Ядринцев Николай Михайлович - Ожидание железной дороги

ОЖИДАНІЕ ЖЕЛѢЗНОЙ ДОРОГИ.

(ФАНТАСТИЧЕСКІЯ КАРТИНКИ И ПРЕДСКАЗАНІЯ).

Въ маленькомъ уѣздномъ городѣ идутъ дожди уже третью недѣлю. По улицамъ такая глубокая грязь, что совершенно прекратилось сообщеніе. Лошади въ обыкновенныхъ экипажахъ падаютъ среди улицы. Пѣшеходы, чтобы не потерять сапоговъ, переходятъ черезъ улицы босые, а, выйдя на тротуаръ, обуваются. Около гостиницы четверка лошадей никакъ не можетъ повернуть дорожный экипажъ съ большой улицы на дворъ гостиницы. Лошади потонули въ грязи.

-- Эхъ, вы, милые!-- кричатъ ямщики. Собравшійся народъ выворачиваетъ на себѣ экипажъ:

-- Эй, эй, вытягивай! Налягъ, молодцы!

Около города видны насыпи, размытыя дождемъ;-- какой-то перемокшій, загрязненный народъ, копошащійся въ канавахъ и разрѣзахъ. Земли кругомъ цѣлыя горы. Невдалекѣ видѣнъ недостроенный вокзалъ желѣзной дороги; провезти къ нему извозчики запрашиваютъ невѣроятныя цѣны. Этотъ уѣздный городъ живетъ наканунѣ желѣзной дороги.

Въ городѣ, не смотря на грязь, замѣтно нѣкое оживленіе. Особенно убирается клубъ: въ него везутъ новую посуду, горшки цвѣтовъ, корзины вина, появляются невиданные метръ-д'отели. Въ окнахъ высовываются бѣлые колпаки и куртки поваровъ и поварятъ. Городъ ожидаетъ гостей и піонеровъ открывать дорогу. Не они ли это завязли въ экипажѣ около гостиницы?

И вижу, какъ во снѣ, день открытія и торжества.

Толстый Кондратъ, представитель сырьевой торговли и первый подрядчикъ при постройкѣ дороги, сидитъ въ собраніи въ новомъ сюртукѣ, на первомъ мѣстѣ. По обѣ стороны его бойкіе и краснощекіе сибариты -- инженеры, кушающіе честеръ и спрашивающіе 3-ю бутылку Fin-Champagne. Кондратъ отираетъ обильно струящійся нотъ. За столомъ гости и, между прочимъ, наѣхавшій дѣятель, ходатай но желѣзно-дорожнымъ дѣламъ, адвокатъ, спикеръ, предприниматель и другъ купечества, Прожектеръ-Хвастуновичъ {Всѣ лица здѣсь, конечно, вымышленныя.}. Онъ сіяетъ, скалить зубы, подмигиваетъ купцамъ и готовится произнести рѣчь на тему "дождались".

Прожектеръ-Хвастуновичъ былъ желѣзнодорожный адвокатъ, онъ присутствовалъ на всѣхъ открытіяхъ. Онъ увѣрялъ всѣхъ, что даже паръ изобрѣлъ не Уайтъ, а онъ, Хвастуновичъ. 20 лѣтъ назадъ, онъ соединилъ сѣтью отдаленнѣйшія мѣста. Хотя эти проекты принадлежали другимъ, но Хвастуновичъ все присвоивалъ себѣ. Когда шли дебаты о направленіяхъ желѣзныхъ дорогъ, Хвастуновичъ обѣщалъ выхлопотать концессіи торговцамъ. Онъ брался за все, увѣрялъ всѣхъ, что у него огромныя связи, бралъ деньги съ купцовъ, нодстроивалъ себѣ обѣды и заставлялъ подписывать себѣ признательности пьяную компанію. Словомъ, это былъ типъ ловкаго человѣка. Уѣздный сибирскій Кондратъ представлялъ впряженнаго мула въ его тріумфальную колесницу. Хвастуновичъ былъ неизвѣстной націи: наполовину выкрестъ, наполовину ренегатъ; но любилъ изображать русака, хотя говорилъ черезчуръ рѣзкимъ акцентомъ. Его краснорѣчіе было "площадное", какъ находили люди со вкусомъ, но оно нравилось купцамъ.

-- Ну-съ, господа, съ праздничкомъ!-- началъ Хвастуновичъ.-- Золотой сундукъ открытъ! Если бы не я, желѣзной дороги вамъ бы какъ ушей своихъ не видать. Палейте-ка чару зелена вина, да раскошеливайтесь...-- безцеремонно обратился онъ къ купцамъ, призваннымъ торжествовать.

Купцы хохотали. Это былъ смѣхъ рынка гостинодворскимъ остротамъ. Они раскошеливались. Участвовалъ, или нѣтъ Хваступовичъ-Прожектерскій въ осуществленіи дороги,-- для нихъ было дѣло закрытое, но онъ такъ ловко удовлетворялъ вкусу, ѣлъ съ такимъ жирнымъ аппетитомъ, такъ подзадоривалъ, что къ нему чувствовались живѣйшія симпатіи. Пообѣдали. Тосты за тостами слѣдовали, за обѣдомъ слѣдовалъ кутежъ, за кутежемъ похмѣлье.

Послѣ начали сводить итоги.

-- Обѣдъ не счетъ, хотя онъ перевалилъ за тысячу рублей, и шампанское не счетъ,-- говорилъ кто-то:-- а вотъ что, братцы, прикинемъ: сколько съ насъ Хвастуновичъ-Прожектерскій, въ качествѣ ходатая, денегъ перебралъ. Начали считать, и оказалось, что Xвастуновичу передавали 42,000 руб.

-- Но, постойте, за что же мы платили?-- воскликнулъ кто-то.-- Вѣдь дорогу и такъ къ намъ рѣшено было провести!

-- За доброе слово!-- захохоталъ въ отвѣтъ появившійся среди бесѣдующихъ Хвастуновичъ. Хвастуновичъ былъ смѣлъ также, какъ беззастѣнчивъ. Онъ за словомъ въ карманъ не лѣзъ, а лѣзъ въ чужіе карманы за деньгами съ гораздо большею развязностью, чѣмъ въ собственные.

-- Нѣтъ, вы знаете ли, какую я въ "Славянскомъ Базарѣ" рѣчь сказалъ, съ лучкомъ и перчикомъ! Пальчики оближете! Одинъ купецъ отъ этой рѣчи объ стѣну ударился... другой трюмо разбилъ, а вы -- деньги! Что деньги -- вздоръ!

Хвастуновичъ былъ откровененъ. Угостившись обѣдомъ, онъ не стѣснялся и выругать, и надсмѣяться надъ хозяиномъ. Одолжилъ онъ и на сей разъ.

-- Я знаешь что,-- говорилъ онъ, хлопая по плечу Кондрата:-- твои заводы-то всѣ къ чорту полетятъ, какъ дорогу-то проведутъ, а ты, дуракъ, еще деньги давалъ, ха-ха-ха!-- острилъ Хвастуновичъ. Кондратъ оставался съ открытымъ ртомъ, ибо доселѣ онъ не догадывался, что облегченіе путей способствуетъ конкурренціи, а конкурренція заставитъ закрыть его лавочку.-- Погодите, проберемъ мы васъ,-- острилъ Хвастуновичъ,-- заставимъ васъ мошны-то выгружать! ха-ха-ха!

Въ самомъ дѣлѣ, какой переворотъ произведетъ дорога, обыватель уѣзднаго города еще не зналъ. Онъ былъ глупъ и патріархаленъ; пока, онъ, розиня ротъ, глоталъ пельмени и, довѣряя Хваступовичу, воображалъ, что онъ построитъ при вокзалѣ большущій трактиръ и будетъ нагрѣвать проѣзжающихъ "на чайкѣ"; онъ мечталъ, что мѣста вздорожаютъ, а онъ будетъ ихъ продавать вдесятеро; онъ думалъ, что перегрузка ему дастъ дивидендъ, что его молодцы также будутъ орудовать на желѣзной дорогѣ, какъ орудовали доселѣ въ лавкѣ, и услаждался этой перспективой, нарисованной ему Хвастуновичемъ. Такъ думалъ Кондратъ и не подозрѣвалъ, что явятся новые поджарые, зоркіе люди, на смѣну неподвижнаго купца -- это будутъ разные греки, армяне, грузины, евреи, космополиты капитала. Они подъѣдутъ по той же желѣзной дорогѣ, заберутъ всѣ дѣла въ руки: откроютъ отели, которые Кондрату и во снѣ не спились, скупятъ мѣста и будутъ перепродавать ихъ въ тройной цѣнѣ, устроятъ агентскія конторы и т. д. А Кондратъ останется по у дѣлъ. Заводишка его падетъ, вмѣсто старой лавки съ лампадками и "сатинтюромъ" {Какая-то особая матерія, продаваемая дамамъ.}, лежавшими рядомъ съ кожевенной обувью, явится магазинъ "Grand magasin de Moscou", съ элегантными приказчиками съ Кузнецкаго моста.

Кондратъ обанкротившійся, раззорившійся будетъ доживать свой вѣкъ въ концѣ города, на "городищѣ". Онъ поселится въ старомъ, отжившемъ подобно ему, домѣ, никто не заѣдетъ въ этотъ домъ въ его имяпипы на закуску, какъ встарь; онъ будетъ забытъ, одинокъ, угрюмъ, и будетъ питаться воспоминаніями. Другіе тузы свѣтила взойдутъ на горизонтѣ въ городѣ, гдѣ онъ родился, гдѣ онъ былъ первымъ лицомъ. Въ свои окна Кондратъ будетъ созерцать грязное предмѣстье рабочихъ, городскаго пролетаріата, съ его крючниками; всякій день на желѣзной дорогѣ онъ будетъ видѣть, какъ тяжело тянется жизнь этого люда, будетъ видѣть, какъ на минуту онъ будетъ пьянствовать въ своихъ кабакахъ, а тамъ начнется тяжкое похмѣлье. Вся горькая подкладка и задній планъ картины откроется тогда передъ Кондратомъ, онъ будетъ встрѣчать на улицѣ въ числѣ оборванныхъ ярыгъ своего прежняго солиднаго конторщика, который остался за штатомъ, онъ увидитъ захудалымъ возчикомъ-ломовикомъ когда-то своего жирнаго подрядчика, встрѣтитъ жалкимъ ванькой лихаго ямщика дружка, когда-то имѣвшаго 10 паръ лихихъ лошадей и мчавшаго его на Ирбитскую. Появятся иные люди. Старое будетъ вымирать. Почувствовавъ, что и онъ лишній, что и ему дорога перебита, Кондратъ будетъ приближаться къ могилѣ забытый, выцвѣтшій, обѣднѣвшій. Тысячу разъ онъ будетъ клясть Іуду Хвастуновича, но воротить прошлое будетъ невозможно.

Унылый, посѣдѣлый, онъ будетъ проходить родной городъ, и этотъ городъ будетъ ему чужой. Вотъ тотъ домъ, гдѣ пировалъ онъ и царилъ съ своими складами и магазинами. Теперь это все не его. Тоска будетъ грызть Кондрата, онъ придетъ въ знакомую церковь, встрѣтитъ у порога старуху нищую, которую когда-то одѣлялъ, и она не узнаетъ его; зайдетъ на пристань, на рынокъ, никто не сниметъ шапки предъ Кондратомъ Кондратьевичемъ, онъ пройдетъ уныло и побредетъ на кладбище, гдѣ тоже вытѣсняютъ старыхъ покойниковъ новые и сооружаются новые монументы таганрогскому 1-й гильдіи купцу и негоціанту.

И вотъ Кондратъ въ это время почувствуетъ всю горечь своего положенія, и придетъ къ нему пророкъ и скажетъ: "А помнишь, какъ ты пировалъ, какъ ты на торжественномъ обѣдѣ открытія цѣловался съ Хвастуновичемъ! Кто виноватъ, кто торжествовалъ и славословилъ, кто ѣлъ пельмени до отвалу, кто опивался, кто плясалъ? Ты получилъ, Кондратъ, по заслугамъ! Умри!".

Добродушный Сибирякъ.

"Восточное Обозрѣніе", No 40, 1885