Ядринцев Николай Михайлович - Ирбитская ярмарка - благодетельница Сибири

ИРБИТСКАЯ ЯРМАРКА -- БЛАГОДѢТЕЛЬНИЦА СИБИРИ.

(ФЕЛЬЕТОНЪ).

Когда я вспоминаю Ирбить, то на меня нападаетъ удивительно веселое расположеніе духа и припадокъ стараго юмора. Эта Ирбить мнѣ напоминаетъ и Кондрата, и остроумныя каррикатуры М. С. Знаменскаго на ирбитскихъ посѣтителей ярмарки, писанныя имъ нѣсколько лѣтъ назадъ на огромныхъ листахъ. Ирбить остается, конечно, той же Ирбитью. За ея ярмарочною лѣтописью, передаваемой "Ирбитскимъ Ярмарочнымъ Листкомъ", встаютъ цѣлыя сцены и рисуется даже образъ ихъ неизмѣннаго фельетониста какого-то "русскаго купца" и театрала, постоянно жалующагося, что въ какомъ-то ярмарочномъ балаганѣ при игрѣ "Чародѣйки" "ансамбля" нѣтъ. Юморъ его плоскій, дешевый, какъ ирбитскій товаръ, по добродушный, самодовольный и краснощекій, какъ купеческое лице.

Вырывая разныя ярмарочныя извѣстія и описанія, точно я самъ созерцаю эту ярмарку, добрую сибирскую ярмарку съ роднымъ купечествомъ. Это особый міръ, гдѣ нѣтъ нашихъ заботъ, нѣтъ идеаловъ, кромѣ "сбыть и объегорить", или "купить и пустить въ трубу", нѣтъ мукъ и страданій интеллигентнаго человѣка, гдѣ самъ онъ немыслимъ, гдѣ самое слово -- "мысль", "литература", будетъ звучать какъ въ пустой бочкѣ. Это міръ нашихъ антиподовъ, увы! тѣмъ не менѣе, напоминающій о томъ, что эти антиподываши сограждане, хотя цѣлая бездна отдѣляетъ васъ отъ нихъ.

Но вотъ и здѣсь уже завелась, литература и здѣсь это проклятое зеркало отражаетъ дѣйствительность. Однако, погрузимся на минуту въ этотъ міръ.

"Противъ гостинаго двора, какъ извѣстно, помѣщается рядъ ларей татаръ мелочниковъ и лимонщиковъ. Мѣста подъ пари продаются городской управой, и въ выдаваемыхъ ею свидѣтельствахъ обозначается No мѣста, гдѣ долженъ быть помѣщенъ ларь. Въ натурѣ же никакихъ NoNo не имѣется, при размѣщеніи ларей торговцами бываютъ постоянно каждый годъ ссоры и чуть-чуть не драки между татарами, по тому что пріѣхавшіе впередъ захватываютъ самыя лучшія мѣста, не смотря на то, что по свидѣтельству городской управы мѣсто продано ему совсѣмъ не то. Городская же управа при поставкѣ ларей для указанія мѣстъ никого ни командируетъ. Подобная исторія случается изъ года въ годъ".

Итакъ на площади драки татаръ, это первая сцена (No 6 "Ирбит. Ярм. Лист.").

"Но вотъ мы въ пассажѣ. Публики негусто; гулъ голосовъ отчетливо выдѣляетъ преимущественно еврейскій акцентъ, можетъ быть, въ силу присущей послѣднему типичной звучности. На вывѣскахъ магазиновъ и на разныхъ печатныхъ объявленіяхъ то и дѣло мелькаютъ фамиліи разныхъ "мановъ" и "зоновъ". Но вотъ заигралъ оркестръ; то было попурри изъ русскихъ пѣсенъ, аранжированное, какъ оказалось, самимъ капельмейстеромъ оркестра".

Здѣсь посѣтитель ярмарки умиляется, очень ему правится попурри.

"Около эстрады музыкантовъ столпилась кучка людей; подошли и мы",-- пишетъ хроникёръ "Листка" "Оказалось все "цѣнители" музыки. Тѣмъ временемъ піеса была кончена, и мы пошли далѣе. Что-то зашумѣли внизу. Мы туда. Оказалось -- состоялось распоряженіе выдворить торгующихъ въ залѣ пассажа съ лотковъ фруктами татаръ. Тѣ въ претензіи, да и резонно: по-нашему, если мѣсто наняли, деньги заплатили, такъ и имѣютъ же право этимъ мѣстомъ пользоваться",-- резонно разсуждаетъ пишущій въ "Листкѣ" обыватель. Деньги заплатилъ, стало быть... такъ всѣ разсуждаютъ на ярмаркѣ.

"Завернувъ въ нѣкоторые магазины и пройдясь въ буфетѣ по "маленькой", направились въ театръ. Идетъ первое дѣйствіе піесы "Блестящая партія". Публики въ театрѣ мало до невозможности. Заключили, что непомѣрно высокими цѣнами на мѣста гг. распорядители театромъ совсѣмъ отбили публику. А жаль! Это особенно прискорбію за такую піесу, какъ "Блестящая партія", и за то удачное исполненіе, съ которымъ она была проведена. Смѣло можно утверждать, что это одна изъ самыхъ лучшихъ піесъ здѣшняго репертуара. Всѣ артисты были на своихъ мѣстахъ; г-жа Пушкина (въ роли Елены), г. Ермоловъ (въ роли Липяева) и г. Славскій (въ роли купца Желѣзнова, отца Елены) переносили насъ своею игрою въ настоящую жизнь. Немало восторга у "верхней" публики было вызвано словами Желѣзнова о его происхожденіи, семейныхъ отношеніяхъ, образѣ жизни и т. н. Но такъ удачна вышла Сесиль (г-жа Ермолова); ну, да на то она и француженка!" -- остроумно замѣчаетъ мѣстный литераторъ.

"Встрѣтились и разговорились въ буфетѣ съ знакомыми. Восхищались игрой г-жи Пушкиной, выпили, чекнувшись, за ея здоровье и ругали театральныхъ хозяевъ" помилуйте: составъ труппы -- разъ, два, да и обчелся; цѣпы на мѣста непомѣрныя, въ буфетѣ -- хоть не подходи, до того дорого. Съ огорченія рѣшили ѣхать прямо въ "Москву" (понятно, въ какую "Москву"). Что это, какая вездѣ пустота? Вѣдь и въ "Москвѣ" тоже совсѣмъ пусто. Впрочемъ, за однимъ столомъ разошлась по душѣ одна веселая компанія: вотъ-то кутятъ люди! Арфистки такъ и льнутъ къ раскутившимся, должно быть, чаютъ поживиться. Патріархальность царитъ на каждомъ шагу; свободная безцеремонность Обращенія не оставляетъ желать ничего лучшаго".

Помилуйте, чего же можно желать еще лучше! Тутъ же описывается и мѣстная сцена.

Кутитъ какая-то компанія: "Раскупориваютъ бутылку краснаго (которая это по счету, знаетъ только развѣ служащій за столомъ лакей; компанія, очевидно, имѣетъ смутное объ этомъ сознаніе); глава компаніи авторитетно утверждаетъ, что вино не чисто, съ осадкомъ. Доводы, что вино откупорено на ихъ глазахъ, во вниманіе не принимаются. Порѣшили послать къ начальнику полиціи отъ имени городскаго головы.-- Да кто же у насъ голова-то?" -- вдругъ задаютъ себѣ вопросъ пирующіе и, увы! ни у протестующихъ, ни въ городѣ головы не нашлось.

Вотъ вамъ сцены, передаваемыя мѣстнымъ бытописателемъ въ No 6 "Листка". Здѣсь все типично -- и выпивка по маленькой, и театръ, гдѣ "артисты были на своихъ мѣстахъ" (бываютъ и не на своихъ), и Сесиль, и самъ рецензентъ, довольный и театромъ, и арфистками, и свободнымъ съ ними обращеніемъ.

Протестъ по поводу вина въ ирбитской компаніи имѣетъ особый юморъ. На этой ярмаркѣ съиздавна не только пьютъ, но и покупаютъ тысячи бутылокъ всякой поддѣльной дряни въ видѣ "мадеръ", "лиссабонскихъ" "мараскиповъ", по 1 р. 20 к. бутылка и т. п. Вся Сибирь питается ирбитскими виноградными винами. Въ трезвомъ видѣ никто не заявляетъ протеста и покоряется своей участи: жретъ настои изъ спирта, жжонаго сахара, сандала и иногда буры, изъ года въ годъ. но вдругъ, хотя непьяна, сибирскій желудокъ начинаетъ протестовать противъ ирбитскаго нектара. Въ первый разъ нечаянно запротестовалъ онъ къ удивленію лакеевъ! Но и то неудачно -- головы не было!

Кто-то на этой ярмаркѣ вздумалъ искать духовной пищи, странная наивность! и, конечно, натолкнулся на Манухина, Леухина и Морозова, продающихъ "душевный товаръ". Вотъ что вынесъ наивный посѣтитель изъ этого обстоятельства.

"Вылъ въ книжной лавкѣ Морозова. Лавка прежде всего завалена кипами грошевыхъ раскрашенныхъ литографій. На видномъ мѣстъ извѣстная литографія "страшаго суда". Кромѣ обычныхъ аттрибутовъ, на ней особенно кидается въ глаза зеленый крокодилъ, не то изрыгающій, не то проглатывающій какого-то грѣшника. Внизу картины, въ отдѣльныхъ клѣткахъ помѣщены разнаго рода грѣшники, подвергнутые заслуженнымъ ими мученіямъ. Трогательно и поучительно. На сосѣднихъ двухъ полкахъ помѣщаются разнаго вида и рода оракулы; тутъ есть и полнѣйшіе, и новѣйшіе, и полные, и новые оракулы и, наконецъ, просто оракулы. Далѣе помѣщены и романы Золя, и путь ко спасенію, и потѣшные разсказы, и Миша Евстигнеевъ и т. д., и т. д. Спрашиваю сочиненій русскихъ авторовъ; говорятъ, что остался только экземпляръ сочиненій Пушкина. Показываютъ.-- Какая же, говорю, цѣна?-- Пятнадцать рублей рѣшительно.-- Почему же такъ дорого, вѣдь и на оберткѣ цѣна назначена только 10 рублей?-- Уступки, однакожъ, не послѣдовало, и я отдаю 15 рублей. Отправляюсь затѣмъ въ лавку Леухина и спрашиваю Гоголя. Оказалось, что уже всѣ экземпляры распроданы. Нашлись Л. Н. Толстой, Потѣхинъ и Пушкинъ.-- А сколько стоитъ Пушкинъ?-- полюбопытствовалъ я.-- Въ переплетѣ 15 рублей, въ бумажкѣ 10 рублей.-- Ну, хорошо, -- невольно вырвалось у меня по адресу Морозова, и я объяснилъ г. Лсухину мой случай. Оказалось, отъ издателей книгопродавцы получаютъ полное собраніе сочиненій Пушкина за 8 р., т. е. пользуются уступкою 20%. Слѣдовательно въ лавкѣ Морозова съ меня взяли. 15 рублей за то, что самимъ стоитъ только 8 рублей, т. е. взяли лишнихъ 7 рублей, или иначе 87 1/2% барыша!! Недурно, не правда ли? А еще говорятъ, что товары на ярмаркѣ дешевы! Помилуйте, да тутъ самый заядлый ростовщикъ изъ отъявленныхъ жидовъ позавидуетъ такому %, а "благородная" торговля ничего, не стыдится такъ беззастѣнчиво эксплоатировать публику. Ай да просвѣтители! Если принять въ разсчетъ, что здѣсь на ярмаркѣ всего только двѣ книжныхъ торговли: Леухина и Морозова, и что изъ нихъ послѣдняя помѣщается на видномъ, бойкомъ мѣстѣ (у западнаго угла гостинаго двора), то невольно приходится искренно пожалѣть тѣхъ людей, которые, въ качествѣ покупателей, дѣлаются жертвами подобной эксплоатаціи. Отъ души желаю, чтобы моя замѣтка послужила предостереженіемъ довѣрчивымъ лицамъ, имѣющимъ несчастіе быть покупателями въ магазинѣ Морозова" ("Ирб. Ярм. Лист.", No 10).

И здѣсь замѣчательная наивность и странная увѣренность. Вѣдь у гг. Леухина, Манухина и Морозова покупаютъ гг. купцы тысячами изданія и продовольствуютъ Россію и Сибирь. Неужели эта замѣтка нанесетъ имъ ущербъ? Здѣсь царитъ "Разбойникъ Чуркинъ" г. Пастухова и его всегда предпочтутъ намъ съ тобою, наивный ирбитскій протестантъ.

У ирбитскаго продавца своя публика. Для этой публики свой товаръ и свои условія торга. Извѣстно, что на этой ярмаркѣ "панкрутятъ" сибиряка и сибирскому купцу сбывается въ кредитъ разная прелесть, въ видѣ фасонистыхъ шляпокъ съ рыжими цвѣтами, толкучныхъ манто, гнилыхъ окороковъ, дешевыхъ сыровъ, и все это идетъ въ благословенную Сибирь. Дрянь эта но только уступается, но навязывается, чтобы сбыть "мануфактуру", а разсчетъ послѣ, въ "долговомъ".

При этомъ намъ разсказывали про слѣдующія сдѣлки. У торговца, явившагося съ ярмарки, въ глухомъ сибирскомъ уѣздномъ городкѣ, въ мелочной лавкѣ оказался цѣлый ящикъ "шапо-кляковъ", насильно ему навязанный москвичемъ, у котораго онъ бралъ товаръ въ кредитъ.

Является покупатель.

-- Позвольте голову сахару!

-- Извольте! Только не угодно ли вамъ въ придачу купить у васъ "шапо-клякъ"?

-- Да мнѣ не нужно.

-- А мы безъ этого сахару не продаемъ! Намъ тоже свой товаръ надо сбывать!

Безъ этого условія житель не могъ купить долго ни стеариновыхъ свѣчъ, ни сахару, ни мыла. Терпѣлъ, терпѣлъ и, нечего дѣлать, давай покупать шапо-кляки въ придачу, чай безъ сахару тоже нить не хочется.

Городъ просто преобразился. Пошли въ моду "шапо-кляки". Удивительно цивилизуетъ эта ярмарка!

Недаромъ въ Сибири образованный купецъ говоритъ:-- Помилуйте, развѣ мы образованія не получили, да въ ирбитской почти нѣтъ трактира, гдѣ бы мы не перебывали.

Цивилизація и новости преуспѣвали и на нынѣшней ярмаркѣ. Вотъ одно изъ извѣстій.

"Въ магазинахъ идетъ оживленная торговля; много видѣлъ интереснаго въ магазинахъ Захо, Зальфишъ и блестящаго Соболя; много рѣдкостныхъ зауральскихъ произведеній въ магазинѣ стариннѣйшаго на ярмаркѣ торговца Лагутяева; много диковиннаго у извѣстнаго изобрѣтателя Гагарина: у него есть, напримѣръ, мастика, отъ которой сами собой волосы ростутъ у лысыхъ на головахъ, и, кажется, опредѣленнаго цвѣта, по желанію. По всѣ эти диковинки меркнутъ передъ двумя новостями на ярмаркѣ: первая новость -- это самъ Бабошъ-Королевъ. Новость! новость! Театръ сатиры и каррикатуръ въ лицахъ; лице-то впрочемъ одно, -- самого Бабошъ-Королева; сатиры и каррикатуры напоминаютъ самого достославнаго Петрушку. Новость! новость! Но самое чудесное, диковинное на ярмаркѣ -- это чудодѣйственныя мази и рафанистроль изъ рѣдьки г. Иванова. Разсказываютъ, что стоитъ только надрубить себѣ руку или ногу и помазать этими мазями, и онѣ сами собой сростутся. Почтите, испробуйте и убѣдитесь! Всѣ эти мази продаются съ разрѣшенія медицинскаго начальства. Интересно звать, пробовало ли начальство мази на себѣ? Намъ передавали, что г. Ивановъ присуждался въ Москвѣ къ тюремному заключенію за свои мази, но эти же самыя мази у насъ въ Сибири продолжаютъ чудодѣйствовать, съ разрѣшенія начальства" ("Ирб. Ярм. Лист.", No II).

Итакъ театръ сатиръ и каррикатуръ въ одномъ лицѣ и рафанистроль -- мазь изъ рѣдьки. Что же вы хотите отъ русской изобрѣтательности!

Остается представить нѣсколько сценъ, дополняющихъ жизнь и картины ярмарки. Представьте себя въ ирбитскомъ отелѣ ночью. Вы спите. Вдругъ оглушительный трескъ, вы вскакиваете.-- Это что,-- пушка?

-- Никакъ нѣтъ-съ! Успокойтесь!-- говоритъ половой:-- это у насъ купецъ; когда они въ веселомъ расположеніи духа, они бутылками прямо въ рамы кидаютъ -- увеселеніе-съ! Мы не препятствуемъ, на утро счетъ!

Чрезъ нѣсколько времени раздается "караулъ!"

-- Это что?!

-- Не безпокойтесь,-- говорить половой: -- въ сосѣдяхъ картежная игра происходитъ, такъ вотъ одни проигрались, денегъ по отдали, такъ съ нихъ получаютъ.

Слышенъ точно бои по турецкому барабану, затѣмъ громъ отъ опрокинутыхъ столовъ, звонъ разбиваемой посуды. Кто-то летитъ по лѣстницѣ.-- Ахъ, ты, московскій шулеръ!-- слышится ему вслѣдъ.

-- За вами... до завтраго,-- раздается изъ-подъ лѣстницы.

Еще нѣсколько минутъ, и вы слышите удивительные аккорды. Это что такое?!

-- Успокойтесь сударь,-- говоритъ половой:-- это купецъ арфистку привезли и заставили "на арфѣ камаринскую играть". Это они всегда такъ!

-- Ой, ой, ой! батюшки, караулъ! умру! Спасите!-- вылетаетъ какая-то ошалѣвшая фигура изъ номера;-- Ой, спасите!

-- Что васъ рѣжутъ, что ли?

-- Какое рѣжутъ... рафанистроль -- ой, спасите!

-- Да что съ вами?

-- Боже мой! мазью-рафанистроль Иванова физіономію натеръ, всю рожу теперь ведетъ, видите, разнесло!... Ну, "новость! Попробуйте -- убѣдитесь"!

Добродушный Сибирякъ.

"Восточное Обозрѣніе", No 13, 1885