Ядринцев Николай Михайлович - Дорожные сцены

ДОРОЖНЫЯ СЦЕНЫ.

(Изъ лѣтнихъ эскизовъ).

БУДЬТЕ ПОКОЙНЫ.

-- Будьте покойны, тутъ, у насъ, сударь, дорога совсѣмъ безопасная!-- говоритъ станціонный писарь проѣзжающимъ, "кушавшимъ" чай на станціи но сибирскому тракту между Красноярскомъ и Канскомъ {Мѣсто, гдѣ совершаются нынѣ постоянныя кражи на станціяхъ.}. Проѣзжающими были провинціальный франтъ изъ породы coque du village, съ прямымъ проборомъ, въ пестромъ пиджакѣ, и съ нимъ дамы: одна молоденькая вдовушка, другая нестарая гувернантка, ѣдущая на Лену обучать какого-то золотопромышленника французскому языку.

Шла пріятная бесѣда.

-- Вы помните, какъ она брала эту ноту?-- говорилъ франтъ:-- тра-ла-ла, тра-ла-ла!

-- Да, это -- милый дуэтъ...

-- А "Карменъ" восхитителенъ! Вы помните это мѣсто?

-- Еще бы!-- "Это мѣсто" повторяется trio -- " Тру-ля-ля-ля!"

На улицѣ во мракѣ стояла, между тѣмъ, какая-то фигура, видимо любителя пѣнія, и прислушивалась. Наконецъ, она какъ тѣнь направилась къ экипажу, запустила въ него руку, быстро юркнула и исчезла въ темнотѣ.

-- Тра-ла-ла, тра-ла-ла... раздавалось, между тѣмъ, на станціи.

-- А изъ "Рогнѣды" вы помните? Не желаете ли пастилы, mesdames?-- Дамы слушали и кушали пастилу.-- Однако, пора въ путь!

Лошади, между тѣмъ, были давно заложены. Coq du village складывалъ мѣшки, дамы подобрали юбки. Вдругъ неописанный ужасъ отразился на лицѣ кавалера, и его прилизанные волосики встали дыбомъ.

-- Позвольте, гдѣ же ящикъ, гдѣ же ящикъ?-- воскликнулъ онъ, ощупывая пустое мѣсто внутри экипажа.-- Шляпа, шляпа, гдѣ моя шляпа?-- завопилъ онъ.

-- Шляпа на васъ!-- изумленно отвѣтили дамы.

-- Другая шляпа! Шляпа сейчасъ еще была тутъ, въ ящикѣ, и вдругъ... ее украли. Поймите, какъ же я безъ шляпы. Боже мой, и перчатки, новенькія перчатки! Да это разбой!..

Дамы приняли живое участіе въ горѣ франта.-- Боже мой!-- восклицалъ франтъ, -- вѣдь это шляпа отъ самого Брюно!-- О, отъ Брюно!-- повторяли дамы.-- Я везъ эту шляпу для визитовъ... Нѣтъ, я не могу безъ шляпы отъ Брюно явиться въ Ушаковскъ! Я остаюсь!-- воскликнулъ отчаянію франтъ.

Дамы тоже показали самоотверженіе: онѣ рѣшились также не уѣзжать безъ шляпы.

Франтъ рѣшительно плакалъ, дамы утѣшали его, наконецъ, онъ потребовалъ жалобную книгу. Тревога была такъ велика и проѣзжающій такъ вопіялъ, что вызвали старшину, старосту, понятыхъ.

Подъ вліяніемъ нервнаго раздраженія жалоба, однако не писалась: то выходило, что шляпа утеряла франта, а станція украла Брюно... словомъ, что-то несообразное. Приходилось зачеркивать.

-- Не извольте марать книгу,-- сказалъ снисходительно писарь:-- можетъ, и такъ отъ ищется. Невелика важность!-- прибавилъ онъ, что-то сообразивъ.

Чрезъ нѣсколько минутъ старшина и понятые, какъ и ямщики, съ фонарями отправились на поиски, и писарь предложилъ осмотрѣть прежде всего почтовый дворъ.

Первымъ долгомъ въ сараѣ натолкнулись на пьянаго, спавшаго въ безпечной позѣ, ямщика. Подъ головой его была бутылка. Подозрѣніе проѣзжаго пало на это лицо. Когда его разбудили, онъ моргалъ только глазами.

-- Гдѣ моя шляпа? Подай шляпу!-- восклицалъ франтъ.

Спавшій, видимо, былъ съ большаго перепоя и ничего не понималъ.

Шляпу, шляпу подай, она отъ Брюно!-- восклицалъ несчастный франтъ.

-- Мы дѣйствительно съ Ѳедюхой заложили, потому баринъ далъ на водку, выпили, грѣшны, а на счетъ бревна я не знаю, неповиненъ,-- бормоталъ пьяный.

-- Какое бревно!-- восклицалъ франтъ съ досадой.-- Брюно! мужланъ необразованный. Шляпу отъ Брюно!

Не добившись ничего, франтъ въ легкихъ ботинкахъ отправился самъ на поиски и на сей разъ попалъ въ ужасную лужу, а изъ-подъ ногъ его кинулась огромная свинья.

-- Держи!-- воскликнулъ было онъ, но опомнился.-- Неужели она могла унести драгоцѣннѣйшую добычу отъ Брюно? И на что ей шляпа?-- думалъ онъ. Долго продолжались поиски. Корыта, стойла, колоды, скотный дворъ и двѣ кучи навоза были тщательно осмотрѣны. Наконецъ, послышалось "восклицаніе. "Здѣсь! здѣсь!" -- заголосили изъ какой-то свиной стайки. Франтъ окончательно погрязъ по колѣно въ навозъ. Фонари освѣтили картину, и, Боже! какое представилось зрѣлище. Прежде всего ящикъ былъ разбитъ, а въ навозной кучѣ было затолкнуто изящнѣйшее произведеніе отъ Брюно, то произведеніе, которое оберегалось отъ малѣйшей пылинки и пушинки! Какая превратность судьбы, подумаешь, въ какую, стихію попала шляпа съ роскошнаго окна Невскаго Проспекта!

-- Я перчатки? Гдѣ же перчатки?-- воскликнулъ жалобно франтъ.

Увы! На той же навозной кучѣ, среди грязи, лежали палевыя бальныя перчатки, къ ужасу, принявшія теперь нѣсколько измѣненные цвѣта подъ вліяніемъ окружавшей ихъ жидкости. Къ нимъ уже подбиралась ехидная тёлка и протягивала морду.

Франтъ завязъ по колѣно, но исторгъ необходимую принадлежность туалета. Онъ прижалъ шляпу отъ Брюно къ своей груди, такъ нѣжно, какъ никогда не прижималъ онъ на своемъ вѣку ни одну арфистку. Не всё было потеряно.

-- Перчатки я вычищу!-- сказалъ франтъ:-- у меня есть бензинъ, а шляпу выправимъ на болванѣ...

-- Ахъ, выправьте на болванѣ!-- воскликнули дамы.

-- На водочку, сударь, имѣемъ честь поздравить съ находкой!-- привѣтствовалъ кто-то. Ямщики торжественно окружили проѣзжаго, садившагося въ повозку, онъ вынулъ съ радости мелочь.

-- Да нѣтъ, сударь, у насъ, будьте покойны, ничего не затеряется,-- говорилъ лукаво писарь.

-- И нужно было тебѣ, Микитка, такую дрянь воровать... раздавалось подъ воротами въ темнотѣ:-- ну, что бы тебѣ за эфтотъ туясъ-то цаловальникъ далъ, онъ даже не берестяной!

-- Тру-ли-ли! Тру-ля-ля-ля!-- раздалось въ экипажѣ.

-- Ну, трогай!

-- А вы помните это изъ "Кармена"?

-- Какъ же, восхитительно. Нѣтъ, вы представьте, какъ бы я это безъ шляпы-то отъ Брюно, вѣдь это Богъ знаетъ, что бы было!

-- Certainement!

-- Эхъ, вы, милые! Наяривай, Микита!...

КАРМАНТИНЪ.

На берегу рѣки, въ ожиданіи перевоза, идетъ разговоръ между двумя проѣзжими крестьянами. Одинъ набиваетъ трубку, другой лежитъ въ телѣгѣ вверхъ брюхомъ. За рѣкой видны огни и обозы.

-- Ну, что валится?-- спрашиваетъ одинъ.

-- Да, почесть, теперь ужъ во всей волости вывалилась, осталось ли десятка два скотины!

-- Эка притча! И откуда эта, братецъ, чума?

-- Да вотъ поди ты, братецъ. Ничего съ ней не подѣлаешь. Потому она злющая, какъ зайдетъ въ деревню,-- не спасешься.

-- А, правда ли, что, если ей молоко поставить, то она слопаетъ и не тронетъ.

-- Это вѣрно! Мы постоянно ставимъ у воротъ на ночь молоко и хлѣба краюху.

-- И что же?

Слопала, на утро пусто, только скотъ-то, все-таки, братецъ, у Ивана весь пропалъ.

-- А вотъ то же кто-то, говорятъ, эту чуму, какъ порчу, разноситъ.

И это вѣрно. У насъ въ попадью мужики стрѣляли.

-- Что ты?

-- Разносила наговоромъ, вѣрно. А вотъ, братецъ, удивительно. Михѣйко свой скотъ на заимку отогналъ, и что же?-- у него цѣлехонекъ, а у насъ выпалъ.

-- Старуха у него, вѣрно, наговоръ знала, ну, чуму-то и.ротала.

-- Тутъ у насъ нонѣ кармантинъ поставили, да грѣхъ только съ нимъ.

-- А что?

-- Обозы по 12 дней стоятъ. Повозка ѣдетъ, али телѣга -- сейчасъ сѣно вонъ, а Тужи жечь.

-- Зачѣмъ? Какъ же безъ гужей?

-- Для очищенія. А гужи покупай новые, тутъ у нихъ и продажа заведена. Кто ежели безъ позволенія,-- тотчасъ въ морду! При кармантинѣ ветелинаръ живетъ. Нонче, скажу тебѣ, какая при кармавтинѣ баталія была, страсть!

-- Что же такое?

-- А видимъ -- обозные шли. Подходятъ къ перевозу. Стой!-- потому кармантинъ. Ступай, говорятъ, къ ветелинару. Почесались обозные -- застряли. Ветелинаръ говоритъ: не перевозить обозъ, ни Боже мой,-- не осмотрѣнъ... Легли перевозчики спать. Вдругъ, глядь, обозные прутъ на паромъ.

Вези.-- А кармантинъ?-- Безъ всякаго кармантина!-- Нельзя.

Какъ нельзя!-- въ зубы. Тутъ самъ ветелинаръ навеселѣ.-- Вези, говоритъ, переправляй этотъ самый обозъ.-- Да, вѣдь, вы сами же не приказывали,-- орутъ перевозчики.-- Не повеземъ!-- А коли такъ, въ зубы!-- Тутъ дьяконъ ввязался. И его въ зубы. И пошла, братецъ, у нихъ баталія.

-- А дьяконъ-то что тутъ? Вѣдь онъ не по скотской части!

-- Ну, вотъ поди жъ тутъ. Для компаніи! лупцовка была здоровая. У ветелинара и револьверъ отняли. Теперь поѣхали слѣдователи. На той станціи сказывали, и слѣдовательно мужика отлупилъ. Потому кармантинъ, нельзя! Строго!

Въ это время на той сторонѣ рѣки послышалось:

-- Караулъ!-- Батюшки!-- Вали, вали! Накладывай ему! Лупи его! Въ зубы!-- Караулъ!!

-- Слышишь? опять драка. Вотъ такъ кармантинъ!...

Добродушный Сибирякъ.

"Восточное Обозрѣніе", No 38, 1886