Игнатьев Иван Васильевич - Литературные тени

Акмеизм в критике. 1913--1917

СПб.: Изд-во Тимофея Маркова, 2014.

И. В. Игнатьев

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТЕНИ.
О "ПОЭЗИИ ДНЯ". О "ЦЕХЕ ПОЭТОВ". О "КУБИЗМЕ", "ЭГО-ФУТУРИЗМЕ" И "ФУТУРИЗМЕ"

Давая иллюстрацию "чудищам" поэзного пути к самоутверждению, я поставлен в до крайности благоприятные условия. До иллюстрации рукой подать. Те же Городецкий и Гумилев как "оригиналы", те же Сергей Митрофанович и Николай Степанович в качестве "критиков", те же "синдики" забрали руководство в одном из коллективов поэтов -- "Цехе".

О качестве синдиков как мастеров мы упоминали своевременно. Скажем несколько слов о их "критической" деятельности.

Сравнительно недавно московское издательство "Гриф" выпустило книжку стихов Ал. Ив. Тинякова (Одинокого) "Navis nigra". Вот что писал в "Речи" критический г. Городецкий:

"...Эта книга вышла с большим опозданием. Яд ее давно уже сделался безвредным, недействительным. Смаковать подполье вряд ли кому интересно теперь, когда вся поэзия так дружно устремилась к стройности в форме и величию в содержании.

Очень неприятно читать "Цветочки с пустыря", проникаться психологией "плевка-плевочка", плывущего в "канавке", или "обглоданной кости", которой "брезгают собаки", падали или "старого сюртука". А, главное, не нужно. Ужасно дико звучит в наши дни стих:

"Все к пустырю мы близки".

Как бы ни была пустынна современность, она все-таки не пустырь с плевочком...

...Нам очень бы хотелось позвать этот талант, обладающий чарами зоркого реализма, не чуждый музыке, к творчеству иному, утверждающему жизнь, а не "сукровицу"".

Но, очевидно, г. Городецкому присуще мыслить совсем иным органом, нежели тот, в коем находится всуеболтливый его язык.

В "Гиперборее" (No 2), неофициальном "цеховом" "официозе", выходящем "при непосредственном участи Сергея Городецкого и Н. Гумилева" (читайте --редактировании), находим:

...И при питье на сточную кору,

Наросшую из сукровицы, кала,

В разрыв кишок, в кровавую дыру

Сочась, вдоль по колу вода стекала...

(М. Зенкевич. "Посаженный на кол". Стр. 9).

Платформу "беспристрастной" "критики" можно определить так: -- "Если ты наш, свой (т. е. в данном случае из "Цеха"), -- будь написанное тобою -- непроходимо бездарно, -- мы выскажемся в самом благоприятном тоне. Напиши о том же талантливый чужой, не наш, -- кроме поголовной брани огулом ничего не заслужишь".

Впрочем, о "критике Городецком" серьезно не говорят. И это радостно. Печально то, что Гумилев -- человек большой эрудиции и не меньшего вкуса, допускает "передержки", не уступающие передержкам друга -- "синдика" Сергея Городецкого.

Конечно, гумилевские "манипуляции" и тоньше, и обдуманней, и дипломатичней.

Дипломатичностью и можно только объяснить невпуск Гумилевым Сергея Городецкого на столбцы "Аполлона", поэзным корифеем коего является Аякс второй -- Н. Гумилев.

Из вышеприведенного мы видели "величие содержания" поэзии Цеха.

А вот и "стройность формы":

Камнем когда-то коснулся ноги твоей,

Позже, когда проснулся душой своей,

Песни пел птицею, вольные песни полей,

С каждым рожденьем любил, все любил сильней.

Облаком легким от солнца тебя закрывал,

Средь тростников тихо на флейте играл,

Валом встречал тебя, в плаваньи бурных морей,

С каждым рожденьем любил, все любил сильней.

Встретились снова, и снова тебе свою душу отдал,

Путь, по которому шел, не колеблясь, избрал,

Чувствую скоро закат моих жизненных дней,

С новым рожденьем любить тебя буду сильней.

(Сергей Гедройц, "Гиперборей", No 1, стр. 25).

"Ужель натуру ты видывал тупее и короче?" -- спросим мы словами Городецкого {С. Городецкий. "Фра Беато Анжелико". "Гиперборей" No 1, стр. 18.}.

Построение стихов, действительно, "потустороннее", "Гиперборейское".

Первый куплет:

Дактиль, дактиль, дактиль, хорей, ударяем<ый> слог

,, ,, ,, ,, ,, ,,

,, ,, ,, дактиль ,, ,,

,, ,, ,, хорей ,, ,,

Второй куплет:

Дактиль, дактиль, дактиль, дактиль, удар<яемый> слог

,, , нет 2 слогов ,, ,, ,, ,,

,, , дактиль ,, ,, ,,

,, ,, ,, хорей ,, ,,

Третий куплет:

Дактиль, дакт., дакт., дакт., дакт<иль>, удар<яемый> слог

,, ,, ,, ,, , удар<яемый> слог

,, ,, ,, ,, ,,

XII

Я писал настоящий очерк, когда мне с иногородней почтой передали, между прочим, книгу т. и. "московских" кубофутуристов -- "Пощечина общественному вкусу. В защиту свободного искусства. Стихи. Проза. Статьи". Издан этот в своем роде ценный для современья сборник Г. Л. Кузьминым. По образцу "Садка Судей", печатанного на обороте шпалер, "Пощечина" эстампирована на коричневой оберточной бумаге и переплетена куском грубого холста.

В книжке много московского предтечи Велимира Хлебникова, в высшей степени содержательная статья о "Кубизме" Д.Д. Бурлюка, opus'ы Бенедикта Лившица, Николая Бурлюка, В. В. Кандинского, А. Крученых, Владимира Маяковского.

"Пощечина" прибыла одновременно с другим, также содержательным и также своеобразно-прелестным томом Вадима Шершеневича -- "Carmina" {144 стр. цена 1 р. 25 к. Москва. 1913. Обложка, фронтиспис и рисунки Льва Зак.}.

Последний автор -- воплощенная безукоризненность в версификатных традициях, первые -- сплошное презрение условностей вчерашнего.

Но ни того, ни другого не видно в "Гиперборее". Там ни горячо, ни холодно, там минуэтное "шаг вперед, два назад"; там правое умеренное ка-детство, или, что вернее, детство, опекаемое семью няньками; там цыплята, как увидим, только механической высадки.

Печатается по: И. В. Игнатьев. Литературные тени. О "поэзии дня". О "цехе поэтов". О "кубизме", "эго-футуризме" и "футуризме" // Нижегородец. 1913. 8 февраля. С. 2. Поэт Александр Иванович Тиняков (1886--1934) относился к акмеизму и большинству акмеистов отрицательно. На Михаила Зенкевича как автора стихотворения "Посаженный на кол" Игнатьев позднее написал эпиграмму (см. ниже в нашей подборке).