Волжский Алексей Павлович - Хозяин

АЛЕКСЕЙ ВОЛЖСКИЙ

МУЖИЧЬЕ СЕРДЦЕ

РАССКАЗЫ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА 1926 ЛЕНИНГРАД

ХОЗЯИН.

Иван Петрович Бахмутов в своем селе в приказчиках сызмальства. Еще мальчонком отец его, батрак, пришел к богатому торговцу Евтушенко и, сняв шапку, сказал:

-- Уж вы, пожалуйста, Григорь Петрович, возьмить его в науку. Лишний рот кормить нечем. В пастухи отдавать жалко: мальчонка грамотный и способный. Жалованья ему никакого не надо. Пускай хоть за хлеб работает, старается,-- пользу приносит хозяину, до дела доходит.

Григорий Петрович медленно разгладил бороду, прищурился хитрым глазом на вихрастого Ваньку и, подумав, спросил строго:

-- А будешь слушаться хозяина?

Отец дернул Ваньку за рукав -- отвлек Ванькино внимание от большой трубы граммофона.

-- Буду-у...

-- Ну, ладно. Только у меня уговор лучше денег: слушаться и не бегать по улице зря. Пускай служит, приучается. Может, и человеком выйдет... Хозяином... Господи, благослови...

Перекрестились на иконы и разошлись.

Так Ванька и начал свою приказчичью долголетнюю жизнь...

* * *

Раным-рано, до зари,-- "еще черти на кулачки не дрались", -- как говорили приказчики, а Григорий Петрович уже булгачил своих приказчиков:

-- Вставайте! Надо лавку открывать.

Ванька получал основательный пинок в бок, вскакивал, словно угорелый, и, плеснув в лицо холодной водой, бежал с ключами отпирать лавку.

Гремели тяжелые засовы и болты, открывались Ванькиной рукой железные ставни и двери, зажигалась "до свету" висячая лампа-"молния", взбрызгивался и подметался пол.

Спать хотелось -- тело огнем пылало, спина не разгибалась над веником...

А потом входили покупатели, и отвешивал Ванька им муку, крупу, сахар, а чашку весов слегка придерживал пальцем или совком надавливал. Не довешивал по хозяйскому строгому наказу :

-- Лучше малость не довесь, чем поход давать,-- учил Григорий Петрович,-- хозяина в убыток не вгоняй, а то платить вам нечем будет.

Масло и керосин наливал Ванька Фунтовой меркой: бухнет сразу в воронку все и, не дожидаясь, пока стечет все, бросает мерку обратно в жбан, выгадывая хозяину осьмушку с лишним.

Резинку или кружева мерил аршином, натягивал туго, не домеривая с вершок,-- хозяину барыш загонял.

Масло прогорклое переваривали. Колбаса зазеленела, -- терли до блеска постным маслом, чтобы вид имела хороший.

За десять лет приказчичьей службы Иван Петрович постиг все торговое искусство в совершенстве.

-- Молодец, Иван, -- говорил хозяин перед большими торговыми днями, пасхой и рождеством, -- старайся, жалованье прибавлю, наградные к празднику дам.

Иван старался. Крестьяне-покупатели ругались, но ругань эту Иван отводил в сторону хозяина:

-- Ясно, -- Григорий Петрович хозяин, а я тут не при чем, мое дело маленькое!

* * *

Но перед революцией задумываться стал Иван Петрович. И почему задумывался? Григорий Петрович политикой интересовался,-- газету выписывал "Русское Слово". Почтальон принесет газетку в лавку и бросит на прилавок:

-- Передай, мол, адресату -- хозяину...

В зимнее время торговля тихая. Покупатели заходят редко и то, чтобы обогреться, по пути.

Стал Иван Петрович читать газеты от нечего делать. А потом и привык. Сам выписал "Биржевые Ведомости", подешевле.

Прочел раз Иван статейку о том, как батраки в Англии кооператив организовали и из нужды выбились. Задумался, заинтересовался... Стал искать книжек таких, в которых описывалось бы, как народу лучше жизнь свою устроить. Выписывал из города и на базаре покупал. С учителем знакомство свел -- брал у него. Не узнать Ивана -- так переменился.

-- Ты што же это плохо сполняешь свои обязанности, -- набросился раз на Ивана хозяин, -- газеты да книжки читаешь. От этого мне пользы мало. Ты эту дурь-то брось, а то выгоню...

Иван Петрович упрям. Озлобился -- хуже стал для хозяина.

А тут еще батрачило у Григория Петровича человек десять крестьян, в том числе и отец Ивана Петровича.

Загреб в свои руки Григорий Петрович всю власть и силу. Беднякам -- ни охнуть ни вздохнуть.

Торговля -- торговлей, а, кроме того, еще скупил Евтушенко себе громадные участки земли, скупил воды для лова рыбы, нанял батраков и объявил, что он покупает весь хлеб, у кого есть лишний.

Продал Бахмут - старик весь свой урожай и силу свою закабалил Евтушенке, а, когда пришел за расчетом, обсчитал его хозяин да обсчитал так, что не только ничего ему не полагается получить, а еще ему Бахмут и должен остался.

Горе взяло старика, и пошел он к сыну пожаловаться на свою беду.

Иван Петрович -- к хозяину. Слово за слово -- и хозяин тут первый раз услыхал от своего приказчика страшпое слово:

-- Эксплуататор ты и больше ничего после

этого,-- крикнул Иван Петрович, рассердившись,-- так и в книжках про таких говорится, потому, ты нашим трудом живешь. И не желаю я больше у такого эксплуататора служить. Расчет...

Ясно, Григорий Петрович, услыхав такое страшное ругательное слово, не стерпел:

-- Расчет, и убирайтесь вместе с отцом...

А тут -- революция, и попал Иван Петрович в Красную армию.

* * *

Ахнула революция -- Ивана Петровича высоко подняла. Заведывал он военным кооперативом, а, когда вернулся в свое село, то узнал, что Григорий Петрович Евтушенко проторговался и в кооператив влез -- спецом...

Приезду Ивана Петровича мужики обрадовались. На собрании все в один голос:

-- Просим Ивапа Петровича заведывать кооперативом, а Григория Петровича ему в приказчики.

На том и порешили.

И стал Иван Петрович заведующим, а Григорий Петрович -- приказчиком.

Переменился Евтушенко--не узнать. Залебезил:

-- Мы с тобой, Иван Петрович, старые приятели и друзья. Давай действовать сообща.

-- Нет, Григорий Петрович,-- веско и серьезно ответил ему Бахмутов, -- уж раз ты теперь у меня под началом, так ты и слушайся меня. Раз меня революция сделала хозяином, так теперь уж я буду распоряжаться и командовать. Только я тебя не буду учить обманывать покупателя, как делал это ты. Эту привычку ты брось, а то мы с тобой разойдемся...

Поморщился Евтушенко, да делать нечего -- промолчал...

* * *

А крупный разговор хозяина с приказчиком произошел вскоре.

Замечает Бахмутов, что Григорий Петрович по привычке грубит покупателям -- крестьянам, что батрачили когда-то у него:

-- Нету соли, сказано, что пристаешь. На то она и кооперация, соли нету, а пудра есть...

И ухмыляется.

-- Как нет соли?-- запротестовал Иван Петрович, появляясь в дверях,-- а на складе?

-- Ну, так то на складе, а в лавке нет.

-- Надо пойти на склад и принести, а зачем же отказывать. Да еще и смеяться? Ты смотри, Григорий Петрович, так не делай, а то я с тобой поругаюсь. Работай честно. Когда ты сам торговал, разве отказал бы, если бы на складе была соль? Ты меня палкой гонял,-- помнишь?

-- Ну, ладно, хорошо,-- пробурчал Евтушенко и нервпо затеребил свою жиденькую поседевшую бородку.

В другой раз заметил Бахмутов, что Григорий Петрович, взвешивая сахар, чашку весов слегка пальцем придержал.

-- Ты, Григорий Петрович, эту штуку брось, обвешивать...

-- Эх-хе,-- засмеялся Григорий Петрович виновато,-- это я по привычке. Чай, я для кооператива пользу делаю...

-- Ну, такая надувательская польза нам не нужна. Кого нам обманывать? Самих себя? Кооперация любит людей честных, и барыши обманные нам во вред.

Не понравилась Григорию Петровичу такая работа.

-- Ну, пускай Иван Петров надо мной теперь хозяин,-- разорялся он у себя дома перед бутылкой самогона,-- теперь власть ихняя, а мы, хозяева, теперь -- холуи у них. Пускай царствуют. Но я спец по своему делу. И мне, спецу, Бахмут, который у меня в мальчонках соплистых бегал, смеет еще указывать, как торговать надо. Не стерплю...

Бил Григорий Петрович кулаком по столу и по груди, изливал злость свою и тоску по прошлому, по власти своей -- хозяйской. Изливал и чувствовал свое хозяйское бессилие и от этого еще сильнее злился.

* * *

Теперь уже разрыв произошел скорее. Иван Петрович на общем собрании членов кооператива давал отчет о работе своей за год. И в конце добавил:

-- Для успешности работы в кооперативе надо, чтобы все батраки и бедняки вступили в кооператив. Потому, это первое и крепкое наше орудие против бывших наших угнетателей -- торговцев и кулаков-эксплуататоров. А в кооператив нам надо людей опытных и честных. А Григорий Петрович, как бывший эксплуататор, хоть и спец, но не любит, видно, кооперацию, и по старой привычке старается покупателей обжуливать. Нам надо его сменить...

-- Правильно, тебе виднее, -- ответили ему крестьяне.

-- Ах ты, молокосос, -- вспыхнул Григорий Петрович, -- я тебя сызмальства воспитал и обучил торговому делу, а ты меня теперь позоришь. Я тебя из босяков в люди вывел. Так-то ты меня благодаришь?

-- Плохо, Григорий Петрович, ты меня обучал. Обманывать народ заставлял в свой карман. Это каждый жулик умеет. А ты вот теперь поучись честно торговать. Это вот -- наука.

Закричало собрание в сторону Григория Петровича -- не дало ему больше говорить. Плюнул он со злости и ушел.

А на сцену вышел старый батрак Семен и, получив слово, сказал:

-- Стало-быть, граждане, я хоть и малограмотный и не спец какой по торговой части, а так понимаю, что кооперация великое для нас дело, а не просто лавочка, коли старые хозяева нам теперь даже в приказчики не годятся. Дело, стало- быть, на чистоту, без обману. Это, я понимаю -- великое дело. И мы ему хозяева...