Хроника внутренней жизни

Хроника внутренней жизни.

I. По поводу прошлаго года.-- Нѣкоторые итоги его земской сессіи.-- II. Вопросъ о мелкой земской единицѣ въ земскихъ собраніяхъ.-- III. Оригинальный юбилей.-- IV. Административныя мѣры по охранѣ порядка.-- Административныя распоряженія относительно печати.-- Правительственное сообщеніе.

1901 годъ отошелъ въ вѣчность, едва-ли оставивъ въ комъ-либо особенно большое сожалѣніе о себѣ. И, однако же, это былъ несовсѣмъ обычный годъ, кое-въ-чемъ выгодно отличавшійся отъ тѣхъ безнадежно-сѣрыхъ сумерекъ, къ какимъ насъ пріучили послѣднія десятилѣтія XIX вѣка. Если, привѣтствуя начало прошлаго года, мы уже могли констатировать нѣкоторые признаки пробужденія энергіи и самодѣятельности хотя бы въ отдѣльныхъ группахъ русскаго общества, то съ еще большимъ правомъ наблюдатель русской жизни можетъ говорить о существованіи такихъ признаковъ по истеченіи этого года. По крайней мѣрѣ, первые его мѣсяцы были свидѣтелями извѣстнаго оживленія русскаго общества, нѣкотораго подъема его энергіи. Правда, такое оживленіе не приняло значительныхъ размѣровъ, которые позволяли бы говорить о возрожденіи широкаго общественнаго движенія. Правда и то, что это оживленіе оказалось не особенно устойчивымъ и возникшія было у многихъ надежды на быстрое обновленіе атмосферы общественной жизни были скоро разбиты дѣйствительностью. Начальный годъ новаго столѣтія не открылъ собою новой эры въ нашей общественной жизни и развѣ лишь далъ указанія на возможность наступленія такой эры въ болѣе или менѣе близкомъ будущемъ. Пока же теченіе этой жизни въ главной своей массѣ идетъ еще по старому руслу, не только не сворачивая съ него, но даже все болѣе углубляя его силою своего давленія.

Не мало яркихъ доказательствъ этого представила между прочимъ сессія земскихъ собраній, занявшая собою послѣдніе мѣсяцы минувшаго года. То мѣстное самоуправленіе, съ которымъ когда-то русское общество связывало столько надеждъ и которое затѣмъ, даже не оправдавъ этихъ надеждъ въ полной мѣрѣ, все же въ теченіе многихъ лѣтъ оставалось однимъ изъ главнѣйшихъ работниковъ въ дѣлѣ культурнаго подъема страны, на порогѣ XX вѣка переживаетъ тяжелый кризисъ, грозящій въ корнѣ подорвать его силы. И этотъ кризисъ получаетъ тѣмъ- большую важность, что его происхожденіе далеко не всецѣло коренится въ условіяхъ жизни, диктуемыхъ земству извнѣ. Къ вліянію этихъ условій, замедляющихъ темпъ земской дѣятельности, присоединяется и идущая въ томъ же направленіи внутренняя эволюція самого земства. Объ этой эволюціи, совершающейся внутри земства и постепенно выдвигающей въ немъ на первый планъ новыхъ людей и новые взгляды, не разъ уже велась рѣчь на страницахъ хроники "Русскаго Богатства". Многочисленныя и разнообразныя проявленія такой эволюціи ознаменовали собою и послѣднюю сессію земскихъ собраній.

Въ очень различныхъ уголкахъ земской Россіи наблюдалось въ минувшемъ году одно и то же характерное явленіе, въ наиболѣе простой своей формѣ сводившееся къ замѣнѣ старыхъ земскихъ дѣятелей людьми иного типа и иного направленія. При этомъ представители прежнихъ земскихъ традицій частью терпѣли пораженія въ земскихъ собраніяхъ, частью добровольно отстранялись отъ руководительства земскимъ дѣломъ въ виду того, что ихъ взгляды перестали соотвѣтствовать стремленіямъ и желаніямъ большинства гласныхъ. Такъ, напримѣръ, было въ Рязани. Здѣсь предсѣдатель губернскаго земскаго собранія не допустилъ до обсужденія собранія вопросъ объ учрежденіи мелкой земской единицы, такъ какъ мѣстное губернское присутствіе признало этотъ вопросъ общегосударственнымъ и потому не подлежащимъ разсмотрѣнію земства. На слѣдующій день происходили выборы членовъ управы и одинъ изъ видныхъ дѣятелей рязанскаго земства, неоднократно бывшій предсѣдателемъ губернской земской управы, кн. Волконскій, отказался баллотироваться въ предсѣдатели, мотивировавъ свой отказъ слѣдующимъ образомъ: "мы слишкомъ разошлись въ понятіяхъ, поэтому я не хочу утруждать господъ гласныхъ баллотировкою" {"Нижег. Листокъ", 19 дек. 1901 г.}. Нѣчто подобное произошло и въ Саратовѣ. Стоявшій за послѣдніе годы во главѣ саратовской губернской управы г. Львовъ, также небезъизвѣстный земскій дѣятель, на выборахъ минувшаго года отказался вновь поставить свою кандидатуру на постъ предсѣдателя управы и земское собраніе избрало на этотъ постъ гр. Олсуфьева, выдавшагося пока лишь въ качествѣ ревностнаго защитника церковно-приходскихъ школъ. Въ Воронежѣ Изъ двухъ кандидатовъ на постъ предсѣдателя губернской управы побѣдилъ представитель консервативной партіи, хотя эта побѣда повела къ тому, что на мѣста членовъ управы не нашлось кандидатовъ, а единственный нашедшійся былъ забаллотированъ собраніемъ. Перемѣнило предсѣдателя своей управы и полтавское губернское земство, при чемъ эта перемѣна опять-таки носила специфическую окраску. Бывшій предсѣдатель полтавской управы, г. Шкляревичъ, далеко не принадлежалъ къ числу особенно энергичныхъ и передовыхъ земцевъ, но тѣмъ не менѣе и его энергія оказалась, повидимому, чрезмѣрной въ глазахъ полтавскихъ гласныхъ. Дѣятельность г. Шкляревича по части насажденія профессіональнаго образованія среди крестьянскаго населенія губерніи вызвала, по сообщенію корреспондента "Р. Вѣдомостей", рѣзкую и страстную критику со стороны мѣстныхъ аграріевъ, которая привела къ устраненію г. Шкляревича отъ должности предсѣдателя управы. На его мѣсто большинствомъ былъ избранъ недавно сдѣлавшійся полтавскимъ землевладѣльцемъ г. Лизогубъ, являющійся на аренѣ земской дѣятельности совершенно новымъ человѣкомъ.

Болѣе энергичное выступленіе новыхъ элементовъ въ земствѣ не ограничилось одною лишь выборной борьбой, но естественно отразилось и на всемъ характерѣ земскихъ собраній. Старымъ земцамъ въ собраніяхъ минувшей сессіи не разъ приходилось видѣть странныя вещи и слышать удивительныя рѣчи, ярко характеризующія земцевъ новой формаціи. Не перечисляя всѣхъ многочисленныхъ эпизодовъ, разыгравшихся на этой почвѣ, мы позволимъ себѣ все же напомнить читателю нѣкоторые, наиболѣе любопытные изъ нихъ, позволяющіе до извѣстной степени опредѣлить общее направленіе наблюдаемой въ земской жизни эволюціи.

Одинъ изъ такихъ эпизодовъ произошелъ въ пермскомъ губернскомъ земствѣ. Въ послѣднемъ съ недавняго времени твердо упрочились не-выборные элементы и это обстоятельство побудило, наконецъ, управу поднять вопросъ о законномъ составѣ губернскаго земскаго собранія. Отмѣтивъ въ своемъ докладѣ, если не преобладающее, то очень значительное участіе въ составѣ этого собранія не-выборнаго элемента, управа указывала на возможность при подобномъ порядкѣ не только постояннаго преобладанія неземскихъ элементовъ надъ земскими, но и такого измѣненія губернскаго земскаго собранія, при которомъ въ немъ не будетъ ни одного земскаго гласнаго. "Само собой понятно,-- говорилось по этому поводу въ докладѣ управы,-- что вопросъ о томъ, кого и какъ принимать въ разсчетъ при повѣркѣ законности состава собранія, пріобрѣтаетъ чрезвычайно важное значеніе и въ принципіальномъ, и въ практическомъ отношеніи. Земское собраніе, въ которомъ совсѣмъ нѣтъ земскихъ гласныхъ или въ которомъ они составляютъ меньшинство, не можетъ быть названо земскимъ собраніемъ: это будетъ съѣздъ чиновниковъ разныхъ вѣдомствъ для обсужденія земскихъ дѣлъ". Такъ какъ для Пермской губерніи число губернскихъ гласныхъ опредѣляется тридцатью двумя, то, слѣдовательно, всякое засѣданіе собранія будетъ законно при участіи въ немъ шестнадцати гласныхъ, то губернская управа доказывала, что число членовъ собранія, участвующихъ въ немъ "сверхъ положеннаго по росписанію числа гласныхъ", не должно имѣть вліянія на законность состава собранія. Въ этомъ смыслѣ управа и предлагала измѣнить способъ провѣрки законности состава собранія, прося послѣднее въ томъ случаѣ, если оно" признаетъ себя некомпетентнымъ для разрѣшенія этого вопроса, уполномочить управу обратиться за разъясненіемъ его въ сенатъ. Предложеніе управы встрѣтило, однако, рѣшительнаго противника себѣ въ лицѣ предсѣдателя губернскаго собранія г. Блока. Въ его глазахъ докладъ управы явился "давно назрѣвшимъ протестомъ, вырвавшимся, наконецъ, наружу", хотя ему не слѣдовало бы выходить на свѣтъ". По словамъ г. Блока, "многіе земскіе элементъ", на которые указываетъ управа, поступаютъ не такъ, какъ можно было бы ожидать отъ нихъ". "Сюда,-- т. е. въ губернское собраніе,-- являются люди, связанные съ земствомъ только тѣмъ, что платятъ ему налоги",-- говорилъ г. предсѣдатель собранія по адресу земскихъ гласныхъ. За то не-выборные элементы собранія г. Блокъ почтилъ самой лестной аттестаціей. "Ихъ -- говорилъ онъ -- упрекаютъ за очень многое, особенно же за то сдерживающее вліяніе, которое они оказываютъ въ собраніяхъ на ходъ земскаго дѣла. Но если принять во вниманіе, что пермское земство -- передовое, а потому и замыслы его широкіе, то понятна будетъ необходимость и благотворность этого сдерживающаго вліянія". Выразивъ сожалѣніе о томъ, что управа своимъ докладомъ вноситъ рознь въ земскую работу, г. Блокъ заключилъ увѣреніемъ, что вопросъ о повѣркѣ законности состава собранія достаточно ясенъ и не нуждается въ разъясненіи со стороны сената. Собраніе большинствомъ голосовъ согласилось съ выводомъ своего предсѣдателя, тѣмъ самымъ признавъ, повидимому, не только полную равноправность представителей по назначенію съ земскими гласными, но и желательность "сдерживающаго вліянія" въ работахъ пермскаго земства {"Спб. Вѣд.", 21 дек. 1901 г.}.

Если въ Перми невозбранно раздавались рѣчи о необходимости "сдерживающаго вліянія" надъ выборными земскими гласными, то въ Казани нѣкоторые изъ гласныхъ сами стремились стать въ положеніе сдерживающаго элемента по отношенію къ мѣстному населенію. "Тяжелое, гнетущее впечатлѣніе выносится публикой изъ губернскаго земскаго собранія,-- писалъ изъ Казани одинъ газетный корреспондентъ.-- Истинныхъ земцевъ, въ хорошемъ значеніи этого слова, въ земскомъ собраніи небольшая группа въ 12--13 человѣкъ, а остальная часть собранія -- крупные землевладѣльцы, заботящіеся только объ удовлетвореніи своихъ аппетитовъ, люди, совершенно чуждые земскихъ нуждъ и традицій, пропитанные бюрократическими началами" {"Спб. Вѣд,", 20 дек. 1901 г.}. Вслѣдъ за открытіемъ казанскаго собранія одинъ изъ членовъ губернской управы, г. Берстель, обратился къ нему съ жалобой на мѣстную печать, которая обижаетъ г. Берстеля, относясь къ нему безъ должной почтительности и осмѣливаясь подвергать критикѣ его дѣйствія. Собраніе не сочло, однако, возможнымъ заняться разборомъ этой жалобы и не въ мѣру обидчивому г. Берстелю не удалось пока освободиться отъ контроля гласности. Легко повѣрить во всякомъ случаѣ, что этотъ контроль далеко не пріятенъ г. Берстелю. Послѣдній, въ качествѣ члена управы, завѣдуетъ сиротскимъ домомъ, больницей и родильнымъ пріютомъ и вотъ въ какихъ краскахъ рисуетъ эту его дѣятельность цитированный уже нами корреспондентъ "Спб. Вѣдомостей". "Берстель настаивалъ на введеніи въ сиротскомъ домѣ порки, какъ лучшей воспитательной мѣры, насадилъ въ этотъ домъ, въ качествѣ надзирательницъ и т. д., своихъ протеже, грубыхъ, дурно обращающихся съ дѣтьми, бьющихъ ихъ, отказывающихся давать дѣтямъ лѣкарства и т. д. Онъ ввелъ въ самыхъ широкихъ размѣрахъ отдачу грудныхъ дѣтей въ деревню, при чемъ для опредѣленія здоровья какъ дѣтей, такъ и семей, въ которыя они отдаются, выступалъ самолично, совершенно игнорируя врача сиротскаго дома. Дѣтей-подростковъ стали, на иниціативѣ Берстеля, отдавать въ разныя ремесленныя заведенія, при чемъ за тѣмъ, какъ имъ живется, никто не наблюдалъ, а имъ жилось очень горько. Одна, напримѣръ, дѣвочка была отдана въ такую мастерскую, гдѣ не въ шитьѣ сила, а въ чемъ-то другомъ... На ея жалобы Берстель вниманія не обращалъ. Отдѣленіе подростковъ Берстель перевелъ въ сколоченный на живую руку холерный баракъ, и держалъ ихъ тамъ всю осень до ноября. Температура была + 6--7 R. Только послѣ газетныхъ замѣтокъ дѣти были переведены въ болѣе сносное, но все-таки далеко не хорошее, помѣщеніе". Въ губернской больницѣ г. Берстель также завелъ особые или, какъ мягко выражается корреспондентъ, "нежелательные" порядки. "По его иниціативѣ, почти совсѣмъ была превращена выдача безплатныхъ медикаментовъ амбулаторнымъ больнымъ. По его распоряженію, перестали выдавать лѣкарства и заболѣвшей больничной прислугѣ, на каждомъ шагу рискующей заразиться и заболѣть и состоящей въ большинствѣ изъ земскихъ плательщиковъ казанскаго земства. Благодаря тому, что амбулаторные пріемы свелись только къ одному констатированію болѣзни, число амбулаторныхъ больныхъ въ губернской земской больницѣ упало за годъ на 15,000 человѣкъ". Не трудно представить себѣ, что въ виду этихъ фактовъ, въ свое время оглашенныхъ и въ мѣстной печати, казанскіе обыватели съ большимъ нетерпѣніемъ ожидали того дня, когда въ земскомъ собраніи должны были разсматриваться доклады по вопросамъ общественнаго призрѣнія. Но въ день, назначенный для разсмотрѣнія этихъ докладовъ, г. Берстель неожиданно заболѣлъ и разсмотрѣніе названныхъ докладовъ было отложено до его выздоровленія...

Оригинальное пониманіе правъ и обязанностей земства свойственно, впрочемъ, въ Казанской губерніи не одному г. Берстелю. Спустя нѣсколько дней послѣ того, какъ послѣдній обратился къ земскому собранію съ просьбою оградить его отъ печати, въ губернское собраніе былъ внесенъ составленный по заявленію Козьмодемьянскаго уѣзднаго собранія докладъ о возбужденіи ходатайства относительно воспрещенія административно-высланнымъ проживанія въ г. Козьмодемьянскѣ. Самый вопросъ этотъ былъ поднятъ собственно Козьмодемьянскимъ городскимъ головою, который внезапно сообразилъ, что административно-высланные могутъ произвести въ Козьмодемьянскѣ "смуту", нарушить нормальный порядокъ и т. п. Кромѣ того, по мнѣнію головы, административно-высланные въ Козьмодемьянскѣ, какъ "элементъ преступный", нежелательны и по другимъ соображеніямъ: "не имѣя работы, они выпрашиваютъ подачки у жителей города, а когда тѣ не даютъ, ругаютъ ихъ и т. д.". Уѣздное собраніе, къ которому голова обратился съ своимъ заявленіемъ, было побѣждено этими мудрыми соображеніями и рѣшило возбудить черезъ губернское собраніе ходатайство передъ правительствомъ о введеніи для Козьмодемьянска, "въ видахъ охраненія общественнаго спокойствія", своеобразнаго положенія объ усиленной охранѣ. Съ своей стороны губернская управа внесла докладъ объ этомъ въ собраніе безъ какого бы то ни было собственнаго заключенія, а на вопросы гласныхъ объ ея мнѣніи разъяснила лишь, что просьба уѣзднаго земства повергла ее въ полное недоумѣніе, изъ котораго она такъ и не смогла выйти собственными силами. Но послѣ того, какъ и гласные выразили лишь недоумѣніе по поводу того, что къ земству обращаются съ вопросами, подлежащими исключительному вѣдѣнію полиціи, вопросъ о Козьмодемьянскомъ ходатайствѣ былъ снятъ съ обсужденія губернскаго собранія.

Несравненно больше разговоровъ въ послѣднемъ вызвалъ другой проектъ ходатайства, заслушанный въ томъ же засѣданіи и вызванный заявленіемъ бывшаго гласнаго кн. П. Л. Ухтомскаго о необходимости установленія гражданской отвѣтственности сельскихъ обществъ по уголовнымъ преступленіямъ, совершаемымъ членами этихъ обществъ. Авторъ проекта признавалъ необходимымъ, чтобы въ тѣхъ случаяхъ, когда виновные въ конокрадствѣ, поджогахъ, кражахъ, потравахъ и т. д. не будутъ обнаружены, убытки взыскивались съ сельскихъ обществъ, къ которымъ, по подозрѣніямъ, принадлежатъ лица, совершившія эти преступленія и проступки. Въ свою очередь губернская управа, присоединяясь къ этому проекту, находила желательнымъ послать докладъ кн. Ухтомскаго въ коммиссію, пересматривающую уголовное уложеніе, съ ходатайствомъ, чтобы она обратила вниманіе на поднятый въ этомъ докладѣ вопросъ. Сверхъ того управа выражала пожеланіе, чтобы гражданская отвѣтственность сельскихъ обществъ была установлена и для тѣхъ случаевъ, когда полиція даннаго сельскаго общества бездѣйствуетъ, т. е. не обнаруживаетъ совершеннаго преступленія или проступка. Иначе говоря, авторъ проекта и сочувствующая ему управа предлагали въ началѣ XX-го вѣка вернуться въ порядкамъ ХІ-го столѣтія, возстановить институтъ, извѣстный "Русской Правдѣ" подъ именемъ "дикой виры", судить не по доказательствамъ, а по подозрѣніямъ, я карать невинныхъ вмѣсто виновнаго. И тѣмъ не менѣе этотъ проектъ, имѣвшій своею цѣлью исключительно охрану матеріальныхъ интересовъ крупныхъ землевладѣльцевъ за счетъ крестьянскаго населенія, для котораго въ этихъ видахъ предполагалось возстановить архаическіе судебные порядки, нашелъ себѣ среди казанскихъ земцевъ многочисленныхъ и горячихъ защитниковъ. Въ числѣ этихъ защитниковъ оказался даже нѣкій приватъ-доцентъ юридическаго факультета, г. Догель, читающій въ казанскомъ университетѣ международное право. Очевидно, этотъ ученый спеціалистъ нашелъ въ пользу изложеннаго проекта какія-то особенныя соображенія, заставившія его пожертвовать основными положеніями юридической науки. Мы должны оговориться, впрочемъ, что намъ, къ сожалѣнію, неизвѣстны ученые труды г. Догеля и поэтому мы говоримъ объ его знакомствѣ съ юридической наукой исключительно въ силу довѣрія къ его положенію приватъ-доцента въ университетѣ. Какъ бы то ни было, профессоръ-юристъ, выступающій въ ваше время защитникомъ исключительныхъ законовъ для крестьянства, по своему содержанію достойныхъ эпохи Ярослава Мудраго, представляетъ собою весьма любопытное зрѣлище. Не менѣе любопытнымъ является и то обстоятельство, что защитниками проекта кн. Ухтомскаго выступали по преимуществу болѣе молодые земцы. Повидимому, въ рядахъ новыхъ дѣятелей казанскаго земства безвозвратно утратилось сознаніе того, что земство должно являться выразителемъ интересовъ всего населенія, а не одной лишь привилегированной его части. Въ концѣ концовъ предложеніе управы возбудить передъ правительствомъ ходатайство въ смыслѣ проекта кн. Ухтомскаго было, правда, отклонено собраніемъ, но отклонено большинствомъ всего двухъ голосовъ {"Спб. Вѣд.", 10 дек.; "Россія", 16 дек. 1901 г.}.

Тотъ новый для земства взглядъ на крестьянина, какой исповѣдуютъ молодые дѣятели казанскаго земства, не чуждъ, повидимому, и нѣкоторымъ саратовскимъ земцамъ. По крайней мѣрѣ, въ саратовскомъ губернскомъ собраніи во время преній о томъ, слѣдуетъ-ли давать субсидію отъ земства находящимся въ завѣдываніи духовенства школамъ грамоты, нѣкоторые гласные высказывались въ томъ смыслѣ, что народу нужно въ школѣ не образованіе, а что-то другое, даваемое только церковною школой. По словамъ гласнаго Усачева, "земская школа обанкротилась"; по мнѣнію другого гласнаго, г. Сосѣдова, образованіе представляетъ собою только "лишній балластъ" и именно поэтому земству слѣдуетъ поддерживать церковную школу. Представители подобныхъ мнѣній остались, правда, въ меньшинствѣ и собраніе большинствомъ голосомъ приняло предложеніе управы отказать школамъ грамоты въ земской субсидіи. Немало, повидимому, повліяла на такой исходъ дѣла и чрезмѣрная откровенность епархіальнаго наблюдателя школъ, о. Розанова, который рѣшительно заявилъ въ собраніи, что земцы только говорятъ о школьномъ дѣлѣ, но ничего не дѣлаютъ, и что духовное вѣдомство съ своей стороны совершенно не находитъ нужнымъ имѣть въ своихъ школахъ учителей съ среднимъ образованіемъ, предпочитая имъ лицъ, окончившихъ лишь низшее учебное заведеніе {"Спб. Вѣд.", 15, 16 и 17 дек. 1901 г.}. Судя, однако, по тому, что предсѣдателемъ саратовской губернской управы на новое трехлѣтіе избранъ, какъ мы уже упоминали, ревностный защитникъ церковныхъ школъ, можно опасаться, что походъ противъ земской школы въ Саратовской губерніи представляется далеко еще незаконченнымъ.

Отрицаніе старыхъ принциповъ земской дѣятельности, которое въ Саратовѣ является пока достояніемъ оппозиціи, въ иныхъ мѣстахъ успѣло уже сдѣлаться лозунгомъ земской дѣятельности. Усвоеніе выборными органами нѣкоторыхъ земствъ новыхъ взглядовъ на земское дѣло и въ частности бюрократическихъ замашекъ въ своихъ отношеніяхъ къ земскимъ служащимъ въ минувшемъ, году вызвало, какъ извѣстно нашимъ читателямъ, цѣлый рядъ конфликтовъ между земскими управами и состоящими на службѣ земства спеціалистами, главнымъ образомъ статистиками. Въ свою очередь земская сессія конца года очень мало способствовала благопріятному разрѣшенію этихъ конфликтовъ. Въ Харьковѣ, напримѣръ, губернская управа уволила завѣдывавшаго оцѣночно-статистическимъ отдѣломъ г. Арнольда, за то, что онъ дозволялъ служившимъ въ отдѣлѣ лицамъ собираться для коллективнаго протеста противъ дѣйствій знаменитаго предсѣдателя екатеринославской управы, г. Родзянко, по отношенію къ статистикамъ, и это увольненіе повлекло за собою добровольную отставку всѣхъ статистиковъ и многихъ другихъ служащихъ харьковскаго губернскаго земства. Въ дѣлѣ увольненія г. Арнольда нѣкоторые члены управы остались, однако, при особомъ мнѣніи. Рѣшившее же это увольненіе управское большинство, съ предсѣдателемъ г. Гордѣенко во главѣ, представило по этому поводу земскому собранію цѣлый докладъ, въ которомъ обвиняло весь статистическій отдѣлъ въ "небрежномъ отношеніи къ службѣ" и "деморализаціи всѣхъ остальныхъ служащихъ", а г. Арнольда въ такихъ преступленіяхъ, какъ нарушеніе закона о сходкахъ и охранѣ порядка въ общественныхъ учрежденіяхъ, въ "намѣренномъ затягиваніи" статистическихъ работъ, въ "чрезмѣрной обширности" ихъ программы и, наконецъ, даже въ неправильномъ и незаконномъ расходованіи земскихъ денегъ. Всѣ эти обвиненія были разсѣяны въ самомъ же земскомъ собраніи. Прежде всего ревизіонная коммиссія заявила, что она нашла какъ счетоводство, такъ и документы оцѣночно-статистическаго отдѣла въ полномъ порядкѣ. Затѣмъ оставшіеся въ этомъ дѣлѣ при особомъ мнѣніи члены управы гг. Линтваревъ и Костомаровъ указали, что они впервые слышатъ обвиненіе г. Арнольда въ затягиваніи работъ; что же касается "обширности программы", то послѣдняя была утверждена губернской оцѣночной коммиссіей, разсматривавшей ее при участіи спеціалистовъ-статистиковъ, а впослѣдствіи одобрена такимъ компетентнымъ въ данномъ случаѣ судьей, какъ проф. Каблуковъ. Наконецъ, особая коммиссія, составленная изъ членовъ ревизіонной и редакціонной коммиссій, разсмотрѣвъ докладъ управы и отдѣльныя мнѣнія ея членовъ и свѣривъ всѣ показанія съ документами, пришла къ неблагопріятнымъ для управы заключеніямъ и большинствомъ 8 голосовъ противъ пяти рѣшила, что управа не имѣла основаній для увольненія г. Арнольда. Выслушавъ всѣ эти объясненія, земское собраніе ограничилось, однако, лишь резолюціей, гласившей, что оно "принимаетъ къ свѣдѣнію все доложенное". Предсѣдателемъ губернской управы на новое трехлѣтіе былъ избранъ тотъ же г. Гордѣенко. За то, какъ прибавляетъ одинъ изъ сообщавшихъ объ этомъ избраніи корреспондентовъ, "лучшія силы управы ушли" {"Спб. Вѣдомости", 24 дек. 1901 г.}...

Не лучше закончился конфликтъ управы со статистиками и въ таврическомъ земствѣ. Какъ припомнятъ, можетъ быть, читатели, приглашенный для завѣдыванія статистическими работами послѣдняго г. Фирсовъ представилъ управѣ настолько рѣзкій докладъ по поводу хода этихъ работъ при своемъ предшественникѣ, г. Блекловѣ, что остальные статистики губернскаго земства сочли нужнымъ протестовать противъ этого доклада и сообща заявили о невозможности для нихъ продолжать совмѣстную службу съ г. Фирсовымъ. При разборѣ всего этого инцидента въ губернскомъ земскомъ собраніи послѣднее весьма недвусмысленно выразило полное свое несочувствіе пріемамъ г. Фирсова и въ виду этого протестовавшіе противъ нихъ статистики готовы уже были остаться на службѣ таврическаго земства. Но губернская управа, очевидно, въ цѣляхъ поддержанія чьего-то престижа и отплаты за поданный протестъ, уволила всѣхъ подписавшихъ его статистиковъ {"Спб. Вѣд"., 20 дек. 1901 г.}. Повидимому, таврическая управа, увлекшись идеей охраненія дисциплины среди земскихъ служащихъ, мало задумывается надъ тѣмъ, насколько подобныя дѣйствія могутъ способствовать привлеченію въ губернію способныхъ и преданныхъ дѣлу работниковъ.

Не такъ давно одна изъ петербургскихъ газетъ напечатала по поводу конфликтовъ земскихъ служащихъ съ управами статью, объяснявшую всѣ такіе конфликты чрезмѣрными требованіями и ненормальнымъ положеніемъ земскихъ служащихъ {"Россія", 20 дек. 1901 г.}. Отъ себя редакція прибавила къ этой статьѣ нѣсколько оговорокъ, весьма, впрочемъ, неясныхъ и туманныхъ. За то мнѣнія автора статьи по своей ясности и опредѣленности не оставляютъ желать ничего большаго. Бѣда, по его указанію, заключается въ томъ, что на службѣ земства состоитъ слишкомъ много спеціалистовъ и имъ дается черезчуръ много воли. Корпораціи этихъ спеціалистовъ "изъ служебной роли постепенно переходятъ къ роли господствующей. Онѣ не предлагаютъ уже, а требуютъ, не въ качествѣ свѣдущихъ людей только, а въ качествѣ представителей общественнаго мнѣнія, какъ будто земство не поручило имъ только завѣдывать извѣстною частью подъ его руководствомъ, а прямо обязано приводить въ исполненіе, что онѣ порѣшили. Подчиненность такимъ образомъ перемѣщается. Избранники мѣстнаго общества, пригласившіе за извѣстное вознагражденіе къ себѣ техниковъ, становятся въ зависимость отъ этихъ техниковъ. Земская организація вслѣдствіе этого искажается. Исполнительный органъ земства, его управа, облеченная довѣріемъ большинства, приглашаетъ на службу врачей, преподавателей, инженеровъ, статистиковъ и т. д. и, конечно, съ ними совѣтуется. Но самостоятельность свою она должна сохранить вполнѣ, какъ представительница интересовъ населенія. Для агентовъ ея, для техниковъ, между тѣмъ, эти интересы имѣютъ значеніе косвенное, постороннее. Не являясь выборными населенія и не связанные съ нимъ фактомъ владѣнія недвижимостью, они, естественнымъ образомъ, склонны глядѣть на свою спеціальность, какъ на нѣчто самостоятельное и самодовлѣющее. Они являются на собраніе, заявляютъ о своихъ нуждахъ, сплошь и рядомъ даже о нуждахъ совершенно личныхъ, принимаютъ участіе въ преніяхъ, черезъ головы гласныхъ апеллируютъ къ присутствующей публикѣ. Незамѣтно для себя управа, а порой и собраніе, подчиняются давленію спеціалистовъ, во-первыхъ, потому, что ихъ много, во-вторыхъ, потому, что они признаются свѣдущими и стоятъ за дѣло, которое пользуется сочувствіемъ публики. Выходитъ такъ, что какая-нибудь статистика заведена не только для правильной оцѣнки имущества плательщиковъ, а ради выполненія программы, задуманной гг. статистиками, врачебная помощь не ради здоровья жителей, а для выполненія фантазіи гг. медиковъ и т. д."... "Члены управъ и самые гласные,-- продолжаетъ авторъ статьи,-- не всегда съ достаточною энергіей умѣютъ отстаивать свое право быть хозяевами въ земскомъ дѣлѣ, отчасти по мягкости русской натуры, отчасти потому, что не всегда удобно держать въ уѣздѣ людей, съ которыми ежедневно встрѣчаешься". Однако, "держать въ уѣздѣ" ихъ необходимо. "Пора земству опомниться, стряхнуть съ себя навожденіе техническаго всезнанія и не отдавать мѣстнаго дѣла во власть чужихъ ему людей".

Мы позволили себѣ привести эту длинную выдержку изъ газетной статьи, въ виду того, что въ ней довольно удачно сгруппированы главныя обвиненія, раздававшіяся въ послѣднее время по адресу земскихъ служащихъ въ виду участившихся конфликтовъ ихъ съ земскими управами и собраніями. Нетрудно подмѣтить, однако, въ приведенной аргументаціи фальшивыя ноты, выдающія всю несостоятельность этихъ обвиненій. Авторъ цитированной статьи почему-то не указываетъ тѣхъ мѣстностей, гдѣ статистика существуетъ только для выполненія программы, не имѣющей никакой практической цѣли, а врачебная помощь организуется исключительно для удовлетворенія "фантазіи гг. медиковъ". Изъ лицъ, сколько-нибудь знакомыхъ съ земскимъ дѣломъ, едва-ли кто и повѣритъ въ существованіе такихъ мѣстностей. Не менѣе трудно повѣрить, будто одна численность состоящихъ на службѣ земства лицъ сама по себѣ можетъ оказывать серьезное вліяніе на характеръ дѣятельности земства. Между тѣмъ авторъ именно въ этой численности видитъ главную причину подчиненія земцевъ давленію пришлаго или, употребляя модное выраженіе, "третьяго элемента". Что касается другой причины вліянія этого "третьяго элемента" -- спеціальныхъ знаній входящихъ въ составъ его лицъ, то авторъ изложенной статьи не то отрицаетъ наличность такихъ знаній, не то отвергаетъ ихъ пользу. Призывая земства "стряхнуть съ себя навожденіе техническаго всезнанія", онъ, повидимому, желалъ бы, чтобы носителямъ спедіальныхъ знаній была предоставлена въ земской работѣ исключительно пассивная и подчиненная роль, чтобы медицинскіе вопросы безапелляціонно рѣшались людьми, не имѣющими понятія о медицинѣ, чтобы статистики не принимали участія въ составленіи программъ хозяйственно-статистическихъ изслѣдованій и лишь безропотно выполняли программу, продиктованную имъ представителями "мѣстныхъ нуждъ", и т. д. Наконецъ, въ самомъ противопоставленіи земскихъ служащихъ, какъ пришлаго элемента, для котораго интересы населенія имѣютъ лишь "косвенное значеніе", кореннымъ земцамъ, какъ истиннымъ представителямъ интересовъ населенія, явственно звучитъ фальшивая нота, особенно, когда рядомъ съ этимъ противопоставленіемъ авторъ проговаривается, что земскіе служащіе въ своихъ требованіяхъ являются "представителями общественнаго мнѣнія" и опираются на "сочувствіе публики". Невольно возникаетъ вопросъ, что же заставляетъ общественное мнѣніе становиться на сторону земскихъ служащихъ, если не отстаиваніе ими общественныхъ интересовъ. И, дѣйствительно, оглядываясь хотя бы на два изложенные выше примѣра столкновеній земскихъ служащихъ съ управами, легко видѣть, насколько неудовлетворительны приведенныя объясненія подобныхъ столкновеній и какъ мало согласовано съ интересами земскаго дѣла стремленіе "держать въ уздѣ" земскихъ служащихъ.

Къ сожалѣнію, проявленія подобнаго стремленія за послѣдніе годы далеко уже не составляютъ чего-либо совершенно исключительнаго въ практикѣ нашихъ земствъ и съ теченіемъ времени оно, повидимому, все болѣе усиливается и распространяется. Обстоятельства, видоизмѣнившія составъ земскихъ собраній и наложившія на него явственный сословный отпечатокъ, въ концѣ концовъ, не остались безъ замѣтнаго вліянія на измѣненіе характера земской дѣятельности, въ то время, какъ русская интеллигенція, изъ которой вербуется составъ земскихъ служащихъ, сохранила объ этой дѣятельности прежнія представленія. Въ этомъ противорѣчіи, какъ указываютъ факты текущей жизни, и скрывается главная причина все учащающихся конфликтовъ между земцами и представителями "третьяго элемента", не склонными подчиняться вновь вводимой для нихъ въ земствѣ дисциплинѣ или, употребляя болѣе откровенное выраженіе автора цитированной выше статьи, "уздѣ". Съ другой стороны, отреченіе отъ прежнихъ цѣлей и пріемовъ земской дѣятельности и усвоеніе бюрократическаго режима постепенно развиваютъ въ земствахъ, вступившихъ на этотъ путь, своего рода свѣтобоязнь и вовлекаютъ ихъ въ борьбу съ гласностью. Земская хроника минувшаго года записала уже на свои страницы нѣсколько случаевъ такой борьбы.

Съ особенною энергіею походъ противъ гласности былъ предпринятъ въ екатеринославскомъ земствѣ, томъ самомъ, въ которомъ г. Родзянко проявилъ въ свое время такое усердіе по части искорененія вольнаго духа среди земскихъ служащихъ. Въ началѣ минувшаго декабря въ екатеринославской газетѣ "Приднѣпровскій Край" появилось слѣдующее заявленіе "отъ редакціи": "отъ дальнѣйшаго реферированія губернскаго земскаго собранія и обсужденія дѣлъ губернскаго земства отказываемся". Какъ оказалось затѣмъ, причиною такого рѣшенія газеты послужило то обстоятельство, что предсѣдатель губернскаго земскаго собранія г. Струковъ, недовольный тѣмъ освѣщеніемъ, какое придавалось земскимъ дѣламъ въ "Приднѣпровскомъ Краѣ", вынудилъ помощника редактора послѣдняго оставить залу земскаго собранія {"Од. Нов.", 10 дек.; "Нижег. Листокъ", 10 дек. 1901 г.}. Можно, конечно, различно оцѣнивать правильность пути, избраннаго газетой въ отвѣтъ на эту выходку, но едва-ли возможны различныя мнѣнія относительно самой выходки г. Струкова. Истинный общественный дѣятель, защищающій чистое дѣло, не имѣетъ основаній бояться свѣта гласности и заглушать голосъ независимой критики. Но для земцевъ новаго типа, стремящихся "держать въ уздѣ" всѣ иные общественные элементы, всякое проявленіе независимой критики, всякое выраженіе неодобренія ихъ дѣйствій являются уже нестерпимымъ оскорбленіемъ, и благодаря этому въ иныхъ земскихъ собраніяхъ разыгрываются теперь странныя сцены. Въ Самарѣ нѣкій г. Марковъ, какъ сообщали газеты, "поставилъ на видъ земскому собранію то, что въ "Самарской Газетѣ" появляются статьи, неблагопріятныя ему, А. И. Маркову, и просилъ собраніе принять къ устраненію этого мѣры. Собраніе отвѣтило на это указаніе г. Маркова глубокимъ молчаніемъ" {"Сам. Газета". Цитируемъ по "Р. Вѣдомостямъ", 16 окъ 1901 г.}. Но прошло около двухъ мѣсяцевъ и при разсмотрѣніи доклада ревизіонной коммиссіи по оцѣночному отдѣленію въ самарскомъ собраніи произошелъ гораздо болѣе прискорбный инцидентъ. Одинъ изъ гласныхъ, земскій начальникъ Поздюнинъ, говоря о порядкахъ работъ въ отдѣленіи, сталъ заподозривать добросовѣстность служащихъ отдѣла, которые при существующихъ порядкахъ могутъ будто бы въ служебные часы исполнять особо оплачиваемую сдѣльную работу. Наполнявшая залу засѣданія публика, услыхавъ такія обвиненія по адресу земскихъ служащихъ, стала свистать и шикать. "Произошло,-- продолжаетъ газетный отчетъ,-- чрезвычайное смятеніе. Гласный Поздюнинъ оставилъ залу засѣданія. Раздаются возбужденные голоса гласныхъ. Гласный Обуховъ: "Если насъ не оградятъ отъ оскорбленій, мы всѣ уйдемъ!" Гласный Свѣнцицкій: "Ваше превосходительство, свиститъ не публика, а наши служащіе". Собраніе было прервано и публика удалена съ хоръ и изъ залы, въ которой оставлены были только сотрудники мѣстной газеты" {"Сам. Газета". Цитируемъ по "Р. Вѣд.", 24 дек. 1901 г.}. Вслѣдъ затѣмъ, однако, въ газетахъ появилось извѣстіе, гласившее, что въ Самарѣ недоразумѣнія между печатью и земствомъ приняли острый характеръ, и что редакціей "Самарской Газеты" подано губернскому собранію заявленіе о прекращеніи печатанія газетой отчетовъ о собраніи {"Одес. Нов.", 24 дек. 1901 г.}.

Столь острыя и недружелюбныя отношенія съ печатью сами по себѣ уже составляютъ весьма характерное явленіе. Но, по крайней мѣрѣ, нѣкоторые изъ земцевъ, ревностно уклоняющихся отъ гласнаго контроля общественнаго мнѣнія и его выразительницы -- печати, одновременно стремятся установить надъ земскою дѣятельностью контроль совершенно иного рода. Въ Уфѣ губернское собраніе постановило учредить при уѣздныхъ управахъ центральныя библіотеки для земскихъ служащихъ. Во многихъ уѣздныхъ земствахъ Уфимской губерніи это постановленіе и было приведено въ исполненіе, но предсѣдатель уфимской уѣздной управы, г. Гиневскій, усомнился въ законности постановленія губернскаго собранія и для разрѣшенія своего недоумѣнія счелъ болѣе удобнымъ обратиться не къ губернской земской управѣ, а къ мѣстному губернатору. При этомъ, какъ сообщаетъ мѣстный органъ печати, "просьба относительно разрѣшенія возникшихъ у г. Гиневскаго недоумѣній имѣла всѣ признаки того, что принято называть доносительной литературой", и увѣнчалась полнымъ успѣхомъ. Когда же послѣ этого одинъ изъ.членовъ губернской управы, кн. Кугушевъ, при встрѣчѣ съ г. Гиневскимъ отказался подать ему руку и мотивировалъ свой поступокъ "позорнымъ поведеніемъ г. Гицевскаго въ дѣлѣ устройства земскихъ библіотекъ", послѣдній опять прибѣгъ къ начальству и "губернатору была подана жалоба, въ которой кн. Кугушевъ обвиняется въ оскорбленіи всего состава уфимской уѣздной управы" {"Уральская Жизнь". Цитируемъ по "СПБ. Вѣдомостямъ", 1 янв. 1902 г.}.

На подготовленной такимъ образомъ почвѣ мѣстами уже начинаютъ произрастать и соотвѣтственные цвѣты. "Пермскій Край" недавно напечаталъ адресъ, поданный отъ имени почти всѣхъ служащихъ яранской земской управы предсѣдателю послѣдней, назначенному всего около двухъ лѣтъ тому назадъ. "Отрадно,-- говоритъ по поводу этого документа газета,-- послѣ цѣлаго ряда прошедшихъ за послѣдніе мѣсяцы передъ глазами нашими конфликтовъ между предсѣдателями земскихъ управъ, стремящимися къ благодѣтельнымъ канцелярскимъ распорядкамъ, и безтолковой земской вольницей, "третьимъ элементомъ", отстаивающимъ какія-то "традиціи", отдохнуть душой на проявленіяхъ мира и любви въ средѣ земскихъ служащихъ. Особенно же отрадно видѣть, какъ въ основу этого мира ложится отнюдь не слабость или попустительство руководителей, но исключительно пламенность сердецъ и, такъ сказать, опережающая всѣ начальственныя надежды стремительная предупредительность руководимыхъ". Содержаніе адреса вполнѣ оправдываетъ эти похвалы. "Глубокоуважаемый и любимѣйшій NN,-- говорится въ немъ.-- Пользуясь случаемъ -- празднованіемъ дня памяти святителя Николая Чудотворца, вашего патрона, осмѣливаемся почтить день вашего ангела подношеніемъ прилагаемаго хлѣба и вещественнаго при немъ приложенія. Сочтите это, дорогой NN, не за рабскую угодливость вашихъ подчиненныхъ, а за обязанность къ вамъ лицъ, служащихъ подъ вашимъ начальствомъ и любящимъ васъ отъ души. Желаемъ вамъ и вашей семьѣ всякаго благополучія" {Цитируемъ по "СПБ. Вѣд.", 22 дек. 1901 г.}. Положительно не знаешь, чѣмъ слѣдуетъ болѣе восхищаться въ этомъ документѣ: почтительностью-ли стиля, тонкою-ли предупредительностью, съ какой составители просятъ не счесть ихъ дѣйствія "за рабскую угодливость", или той остротой ума, съ которой они различаютъ простой хлѣбъ отъ "вещественнаго при немъ приложенія". Во всякомъ случаѣ можно смѣло утверждать, что предшествовавшая исторія нашего земства не знала документовъ, подобныхъ только что приведенному. Въ немъ какъ нельзя болѣе ярко обрисовывается одинъ изъ послѣднихъ этаповъ того пути, какой стремятся проложить для земства земскіе дѣятели новой формаціи, съ политикою которыхъ мы познакомились выше.

Самое появленіе такого рода земцевъ, конечно, не составляетъ простой случайности. Они вызваны на жизненную арену всѣми условіями нашей общественной жизни 80-хъ и 90-хъ годовъ минувшаго вѣка и прежде всего послѣдовавшими за это время измѣненіями въ составѣ самого земства. Въ этомъ смыслѣ они могутъ быть названы естественнымъ плодомъ современной земской организаціи. Едва-ли только можно считать ихъ дѣятельность сколько-нибудь благопріятною для основной идеи земства. Охотно примиряясь съ пассивною ролью общественнаго самоуправленія, отклоняясь отъ служенія интересамъ широкихъ массъ населенія, ограждая себя отъ гласнаго контроля и порывая Связь съ наиболѣе энергичною частью интеллигентнаго общества, неспособною пойти на службу сословнаго идеала и заковать себя въ рамки бюрократическаго режима, земскія учрежденія рискуютъ въ корнѣ подорвать основы собственнаго существованія и обречь себя на полное безсиліе передъ тѣмъ теченіемъ, которое стремится къ сокращенію функцій мѣстнаго самоуправленія въ нашей общественной жизни. Не слѣдуетъ забывать, что при всѣхъ успѣхахъ, достигнутыхъ уже названнымъ теченіемъ, оно не останавливается на нихъ и захватываетъ все новыя области жизни.

II.

Тотъ новый типъ земскихъ дѣятелей, о которомъ у насъ шла рѣчь выше, пока еще, къ счастью, не безраздѣльно господствуетъ въ земствѣ. Наряду съ нимъ живутъ и работаютъ дѣятели прежняго типа, видящіе въ земствѣ прежде всего органъ общественнаго самоуправленія въ истинномъ и широкомъ смыслѣ этого слова. Но существующая въ настоящее время организація мѣстнаго самоуправленія плохо согласована съ такимъ пониманіемъ и благодаря этому названные дѣятели вынуждены видѣть, какъ съ каждымъ годомъ почва ускользаетъ изъ-подъ ихъ ногъ и вмѣстѣ съ тѣмъ вся жизнь земства принимаетъ иное направленіе, все болѣе рѣшительно входя въ узкую колею мелкихъ сословныхъ и личныхъ дѣлъ. Отдѣльныя земства не разъ уже старались предотвратить такой исходъ путемъ болѣе или менѣе настойчивыхъ попытокъ расширенія дѣйствующей системы мѣстнаго самоуправленія. Еще года два тому назадъ намъ приходилось отмѣчать ходатайства нѣкоторыхъ земскихъ собраній, направленныя къ возстановленію всесословной организаціи. Въ свою очередь въ земскую сессію минувшаго года вопросъ о недостаткахъ дѣйствующаго механизма земства привлекъ къ себѣ большое вниманіе и вызвалъ оживленное обсужденіе, при чемъ, однако, въ этомъ обсужденіи шла рѣчь не столько о возстановленіи старой, сколько о созданіи новой организаціи.

При всемъ различіи условій жизни отдѣльныхъ земствъ соображенія, заставляющія значительную часть ихъ дѣятелей не довольствоваться существующей организаціей и хлопотать объ извѣстныхъ дополненіяхъ ея, въ общемъ являются въ различныхъ мѣстностяхъ одними и тѣми же. Главная ихъ сущность была весьма удачно выражена въ предложеніи, которое было внесено гласнымъ Булыгинымъ въ гороховецкое уѣздное земское собраніе и затѣмъ передано послѣднимъ на обсужденіе Владимірскаго губернскаго земства. Въ своемъ предложеніи г. Булыгинъ указывалъ на тотъ характерный фактъ, что за послѣдніе годы вносимые въ уѣздное собраніе доклады "носятъ въ огромномъ большинствѣ случаевъ характеръ личный, не общественный. Кто-нибудь проситъ сложить съ него пеню, больничную недоимку, переоцѣнить мельницу и т. п. Докладовъ, имѣющихъ общественное значеніе, почти нѣтъ, а когда они появляются, то появленіе ихъ случайно". Причина такого положенія дѣлъ заключается въ томъ, что управа не въ состояніи достаточно зорко слѣдить за уѣздными нуждами и возбуждать вопросы о нихъ въ такой мѣрѣ, въ какой это ненеобходимо. Нѣтъ возможности для этого и у гласныхъ. "Гласные не изъ крестьянъ частью живутъ внѣ предѣловъ уѣзда, а нерѣдко и губерніи, частью заняты службой, собственными дѣлами. Гласные изъ крестьянъ находятся въ такомъ ограниченномъ количествѣ, что имѣются огромные районы, не высылающіе въ собраніе своего представителя. Такимъ образомъ требуется присутствіе среди собраній особенно зоркихъ и чуткихъ къ мѣстнымъ нуждамъ гласныхъ, чтобы разсчитывать на возбужденіе въ собраніяхъ вопросовъ общественнаго характера. Такихъ людей вообще мало и претендовать собранію на появленіе ихъ нельзя. Затѣмъ крестьянское населеніе, имѣющее по закону право обсуждать на сельскихъ и волостныхъ сходахъ свои мѣстныя нужды и подавать о нихъ петиціи, настолько еще инертно, нечутко къ собственнымъ нуждамъ, что рѣдко пользуется этимъ правомъ. А между тѣмъ главная задача земства именно въ томъ и заключается, чтобы обсуждать подобныя нужды и по мѣрѣ возможности удовлетворять ихъ". По мнѣнію автора предложенія, "разрѣшить эту задачу возможно лишь въ томъ случаѣ, если предварительно уѣздныхъ земскихъ собраній будутъ созываемы обязательно мелкіе съѣзды, положимъ, волостные, съ правомъ участія на нихъ и лицъ, не принадлежащихъ къ крестьянскимъ обществамъ: мѣщанъ, купцовъ, духовенства, дворянства. Подобный съѣздъ, имѣющій задачу разрабатывать вопросы исключительно для предстоящихъ собраній, доставитъ послѣднимъ достаточно матеріала, чтобы гласные собранія могли оріентироваться въ уѣздныхъ нуждахъ и разрабатывать вопросы не чисто умозрительно, какъ это происходитъ очень часто, а на основаніи словъ населенія, ради котораго и работаетъ собраніе" {"Р. Вѣдомости", 1 дек. 1901 г.}.

Во Владимірскомъ земствѣ пренія по существу предложенія г. Булыгина не были допущены предсѣдателемъ собранія губернскимъ предводителемъ дворянства кн. Голицынымъ и это предложеніе было лишь передано собраніемъ въ губернскую управу для всесторонней и детальной разработки. Но въ очень многихъ другихъ уѣздныхъ и губернскихъ земскихъ собраніяхъ прошлаго года энергично обсуждался въ извѣстной мѣрѣ аналогичный съ предложеніемъ г. Булыгина вопросъ объ учрежденіи "мелкой земской единицы". Этотъ послѣдній вопросъ былъ первоначально поставленъ московскимъ агрономическимъ съѣздомъ, который и призналъ необходимость созданія мелкой земской единицы, въ видѣ обязательнаго и всесословнаго мѣстнаго союза, обладающаго правами самоуправленія и самообложенія и поставленнаго въ неразрывную связь съ существующей земской организаціей. Въ такомъ видѣ этотъ вопросъ былъ поставленъ земскими управами на обсужденіе уѣздныхъ и губернскихъ собраній и, хотя мѣстами предсѣдатели собраній возбраняли такое обсужденіе, но въ общемъ большинство заинтересованныхъ указаннымъ вопросомъ земствъ имѣло все же возможность высказаться по поводу его и принять то или иное рѣшеніе. У мелкой земской единицы не оказалось при этомъ недостатка въ защитникахъ и любопытно отмѣтить, что положенія и аргументы, изъ которыхъ исходили такіе защитники, очень часто близко совпадали съ основными мыслями цитированнаго нами выше доклада г Булыгина. Такъ, въ курскомъ губернскомъ земскомъ собраніи гласный Тахтамировъ, "указывая на возникающій индифферентизмъ гласныхъ къ докладамъ, представляемымъ на ихъ обсужденіе, объяснялъ этотъ индифферентизмъ отчужденностью гласныхъ отъ населенія, обоюднымъ непониманіемъ и незнаніемъ нуждъ населенія и намѣреній земства". Вмѣстѣ съ тѣмъ названный гласный находилъ, что уѣздъ территоріально слишкомъ великъ для того, чтобы интересы отдѣльныхъ гласныхъ могли совпадать съ интересами населенія, и что благодаря этому самый добросовѣстный гласный въ своей дѣятельности руководствуется альтруистическими побужденіями, а не тѣмъ законнымъ эгоизмомъ, который питается совпаденіемъ интересовъ гласная съ интересами представляемаго имъ населенія и который служитъ "единственнымъ постояннымъ жизненнымъ импульсомъ къ продуктивной работѣ даже и въ такихъ почтенныхъ учрежденіяхъ, какъ земство". При подобныхъ условіяхъ проведеніе въ жизнь мелкой земской самоуправляющейся единицы является, по мнѣнію г. Тахтамирова, "вопросомъ самосохраненія земства и медлить съ осуществленіемъ его нельзя, такъ какъ при настоящемъ положеніи земства съ его сословной организаціей оно вырождается въ бюрократическое учрежденіе и, быть можетъ, умретъ, какъ органъ самоуправленія" {"Р. Вѣдомости". 15 дек. 1901 г.}. Въ виду такихъ и подобныхъ имъ соображеній рядъ земскихъ собраній постановилъ поручить своимъ управамъ обстоятельно разработать къ будущему году поднятый вопросъ о созданіи мелкой земской единицы.

Но наряду съ горячими сторонниками послѣдняя нашла себѣ въ земствѣ и многочисленныхъ противниковъ. Мѣстами противъ нея высказывались отдѣльные гласные, мѣстами въ роли ея противниковъ выступало большинство земскаго собранія. Такъ, костромское губернское собраніе постановило отложить возбужденный вопросъ на годъ, а тверское большинствомъ голосовъ признало введеніе мелкой земской единицы нежелательнымъ. При этомъ въ горячихъ преніяхъ, возникавшихъ по поводу проекта созданія мелкой земской единицы, выяснилось, между прочимъ, одно любопытное обстоятельство, заключавшееся въ томъ, что названный проектъ нашелъ себѣ въ рядахъ земскихъ дѣятелей неожиданныхъ для его иниціаторовъ защитниковъ и не менѣе неожиданныхъ противниковъ. За этотъ проектъ выступали норой не только люди, ставящіе своею цѣлью прогрессъ общественнаго самоуправленія, но и реакціонные дѣятели послѣдняго. Наоборотъ, противъ проекта подчасъ высказывались не только безусловные сторонники современнаго положенія земства, но и лица, искренно дорожащія дальнѣйшимъ развитіемъ мѣстнаго самоуправленія. Соотвѣтственно этому и нѣкоторыя изъ возраженій, встрѣченныхъ даннымъ проектомъ въ обсуждавшихъ его земскихъ собраніяхъ, заслуживаютъ серьезнаго вниманія и болѣе или менѣе обстоятельнаго разбора.

Всего менѣе, конечно, возможно серьезно останавливаться на тѣхъ возраженіяхъ, авторы которыхъ исходятъ изъ заявленій, что "мы не созрѣли" или "не доросли" для предполагаемой реформы и что для мелкой земской единицы "нѣтъ людей". Фразы о "недозрѣлости" страны и объ отсутствіи людей, не заключая въ себѣ большого смысла, тѣмъ не менѣе всегда служатъ излюбленными аргументами людей застоя противъ всякой сколько-нибудь крупной реформы общественной жизни, но эти аргументы настолько избиты и вмѣстѣ съ тѣмъ до такой степени лишены всякаго реальнаго содержанія, что ихъ нельзя принимать въ разсчетъ. Нѣсколько болѣе серьезнымъ представляется другое выдвигаемое противъ реформы соображеніе, особенно подробно, судя по газетнымъ отчетамъ, развитое въ тверскомъ земствѣ г. Кузьминымъ-Караваевымъ и сводящееся къ указанію на низкую культурность крестьянской массы, которая, однако, должна получить рѣшающее значеніе въ дѣлахъ мелкой земской единицы и своимъ вліяніемъ можетъ понизить общій уровень земскаго самоуправленія. Нѣтъ спора, масса крестьянскаго населенія стоитъ еще на весьма невысокомъ уровнѣ культурнаго развитія. Но лишаетъ ли ее это обстоятельство права на самоуправленіе, права самой завѣдывать тѣми хозяйственными дѣлами, которыя ближе всего касаются ея же благосостоянія? Съ другой стороны, не слѣдуетъ чрезмѣрно преувеличивать и некультурность крестьянства. Среди послѣдняго имѣется уже немало людей, получившихъ то или иное образованіе и выдѣляющихся изъ массы своимъ развитіемъ, которое дало бы имъ возможность съ честью нести представительство интересовъ этой массы. Въ Россіи есть такъ называемыя "крестьянскія" земства и ни для кого не тайна, что они не только не понижаютъ темпа культурной земской работы, но и ведутъ свои дѣла во многомъ лучше, чѣмъ тѣ земства, въ составѣ которыхъ преобладаетъ дворянскій элементъ. Наконецъ, нельзя забывать и того, что, по единодушному признанію друзей земства, одной изъ главныхъ причинъ малокровія и худосочія современнаго земства является присвоенный ему сословный характеръ. Признавая эту причину болѣзни, по меньшей мѣрѣ странно отворачиваться отъ обѣщающаго ея уничтоженіе лѣкарства.

Опасенія по поводу той роли, какую можетъ сыграть крестьянство въ проектируемой мелкой земской единицѣ, связаны, впрочемъ, еще съ однимъ соображеніемъ. Лица, высказывающія эти опасенія, нерѣдко исходятъ изъ мысли, что въ случаѣ осуществленія такого проекта, само крестьянство можетъ оказаться чисто пассивною силой въ рукахъ современныхъ крестьянскихъ учрежденій, которыя такимъ образомъ и явятся истинными господами земскаго дѣла. Подобныя предположенія высказывались, между прочимъ, въ тверскомъ и въ нижегородскомъ земскихъ собраніяхъ. Въ первомъ г. Кузьминъ-Караваевъ указывалъ на то, что возможную въ настоящее время земскую единицу мыслимо представлять себѣ лишь "существующей бокъ-о-бокъ съ земскимъ начальникомъ, который будетъ и предсѣдателемъ собранія, и предсѣдателемъ его исполнительнаго органа". Въ нижегородскомъ собраніи гласный г. Зыбинъ, ссылаясь на то, что основаніемъ выборовъ служитъ земельный цензъ, а земскіе начальники его имѣютъ, доказывалъ неизбѣжность сильнаго вліянія съ ихъ стороны на проектируемый органъ управленія. "Навѣрно они будутъ тамъ предсѣдателями. Всякій, кто знаетъ, что такое земскій начальникъ, можетъ себѣ представить, что это будетъ за самоуправленіе крестьянъ подъ предсѣдательствомъ земскаго начальника. Пока существуютъ земскіе начальники, мелкое самоуправленіе практически неосуществимо" {"Р. Вѣдомости", 8 и 22 дек. 1901 г.}.

Сторонники созданія мелкой земской единицы пытались парировать эти возраженія указаніемъ на возможность параллельнаго существованія сословной крестьянской волости, подчиненной руководительству земскаго начальника, и мелкой всесословной земской единицы, совершенно независимой отъ него. При этомъ за первой, по ихъ предположенію, должны остаться административно-полицейскія обязанности, а ко второй должны отойти всѣ остальныя, объединяемыя подъ именемъ хозяйственныхъ. Трудно, однако, представить себѣ строгое разграниченіе двухъ столь близкихъ учрежденій. И если бы даже оно было проведено въ теоріи закономъ, то практика жизни, несомнѣнно, очень скоро стерла бы его, какъ стерла она въ значительной мѣрѣ границу, въ свое время проложенную закономъ между болѣе крупными земскими единицами и мѣстной администраціей. Если не всѣ, то, по крайней мѣрѣ, нѣкоторые изъ сторонниковъ проектируемой организаціи не скрываютъ отъ себя возникающей отсюда опасности и готовы признать этотъ пунктъ "слабою стороною" проекта. Тѣмъ не менѣе они считаютъ нужнымъ сохранить этотъ пунктъ въ цѣляхъ обезпеченія большаго вѣроятія осуществленія всего проекта. Признаться, для насъ такое разсужденіе не представляется особенно убѣдительнымъ. Компромиссъ имѣетъ извѣстное право на существованіе, когда онъ устанавливается по взаимному соглашенію вступающихъ въ него сторонъ и можетъ войти въ жизнь именно въ томъ видѣ, въ какомъ опредѣлило его это соглашеніе Но онъ утрачиваетъ всякій смыслъ, когда онъ допускается лишь одною стороной и не влечетъ за собою соотвѣтственнаго вознагражденія отъ другой. Между тѣмъ въ самихъ земскихъ собраніяхъ прошлаго года неоднократно дѣлались указанія на то, что настоящее время представляется очень мало благопріятными для успѣха исходящихъ отъ земства проектовъ расширенія земской организаціи. Авторы такихъ указаній, несомнѣнно, вполнѣ справедливыхъ, шли еще дальше и выражали опасенія, что составленные земствомъ проекты послужатъ поводомъ къ сокращенію существующихъ земскихъ учрежденій въ пользу мелкой единицы, которой къ тому же будетъ приданъ нежелательный земству видъ. Подобныя опасенія нельзя не назвать чрезмѣрно преувеличенными. Прежде всего, молчаніе земствъ само по себѣ еще не можетъ служить помѣхой какимъ-бы то ни было проектамъ, зарождающимся въ иныхъ общественныхъ сферахъ. Съ другой стороны, отсутствіе гарантіи успѣха земскихъ проектовъ не должно, конечно, составлять препятствія къ высказыванію земствомъ своихъ взглядовъ и желаній, такъ какъ знакомство съ ними при всякихъ обстоятельствахъ является равно цѣннымъ для общества и правительства. Но при такихъ условіяхъ, когда не имѣется основаній разсчитывать на немедленное практическое осуществленіе этихъ взглядовъ и желаній и есть даже возможность столкновенія ихъ съ противоположными, нѣтъ и нужды облекать ихъ въ форму компромисса, а желательно, напротивъ, выразить ихъ во всей ихъ опредѣленности и полнотѣ, чтобы тѣмъ самымъ избѣжать всякихъ недоразумѣній. Если бы иниціаторы разбиравшагося земствами проекта пошли по этому пути, они, несомнѣнно, потеряли бы нѣкоторыхъ изъ своихъ нынѣшнихъ сторонниковъ, но за то, навѣрное, пріобрѣли бы другихъ, и при томъ болѣе надежныхъ, изъ числа тѣхъ, которые теперь являются ихъ "противниками.

То же самое замѣчаніе приходится повторить и по поводу другого пункта этого проекта. Большинство земскихъ управъ ограничилось въ прошломъ году лишь постановкою принципіальнаго вопроса о желательности созданія мелкой земской единицы, не предрѣшая деталей ея организаціи. Между тѣмъ та или иная организація, приданная этой единицѣ, несомнѣнно, обусловливаетъ собою и степень ея желательности и можно думать, что именно эта неопредѣленность проекта въ значительной мѣрѣ способствовала той разноголосицѣ, какая сопровождала его обсужденіе въ земскихъ собраніяхъ. Идея "всесословной волости", преобразовавшаяся теперь въ идею "мелкой земской единицы", имѣетъ уже за собою длинную и богатую разнообразными перипетіями исторію. Было время, когда защитниками этой идеи выступали по преимуществу тѣ элементы русскаго общества, которые являлись носителями своего рода феодальныхъ идей и мечтали при помощи всесословной волости обезпечить представителямъ крупнаго землевладѣнія полное господство въ мѣстномъ самоуправленіи. Не совсѣмъ, повидимому, исчезли* эти поползновенія и въ наше время. Въ одной изъ петербургскихъ газетъ былъ изложенъ докладъ, представленный въ прошломъ году по вопросу о мелкой земской единицѣ устюженскому уѣздному собранію его управой. Вслѣдъ за обстоятельнымъ доказательствомъ необходимости созданія мелкой земской единицы въ этомъ докладѣ предлагается слѣдующая ея организація. Территоріею такой единицы должна явиться волость. "Единственный признакъ, дающій право участія въ земскихъ учрежденіяхъ, есть обладаніе имуществомъ, обложеннымъ земскимъ сборомъ, и этотъ признакъ долженъ быть рѣшающимъ относительно предоставленія правъ участія въ выборахъ въ волостное собраніе. Степень участія можетъ быть обусловлена имущественнымъ цензомъ. Можно было, бы установить три градаціи: 1) обладаніе имуществомъ, равнымъ нынѣшнему крупному избирательному цензу или нѣсколько пониженному, даетъ право на непосредственное участіе въ волостномъ собраніи; 2) частные владѣльцы, обладающіе имуществомъ, въ 10 разъ меньшимъ, выбираютъ гласныхъ на собраніе непосредственно; 3) сельскія общества и владѣльцы меньшихъ имуществъ выбираютъ опредѣленное число уполномоченныхъ на избирательное собраніе, соотвѣтствующее числу полныхъ цензовъ. Число гласныхъ могло бы быть опредѣлено числомъ крупныхъ цензовъ, составляющихся либо явившимися на собраніе, либо числомъ всѣхъ соединенныхъ мелкихъ собственниковъ". Волостныя собранія въ свою очередь должны избирать гласныхъ уѣздныхъ собраній, какъ послѣднія -- губернскихъ гласныхъ {"Спб. Вѣдомости", 9 дек. 1901 г.}. Подобная организація, безспорно, оказалась бы очень выгодной для крупныхъ землевладѣльцевъ, давъ имъ возможность оттѣснить всѣ иные элементы мѣстнаго самоуправленія, но врядъ-ли бы она была въ такой же мѣрѣ полезна для общаго хода земскаго дѣла. Сословный характеръ, отъ котораго страдаетъ современное земство, не только не былъ бы ослабленъ принятіемъ подобной организаціи, но окрѣпъ бы, вѣроятно, еще болѣе.

Приведенный примѣръ достаточно убѣдительно свидѣтельствуетъ, что движеніе въ пользу мелкой земской единицы объединяетъ подчасъ довольно разнородные элементы. Въ виду этого является вполнѣ естественнымъ, что земскія собранія, выразившія свое сочувствіе созданію мелкой земской единицы, не предприняли немедленныхъ ходатайствъ объ ея учрежденіи, а поручили своимъ управамъ дальнѣйшую разработку этого вопроса. Лишь съ появленіемъ детально-разработанныхъ плановъ организаціи мелкой единицы создается возможность болѣе правильнаго распредѣленія общественныхъ силъ въ этомъ вопросѣ и болѣе вѣрнаго подсчета друзей и враговъ вновь задуманнаго земствомъ шага. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ показали событія минувшаго года, въ интересахъ большей правильности такого подсчета необходимы болѣе опредѣленное выясненіе плановъ, связываемыхъ съ этимъ шагомъ, и рѣшительный отказъ отъ ненужныхъ и затемняющихъ дѣло компромиссовъ.

III.

Печаль и веселье, серьезное раздумье и смѣхъ идутъ обыкновенно въ жизни рука-объ-руку. Но бываютъ эпохи, когда въ жизни общества скопляется слишкомъ много печали и остается слишкомъ мало мѣста для веселья и смѣха. Одну изъ такихъ эпохъ мы переживаемъ въ настоящее время и вліяніе ея сказывается въ уныломъ и подавленномъ тонѣ всей почти русской печати. Среди представителей послѣдней есть, впрочемъ, одинъ человѣкъ, никогда не унывающій и съумѣвшій превратить всю свою дѣятельность въ сплошной рядъ фарсовъ, если не всегда опрятныхъ, то часто забавныхъ. Такого рода "дѣятелемъ печати" является неутомимый издатель "Гражданина", кн. Мещерскій, надняхъ отпраздновавшій тридцатилѣтіе своего органа.

Это празднованіе оказалось настолько веселымъ и явилось настолько достойнымъ апоѳозомъ дѣятельности кн. Мещерскаго, что объ немъ стоитъ разсказать нѣсколько подробнѣе. Вся обстановка этого юбилея, какъ и слѣдовало ожидать, отличалась крайней оригинальностью. Дѣло началось съ того, что кн. Мещерскій съ похвальною откровенностью и рѣшимостью самъ возвѣстилъ о своемъ юбилеѣ и пригласилъ чествовать его. "У меня,-- писалъ онъ въ ноябрѣ минувшаго года въ "Гражданинѣ",-- есть большая просьба къ тѣмъ изъ моихъ читателей, которые уважаютъ "Гражданинъ" за его вѣрную службу своему знамени,-- сдѣлать маленькое усиліе, чтобы доказать именно теперь, передъ наступающимъ годомъ, что есть между нами, служителями одной идеи, извѣстная солидарность. По волѣ судебъ наступающее 30-лѣтіе "Гражданина" совпало съ минутою самаго ожесточеннаго похода противъ него его многочисленныхъ враговъ, которые, придравшись къ инциденту статьи г. Икса противъ соединенія половъ въ университетѣ, превратили нѣсколько рѣзкихъ словъ въ грандіозную клевету на "Гражданинъ" и въ разныхъ мѣстахъ Россіи подбили послушные кружки никогда не читавшихъ моего изданія людей къ демонстраціямъ противъ "Гражданина"... Думая, разумѣется, совсѣмъ не о себѣ, но о томъ органѣ, который 30 лѣтъ собиралъ подъ свое знамя единомышленниковъ, я мечтаю о томъ, какъ было бы отрадно, если ту энергію, которую такъ дружно и такъ усиленно сумѣли проявить во вредъ "Гражданину", воспользовавшись клеветою, его враги, читатели "Гражданина" захотѣли бы столь же дружно проявить въ пользу "Гражданина", воспользовавшись случаемъ его 30-лѣтія. Тѣ говорятъ своимъ единомышленникамъ: "Гражданинъ" достоинъ презрѣнія, не смѣйте его читать; отчего вамъ не сказать: "Гражданинъ" достоинъ уваженія, надо общими усиліями расширять кругъ его читателей... Эта мечта -- моя просьба къ вамъ, мои читатели" {"Гражданинъ", 22 ноября 1901 г.}.

Это не совсѣмъ грамотное, но горячее воззваніе не осталось безъ дѣйствія и въ теченіе декабря кн. Мещерскій получилъ тесть сочувственныхъ и ободрительныхъ писемъ, которые добросовѣстно и напечатала полностью въ своемъ органѣ. Не рѣшаясь подробно воспроизводить эту своеобразную литературу, мы позволимъ себѣ привести изъ нея лишь одинъ отрывокъ, достаточно, впрочемъ, опредѣляющій ея содержаніе. "И вы, князь,-- писалъ издателю "Гражданина" одинъ изъ его почитателей,-- будьте собой jusqu'а la conromation de vos jours, не обращая вниманія, что многіе носы отъ васъ отворачиваютъ. По запаху Мещерскаго нужно и обоняніе особенное, а оно дается только Богомъ... Да сохранитъ васъ Богъ, съ вашимъ драгоцѣннымъ запахомъ, еще въ продолженіе многихъ лѣтъ и да воздастъ вамъ ваша родина по вашимъ пречестнѣйшимъ заслугамъ!" {"Гражданинъ", 30 дек. 1901 г.}.

6 января состоялось и самое празднованіе юбилея издателя "Гражданина". "На квартиру юбиляра,-- по словамъ газетъ,-- собрались: товарищъ министра внутреннихъ дѣлъ А. С. Стишинскій, товарищъ министра путей сообщенія В. А Мясоѣдовъ-Ивановъ, директоръ департамента духовныхъ дѣлъ министерства внутреннихъ дѣлъ А. Н. Мосоловъ, директоръ департамента желѣзнодорожныхъ дѣлъ Э. К. Циглеръ, членъ совѣта министра внутреннихъ дѣлъ баронъ В. П. Рокасовскій, ген.-лейт. графъ Г. Г. Милорадовичъ, вице-адмиралъ Ф. В. Дубасовъ, сенаторъ С. Ф. Платоновъ, спб. губернаторъ графъ С. А. Толь, спб. градоначальникъ ген.-лейт. Клейгельсъ, полицеймейстеръ баронъ Нолькенъ, редакторъ "Московскихъ Вѣдомостей" г. Грингмутъ и многіе другіе. Чествованіе заключалось въ поднесеніи юбиляру адреса отъ его почитателей и единомышленниковъ и отъ редактора "Московскихъ Вѣдомостей" г. Грингмута. Кромѣ того гр. Н. А. Голенищевъ-Кутузовъ прочиталъ свое "открытое письмо" князю В. П. Мещерскому, въ которомъ далъ оцѣнку его писательской дѣятельности" {"Россія", 7 янв. 1902 г.}. Самъ князь Мещерскій описываетъ въ "Гражданинѣ" это празднованіе нѣсколько подробнѣе. "Въ три часа,-- говоритъ онъ,-- вошла ко мнѣ въ кабинетъ большая семья друзей-единомышленниковъ и отъ ея имени В. А. Мясоѣдовъ-Ивановъ прочелъ адресъ, удостоенный всеобщими знаками сочувствія послѣ его прочтенія... Этотъ адресъ -- цѣнное пріобрѣтеніе и лучшая награда моего 30-лѣтняго труда, ибо на немъ не только подписались нѣсколько сотъ (болѣе 1,500) читателей "Гражданина", но на немъ также нѣсколько сотъ человѣкъ къ своей подписи прибавили слова привѣта и одобренія, каждый по своему {Для любопытствующихъ можемъ сообщить, что какъ текстъ адреса и приписки къ нему, такъ и поздравительный письма, полученная кн. Мещерскимъ, напечатаны въ "Гражданинѣ". Писемъ и приписокъ къ адресу пока напечатано 43.}. Да, этотъ адресъ съ этими подписями, гдѣ за фамиліею одного, въ одномъ уголкѣ Россіи, слѣдовало разомъ 20, 30 подписей въ другомъ уголкѣ, гдѣ не было ни подготовки, ни подговора, а дѣйствовала одна свободная въ своемъ настроеніи русская душа,-- изобразилъ собою огромную задушевную бесѣду читателей "Гражданина" съ его издателемъ и въ то же время могучій протестъ противъ тѣхъ, которые столько лѣтъ ломаютъ перья, чтобы доказывать безсиліе и безплодность стойкой проповѣди порядка и преданій на страницахъ "Гражданина". Затѣмъ два представителя моихъ друзей-калмыковъ, нойоны Тундутовъ и Гаіаевъ, поднесли мнѣ адресъ отъ имени своихъ родичей; адресъ на пергаментѣ съ чудною цвѣтною живописью, въ богатомъ футлярѣ, вызвалъ всеобщее восхищеніе. Затѣмъ громомъ возгласовъ и рукоплесканій былъ почтенъ гр. П. А. Голенищевъ-Кутузовъ послѣ прочтенія имъ своего письма ко мнѣ, въ которомъ такъ сильно и такъ хорошо высказано значеніе словъ (слова?): патріотъ! Потомъ пили за здоровье "Гражданина" и за расширеніе семьи единомышленниковъ" {"Гражданинъ", 8 янв. 1902 г.}.

Итакъ, столъ желательная кн. Мещерскому демонстрація въ пользу "Гражданина" состоялась. Онъ получилъ "открытое письмо" отъ г. Голенищева-Кутузова, адресъ отъ г. Грингмута, адресъ отъ калмыковъ и адресъ отъ полуторы тысячъ почитателей. Большаго, кажется, желать нельзя. Повидимому, только память нѣсколько измѣняетъ кн. Мещерскому, когда онъ утверждаетъ, что въ этой демонстраціи "не было ни подготовки, ни подговора, а дѣйствовала одна свободная въ своемъ настроеніи русская душа". По крайней мѣрѣ, намъ доставлены два любопытные печатные листка, не совсѣмъ согласующіеся съ такимъ утвержденіемъ. Въ одномъ изъ нихъ, датированномъ: "СПБ. 17 декабря 1901 г. Типографія кн. В.

Хроника внутренней жизни.

I. Роспись государственныхъ доходовъ и расходовъ на 1902 годъ.-- Образованіе особаго совѣщанія о сельско-хозяйственной промышленности. -- II. Изъ жизни средней школы.-- Директоръ астраханскаго училища въ роли цензора.-- Екатеринославскіе и архангельскіе педагоги.-- Циркуляръ харьковскаго попечителя.-- III. Мѣры по охранѣ порядка.-- Административныя мѣры относительно печати.

По установившемуся обыкновенію въ новогоднихъ газетахъ была опубликована роспись государственныхъ доходовъ и расходовъ на текущій годъ вмѣстѣ съ поясняющимъ ее всеподданнѣйшимъ докладомъ министра финансовъ. Эти документы всегда имѣютъ немалый интересъ, такъ какъ они одни въ извѣстной мѣрѣ знакомятъ русское общество съ предполагаемой общей программой финансовой и экономической политики правительства, со взглядами и предвидѣніями послѣдняго въ области государственнаго и народнаго хозяйства страны. Въ настоящемъ же году интересъ, представляемый названными документами, является, пожалуй, особенно значительнымъ. Правда, по общему характеру своего составленія роспись доходовъ и расходовъ государства на 1902 годъ ничѣмъ почти не отличается отъ такихъ же росписей предшествовавшихъ лѣтъ. По прежнему она содержитъ въ себѣ указанія на значительное возрастаніе какъ доходовъ, такъ и расходовъ государства; по прежнему обыкновенные доходы даютъ въ ней значительный переборъ противъ обыкновенныхъ расходовъ, цѣликомъ, однако, поглощаемый расходами чрезвычайными, на удовлетвореніе которыхъ сверхъ того предназначаются серьезныя суммы изъ т. н. свободной наличности; по прежнему роспись исчисляетъ возрастаніе обыкновенныхъ доходовъ въ умышленно скромныхъ цифрахъ, тѣмъ самымъ обезпечивая появленіе къ концу года болѣе или менѣе крупныхъ сверхъ-смѣтныхъ излишковъ, долженствующихъ пополнить собою запасъ этой свободной наличности. По прежнему, наконецъ, сопровождающій роспись докладъ составленъ въ мажорномъ тонѣ, изображая положеніе финансовыхъ дѣлъ страны въ блестящемъ видѣ. Наряду со всѣмъ этимъ въ росписи текущаго года есть, однако, и нѣкоторыя новыя черты, придающія ей особое значеніе. Но раньше, чѣмъ говорить объ нихъ, отмѣтимъ общія цифры, даваемыя этою росписью и истолковываемыя въ докладѣ министра финансовъ.

Сумма обыкновенныхъ доходовъ, предположенныхъ къ поступленію въ 1902 г., равняется 1.800.784.482 р., превышая соотвѣтствующую смѣту 1901 года на 70.088.476 р. Обыкновенные же расходы на текущій годъ исчисляются росписью въ суммѣ 1.775.913.481 р., превосходящей цифру обыкновенныхъ расходовъ прошлаго года на 119.260.925 р. Въ итогѣ, слѣдовательно, обыкновенный бюджетъ текущаго года, согласно предположеніямъ росписи, долженъ дать превышеніе доходовъ надъ расходами въ размѣрѣ 24.871.001 р. Но такъ какъ смѣта доходовъ на 1902 годъ превышаетъ лишь такую же смѣту на 1901 годъ, а не дѣйствительное поступленіе доходовъ въ этомъ послѣднемъ, то, очевидно, и въ текущемъ году есть всѣ шансы разсчитывать на сведеніе обыкновеннаго бюджета съ еще большимъ перевѣсомъ доходовъ надъ расходами. Дѣйствительно, только за 11 мѣсяцевъ прошлаго года, относительно которыхъ уже имѣются соотвѣтствующія кассовыя свѣдѣнія, поступленіе обыкновенныхъ доходовъ достигло 1.601 милл. р., превысивъ предположенія росписи на 63 милл. р. Итакъ, даже въ томъ случаѣ, бслибы предположить, что послѣдній мѣсяцъ 1901 года не далъ въ смыслѣ поступленія доходовъ никакого превышенія противъ смѣты, сумма этихъ доходовъ за годъ все же достигла бы 1.800 милл. р. Но предполагать, что именно декабрь 1901 года явится такимъ рѣзкимъ исключеніемъ изъ всѣхъ остальныхъ его мѣсяцевъ, нѣтъ въ сущности никакихъ серьезныхъ основаній. Слѣдовательно, сумма обыкновенныхъ доходовъ, исчисленныхъ росписью на текущій годъ, не достигаетъ даже цифры дѣйствительнаго поступленія этихъ доходовъ въ прошломъ году и въ виду этого къ концу года слѣдуетъ ожидать накопленія сверхъсмѣтныхъ излишковъ доходовъ, которые и будутъ обращены на пополненіе запаса свободной наличности. Говоря о росписи минувшаго года {"Р. Богатство", 1901 г. No 2, "Хроника внутренней жизни".}, мы имѣли уже возможность высказаться о значеніи такого пріема составленія росписи и поэтому теперь не будемъ возвращаться къ этому вопросу. Ограничимся лишь напоминаніемъ, что составляемый такимъ путемъ запасъ свободной наличности въ теченіе многихъ уже лѣтъ является въ нашемъ государственномъ хозяйствѣ главнымъ базисомъ чрезвычайнаго бюджета, обращаемаго по преимуществу на нужды желѣзнодорожнаго строительства.

Послѣднее, согласно предположеніямъ росписи, и въ текущемъ году должно поглотить львиную долю чрезвычайнаго бюджета. Чрезвычайные расходы на этотъ годъ намѣчены росписью въ слѣдующемъ видѣ: на вознагражденіе частныхъ лицъ и учрежденій за отмѣну права пропинаціи -- 5 милл. р., на сооруженіе сибирской желѣзной дороги -- 12,4 милл. р., на вспомогательныя предпріятія, связанныя съ постройкой этой дороги,-- 3,3 милл. р. и на сооруженіе оренбургъ-ташкентской, второй екатерининской, бологое-сѣдлецкой, сѣверной и другихъ желѣзныхъ дорогъ -- 149,8 милл. р. Вся же сумма чрезвычайныхъ расходовъ этого года достигаетъ 170.658.495 р., превышая соотвѣтствующую смѣту 1901 года на 38.829.045 р. Съ другой стороны, чрезвычайныхъ доходовъ предположено къ поступленію въ настоящемъ году на сумму 1.800.000 р., т.-е. на 300.000 р. болѣе противъ смѣты прошлаго года. Такимъ образомъ, за вычетомъ этой суммы и излишковъ обыкновеннаго бюджета изъ цифры расходовъ по чрезвычайному бюджету, въ послѣднемъ получается еще дефицитъ въ 143.987.494 р., который и предположено покрыть изъ средствъ свободной наличности государственнаго казначейства. Ниже мы еще вернемся къ вопросу о томъ, какъ составляется въ настоящемъ году эта свободная наличность, пока же попытаемся еще приглядѣться нѣсколько ближе къ только что приведеннымъ цифрамъ.

Какъ указываютъ эти цифры, въ настоящемъ году наблюдается значительное возрастаніе расходовъ государства, Свершающееся въ рамкахъ какъ обыкновеннаго, такъ и чрезвычайнаго бюджета, причемъ общая сумма этихъ расходовъ достигаетъ колоссальныхъ размѣровъ, равняясь 1.946 милл. р. Еще десять лѣтъ тому назадъ обыкновенные расходы государства составляли всего 952 милл. р., а въ росписи текущаго года они вычислены уже въ суммѣ 1.775 милл. р. и, слѣдовательно, за десятилѣтній промежутокъ времени они увеличились на 86%. Въ настоящемъ году это увеличеніе расходовъ является особенно замѣтнымъ. Тогда какъ смѣта обыкновенныхъ расходовъ 1901 года превышала соотвѣтствующую смѣту 1900 года на 48,4 милл. р., роспись нынѣшняго года даетъ въ этомъ пунктѣ превышеніе противъ смѣты предшествовавшаго года на 119,2 милл. р. Столь быстрый ростъ расходовъ, согласно указанію министра финансовъ въ сопровождающемъ роспись докладѣ, "объясняется отчасти тѣмъ, что въ виду необходимости покрытія крупныхъ экстренныхъ издержекъ, вызванныхъ событіями на дальнемъ Востокѣ, при разрѣшеніи расходовъ на 1901 годъ была примѣнена нѣсколько большая противъ обыкновенной сдержанность, результатомъ которой и оказалось накопленіе къ 1902 году потребностей, нуждающихся въ болѣе или менѣе неотложномъ удовлетвореніи". Итакъ, увеличеніе обыкновенныхъ расходовъ до извѣстной степени вызвано вынужденной экономіей предшествовавшаго года и, до крайней мѣрѣ, по нѣкоторымъ статьямъ бюджета приростъ этихъ расходовъ является въ сущности приростомъ не за годичный, а за двухгодичный періодъ времени. Тѣмъ любопытнѣе, конечно, опредѣлить, какъ распредѣляется указанный ростъ расходовъ между отдѣльными статьями бюджета.

Сравнивая настоящую роспись съ росписью предшествовавшаго года, мы найдемъ въ ней уменьшеніе расходовъ по двумъ статьямъ: по смѣтѣ военнаго министерства -- на 1.386 тыс. р. и по смѣтѣ высшихъ государственныхъ учрежденій -- на 74 тыс. р., всего же на 1.460 тыс. р. Увеличеніе же расходовъ по отдѣльнымъ статьямъ росписи произошло въ слѣдующемъ размѣрѣ:

Такимъ образомъ болѣе 81% указаннаго прироста расходной смѣты поглощается увеличеніемъ расходовъ въ платежахъ по государственнымъ займамъ и въ смѣтахъ министерствъ путей сообщенія, финансовъ и морского. Ростъ расходовъ по министерству народнаго просвѣщенія занимаетъ среднее мѣсто между увеличеніемъ издержекъ по вѣдомству синода и по министерству двора, отставая отъ первой изъ этихъ цифръ и немного превышая вторую. По сравненію съ росписью прошлаго года, въ которой смѣта министерства народнаго просвѣщенія подверглась даже нѣкоторому сокращенію, прибавка къ этой смѣтѣ 3,5 милліоновъ рублей является несомнѣннымъ шагомъ впередъ, хотя, принимая во вниманіе увеличеніе численности населенія и ростъ его потребности въ образованіи, этотъ шагъ и трудно назвать сколько-нибудь значительнымъ. Правда, въ приложенномъ къ росписи докладѣ по этому поводу указывается, что, при дѣйствующей у насъ системѣ. распредѣленія расходовъ, по суммѣ ассигнованій, разрѣшаемыхъ по смѣтѣ министерства народнаго просвѣщенія, никоимъ образомъ нельзя судить о размѣрѣ затратъ, производимыхъ въ дѣйствительности на учебныя и образовательныя потребности. Не говоря уже о значительныхъ на этотъ предметъ расходахъ изъ мірскихъ сборовъ, средствъ земствъ, городовъ, вѣдомства учрежденій императрицы Маріи, императорскаго человѣколюбиваго общества и другихъ учрежденій, имѣющихъ спеціальные источники доходовъ, даже непосредственные расходы государственнаго казначейства на учебно-образовательное дѣло у насъ не ограничиваются смѣтою министерства народнаго просвѣщенія, а производятся также въ большихъ или меньшихъ размѣрахъ и до смѣтамъ святѣйшаго синода, военнаго и морского министерствъ и министерствъ финансовъ, земледѣлія и государственныхъ имуществъ, внутреннихъ дѣлъ, путей сообщенія и юстиціи. Если,-- продолжаетъ докладъ,-- къ расходамъ министерства народнаго просвѣщенія присоединить расходы этихъ вѣдомствъ, то общая сумма, назначенная непосредственно изъ средствъ государственнаго казначейства на учебное, дѣло, опредѣлится на 1902 годъ въ 74,8 милл. р., превышеніе же противъ 1901 года -- въ 9,3 милл. р. Если же сравнить расходы 1902 года съ расходами, произведенными по тѣмъ же смѣтамъ и на тѣ же предметы 10 лѣтъ тому назадъ, то оказывается, что расходы 1902 года (74,8 милл. р.) ровно вдвое превышаютъ тѣ же расходы 1892 года (87,4 милл. р.)".

При существующемъ положеніи вещей, когда государство, все расширяя свою дѣятельность, вмѣстѣ съ тѣмъ въ самыхъ разнообразныхъ отрасляхъ послѣдней не можетъ обойтись безъ образованныхъ людей, нѣкоторое возрастаніе съ теченіемъ времени издержекъ на народное образованіе является совершенно неизбѣжнымъ. Едва-ли и въ только что приведенныхъ аргументахъ можно усматривать доказательство чего-либо иного, сверхъ этого положенія, и во всякомъ случаѣ не они способны доказать, что траты на дѣло народнаго образованія занимаютъ видное мѣсто въ нашемъ государственномъ бюджетѣ. Въ самомъ дѣлѣ, даже принимая безъ всякихъ оговорокъ данную въ докладѣ министра финансовъ цифру этихъ тратъ -- 74,8 милл. р., мы найдемъ, что она составляетъ лишь 8,8% всего бюджета государства и что послѣднее, по разсчету на число жителей, тратитъ въ годъ на нужды образованія приблизительно по полтиннику на душу. Но въ дѣйствительности эти цифры должны быть еще уменьшены. Спеціальныя военныя, морскія и духовныя школы врядъ-ли могутъ быть причислены въ учрежденіямъ, служащимъ исключительно интересамъ образованія. Съ другой стороны, хорошо извѣстно, что представляютъ изъ себя, какъ образовательныя учрежденія, тѣ церковно-приходскія школы, расходъ на которыя играетъ серьезную роль въ учебномъ бюджетѣ синодальнаго вѣдомства. Наконецъ, ссылка автора доклада на существованіе расходовъ по учебному дѣлу со стороны земствъ, городовъ и различныхъ учрежденій, получающихъ свои доходы не непосредственно отъ государственнаго казначейства, тоже едва-ли особенно удачна: если ужь привлекать подобные расходы къ разсмотрѣнію государственнаго бюджета, то въ рамки такого разсмотрѣнія слѣдовало бы заодно включить и всѣ остальные расходы сельскихъ обществъ и земскихъ и городскихъ учрежденій. Но эта ссылка невольно заставляетъ вспомнить о томъ, что на пути расширенія тратъ земства на дѣло народнаго образованія за послѣднее время поставлена серьезная преграда въ видѣ закона о предѣльности земскаго обложенія. Происшедшая отсюда потеря далеко не возмѣщается приростомъ расходовъ государственнаго бюджета на образовательныя дѣли, тѣмъ болѣе, что лишь незначительная доля этого прироста обращается на нужды той низшей народной школы, которой по преимуществу посвящало свои заботы земство. Удовлетвореніе потребностей культурнаго развитія страны не особенно много, стало быть, выиграло отъ серьезнаго прироста государственныхъ расходовъ.

Этотъ приростъ, какъ мы уже видѣли, распредѣлился между отдѣльными отраслями государственной дѣятельности далеко не равномѣрно и главная его доля ушла какъ разъ, на тѣ нужды, которыя и раньше вызывали наибольшіе расходы. Въ результатѣ, конечно, и общая картина распредѣленія государственныхъ расходовъ могла измѣниться лишь въ нѣкоторыхъ деталяхъ. Обращаясь съ цѣлью возстановленія этой картины къ расходному бюджету 1902 г., мы находимъ въ немъ слѣдующія цифры. На платежи по государственнымъ займамъ въ 1902 г. назначены 286,4 милл. р. или 14,7% всего бюджета государства. Издержки по министерству иностранныхъ дѣлъ исчислены въ 5,8 милл. р., по военному -- въ 322,6 мил. р. и по морскому -- въ 98,3 милл. р.; всего, стало быть, на нужды дипломатіи, арміи и флота предназначено 426,7 милл. р. или 21,9% всѣхъ, обыкновенныхъ и чрезвычайныхъ, расходовъ государства. Еще выше стоятъ расходы по министерству путей сообщенія, исчисленные въ суммѣ 426,7 милл. р., равняющейся 22,3% бюджета. Расходы по министерству финансовъ достигаютъ 335,1 милл. р. или 17% бюджета. Наконецъ, къ этой же группѣ слѣдуетъ отнести предположенные расходы по чрезвычайному бюджету, почти цѣликомъ обращенные на нужды желѣзнодорожнаго строительства и равняющіеся 170,6 милл. р. или 9% общей цифры бюджета. Слѣдовательно, на платежи по своимъ долгамъ и на нужды внѣшней обороны государство затрачиваетъ въ текущемъ году 36,6% своего бюджета; на пути сообщенія, и въ томъ числѣ главнымъ образомъ на. сооруженіе желѣзныхъ дорогъ, оно тратитъ почти треть своего бюджета, именно 31,3%, на нужды финансоваго вѣдомства употребляется сумма, равная 17% всѣхъ расходовъ государства. Взятые вмѣстѣ, перечисленные расходы поглощаютъ 84,9% всего государственнаго бюджета, оставляя лишь 15% его на удовлетвореніе всѣхъ остальныхъ потребностей страны. Этотъ остатокъ бюджета распредѣляется между отдѣльными вѣдомствами почти въ той же самой пропорціи, какую мы имѣли возможность констатировать и въ прошломъ году. Расходы по смѣтѣ министерства внутреннихъ дѣлъ достигаютъ 4,8% общаго бюджета, по смѣтѣ министерства юстиціи -- 2,4%, и такимъ образомъ издержки государства на общую администрацію и судъ составляютъ 7,2% всѣхъ затратъ государства. Наряду съ этимъ издержки по всѣмъ остальнымъ вѣдомствамъ играютъ уже сравнительно невидную роль въ государственномъ хозяйствѣ. Расходы по министерству земледѣлія и государственныхъ имуществъ составляютъ 2,2% общаго бюджета, по министерству народнаго просвѣщенія -- 1,9%, по синодальному вѣдомству -- 1,4%, по министерству двора -- 0,8%, по вѣдомству государственнаго контроля -- 0,1% и т. д.

Если въ общихъ своихъ очертаніяхъ система распредѣленія средствъ государственнаго хозяйства, обрисовываемая этими цифрами, и является давно уже знакомою для русскаго обывателя, то въ ней во всякомъ случаѣ можно подмѣтить по сравненію съ предшествовавшими годами одну особенность, сводящуюся, правда, лишь къ дальнѣйшему развитію существовавшаго и ранѣе процесса. Такую особенность представляетъ собою преобладаніе, пріобрѣтенное въ расходной смѣтѣ государственной росписи затратами на устройство путей сообщенія. Въ теченіе послѣднихъ лѣтъ эти затраты безпрерывно возрастали и въ росписи настоящаго года вновь наблюдается значительное увеличеніе какъ абсолютнаго, такъ и относительнаго размѣра ихъ. Еще въ прошломъ году названныя затраты равнялись 514 милл. р. и составляли 28% государственнаго бюджета. Въ настоящемъ году онѣ достигли 600 милл. р. и заключаютъ въ себѣ 31% бюджета. Значительная часть этого роста пришлась на долю чрезвычайнаго бюджета, который по сравненію съ минувшимъ годомъ увеличился на 40 у милл. р. и равняется уже не 7, а 9% общаго бюджета. Въ тѣсной связи съ этимъ возрастаніемъ расходовъ по устройству путей сообщенія, точнѣе говоря, по желѣзнодорожному строительству, и въ частности съ ростомъ чрезвычайнаго бюджета, стоитъ и другая особенность росписи текущаго года. Въ росписи прошлаго года на покрытіе дефицита по чрезвычайному бюджету предназначались средства свободной наличности государственнаго казначейства, образовавшіяся отъ излишковъ обыкновенныхъ доходовъ надъ обыкновенными расходами. Къ началу 1902 года эта свободная наличность равнялась лишь 114,6 милл. р., причемъ въ эту сумму входили 26,2 милл. р. отъ реализаціи билетовъ государственнаго казначейства въ теченіе 1901 года и остатокъ въ 16 милл. р. отъ разсчета съ акціонерами ивангорододомбровской желѣзной дороги, для котораго была выпущена государственная рента на 27 милл. р. Между тѣмъ, какъ мы видѣли выше, дефицитъ по чрезвычайному бюджету достигаетъ въ росписи на 1902 г. суммы 144 милл. р. и на покрытіе этого дефицита не хватило бы указаннаго запаса свободной наличности. Но министерство финансовъ присоединило къ нему еще 272,2 милл. р., полученныхъ въ теченіе 1901 года отъ реализаціи 4 %-ной консолидированной ренты, выпущенной на основаніи высочайшаго повелѣнія 28 апрѣля 1901 г. Благодаря этой операціи явилось возможнымъ покрыть дефицитъ по чрезвычайному бюджету и сверхъ того сохранить въ фондѣ свободной наличности 97,8 милл. руб. Такимъ образомъ, если въ прошломъ году займы лишь увеличивали запасъ свободной наличности, то въ бюджетѣ настоящаго года имъ принадлежитъ гораздо болѣе важная роль, такъ какъ роспись 1902 г. могла быть заключена безъ реальнаго дефицита исключительно благодаря средствамъ, доставленнымъ займомъ. Значеніе этого факта, конечно, мало уменьшается замѣчаніемъ сопровождающаго роспись доклада, что "заключеніе послѣдняго 4-процентнаго займа вызвано было отнюдь не необходимостью покрыть произведенные въ 1901 г. предусмотрѣнные смѣтами расходы, такъ какъ за покрытіемъ всѣхъ этихъ расходовъ въ распоряженіи министерства финансовъ все-таки оставалось вполнѣ свободныхъ 114,6 милл. р., а исключительно лишь предусмотрительнымъ желаніемъ имѣть готовыя средства на предстоящее сооруженіе цѣлаго ряда желѣзныхъ дорогъ столь важнаго значенія, какъ оренбургъ-ташкентская, сѣверная и т. д." Усиленное желѣзнодорожное строительство, практикуемое у насъ въ послѣдніе годы, не только вызываетъ, такимъ образомъ, чрезмѣрную экономію въ обыкновенныхъ государственныхъ расходахъ, создающую задержку въ удовлетвореніи цѣлаго ряда важныхъ потребностей страны, но еще и влечетъ за собою увеличеніе бремени задолженности государства. Въ общемъ за десять лѣтъ, въ теченіе которыхъ во главѣ нашего финансоваго вѣдомства стоитъ нынѣшній его руководитель, государственный долгъ увеличился съ 4.731,6 милл. р. до 6.479,8 милл. р., т.-е. на 1.748,2 милл. р. Но финансовое вѣдомство, еще въ прошломъ году предупреждавшее объ опасности роста задолженности для Россіи, въ настоящемъ году не склонно, повидимому, придавать сколько-нибудь серьезнаго значенія этому факту и въ доказательство "твердо установившагося за послѣднее десятилѣтіе порядка въ нашемъ государственномъ хозяйствѣ" противоставляетъ увеличенію задолженности государства увеличеніе стоимости казенной желѣзнодорожной сѣти, цѣнность которой въ 1892 г. равнялась 950 милл. р., а къ настоящему времени достигла уже 3.551 милл. р. Такое противоположеніе имѣетъ, конечно, полный смыслъ при томъ условіи, что доходы съ имущества, противопоставляемаго долгу, достаточно велики и превосходятъ платежи по послѣднему. Но именно этого условія, кажется, и нѣтъ на лицо въ данномъ случаѣ. Доходность казенныхъ желѣзныхъ дорогъ, правда, въ извѣстной мѣрѣ возросла вмѣстѣ съ ихъ расширеніемъ, но тѣмъ не менѣе она все еще остается крайне незначительною по сравненію cъ тѣми расходами, какихъ требуетъ отъ казны ея желѣзнодорожное хозяйство. На 1902 годъ эти расходы назначены росписью въ слѣдующемъ размѣрѣ: на эксплуатацію казенныхъ желѣзныхъ дорогъ -- 297,5 милліоновъ рублей, на усиленіе и улучшеніе дорогъ -- 61,1 милл. р. и на пріобрѣтеніе подвижного состава и желѣзнодорожныхъ принадлежностей для казенныхъ дорогъ -- 39,8 милл. р. и, слѣдовательно, общая сумма расходовъ достигаетъ 898,4 милл. р. Доходы же отъ казенныхъ дорогъ опредѣлены росписью на 1902 г. всего въ суммѣ 396 милл. р. Въ виду этого обстоятельства расширеніе казенной желѣзнодорожной сѣти трудно признать фактомъ, вполнѣ уравновѣшивающимъ неблагопріятное значеніе усиленія бремени государственной задолженности.

Авторъ приложеннаго къ росписи доклада, держась въ этомъ вопросѣ особаго мнѣнія, вмѣстѣ съ тѣмъ высказываетъ крайне оптимистическій взглядъ на общее состояніе не только государственнаго, но и народнаго хозяйства страны. Онъ отмѣчаетъ наличность нѣкоторыхъ неблагопріятныхъ явленій въ народнохозяйственной жизни, но приписываетъ ихъ исключительно вліянію временныхъ и преходящихъ условій и въ его изображеніи онй пріобрѣтаютъ характеръ немногочисленныхъ темныхъ пятенъ, еще болѣе оттѣняющихъ общій блескъ картины финансоваго, и экономическаго благополучія. Въ качествѣ такого темнаго пятна на картинѣ въ докладѣ указывается прежде всего продолжающееся уже въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ угнетающее воздѣйствіе на русскій рынокъ общаго стѣсненія денежныхъ дѣлъ за-границей. Не менѣе неблагопріятнымъ представляется вліяніе неурожаевъ внутри Россіи, среди которыхъ однимъ изъ наиболѣе грандіозныхъ явился именно неурожай 1901 года. По свѣдѣніямъ центральнаго статистическаго комитета, общій сборъ всѣхъ зерновыхъ хлѣбовъ за этотъ годъ по 42 губерніямъ и областямъ былъ ниже средняго, по 11 губерніямъ близокъ къ среднему и лишь по 13, преимущественно юго-западнымъ, южнымъ и сѣвернымъ губерніямъ, выше средняго. Въ общемъ сборъ хлѣбовъ за истекшій годъ былъ, по тѣмъ же свѣдѣніямъ, на 236 милл. пудовъ менѣе средняго сбора за предшествовавшее, далеко неблагопріятное, пятилѣтіе и, переводя этотъ недоборъ хлѣбовъ на деньги, министерство финансовъ приходитъ къ заключенію, что "покупательная сила земледѣльческаго населенія въ 1901--2 сельскохозяйственномъ году сократилась болѣе, чѣмъ на 100 милл. р., по сравненію же съ годами благопріятныхъ жатвъ -- на 250 милл. р." Но неурожай 1901 года за послѣднее пятилѣтіе былъ не единственнымъ и "едва-л и будетъ преувеличеніемъ, если оцѣнить общую недовыручку населенія вслѣдствіе плохихъ сборовъ хлѣбовъ за послѣдніе пять лѣтъ до милліарда рублей". Сочетаніе двухъ указанныхъ условій, плохихъ урожаевъ хлѣбовъ внутри страны и стѣсненія международнаго денежнаго рынка, не можетъ, по словамъ доклада, "не производить сильнаго и неблагопріятнаго воздѣйствія на народное хозяйство Россіи, во всей его совокупности, въ томъ числѣ и на государственные финансы. Поэтому -- продолжаетъ докладъ -- особеннаго вниманія заслуживаютъ данныя о вполнѣ удовлетворительномъ сведеніи государственной росписи на 1902 годъ и отличномъ исполненіи смѣтныхъ предположеній истекающаго года. Достиженіе подобныхъ результатовъ въ трудныя времена ярче и доказательнѣе свидѣтельствуетъ объ устойчивости государственнаго хозяйства Россіи, нежели самые блестящіе успѣхи въ эпохи всеобщаго благополучія".

Настоящій годъ является, однако, тяжелымъ годомъ не только для сельскаго хозяйства. Помимо грандіознаго неурожая, онъ ознаменованъ еще и серьезнымъ промышленнымъ кризисомъ. Это обстоятельство также отмѣчается въ докладѣ финансоваго Вѣдомства, но при этомъ послѣднее остается вѣрнымъ тому взгляду, который оно уже высказало въ печати нѣсколько времени тому назадъ {См. "Хронику внутренней жизни" въ "Р. Богатствѣ" 1901 г., No 12.} и согласно которому промышленныя затрудненія настоящаго момента представляются лишь временнымъ явленіемъ, вызваннымъ болѣе или менѣе случайными причинами. Въ общемъ же, по мнѣнію названнаго вѣдомства, уже одни "данныя о весьма удовлетворительномъ исполненіи смѣтныхъ предположеній какъ 1901 года, такъ и предшествующаго десятилѣтія, при быстромъ ростѣ расходовъ, даютъ указаніе на то, что и въ общемъ благосостояніи страны, какъ цѣлаго, не произошло измѣненій къ худшему". Дѣло въ томъ, что "между государственнымъ и народнымъ хозяйствомъ всегда существуетъ извѣстное взаимоотношеніе" и въ силу этого "первое не можетъ процвѣтать въ то время, когда второе клонится къ упадку". Это положеніе "имѣетъ особое значеніе въ примѣненіи къ нашимъ финансамъ и нашему народному хозяйству", въ виду того, что "нашъ бюджетъ построенъ по преимуществу на системѣ косвеннаго обложенія и при томъ, въ отличіе отъ многихъ иностранныхъ государствъ, такого, которое не падаетъ на предметы безусловно необходимые, напр., на хлѣбъ, на соль и т. п.". Благодаря этому, населеніе "имѣетъ возможность въ извѣстныхъ предѣлахъ соразмѣрять потребленіе обложенныхъ предметовъ со степенью своего благосостоянія" и вмѣстѣ съ тѣмъ, при существующемъ уровнѣ послѣдняго, большинство населенія не имѣетъ сбереженій, путемъ расходованія которыхъ оно могло бы, даже при сокращеніи своихъ достатковъ, поддерживать потребленіе предметовъ обложенія на одной и той же высотѣ, и тѣмъ болѣе -- увеличивать его. "Эти особенности,-- заключаетъ докладъ,-- должны дѣлать наше бюджетное хозяйство весьма чувствительнымъ показателемъ роста народнаго благосостоянія. И если наши государственные доходы въ теченіе длиннаго ряда лѣтъ изъ года въ годъ увеличиваются, то изъ этого необходимо заключить, что вмѣстѣ съ тѣмъ происходитъ постоянное наростаніе и народнаго благосостоянія". На это наростаніе указываетъ и увеличеніе дохода отъ эксплуатаціи принадлежащихъ казнѣ хозяйственныхъ предпріятій, свидѣтельствующее о томъ, что "населеніе Россіи регулярно увеличиваетъ пользованіе услугами этихъ предпріятій, чего не могло бы быть, еслибы оно бѣднѣло и разэорялось". Наконецъ, улучшеніе благосостоянія страны доказывается и данными о ростѣ потребленія на душу населенія. За время съ 1893 г. по 1900 г. "потребленіе, выраженное въ фунтахъ на душу населенія, возросло: чая -- съ 0,73 до 0,94, сахара -- съ 8,28 до 11,20, хлопчатобумажныхъ издѣлій -- съ 3,52 до 4,32, керосина -- съ 10,6 до 13,4, желѣза и стали -- съ 25,2 до 89,6, а т. д.". Всѣ эти свѣдѣнія "даютъ основаніе признать, что общее экономическое положеніе страны постепенно улучшается".

"Успѣхи производства и накопленія богатствъ нигдѣ, однако,-- оговаривается докладъ,-- не происходятъ равномѣрно. Каждый новый шагъ въ экономическомъ развитіи обыкновенно ведетъ за собою нарушеніе установившагося равновѣсія въ распредѣленіи, перемѣщаетъ матеріальныя блага отъ однихъ экономическихъ группъ къ другимъ и, повышая общій уровень благосостоянія народа въ его цѣломъ, неблагопріятно вліяетъ на благополучіе нѣкоторыхъ частей населенія, уменьшая ихъ достатокъ или оставляя его на прежнемъ уровнѣ при общемъ подъемѣ". Соотвѣтственно этому, и у насъ "наряду съ подъемомъ общаго благосостоянія, несомнѣнно, происходитъ довольно сильный и глубоко проникающій процессъ перераспредѣленія хозяйственныхъ благъ, невыгодно отражающійся на положеніи отдѣльныхъ группъ населенія и цѣлыхъ мѣстностей. Процессъ этотъ обостренъ тою быстротою, съ которою совершается переходъ отъ земледѣльческаго періода экономической жизни и системы натуральнаго хозяйства къ періоду промышленно-земледѣльческому и системѣ денежнаго хозяйства. Для нѣкоторыхъ мѣстностей положеніе дѣла осложняется неурожаями. Не слѣдуетъ, конечно, закрывать глаза на обнаруживающіяся при этомъ мѣстами неблагопріятныя экономическія явленія... Но было бы большою ошибкою распространять невзгоды отдѣльныхъ мѣстностей на всю Россію, усматривать въ экономическихъ затрудненіяхъ нѣкоторой части населенія или отдѣльныхъ общественныхъ группъ тревожные признаки для всего русскаго народа".

Исходя изъ такихъ оптимистическихъ взглядовъ, руководитель финансоваго вѣдомства не усматриваетъ никакого несоотвѣтствія между народно-хозяйственными интересами страны и колоссальными ассигновками росписи текущаго года на нужды желѣзнодорожнаго хозяйства. За послѣднія десять лѣтъ это хозяйство почти удвоило свои размѣры. Къ началу 1902 года длина русской желѣзнодорожной сѣти, считая и дороги, находившіяся въ постройкѣ, составляла 31.377 верстъ, а къ началу 1902 года эта длина превышала уже 60.000 верстъ. Равнымъ образомъ возросло и количество подвижного состава на линіяхъ желѣзныхъ дорогъ, паровозовъ увеличилось, по сравненію съ 1892 годомъ, на 6.660 (т. е. на 93%), пассажирскихъ вагоновъ на 9.446 (119%), товарныхъ на 176.402 (118%). Между тѣмъ въ текущемъ году, не говоря уже объ усиленіи существующихъ дорогъ, предположено дальнѣйшее расширеніе желѣзнодорожной сѣти, путемъ постройки трехъ новыхъ линій, общее протяженіе которыхъ должно достигнуть 4.000 верстъ. Докладъ министра финансовъ предвидитъ возможность возникновенія вопроса, оправдывается ли столь быстрое развитіе, желѣзнодорожной сѣти дѣйствительными потребностями государства, и безъ колебаній разрѣшаетъ этотъ вопросъ въ положительномъ смыслѣ. Такого расширенія, прежде всего, настоятельно требуетъ "наше участіе въ международномъ обмѣнѣ", ради котораго "мы должны поставить свои пути сообщенія на ту же высоту, на какой они находятся въ другихъ странахъ". Несомнѣнно, что успѣхъ Соединенныхъ Штатовъ Сѣверной Америки въ международномъ обмѣнѣ, и въ частности въ хлѣбной торговлѣ, зависитъ въ значительной степени отъ того, что въ странѣ этой, по пространству своему почти въ два съ половиною раза меньшей, чѣмъ Россійская имперія, пролегаетъ 290.000 верстъ желѣзныхъ дорогъ, т. е. впятеро больше "русской рельсовой сѣти". Сверхъ того "общеизвѣстно, что желѣзныя дороги сами по себѣ являются могучею производительною силою: онѣ возбуждаютъ и оживляютъ промышленную дѣятельность прорѣзываемыхъ ими районовъ, привлекаютъ къ естественнымъ богатствамъ этихъ районовъ рабочія руки, открываютъ новые обильные источники народнаго благосостоянія и умножаютъ государственные доходы". Наконецъ, "нельзя забывать и о культурномъ воздѣйствіи, оказываемомъ желѣзными дорогами на населеніе". Признавая въ виду этого дальнѣйшее расширеніе рельсовой сѣти "вопросомъ первостепенной важности", министръ финансовъ вмѣстѣ съ тѣмъ приходитъ къ тому конечному заключенію, что "наши государственные финансы, при неуклонномъ соблюденіи равновѣсія въ бюджетѣ, находятся въ совершенно благопріятномъ состояніи, денежное обращеніе сохраняется въ полночь порядкѣ, а желѣзнодорожное дѣло продолжаетъ успѣшно развиваться и хотя народно-хозяйственная жизнь осложняется за послѣдніе годы такими временными явленіями, какъ неурожай хлѣбовъ, стѣсненія денежнаго рынка и затрудненія въ нѣкоторыхъ отрасляхъ промышленности, но въ благосостояніи всей страны не замѣчается ухудшенія".

Внимательно вглядываясь въ изложенную выше и, втравленную къ этому выводу аргументацію, не трудно замѣтить, что главная цѣпь входящихъ въ ея составъ доказательствъ замкнута въ своего рода circulus vitiosus, въ которомъ благопріятное состояніе государственныхъ финансовъ доказывается благосостояніемъ страны, а прогрессъ народнаго хозяйства процвѣтаніемъ хозяйства казеннаго. Высвобождая отдѣльные аргументы изъ этого круга, слѣдуетъ прежде всего отмѣтить то обстоятельство, что безспорное въ общей своей формѣ положеніе о зависимости государственнаго хозяйства отъ уровня народнаго благосостоянія можетъ быть примѣнено къ русскимъ финансамъ лишь съ большими и многозначительными оговорками. Дѣйствующая у насъ система обложенія далеко не способна сдѣлать государственный бюджетъ такимъ чувствительнымъ барометромъ народнаго благосостоянія, какимъ онъ представляется финансовому вѣдомству. Съ гораздо большимъ основаніемъ можно приписать этой системѣ прямо противоположное свойство. Начать съ того, что при ней ростъ государственныхъ доходовъ можетъ быть достигнутъ, не только путемъ увеличенія потребленія обложенныхъ въ пользу фиска продуктовъ, но и повышеніемъ самаго обложенія. Въ дѣйствительно си такое повышеніе за послѣднее время практикуется въ широкихъ размѣрахъ и на его долю должна быть отнесена немалая доля возростанія доходовъ государства. Создающаяся такимъ путемъ тяжесть обложенія въ извѣстной мѣрѣ маскируется тѣмъ обстоятельствомъ, что значительная часть нашихъ косвенныхъ налоговъ непосредственно падаетъ не столько на массу населенія, сколько на болѣе зажиточные его слои, которые, однако, въ концѣ концовъ путемъ эксплуатаціи экономически обезсиленной народной массы успѣваютъ переложить на нее расходы своего потребленія. Въ иныхъ случаяхъ, наконецъ, ростъ потребленія и массою населенія обложенныхъ въ пользу фиска продуктовъ можетъ идти параллельно не съ подъемомъ, а съ упадкомъ благосостоянія, если только этотъ ростъ сопровождается соотвѣтственнымъ сокращеніемъ потребленія аналогичныхъ продуктовъ, не подлежащихъ обложенію.

Въ виду сказаннаго и за приведенными выше цифровыми данными о ростѣ потребленія на душу Населенія довольно трудно признать то значеніе, какое приписывается имъ въ докладѣ министра финансовъ. Нечего уже и говорить о томъ, что какъ относительныя, такъ и абсолютныя цифры такого потребленія представляются крайне низкими. Мудрено, въ самомъ дѣлѣ, распространяться о серьезномъ ростѣ потребленія тамъ, гдѣ этотъ ростъ за восьмилѣтній промежутокъ времени выразился на душу въ 1/5 ф. чаю, въ 3 ф. сахару и въ 1/5 ф. хлопчатобумажныхъ издѣлій. Не менѣе мудрено, пожалуй, говорить о какомъ-либо благосостояніи массы на основаніи данныхъ объ ея потребленіи, когда на душу населенія годичное употребленіе чаю опредѣляется 1 фунтомъ, сахару -- 1 1/2 ф., хлопчатобумажныхъ издѣлій -- 4 1/3 ф. керосина -- 13 1/2 ф. желѣза и стали -- 40 фунтами. Но и помимо этой стороны дѣла приведенныя цифры сами по себѣ еще не способны ни засвидѣтельствовать по отношенію къ массѣ населенія даже тотъ крайне малый приростъ потребленія, на какой онѣ съ перваго взгляда указываютъ, ни констатировать какой-либо подъемъ ея благосостоянія. Среднія цифры вообще обладаютъ свойствомъ сглаживать крайности и въ данномъ случаѣ онѣ, несомнѣнно, разлагаютъ на массу населенія приростъ потребленія зажиточныхъ классовъ, который норою можетъ даже закрывать собой сокращеніе потребленія народной массы. Съ другой стороны, послѣдняя, какъ указано выше, можетъ и увеличивать свое потребленіе обложенныхъ въ пользу фиска продуктовъ, ничего не выигрывая отъ этого въ своемъ благосостояніи, если одновременно она вынуждена уменьшить потребленіе другихъ, не обложенныхъ продуктовъ. Если молоко, потреблявшееся ранѣе въ хозяйствѣ земледѣльца, выносится на продажу и замѣняется чаемъ и сахаромъ, если льняныя ткани подобнымъ же образомъ замѣняются хлопчатобумажными издѣліями, то передъ нами совершается процессъ, результаты котораго будутъ отмѣчены въ государственномъ бюджетѣ, какъ усиленіе народнаго потребленія, но который далеко не равносиленъ подъему народнаго благосостоянія.

Въ сущности въ самомъ докладѣ министра финансовъ имѣется указаніе на то, что основной процессъ, совершающійся въ хозяйственной жизни страны, направляется въ сторону, далекую отъ повышенія уровня благосостоянія массы населенія. Говоря, что большинство населенія у насъ не имѣетъ сбереженій, которыя позволили бы ему при сокращеніи достатковъ поддерживать свое потребленіе на прежнемъ уровнѣ, министръ финансовъ вмѣстѣ съ тѣмъ высчитываетъ, что за послѣднія пять лѣтъ русская деревня отъ одного лишь недобора зерновыхъ хлѣбовъ потеряла сумму, равную, по меньшей мѣрѣ, милліарду рублей. При отсутствіи сбереженій подобная потеря, не повлекшая къ тому же за собою соотвѣтственнаго уменьшенія лежащаго на деревнѣ налоговаго бремени, могла быть возмѣщена лишь путемъ отчужденія извѣстной доли хозяйственныхъ средствъ, совершившагося въ пользу болѣе сильной экономически части населенія. Такимъ образомъ передъ нами вскрывается истинная сущность того "сильнаго и глубоко проникающаго процесса перераспредѣленія хозяйственныхъ благъ", о которомъ говорится въ докладѣ. Остается добавить, что этотъ процессъ стоитъ въ самой тѣсной и непосредственной связи съ финансовой и экономической политикой, примѣняемой у насъ за послѣднее десятилѣтіе. Въ теченіе этого десятилѣтія русскій потребитель особенно усердно лишался дешевыхъ продуктовъ ради покровительства отечественной промышленности, получавшей сверхъ того и непосредственную поддержку отъ государства. Одновременно съ этимъ въ государственномъ хозяйствѣ, доходы котораго быстро и непрерывно увеличивались, задерживалось удовлетвореніе наиболѣе важныхъ и неотложныхъ потребностей и сэкономленныя такимъ путемъ громадныя средства обращались на усиленное желѣзнодорожное строительство, обѣщающее реальныя выгоды странѣ лишь въ болѣе или менѣе далекомъ будущемъ, пока же содѣйствовавшее только оживленію той же фабрично-заводской промышленности. Результатомъ такого характера финансовой политики и явилось крайнее обостреніе того процесса "перемѣщенія матеріальныхъ благъ" отъ болѣе или менѣе широкихъ массъ населенія къ небольшимъ сравнительно группамъ дѣятелей и посредниковъ промышленнаго оживленія, который давно уже совершается въ народно-хозяйственной жизни, но въ послѣднее время принимаетъ все болѣе внушительные размѣры. Чѣмъ энергичнѣе будетъ проводиться принятая система государственнаго хозяйства и экономической политики, тѣмъ быстрѣе, очевидно, будетъ совершаться и дальнѣйшее разростаніе этого процесса въ однажды усвоенномъ направленіи.

Какъ видно изъ сказаннаго, связь, существующая въ настоящее время между русскимъ государственнымъ и народнымъ хозяйствомъ, представляется намъ въ нѣсколько иномъ видѣ сравнительно съ тѣмъ, какъ она обрисована въ докладѣ министра финансовъ. Тѣмъ не менѣе мы не рѣшимся, конечно, отрицать и существованіе другой связи между ними, выражающейся въ извѣстной зависимости русскихъ государственныхъ финансовъ отъ состоянія народнаго хозяйства. Такого рода связь съ особенною силою сказалась именно въ послѣднее время, найдя себѣ яркое отраженіе какъ въ общихъ явленіяхъ экономической жизни страны, такъ и въ фактахъ спеціально финансовой области. Задача развитія промышленности за счетъ средствъ государственнаго хозяйства оказалась по существу своему недостижимой и кратковременное промышленное оживленіе, созданное такимъ путемъ, смѣнилось въ послѣдніе годы рѣзкимъ кризисомъ, въ основѣ котораго лежитъ слабость покупательныхъ средствъ массы населенія, не позволяющая образоваться широкому внутреннему рынку для издѣлій промышленности. Съ другой стороны, жертвы, изъ года въ годъ требовавшіяся указанной политикой отъ земледѣльческаго населенія, не прошли безслѣдно для его хозяйства и въ послѣдніе годы былъ оффиціально констатированъ фактъ "оскудѣнія центра", за которымъ, какъ мы еще недавно указывали, скрывается гораздо болѣе серьезный фактъ общаго паденія благосостоянія крестьянскаго хозяйства. Оба указанные процесса, тѣсно связанные между собою, вмѣстѣ съ тѣмъ до извѣстной степени успѣли уже наложить свою печать и на государственное хозяйство, нѣсколько видоизмѣнивъ характеръ его оборотныхъ средствъ. Какъ мы видѣли выше, въ текущемъ году бюджетныхъ остатковъ оказалось уже недостаточно для продолженія въ прежнемъ масштабѣ политики усиленнаго желѣзнодорожнаго строительства и ради сохраненія этого масштаба пришлись прибѣгнуть къ средствамъ, полученнымъ путемъ займа. Но и при этомъ условіи запасъ наличныхъ средствъ по чрезвычайному бюджету остается не особенно значительнымъ, а такъ какъ вмѣстѣ съ тѣмъ въ расходы по этому бюджету не включена даже поддержка голодающаго населенія неурожайныхъ губерній, которая въ дѣйствительности въ тѣхъ или иныхъ размѣрахъ должна будетъ имѣть мѣсто въ теченіе 1902 года, то не трудно предвидѣть, что къ концу года этотъ запасъ еще болѣе сократится и затѣмъ наступитъ очередь новаго увеличенія государственной задолженности. При этомъ такое увеличеніе обѣщаетъ быть тѣмъ болѣе значительнымъ, чѣмъ болѣе устойчивымъ окажется направленіе, усвоенное въ настоящее время финансовою политикою государства. Въ виду подобной перспективы было бы правильнѣе, быть можетъ, думать не столько о сравненіи Россіи съ Америкою въ дѣлѣ расширенія желѣзнодорожной сѣти, сколько объ установленіи большей гармоніи между различными отраслями государственной дѣятельности внутри Россіи. Русское государство отстало отъ Америки и отъ культурныхъ странъ европейскаго Запада не только въ дѣлѣ промышленнаго развитія и желѣзнодорожнаго строительства, и эта отсталость его тяжело сказывается на всѣхъ областяхъ народной жизни. Но неуклонно развивать и въ будущемъ ту же самую основную тенденцію, какая характеризуетъ наше финансовое хозяйство въ его настоящемъ состояніи, значило бы не бороться съ этою отсталостью, а еще болѣе усиливать ее и вмѣстѣ ставить само государственное хозяйство на такой путь, на которомъ оно должно встрѣтиться съ многочисленными и серьезными затрудненіями, неминуемо вытекающими изъ истощенія платежныхъ средствъ массы населенія. Довольно ясные признаки близости такого истощенія даетъ уже и финансовое положеніе настоящаго момента, въ столь радужныхъ краскахъ изображаемое въ докладѣ министра финансовъ.

Въ концѣ прошлаго мѣсяца въ "Правительственномъ Вѣстникѣ" было опубликовано слѣдующее высочайшее повелѣніе:

"Государь Императоръ Высочайше повелѣть соизволилъ:

"I. Для выясненія нуждъ сельско-хозяйственной промышленности и соображенія мѣръ, направленныхъ на пользу этой промышленности и связанныхъ съ нею отраслей народнаго труда, образовать особое совѣщаніе, подъ предсѣдательствомъ министра финансовъ, изъ министровъ земледѣлія и государственныхъ имуществъ, внутреннихъ дѣлъ и другихъ лицъ, по непосредственному избранію Его Императорскаго Величества.

"II. Предоставить предсѣдателю особаго совѣщанія приглашать къ участію въ его занятіяхъ, съ правомъ совѣщательнаго голоса, всѣхъ тѣхъ лицъ, мнѣніе коихъ оказывалось бы полезнымъ выслушать въ совѣщаніи.

"III. Предоставить совѣщанію для ближайшей разработки вопросовъ, подлежащихъ его сужденію, образовывать подготовительныя коммиссіи въ составѣ и на основаніяхъ, имѣющихъ быть установленными симъ совѣщаніемъ.

"IV. Предоставить предсѣдателю особаго совѣщанія заключенія сего совѣщанія представлять на благоусмотрѣніе Его Императорскаго Величества для дальнѣйшаго направленія ихъ согласно Высочайшимъ Его Величества указаніямъ.

"О семъ министръ финансовъ 23 января 1902 года донесъ Правительствующему Сенату для распубликованія".

Одновременно съ этимъ повелѣніемъ былъ опубликованъ и списокъ лицъ, назначенныхъ членами вновь образованнаго "особаго совѣщанія". Въ составъ послѣдняго, кромѣ названныхъ выше трехъ министровъ, вошли: предсѣдатель департамента промышленности, наукъ я торговли Государственнаго Совѣта ген.-адъютантъ Чихачовъ, предсѣдатель департамента гражданскихъ и духовныхъ дѣлъ Государственнаго Совѣта д. т. с. Герардъ, члены Государственнаго Совѣта: ген.-адъютантъ гр. Воронцовъ-Дашковъ, статсъ-секретарь Половцовъ, д. т. с. Семеновъ, д. т. с. Тернеръ, д. т. с. Сабуровъ 2-й и егермейстеръ гр, Шереметевъ, управляющій дѣлами комитета министровъ статсъ-секретарь Куломзинъ, государственный секретарь статсъ-секретарь фонъ-Плеве, оберъ-гофмаршалъ кн. Долгорукій, сенаторъ т. с. Калачовъ, товарищи министра финансовъ т. с. Коковцовъ и т. с. Ковалевскій, товарищъ министра внутреннихъ дѣлъ т. с. Стишинскій, товарищъ министра земледѣлія и государственныхъ имуществъ гофмейстеръ Степановъ, и. д. начальника главнаго управленія удѣловъ кн. Кочубеи, ген.-майоръ гр. Толстой и президентъ Императорскаго московскаго общества сельскихъ хозяевъ камергеръ кн. Щербатовъ.

Этотъ необычный шагъ правительства, прибѣгшаго для обсужденія нуждъ сельскаго хозяйства къ созданію внѣ существующихъ вѣдомствъ особаго учрежденія, составленнаго при томъ изъ рада высшихъ сановниковъ, стоитъ, повидимому, въ серьезномъ противорѣчіи съ тѣми оптимистическими взглядами на экономическое положеніе страны, какіе мы видѣли въ изложенномъ выше докладѣ министра финансовъ. Предпринимая такой шагъ, правительство, очевидно, тѣмъ самымъ признаетъ чрезвычайную тяжесть положенія, переживаемаго въ настоящее время сельскимъ хозяйствомъ и "связанными съ нимъ отраслями народнаго труда", и настоятельную необходимость реформъ, направленныхъ къ уменьшенію этой тяжести. Такое признаніе, конечно, можно только привѣтствовать. Другой вопросъ, при какихъ условіяхъ возможенъ переходъ отъ признанія тяжести существующаго положенія къ мѣрамъ дѣйствительнаго устраненія этой тяжести. Нѣкоторые изъ органовъ нашей прессы склонны, повидимому, думать, что такой вопросъ всецѣло разрѣшается самымъ учрежденіемъ особаго совѣщанія о нуждахъ сельско-хозяйственной промышленности. Особенно далеко въ этомъ направленіи идетъ, по обыкновенію, легко воспламеняющійся органъ г. Суворина. Восторженнная газета не ограничивается увѣреніями, что созданіе названнаго совѣщанія "явилось событіемъ, которое отодвинуло на второй планъ всѣ текущіе интересы", что эта мѣра "во всѣхъ кругахъ общества производитъ глубокое впечатлѣніе" и что "въ обществѣ уже называютъ особое совѣщаніе Высшей Коммиссіей". Она сверхъ того впередъ догадывается, что работа этого особаго совѣщанія "будетъ плодотворна", что ей будетъ помогать "непремѣнно Богъ" и что она сможетъ довершить дѣло, начатое 19 февраля 1861 г. {"Н. Время", 25 и 29 янв. 1902 г.}. Другіе, болѣе сдержанные и болѣе скептически настроенные по отношенію къ современности, органы печати не заходятъ, правда, такъ далеко, но и среди нихъ нѣкоторые во всякомъ случаѣ высказываютъ порою надежды, что вновь образованное особое совѣщаніе отожествитъ нужды сельскаго хозяйства съ интересами, крестьянства и займется кореннымъ пересмотромъ основныхъ условій экономическаго и юридическаго положенія крестьянскаго класса. Основаніемъ для такихъ надеждъ служатъ по преимуществу необычный составъ совѣщанія и порученіе предсѣдательства въ немъ министру финансовъ, являющемуся руководителемъ экономической политики государства и еще нѣсколько лѣтъ тому назадъ высказывавшему въ одномъ изъ своихъ всеподаннѣйшихъ отчетовъ то мнѣніе что коренная причина упадка благосостоянія сельскихъ жителей заключается въ неопредѣленности юридическихъ условій ихъ быта.

При полномъ отсутствіи сколько-нибудь ясныхъ свѣдѣній о цѣляхъ и программѣ предположенныхъ работъ совѣщанія довольно трудно рѣшительно высказаться объ этихъ надеждахъ и ожиданіяхъ, возлагаемыхъ на него. Во всякомъ случаѣ можно замѣтить, что фактъ отсутствія въ составѣ особаго совѣщанія министра юстиціи не придаетъ большого вѣроятія гаданіямъ о той видной роли, какую долженъ занять въ работахъ совѣщанія вопросъ о правовомъ положеніи крестьянства.

II.

Общія условія, создающія атмосферу нашей общественной жизни, находятъ себѣ, между прочимъ, своеобразное отраженіе въ порядкахъ школьнаго быта. Намъ не разъ уже приходилось на страницахъ хроники "Р. Богатства" говорить объ этомъ взаимодѣйствіи жизни и школы и, въ частности, указывать на то, какъ туго прививается къ нашей школѣ рекомендованное ей "сердечное попеченіе" объ учащихся. Послѣдніе мѣсяцы принесли съ собою нѣсколько новыхъ и характерныхъ фактовъ изъ этой области.

Читатель, быть можетъ, припомнитъ разсказанную нами четыре мѣсяца тому назадъ {"Р. Богатство", 1901 г. No 10, "Хроника внутренней жизни".} исторію исключенія изъ астраханскаго реальнаго училища мальчика-еврея, бывшаго ученикомъ приготовительнаго класса, освобожденнаго въ немъ отъ экзаменовъ и получившаго награду. Мальчикъ этотъ, сынъ доктора Лурье, былъ исключенъ потому, что его годовыя отмѣтки оказались ниже отмѣтокъ, полученныхъ другими мальчиками-евреями на осеннемъ конкурсномъ экзаменѣ въ I классъ. Черезъ нѣкоторое время послѣ появленія этой исторіи на страницахъ "Р. Богатства" въ "Астраханскомъ Вѣстникѣ" была напечатана по чьей-то просьбѣ (газета не сообщила,-- чьей именно) замѣтка, озаглавленная "къ свѣдѣнію родителей". Въ этой замѣткѣ, вызванной, по словамъ ея неизвѣстнаго автора, тѣмъ обстоятельствомъ, что "многіе родители недостаточно освѣдомлены о правахъ окончившихъ курсъ приготовительнаго класса на переходъ въ первый", говорится слѣдующее: "въ отношеніи къ прочимъ классамъ приготовительный занимаетъ особенное и совершенно исключительное положеніе: въ то время, какъ ученики какого-либо другого класса, получившіе на экзаменахъ баллъ не менѣе 3 изъ каждаго предмета, переводятся въ слѣдующій высшій классъ, ученики приготовительнаго класса принимаются въ 1-й классъ по состязательному (или конкурсному) испытанію наравнѣ съ посторонними дѣтьми, выдержавшими испытаніе (ст. 1490 XI т.св. зак.)". "Такимъ образомъ,-- продолжаетъ замѣтка -- учащіеся въ приготовительномъ классѣ не пріобрѣтаютъ никакихъ преимуществъ предъ посторонними: тѣ и другіе "принимаются" въ учебное заведеніе, а потому ученикъ приготовительнаго класса, получившій на экзаменахъ баллъ, хотя и удовлетворительный вообще, но ниже конкурснаго, не поступитъ въ 1-й классъ. Подобное обстоятельство и случилось (въ первый разъ) въ августѣ мѣсяцѣ текущаго года въ здѣшнемъ реальномъ училищѣ: не поступили въ 1-й классъ изъ приготовительнаго двое русскихъ мальчиковъ (съ балломъ 3) и двое евреевъ, имѣвшихъ сравнительно высокіе баллы: Коганъ 4 1/4 и Лурье 4. Ученикамъ-евреямъ приходилось выдержать двойной конкурсъ вслѣдствіе того, что пріемъ евреевъ ограниченъ 5% общаго количества учащихся. Въ указанномъ случаѣ, въ то время, какъ общій конкурсный баллъ былъ равенъ 3 1/5 (при 81 вакансіи на 91 конкуррента) для евреевъ этотъ баллъ возросъ до 4 1/2, такъ какъ вакансій всего было 5 на 12 конкуррентовъ, изъ которыхъ большинство сдали экзамены на этотъ разъ очень хорошо" {"Астрах. Вѣстникъ", 4 дек. 1901 г.}.

Приведенная замѣтка, конечно, не оправдываетъ дѣйствій того начальства астраханскаго училища, которое освободило ученика отъ экзаменовъ безъ предупрежденія его родителей, что его годовыя отмѣтки должны будутъ войти въ конкурсъ съ отмѣтками держащихъ конкурсный экзаменъ. Изъ нея мы узнаемъ лишь, что путемъ такого пріема начальство училища исключило изъ стѣнъ послѣдняго не одного, а двухъ учениковъ-евреевъ (русскіе ученики, о которыхъ говоритъ замѣтка, въ виду ихъ низкихъ балловъ, очевидно, держали экзаменъ). Но, плохо или недостаточно объясняя частный фактъ, эта замѣтка не менѣе недостаточна и въ общей своей части. Въ самомъ дѣлѣ, не сомнѣваясь въ фактической достовѣрности утвержденія замѣтки, что "ученикамъ-евреямъ приходилось выдержать двойной конкурсъ", возможно питать серьезныя сомнѣнія насчетъ правильности такого порядка. Между прочимъ, отецъ одного изъ исключенныхъ учениковъ, г. Лурье, получилъ по этому поводу отъ одного преподавателя ташкентской гимназіи любопытное письмо, которое мы позволяемъ себѣ воспроизвести цѣликомъ въ виду представляемаго имъ общаго интереса.

"Прочитавъ -- говорится здѣсь -- ваше письмо ("Р. Богатство", 1901, No 10), гдѣ вы разсказываете объ исключеніи вашего сына изъ астраханскаго реальнаго училища, я припомнилъ одно распоряженіе г. министра народнаго просвѣщенія, ознакомленіе съ которымъ до извѣстной степени можетъ быть полезно, если уже не вамъ лично, то. по крайней мѣрѣ, тѣмъ родителямъ, которыхъ вы желали предостеречь своимъ письмомъ. Вотъ это распоряженіе:

"Въ министерство народнаго просвѣщенія поступило нѣсколько прошеній евреевъ, которые ходатайствуютъ о принятіи сыновей ихъ, учениковъ приготовительнаго класса, въ I классъ гимназіи, сверхъ установленной нормы, объясняя, что дѣти ихъ успѣшно обучались въ приготовительномъ классѣ гимназіи и хотя на пріемныхъ экзаменахъ въ I классъ и получили баллы, предоставляющіе имъ по конкурсу право на поступленіе въ этотъ классъ, но не были переведены въ сей послѣдній вслѣдствіе установленной для учениковъ-евреевъ процентной нормы. по поводу сего г. министръ народнаго просвѣщенія, предложеніемъ отъ 26 октября 1892 г. за No 18.207, изъяснилъ, что приготовительные классы гимназій, прогимназій и реальныхъ училищъ, при коихъ они учреждены, представляютъ собою не отдѣльное какое-либо подготовительное училище, а составную часть того же заведенія, ибо находятся подъ управленіемъ того же начальника заведенія, по постановкѣ учебной части состоятъ въ тѣсной связи съ заведеніями, при коихъ они открыты, и важнѣйшія дѣла сего класса по учебно-воспитательной части обсуждаются въ педагогическомъ совѣтѣ того же заведенія, дѣла же хозяйственныя въ хозяйственномъ комитетѣ. Въ виду сего я принимая во вниманіе, что къ дѣтямъ евреевъ, при пріемѣ ихъ въ приготовительный классъ, примѣняется циркулярное распоряженіе министерства 10 іюля 1887 г. за No 10.313 -- объ установленіи извѣстной процентной нормы, его сіятельство полагаетъ, что, за сямъ, слѣдуетъ переводъ учениковъ приготовительныхъ классовъ изъ евреевъ въ I классъ обусловливать только конкурсомъ на общемъ основанія (т. е. конкурсомъ со всѣми учениками, а не только учениками-евреями) и не подвергать ихъ вновь дѣйствію означеннаго распоряженія министерства, подобно тому, какъ не подлежатъ дѣйствію сего циркуляра ученики другихъ классовъ при переводѣ въ слѣдующіе классы". (Циркуляръ по с.-петербургскому учебному округу 1892 г., No 12. См. Алфавитный сборникъ законоположеній и распоряженій, помѣщенныхъ въ циркулярахъ по с.-петербургек. уч. округу за время съ 1883 -- 1893 г., составленный В. Демантомъ, стр. 203).

"Къ этому считаю нужнымъ прибавить, что другихъ циркуляровъ, отмѣняющихъ вышеприведенный или вообще касающихся того же самаго вопроса, за послѣдующее время не было, по крайней мѣрѣ, въ нашей гимназіи они неизвѣстны.

"Хотя это распоряженіе г. министра народнаго просвѣщенія помѣщено въ циркулярахъ по с.-петербургскому округу, но, въ виду его принципіальнаго значенія, оно должно приниматься къ руководству и въ другихъ учебныхъ округахъ, такъ что, съ этой точки зрѣнія, исключеніе вашего сына сдѣлано не только не "по всѣмъ правиламъ", но и не вполнѣ законно, а самоувѣренныя слова начальства астраханскаго училища, что "всякій человѣкъ обязанъ знать циркуляры и законы", могутъ быть съ полнымъ правомъ обращены противъ него самого, тѣмъ болѣе, что оно-то, дѣйствительно, должно знать всѣ циркуляры и законы"...

Любопытенъ циркуляръ и попечителя харьковскаго учебнаго округа. "По дошедшимъ въ управленіе округа свѣдѣніямъ,-- говорится въ этомъ циркулярѣ,-- ученики и ученицы среднихъ учебныхъ заведеній нерѣдко посѣщаютъ танцовальные вечера, устраиваемые послѣ окончанія спектаклей въ театрахъ, клубахъ и общественныхъ залахъ, и участвуютъ въ танцахъ наравнѣ со взрослыми посѣтителями этихъ вечеровъ. Не, признавая выѣзды на балы и танцовальные вечера юношей и дѣвушекъ, учащихся въ среднихъ учебныхъ заведеніяхъ, цѣлесообразными въ воспитательномъ отношеніи, имѣю честь покорнѣйше просить васъ немедленно разъяснить учащимся, что посѣщеніе ими общественныхъ баловъ и танцовальныхъ вечеровъ, на основаніи §§ 35 и 36 правилъ для учениковъ учебныхъ заведеній вѣдомства министерства народнаго просвѣщенія, не можетъ быть допускаемо. Я питаю полную надежду, что родители и опекуны въ интересахъ правильнаго воспитанія, какъ своихъ собственныхъ дѣтей, такъ и дѣтей, порученныхъ ихъ попеченію, окажутъ и съ своей стороны въ этомъ дѣлѣ содѣйствіе учебному начальству, имѣя въ виду, что посѣщеніе баловъ и танцовальныхъ вечеровъ въ раннемъ возрастѣ, производя весьма сильное впечатлѣніе, даетъ часто мыслямъ и чувствамъ молодежи направленіе, уносящее ихъ далеко отъ учебнаго дѣла, которое въ этомъ возрастѣ должно у нихъ стоять на первомъ мѣстѣ". Наряду съ этимъ въ циркулярѣ предлагается устраивать въ стѣнахъ самыхъ заведеній ученическіе танцовальные вечера, съ тѣмъ, однако, чтобы они дѣлались отдѣльно для учащихся младшаго и старшаго возраста и не мѣшали правильному ходу учебныхъ занятій. "Такіе вечера -- поясняетъ циркуляръ -- не только дадутъ возможность учащимся повеселиться въ соотвѣтствующей ихъ возрасту обстановкѣ, но могутъ оказывать на нихъ благопріятное дѣйствіе и въ воспитательномъ отношеніи, пріучая молодежь быть въ обществѣ, сглаживая угловатость манеръ и т. п." {"Од. Новости", 1 февр. 1902 г.}.

Признаться, мы не видимъ, гдѣ гарантія того, что спеціальные ученическіе вечера не будутъ производить на учащихся сильнаго впечатлѣнія и не смогутъ "давать мыслямъ и чувствамъ молодежи направленіе, уносящее ихъ далеко отъ учебнаго дѣла". Или, быть можетъ, объ этомъ позаботятся классные наставники? Не совсѣмъ понятно для насъ и проектируемое изгнаніе увеселеній изъ жизни молодежи харьковскаго округа въ интересахъ учебнаго дѣла. Ученіе -- важная составная часть жизни молодежи, но никакъ не вся жизнь въ ея цѣломъ, и настаивать, чтобы молодые годы были посвящены только одному ученію значитъ, прежде всего, совершать крупную педагогическую ошибку. Само собой, и балы и танцовальные вечера не особенно высокое проявленіе жизни и даже не особенно утонченное развлеченіе, но это, надо полагать, могла бы разсудить и сама семья, тѣмъ болѣе, что такія увеселенія входятъ уже въ область домашняго быта учащихся, при нормальныхъ условіяхъ едва-ли подлежащаго особенно пристальному контролю учебнаго начальства. Приведенный циркуляръ касается не особенно важнаго вопроса, но въ немъ характерно стремленіе ввести властный педагогическій контроль въ сравнительно невинныя области домашней жизни ученика. Такое стремленіе давно уже свойственно нашей школѣ, но на его почвѣ едва-ли можетъ вырости дѣйствительное сближеніе ея съ семьею. Руководители школы поступали бы, можетъ быть, правильнѣе, еслибы не столько ставили свои требованія семьѣ,-- въ этомъ отношеніи сдѣлано уже совершенно достаточно,-- сколько прислушивались къ желаніямъ послѣдней и пытались провести ихъ въ жизнь самой школы.

III.

Въ предъидущей нашей хроникѣ былъ указанъ рядъ обязательныхъ постановленій объ охранѣ порядка, изданныхъ мѣстными властями различныхъ городовъ, губерній и областей на основаніи положенія объ усиленной охранѣ. За истекшій мѣсяцъ число подобныхъ постановленій значительно увеличилось. Для жителей г. Самары мѣстнымъ губернаторомъ издано на основаніи названнаго положенія обязательное постановленіе, воспрещающее всякія сходбища и собранія въ общественныхъ мѣстахъ. Для многихъ другихъ мѣстностей, въ которыхъ не введено положеніе объ усиленной охранѣ, аналогичныя постановленія изданы на основаніи ст. 421-й общаго губ. учрежденія (т. II св. зак.). Обязательными постановленіями мѣстныхъ властей, изданными на основаніи указанной статьи, воспрещены всякія собранія въ общественныхъ мѣстахъ въ Керченскомъ градоначальствѣ, въ губерніяхъ Тульской, Воронежской, Самарской, Астраханской, Херсонской, Таврической и Енисейской, во многихъ городахъ Могилевской губерніи, въ городахъ Ставрополѣ, Вяткѣ, Тобольскѣ, Тюмени, Иркутскѣ и Черниговѣ и въ рядѣ городовъ и населенныхъ мѣстъ Черниговской губерніи. При этомъ въ постановленіи, изданномъ для г. Иркутска, имѣются, помимо воспрещенія сборищъ, еще такія статьи: "ст. 1) воспрещаются собранія, устраиваемыя въ частныхъ квартирахъ со взиманіемъ съ посѣтителей платы за входъ или за участіе въ собраніи; и ст. 6) воспрещаются подписки и пожертвованія въ пользу лицъ, привлеченныхъ къ отвѣтственности за нарушеніе общественнаго порядка или спокойствія" {Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 6 февр. 1902 г.}. Въ свою очередь въ обязательномъ постановленіи, изданномъ для Черниговской губерніи, кромѣ статей, воспрещающихъ собранія и расклеиваніе неразрѣшенныхъ полиціею объявленій, имѣется еще рядъ статей, содержащихъ въ себѣ другія требованія. Изъ нихъ особенно важны слѣдующія: "Домовладѣльцы, квартирохозяева или завѣдывающіе домами обязываются доводить до свѣдѣнія полиціи немедленно о всякихъ, происходящихъ въ ихъ домахъ, квартирахъ или вообще усадьбахъ, подозрительныхъ сходбищахъ и собраніяхъ. Указанныя лица должны также извѣщать полицію о всякихъ чрезвычайныхъ, выходящихъ изъ ряда происшествіяхъ, происходящихъ въ районѣ ихъ вѣдѣнія. Хозяева и арендаторы фабрикъ, заводовъ и всякаго рода ремесленныхъ заведеній, а равно и управляющіе таковыми должны: а) неуклонно наблюдать за недопущеніемъ, въ среду рабочихъ лицъ подозрительныхъ, являющихся къ заведенію безъ видимой надобности, а также распространяющихъ какіе-либо способные вызвать волненія слухи; б) о появленіи такихъ лицъ немедленно давать знать полиціи, равнымъ образомъ не допускать распространенія среди рабочихъ изданій, брошюръ, воззваній и писемъ, въ случаѣ обнаруженія попытокъ къ такому распространенію -- немедленно давать о томъ знать полиціи; в) въ болѣе важныхъ случаяхъ обязательно принимать мѣры къ тому, чтобы подозрительныя лица не могли скрыться до прихода чиновъ полиціи" {Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 2 февр. 1902 г.}.

Помимо приведенныхъ выше постановленій за истекшій мѣсяцъ было опубликовано еще нѣсколько обязательныхъ постановленій, изданныхъ губернскими властями тѣхъ мѣстностей, въ которыхъ дѣйствуетъ положеніе объ усиленной охранѣ. Въ концѣ января въ московскихъ газетахъ было напечатано слѣдующее: "1) отъ Его Императорскаго Высочества московскаго генералъ-губернатора объявляется: Обязательное постановленіе, изданное на основаніи ст. 15 и пн. 1 и 2 ст. 16 положенія объ усиленной охранѣ и объявленное въ No 73 "Вѣдомостей Московской Городской Полиціи" отъ 17 марта 1901 г., мною дополняется нижеслѣдующими пунктами: 4. Требованія полиціи, предъявляемыя для предотвращенія всякихъ, по какому бы ни было поводу, остановокъ и сборищъ народа на улицахъ, площадяхъ и другихъ, указанныхъ въ п. 1 общественныхъ мѣстахъ, подлежатъ немедленному исполненію, и случайно собравшіеся обязаны разойтись по первому требованію полиціи. 5. Неподчинившіеся безпрекословно и немедленно требованіямъ полиціи подлежатъ отвѣтственности, указанной въ п. 3 сего обязательнаго постановленія. Настоящее дополненіе вступаетъ въ силу со дня его распубликованія и распространяется, на городъ Москву и пригородныя мѣстности. Генералъ-адъютантъ Сергій. 22 января 1902 года. 2) Отъ Его Императорскаго Высочества московскаго генералъ-губернатора объявляется: на основаніи ст. 15 и п. 2 ст. 16 положенія о государственной охранѣ, мною въ замѣну обязательнаго постановленія объ оружіи отъ 9 іюля 1885 года, издается нижеслѣдующее обязательное постановленіе: 1. Торгующіе огнестрѣльнымъ оружіемъ и огнестрѣльными припасами обязаны вести особыя книги, въ которыя вносить все, имѣющееся у нихъ на лицо, огнестрѣльное оружіе, также и припасы къ нему. Книги эти предъявляются по первому требованію полиціи. 2. Револьверы, пистолеты, ружья и4 патроны къ нимъ могутъ быть продаваемы только лицамъ, представляющимъ именное разрѣшительное свидѣтельство отъ московскаго оберъ-полицеймейстера на покупку ихъ, при томъ въ количествѣ, какое обозначено въ свидѣтельствѣ. Свидѣтельства эти продавцы оружія хранятъ, какъ оправдательные документы. 3. Воспрещается храненіе револьверовъ, пистолетовъ и ружей безъ особаго свидѣтельства оберъ-полицеймейстера. Примѣчаніе: Военно-служащіе не подчиняются дѣйствію вышеизложенныхъ правилъ объ оружіи и огнестрѣльныхъ припасахъ. 4. Воспрещается ношеніе при себѣ огнестрѣльнаго оружія, кинжаловъ, кистеней, кастетовъ, тростей съ ^потайными кинжалами или свинцовыми рукоятками, ломовъ, ножей и другихъ колющихъ чили рѣжущихъ орудій, не вызываемое потребностями ремесла или занятій, а равно и рогатокъ съ резиной для метанія и другихъ предметовъ, приспособленныхъ для нанесенія ударовъ или причиненія вреда и разрушенія. 5. Воспрещается изготовленіе и продажа кистеней, кастетовъ, тростей со вдѣланными въ нихъ кинжалами, рогатокъ для метанія и, т. п. предметовъ, не имѣющихъ примѣненія ни въ домашнемъ обиходѣ, ни въ какомъ-либо ремесленномъ производствѣ. 6. Виновные въ нарушеніи этого постановленія, согласно лит. б, ст. 15 полож. о госуд. Охранѣ, подвергаются въ административномъ порядкѣ денежному Взысканію до 500 руб. или аресту до трехъ мѣсяцевъ. Настоящее обязательное постановленіе вступаетъ въ силу со дня его распубликованія и распространяется на городъ Москву и пригородныя мѣстности. Генералъ-адъютантъ Сергій. 23 января 1002 г." {Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 27 января 1902 г.}.

Въ Кіевѣ 5 февраля опубликовано слѣдующее объявленіе: "Кіевскій, подольскій и волынскій генералъ-губернаторъ и командующій войсками кіевскаго военнаго округа генералъ-адъютантъ Драгомировъ предупреждаетъ жителей города Кіева, чтобы они всѣми способами избѣгали проходить или проѣзжать, а въ особенности останавливаться въ тѣхъ мѣстахъ города, гдѣ можно ожидать возникновенія уличныхъ безпорядковъ и демонстрацій, такъ какъ присутствующіе на улицахъ ради простого любопытс

Хроника внутренней жизни.

I. Административныя распоряженія по дѣламъ печати.-- II. Правительственныя сообщенія.-- III. Вопросъ о правѣ на лѣсъ въ надѣльныхъ угодьяхъ мастеровыхъ и сельскихъ работниковъ поссессіонныхъ округовъ на Уралѣ.-- Postscriptum.

Возобновляя свою, на время прервавшуюся было, бесѣду съ читателемъ о вопросахъ и событіяхъ внутренней жизни, мы должны прежде всего отмѣтить рядъ состоявшихся за послѣднее время административныхъ распоряженій по дѣламъ печати. Распоряженія эти заключались въ слѣдующемъ:

1) 12-го мая: "на основаніи ст. 154 уст. о ценз. и печ., св. зак., т. XIV, изд. 1890 г., министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: пріостановить изданіе газеты " Саратовскій Дневникъ" на два мѣсяца";

2) 22-го мая: "на основаніи ст. 154 уст. о ценз. и печ., св. зак., т. XIV, изд. 1890 г., министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: пріостановить изданіе газеты "Южный Курьеръ" на два мѣсяца";

3) 27-го мая: "принимая во вниманіе, что въ газетѣ-журналѣ "Гражданинъ" (No 39), въ статьѣ подъ рубрикою "Дневники" авторъ позволяетъ себѣ рѣзкія сужденія о высшихъ должностныхъ лицахъ губернскаго управленія, забывая должное уваженіе къ симъ представителямъ власти, министръ внутреннихъ дѣлъ, на основаніи ст. 144 уст. о ценз. и печ., св. зак., т. XIV, изд. 1890 г., опредѣлилъ: объявить газетѣ-журналу "Гражданинъ" первое предостереженіе въ лицѣ издателя-редактора князя Владиміра Мещерскаго"

и 4) 8-го іюня: "министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: разрѣшить выпускъ въ свѣтъ газеты "Приднѣпровскій Край", пріостановленной распоряженіемъ отъ 30 марта текущаго года".

-----

25 апрѣля состоялся слѣдующій Именной Высочайшій указъ Правительствующему Сенату: "Начальнику главнаго управленія по дѣламъ печати, д. с. с. князю Шаховскому -- Всемилостивѣйше повелѣваемъ быть членомъ совѣта министра внутреннихъ дѣлѣ, съ увольненіемъ отъ занимаемой должности".

9 мая послѣдовалъ Именной указъ Правительствующему Сенату такого содержанія: "Сенатору, т. с. Звѣреву -- Всемилостивѣйше повелѣваемъ быть начальникомъ главнаго управленія по дѣламъ печати, съ оставленіемъ его въ званіи сенатора."

II.

Въ теченіе послѣднихъ двухъ мѣсяцевъ въ "Правительственномъ Вѣстникѣ" былъ опубликованъ рядъ правительственныхъ сообщеній. Воспроизводимъ здѣсь важнѣйшія изъ нихъ.

4 мая въ названной газетѣ* было напечатано: "26 минувшаго апрѣля въ с.-петербургскомъ военно-окружномъ судѣ разсмотрѣно дѣло о Степанѣ Валеріановѣ Балмашевѣ, преданномъ суду за предумышленное убійство покойнаго министра внутреннихъ дѣлъ егермейстера Сипягина. Военно-окружной судъ, признавъ Балмашева виновнымъ, приговорилъ его, на основаніи ст. 279 кн. ХХИ воинск. уст. о наказ., по лишеніи всѣхъ правъ состоянія, къ смертной казни чрезъ повѣшеніе. Поданная осужденнымъ кассаціонная жалоба разсмотрѣна главнымъ военнымъ судомъ въ засѣданіи 29 апрѣля и оставлена безъ послѣдствій. 3-го сего мая приговоръ приведенъ въ исполненіе, въ порядкѣ ст. ст. 963 и 964 уст. уг. суд."

3 мая въ той же газетѣ появилось слѣдующее сообщеніе: "5-го сего мая, въ городѣ Вильнѣ, въ 12-мъ часу вечера, на мѣстнаго губернатора, генералъ-лейтенанта фонъ-Баля произведено нападеніе изъ побужденій свойства, очевидно, политическаго. Генералъ легко раненъ двумя выстрѣлами изъ револьвера въ руку и въ ногу. Злоумышленникъ задержанъ на мѣстѣ преступленія и передается военному суду."

Вслѣдъ затѣмъ, 30 мая, въ той же газетѣ было Напечатано такое сообщеніе: " 15-го сего мая, виленскимъ военно-окружнымъ судомъ разсмотрѣно дѣло о Гиршѣ Давидовѣ Лекухѣ (онъ же Лекертъ и Лекеръ), преданномъ суду за покушеніе на убійство Виленскаго губернатора, генералъ-лейтенанта фонъ-Валя. Военноокружный судъ, признавъ Лекуха виновнымъ, приговорилъ его, по лишеніи всѣхъ правъ состоянія, къ смертной казни чрезъ повѣшеніе. Поданная осужденнымъ кассаціонная жалоба разсмотрѣна главнымъ военнымъ судомъ въ засѣданіи 21-го сего мая и оставлена безъ послѣдствій. 28-Го сего мая приговоръ приведенъ въ исполненіе, въ порядкѣ ст. ст. 963 и 964 уст. угол. суд., въ гор. Вильнѣ".

-----

28 апрѣля въ "Правит. Вѣстникѣ" было помѣщено слѣдующее извѣщеніе:

"Признавъ необходимымъ, согласно ст. 7 положенія о мѣрахъ къ охраненію государственнаго порядка и общественнаго спокойствія (приложеніе I къ ст. 1 уст. о пред. и пресѣч. прест., т. XIV св. зак., изд. 1890 г.), объявить въ* положеніи усиленной охраны Полтавскій, Константиноградскій, Переяславскій, Лубенскій и Кременчугскій уѣзды Полтавской губерніи, министръ внутреннихъ дѣлъ, согласно ст. 8-й того же положенія, 7 20 апрѣля 1902 г., донесъ о семъ Правительствующему Сенату для распубликованія".

Вслѣдъ затѣмъ 29 апрѣля появилось правительственное сообщеніе такого содержанія:

"Въ послѣднее время въ Полтавской и Харьковской губерніяхъ произошли серьезныя нарушенія общественнаго порядка. Сущность происшедшаго заключается въ слѣдующемъ. Около половины минувшаго марта въ смежной съ Полтавскимъ уѣздомъ части Константиноградскаго уѣзда Полтавской губерніи въ помѣщичьи экономіи стали являться скопомъ сосѣдніе крестьяне и, ссылаясь на недостатокъ продовольствія, просить о даровой выдачѣ имъ хлѣба и корма для скота. Вмѣстѣ съ тѣмъ въ той же мѣстности замѣтно возросло количество ночныхъ кражъ хлѣба, картофеля и сѣна. Вскорѣ отъ просьбъ крестьяне перешли къ требованіямъ, сопровождавшимся нерѣдко возгласами: "все равно, скоро все наше будетъ", а затѣмъ и къ угрозамъ, что, въ случаѣ отказа, возьмутъ все силою. Всѣ эти явленія наблюдались на сравнительно небольшомъ пространствѣ въ районѣ крупныхъ усадебъ, близь селеній Константиноградскаго уѣзда -- Максимовка, Варваровка, Федоровка и Лисичье, изъ коихъ послѣднее, какъ оказывается, было мѣстомъ пребыванія нѣкоторыхъ лицъ изъ числа занимавшихся преступною пропагандою. Возбужденіе среди населенія постепенно усиливалось, и, наконецъ, 28 марта большая толпа крестьянъ деревни Максимовки и отчасти жителей сосѣднихъ деревень прибыла на подводахъ въ одинъ изъ хуторовъ имѣнія его высочества, герцога Мекленбургъ-Стрелицкаго "Карловна", съ угрозами отняла у управляющаго ключи амбаровъ и вывезла нѣсколько тысячъ пудовъ картофеля. Этимъ въ Полтавскомъ и Константиноградскомъ уѣздахъ начались явныя безчинства. Крестьяне открыто, цѣлыми обозами, иногда до трехсотъ-четырехсотъ подводъ, нападали на усадьбы помѣщиковъ и богатыхъ казаковъ, отбивали замки у амбаровъ, сараевъ и кладовыхъ и увозили хлѣбъ, кормъ для скота, сельскохозяйственныя орудія, а иногда угоняли скотъ. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ при этомъ въ толпѣ грабителей слышались крики: "берите, вы должны сдѣлать, какъ въ книжкѣ написано, это все наше". 30 марта полтавскій губернаторъ, признавъ необходимымъ для водворенія спокойствія принять чрезвычайныя мѣры, отправился съ тремя батальонами пѣхоты на мѣсто безпорядковъ и 31 приступилъ къ ихъ прекращенію, идя по слѣдамъ грабителей. Появленіе войска, производя должное впечатлѣніе въ тѣхъ селеніяхъ, которыя оно занимало, не могло сразу возстановить порядокъ въ прочихъ мѣстностяхѣ. Въ обоихъ уѣздахъ Полтавской губерніи грабежи продолжались, и 31 марта была въ числѣ другихъ въ Константиноградскомъ уѣздѣ разграблена крупная экономія купца Волика, откуда увезено около 20,000 пудовъ хлѣба. Затѣмъ волненіе стало приближаться къ Полтавѣ. 1 апрѣля толпа крестьянъ произвела нападеніе на отстоявшую верстахъ въ 10-ти отъ города мельницу владѣльца Трепке, при селѣ Ковалевкѣ. Командированныя туда полтавскимъ вице-губернаторомъ двѣ роты пѣхоты прибыли на мѣсто уже въ то время, когда крестьяне возвращались изъ имѣнія Трепке послѣ произведеннаго грабежа. Земскій начальникъ, сопровождавшій воинскую команду, арестовалъ 20 человѣкъ и приступилъ къ производству дознанія. Тѣмъ временемъ вооруженная кольями и вилами толпа стала наступать на команду и на предупрежденіе командовавшаго штабъ-офицера о томъ, что онъ будетъ вынужденъ стрѣлять, отвѣтила камнями и глумленіемъ. Послѣ этого по толпѣ былъ данъ залпъ, коимъ двое грабителей убиты и семь ранены (одинъ изъ раненыхъ умеръ, раны прочихъ не опасны). 2 апрѣля безпорядки въ Константиноградскомъ уѣздѣ, благодаря передвиженіямъ войскъ, усиленныхъ еще четвертымъ батальономъ, высланнымъ изъ Полтавы, стали стихать, хотя нѣсколько усадебъ подъ самой Полтавой были еще разграблены. 3 апрѣля произошла новая вспышка волненій въ Константиноградскомъ уѣздѣ, не имѣвшая особаго значенія, и затѣмъ безпорядки въ Полтавской губерніи были окончательно прекращены. Всего въ этой губерніи разграблено 54 усадьбы. 31 марта волненія перешли въ Харьковскую губ., охвативъ въ ней Валковскій уѣздъ и незначительную часть Богодуховскаго. Послѣ трехдневнаго развитія въ Полтавской губерніи, перейдя въ Харьковскую, безпорядки здѣсь проявились въ еще болѣе разнузданной формѣ: крестьяне, уже не ограничиваясь расхищеніемъ хлѣба, картофеля и сѣна, грабили инвентарь, угоняли скотъ, иногда уносили домашнюю утварь, опустошили нѣсколько усадебъ и двѣ изъ нихъ сожгли.

"Донесенія о появленіи грабителей въ Валковскомъ уѣздѣ были получены харьковскимъ губернаторомъ княземъ Оболенскимъ, незадолго передъ тѣмъ вступившимъ въ управленіе губерніею, вечеромъ 31 марта. Въ ту же ночь онъ выѣхалъ на мѣсто безпорядковъ, взявъ батальонъ пѣхоты и сотню казаковъ. Утромъ 1 апрѣля войска застали грабителей въ имѣніи генерала-отъ-инфантеріи Перлика, отбили у нихъ награбленное имущество, наказали виновныхъ и арестовали около 50 человѣкъ. Захвативъ затѣмъ крестьянъ на грабежахъ въ двухъ сосѣднихъ усадьбахъ Полтавской губерніи, князь Оболенскій узналъ о разграбленіи большого свекло-сахарнаго завода купца Молдавскаго въ селѣ Ново-Ивановскомъ, Валковскаго уѣзда, но успѣлъ придти съ воинскою командою лишь по окончаніи нападенія. Съ завода этого было расхищено до 30,000 пудовъ сахара и всевозможная утварь, а также разобраны по частямъ и увезены мап)ины и уведено сто пятьдесятъ паръ воловъ. Толпа дошла здѣсь до такого неистовства, что кинулась на заводскую больницу, похитила всѣ медикаменты изъ аптеки, вырывала и уносила тюфяки изъ-подъ больныхъ. Въ это время прибылъ губернаторъ съ небольшою горстью казаковъ, задержалъ значительное количество грабителей и, подвергнувъ ихъ наказанію, водворилъ порядокъ. Хотя 1 и 2 апрѣля въ разныхъ мѣстахъ Валковскаго уѣзда безпорядки продолжались, но, благодаря высланнымъ изъ Харькова подкрѣпленіямъ, большая часть нападеній была войсками своевременно застигнута и остановлена. Тѣмъ не менѣе предупредить случаи разграбленія вездѣ не удалось. 1 числа толпа разграбила усадьбу помѣщицы Гаевской и подожгла ея строенія; въ тотъ же день подверглась нападенію богатая помѣщичья усадьба Кантакузовка. Въ ней разграблены амбары, уведенъ скотъ, расхищена вся дорогая движимость дома и библіотека. Въ имѣніи землевладѣльца Духовского, Осиновѣ, крестьяне, расхитивъ всю движимость, разобрали по бревнамъ домъ и увезли ихъ съ собою. Къ вечеру 1 апрѣля толпа грабителей приблизилась къ городу Валкамъ. 2 апрѣля на улицахъ этого города появились передовыя группы крестьянъ, шедшихъ на грабежъ, но, по прибытіи губернатора вечеромъ 2 числа, порядокъ былъ возстановленъ и безчинствующіе наказаны. На этомъ закончились безпорядки въ Валковскомъ уѣздѣ. Всего въ этомъ уѣздѣ разграблено 25 землевладѣльческихъ усадебъ и экономій; приблизительно въ такомъ же количествѣ случаевъ грабежи были предупреждены. Кромѣ того, въ прилегающей къ Валковскому уѣзду мѣстности Богодуховскаго уѣзда были разграблены двѣ усадьбы при селѣ Рябковѣ и хуторѣ Благодатномъ; хуторъ же Мирный подвергся нападенію, но былъ во время спасенъ. Энергичный образъ дѣйствій харьковскаго губернатора и объявленіе имъ народу, что участь добровольно возвратившихъ награбленное будетъ смягчена, заставили участвовавшихъ въ грабежахъ крестьянъ одуматься и въ послѣдовавшіе за прекращеніемъ безпорядковъ дни крестьяне стали представлять въ волостныя правленія, для возвращенія потерпѣвшимъ, похищенное имущество и приносить повинныя, составляя по этому предмету общественные приговоры. Немедленно по возникновеніи грабежей какъ въ Полтавской, такъ равно и въ Харьковской губерніяхъ, на мѣсто безпорядковъ прибыли представители судебной власти и приступлено было къ производству предварительныхъ слѣдствій. Одновременно съ тѣмъ были возбуждены дознанія черезъ офицеровъ отдѣльнаго корпуса жандармовъ. Этими разслѣдованіями выяснено, что въ смежныхъ между собою частяхъ Полтавскаго и Константиноградскаго уѣздовъ, гдѣ хозяйственное положеніе крестьянъ, пережившихъ за послѣдніе годы нѣсколько недородовъ, не вполнѣ удовлетворительно, свила себѣ гнѣздо противоправительственная пропаганда, выразившаяся усиленнымъ распространеніемъ среди крестьянъ преступныхъ брошюръ и изданій на малороссійскомъ языкѣ. Въ этихъ изданіяхъ сельское населеніе призывалось къ возстанію противъ влаотей и къ завладѣнію имуществомъ помѣщиковъ.

"Къ изложенному необходимо добавить, что распространившіеся въ обществѣ слухи о лицахъ, подвергшихся, будто бы, насилію со стороны крестьянъ, такъ же какъ и о крестьянахъ, засѣченныхъ по распоряженію властей, невѣрны. Основаніемъ къ возникновенію послѣдняго рода толковъ послужило, очевидно, то обстоятельство, что, для прекращенія грабежей, власти были вынуждены примѣнить тѣлесное наказаніе къ вожакамъ возстанія и болѣе упорнымъ его участникамъ. Наказанія эти, оказавъ должное воздѣйствіе на крестьянъ, устранили необходимость въ принятіи болѣе крутыхъ мѣръ, подобныхъ тѣмъ, къ которымъ пришлось прибѣгнуть въ селѣ Ковалевкѣ. При подавленіи безпорядковъ лица, руководившія отдѣльными толпами грабителей, и болѣе виновныя изъ среды послѣднихъ были задержаны; равнымъ образомъ заключены. подъ стражу и нѣкоторыя лица изъ числа участвовавшихъ въ преступной среди крестьянъ пропагандѣ.

"Въ настоящее время общественное спокойствіе въ Полтавской и Харьковской губерніяхъ возстановлено; слѣдуетъ полагать, что принятыя мѣры къ усиленію въ этихъ мѣстностяхъ полицейской охраны обезпечатъ сохраненіе тамъ порядка и впредь".

28 апрѣля состоялись слѣдующіе Именные Высочайшіе указы:

"Полтавскаго губернатора, Двора Нашего въ званіи камергера, д. с. с. Бельгарда -- Всемилостивѣйше увольняемъ отъ занимаемой должности, съ причисленіемъ къ министерству внутреннихъ дѣлъ и оставленіемъ его въ придворномъ званіи".

"Гродненскому губернатору, Двора Нашего въ званіи камергера, д. с. с. князю Урусову -- Всемилостивѣйше повелѣваемъ быть полтавскимъ губернаторомъ, съ оставленіемъ его. въ придворномъ званіи".

Одновременно съ опубликованіемъ этихъ указовъ въ "Правит. Вѣстникѣ" было напечатано: "Награждается орденомъ св. равноапостольнаго князя Владиміра 2-й степени -- харьковскій губернаторъ, шталмейстеръ Высочайшаго Двора кн. Иванъ Оболенскій, за отлично-усердную и ревностную службу и примѣрную распорядительность по прекращенію безпорядковъ въ Валковскомъ уѣздѣ Харьковской губерніи".

Командующимъ войсками кіевскаго военнаго округа генералъ-адьютантомъ Драгомировымъ опубликованъ слѣдующій приказъ: "Войсковыя части, призванныя къ подавленію вспыхнувшихъ въ двухъ уѣздахъ Полтавской и одномъ Харьковской губерній безпорядковъ, исполнили свой долгъ безукоризненно, въ чемъ, впрочемъ, и сомнѣваться было нельзя. Отъ лица службы благодарю командировъ частей и нижнихъ чиновъ" {"Кіевлянинъ", 26 мая 1902 г.}.

11 мая послѣдовалъ Именной Высочайшій указъ Правительствующему Сенату такого содержанія:

"Происходившіе въ послѣднее время въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ Полтавской и Харьковской губерній безпорядки сопровождались рядомъ нападеній крестьянъ на сосѣднія усадьбы, причинившихъ владѣльцамъ значительные убытки.

"Возлагая отвѣтственность за эти убытки не только на лицъ, непосредственно виновныхъ въ означенныхъ преступныхъ дѣйствіяхъ, но и на тѣ сельскія общества, кои своимъ преступнымъ попустительствомъ способствовали развитію безпорядковъ, Мы повелѣваемъ:

"1) Отпустить изъ государственнаго казначейства, сверхсмѣтнымъ кредитомъ по отдѣлу чрезвычайныхъ расходовъ сего 1902 года, 800,000 рублей на вознагражденіе потерпѣвшихъ землевладѣльцевъ Константиноградскаго, Полтавскаго, Валковскаго и Богодуховскаго уѣздовъ, за убытки, непосредственно причиненные имъ означенными безпорядками;

"2) возложить исчисленіе таковыхъ убытковъ и назначеніе лицамъ, заявившимъ о томъ ходатайство, соразмѣрнаго по соображеніи съ указанною суммою вознагражденія на особыя временныя коммиссіи, образуемыя, подъ предсѣдательствомъ полтавскаго и харьковскаго губернаторовъ, при участіи губернскихъ предводителей дворянства и другихъ должностныхъ лицъ мѣстнаго финансоваго и по крестьянскимъ дѣламъ управленія;

"3) предоставить министрамъ внутреннихъ дѣлъ и финансовъ, по взаимному соглашенію, опредѣлить составъ и порядокъ дѣйствій означенныхъ коммиссій и свои по сему предмету предположенія внести на Наше утвержденіе чрезъ комитетъ министровъ, и

"4) для возмѣщенія государственному казначейству указанной въ п. 1 суммы, установить съ сельскихъ обществъ и селеній, крестьяне коихъ принимали участіе въ безпорядкахъ, дополнительный къ существующимъ окладной сборъ, съ тѣмъ, чтобы ежегодный размѣръ онаго и срокъ его взысканія были опредѣлены, для отдѣльныхъ обществъ и селеній, порядкомъ, указаннымъ выше, въ п. 2, и чтобы взиманіе этого сбора, на общемъ съ прочими окладными платежами основаніи, было начато не позднѣе второй половины текущаго года.

"Правительствующій Сенатъ не оставитъ учинить, къ исполненію сего, надлежащее распоряженіе".

5 іюня въ "Правит. Вѣстникѣ" было напечатано слѣдующее Высочайшее повелѣніе, объявленное министромъ внутреннихъ дѣлъ:

"Государь Императоръ, по всеподданнѣйшему докладу министра внутреннихъ дѣлъ, въ 30 день мая 1902 года, Высочайше повелѣть соизволилъ:

"Собираніе въ текущемъ году статистическихъ свѣдѣній о земельныхъ имуществахъ въ губерніяхъ Бессарабской, Екатеринославской, Казанской, Курской, Орловской, Пензенской, Полтавской, Самарской, Симбирской, Тульской, Харьковской и Черниговской прекратить, предоставивъ примѣненіе этой мѣры въ отдѣльныхъ сельскихъ мѣстностяхъ остальныхъ 22-хъ губерній усмотрѣнію начальниковъ губерній".

Вслѣдъ затѣмъ въ той же газетѣ появился и "всеподданнѣйшій, докладъ министра внутреннихъ дѣлъ о прекращеніи въ 1902 году собиранія статистическихъ свѣдѣній о земельныхъ имуществахъ въ нѣкоторыхъ губерніяхъ земледѣльческой полосы Россіи".

"Въ видахъ усовершенствованія земскаго обложенія,-- говорится въ этомъ докладѣ,-- закономъ 8 іюня 1893 года возложено на земскія учрежденія производство переоцѣнки недвижимыхъ имуществъ по правиламъ, удостоившимся тогда же Высочайшаго утвержденія.

"Придавая этому дѣлу весьма существенное значеніе, министерства внутреннихъ дѣлъ и финансовъ постоянно слѣдили за ходомъ оцѣночныхъ работъ. Какъ видно изъ имѣющихся по сему предмету данныхъ, эти работы, не смотря на затраченныя на нихъ значительныя средства, достигающія шести милліоновъ рублей, идутъ не вполнѣ успѣшно и разсчитывать на скорое завершеніе ихъ не представляется возможнымъ.

"Въ главныхъ чертахъ своихъ дѣло переоцѣнки слагается изъ трехъ послѣдовательныхъ работъ: 1) собиранія и разработки оцѣночно-статистическаго матеріала; 2) установленія общихъ основаній оцѣнки и 3) примѣненія оцѣночныхъ нормъ къ отдѣльнымъ имуществамъ, которыя въ свою очередь распадаются на: а) имущества земельныя, б) городскія и в) фабрики, заводы и торговопромышленныя заведенія.

"Третьей стадіи, т. е. примѣненія оцѣнокъ къ отдѣльнымъ имуществамъ, оцѣночныя работы достигли только въ Саратовской и Нижегородской губерніяхъ, и то не въ отношеніи всѣхъ подлежащихъ обложенію недвижимыхъ имуществъ, а только одного изъ разрядовъ послѣднихъ, именно городскихъ имуществъ въ Саратовской губерніи и земельныхъ въ Нижегородской. Въ періодѣ установленія общихъ основаній оцѣнки по всѣмъ видамъ недвижимыхъ имуществъ, работы находятся въ губерніяхъ Уфимской, Московской и отчасти Костромской и Рязанской, въ большинствѣ же губерній работы не вышли изъ періода собиранія и разработки оцѣночно-статистическихъ матеріаловъ.

"Недостаточно успѣшная дѣятельность земскихъ учрежденій по оцѣночнымъ работамъ объясняется главнѣйше тѣмъ, что они слишкомъ расширили поставленную имъ задачу. Многія земства, не ограничиваясь собираніемъ свѣдѣній, указанныхъ въ законѣ я въ инструкціи министерства финансовъ, задались цѣлью произвести черезъ спеціальныхъ оцѣнщиковъ сложное оцѣночно-экономическое обслѣдованіе всѣхъ недвижимыхъ имуществъ. Другая причина, препятствующая успѣшному ходу дѣла, кроется въ неудовлетворительномъ составѣ лицъ, привлекаемыхъ къ работѣ. Лица эти большею частью недостаточно подготовлены къ предстоящимъ имъ обязанностямъ и, въ лучшихъ случаяхъ, имѣютъ только теоретическую подготовку, но незнакомы съ практическими требованіями оцѣночнаго дѣла. Вслѣдствіе сего работа этихъ лицъ оказывалась нерѣдко не вполнѣ удовлетворительною, а въ нѣкоторыхъ губерніяхъ, какъ, напримѣръ, въ Казанской, Черниговской, и Тамбовской, губернскія оцѣночныя коммиссіи и земскія учрежденія вынуждены были даже вовсе отказаться отъ пользованія свѣдѣніями, доставленными статистиками, и признали необходимымъ произвести всѣ работы вновь. Кромѣ того, въ виду большого спроса въ настоящее время на статистиковъ, послѣдніе стремятся занять въ земскомъ хозяйствѣ вполнѣ самостоятельное положеніе и весьма часто вступаютъ въ совершенно неумѣстныя столкновенія съ земскими управами. Подобныя столкновенія, принимавшія въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ характеръ стачекъ и распространявшіяся одновременно на нѣсколько губерній, очевидно, не могли не отразиться неблагопріятно на успѣхѣ работа.

"При такихъ условіяхъ естественно возникли опасенія за производительное употребленіе асигнованныхъ земствами на оцѣночныя работы средствъ, а равно и отпускаемаго? на этотъ предметъ по" закону 18-го января 1899 года-казеннаго пособія, выданнаго въ размѣрѣ болѣе трехъ милліоновъ рублей; съ гѣмъ вмѣстѣ выяснилась также и невозможность скораго завершенія переоцѣнокъ, съ которыми, согласно закону 12-го іюня 1900 года, связано установленіе предѣльной нормы обложенія земскимя сборами недвижимыхъ имуществъ. Въ виду сего предмѣстникъ мой, остановившись на мысли изъять оцѣночное дѣло изъ вѣдѣнія земства, приступилъ совмѣстно съ министромъ финансовъ въ обсужденію вопроса о возложеніи этого дѣла всецѣло на административныя учрежденія. По сложности своей мѣра эта требуетъ еще обширныхъ соображеній, и потому осуществленіе ея можетъ и не послѣдовать въ ближайшемъ времени.

"Между тѣмъ за послѣдніе годы обнаружилась и другая отрицательная сторона земскихъ оцѣночныхъ работъ. Для собиранія необходимыхъ статистическихъ свѣдѣній земскія учрежденія должны были подобрать постоянный личный составъ, пополняемый въ лѣтніе мѣсяцы временными сотрудниками, нерѣдко далеко не безупречными въ политическомъ отношеніи. Число такихъ сотрудниковъ, какъ усматривается изъ нижеслѣдующей таблицы, достигало въ 1900 и 1901 годахъ во многихъ губерніяхъ значительныхъ размѣровъ.

Постоянныхъ статистиковъ.

Времени.

сотрудниковъ.

Всего.

Вологодская губ.

Вятская "

Олонецкая "

Орловская "

Пензенская "

49 *)

Полтавская "

694

681

Псковская "

Рязанская "

С.-ІІетербургск. г.

Тульская "

49 *)

*) "Свѣдѣній по отдѣльнымъ категоріямъ статистиковъ въ губерніяхъ Пензенской и Тульской не имѣется".

"Между тѣмъ, преградить неблагонадежнымъ лицамъ доступъ къ занятію статистическими работами не всегда представляется возможнымъ, ибо нѣкоторыя земства, по спѣшности дѣла, допускали статистиковъ къ работамъ до полученія разрѣшенія губернатора. Такъ, въ Орловской губерніи изъ числа 46 лицъ, приглашенныхъ къ оцѣночно-статистическимъ изслѣдованіямъ, 30 человѣкъ приступили къ работамъ безъ согласія губернскаго начальства. Такая обстановка оцѣночнаго дѣла давно уже обращала на себя вниманіе министерства, но ни указанія губернаторамъ, ни надзоръ полиціи, ни разнообразные справки объ отдѣльныхъ лицахъ не въ состояніи были, однако, въ достаточной степени оградить населеніе отъ вреднаго въ политическомъ отношеніи вліянія нѣкоторыхъ изъ числа подобныхъ лицъ. Постоянное, особенно при обслѣдованіи земельныхъ имуществъ, общеніе съ крестьянами даетъ неблагонадежнымъ людямъ широкое поле для противоправительственной пропаганды, бороться съ которой при слабости полицейскаго надзора въ селеніяхъ представляется крайне затруднительнымъ.

"Послѣднія событія въ Полтавской и Харьковской губерніяхъ съ очевидностью выяснили необходимость немедленно положить предѣлъ вредному вліянію, которое оказывали на сельское населеніе нѣкоторые изъ земскихъ статистиковъ. При этомъ не можетъ, конечно, подлежать сомнѣнію, что предстоящія въ указанномъ направленіи мѣры, какъ преслѣдующія интересы государственнаго порядка, должны быть осуществлены во всякомъ случаѣ, хотя бы отъ сего еще болѣе замедлились оцѣночныя работы.

"Сдѣлавъ поэтому распоряженіе о временномъ до 1-го числа наступающаго іюня пріостановленіи разъѣздовъ статистиковъ по уѣздамъ, я вмѣстѣ съ тѣмъ пришелъ къ заключенію о неотложной необходимости принятія, впредь до разрѣшенія общаго вопроса о переустройствѣ оцѣночнаго дѣла, такой мѣры, которая устранила бы нежелательныя явленія существующаго порядка земскихъ статистическикъ обслѣдованій. Подобною мѣрою, по моему мнѣнію, должно быть воспрещеніе разъѣздовъ статистиковъ для собиранія свѣдѣній въ теченіе нынѣшняго года.

"Мѣру эту я полагалъ бы, при ея примѣненіи, поставить въ предѣлы самой крайней необходимости и съ этою цѣлью указать прежде всего, что воспрещеніе разъѣздовъ статистиковъ касается лишь собиранія свѣдѣній о земельныхъ имуществахъ въ сельскихъ мѣстностяхъ, не распространяясь ни на городскія имущества, ни на фабричныя и торгово-промышленныя заведенія. При такомъ ограниченіи означенная мѣра не можетъ воспрепятствовать безостановочному ходу оцѣночнаго дѣла, ибо и въ настоящее время многія земства допускаютъ обращеніе всего состава статистиковъ сначала на городскія, а затѣмъ уже на земельныя имущества.

"Затѣмъ я нахожу, что нѣтъ безусловной надобности примѣнять проектируемую мѣру во всѣхъ 34-хъ губерніяхъ, въ коихъ дѣйствуетъ положеніе о земскихъ учрежденіяхъ, а достаточно распространить ее на тѣ мѣстности, гдѣ она вызывается настоятельными требованіями общественнаго порядка. Къ числу этихъ мѣстностей надлежитъ отнести ту полосу Россіи, населеніе коей живетъ исключительно земледѣльческимъ трудомъ и, будучи лишено постороннихъ заработковъ, особенно страдаетъ отъ неурожаевъ. Какъ показалъ опытъ, въ этихъ мѣстностяхъ разспросы статистиковъ особенно легко могутъ служить поводомъ къ превратнымъ толкованіямъ, а когда эти разспросы ведутся въ противоправительственномъ направленіи, то и къ возникновенію серьезныхъ осложненій, подобныхъ тѣмъ, которыя имѣли недавно мѣсто въ Полтавской и Харьковской губерніяхъ. Но такъ какъ въ части губерній, входящихъ въ упомянутый районъ, оцѣночные матеріалы, касающіеся земельныхъ имуществъ, уже собраны, то собственно воспрещеніе разъѣздовъ статистиковъ должно коснуться слѣдующихъ 12 губерній: Бессарабской, Екатеринославской, Казанской, Курской, Орловской Пензенской, Полтавской, Самарской, Симбирской, Тульской, Харьковской и Черниговской.

"Что касается остальныхъ губерній, то къ распространенію на нихъ безусловнаго воспрещенія основаній не имѣется и по отношенію къ нимъ казалось бы достаточнымъ предоставить губернаторамъ право пріостанавливать въ текущемъ году собираніе статистическихъ свѣдѣній въ тѣхъ сельскихъ мѣстностяхъ, въ коихъ подобную работу они признаютъ въ интересахъ общественнаго порядка нежелательною.

"Руководствуясь изложенными соображеніями, я полагалъ бы: собираніе въ текущемъ году статистическихъ свѣдѣній о земельныхъ имуществахъ въ губерніяхъ: Бессарабской, Екатеринославской, Казанской, Курской, Орловской, Пензенской, Полтавской, Самарской, Симбирской, Тульской, Харьковской и Черниговской прекратить, предоставивъ примѣненіе этой мѣры въ отдѣльныхъ сельскихъ мѣстностяхъ остальныхъ 22-хъ губерній усмотрѣнію начальниковъ губерній.

"На приведеніе сего въ исполненіе всеподданнѣйшимъ долгомъ почитаю испрашивать Высочайшее Вашего Императорскаго Величества соизволеніе."

-----

Сверхъ того, въ "Полт. Губ. Вѣдомостяхъ" напечатанъ слѣдующій циркуляръ полтавскаго губернатора полицеймейстерамъ и уѣзднымъ исправникамъ Полтавской губерніи отъ 11 мая:

"Разсматривая дѣла о безпорядкахъ, имѣвшихъ мѣсто въ Высочайше ввѣренной мнѣ губерніи, я не могъ не обратить вниманія на то, что во многихъ случаяхъ о своеволіи крестьянъ въ мѣстныхъ экономіяхъ губернаторъ и начальники полиціи узнавали непосредственно отъ землевладѣльцевъ, а не изъ донесеній лицъ, подчиненныхъ полицейскимъ управленіямъ, т. е. становыхъ приставовъ и урядниковъ, такъ что правительственной власти приходилось считаться уже съ совершившимся фактомъ, т. е. подавлять смуту, производить дознанія, привлекать виновныхъ къ отвѣтственности и т. д. Хотя урядники, какъ ближе другихъ стоящіе къ народу, и обязаны были знать о готовящихся безпорядкахъ, но изъ вышеуказанныхъ дѣлъ я не усмотрѣлъ никакой активной съ ихъ стороны дѣятельности, изъ чего можно вывести то заключеніе, что урядники вовсе не понимаютъ лежащихъ на нихъ обязанностей, а чиновники уѣздной полиціи недостаточно правильно уяснили себѣ то направленіе, котораго они должны держаться въ своей административной дѣятельности.

"Въ цѣляхъ достиженія однообразія въ дѣйствіяхъ чиновъ полиціи и въ видахъ постановки дѣятельности ихъ на правильную почву, я нахожу необходимымъ разъяснить, что обязанности чиновъ полиціи заключаются, главнымъ образомъ, въ предупрежденіи всего того, что можетъ вредно отразиться не только на экономической сторонѣ общества или отдѣльныхъ его членовъ, но и вліять на спокойствіе обывателей. Только вовремя принятая мѣра, устраняя въ самомъ началѣ зло, могущее затѣмъ, при иномъ положеніи дѣла, развиться до грандіозныхъ размѣровъ, ограждаетъ обывателя отъ такихъ явленій, которыя въ текущемъ году имѣли мѣсто въ Полтавской губерніи; устраняя же зло въ самомъ зародышѣ, устраняются и его послѣдствія, слѣдовательно, при наличности этого условія, и дѣятельность полиціи представляется разумной, продуктивной и соотвѣтствующей духу закона. Но для предупрежденія зла необходимо, чтобы каждое лицо изъ состава полиціи знало все, что дѣлается во ввѣренномъ его попеченію районѣ, а для достиженія этого чины полиціи и особенно становые пристава и урядники обязаны какъ можно чаще объѣзжать свои районы, чутко прислушиваться ко всѣмъ проявленіямъ народной жизни, слѣдить за правильнымъ ея теченіемъ, и доносить по начальству о злонамѣренныхъ лицахъ, которыя могутъ внести смуту, пользуясь неразвитіемъ и легкомысліемъ народной массы, постоянно памятуя, что назначеніе полиціи -- содѣйствовать правильному теченію жизни и предупреждать то зло, которое, какъ, напримѣръ, въ текущемъ году, вредно отразилось и на ни въ чемъ неповинныхъ землевладѣльцахъ и на крестьянахъ, виновныхъ въ нарушеніи порядка и правъ собственности частныхъ лицъ.

"Признавая чиновъ полиціи весьма серьезнымъ органомъ административнаго управленія, я, сообщая объ изложенномъ для должнаго руководства, безусловно требую, чтобы они, проникнувшись важностью лежащихъ на нихъ обязанностей, съ особымъ усердіемъ и полнымъ вниманіемъ отнеслись къ исполненію своей службы; при чемъ считаю нужнымъ предупредить, что неисполненіе моихъ указаній можетъ повлечь за собою принятіе предоставленныхъ мнѣ закономъ карательныхъ мѣръ, если бы, сверхъ всякаго ожиданія, среди полицейскихъ чиновъ Полтавской -губерніи оказались лица, игнорирующія законъ и мои требованія" {"Кіевлянинъ", 14 мая 1902 г.}.

Въ свою очередь въ "Херсон. Губ. Вѣдомостяхъ" опубликованъ циркуляръ херсонскаго губернатора, отъ 22 мая, земскимъ начальникамъ Херсонской губерніи, такого содержанія:

"По имѣющимся у меня свѣдѣніямъ, за послѣднее время въ предѣлахъ Херсонской губерніи въ селахъ и деревняхъ стали появляться злонамѣренныя лица съ цѣлью возбужденія крестьянъ къ аграрнымъ безпорядкамъ. Въ народѣ распространяются нелѣпые слухи о какомъ-то новомъ надѣленіи землею, возбуждаются превратные толки о значеніи частной собственности, а бывшіе безпорядки въ Полтавской и Харьковской губерніяхъ возводятся чуть-ли не на степень подвига крестьянъ, получившихъ будто бы при этомъ большія выгоды. Въ виду сего и въ дополненіе къ циркулярамъ моимъ отъ 22 апрѣля за No 1788. и 13 мая за No 21, я симъ предлагаю гг. земскимъ начальникамъ немедленно объѣхать свои участки и на сельскихъ и волостныхъ сходахъ объявить крестьянамъ нижеслѣдующее: въ виду превратныхъ толковъ и ложныхъ слуховъ, распространяемыхъ среди народа злонамѣренными людьми, крестьянамъ объявляется, чтобы они не вѣрили никакимъ вѣстямъ, кромѣ тѣхъ, что сообщаются имъ оффиціально черезъ посредство мѣстныхъ властей. Крестьяне должны знать, что всякія царскія грамоты, указы и правительственныя распоряженія объявляются во всеобщее свѣдѣніе только черезъ начальствующихъ лицъ. Никто, хотя бы прямо посланный отъ царя, не можетъ объявлять царскихъ указовъ въ отсутствіи и безъ вѣдома мѣстныхъ начальствующихъ лицъ, каковыми въ уѣздахъ являются предводители дворянства, земскіе начальники и полицейскія власти. Всякій, кто поступаетъ иначе, помимо и тайно отъ начальства -- есть лицо злонамѣренное, которое изъ преступныхъ цѣлей старается посѣять смуту и можетъ вовлечь крестьянъ въ большое бѣдствіе. Ближайшій примѣръ тому налицо: крестьяне нѣсколькихъ уѣздовъ смежныхъ съ нами Полтавской и Харьковской губерній повѣрили такимъ распространителямъ ложныхъ слуховъ. И возбужденные, подговоренные ими, явились цѣлыми обществами во многія частновладѣльческія экономіи и помѣщичьи усадьбы съ требованіемъ себѣ земли, хлѣба, скота и когда имъ въ этихъ нелѣпыхъ, беззаконныхъ требованіяхъ отказывали, то они самоуправно, силою забирали все, что хотѣли, и такимъ образомъ разграбили многія усадьбы. Конечно, такое насиліе и захватъ чужой собственности терпимы быть не могли, на мѣсто безпорядковъ тотчасъ же выѣхали -- какъ старшіе представители государевой власти -- губернаторы, противъ грубой силы крестьянской были вызваны силы военныя, гдѣ крестьянъ захватили на грабежѣ, тутъ же наказали ихъ розгами, все награбленное у нихъ Отобрали назадъ, тамъ, гдѣ крестьяне пытались сопротивляться, заставили ихъ покориться силою, а въ одномъ мѣстѣ, гдѣ крестьяне стали бросать въ войска камнями и вооружились вилами и топорами,-- войскамъ было приказано стрѣлять и нѣсколько крестьянъ были убиты и ранены. Всѣ виновные въ безпорядкахъ не только прямымъ участіемъ, но даже въ попустительствѣ ихъ привлечены къ судебной отвѣтственности и теперь производится строгое слѣдствіе. Государь же указомъ отъ 11 мая 1902 г., распубликованнымъ въ "Правительственномъ Вѣстникѣ" No 106, повелѣлъ помимо наказанія, которое опредѣлено будетъ судомъ, взыскать съ крестьянъ, виновныхъ въ безпорядкахъ, всѣ убытки, причиненные разграбленнымъ экономіямъ до 800.000 руб. Вотъ какія тяжкія послѣдствія могутъ быть отъ легкомысленнаго довѣрія всякимъ нелѣпымъ толкамъ, идущимъ изъ темныхъ источниковъ. Крестьяне должны твердо знать и помнить, что всякая собственность, всякое владѣніе строго ограждается законами и властями.. Своевольное пользованіе или захватъ чужой собственности представляются такимъ проявленіемъ самоуправства, которое не можетъ быть оправдываемо никакими причинами и подлежитъ немедленному прекращенію силою власти и закона. Ради того, чтобы заставить уважать священное право собственности, поддержать покорность закону, для водворенія нарушаемаго порядка, начальство не остановится ни передъ какими средствами. Помните это и постарайтесь сами оградить себя отъ тѣхъ, кто стремится столкнуть васъ съ пути долга и присяги. Всѣ вы цѣловали крестъ и принимали присягу на вѣрность царю и закону.-- Слово царское на Руси всегда было закономъ, и вотъ слова самого государя, сказанныя имъ своему народу въ предупрежденіе всякихъ темныхъ слуховъ. Покойный государь Александръ III ко дню своего священнаго коронованія въ Москвѣ повелѣлъ собрать отъ всѣхъ уѣздовъ по нѣсколько старшинъ и, обращаясь ко всѣмъ имъ на обѣдѣ во время празднествъ, изволилъ сказать для передачи всему крестьянству слѣдующія слова:

"Слѣдуйте совѣту и руководству вашихъ предводителей дворянства и не вѣрьте вздорнымъ и нелѣпымъ слухамъ о даровыхъ прирѣзкахъ и т. п. Эти слухи распространяются нашими врагами. Всякая собственность, точно такъ же, какъ и ваша, должна быть неприкосновенна".

"Нынѣ благополучно царствующій государь императоръ Николай II также ко дню своего священнаго коронованія въ Москвѣ повелѣлъ снова собрать волостныхъ старшинъ, какъ представъ телей русскаго крестьянства и въ милостивомъ обращеніи къ собраннымъ старшинамъ, между прочимъ, изволилъ произнести слѣдующее:

"Заботы о благѣ вашемъ такъ же близки моему сердцу, какъ они были близки дѣду моему и незабвенному дорогому родителю. Помните слова, сказанныя имъ здѣсь волостнымъ старшинамъ при вѣнчаніи его на царство. Между вами есть многіе слышавшіе ихъ сами. Я хочу, чтобы эти слова всегда служили вамъ твердымъ руководствомъ. Дай вамъ Богъ въ будущемъ здоровья и успѣховъ въ трудѣ и добрыхъ дѣлахъ".

"Сіи слова государя должны быть непремѣннымъ руководствомъ въ жизни каждаго вѣрноподданнаго крестьянина, напоминаніемъ о нихъ должна служить въ каждомъ сельскомъ правленіи картина народнаго изданія, изображающая обѣдъ волостныхъ старшинъ въ Москвѣ съ надписью вышеприведенныхъ словъ государя Александра III. При этомъ я поручаю гг. земскимъ начальникамъ озаботиться, чтобы картины эти дѣйствительно имѣлись въ каждомъ сельскомъ правленіи и были вывѣшены на видномъ мѣстѣ. Съ своей стороны полагаю, что такого рода внушеніе народу, сказанное авторитетнымъ голосомъ земскаго начальника, непремѣнно должно оказать большое вліяніе на крестьянъ, въ смыслѣ предупрежденія той легкомысленной довѣрчивости, съ какою крестьяне относятся къ вздорнымъ розсказнямъ всякихъ проходимцевъ или просто безпокойныхъ людей изъ своей же среды. Я хочу надѣяться, что гг. земскіе начальники въ сознаніи серьезности положенія приложатъ особенныя старанія къ выполненію возлагаемаго мною на нихъ порученія" {Цитируемъ по "Новому Времени", 29 мая 1902 г.}.

III.

Въ текущей русской дѣйствительности вопросы о состояніи сельскаго хозяйства и о положеніи сельскаго населенія пріобрѣли, безспорно, первостепенную важность. Оба, эти вопроса, настойчиво и властно выдвинутые жизнью, въ настоящее время довольно дѣятельно обсуждаются нашею періодической печатью. Мы, впрочемъ, упоминаемъ объ этомъ, не разсчитывая съ своей стороны немедленно принять участіе въ такомъ обсужденіи. Въ теченіе послѣднихъ двухъ лѣтъ мы не разъ имѣли случай говорить на страницахъ "Русскаго Богатства" о названныхъ вопросахъ. Не отказываемся мы и отъ надежды вернуться къ бесѣдѣ объ нихъ въ ближайшемъ будущемъ. Но въ настоящій моментъ мы хотѣли бы обратить вниманіе читателя лишь на одинъ изъ многочисленныхъ частныхъ вопросовъ, входящихъ въ составъ того общаго вопроса о положеніи крестьянства, съ рѣшеніемъ котораго, какъ показавъ горькій опытъ, самымъ тѣснымъ и неразрывнымъ образомъ связанъ успѣхъ всѣхъ попытокъ поднятія уровня сельскаго хозяйства и экономическаго благосостоянія страны.

Упомянутый частный вопросъ касается только одной, довольно, впрочемъ, многочисленной, группы крестьянскаго населенія Урала и сводится къ отношеніямъ, возникшимъ на почвѣ крестьянскаго землепользованія между поссессіонными крестьянами Урала -- съ одной стороны и мѣстными горными заводами -- съ другой. Для указанной мѣстности вопросъ этотъ, какъ можетъ убѣдиться читатель изъ дальнѣйшаго изложенія, является крайне серьезнымъ. Но сверхъ того этотъ спеціально мѣстный вопросъ не лишенъ и нѣкотораго общаго значенія, наглядно вскрывая кой-какія специфическія условія крестьянскаго быта, свойственныя не одному лишь Уралу съ его своеобразною горнозаводскою атмосферою.

Конкретные факты иногда скорѣе общихъ описаній помогаютъ схватить сущность дѣла! Поэтому мы позволимъ себѣ, въ видѣ введенія къ своему изложенію, пересказать съ нѣкоторыми подробностями одинъ эпизодъ изъ уральской горнозаводской жизни, обрисовывающій какъ существо того вопроса, о которомъ идетъ рѣчь, такъ и пріемы, какіе употребляются для его рѣшенія на мѣстѣ.

Въ 1900 г. мастеровой дер. Нелобы, Верхне-Салдинской волости, Верхотурскаго уѣзда, Пермской губерніи, Андрей Тихоновъ, обнаружилъ на своемъ надѣльномъ покосѣ, предоставленномъ въ его пользованіе по уставной грамотѣ, порубку десяти сосенъ. Желая найти виновника этой порубки, Тихоновъ съ вѣдома сельскаго старосты и въ присутствіи понятыхъ увезъ срубленный лѣсъ къ себѣ на храненіе. Виновникъ скоро отыскался. Главное управленіе Нижне-Тагильскихъ поссессіонныхъ заводовъ, по распоряженію котораго, какъ оказалось, былъ срубленъ подрядчикомъ заводской конторы лѣсъ Тихонова, возбудило противъ послѣдняго уголовное преслѣдованіе, обвинивъ его сперва въ кражѣ лѣса, а затѣмъ въ самоуправствѣ. Земскій начальникъ 9-го участка Верхотурскаго уѣзда, г. Ивановъ, на разборъ котораго поступило это дѣло, не нашелъ, правда, въ поступкѣ Тихонова признаковъ ни кражи, ни самоуправства и призналъ его по суду оправданнымъ. Однако, этимъ дѣло не закончилось. Главноуправляющій Нижне-Тагильскихъ заводовъ, г. Замятнинъ, обратился въ уральское горное управленіе съ жалобою на г. Иванова, обвиняя послѣдняго въ томъ, что онъ, "не взирая на разъясненіе пермскаго губернскаго присутствія неправильныхъ его дѣйствій", продолжаетъ "упорно держаться своего прежняго взгляда" на "самовольныя порубки мастеровыми лѣса, растущаго на ихъ земельныхъ угодьяхъ", и оправдываетъ порубщиковъ, примѣняя при томъ "крайне вредную для заводовъ мотивировку". Въ видѣ примѣра неправильныхъ дѣйствій г. Иванова въ жалобѣ указывалось оправданіе "въ открытомъ судебномъ засѣданіи мастерового Тихонова, самовольно увезшаго 10 штукъ сосновыхъ бревенъ, срубленныхъ подрядчикомъ Верхне-Салдинской конторы". Въ свою очередь уральское горное управленіе, основываясь на этой жалобѣ, независимо отъ обжалованія рѣшенія земскаго начальника въ аппелляціонномъ порядкѣ, особымъ отношеніемъ просило пермскаго губернатора "принять зависящія мѣры" по отношенію къ г. Иванову.

Пермское губернское присутствіе, въ которое перешло это дѣло, высказалось по поводу его вполнѣ опредѣленно и рѣшительно. По словамъ присутствія, "на основаніи высочайше утвержденнаго 19 мая 1893 г. мнѣнія государственнаго совѣта о завершеніи поземельнаго устройства горнозаводскаго населенія поссессіонныхъ горныхъ заводовъ и инструкціи, утвержденной министромъ земледѣлія и государственныхъ имуществъ 15 декабря 1894 г., о порядкѣ дѣйствій по отграниченію надѣловъ, горнозаводскому населенію, сверхъ усадебной осѣдлости, предоставляются въ земельный надѣлъ земельныя угодья въ горнозаводскихъ дачахъ, покосы и росчисти въ лѣсахъ и куреняхъ, выгоны по 600 кв., саж. на душу и всѣ полевыя и луговыя угодья, которыми населеніе пользовалось по 1 января 1893 г. не по найму отъ заводоуправленія; всѣ эти земельныя угодья, по отводѣ и отграниченію въ натурѣ, поступаютъ въ полную собственность горнозаводскаго населенія лишь съ 19 мая 1908 г., до сего же времени заводоуправленіямъ предоставляется право производить развѣдки и разработки ископаемыхъ въ земельныхъ угодьяхъ, отведенныхъ мастеровымъ и сельскимъ работникамъ. Отвода особыхъ лѣсныхъ надѣловъ горнозаводскому населенію поссессіонныхъ горнозаводскихъ дачъ означеннымъ выше закономъ не установлено, а 4 ст. этого закона предоставлено лишь право пользованія лѣсными матеріалами изъ поссессіонныхъ дачъ, на основаніи правилъ, изложенныхъ въ ст. 26 и 27 полож. о горноз. населеніи казенныхъ горныхъ заводовъ". "Такимъ образомъ,-- заключало губернское присутствіе,-- горнозаводскому населенію въ поссессіонныхъ дачахъ, предоставляются въ надѣлъ лишь только одни земельныя угодья, съ правомъ собственности только съ 19 мая 1908 г. и съ предоставленіемъ заводоуправленіямъ права до этого времени разработки нѣдръ этихъ угодій, произрастающій же на означенныхъ земельныхъ угодьяхъ лѣсъ не составляетъ собственности мастеровыхъ и потому заводоуправленіе можетъ распоряжаться имъ по своему усмотрѣнію". Вмѣстѣ съ тѣмъ губернское присутствіе постановило "особымъ циркуляромъ увѣдомить всѣхъ, земскихъ начальниковъ, въ участкахъ которыхъ находится горнозаводское населеніе поссессіонныхъ заводовъ, что населеніе это, надѣляемое по закону 19 мая 1893 г. одними только земельными угодьями, безъ отвода лѣсныхъ надѣловъ, не имѣетъ права на произрастающій на ихъ земельныхъ* угодьяхъ лѣсъ". При этомъ, однако, какъ указалъ въ своемъ особомъ мнѣніи непремѣнный членъ пермскаго губернскаго присутствія г. Назарьевъ, присутствію остались "не извѣстны обстоятельства, обнаруженныя судебными разбирательствами", почему оно и не имѣло точныхъ данныхъ для сужденія о "неправосудности и незаконности" приговоровъ г. Иванова. Приговоры г. Иванова "всегда могли быть обжалованы въ инстанціонномъ порядкѣ".

Въ объясненіи своемъ г. Ивановъ указывалъ, что за шесть мѣсяцевъ, съ 14 ноября 1899 г. по 1 мая 1900 г., имъ было разсмотрѣно 968 дѣлъ о нарушеніяхъ лѣсного устава и въ томъ числѣ постановлено 112 оправдательныхъ приговоровъ. Основанія всѣхъ такихъ приговоровъ, по словамъ г. Иванова, были совершенно тожественны и заключались томъ, что "ни въ законѣ 19 мая 1893 г., ни въ предшествовавшихъ ему узаконеніяхъ, касающихся населенія горнозаводскихъ поссессіонныхъ округовъ, нѣтъ никакихъ ограниченій въ отношеніи права мастеровыхъ пользоваться лѣсомъ, растущихъ на ихъ надѣльныхъ угодьяхъ". Въ виду послѣдняго обстоятельства г. Ивановъ не считалъ себя въ правѣ руководиться при разрѣшеніи названныхъ дѣлъ разъясненіемъ губернскаго присутствія, согласно которому мастеровые не могутъ пользоваться растущимъ на ихъ угодьяхъ лѣсомъ. Не предполагая,-- какъ это можно было бы вывести изъ словъ губернскаго присутствія,-- будто по закону 19 мая 1893 г. мастеровые должны получить особые лѣсные надѣлы, г. Ивановъ утверждалъ лишь, что "лѣсъ, растущій на угодьяхъ, находившихся въ пользованіи мастеровыхъ по 1 января 1893 г., поступаетъ вмѣстѣ съ этими угодьями въ ихъ постоянный надѣлъ и только они одни и никто другой имѣютъ право пользованія этимъ лѣсомъ". Такой взглядъ, по указанію г. Иванова, раздѣлялся, очевидно, и верхотурскимъ уѣзднымъ съѣздомъ, такъ какъ всѣ восходившіе на разсмотрѣніе послѣдняго по апелляціоннымъ отзывамъ уральскаго горнаго управленія приговоры г. Иванова были съѣздомъ утверждены, а жалобы уральскаго горнаго управленія оставлены безъ послѣдствій.

Въ разсказанномъ дѣлѣ важенъ принципіальный вопросъ. Если исключить изъ счета заводоуправленія, явно признающія исходными пунктами своихъ претензій лишь "пользу" и "вредъ" заводовъ, то передъ нами останутся въ этомъ дѣлѣ двѣ стороны, равно пытающіяся въ своихъ дѣйствіяхъ опереться на законъ, но въ то же время истолковывающія его въ прямо противоположномъ смыслѣ. Въ то время, какъ земскій начальникъ и уѣздный съѣздъ признаютъ только за мастеровыми право пользованія растущимъ на ихъ надѣльныхъ угодьяхъ лѣсомъ, губернское присутствіе категорически отрицаетъ такое право и рѣшительно утверждаетъ, что распоряжаться этимъ лѣсомъ по своему усмотрѣнію можетъ заводоуправленіе, при томъ безъ разрѣшенія и даже безъ вѣдома владѣльцевъ надѣловъ. Возникающее отсюда недоумѣніе не разрѣшается и тѣмъ обстоятельствомъ, что губернское присутствіе по отношенію къ земскимъ начальникамъ и уѣзднымъ съѣздамъ является послѣднею кассаціонною инстанціей. Губернскимъ присутствіямъ во всякомъ случаѣ не предоставлено право самостоятельнаго толкованія закона. Съ другой стороны и въ практикѣ самихъ губернскихъ присутствій указанный вопросъ не всегда понимается одинаково и разрѣшается по образцу, принятому въ Пермской губерніи. Такъ, цятское губернское присутствіе признало, что "лѣсъ, растущій на покосахъ поссессіонныхъ крестьянъ, со времени закона 19 мая 1893 г. составляетъ собственность горнозаводскаго населенія.

Вопросъ, такъ разнорѣчиво рѣшаемый практикою мѣстныхъ судебно-административныхъ учрежденій, для населенія поссессіонныхъ округовъ представляетъ чрезвычайную важность. Камеры земскихъ начальниковъ въ этихъ округахъ завалены дѣлами о "самовольной" порубкѣ мастеровыми лѣса на своей землѣ и объ ихъ попыткахъ охранить этотъ лѣсъ отъ истребленія его заводами. Какъ мы видѣли выше, одному земскому начальнику въ теченіе полугода пришлось разобрать 968 дѣлъ по нарушеніямъ лѣсного устава. Въ одномъ Нижне-Тагильскомъ поссессіонномъ округѣ ежегодно возникаетъ отъ 5 до 10 тысячъ такихъ дѣлъ. Между тѣмъ, разъ указанныя дѣйствія признаются преступленіемъ, они влекутъ за собою и тяжелую кару. По первымъ двумъ протоколамъ лѣсной стражи о "самовольной" порубкѣ виновные платятся серьезными денежными штрафами, по третьему такому протоколу или въ случаяхъ сопротивленія рубкѣ лѣса заводами обвиненные подвергаются тюремному заключенію. Такъ какъ подобныя дѣла возникаютъ со времени составленія уставныхъ грамотъ, то мѣстные свѣдущіе люди высчитываютъ, что за все это время поссессіонные крестьяне за самовольную порубку лѣса на своихъ угодьяхъ въ общей сложности отсидѣли въ тюрьмахъ нѣсколько тысячъ лѣтъ и уплатили денежныхъ штрафовъ милліоны рублей. При такихъ условіяхъ, очевидно, не лишнее попытаться опредѣлить, какъ долженъ въ дѣйствительности рѣшаться вопросъ, несущій въ настоящее время съ собою столько хлопотъ, горя и тратъ для значительной группы населенія.

Общіе законы, устанавливающіе права крестьянъ на ихъ надѣльныя земли, не знаютъ какихъ-либо ограниченій во владѣніи произрастающимъ на этихъ земляхъ лѣсомъ и, напротивъ, ясно говорятъ, что такой лѣсъ также находится въ полномъ и безусловномъ владѣніи крестьянъ. Ст. 100 мѣстнаго великорусскаго положенія указываетъ, что "крестьяне могутъ употреблять мірскую землю подъ посѣвы, насажденія, покосъ или пастбище, по своему усмотрѣнію". Между тѣмъ надѣльныя угодья посессіонныхъ крестьянъ находятся въ ихъ фактическомъ владѣніи уже нѣсколько десятковъ лѣтъ. За это время крестьяне могли запустить свои угодья подъ лѣсъ и, дѣйствительно, во многихъ мѣстахъ, ранѣе бывшихъ безлѣсными, лѣсъ вырощенъ самими владѣльцами надѣловъ. Очевидно, такой лѣсъ, по прямому смыслу закона, является полной собственностью крестьянъ, которой никто не можетъ распоряжаться помимо ихъ согласія. Далѣе, въ ст. 29 того же положенія говорится: "лѣса не включаются въ составъ крестьянскаго надѣла, кромѣ случая, упоминаемаго въ ст. 30... но кустарникъ, находящійся на крестьянскихъ поляхъ, на покосахъ пастбищахъ и состоявшій въ постоянномъ пользованіи крестьянъ, до утвержденія сего положенія, оставляется въ пользованіи крестьянъ и земля подъ онымъ полагается также въ счетъ крестьянскаго надѣла". Въ свою очередь ст. 30 гласитъ: "лѣсные участки, состоящіе въ постоянномъ пользованіи не всего міра, а отдѣльныхъ крестьянскихъ дворовъ или семействъ, оставляются въ ихъ пользованіи, въ счетъ слѣдующаго имъ надѣла". Но поссессіонные крестьяне въ громадномъ большинствѣ случаевъ владѣютъ землею подворно. Слѣдовательно, они, помимо растущаго на поляхъ и пастбищахъ кустарника, должны получить въ постоянный надѣлъ и всѣ состоявшія въ ихъ постоянномъ пользованіи угодья, покрытыя лѣсомъ.

Если общимъ положеніямъ о крестьянахъ неизвѣстны ограниченія правъ послѣднихъ на владѣніе лѣсомъ, растущимъ на надѣльныхъ земляхъ, то не знаетъ такихъ ограниченій и спеціальный законъ 19 мая 1893 г., завершившій собою поземельное устройство поссессіонныхъ крестьянъ. Пермское губернское присутствіе, какъ мы видѣли, усматриваетъ доказательство подобнаго ограниченія въ ст. 4 названнаго закона, которой "мастеровымъ и сельскимъ работникамъ предоставляется пользованіе лѣсными матеріалами изъ поссессіонныхъ дачъ на основаніи правилъ, изложенныхъ въ ст. 26 и 27 положенія о горнозаводскомъ населеніи казенныхъ горныхъ заводовъ". Но дарованное закономъ мастеровымъ и сельскимъ работникамъ право пользоваться на извѣстныхъ условіяхъ лѣсомъ изъ поссессіонныхъ дачъ ни въ какомъ случаѣ, конечно, не заключаетъ и не можетъ заключать въ себѣ отрицанія либо ограниченія правъ названныхъ лицъ на лѣсъ, растущій на ихъ земельныхъ угодьяхъ. Съ другой стороны, законъ 19 мая 1893 г. не содержитъ въ себѣ ни малѣйшихъ указаній на какія-либо права заводоуправленій по отношенію къ этому лѣсу. Единственное право, которое онъ даетъ заводоуправленіямъ по отношенію къ надѣламъ поссессіонныхъ крестьянъ, заключается въ разрѣшеніи до 19 мая 1908 г., когда эти надѣлы должны поступить въ полную собственность крестьянъ "производить на существующемъ основаніи развѣдку и разработку ископаемыхъ въ земельныхъ угодьяхъ, отводимыхъ мастеровымъ и сельскимъ работникамъ". Ограничивая такимъ условіемъ права поссессіонныхъ крестьянъ на нѣдра ихъ надѣльныхъ угодій, законъ молчитъ о какомъ-либо ограниченіи правъ на поверхность этихъ угодій. Выводить исключительно изъ права заводоуправленій на развѣдку и разработку нѣдръ крестьянскихъ надѣловъ существованіе у заводовъ права "распоряжаться по своему усмотрѣнію" и лѣсомъ, растущимъ на этихъ надѣлахъ, значило бы, очевидно, строить слишкомъ смѣлыя предположенія, совершенно не оправдываемыя дѣйствительнымъ содержаніемъ и смысломъ закона. Напротивъ, указанія на то, что въ числѣ земель, отходящихъ въ надѣлъ горнозаводскому населенію поссессіонныхъ округовъ, могутъ быть угодья, покрытыя лѣсомъ, имѣются и въ инструкціи о порядкѣ межевыхъ дѣйствій по закону 19 мая 1893 г. Въ § 15 этой инструкціи значится, что границы надѣла въ лѣсныхъ мѣстностяхъ обозначаются "ясными просѣками".

Разбираемый вопросъ станетъ для насъ еще яснѣе, если мы обратимся къ исторіи выработки той редакціи, какую имѣетъ законъ 19 мая 1893 г. По первоначальному проекту этого закона, составленному временно управлявшимъ министерствомъ государственныхъ имуществъ, предполагалось предоставить въ надѣлъ горнозаводскому населенію поссессіонныхъ округовъ "всѣ тѣ полевыя и луговыя угодья, находящіяся въ безлѣсныхъ мѣстахъ, коими люди эти дѣйствительно пользовались по 1 января 1893 г." Но соединенное присутствіе департаментовъ государственнаго совѣта отвергло эту редакцію по слѣдующимъ основаніямъ: "Кромѣ собственно лѣсныхъ площадей (лѣсовъ и куреней), съ разбросанными среди нихъ луговыми и полевыми участками, значительныя пространства этихъ дачъ бываютъ покрыты мелкимъ кустарникомъ, порослью и другими незначительными произрастаніями, не препятствующими веденію на нихъ нѣкоторыхъ видовъ сельско-хозяйственной культуры. Пространства сіи, будучи совершенно ненужными для заводскаго дѣйствія, не могутъ, однако, строго говоря, быть подведены подъ понятіе "безлѣсныхъ". Поэтому включеніе въ обсуждаемое правило означеннаго выраженія могло бы послужить поводомъ къ лишенію мастеровыхъ и сельскихъ работниковъ права получить въ надѣлъ угодья, которыми они пользуются нынче въ мѣстахъ упомянутой категоріи" {Сводъ узаконеній и распоряженій правительства объ устройствѣ сельскаго состоянія. Частное изданіе И. Л. Горемыкина, т. I, ч. 2, стр. 1282.}. Приведенная цитата довольно ясно свидѣтельствуетъ, что государственный совѣтъ, при обсужденіи закона 19 мая 1893 г. считалъ справедливымъ порядокъ включенія въ надѣлъ мастеровыхъ и сельскихъ работниковъ покрытыхъ лѣсомъ угодій, состоявшихъ въ ихъ постоянномъ пользованіи, и. не предполагалъ возможности какого-либо ограниченія ихъ правъ на этотъ лѣсъ въ пользу заводоуправленій. Ограниченія послѣдняго рода, несомнѣнно, явились бы своего рода сервитутомъ. Между тѣмъ, согласно разъясненію правительствующаго сената, данному имъ 14 февраля 1890 г., "сервитутное пользованіе вообще допускается законодательствомъ только въ привислянскихъ, прибалтійскихъ и западныхъ губерніяхъ, а во внутреннихъ губерніяхъ установленіе вновь сервитутовъ противорѣчило бы какъ гражданскимъ законамъ, такъ и основаніямъ положеній 19 февраля 1861 года и высочайшаго указа 24 ноября 1866 г."

Итакъ, ни въ положеніяхъ о крестьянахъ 19 февраля 1861 г., ни въ спеціальномъ законѣ 19 мая 1893 г. о поземельномъ устройствѣ поссессіонныхъ крестьянъ не имѣется никакихъ указаній на ограниченія ихъ правъ въ распоряженіи растущимъ на надѣльныхъ угодьяхъ лѣсомъ въ пользу заводоуправленій. Источника подобныхъ ограниченій, поскольку они примѣняются на практикѣ, очевидно, надо искать не въ законѣ. При такихъ условіяхъ единственнымъ источникомъ ихъ можетъ служить частное соглашеніе между заводоуправленіями и горнозаводскимъ населеніемъ поссессіонныхъ округовъ. На первый взглядъ, дѣло какъ будто и обстоитъ именно такимъ образомъ, по крайней мѣрѣ, въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ. Въ нѣкоторыхъ поссессіонныхъ округахъ, въ томъ числѣ и въ округѣ Нижне-Тагильскихъ заводовъ, къ уставнымъ грамотамъ, составленнымъ еще въ 1862 г., приложены особыя условія. Пунктъ 7-й этихъ условій гласитъ: "лѣсъ, растущій на покосахъ, никто не можетъ рубить безъ дозволенія заводскаго начальства." На этомъ-то пунктѣ названныхъ условій заводоуправленія, а за ними и пермское губернское присутствье, и основываютъ ограниченіе правъ поссессіонныхъ крестьянъ въ пользованіи лѣсомъ ихъ надѣльныхъ угодій. Совершенно очевидно, однако, что подобное условіе, касающееся лишь покосовъ, предоставленныхъ населенію по уставнымъ грамотамъ, не могло быть распространено на угодья, отходящія во владѣніе крестьянъ по закону 19 мая 1893 г. Съ другой стороны, согласно ст. 32 правилъ "о порядкѣ приведенія въ дѣйствіе положенія о крестьянахъ", въ условія, прилагаемыя къ уставнымъ грамотамъ, допускалось вносить лишь такія сдѣлки, которыя имѣли срочный характеръ. Правило же объ обязанности мастеровыхъ не рубить лѣса на своихъ надѣльныхъ покосахъ безъ разрѣшенія заводскаго начальства подлежало бы, въ виду его безсрочности, внесенію въ самую уставную грамоту. Но, какъ ни серьезны эти соображенія сами по себѣ, въ данномъ случаѣ они не имѣютъ большого значенія, такъ какъ и соглашенія, къ которому они могли бы быть примѣнены, въ дѣйствительности не существовало и не существуетъ. Въ самомъ дѣлѣ, согласно ст. 36, 39 и 54 правилъ "о порядкѣ приведенія въ дѣйствіе положенія о крестьянахъ", всякія условія, прилагавшіяся владѣльцами къ уставнымъ грамотамъ, должны были быть подписаны крестьянами. Сверхъ того эти условія должны были быть засвидѣтельствованы въ присутствіи постороннихъ добросовѣстныхъ мировымъ посредникомъ, который при этомъ обязывался "удостовѣриться, что такія сдѣлки состоялись по добровольному соглашенію между обѣими сторонами и что всѣ условія сихъ сдѣлокъ вполнѣ извѣстны крестьянамъ" (ст. 85 и 86 "положенія о губ. и уѣздн. по крест. дѣламъ учрежденіяхъ"). Однако, на условіяхъ, о которыхъ шла рѣчь выше, нѣтъ подписей ни крестьянъ, которыхъ они касаются, ни постороннихъ добросовѣстныхъ, ни мирового посредника; подписаны они лишь заводоуправленіями. Разгадка этого обстоятельства очень проста. Названныя условія представляютъ собою лишь проектъ условій, въ свое время составленный заводскимъ начальствомъ, но не принятый крестьянами. Въ силу послѣдней причины этотъ проектъ не могъ и не долженъ былъ, конечно, получить никакого юридическаго значенія.

Но русская жизнь богата ироніей. Проектъ, лишенный всякаго подобія договора, въ теченіе сорока лѣтъ признается на Уралѣ за договоръ, имѣющій обязательную силу для горнозаводскаго населенія поссессіонныхъ округовъ и нарушеніе послѣднимъ этого мнимаго договора карается тяжелыми наказаніями, какъ дѣйствительное преступленіе. Такой порядокъ продолжается во многихъ поссессіонныхъ округахъ и въ настоящее время. Всѣ указанія на цитированные выше законы, сдѣланныя въ объясненіи земскаго начальника Иванова, не разубѣдили пермское губернское присутствіе въ правильности усвоеннаго имъ взгляда и оно, какъ мы видѣли, постановило особымъ циркуляромъ увѣдомить всѣхъ земскихъ начальниковъ Пермской губерніи, въ участкахъ которыхъ находится горнозаводское населеніе поссессіонныхъ заводовъ, что населеніе это "не имѣетъ права на произрастающій на ихъ надѣльныхъ угодьяхъ лѣсъ", тогда какъ "заводоуправленіе можетъ распоряжаться имъ по своему усмотрѣнію". Легко представить себѣ, что земскіе начальники, впередъ освѣдомленные въ столь категорической формѣ о взглядѣ учрежденія, являющагося для нихъ послѣдней кассаціонной инстанціей, лишь въ рѣдкихъ случаяхъ смогутъ въ своей судебной дѣятельности вполнѣ освободиться отъ воздѣйствія этого взгляда. Но, если даже отдѣльные

Хроника внутренней жизни.
I. Изъ обывательской жизни.-- Личность зубра и личность человѣка.-- II. Эпизоды Гоголевскаго юбилея.-- III. Мѣры по охранѣ порядка.-- Административныя распоряженія относительно печати.-- Правительственныя сообщенія.

Мѣсяца полтора тому назадъ въ "Р. Вѣдомостяхъ" была напечатана замѣтка о любопытномъ судебномъ процессѣ, возникшемъ въ Гродненской губерніи. "Зубръ Бѣловѣжской пущи -- писала газета -- пользуется всеобщей извѣстностью, какъ послѣдній сохранившійся представитель нѣкогда бывшаго широко распространеннымъ въ Россіи и Западной Европѣ типа дикихъ быковъ. Но жителей Гродненской губерніи, а въ особенности живущихъ но сосѣдству съ пущей, зубръ можетъ интересовать совершенно съ другой точки зрѣнія". Благодаря зубрамъ, по словамъ газеты, сложились весьма своеобразныя отношенія между администраціей Бѣловѣжской пущи и крестьянами-владѣльцами полей и луговъ, расположенныхъ въ пущѣ и около нея. "Извѣстно, что пуща принадлежитъ удѣльному вѣдомству, которое имѣетъ наблюденіе и надзоръ за зубрами: ихъ считаютъ, заготовляютъ для нихъ запасы сѣна на зиму и т. д. Но нерѣдко и сами зубры уничтожаютъ крестьянскіе посѣвы, траву, сѣно, добираясь до послѣдняго даже въ сѣновалы, двери которыхъ они вышибаютъ, поднимая ихъ своими рогами. Все это возбуждало неудовольствіе среди мѣстныхъ жителей, которые стали подавать жалобы, заявленія и просьбы о вознагражденіи. Однако результаты ходатайствъ были неудовлетворительны. Стали даже поговаривать о выселеніи жителей изъ пущи путемъ обмѣна принадлежащихъ имъ земель какъ въ пущѣ, такъ и внѣ ея на другія свободныя казенныя земли, не только въ Гродненской, но и въ другихъ губерніяхъ. Тогда одинъ изъ обывателей пущи, Рыхлицвій, предъявилъ въ гродненскомъ окружномъ судѣ искъ къ администраціи пущи объ убыткахъ, причиненныхъ ему зубрами, находящимися въ вѣдѣніи этой администраціи... Удѣльное вѣдомство пригласило для отвѣта на судѣ петербургскаго присяжнаго повѣреннаго Карабчевскаго. Послѣдній въ судѣ дѣло проигралъ. Въ сущности разрѣшеніе спора зависитъ отъ выбора альтернативы: если зубры, какъ дикіе звѣри, не составляютъ предмета чьей-либо собственности, то понятно, что вредъ, причиняемый ими, не долженъ быть никѣмъ возмѣщаемъ. Изъ этого положенія вытекало бы право охоты на нихъ. Хотя объ этомъ правѣ нынѣ никто не споритъ, ибо она запрещена спеціальнымъ закономъ подъ страхомъ наказанія, все-таки изъ того же положенія вытекаетъ право личной и имущественной обороны противъ этихъ звѣрей. Но если зубры, живя въ лѣсу, составляющемъ собственность удѣльнаго вѣдомства, и находясь въ вѣдѣніи и на учетѣ у этого вѣдомства, принадлежатъ ему, то казалось бы, что оно должно вознаграждать за всякій вредъ и убытки, причиняемые его животными постороннимъ лицамъ, подобно тому, какъ каждый владѣлецъ отвѣчаетъ въ имущественномъ отношеніи за дѣйствія принадлежащихъ ему животныхъ, все равно, домашнихъ, ручныхъ или дикихъ. Карабчевскій противъ второго положенія защищался разными доводами, напримѣръ, тѣмъ, что всѣ современныя правовыя нормы, установленныя собственно для нашего общежитія, должны считаться непримѣнимыми къ тому единственному міровому исключенію, какимъ являются зубры; что даже если стать на точку зрѣнія истца, все-таки надо признать, что удѣльное вѣдомство принимаетъ всѣ мѣры предосторожности противъ нанесенія зубрами вреда мѣстнымъ жителямъ и предлагаетъ заинтересованнымъ лицамъ прибѣгать въ свою очередь къ всевозможнымъ мѣрамъ противъ посягательствъ зубровъ, лишь бы онѣ не касались "личности зубровъ". Проигравъ дѣло въ окружномъ судѣ, удѣльное вѣдомство апеллировало въ виленскую судебную палату, которая рѣшеніе суда отмѣнила и въ искѣ Рыхлицкому отказала. Послѣдній подалъ кассаціонную жалобу въ сенатъ" {"Р. Вѣдомости", 31 янв. 1902 г.}.

Мы позволили себѣ воспроизвести эту корреспонденцію московской газеты не для того, чтобы обсуждать вѣроятный исходъ разсказаннаго въ ней процесса. Послѣдній и въ незаконченномъ своемъ видѣ является достаточно любопытнымъ и характернымъ. Особенно любопытнымъ представляется намъ тотъ горячій интересъ въ "личности зубровъ", какой былъ обнаруженъ на судѣ защитникомъ интересовъ удѣльнаго вѣдомства. Зубровъ, дѣйствительно, на свѣтѣ мало, тогда какъ людей, и въ частности крестьянъ, очень много. Надо думать, именно поэтому "личность зубра" и вызываетъ въ себѣ болѣе живой и сочувственный интересъ, чѣмъ человѣческая, личность, и въ особенности личность крестьянина.

Недавно въ нижегородскомъ окружномъ судѣ, безъ участія присяжныхъ засѣдателей, разсматривалось дѣло объ убійствѣ редакторомъ-издателемъ "Московскаго Листка", Н. И. Пастуховымъ, девяти-лѣтняго крестьянскаго мальчика. Обстоятельства дѣла, по изложенію обвинительнаго акта, заключались въ слѣдующемъ. На разсвѣтѣ 3 іюня 1901 г. Пастуховъ удилъ рыбу на рѣкѣ Линдѣ, въ Семеновскомъ уѣздѣ, верстахъ въ 15 отъ Нижняго-Новгорода. "Пастуховъ ловилъ рыбу съ лодки, причаленной въ берегу, а сопровождавшій его въ качествѣ гребца крестьянинъ Андрей Митрофановъ спалъ, лежа въ лодкѣ. Когда солнце встало, сдѣлалось совершенно свѣтло и утренній туманъ на рѣкѣ разсѣялся, къ берегу въ томъ же мѣстѣ, гдѣ стояла лодка Пастухова, подошли крестьянскіе мальчики Василій Мухинъ, Григорій Безруковъ, Василій и Иванъ Котовы, возвращавшіеся послѣ рыбной ловли домой въ ближайшія селенія, и остановились въ разстояніи около 2 саженъ отъ лодки Пастухова. Послѣдній, замѣтивъ мальчиковъ, съ бранью закричалъ, чтобы они уходили, погрозивъ револьверомъ. Мухинъ и его товарищи испугались и побѣжали вдоль берега, а Пастуховъ выстрѣлилъ имъ вслѣдъ изъ револьвера; пуля попала въ девятилѣтняго Мухина, когда онъ находился саженяхъ въ семи отъ Пастухова". Одинъ изъ товарищей донесъ Мухина до ближайшей мельницы, а оттуда раненаго мальчика отправили въ земскую больницу, гдѣ ему была оказана медицинская помощь. Однако черезъ шесть дней мальчикъ умеръ въ больницѣ отъ воспаленія брюшины, вызваннаго пораненіемъ кишки, по заключенію врачей, безусловно смертельнымъ.

На судѣ изложенныя въ обвинительномъ актѣ обстоятельствъ дѣлѣ были всецѣло подтверждены показаніями свидѣтелей со стороны обвиненія -- товарищей умершаго Мухина. Самъ Пастуховъ и свидѣтели защиты излагали происшествіе, подавшее поводъ къ судебному разбирательству, нѣсколько иначе, но въ своихъ показаніяхъ они подчасъ противорѣчили другъ другу и даже самимъ себѣ. Такъ, Пастуховъ, не явившійся на судъ по болѣзни, въ своемъ письменномъ показаніи утверждалъ, что при рыбной ловлѣ на р. Линдѣ онъ всегда бралъ съ собою револьверъ, но никогда раньше не стрѣлялъ изъ него. Выставленные же Пастуховымъ два свидѣтеля показали, что и раньше были случаи, когда Пастуховъ стрѣлялъ на рыбной ловлѣ, то въ кусты, въ которыхъ слышался шорохъ, то въ воду... въ рыбъ. Сопровождавшій Пастухова гребецъ на предварительномъ слѣдствіи показывалъ, что въ моментъ выстрѣла, пробудившаго его отъ сна, на рѣкѣ было свѣтло и можно было все видѣть, на судѣ же, согласно съ показаніемъ самого Пастухова, утверждалъ, что на рѣкѣ былъ въ это время сильный туманъ, не позволявшій различать человѣческихъ фигуръ. Все это дало основаніе представителю обвиненія считать явную неосторожность дѣйствій Пастухова безусловно доказанной. Вмѣстѣ съ тѣмъ, принимая во вниманіе сравнительно высокое общественное положеніе подсудимаго и то обстоятельство, что "съ житейской точки зрѣнія его дѣяніе представляется больше, чѣмъ простою неосторожностью, и близко граничитъ съ умысломъ", представитель обвиненія предлагалъ суду примѣнить къ Пастухову высшую мѣру наказанія за явную неосторожность, выразившуюся въ стрѣльбѣ въ той мѣстности, гдѣ находились люди, т. е 4-мѣсячное тюремное заключеніе и церковное покаяніе.

Иначе посмотрѣла на дѣло защита. Защитникомъ Пастухова на судѣ выступилъ г. Карабчевскій и пріемы его защиты оказались очень своеобразными. Краснорѣчивый защитникъ утверждалъ, что Пастуховъ, сдѣлавшись нечаяннымъ убійцей, тѣмъ самымъ понесъ уже высшее нравственное наказаніе за свой поступокъ -- неосторожный выстрѣлъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ самый этотъ поступокъ представлялся защитнику вполнѣ естественнымъ въ виду той опасности, которой если не подвергался, то могъ подвергнуться Пастуховъ. Правда, мѣстный становой заявилъ на судѣ, что мѣстность, въ которой Пастуховъ ловилъ рыбу, совершенно мирная и спокойная. Но хорошій знакомый Пастухова и такой же страстный рыболовъ, врачебный инспекторъ Ершовъ, показалъ, что онъ считаетъ эту мѣстность опасной и тоже ѣздитъ сюда на рыбную ловлю съ револьверомъ въ карманѣ. Съ другой стороны, одинъ изъ бывшихъ съ Мухинымъ мальчиковъ, Безруковъ, которому ко времени суда исполнилось 17 лѣтъ, отвѣчая на вопросы г. Карабчевскаго, показалъ о себѣ, что онъ года два-три назадъ судился "за грабежъ". Правда, онъ прибавилъ, что былъ оправданъ, да и трудно представить себѣ, какого рода "грабежъ" могъ совершить мальчикъ 14--15 лѣтъ, но это не помѣшало г. Карабчевскому воспользоваться его показаніемъ. Указанныхъ данныхъ въ связи съ туманомъ, о которомъ говорили Пастуховъ и его свидѣтели, для защитника оказалось совершенно достаточно, чтобы замѣнить картину, главнымъ героемъ которой является рыболовъ, потревоженный въ своемъ любимомъ занятіи и стрѣляющій по нарушившимъ его покой дѣтямъ, иною, рѣзко отличной, картиной. "Пастуховъ -- такъ возстановлялъ г. Карабчевскій роковую для Мухина сцену -- сидитъ въ лодкѣ и видитъ, что на высокомъ берегу, за широкимъ кустомъ, въ туманѣ появились какія-то неясныя фигуры. Онъ окликаетъ ихъ, но онѣ не отвѣчаютъ и не уходятъ. У него является представленіе объ опасности: вѣдь, онъ находится въ такомъ мѣстѣ, гдѣ ловятъ рыбу съ револьверами въ карманѣ, гдѣ бродятъ люди, судившіеся, подобно свидѣтелю Безрукову, за грабежи. Онъ рѣшается предупредить опасность, показать предполагаемымъ злоумышленникамъ, что онъ не беззащитенъ и что съ нимъ есть оружіе,-- и стрѣляетъ на воздухъ. Но произошла явная неосторожность. Пастуховъ забылъ, что онъ внизу, что надъ нимъ берегъ и кустъ, да и старческая рука, можетъ быть, дрогнула -- и вотъ полетъ пули получается ниже, чѣмъ бы это слѣдовало". Такимъ образомъ привычка гг. Пастухова и Ершова возить съ собою револьверы сдѣлалась доказательствомъ тѣхъ опасностей, которымъ подвергались эти лица, безопасная и недалекая отъ жилья мѣстность обратилась въ глухую и полную опасностей пустыню, а 14-лѣтній мальчикъ, котораго кто-то въ чемъ-то напрасно обвинялъ,-- въ свирѣпаго грабителя. Но при всѣхъ этихъ чудесныхъ превращеніяхъ защитникъ все же великодушно не отрицалъ явной неосторожности въ дѣйствіяхъ Пастухова, настаивая лишь на томъ, что выстрѣлъ былъ произведенъ имъ въ такой мѣстности, которая не можетъ быть причислена къ разряду тѣхъ, гдѣ стрѣльба воспрещена закономъ. Поэтому защитникъ просилъ судъ признать Пастухова виновнымъ лишь въ дѣйствіяхъ, явно неосторожныхъ, но не воспрещенныхъ закономъ, и назначить ему наказаніе въ низшей мѣрѣ. "Съ спокойной душой,-- закончилъ онъ,-- я передаю суду г. Пастухова со всѣмъ его тяжелымъ рабочимъ прошлымъ и его 70-го годами. Судъ можетъ, конечно, послушаться обвинителя и лишить старика на 4 мѣсяца свѣта и воздуха. Выходящій изъ ряда вонъ преклонный возрастъ Пастухова -- это милость Божія къ нему; если за эту милость послѣдуетъ тяжелый приговоръ, то послѣдній я буду считать ненужной жестокостью". Окружный судъ, согласившись съ квалификаціей преступленія, сдѣланной защитникомъ, призналъ Пастухова виновнымъ по 1468 ст. улож. о нак. и приговорилъ его къ двухнедѣльному аресту при тюрьмѣ и церковному покаянію {"Нижегор. Листокъ", 20 и 21 февр.; "Нов. Время", 23 февр. 1902.}.

Можно очень мало интересоваться степенью наказанія, наложеннаго судомъ на г. Пастухова, но нельзя не видѣть, что съ дѣломъ послѣдняго и съ тѣми пріемами его защиты, которые были употреблены на судѣ, связано серьезное общественное значеніе. Въ самомъ дѣлѣ, легко представить себѣ, что для юриста вопросъ о томъ, возможно-ли примѣнить статью закона, запрещающую стрѣльбу въ населенныхъ мѣстахъ, къ нежилой мѣстности на р. Линдѣ, является спорнымъ и допускаетъ различныя точки зрѣнія. Но, всматриваясь въ дѣло, на почвѣ котораго возникъ этотъ спеціальный юридическій вопросъ, трудно, казалось бы, забыть о той "житейской точкѣ зрѣнія", на существованіе которой указывалъ на судѣ товарищъ прокурора. Эта "житейская точка зрѣнія" не ведетъ непремѣнно къ суровому наказанію виновнаго, но она во всякомъ случаѣ обязываетъ къ нѣкоторой корректности пріемовъ и къ извѣстному цѣломудрію выраженій даже въ защитительной рѣчи. Вѣдь, если не считаться съ тѣми фантастическими измѣненіями характера мѣстности и дѣйствующихъ лицъ, какія были допущены въ рѣчи г. Карабчевскаго, то въ поступкѣ, приведшемъ Пастухова на скамью подсудимыхъ, ""трудно увидѣть что-либо иное, кромѣ возмутительно небрежнаго, чтобъ не сказать, пренебрежительнаго, отношенія къ чужой человѣческой личности. Не литая никакой симпатіи къ "рабочему прошлому" редактора-издателя "Московскаго Листка", мы могли бы еще, пожалуй, вмѣстѣ съ г. Барабчевскимъ, порадоваться тому, что "милость Божія" позволила г. Пастухову дожить до 70-ти лѣтъ, а 70 лѣтъ, въ свою очередь, избавили его отъ тяжелаго наказанія за совершенный проступокъ. Но нашей радости мѣшаетъ невольно возникающій вопросъ: оказалась-ли эта "милость" такою же милостью и для убитаго мальчика Мухина, поплатившагося своею молодою жизнью исключительно за слабость "старческой руки" г. Пастухова и за его неумѣренную охоту палить изъ револьвера. Не нужно забывать, что Мухинъ и его товарищи не мѣшали г. Пастухову даже настолько, насколько крестьянамъ Бѣловѣжской пущи мѣшаютъ тамошніе зубры, интересы которыхъ г. Карабчевскій отстаивалъ, однако, не менѣе краснорѣчиво, чѣмъ интересы г. Пастухова. Краснорѣчіе, какъ и всякій талантъ, несомнѣнно, очень хорошая вещь. Но по-истинѣ печальна та житейская обстановка, въ которой ораторскій талантъ становится орудіемъ возвеличенія личности зубровъ и обезцѣненія личности человѣка.

Только что указанные эпизоды судебнаго краснорѣчія, въ самомъ дѣлѣ, далеко не стоятъ совершенно особнякомъ въ ряду явленій нашей общественной жизни. Наоборотъ, они тѣсно связаны съ одной изъ наиболѣе замѣтныхъ сторонъ переживаемой нами дѣйствительности, служа характернымъ симптомомъ той крайне низкой и своеобразной оцѣнки, какую нерѣдко получаетъ въ этой дѣйствительности человѣческая личность. Оглядываясь вокругъ себя, наблюдатель современной русской жизни встрѣтитъ скорѣе изобиліе, чѣмъ недостатокъ, яркихъ фактовъ, говорящихъ" господствѣ подобной оцѣнки въ окружающей его дѣйствительности. Мы не имѣемъ, однако, сейчасъ ни времени, ни возможности перебирать всѣ такіе факты и поэтому остановимся лишь на нѣкоторыхъ изъ нихъ, при томъ далеко не самыхъ видныхъ.

Не такъ давно въ газетѣ "Право" была разсказана слѣдующая поучительная исторія. Въ маѣ прошлаго года въ г. Рыльскъ пріѣхалъ податной инспекторъ X. Когда онъ вышелъ изъ вагона, всѣ извозчики у вокзала были уже разобраны. Стоялъ еще у вокзала лишь одинъ извозчикъ, но и тотъ оказался занятымъ. Тогда г. X. крикнулъ, чтобы онъ отъѣзжалъ, разъ онъ занятъ. Извозчикъ отъѣхалъ, но, какъ показалось г. X., недостаточно; поэтому онъ вскочилъ въ экипажъ и побилъ извозчика. Послѣдній подалъ жалобу городскому судьѣ. На судѣ два свидѣтеля подтвердили фактъ нанесенія побоевъ и судья, признавъ г. X. виновнымъ, приговорилъ его въ 15 днямъ ареста. Г. X. обжаловалъ этотъ приговоръ въ уѣздный съѣздъ. "Въ уѣздномъ съѣздѣ,-- говоритъ названная газета,-- въ разсмотрѣніи дѣла принимали участіе трое почетныхъ мировыхъ судей и уѣздный членъ. Г. X. былъ оправданъ. Въ основу оправдательнаго приговора легли слѣдующія соображенія: если бы г. X. побилъ извозчика, онъ былъ бы взволнованъ и, будучи взволнованъ, онъ не могъ бы отрицать своей виновности, а онъ отрицалъ ее, слѣдовательно, онъ не наносилъ побоевъ. Этотъ приговоръ былъ кассированъ губернскимъ присутствіемъ на томъ основаніи, что уѣздный съѣздъ, какъ и всякій другой судъ, долженъ основывать свои приговоры на фактахъ, а не на предположеніяхъ. Дѣло было передано на разсмотрѣніе другого съѣзда. Въ путивльскомъ уѣздномъ съѣздѣ оно сначала было отложено. Когда это дѣло было вновь назначено къ слушанію, въ засѣданіе явились двое почетныхъ судей для усиленія обычнаго состава съѣзда. Извозчикъ, самъ явившійся въ съѣздъ, сказалъ, что онъ надѣется найти правду въ судѣ, что бить ни за что бѣднаго человѣка нельзя. Г. X. былъ вторично оправданъ. Уѣздный членъ остался при особомъ и одинокомъ мнѣніи". Вслѣдъ за перепечаткою этого сообщенія въ "Русскихъ Вѣдомостяхъ" въ послѣдней газетѣ появилось письмо управляющаго курскою казенною палатой, которое, не отвергая ни одной изъ подробностей сообщеннаго факта, удостовѣряло лишь, что "данный инцидентъ не касается рыльскаго податного инспектора". "Податной инспекторъ, о которомъ говорится въ корреспонденціи,--прибавляло письмо,-- былъ въ г. Рыльскѣ проѣздомъ, какъ частное лицо, и никакихъ оффиціальныхъ отношеній ни къ рыльской, ни къ путивльской администраціи не имѣетъ" {"Право", 1902 г., No 8; "Р. Вѣд.", 28 янв. 1902 г.}. Такимъ образомъ, участники рыльскаго и путивльскаго уѣздныхъ съѣздовъ, разсѣявшіе надежду побитаго извозчика, въ своихъ дѣйствіяхъ, надо думать, стояли на строго принципіальной почвѣ.

Принципіальными дѣятелями такого рода богата не одна Курская губернія. Если въ Курскѣ и Путивлѣ удостовѣренный свидѣтелями фактъ избіенія извозчика не имѣетъ значенія, разъ самъ виновникъ этого факта отрицаетъ его, то Саратовъ въ свою очередь можетъ похвалиться "культурными" дѣятелями, не менѣе своеобразно понимающими требованія культуры и справедливости. Старшему врачу саратовской городской больницы, А. В. Брюзгину, случилось застать трехъ мелкихъ служащихъ больницы за совмѣстнымъ чтеніемъ книжекъ по географіи и астрономіи. Г. Брюзгинъ, самъ, вѣроятно, ничего не читающій, усмотрѣлъ въ такомъ занятіи преступленіе и распорядился немедленно уволить всѣхъ трехъ провинившихся служащихъ. Одинъ изъ послѣднихъ, по профессіи слесарь, пожелалъ, однако, объясниться съ суровымъ врачемъ, не понимая, что собственно преступнаго можетъ онъ находить въ чтеніи учебниковъ Лебедева и Смирнова. Объясненіе закончилось тѣмъ, что взволнованный слесарь далъ врачу пощечину. Была немедленно вызвана полиція, составленъ протоколъ и въ результатѣ за чтеніе книгъ по астрономіи и географіи юноша, обвиняемый теперь въ нанесеніи оскорбленія дѣйствіемъ своему начальству при исполненіи служебныхъ обязанностей, можетъ уйти въ арестантскія роты. Членъ городской управы, завѣдующій больничною частью, г. Милашевскій, подалъ заявленіе, что онъ считаетъ несправедливымъ увольненіе служащихъ и слагаетъ съ себя обязанности завѣдующаго благотворительными учрежденіями, но это не помѣшало остальной управѣ стать на сторону г. Брюзгина {"Спб. Вѣдомости", 17 янв. 1902 г.}.

Въ Нижнемъ-Новгородѣ пока еще не воспрещаютъ мелкимъ служащимъ городскихъ учрежденій читать учебники, но за то мѣстная городская управа собирается установить бдительный и неослабный надзоръ за жизнью всей прислуги въ городѣ. Нижегородскій голова, г. Меморскій, не такъ давно прославившійся своею неудачною попыткой установить въ Нижнемъ упрощенную административную расправу для извозчиковъ, теперь, какъ сообщаютъ газеты, выработалъ и вноситъ въ думу особый проектъ "правилъ о наймѣ прислуги". Согласно этому проекту, при городской управѣ образуется особый "столъ", который будетъ собирать и сообщать лицамъ, нанимающимъ прислугу, свѣдѣнія о томъ, гдѣ и сколько времени служила прежде прислуга, и "атестаціи нанимателей". Въ числѣ свѣдѣній о прислугѣ, доставляемыхъ нанимателемъ, предполагается сообщать и справки объ, ея "судимости", которыя по закону никому не выдаются, если человѣкъ не былъ приговоренъ къ лишенію правъ. Наконецъ, новый управскій "столъ" будетъ собирать и "замѣчанія" о нанимателяхъ, равно какъ и вообще "всѣ необходимыя для него свѣдѣнія" {"Нижегор. Листокъ", 28 янв. 1902 г.}. Надо думать, что борьба г. Меморскаго съ прислугой останется по меньшей мѣрѣ столь же неудачной, какъ и борьба его съ извозчиками, но во всякомъ случаѣ нельзя не видѣть характернаго признака времени уже въ одномъ появленіи подобнаго проекта, не считающагося даже съ тѣми элементарными огражденіями личныхъ правъ, какія установлены въ законѣ.

Между тѣмъ такіе проекты въ свою очередь возникаютъ не только въ Нижнемъ-Новгородѣ. При существующихъ условіяхъ нашей общественной жизни, мало благопріятствующихъ развитію уваженія къ правамъ личности, даже среди дѣятелей городского самоуправленія находится немало лицъ, склонныхъ усматривать главную свою задачу въ установленіи того или иного вида опеки надъ обывателемъ. Такъ, напримѣръ, воронежская дума, сдавая въ настоящемъ году въ аренду городскіе театры, постановила внести въ контрактъ особой пунктъ, не допускающій театральныхъ представленій наканунѣ всѣхъ праздничныхъ дней. Напрасно при обсужденіи въ думѣ проекта контракта нѣкоторые гласные указывали на стѣснительность и безсмысленность этого условія, ссылаясь на то, что установленіемъ такого пункта дума отмѣняетъ законъ, допускающій театральныя представленія не только наканунѣ праздниковъ, но и во время великаго поста,-- законъ, выработанный министерствомъ внутреннихъ дѣлъ и изданный съ согласія синода. Противники театра возражали, что въ своихъ театрахъ дума -- "хозяинъ" и она не можетъ допустить, чтобы театръ отвлекалъ народъ отъ исполненія религіозныхъ обязанностей. Особенно горячимъ поборникомъ чужого благочестія выступилъ при этомъ редакторъ мѣстной газеты "Донъ", В. Г. Веселовскій: онъ, по словамъ газетъ, "заявилъ, что онъ -- человѣкъ еще молодой и въ религіозныхъ вопросахъ отличается терпимостью, но... не можетъ равнодушно видѣть, какъ наканунѣ праздниковъ, во время богослуженія, толпы народа направляются въ городской садъ и театры". Другой гласный, присяжный повѣренный Шауровъ, въ своихъ аргументахъ противъ театра исходилъ изъ утвержденія, что "громадное большинство населенія г. Воронежа отличается глубокой религіозностью"; въ виду этого, по его словамъ, нельзя допускать, чтобы религіозное чувство этого большинства могло быть оскорблено мыслью о томъ, что въ то самое время, когда они стоятъ въ церкви, ихъ сограждане сидятъ въ театрѣ. Сторонниковъ принудительнаго благочестія не поколебали ни указанія на то, что въ случаѣ закрытія театровъ ихъ посѣтители могутъ все-таки отправиться не въ церковь, а въ разныя увеселительныя заведенія, ни замѣчанія, что лишь фарисеи, а не истинно религіозные люди, могутъ, стоя въ церкви, смущаться мыслью о томъ, какъ проводятъ свое время другіе люди. Дума осталась при своемъ рѣшеніи и воспретила театральныя представленія наканунѣ праздниковъ {"Нижегор. Листокъ", 19 января 1902 г.}. Теперь слѣдуетъ ожидать, что воронежская дума выступитъ съ ходатайствомъ объ отмѣнѣ общаго закона, дозволяющаго такія представленія въ Россіи. Въ самомъ дѣлѣ, почему бы воронежскимъ думцамъ не смутиться мыслью о томъ, что "въ то самое время, когда они стоятъ въ церкви", въ другихъ городахъ обыватели невозбранно посѣщаютъ театры? Почему бы даже не ходатайствовать объ обязательномъ приводѣ всѣхъ обывателей въ церкви?

Въ Нахичевани городской голова также рѣшилъ было позаботиться объ обывателяхъ, посѣщающихъ театръ, но здѣсь опекунскія стремленія приняли нѣсколько иной характеръ и имѣли другой исходъ. Нахичеванскому головѣ показалось именно, что обыватели ведутъ себя въ театрѣ недостаточно смирно. Въ виду этого онъ обратился къ мѣстному полицеймейстеру съ предложеніемъ издать особыя правила для посѣтителей городского театра, при чемъ представилъ составленный имъ самимъ проектъ такихъ правилъ и просилъ полицеймейстера дать по поводу ихъ свое заключеніе. Въ этомъ любопытномъ проектѣ предлагалось воспретить публикѣ во время антрактовъ громко разговаривать какъ въ фойэ, такъ и въ корридорахъ, а мужчинамъ гулять въ шляпахъ, фуражкахъ и шапкахъ, обязать гуляющихъ въ корридорахъ "идти рядомъ не болѣе двухъ человѣкъ и держаться по возможности правой стороны", запретить публикѣ "днемъ и вечеромъ собираться въ антре театра, какъ мѣстѣ для сходки", "апплодировать и вызывать артистовъ до окончанія каждаго акта пьесы", "кричать во время антрактовъ съ требованіемъ скораго начатія пьесы" и пр. Полицеймейстеру пришлось объяснять не въ мѣру заботливому головѣ, что одни изъ проектируемыхъ имъ требованій, какъ воспрещеніе сходокъ и запрещеніе крика въ театрѣ, предусмотрѣны общими законами и составляютъ предметъ наблюденія полиціи, другія же, не имѣя практическаго смысла, вмѣстѣ съ тѣмъ не основаны и на законѣ, а потому и не могутъ быть введены властью ни полиціи, ни городского головы {"Донская Рѣчь". Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 1 февр. 1902 г.}.

Стремленіе къ мелочному опекунству и регламентаціи не всегда, конечно, принимаетъ столь комичныя формы, мѣшающія ему достигнуть намѣченныхъ результатовъ. Напротивъ, въ большинствѣ случаевъ оно побѣдоносно осуществляется въ жизни и создаетъ многообразныя послѣдствія. Особенно серьезными становятся эти послѣдствія въ тѣхъ случаяхъ, когда объектами указаннаго стремленія дѣлаются лишь нѣкоторыя группы и отдѣльныя личности изъ среды обывателей. Приведемъ еще одинъ фактъ изъ этой области. Въ газетахъ недавно промелькнуло сообщеніе о рѣшеніи верхне днѣпровскаго училищнаго совѣта уволить одну учительницу земской школы, прослужившую уже названному земству не то 8, не то 10 лѣтъ, уволить исключительно за то, что она... осмѣлилась выйти замужъ {"Ю. Россія". Цитируемъ по "Сар. Листку", 6 янв. 1902 г.}. Подобное дѣйствіе не является чѣмъ-либо небывалымъ въ практикѣ нашихъ земствъ и городовъ. Вышневолоцкое земство еще нѣсколько лѣтъ назадъ примѣняло, а, быть можетъ, примѣняетъ и теперь, порядокъ, согласно которому учительница, вышедшая замужъ, теряла свое мѣсто. Существуетъ такой порядокъ и въ нѣкоторыхъ другихъ земствахъ. Въ Петербургѣ года три тому назадъ, по предложенію г. Стасюлевича, дума приняла, правила, въ силу которыхъ кандидатка на должность учительницы городской школы исключается изъ кандидатскаго списка, какъ только она выйдетъ замужъ. Земскія и городскія учрежденія, конечно, могутъ, по закону, ставить тѣ или иныя требованія служащимъ у нихъ лицамъ, принимать однихъ изъ этихъ лицъ и отвергать другихъ. Но если задуматься надъ основаніями, ведущими къ установленію въ нѣкоторыхъ мѣстахъ этого, принудительнаго целибата сельскихъ и городскихъ учительницъ, то едва-ли не единственнымъ основаніемъ такого рода придется признать создавшуюся въ нравахъ привычку къ ничѣмъ не ограниченной опекѣ надъ личностью и прочно укоренившееся представленіе о полномъ безправіи послѣдней.

Само собою разумѣется, такія привычки и представленія родились не въ сферѣ общественнаго самоуправленія и не въ ней находятъ главное свое приложеніе. Названная сфера въ данномъ случаѣ лишь отражаетъ на себѣ вліяніе болѣе общихъ условій нашей жизни, которыя въ значительной мѣрѣ успѣли уже видоизмѣнить самый характеръ самоуправленія и привить ему тенденціи, не только не вытекающія изъ его основной идеи, но даже прямо противорѣчащія ей. Въ сущности же дѣйствіе указанныхъ взглядовъ выступаетъ передъ нами тѣмъ рѣзче и рельефнѣе, чѣмъ дальше мы отходимъ отъ области самоуправленія. Благодаря наличности такихъ взглядовъ, самая элементарная охрана достоинства личности въ существующихъ условіяхъ нерѣдко мотивируется тѣми или иными спеціальными соображеніями и лишь при помощи этихъ соображеній можетъ быть болѣе или менѣе успѣшно осуществлена на дѣлѣ. Въ одной изъ Кавказскихъ газетъ недавно былъ напечатанъ чрезвычайно характерный въ этомъ смыслѣ документъ въ видѣ "открытаго письма" приходскаго священника и законоучителя нормальнаго училища мѣст. Герюсы, Хорека Мелика Дадаянца, къ полицейскому приставу 2-го участка Зангезурскаго уѣзда Аскарханову. "Требованіе ваше, г. приставъ,-- говорится въ этомъ письмѣ,-- ко мнѣ, къ священнику, положеніе котораго во всякомъ случаѣ не ниже полицейскаго пристава, о вставаніи съ мѣста въ то время, когда проходитъ приставъ, не имѣетъ ни законныхъ, ни нравственныхъ основаній, и это я объясняю тѣмъ, что вы, м. г., слишкомъ смутное понятіе имѣете о приличіи, съ которымъ не мѣшало бы вамъ ознакомиться" {"Тифл. Листокъ". Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 21 февр. 1902 г.}. Такимъ образомъ священникъ, защищаясь отъ незаконнаго требованія пристава, опирается главнымъ образомъ на то, что его положеніе, какъ священника, не ниже положенія пристава, и считаетъ нужнымъ напомнить своему оппоненту не столько о законѣ, сколько о приличіи. Очевидно, не всякій обыватель можетъ воспользоваться подобной аргументаціей, между строкъ которой читается признаніе, что иное общественное положеніе обязываетъ и къ исполненію требованій, не основанныхъ на законѣ. Въ сущности уже одна возможность такой аргументаціи говоритъ о недостаточномъ сознаніи правъ личности, и, дѣйствительно, малѣйшее проявленіе этихъ правъ безъ какой-либо спеціальной мотивировки производитъ въ современной обывательской средѣ цѣлый переполохъ. Нѣсколько времени тому назадъ во всѣхъ газетахъ была напечатана телеграмма "Россійскаго Телеграфнаго Агентства" изъ Тамбова, сообщавшая, что въ этомъ городѣ прекращены общедоступныя лекціи физико-медицинскаго общества по гигіенѣ, физикѣ и психологіи, "такъ какъ учащаяся молодежь не умѣла вести себя на нихъ". "Читающая публика -- писалъ по этому поводу черезъ нѣсколько дней тамбовскій корреспондентъ "Русск. Вѣдомостей" -- можетъ подумать, что въ Тамбовѣ и не вѣсть что творится. Въ дѣйствительности же было слѣдующее. 9 февраля преподаватель реальнаго училища H. С. Хановъ читалъ лекцію "О вѣтрахъ и вихряхъ" (предсказаніе погоды). Въ началѣ лекціи учащаяся молодежь поднялась молча со своихъ мѣстъ и удалилась изъ залы. Лекція же по прежнему продолжалась и была благополучно прочитана до конца" {"Русск. Вѣдомости", 23 февр. 1902 г.}.

Чѣмъ менѣе развито въ окружающемъ обществѣ сознаніе правъ личности, тѣмъ труднѣе, конечно, для послѣдней отстаивать пользованіе этими правами. Въ той же атмосферѣ, какая проникаетъ жизнь современнаго русскаго общества, обыватель оказывается плохо обезпеченнымъ въ пользованіи самыми невинными своими правами и отстаиваніе ихъ нерѣдко требуетъ отъ него серьезной настойчивости и большихъ жертвъ. Не далѣе, какъ на-дняхъ, газетами была передана поучительная исторія, могущая служить наглядною иллюстраціей сказаннаго. Одинъ изъ обитателей г. Уральска, присяжный повѣренный Логашниковъ, въ 1900 г. пріобрѣлъ автомобиль. Узнавъ объ этомъ, военный губернаторъ Уральской области словесно предложилъ г. Логашникову не ѣздить "первое время" на автомобилѣ по улицамъ, такъ какъ это можетъ пугать лошадей. Г. Логашниковъ, дѣйствительно, долгое время не пользовался автомобилемъ для ѣзды по улицамъ и лишь спустя полгода выѣхалъ на немъ, при чемъ ни одна лошадь не была имъ испугана. Тѣмъ не менѣе губернаторъ привлекъ г. Логашникова къ отвѣтственности у мирового судьи, по ст. 29 уст. о нак., за нарушеніе законныхъ распоряженій властей. Мировой судья оправдалъ г. Логашникова, но тогда дѣло было перенесено въ уральскій окружный судъ, гдѣ оно опять окончилось оправданіемъ обвиняемаго. На этотъ приговоръ прокуроръ окружнаго суда принесъ жалобу въ саратовскую судебную палату. При разборѣ дѣла въ послѣдней, обвинитель, товарищъ прокурора палаты Чемадуровъ, высказался за утвержденіе приговора уральскаго окружнаго суда. Свое мнѣніе обвинитель мотивировалъ тѣмъ, что, даже оставляя въ сторонѣ вопросъ о законности распоряженія военнаго губернатора, въ поступкѣ г. Логашникова нельзя видѣть нарушенія ст. 29-й, такъ какъ это распоряженіе было имъ исполнено: ему не было объявлено, какова должна быть продолжительность "перваго времени", въ теченіе котораго ѣзда на автомобилѣ ему воспрещалась; поэтому опредѣлить продолжительность "перваго времени", очевидно, предоставлялось самому г. Логашникову, а съ объективной точки зрѣнія полгода является достаточнымъ срокомъ для истеченія "перваго времени". Палата согласилась съ мнѣніемъ обвинителя {"Спб. Вѣд.", 8 марта 1902 г.}. Такимъ образомъ, г. Логашниковъ пріобрѣлъ право ѣзды по г. Уральску на автомобилѣ, но для пріобрѣтенія этого права ему пришлось пройти черезъ три судебныя инстанціи.

Охрана своихъ правъ, нужно прибавить, сопровождается для обывателя тѣмъ болѣе серьезными затрудненіями, что при такой охранѣ онъ постоянно рискуетъ переступить границу дозволенной критики распоряженій и дѣйствій властей. Не особенно ясно и отчетливо проведенная въ самомъ законѣ, граница эта въ жизни нерѣдко совершенно стирается. Наиболѣе часто такое явленіе, естественно, имѣетъ мѣсто въ жизни низшихъ, менѣе культурныхъ слбевъ обывательской массы. Здѣсь всякое проявленіе критики и тѣмъ болѣе всякая попытка противодѣйствія какому-либо распоряженію, независимо отъ характера послѣдняго, признается за проступокъ, если не за преступленіе, и влечетъ за собою привлеченіе виновнаго къ отвѣтственности. Газетная пресса полна сообщеніями объ яркихъ фактахъ такого рода. Позволимъ себѣ привести одно изъ такихъ сообщеній. Лѣтомъ 1900 года въ с. Сорбишское, Котельническаго уѣзда, Вятской губерніи, пріѣхалъ оспопрививатель. Мѣстные крестьяне встрѣтили его, однако, очень недружелюбно; нѣкоторые изъ нихъ, въ томъ числѣ крестьянинъ Бѣлыхъ, не давали привить своимъ дѣтямъ оспу, почему урядникъ составилъ протоколъ, направленный затѣмъ къ мѣстному земскому начальнику Шубину. Показаніе Бѣлыхъ урядникъ записалъ такъ: "Хоть бы дѣти мои умерли, оспу прививать не дамъ. Дѣти мои, что хочу съ ними, то и дѣлаю". При разборѣ дѣла у земскаго начальника Бѣлыхъ отрицалъ такое показаніе. По его словамъ, онъ отказался привить дѣтямъ оспу потому, что они уже болѣли два года тому назадъ натуральной оспой, въ подтвержденіе чего онъ и просилъ допросить свидѣтелей. Земскій начальникъ допросилъ свидѣтелей, указанныхъ становымъ приставомъ, въ вызовѣ же свидѣтелей Бѣлыхъ отказалъ и приговорилъ его въ двумъ недѣлямъ ареста. Тогда Бѣлыхъ подалъ жалобу въ уѣздный съѣздъ, который, однако же, утвердилъ приговоръ земскаго начальника. Это рѣшеніе съѣзда Бѣлыхъ обжаловалъ въ губернское присутствіе, указывая на то, что Шубинъ былъ въ числѣ членовъ присутствія съѣзда, разсматривавшаго дѣло. При этомъ въ своей жалобѣ Бѣлыхъ, между прочимъ, помѣстилъ слѣдующія выраженія: 1) "урядникъ мои слова не написалъ, а вписалъ несправедливое, выдуманное имъ самимъ"; 2) "несправедливо земскій начальникъ отказалъ въ допросѣ свидѣтелей, чѣмъ открылъ широкое поле для произвола"; 3) "земскій начальникъ Шубинъ писалъ что ему угодно" и 4) "столь важный предметъ съѣздъ оставилъ безъ разсмотрѣнія въ угоду его (Шубина)". Всѣ эти фразы были признаны оскорбительными и въ результатѣ противъ Бѣлыхъ было возбуждено уголовное преслѣдованіе по обвиненію въ оскорбленіи урядника, земскаго начальника и всего состава уѣзднаго съѣзда. Вятскій окружный судъ, разсматривавшій это дѣло, приговорилъ обвиняемаго къ заключенію въ тюрьмѣ на одинъ мѣсяцъ. Бѣлыхъ оказался, однако, настойчивымъ и апеллировалъ въ судебную палату. При разборѣ дѣла въ послѣдней товарищъ прокурора, не находя въ инкриминированныхъ словахъ Бѣлыхъ ничего оскорбительнаго, такъ какъ "они передавали лишь факты, бывшіе въ дѣйствительности", отказался поддерживать обвиненіе и палата, отмѣнивъ приговоръ вятскаго окружнаго суда, признала Бѣлыхъ по суду оправданнымъ {"Ур. Жизнь". Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 13 февр. 1902 г.}. Такимъ образомъ отказъ исполнить неразумное требованіе и безпрекословно подчиниться незаконному приговору навлекли на Бѣлыхъ два судебныхъ дѣла и заставили его пять разъ фигурировать на скамьѣ подсудимыхъ. Порядокъ, иллюстрируемый такими фактами, едва-ли можно считать вполнѣ нормальнымъ.

Мы могли бы, не выходя за предѣлы газетныхъ сообщеній самаго послѣдняго времени, долго еще развертывать передъ читателемъ вереницу аналогичныхъ фактовъ, но, думается, и тѣхъ, которые уже приведены, достаточно, чтобы подтвердить то положеніе, какое мы имѣли въ виду. Сравнительная мелочность этихъ фактовъ нисколько не мѣшаетъ имъ краснорѣчиво свидѣтельствовать о серьезномъ значеніи того общаго явленія жизни, въ составъ котораго они входятъ. Факты болѣе яркіе и болѣе крупные у всѣхъ передъ глазами. Еще въ началѣ прошлаго вѣка лучшіе люди русскаго общества считали характерною и печальною особенностью русской жизни "неуваженіе къ человѣку вообще". За столѣтіе, прошедшее съ той поры, человѣческая личность въ Россіи значительно выросла, но "неуваженіе къ человѣку" все еще продолжаетъ оставаться видною чертой нашей общественной жизни. На этой почвѣ создается одинъ изъ наиболѣе важныхъ и многозначительныхъ конфликтовъ нашего времени. Конечное разрѣшеніе этого конфликта, несомнѣнно, возможно только въ одномъ направленіи. Но для осуществленія такого разрѣшенія, для приданія личности обывателя большаго достоинства и предоставленія ей большаго простора, необходимо самое серьезное напряженіе общественнаго вниманія и общественныхъ силъ.

II.

Послѣдніе дни минувшаго февраля были ознаменованы въ столицахъ и въ провинціи рядомъ торжествъ, посвященныхъ памяти Гоголя. Въ общемъ, однако, торжества эти прошли довольно блѣдно и безцвѣтно, не вызвавъ сколько-нибудь серьезнаго подъема общественнаго настроенія. Въ атмосферѣ текущей дѣйствительности чествованіе памяти великаго писателя не могло получить настоящаго своего значенія, не могло обратиться въ широкій общественный праздникъ. На дѣлѣ оно и свелось по преимуществу къ школьному празднованію, получившему при томъ нѣкоторый оффиціальный оттѣнокъ. Извѣстный оффиціальный характеръ, присвоенный гоголевскимъ торжествамъ, не воспрепятствовалъ все же тому, что мѣстами въ эти торжества вкрались эпизоды, безжалостно напоминавшіе о будничной дѣйствительности и обдававшіе струею холодной воды попытавшихся настроиться на праздничный ладъ обывателей. Далеко не во всѣхъ углахъ нашего отечества память творца "Мертвыхъ душъ" и "Ревизора" была признана достойною прославленія и чествованія. Какъ и слѣдовало ожидать, нашлись такія мѣстности и такія общественныя сферы, въ которыхъ попытки этого чествованія, при всей своей скромности, встрѣтили на своемъ пути серьезныя препятствія и либо не могли осуществиться въ полномъ объемѣ, либо же не осуществились совсѣмъ. Нерѣдко, правда, подобныя препятствія выростали лишь на почвѣ недоразумѣній, но самыя эти недоразумѣнія явились характерными показателями состоянія нашей общественной жизни.

Одно изъ наиболѣе оригинальныхъ недоразумѣній такого рода разыгралось въ Ярославской губерніи. Въ ней губернское земство, желая привлечь къ празднованію юбилеевъ Гоголя и Жуковскаго начальныя училища губерніи, ассигновало для этой цѣли 800 р. въ распоряженіе мѣстнаго общества распространенія начальнаго образованія. Совѣтъ общества, считающій, между прочимъ, въ числѣ своихъ членовъ мѣстнаго директора народныхъ училищъ, г. Могульскаго, поручилъ устройство юбилейныхъ празднествъ состоящей при обществѣ коммиссіи народныхъ чтеній, а послѣдняя обратилась къ разнымъ лицамъ съ особымъ циркуляромъ, прося ихъ оказать содѣйствіе устройству празднествъ. Былъ разосланъ этотъ циркуляръ и учителямъ земскихъ школъ, примемъ, по предложенію г. Могульскаго, такая разсылка была произведена черезъ училищные совѣты. Но, когда нѣкоторые училищные совѣты получили названный циркуляръ и обратились въ дирекцію народныхъ училищъ съ запросомъ, какъ имъ поступать, г. Могульскій внезапно усмотрѣлъ въ дѣйствіяхъ коммиссіи что-то опасное, нашелъ, что она выходитъ изъ предѣловъ своей компетенціи, и сталъ грозить просьбою къ попечителю о закрытіи коммиссіи. Поднявшаяся было смута, правда, въ значительной степени утратила свою остроту, благодаря соображенію, что г. Могульскій собирается повторить исторію унтеръ-офицерской вдовы и обжаловать свои собственныя дѣйствія, но все же земскимъ школамъ Ярославской губерніи не пришлось праздновать Гоголевскаго юбилея, въ то самое время, какъ церковно-приходскія училища той же губерніи благополучно отпраздновали его {"СПБ. Вѣд", 13 февр. 1902 г.}.

Нѣсколько иная исторія произошла въ Нижнемъ-Новогородѣ. Здѣсь городской голова, г. Меморскій, передъ наступленіемъ Гоголевскаго юбилея созвалъ особое совѣщаніе, состоявшее изъ членовъ городской управы, учителей и попечителей городскихъ начальныхъ школъ и директора и инспектора народныхъ училищъ. "Открывая засѣданіе, г. Меморскій,-- какъ сообщалось въ газетахъ,-- сказалъ вступительное слово, въ которомъ развилъ два положенія: первое -- что "далеко Гоголю до Пушкина", второе -- что чествованіе этого писателя должно быть инымъ, чѣмъ чествованіе Пушкина, а именно: устраивать "гоголевскіе дни", подобно тому, какъ были устроены "пушкинскіе", не надо, программаже чтеній въ школахъ въ день годовщины Гоголя "должна имѣть обще-педагогическій характеръ и произведенія Гоголя должны быть на второмъ планѣ". Эти положенія поддержали представители дирекціи народныхъ училищъ, изъ рѣчей которыхъ остальные члены совѣщанія узнали, что въ общемъ "Гоголь школьникамъ совершенно недоступенъ" и "если кое-что и могутъ понять изъ его произведеній, то только ученики старшаго отдѣленія", въ частности же "знакомство учениковъ съ Гоголемъ даже вредно, такъ какъ этотъ писатель слишкомъ много вниманія удѣлялъ отрицательнымъ явленіямъ жизни". Сообразно этому совѣщаніе рѣшило на утренній "гоголевскій" спектакль учениковъ младшаго и средняго отдѣленій городскихъ начальныхъ школъ не допускать {"Спб. Вѣд.", 22 янв. 1902 г.}. Еще проще, безъ всякаго совѣщанія, обошлось дѣло въ Харьковѣ. Харьковское общество грамотности предполагало по случаю юбилея Гоголя устроить 17 февраля спектакль по самымъ дешевымъ цѣнамъ. Съ разрѣшенія администраціи были уже расклеены афиши о постановкѣ "Ревизора" и распродажа билетовъ пошла было очень успѣшно, но внезапно спектакль 17-го февраля былъ воспрещенъ {"Рус. Вѣд.", 20 февр. 1902 г.}.

Нѣсколько болѣе сложный и вмѣстѣ болѣе комичный характеръ получили связанныя съ Гоголевскимъ юбилеемъ недоразумѣнія на родинѣ Гоголя -- въ Полтавской губерніи. Въ Полтавѣ соединенная коммиссія городской думы, губернскаго и уѣзднаго земства выработала планъ школьнаго торжества, посвященнаго памяти Гоголя, и уѣздное земство заблаговременно, еще 17-го октября, передало этотъ планъ въ училищный совѣтъ, который въ свою очередь препроводилъ его въ дирекцію народныхъ училищъ, а та -- въ кіевскій учебный округъ. Однако, до половины января никакого отвѣта земствомъ получено не было, и тогда удивленная столь продолжительнымъ молчаніемъ земская управа рѣшилась вновь обратиться въ училищный совѣтъ. 9 февраля въ управу была доставлена бумага слѣдующаго содержанія: "Дирекція народныхъ училищъ Полтавской губерніи имѣетъ честь извѣстить полтавскую уѣздную земскую управу, что г. попечитель кіевскаго учебнаго округа предложеніемъ отъ 5-го февраля за No 1560-мъ увѣдомилъ дирекцію народныхъ училищъ о томъ, что его превосходительство не признаетъ возможнымъ дать общее разрѣшеніе на празднованіе училищами Полтавскаго уѣзда означенной годовищины"'. Подобная бумага была, надо думать, разослана всѣмъ уѣзднымъ земствамъ Полтавской губерніи. Извѣстно, по крайней мѣрѣ, что аналогичныя сообщенія были получены мирогородской и зѣньковской земскими управами. Такъ какъ въ моментъ полученія этого сообщенія оставалось менѣе двухъ недѣль до дня Гоголевскаго юбилея, то времени для возбужденія какихъ-либо отдѣльныхъ ходатайствъ уже не было, не говоря о томъ, что не видно было и причинъ, почему бы такія отдѣльныя ходатайства скорѣе могли быть признаны подлежащими удовлетворенію, чѣмъ "общее" ходатайство земства. Очевидно, никакое, посвященное памяти Гоголя, торжество съ участіемъ школьниковъ становилось въ предѣлахъ Полтавской губерніи невозможнымъ. Но случилось иное. "Дѣйствительность бываетъ иногда большимъ сатирикомъ,-- замѣчаетъ авторъ напечатаннаго въ "Рус. Вѣдомостяхъ" письма изъ Полтавы.-- На этотъ разъ судьбѣ угодно было, чтобы бумага изъ кіевскаго учебнаго округа пришла въ Полтаву почти одновременно съ извѣстнымъ циркуляромъ министра народнаго просвѣщенія, которымъ устанавливался планъ чествованія Гоголя, между прочимъ, въ народныхъ училищахъ. Тщательное разсмотрѣніе этого плана показало, что онъ совершенно совпадаетъ съ неодобреннымъ планомъ полтавскаго земства. Вышло такимъ образомъ, что планъ министра былъ отвергнутъ кіевскимъ округомъ еще ранѣе, чѣмъ онъ успѣлъ появиться. Впрочемъ, само собою разумѣется, что съ появленіемъ циркуляра "маленькое недоразумѣніе" должно было прекратиться и тѣ же земскія управы получили дня черезъ два новую бумагу отъ округа, которою первая вмѣнялась яко не бывшая". И все же перемѣна настроенія кіевскаго округа пошла не особенно далеко. Полтавская коммиссія по чествованію памяти Гоголя, располагающая просвѣтительнымъ зданіемъ и потому имѣвшая возможность дать нѣсколько больше, чѣмъ народныя школы уѣздовъ, прибавила къ указанному плану еще постановку дарового спектакля ("Женитьба"). Но дарового спектакля циркуляръ министра не предвидѣлъ. Надо думать, именно поэтому городская управа получила на ходатайство коммиссіи объ участіи школьниковъ въ торжествѣ слѣдующій отвѣтъ: "Не признаю возможнымъ разрѣшить участіе учащихся народныхъ школъ въ чествованіи памяти Гоголя. Попечитель Вельяминовъ-Зерновъ" {"Рус. Вѣдомости", 21 февр. 1902 г. No 8.}.

Не будемъ перебирать другіе подобные факты. И тѣ, которые мы привели, съ достаточною ясностью, думается, вскрываютъ наиболѣе существенныя изъ тѣхъ причинъ, благодаря какимъ чествованіе памяти Гоголя, даже замкнутое въ скромныя рамки почти исключительно школьнаго праздника, все же свелось на "неудавшійся праздникъ". Дѣйствительно, мѣрка, согласно которой достоинство писателя опредѣляется степенью благонамѣренности и "положительности" его направленія, плохо подходитъ къ Гоголю, и то время, когда такая мѣрка авторитетно провозглашается въ качествѣ критерія литературныхъ заслугъ, едва-ли является особенно удобнымъ для сознательнаго чествованія памяти великаго сатирика, безпощадно бичевавшаго многообразныя проявленія житейской пошлости.

III.

Въ хроникѣ предыдущихъ мѣсяцевъ мы отмѣчали уже рядъ обязательныхъ постановленій, изданныхъ въ различныхъ городахъ и губерніяхъ мѣстными властями въ цѣляхъ охраны порядка. За истекшій мѣсяцъ число такихъ постановленій значительно увеличилось. Въ Московской губерніи дѣйствіе дополнительнаго обязательнаго постановленія московскаго генералъ-губернатора о воспрещеніи сходбищъ и собраній народа на улицахъ и въ другихъ общественныхъ мѣстахъ, изданнаго 23 января для г. Москвы, распространено, какъ сообщаютъ газеты, и на Московскій уѣздъ. Въ городахъ Пензѣ, Благовѣщенскѣ и Зеѣ-пристани мѣстными губернаторами изданы на основаніи 421 ст. общ. губ. учрежденія обязательныя постановленія, воспрещающія сходки, собранія и остановки толпою на улицахъ и въ другихъ общественныхъ и частныхъ мѣстахъ. Въ Томской губерніи аналогичныя постановленія на основаніи ст. 15 и 16 положенія объ усиленной охранѣ -- для жителей г. Томска и на основаніи ст. 421 общ. учр. губ.-- для жителей гг. Барнаула, Бійска, Каинска, Маріинска и Ново-Николаевскаго поселка Томскаго уѣзда {"Спб. Вѣд.", 14 февраля; "Р. Вѣд.", 13 янв.; "Спб. Вѣд.". 28 февр.; "Р. Вѣд.", 24 февр. 1902 г.}. Виленскій губернаторъ издалъ на основаніи ст. 15 и 16 положенія объ усиленной охранѣ слѣдующія постановленія для жителей Виленской губерніи: "1) Всѣ домовладѣльцы г. Вильны и его предмѣстій, или лица, заступающія ихъ мѣсто, а также содержатели гортиницъ, заѣзжихъ домовъ или меблированныхъ комнатъ, въ казенныхъ же и общественныхъ домахъ -- лица, завѣдующія сими послѣдними, обязываются вести въ полной исправности домовыя книги по установленному образцу. 2) Содержатели гостиницъ, заѣзжихъ домовъ и меблированныхъ комнатъ обязываются давать знать въ мѣстное участковое и полицейское управленіе о всякомъ прибывшемъ или выбывшемъ лицѣ не позже 12-ти часовъ послѣ прибытія или выбытія его, а прочія лица и учрежденія, на коихъ возложено веденіе домовыхъ книгъ,-- не позже сутокъ. 3) Швейцары и дворники, а гдѣ таковыхъ нѣтъ -- домовладѣльцы или ихъ управляющіе обязаны безъ всякаго промедленія давать знать полиціи о всѣхъ чрезвычайныхъ происшествіяхъ, случившихся въ завѣдываемыхъ ими домахъ и дворахъ, также о всякихъ сходкахъ и сборищахъ въ домахъ. 4) Въ городѣ должны быть дворники по одному или по нѣскольку на домъ; расписаніе это составляется полиціей и утверждается мною. Домохозяева могутъ принимать на службу дворниковъ не иначе, какъ съ согласія полиціи. Замѣченные въ неисполненіи своихъ обязанностей, точно опредѣленныхъ въ особой инструкціи, предполагаемой мною къ изданію, дворники подвергаются денежному штрафу и сверхъ того по распоряженію виленскаго полицеймейстера могутъ быть устраняемы отъ службы, о чемъ они должны быть предваряемы при заключеніи договоровъ о наймѣ съ домовладѣльцами. 5) Дворники должны быть снабжены бляхами, каковыя должны имѣть на себѣ при исполненіи ими своихъ обязанностей. Лица, виновныя въ нарушеніи указанныхъ требованій, будутъ подвергнуты въ административномъ порядкѣ штрафу въ размѣрѣ до 500 р. или аресту до трехъ мѣсяцевъ. Такому же взысканію будутъ подвергнуты также лица, изобличенныя въ подстрекательствѣ и попустительствѣ по проступкамъ, предусматриваемымъ настоящимъ обязательнымъ постановленіемъ. Настоящее постановленіе вступаетъ въ силу съ 1-го марта сего года" {"Сѣв. Зап. Слово". Цитируемъ по "Р. Вѣд.", 24 февр. 1902 г.}.

Въ свою очередь главноначальствующій гражданскою частью на Кавказѣ издалъ 30 января обязательное постановленіе для жителей г. Баку. Этимъ постановленіемъ, между прочимъ, предписывается владѣльцамъ домовъ и другихъ недвижимыхъ имуществъ въ Баку или отвѣтственнымъ управляющимъ особенно строго наблюдать, чтобы въ домахъ и иныхъ помѣщеніяхъ не находились тайныя типографіи, не держались взрывчатыя вещества и склады противоправительственныхъ изданій. Никакія земляныя работы, согласно этому постановленію, не могутъ быть производимы въ домѣ безъ вѣдома полиціи. Сверхъ того этимъ постановленіемъ учреждаются дежурства дворниковъ, при чемъ, находясь на дежурствѣ, дворники обязаны исполнять правила особой инструкціи, имѣющей быть установленной бакинскимъ губернаторомъ. За нарушеніе обязательнаго постановленія виновные подвергаются штрафу до 500 р. или аресту до 3-хъ мѣсяцевъ. На наложеніе этихъ взысканій, согласно п. 1 ст. 16 положенія объ усиленной охранѣ, уполномоченъ бакинскій губернаторъ {"Каспій". Цитируемъ по "Спб. Вѣд.", 14 февр. 1902 г.}. Въ "Вѣдомостяхъ Елисаветградскаго гор. общ. управленія" напечатаны обязательныя постановленія херсонскаго губернатора, въ которыхъ, между прочимъ, изложено слѣдующее: "Хозяева фабрикъ, заводовъ и ремесленныхъ заведеній, равно арендаторы и управляющіе ими, а также старосты рабочихъ и промышленныхъ артелей обязаны внимательно слѣдить за недопущеніемъ въ средѣ рабочихъ и прочаго населенія распространителей вредныхъ ученій и всякаго рода волнующихъ общественное спокойствіе слуховъ и въ случаѣ появленія таковыхъ немедленно извѣстить о томъ полицію, стараясь не упустить подозрительныхъ лицъ изъ подъ своего наблюденія и по возможности охранить доказательства преступленій, каковыми могутъ быть запрещенныя книги, рукописи и т. п. Воспрещается всѣмъ распространеніе слуховъ о могущихъ произойти безпорядкахъ и волненіяхъ, расклеиваніе о томъ объявленій и разсылка писемъ" {Цитируемъ по "Праву", 10 февр. 1902 г.}. Въ Таганрогѣ полицеймейстеромъ опубликовано объявленіе слѣдующаго содержанія: "Таганрогскій полицеймейстеръ строжайше воспрещаетъ раздачу на улицахъ и площадяхъ и разноску по домамъ разныхъ объявленій и листковъ о продажѣ или публикацій о чемъ бы то ни было въ г. Таганрогѣ. Публикаціи о продажѣ и другія дозволяется разсылать при газетахъ или наклеивать на городскихъ тумбахъ и мѣстахъ, гдѣ это дозволено" {"Придв. Край". Цитируемъ по "Спб. Вѣд.", 22 февр. 1902 г.}.

Наконецъ, въ "Вѣдомостяхъ Од. Градоначальства" были напечатаны два обязательныя постановленія, изданныя и. д. одесскаго градоначальника, полковникомъ г. Шуваловымъ, на основаніи положенія объ усиленной охранѣ: Первое изъ нихъ, отъ 15-го февраля, гласило: "1) Въ предѣлахъ одесскаго градоначальства воспрещаются всякія уличныя демонстраціи, а также нарушающія общественный порядокъ и спокойствіе собранія, сходбища и сборища на улицахъ, площадяхъ, скверахъ, садахъ и въ прочихъ общественныхъ мѣстахъ; 2) собравшаяся во всѣхъ перечисленныхъ случаяхъ толпа или отдѣльныя лица, кто бы они ни были, обязаны безпрекословно и немедленно подчиниться требованіямъ полиціи; 3) лица, виновныя въ ослушаніи, подвергаются въ административномъ порядкѣ взысканіямъ, на основаніи дѣйствующаго въ градоначальствѣ обязательнаго постановленія о недопущеніи скопищъ при уличныхъ безпорядкахъ, изданнаго 21 января 1884 г. по положенію объ усиленной охранѣ; 4) въ случаѣ надобности для возстановленія нарушеннаго порядка я обращусь къ содѣйствію войскъ". Второе постановленіе было издано 4 марта взамѣнъ упомянутаго постановленія отъ 21-го января 1884 г. и заключалось въ слѣдующемъ: "1) Воспрещаются всякаго рода нарушающія общественный порядокъ и спокойствіе собранія, сходбища и сборища на улицахъ, площадяхъ, въ скверахъ, садахъ, театрахъ и прочихъ общественныхъ мѣстахъ, независимо отъ цѣли и повода къ таковымъ. 2) Собравшаяся во всѣхъ перечисленныхъ случаяхъ толпа или отдѣльныя лица, кто бы они ни были, обязаны безпрекословно и немедленно разойтись и удалиться по первому же требованію о семъ власти. 3) Равнымъ образомъ требованія чиновъ полиціи, предъявляемыя въ цѣляхъ недопущенія какого-либо скопленія публики, а равно охраненія и возстановленія порядка въ указанныхъ въ п. 1 мѣстахъ, подлежатъ немедленному исполненію. 4) Лица, виновныя въ нарушеніи сего постановленія, подвергаются въ административномъ порядкѣ взысканіямъ, опредѣленнымъ въ въ п. 2 ст. 15 положенія объ усиленной охранѣ, т.-е. аресту до 3 мѣсяцевъ или денежному взысканію до 500 р." {Цитируемъ по "Од. Новостямъ", 18 февр. и 6 марта 1902 г.}.

-----

За минувшій мѣсяцъ состоялись и опубликованы слѣдующія административныя распоряженія по дѣламъ печати: 1) 19 февраля: "на основаніи ст. 178 уст. о ценз. и печ. (св. зак., т. XIV, изд. 1890 г.) министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: воспретить розничную продажу нумеровъ гавоты "С.-Петербургскія Вѣдомости" на три мѣсяца"; 2) "министры: внутреннихъ дѣлъ, народнаго просвѣщенія и юстиціи и оберъ-прокуроръ святѣйшаго синода, на основаніи примѣчанія къ ст. 148 уст. о ценз. и печ., св. зак. т. XIV, изд. 1890 г., въ совѣщаніи 20 февраля постановили: совершенно прекратить изданіе газеты "Россія", выходящей въ свѣтъ въ С. Петербургѣ".

Въ No 59 "Hufvudstardstadsbladet" отъ 2-го марта (нов. ст.) опубликовано сообщеніе о слѣдующихъ послѣднихъ распоряженіяхъ финляндскаго генералъ-губернатора, относящихся къ періодической финляндской прессѣ. Прекращено навсегда изданіе выборгской финской газеты "Viipurin Sanomat" за помѣщенное въ No 4 стихотвореніе "Подымается" ("Se nousee") и за продолжавшееся вредное направленіе газеты. Временно пріостановлены слѣдующія шесть газетъ: на три мѣсяца: 1) "Itä Harjala" за помѣщенное въ No 99 за 1901 годъ "Письмо изъ Гельсингфорса" и за статью въ No 8 за 1902 г. "Во времена притѣсненія" ("Ahdistuksen aikana"); на четыре мѣсяца: 2) "Rauman Lehti" за ту же статью въ No 7, за 1902 г., на два мѣсяца: 8) "Suomalainen" за ту же статью въ No 9), 4) "Perä-Pohjalainen" за ту же статью помѣщ. въ 13 за 1902 г.; 5) "Kaajanin Lehti" за помѣщенную въ No 10 статью: "Что гадатели и звѣзды предсказываютъ о 1902 годѣ";-- на одинъ мѣсяцъ.-- 6) "Dästra Nyland" за помѣщенную въ Ns 101 статью: "Рождество". Цензоръ, цензировавшій послѣднюю газету, отставленъ отъ своей должности; цензоръ же, пропустившій упомянутую статью въ предыдущей газетѣ, отставленъ отъ своей должности на два мѣсяца. Слѣдующимъ пяти газетамъ объявлено предостереженіе: 1) "Kotkan Sanomat" за помѣщенное въ No 1 за 1902 г. "Письмо изъ С-тъ Михеля", 2) "Suupohjan Kaikn" за статью, помѣщенную въ No 148 "Больше патріотизма въ работѣ"; 8) "Ottpuri", за ту же статью, помѣщенную въ No 302; 4) "Laatokka" за статью въ No 1. "Съ новымъ годомъ!", 5) "Hufvudstadhladet" -- за помѣщенное въ 24 объявленіе отъ "Kinematograi-International" (интернаціональнаго кинематографа) объ англо-трансвальской войнѣ и за извѣстіе въ No 29 "Пасторы и уставъ о воинской повинности". Цензоръ, пропустившій упомянутые нумера послѣдней газеты, отставленъ отъ своей должности на одинъ мѣсяцъ.

-----

Какъ сообщалось недавно во всѣхъ газетахъ, при послѣднихъ выборахъ въ почетные академики по разряду изящной словесности Академіи Наукъ избранными оказались гг. Сухово-Кобылинъ и Максимъ Горькій. Вслѣдъ затѣмъ, однако, въ "Правительственномъ Вѣстникѣ" появилось слѣдующее сообщеніе:

Отъ Императорской Академіи Наукъ.

"Въ виду обстоятельствъ, которыя не были извѣстны соединенному собранію отдѣленія русскаго языка и словесности Императорской Академіи Наукъ,-- выборы въ почетные академики Алексѣя Максимовича Пѣшкова (псевдонимъ "Максимъ Горькій"), привлеченнаго къ дознанію въ порядкѣ ст. 1035 устава уголовнаго судопроизводства, объявляются недѣйствительными".

Упоминаемая въ этомъ сообщеніи ст. 1035 устава угол. судопр. гласитъ слѣдующее: "О всякомъ злоумышленіи, заключающемъ въ себѣ признаки государственнаго преступленія, сообщается прокурору судебной палаты, когда злоумышленіе обнаружилось въ мѣстѣ его пребыванія, а въ противномъ случаѣ мѣстному прокурору окружнаго суда или его товарищу или же полиціи для донесенія о томъ немедленно прокурору судебной палаты" Въ теченіе мѣсяца, истекшаго со времени послѣдней нашей хроники, былъ опубликованъ цѣлый рядъ оффиціозныхъ и правительственныхъ сообщеній. Воспроизводимъ здѣсь важнѣйшія изъ нихъ.

-----

Въ газетѣ "Кіевлянинъ" 21 февраля было опубликовано слѣдующее сообщеніе кіевскаго, подольскаго и Волынскаго генералъ-губернатора Драгомирова: "2-го февраля, въ 12 час. 40 мин. дня, на Крещатикѣ противъ Пассажа, изъ числа многочисленной по случаю праздничнаго дня, гулявшей по тротуарамъ публики, выскочили на средину улицы человѣкъ 50--60 студентовъ и мастеровыхъ и съ кривомъ "ура" подняли нѣсколько красныхъ флаговъ. Будучи окружены полицейскими чинами, манифестанты оказали полиціи сопротивленіе, при чемъ нанесли палкой два тяжелыхъ удара по головѣ приставу Закусилову и болѣе легкіе удары нѣсколькимъ околоточнымъ надзирателямъ и нижнимъ полицейскимъ чинамъ. Приставъ Закусиловъ, обливаясь кровью, упалъ на мостовую, а нанесшій ему одинъ изъ ударовъ студентъ политехническаго института Вольскій получилъ въ свою очередь ударъ ножнами шашки отъ полицейскаго чина, потерялъ сознаніе и былъ доставленъ въ аптеку Филиповича, откуда, по оказаніи ему медицинской, помощи, уѣхалъ домой. Затѣмъ въ теченіе 2 и 3 февраля въ разныхъ мѣстахъ города изъ числа гуляющей публики выходили на улицу небольшія группы демонстрантовъ, собирали вокругъ себя толпу, которая, однако, полиціей и войсками была немедленно разсѣиваема. При удаленіи толпы на Бибиковскомъ бульварѣ, мѣщанинъ г. Мглина, Черниговской губерніи, Хаскель Ароновъ, ударившій казака и стащившій его съ лошади, получилъ во время свалки ушибы и отправленъ былъ въ Александровскую больйицу. Распространившіеся по городу слухи о томъ, что во время прекращенія безпорядковъ 2 и 3 февраля, будто, было убито и ранено много студентовъ, оказываются, такимъ образомъ, совершенно невѣрными, такъ какъ убитыхъ совсѣмъ не было, а раненыхъ изъ числа задержанныхъ манифестантовъ оказалось всего двое; возможно, что число ихъ было и больше, но они остались не обнаруженными. Лица, задержанныя во время уличныхъ безпорядковъ и признанныя виновными въ нарушеніи обязательнаго постановленія о воспрещеніи уличныхъ сборищъ, по распоряженію генералъ-губернатора, подвергнуты слѣдующимъ взысканіямъ: аресту на три мѣсяца 27 человѣкъ, аресту на два мѣсяца 56 человѣкъ, аресту на одинъ мѣсяцъ 16 человѣкъ и аресту на двѣ недѣли 13 человѣкъ.

По сообщенію той же газеты отъ 6-го февраля, при входѣ въ кіевскій университетъ 5 февраля вывѣшено было слѣдующее объявленіе: "По распоряженію г. попечителя кіевскаго учебнаго округа, учебныя занятія въ университетѣ св. Владиміра пріостановлены впредь до особаго объявленія и доступъ студентамъ во всѣ учрежденія университета прекращенъ. Сношенія студентовъ съ университетскими властями будутъ производиться при посредствѣ почты. Ректоръ университета Ѳ. Фортинскій". Въ Юрьевскомъ университетѣ, по сообщенію "Рижскаго Вѣстника", занятія съ 25 февраля также были временно прекращены.

14 февраля состоялся слѣдующій "приказъ министра народнаго просвѣщенія", генералъ-адъютанта Ванновскаго, напечатанный въ "Правительственномъ Вѣстникѣ".

"9-го текущаго февраля, около 11 1/2 часовъ утра, во дворѣ, передъ актовымъ заломъ Императорскаго московскаго университета, стали собираться небольшими группами студенты сего университета, среди коихъ были женщины и слушатели другихъ высшихъ учебныхъ заведеній столицы. Считая неудобнымъ оставлять студентовъ во дворѣ, ректоръ университета разрѣшилъ имъ перейти въ актовый залъ и оттуда расходиться по домамъ; но, вмѣсто исполненія сего, толпа, численностью превышавшая 400 человѣкъ, проникла изъ зала въ другія университетскія помѣщенія, при чемъ ею были взломаны наружныя двери подъ аркою стараго зданія и семь дверей актоваго зала и аудиторій. Затѣмъ часть толпы поднялась въ третій этажъ, гдѣ взломала входныя двери въ квартиру завѣдующаго юридическимъ семинаріемъ приватъ-доцента Чистякова и, принудивъ послѣдняго удалиться, расположилась и въ этой квартирѣ. Здѣсь ею были уничтожены всѣ съѣстные припасы, взломанъ шкафъ съ чайною посудою, поломаны, попорчены и уничтожены многія вещи, составляющія собственность Чистякова. Все это время толпа вела себя шумно, пѣла хоровыя пѣсни, а изъ нѣсколькихъ оконъ, выходящихъ на Никитскую улицу, были выкинуты красные флаги.

"Не смотря на неоднократныя предложенія учебнаго начальства немедленно оставить помѣщеніе университета, толпа, за исключеніемъ немногихъ, подчинившихся этому распоряженію, не расходилась, заявивъ, что останется тутъ ночевать.

"Въ виду полной невозможности водворить порядокъ собственными средствами, учебное начальство обратилось къ содѣйствію гражданской власти, по распоряженію которой около 12 час. ночи въ зданіе университета были введены полиція и военная команда; засимъ всѣ самовольно проникшіе въ университетъ, безъ особаго съ ихъ стороны сопротивленія, были арестованы и препровождены въ манежъ.

"По осмотрѣ очищенныхъ отъ толпы университетскихъ помѣщеній, кромѣ упомянутыхъ выше поврежденій, оказались поломанными: парты въ аудиторіяхъ, столы для практическихъ занятій, стулья, конторки, при чемъ хранившіяся въ нихъ бумаги уничтожены. На полу найдены обмотанная тряпкою гиря, финскіе ножи, длинная палка, выломанные изъ университетской рѣшетки желѣзные прутья, а при обыскѣ у нѣкоторыхъ арестованныхъ отобраны финскіе ножи, кастеты и револьверы; во многихъ мѣстахъ были устроены баррикады.

"Все вышеприведенное свидѣтельствуетъ, что принимавшіе участіе въ безчинствахъ студенты считаютъ помѣщенія университета предназначенными не для мирныхъ учебныхъ занятій, а для противозаконныхъ сборищъ, и позволяютъ себѣ поступки, свойственные не приличнымъ, воспитаннымъ молодымъ людямъ, а буйной разнузданной толпѣ, забывающей всякое уваженіе къ порядку и къ чужой собственности; а посему я нахожу, что такимъ молодымъ людямъ не можетъ быть мѣста въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ.

"Вслѣдствіе сего предлагаю попечителю Московскаго учебнаго округа поручить правленію Императорскаго Московскаго университета независимо отъ взысканій, коимъ виновные могутъ быть подвергнуты по общимъ узаконеніямъ, немедленно исключить изъ числа студентовъ онаго всѣхъ тѣхъ, кои были арестованы въ ночь на 10-е февраля въ зданіи университета, примѣнивъ эту мѣру и къ слушателямъ другихъ подвѣдомственныхъ мнѣ учебныхъ заведеній, арестованнымъ совмѣстно со студентами университета".

15 февраля во всѣхъ московскихъ газетахъ былъ кромѣ того напечатанъ приказъ по московской полиціи такого содержанія: "Нижеслѣдующія лица, задержанныя 9 февраля чинами полиціи за нарушеніе обязательнаго постановленія Его Императорскаго Высочества, московскаго генералъ-губернатора, объявленнаго 17-го марта 1901 г., и дополненія такового отъ 23 января 1902 г., подвергаются аресту при полиціи": на 3 мѣсяца -- 7 студентовъ московскаго университета, 10 студентовъ техническаго училища, 2 студента инженернаго училища, 1 студентъ сельско-хозяйственнаго института, 1 студентъ петербургскаго университета, 20 студентовъ межевого института, 3 ученика училища живописи, 3 ученика филармоническаго училища, 1 ученикъ консерваторіи, одна слушательница акушерскихъ курсовъ, 2 слушательницы педагогическихъ курсовъ, 1 слушательница зубоврачебной школы, 1 слушательница повивальнаго института, двое дворянъ и жена агронома; на 2 мѣсяца -- 97 студентовъ университета; на 1 мѣсяцъ -- 55 лицъ разнаго званія; на 14 дней -- 7 учениковъ Строгановскаго училища; на

Хроника внутренней жизни.

I. Свѣдѣнія объ урожаѣ 1902 года и извѣстія изъ неурожайныхъ мѣстностей. Продовольственныя затрудненія и проектируемая переработка продовольственнаго устава.-- Свѣдѣнія о безработицѣ.-- II. Проекты объ измѣненіи положенія печати.-- Административныя распоряженія по дѣламъ печати.-- III. Правительственныя распоряженія и сообщенія.

Не такъ давно въ печати были опубликованы результаты работъ главнаго статистическаго комитета при министерствѣ внутреннихъ дѣлъ и отдѣла сельской экономіи при министерствѣ земледѣлія и государственныхъ имуществъ по опредѣленію урожая 1902 года. Свѣдѣнія обоихъ названныхъ учрежденій, будучи основаны главнымъ образомъ на сообщеніяхъ ихъ мѣстныхъ добровольныхъ корреспондентовъ, не обладаютъ безусловною точностью и порою даже находятся въ нѣкоторомъ противорѣчіи другъ съ другомъ. Тѣмъ не менѣе въ общемъ эти свѣдѣнія даютъ довольно близкую къ дѣйствительности картину и заключаютъ въ себѣ небезъинтересныя данныя для сужденія объ экономическомъ положеніи населенія, поскольку такое положеніе является непосредственно связаннымъ съ результатами урожая. Съ этой точки зрѣнія стоитъ присмотрѣться, по крайней мѣрѣ, къ главнымъ очертаніямъ картины, обрисовываемой работами упомянутыхъ учрежденій.

Согласно свѣдѣніямъ главнаго статистическаго комитета, относящимся къ территоріи 72 губерній и областей съ населеніемъ до 125 милліоновъ душъ, истекшій сельско-хозяйственный годъ является въ общемъ очень удовлетворительнымъ, характеризуясь какъ увеличеніемъ площади посѣвовъ подъ озимые хлѣба, такъ и повышеніемъ урожайности. Въ 44 губерніяхъ и областяхъ съ населеніемъ до 81 милліона душъ сборъ озимыхъ хлѣбовъ оказался хорошимъ, превышающимъ 105 процентовъ средняго сбора за послѣдніе пять лѣтъ. Въ 6 губерніяхъ, съ населеніемъ въ 9 3/4 милліоновъ душъ, сборъ получился удовлетворительный, колеблясь въ предѣлахъ 95--105 процентовъ средняго за послѣднее пятилѣтіе сбора. Наконецъ, въ 22 губерніяхъ населенныхъ 34 1/4 милліоновъ душъ, сборъ оказался ниже средняго, не достигая 95 процентовъ его. Какъ видно уже изъ этихъ цифръ, распредѣленіе урожая въ настоящемъ году оказалось далеко не равномѣрнымъ и наряду съ обезпеченными хлѣбомъ нынѣшняго сбора мѣстностями имѣется немало и такихъ, которыя должны быть отнесены къ разряду неблагополучныхъ по урожаю. Но къ этому нужно еще прибавить, что и общій избытокъ хлѣба, доставленнаго урожаемъ минувшаго лѣта, представляется не особенно значительнымъ. Согласно произведеннымъ главнымъ статистическимъ комитетомъ вычисленіямъ, чистый остатокъ полученнаго въ 1902 году сбора озимыхъ хлѣбовъ, за. исключеніемъ изъ него количества зерна, необходимаго для обсѣмененія полей, равняется въ 72 губерніяхъ и областяхъ I. 481.447.900 п., что составляетъ 11,86 п. на душу населенія. Въ 1901 г. такой остатокъ равнялся 9,57 п. на душу, въ 1900 г.-- II, 17 п. Если сопоставить цифру остатка настоящаго года съ двумя послѣдними цифрами, ее придется признать сравнительно благопріятной, но, сама по себѣ взятая, она врядъ-ли можетъ быть названа достаточно высокою. Для правильнаго удовлетворенія однѣхъ лишь продовольственныхъ потребностей населенія въ теченіе года требуется, по самому скромному разсчету, 13 пудовъ хлѣба на душу. Между тѣмъ изъ имѣющихся въ наличности 11,86 п. земледѣльческому населенію придется еще отчислить извѣстную долю на уплату податей и повинностей и на поддержаніе собственнаго хозяйства, значительно оскудѣвшаго въ послѣдніе тяжелые годы

Такимъ образомъ уже общія свѣдѣнія о размѣрахъ и распредѣленіи урожая, даваемыя главнымъ статистическимъ комитетомъ, въ сущности достаточно убѣдительно свидѣтельствуютъ о томъ, что текущій сельско-хозяйственный годъ ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть названъ безусловно благополучнымъ для всего земледѣльческаго населенія Россіи. Въ свою очередь отдѣлъ сельской экономіи и сельско-хозяйственной статистики при министерствѣ земледѣлія пришелъ, на основаніи полученнаго имъ матеріала, къ тому выводу, что вліяніе урожая 1902 года на благосостояніе населенія оказалось значительно менѣе благопріятнымъ, чѣмъ можно было предполагать первоначально, и что въ общемъ текущій годъ въ этомъ отношеніи можетъ быть причисленъ лишь къ среднимъ. Наиболѣе благопріятно, по свѣдѣніянъ упомянутаго учрежденія, отразилось вліяніе урожая минувшаго лѣта на экономическомъ положеніи населенія черноземной полосы. Въ центрально-земледѣльческихъ, юго-западныхъ и малороссійскихъ губерніяхъ крестьяне оказались вполнѣ обезпеченными какъ продовольственными хлѣбами, такъ и кормами для скота, и сверхъ того нерѣдко имѣли болѣе или менѣе значительные избытки для продажи. Повышенію уровня благосостоянія крестьянскаго населенія въ этомъ районѣ способствовали и хорошіе лѣтніе заработки, обусловленные обильнымъ урожаемъ хлѣбовъ и спѣшностью ихъ уборки. Благотворное вліяніе урожая здѣсь сказалось уже къ осени въ болѣе исправномъ поступленіи податей и недоимокъ, въ поднятіи цѣнъ на рабочія руки, увеличеніи числа свадебъ, исправленіи старыхъ и возведеніи новыхъ построекъ, обзаведеніи сельско-хозяйственными орудіями, пополненіи живого инвентаря и въ стремленіи въ расширенію аренды. Почти не наблюдалось въ этомъ районѣ и обычной осенней распродажи скота. Менѣе удачнымъ текущій годъ оказался для многихъ новороссійскихъ и средневолжскихъ губерній, у крестьянскаго населенія которыхъ избытка хлѣба для продажи не имѣлось уже въ ноябрю. Въ наиболѣе же худшихъ условіяхъ въ названномъ районѣ оказалось населеніе Таврическаго полуострова и отдѣльныхъ мѣстностей Саратовской, Каванской и Уфимской губерній, гдѣ, по свѣдѣніямъ отдѣла, крестьянамъ вслѣдствіе недорода хлѣбовъ и плохого сбора кормовъ для скота придется прибѣгнуть къ продовольственнымъ и сѣмяннымъ ссудамъ, равно какъ въ вынужденной продажѣ скота. Недородомъ постигнуты также нижневолжскія губерніи, за исключеніемъ южныхъ уѣздовъ губерніи Самарской. Въ этихъ губерніяхъ уже съ осени ощущался сильный недостатокъ въ продовольствіи и особенно въ кормахъ, вызвавшій, между прочимъ, усиленную продажу скота.

Въ нечерноземной полосѣ положеніе крестьянскаго населенія представляется, по свѣдѣніямъ отдѣла, значительно менѣе благопріятнымъ, чѣмъ въ черноземныхъ губерніяхъ. Особенно тяжелымъ, согласно его сообщенію, текущій годъ долженъ быть признанъ для крестьянскихъ хозяйствъ сѣверныхъ, пріозерныхъ, прибалтійскихъ, Тверской и Ярославской губерній, а также тѣхъ мѣстностей промышленнаго района, населеніе которыхъ живетъ большую часть года покупнымъ хлѣбомъ. Плохой сборъ сѣна и недостаточные запасы яровой соломы въ этихъ мѣстностяхъ вынудили крестьянъ въ продажѣ скота, что будетъ имѣть своимъ послѣдствіемъ обезсиленіе хозяйствъ и недостатокъ удобренія въ слѣдующемъ году. Наконецъ, неудовлетворительнымъ оказался текущій годъ и для населенія пріуральскихъ, бѣлорусскихъ и литовскихъ губерній, гдѣ главнымъ признакомъ неблагополучія. ВЪ крестьянскихъ хозяйствахъ явился сильный недостатокъ въ кормахъ, вызвавшій огромное предложеніе скота въ продажу и обезцѣненіе его. Питаніе населенія здѣсь также значительно ухудшилось, такъ какъ одинъ изъ главнѣйшихъ пищевыхъ продуктовъ крестьянъ западнаго края -- картофель -- уродился плохо и къ тому же подвергся порчѣ на поляхъ; точно также не уродились гречиха, горохъ и огородные овощи. Въ такихъ же условіяхъ должно оказаться и крестьянство привислинскихъ губерній, гдѣ плохо уродившійся картофель повсемѣстно держится въ высокой цѣнѣ.

Въ приведенныхъ сообщеніяхъ остается еще незатронутымъ положеніе Финляндіи. Для этого края настоящій годъ оказался изъ ряду вонъ тяжелымъ. Минувшее лѣто было въ Финляндіи крайне дождливымъ и необыкновенно холоднымъ и это обстоятельство само по себѣ уже пагубно повліяло на вызрѣваніе хлѣбовъ. Между тѣмъ раннею осенью ударили морозы и выпалъ снѣгъ, во многихъ мѣстностяхъ похоронившій подъ собою овесъ и ячмень, которые такъ и остались неубранными. Къ этому присоединились еще многочисленныя наводненія, въ очень многихъ мѣстахъ помѣшавшія уборкѣ хлѣбовъ и травъ, а въ другихъ уничтожившія либо испортившія хлѣбъ и сѣно уже послѣ ихъ уборки. Въ результатѣ всѣхъ этихъ невзгодъ весьма значительная часть земледѣльческаго населенія Финляндіи уже съ осени испытываетъ бѣдствія тяжелаго голода. Во многихъ мѣстностяхъ края крестьяне вынуждены питаться пушнымъ хлѣбомъ и другими суррогатами пищевыхъ продуктовъ. Мѣстами появились уже и заболѣванія голоднымъ тифомъ. Правительственныя и общественныя учрежденія Финляндіи ведутъ дѣятельную работу по собиранію средствъ для помощи нуждающимся и направленію этой помощи на мѣста бѣдствія, но послѣднее такъ велико, что борьба съ нимъ является крайне затруднительной. Въ серединѣ прошлаго мѣсяца и въ русскихъ газетахъ появилось правительственное сообщеніе, извѣщающее о томъ, что, въ виду постигшаго нѣкоторыя мѣстности Финляндіи неурожая и "заявленій частныхъ лицъ о желаніи жертвовать въ пользу нуждающихся жителей означенныхъ мѣстностей, разрѣшенъ сборъ пожертвованій въ Имперіи въ пользу пострадавшихъ отъ неурожая въ Финляндіи". Симпатіи интеллигентныхъ слоевъ русскаго общества въ Финляндіи не подлежатъ сомнѣнію. Позволительно надѣяться, что эти симпатіи не останутся исключительно платоническими въ тотъ моментъ, когда есть на лицо возможность и потребность выразить ихъ активнымъ дѣйствіемъ, и что русское общество внесетъ свою лепту въ дѣло помощи обездоленному судьбой финскому земледѣльцу.

Въ помощи со стороны русскаго общества настоятельно нуждаются, какъ можно видѣть отчасти даже изъ приведенныхъ и выше свѣдѣній о распредѣленіи урожая, и нѣкоторыя мѣстности самой Россіи. Къ сожалѣнію, здѣсь такая помощь немало затрудняется уже тѣмъ обстоятельствомъ, что въ печати имѣется слишкомъ мало извѣстій о неурожайныхъ мѣстностяхъ и размѣрахъ испытываемой ими нужды. Въ газетахъ встрѣчаются по этому поводу лишь отрывочныя и случайныя сообщенія, до извѣстной степени пополняющія тѣ общія данныя, о которыхъ шла у насъ рѣчь выше, но далеко недостаточныя для составленія сколько-нибудь полной и яркой картины. Во всякомъ случаѣ и изъ этихъ сообщеній нѣкоторыя заслуживаютъ большаго и серьезнаго вниманія. "Результаты этого года -- писали, напримѣръ, осенью "Спб. Вѣдомостямъ" изъ Пскова -- таковы, что будетъ голодъ и для населенія, и для скота". По свѣдѣніямъ мѣстнаго статистическаго бюро, сѣна въ Псковской губерніи было собрано около двухъ третей нормальнаго количества, а соломы -- менѣе четырехъ пятыхъ обычнаго урожая. При этомъ сѣно вслѣдствіе дождливаго лѣта получилось настолько недоброкачественное, что скотъ даже хворалъ отъ него. Благодаря этому цѣны на сѣно уже въ началѣ осени поднялись противъ обычныхъ вдвое, а съ первыхъ чиселъ сентября началась усиленная распродажа крестьянскаго скота, цѣны котораго, сравнительно съ лѣтними, понизились въ полтора и въ два раза, мѣстами же и болѣе {"Спб. Вѣд.", 6 окт. 1902 г.}. Въ Варнавинскомъ уѣздѣ Костромской губерніи, по сообщенію корреспондента "Сѣв. Края", крестьяне уже въ началѣ осени испытывали острую продовольственную нужду, въ силу которой иные изъ нихъ для покупки хлѣба, поднявшагося въ цѣнѣ до 1 р. за пудъ, прибѣгали къ распродажѣ своего скота {Цитируемъ по "Нижег. Листку", 26 окт. 1908 г.}. Подобное же обостреніе продовольственной нужды наблюдалось и въ Арзамасскомъ уѣздѣ Нижегородской губерніи. Не менѣе тяжело положеніе крестьянства и на дальнему югѣ,-- въ степныхъ уѣздахъ Крымскаго полуострова, за исключеніемъ лишь одного Евпаторійскаго. Четвертый годъ уже постигаетъ эти уѣзды неурожай и въ будущемъ году ихъ положеніе грозитъ не улучшиться. Текущій годъ для нихъ, по словамъ корреспондента "Р. Вѣдомостей", "оказался еще хуже предыдущаго, такъ какъ не только не уродились хлѣба, но и травы совершенно погибли отъ необычайной засухи: населеніе осталось и безъ хлѣба, и безъ кормовъ для скота. Вслѣдствіе безкормицы крестьянскій скотъ и рабочія лошади сбываются за безцѣнокъ. Сѣвъ озимыхъ хлѣбовъ былъ произведенъ при крайне неблагопріятныхъ условіяхъ: сѣмена были брошены въ совершенно сухую, сыпучую почву и во многихъ мѣстахъ были выдуты сильнѣйшими осенними вѣтрами... Масса крестьянскихъ обществъ вынуждены просить о земской ссудѣ, при чемъ многія изъ нихъ,-- напримѣръ, татарскія деревни десятинщиковъ,-- какъ оказывается, не имѣютъ права на эту ссуду, такъ какъ у нихъ нѣтъ продовольственныхъ капиталовъ" {Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 27 окт. 1902 г.}. Землевладѣльцы Симферопольскаго уѣзда, согласно переданному на-дняхъ телеграфомъ сообщенію, представили земству свои отзывы о недостаткѣ корма и сѣмянныхъ средствъ у сельскаго населенія и о необходимости оказанія ему скорой помощи {"Н. Время", 6 дек. 1902 г.}. Въ Ѳеодосійскомъ уѣздѣ, какъ гласитъ позднѣйшая телеграмма той же газеты, изъ которой нами заимствовано только что приведенное сообщеніе, "посѣвы озимыхъ въ большинствѣ случаевъ не произведены вслѣдствіе задержки выдачи крестьянамъ пособій на обсѣмененіе полей {"Н. Время", 8 дек. 1902 г.}. Серьезная нужда констатирована и въ Саратовской губерніи, для которой министерство внутреннихъ дѣлъ, по словамъ мѣстныхъ газетъ, согласно съ представленіями мѣстной губернской администраціи, рѣшило отпустить.1.725.000 р., въ томъ числѣ 840.000 р. на продовольствіе населенія, 600.000 р. на обсѣмененіе полей и 325.000 р. на устройство общественныхъ работъ {"Сарат. Дневникъ", 3 окт. 1902 г.}.

Какъ ни скупы и отрывочны эти сообщенія, они все же позволяютъ заключить, что населеніе нѣкоторыхъ мѣстностей страны и въ настоящемъ сравнительно благополучномъ году вынуждено считаться съ послѣдствіями неурожая и бороться съ серьезными продовольственными затрудненіями. Но общее количество такихъ мѣстностей и размѣры переносимаго ими бѣдствія остаются, повидимому, еще не выясненными и во всякомъ случаѣ пока неизвѣстны обществу. Правда, та частная и общественная благотворительность, путемъ которой отдѣльныя лица и общественныя учрежденія могли бы придти на помощь бѣдствующему населенію, задерживается не однимъ лишь указаннымъ обстоятельствомъ. Въ настоящемъ году остаются въ силѣ тѣ правила, которыя установлены были для подобной благотворительности въ прошломъ году и которыя, какъ выяснила практика, не только стѣсняютъ сколько-нибудь широкое развитіе этой благотворительности, но и подсѣваютъ ее въ самомъ корнѣ. Но въ прошломъ году, по крайней мѣрѣ, появлялись уже съ начала осени оффиціальныя сообщенія о планѣ продовольственной кампаніи и постепенномъ выполненіи этого плана, а вмѣстѣ съ тѣмъ нѣсколько больше было и частныхъ извѣстій о положеніи пострадавшихъ отъ неурожая мѣстностей. Въ настоящемъ же году туманъ канцелярской тайны, окутавшій продовольственное дѣло со времени изъятія его изъ рукъ земскихъ учрежденій, сгустился еще болѣе и даже оффиціальныя сообщенія о ходѣ продовольственной кампаніи пригнаны, повидимому, пока излишними {Настоящая хроника была уже закончена, когда въ "Прав. Вѣстникѣ" появилось сообщеніе о постигнутыхъ неурожаемъ мѣстностяхъ и оказываемой имъ помощи. Отмѣчая пока лишь фактъ обнародованія этого сообщенія, мы вынуждены отложить бесѣду объ немъ до слѣдующаго мѣсяца.}. Едва-ли только такой порядокъ много способствуетъ успѣшности борьбы съ продовольственными затрудненіями. Чѣмъ большею гласностью сопровождется такая борьба, тѣмъ легче могутъ быть обнаружены допущенныя въ ней ошибки я тѣхъ меньшій размѣръ могутъ онѣ принять. И, наоборотъ, эти ошибки, сами по себѣ почти неизбѣжныя при той постановкѣ, какую имѣетъ у насъ продовольственное дѣло, могутъ оказаться тѣмъ болѣе значительными и повлечь за собою тѣмъ болѣе оерьезныя послѣдствія, чѣмъ меньше будетъ предоставлено мѣста контролирующему вліянію гласности.

Но если принятый для текущаго года планъ борьбы съ продовольственными затрудненіями остается пока неизвѣстнымъ, то съ другой стороны въ настоящее время уже выяснилось намѣреніе правительства произвести нѣкоторыя измѣненія вообще въ постановкѣ продовольственнаго дѣла. Такое намѣреніе засвидѣтельствовано въ опубликованномъ мѣсяца полтора тому назадъ и датированномъ 15 октября текущаго года всеподданнѣйшемъ докладѣ министра внутреннихъ дѣлъ о правительственныхъ мѣропріятіяхъ по неурожаю 1901 года. Этотъ докладъ, составленный въ очень оптимистическомъ тонѣ, заканчивается однако ке признаніемъ, что "неурожай минувшаго года не только крайне тяжко отозвался на благосостояніи сельскихъ обывателей, но и засвидѣтельствовалъ общее пониженіе уровня хозяйственной зажиточности крестьянскаго населенія". "Пережитое бѣдствіе -- говоритъ авторъ доклада -- вновь подтвердило нашу коренную нужду -- поддержать пошатнувшееся благосостояніе сельскаго населенія, безъ чего не можетъ быть достигнуто и прочное обезпеченіе продовольственныхъ потребностей страны". Тѣмъ не менѣе авторъ доклада признаетъ и самостоятельное значеніе организаціи продовольственнаго дѣла. Въ видахъ надлежащей постановки послѣдняго онъ считаетъ необходимымъ, наряду съ работами особаго совѣщанія о нуждахъ сельско-хозяйственной промышленности "возобновить въ ближайшемъ времени прерванныя съ введеніемъ въ дѣйствіе правилъ 12-го іюня 1900 года работы по составленію общаго продовольственнаго устава. При разрѣшеніи этой задачи, не устраненной изданіемъ упомянутыхъ правилъ, должны -- продолжаетъ докладъ -- быть приняты во вниманіе тѣ практическія указанія, которыя доставилъ опытъ примѣненія правилъ 12-го іюня 1900 г. и продовольственной организаціи прошлаго года".

Въ самомъ докладѣ министра внутреннихъ дѣлъ намѣчаются, далѣе, и тѣ указанія, какія министерство извлекло изъ опыта минувшаго года, и характеръ тѣхъ измѣненій въ постановкѣ продовольственнаго дѣла, какія названное учрежденіе признаетъ желательными на основаніи этихъ указаній. Прежде всего, по мнѣнію министра внутреннихъ дѣлъ, "опытомъ вполнѣ установлена цѣлесообразность одного изъ основныхъ положеній послѣдняго продовольственнаго закона -- о предоставленіи крестьянскимъ учрежденіямъ ближайшаго попеченія объ удовлетвореніи продовольственныхъ потребностей сельскихъ обывателей". "Въ то же время -- говорится въ докладѣ -- въ семъ законѣ обнаружились и недостатки". Въ ряду этихъ недостатковъ докладъ на первое мѣсто ставитъ обусловленный дѣйствующимъ закономъ характеръ продовольственныхъ запасовъ. "Натуральные хлѣбные запасы сельскихъ обществъ, являющіеся, въ виду полнаго истощенія обще-имперскаго продовольственнаго капитала и уменьшенія капиталовъ губернскихъ, для пополненія которыхъ способовъ не указано, главнымъ источникомъ обезпеченія народнаго продовольствія на мѣстахъ, не могли, какъ оказалось, удовлетворить продовольственную нужду и потребовались многомилліонные на этотъ предметъ расходы со стороны государственнаго казначейства. Явленіе это объясняется, впрочемъ, не скудостью запасовъ вообще (наличность ихъ въ странѣ была свыше 100 милліоновъ пудовъ), а невозможностью пользоваться ими въ мѣрѣ дѣйствительной надобности, такъ какъ они признаются въ настоящее время собственностью отдѣльныхъ сельскихъ обществъ и хранятся при нихъ сравнительно небольшими партіями". Къ этому докладъ присоединяетъ и другое указаніе. "Къ числу недочетовъ современнаго положенія продовольственнаго дѣла, по его словамъ, слѣдуетъ отнести и то, что, не смотря на вполнѣ согнанную потребность помогать населенію не однѣми хлѣбными ссудами, а также путемъ предоставленія ему дополнительныхъ заработковъ, хлѣбныя ссуды попрежнему приходится считать преимущественнымъ способомъ облегченія нужды, такъ какъ широкое развитіе трудовой помощи безъ живого участія земскихъ учрежденій оказывается недостижимымъ".

Исходя изъ этихъ соображеній, министръ внутреннихъ дѣлъ указываетъ рядъ вопросовъ, подлежащихъ разсмотрѣнію при составленіи продовольственнаго устава Въ числѣ ихъ первое мѣсто занимаетъ вопросъ о томъ, не представляется ли цѣлесообразнымъ для возстановленія обще-имперскаго и для подкрѣпленія губернскихъ капиталовъ установить хотя-бы на извѣстное время продовольственный налогъ, нѣсколько уменьшивъ существующій сборъ хлѣбомъ. Подобный налогъ, по словамъ всеподданнѣйшаго доклада министра, представляя болѣе устойчивое основаніе мѣрамъ по обезпеченію народнаго продовольствія, вмѣстѣ съ тѣмъ придалъ бы имъ большую приспособляемость къ надобностямъ управленія и съ теченіемъ времени освободилъ бы казну отъ ежегодныхъ ассигновокъ на продовольствіе деревни. Другой вопросъ, которымъ задаётся министерство, сводится къ тому, не слѣдуетъ ли включить общественныя работы въ число предписываемыхъ закономъ постоянныхъ мѣръ по борьбѣ съ продовольственною нуждою. "Широкое устройство этихъ работъ -- говорить докладъ -- потребуетъ, впредь до образованія въ достаточномъ размѣрѣ особыхъ продовольственныхъ капиталовъ, нѣкоторыхъ расходовъ со стороны государства, но затраты на это дѣло при надлежащемъ выборѣ работъ впослѣдствіи въ значительной мѣрѣ будутъ возмѣщены полезными экономическими результатами; къ тому же этотъ видъ помощи имѣетъ несомнѣнное передъ всѣми прочими преимущество съ точки зрѣнія нравственнаго вліянія на населеніе". Далѣе министерство ставитъ вопросъ, не требуетъ-ли измѣненія порядокъ возмѣщенія продовольственныхъ ссудъ, чтобы съ одной стороны устранить благотворительный порядокъ помощи, который получается въ тѣхъ случаяхъ, когда ссуда не взыскивается, а съ другой -- не отягощать быстрымъ взысканіемъ ослабѣвшія отъ неурожая хозяйства. Наконецъ, по словамъ доклада, "заслуживалъ бы всесторонняго выясненія, вопросъ объ образованіи центральныхъ складовъ хлѣба въ мѣстностяхъ, куда доставка зерна въ неурожайные годы представляется затруднительной". Въ связи съ этимъ -- прибавляетъ еще докладъ -- необходимо будетъ при составленіи общаго продовольственнаго устава "точно выяснить и опредѣлить положеніе и обязанности земства въ области продовольственнаго дѣла. Окончательно намѣтитъ предѣлы его дѣятельности въ этомъ дѣлѣ въ настоящее время представлялось бы затруднительнымъ, такъ какъ по сложности своей этотъ вопросъ требуетъ тщательнаго разсмотрѣнія и соображенія съ возложенными на крестьянскія учрежденія закономъ 12 іюня 1900 года полномочіями, измѣнять коихъ не предполагается". Въ видахъ разсмотрѣнія всѣхъ указанныхъ соображеній и подробной разработки вопроса о составленіи общаго продовольственнаго устава министръ внутреннихъ дѣлъ признавалъ желательнымъ "подвергнуть этотъ вопросъ предстоящей зимою обсужденію въ особомъ при министерствѣ внутреннихъ дѣлъ совѣщаніи при участіи нѣкоторыхъ губернаторовъ и лицъ, близко стоящихъ къ продовольственному дѣлу по службѣ своей въ крестьянскихъ и земскихъ учрежденіяхъ".

Въ печати пока, если не ошибаемся, не появлялось еще свѣдѣній о дѣятельности такого совѣщанія и даже объ его образованіи. Но это обстоятельство само по себѣ еще не уменьшаетъ интереса изложеннаго доклада, который, не ограничиваясь одною постановкою вопроса, содержитъ въ сущности и цѣлый проектъ коренного преобразованія продовольственнаго дѣла. Тѣмъ важнѣе, конечно, попытаться опредѣлить, въ какомъ отношеніи стоитъ этотъ проектъ къ дѣйствительнымъ потребностямъ государственнаго управленія и народнаго хозяйства.

Предположеніе о выработкѣ общаго продовольственнаго устава, возникающее всего черезъ два года послѣ изданія временныхъ правилъ о народномъ продовольствіи, само по себѣ не является какою-либо неожиданностью. Правда, обыкновенно всевозможныя временныя правила живутъ у насъ очень долго, едва-ли не дольше, чѣмъ постоянные законы. Но временныя правила 12 іюня 1900 года слишкомъ быстро и слишкомъ рѣзко обнаружили свою несостоятельность. 1901 годъ, когда для нихъ наступилъ первый моментъ практическаго примѣненія, явился вмѣстѣ съ тѣмъ и моментомъ рѣшительнаго ихъ осужденія. Выработавшее эти правила министерство, встрѣтившись съ первымъ же серьезнымъ неурожаемъ, поспѣшило отказаться отъ нихъ, признавъ, что они пригодны лишь для сравнительно благополучнаго времени, и замѣнить созданную ими организацію другою, хотя въ общемъ и образованною по тому же самому типу бюрократически-сословныхъ учрежденій. Во всякомъ случаѣ послѣ этого естественно было ожидать, что правила 12 іюня 1900 года просуществуютъ недолго. Тѣмъ любопытнѣе отмѣтить, что осужденіе, постигающее эти правила въ докладѣ нынѣшняго министра внутреннихъ дѣлъ, является лишь условнымъ и не простирается на ту организацію завѣдыванія продовольственнымъ дѣломъ, какая была установлена ими. Напротивъ, этотъ докладъ главную заслугу названныхъ правилъ усматриваетъ въ "предоставленіи ближайшаго попеченія объ удовлетвореніи продовольственныхъ потребностей сельскихъ обывателей, крестьянскимъ учрежденіямъ" и завѣряетъ, что измѣненіе полномочій послѣднихъ не входитъ въ настоящее время въ планы министерства.

Указанныя мѣста доклада позволяютъ составить довольно точное представленіе и о тѣхъ правахъ и обязанностяхъ, какими предполагается надѣлить при составленіи проектируемаго продовольственнаго устава земскія учрежденія. За ними, очевидно, предположено сохранить то же самое положеніе въ продовольственномъ дѣлѣ, какое они занимаютъ и въ настоящее время. Въ самомъ дѣлѣ, временныя правила 12 іюня 1900 г., изъявъ продовольственное дѣло изъ вѣдѣнія земствъ, передали его цѣликомъ въ руки администраціи, обязанной, согласно этимъ правиламъ, заботиться о составленіи и храненіи продовольственныхъ запасовъ и капиталовъ, опредѣлять размѣры испытываемой населеніемъ нужды въ помощи, равно какъ возможные способы этой помощи, распредѣлять пособія и наблюдать за возвратомъ полученныхъ населеніемъ ссудъ. Разъ всѣ эти полномочія мѣстной администраціи останутся неизмѣнными, то они не оставятъ мѣста для сколько-нибудь самостоятельной дѣятельности земскихъ учрежденій въ дѣлѣ обезпеченія продовольственной помощи пострадавшему отъ неурожаевъ населенію. Возможно, конечно, что при сохраненіи общаго руководства продовольственнымъ дѣломъ за мѣстной администраціей отдѣльныя его отрасли будутъ поручаться земскимъ учрежденіямъ, какъ это отчасти и практиковалось въ прошломъ году, когда земствамъ рекомендовалось заняться устройствомъ общественныхъ работъ и прокормленіемъ крестьянскаго скота въ неурожайныхъ мѣстностяхъ. Но именно опытъ прошлаго года показалъ, что подобное выдѣленіе въ завѣдываніе земства лишь отдѣльныхъ, хотя бы и очень важныхъ, отраслей продовольственнаго дѣла не приноситъ еще большой пользы и что совмѣстная работа надъ этимъ дѣломъ нынѣшнихъ крестьянскихъ и земскихъ учрежденій, въ своей организаціи построенныхъ на совершенно различныхъ принципахъ, на практикѣ едва-ли осуществима. До извѣстной степени такой результатъ можно было предвидѣть и ранѣе указаній, данныхъ опытомъ. Неудивительно поэтому, что земскіе дѣятели не перестаютъ выступать съ ходатайствами о возвращеніи продовольственнаго дѣла во всемъ его объемѣ въ завѣдываніе земскихъ учрежденій. Московское губернское земство возбудило такое ходатайство передъ правительствомъ почти немедленно вслѣдъ за реформою 12 іюня 1900 г. Но, какъ сообщалось въ свое время въ газетахъ, министерство внутреннихъ дѣло признало это ходатайство не подлежащимъ удовлетворенію, найдя, что "опасенія московскаго губернскаго земскаго собранія относительно дальнѣйшей судьбы продовольственнаго дѣла въ рукахъ крестьянскихъ учрежденій представляются и преждевременными по краткости срока дѣйствія упомянутаго закона, столь недавно изданнаго, и не отвѣчающими дѣйствительному положенію вещей въ виду усердной и всегда несомнѣнно плодотворной дѣятельности крестьянскихъ учрежденій во всѣхъ отрасляхъ мѣстнаго управленія, которыя были возлагаемы на эти учрежденія и нынѣ ввѣряются ихъ вѣдѣнію". Въ свою очередь комитетъ министровъ, въ который вошло министерство съ этимъ представленіемъ, постановилъ предоставить министру внутреннихъ дѣлъ отклонить ходатайство московскаго губернскаго земства {"Моск. Вѣдомости", 15 сент. 1901 г.}. Однако въ текущемъ году подобныя ходатайства опять возобновились. Въ "хроникѣ" прошлаго мѣсяца намъ случилось уже указывать, что костромская земская управа внесла въ мѣстный сельско-хозяйственный комитетъ, между прочимъ, записку о желательности возвращенія продовольственнаго дѣла въ компетенцію земства {"Р. Бог.", 1902, No 11, "Хроника внутренней жизни", с. 214.}. На-дняхъ телеграфъ принесъ извѣстіе, что и костромское губернское собраніе въ свою очередь единогласно постановило ходатайствовать передъ правительствомъ о передачѣ продовольственнаго дѣла въ вѣдѣніе земства {"Н. Время", 6 дек. 1902 г. }. Но, какъ можно заключить изъ сказаннаго выше, удовлетвореніе подобныхъ ходатайствъ и въ настоящее время не входитъ въ намѣренія министерства внутреннихъ дѣлъ, считающаго лишнимъ измѣнить существующую на мѣстахъ организацію завѣдыванія продовольственнымъ дѣдомъ и проектирующаго сохраненіе этой организаціи въ томъ видѣ, въ какомъ она установлена правилами 12 іюня 1900 г.

Признавая, что установленный послѣднимъ закономъ порядокъ завѣдыванія продовольственнымъ дѣломъ на мѣстахъ вполнѣ отвѣчаетъ своему назначенію, докладъ министра внутреннихъ дѣлъ усматриваетъ недочеты дѣйствующей системы обезпеченія народнаго продовольствія не въ этомъ порядкѣ, а въ формахъ и способахъ оказываемой нуждающемуся населенію помощи. Нѣтъ сомнѣнія, что названная система и въ этомъ отношеніи далеко не свободна- отъ серьезныхъ недостатковъ. Другой вопросъ, однако, насколько проектированныя для, ея исправленія мѣры способны устранить эти недостатки. Такихъ мѣръ, какъ мы видѣли, предполагается три: устройство центральныхъ складовъ хлѣба въ тѣхъ мѣстностяхъ, куда трудно доставлять зерно въ неурожайные годы, включеніе общественныхъ работъ въ число предписываемыхъ закономъ постоянныхъ мѣръ борьбы съ продовольственною нуждою и введеніе особаго продовольственнаго налога. Что касается первой изъ этихъ мѣръ, то она, очевидно, можетъ имѣть лишь второстепенное значеніе. Болѣе важными, если не по своей практической выполнимости, то по своему принципіальному характеру, представляются двѣ другія изъ проектированныхъ министерствомъ мѣръ, на которыхъ мы и позволимъ себѣ поэтому нѣсколько остановиться.

Мысль о желательности замѣны выдачи продовольственныхъ ссудъ и пособій пострадавшему отъ неурожая населенію организаціей общественныхъ работъ впервые была высказана въ нашихъ административныхъ сферахъ еще въ 1822 году. Съ той поры она неизмѣнно повторяется при каждомъ новомъ голодѣ, при чемъ въ подкрѣпленіе ея столь же неизмѣнно приводится аргументъ, говорящій о предпочтительномъ нравственномъ вліяніи этого вида помощи на населеніе. Но частое повтореніе этой мысли до сихъ поръ не сопровождалось ея практическимъ осуществленіемъ и это обстоятельство само по себѣ уже достаточно краснорѣчиво свидѣтельствуетъ о трудности подобнаго осуществленія. Чрезвычайно поучительнымъ является въ этомъ отношеніи и опытъ минувшаго 1901 года. Приступая въ борьбѣ съ послѣдствіями неурожая 1901 года, министерство внутреннихъ дѣлъ разсчитывало, что организація общественныхъ работъ получитъ въ этой борьбѣ крайне важное значеніе. На дѣлѣ, однако, случилось иначе и оказалось, что путемъ общественныхъ работъ удалось доставить нѣкоторый заработокъ лишь весьма небольшой, чтобъ не сказать, ничтожной, части нуждавшагося въ помощи населенія. Докладъ нынѣшняго министра внутреннихъ дѣлъ, между прочимъ, заключаетъ въ себѣ данныя, хорошо освѣщающія этотъ итогъ продовольственной кампаніи 1901 года. По словамъ названнаго доклада, общественныя работы, организованныя въ теченіе прошлаго года лѣснымъ департаментомъ въ казенныхъ лѣсныхъ дачахъ и министерствомъ путей сообщенія -- на рѣкахъ и рѣчныхъ пристаняхъ, дали заработокъ приблизительно 50.000 рабочихъ; мѣстными начальствами было затрачено на общественныя работы по водоснабженію селеній и улучшенію земельныхъ угодій 770.000 р., при чемъ эти работы получили наибольшее развитіе въ трехъ губерніяхъ; на работы по постройкѣ Сѣверной желѣзной дорога и другихъ желѣзнодорожныхъ линій было перевезено изъ нуждающихся мѣстностей около 11.000 рабочихъ; наконецъ, въ Томской, Тобольской и Енисейской губерніяхъ нѣкоторый заработокъ населенію былъ доставленъ работами, организованными попечительствомъ о домахъ трудолюбія и работныхъ домахъ. "Тѣмъ не менѣе,-- заключаетъ докладъ -- въ окончательномъ итогѣ сопоставленіе числа крестьянъ, принятыхъ на работу, съ численностью рабочаго населенія пострадавшихъ мѣстностей, простирающейся приблизительно до 12 милліоновъ, и съ числомъ рабочихъ, ходатайствовавшихъ о предоставленіи имъ работы (по одной Казанской губерніи такихъ лицъ насчитывалось 40.000 человѣкъ), указываетъ, что значительная часть нуждающагося рабочаго населенія не могла быть обезпечена заработкомъ. Сравненіе же общей суммы расходовъ на это дѣло, не превысившей 2 1/2 милліоновъ рублей, съ многомилліонными затратами на заготовку зерна для хлѣбныхъ ссудъ, приводитъ въ заключенію, что и при послѣднемъ неурожаѣ выдача этихъ ссудъ явилась, по примѣру предшествующихъ неурожайныхъ лѣтъ, главнѣйшимъ способомъ правительственной помощи населенію".

Такой исходъ дѣла врядъ-ли представляется сколько-нибудь удивительнымъ и въ сущности подобныхъ же результатовъ можно ожидать и впредь. Само собою разумѣется, что болѣе "живое участіе земскихъ учрежденій", а равно, можно прибавить, и вообще общественныхъ учрежденій и частныхъ лицъ, могло бы нѣсколько увеличить успѣхъ общественныхъ работъ, но для пріобрѣтенія такого участія потребовалось бы раньше измѣнить общій характеръ положенія, предоставленнаго этимъ учрежденіямъ и лицамъ въ продовольственномъ дѣлѣ. И однако, даже при соблюденіи этого условія, трудно было бы ожидать очень быстраго и значительнаго увеличенія успѣха общественныхъ работъ. Дѣйствительно, какъ ни проста въ теоріи мысль о помощи пострадавшему отъ неурожая населенію путемъ предоставленія ему не непосредственныхъ пособій и ссудъ, а возможности заработка, но на практикѣ дроблена нахожденія производительной работу для массы внезапно впадшаго въ нужду и выбитаго изъ обычной колеи населенія принадлежитъ къ числу наиболѣе трудно разрѣшимыхъ и во всякомъ случаѣ требуетъ для своего рѣшенія многихъ предварительныхъ условій, отсутствующихъ въ современной намъ дѣйствительности. Если бы дѣло стояло иначе, еслибы можно было въ каждый данный моментъ найти производительную и достаточно оплачиваемую работу для всѣхъ лицъ, выносящихъ свой трудъ на рынокъ, не только неурожаи, но и вообще современныя экономическія бѣдствія утратили бы значительную долю своей остроты. Но пока о такомъ положеніи возможно лишь мечтать для болѣе или менѣе отдаленнаго будущаго и поэтому нетрудно предвидѣть, что даже въ томъ случаѣ, если законъ включитъ общественныя работы въ число постоянныхъ мѣръ борьбы съ продовольственною нуждою, на практикѣ за этимъ видомъ помощи нуждающемуся населенію въ ближайшіе годы по необходимости останется лишь весьма скромное значеніе.

Несомнѣнно, легче выполнима другая проектированная въ докладѣ министра внутреннихъ дѣлъ мѣра -- введеніе особаго продовольственнаго налога. Однако, большая ея выполнимость не предрѣшаетъ еще ея желательности. Прежде всего приходится замѣтить, что уже мотивировка этой мѣры въ названномъ докладѣ способна возбудить нѣкоторыя сомнѣнія. Факты, отмѣченные въ этой мотивировкѣ, допускаютъ, какъ уже и указывалось въ нашей печати, не только то толкованіе, какое придано имъ авторомъ доклада, и въ зависимости отъ этого могутъ значительно измѣнить свой смыслъ. По словамъ доклада, натуральные хлѣбные запасы сельскихъ обществъ являются теперь "главнымъ источникомъ обезпеченія народнаго продовольствія" въ виду "полнаго истощенія обще-имперскаго продовольственнаго капитала и уменьшенія капиталовъ губернскихъ, для пополненія которыхъ способовъ не указано". Но, хотя эти запасы имѣютъ значительный размѣръ, достигая 100 милліоновъ пудовъ, въ настоящее время пользоваться ими "въ мѣрѣ дѣйствительной надобности" неудобно, благодаря тому, что они "признаются собственностью отдѣльныхъ сельскихъ обществъ". Отсюда и выводится необходимость, въ видахъ освобожденія государственнаго казначейства отъ многомилліонныхъ расходовъ на продовольственное дѣло, "установить продовольственный налогъ, нѣсколько уменьшивъ существующій сборъ хлѣбомъ*'. Къ этому выводу мы еще вернемся. Пока же отмѣтимъ, что тѣ утвержденія, на которыхъ онъ основанъ, сами по себѣ уже требуютъ нѣкоторыхъ дополненій и поправокъ.

Статья 53-я временныхъ правилъ 12-го іюня 190Ц г. гласитъ: "губернскіе продовольственные капиталы образуются изъ наличныхъ суммъ оныхъ, изъ платежей, поступающихъ на пополненіе ссудъ, выданныхъ изъ этихъ капиталовъ, а также изъ суммъ, ассигнуемыхъ изъ средствъ казны въ возмѣщеніе убыли въ упомянутыхъ капиталахъ"... Статья 55-я тѣхъ же правилъ говоритъ: "общій по имперіи продовольственный капиталъ... образуется изъ наличныхъ суммъ онаго, изъ платежей, поступающихъ на пополненіе ссудъ, выданныхъ изъ этого капитала, а также изъ суммъ, ассигнуемыхъ изъ средствъ казны въ возмѣщеніе убыли въ упомянутомъ капиталѣ". Такимъ образомъ, утвержденіе доклада, будто для пополненія имперскаго и губернскихъ продовольственныхъ капиталовъ "способовъ не указано", не совсѣмъ точно. Дѣйствующій законъ указываетъ два такіе способа,-- возвратъ продовольственныхъ ссудъ и непосредственныя ассигновки изъ казны. Правда, на первый изъ этихъ путей не приходится возлагать особенно большихъ надеждъ. Возвратъ полученныхъ населеніемъ ссудъ при дѣйствующей у насъ продовольственной системѣ, имѣющей своею цѣлью не поддержаніе хозяйственныхъ средствъ земледѣльца, а лишь поддержаніе существованія его семьи, не можетъ идти очень успѣшно и нерѣдко затягивается на долгое время, если даже не становится вовсе безнадежнымъ. Но во всякомъ случаѣ для пополненія убыли въ названныхъ капиталахъ остается еще другой, указанный въ законѣ, путь въ видѣ ассигнованія необходимыхъ средствъ изъ казны.

Воспользоваться для пополненія истощенныхъ продовольственныхъ капиталовъ этимъ путемъ представлялось бы тѣмъ болѣе естественнымъ, что законъ въ сущности вовсе не предвидитъ возможности разсматривать хлѣбные запасы сельскихъ обществъ, какъ "главный источникъ обезпеченія народнаго продовольствія на мѣстахъ". Согласно закону, эти запасы являются не главнымъ, а лишь первымъ источникомъ такого обезпеченія и, составляя собственность собравшаго ихъ сельскаго общества, должны находиться въ распоряженіи мѣстныхъ властей на случай вызванныхъ неурожаемъ неотложныхъ нуждъ даннаго общества. Такіе запасы, гласитъ ст. 37 правилъ 12 іюня 1900 г., расходуются "лишь на продовольственныя и сѣменныя нужды сельскихъ обществъ, коимъ они принадлежатъ. Въ исключительныхъ случаяхъ, когда оказывается необходимымъ воспользоваться этими запасами для передвиженія ихъ въ мѣстности, постигнутыя неурожаемъ, на кратковременное позаимствованіе оныхъ для нуждъ пострадавшаго отъ неурожаевъ населенія, министръ внутреннихъ дѣлъ испрашиваетъ чрезъ комитетъ министровъ высочайшее соизволеніе". Имѣя, такимъ образомъ, чисто мѣстное значеніе хлѣбные запасы сельскихъ обществъ представляются первымъ и всегда находящимся въ наличности источникомъ удовлетворенія нуждъ застигнутаго неурожаемъ населенія, и въ этомъ заключается ихъ главная роль, которая, согласно дѣйствующему закону, лишь въ исключительныхъ случаяхъ можетъ быть замѣнена другою, болѣе широкой. Теперь какъ будто предполагается обратить эти исключительные случаи въ правило. Конечно, какъ бы ни была велика полоса неурожая, всегда остаются мѣстности, не захваченныя ею и потому временно сохраняющія въ цѣлости хлѣбные запасы своихъ сельскихъ обществъ. Неудивительно поэтому, что и въ прошломъ неурожайномъ году часть сельскихъ обществъ имперіи сохранила свои запасы въ количествѣ 100 милліоновъ пудовъ хлѣба. Но едва-ли было бы правильно признать эти запасы излишними на мѣстахъ и обратить ихъ въ общеимперскія продовольственныя средства. Такая мѣра заключала бы въ себѣ тѣмъ менѣе благоразумной осторожности, что на практикѣ сельскіе общественные хлѣбные магазины получили и такое значеніе, которое не предусмотрѣно за ними закономъ, но съ которымъ трудно не считаться. "Нельзя забывать,-- писали по этому поводу "Р. Вѣдомости",-- что эти магазины въ рядѣ губерній,-- напримѣръ, Московской, Тверской, Новгородской и другихъ -- давно уже играютъ роль общественныхъ крестьянскихъ складовъ сѣмянъ и частью продовольственнаго хлѣба. Крестьянинъ вноситъ зерно въ магазинъ, не безъ основанія полагая, что оно тамъ будетъ цѣлѣе,-- ни самъ не изведетъ, ни на подати не возьмутъ; но дѣлается это не для того, чтобы получить хлѣбъ во время неурожая, а для того, чтобы воспользоваться имъ при первомъ же сѣвѣ или обратить его на продовольствіе въ болѣе трудное время зауряднаго года. Такимъ образомъ,-- продолжала газета,-- замѣна хлѣбнаго сбора въ сельскіе общественные магазины новымъ продовольственнымъ налогомъ лишаетъ деревню весьма существеннаго удобства и тѣмъ, конечно, еще больше понизитъ ея пошатнувшееся благосостояніе" {"Р. Вѣдомости", 30 окт. 1902 г.}. Но въ сущности цитированный докладъ предлагаетъ не уничтожить, а лишь "нѣсколько уменьшить существующій сборъ хлѣбомъ", и, слѣдовательно, центръ тяжести проектированнаго преобразованія сводится не столько къ уничтоженію и обезличенію сельскихъ запасовъ, сколько къ освобожденію государственнаго казначейства отъ "многомилліонныхъ расходовъ" на продовольственное дѣло или, вѣрнѣе, къ созданію для этихъ расходовъ особаго налога. За послѣдніе годы мы были свидѣтелями накопленія такихъ грандіозныхъ бюджетныхъ остатковъ и столько разъ слышали рѣчи о значеніи создающейся такимъ путемъ "свободной наличности", какъ страхового фонда для населенія, что на первый взглядъ мысль объ отсутствіи у государственнаго казначейства свободныхъ средствъ для обезпеченія народнаго продовольствія въ неурожайные годы можетъ показаться крайне странной. Но для тѣхъ, кто внимательно слѣдилъ за развитіемъ государственнаго хозяйства въ эти годы и помнитъ, какъ. распредѣлялись громадныя суммы свободной наличности, не говоря уже о расходахъ по обыкновенному бюджету,-- въ указанномъ явленіи не представится ничего неожиданнаго. Тѣмъ не менѣе созданіе новаго налога врядъ-ли явится правильнымъ выходомъ изъ труднаго положенія и такой налогъ самъ по себѣ едва-ли будетъ способствовать "поддержанію пошатнувшагося благосостоянія сельскаго населенія". Благосостояніе русской деревни, дѣйствительно, серьезно расшатано, и она съ трудомъ несетъ даже то податное бремя которое лежитъ на ея плечахъ въ настоящую минуту. При такихъ условіяхъ, всякая новая прибавка къ этому бремени, тѣмъ болѣе прибавка сколько-нибудь значительная, рискуетъ отозвать" еще болѣе глубокимъ разстройствомъ въ хозяйствѣ крестьянина и повести въ полному истощенію платежныхъ силъ крестьянскаго населенія. Вполнѣ понятно, что въ концѣ концовъ подобный результатъ не могъ бы остаться безразличнымъ и для казны, въ интересахъ которой проектируется созданіе новаго вида обложенія. Въ послѣднее время государственному казначейству приходится уже считаться съ извѣстными послѣдствіями ослабленія платежныхъ средствъ массы населенія. Парализовать значеніе испытываемыхъ при этомъ затрудненій путемъ увеличенія обложенія той же массы довольно трудно и даже въ томъ случаѣ, если эту задачу удастся рѣшить такимъ путемъ, она окажется разрѣшенной лишь на весьма короткій промежутокъ времени, по истеченіи котораго, тѣ же самыя затрудненія неизбѣжно вернутся съ еще большей силой и остротой.

-----

Борьба съ продовольственными затрудненіями въ деревнѣ въ послѣдніе годы все чаще и все упорнѣе усложняется неблагопріятными явленіями въ экономической жизни городовъ и промышленныхъ центровъ. Въ началѣ текущаго года намъ приходилось уже приводить нѣкоторыя свѣдѣнія о массовой безработицѣ, охватившей собою многія области промышленнаго труда въ Россіи {См. "Хронику внутреннее жизни" въ No 4 "Р. Богатства".}. Съ той поры это явленіе, повидимому, не только не ослабѣло, но даже получило еще болѣе широкое распространеніе и еще большую интенсивность. Такъ, по крайней мѣрѣ, позволяютъ думать отдѣльные факты, въ изобиліи сообщаемые періодическою прессой. Позволимъ себѣ напомнить нѣкоторые изъ этихъ фактовъ.

Весною съ юга сообщали, между прочимъ, что промышленный кризисъ текущаго года чрезвычайно сильно отравился на положенія извѣстнаго Юзовскаго завода. Въ былые годы на немъ работало отъ 15 до 20 тысячъ человѣкъ, а къ этому времени число рабочихъ не превышало 5 тысячъ. Изъ шести доменныхъ печей на заводѣ работало только три. Въ механическихъ мастерскихъ ночная работа была упразднена, а днемъ въ большей ихъ части работали только три раза въ недѣлю. Число рабочихъ на заводѣ уменьшалось съ каждымъ днемъ; въ дни получекъ ихъ разсчитывали сперва тысячами, затѣмъ сотнями. "Естественно,-- прибавляла сообщавшая эти свѣдѣнія газета,-- что рабочіе послѣ продолжительнаго періода трехдневной работы истратили свои сбереженія и ко времени отказа отъ работы очутились въ безпомощномъ положеніи" {"Донская Рѣчь". Цитируемъ по "Нижег. Листку", 17 апр. 1902 г.}. Но Юзовскій заводь представлялъ собою только одинъ примѣръ изъ многихъ подобныхъ. По словамъ "Харьковскихъ Губ. Вѣдомостей" черезъ Харьковъ весною часто проходили большія партіи рабочихъ, возвращавшихся на родину вслѣдствіе сокращенія дѣятельности заводовъ въ Екатеринославской губерніи и въ Донской области {Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 13 апр. 1902 г.}. Въ приволжскихъ городахъ и открытіе навигаціи на первыхъ порахъ не ослабило безработицы. Въ Царицынѣ, напримѣръ, оно "вызвало лишь приливъ массы нищихъ, которые буквально осаждали обывателей". "Тяжелое время для безработныхъ,-- замѣчала по атому поводу одна изъ нижегородскихъ газетъ,-- вѣроятно, продержится до конца мая, когда откроются полевыя работы и работы на лѣсныхъ пристаняхъ. Пока же на пристаняхъ очень тихо. Рыбы идетъ очень мало, хлѣба грузится очень немного" {"Волгарь". Цитируемъ по "Р. Вѣдомостямъ", 14 апр. 1902 г.}.

Не лучше было положеніе дѣлъ весною и въ прибалтійскомъ районѣ. Въ Ревелѣ къ этому времени заработная плата упала до минимума. Рабочіе, которые прежде получали 60--70 р. въ мѣсяцъ, вынуждены были довольствоваться заработкомъ въ 17--18 р. Многіе мелкіе фабриканты или совершенно прекратили свои предпріятія, или же должны были уменьшить ихъ размѣры. На большія фабрики безъ аттестата никого не принимали и у воротъ фабрикъ, по словамъ мѣстныхъ газетъ, всегда можно было видѣть сотни людей, тщетно просившихъ работы. Многіе изъ съѣхавшихся въ Ревель въ поискахъ труда рабочихъ, проживъ здѣсь послѣдніе гроши, возвращались назадъ {"Спб. Вѣдомости", 5 мая 1902 г.}. Приблизительно таково же было положеніе рабочаго люда и въ Ригѣ. Безработица давала себя чувствовать все больнѣе, жизнь между тѣмъ становилась все дороже, и съѣхавшіеся было изъ деревень рабочіе принуждены были возвращаться по домамъ. Былъ случай, когда одинъ фабрикантъ объявилъ въ газетахъ, что ему нуженъ ночной сторожъ. На другой день у конторы фабрики съ утра собралось до ста кандидатовъ на это мѣсто. По какому-то объявленію на мѣсто служанки въ теченіе полъ-дня явилось до 60 женщинъ. Около экспедицій газетъ толпами стояли люди, ищущіе работы, но работы не было {"Прибалтійскій Край". Цитируемъ по "Р. Вѣдомостямъ", 28 апр. 1902 г.}. Въ Варшавѣ, гдѣ также давала о себѣ внять безработица, техническая секція мѣстнаго отдѣла Общества ли содѣйствія русской промышленности и торговлѣ постановила просить президента города открыть побольше городскихъ работъ съ цѣлью предоставленія такимъ путемъ заработка нуждающимся рабочимъ {"Р. Вѣдомости", 27 апр. 1902 г.}.

Волна безработицы, созданной промышленнымъ кризисомъ и голодомъ, докатилась весною и до далекой восточной окраины. Въ Челябинскъ, по сообщенію "Уральской Жизни", въ это время ежедневно прибывали сотни искавшихъ заработка чернорабочихъ. Большинство этихъ искателей счастья направлялось на строющуюся Манчжурскую желѣзную дорогу, надѣясь найти на ней приложеніе своимъ силамъ. "Въ виду этого,-- замѣчала газета,-- не трудно предвидѣть наплывъ чернорабочихъ на дорогу, гдѣ далеко не всѣ найдутъ заработокъ, такъ какъ инженеры предпочитаютъ имѣть дѣло съ китайцами" {Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 8 мая 1902 г.}. Масса безработнаго люда наблюдалась и въ Благовѣщенскѣ. При этомъ многіе, не находя себѣ здѣсь работы, голодали,-- "явленіе, до послѣдняго времени небывалое въ Благовѣщенскѣ",-- прибавляла газета, передававшая это извѣстіе {"Спб. Вѣстникъ". Цитируемъ по "Р. Вѣдомостямъ", 8 мая 1902 г.}.

Минувшее лѣто съ его сравнительнымъ урожаемъ временно нѣсколько ослабило напряженность безработицы, но осеннія извѣстія рисуютъ картину, врядъ-ли во многомъ уступающую весенней. Въ Ивановѣ-Вознесенскѣ, по словамъ "Сѣвернаго Края", съ октября "ежедневно ходятъ въ одиночку и десятками кучки рабочихъ, ища заработка на мѣстныхъ фабрикахъ и завода", но такъ какъ послѣдніе переполнены рабочими, то пришлые, въ числѣ которыхъ есть многіе изъ Вятской губернія, бродятъ уже недѣли изо дня въ день въ поискахъ работы, измученные, голодные, безъ копѣйки денегъ" {Цитируемъ по "Нижег. Листку", 13 ноября 1902 г.}. Въ павловскомъ раіонѣ "сильный застой въ торговлѣ отражается на кустаряхъ, которые начинаютъ бросать работу и уходить на фабрику". Мѣстное кредитное товарищество завалено залогами, но въ виду недостатка своихъ средствъ вынуждено сокращать выдачу ссудъ" {"Спб. Вѣдомости", 29 ноября 1902 г.}. Въ Ардатовскомъ уѣздѣ Нижегородской губерніи прекращеніе дѣятельности Шиповскихъ чугунно-литейныхъ заводовъ рѣзво отразилось и на благосостояніи мѣстныхъ крестьянъ, для которыхъ копаніе руды и возка ея на заводы въ теченіе нѣсколькихъ десятковъ лѣтъ служили главнымъ источникомъ заработка. "Лишившись въ на стоящее время постоянной, привычной для нихъ работы, крестьяне ожидаютъ въ текущемъ году голодовки" {"Волгарь". Цитируемъ по "Р. Вѣдомостямъ", 14 октября 1902 г.}. Въ Брянскомъ уѣздѣ за послѣднее время "массами разсчитываютъ рабочихъ на рельсопрокатномъ заводѣ, находящемся въ семи верстахъ отъ города". Въ районѣ Донецкаго бассейна на Мокѣевскихъ сталелитейныхъ заводахъ "Генеральнаго Общества" въ силу уменьшенія заказовъ уволено значительное число рабочихъ {"Нижег. Листокъ", 7 дек. 1902 г.}. Аналогичныя извѣстія приходятъ и изъ многихъ другихъ мѣстностей, не оставляя сомнѣнія въ широкомъ распространеніи бѣдствія безработицы.

Продовольственныя затрудненія въ деревнѣ и безработица въ промышленныхъ центрахъ въ сущности лишь двѣ стороны одного и того же явленія. Русская деревня въ теченіе долгаго времени приносила слишкомъ большія и слишкомъ тяжелыя жертвы на алтарь развитія отечественной крупной промышленности и эти жертвы въ концѣ концовъ сказались глубокимъ разстройствомъ экономической жизни крестьянства. Теперь обезсиленная деревня съ ея "пошатнувшимся благосостояніемъ" не можетъ представить собою надежнаго и прочнаго рынка для произведеній промышленности, тѣмъ болѣе, что послѣдняя строитъ свои разсчеты не столько на потребностяхъ массы населенія, сколько на фискальномъ хозяйствѣ страны. Въ то же время обнищавшая деревня непрестанно высылаетъ изъ своей среды новыя толпы людей, оторвавшихся отъ земли, ищущихъ работы и громаднымъ предложеніемъ рабочихъ рукъ понижающихъ до послѣдней крайности заработную плату въ самыхъ различныхъ областяхъ промышленнаго труда. Этотъ двухсторонній процессъ, на послѣднихъ этапахъ своего развитія выражающійся въ голодѣ и безработицѣ, представляетъ серьезную опасность для будущаго страны, но наивно было бы мечтать объ его остановкѣ при помощи какихъ-либо палліативовъ. Для своего устраненія онъ требуетъ мѣръ, не менѣе глубокихъ и радикальныхъ, чѣмъ тѣ причины, какія вызвали его появленіе. Къ сожалѣнію, пока не слышно ни о какихъ систематическихъ мѣрахъ борьбы даже съ тѣмъ проявленіемъ этого процесса, какое сказалось въ массовой безработицѣ текущаго года. Изъ лицъ, непосредственно заинтересованныхъ въ данномъ вопросѣ, возможностью высказаться по нему обладаетъ лишь одна сторона въ лицѣ промышленныхъ дѣльцовъ. Эти послѣдніе и не замедлили воспользоваться такою возможностью, найдя въ настоящій моментъ болѣе выгоднымъ для себя выступить уже не съ проектами созданія промышленныхъ предпріятій за счетъ казны, а съ планами сокращенія производства при помощи той же казны путемъ установленія покровительствуемой государствомъ нормировки. Нѣтъ надобности разъяснять, какую опасность таять въ себѣ эти уродливые планы, довольно близкіе, однакоже, къ осуществленію. Населеніе страны нуждается не въ сокращеніи количества продуктовъ обрабатывающей промышленности, а въ удешевленіи ихъ. Съ другой стороны, острая нужда, испытываемая массами рабочаго люда, не находящаго заработка, настоятельно требуетъ вниманіяхъ себѣ и принятія мѣръ, направленныхъ опять таки не въ совращенію производства, а въ ослабленію безработицы. Помимо временныхъ и экстренныхъ мѣропріятій, имѣющихъ своею непосредственною цѣлью уменьшеніе числа безработныхъ въ данную минуту, въ томъ же направленіи могутъ дѣйствовать и болѣе прочныя мѣры, преслѣдующія улучшеніе участи рабочаго класса, вродѣ сокращенія продолжительности рабочаго дня, признанія закономъ за представителями промышленнаго труда права соединять" въ союзы и организаціи для самостоятельнаго отстаиванія своихъ интересовъ и т. п. Во всякомъ случаѣ дѣло борьбы съ осложненіями промышленнаго кризиса не менѣе, чѣмъ борьба съ продовольственными затрудненіями деревни, для своего успѣха требуетъ такой политики, которая, взявъ своимъ исходнымъ пунктомъ интересы народныхъ массъ, стремилась бы на почвѣ служенія именно этимъ интересамъ поднять страну изъ переживаемаго ею хозяйственнаго упадка. Другого пути къ поднятію изъ этого упадка не существуетъ,-- и объ этомъ какъ нельзя болѣе краснорѣчиво говорятъ всѣ факты окружающей насъ дѣйствительности.

II.

Въ предъидущей хроникѣ мнѣ пришлось, между прочимъ, говорить о нѣкоторыхъ проектахъ, связанныхъ съ приближающими 200-лѣтнимъ юбилеемъ русской періодической печати. За мѣсяцъ, прошедшій съ той поры, эти проекты успѣли значительно измѣниться. Проектированное въ Москвѣ "московское общество дѣятелей періодической печати", поставившее своимъ девизомъ объединеніе писателей самыхъ различныхъ направленій, успѣло, идя путемъ такого объединенія, дойти до крупнаго скандала, обѣщающаго закончиться въ залѣ суда, и теперь, кажется, отцвѣтаетъ, не успѣвши расцвѣсть. Отцвѣли и нѣкоторые проекты, выдвигавшіеся отъ имени петербургской "Кассы взаимопомощи литераторовъ и ученыхъ". Правда, названная "Касса" не отказалась пока ни отъ проекта сбора въ свою пользу со всѣхъ изданій пожертвованій за перепечатки, ни отъ сбора "читательскихъ копѣекъ". Но общее собраніе членовъ "Кассы" отказалось, по крайней мѣрѣ, отъ устройства въ день юбилея торжественнаго спектакля въ пользу пенсіоннаго фонда "Кассы взаимопомощи" и вообще отъ всякаго шумнаго празднества.

Настоящимъ юбилейнымъ днемъ, по словамъ "Вѣстника Европы", будетъ не тотъ, съ которымъ связано воспоминаніе о петровскихъ "Вѣдомостяхъ", а тотъ, въ который законъ признаетъ свободу печатнаго слова. Эта же самая мысль въ нѣсколько иныхъ выраженіяхъ высказывается и многими другими органами печати. Въ числѣ другихъ раздѣляетъ, повидимому, эту мысль даже и "Н. Время". "Главное и единственное, чѣмъ достойнымъ образомъ можетъ быть ознаменованъ предстоящій юбилей,-- говоритъ въ этой газетѣ г. И. Р.-- заключается въ томъ, чтобы теперь же былъ предпринятъ пересмотръ нашего цензурнаго устава, пересмотръ тѣмъ болѣе необходимый, что существующіе у насъ законы о печати не только устарѣли сами по себѣ, но и совершенно замѣнились временными мѣрами". Такой пересмотръ, по мнѣнію цитируемаго автора, долженъ быть направленъ въ вполнѣ опредѣленной цѣли. "Когда создавался государственный порядокъ въ завоеванной нами Болгаріи,-- странѣ, которая не имѣетъ и малѣйшаго подобія той литературы, какую имѣемъ мы, и которую никто не дерзнетъ считать болѣе культурною, чѣмъ Россія,-- то русское правительство, въ качествѣ одного изъ первыхъ условій создававшагося порядка, потребовало установленія свободы печати. Свобода эта была установлена въ 1883 г.... Русская печать, безспорно, заслужила быть поставленной не ниже болгарской печати". "Печатное слово -- заключаетъ авторъ свою статью -- есть духъ Божій, который всюду проникаетъ и все освѣщаетъ немеркнущимъ свѣтомъ истины. Но безъ свободы духа и слова не можетъ быть и приближенія къ истинѣ" {"Н. Время", 5 дек. 1902 г.}.

Въ горячихъ словахъ г. И. Р., несомнѣнно, много справедливаго. Но въ нашей прессѣ высказываются и другіе проекты измѣненія положенія печати. Одинъ изъ такихъ проектовъ недавно былъ изложенъ въ статьѣ "Гражданина". У меня нѣтъ сейчасъ подъ руками подлинника этой статьи, но, насколько помню, въ ней шла рѣчь о необходимости воспретить печатаніе анонимныхъ и подписанныхъ псевдонимами статей, запретить писать въ газетахъ и журналахъ лицамъ, не имѣющимъ извѣстнаго диплома, и установить разныя другія ограниченія для писателей. Вполнѣ возможно, что на мысль о такихъ ограниченіяхъ издателя "Гражданина" навелъ горькій опытъ съ его собственными сотрудниками. По крайней мѣрѣ, вотъ какая телеграмма кн. В. П. Мещерскаго была недавно напечатана въ "Варшавскомъ Дневникѣ": "Въ No 93 "Гражданина" по недосмотру помѣщена, подъ рубрикою "Шутки и пародіи", неприличнаго тона шутка о балѣ варшавскаго клуба, мной назначенная къ разбору, но попавшая въ печать вмѣсто другой статьи подъ тѣмъ х" заглавіемъ. Такъ какъ въ Варшавѣ, какъ мнѣ извѣстно, есть только одинъ клубъ, посѣщаемый русскимъ обществомъ и пользующійся всеобщимъ уваженіемъ, а именно Русское Собраніе, то не желая, чтобы мой органъ могъ быть солидарнымъ съ замысломъ автора шутки оскорбить доброе имя сего Собранія, я прошу васъ помѣстить сіе заявленіе съ цѣлью высказать мое порицаніе автору публично и публично же извиниться предъ тѣми лицами, которые могли бы кабацкимъ тономъ его шути оскорбиться. Такія же заявленія я помѣщу въ No 94 "Гражданина" {Цитируемъ по "Н. Времени", 6 дек. 1902 г.}. Быть можетъ, однако, всего пикантнѣе въ этомъ эпизодѣ оказалось то обстоятельство, что на, страницахъ "Гражданина" обѣщанное заявленіе вовсе не появилось. Такимъ образомъ, извинившись передъ читателями "Варшавскаго Дневника" въ "кабацкомъ тонѣ шутки" своего журнала, кн. Мещерскій своихъ собственныхъ читателей предпочелъ оставить въ невѣдѣніи насчетъ факта этого извиненія. Приведенный эпизодъ можетъ, пожалуй, служить недурною иллюстраціей освѣдомленности "Гражданина" относительно необходимости ограниченій для писателей.

Другой проектъ, касающійся печати, не совсѣмъ тожественный съ проектомъ "Гражданина", но въ свою очередь не лишенный интереса, былъ помѣщенъ на страницахъ "Новаго Времени", того самаго "Новаго Времени", которое помѣстило и горячую статью г. И. Р. "Намъ слѣдовало бы -- писалъ не такъ давно въ этой равносторонней газетѣ г. Сигма -- учредить департаментъ очистки общественныхъ мозговъ или хотя бы частную компанію ихъ ассенизаціи. Китай выдумалъ приказъ цензоровъ, ученыхъ классиковъ, которые разсматриваютъ поведеніе высшихъ чиновниковъ и богдыхана. Наша Академія, къ сожалѣнію, не считается съ жизнью, ибо состоитъ изъ чистыхъ ученыхъ, отшельниковъ науки, а почетная академія представляетъ отдѣленіе редакцій "Вѣстника Европы" и "Русскаго Богатства". И цѣлыя области общественной мысли оставляются безъ призора и критики, и частному человѣку часто не подъ силу разобраться въ противорѣчивыхъ сужденіяхъ печати". Несомнѣнно, что ни почетные, ни дѣйствительные наши академики не примутъ на себя той миссіи созданія "департамента ассенизаціи", которую имъ такъ любезно хотѣлъ бы предоставить г. Сигма. Въ сознаніи этого газета г. Суворина принимаетъ небезуспѣшныя мѣры къ образованіе, по крайней мѣрѣ, "частной компаніи ассенизаціи".

Вслѣдъ за г. Сигмою на это достославное поприще въ названной газетѣ выступилъ нѣкій г. Ярошъ, прибѣгнувшій къ такимъ подмигиваніямъ по адресу "Р. Богатства", которыя, соблюдая полную осторожность выраженій, нельзя назвать иначе, какъ сикофантскими. Г. Ярошъ состоитъ или состоялъ профессоромъ и въ качествѣ такового проявилъ себя трудами, ничего общаго съ наукой не имѣющими. Быть можетъ, поэтому онъ и счелъ нужнымъ отозваться на призывъ, обращенный г. Сигмою къ академикамъ,-- не быть лишь "отшельниками науки". Но все же онъ, повидимому, вспомнилъ, что профессору подмигивать несовсѣмъ пристойно, и потому предпочелъ совершить такое подмигиваніе не отъ своего лица, а отъ лица героя якобы беллетристическаго разсказа. При этомъ г. Ярошъ рекомендуетъ читателямъ своего героя, какъ человѣка, который "пороху не выдумаетъ, но очень исполнителенъ" {"Н. Время", 13 ноября 1902 г., "Маленькій фельетонъ".}. Дана-ли эта рекомендація въ видахъ еще большаго прикрытія автора или же съ прямо противоположною цѣлью,-- судить не берусь. Во всякомъ случаѣ разбираться въ подмигиваніяхъ человѣка, который "пороху не выдумаетъ", очевидно, не стоитъ. Можно лишь отмѣтить его подвигъ и спокойно пройти дальше.

Гораздо рѣшительнѣе другой сотрудникъ "Н. Времени", кн. М. Н. Волконскій. Онъ уже безо всякаго прикрытія, а прямо отъ своего имени, обвиняетъ въ потрясеніи основъ никого иного, какъ автора пресловутыхъ учебниковъ исторіи, г. Иловайскаго. Въ теченіе многихъ лѣтъ учебникъ русской исторіи г. Иловайскаго благополучно одобрялся ученымъ комитетомъ министерства народнаго просвѣщенія и употреблялся чуть ли не во всѣхъ нашихъ учебныхъ заведеніяхъ и никто не видѣлъ въ немъ ничего зловреднаго, кромѣ невѣжества по части исторіи, но пришелъ кн. Волконскій и усмотрѣлъ, что г. Иловайскій потрясаетъ основы. Позволимъ себѣ привести нѣкоторые отрывки изъ этого любопытнаго обвинительнаго акта. "О просвѣтителѣ Россіи Владимірѣ г. Иловайскій,-- сѣтуетъ суровый "критикъ" изъ "Н. Времени",-- говоритъ только какъ о великомъ, нигдѣ не упоминая, что Владиміръ святой {Курсивъ здѣсь, какъ и дальше, принадлежитъ "Н. Времени".}, относясь къ нему съ нѣкоторою, пожалуй, обидною, развязностью". Въ доказательство этого приводится слѣдующая цитата изъ учебника: "этотъ воинственный и жестокій князь сдѣлался знаменитъ въ исторіи не столько своими побѣдами, сколько принятіемъ христіанской религіи и распространеніемъ ея между восточными славянами". "Г. Иловайскій -- взволнованно восклицаетъ по поводу этого мѣста кн. Волконскій -- забываетъ, что онъ пишетъ не біографію "этого жестокаго князя", а житіе православнаго святого, къ которому въ учебникѣ, какъ и повсюду, слѣдуетъ относиться, по крайней мѣрѣ, съ уваженіемъ, если не дано тебѣ благоговѣнія"... Суровый обвинитель, очевидно, имѣетъ какія-то оригинальныя представленія и объ учебникѣ исторіи, авторъ котораго будто-бы обязывается писать житія святыхъ, и объ "уваженіи". О князьяхъ Борисѣ и Глѣбѣ у г. Иловайскаго, между прочимъ, сказано, что они "пріобрѣли въ народѣ славу святыхъ мучениковъ". "Неправда,-- строго поправляетъ кн. Волконскій,-- во-первыхъ, у снятыхъ мучениковъ "славы" въ этомъ смыслѣ не бываетъ, а существуетъ "память" ихъ, которую чтитъ народъ, а, во-вторыхъ, Борисъ и Глѣбъ не въ народѣ только святые, а причислены кг лаку святыхъ православною церковью... Такія недомолвки,-- горько жалуется онъ,-- не случайны у г. Иловайскаго. Онъ упорно проводитъ ихъ по всему своему учебнику". По поводу фразы учебника, что Іоанну II помогали въ управленіи "старые отцовскіе бояре, въ особенности митрополитъ Алексѣй (родомъ изъ черниговскихъ бояръ), который неоднократно ѣздилъ въ орду и умѣлъ заслужить ханское благоволеніе", кн. Болконскій не менѣе строго замѣчаетъ: "нельзя говорить о святителѣ русскомъ, поминаемомъ въ православныхъ храмахъ за каждой обѣдней, что онъ только тѣмъ и выдѣлился, что ѣздилъ въ орду и умѣлъ заслужить ханское благоволеніе" {"Н. Время", 13 ноября 1902 г.}. Въ своемъ рвеніи рьяный обвинитель не стѣсняется даже рѣшительно уклоняться отъ истины, такъ какъ въ учебникѣ г. Иловайскаго вовсе не говорится, будто митр. Алексѣй "только тѣмъ и выдѣлился, что ѣздилъ въ орду". Но стѣсняться такими мелочами, какъ отступленіе отъ истины, ревнителямъ "твердаго направленія" едва-ли стоить. Съ другой стороны и намъ едва-ли стоитъ продолжать эти выдержки. Думается, что и приведенныхъ выше вполнѣ достаточно для ознакомленія читателя съ дѣйствіями вновь открытой за столбцахъ "Н. Времени" "частной компаніи ассенизаціи"...

Такимъ образомъ, выдвигаемые въ настоящее время проекты измѣненія положенія печати довольно разнообразны: наряду съ проектомъ пересмотра цензурнаго устава въ цѣляхъ предоставленія печати большей свободы фигурируютъ и пожеланія разнообразныхъ ограниченій для писателей и своеобразные планы учрежденія "департамента очистки общественныхъ мозговъ или хотя бы частной кампаніи ихъ ассенизаціи". Какой изъ этихъ, столь различныхъ но своей нравственной цѣнности, проектовъ возьметъ переносъ и получитъ практическое осуществленіе,-- рѣшитъ будущее, создаваемое работою активныхъ общественныхъ силъ.

-----

За мѣсяцъ, прошедшій со времени послѣдней нашей хроники, состоялись слѣдующія административныя распоряженія по дѣламъ печати:

1) 28-го ноября: на основаніи ст. 155 уст. о ценз. и печ. (св. зак. т., XIV, изд. 1890 г.) министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: воспретить печатаніе частныхъ объявленій въ газетѣ "Бессарабецъ" на два мѣсяца";

2) 23-го ноя П. Мещерскаго, Спасская, 27", содержится извѣщеніе о предполагаемомъ чествованіи юбилея кн. В. П. Мещерскаго и "сочувствующіе предстоящему торжеству приглашаются къ подписанію прилагаемаго текста адреса и присылкѣ такового, по возможности до 6 января, въ С.-Петербургъ, Литейный пр., д., 30, кв. 1, гр. П. А. Кутузову". Въ другомъ листкѣ, имѣющемъ надпись: "Дозволено ценз. СПБ. 15 дек. 1901 г. Типографія кн. Мещерскаго, Спасская, 27", напечатанъ самый текстъ адреса, поднесеннаго кн. Мещерскому 6 января. Изъ этихъ данныхъ можно, кажется, съ большою достовѣрностью заключить, что "свободная въ своемъ настроеніи русская душа" при устройствѣ демонстраціи въ честь "Гражданина" прибѣгала къ нѣкоторому "подговору" и для большаго его успѣха пользовалась даже типографіей кн. Мещерскаго.

Еще изъ одного документа мы узнаемъ, что и самъ кн. Мещерскій довольно усердно, хотя не всегда успѣшно, распространялъ извѣстіе объ юбилеѣ своей газеты. Въ "Р. Вѣдомостяхъ" появилось слѣдующее "открытое письмо издателю "Гражданина":

"Милостивый Государь
князь Владиміръ Петровичъ!

"Вамъ угодно было обратиться ко мнѣ съ письмомъ, содержаніе котораго я, привожу дословно:

"Послѣ 30-тилѣтія изданія мною газеты-журнала Гражданинъ, неуклонно служившаго истолкователемъ и защитникомъ интересовъ духовныхъ и матеріальныхъ русскаго земельнаго дворянства, мнѣ грустно въ видѣ главнаго итога удостовѣрить тотъ печальный фактъ, что именно оно, это дворянство, всегда отвѣчало равнодушіемъ на мои усилія честно служить вышесказанной цѣли и всегда въ моей одинокой борьбѣ съ врагами дворянскихъ завѣтовъ оставляло меня безъ защиты подъ непрерывавшимися 30 лѣтъ ударами злобы и ненависти. Тѣмъ не менѣе ради 30-тилѣтія Гражданина считаю своимъ долгомъ, какъ бы слаба ни была надежда на успѣхъ, еще разъ попытаться обратить на свое изданіе благосклонное вниманіе тѣхъ гг. предводителей, которые рѣшились бы органъ печати, 30 лѣтъ самостоятельно отстаивавшій идеалы, преданія и завѣты русскаго дворянства, удостоить своимъ сочувствіемъ хотя бы въ силу поговорки: "лучше поздно чѣмъ никогда".

"Текстъ вашего письма и то обстоятельство, что оно не рукописное, а печатное, приводитъ меня къ заключенію, что это есть нѣчто въ родѣ циркулярнаго посланія къ предводителямъ дворянства и нѣчто болѣе серьезное, нежели обычная газетная реклама, съ которой нѣкоторыя изданія обращаются въ концѣ года къ читающей публикѣ съ цѣлью увеличить число своихъ подписчиковъ. Поэтому я нахожу необходимымъ отвѣтить вамъ и въ то же время считаю полезнымъ мой отвѣтъ предать гласности. Подводя итоги вашей тридцатилѣтней дѣятельности на почвѣ публицистики, вы съ горькихмъ чувствомъ признаете полное равнодушіе къ вамъ русскаго дворянства. Но, сами того не подозрѣвая, въ вашихъ сѣтованіяхъ вы воздаете ему величайшую хвалу. Въ самомъ дѣлѣ, если къ тѣмъ идеямъ и убѣжденіямъ, которыя вы неуклонно проводили, русское дворянство относилось несочувственно, то это значитъ, что въ немъ не заглохли тѣ высокіе идеалы, съ которыми оно, обновленное реформами 60-хъ годовъ, выступило на открывшееся ему новое поприще общественной дѣятельности; это значитъ, что "эпоха великихъ реформъ" твердо опредѣлила путь, по которому оно должно идти, несмотря на всѣ усилія его ложныхъ друзей своротить его съ этого пути; это значитъ, что, несмотря на долголѣтнюю реакцію, проводникомъ которой вы такъ долго и такъ усердно служили, въ русскомъ дворянствѣ не угасло безкорыстное стремленіе въ живомъ общенія и при полной равноправности съ остальными сословіями русской земли трудиться надъ постепеннымъ водвореніемъ того порядка вещей, который составляетъ необходимое условіе нормальнаго общественнаго и государственнаго роста нашего отечества. А если иногда и можно было отмѣтить желательныя съ вашей точки зрѣнія исключенія, то вѣдь это только проявленія спеціальнаго атавизма, который не является тормазомъ въ общемъ органическомъ развитіи. Вы ошибаетесь, усматривая только холодность и равнодушіе къ вамъ русскаго дворянства. Нѣтъ! Негодованіе и протестъ вызывала не только въ передовыхъ его представителяхъ, но и въ громадномъ его большинствѣ ваша проповѣдь узко-сословныхъ тенденцій, ваша апологія дореформенныхъ порядковъ въ видѣ розги и административнаго произвола, ваша защита не духовныхъ интересовъ дворянства, какъ вы ошибочно полагаете, а низменныхъ побужденій кастоваго эгоизма. Ваша тридцатилѣтняя работа, въ безплодности которой вы сами сознаетесь, могла бы, кажется, достаточно убѣдить васъ, что идеи, которымъ вашъ журналъ служитъ выраженіемъ, не соотвѣтствуютъ стремленіямъ и надеждамъ Россіи XX столѣтія. Итакъ, не ждите отъ насъ сочувствія, на которое вы, повидимому, все еще продолжаете надѣяться. Но если вы, прочтя мое письмо, еще разъ оглянетесь на пройденный вами жизненный путь публициста, на которомъ вы, по собственному признанію, видите одни только разочарованія и неудачи, то, быть можетъ, вы откажетесь и отъ слабой надежды на успѣхъ и бросите вашу неблагодарную Сизифову работу, хотя бы слѣдуя той же самой поговоркѣ, которую вы приводите въ концѣ вашего обращенія къ намъ: "лучше поздно, чѣмъ никогда".

Тамбовскій уѣздный предводитель дворянства В. Петрово-Солодово" *).

*) "Р. Вѣд", 6 яни. 1902 г.

Вслѣдъ за появленіемъ письма г. Петрово-Соловово въ той же газетѣ было напечатано {"Р. Вѣд.", 10 янв. 1902 г.} "открытое письмо" къ нему семи уѣздныхъ предводителей дворянства (рузскаго -- кн. П. Долгорукова, звенигородскаго -- гр. П. Шереметева, дмитровскаго -- гр. М. Олсуфьева, опочецкаго -- гр. И. Гейдена, темниковскаго -- Ю. Новосильцева, елецкаго -- А. Стаховича и ливенскаго -- А. Шереметева), заявившихъ, что они "всецѣло примыкаютъ" къ еro отвѣту издателю "Гражданина".-- "Мы -- писали они -- считаемъ точно также, что не защитникомъ истинныхъ интересовъ русскаго дворянства былъ въ теченіе 30-ти лѣтъ "Гражданинъ", а злымъ врагомъ; что неизмѣнно проповѣдывалъ онъ не чувство единенія всѣхъ сословій русскаго народа, а сословную рознь; что онъ всячески оскорблялъ тѣхъ людей изъ среды дворянства, которые искали воплотить въ жизни это насущное для жизни страны единеніе; что, стоя далеко отъ жизни, онъ не переставалъ нападать на наше земство, гдѣ еще можетъ, несмотря на преграды, жить это единство; что онъ не желалъ безпристрастно вглядѣться въ помѣстную жизнь, а всегда предпочиталъ спокойному и трезвому безпристрастію озлобленную страстность, правдѣ -- неправду".

Оригинальному началу юбилея соотвѣтствовало такимъ образомъ не менѣе оригинальное заключеніе. "Такъ кончился пиръ ихъ бѣдою",-- могъ бы сказать кн. Мещерскій о себѣ и своихъ единомышленникахъ. Но онъ, конечно, этого не скажетъ. Не даромъ же онъ самъ заявляетъ, что онъ "никогда не унывалъ". Надо надѣяться, не предастся онъ унынію и теперь, а просто объявитъ выступившихъ противъ него предводителей дворянства не настоящими русскими и не настоящими дворянами и будетъ съ прежней энергіей продолжать проповѣдь своихъ "дворянскихъ" идей.

IV.

Въ декабрьской хроникѣ прошлаго года намъ приходилось уже отмѣчать широкое распространеніе дѣйствія Положенія объ усиленной охранѣ и говорить о нѣкоторыхъ постановленіяхъ, изданныхъ мѣстными властями на основаніи этого положенія. За истекшій мѣсяцъ число такихъ постановленій значительно увеличилось. Обязательными постановленіями мѣстныхъ властей воспрещены всякія собранія въ публичныхъ и частныхъ мѣстахъ въ губерніяхъ Московской, Нижегородской, Курляндской, Виленской и Олонецкой, въ городахъ С.-Петербургѣ, Нижнемъ-Новгородѣ, Ярославлѣ, Казани, Саратовѣ, Харьковѣ, Екатеринославѣ, Юрьевѣ, Ригѣ, Могилевѣ, Гомелѣ, Витебскѣ и Двинскѣ, въ городахъ Уральской области Уральскѣ, Лбищенскѣ, Гурьевѣ, Темирѣ, Илекѣ и на уильской и темирской ярмаркахъ. Кромѣ того въ Екатеринославѣ, по сообщенію мѣстной газеты, 14 декабря было расклеено слѣдующее объявленіе мѣстнаго губернатора; "Въ виду дошедшихъ до меня свѣдѣній, что группа людей неблагонамѣренныхъ посредствомъ разбрасыванія подметныхъ писемъ и другими способами подстрекаетъ къ принятію участія въ затѣваемыхъ ими 15 и 16 сего декабря уличныхъ демонстраціяхъ, объявляю во всеобщее свѣдѣніе, что къ прекращенію всякой даже попытки къ такимъ демонстраціямъ я не остановлюсь передъ самыми крайними мѣрами. На этомъ основаніи рекомендую населенію г. Екатеринослава въ точности исполнять распубликованное вмѣстѣ съ симъ мое обязательное постановленіе, не толпиться на улицахъ и не присоединяться къ толпѣ ради любопытства, дабы не оказаться пострадавшими вмѣстѣ съ дѣйствительно виновными" {"Приднѣпровскій Край". Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 20 дек. 1901 г.}. Наконецъ, въ "Бессарабскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ" было опубликовано слѣдующее обязательное постановленіе, изданное 18 декабря 1901 г. бессарабскимъ губернаторомъ для г. Кишинева: "Воспрещаются всякія сборища, сходки и собранія на улицахъ, площадяхъ и проч. общественныхъ мѣстахъ, съ какою-бы цѣлью они ни собирались. Не дозволяются также и всякія, не вызываемыя необходимостью, остановки проходящихъ группами на улицахъ или тротуарахъ, затрудняющія свободное движеніе другимъ, и такія сборища обязаны, по первому требованію полиціи, безпрекословно разойтись. Всякія собранія или сходки, устраиваемыя въ частныхъ домахъ для какихъ-либо предварительныхъ совѣщаній, какъ напр., объ учрежденіи закономъ дозволенныхъ товариществъ, артелей и т. п., допускаются не иначе, какъ съ вѣдома и разрѣшенія полиціи, почему для законности такихъ сходокъ необходимо испрашивать каждый разъ разрѣшеніе, заявивъ о цѣли, времени и мѣстѣ ихъ. Хозяева фабрикъ, заводовъ и ремесленныхъ заведеній и управляющіе ихъ, а также старосты рабочихъ артелей обязаны внимательно слѣдить, чтобы въ среду рабочихъ не попадали лица неблагонамѣренныя, подстрекающія другихъ къ нарушенію порядка, и въ случаѣ появленія такихъ лицъ немедленно сообщать о томъ полиціи. Лица, виновныя въ неисполненіи или нарушеніи вышеизложенныхъ требованій, подвергаются или полицейскому аресту до 3 мѣсяцевъ, или денежному штрафу до 500 руб. Размѣръ взысканія опредѣляется въ строгой зависимости отъ степени важности произведеннаго нарушенія, а также значенія происшедшихъ или могущихъ произойдти послѣдствій. Наложеніе взысканій будетъ производиться постановленіями губернатора по протоколамъ мѣстной полиціи о нарушеніяхъ и приводиться въ исполненіе въ теченіе 24 часовъ со времени полученія о томъ въ полиціи распоряженія. Дѣйствіе вышеизложенныхъ обязательныхъ постановленій начинается со дня распубликованія ихъ" {Цитируемъ по "Спб. Вѣдомостямъ", 24 дек. 1901 г.}.

Послѣднее постановленіе, поскольку оно касается хозяевъ фабрикъ, заводовъ и ремесленныхъ заведеній, представляетъ собою полную аналогію съ обязательными постановленіями, изданными ранѣе въ Елисаветградѣ и Одессѣ и приведенными въ предъидущей нашей хроникѣ. Едва-ли только тѣ статьи этихъ трехъ постановленій, которыя устанавливаютъ обязанности хозяевъ промышленныхъ заведеній, не выходятъ за предѣлы положенія объ усиленной охранѣ. Какъ извѣстно, послѣднее предоставляетъ мѣстнымъ властямъ очень широкія полномочія въ дѣлѣ ограниченія нравъ обывателей. Но, какъ бы далеко ни шли такія ограниченія, они все же должны сохранять чисто отрицательный характеръ и не могутъ перейти въ возложеніе на обывателей обязанностей полицейской службы. Въ виду этого, и проектированная за уклоненіе отъ такихъ обязанностей кара рискуетъ остаться лишенной всякаго дѣйствительнаго значенія угрозой.

-----

Въ газетѣ "Hufvudstadsbladet" напечатано распоряженіе финляндскаго генералъ-губернатора: "Прекращены навсегда газеты: "Iyränkö" за статьи "О свободѣ совѣсти", помѣщенную въ No 139, и "О текущихъ дѣлахъ" въ No 133; "Kokkola" за статью "Путь къ истинѣ" въ No 100; "Tornio" за новеллу "Aslak"; пріостановлены: на пять мѣсяцевъ газета "Pobjots-Karjala" за статью "Отечество и народъ", помѣщенную въ NoNo 65 и 67; на четыре мѣсяца газета "Unden Kaupungin Sanomat" за статьи "Я спѣшу на востокъ" въ No 126, "Изъ современной жизни" въ No 130 и "О значеніи маленькихъ націй" въ No 138; на три мѣсяца журналъ "Finsk Tibskrift" за статью г. Мернэ: "Нѣсколько мыслей" и газета "Ostra Nyland" за помѣщенную въ No 25 перепечатку статьи изъ "Finsk Tibskrift"; на удинъ мѣсяцъ: газета "Mikkeli" за стихи: "Борьба за свѣтъ" и корреспонденціи изъ Рантасальма, помѣщенные въ No 103 и газета "Osterbotniska Posten" за статью "О гуманности", напечатанную въ No 47". Сверхъ того, по сообщенію "Московскихъ Вѣдомостей", объявлено предостереженіе финской газетѣ "Suubohjan Kaiku" за помѣщенную въ No 120 статью: "Оно не тщетно, хотя и кажется". Главное финляндское управленіе по дѣламъ печати отставило отъ должности цензоровъ въ городахъ Гейполѣ и Камла Карбелю за пропущенныя ими статьи въ газетахъ "Iyränkö" и "Kokkola", 3в которыя эти газеты прекращены навсегда, а цензорамъ, цензуровавшимъ остальныя пріостановленныя изданія, объявило предостереженіе.

-----

Въ "Финляндской Газетѣ" напечатано:

"Со времени изданія Высочайшаго манифеста отъ 29 іюня сего года и новаго устава о воинской повинности въ Великомъ Княжествѣ Финляндскомъ, а тѣмъ болѣе со дня опубликованія этихъ законовъ, въ установленномъ порядкѣ, въ "Сборникѣ постановленій Великаго Княжества Финляндскаго", агитація, сосредоточенная въ Гельсингфорсѣ и направленная вообще противъ мѣропріятій въ духѣ тѣснѣйшаго единенія финляндской окраины съ имперіей, стала дѣйствовать съ особенной настойчивостью. Подготовка къ этой агитаторской дѣятельности началась много раньше, уже со времени учрежденія въ Петербургѣ особыхъ комиссій по выработкѣ новаго устава о воинской повинности. Руководители этой агитаціи, въ томъ числѣ "многочисленные члены бывшаго земскаго сейма",-- какъ о томъ сообщено было въ одной изъ послѣдовавшихъ затѣмъ прокламацій,-- собрались на о. Тургольмѣ, въ близкомъ сосѣдствѣ съ Гельсингфорсомъ, этимъ центромъ агитаціи. Въ результатѣ сего собранія явился, какъ извѣстно, рядъ въ высшей степени нелегальныхъ листковъ, брошюръ и прокламацій, наводнившихъ Финляндію, адресованныхъ къ лютеранскимъ пасторамъ и къ ихъ прихожанамъ и внушавшихъ, что новые законы о воинской повинности не должны быть опубликованы съ церковныхъ каѳедръ, какъ требуется существующими постановленіями, подъ предлогомъ, что тогда сія законодательные акты не получатъ въ краѣ законной силы. Но такъ какъ эта агитація, возбудивъ въ началѣ нѣкоторыя колебанія среди лютеранскаго духовенства, въ общемъ не достигла своей цѣли, и законы о воинской повинности, въ концѣ концовъ, были опубликованы съ церковной каѳедры почти во всѣхъ лютеранскихъ приходахъ края, за исключеніемъ нѣкоторыхъ приходовъ боргоской епархіи, то руководители агитаціи, предвидѣвшіе и ранѣе возможность такого неблагопріятнаго исхода подобныхъ мѣръ, избрали еще и иной образъ дѣйствій. Былъ составленъ на сей случай проектъ адреса, по существу своему повторявшаго доводы вышеупомянутыхъ прокламацій, носившаго -но своему изложенію характеръ крайне дерзкаго протеста и тщетно стремившагося доказать несогласіе новыхъ законовъ о воинской повинности съ общимъ строемъ финляндской окраины.

"Въ числѣ подписей, какія удалось собрать организаторамъ сего адреса, составленнаго и направленнаго, вопреки точному смыслу Высочайшаго постановленія 30-го іюня 1826 года, безъ предварительнаго донесенія мѣстнымъ губернаторамъ и безъ разрѣшенія начальника края, имѣются наряду, съ другими и подписи мѣстныхъ чиновниковъ, даже занимающихъ посты, замѣстители коихъ облекаются Монаршимъ довѣріемъ.

"Государь Императоръ, въ своемъ безпредѣльномъ и отеческомъ снисхожденіи къ увлеченнымъ агитаціей, въ высокой степени милостиво отнесся къ заблуждающимся, оставивъ адресъ-протестъ только безъ послѣдствій. Вмѣстѣ съ тѣмъ Его Императорское Величество Высочайше соизволилъ повелѣть, при замѣщеніи въ краѣ должностей, облеченныхъ Монаршимъ довѣріемъ, при отсутствіи соотвѣтствующихъ кандидатовъ изъ числа мѣстныхъ уроженцевъ, назначать на таковыя должности уроженцевъ имперіи".

-----

"Копія съ отношенія министра статсъ-секретаря Великаго Княжества Финляндскаго финляндскому генералъ-губернатору но вопросу объ адресѣ-протестѣ.

"При всеподданнѣйшемъ докладѣ адреса, представленнаго финляндскими гражданами по поводу изданія для Финляндіи новаго устава о воинской повинности, мною было повергнуто на Высочайшее Его Императорскаго Величества благовоззрѣніе, что адресъ былъ подписанъ многочисленными должностными лицами и, между прочимъ, нѣсколькими чиновниками, занимающими должности, къ коимъ они призваны Монаршимъ довѣріемъ. Относя такое участіе финляндскихъ чиновниковъ въ явной противоправительственной манифестаціи къ крайне своеобразному отношенію ихъ къ своему служебному положенію, недопустимому на государственной службѣ вообще и на высшихъ ея ступеняхъ въ особенности, я вмѣстѣ съ тѣмъ находилъ, что для предупрежденія въ будущемъ подобныхъ явленій надлежитъ, при избраніи кандидатовъ на довѣренныя должности, обращать вниманіе на непричастность ихъ къ политическимъ демонстраціямъ, и представлять къ назначенію на означенныя должности только лицъ, представляющихъ достаточныя гарантіи въ правильномъ пониманіи вытекающихъ изъ ихъ служебнаго положенія въ семъ отношеніи обязанностей. Подобное требованіе можетъ быть осуществлено на дѣлѣ лишь въ томъ случаѣ, если, за отсутствіемъ соотвѣтствующихъ кандидатовъ изъ числа уроженцевъ Финляндіи, къ занятію этихъ должностей будутъ допущены уроженцы имперіи. Къ этой мѣрѣ и слѣдуетъ обратиться, какъ только окончательно выяснится, что чиновники изъ финляндскихъ уроженцевъ, вмѣсто содѣйствія правительству, оказываютъ ему противодѣйствіе. По всеподданнѣйшему докладу приведенныхъ соображеній, Государь Императоръ, 7-го декабря сего года, Высочайше соизволивъ оставить безъ послѣдствій адресъ финляндскихъ гражданъ, повелѣлъ сіи соображенія сообщить Финляндскимъ генералъ-губернатору и сенату для руководства при замѣщеніи должностей по гражданскому управленію Финляндіи. О таковой Монаршей волѣ имѣю честь увѣдомить ваше высокопревосходительство".

В. Мякотинъ.

"Русское Богатство", No 1, 1902

тва, могутъ подвергнуться всякимъ случайностямъ при прекращеніи вооруженною силою уличныхъ безпорядковъ и такъ какъ, независимо сего, задержанные въ толпѣ, хотя бы они и не принимали активнаго участія въ демонстраціи, на основаніи обязательнаго постановленія отъ 9-го марта прошлаго года, будутъ подвергнуты въ административномъ порядкѣ аресту до трехъ мѣсяцевъ или денежному взысканію до пятисотъ рублей" {Цитируемъ по "Н. Времени", 11 февраля 1902 г.}. Наконецъ, въ "Харьковскихъ Губернскихъ Вѣдомостяхъ" напечатано слѣдующее обязательное постановленіе, изданное управляющимъ Харьковской губерніей 5 февраля 1902 г. для жителей этой губерніи въ дополненіе и измѣненіе обязательнаго постановленія отъ 2 мая 1901 г.: "Въ цѣляхъ охраненія общественныхъ порядка и безопасности, признаю необходимымъ установить, на основаніи 15 и 16 ст. положенія о мѣрахъ къ охраненію государственнаго порядка Высочайше утвержденнаго 11-го августа 1881 г. (прилож. 1-е въ ст. 1-й уст. предупр. и пресѣч. прест. изд. 1890 г.), нижеслѣдующія обязательныя для жителей Харьковской губерніи правила: 1) Воспрещаются всякія сходбища и собранія какъ на улицахъ, площадяхъ и въ садахъ, такъ и въ другихъ общественныхъ и частныхъ мѣстахъ и зданіяхъ, безъ надлежащаго на то разрѣшенія. 2) Въ случаѣ возникновенія какого-либо уличнаго безпорядка, сопровождающагося сопротивленіемъ чинамъ полиціи или войскамъ, городскіе обыватели обязываются отнюдь не толпиться на улицахъ и площадяхъ, дабы не препятствовать дѣйствію войскъ и полиціи, а также не подвергать себя безвинно тяжелой отвѣтственности и прискорбнымъ случайностямъ. 3) Сборища, образовавшіяся случайно или по уговору, должны немедленно прекратиться, а участники ихъ должны разойтись по первому требованію полицейскихъ властей. 4) Лица, виновныя въ нарушеніи указанныхъ требованій, будутъ подвергнуты въ административномъ порядкѣ штрафу въ размѣрѣ до 500 руб. или аресту до трехъ мѣсяцевъ. 5) Такому взысканію будутъ подвергнуты также лица, изобличенныя въ подстрекательствѣ и попустительствѣ по проступкамъ, предусматриваемымъ настоящимъ обязательнымъ постановленіемъ? {Цитируемъ по "Од. Новостямъ". 9 февр. 1902 г.}.

-----

За мѣсяцъ, прошедшій со времени послѣдней нашей хроники, состоялось нѣсколько административныхъ распоряженій по дѣламъ печати.

Какъ сообщаютъ газеты {"Р. Вѣдомости", 28 янв. 1902 г.}, министръ внутреннихъ дѣлъ призналъ необходимымъ, на основаніи ст. 180 устава о ценз. и печ. (т. XIV св. зак., изд. 1890 г.) изъять изъ обращенія изданную въ Москвѣ съ разрѣшенія цензуры книгу подъ заглавіемъ: "3. Красинскій. Небожественнная комедія. Переводъ и вступительная статья А. Курсинскаго.-Москва. 1902 г. Книгоиздательство "Скорпіонъ". Типографія А. Н. Мамонтова. Цѣна 60 коп."

Остальныя распоряженія касаются органовъ періодической прессы. Въ изданный въ 1896 г. списокъ періодическихъ изданій, допущенныхъ къ обращенію въ безплатныхъ народныхъ читальняхъ, была включена, между прочимъ, и издаваемая въ Москвѣ газета "Русское Слово". Теперь,-- какъ сообщаетъ "Сѣверо-Западное Слово" {Цитируемъ по "СПБ. Вѣдомостямъ", 11 янв. 1902 г.} -- "въ виду измѣнившагося первоначальнаго характера названной газеты, г. министръ внутреннихъ дѣлъ призналъ необходимымъ изъять "Русское Слово" изъ обращенія въ безплатныхъ народныхъ библіотекахъ и читальняхъ". Съ безплатными читальнями связано и еще одно распоряженіе, уже не общаго, а мѣстнаго характера. Въ Москвѣ отъ содержателей трактировъ третьяго разряда и пивныхъ лавокъ полиціей отобрана подписка не держать въ своихъ помѣщеніяхъ никакихъ газетъ, кромѣ дозволенныхъ въ безплатныя читальни, т. е., "Новаго Времени", "Московскихъ Вѣдомостей", "Московскаго Листка" и "Свѣта".

17 января въ "Новомъ Времени" появилось слѣдующее объявленіе: "Секретарь редакціи газеты "Россія" симъ объявляетъ, что за отсутствіемъ изъ Петербурга редактора-издателя Г. П. Сазонова изданіе газеты временно пріостановилось. Подписчики будутъ удовлетворены, о чемъ послѣдуетъ особое извѣщеніе." Пока, впрочемъ, такого извѣщенія въ печати еще не появлялось.

В. Мякотинъ.

"Русское Богатство", No 2, 1902

земскіе начальники и успѣютъ въ этомъ, ихъ дѣйствія, какъ показываетъ исторія г. Иванова, все же не принесутъ съ собою особенно осязательныхъ результатовъ для населенія. При существующихъ условіяхъ такіе результаты могутъ быть достигнуты лишь перенесеніемъ всего спорнаго вопроса изъ сферы дѣйствія мѣстныхъ судебно-административныхъ учрежденій на болѣе широкую арену.

Надо надѣяться, что рано или поздно это случится и авторитетныя судебныя учрежденія разъяснятъ запутавшійся вопросъ. Но можно опасаться, какъ бы такое разъясненіе не пришло слишкомъ поздно. Существующій пока порядокъ даетъ заводоуправленіямъ полную возможность съ одной стороны -- стѣснять мастеровыхъ въ пользованіи находящимся на ихъ надѣльныхъ угодьяхъ лѣсомъ, съ другой -- расхищать этотъ лѣсъ на заводскія надобности. Съ того момента, какъ правильность этого порядка подверглась сомнѣнію въ нѣкоторыхъ изъ мѣстныхъ судебно-административныхъ учрежденій, такое расхищеніе приняло особенно грандіозные размѣны. Заводы не только ревностно отстаиваютъ права, такъ долго признававшіяся за ними, но и спѣшатъ полнѣе, эксплуатировать ихъ, безпощадно вырубая лѣсъ мастеровыхъ, нерѣдко въ теченіе долгихъ лѣтъ холеный и береженый послѣдними. Такъ, напримѣръ, главное управленіе Нижне-Тагильскихъ заводовъ отдало въ послѣднее время распоряженіе заготовлять дрова и уголь для заводскихъ надобностей исключительно изъ лѣса, находящагося на крестьянскихъ угодьяхъ. Но не трудно представить себѣ, какъ тяжело отзывается такой способъ дѣйствій заводоуправленій на интересахъ горнозаводскаго населенія поссессіонныхъ округовъ и какъ усложняетъ онъ дѣло поземельнаго устройства этого населенія.

Разсказанная исторія, при всей своей специфической окраскѣ, все же освѣщаетъ и такія стороны крестьянской жизни, которыя можно наблюдать не на одномъ только Уралѣ. Въ самомъ дѣлѣ, юридическое недоразумѣніе по поводу "самовольныхъ порубокъ мастеровыми и сельскими работниками лѣса, находящагося на ихъ надѣльныхъ угодьяхъ", едва-ли могло бы возникнуть и держаться такъ долго внѣ связи съ условіями, выдѣливщими крестьянство изъ общихъ порядковъ гражданской жизни и создавшими для него спеціальную юрисдикцію. Но объ этихъ условіяхъ и ихъ значеніи мы разсчитываемъ поговорить въ другой разъ.

В. Мякотинъ.

Post-scriptum. Читатель, быть можетъ, помнитъ помѣщенное въ апрѣльской книжкѣ нашего журнала "письмо въ редакцію" г. Карабчевскаго. Въ этомъ письмѣ были, между прочимъ, такія строки: разсказывая о дѣлѣ Пастухова, "г. хроникеръ довольствуется сообщеніемъ "Нижегородскаго Листка". Послѣдній, воспроизводя судебное разбирательство по дѣлу Пастухова, врядъ ли могъ отрѣшиться отъ предвзятаго специфическаго его освѣщенія: еще до разбора дѣла эта газета трубила о виновности Пастухова въ умышленномъ убійствѣ. Это оказалось явнымъ вздоромъ". Въ своемъ отвѣтѣ г. Карабчевскому я указалъ на голословность этого обвиненія, но не разбиралъ его. Теперь "Ниж. Листокъ" самъ отвѣтилъ г. Карабчевскому, и я чувствую себя обязаннымъ передъ читателями "Р. Богатства", на страницахъ котораго какъ ни какъ появилось это обвиненіе, воспроизвести сущность отвѣта названной газеты. "Пусть,-- говоритъ она,-- читатели сами заключаютъ по слѣдующимъ цитатамъ изъ "Нижегор. Листка", кто "трубитъ явный вздоръ" -- мы, или г. Карабчевскій. Въ No 169 отъ 22 іюня 1901 г. мы писали: "Никому не придетъ въ голову обвинять Пастухова въ умышленномъ убійствѣ, но нельзя не возмущаться поведеніемъ человѣка, который, охраняя для себя возможность забавляться, пускаетъ въ ходъ оружіе при обстановкѣ, при которой человѣкъ, менѣе думающій о себѣ, никогда не рѣшился бы даже и на холостой выстрѣлъ въ воздухъ". Въ No 171 отъ 24 іюня 1901 г. мы писали: "Мы объясняемъ происшествіе на Линдѣ возмутительной, непростительной неосторожностью г. Пастухова". И вотъ, не смотря на столь ясно и категорично высказанное нами мнѣніе, г. Карабчевскій все-таки утверждаетъ, что мы трубили о виновности Пастухова въ умышленномъ убійствѣ"... ("Ниж. Л.", 14 мая 1902 г.). Съ своей стороны мнѣ нечего прибавить къ этому отвѣту.

В. М.

"Русское Богатство", No 6, 1902

7 дней -- 2 лица разнаго званія. За нарушеніе тѣхъ же постановленій 10 февраля подвергнуты аресту: на 3 мѣсяца -- 1 служащій въ губернской земской управѣ; на 1 мѣсяцъ -- 8 студентовъ университета, 5 студентовъ инженернаго училища и 5 лицъ разнаго званія.

Въ "Вѣдомостяхъ Одесскаго Градоначальства" появилось слѣдующее сообщеніе и. д. одесскаго градоначальника: "23-го сего февраля, въ началѣ 2-го часа дня, небольшой группой лицъ былъ произведенъ на углу Екатерининской и Дерибасовской ул. безпорядокъ съ попыткою къ демонстраціи, мѣрами полиціи быстро прекращенный. Задержанныя при этомъ лица, какъ нарушившія изданное на основаніи положенія объ усиленной охранѣ и дѣйствующее въ одесскомъ градоначальствѣ обязательное постановленіе отъ 2і янв. 1884 г. о недопущеніи скопищъ при уличныхъ безпорядкахъ, постановленіемъ и. д. одесскаго градоначальника, состоявшимся 25 февраля с. г., подвергнуты, независимо той отвѣтственности, коей они могутъ подлежать въ общемъ порядкѣ, аресту при полиціи" -- 32 лица на 3 мѣсяца, 15 -- на два мѣсяца и 7--на 1 мѣсяцъ. Среди арестованныхъ были -- одинъ студента, двое бывшихъ студентовъ, остальные рабочіе и ремесленники.

Въ "Вѣдомостяхъ Спб. Град." напечатанъ слѣдующій приказъ петербургскаго градоначальника: "3-го сего марта, въ 12 1/2 ч. дня, на Невскомъ проспектѣ, между улицами Садовой и Казанской, среди собравшейся въ усиленномъ составѣ публики, наблюдаемой въ праздничные дни въ этомъ районѣ города, группою молодыхъ людей, преимущественно студентовъ, были сдѣланы три попытки произвести уличные безпорядки, при чемъ нѣкоторыми лицами были развернуты красные флаги съ преступными надписями. Попытки эти въ самомъ началѣ были прекращены мѣрами полиціи, всѣ флаги отобраны и выкинувшія ихъ лица, а равно и большинство участниковъ безпорядковъ, задержаны". "Приникая во вниманіе, что всѣ задержанныя лица оказываются во всякомъ случаѣ виновными въ нарушеніи обязательныхъ постановленій с.-петербургскаго градоначальника, изданныхъ 8 марта и 9 декабря 1901 г.", градоначальникъ, по словамъ приказа, "независимо отъ привлеченія главныхъ виновниковъ въ дознанію по уложенію о наказаніяхъ", постановилъ подвергнуть задержанныхъ лицъ аресту на основаніи обязательныхъ постановленій. Въ приказѣ поименованы 86 лицъ, подвергнутыхъ аресту на 8 мѣсяца. По званіямъ они распредѣляются слѣдующимъ образомъ: студентовъ: с.-петербургскаго университета -- 21, горнаго института -- 5, института гражданскихъ инженеровъ -- 2, технологическаго института -- 4, института инженеровъ путей сообщенія -- 4, военно-медицинской академіи -- 2, слушательницъ высшихъ женскихъ курсовъ -- 2, слушательницъ женскаго медицинскаго института -- 2 и лицъ обоего пола равныхъ званій -- 44.

7 марта въ "Правительственномъ Вѣстникѣ" появилось сообщеніе министерства финансовъ, извѣщавшее, что "министръ финансовъ сдѣлалъ распоряженіе: закрыть кіевскій политехническій институтъ до конца учебнаго года; студентовъ II и старшихъ курсовъ оставить на слѣдующій акадёмическій годъ на тѣхъ курсахъ, на которыхъ они состояли въ этомъ году; студентовъ же перваго курса уволить съ предоставленіемъ институту права допускать къ конкурснымъ испытаніямъ, наравнѣ со вновь поступающими, тѣхъ изъ нихъ, обратный пріемъ коихъ начальство института признаетъ возможнымъ".

12 марта въ той же газетѣ было напечатано слѣдующее "правительственное сообщеніе":

"Происходившія за послѣдніе годы волненія среди нѣкоторой части молодежи высшихъ учебныхъ заведеній Имперіи приняли въ концѣ минувшаго 1901 года явно противоправительственный характеръ. Не ограничиваясь, какъ раньше, предъявленіемъ различныхъ требованій измѣненія академическаго строя, руководители студенческаго движенія, какъ въ рѣчахъ на недозволенныхъ сходкахъ въ стѣнахъ учебныхъ заведеній, такъ и въ многочисленныхъ подпольныхъ воззваніяхъ и прокламаціяхъ, пытались увлечь учащуюся молодежь на путь политическаго движенія, открыто заявляя о необходимости измѣненія формъ существующаго образа правленія. Вмѣстѣ съ тѣмъ, сознавая безсиліе учащейся молодежи для непосредственнаго осуществленія такихъ стремленій, руководители этого движенія, въ тѣсномъ общеніи съ существующими революціонными группами и кружками, вели въ томъ же духѣ преступную пропаганду среди общества и рабочихъ большихъ городовъ, какъ устнымъ путемъ, такъ и распространеніемъ преступныхъ изданій. Однимъ изъ ближайшихъ способовъ заявленія своихъ стремленій агитаторы признавали устройство уличныхъ демонстрацій, къ чему и были сдѣланы попытки въ разныхъ городахъ.

"Для устройства подобной же уличной демонстраціи въ Москвѣ было избрано 9-е февраля сего года. По распоряженію мѣстной власти, получившей объ этомъ свѣдѣнія, были арестованы, до указаннаго дня, въ числѣ 47 лицъ, наиболѣе дѣятельные подстрекатели устройства предположенной демонстраціи и возможные ея руководители, выработавшіе, между Прочимъ, и подробную ея программу на одной изъ тайныхъ сходокъ. Мѣра эта, оказавшая несомнѣнно вліяніе на интенсивность послѣдовавшихъ безпорядковъ, для полнаго цхъ предупрежденія оказалась, однако, недостаточною, такъ какъ 9-го февраля въ московскомъ университетѣ, избраннымъ исходной точкой для предполагавшейся демонстраціи, произошли событія, изложенныя въ приказѣ министра народнаго просвѣщенія отъ 14-го февраля 1902 г. за No 1.

"Вслѣдъ затѣмъ, воззваніемъ отъ 15-го февраля сего года, группа студентовъ московскаго техническаго училища, присвоившая себѣ наименованіе "Исполнительнаго Комитета" этого училища, обратилась съ приглашеніемъ ко всѣмъ желающимъ выразить протестъ -- явиться 17-го февраля къ 2 часамъ дня къ памятнику Пушкина для устройства уличной демонстраціи. Въ назначенный день въ указанное мѣсто собрались нѣсколько студентовъ этого училища и, соединившись группой, приступили къ совѣщанію о начатіи шествія; при первой же ихъ попыткѣ двинуться демонстративно по бульвару къ Никитскимъ воротамъ они тотчасъ же были оцѣплены полиціей, при чемъ задержано 11 человѣкъ, при коихъ оказался флагъ съ преступною надписью.

"При разсмотрѣніи вопроса о виновности лицъ, участвовавшихъ въ этихъ безпорядкахъ, приняты были во вниманіе, какъ характеръ изложенныхъ событій, такъ и необходимость, для предупрежденія дальнѣйшаго вліянія главныхъ виновныхъ на окружающую среду, поставить ихъ въ условія, наименѣе благопріятныя для дальнѣйшаго проявленія революціонной дѣятельности, и, въ сихъ видахъ, всѣ виновные были предположены къ водворенію подъ надзоръ полиціи въ разныхъ отдаленныхъ мѣстностяхъ Имперіи на болѣе или менѣе продолжительные сроки. По доведеніи этого предположенія до Высочайшаго свѣдѣнія, Государю Императору благоугодно было Всемилостивѣйше повелѣть сохранить мѣру высылки въ предѣлы иркутскаго генералъ-губернаторства лишь въ отношеніи главныхъ виновныхъ; прочихъ же участниковъ подвергнуть тюремному заключенію на сроки отъ 3-хъ до 6-ти мѣсяцевъ.

"Въ соотвѣтствіи съ изложеннымъ, министромъ внутреннихъ дѣлъ утверждены 7 сего марта журналы особаго совѣщанія, образованнаго на основаніи 84 ст. положенія о государственной охранѣ, разсматривавшаго дѣло о 682 участникахъ безпорядковъ въ Москвѣ 9 и 19 февраля, при чемъ лица, изобличенныя въ политической неблагонадежности, подготовленіи демонстрацій и сознательномъ участіи въ оныхъ, въ числѣ 95 лицъ, высылаются подъ надзоръ полиціи въ предѣлы иркутскаго генералъ-губернаторства на сроки отъ 2 до 5 лѣтъ; 567 лицъ подвергаются тюремному заключенію на сроки отъ 3 до 6 мѣсяцевъ и 6 лицъ подчиняются надзору полиціи на 1 годъ въ мѣстѣ жительства родителей или родственниковъ; въ отношеніи 14 лицъ дѣло прекращено.

"По учебнымъ заведеніямъ лица эти распредѣляются слѣдующимъ образомъ: студентовъ московскаго университета -- 537, московскаго техническаго училища -- 32, московскаго сельско-хозяйственнаго института -- 13,.московскаго инженернаго училища -- 3, студентовъ лазаревскаго института -- 1, студентовъ межеваго института -- 7, слушательницъ разныхъ курсовъ -- 55, разночинцевъ мужчинъ и женщинъ -- 34.

"Главнымъ мѣстомъ отбытія тюремнаго заключенія лицами, подвергнутыми таковому, назначена временная архангельская тюрьма".

Въ оффиціальной "Финляндской Газетѣ" также напечатано нѣсколько сообщеній, которые мы приводимъ частью въ извлеченіяхъ, частью цѣликомъ.

"5-е февраля,-- день годовщины обнародованія Высочайшаго манифеста отъ 3-го февраля 1899 г.,-- и въ нынѣшнемъ году,-- говоритъ первое изъ нихъ,-- ознаменовался въ Гельсингфорсѣ демонстраціей, хотя и въ болѣе слабой степени, чѣмъ въ прошломъ году. Дѣло обошлось "мракомъ" въ центральной части города и уличными безпорядками сравнительно небольшой толпы, которую, однако, подстрекали кое-кто изъ мѣстной интеллигенціи. Какихъ-либо предварительныхъ приготовленій съ утра въ этотъ день замѣтно не было. Съ наступленіемъ же темноты, окна магазиновъ въ центральной части города не были освѣщены обычнымъ порядкомъ: скудный свѣтъ замѣчался лишь въ глубинѣ ихъ. Въ восьмомъ часу и эти огни были потушены, и магазины заперты. Равнымъ образомъ и частныя квартиры на Эспланадной улицѣ къ этому времени погрузились въ темноту, либо были тщательно завѣшаны, какъ это имѣло мѣсто и въ прошломъ году. Съ 6 1/2 часовъ стала прибывать на Эспланадную улицу публика, и къ 7 часамъ на тротуарахъ стало уже тѣсно. Главнымъ образомъ тѣснились около шведскаго театра, противъ неуспѣвшаго еще погасить огней магазина "Kristall-magasinet" и противъ дома No 39, гдѣ жительствуетъ одинъ русскій штабъ-офицеръ, квартира котораго, по случаю гостей, была ярко освѣщена. Въ это же время появились въ толпѣ портреты сенаторовъ, подавшихъ голосъ за опубликованіе Высочайшаго манифеста 3-го февраля. Напечатанные на глазированной бумагѣ, портреты эти были снабжены особымъ крупнымъ штемпелемъ на финскомъ и шведскомъ языкахъ "Isänmaanpettäfä", "Fosterlandsförrädate" ("предатель отечества"). Полиціи удалось задержать двухъ лицъ, заподозрѣнныхъ въ распространеніи этихъ листковъ. Нѣсколько такихъ портретовъ были прибиты на домахъ сенатора Энеберга и бывшаго сенатора Ирье-Коскинена. Часовъ до 9 публика вела себя довольно спокойно. Со стороны полиціи воспрещалось останавливаться, дабы не задерживать движенія, но около девяти часовъ проѣздъ по Эспланадской улицѣ сталъ затруднительнымъ вслѣдствіе того, что толпа, состоявшая до сихъ поръ изъ учащейся молодежи и интеллигенціи, а къ этому времени пополнившаяся и другими элементами: приказчиками, прислугою и т. п., выступила подъ вліяніемъ нѣсколькихъ лицъ изъ интеллигенціи за предѣлы тротуаровъ и стала расхаживать по срединѣ улицы, запрудивъ ее совсѣмъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ начались крики, кашлянье хоромъ, возгласы "ура" всякій разъ, когда полиція обращалась къ толпѣ съ предложеніемъ разойтись, или если появлялась на улицѣ форма русскаго офицера. Помощникъ полицеймейстера былъ освистанъ. Для очистки мѣста у театра и проѣзда по улицѣ была вызвана конная полицейская стража, при содѣйствіи которой и удалось въ концѣ-концовъ разсѣять толпу, оттѣснивъ ее съ Эспланады, которая и была затѣмъ отдѣлена цѣпью полицейскихъ. Къ 11 1/2 ч. безпорядки прекратились, видны были только одиночные прохожіе и кое-гдѣ небольшія кучки въ 4--5 человѣкъ учащейся молодежи. Привлечено къ отвѣтственности до 40 человѣкъ, въ томъ числѣ нѣсколько лицъ интеллягентныхъ. Безсмысленная манифестація нашла осужденіе и въ мѣстной печати. Газета "Pâivâleliti" на другой же день помѣстила небольшую замѣтку слѣдующаго содержанія: "Достойное порицанія поведеніе проявила вчера вечеромъ толпа праздношатающихся и повѣсъ-мальчишекъ, собравшихся сперва передъ однимъ домомъ, находящимся на Сѣв. Эспланадной улицѣ, откуда пришлось ее разогнать силою. Затѣмъ она собралась на углу Заи Генриховской и Андреевской улицъ, и отсюда опять была прогнана, послѣ чего безпорядочнымъ образомъ двинулась по центральнымъ улицамъ".

"Въ 1890 г.-- читаемъ мы въ другомъ сообщеніи "Ф. Газеты",-- на страницахъ многихъ финляндскихъ газетъ появилось воззваніе ко всеобщему протесту, обращенному непосредственно къ высочайшей власти, прямо противъ нея направленное. "Мы предлагаемъ, говорилось въ этомъ воззваніи,-- чтобы всѣ общины Финляндіи на созванныхъ именно для этой цѣли сходкахъ выбрали представителей, которые должны всеподданнѣйше изложить предъ монархомъ чувства скорби по поводу частью уже произведенныхъ, частью еще подготовляемыхъ измѣненій, выразить надежду на то, что мѣропріятія эти будутъ отмѣнены". Это воззваніе было первымъ крупнымъ проявленіемъ антиправительственной агитаціи на страницахъ финляндской прессы. Сдѣланный починъ повлекъ за собою появленіе въ финлядскихъ газетахъ цѣлаго ряда статей самаго возмутительнаго содержанія, направленныхъ не только противъ всего русскаго, но даже дерзающихъ на критику предначертаній монарха. Вскорѣ вполнѣ ясно обнаружилось подчиненіе финляндской прессы какой-то тайной центральной власти, руководящей ею при обсужденіяхъ различныхъ мѣропріятій правительства. Правительству серьезными мѣрами почти удалось изгнать предосудительныя статьи со страницъ мѣстной печати, за то начало замѣчаться значительное развитіе подпольной прессы. Не вполнѣ удовлетворительно организованный пограничный надзоръ допускаетъ свободный ввозъ въ финляндскую окраину десятковъ тысячъ экземпляровъ подпольныхъ изданій, которыя, будучи усердно распространяемы преступною" агитаціей, наводняютъ край. Брошюры и листки, въ большинствѣ случаевъ раздаваемые даромъ, проникаютъ въ каждый крестьянскій домъ и влекутъ мысли народа на ложный, а подчасъ и преступный путь. Подпольная періодическая пресса агитируетъ въ духѣ пассивнаго сопротивленія всѣмъ мѣропріятіямъ, исходящимъ отъ высшей власти, руководитъ бойкотомъ вѣрныхъ своему долгу служащихъ, указывая на своихъ страницахъ имя жертвы, а иногда возводитъ въ героевъ отечества тѣхъ, кто пошелъ по пути, намѣченному преступной пропагандой. Далѣе говорится: Гельсингфорской полиціи удалось на дняхъ установить фактъ, что въ квартирѣ служащаго въ главномъ межевомъ управленіи Ивана Гундстрема имѣются склады запрещенной литературы, а также въ квартирѣ магистра Гуммеруса. Въ обѣихъ квартирахъ были произведены обыски представителями главнаго управленія по дѣламъ печати при содѣйствіи чиновъ гельсингфорской полиціи. У Гундстрема, котораго не застали дома, сначала были арестованы запрещенныя произведенія печати, хранившіяся въ сараѣ. По прибытіи Гундстрема цензоръ, производившій обыскъ, и чины полиціи вошли въ его квартиру для продолженія обыска Туда же прибылъ адвокатъ Іона Кастренъ, вошедшій съ громкимъ и дерзкимъ ругательствомъ по адресу полиціи. Подойдя въ полицейскому коммиссару, докладывавшему въ это время полицеймейстеру по телефону о ходѣ обыска, Кастренъ вырвалъ у него телефонную трубку и закричалъ, чтобы всѣ убирались вонъ. Арестованныя произведенія печати, хранившіяся въ сараѣ, были положены на извозчика и отправлены въ полицейскій участокъ. Въ это время во дворъ прибыли книгопродавецъ Венцель Хагельстамъ, докторъ Адольфъ Фермеръ, магистръ Лундстремъ и Ратманъ гельсингфорскаго ратгаузскаго суда Линдбергъ, которые побуждали извозчика не выполнять приказанія коммиссара ѣхать, и лишь тогда, когда коммиссаръ взялъ лошадь подъ уздцы, удалось вывезти арестованныя произведенія печати. По прибытіи другого представителя главнаго управленія по дѣламъ печати въ сопровожденіи чиновъ полиція на квартиру магистра Гуммеруса и указаніи ему цѣли прибытія, послѣдній вынесъ нѣсколько десятковъ прошлогоднихъ нумеровъ газеты Fia Ord и предложилъ произвести обыскъ въ его квартирѣ. Представитель главнаго управленія по дѣламъ печати нашелъ достаточнымъ наружный осмотръ квартиры, а потому чины полиціи обыска не производили. Въ ту же ночь полицейскій констэбль обнаружилъ, что изъ воротъ дома, гдѣ производился обыскъ, вывозили два ломовыхъ воза, нагруженные какою-то кладью въ рогожахъ. Перевозка клади въ столь необычное время изъ дома, гдѣ днемъ производился обыскъ, возбудила подозрѣнія констэбля, и онъ рѣшилъ задержать означенныхъ извозчиковъ, схвативъ лошадь перваго подъ уздцы. Поднявшаяся на дыбы лошадь вырвалась отъ констэбля, и первый возъ поѣхалъ вскачь. Констэбль пытался задержать второго извозчика, но тотъ, ударивъ его по лицу возжами, вскачь послѣдовалъ за первымъ и скрылся изъ виду. Слѣдствіе по этому дѣлу производится".

Слѣдующее сообщеніе касается судебнаго разбора упомянутаго дѣла объ обыскахъ. "Въ четвергъ, 28 февраля (18 марта),-- говорится въ немъ,-- слушалось дѣло по обвиненію кандидата правъ Іоны Кастрена, книгопродавца Венцеля Хагельстама, доцента, д-ра Адольфа Тернгрена и магистра Александра Лундстрема въ сопротивленіи чиновникамъ и полиціи при исполненіи ими служебныхъ обязанностей во время обыска у вице-герадсгевдинга Ивара Грундстрема 6 (19) февраля... Протоколъ, составленный объ этихъ происшествіяхъ полицейскимъ коммисаромъ Андросовымъ, и послужилъ основаніемъ для привлеченія обвиняемыхъ къ судебной отвѣтственности. На судъ явились всѣ обвиняемые, изъ коихъ Іона Кастренъ заявилъ, что будетъ защищать своихъ товарищей Хагельстама, Теригрена и Лундстрема. Со стороны мѣстной полиціи явился коммиссаръ Андросовъ; прокурорскія обязанности исполнялъ городской фискалъ Местертонъ. Изъ прочитаннаго на судѣ полицейскаго протокола и объясненій подсудимыхъ видно, что въ этой исторіи видную роль игралъ телефонъ. Иваръ Грундстремъ, извѣщенный по телефону, что въ его квартирѣ производится обыскъ, по телефону же вызвалъ Іону Кастрена въ качествѣ "юридическаго помощника" -- хотя и самъ юристъ по образованію и званію. Кастренъ пригласилъ въ качествѣ "свидѣтеля" д-ра Тернгрена, который, въ свою очередь, "раздѣляя убѣжденіе, что обыскъ не основанъ на законахъ края и противорѣчитъ нашему правосознанію", счелъ своимъ долгомъ послѣдовать приглашенію I. Кастрена, встрѣтился съ Хагельстамомъ, Линдбергомъ и Лундстремомъ и отправился съ ними въ квартиру Ивара Грундстрема. Іона Кастренъ показалъ, по отчету "Hufvudstadsbladet" (No 71, отъ 14 марта н. ст.), что онъ "счелъ себя обязаннымъ, въ качествѣ адвоката, оказать помощь г. Ивару Грундстрему въ столь щекотливомъ дѣлѣ, а потому поѣхалъ на его квартиру и позвалъ туда другихъ лицъ въ качествѣ свидѣтелей. У воротъ дома No 19 по Альбертской ул., констебль сыскной полиціи пытался не пропустить его, но тщетно. Во дворѣ онъ нашелъ извозчичьи сани съ ящикомъ, а въ передней г. Грундстрема засталъ г. Вайніо, двухъ коммиссаровъ и. двухъ штатскихъ, ему неизвѣстныхъ. Войдя, онъ спросилъ: "что здѣсь происходитъ?" и заявилъ, что прибылъ въ качествѣ юрисконсульта г. Грундстрема. Услышавъ затѣмъ, что обыскъ производится не на основаніи уголовнаго уложенія или устава о печати, онъ объявилъ полицейскимъ, что они должны удалиться, не увозя съ собою ничего принадлежащаго Грундстрему, впредь до разрѣшенія дѣла". Обвиненіе онъ отрицалъ, какъ "несправедливое съ начала до конца". Докторъ Теригренъ, поддерживая объясненія Іоны Кастрена, заявилъ, что ему "показалось, что полицейскіе въ домѣ No 19 по Альбертской улицѣ не исполняли никакой служебной обязанности" и что имъ никто не мѣшалъ въ ихъ дѣйствіяхъ. Ратманъ юстиціи -- членъ ратгаузскаго суда -- Линдбергъ, считалъ для Грундстрема необходимымъ имѣть своихъ свидѣтелей при такомъ событіи, какъ обыскъ". Сверхъ того, онъ "въ качествѣ члена городского управленія желалъ убѣдиться, насколько полиція, состоящая на городской службѣ, охотно помогаетъ дѣйствіямъ, не встрѣчающимъ опоры въ мѣстныхъ законахъ". Къ свидѣтелю Нюхольму обратился, считая его не полицейскимъ констеблемъ, а извозчикомъ, не имѣющимъ отношенія къ дѣлу. Обвиненіе онъ также отвергаетъ въ полномъ составѣ. Коммиссаръ Андросовъ изложилъ обстоятельства дѣла вполнѣ согласно съ протоколомъ. Точно также показали свидѣтели Кайтокангасъ, Нюхольмъ, Гренлундъ и акъ-Бьеркстенъ. Послѣдній заявилъ лишь, что онъ не слыхалъ оскорбительнаго слова Іоны Кастрена по адресу полиціи ("pack" -- сбродъ, сволочь, по показанію другихъ свидѣтелей). Городской фискалъ Мистертонъ высказалъ въ своемъ заключеніи, по отчету упомянутой выше шведской газеты, слѣдующее: "Ратманъ Линдбергъ, магистръ Лундстремъ и доцентъ Теригренъ обвиняются полицейскимъ коммиссаромъ Андросовымъ въ покушеніи помѣшать чиновникамъ въ исполненіи ихъ служебныхъ обязанностей; но такъ какъ подобное дѣяніе не наказуемо по нашему закону и слѣдствіемъ не доказано, чтобы они провинились въ чемъ либо другомъ, то обвинитель отказывается отъ преслѣдованія ихъ. Относительно книгопродавца Хагельетама городской фискалъ "призналъ недоказаннымъ, чтобы онъ имѣлъ намѣреніе воспрепятствовать увозу арестованныхъ вещей, хотя и старался помѣшать увозу чужого имущества, пока не было выяснено, въ чемъ собственно дѣло". Относительно Іоны Кастрена "доказано только употребленіе имъ оскорбительнаго для полиціи выраженія"; но онъ "не мѣшалъ полицейскому коммиссару Андросову въ исполненіи его служебныхъ обязанностей и не проявилъ насилія противъ него", поэтому и отвѣтственности онъ подлежитъ лишь за оскорбленіе на словахъ. Ратманъ Линдбергъ просилъ не устранять его отъ участія въ дѣлѣ, не смотря на отказъ фискала отъ обвиненія. Іона Кастренъ просилъ судъ освободить Теригрена, Хагельстама и Лундстрема, а дѣло продолжать, отложивъ дальнѣйшее слушаніе до другого засѣданія, въ коему вызвать свидѣтелей: Анну Линдгольмъ, Констанцію Грундстремъ, агронома Эльвнига, служанку Валленіусъ, вице-герадсгевдинга Ивара Грундстрема, купца Мортенсена, д-ра Кремера, лектора Жано Пуаро, а такаю Венцеля Хагельстама, Теригрена и Лундстрема, превращенныхъ изъ обвиняемыхъ въ свидѣтелей. Очевидно, онъ собирается вести процессъ въ томъ же духѣ, какъ и пресловутое дѣло Ирье-Косвинена. Судъ постановилъ: устранить изъ дѣла подсудимыхъ Хагельстама, Теригрена, Линдберга и Лундстрема за отказомъ городского фискала отъ обвиненія, и согласно ходатайству Кастрена отложить засѣданіе до 11 час. утра 10 апрѣля н. ст., когда коммиссаръ Андросовъ, и отвѣтчикъ Кастренъ должны явиться лично, а первый, сверхъ того, представить всѣ доказательства, какія можетъ. Ратману Линдбергу предоставляется право возбудить противъ Андросова встрѣчное обвиненіе. Коммиссаръ Андросовъ заявилъ неудовольствіе противъ сего приговора".

Въ той же газетѣ напечатано слѣдующее обширное сообщеніе по поводу демонстрацій, произведенныхъ лѣтомъ прошлаго года въ гельсингфорскихъ церквахъ. "Происшествія, сопровождавшія объявленіе Высочайшаго манифеста 29-го іюня 1901 г. въ двухъ гельсингфорскихъ лютеранскихъ церквахъ 3 и 10 февраля, вызвали много разныхъ противорѣчивыхъ толковъ. Въ виду сего редакція "Финляндской Газеты" даетъ мѣсто послѣдовательному изложенію какъ самыхъ происшествій, такъ и подготовившей ихъ агитаціи.

"Высочайшимъ манифестомъ отъ 29 іюня (12 іюля) 1901 г. объявлено было объ изданіи Высочайше утвержденнаго для Великаго Княжества Финляндскаго новаго устава о воинской повинности. Вскорѣ послѣ этого въ г. Гельсингфорсъ начали съѣзжаться многіе депутаты чрезвычайнаго сейма 1899 года и другія лица, извѣстныя своею политическою дѣятельностью. Послѣ нѣсколькихъ частныхъ сходокъ, главнымъ образомъ, на квартирѣ извѣстнаго политическаго дѣятеля Мехелина, всѣ вышеупомянутыя лица и многія другія собрались 4 (17) августа на островѣ Тургольмъ (близъ г. Гельсингфорса), гдѣ и выработали прокламацію къ пасторамъ, въ коей обращались къ духовнымъ пастырямъ народа, чтобы они личнымъ примѣромъ неподчиненія названному Высочайшему повелѣнію повлекли бы къ тому же своихъ прихожанъ, и отнюдь не объявляли бы, какъ то требуется закономъ, съ церковныхъ кафедръ Высочайшаго манифеста о воинской повинности, "дабы тѣмъ не дать новому постановленію даже тѣни закона". Вслѣдъ за этой прокламаціей среди населенія начала распространяться другая -- подъ заглавіемъ: "Какъ слѣдуетъ поступать въ дѣлѣ воинской повинности" и подписанная "нѣкоторые сеймовые депутаты". Въ послѣдней прокламаціи, обращенной "къ почтеннымъ гражданамъ", рекомендуется прихожанамъ обратиться черезъ депутаціи къ пасторамъ съ просьбами не объявлять Высочайшаго манифеста, а если послѣдніе не дадутъ рѣшительнаго отвѣта, то заявить въ церкви дружный протестъ, лишь только пасторъ начнетъ чтеніе, не останавливаясь даже передъ самыми энергичными мѣрами для его прерванія, послѣ чего безотлагательно всѣмъ выходить изъ церкви.

"Кромѣ этихъ прокламацій, въ краѣ появилось громадное количество всевозможныхъ брошюръ и листковъ, помѣченныхъ, главнымъ образомъ, Стокгольмомъ и Штетиномъ, въ коихъ народу представлялся въ самомъ извращенномъ видѣ новый уставъ о воинской повинности. Слѣдуя намѣченной въ вышеприведенныхъ прокламаціяхъ программѣ, пасторы во многихъ церквахъ отказались, какъ извѣстно, отъ объявленія Высочайшаго манифеста,-- нѣкоторые, войдя съ ходатайствомъ въ Императорскій финляндскій сенатъ объ избавленіи ихъ отъ таковой обязанности, другіе же, подавъ весьма рѣзкіе отзывы, въ коихъ заявляли, что "не могутъ признавать за Высочайшимъ манифестомъ силы и значенія закона", а потому "по долгу совѣсти и не могутъ объявить ихъ какъ законъ безъ содѣйствія тѣмъ правонарушенію и измѣны принятой ими присягѣ". Однако, Императорскій финляндскій сенатъ отказалъ во всѣхъ ходатайствахъ пасторовъ и предписалъ консисторіямъ принять соотвѣтственныя мѣры къ скорѣйшему обнародованію новаго закона.

"Временемъ, потребнымъ для разсылки по всей финляндской окраинѣ "Сборника постановленій", содержащаго Высочайшій манифестъ о воинской повинности, а также задержкою нѣкоторыми магистратами передачи означеннаго "Сборника постановленій" въ надлежащія пасторскія управленія,-- при чемъ нюстадскій магистратъ даже не передалъ его вовсе, основываясь на томъ, что "новый уставъ не можетъ имѣть въ Финляндіи силы закона" -- усердно воспользовалась преступная агитація, подготовивъ въ противодѣйствію вліятельную интеллигенцію, а въ нѣкоторыхъ, немногихъ общинахъ -- и самый народъ.

"При началѣ чтенія Высочайшаго манифеста въ иныхъ церквахъ отдѣльныя личности, главнымъ образомъ, изъ интеллигентовъ, обращались къ пастору съ заявленіемъ, будто бы отъ имени прихожанъ, "не читать документовъ, состоявшихся въ порядкѣ, не установленномъ основными законами", въ другихъ -- прерывали чтеніе пѣніемъ псалма "Господь -- наша могучая защита" или шумно выходили изъ церкви. Въ сиббоской же церкви (Нюландской губ.) нѣкоторыя интеллигентныя лица позволили себѣ насильно удалять желавшихъ слушать чтеніе Высочайшаго манифеста, а при выходѣ пастора изъ церкви -- вырывать у него документы, толкать и давать ему пинки. Обращавшіеся въ пасторамъ съ приведенными заявленіями и призывавшіе прихожанъ начинать пѣніе псалма, не назначеннаго, какъ-то требуется § 24 церковнаго уложенія, пасторомъ на этотъ день, были привлекаемы къ судебной отвѣтственности, но оправдываемы мѣстными судами. Не смотря на категорическое указаніе сената и епископовъ, нѣкоторые пасторы все-таки не приступили къ чтенію Высочайшаго манифеста о воинской повинности, за что и привлечены въ подлежащей отвѣтственности; для объявленія же съ церковныхъ каѳедръ новаго закона были вмѣсто нихъ командированы неимѣющіе приходовъ пасторы, изъ которыхъ пасторъ Хальме приступилъ къ чтенію Высочайшаго манифеста въ гельсингфоргскихъ церквахъ: 3-го (16-го) въ Николаевской и 10 (13) февраля въ новой церкви. Лишь только названный пасторъ началъ чтеніе Высочайшаго манифеста въ Николаевской церкви, тотчасъ же около него образовалась группа лицъ, предводительствуемая бывшимъ редакторомъ газеты "Päivälheti" Эро Экко, который заявилъ: "отъ имени финскаго народа мы просимъ васъ прекратить чтеніе постановленія о воинской повинности и сойдти съ каѳедры", при чемъ вокругъ послышались голоса: "мы присоединяемся!" Вслѣдъ за симъ начали пѣть псаломъ "Господь -- наша могучая защита", почему пасторъ вынужденъ былъ превратить чтеніе.

"Участники демонстраціи были приглашены полицейскимъ коммиссаромъ въ участокъ для составленія протокола, при чемъ сначала они желали уклониться отъ выполненія требованія коммиссара, но по приближеніи нѣсколькихъ констаблей повиновались. При допросѣ всѣ задержанные, въ числѣ коихъ былъ, между прочимъ, недавно отрѣшенный сенатомъ отъ должности ректоръ шведскаго нормальнаго лицея фонъ-Бонсдорфъ, состоящій нынѣ тамъ же преподавателемъ, адвокаты вице-герадсгевдинги фонъ-Гартманъ и Эмиль Валлинъ и др., желали отвѣчать всѣ разомъ, удаленные же въ другую комнату, сдѣлали попытки скрыться, во были остановлены. По составленіи протокола всѣ задержанные были освобождены.

"Въ слѣдующее воскресенье, 10 (23) февраля, приступивъ послѣ окончанія службы въ чтенію Высочайшаго манифеста въ новой церкви, пасторъ Хальме былъ остановленъ громкимъ возгласомъ вышеупомянутаго г. фонъ-Бонсдорфа: "Пастору нельзя читать постановленіе о воинской повинности, такъ какъ оно незаконное и явилось незаконнымъ путемъ и мы протестуемъ противъ чтенія". Вслѣдъ за симъ д-ръ Іоганъ-Вильгельмъ Цилліакусъ я другіе окружавшіе г. фонъ-Бонсдорфа, а также и многіе прихожане кричали: "нельзя читать подобное" и тотчасъ же начали пѣть псаломъ: "Господь -- наша могучая защита", къ каковому пѣнію присоединились всѣ находившіеся въ церкви, чѣмъ и заставили пастора Хальме прекратить чтеніе Высочайшаго манифеста. При выходѣ изъ церкви, на паперти, лица, участвовавшія въ безпорядкахъ, были приглашены полиціею въ полицейскій участокъ для составленія протокола. Не смотря на неоднократныя просьбы полиціи разойдтись, огромная толпа сопровождала задержанныхъ до полицейскаго участка, передъ которымъ и осталась ждать, запрудивъ прилегающія улицы. На всѣ приглашенія полиціи разойдтись толпа отвѣчала крикомъ"ура", почему были вызваны конные полицейскіе и имѣвшійся пѣшій нарядъ, которые и разсѣяли толпу, при чемъ нѣсколько сопротивлявшихся были задержаны. Въ числѣ приглашенныхъ въ полицейскій участокъ для составленія протокола между прочими были: отрѣшенный отъ должности вице-ландскамериръ нюландскаго губернскаго правленія Вернеръ Гольмбергъ, бывшій ректоръ фонъ-Бонсдорфъ, магистры философія Гуго Вильгельмъ Блумквистъ и Генрихъ Столь; протокольный секретарь Сената Эмиль Фуругельмъ, позволившій себѣ ударить палкой полицейскаго комиссара, нѣсколько человѣкъ изъ учащейся молодежи и др. Всѣ протоколы по сему дѣлу переданы городскому фискалу для привлеченія виновныхъ къ судебной отвѣтственности".

Недавно въ гельсингфорскомъ ратгаузскомъ судѣ начался разборъ этихъ дѣлъ и "Финлядская Газета" напечатала сообщеніе о состоявшемся 1 (14-го) марта разсмотрѣніи перваго такого дѣла -- по обвиненію вице-герадсгевдинга Вернера Хольмберга. Обвиняемый, согласно этому сообщенію, "вмѣстѣ съ другими лицами, поддержалъ криками и пѣніемъ псалма "Богъ -- наша могучая защита" протестъ отставного ректора лицея фонъ-Бонсдорфа и такимъ образомъ лишилъ пастора Хальме возможности продолжать чтеніе манифеста. Затѣмъ, уже на улицѣ, онъ не послѣдовалъ приглашенію полицейскаго чиновника слѣдовать въ участокъ для составленія протокола и оказалъ насильственное сопротивленіе, когда полиція принуждена была отвести его въ участокъ. Послѣ провѣрки на судѣ явившихся свидѣтелей обѣихъ сторонъ былъ прочитанъ полицейскій рапортъ. Затѣмъ предсѣдательствовавшій въ засѣданіи ратманъ Лу прочиталъ письменное предложеніе городского фискала Местертона а привлеченіи по жалобѣ Хольмберга полицейскаго коммиссара Кайтокангаса, старшаго констабля Молодкина, констаблей Гренфорса и Линдстрема къ отвѣтственности за незаконное арестованіе, упущеніе по службѣ и "нарушеніе субботняго дня", sabbatsbrott (безпорядки были произведены въ воскресенье, 10 (23) февраля). Хольмбергъ пространно разсказалъ о происшествіяхъ въ Новой лютеранской церкви, при чемъ признался, что кричалъвмѣстѣ съ другими лицами и напалъ нѣтъ псаломъ, но не могъ продолжать, такъ какъ остальные пѣвцы "слишкомъ высоко подняли тонъ". Отказъ слѣдовать въ участокъ онъ объяснялъ тѣмъ, что приглашалъ его человѣкъ въ штатскомъ платьѣ, который не объявилъ своего званія, а только показалъ полицейскій значокъ, что онъ предлагалъ тутъ же, на улицѣ, сообщите свою фамилію и адресъ, но полиція требовала явки въ участокъ. Полицейскіе чины, Кайтокангасъ и Молодкинъ, отказались давать какія бы то ни было объясненія по предъявленному къ нимъ неожиданно встрѣчному обвиненію, такъ какъ оно не относится къ подлежащему разсмотрѣнію суда дѣлу на основаніи полицейскаго рапорта, по которому они являются обвинителями. Не смотря на угрозы предсѣдателя, они не отвѣчали на вопросы, не относящіеся къ полицейскому рапорту, объясняя свой отказъ, между прочимъ, тѣмъ, что ими заявлено неудовольствіе на постановленіе ратгаузскаго суда о совмѣстномъ слушаніи дѣлъ по полицейскому и встрѣчному, частному обвиненію. На вопросъ объ основаніи ареста Хольмберга, Молодкинъ отвѣтилъ, что онъ былъ задержанъ потому, что не слушалъ приглашенія полиціи удалиться. На вопросъ, почему Молодкинъ не записалъ фамиліи и адреса Хольмберга, былъ данъ отвѣтъ, что было не до того, такъ какъ на улицѣ собралась громадная толпа и невозможно было на улицѣ производить слѣдствіе или допросы. Свидѣтели, выставленные обвиненіемъ, подтвердили содержаніе полицейскаго рапорта. Хольмбергъ назвалъ всѣ показанія свидѣтелей обвиненія ложью. Затѣмъ Хольмбергъ, въ длинной, прочитанной по бумажкѣ рѣчи, не столько оправдывался, сколько обвинялъ полицію, распространялся о томъ "направленіи, которое нынѣ существуетъ въ гельсингфорской полиціи", говорилъ о "печальномъ объявленіи пастора Хальме" и въ концѣ концовъ требовалъ осужденія Кайтокангаса, Молодкина и двухъ констаблей. Фискалъ Альбрехтъ нашелъ рапортъ полиціи недостаточнымъ по отношенію къ безпорядку въ церкви, такъ какъ "Молодкинъ не можетъ судить, помѣшали-ли пастору въ исполненіи его служебныхъ обязанностей", а потому отказался отъ обвиненія Хольмберга. Сопротивленіе его полиціи онъ счелъ правильнымъ, но предоставилъ суду рѣшить вопросъ: былъ-ли. въ данномъ случаѣ незаконный арестъ или только незаконное приглашеніе въ участокъ? Во всякомъ случаѣ, онъ обвинялъ Молодкина въ упущеніи по службѣ, такъ какъ онъ "долженъ былъ знать своего начальника, служащаго въ губернскомъ правденіи". Молодкинъ замѣтилъ на это, что Хольмбергъ не служитъ въ губернскомъ правленіи. Отъ обвиненія констаблей Гренфорса и Линдстрома обвинитель отказался, такъ какъ они исполняли приказаніе начальника; коммиссара Кайтокангаса городской фискалъ признавалъ "въ высшей степени" виновнымъ въ упущеніи по службѣ. Ратгаузскій судъ отказалъ въ отсрочкѣ засѣданія для выслушанія новыхъ свидѣтелей, оправдалъ Хольмберга въ нарушеніи порядка въ церкви, за отказомъ обвинителя, Молодкина призналъ виновнымъ въ незаконномъ арестованіи Хольмберга и "нарушеніи субботы", а Кайтокангаса -- въ упущеніи по службѣ, и приговорилъ: Молодкина въ заключенію въ тюрьмѣ на два мѣсяца, а Кайтокангаса -- въ штрафу въ 200 мар. съ замѣною при несостоятельности арестомъ на 30 дней. Сверхъ того на нихъ возложены судебныя издержки. Констабли оправданы".

В. Мякотинъ.

Отъ конторы редакціи.

Гг. подписчиковъ, уплатившихъ при подпискѣ 3 р., контора редакціи покорнѣйше проситъ поспѣшить уплатой слѣдующаго взноса, съ приложеніемъ печатнаго адреса, по которому высылается журналъ.

Подписчики живущіе въ Москвѣ, для избѣжанія лишнихъ хлопотъ и расходовъ по пересылкѣ денегъ, могутъ вносить доплаты въ отдѣленіе нашей конторы (Никитскія ворота, д. Гагарина), обязательно представляя печатный адресъ, по которому высылается журналъ изъ Петербурга.

Лицамъ, не приславшимъ своевременно второго взноса, высылка журнала съ апрѣльской книжки будетъ прекращена.

"Русское Богатство", No 3, 1902

бря: "на основаніи ст. 178 уст. о ценз. и печ. (св. зак., т. XIV, изд. 1890т.) министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: воспретить розничную продажу нумеровъ газеты "Одесскія Новости";

3) 2-го декабря: "на основаніи ст. 178 уст. о ценз. и печ., св. зак., т. XIV (изд. 1890 г.) министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: воспретить розничную продажу нумеровъ газеты "Биржевыя Вѣдомости";

4) 7-го декабря: "министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: вновь разрѣшить печатаніе частныхъ объявленій въ газетѣ,"Бессарабецъ", воспрещенное распоряженіемъ отъ 23-го ноября сего года;

и 5) 7-го декабря: "министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: вновь допустить ровничную продажу нумеровъ газеты "Одесскія Новости", воспрещенную распоряженіемъ отъ 23-го ноября сего года".

III.

За послѣдній мѣсяцъ опубликовано нѣсколько правительственныхъ распоряженій и сообщеній. Воспроизводимъ здѣсь важнѣйшія изъ нихъ.

Въ "Правит. Вѣстникѣ", между прочимъ, опубликованы слѣдующіе именные Высочайшіе указы, данные Правительствующему Сенату:

1) отъ 12-го ноября: "Воронежскаго губернатора, Двора Нашего въ званіи камергера, д. с. с. Слѣпцова -- Всемилостивѣйше увольняемъ, согласно прошенію, отъ занимаемой имъ должности, съ причисленіемъ его къ министерству внутреннихъ дѣлъ и оставленіемъ въ придворномъ званіи";

2) отъ 28-го ноября: "Товарища министра финансовъ, завѣдующаго дѣлами торговли и промышленности, т, с. Ковалевскаго -- Всемилостивѣйше увольняемъ, согласно прошенію, отъ службы, съ мундиромъ, занимаемой имъ должности присвоеннымъ";

3) отъ 28 то ноября: "Члену совѣта министра финансовъ и агенту министерства финансовъ въ Берлинѣ, т. с. Тимирязеву -- Всемилостивѣйше повелѣваемъ быть товарищемъ министра финансовъ, завѣдующимъ дѣлами торговли и промышленности".

Въ этой же газетѣ 19 ноября появилось слѣдующее правительственное сообщеніе:

4-го ноября рабочіе расположенныхъ въ гор. Ростовѣ-на-Дону мастерскихъ Владикавказской желѣзной дороги, въ числѣ около 3,000 человѣкъ, неожиданно прекратили работу и предъявили управляющему дорогой требованія о сокращеніи рабочаго дня, увеличеніи заработной платы, удаленіи нѣкоторыхъ мастеровъ и др., при чемъ заявили, что до выполненія указанныхъ требованій работать не будутъ. Вслѣдствіе сего желѣзнодорожнымъ начальствомъ было объявлено, что заявленныя претензіи будутъ сообщены на усмотрѣніе министра путей сообщенія. Въ теченіе первыхъ дней забастовки рабочіе вели себя сдержанно, въ виду чего никакихъ мѣръ противъ нихъ не принималось. 7-го ноября забастовавшимъ рабочимъ ростовскихъ мастерскихъ было объявлено распоряженіе министра путей сообщенія о томъ, что предъявленныя ими требованія оставлены безъ разсмотрѣнія, такъ какъ рабочіе добровольно покинули работы, не обратившись къ законнымъ способамъ для огражденія своихъ правъ; при этомъ рабочіе приглашались получить разсчетъ и искать работы въ другомъ мѣстѣ.

"При самомъ возникновеніи забастовки было замѣчено, что среди рабочихъ обращались печатныя прокламаціи за подписью "Донского комитета россійской соціалъ-демократической рабочей партіи", въ коихъ были приведены вышеупомянутыя требованія съ призывомъ къ забастовкѣ. Въ послѣдующіе дни распространеніе прокламацій усилилось, и движеніе рабочихъ перешло также на нѣсколько мѣстныхъ фабрикъ и заводовъ, въ виду чего 8-го ноября было задержано 5 человѣкъ зачинщиковъ и подстрекателей къ забастовкѣ, у которыхъ при задержаніи было отобрано также значительное количество воззваній.

"9-го и 10-го ноября сходки рабочихъ продолжались, при чемъ мѣстомъ ихъ была избрана балка за Гемерницкою частью города Ростова-на-Дону. На 11-е ноября желѣзнодорожнымъ начальствомъ былъ назначенъ окончательный срокъ забастовавшимъ рабочимъ, изъ коихъ желающіе работать должны были приступить къ занятіямъ, а нежелающіе должны были получить разсчетъ. Въ тотъ же день было арестовано еще 6 рабочихъ -- агитаторовъ, а съ цѣлью воспрепятствовать рабочимъ снова собраться на сходку въ упомянутой балкѣ тамъ была поставлена сотня казаковъ. Тѣмъ не менѣе 11-го ноября рабочіе съ утра стали собираться толпами по сторонамъ балки, не исполняя требованій полиціи и не желая расходиться. Въ теченіе дня конные казаки около 10 разъ пытались разогнать забастовщиковъ нагайками, а пѣшіе прикладами, но рабочіе осыпали ихъ градомъ камней, при чемъ 1 офицеръ получилъ ушибы, 9 казаковъ ранены, въ томъ числѣ 2 тяжело, а околоточному надзирателю толпа разбила голову и сломала палецъ. Группируясь небольшими толпами, рабочіе позволяли себѣ глумиться надъ войсками, не смотря на предупрежденія командира части, что онъ вынужденъ будетъ стрѣлять. Когда назойливость рабочихъ, продолжавшихъ бросать въ казаковъ камнями, достигла крайнихъ предѣловъ, полусотнѣ пѣшихъ казаковъ было приказано готовиться въ стрѣльбѣ, послѣ чего было сдѣлано 37 выстрѣловъ. Толпа бросилась бѣжать, оставивъ на мѣстѣ двухъ убитыхъ и 19 раненыхъ, при чемъ изъ числа послѣднихъ двое по доставленіи въ городскую больницу умерли.

"Забастовка въ ростовскихъ мастерскихъ Владикавказской желѣзной дороги отозвалась и на рабочихъ мастерскихъ той же дороги, расположенныхъ при ст. Тихорѣцкой. Здѣсь рабочіе 15-го ноября утромъ превратили работу, ушли изъ мастерскихъ и собрались на сходку. Затѣмъ толпа, подстрекаемая къ безпорядкамъ прибывшими изъ Ростова вожаками, предъявила требованія, тожественныя съ тѣми, которыя были заявлены рабочими въ Ростовѣ. 16 ноября начальникомъ Кубанской области было лично объявлено толпѣ забастовщиковъ о воспрещеніи всякаго рода сходовъ. Тѣмъ не менѣе на слѣдующій день въ 10 час. утра около 1.000 рабочихъ вновь собрались на сходку и такъ какъ, несмотря на многократныя увѣщанія и приказанія, рабочіе не только не пожелали разойтись, но даже стали бросать въ войска камнями, коими ранили 12 казаковъ, а офицеру топоромъ разрубили кисть руки, то командиръ части, исчерпавъ всѣ средства образумить толпу, вынужденъ былъ употребить въ дѣло сначала холодное, а потомъ и огнестрѣльное оружіе, послѣ чего толпа была разсѣяна, при чемъ съ ея стороны оказалось 2 человѣка убитыхъ, 7 человѣкъ раненыхъ тяжело и 12 легко. Изъ числа оказавшихъ сопротивленіе войскамъ рабочихъ 102 человѣка задержано.

"О причинахъ и обстоятельствахъ движенія рабочихъ въ сказанныхъ мастерскихъ, потребовавшаго вмѣшательства войскъ, производится особое разслѣдованіе, къ которому въ качествѣ обвиняемыхъ привлечены подстрекатели и лица, задержанныя на мѣстѣ безпорядковъ".

-----

Въ октябрьской книжкѣ нашего журнала уже сообщалось, что въ Саратовѣ должно было разбираться судебной палатой дѣло по обвиненію нѣсколькихъ лицъ въ участіи въ безпорядкахъ, происшедшихъ въ этомъ городѣ 5 мая текущаго года. Въ "Курьерѣ" напечатана по поводу этого дѣла слѣдующая телеграмма изъ Саратова отъ 9 ноября: "Сегодня судебная палата вынесла приговоръ по разсматривавшемуся съ 4-го ноября дѣлу ряда лицъ, обвиняемыхъ въ преступленія, предусмотрѣнномъ 2 и ч. 252 ст. улож. о наказ. Палата оправдала подсудимыхъ: Штейнберга, Григорьева, Рылову, Дьяконову и Ѳоминыхъ; приговорила: къ тюремному заключенію: Бударину -- на 3 мѣс., Сарапулову -- на 6 мѣс. и Воеводина на 2 1/2 года; къ ссылкѣ на поселеніе въ Сибирь по лишеніи всѣхъ правъ состоянія: Ефимова, Бочкарева, Фофанова, Коссовича, Архангельскую, Чубаровскую и Ашакину" {Цитируемъ по "Рус. Вѣд.", 11 ноября 1902 г.}.

Въ "Правительственномъ Вѣстникѣ" 6 декабря была напечатана слѣдующая телеграмма Государя Императора на имя министра внутреннихъ дѣлъ:

"Возвратите изъ Сибири сосланныхъ за студенческіе безпорядки. Пока имъ жить въ городахъ съ высшими учебными заведеніями не слѣдуетъ, но, все-таки, нужно позаботиться, чтобы возвращенные молодые люди оказались, по возможности, на попеченіи своихъ семей, въ обстановкѣ, пріучающей къ порядку".

"Изложенное Высочайшее повелѣніе -- прибавляетъ названная газета -- касается 58 лицъ, водворенныхъ въ настоящее время въ Восточной Сибири. На основаніи же Высочайшаго повелѣнія 13 минувшаго сентября, милость сія уже коснулась 62 лицъ, находившихся въ томъ же положеніи".

В. Мякотинъ.

"Русское Богатство", No 12, 1902