Ядринцев Николай Михайлович - Крепостнические традиции в Сибири

КРѢПОСТНИЧЕСКІЯ ТРАДИЦІИ ВЪ СИБИРИ.

(Статья вторая).

Посмотримъ на положеніе и апогей крѣпостнаго права въ Сибири въ моментъ 19 февраля 1861 г., т.-е. maximum его развитія {Для этого мы воспользуемся прекрасной статьей "Историческій очеркъ Западной Сибири въ Царствованіе Александра II", Ѳ. Н. Усова, въ "Памятной Книжкѣ Западной Сибири". 1882.}.

"Къ этому времени, по Х-й народной переписи считалось во всей Сибири 36 помѣщиковъ, владѣвшихъ населенными имѣніями и 70 безпомѣстныхъ дворянъ, владѣвшихъ одними дворовыми людьми. Общее же число крѣпостныхъ крестьянъ въ Сибири не превышало 3,701 человѣкъ мужскаго и женскаго пола, изъ которыхъ было до 900 дворовыхъ.

Изъ этихъ общихъ цифръ на долю Восточной Сибири приходится только 2 помѣщика съ имѣніями и 9 безпомѣстныхъ дворянъ, а всѣхъ крѣпостныхъ людей 297 человѣкъ обоего пола, въ числѣ которыхъ было 146 дворовыхъ.

Затѣмъ, все остальное число помѣщиковъ и крѣпостныхъ находилось въ Западной Сибири, именно въ губерніяхъ:

Тобольской.

Томской.

Вообще въ Зап. Сибири.

Помѣщиковъ

Безпомѣстныхъ дворянъ, владѣвшихъ дворовыми

Всѣхъ владѣльцевъ

Крѣпостныхъ крестьянъ обоего пола

2,384

266

2,650

Дворовыхъ людей

616

138

754

Всѣхъ крѣпостныхъ людей

3,000

404

3,404

"Изъ означеннаго числа дворовыхъ показывались приписанными къ населеннымъ имѣніямъ 585 душъ обоего пола, а остальные къ домамъ собственныхъ и постороннихъ владѣльцевъ. Изъ всѣхъ 34 имѣній большая часть принадлежала къ мелко и малопомѣстнымъ; такъ, 19 имѣній заключали менѣе 20-ти душъ мужскаго пола каждое, въ 12-ти помѣстьяхъ было отъ 20 до 100 душъ, и только въ 3-хъ имѣніяхъ считалось отъ 100 до 150 душъ. Подъ всѣми помѣстьями было занято 43,777 десятинъ удобной земли и 13,240 десятинъ неудобной. Самое большое по количеству земли имѣніе, состоявшее изъ двухъ деревень въ Туринскомъ округѣ, принадлежало роду бывшаго Туринскаго воеводы Панаева; въ немъ считалось до 37,000 десятинъ пожалованной земли, но большинство помѣщиковъ имѣло земли гораздо меньше.

"Во время, предшествовавшее освобожденію крестьянъ, только въ двухъ помѣстьяхъ жили сами помѣщики, тремя имѣніями управляли особыя уполномоченныя помѣщиками лица, остальныя же имѣнія находились подъ управленіемъ старостъ, которые иногда даже не знали о мѣстопребываніи своихъ господъ. Вообще, отношенія крѣпостныхъ крестьянъ къ своимъ помѣщикамъ въ Сибири имѣли иной характеръ, нежели въ Европейской Россіи. Въ этой послѣдней крестьянинъ находился въ экономической зависимости отъ помѣщика, такъ какъ дорожилъ землею, которою отъ него пользовался, видя въ ней главный источникъ своего обезпеченія. Въ Сибири же, при ея многоземелья, крестьяне всегда готовы были покинуть помѣщичью землю и переселиться на свободныя мѣста, а потому здѣсь связь между крестьянами и помѣщиками держалась на одной только личной зависимости. По и этого рода зависимость была въ нѣкоторыхъ имѣніяхъ поминальною, но отсутствію и безвѣстному нахожденію помѣщиковъ, такъ какъ въ подобныхъ случаяхъ крестьяне не отбывали въ пользу своихъ господъ даже никакихъ повинностей. Однакожъ, въ большинствѣ помѣстій крестьяне, сверхъ подушной подати и другихъ казенныхъ платежей, платили помѣщикамъ ежегодно отъ 10-ти до 23-хъ руб. оброка съ каждой ревизской души мужскаго пола, незамужнія ихъ дочери тоже облагались оброкомъ отъ 3 до 10 руб. на душу. Между тѣмъ всѣ казенные и земскіе платежи съ смежныхъ государственныхъ крестьянъ не превышали семи рублей въ годъ съ ревизской души мужскаго пола.

"Въ однихъ имѣніяхъ крестьянамъ было отведено опредѣленное количество земли, въ другихъ они пользовались всею помѣщичьею землею, въ третьихъ, по неудобству или по недостатку ея, должны были арендовать мѣста для пашень у сосѣднихъ казенныхъ крестьянъ и даже совсѣмъ поселялись въ ихъ деревняхъ. По общему свидѣтельству, здѣшніе помѣщичьи крестьяне въ отношеніи благосостоянія рѣзко уступали сосѣднимъ государственнымъ и были менѣе рачительны къ хозяйству.

Согласно "положенію" 19-го февраля 1861 года, всѣ крестьяне помѣщичьихъ имѣній были тогда же приписаны къ тѣмъ волостямъ государственныхъ крестьянъ, въ чертѣ которыхъ эти имѣнія находились. Помѣщикамъ сохранялось право собственности на всѣ принадлежащія имъ земли, по вмѣстѣ съ тѣмъ они обязывались уступить крестьянамъ ихъ усадебную осѣдлость и указное количество полевой земли отъ 8 до 15 десятинъ на каждую ревизскую душу; причемъ денежный годовой оброкъ съ крестьянъ за такой надѣлъ опредѣлялся по 8 руб. Дворовымъ людямъ предоставлено чрезъ дна года послѣ изданія манифеста 19-го февраля 1861 года полное освобожденіе, а до того времени они обязывались уплачивать помѣщикамъ по 1 руб. въ годъ оброка съ 1 души. При составленіи уставныхъ грамотъ почти всѣ помѣщичьи крестьяне выказали желаніе лучше переселиться на казенныя земли, нежели оставаться во временно-обязанныхъ отношеніяхъ къ помѣщикамъ. Въ 1863 году крестьянское дѣло было приведено къ окончанію, причемъ только по 7-ми имѣніямъ введены обязательныя отношенія по уставнымъ грамотамъ; во всѣхъ же остальныхъ имѣніяхъ крестьяне уволены отъ обязательныхъ отношеній къ владѣльцамъ, на основаніи правилъ о дворовыхъ людяхъ или о мелкопомѣстныхъ имѣніяхъ, причемъ имъ было предоставлено, или избрать родъ жизни, или переселиться на свободныя казенныя земли".

Изъ этого фактическаго очерка видно, что крѣпостное право не особенно разрослось въ Сибири, принимая во вниманіе 3,000 крѣпостныхъ, на 4.000,000 населенія; поэтому Сибирь отчасти справедливо считалась миновавшею этого ига. Въ Сибири было еще въ 60-хъ годахъ прошлаго столѣтія до 13,000 монастырскихъ крестьянъ, по они были превращены въ экономическихъ, по указу ими. Екатерины 1763 г. Далѣе, были приписные къ заводамъ, и такихъ въ Алтайскомъ округѣ оказалось къ 1861 году до 300,000 д. о. п. По они со времени Демидова отошли въ вѣдѣніе заводскаго начальства, и исторія ихъ составляетъ особый эпизодъ отъ частнаго владѣнія.

При свободѣ пріобрѣтать земли, при ихъ дешевизнѣ, при готовности заѣзжаго чиновника составить богатство въ Сибири, крѣпостное право могло бы получить болѣе широкіе размѣры. Удалось же туринскому воеводѣ Панаеву пріобрѣсти до 37,000 дес. земли. Но не столько указы и запрещенія противодѣйствовали этому, сколько неблагопріятныя для землевладѣнія особенности Сибири. Земля не имѣла цѣнности, хлѣбъ былъ дешевъ, сбыта нѣтъ, господское хозяйство было невыгодно, да и мужикъ оказался не тотъ въ Сибири, свобода и приволье его дѣлали другимъ. Если онъ изъ Россіи уходилъ въ Сибирь, въ лѣса и трущобы, что ему стоило уйдти въ двухъ шагахъ отъ урмановъ, въ которыхъ "мати пустыня" его скроетъ и никто не доберется.

Только двое помѣщиковъ жили въ имѣніяхъ, только трое имѣли управляющихъ, остальные махнули рукой, крестьяне разбрелись. Даже когда помѣщикъ старался поддержать зависимость крѣпостнаго и удерживалъ его, ему неудавалось дисциплинировать раба. Атмосфера была другая, крутомъ жило вольное населеніе. Говорятъ, что помѣщики, привезя людей съ собой, и имѣя ихъ въ прислугахъ наравнѣ съ вольнонаемными, дивились, почему вѣрные люди баловались. Послушнѣйшій и услужливый въ Россіи крѣпостной Иванъ дѣлался въ Сибири "бестіей" и "грубіяномъ" Этого Ивана постоянно дразнила окружающая среда.-- Эй, Иванъ, поди-ко своему барину вычисти сапоги, ты вѣдь крѣпостной, а мы вольные! говорилъ слуга, жившій по найму барскому. И Иванъ ожесточался, отбивался отъ дѣла, стыдился своего положенія. Насмѣшки пробуждали въ немъ новое чувство собственнаго достоинства. Въ свою очередь баринъ убѣждался, что вольный трудъ и выгоднѣе, и лучше.

Идея, сжившаяся съ представленіями, воспитанная въ умѣ и логикѣ господина, однако искала выходовъ. Многіе пробовали создать подневольный трудъ изъ ссыльныхъ. Нѣкоторые дворяне, какъ Куткипъ, основывавшіе фабрики въ Сибири, испрашивали для работъ себѣ ссыльныхъ, но этотъ народъ оказывался погоднымъ но своимъ качествамъ; наконецъ, ссыльный часто шелъ въ Сибирь за сопротивленіе помѣщику, и купивъ себѣ цѣною наказанія новое положеніе, протестовалъ противъ всякаго возвращенія къ нему. Опыты эти ни къ чему не привели. Но такъ или иначе крѣпостная традиція вліяла въ Сибири если не прямо, то косвенно. Русскій заѣзжій чиновникъ и баринъ не могъ себѣ представить міра и общества, гдѣ бы не было крѣпостныхъ и слугъ, гдѣ бы мужикъ могъ неповиноваться, а жить какъ хочетъ. Это было для него немыслимо. Онъ походилъ на древняго грека, который не представлялъ себѣ цивилизаціи и комфорта безъ рабства. Пріѣзжій изумлялся, когда на крикъ: "эй, Иванъ, подай трубку", никто не являлся и только смѣялось надъ нимъ эхо окружающихъ лѣсовъ. Тутъ надо было что-нибудь придумать. Идея опеки, регламентаціи, распоряженій и идея безусловнаго повиновенія помощью власти со стороны пріѣзжаго человѣка пробуетъ проникнуть въ правы. Служащія лица, являвшіяся въ Сибирь, внесли эти взгляды въ администрацію. И они проводятъ это въ сотнѣ мѣръ по отношенію къ государственнымъ крестьянамъ. Такъ получила начало десятинная пашня, разселеніе и колонизація по административнымъ указаніямъ, приказанія сѣять хлѣбъ, цѣлыя массы наставленіи, которыя мы читаемъ въ чичеринскихъ приказахъ. Здѣсь звучитъ и увѣщаніе стараго опекуна, и угроза барина." Сибирь становится страной опеки и утонченной регламентаціи. Били приказы неотлучаться крестьянамъ на ночь изъ домовъ. Были люди, какъ Трескинъ, желавшіе слѣдить за частною жизнью и вѣрные управляющіе, какъ исправникъ Локаутовъ, слѣдившій за посѣвами, сборами хлѣба и за квашнею бабъ. Онъ же приказывалъ знать молитвы. Дисциплинированіе крестьянина заняло все прошлое столѣтіе, употреблялись суровыя мѣры и наказанія, о которыхъ осталась память въ преданіяхъ. Чичеринъ съ гусарской командой выѣзжалъ на пашня сѣчь крестьянъ, у которыхъ было мало., по его мнѣнію, усердія въ работѣ. Лоскутовъ дралъ со словами "исправь, Господи! нечестивца! Авторитетъ былъ утвержденъ и сибирскаго засѣдателя съ тѣхъ поръ стали звать "бариномъ". Это слово осталось подаркомъ старой опеки. Въ сущности, сибирскій засѣдатель и Лоскутовъ не были случайностью и, такъ сказать, не были безъ почвы и безъ родства. Поэтому напрасно ихъ приписываютъ только сибирской почвѣ. Лоскутовъ былъ братъ Солтычихи.

Но если заѣзжій элементъ и внесъ въ Сибирь свои воззрѣнія, осуществилъ ихъ въ своихъ административныхъ проектахъ, въ пріемахъ и нравахъ дисциплинированія, то мѣстное населеніе не могло не повліять обратно на этотъ пріѣзжій элементъ, часто ассимилируя его. Баринъ являлся тотъ да не тотъ. Онъ могъ и покричать и посѣчь, но онъ же и благодушествовалъ съ богатымъ мужикомъ по разсчету и за неимѣніемъ компаніи.

Представители низшей администраціи, постоянно вращаясь около крестьянскаго міра и общества, не могли не усвоить кое-чего изъ крестьянскихъ воззрѣній. Повинуясь опекѣ и разнымъ административнымъ распоряженіямъ по виду, мужикъ въ Сибири устроивалъ свою экономическую жизнь посвоему. Онъ оставался вѣренъ своимъ формамъ землевладѣнія, своей общинѣ, своей круговой порукѣ, своему міру, и чиновникъ, понявъ его складъ жизни и не видя другихъ примѣровъ кругомъ, убѣждался, что это единственная форма возможная для жизни. Если сибирскій засѣдатель видѣлъ, что мужикъ старается и живетъ небѣдно, онъ добродушно говорилъ: "Благоденствуешь, бестія? Ну, благоденствуй, чорть съ тобой! Только ты помни, что ты дань долженъ своему благодѣтелю"! И мужикъ пёсъ.-- Мы вамъ завсегда готовы! говорилъ онъ кланяясь и затѣмъ скрываясь снова въ свою улитку-общину. Старый сибирскій чиновникъ хотя и взяточникъ, былъ другомъ общины и не разрушалъ ея. Онъ не былъ культуръ-махеромъ, который вопрошаетъ: "А отчего у нихъ частнаго землевладѣнія нѣтъ"? Онъ не строилъ проектовъ по образцу ирландской или англійской системы. Такихъ претензій у него не было. Это была уже позднѣйшая школа. Но многіе пріѣзжавшіе въ Сибирь не могли помириться со складомъ сибирской крестьянской жизни, и вопросъ "отчего у нихъ частнаго землевладѣнія нѣтъ"? сталъ повторяться чаще и чаще.

Н. Я.

"Восточное Обозрѣніе", No 22, 1882