Воскобойников Николай Николаевич - Заметка об отношениях правления главного общества российских железных дорог к акционерам

ЗАМѢТКА ОБЪ ОТНОШЕНІЯХЪ ПРАВЛЕНІЯ ГЛАВНАГО ОБЩЕСТВА РОССІЙСКИХЪ ЖЕЛѢЗНЫХЪ ДОРОГЪ КЪ АКЦІОНЕРАМЪ.

Акціонерная дѣятельность нигдѣ не имѣетъ такого значенія, какъ у насъ въ Россіи. При теперешнемъ состояніи администраціи, множество стремленій, возникающихъ въ обществѣ, возлагаютъ свои надежды исключительно на акціонерную дѣятельность. Вспомните различные проекты выкупа крестьянскихъ земель, снабженія войска вещами, взиманія налоговъ съ вина, табаку и проч. Трудно было бы исчислить всѣ условія, благопріятствующія акціонерной дѣятельности. Широкое поле во всѣ стороны открываютъ ей промышленный и торговый застой со всѣми неисчислимыми послѣдствіями ихъ. Произведенія нашей промышленности, основанной почти исключительно на крѣпостномъ правѣ и на тѣхъ отпрыскахъ, которые оно пускаетъ повсюду, не могутъ выдержать никакого соперничества съ произведеніями акціонерной предпріимчивости, которая, по существу своему, должна опираться на свободный трудъ. Небрежность, неразлучная съ трудомъ несвободнымъ, одинаково поражаетъ и государственныя работы и самыя ничтожныя производства. При этомъ, какъ извѣстно, не бываетъ и рѣчи о введеніи усовершенствованій, и изобрѣтеній. Наша торговля, опутанная безконечными формальностями, руководимая невѣжествомъ и коснѣніемъ, основана, за немногими незначительными исключеніями, на непробудной рутинѣ, непремѣнномъ обманѣ и ужасающей безпечности. Всякое торгующее лицо, съ одной стороны, оказывается совершенно несостоятельнымъ передъ могуществомъ чиновничества, вооруженнаго неисчислимыми формальностями, а съ другой, опирается на это могущество въ тѣхъ, гоже безчисленныхъ, ежедневныхъ продѣлкахъ, которыя не пускаютъ разумнаго кредита на русскую землю. Множество препятствій сокрушаютъ всякую энергію. Все, отъ плаванія по рѣкамъ до выбора даже временнаго мѣстопребыванія, все составляетъ труднѣйшую скачку съ препятствіями. Само купеческое сословіе является временною станціей для перехода въ богатые дворяне и въ богатые чиновники, и купечество, снѣдаемое праздностью, въ ожиданіи удобнаго случая "подвести механику", распиваетъ на этой временной станціи безконечные чай, приговаривая: "что такъ-то сидѣть, скука возьметъ". Bei плутни какъ съ казною, такъ и съ частными лицами скрываются въ ревниво-оберегаемой тайнѣ, и даже образованнѣйшія лица общества ничего не дѣлаютъ, чтобы вывести на свѣтъ Подвиги этого темнаго міра.

Нѣтъ никакого сомнѣнія, что акціонерному обществу было бы несравненно легче, чѣмъ частному лицу, уйдти отъ общихъ недостатковъ торговли и промышленности. Оно почти не можетъ основать свои дѣйствія на несвободномъ трудѣ. Не захватывая монополій, которыя при томъ не всѣмъ и раздаются, акціонерное общество должно слѣдить за всѣми усовершенствованіями и жить не вампиромъ, а на счетъ своихъ собственныхъ силъ. При строгой законности и правильности своихъ дѣйствій, оно легко можетъ получить большой кредитъ. Ему такъ удобно соединять капиталы съ познаніями, у насъ большею частію раздѣленные. Всѣмъ и каждому открываетъ оно участіе въ торговлѣ и промышленности. Словомъ, акціонерной дѣятельности, сравнительно, было довольно легко наверстать невыгодныя условія торговли и промышленности и приступить къ предпріятіямъ, доступнымъ образованному обществу. Такъ и надѣялись, когда послѣ окончанія восточной войны стали появляться разрѣшенія акціонерныхъ обществъ, одного за другимъ.

Эти надежды далеко не сбылись. Рамка перемѣнилась, а содержаніе осталось прежнее. Какъ это было во многихъ странахъ при началѣ развитія въ нихъ акціонерной предпріимчивости, она оказалась вольноотпущенникомъ, сохранившимъ всѣ привычки неволи. Грустную картину представляетъ теперешняя акціонерная дѣятельность въ Россіи.

Возникающія компаніи начинаютъ стараніемъ захватить монополію. Монополіи проводятся подъ всевозможными видами; если нельзя захватить ихъ прямо, то вотъ мы видимъ помильную плату на самомъ оживленномъ изъ нашихъ морей, -- на Балтійскомъ; мы видимъ предоставленіе перевозки значительнаго количества провіянта на другомъ тоже оживленномъ морѣ, предоставленіе, изъятое отъ соперничества; мы видимъ запрещеніе ставить новыя пристани на берегахъ Невы въ Петербургѣ и не надѣемся на осуществленіе новаго общества внутренняго пароходства въ столицѣ и проч. Эти монополіи, эти преимущества удаляютъ дѣла компаній отъ живыхъ, наиболѣе производительныхъ силъ страны, т покровительствуя безпечности, нерѣдко отнимаютъ жизнь у самыхъ предпріятій, пользующихся разнаго рода привилегіями.

Относительно акціонеровъ, монополіи, предоставляемыя компаніямъ, также весьма вредны. Они дѣлаютъ то, что вкладчики капиталовъ не обращаютъ никакого вниманія на значеніе и жизненность предпріятія, нисколько не интересуются дѣлами компаніи и смотрятъ на участіе въ акціонерномъ обществѣ, какъ на вкладъ денегъ въ банкъ, дающій большіе проценты, только не такъ вѣрный.

Правленія компаній, обезпеченныя въ извѣстномъ доходѣ монополіями и преимуществами, предаются полной безпечности. Совершенное устраненіе акціонеровъ отъ дѣлъ общества дѣлаетъ правленія полновластными хозяевами акціонернаго имущества.. При этомъ тотчасъ же является полнѣйшій произволъ правленій Вѣрнѣйшіе покровители всякой безпечности и произвола,-- бюрократическій порядокъ и отсутствіе гласности тотчасъ же призываются на помощь и поддерживаются всѣми силами. Обратившись въ бюрократическія мѣста, различныя части правленій обществъ ничего существеннаго не дѣлаютъ и обращаютъ вниманіе на однѣ формальности. Извѣстно, что на всевозможныхъ фабрикахъ бумагописанія, чиновники занимаются всего болѣе разговорами, и это лучше всего показываетъ великую пользу бумагописанія. Бюрократическій порядокъ даетъ возможность исполнять, относительно акціонеровъ, всѣ требованія закона и здраваго смысла, обращая ихъ въ пустую формальность, и правленія, распоряжаясь совершенно по произволу, удовлетворяютъ акціонеровъ исполненіемъ наружныхъ формъ. Созываются общія собранія, которыя утверждаютъ всѣ предложенія правленій безъ всякаго размышленія." Общимъ собраніямъ представляются отчеты о дѣйствіяхъ правленій, отчеты, изъ которыхъ нельзя усмотрѣть ни одного дѣйствія правленія. Бюрократизмъ нивеллируетъ всѣхъ участниковъ въ распоряженіи предпріятіями. До сихъ поръ ни одно имя, ни одинъ талантъ, не всплылъ изъ этого бюрократическаго омута. Все нѣмо и безцвѣтно, точно настало полное отсутствіе жизни.

Журналъ Акціонеровъ печатаетъ извѣщенія о дняхъ общихъ собраній, объ оплатѣ акцій, сообщаетъ адресы правленій компаній, уставы новыхъ обществъ, сухіе, безжизненные отчеты, и тщетно третій годъ вопіетъ: "гласности, гласности!" Рѣдко появляются въ этомъ журналѣ обсужденія дѣйствій компаній, и почти не ведется серіозной полемики. Духъ формализма захватилъ и Журналъ Акціонеровъ. Онъ только вопіетъ о гласности, но ничего не дѣлаетъ для введенія ея, нигдѣ не имѣетъ корреспондентовъ и наконецъ самъ производитъ маневры, о которыхъ читатель узнаетъ ниже.

Между всѣми нашими акціонерными обществами, Главное Общество Русскихъ желѣзныхъ Дорогъ занимаетъ важнѣйшее мѣсто, какъ по капиталу и значенію, такъ и по преимуществамъ, ему предоставленнымъ. Первое мѣсто принадлежитъ ему и въ томъ отношеніи, что общіе недостатки нашей акціонерной дѣятельности какъ-то особенно сильно заразили Главное Общество и черезъ посредство его, могуществомъ примѣра, тяготѣютъ надъ остальными компаніями. Въ правленіи Главнаго Общества завелся порядокъ дѣлъ, совершенно несогласный не только съ духомъ акціонерныхъ предпріятій, но даже и съ чьею бы то ни было разумно-понимаемою пользой. Въ настоящей статьѣ мы прослѣдимъ отношенія правленія Главнаго Общества къ акціонерамъ, предоставляя себѣ разобрать въ особой статьѣ распоряженія правленія въ другихъ отношеніяхъ.

Почти всѣ сношенія между акціонерами Главнаго Общества и правленіемъ его ограничиваются общими собраніями акціонеровъ Общества въ 1858 и въ 1859 годахъ. Мы подробно прослѣдимъ ходъ этихъ собраній, не лишенный весьма прискорбнаго интереса.

Но прежде мы должны разсмотрѣть нѣсколько пущенныхъ въ оборотъ, весьма ловкихъ толкованій насчетъ настоящей организаціи правленія Главнаго Общества.

Управленіе дѣлами Общества производится совѣтомъ управленія, состоящимъ по уставу изъ 20 членовъ, большею частію находящихся въ Петербургѣ, а меньшею -- за границей. Члены совѣта управленія, находящіеся въ Петербургѣ, а также довѣренные отъ находящихся за границей, составляютъ собственно совѣтъ управленія, распоряжающійся дѣлами общества; члены, находящіеся за границей, составляютъ парижскій комитетъ, заботящійся объ интересахъ общества внѣ Россіи. По важнымъ предметамъ, въ точности поименованнымъ въ первыхъ 14 пунктахъ § 26 устава Общества, совѣтъ управленія требуетъ мнѣнія парижскаго комитета, и члены послѣдняго, не позже 21 дня послѣ отправки требованія, подаютъ свое мнѣніе, и тогда участвуютъ въ рѣшеніи совѣта личнымъ обсужденіемъ. Въ остальныхъ же случаяхъ ихъ замѣняютъ въ совѣтѣ управленія ихъ довѣренные. Члены совѣта управленія избираются общимъ собраніемъ акціонеровъ на пять лѣтъ, но при основаніи Общества, въ изъятіе этого постановленія, въ уставѣ были назначены впередъ 19 членовъ совѣта, и этимъ девятнадцати членамъ предоставлялось избрать двадцатаго. На этомъ основаніи говорятъ теперь, что такое назначеніе членовъ совѣта управленія не самими акціонерами, а уставомъ, полагаетъ между акціонерами и управленіемъ Общества совершенно другія отношенія, чѣмъ во всѣхъ другихъ акціонерныхъ обществахъ: акціонерамъ не было предоставлено права избрать хотя бы одного члена правленія, я уже отсюда-де ясно видно, что предполагалось сдѣлать совѣтъ управленія настоящимъ неограниченнымъ распорядителемъ дѣлами Общества, и чуть-чуть не собственникомъ всего имущества Общества. Это выдумка, надобно правду сказать, не совсѣмъ глупая, но къ сожалѣнію она опирается на совершенное незнаніе акціонернаго права, отъ общихъ основаній котораго не можетъ быть изъято никакое общество.

По самому существу дѣла и по закону (ст. 2181 ч. I. т. X Св. Зак. Изд. 1857), директоры компаній и члены правленій дѣйствуютъ въ качествѣ уполномоченныхъ общества, и конечно за предѣлы довѣренности выходить не могутъ. Эта довѣренность опредѣляется въ общихъ чертахъ уставомъ общества и за тѣмъ инструкціями общаго собранія акціонеровъ, лишь бы они не противоречили уставу, гарантированному правительствомъ. Конечно, и самый уставъ можетъ быть измѣненъ общимъ собраніемъ акціонеровъ, но для этого нужно утвержденіе этихъ измѣненіи правительствомъ. Что же касается до имущества общества, то право полнаго владѣльческаго распоряженія имъ принадлежитъ акціонерамъ, а правленію только предоставляется распоряженіе этимъ имуществомъ по довѣренности акціонеровъ. Какая бы организація ни была дана правленію, она все-таки не можетъ измѣнить смыслъ отношеній его къ акціонерамъ, не можетъ передать въ руки правленія собственность ихъ. Что касается до Главнаго Общества, то § 28 устава его прямо называетъ членовъ совѣта управленія уполномоченными по довѣренности. Съ другой стороны, назначеніе членовъ совѣта управленія уставомъ, то-есть учредителями по согласію съ правительствомъ, имѣетъ совершенно другой смыслъ. Уставъ многихъ компаній даетъ учредителямъ непремѣнное участіе въ правленіи дѣлами общества, и это участіе имѣетъ разумное основаніе, какъ въ той отвѣтственности, которую учредители несутъ, морально и вещественно, за успѣхъ предпріятія учрежденнаго ими общества, такъ и въ нѣкоторомъ недовѣріи къ способности акціонеровъ избрать хорошее правленіе, хотя, собственно говоря, интересы учредителей совершенно совпадаютъ съ интересами акціонеровъ. Непремѣнное участіе учредителей въ правленіи дѣлами учрежденнаго ими общества въ особенности понятно тогда, когда имъ принадлежитъ жизненная идея предпріятія, то-есть, когда они всего болѣе удовлетворяютъ условіямъ хорошаго управленія. Отъ того учредители весьма часто избираются въ число директоровъ компаніи, и, собственно говоря, это должно бы быть такъ въ большей части случаевъ. Кромѣ того, правительство иногда считаетъ нужнымъ сдѣлаться участникомъ предпріятія, если не черезъ прямой вкладъ капитала, то черезъ громадныя преимущества, предоставленныя имъ предпріятію, и тогда оправдывается участіе его и въ распоряженіи дѣлами общества, участіе, конечно, наблюдательное. Правительство, предоставляя важныя преимущества Главному Обществу, приняло участіе вмѣстѣ съ учредителями въ назначеніи правленія общества на первое, самое рѣшительное время его существованія. Акціонеры самою подпиской на акціи согласились на всѣ требованія устава, и съ тѣмъ вмѣстѣ на извѣстное назначеніе членовъ совѣта управленія. Тѣмъ не менѣе совершенно понятно, что это нисколько не отнимаетъ у нихъ права измѣнить такую организацію правленія, если въ томъ окажется надобность, и правительство утвердитъ измѣненіе.

Кромѣ того, говорятъ, совѣту управленія уставъ предоставилъ такія права, что на самомъ дѣлѣ онъ дѣлается настоящимъ хозяиномъ предпріятія. На это опять можно замѣтить, что акціонеры могутъ измѣнить такія обширныя нрава, еслибъ они дѣйствительно угрожали ихъ интересамъ, и всякое благонамѣренное правительство всегда поддержало бы ихъ и исправило бы ошибку устава. Впрочемъ, главное дѣло въ томъ, что какъ ни обширны права совѣта управленія, но все-таки они не нарушаютъ существеннымъ образомъ отношеній акціонеровъ къ совѣту, какъ довѣрителя къ повѣренному, а напротивъ, предоставляя совѣту возможно большую свободу распоряженіи, безспорно необходимую для успѣшности обширнаго и сложнаго предпріятія, уставъ самымъ тщательнымъ образомъ ограждаетъ интересы акціонеровъ, въ чертахъ, какъ и слѣдовало, нѣсколько широкихъ. Обширныя права совѣта управленія опредѣлены въ большой точности, такъ что не можетъ возникнуть сомнѣній относительно того, слѣдуетъ ли испросить рѣшеніе общаго собранія на такое-то постановленіе, или совѣтъ можетъ взять его на свою отвѣтственность. Но чѣмъ обширнѣе права, предоставляемыя повѣренному, тѣмъ тщательнѣе долженъ быть надзоръ за исполненіемъ довѣренности. Уставъ Главнаго Общества не упустилъ и этого изъ виду: по § 40, "всѣ отчеты вносятся на разсмотрѣніе общаго собранія, которое утверждаетъ ихъ, если къ тому не окажется препятствій", и по § 43, "годовой отчетъ по приходу и расходу представляется общему собранію со счетами и документами, къ нему относящимися". Нѣтъ спора, что уставъ не опредѣляетъ подробностей разсмотрѣнія отчета, и что форма разсмотрѣнія, то-есть назначеніе общимъ собраніемъ коммиссіи для разсмотрѣнія отчетовъ, или назначеніе наблюдательнаго комитета, или приданіе гласности дѣйствіямъ правленія и проч.,-- какія бы ни были формы разсмотрѣнія,-- предоставляются самимъ акціонерамъ. Это широкое начертаніе правъ акціонеровъ, это опредѣленіе ихъ въ общихъ чертахъ, отдающія въ ихъ волю подробности, которыя никогда невозможно предусмотрѣть, -- это составляетъ достоинство устава. Для правительства, гарантировавшаго уставъ, конечно, былъ важенъ не способъ разсмотрѣнія отчетовъ, а то было важно, чтобы всѣ отчеты полномочнаго правленія, полномочнаго потому, что обширно и сложно предпріятіе Общества, были непремѣнно разсматриваемы, чтобъ акціонеры зорко слѣдили за законностью дѣйствій правленія. Широкія черты устава, не заставляя бѣгать къ правительству со всякими мелочами, даютъ Главному Обществу независимую жизнь. Законъ долженъ указывать не то, что можно дѣлать, а то чего нельзя; довѣренность, конечно, напротивъ.

Совершенно основательно полагая, что акціонеры Главнаго Общества не могутъ на первый разъ избрать хорошее правленіе своему обществу, и потому назначивъ имъ правленіе, уставъ, кажется, совершенно ошибся въ своей надеждѣ, что они будутъ въ состояніи хотя только наблюдать за дѣйствіями правленія. Сейчасъ мы увидимъ, что акціонерамъ Главнаго Общества нужна была постоянная указка.

Обратимая къ первому общему собранію акціонеровъ Главнаго Общества 18 іюня 1858 г.

По уставу, ежегодныя собранія акціонеровъ Главнаго Общества созываются въ теченіи іюня, но кромѣ того общія собранія могутъ быть созваны экстренно во всякое другое время, по усмотрѣнію совѣта. Назначеніе непремѣнно въ іюнѣ ежегодныхъ общихъ собраній, которымъ представляются всѣ отчеты, имѣло цѣлію дать возможность собираться большему числу акціонеровъ, чтобы наблюденіе общаго собранія за правленіемъ было успѣшнѣе.

Объявленія, которыми созываются общія собранія, должны быть публикованы не менѣе какъ за 40 дней до дня собранія, и притомъ, если собраніе созывается для рѣшенія важныхъ вопросовъ, означенныхъ въ § 32 устава, то объ этомъ "должно быть именно сказано въ объявленіи" (§ 35). Такогоже заблаговременнаго извѣщенія о вопросахъ, подлежащихъ разрѣшенію на общемъ, собраніи, требуетъ и ст. 2182 ч. 1 т. X. Св. Зак. изд. 1857 г Необходимость этого заблаговременнаго извѣщенія совершенно понятна. На иные вопросы не возможно отвѣчать прежде тщательнаго изученія ихъ. Само собою разумѣется, что извѣщеніе должно быть не пустою формальностью, но должно давать или открывать всѣ данныя, безъ которыхъ невозможно разрѣшеніе предлагаемыхъ вопросовъ.

Совѣтъ управленія открылъ свои отношенія къ акціонерамъ нарушеніемъ какъ устава, такъ и общаго закона. Созывая первое обыкновенное и чрезвычайное общее собраніе и давая понять словомъ "чрезвычайное", что общему собранію придется разрѣшать важные вопросы, совѣтъ даже не исполнилъ какой-нибудь формальности, чтобъ отдѣлаться отъ требованія устава и закона, онъ даже не упомянулъ, какіе это вопросы будутъ подлежать рѣшенію. Называя созываемое общее собраніе чрезвычайнымъ, совѣтъ управленія какъ бы говорилъ: "Мы должны бы извѣстить васъ о вопросахъ, которые вамъ придется разрѣшать, мы должны бы сдѣлать это и по здравому смыслу и по закону, но мы не дѣлаемъ этого. Вотъ извольте, смотрите и думайте, что вамъ угодно."

Это явное нарушеніе устава и закона можно объяснить себѣ только намѣреніемъ совѣта устранить акціонеровъ отъ всякаго участія въ дѣлахъ Общества. Для этой цѣли, внезапное ошеломленіе собравшихся акціонеровъ важными вопросами и требованіемъ немедленнаго разрѣшенія ихъ было весьма полезно, конечно, въ случаѣ еслибъ акціонеры не замѣтили поставленной имъ ловушки.

Это стараніе устранить акціонеровъ отъ всякаго участія въ дѣлахъ Общества видно также изъ того, что въ объявленіи, созывающемъ первое обыкновенное и чрезвычайное общее собраніе акціонеровъ, совершенно не упоминается, какимъ образомъ совѣтъ управленія принимаетъ отъ акціонеровъ предложенія и замѣчанія, которыя они думаютъ представить общему собранію. Между тѣмъ, объ этомъ необходимо было упомянуть. Ст. 2183 ч. 1. т. X. Св. Зак. изд. 1857, постановляетъ, что "всѣ дѣла въ общее собраніе восходятъ не иначе, какъ черезъ посредство правленья компаніи". О представленіи замѣчаній и предложеній черезъ правленіе было необходимо не только упомянуть, но и напомнить акціонерамъ, что для обсужденія предложеній, или даже и изученія важнѣйшихъ, необходимо время, и потому эти предложенія и замѣчанія нужно представить заблаговременно, что, конечно, само собою разумѣется и потому не(упоминается въ законѣ, который не предполагаетъ враждебныхъ отношеній правленія къ обществу. Совѣтъ управленія по своему положенію, по своимъ свѣдѣніямъ долженъ былъ обсудить предложеніе и съ своимъ мнѣніемъ представить его общему собранію. Его мнѣніе должно имѣть большое значеніе для акціонеровъ. Но, видно, совѣтъ управленія не ждалъ никакого участія акціонеровъ, никакихъ замѣчаній или предложеній, а можетъ-быть, кто знаетъ? и боялся ихъ вызвать упоминаніемъ о нихъ. Вѣдь не считалъ же онъ себя сфинксомъ, умѣющимъ разрѣшать всякія загадки, и не считалъ же всякое предложеніе или замѣчаніе, которое можетъ быть сдѣлано акціонерами, -- положимъ, хоть и не петербургскими, а парижскими,-- игрушкой, загадкой, которую можно разгадать, будь только навыкъ и опытность.

Не полагаемъ также, чтобы совѣтъ считалъ акціонеровъ способными на разрѣшеніе всякаго вопроса безъ обсужденія, почти безъ размышленія, и потому считаемъ объявленіе о первомъ общемъ собраніи первымъ шагомъ къ устраненію акціонеровъ отъ дѣлъ общества.

Этотъ шагъ удался, и даже Журналъ Акціонеровъ замѣтилъ его только потомъ. Никто не протестовалъ противу незаконности и нелѣпости такимъ образомъ созваннаго общаго собранія.

18 іюня собрались акціонеры въ первое общее собраніе, совершенно не вѣдая, что такое чрезвычайное хотятъ предложить имъ.

Общія собранія акціонеровъ, какъ и всѣ публичныя собранія, представляютъ богатый матеріалъ для изученія общественнаго развитія въ экономическомъ, юридическомъ и прочихъ отношеніяхъ. Интересно посмотрѣть, что дѣлаютъ представители значительныхъ капиталовъ, собирающіеся для занятій своими общими дѣлами. Тутъ можно бы видѣть степень общественнаго развитія и постараться угадать, чего можно ждать отъ этихъ господъ во многихъ другихъ отношеніяхъ. Къ сожалѣнію, у насъ все остается втайнѣ. Отчеты о засѣданіи этихъ общихъ собраній акціонеровъ либо вовсе не печатаются, либо печатаются въ такомъ безжизненно-офиціяльномъ тонѣ, что изъ этихъ напечатанныхъ отчетовъ нельзя составить себѣ никакого понятія о томъ, чіо было. Ходъ обсужденія рѣшенныхъ собраніемъ вопросовъ, рѣчи акціонеровъ и директоровъ почти никогда не печатаются. Журналъ Акціонеровъ не имѣетъ своихъ корреспондентовъ въ общихъ собраніяхъ, можетъ-быть не можетъ имѣть ихъ, -- мы не знаемъ, но по нѣкоторымъ причинамъ, на которыя укажемъ ниже, имѣемъ основаніе предполагать, что это небрежность съ. его стороны. Намъ могутъ сказать, что у насъ общія собранія превращаются, благодаря правленіямъ обществъ, и самимъ акціонерамъ въ такую пустую формальность, что остается только изложить предварительныя распоряженія правленія, ловко проведенныя подъ видомъ рѣшеній общаго собранія. Но развѣ не интересенъ этотъ проводъ, это знаменитое "подведеніе механики подъ другаго"? И наконецъ не всегда же бываетъ одинъ вздоръ, иные акціонеры дѣлаютъ попытки, которыя не должны пропадать для публики.

Что жь такое было на первомъ общемъ собраніи акціонеровъ Главнаго Общества? Что это у насъ за люди, обладающіе капиталомъ не меньше какъ въ 40 акцій общества? Мы вѣдь сказали, что общія собранія акціонеровъ Главнаго Общества не лишены скорбнаго интереса, и теперь должны доказать это.

Наши доказательства мы начнемъ съ сожалѣнія о томъ, что отчетъ о первомъ общемъ собраніи, напечатанный въ No 77 Журнала Акціонеровъ, представляетъ только сухую перечень случившагося, и что потому мы не имѣемъ никакихъ объясненіи того, какъ могло произойдти случившееся, столь невѣроятное во всѣхъ отношеніяхъ. Этотъ недостатокъ подробностей придаетъ случившемуся какой-то фантастическій колоритъ, точно присутствуешь на пляскѣ дикихъ великановъ, видишь, что все громадно нелѣпо, но оживлено невидимою намъ связью, дышетъ чуждою намъ жизнью.

Занятія общаго собранія начались съ рѣчи предсѣдателя къ акціонерамъ. Удивительная рѣчь! Могла ли она имѣть единственною цѣлію отвлечь вниманіе акціонеровъ отъ предстоявшаго имъ дѣла, о которомъ ничего не сказано въ рѣчи? Натянутыя фразы, которыми набита эта рѣчь, должны ли были произвести затмѣніе мыслительной способности слушателей? Но послѣдуемъ за предсѣдателемъ, прибрасывая къ его словамъ маленькія замѣтки. Эта первая рѣчь на одномъ изъ начальныхъ публичныхъ собраній нашихъ не должна дойдти до потомства, неоцѣненная современниками.

"Мы считаемъ приличнымъ", началъ предсѣдатель, "упомянутъ о цѣли нашего предпріятія и обстоятельствахъ, при которыхъ оно возникло." Такъ какъ всякій грамотный и безъ предсѣдателя зналъ, что цѣль Главнаго Общества -- постройка извѣстныхъ желѣзныхъ дорогъ, то предсѣдатель, вѣроятно, хотѣлъ между безграмотными популяризировать полезныя свѣдѣнія. Отчего бы и не сочувствовать такой любви къ своему дѣлу? Если же намъ скажутъ, что какъ-то странно толковать объ этомъ передъ участниками Общества, и при томъ имѣющими право голоса, то мы принуждены будемъ отвѣтить, что предсѣдатель говорилъ по предчувствію.

Потомъ предсѣдатель занималъ акціонеровъ общими мѣстами о пользѣ желѣзныхъ дорогъ въ Россіи.

"Чѣмъ обширнѣе пространство, тѣмъ труднѣе устройство на немъ хорошихъ путей сообщенія (хотя они тѣмъ необходимѣе), тѣмъ болѣе требуютъ они значительнаго капитала, времени и разнообразій опытности. Взвѣсивъ всѣ сіи (?) обстоятельства, Государь Императоръ повелѣлъ обратиться, по примѣру другихъ странъ, предпочтительно къ промышленности частной."

Здѣсь мы должны уже позволить себѣ маленькое противорѣчіе и замѣтить, что предсѣдатель не слишкомъ удачно объяснилъ слова манифеста; обращеніе къ частной промышленности, какъ говорится въ самомъ манифестѣ, сдѣлано ради существеннаго достоинства ея, "удобства и скорости". Всякому образованному человѣку извѣстно значеніе частной промышленности, и онъ пойметъ разницу между общими словами манифеста и посторонними обстоятельствами "дороговизны времени и опытности". Изъ словъ предсѣдателя, пожалуй, люди, лишенные разнообразій опытности, могли бы вывести заключеніе, что будь предпріятіе дешево, не требуй оно ни времени, ни значительной опытности, напримѣръ, будь это маленькая петергофская дорога, такъ ее за это и вовсе не слѣдуетъ предоставлять частной промышленности.

"Вслѣдствіе вызова правительства явились лица, не устрашившіяся ни огромности предложеннаго имъ предпріятія, ни безызвѣстности будущихъ его послѣдствій, не побоялись и общаго коммерческаго кризиса, тогда уже начинавшагося въ большей части Европы, и приняли на себя устройство главной сѣти русскихъ желѣзныхъ дорогъ".

По мѣрѣ того какъ предсѣдатель приближается къ дѣлу, положеніе критика становится все труднѣе и труднѣе. Эти лица, которыхъ подвиги воспѣлъ предсѣдатель, -- вѣдь это, конечно, учредители Главнаго Общества, а въ такомъ случаѣ, не взять ли намъ слова предсѣдателя прямо наоборотъ? Послѣ такого переложенія, пѣснопѣнія эти будутъ походить на истину.

Учредители не устрашились огромности предпріятія! Но кто же не знаетъ, что они не только не чувствовали страха передъ этою огромностію, а напротивъ питали къ ней сердечное стремленіе и потому увеличивали размѣры предпріятія, сколько могли, и выговорили себѣ всякія облегченія для большаго еще увеличенія ихъ. Стремленіемъ къ расширенію предпріятія проникнуто все "Положеніе объ основныхъ условіяхъ для устройства первой сѣти желѣзныхъ дорогъ въ Россіи", которое составляетъ контрактъ учредителей съ правительствомъ. (См. §§ 21 и 25.)

Невѣрность предпріятіе, фигурирующая вмѣстѣ со страхомъ коммерческаго кризиса! Но кто же не знаетъ, что желѣзныя дороги представляютъ одно изъ самыхъ выгодныхъ и самыхъ вѣрныхъ предпріятіи, а тѣмъ болѣе въ Россіи, при ея обширности, при отдаленности ея морей и при ея полугодовой зимѣ, закрывавающей единственные пути сообщенія ея -- водяные? О вѣрности предпріятія главной сѣти русскихъ желѣзныхъ дорогъ не стоитъ и говорить, а если взять еще во вниманіе множество преимуществъ, предоставленныхъ Главному Обществу, съ пяти-процентнаго гарантіей на дорого исчисленную стоимость дорогъ, то надобно еще больше подивиться поэзіи словъ предсѣдателя. Учредители, выговорившіе себѣ % выпущенныхъ и впредь выпускаемыхъ акцій Главнаго Общества, были вовсе не агнцы, на закланіе ведомые: они очень хорошо понимали вѣрность своего предпріятія. Трудъ учрежденія Главнаго Общества не могъ стоить учредителямъ значительной суммы, и ни по какимъ причинамъ не могли они бояться коммерческаго кризиса, не имѣвшаго вліянія на Россію. Къ тому же раздача акцій происходила, когда кризисъ еще не начинался.

Далѣе предсѣдатель совсѣмъ запутался въ своемъ ораторскомъ усердіи. онъ сталъ объяснять собравшемуся Обществу его собственныя ожиданія, сказавъ, что "предложеніе капиталовъ ихъ предпріятію превзошло приглашенія и ожиданія Общества". Затѣмъ, выразивъ надежду, что желѣзныя дороги Главнаго Общества обойдутся дешевле той суммы, 5% съ которой гарантируется правительствомъ, и объяснивъ, что, "благодаря удовлетворительному положенію государственнаго казначейства и кредитныхъ учрежденій, само правительство дозволяетъ разнымъ общественнымъ учрежденіямъ ввѣрять намъ свои капиталы". Предсѣдатель объявилъ, что "на покупку облигацій общества (о которыхъ акціонеры еще ничего не слыхали) приказано употребить 17 милл. р. изъ суммъ приказовъ общественнаго призрѣнія и 3 милл. р. изъ другихъ суммъ, находящихся въ распоряженіи правительства."

Предсѣдатель увѣнчалъ рѣчь свою такимъ разсужденіемъ:

"Совокупность всѣхъ вышеуказанныхъ обстоятельствъ ofoясмяетк, почему въ ту самую минуту, когда всѣ значительныя работы въ Европѣ остановились, вслѣдствіе всеобщаго коммерческаго застоя, Главное Общество имѣло возможность дать своимъ работамъ усугубленную дѣятельность."

Вышеуказанныя предсѣдателемъ обстоятельства, то-есть выпускъ облигацій и надежда на меньшую стоимость желѣзныхъ дорогъ, къ сожалѣнію нисколько не объясняютъ возможности уйдти отъ коммерческаго застоя, а просто-на-просто не имѣютъ съ нимъ никакой связи.

Такова была рѣчь предсѣдателя. Для чего же была она нужна? Не совершенно ли ясно, что эта рѣчь не могла имѣть никакого значенія, а была произнесена такъ, для формы, потому что вообще собранія начинаются рѣчью предсѣдателя?

Какое же впечатлѣніе произвела эта рѣчь на акціонеровъ? Объ этомъ отчетъ ничего не говоритъ. По окончаніи столь необходимой рѣчи, "главный секретарь прочелъ годовой отчетъ о дѣйствіяхъ Общества", то-есть вѣроятно правленія.

Безъ всякаго сомнѣнія отчетъ о самыхъ дѣйствіяхъ совѣта управленія важнѣе всѣхъ остальныхъ отчетовъ: о дѣйствіяхъ низшихъ инстанцій, финансоваго баланса, и пр. Особенно отчетъ о первыхъ дѣйствіяхъ, которыя опредѣляютъ характеръ всего распоряженія предпріятіемъ, слѣдовало разсмотрѣть съ самымъ тщательнымъ вниманіемъ. Каковъ же былъ ходъ разсмотрѣнія отчета? какія соображенія, какія возраженія были высказаны? утвержденъ ли отчетъ вполнѣ, или съ нѣкоторыми замѣчаніями?

На все это можно отвѣтить очень просто. Отчетъ былъ выслушанъ, но никакого разсмотрѣнія не происходило. Прослушавъ отчетъ, его тотчасъ же оставили, такъ что объ утвержденіи его не было и рѣчи. Это, конечно, выходитъ за всякіе, предѣлы вѣроятія и случилось это какъ-то фантастически, такъ что акціонеры даже не замѣтили того, что случилось. Видно не даромъ въ отчетѣ о засѣданіи этого перваго общаго собранія сказано, что оно собралось "для слушанія отчета". Но скажите пожалуста, какая польза кому-нибудь въ томъ, что барабанная перепонка нѣсколькихъ сотенъ ушей будетъ поражаться такими-то сотрясеніями воздуха, и скажите пожалуста, для чего тутъ нужно акустическое страданіе человѣческаго уха, да еще непремѣнно принадлежащаго акціонерамъ, владѣющимъ не менѣе какъ 40 акціями Главнаго Общества? Нелѣпость принимаетъ какой-то сверхъ естественный, не человѣческій характеръ.

Намъ могутъ возразить, что выслушавъ отчетъ и при томъ громадный и сухой, акціонеры не могли обсуждать дѣйствія правленія, не могли разсмотрѣть отчетъ. Но отчего же ни одинъ акціонеръ не возразилъ на представленіе отчета акціонерамъ посредствомъ прочтенія въ самый день собранія? Конечно, для разсмотрѣнія отчета нужно время, но отчего же акціонеры не потребовали себѣ времени, не объявили, что не могутъ утвердить отчетъ, котораго не могли разсмотрѣть? Отчего они не потребовали, чтобы впередъ не повторилось такое безсмысленное представленіе отчета? Отчего же нелѣпость случилась въ такихъ громадныхъ размѣрахъ, что о разсмотрѣніи и утвержденіи отчета не было и помину? Здѣсь опять мы встрѣчаемся съ владычествомъ формы и отсутствіемъ содержанія. Опять старая пѣсня,-- французскій кафтанъ и пудреный парикъ на екатерининскомъ бояринѣ; модный фракъ и изящныя манеры нѣкоторыхъ нашихъ современниковъ помѣщиковъ; чиновничій отвѣтъ на бумагу, не имѣющую смысла, отвѣтъ еще менѣе имѣющій его, но удовлетворительный для спрашивавшаго; бумажный судъ, состоявшій въ бумагомараніи и рѣшаемый бумажками и пр. и пр. Но о владычествѣ формализма намъ еще придется говорить очень много.

Начать хоть съ самого отчета о дѣйствіяхъ правленія Главнаго Общества за первый годъ его существованія. Въ немъ нѣтъ почти ничего кромѣ сухой формалистики, безсмысленной переклички и счета инстанцій управленія, вагоновъ, платформъ, локомотивовъ и пр. Эта перекличка, этотъ счетъ, ничѣмъ не освѣщены и могутъ заключать въ себѣ какой угодно смыслъ. Впрочемъ такъ какъ отчетъ, представленный первому общему собранію акціонеровъ, одинаковъ по достоинствамъ съ отчетомъ, представленнымъ второму общему собранію, то мы скажемъ о нихъ вмѣстѣ, а теперь перейдемъ къ дальнѣйшимъ подвигамъ перваго общаго собранія акціонеровъ.

"Въ заключеніе отчета, г. президентъ представилъ на разрѣшеніе общаго собранія слѣдующія предложенія:

"1) Назначить коммиссію для повѣрки отчетовъ за 1867 г., съ предоставленіемъ оной полномочія на утвержденіе ихъ."

По уставу, концомъ года заключаются "годовой отчетъ по приходу и расходу, представляемые общему собранію со всѣми счетами и документами, къ нему относящимися" (§ 43). Конечно, чтеніе цифръ слишкомъ утомительно, а слушаніе тѣмъ болѣе, и потому потребовалась какая-нибудь мѣра для разсмотрѣнія финансоваго отчета. Къ тому же, въ глазахъ нѣкоторыхъ, финансовый балансъ важнѣе отчета о самыхъ дѣйствіяхъ управленія. Изъ финансоваго баланса по крайности можно узнать, что столько-то складочнаго капитала цѣло, а изъ отчета о дѣйствіяхъ часто ровно ничего узнать нельзя, и потому предпочтеніе финансоваго отчета нѣсколько понятно.

Какія же соображенія высказало правленіе относительно способа разсмотрѣнія финансоваго отчета уполномоченною коммиссіей? Отчего оно предложило именно этотъ способъ?

Это опять неизвѣстно; правленіе не высказало никакихъ соображеній, оно только затемнило дѣло, сказавъ, что коммиссію нужно назначить для разсмотрѣнія отчетовъ за 1857 г., тогда какъ подъ словомъ "отчетовъ" нужно было разумѣть одинъ Финансовый отчетъ. Акціонеры съ своей стороны тоже ничего не высказали, и назначили коммиссію изъ пяти лицъ. Выборъ лицъ былъ произведенъ тоже безъ всякихъ разсужденій, и какимъ образомъ, неизвѣстно. Выбранныя лица были: сенаторъ Капгеръ, дѣйств. стат. сов. Мюссаръ, дѣйств. стат. сов. Майеръ, инж.-полк. Марченко, и г. Жадиміровскій.

"2) Предоставить совѣту ходатайство на измѣненіе слѣдующихъ и устава:

"a) Въ 8 § 7 устава исключить слова: и облигаціи, и

"b) Измѣнить § 10 такъ, чтобы по внесеніи 30% выдавать акціи по желанію вкладчиковъ не только на предъявителя, но и именныя, а выданныя на предъявителя замѣнять именными.

По словамъ отчета объ общемъ собраніи, перепечатаннымъ Журналомъ Акціонеровъ изъ Коммерческой Газеты, это предложеніе совѣта утверждено, но одинъ изъ акціонеровъ, г. Кронъ, въ Сѣверной Пчелѣ объявилъ, что это предложеніе осталось нерѣшеннымъ по случаю возникшаго важнаго побочнаго вопроса. Какъ же было на самомъ дѣлѣ? Совѣтъ не публиковалъ объ этомъ ничего прямо отъ своего имени, что вмѣстѣ съ помѣщеніемъ рѣчи предсѣдателя заставляетъ насъ считать напечатанный Коммерческою Газетой отчетъ сдѣланнымъ отъ совѣта управленія. Въ этомъ не остается сомнѣнія, если сличить этотъ отчетъ съ объявленіемъ о рѣшеніи правительства на просьбу объ измѣненіи вышеупомянутыхъ §§ устава, объявленіи, сдѣланномъ отъ совѣта управленія. Въ этомъ объявленіи говорится прямо, что общее собраніе рѣшило просить объ изъятіи облигацій изъ номинальной цѣны ихъ и объ именныхъ акціяхъ.

Впрочемъ противорѣчіе между словами г. Крона и отчетомъ совѣта о засѣданіи общаго собранія только кажущееся. Вѣроятно, по обыкновенію, предложеніе совѣта не подвергалось никакому обсужденію, изъ чего совѣтъ заключилъ, что предложеніе принято, а г. Кронъ заключилъ, что дѣло осталось нерѣшеннымъ.

Важный побочный вопросъ, возбужденный при обсужденіи этого предложенія совѣта, состоялъ въ томъ, чтобы предоставить акціонерамъ право на двѣ трети облигацій, назначаемыхъ въ публичную подписку.

По уставу п. 8, § 26, совѣтъ управленія распоряжается выпускомъ облигацій въ размѣрахъ и въ формѣ, какія ему покажутся выгоднѣйшими, и при томъ безъ предварительнаго разрѣшенія акціонеровъ, но конечно совѣтъ управленія при этомъ не можетъ не соблюдать выгодъ акціонеровъ и долженъ исполнять желаніе своихъ довѣрителей, если оно высказано. Широкое право на выпускъ облигацій могло быть предоставлено совѣту только въ видахъ облегченія распоряженія предпріятіемъ и ни въ какомъ случаѣ не въ ущербъ акціонерамъ.

По" случаю обсужденія этого важнаго побочнаго вопроса, въ общемъ собраніи произошла сумятица, изъ которой совѣтъ увидѣлъ, что предложеніе принято въ вышесказанной формѣ, а г. Кронъ заключилъ, что оно принято съ тѣмъ, что если акціонерамъ предоставляется 2/3 облигацій, то остальная треть должна идти учредителямъ. Г. Кронъ ошибся, но это показываетъ, какъ произошло единственное обсужденіе и разрѣшеніе общаго собранія, сдѣланное не безмолвно! Говорятъ, что предложеніе о предоставленіи акціонерамъ 2/3 облигацій сдѣлано г. Крономъ. Скажите, что бы вы сказали о какомъ-либо собраніи, о какой-Або палатѣ, въ которой самому дѣлающему предложеніе нельзя узнать, какое рѣшеніе постигло сдѣланное имъ предложеніе? Видно сумятица не уступила прочимъ достоинствамъ перваго общаго собранія.

Но что всѣ эти разсматриванія отчета, эти обсужденія двухъ первыхъ предложеній совѣта сравнительно съ недосягаемымъ совершенствомъ разрѣшенія остальныхъ предложеній его!

"3) Предоставить совѣту полномочіе на разрѣшеніе всѣхъ затрудненій при выборѣ направленія ѳеодосійской линіи желѣзной дороги между Москвой и Тулой и на заключеніе сдѣлокъ и условій какъ съ компаніей, которая можетъ составиться для устройства желѣзной дороги до Саратова, такъ и съ правительствомъ, въ случаѣ ежели выгоды Общества потребуютъ принятія на себя устройства вышеозначенной саратовской дороги.

"4) Предоставить совѣту уполномоченіе на ходатайство передъ правительствомъ о дозволеніи Главному Обществу соединить ѳеодосійскую желѣзную дорогу съ портомъ Акманай на Азовскомъ морѣ, посредствомъ боковой линіи въ 16 верстъ."

Эти два предложенія далеко превосходятъ самую бойкую чиновничью бумагу, совершенно лишенную смысла именно для того, чтобы нельзя было постановить по ней никакого опредѣленія. Посудите, какой смыслъ заключается въ приглашеніи принять на себя предпріятіе, для обсужденія котораго вы не даете никакихъ данныхъ и даже не высказываете вашихъ соображеній о немъ. Выгодна ли саратовская дорога? Какое направленіе хотятъ ей дать? Если она и выгодна, то ей можно дать такое направленіе что всѣ выгоды исчезнутъ, и кто ручается, что не будетъ сдѣлана ошибка въ направленіи? Можетъ-быть за эту дорогу, несмотря на всѣ ея выгоды, если онѣ существуютъ, не слѣдуетъ браться Обществу, и безъ того захватившему слишкомъ большое количество желѣзныхъ дорогъ, и притомъ браться тогда, когда ничего не сдѣлано для исполненія принятыхъ обязательствъ по обширной уже уступленной обществу сѣти. Словомъ, предложенія были сдѣланы въ такой формѣ, что не допускали никакого размышленія, никакого обсужденія ихъ, а между тѣмъ для того, чтобы дать по нимъ рѣшеніе, требовалось не только изученіе, но даже предварительныя изысканія. Неужели совѣтъ управленія рѣшился взяться за саратовскую дорогу и акманайскую вѣтвь безъ всякихъ изысканій? Неужели онъ, не зная ни приблизительной стоимости этихъ дорогъ, ни мѣстныхъ препятствій для постройки ихъ, ни надеждъ на могущее быть по нимъ движеніе, словомъ, зная объ этихъ предпріятіяхъ столько же, сколько мы съ вами, читатель, знаемъ, за какую сумму денегъ можно скупить карманы всѣхъ гг. Ивановыхъ въ Моиквѣ,-- рѣшился взяться за постройку этихъ дорогъ? Но ежели совѣтъ управленія хотя что-нибудь зналъ о выгодности ихъ, о тѣхъ условіяхъ, на которыхъ можно взяться за нихъ, отчего онъ ничего не сообщилъ акціонерамъ? Уставъ не давалъ ему права рѣшать эти вопросы; уставъ требуетъ, чтобы высказались акціонеры. Какого же довѣрія заслуживаютъ уполномоченные Общества, когда они такъ не церемонно вынуждаютъ довѣріе къ себѣ, говоря своимъ довѣрителямъ: "Мы требуемъ отъ васъ расширенія нашей довѣренности, а если не захотите намъ ввѣриться, то пеняйте сами на себя за то, что будетъ упущенъ случай выгодной операціи." Какое право имѣлъ совѣтъ управленія на такую систему запугиванія, какое право имѣлъ онъ навязывать акціонерамъ азартную игру въ нѣсколько десятковъ милліоновъ? Зачѣмъ ему было нужно, чтобы первое собраніе Главнаго Общества превзошло всякую канцелярскую оргію, всякій игорный домъ? Въ игорномъ домѣ никто не дастъ не только десятковъ милліоновъ рублей, но даже просто ничего не дастъ на ставку въ игру, условія которой неизвѣстны.

Что же акціонеры? Они могли отказаться отъ разрѣшенія внезапно и нагло брошенныхъ вопросовъ, тѣмъ болѣе, что вопросы были предложены противозаконно, безъ объявленія до дня общаго собранія. Имъ не оставалось ничего другаго дѣлать, какъ отказаться отъ отвѣта на безсмысленный вопросъ. Что же сдѣлали акціонеры?

Фантастическая пляска великановъ оканчивается въ невидной игорной комнатѣ. Акціонеры предоставили совѣту метать, какъ ему угодно, направо или налѣво.

Акціонеры уполномочили совѣтъ безусловно на оба предложенія.

Тутъ слова безсильны! Замѣтимъ только, что, принявъ участіе въ разрѣшеніи противозаконно сдѣланныхъ предложеній, акціонеры и въ этомъ сравнялись съ правленіемъ.

Говорятъ -- мы конечно не ручаемся за справедливость этого, -- говорятъ, что предсѣдатель въ избѣжаніе собиранія голосовъ просилъ встать тѣхъ, кто согласенъ на предложеніе совѣта.

Всѣ акціонеры встали.

Тогда предсѣдатель нашелъ нужнымъ пригласить встать всѣхъ несогласныхъ на предложеніе совѣта.

Опять всѣ акціонеры встали.

Можетъ-быть, что этого не было, но это очень и очень могло быть.

Знаменитый чиновникъ крутогорской губерніи долженъ трепетать за свою славу: явился соперникъ ему, гораздо болѣе сообразительный! Что такое безсмысленная бумага и потомъ еще болѣе безсмысленный отвѣтъ на нее, что всякое владычество формы при отсутствіи даже подозрѣнія въ какомъ-либо содержаніи, что вы значите передъ первымъ общимъ собраніемъ акціонеровъ Главнаго Общества Русскихъ Желѣзныхъ Дорогъ?

Но чѣмъ же объяснить себѣ это фантастическое представленіе, которое многими сочтется за миѳъ, и которому, вѣроятно, подавятся даже сами участники его? Какими силами оно держалось?

Совершенно ясно, что совѣтъ управленія нашелъ для себя очень удобнымъ не допускать никакого участія акціонеровъ въ распоряженіи предпріятіемъ, не допускать никакого контроля надъ собою и дѣлать съ акціонерами все, что угодно, -- и это все оказалось возможнымъ потому, что акціонеры сочли совѣтъ за начальство, передъ которымъ не разсуждаютъ, и которое дѣлаегъ, что желаетъ.

Михей, ты жениться на Матренѣ хочешь? спрашиваетъ баринъ и принимаетъ молчаніе за знакъ согласія. "Народъ безмолствуетъ", значитъ согласенъ. А кто же всего успѣшнѣе дѣлается изъ слуги властелиномъ, какъ не бюрократъ?

Утвердивъ г. Оболенскаго членомъ совѣта управленія на мѣсто умершаго г. Тенгоборскаго, и утвердивъ тоже безъ всякаго размышленія, общее собраніе окончило свои назидательные подвиги.

Началась ревизія финансоваго отчета назначенною коммиссіей и продолжалась больше полугода, безъ всякаго объясненія акціонерамъ, почему оказался необходимъ такой длинный срокъ. Несмотря на запросы журналовъ, ни совѣтъ, ни члены коммиссіи ничего не сообщили акціонерамъ. Наконецъ было объявлено, что коммиссія положила утвердить отчетъ за 1857 годъ.

Ничего не узнавъ о ходѣ дѣлъ Общества на первомъ общемъ собраніи, акціонеры точно также ничего не узнали какимъ-либо другимъ путемъ. Видно правленіе Главнаго Общества очень хорошо дисциплировано, и видно, состоитъ оно изъ образованныхъ людей, понимающихъ пользу гласности.

II.

Второе общее собраніе акціонеровъ Главнаго Общества было созвано на 18 іюня 1859 года, при чемъ, въ объявленіи о немъ, совѣть управленія объявилъ, что акціонеры должны представить свои замѣчанія или предложенія не позже пятнадцати дней до дня общаго собранія. Въ объясненіе такого распоряженія совѣтъ сослался на уставъ Общества и ст. 218, ч. I. т. X. Св. Зак. изд. 1857 г.

О необходимости заблаговременнаго представленія правленію важныхъ или сложныхъ замѣчаній и предложеній мы уже говорили, но, конечно, могутъ быть такія предложенія или замѣчанія, которыя, по своей простотѣ или незначительности, вовсе не требуютъ предварительнаго обсужденія, а слѣдовательно и заблаговременнаго представленія; напримѣръ, предложеніе о введеніи гласности такъ просто и ясно, предложеніе о раздачѣ отчета до дня общаго собранія такъ незначительно, что ихъ и не нужно было бы обдумывать. Все это такъ понятно, что совѣтъ напрасно сослался на § 46 устава, въ которомъ ничего не говорится о предложеніяхъ и замѣчаніяхъ акціонеровъ, и на статью Свода Законовъ, въ которой говорится, что всѣ дѣла вносятся въ общее собраніе черезъ правленіе, но ничего не говорится о срокѣ представленія правленію замѣчаній и предложеній акціонеровъ. Къ тому же, назначеніе срока заблаговременнаго представленія замѣчаній ни къ чему не ведетъ. Иное предложеніе, по его сложности, нельзя обсудить въ пятнадцать дней, тѣмъ болѣе, что по важнымъ предметамъ нужно спрашивать мнѣніе парижскаго комитета и ждать его двадцать одинъ день; а съ другой стороны, отчего не принять и позже простое ни маловажное предложеніе? Неужели эта заблаговременность требуется не для обсужденія предложеніи, а для канцелярскихъ операцій передъ внесеніемъ въ общее собраніе?

За семь дней до дня общаго собранія, совѣтъ управленія публиковалъ для него "правила". Немножко странно видѣть, что повѣренные такъ безцеремонно предписываютъ своимъ довѣрителямъ правила, и не считаютъ нужнымъ испросить у своихъ довѣрителей предварительное согласіе на составленіе этихъ правилъ. Въ этихъ правилахъ было повторено приказаніе акціонерамъ, представить замѣчанія и предложенія не позже пятнадцати дней, до дня общаго собранія.

Обезпечивая порядокъ общаго собранія правилами, совѣтъ у правленія вѣроятно полагалъ, что отсутствіе порядка на первомъ общемъ собраніи было единственнымъ недостаткомъ его, и потому акціонеры, кромѣ этихъ правилъ, ничего не получили до дня общаго собранія.

При извѣстномъ участіи акціонеровъ въ дѣлахъ Общества, можно было даже ожидать, что второе общее собраніе вовсе не состоится, что требуемое по уставу число акціонеровъ не соберется, и надо признаться, что лучше этого они ничего не могли бы сдѣлать. Кто самъ не можетъ что-либо сдѣлать въ общемъ собраніи, тому лучше не терять времени на засѣданіе въ немъ, а предоставить собраться только тѣмъ, которые хоть что-либо могутъ сдѣлать. Такихъ акціонеровъ, конечно, не много, но вѣдь если созванное собраніе не состоялось бы по первому зову, то какъ бы мало акціонеровъ ни собралось по второму, рѣшеніе акціонеровъ, собравшихся по второму зову, считается уже дѣйствительнымъ.

Второе общее собраніе, къ сожалѣнію, состоялось, но что такое происходило въ немъ? Этого опять нельзя узнать изъ протокола общаго собранія, обнародываннаго совѣтомъ, а тѣмъ менѣе изъ краткаго отчета, помѣщеннаго Журналомъ Акціонровъ -- увы!-- отъ своего имени. Журналъ Акціонеровъ поясняетъ сухую перечень отчета. Какъ поясняетъ, читатель усмотрятъ сейчасъ.

Засѣданіе втораго общаго собранія было открыто, подъ предсѣдательствомъ барона Мейендорфа, въ половинѣ втораго часа пополудни. Такъ говоритъ протоколъ.

Журналъ Акціонеровъ поясняетъ, что собраніе было открыто подъ предсѣдательствомъ барона Петра Казиміровича Мейендорфа. Русскую деликатность выраженія очень пріятно встрѣтить въ русскомъ журналѣ, тѣмъ болѣе, что протоколъ Общества, въ половину русскаго, не называетъ барона Мейендорфа по имена и отечеству.

Продолжаемъ выписку изъ Журнала Акціонеровъ.

"Удостовѣривъ установленнымъ порядкомъ присутствовавшихъ акціонеровъ въ правильности состава собраніа, баронъ Менендорфъ оставилъ свое кресло, по случаю предстоявшаго для рѣшены лично до него касавшагося вопроса. Заступившій его мѣсто вице-предсѣдатель сообщилъ собранію о замѣщеніи умершаго члена совѣта парижскаго банкира Луи Фульда барономъ П. К. Мейендорфомъ и, на основаніи § 25-го устава общества, предложилъ таковое назначеніе совѣта управленія на утвержденіе общаго собранія."

Это первая неожиданность! Совѣтъ, издавая правила общему собранію, очевидно сталъ въ оборонительное положеніе относительно его; но вотъ, едва началось общее собраніе, совѣтъ дѣлаетъ первое па по программѣ прошлаго года.

Изъ предложенія, сдѣланнаго вице-предсѣдателемъ, опять ничего нельзя было понять, опять оно не давало никакихъ данныхъ для обсужденія, утверждать ли барона Мейендорфа членомъ совѣта, или не утверждать? Какія права имѣетъ баронъ Мейендорфъ на должность члена совѣта? Имѣетъ ли онъ надлежащія свѣдѣнія? Занимался ли онъ коммерческими дѣлами? Не имѣетъ ли онъ другихъ занятій, которыя могутъ отвлекать его отъ трудной заботы о громадномъ предпріятіи, ввѣряемомъ его высшему надзору? Позволяетъ ли ему здоровье, позволяютъ ли ему лѣта быть дѣятельнымъ повѣреннымъ акціонеровъ Общества? Наконецъ, каковъ его взглядъ на дѣла Общества? Баронъ Мейендорфъ былъ президентомъ совѣта управленія почти полгода до общаго собранія. Хорошо было акціонерамъ узнать, каковы были распоряженія совѣта въ это время, и какое участіе принималъ въ нихъ баронъ Мейендорфъ? Вѣдь отчетъ еще не былъ прочтенъ. Акціонеры знали барона Мейендорфа только черезъ повѣрку состава этого втораго собранія ихъ; а эта повѣрка, конечно, не могла доказать разумности выбора барона Мейендорфа въ члены совѣта управленія.

Нельзя было не замѣтить, что столь извѣстное достопочтенное имя предлагаемаго новаго члена совѣта внушало собранію самое живѣйшее сочувствіе, говоритъ Журналъ Акціонеровъ, и потому баллотировка объ утвержденіи сего избранія, очевидно, была бы излишня."

Нельзя также не замѣтить, что Журналъ Акціонеровъ проповѣдуетъ новую теорію выбора повѣренныхъ. Вы не знаете, кому бы поручить исполненіе такого-то предпріятія, вы ищете человѣка способнаго, опытнаго, надежнаго, вы соображаете, взвѣшиваете, даже, можетъ-быть, обратитесь за совѣтомъ, но поймите,-- по словамъ Журнала Акціонеровъ, это все излишне,-- поручите дѣло по сочувствію, то-есть, лучшему вашему другу. Вамъ, напримѣръ, нужно замокъ починить, не несите замка слесарю и заставьте чинить лучшаго вашего друга.

Чтобы быть распорядителемъ предпріятія, требующаго спеціальныхъ познаніи, для этого, по мнѣнію Журнала Акціонеровъ, нужна только извѣстность имени и достопочтенность {См. Ревизоръ.}. Это условіе уравновѣшиваетъ легкость выборовъ по способу Журнала Акціонеровъ. Но тѣмъ не менѣе этотъ способъ ставитъ въ тупикъ всякаго акціонера. Если отъ акціонеровъ требуется только сочувствіе, то гдѣ же можно остановиться въ поискахъ за извѣстнымъ именемъ и достопочтенностью? Вѣдь надо выбирать лучшее,-- а вѣроятно трудно кого-либо одного считать самымъ извѣстнымъ и самымъ почтеннымъ человѣкомъ въ странѣ. Число кандидатовъ на такія достоинства такъ велико, что выборъ между ними дѣлается чрезвычайно затруднительнымъ. Неужели же редакція Журнала Акціонеровъ, столь постоянно и дѣльно нападающаго на недостатки нашихъ акціонерныхъ компаній, могла серіозно высказать приведенное нами сужденіе? Разумѣется нѣтъ, но тѣмъ печальнѣе смыслъ дѣла.

Какъ часто несвободное слово не достигаетъ своей цѣли и, прежде всего, бьетъ самого себя! Ужь чего, повидимому, внимателенъ Журналъ Акціонеровъ къ барону Петру Казиміровичу Мейендорфу, а между тѣмъ эта внимательность обращается противъ самого барона. Журналъ Акціонеровъ говоритъ, что извѣстность и достопочтенность барона Мейендорфа дѣлала баллотировку излишнею; но баллотировка была, и на самомъ дѣлѣ не имѣла обиднаго смысла для барона. Акціонеры ни мало не касались до почтенности барона, или какихъ-либо другихъ сторонъ его личности. Ужьне думаетъ ли Журналъ Акціонеровъ что совѣтъ управленія могъ принять въ свою среду лицо, котораго достопочтенность, то-есть честность и прочее, была бы подвержена сомнѣнію?

Гораздо бы лучше сдѣлалъ Журналъ Акціонеровъ, еслибы, вмѣсто всѣхъ подобныхъ странностей, которыми наполнена его статья о второмъ общемъ собраніи, разказалъ лучше, какъ оно происходило, передалъ смыслъ случившагося. Журналъ Акціонеровъ могъ это сдѣлать: изъ его словъ видно, что онъ имѣлъ корреспондента на этомъ общемъ собраніи.

Чтобы дать понятіе о случившемся, мы передадимъ разказы участниковъ этого общаго собранія.

При входѣ акціонеровъ въ собраніе, они должны были внести свое имя въ списокъ за No и написать свой адресъ. Пра этомъ, за тѣмъ же No они получили двѣ бѣлыя карточки,-- да и двѣ красныя,-- нѣтъ. Кромѣ того акціонерамъ роздали полулисты, на которыхъ било налитогра"ировано слѣдующее:

Предметы занятій:

1. Повѣрка состава, собранія.

2. Утвержденіе избранія одного изъ членовъ совѣта управленія.

3. Чтеніе отчета совѣта управленія.

4. Назначеніе коммиссіи для повѣрки счетовъ.

5. Чтеніе донесенія таковой же коммиссіи, назначенной въ 1858 году.

Объявивъ объ избраніи барона Мейендорфа членомъ совѣта, вице-предсѣдатель далъ понять, что избраніе его нужно утвердить единогласно.

Эта страсть къ единогласнымъ рѣшеніямъ, это запрещеніе понимать дѣло различно, прямо принадлежитъ обществу не развитому, не жившему общественною жизнію. Въ обществѣ развитомъ и свободномъ, всякая мѣра, всякое избраніе служитъ выраженіемъ живыхъ стремленій, затрогивающихъ всѣ другія, стремленія, у которыхъ никто не отнимаетъ права на жизнь. Оттого такъ практичны мѣры, выработанныя въ этой жизненной борьбѣ. Въ практическомъ вопросѣ, который сплетается со всѣми живыми силами общественнаго организма и, развивая его, придаетъ этимъ силамъ различное значеніе, никогда не можетъ быть единогласія, если есть свобода. Единогласіе -- плохая рекомендація. Какъ бы ужаснулись въ Англіи, еслибы какая-нибудь важная мѣра была принята единогласно, къ чему такъ стремятся несчастныя собранія Франціи. У насъ найдутся, правда, господа, въ родѣ г. С--ва, которые разность во взглядахъ, напримѣръ, на гражданскій процессъ считаютъ преступленіемъ какой-либо стороны. Общія собранія акціонеровъ Главнаго Общества, видно, хотятъ наверстать всякія достоинства, и въ томъ числѣ быть совершенно единодушными по всякому вопросу, чтобы понравиться г. С--ву.

Когда была потребована баллотировка барона Мейендорфа, тогда акціонеровъ пригласили опускать въ особые ящики свои билеты съ да или нѣтъ. На такое предложеніе одинъ изъ акціонеровъ замѣтилъ, что баллотировкой, по русскимъ законамъ, называется только тайная баллотировка. Совѣтъ, возсѣдавшій на особомъ возвышеніи вмѣстѣ съ двумя акціонерами, долженствовавшими повѣрять голоса, замѣтилъ, что при предложенномъ опусканіи карточекъ баллотировка и будетъ тайная.

Акціонеръ подошелъ къ возвышенію, на которомъ красовался совѣтъ, и просилъ позволенія высказать возраженіе на это.

Этотъ акціонеръ, какъ и всѣ, что-либо возражавшіе потомъ, былъ встрѣченъ лорнированіемъ и натянутымъ презрительнымъ смѣхомъ. Въ этой дикой наглости, въ особенности, отличились одинъ, извѣстный банкиръ и одинъ, не менѣе извѣстный, юнкеръ.

-- Какимъ же образомъ баллотировка будетъ тайною, возразилъ акціонеръ,-- если мы должны бросать карточки и нумеръ, по которымъ можно узнать не только фамилію, но и адресъ подавшаго такой-то голосъ?

Совѣтъ нѣсколько смутился и пригласилъ бросать въ урны билетъ съ оторванными нумерами. Такимъ образомъ баллотировка состоялась. Она доказала, что у насъ умѣютъ принимать голословносдѣланныя предложенія, что въ общемъ дѣлѣ у насъ умѣютъ бросать рѣшенія безъ всякаго размышленія, хотя въ частной жизни и не дѣлаютъ того же. Избраніе барона Мейендорфа утверждено большинствомъ 757 голосовъ противъ 27.

Большинство акціонеровъ объясняетъ подачу голоса за барона Мейендорфа тѣмъ, что они ничего не имѣли противъ. Но по этой теоріи можно вручить управленіе имѣніемъ лицу, о которомъ вы ничего не знаете, потому что противъ него вы ничего не имѣете.

Мы искренно жалѣемъ, что имена барона Мейендорфа въ нынѣшнемъ году и князя Оболенскаго въ прошломъ такъ опрометчиво брошены въ эту темную исторію, и что совѣть такъ небрежно обошелся съ ними.

По окончаніи своего избранія, баронъ Мейендорфъ, по словамъ Журнала Акціонеровъ, "снова занялъ кресло предсѣдателя и выразилъ собранію въ немногихъ скромныхъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ весьма достойныхъ словахъ, свою признательность за оказанное ему довѣріе".

На самомъ дѣлѣ говорятъ, что скромныя, но вмѣстѣ съ тѣмъ весьма достойныя слова барона Мейендорфа состояли въ томъ, что онъ обѣщалъ заниматься дѣлами Общества, на сколько позволяютъ ему его преклонныя лѣта и занятія по государственной службѣ. Видно, баронъ Мейендорфъ дѣйствительно не имѣетъ ничего общаго съ своими нескромными и неловкими панегиристами.

Потомъ баронъ Мейендорфъ продолжалъ, что совѣтъ управленія не уклоняется отъ требуемой общественнымъ мнѣніемъ гласности въ своихъ дѣйствіяхъ, что съ этою цѣлію предложена общему собранію изданная, по распоряженію совѣта, Памятная книжка Главнаго Общества русскихъ желѣзныхъ дорогъ на 1859 года, что впредь также имѣютъ послѣдовать своевременныя извѣщенія для участвующихъ въ предпріятіи общества.

Эту выписку мы привели изъ Журнала Акціонеровъ. Протоколъ ничего не говоритъ о такихъ словахъ предсѣдателя, конечно, потому, что вѣдать о нихъ не надлежитъ ни отсутствовавшимъ акціонерамъ, ни лицамъ, имѣющимъ какія-либо дѣла съ Обществомъ.

Затѣмъ, говоритъ протоколъ, секретарь собранія прочелъ годовой отчетъ о дѣйствіяхъ Общества за 1858 годъ и донесеніе прошлогодней ревизіонной коммиссіи."

"Отчетъ" говоритъ Журналъ Акціонеровъ, "былъ выслушанъ съ самымъ тщательнымъ вниманіемъ".

Выслушанъ? спроситъ читатель, а чтожь утвержденіе и разсмотрѣніе его? Утвержденъ онъ или нѣтъ? Въ чемъ состояло разсмотрѣніе?

Объ утвержденіи или разсмотрѣніи отчета опять не было рѣчи, объ этомъ тоже благоразумно умалчивается и протоколомъ, и Журналомъ Акціонеровъ. По вопросу о баллотировкѣ барона Мейендорфа, соображенія этого журнала совпали съ соображеніями вице-предсѣдателя, а теперь совпадаютъ съ мнѣніемъ всего совѣта. Не правда ли, прогрессивный журналъ?

"На вопросъ предсѣдателя: не имѣется ли возраженій по поводу отчета?-- одинъ изъ акціонеровъ изъявилъ желаніе, что для удобства соображенія о содержаніи отчета полезно было бы публикованіе онаго за 30-ть или 15-ть дней до общаго собранія акціонеровъ. Это мнѣніе было настойчиво поддерживаемо нѣкоторыми, весьма, впрочемъ, немногими (какая радость!) изъ присутствовавшихъ въ собраніи. Но совѣтъ управленія рѣшительно отвергъ это предложеніе! (Какой энергическій порывъ рѣчи, передающій весь лиризмъ поступка совѣта!) Высказанныя по сему предмету съ разныхъ сторонъ соображенія не привели ни къ какому ясному заключенію".

Послѣднія слова Журнала Акціонеровъ едва ли справедливы. Вотъ какъ было дѣло. Предложеніе о заблаговременномъ представленіи отчета было сдѣлано, кажется, г. Крономъ.

Баронъ Мейендорфъ отвѣчалъ, что такое представленіе не принято за границей, что, конечно, не совсѣмъ вѣрно.

Предсѣдателю возразили, что ни одна компанія не можетъ сравниться съ Главнымъ Обществомъ обширностью предпріятія, что выражается и обширностью и сложностью отчета, тѣмъ болѣе требующаго внимательнаго изученія.

Баронъ Мейендорфъ сказалъ на это, что отчетъ былъ открытъ акціонерамъ за семь дней до общаго собранія; а вице-предсѣдатель прибавилъ, что предложеніе о заблаговременномъ представленіи отчета нужно было представить за пятнадцать лѣтъ... (смѣхъ) дней до общаго собранія.

На это со всѣхъ сторонъ посыпались возраженій. Мы передадимъ ихъ вкратцѣ.

"Насъ здѣсь до двухъ сотъ человѣкъ, замѣтилъ одинъ молодой человѣкъ, въ особенности разсердившій вышеупомянутыхъ банкира и юнкера, и если только половина насъ захотѣла бы разсмотрѣть отчетъ, то чтобы она могла сдѣлать по одному экземпляру его, открытому на нѣсколько часовъ за семь дней до дня общаго собранія? Было бы недостаточно пріѣзжать каждый день въ эту недѣлю, чтобы хоть увидѣть бумагу, на которой написанъ отчетъ. Съ другой стороны, открытіе отчета за семь дней до дня общаго собранія? когда возраженія на этотъ отчетъ должны быть представлены не позже какъ за пятнадцать дней до общаго собранія, является чистою нелѣпостью и формальностью.

На возраженіе спутавшагося вице-предсѣдателя замѣтили, что замѣчаніе о неразумномъ представленіи отчета могло быть не подано въ правленіе ранѣе пятнадцатидневнаго срока потому, что могли ожидать со дня на день разумнаго представленія его.

Мы не думаемъ, вмѣстѣ съ Журналомъ Акціонеровъ, чтобъ эти соображенія ни къ чему не привели.

Общее собраніе могло постановить рѣшеніе, по предложенію г. Крона, такъ какъ оно, по своей ясности, не требовало заблаговременнаго представленія его правленію. Собраніе могло потребовать отъ совѣта немедленнаго внесенія предложенія. Не забудемъ, что пятнадцатидневный срокъ -- выдумка совѣта, не имѣющая никакого значенія безъ утвержденія ея общимъ собраніемъ, а о такомъ утвержденіи не было и рѣчи.

Но совѣтъ, т.-е. повѣренные, отвергли предложеніе довѣрителей, и довѣрители позволили подобнымъ образомъ забавляться надъ собою.

Чѣмъ же совѣтъ оправдываетъ свой отказъ и свой поступокъ съ акціонерами?

Послѣдняго онъ и не старается оправдать, вѣроятно, считая, что такъ и слѣдовало ему поступить.

Отказъ оправдывается, въ протоколѣ, такимъ образомъ:

По общему закону, предложенія поступаютъ въ общее собраніе черезъ правленіе, а наше правленіе приказало присылать предложенія даже о томъ, что будетъ извѣстно только послѣ, не позже пятнадцати дней до общаго собранія, почему предложеніе, сдѣланное не въ порядкѣ, предписанномъ закономъ (?), принято быть не могло.

Вѣроятно, чувствуя всю недостаточность такого оправданія Ліурллли Акціонеровъ взялся оправдывать совѣтъ другимъ путемъ. Вотъ слова этого журнала:

"Не касаясь здѣсь спорнаго вопроса о практичности предварительныхъ компанейскихъ отчетовъ, мы замѣтимъ, что совѣтъ управленія, не будучи извѣщенъ о семъ предложеніи за 15 дней; до собранія, не только не имѣлъ обязанности принять оное во вниманіе, но, на основаніи § 26 п. 6. и 18-го устава Общества, по которому с.-петербургскій совѣтъ сносится по всѣмъ важнымъ предметамъ съ парижскимъ комитетомъ, совѣтъ не имѣлъ даже права на принятіе сего предложенія."

Допустимъ, что способъ представленія отчета или, пожалуй даже, и то, на которой сторонѣ стола положить его въ собраніи,-- вопросы крайне-важные и даже спорные; но положимъ далѣе, что столь спорное предложеніе г. Крона представлено имъ прежде требуемыхъ пятнадцати дней, напримѣръ за шестнадцать до общаго собранія. Совѣтъ, по словамъ Журнала Акціонеровъ, долженъ спросить мнѣніе парижскаго комитета, но о чемъ же? О томъ, какъ внести отчетъ въ собраніе? сколько формальностей придумать при внесеніи предложенія г. Крона о порядкѣ внесенія отчета? Вѣдь предложенія только вносятся совѣтомъ, то-есть онъ опредѣляетъ внѣшній порядокъ ихъ разсмотрѣнія, а рѣшаются они самимъ общимъ собраніемъ, и въ разрѣшеніи совѣтъ не можетъ имѣть никакого голоса, кромѣ совѣщательнаго. Но положимъ, нужно было мнѣніе парижскаго комитета, какъ внести предложеніе г. Крона, и что сказать о немъ въ общемъ собраніи. Положимъ, прошло дня три, пока написали въ Парижъ. Остается двѣнадцать дней до общаго собранія, а совѣтъ долженъ ждать мнѣнія парижскаго комитета двадцать одинъ день,-- какъ же быть?

Надо полагать, что парижскій комитетъ очень бы удивился, еслибъ его спросили о такомъ важномъ вопросѣ, какъ заблаговременное представленіе отчета. Правда, Журналъ Акціонеровъ ссылается на уставъ, но весьма неудачно. Въ особенности, трудно понять приведеніе 18 п. § 26, въ которомъ сказано, что "совѣтъ изъявляетъ согласіе на снятіе всякаго наложеннаго на имущества запрещенія или ареста и на освобожденіе залоговъ". Признаемся, что понять смыслъ примѣненія этого пункта устава довольно трудно.

Съ другой стороны, нельзя не удивляться тому, что вопросъ о заблаговременномъ представленіи компанейскихъ отчетовъ, ясный, какъ день, сдѣлался для Журнала Акціонеровъ, три года проповѣдывавшаго эту заблаговременность, и при томъ вдругъ сдѣлался спорнымъ съ практической стор оны. Мы могли бы привести бездну выписокъ изъ прежняго Журнала Акціонеровъ для доказательства, что ради совѣта управленія Главнаго Общества онъ измѣнилъ существенной части въ своихъ крикахъ за гласность; но мы и безъ того слишкомъ долго утомляемъ читателя. Къ тому же мы увѣрены, что новая теорія Журнала Акціонеровъ будетъ опровергнута на дѣлѣ въ будущемъ году: нельзя предполагать, что не найдется акціонера, который представилъ бы предложеніе г. Крона за пятнадцать дней до будущаго общаго собранія; не можетъ быть, чтобы совѣту управленія суждено было наслаждаться долѣе одного года удобствомъ предстаютъ отчеты, такъ, что общее собраніе принуждено утверждать ихъ, не подвергая разсмотрѣнію.

Чтеніе отчета продолжалось часа три. Присутствовавшіе совершенно изнемогли и отъ жару, и отъ сухой формалистики отчета; къ критикѣ отчета они не были приготовлены, а критиковать экспромтомъ значило бы напрашиваться на насмѣшки.

Журналъ Акціонеровъ говоритъ, что "нѣкоторыми акціонерами было заявлено мнѣніе о пользѣ учрежденія, вмѣсто ревизіонной коммиссіи, наблюдательнаго комитета, который служилъ бы посредникомъ между совѣтомъ и акціонерами; но что, по тѣмъ же доводамъ, оно не уважено совѣтомъ." То-есть, совѣтъ опять вообразилъ, что онъ рѣшаетъ дѣла, что пятнадцать дней есть срокъ въ самомъ дѣлѣ обязательный, а Журналъ Акціонеровъ опять ссылается на парижскій комитетъ, который, кажется, служитъ въ глазахъ его универсальнымъ средствомъ къ удаленію акціонеровъ отъ дѣлъ Общества.

Протоколъ ничего не говоритъ о предложеніи наблюдательнаго комитета, вѣроятно, боясь заразить акціонеровъ такою на губною мыслію.

"Въ заключеніе, совѣтъ обратился къ собранію съ предложеніемъ назначить членовъ для ревизіи отчета за минувшій годъ. Нѣкоторые акціонеры, подъ страннымъ предлогомъ, "что надобно хорошенько обдумать, кого выбирать для ревизіи", требовала назначенія новаго общаго собранія, но само собою разумѣется, что большинство присутствовавшихъ нисколько не раздѣляло этого совершенно неумѣстнаго желанія", говоритъ Журналъ Акціонеровъ.

Протоколъ говоритъ, что акціонеры не могли требовать созванія общаго собранія, потому что уставъ дозволяетъ лишь совѣту созывать экстренныя общія собранія. На это можно сказать, что протоколъ уже слишкомъ разчитываетъ на благоговѣйную вѣру читателей въ слова протокола. Акціонеры, настоящіе хозяева предпріятія, могутъ дѣлать съ нимъ все, чего не воспрещаетъ уставъ, что не нарушаетъ устава. Дозволеніе, данное совѣту, не отнимаетъ соотвѣтствующаго права у акціонеровъ.

Характерно также толкованіе Журнала Акціонеровъ, что желаніе обсудить выборъ членовъ ревизіонной коммиссіи неумѣстно. Впрочемъ, на самомъ дѣлѣ было вотъ что. Предсѣдатель просилъ, чтобы каждый акціонеръ написалъ имена пяти лицъ, избираемыхъ имъ въ члены коммиссіи. Тогда отъ предсѣдателя потребовали списка присутствующихъ акціонеровъ. Потомъ, нѣкоторые написали бумажки и начали подавать ихъ. Начался счетъ, кому сколько голосовъ. Это грозило продолжиться за-полночь: нѣкоторые акціонеры стали жаловаться, что ихъ томили нѣсколько часовъ за отчетомъ, и теперь не могутъ сдѣлать баллотировки, что было бы скорѣе. Стали требовать новаго собранія, говоря, что измучены. Совѣтъ отказывался. "Разойдемтесь", сказалъ кто-то, и около половины собравшихся разъѣхалось. Какимъ образомъ произошелъ выборъ въ комммссію, мы не знаемъ. Размазывавшіе намъ объ этомъ общемъ собраніи уѣхали изъ него, не дождавшись выбора.

Выборъ однако состоялся. Избраны членами коммиссіи купцы Кдеменцъ и Канцлеръ, генералъ-майоръ Соколовскій, баронъ Кюстеръ и полковникъ Гейдатель. Никто изъ членовъ прошлогодней коммиссіи не былъ избранъ. Говорятъ, они сами уклонились отъ выборовъ, но отчего? Мы надѣемся, что они объяснятъ это публикѣ.

Послѣ выбора членовъ коммиссіи, общее собраніе закрыто въ б часовъ по-полудни.

Намъ остается показать, что Памятная Книжка есть только увертка отъ требующейся со всѣхъ сторонъ гласности, а отчетъ -- пустая формальность, ничего не говорящая. Постараемся быть коротки, и для простоты и скорости разберемъ, что можно узнать изъ этихъ сочиненій объ администраціи Общества и производимыхъ имъ работахъ.

Распоряженіе дѣлами Общества ввѣрено совѣту управленія, который долженъ состоять изъ двадцати членовъ. Девятнадцать членовъ назначены уставомъ, и имъ предоставлено избрать двадцатаго, то-есть они должны были избрать его.

Изъ Памятной Книжки мы узнаемъ, что теперь членовъ только восьмнадцать.

Отчетъ не даетъ никакого объясненія этого. Онъ не говоритъ также, почему не выбранъ еще въ первый годъ существованія общества двадцатый членъ. Это, можетъ-быть, хорошо; но отчего же въ этомъ отступленіи отъ устава не дано отчета?

Уставъ назначилъ въ члены управленія слѣдующихъ лицъ:

1) Сенатора Левшина.

2) Дѣйствительнаго статскаго совѣтника барона Штиглица.

3) Дѣйствительнаго тайнаго совѣтника Тенгоборскаго.

4) Сенатора Данзаса.

5) Свиты Его Императорскаго Величества генералъ-майора Тимашева.

6) Флигель-адъютанта Бобринскаго.

7) Отставнаго статскаго совѣтника Кочубея.

8) Отставнаго майора Абаза.

9) Коммерціи совѣтника Полежаева.

10) Члена коммерческаго совѣта Гвенера.

11) Банкира Ѳ. Беринга.

12) Банкира Бирски.

13) Банкира Готтингсра.

14) Банкира Франца Беринга.

15) Банкира барона Селльеръ.

1 б) Банкира Луи Фульда.

17) Члена торговаго дома Гопе и Ко Э. Силлеша.

18) Директора желѣзной дороги изъ Парижа въ Ліонъ, Не. Перейра.

19) Директора западныхъ желѣзныхъ дорогъ во Франціи, Авг. Турнейсена.

Изъ числа этихъ лицъ умерли гг. Тенгоборскій и Луи Фульдъ, и замѣнены съ утвержденія общимъ собраніемъ:

а) Статсъ-секретаремъ княземъ Оболенскимъ и

b) Оберъ-гофмейстеромъ барономъ Мейендорфомъ.

Не забудемъ, что всякая замѣна члена совѣта управленія должна быть утверждена общимъ собраніемъ. Между тѣмъ, изъ Памятной Книжки узнаемъ, что изъ членовъ совѣта выбыли:

а) Генералъ-майоръ Тимашевъ и

b) Авг. Турнейсенъ.

За то неизвѣстно, какими путями и въ силу какихъ правъ или связей попалъ въ члены совѣта саксонскій посланникъ при французскомъ императорѣ, баронъ Зеебахъ. Такъ какъ онъ показанъ членомъ парижскаго комитета, то должно полагать, что онъ замѣняетъ собою г. Турнейсена.

Отчетъ не объясняетъ выхода изъ членовъ совѣта управленія директора западныхъ желѣзныхъ дорогъ въ Франціи и замѣну его саксонскимъ посланникомъ при императорѣ французовъ.

Отчетъ не объясняетъ выхода г. Тимашева.

Отчетъ ничего не говоритъ о томъ, какъ рѣшались дѣла въ совѣтѣ управленія, не представляетъ ни одного протокола засѣданій его. Отчетъ ограничивается сообщеніемъ, что совѣтъ составилъ инструкцію главному директору и нѣсколько ходатайствъ передъ правительствомъ, которыхъ содержаніе неизвѣстно.

Всѣ дѣла докладываются совѣту главнымъ директоромъ, и потому интересно бы знать, сколько разъ доклады его утвержденіи сколько разъ измѣнены или вовсе отвергнуты. Отчетъ не говоритъ, чтобъ отъ совѣта вышло какое-либо рѣшеніе или иниціатива чего-либо. Словомъ, о дѣятельности совѣта мы ничего не узнаемъ изъ отчета, тогда какъ даже правительственные отчеты, напримѣръ морскаго вѣдомства, опубликованные въ Морскомъ Сборникѣ, уже отбросили сухой формализмъ.

Отчетъ, представленный первому общему собранію, равно какъ отчетъ представленный второму заключаютъ въ себѣ, какъ мы говорили, только пустой перечень и счетъ административныхъ инстанцій, платформъ, вагоновъ, числа куб. саж. земляной работы пр. Въ эту ариѳметику можетъ улечься всякій смыслъ.

Напримѣръ въ счетѣ разныхъ административныхъ инстанцій стоитъ техническій комитетъ, учрежденный для разсмотрѣнія проектовъ. Смыслъ этого комитета оставляется въ тайнѣ для акціонеровъ и публики. Изъ обоихъ отчетовъ невозможно понять, какой собственно голосъ имѣетъ комитетъ. Отчеты сперва разсматриваются главнымъ директоромъ, имѣющимъ рѣшительный голосъ; потомъ разсматриваетъ ихъ комитетъ, имѣющій совѣщательный голосъ, и наконецъ поступаютъ они на разсмотрѣніе сановниковъ и банкировъ совѣта. Нельзя также узнать, какимъ путемъ идетъ разсмотрѣніе проектовъ въ комитетѣ. Изъ отчетовъ не видно, способствуетъ ли онъ успѣшности составленія проектовъ или составляетъ гирю, которую суждены влачить всѣ проекты Общества. Отчетъ рѣшительно продолжаетъ фантастическое па общихъ собраній,

Между тѣмъ, о техническомъ комитетѣ слѣдовало въ особенности объясниться. Всѣмъ извѣстно толкованіе, приданное ему общественнымъ мнѣніемъ. Слѣдуя системѣ совѣта, молчаніе отчета приходится принять за согласіе.

О техническомъ комитетѣ слѣдовало объясниться еще потому, что, какъ видно изъ отчета, большая часть проектовъ Общества не утверждается правительствомъ, а возвращается для передѣлки, иногда въ такой степени значительной, что нужно вновь производить изысканія. Приняты ли мѣры противу повторенія подобныхъ возвращеній, чрезвычайно замедляющихъ ходъ дѣлъ, или все оставлено по-прежнему, отчетъ опять умалчиваетъ.

Отчетъ также не объясняетъ состава техническаго комитета. Отчего такія-то лица признаны знатоками и предпочтены всѣмъ другимъ спеціалистамъ? На какомъ основаніи сдѣланъ выборъ генераловъ и штабъ-офицеровъ корпуса путей сообщенія? Отчетъ даже не называетъ ихъ по фамиліямъ, предоставляя это Памятной Книжкѣ. Изъ нея читатель узнаетъ, что техническій комитетъ состоитъ, подъ предсѣдательствомъ главнаго директора, изъ четырехъ русскихъ инженеровъ путей сообщенія: генералъ-майора Палибина, генералъ-майора Серебрякова, полковника Липина и подполковника Граве, и четырехъ французскихъ инженеровъ.

Отчетъ не представляетъ никакихъ объясненій относительно этихъ лицъ, вѣроятно, получающихъ большое содержаніе. То, что четыре русскіе члена комитета -- инженеры путей сообщенія, ничего не объясняетъ относительно ихъ свѣдѣній и способности. Извѣстно, что, при обязательной службѣ и бюрократическомъ формализмѣ, у насъ рѣдко кто изъ инженеровъ занимается теоріей строительнаго искусства. Выходятъ ли изъ общаго уровня русскіе члены техническаго комитета, или нѣтъ? То же самое можно спросить и о французскихъ членахъ,-- отчего не объясненъ выборъ ихъ, отчего не показаны ихъ заслуги, не названы ихъ сооруженія или ихъ проекты?

Намъ скажутъ, что назначеніе комитета объяснено,-- онъ разсматриваетъ проекты. Но вѣдь подъ словомъ разсмотрѣніе можно разумѣть все, что угодно. Напримѣръ, соберите около длиннаго стола нѣсколько почтенныхъ и вліятельныхъ техниковъ, набросайте на столъ простые чертежи, объяснительныя записки, смѣты и проч., и пригласите этихъ почтенныхъ людей разсмотрѣть все это въ нѣсколько часовъ, тогда какъ на одно ознакомленіе съ задачами проектовъ надо бы не одну недѣлю. Почтенныя лица, можетъ-быть, подпишутъ, что разсмотрѣли и признали, что все это хорошо. Мы имѣли случай видѣть какъ въ иныхъ мѣстахъ дѣлаются такія разсмотрѣнія.

-- А, а! дорога отъ N до Р! говоритъ почтенное лицо и развертываетъ проектъ.-- Вотъ она проведена коричневою краской. Что жь, черезъ озеро она пойдетъ? Хорошо!

А дорога между тѣмъ проведена вопреки всякимъ, не только техническимъ, но и коммерческимъ соображеніямъ.

Вѣдь это тоже разсмотрѣніе; но какая польза отъ него, или, лучше сказать, для чего это лишнее колесо, эта гиря?

Весь отчетъ состоитъ изъ подобныхъ пустыхъ фразъ, какъ приведенная нами о техническомъ комитетѣ, а относительно самыхъ важныхъ пунктовъ въ распоряженіи предпріятіемъ отчетъ держится системы умалчиванія.

Въ уставѣ сказано, что завѣдываніе всею исполнительною частію управленія можете быть поручено, подъ надзоромъ совѣта, главному директору.

Изъ отчета видно, что дѣйствительно вся исполнительная власть сосредоточена въ рукахъ главнаго директора; но относительно нужды въ этой капитальной мѣрѣ не представлено никакихъ объясненій; словно, уставъ требовалъ такую централизацію, или она понятна сама собою. Отчетъ заставляетъ думать, что главный директоръ есть полномочный владыка всего предпріятія, что совѣтъ управленія только подписываетъ его доклады.

Къ чему бы мы ни обратились въ отчетѣ, все или не вѣрно, или представлено безъ всякаго уваженія къ смыслу читателей.

Отчетъ увѣряетъ, что изысканія между Орломъ и Новомосковскомъ не начинались, а Памятная Книжка говоритъ, что они производятся.

Въ Отчетѣ и Памятной Книжкѣ представлено сравненіе цѣнъ русскихъ и англійскихъ рельсовъ. Говорятся, что пудъ русскихъ рельсовъ стоитъ 1 р. 50 к., а англійскихъ 86 к. с.; но не говорится, гдѣ существуетъ такое отношеніе ихъ цѣнъ, а это лишаетъ цифры всякаго смысла. Изъ того, что гдѣ-то русскіе рельсы дороже англійскихъ, нельзя заключить, чтобы, напримѣръ, это было справедливо для Нижняго Новгорода пр.

Спѣшимъ окончить замѣчаніемъ, что Памятная Книжка, то-есть списокъ служащихъ въ обществѣ, формы разныхъ бумагъ, списокъ подрядовъ и проектовъ, не имѣетъ ничего общаго съ общественнымъ требованіемъ гласности дѣйствій общества.

-----

Изъ нашего, къ сожалѣнію, слишкомъ длиннаго разбора, читатель видитъ, какого рода отношенія установились между акціонерами и правленіемъ Главнаго Общества. Правленіе принимаетъ всѣ мѣры, чтобы не допускать надъ собою должнаго контроля ни со стороны акціонеровъ, ни со стороны общественнаго мнѣнія. Всѣ свои обязанности передъ акціонерами оно обращаетъ въ пустую формальность, пустую для дѣла, но отстраняющую отъ правленія всю отвѣтственность. Правленіе Главнаго Общества прониклось до послѣдней степени бюрократизмомъ. Можно сказать, что оно задало нѣсколько такихъ оргій формализма, какихъ не встрѣтишь на каждомъ шагу. Въ бюрократизмѣ, этомъ вѣрномъ покровителѣ безопасности и произвола, должно искать объясненія медленности работъ Главнаго Общества. Въ два съ половиной года оно открыло только съ немногимъ сотню верстъ между Лугой и Псковомъ, несмотря на то, что значительныя земляныя работы между этими городами были произведены еще правительствомъ, и при томъ оно открыло этотъ участокъ съ совершенно-негодными мостами. Въ два съ половиной года, на небольшой дорогѣ между Москвой и Нижнимъ не произведено и половины земляныхъ работъ, а на остальныхъ линіяхъ земля еще вовсе не тронута. Между тѣмъ, сколько бумагъ уже разведено, сколько инстанцій, сколько столовъ и пр. и пр. Эксплуатаціей завѣдуетъ чуть не десятокъ отдѣленій, взаимно другъ друга контролирующихъ. Словно, и существуетъ-то Главное Общество для того, чтобъ убѣждать русскихъ людей въ недостаткахъ не только русской, но и французской бюрократіи.

При такихъ бюрократическихъ стремленіяхъ правленія, при его безпечности и произволѣ, надъ нимъ необходимъ строгій и постоянный контроль, который пробудилъ бы его къ дѣятельности и заставилъ бы его дѣйствовать осмотрительно. Общее собраніе акціонеровъ, созываемое разъ въ годъ, не можетъ производить успѣшный контроль; а при извѣстныхъ читателямъ достоинствахъ акціонеровъ, оно не только не можетъ производить какой бы то ни было контроль, но само служитъ для покрытія разныхъ дѣлъ правленія. Неспособность акціонеровъ къ какому-либо участію въ дѣлахъ Общества слишкомъ очевидна, и потому необходимо искать другихъ средствъ контроля. Иные предлагаютъ для этого учрежденіе наблюдательнаго комитета, иные требуютъ предоставленія извѣстному числу акціонеровъ права ревизіи дѣлъ правленія, иные -- введенія въ дѣйствія правленія полнѣйшей гласности.

Право ревизіи, предоставленное нѣкоторому числу акціонеровъ, едвали можетъ сдѣлать что-либо серіозное, въ чемъ всякій убѣдится послѣ нѣкотораго знакомства съ акціонерами Главнаго Общества.

Учрежденіе наблюдательнаго комитета должно принести большую пользу, какъ для успѣшности самаго предпріятія, такъ и для соблюденія интересовъ акціонеровъ. Контроль общаго собранія, какъ мы видѣли, обращается въ пустую и оскорбительную для акціонеровъ формальность; но еслибъ общее собраніе и захотѣло сдѣлать что-либо серіозное, то ему вѣроятно пришлось бы отказаться отъ такого намѣренія. Кромѣ того, общія собранія собираются разъ въ годъ, а въ промежуткахъ правленіе можетъ принять множество мѣръ противъ успѣха предпріятія. Контроль долженъ быть по возможности полный и постоянный. Онъ долженъ производиться лицами, изучившими весь ходъ предпріятія. Для предпріятій обширныхъ я сложныхъ нужны короткое знакомство контролирующихъ съ дѣлами Общества и постоянство контроля. Наблюдательный комитетъ былъ бы распространеніемъ объема и значенія нынѣшней ревизіонной коммиссіи, повѣряющей только финансовый балансъ. Члены наблюдательнаго комитета слѣдили бы за дѣйствіями правленія и были бы отвѣтственными посредниками между правленіемъ и акціонерами. Почти всѣ благоустроенныя компаніи во Франціи, Германіи и Голландіи, имѣютъ наблюдательные комитеты въ различныхъ видахъ. Приспособленіе постояннаго и неусыпнаго контроля къ необходимой свободѣ дѣйствій правленія вовсе не затруднительно. Словомъ, въ теоріи наблюдательный комитетъ весьма полезенъ; но на дѣлѣ должны подняться разные вопросы. Способны ли акціонеры назначить дѣльныхъ и свѣдущихъ членовъ наблюдательнаго комитета? способны ли они контролировать его дѣйствія? не могутъ ли быть подкуплены члены наблюдательнаго комитета? не станетъ ли совѣтъ затруднять ихъ контроль и увертываться отъ него всякимъ формализмомъ и пр.?

Недостатокъ промышленнаго образованія и общественнаго развитія можетъ сдѣлать изъ наблюдательнаго комитета новую формальность, новое бюрократическое мѣсто.

Короче сказать, съ какихъ бы сторонъ ни начали разсужденіе, никакъ не избѣгнете необходимости обратиться къ гласности. Только одна прямая, полная гласность можетъ дать гарантію, какъ акціонерамъ, такъ и всѣмъ лицамъ, имѣющимъ какое-либо дѣло съ компаніей, и при этомъ, лучше всякаго техническаго комитета, будетъ способствовать она успѣшности хода дѣлъ Общества. Мы совершенно увѣрены, что окончательно дѣло придетъ къ тому, что вообще компаніи принуждены будутъ принять гласность въ основу своихъ предпріятій, сдѣлать ее у себя такою же обыденностію, какъ писаніе бумагъ. Главному Обществу слѣдовало бы подать примѣръ въ этомъ дѣлѣ. Мы уже имѣли случай высказать, какъ, по нашему мнѣнію, можно ввести полную гласность въ дѣла Общества, и теперь только повторимъ сказанное. Кажется, всего лучше издавать журналъ, который бы, по возможности, публиковалъ всѣ распоряженія всѣхъ инстанцій правленія компаніи, всѣ предположенія, занимающія правленіе, который бы вывелъ на свѣтъ полемику служащихъ, теперь теряющуюся въ четырехъ стѣнахъ, который обнародывалъ бы, по возможности, большее число проектовъ и пр. Всякая важная бумага правленія, напримѣръ протоколъ засѣданій совѣта управленія, инструкціи главнаго директора, все должно быть предаваемо гласности. Какимъ образомъ печатать всѣ распоряженія, всѣ проекты, чтобы не упустить ни одного штриха въ дѣйствіяхъ правленія, и при томъ занимать возможно меньшій объемъ, удобный для прочтенія всѣми,-- это уже дѣло таланта редактора журнала,-- впрочемъ, дѣло не хитрое. Нужно ли говорить, что редакторъ долженъ быть поставленъ внѣ всякаго вліянія администраціи компаніи? Его должно назначить общее собраніе, напримѣръ, изъ членовъ наблюдательнаго комитета. Ему должны быть открыты всѣ бумаги Общества и предоставлено право требовать нужныя свѣдѣнія. Эти права, которыя имѣютъ теперь главный и частные инспекторы желѣзныхъ дорогъ, не составятъ затрудненій для администраціи. Вѣдь это не торговый домъ, не купеческая контора, гдѣ иногда бываетъ нужна тайна. Журналъ дастъ администраціи прекрасное средство для выбора талантливыхъ лицъ. Но ни предлагаемый нами журналъ, и никакой успѣхъ гласности не можетъ осуществиться, когда акціонеры не будутъ ей содѣйствовать всѣми средствами. Акціонеры должны же понять, что гласность не сдѣлаетъ шагу, пока они не примутся за нее, а пока гласность не сдѣлаетъ шагу, до тѣхъ поръ и все предпріятіе будетъ идти черепашьимъ шагомъ Хотятъ ли акціонеры, чтобъ ихъ акціи возвысились въ курсѣ, или хотятъ они быть благотворителями своихъ повѣренныхъ и на свой счетъ создавать для нихъ синекуры? Никакое предпріятіе не можетъ имѣть успѣха, если хозяева предоставятъ его на волю наемниковъ. А когда хозяевъ такъ много, какъ въ Главномъ Обществѣ, то ходъ дѣла не можетъ быть извѣстенъ хозяевамъ безъ посредства гласности. Наконецъ и третьи лица должны понять, что введеніе гласности въ дѣла Главнаго Общества есть дѣло патріотическое. Пока акціонеры будутъ бороться съ правленіемъ за введеніе гласности, отчего третьимъ лицамъ не принять участія въ этомъ дѣлѣ? Отчего всѣмъ имѣющимъ дѣла съ обществомъ не опубликовать ихъ во всемъ объемѣ? Вѣроятно, журналы не откажутъ въ помѣщеніи существеннаго.

Странная участь выпала у масъ на долю гласности. Всѣ зовутъ ее, кричатъ о ней, восхищаются блѣдными тѣнями ея, і никто не хочетъ шевельнуть пальцемъ ради нея, никто не старается ввести ее, предавать ей все, что видѣлъ или слышалъ. Дѣйствительно, гласность, сообщеніе свѣдѣній, даже не ввѣренныхъ участнику правленія какой-либо компаніи, считается иными за проступокъ, и преслѣдуется директорами ея. Но сколько же есть лицъ свободныхъ, не носящихъ никакой ливреи, отчего же и они ничего не дѣлаютъ для гласности, ничѣмъ не рискуя? Между тѣмъ посмотрите, какъ дѣйствуютъ противники гласности. Никакая мѣра, какъ бы ни была она безобразна, не останавливаетъ ихъ. Они взводятъ всѣ послѣдствія, всѣ сужденія, постигшія сообщенный фактъ, на отвѣтственность сообщившаго. У противниковъ гласности надо учиться сторонникамъ ея.

Н. Воскобойниковъ.

"Русскій Вѣстникъ", NoNo 17--18, 1859