Иорданский Николай Иванович - Вопросы текущей жизни

Вопросы текущей жизни.

Вокругъ Думы.

Споры о той тактикѣ, которой должны держаться демократическія партіи въ Государственной Думѣ, не прекращаются. Эти споры, разумѣется, представляютъ и вполнѣ нормальное и вполнѣ желательное явленіе. Изъ столкновенія мнѣній рождается истина. Но въ послѣднее время эти споры осложнилось новымъ или вѣрнѣе старымъ, бойкотистамъ, мотивомъ, который нельзя признать ни нормальнымъ, ни желательнымъ. Въ дѣломъ рядѣ статей подвергся яростнымъ нападкамъ лозунгъ: беречь Думу; нѣкоторые публицисты дошли даже до утвержденій, что въ такомъ видѣ, въ какомъ теперь существуетъ Дума, она народу не нужна. Отсюда весьма близко и къ пресловутой тактикѣ "взрыва Думы изнутри", по поводу которой такъ много ломалось копій и отъ которой, казалось, отвернулись всѣ партіи.

Это возрожденіе стараго настроенія, которое -- кстати сказать -- замѣчается преимущественно среди соціалъ-народническихъ группъ, блеснувшихъ въ Думѣ отсутствіемъ тактики, покоится на непродуманности современнаго положенія и старыхъ предразсудкахъ. Мы уже говорили въ прошлой статьѣ, что лозунгъ беречь Думу явился результатомъ чувства, а не сознательнаго разсчета у большинства безпартійныхъ и народничествующихъ "лѣвыхъ". Поэтому, онъ съ самаго начала пріобрѣлъ кадетскій смыслъ тихаго и законопослушнаго поведенія, послѣдствіемъ котораго должны быть непосредственныя практическія улучшенія политической обстановки.

Въ дѣйствительности, разумѣется, никакихъ практическихъ результатовъ Дума не достигла да и не могла достигнуть уже по краткости своего существованія, не говоря объ общихъ причинахъ ея законодательнаго безсилія. И вотъ снова раздаются нападки на Думу и отрицаніе ея полезности. Соціалисты-революціонеры и соціалисты-народники наперерывъ съ большевиками изощряются въ доказательствахъ ненужности "такой Думы."

Столь неожиданный переходѣ отъ восторговъ предъ "лѣвой Думой" къ ея заушенію показываетъ только одно: непослѣдовательность бывшихъ бойкотистовъ. Въ періодъ первой Думы они обезцѣнивали ее, въ періодъ второй Думы они ее переоцѣниваютъ. Къ сожалѣнію, эти колебанія свойственны не однимъ только бывшимъ бойкотистамъ. Вопросъ объ опредѣленіи дѣйствительной цѣнности Думы, дѣйствительнаго значенія ея въ освободительной борьбѣ до сихъ поръ еще покрытъ туманомъ.

Между тѣмъ, переоцѣнка Думы грозитъ серьезною опасностью. Сосредоточивая всю свою работу въ Думѣ и вокругъ Думы, политическія партіи готовятъ себѣ, а чрезъ себя и широкимъ кругамъ находящихся подъ ихъ воздѣйствіемъ народныхъ массъ, грандіозное разочарованіе. Непрочность Думы, постоянная возможность ея роспуска дѣлаютъ ее песчаной почвой. Всѣ зданія, построенныя на этой почвѣ, ежеминутно угрожаютъ паденіемъ. Поэтому, но одна политическая партія не можетъ строить своего "дома" въ Думѣ. Дума можетъ и должна быть только использована въ качествѣ позиціи для одного изъ партійныхъ отрядовъ.

Но и этотъ отрядъ, при данномъ соотношеніи общественныхъ силъ, ограниченъ весьма опредѣленными рамками дѣятельности. Всякая перегрузка Думы легко можетъ вызвать ея крушеніе въ самый невыгодный для демократіи моментъ.

Поэтому демократическимъ партіямъ приходится строго разсчитывать свои шаги, чтобы не поставить себѣ задачъ превышающихъ свои силы и средства и не знаетъ, такимъ образомъ, въ революціонную фразеологію и жестикуляцію.

Гдѣ же проходитъ та линія, по которой думская демократія можетъ идти вердымъ шагомъ, не подвергаясь опасности навязать Думѣ неосуществимыя задачи и скомпрометировать себя "безтолковыми выступленіями," по выраженію Г. В. Плеханова.

Такой линіей представляется намъ линія пропаганды и агитація на почвѣ конкретныхъ политическихъ вопросовъ, выдвигаемыхъ жизнью, т. е. на почвѣ законодательной думской работы и на почвѣ использованія Думой права запросовъ по поводу незакономѣрныхъ дѣйствій исполнительной власти. Быть можетъ, законодательныя попытки Думы и ея запросы не принесутъ никакихъ непосредственныхъ результатовъ въ смыслѣ воздѣйствія на административную практику, хотя и это положеніе нуждается въ оговоркахъ, но, несомнѣнно, что законодательная и контролирующая работа народныхъ представителей будетъ имѣть громадныя реальныя послѣдствія въ смыслѣ повышенія уровня политическаго сознанія народныхъ массъ.

Почему двухмѣсячное якобы "законопослушное" существованіе второй Думы вызываетъ такое бѣшенство черносотенной клики? Почему камарилья съ такою злобною страстностью добивается и, вѣроятно, добьется роспуска этой блѣдной, анемичной и т. д. Думы? Да именно потому, что черная сотня крѣпостниковъ видитъ и чувствуетъ подъемъ народнаго самосознанія и превращеніе стихійнаго массовой) недовольства въ опредѣленные политическіе лозунги подъ вліяніемъ думской работы.

Дума и въ цѣломъ и въ своей демократической части не можетъ властнымъ поворотомъ руки разрушить хотя бы одну часть государственнаго механизма стараго режима, но, оставаясь даже только органомъ политической пропаганды и агитаціи, она пробуждаетъ и готовятъ тѣ силы, которыя освободятъ Россію отъ гнета всевластной бюрократіи.

Достаточно ли велика эта роль, чтобы цѣнить существованіе Думы? Мы отвѣчаемъ на этотъ вопросъ утвердительно. И съ этой точки зрѣнія мы отвѣчаемъ утвердительно и на вопросъ о необходимости "беречь" Думу, хотя бы она ограничивалась только такъ называемой органической работой. Но для насъ, какъ это видно изъ предыдущаго изложенія, беречь Думу, -- значитъ, использовать ее въ цѣляхъ демократическаго движенія. Это возможно до тѣхъ поръ, пока Дума остается оппозиціонною. А она до сихъ поръ остается и еще долго останется такою. Поэтому, всѣ крики о ненужности Думы кажутся намъ проявленіемъ благородства вмѣсто политики и нервности вмѣсто тактики, какъ писала еще старая "Искра" по поводу нѣкоторыхъ интеллигентскихъ партій. Демократическія партіи должны взять отъ Думы то, что она можетъ дать, а не плакаться по поводу того, чего она дать не можетъ. Изъ ружья нельзя стрѣлять ядромъ, но изъ этого не слѣдуетъ, чтобы ружье было ни къ чему негоднымъ оружіемъ.

Однако, всѣ усилія сберечь оппозиціонную Думу не могутъ гарантировать прочности ея существованія? Несомнѣнно, пока Дума оппозиціонна, она всегда подвергается опасности разгона. Съ этимъ фактомъ необходимо считаться, но считаться только въ одномъ смыслѣ: не забывать, что никакая смиренная тактика не обезпечитъ существованія Думы, если она не измѣнитъ своихъ политическихъ цѣлей, а, слѣдовательно, никогда не забывать, что и задачею Думы и ея, такъ сказать, роковымъ удѣломъ является борьба, а не примиреніе съ безотвѣтственнымъ правительствомъ.

При такихъ условіяхъ, нападки на лозунгъ: "беречь Думу" не могутъ быть оправданы, ибо этотъ лозунгъ предлагаетъ беречь оппозиціонную Думу, Думу борьбы, а не Думу примиренія съ министерствомъ военно-полевыхъ судовъ, не Думу, проводящую въ жизнь программу г. Столыпина. Съ Думой г. Столыпина, если она когда-нибудь будетъ, демократія, разумѣется, обязана повести иной разговоръ.

Принципы мѣ;стной реформы.

Среди большихъ и важныхъ вопросовъ, которые въ ближайшемъ будущемъ предстоитъ разсмотрѣть Государственной Думѣ, одно изъ первыхъ мѣстъ занимаетъ вопросъ о реформѣ мѣстнаго самоуправленія. Этотъ вопросъ поставленъ на очередь и правительствомъ и различными политическими партіями. Этому вопросу придаютъ огромное значеніе и безпартійные крестьянскіе депутаты, которые требуютъ реорганизаціи мѣстныхъ учрежденій, какъ необходимаго предварительнаго условія плодотворнаго разрѣшенія аграрнаго вопроса. То разрушеніе муниципальнаго хозяйства, которое наблюдается теперь на мѣстахъ въ результатѣ черносотенныхъ безчинствъ захватившей наши городскія и земскія учрежденія реакціонной клики, еще болѣе обостряетъ старый и давно назрѣвшій вопросъ о мѣстной реформѣ.

Но каковы бы ни были практическія соображенія, заставляющія разнородныя общественныя группы выдвигать вопросъ о мѣстномъ самоуправленіи, для насъ его постановка въ Государственной Думѣ имѣетъ еще болѣе широкое политическое значеніе. Безвластное народное представительство не можетъ увлекаться перспективами непосредственныхъ практическихъ результатовъ своей работы. Никто не можетъ предсказать, въ какую окончательную форму выльется законопроектъ о мѣстной реформѣ, послѣ того, какъ онъ пройдетъ всѣ мытарства труднаго пути, установленнаго основными законами, но всякій, безъ риска ошибиться, можетъ предсказать, что эта окончательная форма не будетъ тою формою, которую выработаетъ Государственная Дума. Совѣтъ объединеннаго дворянства найдетъ средства въ достаточной мѣрѣ измѣнить трудъ народныхъ представителей въ интересахъ крѣпостническаго землевладѣнія и паразитическаго капитала. Поэтому, и надежды партіи народной свободы создать изъ прообразованныхъ учрежденій мѣстнаго самоуправленія организацію народныхъ силъ, борющихся противъ стараго режима, ее могутъ осуществиться. Трудно допустятъ, чтобы удался планъ законнымъ путемъ достигнуть цѣли, которую конституціонное самодержавіе упорно продолжаетъ признавать незаконной.

При такихъ условіяхъ возлагать особыя надежды на удовлетвореніе народныхъ требованій немедленно и чистоганомъ не приходится. Народные представители и въ этомъ случаѣ, какъ и во многихъ другихъ, должны смотрѣть впередъ и стремиться въ конечной цѣли, къ полновластію народа.

И въ этомъ смыслѣ постановка вопроса о мѣстной реформѣ представляется намъ плодотворнымъ шагомъ Государственной Думы въ сторону развитія политическаго сознанія массъ, независимо отъ того, каковы будутъ тѣ конкретные результаты, которыхъ -- надо надѣяться -- все же удастся достигнуть при обновленіи строя мѣстныхъ учрежденій.

Дѣло въ томъ, что весь ходъ освободительной борьбы поставилъ передъ демократіей задачу углубленія и расширенія политической пропаганды и агитаціи въ цѣляхъ вовлеченія въ активную политическую жизнь самыхъ инертныхъ и самыхъ отсталыхъ слоевъ народной массы.

Тѣ пути, которыми обыкновенно идутъ въ своей дѣятельности политическія партіи Россіи, оказались мало пригодными для этой цѣли. Агитаціонная и пропагандистская работа партійныхъ комитетовъ, вынужденныхъ скрываться или въ подпольѣ или въ укромныхъ мѣстахъ, не могла развернуться въ національномъ масштабѣ. У партійныхъ работниковъ, всматривавшихся въ туманную даль, рождалось опасеніе, что такимъ путемъ можно, конечно, итти, но едва ли удастся куда-нибудь притти.

Государственная Дума придала дѣлу политическаго пробужденія и просвѣщенія народа размахъ широкой національной работы. Крохѣ того, Государственная Дума позволила и углубить содержаніе агитаціи, начинавшей страдать безплодною расплывчатостью общихъ мѣстъ. Два года напряженной борьбы демократическія партіи въ страстныхъ усиліяхъ прививали извѣстной части населенія, преимущественно городского, нѣкоторые основные лозунги политической борьбы: учредительное собраніе, полное народовластіе и т. д. Но эти лозунги, какъ показалъ цѣлый рядъ событій, для значительной части народа остались только формулой, въ которую выливалось настроеніе, для другой же, еще болѣе значительной части они оказались словами безъ плоти и крови. Очевидно, что тѣ выводы, которые заключаются въ популярныхъ лозунгахъ, народная масса могла сдѣлать только послѣ значительной политической подготовки на конкретныхъ вопросахъ политической жизни. Но если бы политическія партіи и болѣе усердно, чѣмъ онѣ дѣлали это въ послѣдніе годы, стали бы просвѣщать населеніе по различнымъ отраслямъ государственной жизни, это принесло бы немного пользы, такъ какъ это было бы учебой, а не политикой и не могло бы захватить широкихъ круговъ.

Для того, чтобы масса росла политически, чтобы она, слѣдовательно, переживала и передумывала политическіе вопросы, необходимо, чтобы эти вопросы стояли передъ ней, какъ очередныя практическія задачи, ей важныя и въ той или другой мѣрѣ доступныя разрѣшенію.

Такъ ставить политическіе вопросы можетъ только народное представительство, какъ бы ни была мала его фактическая власть. И если Государственная Дума возбуждаетъ и обсуждаетъ такіе вопросы, какъ вопросъ о мѣстномъ самоуправленіи, то она тѣмъ самымъ привлекаетъ вниманіе массъ къ сложной совокупности политическихъ идей, воплощающихся въ понятныхъ и близкихъ народу формахъ; организація старой власти, ея гнетъ, ея неудобства, ея связь со всѣмъ государственнымъ механизмомъ, необходимость новой организаціи на мѣстахъ, приведенной въ соотвѣтствіе съ общегосударственной организаціей,-- всѣ эти вопросы, обычно чуждые повседневной народной мысли, встаютъ послѣ постановки на думской трибунѣ предъ каждымъ обывателемъ и освѣщаютъ лучомъ политическаго сознанія стихійное и туманное недовольство "нашими порядками", побуждая населеніе къ планомѣрной и коллективной самодѣятельности. Идея борьбы за власть переносится на мѣста и демократизируется. Быть можетъ, послѣ обсужденія вопроса о мѣстной реформѣ въ Государственной Думѣ, Новоторжское земство, гдѣ крестьянское населеніе, по иниціативѣ пресловутой Прямухинской волости, послѣ долгой и упорной борьбы сумѣло захватить въ свои руки земскія учрежденія, перестанетъ быть единственнымъ "отраднымъ явленіемъ" въ чуждомъ ясной политической идеи крестьянскомъ движеніи.

Но, если наиболѣе важнымъ слѣдствіемъ "законодательной" работы Государственной Думы въ области мѣстнаго самоуправленія является увеличеніе политической сознательности народныхъ массъ, то, очевидно, что вопросъ о мѣстной реформѣ долженъ быть поставленъ во всей его остротѣ и во всемъ его дѣйствительномъ значеніи безъ обычныхъ попытокъ такъ называемыхъ реальныхъ политиковъ съузить его до предѣловъ осуществимаго съ цѣлью достиженія непосредственныхъ практическихъ результатовъ. Какъ мы уже говорили, эта реальная политика является наиболѣе утопической, ибо въ данный моментъ и при данныхъ обстоятельствахъ осуществимость думскихъ законопроектовъ не поддается даже приблизительному измѣренію, если они, разумѣется, не совпадаютъ съ проектами крѣпостническаго дворянства.

Какія бы то ни было приспособленія народныхъ требованій къ рамкамъ стараго режима представляются намъ не только принципіально недопустимыми, но и практически безплодными, что, впрочемъ, одно и то же, такъ какъ принципіально правильная тактика всегда является и наиболѣе продуктивной въ смыслѣ реальныхъ результатовъ.

II.

Вопросъ о мѣстномъ самоуправленіи въ той широкой постановкѣ, какую мы считаемъ необходимой, прежде всего, приводитъ насъ къ выясненію самаго понятія мѣстнаго самоуправленія. Въ литературѣ и практикѣ подъ вліяніемъ дѣйствующаго законодательства и политическихъ условій, установилось своеобразное пониманіе этого понятія, объясняющееся его историческимъ происхожденіемъ.

Дѣтище эпохи половинчатыхъ реформъ шестидесятыхъ годовъ, мѣстное самоуправленіе въ Россіи немедленно попало въ самое двусмысленное и затруднительное положеніе. До реформы 1864 года всѣ мѣстныя учрежденія, построенныя по законамъ Петра Перваго и, главнымъ образомъ, Екатерины Второй, носили архаическій характеръ, но были выраженіемъ извѣстной цѣльной системы. Дореформенный строй русской жизни былъ сословно-крѣпостническимъ строемъ. Политическая власть находилась въ рукахъ экономически господствующаго сословія: дворянства. Все внутреннее управленіе находилось въ его рукахъ.

Выборные отъ дворянскаго сословія занимали всѣ должности какъ мѣстнаго, такъ и общегосударственнаго значенія. Нѣкоторую долю во внутреннемъ управленіи имѣли и выборные представители другихъ сословій, но ихъ участіе ограничивалось только внѣшней обрядностью. Мѣстныхъ органомъ государственной власти было дворянское сословіе, которое пользовалось почти неограниченными правами въ предѣлахъ данной территоріи. Попытки центральной власти ограничить права дворянства въ области внутренняго управленія до самой реформы 1864 года не приводили къ замѣтнымъ результатамъ. Правда, законы того времени пытались установить различіе между земскими и государственными повинностями, но, по признаніи комиссіи о губернскихъ и уѣздныхъ учрежденіяхъ, понятіе о земскихъ повинностяхъ до конца отличалось спутанностью и сбивчивостью и на практикѣ охватывало и повинности, имѣвшія цѣлью удовлетвореніе государственныхъ, а не мѣстныхъ потребностей. Дворянство царила на мѣстахъ безраздѣльно.

Реформы шестидесятыхъ годовъ, если и не покончили безповоротно съ этимъ русскимъ феодализмомъ, то нанесли ему рѣшительный ударъ Политическая власть была сосредоточена въ рукахъ центральнаго правительства, и мѣстныя сословныя учрежденія смѣнились полицейско-бюрократическими.

Оппозиціонныя стремленія дворянства и незначительной части городской буржуазіи не позволили, однако, централистическимъ тенденціямъ осуществиться во всей полнотѣ. Земскія и городскія общественныя учрежденія явилось уступкою, которую оппозиція вырвала у центральнаго правительства. Но, уступая въ извѣстной части требованіямъ оппозиціи, правительство употребило всѣ усилія, чтобы обезсилить и обезличить новыя учрежденія.

Дореформенная цѣльность мѣстнаго управленія превратилась въ двойственность, характерную для всей пореформенной эпохи. Мѣстныя учрежденія были раздѣлены на административно-полицейскія и хозяйственно-распорядительныя, при чемъ первыя были объявлены, такъ сказать, собственностью правительства, вторыя же -- общества, находящагося подъ надзоромъ и контролемъ правительства. При этомъ, новыя учрежденія были исключены изъ звеньевъ государственнаго механизма. "Что касается до отношенія земскихъ учрежденій къ прочимъ существующимъ правительственнымъ мѣстамъ и лицамъ, то земскія учрежденія,-- говорится въ докладѣ комиссіи о губернскихъ и уѣздныхъ учрежденіяхъ,-- имѣя характеръ мѣстный и общественный, очевидно, не могутъ входить въ рядъ правительственныхъ губернскихъ или уѣздныхъ инстанцій, а потому не могутъ подлежать и инстанціонному служебному подчиненію или имѣть въ своемъ подчиненіи какія либо изъ правительственныхъ мѣстъ. Подчиняясь общимъ законамъ на томъ же основаніи, какъ отдѣльныя общества и частныя лица, земскія учрежденія, съ другой стороны, имѣютъ право на содѣйствіе и исполненіе законныхъ своихъ требованій правительственными лицами и учрежденіями."

Эта точка зрѣнія довольно послѣдовательно проводилась правительствомъ, и еще во времена Плеве возникшій по частному вопросу споръ о томъ, представляютъ ли земства органы правительственной власти или нѣтъ, былъ разрѣшенъ въ отрицательномъ смыслѣ, хотя реформа 1890 года и внесла существенныя измѣненія въ положеніе земскихъ учрежденій.

Такимъ образомъ, мѣстное самоуправленіе оказалось выдѣленнымъ изъ государственнаго механизма. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, оно было лишено объединяющаго центра, съ одной стороны, и исполнительныхъ органовъ съ другой.

Это странное зданіе безъ фундамента и безъ крыши простояло почти полвѣка, подвергаясь всевозможнымъ бурямъ и грозамъ. Его слабость и незаконченность сдѣлались въ рукахъ его сторонниковъ даже орудіями защиты.

Съ усиленіемъ и побѣдою реакціи съ конца семидесятыхъ годовъ противники земства выдвинули тезисъ о несовмѣстимости мѣстнаго самоуправленія съ самодержавіемъ. Тогда либеральная оппозиція пыталась укрыть земство, указывая на неполитическій, чисто-хозяйственный характеръ его функцій, который допускаетъ существованіе самоуправленія на мѣстахъ при всякой формѣ правленія. Эта оппортунистическая теорія сыграла извѣстную революціонную роль, противопоставляя правительственную организацію общественной о отдѣляя послѣднюю отъ государственной организаціи стараго режима. Но она не имѣла практическаго значенія въ смыслѣ установленія точныхъ границъ между функціями мѣстно-хозяйственнаго и общегосударственнаго характера.

Въ жизни онѣ постоянно смѣшивались, порождая взаимныя столкновенія и и питая общественное недовольство. Мѣстныя общественныя учрежденія долго оставались чуждымъ организмомъ въ старомъ государственномъ строѣ и разъѣдали его устои самымъ своимъ существованіемъ, вопреки утвержденіемъ, будто самодержавіе и самоуправленіе вполнѣ совмѣстимы. Попытка раздѣлить сферу мѣстнаго самоуправленія на хозяйственныя и государственныя области не удалась ни правительству ни либеральной оппозиціи. И теперь, когда вопросъ о реформѣ снова поставленъ на очередь, онъ снова стоитъ какъ вопросъ о коренной реформѣ всего зданія мѣстныхъ учрежденій, а не только о починкѣ того уголка ихъ, который вѣдаетъ хозяйственныя дѣла данной мѣстности. Узкое понятіе о мѣстномъ самоуправленіи, выработавшееся у насъ подъ вліяніемъ историческихъ условій, должно уступить мѣсто болѣе широкому пониманію этой формы внутренняго управленія.

Если мы отвергаемъ то положеніе, что содержаніемъ понятія: мѣстное самоуправленіе является завѣдываніе мѣстными жителями своими мѣстными хозяйственными или общественными дѣлами, то мы должны признать, что подъ словомъ: самоуправленіе необходимо разумѣть не управленіе какою-либо отраслью мѣстныхъ дѣлъ, а все вообще внутреннее управленіе т. е. такую систему децентрализованнаго государственнаго управленія, при которой обезпечена и самостоятельность мѣстныхъ органовъ государственной власти и тѣсная связь ихъ съ населеніемъ данной мѣстности {Краткое, но полное и ясное изложеніе теорій самоуправленія см. у Лазаревскаго "Самоуправленіе" въ сборникѣ: "Мелкая земская единица".}.

Съ этой точки зрѣнія выработка и внесеніе въ Государственную Думу особыхъ законопроектовъ о мѣстномъ самоуправленіи, какъ объ организаціи, предназначенной для завѣдыванія хозяйственными или общественными дѣлами данной мѣстности, представляется намъ и безплоднымъ и неправильнымъ суженіемъ очередныхъ политическихъ задачъ.

Нужды и потребности населенія Россіи заключаются теперь не въ томъ, чтобы освѣжать и заплатывать отдѣльныя части мѣстныхъ учрежденій, а въ томъ, чтобы кореннымъ образомъ перестроить все мѣстное управленіе въ соотвѣтствіи съ принципомъ народовластія. Реформа должна смести съ лица земли хаотическія постройки, въ которыхъ смѣшаны пережитки сословнаго и бюрократическаго періода; она должна создать на мѣстахъ единые и полновластные органы демократическаго государства. Разнообразіе существующихъ мѣстныхъ административныхъ, городскихъ и земскихъ учрежденій должно быть сведено къ единству новыхъ демократическихъ учрежденій. Цѣлью демократіи является превращеніе бюрократическаго государства въ самоуправляющійся народный организмъ, всѣ части котораго находятся въ полной гармоніи.

Такимъ образомъ, первою задачею предполагаемой реформы является полное уничтоженіе всей сѣти агентовъ центральнаго правительства на мѣстахъ. Ихъ обязанности по внутреннему государственному управленію цѣликомъ переходятъ къ выборнымъ представителямъ мѣстнаго населенія. Начиная отъ низшаго полицейскаго агента въ деревенскомъ поселкѣ и кончая начальникомъ губерніи, всѣ правительственныя должности преобразуются и заполняются выборными лицами. Предѣлы ихъ компетенціи ограничиваются только существомъ ихъ власти: какъ мѣстные органы, они лишены законодательныхъ полномочій и дѣйствуютъ только въ предѣлахъ существующихъ законовъ, но въ этихъ предѣлахъ они самостоятельно и полно выполняютъ всѣ задачи мѣстнаго государственнаго управленія.

Всякая регламентація дѣятельности мѣстныхъ органовъ центральною властью устраняется; послѣдняя можетъ оставить за собою только право нѣкотораго контроля, отнюдь не парализующаго самодѣятельность мѣстныхъ учрежденій. Неизбѣжныя во всякомъ общественномъ дѣлѣ столкновенія частныхъ интересовъ съ общими могутъ быть разрѣшаемы только общимъ судебнымъ порядкомъ, а не административнымъ постановленіемъ.

Что касается организаціи новыхъ органовъ мѣстнаго управленія, то она должна быть построена на обычныхъ основахъ демократическихъ учрежденій. Въ основѣ мѣстныхъ учрежденій должно лежать всеобщее голосованіе со всѣми гарантіями его дѣйствительности. Кромѣ того, схема мѣстныхъ учрежденій должна быть составлена такимъ образомъ, чтобы эти учрежденіи выростали снизу, отъ мелкаго поселка и до крупной области, и, будучи близкими къ населенію, въ то же время имѣли бы возможность выполнять и такія широкія цѣли, которыя превышаютъ силы отдѣльныхъ деревень, городовъ и уѣздовъ.

Резюмируя основные принципы мѣстной реформы, мы, слѣдовательно, приходимъ къ заключенію, что направлять преобразовательную дѣятельность Государственной Думы по историческимъ рубрикамъ мѣстнаго управленія и мѣстнаго городского и земскаго самоуправленія не представляется цѣлесообразнымъ съ точки зрѣнія послѣдовательнаго демократизма. Вопросъ о реформѣ земскаго и городского самоуправленія долженъ быть поставленъ какъ вопросъ о реформѣ мѣстнаго управленія вообще. Въ основу этой реформы должны быть положены выборность мѣстныхъ органовъ, всеобщее, равное, прямое и тайное голосованіе, и полная самостоятельность этилъ органовъ въ предѣлахъ существующихъ законовъ.

Ник. Іорданскій.

"Современный Міръ", No 4, 1908