Воейков Александр Федорович - Мнение безпристрастного о Способе сочинять книги и судить о них

Мнѣніе безпристрастнаго о Способѣ сочинять книги и судить о нихъ.

Г. Евстафій Станевичь написалъ Способъ разсматривать книги и судить о нихъ, въ намѣреніи доказать своимъ примѣромъ, какъ легко подавать мудрые совѣты, и какъ трудно имъ слѣдовать. На 4-й, 5-й и 6-й страницахъ своей книги обѣщаетъ онъ быть полезнымъ, безпристрастнымъ, справедливымъ, благоразумнымъ, и наконецъ благопристойнымъ; однако въ возраженіи на критическую статью, въ которой не одобрена басня его Черви, Г. Станевичь несоблюлъ ни одного изъ своихъ обѣщаній, и въ особенности погрѣшилъ противъ благопристойности: ибо духъ бодръ, но плотъ немощна.

У всѣхъ благомыслящихъ критиковъ, давно велось и теперь ведется обычай осыпать замѣчанія свои цвѣтами остроумія, некасаясь лица сочинителева, и ненарушая между тѣмъ вѣжливости, которую граждане просвѣщеннаго государства обязаны являть одинъ другому. У г-на Станевича свои правила; онъ показываетъ прекрасное желаніе высѣчь розгами своего рецензента. (стр. 66), влѣпить ему двадцать пять ударовъ палками (стр. 67), и вывесть на эшафотъ, какъ внука Робеспьерова и Мараттова (стр. 82); въ піитическомъ гнѣвъ своемъ, кажется, онъ готовъ бы учредить инквизицію для торжественнаго созженія критикъ и критиковъ, отъ избытка своего усердія готовъ бы самъ быть исполнителемъ приговора надъ тѣмъ, кто осмѣлился не похвалить дурныхъ его стиховъ и прозы: какъ это полезно и безпристрастно!

Самъ Макаровъ, котораго критическія замѣчанія на книги, можно назвать очень колкими, нападалъ только на сочиненія, лично же особы сочинителя касался только говоря о его талантахъ и образованіи, ни слова не упоминая о нравахъ. Г. Станевичь называетъ сочинителя критики на его книгу подлецомъ, бездѣльникомъ, корыстолюбцемъ, памятозлобивымъ, развратнымъ (стр. 16, 30, 31, 45, 46, 47, 48, 49, 58, 59, 80, 81, 82, 91, 92, 97, 98, 99; 100 и слѣдующія до конца книги), бунтовщикомъ и безбожникомъ {Это не новое. Коттень называлъ тѣхъ, которые не одобряли нелѣпыхъ стиховъ его, безбожниками и невѣждами. N.}: какъ это благопристойно! --

Г. Сочинитель Способа разсматривать книги выписываетъ самые сильные изъ духовныхъ книгъ тексты противъ семи смертныхъ грѣховъ, и искусно направляетъ ихъ противъ своего рецензента: какая примѣрная справедливость!

Желая доказать, что онъ старообрядецъ въ слогѣ, и тѣмъ придать себѣ больше важности, онъ кстати и не кстати употребляетъ слова, зане, колико, наипаче, корыстно, суесловіе, на прикладъ, поелику, радъ, купно, кольми же паче, словоизвитія, метаетъ, рѣя, словесники, и проч.: какое благоразуміе! Г. Станевичь знаетъ, что сіи слова въ Русской литтературѣ тоже, что орлы, драконы, лиліи, изображаемыя на знаменахъ войскъ; они показываютъ, къ какой сторонъ принадлежитъ авторъ. Увидя въ какомъ-либо сочиненіи: зане, ради, словесникъ, вкусоборцы радуются новому приобрѣтенію, какъ паписты обращенію протестантовъ. Они берутъ такого поэта себѣ подъ защиту, помогаютъ ему своими знаніями, и думая просвѣтить, истребляютъ въ молодомъ фанатикѣ послѣднія искры. -- Сіе счастіе или несчастіе случилось съ г-мъ Станевичемъ; онъ воздоился смакомъ и чутьемъ (вкусомъ), и угобзился хитроуміемъ. Можетъ быть никто болѣе меня не уважаетъ великаго Ломоносова, но я весьма далекъ отъ того, чтобъ признать его непогрѣшительнымъ: онъ человѣкъ, онъ жилъ въ такое время, когда не льзя было не ошибаться. Державинъ, Карзмзинъ; Дмттріевъ, Мерзляковъ, Ж**, также не дюжинные писатели; однако и у нихъ можно найти слова несобственныя, выраженія или слишкомъ обветшалыя, или несвойственныя (то есть галлинизмы), хотя они начали писать полвѣка послѣ Россійскаго Пиндара, тогда какъ мы видѣли уже Ломоносовыхъ, Сумароковыхъ, Поповскихъ, Фон-Визиныхъ, Богдановичей, Херасковыхъ и пр. Не по симъ стихамъ

Ты сладостной росой прохладу,

Она щедротою отраду

Подастъ и удовольство всѣмъ,

знаменитъ отецъ Россійской поэзіи, и Г. Станевичь написавъ радостей среди, поступилъ такъ же худо, какъ подражатели Александра Македонскаго, которые кривили голову на лѣвую сторону, потому что сей великой завоеватель имѣлъ дурную привычку кривить шею. Напрасно Г. Станевичь ошибки Ломоносова прибавляетъ къ своимъ собственнымъ погрѣшностямъ; у него и безъ того ихъ довольно. Впрочемъ если авторъ Способа имѣлъ въ виду чрезъ посредство обветшалыхъ словъ сдѣлаться членомъ какого-нибудь ученаго сословія; то можетъ на вѣрное достигнуть своей цѣли, и въ такомъ случаѣ онъ поступилъ весьма благоразумно! --

Очень забавно, что Г. Станевичь, разливши въ сткляночки свои слезы, думалъ торжествовать надъ почтеннымъ критикомъ. Публика, сколько намъ извѣстно, не одного мнѣнія съ авторомъ; она думаетъ, что еслибъ онъ разлилъ слезы свои и въ золотые кубки и тогда басня его ничего не приобрѣла бы въ разсужденіи внутреннихъ своихъ достоинствъ. Прочитавъ сію поправку, и то что пишетъ онъ о червяхъ, тотчасъ родится желаніе спросить у Г. Станевича: не уже ли не имѣетъ онъ друга или покровителя, которой бы шепнулъ ему на ухо, чего недостаетъ баснѣ его Черви, для того чтобы походить ей на порядочную басню, которой бы сказалъ ему:

,,M'en croirez-vous? gardez votre pièce neufance?"

Г. Станевичь напрасно сердится на издателя Вѣстника Европы за то, что онъ, выставивъ косыми буквами стихи его и слова, не говоритъ ни слова объ ошибкахъ; есть стихи и слова, которыя сами о себѣ говорятъ, что они неправильны.

Между тѣмъ, смѣемъ увѣрить г-на Станевича, что никакое общество не одобритъ его ругательствъ, и всякой благоразумной читатель, обратитъ къ автору Способа собственныя слова его: "Онъ шутитъ даже надъ тѣмъ, что было, есть и будетъ священно у всѣхъ народовъ -- надъ честію; шутитъ самымъ злымъ, самымъ дерзскимъ образомъ, перетолковывая слова г-на Каченовскаго, почтеннѣйшаго издателя Вѣстника Европы, заслужившаго одобреніе всей Россіи, всѣхъ любителей учености, всѣхъ нашихъ политиковъ. Авторъ Способа называетъ изданіе сего Журнала бездѣлкою; а мнѣ кажется, что этой бездѣлки двадцать Евстафіевъ Станевичей сотворить не въ состояніи {Г. Станевичь недавно смастерилъ два Разсужденія: I о законодательствѣ, которое смѣло назвать можно не только безсмертнымъ, но даже вѣчнымъ, ибо ни начала ни конца не имѣетъ; II о Русскомъ языкѣ, которое можетъ служить достаточнымъ свидѣтельствомъ, что сочинитель силенъ какъ въ Русскомъ, такъ и въ Латинскомъ, а особливо въ исторіи сихъ языковъ. Кромѣ многихъ предорогихъ замѣчаній, тутъ предложены ясыя и неоспоримыя доказательства, что языкъ Латинскій гораздо моложе Славенскаго и едва ли не отъ сего послѣдняго происходитъ, ибо слова Латинскія суть не иное что какъ составныя реченія изъ Славенскихъ, на примѣръ: donec изъ до и нелѣ, solidus изъ со и литой какъ бы слитой, spolium изъ съ и поль, то есть добыча въ полѣ, suadeo изъ со и вѣтъ, откуду произошло вѣщаю, tementum значитъ какъ бы той медъ. Слова: fistula, graculus, nebula, oculus, суть производныя умалительныя отъ Словенскихъ свистъ, грачъ, небо, око. Нашъ любословъ весьма основательно догадывается, что начало Славенскаго языка простирается далѣе двухъ тысячь лѣтъ. N.}. Пускай онъ подаритъ насъ хоть одною такою статьею, какъ слѣдующія, помѣщенныя въ Вѣстникѣ Европы издателемъ, господиномъ Каченовскимъ: Что сдѣлано въ Россіи для просвѣщенія народа и для славы отечества отъ временъ Рюрика до Петра Великаго. 2, Мысли о Россіи, или нѣкоторыя замѣчанія о гражданскомъ состояніи Русскихъ до Петра Великаго. 3, О причинахъ низложенія Патріарха Никона. 4, Демсѳеновы слова. 5, Отрывокъ изъ Введенія къ ѳеоріи риторики. 6, Отрывки изъ рѣчей Святаго Іоанна Златоустаго. 7, Торжество Александра, или могущество музыки. 8, Элегія г-на Парни. 9, Вечеръ. 10, Сельская Элегія. 11, Сонъ Могольца. 12, Похороны львицы. 13, Рондо къ ней. 14, Соловей и Малиновка, и проч. пускай, говорю, Г. Станевичь сочинитъ или переведетъ хоть одну такую статью въ стихахъ или въ прозѣ: тогда стихи Горація и Хераскова, удачно принаровленные рецензентомъ къ г-ну Станевичу, перестанутъ забавлять читателей на счетъ его. Теперь же, какъ человѣкъ безпристрастной, признаюсь, что г-ну автору Способа очень нужно наставленье:

Дерзая на Парнассъ, того на позабудь,

Что Музы существа божественнаго суть;

Рѣчами подлыми не оскорбляй ихъ слуха,

Ни мыслей скаредствомъ, ни низостію духа..

Что иное могъ сказать ему Г. Каченовскій? Впрочемъ напрасно сочинитель Способа разсматривать книги ропщетъ на господствующую въ наше время кротость и на свободу книгопечатанія. Еслибъ, отъ чего Боже сохрани, и чего даже не можно предполагать въ нынѣшнее время, по желанію г-на Станевича когда нибудь началось гоненіе на умныхъ людей, которые говорятъ правду -- и тогда нашли бы способъ сказать публикѣ мнѣніе свое о нѣкоторыхъ сочиненіяхъ и сочинителяхъ, можно бы рыть землю

Et comme ce barbier

Faire dire aux rofeaux par un nouvel organe:

Midas, le roi Midas a des oreilles d'âne --

Заключимъ: читая сочиненія г-на Станевича, я былъ твердо увѣренъ, что хуже ихъ ничего быть не можетъ; но Г. Станевичь сдѣлалъ чудо -- онъ написалъ Слособъ разсматривать книги и судить о нихъ! Въ другихъ сочиненіяхъ его видѣнъ недостатокъ здраваго смысла, свѣдѣній и вкуса: это заставляетъ только жалѣть объ немъ; въ отвѣтъ на критику видно, что онъ безсовѣстно клевещетъ на ближняго: это заставляетъ ненавидѣть въ немъ такую вредную склонность.

Воейковъ.

"Вѣстникъ Европы". Часть XLI, No 18, 1808