что обороты французской почты въ Тунисіи возросли на 120% послѣ введенія новой, франко-беевской системы и пр.
Книга Фокона, по недавности своего появленія, еще не вызвала критическихъ замѣчаній спеціалистовъ, но достаточно сказать, что она сопровождается хвалебнымъ предисловіемъ Жюля Ферри, чтобы понять ея направленіе, а вмѣстѣ и научное достоинство. Это -- двухтомный памфлетъ, старающійся доказать, что въ 12 лѣтъ французскаго господства Тунисія подвинулась впередъ по пути цивилизаціи больше, чѣмъ въ двѣнадцать или даже въ двадцать четыре столѣтія своей предшествовавшей исторіи.
-----
23 января 1893 г.
Р. S. Въ теченіе первыхъ мѣсяцевъ настоящаго 1893 года совершились два событія, немаловажныя въ современной исторіи Тунисіи. Во-первыхъ, она связана, черезъ Бизертъ, прямымъ подводнымъ кабелемъ съ Марселью, чѣмъ избѣгается необходимость сноситься съ Франціей по телеграфу не только черезъ чужія земли, Мальту и Италію, но и черезъ французскій, лежащій въ сторонѣ, Алжиръ. Во-вторыхъ, коса, отдѣляющая Тунисскій лиманъ отъ моря, прорыта и въ самомъ лиманѣ углубленъ проходъ къ городу съ моря, такъ что отнынѣ въ Тунису могутъ подходить большіе пароходы. Это послѣднее обстоятельство, вѣроятно, повлечетъ за собою упадокъ Гулеты и итальянской желѣзной дороги, соединяющей ее съ городомъ.