СЕНТ-КЛЕРЪ
ОСТРОВИТЯНИНЪ,
или
ИЗГНАННИКИ
НА ОСТРОВѢ БАРРѢ.
Перевелъ съ Французскаго
Г. Трескинъ;
Сочиненіе Госпожи Монтолье
сочинительницы Каролины Лихтфельдъ.
. . . . . . . . . . One who Brings
A mind not to be chang'd by place or time.
The mind is its own place, and in ifself
Can make a heav'n of hell, of heaven.
Paradise lost, chan. I er.
МОСКВА, 1818.
Въ Университетской Типографіи.
Печатать дозволяется съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи, до выпуска въ продажу, представлены были въ Ценсурный Комитетъ одинъ экземпляръ сей книги для Ценсурнаго Комитета, другой для Департамента Министерства, просвѣщенія, два экземпляра для Императорской Академіи Наукъ. 1817 Года Іюня 15 дня.
Ординарный Профессоръ Михаилъ Снѣгиревъ.
Въ продолженіе нѣсколькихъ дней время было все дурное и ненастное, и жители не выходили изъ крѣпости. Роналѣдза былъ этимъ доволенъ, находя для себя большое удовольствіе въ бесѣдѣ всего общества. Время проходило тихо въ пріятнѣйшихъ разговорахъ и музыкѣ. Очарованіе молодаго Лорда умножалось ежедневно отъ различія свойствъ сей любезной компаніи; будучи молодъ, богатъ и независимъ ни отъ кого, не старался онъ погашать чувства его увлекавшаго. Воспользовавшноь первымъ случаемъ говорить наединѣ съ Монтеемъ, просилъ его согласиться довесть до свѣдѣнія Зины свои желанія и предложить ей свою руку.
Монтей, подумавъ нѣсколько, сказалъ ему: "Вы много мнѣ дѣлаете чести, Милордъ; я въ полной мѣрѣ чувствую великодушіе ваше, побуждающее васъ къ соединенію съ фамиліею изгнанника. Еще прежде нашего знакомства избавитель друга моего Росса имѣлъ уже священнѣйшія права на мою признательность. Похвалы, слышанныя мною отъ него м личнымъ съ вами знакомствомъ подтвержденныя, равно какъ и то, что узналъ я стороннимъ образомъ, все обязываетъ меня дать вамъ мое согласіе. Естьли вы также получите оное и отъ моей дочери, самъ же собою я никогда не принужу дѣтей моихъ отдавать свою руку вопреки сердцу. Зина еще молода; она никого не видала, кромѣ своихъ родственниковъ и моихъ друзей, коихъ почитаетъ вмѣсто родителей. Я боюсь, чтобы въ это время малѣйшая перемѣна состоянія не испугала ее. Я скажу ей о сдѣланной чести вашимъ предложеніемъ, и дамъ ей разумѣть мое мнѣніе о васъ; но повторя ей все то, что вамъ сказалъ, дамъ ей знать, что рѣшеніе зависитъ отъ нее собственно; ибо въ супружескомъ состояніи, которое почитаю я щастливѣйшимъ изъ всѣхъ, надобно, чтобы обѣ стороны были согласны, иначе самый рай будетъ адомъ."
Разставшись съ Лардомъ, Монтей пошелъ къ женѣ своей и сообщилъ о намѣреніяхъ Лорда вразсужденіи ихъ дочери.
Амбруазина тяжко вздохнула. -- A нашъ милый Рандольфъ, сказала она; должно ли оставить давнюю надежду сдѣлать его нашимъ сыномъ. Признаюсь, это дорого стоитъ моему сердцу, когда дѣти наши узнаютъ, что они могли быть соединены, то разлука сія тѣмъ будетъ для нихъ тягостнѣе. Я трепещу при одной мысли, что они будутъ въ правѣ упрекать насъ за то, что мы возпользовались ихъ незнаніемъ, выдавъ замужъ Зину и разлуча ее съ нимъ на всегда. --
"Зина не будетъ сговорена противъ своей воли и сказалъ Монтей: сохрани меня Боже, чтобъ я могъ имѣть вліяніе на ея выборъ! Но признаюсь, что уважая причины, о которыхъ тебѣ сказывалъ, я желалъ бы предпочесть Рональдзу: его характеръ, независимое состояніе и все служитъ мнѣ порукою за благополучіе моей дочери съ этимъ благороднымъ человѣкомъ, которой не боится насмѣшекъ большаго свѣта, вступая въ него съ дочерью изгнанника. Я увѣренъ, что Рандольфъ будетъ такогожъ мнѣнія, и что первѣйшее его желаніе, кромѣ привязанности его къ Зинѣ, быть моимъ сыномъ; но естьли онъ будетъ узнанъ Роскелинами, но не будетъ уже зависѣть отъ себя, да и я не желаю; чтобъ могли меня подозрѣвать, что я его похитилъ и хранилъ у себя, въ надеждѣ женить его на моей дочери; они и кромѣ сего довольно найдутъ случаевъ сдѣлать мнѣ попреки. Жребій Рандольфа долженъ удалять его отъ Зины; можетъ быть мы и ошибаемся, считая его чувства за братнія; привыкнувши съ младенчества считать ее сестрою, можетъ онъ къ ней иной любви и не будетъ чувствовать. Разсмотри эти обстоятельства, милая Амбруазина! и естьли ты ихъ одобришь, тебѣ же препоручаю увѣдомить о томъ дочь твою, можетъ ли она исполнить обязанности и долгъ дружбы, составя благополучіе того, кто спасъ моего любезнаго Росса."
Амбруазина, привыкшая соглашаться съ мнѣніями Сент-Клера, ни мало не противорѣчила, и обѣщала поговорить съ дочерью. На другое утро, бывши съ ней одна и занимаясь женскимъ рукодѣльемъ, она зачала съ ней разговоръ:
-- Время все худо, сказала она ей, смотря нехотя на проливной дождь: не скоро нашъ новой другъ вздумаетъ возвратиться къ намъ. Какъ ты думаешь о немъ, Зина, имѣешь ли столь хорошія о немъ мысли, какъ я? --
"Я думаю, что онъ очень красивъ и очень любезенъ; не такимъ ли и вы находите его, матушка?"
-- Точно такимъ, отвѣчала она: я рада, что мнѣніе мое согласно съ твоимъ. --
"И еще, продолжала Зина, Брижетта мнѣ сказывала, что онъ былъ болѣе, нежели великодушенъ съ ея мужемъ и со всѣми тѣми, которые подавали помощь къ его спасенію, и что его собственные слуги отзываются о немъ, какъ о наилучшемъ Господинѣ."
-- Эти искреннія похвалы лучше другихъ, сказала Амбруазина: онѣ показываютъ сердце нескрытное, доброе, великодушное; это хорошій знакъ, когда люди знатнаго человѣка говорятъ о немъ съ похвалою; они слишкомъ къ нему близки, чтобъ онъ могъ ихъ обмануть.--
"Они говорятъ также, продолжала Зина, что онъ сколько любимъ, столько и почитаемъ во всѣхъ Аркадскихъ островахъ за его благодѣянія и снисходительность; а что всего болѣе, онъ тамъ великодушно поступалъ съ нашимъ другомъ Жамесомъ Россомъ и съ Рандольфомъ: все сіе соединя вмѣстѣ, я получила наилучшее мнѣніе о Лордѣ Рональдзѣ."
-- Я сама тогожъ мнѣнія, -- сказала Амбруазина.
"А что еще болѣе усугубляетъ мое почтеніе, которое я къ нему возымѣла, прибавила Зина, такъ то, что онъ кажется нѣжнымъ и почтительнымъ къ родителю моему, и васъ слушаетъ и смотритъ на васъ съ удивленіемъ: это одно сдѣлало бы мнѣ его любезнымъ, хотя бы и не было иныхъ побужденій."
-- Бѣдный Рандольфъ! думала Амбруазина: я бы побожилась, что она имъ однимъ занята; Сент-Клеръ справедливо думалъ, что это любовь братняя. Я очень рада, что ты такого мнѣнія объ этомъ молодомъ Лордѣ, сказала она дочери: онъ также очень хорошаго мнѣнія о тебѣ. --
"Въ самомъ дѣлѣ, милая маминька! я очень этимъ горжусь, повѣрьте; развѣ онъ говорилъ вамъ объ этомъ?"
-- Еще не мнѣ; онъ такого хорашаго мнѣнія о тебѣ, Зина, что вчера просилъ тебя у отца въ супруги. --
"Въ супруги! вскричала Зина съ величайшимъ удивленіемъ, уроня работу изъ рукъ, которую она держала: въ супруги! право я бы никогда объ этомъ не подумала; я бы желала, чтобъ буря его занесла куда-нибудь, лишь бы не въ Барру!... это съ его стороны дурно; отецъ мой жертвуетъ для него своею жизнію, и за сіе человѣколюбіе и угощеніе онъ хотѣлъ бы лишишь его дочери."
-- Ты говоришь не подумавши, милая Зина; хотя ты откажешь его предложенію или примешь его, оно въ обоихъ случаяхъ дѣлаетъ тебѣ честь. --
"А естьли это такъ, о моя нѣжнѣйшая матушка! то я скажу однимъ словомъ мой отказъ; я не знаю, дѣлаетъ ли мнѣ честь его предложеніе; но оно отъ того не менѣе для меня несноснѣе, и я не могу его болѣе видѣть съ удовольствіемъ."
-- A я надѣюсь, что ты его увидишь, и будешь съ нимъ обходиться, какъ съ гостемъ и другомъ. --
"И такъ, сказала Зина съ навернувшимися слезами: вы мнѣ такъ говорите, какъ будто на меня гнѣваетесь; прошу васъ, маминька, простите меня. Я его почитаю, желала бы любить; но..."
-- Отъ чегожъ, Зина? Не теперь ли ты говорила, что ты его находишь прекраснымъ, любезнымъ, велизодушнымъ? --
"Да? да, да! я это говорила; но я не знала; что это примется въ другомъ видѣ."
Амбруазина улыбнулась.-- Я понимаю, Зина, онъ точно кажется прекраснымъ; это тебѣ досадно.--
Вы шутите, матушка; но не замѣтилиль вы, что у него цвѣтъ слишкомъ нѣженъ для мущинъ? Его голубые глаза слишкомъ велики, слишкомъ томны... и его станъ... онъ не такъ великъ, какъ Рандольфъ, не такъ ли?"
-- Я его не разсматривала столь примѣчательно, какъ ты; но положимъ, что онъ имѣетъ сіи недостатки, кои не лишаютъ его великодушія, какое ты въ немъ находила, и благородства, съ какимъ онъ по твоимъ словамъ ведетъ себя въ своемъ санѣ. --
"Нѣтъ; но естьли онъ имѣлъ причину, такъ можно полагать, что онъ все дѣлалъ не просто, дабы только понравиться, и еще мы ничего о немъ не знаемъ, какъ только отъ собственныхъ его слугъ."
-- Они рѣдко прибавляютъ, говоря о добродѣтеляхъ своихъ Господъ; но не говорила ли ты, что ты его почитаешь и за добродушіе къ жителямъ Аркадскихъ острововъ? --
"Мы не довольно въ томъ еще увѣрены, милая маминька."
-- A естьлибъ были увѣрены, сказала Амбруазина, тогда бы ты могла его любить, хотя за то, какъ говорила прежде, что онъ почитаетъ твоего отца, и мнѣ удивляется. --
"Милая маминька! я не могу ни одного человѣка полюбить столько, чтобъ васъ оставить."
-- Естьли это одно только препятствіе, то я увѣрена, что Лордъ Рональдза его преодолѣетъ, согласясь съ нами жить; что еще скажешь на это? --
"Ничего, матушка; только что я его не люблю и любить никогда небуду."
-- Этотъ отвѣтъ рѣшителенъ; и такъ, когда особа и свойство Лорда Рональдзы тебѣ не нравятся, скажижъ мнѣ пожалуй, каковъ долженъ быть человѣкъ, которой тебѣ непротивенъ чтобъ я могла судить заранѣе о тѣхъ которые будутъ свататься, и заранѣе предохранять себя отъ твоихъ отказовъ? --
"Вы насмѣхаетесь надо мною, маминька. Хорошо, я скажу, что я не могу удивляться ни одному человѣку не похожему на батюшку, или на Рандольфа..."
-- Въ добрый часъ; твой образецъ уже выбранъ; всякой не схожій съ нимъ долженъ быть изключенъ. --
"Я боюсь, сказала Зина съ безпокойствомъ, что5ъ батюшка не прогнѣвался на меня; тогда я возненавижу Лорла Рональдзу, какъ главнаго виновника; но естьли вы будете столь милостивы, что поговорите въ защиту мою, онъ бы меня извинилъ."
Тутъ Монтей вошелъ. -- Не помѣшалъ ли я вамъ? сказалъ онъ: я пришелъ узнать, милая Амбруазина, говорила ли ты съ Зиною? --
Зина закраснѣвшись повѣсила голову. "Да, отвѣчала мать, по ея лѣтамъ не льзя было ожидать столь рѣшительнаго упорства: какъ она не знала намѣденія Рональдзы, то находила его хорошимъ, любезнымъ, одареннымъ всѣми добродѣтелями; но какъ узнала, что онъ имѣетъ виды на нее, то всѣ сіи достоинства изчезли одно за другимъ такъ, что не осталось и слѣду ихъ; однимъ словомъ: онъ ей не по вкусу; она не любитъ ни бѣлокурыхь волосъ, ни голубыхъ глазъ, и хочетъ только такого мужа, которой бы походилъ на тебя, или на Рандольфа."
-- Милая маминька! возразила Зина улыбаясь: вы конечно не гнѣваетесь, а шутите; захотите ли вы меня осуждать, когда я тѣхъ же мыслей о достоинствѣ и красотѣ людей, какъ вы? --
"Мнѣ прискорбно, Зина, сказалъ Монтей, что ты смотришь на этого человѣка не такъ, какъ я; послѣ всего того, что я о немъ знаю, онъ столько же знатенъ, какъ и добродѣтеленъ; къ томужъ еще мы довольно увѣрились, что онъ таковъ, каковъ есть, иначе не ввѣрили бы ему благополучія своего дитяти. Подумай, милая Зина, хорошенько, и не огорчай твоего отца рѣшительнымъ отказомъ! Я весьма былъ бы щастливъ, видя мою милую дочь, мою вторую Амбруазину, соединенною съ знатнымъ и достойнымъ супругомъ."
-- Ахъ! на что желать союза, который разорветъ участь, связующую меня съ вами? О наилучшій изъ отцовъ! съ вами только я желаю жить и умереть! -- Съ сими словами Зина взяла руку Монтея, которую съ жаромъ жала, смотря на него съ покорнымъ и просительнымъ видомъ.
"Милая дочь! сказалъ онъ ей: бракъ есть долгъ какъ въ отношеніи къ обществу, коего мы члены, такъ и для родителей, желающихъ прежде своей разлуки видѣть своихъ дѣтей пристроенными. Объятіе нѣжнаго и любимаго супруга есть покровъ для молодой и добродѣтельной женщины. Естьли Небо лишитъ тебя матери и меня, не будешь ли имѣть тогда нужды въ семъ сладостномъ покровительствѣ?"
-- Дай Богъ, сказала Зина, бросясь на колѣни, чтобъ я не дожила до сего горестнаго дня; но естьли буду и оставлена, развѣ не имѣю покровителей въ братьяхъ? Мои милой Рандольфъ скорѣй умретъ, нежели оставитъ свою сестру; онъ не попуститъ никому ее обидѣть. --
"Я нѣжно тебя люблю, Зина, сказалъ Монтей съ чувствомъ: столь нѣжно, что ты не захочешь быть опрометчивою въ рѣшеніи, отъ коего зависитъ твое благополучіе; я скажу твой отвѣтъ Лорду Рональздѣ. Но естьли ты хочешь меня одолжить, обходись съ нимъ по прежнему; онъ тебя почитаетъ, и естьли ты не хочешь дать ему свою руку, не забудь по крайней мѣрѣ, что онъ мнѣ другъ, и избавитель Росса."
Зина обѣщалась, и поцѣловавъ своихъ родителей, просила позволенія удалиться; что ей и позволено.-- Никогда это милое дитя никого столько не будетъ любить, какъ Рандольфа, сказала Амбруазина сквозь слезы: невинна какъ младенецъ; ея сердце даже не подозрѣваетъ настоящихъ своихъ чувствъ. О, естьли бы эти чувства составили ея благополучіе! я не хочу отчаяваться, Рандольфъ ее также любитъ, и умѣлъ бы сдѣлать щастливою. --
"Я въ томъ не сомнѣваюсь, моя Амбруазина; я знаю, чего можно ожидать отъ него: наилучшій изъ сыновей, наилучшій изъ братьевъ, конечно будетъ наилучшимъ и изъ мужей; но вспомни, что ты должна ввѣрить домашнее спокойствіе твоей дочери Лорду Жону, Графинѣ Елеонорѣ, Лади Роскелинъ, и хотя бы ихъ можно было согласить на сей союзъ, думаешь ли ты, что ихъ характеръ способенъ сдѣлать щастливою женщину, зависящую отъ нихъ, и особливо, естьли эта женщина будетъ дочь Сент-Клера Монтея. Нѣтъ, никогда, Амбруазина, наша Зина не войдетъ въ такую фамилію, которая ее приметъ иначе, нежели какъ ты принята, или какъ она заслуживаетъ; они не будутъ благодарить Небо за это сокровище."
-- Ты правъ, милой другъ, сказала Амбруазина: но возложимъ наше упованіе на Провидѣніе, которое меня вручило тебѣ, не смотря на столько препятствій; все можетъ расположиться такъ щастливо, какъ мы и не недумаемъ. -- Подавши свою руку мужу, они вошли въ залу, гдѣ Лордъ Рональдза ихъ ожидалъ cъ нетерпѣніемъ.
Оставя своихъ родителей, Зина проходила корридоръ въ крѣпости; чтобъ идти въ свою комнату, какъ встрѣтилась съ Рандольфомъ; въ замѣшательствѣ отъ всего происшедшаго она бы желала уединенія, но онъ ее остановилъ. "Милая сестрица! сказалъ онъ ей, взявъ ее за руки: ты невдругъ уйдешь отъ меня; я цѣлый день съ тобою не видался. Но Боже мой! что съ тобою сдѣлалось! глаза у тебя красны и заплаканы; скажи мнѣ пожалуй, чѣмъ ты опечалена? развѣ родители, или кто изъ друзей нашихъ не такъ здоровъ?"
-- Нѣтъ, они всѣ здоровы, кромѣ меня; сказала она, приложа свою руку ко лбу: что-то мнѣ нездоровится... мнѣ хочется идти въ свою комнату и успокоиться. --
"Сперва ты скажешь мнѣ, Зина, что тебя такъ разтрогало; я хочу знать; о чемъ ты плакала?"
-- Такъ, бездѣлица, которая, надѣюсь, и пройдетъ. --
"Хорошо; такъ на чтожъ отъ меня ее скрывать? Я все любопытенъ знать, что трогаетъ мою милую Зину; естьли она меня любитъ, то скажетъ мнѣ эту бездѣлицу."
-- Естьли я тебя люблю.... знаешь ли Лорда Рональдза....-- Она смѣшалась, покраснѣла и замолчала.
"Говори, ради Бога, сказалъ Рандольфъ съ нетерпѣніемъ, что такое Лордъ Рональдза сдѣлалъ? чѣмъ онъ огорчилъ мою сестру?"
-- Онъ... онъ хочетъ... право я не могу тебѣ пересказать, ты не повѣришь. --
"Боже мой! скажи, что это? Зина, ты меня выводишь изъ терпѣнія; говори прямо."
-- Лордъ Рональдза... онъ меня до смерти обидѣлъ... --
"Онъ! хорошо; такъ и я его огорчу до смерти, сказалъ Рандольфъ, опустивши руки Зины, до тѣхъ поръ имъ удерживаемую, и положа свою руку на эфесъ своей шпаги: огорчить мою сестру и довести до слезъ! вотъ награда за привязанность моего родителя и за мою готовность жертвовать собою для спасенія его жизни! Неблагодарный! онъ того не знаетъ, что я тебя защищу отъ всѣхъ обидъ, пока дышу!!
Онъ хотѣлъ удалиться, но теперь она уже его остановила и крѣпко держала. -- Ты ошибаешься, братецъ; я худо изъяснилась: Лордъ Рональдза ничего не дѣлалъ, чтобъ могло тебя привести въ гнѣвъ. --
"Такъ о чемъ же ты плачешь, Зина? за чѣмъ такъ робѣла мнѣ открыться? за чѣмъ говорила, что онъ огорчилъ тебя до смерти? развѣ все эта ты назовешь бездѣлицей? Твои слезы, сестрица, будутъ всегда важны для Рандольфа."
-- Какъ ты добръ и милъ, любезный Рандольфъ! но какъ тебѣ растолковать, что твоя бѣдная маленькая Зина.... Право я принуждена думать, что это изъ насмѣшки онъ осмѣлился... --
Рандольфъ вырвался отъ нее и хотѣлъ идти въ комнату Лорда; но Зина выбѣжала за нимъ, и догнавши сказала, закраснѣвшись: онъ просилъ меня въ супруги у моего родителя... --
"Въ супруги!..... жениться на тебѣ!.... Лорду Рональдза!... возможно ли это!" Рука его оставила шпагу и очутилась на лбу; онъ помолчавъ нѣсколько, наконецъ сказалъ: "Такъ онъ, по словамъ твоимъ, хочетъ на тебѣ жениться, и больше ничего?"
-- Только и всего. Развѣ этого мало: хотѣть меня взять за себя, разлучить съ родителями и съ тобою! --
Рандольфъ вздохнулъ. "Чтожъ думаютъ объ этомъ предложеніи наши добрые родители," сказалъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія.
-- Они говорятъ, что онъ меня уважаетъ, что Лордъ Рональдза добродѣтеленъ, сдѣлаетъ меня щастливою; они желали, чтобъ я его могла любить; но право я этого не могу сдѣлать. Я это имъ сказала, и по ихъ извѣстному благоволенію они еще желали меня извинить. Однако я боюсь, чтобъ батюшка на меня не прогнѣвался. --
"Нѣтъ, Зина, онъ такъ добръ! Но они правы: Лордъ Рональдза красивъ, добродѣтеленъ, добръ и заслуживаетъ быть любимымъ тобою."
-- Пусть онъ всѣмъ тѣмъ будетъ, чѣмъ хочетъ, и со всѣми этими добродѣтелями уѣдетъ и не возвращается болѣе. Развѣ и ты самъ хочешь, чтобъ я за него вышла, чтобъ я уѣхала на Аркадскіе острова? Я надѣялась, что ты болѣе меня любишь! --
"Я тебя въ тысячу разъ болѣе люблю, нежели самаго себя, милая Зина! но я никогда еще не думалъ о твоемъ замужствѣ; естьли же это должно, то я былъ бы щастливъ, видя тебя за такимъ супругомъ, какимъ кажется Лордъ Рональдза, почитая, что онъ можетъ тебя сдѣлать щастливою."
Слезы опять появились у Зины. -- Я не понимаю этой нужды въ замужствѣ, сказала она, развѣ я не могу жить съ моими родителями и братьями?--
"Отри твои слезы, сестрица! наши родители никогда не принудятъ тебя выйти противъ твоей воли, естьли не хочешь за Лорда Рональдзу, то онъ насъ оставитъ, будь въ этомъ увѣрена, лишь только время ему позволитъ отплыть."
-- Я буду просить Бога о попутномъ вѣтрѣ; я его ненавижу и готова желать ему всѣхъ благъ, лишь бы, только онъ меня не любилъ, --
Рандольфъ ничего не возражалъ; онъ погруженъ былъ въ различныя мысли. -- Ты молчишь! сказала ему Зина: Боже мой! развѣ и ты на меня разсердился? не довольно ли я имѣла печали? Противорѣча родителю, еще должна бояться твоего неудовольствія? --
"Нѣжная Зина! отвѣчалъ онъ, прижавъ ее къ сердцу: успокойся; никогда въ жизни я менѣе не былъ недоволенъ или огорченъ, какъ теперь."
-- Ахъ, тѣмъ лучше! сказала она ему, поцѣловавъ его въ щеку; вотъ мы теперь друзья; я щастлива! Я пойду въ свою комнату, и прошу тебя, Рандольфъ, естьли батюшка будетъ съ тобою говорить объ этомъ, возьми сторону сестры твоей; клянусь тебѣ, я скорѣе умру, нежели выду за Лорда Рональдзу. --
Рандольфъ ей обѣщалъ, и она оставила его.
Болѣе четверти часа онъ прохаживался туда и сюда по длинному корридору, сложа руки крестообразно, съ поникшею головою, и углубясь въ мучительныя мысли; нещастной молодой человѣкъ въ первой разъ прочелъ въ своемъ сердцѣ, и открылъ, что онъ любилъ Зину не такъ, какъ сестру; онъ ощущалъ въ себѣ живѣйшее чувство ревности противъ Лерда Рональдза и чрезмѣрную радость отъ ея отказу. Восторгъ, произведенный чистосердечнымъ произнесеніемъ Зины, выразительность ея поцѣлуя, и все то, что въ немъ происходило, не дало ему сомнѣваться въ истинномъ чувствѣ, которое онъ находилъ преступнымъ и которое рѣшился заглушить въ своемъ сердцѣ, за какую бы то цѣну не было; дружба нѣжнѣйшая и живѣйшая, какую только ему изъявляла сестра его, и ея упорной отказъ отъ выгоднѣйшаго замужства, довершило ужасъ его. Невинная дѣвушка, думалъ онъ, содрогаясь, сама не зная, можетъ быть раздѣляетъ со мною преступную страсть.
О, естьли чистота твоей дѣвичьей совѣсти оставила ее для тебя въ неизвѣстности! надобно отъ тебя бѣжать, возвратить тебя добродѣтели и спокойствію; это первѣйшая моя должность; я буду умѣть ее выполнить; я почту себя въ тысячу разъ щастливымъ, естьли токмо рѣшимость ея мнѣ стоить будетъ жизни, и ежели моя смерть возвратитъ тебѣ благополучіе! Будучи совершенно доволенъ самъ собою и принятымъ намѣреніемъ, онъ пошелъ къ отцу и Лорду Рональдзѣ, которые прогуливались по берегу. Монтей только что объявилъ своему гостю объ отказѣ дочери, умягчивъ оной по возможности, и представивъ столь увѣрительныя доказательства почтенія своего и дружбы, что онъ не могъ обидиться симъ. Любовь его къ Зинѣ болѣе основана была на удивленіи, а не на страсти, которая не знаетъ препонъ; онъ ее находилъ прелестною, потому что она и всѣмъ таковою казалась. Она была первая дѣвушка, привлекшая его вниманіе, и съ которою онъ препровелъ нѣсколько времени въ семъ любезномъ и тихомъ обществѣ, сердце его нѣсколько было встревожено, и ему не такъ бы было легко рѣшить, къ кому изъ особъ сего общества онъ болѣе привязанъ -- столько онъ видѣлъ различныхъ достоинствъ. Наружность Зины, семнадцатилѣтній возрастъ, ея голосъ, лютня, тихость, невинная откровенность, безъ сомнѣнія предпочтительнѣе занимали его; но говоря ближе, ему нравилось въ ней болѣе то, что онъ женясь на ней, былъ бы членомъ ея фамиліи и того общества друзей, къ которымъ онъ ежедневно болѣе и болѣе привязывался: потому то онъ и не совсѣмъ огорчился отказомъ, какъ бы слѣдовало прямо влюбленному. "Благородный начальникъ! сказалъ онъ, обращаясь къ Монтею и Рандольфу, которой только что подошелъ: ежели не могу имѣть чести получитъ руку вашей дочери, то прошу что крайней мѣрѣ позволить мнѣ связь съ вашей фамиліей; я хочу быть другомъ и братомъ по оружію съ вашимъ сыномъ; я немногимъ его старѣе, и братъ Зины для меня будетъ драгоцѣненъ. Рандольфъ! сказалъ онъ ему, пожавъ руку: я не получу двухъ отказовъ въ одинъ день отъ фамиліи, которую желаю считать за свою; скажи, что ты принимаешь союзъ братства; мною предлагаемый."
Рандольфъ почувствовалъ въ сіе время чрезвычайное замѣшательство; онъ чувствовалъ, сколь мало заслужилъ сію дружбу и почтеніе отъ его великодушнаго соперника. Естьли бы онъ могъ читать въ моемъ сердцѣ, думалъ въ себѣ, онъ бы, вмѣсто продолженія дружбы, бѣжалъ отъ меня съ ужасомъ: эта дружба никогда не будетъ основана на довѣренности. Лучше умру, чѣмъ дамъ проникнуть мою тайну. Сіи горестныя размышленія, быстро пробѣжавшія, не помѣшали взять и молча пожать руку молодаго Лорда.-- Великодушный человѣкъ! сказалъ ему потомъ: я принимаю вашу дружбу въ надеждѣ заслужить ее нѣкогда; повѣрьте моему сердцу, я бы желалъ всѣмъ возможнымъ въ мирѣ пріобрѣсть васъ себѣ братомъ. Сестрица еще очень молода, можетъ быть... -- Онъ не въ силахъ былъ кончить желанія, и даже произнесть то, что влагала въ него добродѣтель, и отъ чего сердце его трепетало.
Монтей былъ восхищенъ началомъ сей связи; она ему напомнила первые годы искренности съ вѣрными друзьями. Разговаривая такимъ образомъ о истинной дружбѣ и благѣ, какое отъ нее происходитъ, и внушая молодымъ людямъ все то, что могло усугубить взаимное почтеніе, они пошли по дорогѣ къ крѣпости.
Обѣдъ былъ не такъ веселъ, какъ обыкновенно; нѣкоторое замѣшательство и принужденность примѣтны были между Рональдзомъ и Зиною; Рандольфъ почти не ѣлъ, говорилъ мало и казался самъ не свой. Вѣтеръ былъ попутной и молодой Лордъ объявилъ о своемъ заутра отъѣздѣ. Россъ и Монтей убѣждали его остаться на нѣсколько дней. Амбруазина, замѣчая неловкость Зины, не настаивала почти; но Россъ, а съ нимъ Монтей и Рандолъфъ убѣдили его согласиться отложить на нѣсколько дней отъѣздъ. Тутъ началъ онъ обходиться съ Зиною такъ, что она совершенно успокоилась, и вечеръ проведенъ съ большею пріятностію.
Какъ всѣ разошлись по своимъ комнатамъ, Рандольфъ не раздѣваясь бросился на свою постель, но не могъ заснутъ: цѣлая ночь прошла въ непонятномъ безпокойствѣ, ибо въ первый разъ только чувствовалъ онъ нѣчто похожее на угрызеніе совѣсти; тысяча мыслей безпокойныхъ тревожили его воображеніе и прогоняли сонъ; утренній колоколъ призывалъ жителей крѣпости къ завтраку, тогда онъ всталъ и съ блѣднымъ лицемъ какъ смерть вошелъ въ залу.
Зина тотчасъ увидѣла перемѣну въ лицѣ его, и побѣжала къ нему. "Милой братецъ! сказала она ему: Боже мой! что съ тобою сдѣлалось? Твое лицо такъ блѣдно, и глаза такъ впали! извольте, матушка, посмотрѣтъ на него: руки у него горятъ; повѣрьте, матушка, что у него лихорадка!"
Рандольфъ принужденно улыбнулся. -- это ничего, сказалъ онъ: мнѣ видѣлись худые сны, и отъ этого я блѣденъ. --
"Какой вздоръ! ты насмѣхаешься надо мной," сказала ему Зина.
-- Ни мало. Не сама ли ты говаривала, что худые сны разстроивали тебя на цѣлый день? --
"Да; но ты, ты не вѣришь снамъ, и я не сомнѣваюсь, что ты точно болѣнъ."
-- Нѣтъ, я увѣряю тебя, что я здоровъ. И такъ, милая моя сестрица, будь покойна до тѣхъ поръ, пока не буду жаловаться. --
Все общество замѣтило перемѣну въ Рандольфѣ; но какъ онъ увѣрилъ, что не чувствовалъ никакого припадка, то его и оставили въ покоѣ. Монтей, Амбруазина и еще болѣе Зина примѣчательно на него смотрѣли и увидѣли подъ притворною веселостію его усилія, скрытность и безпокойство. Послѣ завтрака онъ отвелъ Монтея особо. "Батюшка! сказалъ онъ ему, позвольте мнѣ поговорить съ вами наединѣ; я имѣю нѣчто съ вами посовѣтоваться, и надѣюсь, что вы одобрите сіе."
Монтей согласился, они вмѣстѣ вышли.
Монтей сѣлъ въ своей комнатѣ и посадилъ подлѣ себя Рандольфа, ожидалъ, чтобъ онъ началъ говорить; но молодой человѣкъ молчалъ и казался въ большомъ замѣшательствѣ. Послѣ нѣсколькихъ ободрительныхъ словъ онъ зачалъ съ безпокойнымъ видомъ: "Простите меня, наилучшій изъ отцовъ! я хочу оставить крѣпость."
-- Оставитъ крѣпость! возразилъ Монтей съ удивленіемъ: для чего? что значитъ столь скоропостижное намѣреніе?--
"Я теперь въ тѣхъ годахъ, въ которыхъ долженъ показать себя достойнымъ имени благороднаго родителя, отъ котораго получилъ жизнь. Онъ мнѣ открылъ своимъ примѣромъ путъ, по которому мнѣ должно слѣдовать. Лордъ Рональдза мнѣ сказалъ, что было положено бракосочетаніе между нашимъ молодымъ Государемъ и Маріею, племянницею Карла храбраго, что Англія, раздраженная симъ союзомъ, вѣроятно возбудитъ раздоръ и войну. Думаю, что вы не захотите, батюшка, чтобы сынъ Монтея оставался празднымъ въ Баррѣ тогда, какъ отечество въ опасности."
-- Нѣтъ, мой доброй другъ! твое пылкое мужество согласно съ моею волею, но все спокойно: при первой искрѣ ты полетишь туда, куда слава тебя призываетъ; будешь достоинъ имени, которое долженъ возстановить. Я нетерпѣливо ожидаю Сира Александра Мак-Грегора; въ случаѣ войны ты будешь служить подъ его знаменемъ, потому что мнѣ возбранено вести тебя туда. --
"Лордъ Рональдза, сказалъ Рандольфъ съ замѣшательствомъ, долженъ насъ покинуть чрезъ день, или чрезъ два; не льзя ли и мнѣ, батюшка, съ нимъ вмѣстѣ отправитъся?"
-- Ты меня удивляешь, Рандолъфъ! Что мы тебѣ сдѣлали, что ты такъ не <Так в книге.> сей минуты я думалъ, что ты насъ всѣхъ нѣжно любилъ; не ужели я въ семъ ошибся?
"Нѣжно ли васъ любилъ! съ жаромъ сказалъ Рандольфъ: Небо одно знаетъ, сколько люблю, а можетъ быть осуждаетъ излишность; мои родные мнѣ тысячу разъ дороже жизни и свободы, я болѣе горжусь быть вашимъ сыномъ, нежели наслѣдникомъ Шотландскаго трона; подобный вамъ отецъ составляетъ славу дѣтямъ. Какъ я сожалѣю о тѣхъ, которые должны произноситъ имя родителей съ стыдомъ, что имъ одолжены жизнію; на примѣръ, наслѣдникъ Лордъ Роскелина щастливъ, что потерянъ прежде, нежели узналъ пороки своихъ родителей. Боже! какъ моя участь оилична, и сколько буду щастливъ, естьли я самъ..." Онъ остановился и покраснѣлъ при сей мысли.
-- И такъ, сынъ мой, естьли ты считаешь себя щастливымъ между нами, останься до тѣхъ поръ, пока нужда не разлучитъ насъ. --
"Ради Бога, батюшка, не принуждайте меня оставаться. Ежели бы вы знали!.... я не стою вашей любви; я гнушаюсь собою, и удалясь только отъ васъ, могу возымѣть къ себѣ почтеніе и заслужить ваше."
Монтей тогла проникнулъ сердечныя движенія молодаго человѣка, и готовъ былъ успокоить, открывъ ему тайну его рожденія, но вспомнивъ 7 что говорилъ онъ о своихъ родителяхъ, побоялся теперешняго впечатлѣнія. Сент-Клеръ не могъ допустить мысли о свиданіи съ Елеонорою, и не могъ перенести гордаго ея отказу для своей дочери, тѣмъ менѣе думать посредствомъ свадьбы возвратить ей сына, отдавъ съ нимъ свою милую Зину. Желая истребить склонность, онъ надѣялся сего достичь продолженіемъ невѣдѣнія ихъ, которое лишало ихъ всей надежды.-- Хорошо, продолжалъ онъ, поѣзжай мой сынъ, потому что ты считаешь свою поѣздку полезною; прошу тебя только подождать пріѣзду Сира Александра, которой не замѣшкаетъ; мы уговоритъ Лорда Рональдзу подождать его также. Я не спрашиваю тебя болѣе о побудительныхъ причинахъ; я твой отецъ, желаю быть твоимъ другомъ, но не изслѣдователемъ. --
Рандольфъ бросился къ ногамъ Монтея и цѣловалъ его руки съ нѣжностію -- Рандольфъ! продолжалъ начальникъ: путь къ славѣ иногда труденъ; но награда несомнѣнна, естьли къ ней стремятся съ твердостію, не уклоняясь, и во всѣхъ случаяхъ. Знай, мой сынъ, что ни съ одними непріятелями твоего отечества: ты долженъ сражаться, но и непріятелями своего собственнаго сердца, по причинѣ пылкости твоихъ страстей, коихъ еще не знаетъ опаснаго владычества. Самое лучшее средство, противъ нихъ есть дѣятельная и съ пользою проводимая жизнь, равно и та мысль, что ты лю-<так в книге.>Зины, Жамеса и Сент-Клера, и что ты долженъ быть примѣромъ добродѣтели. --
При имени Зины Рандольфъ затрепеталъ; онъ страшился, чтобъ отецъ его не проникъ ужасной тайны, но видя его покойнымъ, онъ самъ успокоился. "Будьте увѣрены, присовокупилъ онъ, что Рандольфъ пожертвуетъ жизнію, чтобы содѣлаться достойнымъ своего родистеля."
-- Хорошо, сказалъ Монтей, обнявъ его съ нѣжностію: прими заранѣе мое благословеніе; но естьли желаемой тобою войны не будетъ, куда ты обратишься, и что предпріимешь? Естьли ты не сыщешь нигдѣ щастія, то, надѣюсь, возвратишься въ Барру. --
"Возвращусь, батюшка, сказалъ молодой человѣкъ въ сильномъ волненіи: естьли только почувствую, что буду достоинъ сего щастія, и найду себя въ состояніи возвратиться съ честію."
-- Въ такомъ случаѣ отсутствіе твое не будетъ продолжительнысъ,-- сказалъ Сент-Клеръ съ веселостію: впрочемъ, ежели когда въ жизни удручаемо будетъ сердце твое прискорбными чувствованіями, то вспомни слова сіи; ты знаешь, что я не льстецъ; благополучіе не рѣдко приближаетъ къ злощастію, а послѣднее неразлучно съ собственною нашею погрѣшностію. --
Монтей вышелъ, не дожидавшись отвѣта. О наилучшій человѣкъ! сказалъ Рандольфъ: ты стараешься усладить горесть и успокоить волнующееся чувство, которое проникъ, но не угадываешь причины; чистое твое сердце не можетъ подозрѣвать такого разврата со вчерашняго дни; до сей минуты я самъ не могъ подозрѣвать себя. О, естьлибъ Небо скорѣе послало сюда Сиръ Александра, и жестокая, но необходимая минута разлуки для меня миновала! Я скажу тебѣ, Зина, моя обожаемая сестра, вѣчное: прости! Я никогда болѣе не увижу ни тебя, ни мѣста, въ которомъ протекли щастливые дни моего младенчества, съ тобой только въ разлукѣ могу забыть тебя, возпрещу себѣ даже пріятное воспоминаніе о тебѣ. Я хочу, такъ, я хочу восторжествовать надъ самимъ собою, или погибнуть.
Онъ остался нѣсколько времени одинъ, чтобъ успокоить себя; но видя, что воображеніе его болѣе разгорячилось, онъ пошелъ къ Жамесу и Сент-Клеру. прогулкою съ ними и трудными тѣлесными упражненіями успѣлъ наконецъ успокоить себя, такъ что могъ показаться своимъ друзьямъ.
Монтей видя съ удовольствіемъ, что онъ былъ спокойнѣе, разговаривалъ довольно свободно съ Лордомъ Рональдзою, распрашивая его о намѣреніяхъ поѣздки въ Шотландію.
"Хотя я и не придворной, отвѣчалъ онъ, но хочу явиться въ Стирлингъ, гдѣ надѣюсь застать теперь молодаго Короля, посвятить ему мою руку, и достояніе; поелику угнѣтеніе со стороны Дворяиства во время его несовершеннолѣтія возбудило во мнѣ справедливое негодованіе; Канцлеръ и его наставникъ объявлены измѣнниками, и могутъ только получить помилованіе отъ одной милости Государя."
Рандольфъ сказалъ ему, что онъ испросилъ уже позволеніе отъ отца служить подъ знаменъ Сира Александра Мак-Грегора, прибавя къ тому, что они какъ наилучшіе братья будутъ всегда неразлучными.
Рональдза подтвердилъ его желаніе. Занимательный разговоръ между изгнанными друзьями начался о политикѣ, о войнѣ, о разныхъ сраженіяхъ, въ которыхъ они находились. Два молодые человѣка, воспламененные сими повѣствованіями, забыли на время, одинъ полученной отказъ, а другой открытіе, имъ самимъ сдѣланное въ собственномъ сердцѣ.
Хотя вѣтръ былъ самый благопріятнѣйшій, но Монтей убѣдилъ Лорда Рональдзу продолжишь свое пребываніе въ Баррѣ до прибытія Сира Александра Мак-Грегора, который и прибылъ къ нимъ въ скоромъ времени.
Онъ былъ принятъ съ величайшею радостію всѣмъ обществомъ, а особливо Рандольфомъ, который не могъ больше переносить тягостное свое положеніе, будучи смѣшанъ, разстроенъ въ присутствіи Зины, принужденно уклоняясь отъ ея ласкъ и опасаясь самъ предаться онымъ, ежеминутно стараясь измѣнить себѣ дать замѣтить Зимѣ при нѣжныхъ ея упрекахъ, вопросахъ и слезахъ, которыя столько умягчали его сердце, онъ чувствовалъ необходимѣйшую нужду удалиться отъ нее.
Лишь только Сиръ Александръ успокоился; всякой распрашивалъ его о политическомъ состояніи Шотландіи и несогласіяхъ Двора. Онъ имъ далъ знать, что Канцлеръ Ливинготонъ, обличенный въ злѣйшей измѣнѣ, наказанъ эшафотамъ; что мать Королевская скончалась; что Іаковъ II на девятнадцатомъ году принялъ верховную власть и согласился по совѣту Короля Французскаго жениться на дочери Герцога Гельдрскаго, и что сіе самое возродило зависть и древняя вражда Англіи противъ Шотландіи.
"Я радуюсь, сказалъ Рандольфъ: наши шпаги не заржавѣютъ въ ножнахъ; это открываетъ намъ съ Лордомъ Рональдзою путъ къ славѣ; для меня пріятнѣе сражаться съ иностранцами, нежели участвовать въ бѣдственнѣйшей междоусобной войнѣ, опустошавшей такъ часто Шотландію."
-- Я ввѣряю тебѣ, Сиръ Александръ, Рандольфа, сказалъ Монтей: ему уже двадцать второй годъ; онъ жаждетъ славы, и едва гдѣ лучше можетъ пріобрѣсть ее, какъ подъ твоимъ начальствомъ.--
"Я радъ таковому гостю, отвѣчалъ Сиръ Александръ: не только для васъ и для памяти его крестнаго отца, моего брата, которымъ онъ столько былъ любимъ, но и для него собственно." И въ память вашей сестры, давшей ему жизнь, подумалъ Рандольфъ, но не смѣлъ сего выговорить; онъ удовольствовался только взять руку стараго воина, котораго считалъ своимъ дядей, и поцѣловавъ ее, сказалъ:-- Я не обезславлю имени Монтея и Мак-Грегора. --
"Ниже другаго; какъ бы оное знатно не было, я въ томъ отвѣчаю," перехватилъ Александръ.
-- Благородный начальникъ! сказалъ Рокальдза, обратясь къ Сент-Клеру: я не имѣю ни отца, ни путеводителя, которой бы могъ указать мнѣ путь, по которому желаю слѣдовать; ваши благодѣянія дѣлаютъ можетъ быть меня нескромнымъ; имѣйте снисхожденіе представить и меня вашему благородному другу, какъ собрата вашему сыну, готоваго сражаться подлѣ его. --
"Сиръ Александръ! сказалъ Монтей: вотъ еще молодой солдатъ, котораго вамъ вручаю, которой желаетъ научиться отъ васъ быть храбрымъ воиномъ. Это Лордъ Рональдза. Онъ хотѣлъ бытъ также моимъ сыномъ; но сего несовершилось. За всѣмъ тѣмъ однакожъ онъ имѣетъ полное право на мое почтеніе, дружбу и благодарность, потому что спасъ нашего друга Росса во время нашего нещастія."
-- Дружба его дѣлаетъ мнѣ честь, отвѣчалъ Сиръ Александръ, пожавъ руку молодаго Лорда. Монтей! сказалъ онъ потомъ: мнѣ только останется одно желаніе, чтобъ выполнить для тебя и для нашихъ храбрыхъ друзей, то есть, видѣть тебя еще со славой служащимъ отечеству. Ты благородно переносишь твое изгнаніе; сердце мое чувствуетъ, что часъ торжества и свободы недалекъ. --
"Сердца наши всегда чувствовали одинаково, сказалъ Сент-Клеръ, и мое то же говоритъ."
-- Баппошка! сказалъ молодой Жамесъ, подошедши къ нему: простите ли вы меня, естьли и я оставлю Барру вмѣстѣ съ братомъ Рандольфомъ -- это единственное мое жилище. --
"Милое дитя! отвѣчалъ Монтей, ударя его по плечу: я люблю твою отважность; но ты еще очень молодъ, чтобы идти сражаться; у тебя не будетъ недостатку ни въ храбрости, ни въ усердіи, я увѣренъ; но бываютъ случаи, гдѣ нужна сила, способность, а у тебя недостаетъ и того и другаго."
-- Отецъ твой правъ, возразилъ Сиръ Александръ: потерпи еще нѣсколько лѣтъ доброй молодой человѣкъ; гораздо щастливѣйшій старшаго своего брата, ты будешь имѣть водителя и начальника въ твоемъ отцѣ. --
Разговоръ сдѣлался общимъ, и многіе изъ жителей крѣпости, которые не были изгнаны, возымѣли непремѣнное желаніе ихъ провожать и сопутствовать на войну, для которой были сдѣланы большія приготовленія въ Шотландіи.
Послѣ ужина Сиръ Александръ увѣдомилъ Монтея, что Графъ и Графиня Роскелинъ недавно возвратились изъ Англіи; что Елеонора была въ безпрестанной ссорѣ съ своимъ мужемъ; что онъ болѣе не уступаетъ, какъ покорной рабъ, всѣмъ ея капризамъ; что красота ея стала увядать, и это не смягчало ни мало характера. По возвращеніи своемъ она хотѣла взять отъ Лади Роскелинъ дочь свою Матильду; но Лордъ Жонъ увѣренный, что она сталабы ее мучить, не хотѣлъ на это согласиться, и предпочелъ, чтобъ она лучше оставалась у бабушки, которая ее чрезвычайно любила и которая проводила жизнь свою въ воспитываніи своей внуки и въ дѣлахъ набожности и милосердія.
"Какова Лади Матальда?" спросила Амбруазина.
-- Почти также прекрасна, какъ и матушка, отвѣчалъ Сиръ Александръ: но крошка, чувствительна; стыдлива, не такъ какъ Графиня, которая горда, самолюбива, тщеславна и вспылчива. --
"Вотъ доказательство, что добрыя и худыя качества ненаслѣдственны, сказала Амбруазина: что злые родители могутъ имѣть иногда добрыхъ дѣтей; почему знать, можетъ быть Графъ и его супруга отъ природы получили добрыя качества и характеры, которые ласкательство и худое воспитаніе мало по малу; развратили. Лордъ Жонъ былъ идоломъ у своей матери, которая ему ни въ чемъ не противорѣчила. Елеонора была воспитана безъ матери корыстолюбивымъ и бѣднымъ отцомъ, которой безпрестанно прославлялъ красоту дочери, и льстился быть щастливымъ отъ ея брака, а o прочемъ воспитаніи совсѣмъ нерадѣлъ. Нещастіе есть самый лучшій наставникъ: нашъ другъ Монтей есть тому примѣръ, и тщеславная фамилія Роскелинъ безъ сомнѣнія должна быть поражена милосердіемъ Провидѣнія; да возмогутъ добродѣтели ихъ потомковъ загладить ихъ несправедливости. Пойдемъ, Зина, оставимъ нашихъ друзей заниматься ихъ намѣреніями." Она встала, пожелавъ имъ покойной ночи, и удалилась съ дочерью въ свои комнаты.
Когда Зина осталась одна съ Амбруазиной, слезы ея, цѣлый день съ трудомъ удерживаемой, покатились ручьями на грудъ матери. "Рандольфъ уѣзжаетъ! говорила она всхлипывая: развѣ онъ самъ захотѣлъ насъ покинуть; не лучше ли бы, маминька, ему еще подождать хотя одинъ годъ; Жамесъ тогда былъ бы ему товарищемъ."
-- Отецъ твой, милая Зина, находитъ, что Жамесъ еще не имѣетъ довольно силъ къ перенесенію трудовъ военныхъ, а Рандольфъ не имѣетъ этого препятствія: ибо онъ старѣе его шестію годами.--
"Нѣтъ, маминька, но естьли мы будемъ столь щастливы, что увидимъ батюшку освобожденнымъ, чего желаетъ и Сиръ Александръ, онъ бы былъ путеводителемъ моего брата; онъ лучше бы умѣлъ располагать отважностію его, нежели Лордъ Рональдза, и потому онъ бы могъ.... "
-- Остаться въ крѣпости, не такъ ли, перебила Амбруазина: ты бы ихъ учила шить, вышивать въ пяльцахъ; вѣрно иголка въ ихъ рукахъ менѣе бы тебя ужасала, нежели сабля; не такъ ли? --
"Вы шутите, милая маминька; я знаю, что вы любите Рандольфа также, и что также сожалѣете о немъ."
-- Да, безъ сомнѣнія, я его люблю; но какъ слѣдуетъ любить для него собственно, для его славы, болѣе нежели для удовольствованія пустой и смѣшной нѣжности. Мнѣ бы гораздо пріятнѣе было знать, что онъ раненъ и даже убитъ какъ храбрый воинъ на пути чести, нежели видѣть его препровождающимъ время въ недостойныхъ забавахъ. Я точно также буду нѣкогда думать о Жамесѣ и Сент-Клерѣ. Лучше быть Матерію героя, павшаго на полѣ славы, нежели матерью окруженною десятью сыновьями безполезными, для отечества. --
"Рандольфъ, маминька, прославитъ насъ всѣхъ своею храбростію, я очень въ этомъ увѣрена; но мы за сіе слишкомъ дорого можемъ заплатить. Ахъ, почему я не мальчикъ; я гораздо старѣе Жамеса; я послѣдовала бы за нимъ, защищала его, и ежели бы онъ былъ побѣжденъ, пала бы подлѣ его сраженная однимъ ударомъ!" Слезы ея потекли еще болѣе, и нѣжная мать смѣшала съ нею свои, видя, до какой степени достигла привязанность юнаго сердца, и думая притомъ о всѣхъ препятствіяхъ, не желала только хотя не много ее успокоить.
-- Ты его увидишь, сказала она ей; и съ большимъ удовольствіемъ; когда онъ къ намъ возвратится побѣдителемъ, и когда во время успокоенія онъ намъ будетъ разсказывать свои подвиги. --
"Дай Богъ, вамъ это щастіе! но можетъ быть мы никогда не увидимъ его; сердце мое раздирается при этой мысли. Милая маминька! ежели Рандольфъ будетъ убитъ, Зинѣ не останется ни одной щастливой минуты. Онъ меня на сихъ дняхъ очень огорчилъ; во всю его жизнь этого не случалось."
-- Какимъ образомъ? спросяла Амбруазина.
"Я довольно видѣла, что онъ огорчился моимъ отказомъ Лорду Рональдзѣ, и симъ много тревожилась; не замѣтили ли вы, маминька, какъ онъ съ тѣхъ поръ былъ грустенъ; и какъ онъ удалялся отъ меня при всѣхъ моихъ ласкахъ; едва могъ на меня смотрѣть; а прежде такъ любилъ быть со мною. Мущины, кажется, неумѣютъ такъ любить, какъ мы. Когда бы Принцесса хотѣла за него выйти, и онъ ее нелюбилъ бы, я бы обрадовалась его отказу; я бы взяла его сторону противъ всѣхъ васъ, и не сердилась бы на него за это."
-- Я не сомнѣваюсь въ этомъ, сказала Амбруазина: онъ исполняетъ долгъ добраго брата, когда желаетъ хорошаго замужства сестрѣ; онъ почитаетъ Лорда Роналѣдзу, противъ котораго нечего сказать; естьлибъ ты его любила. --
"А это важнѣе всего, маминька; я слышала, когда батюшка разсказывалъ намъ вашу исторію, что вы сами никакъ не могли любить Сира Жамеса Стуарта, хотя онъ также былъ и храбрый и славный кавалеръ, противъ котораго нечего уже было и сказать. Но вы любили батюшку, и я также хочу любить того, за того выйду, или когда не выйду замужъ. Я никогда не забуду милости вашей, когда вы мнѣ позволили отказать Лорду Рональдзѣ, и надѣюсь, что тогда въ послѣдній разъ въ моей жизни воспротивилась волѣ вашей."
-- Я въ томъ увѣрена, моя милая Зина. Теперь поди усни; я слышу, что гости разошлись; препоручи брата своего въ покровительство Бога, Который можетъ его сохранитъ на войнѣ также какъ и дома! успокойся и перестань плакать. --
"Спокойной ночи, милая маминька, сказала Зина, цѣлуя ея руку: пусть милосердіе Небесное бодрствуетъ надъ Рандольфомъ, пусть возвратитъ его къ намъ и сдѣлаетъ меня достойною добрыхъ родителей, какихъ оно мнѣ дало."
Во время сего разговора Монтей и Сиръ Александръ имѣли рѣчь о Рандольфѣ. Сент-Клеръ не безъ ужаса видѣлъ сего пылкаго молодаго человѣка, пускающагося въ свѣтъ, гдѣ могъ онъ встрѣтиться съ роднымъ отцомъ, противъ котораго онъ вооружилъ его повѣствованіемъ несправедливостей, имъ ему причиненныхъ. -- Сдѣлалъ все, что могъ, сказалъ онъ давнишнему своему другу. Я ему угрожалъ моимъ проклятіемъ, естьли онъ вызоветъ на поединокъ Лорда Роскелина. Но кто знаетъ, не вызоветъ ли онъ самъ его, какъ моего сына? Тогда подробно припоминая всѣ обстоятельства, вотъ, сказалъ онъ ему, причины, препятствующія мнѣ до сихъ поръ открыть его рожденіе. Я бы желалъ, или чтобъ моя дочь была за-мужемъ, или чтобъ Рандольфъ столько прославился, чтобъ это польстило его фамилію и избавило меня отъ всѣхъ упрековъ. Я бы желалъ также... Но сколько ни дѣлала мнѣ зла эта женщина, я не долженъ желать ей смерти; между тѣмъ отвратились бы многія препятствія, естьлибъ Графини не было; хотя сильныя ея страсти и должны скоро сократить жизнь ея, но она однакожъ еще въ цвѣтѣ лѣтъ; какую мать, праведный Боже! долженъ я дашь добродѣтельному Рандольфу? Наконецъ, мой другъ, я его тебѣ препоручаю вполнѣ; наблюдай надъ нимъ, и оставлю тебѣ на волю, естьли будетъ нужно, увѣдомить его о сей тайнѣ. --
Сиръ Александръ согласился съ Сент-Клеромъ и обѣщалъ ему внимательно наблюдать за симъ залогомъ, ему ввѣреннымъ.
Два дни спустя подулъ попутной вѣтръ, и они приготовились къ отъѣзду. Амбруазина простилась съ Рандольфомъ съ обыкновеннымъ своимъ мужествомъ; но не могла однако же удержаться отъ слезъ. "Поѣзжай, любезный сынъ, сказала она ему, куда слава зоветъ тебя; да приведетъ она тебя къ благополучію; можетъ быть долго мы не увидимся; но помни всегда, что Амбруазина всегда для тебя нѣжнѣйшая мать; естьли она не родила тебя, то по крайней мѣрѣ въ дѣтствѣ твоемъ имѣла о тебѣ материнскія попеченія. Безъ сомнѣнія, нѣкогда другую женщину ты назовешь священнымъ именемъ матери; но она никогда не будетъ любить тебя такъ, какъ я люблю."
Рандольфъ упалъ передъ нею на колѣни, и поцѣловавши ея руку, -- никогда! сказалъ онъ: я клянусь въ томъ, что не буду имѣть матери любезнѣйшей Амбруазины! и да накажетъ меня Небо, естьли я забуду хотя на короткое время ваши милости. Сестрица Зина, прибавилъ онъ, чувствительно поражена этой печальной разлукой. Матушка! окажите ей всю ту нѣжность и попеченія, которыми вы меня удостоивали; научите ее своимъ примѣромъ переносить необходимую разлуку, стольже мучительную для меня, какъ и для нее. --
Зина закрыла руками омоченное слезами лице свое и не могла произнести ни слова. Рандольфъ, подошедши къ ней, сказалъ: -- Сестрица! прошу тебя, скажи мнѣ хотя одно слово!... одно слово прости, милая Зина, чтобъ я еще услышалъ твой сладкій голосъ, меня благословляющій! --
Зина бросилась въ его объятія. "О, драгоцѣннѣйшій изъ братьевъ! сказала она: для чего я не могу совокупить жизни моей съ твоею жизнію? но это не возможно, потому что ты хочешь подвергать ее опасностямъ въ сраженіяхъ; по крайней мѣрѣ вспоминай иногда о Баррѣ и сестрѣ твоей!"
Усиліе, которое она сдѣлала, произнося эти слова, усугубило ея слабость; она упала безъ чувствъ на грудь своей матери. Монтей взялъ ее въ свой объятія и перенесъ въ комнату Амбруазины, которая за нимъ пошла; онъ поручилъ Зину попеченіямъ матери, и тотчасъ возвратился. Видя впечатлѣніе живѣйшей горести на лицѣ Рандольфа, онъ сказалъ ему съ веселымъ видомъ: -- Слава Богу! мы разстались съ женщинами; они негодятся совсѣмъ при прощаніи воиновъ, наши сабли путаются въ ихъ юбкахъ; развѣ только при возвращеніи, тогда мы повергаемъ оныя къ ихъ ногамъ; придетъ время и твоего возвращенія, тогда мы будемъ плакать только отъ одной радости. Прощай, Рандольфъ! я теперь разстаюсь съ храбрымъ молодымъ человѣкомъ, а тогда обниму героя. --'
Рандольфь, не могши ничего выговорить, прижалъ его къ своему сердцу, обнялъ Жамеса и Сент-Клера, которые его взяли за руки, не могши съ нимъ разстаться, и молча слѣдовали за Сиромъ Александромъ и за оставлявшими крѣпость.
Они немедленно поплыли, и скоро прибыли благополучно въ Ардаамурханъ.
Между тѣмъ горесть царствовала въ крѣпости. Не смотря на усилія, Aмбруазина не могла возвратить себѣ прежней веселости, а Зина совершенно предалась своей горести, которую не могла бы переносить, ежели бы не видѣла, что огорчаетъ этимъ своихъ родителей. Мужество всѣхъ изгнанниковъ было возбуждаемо этимъ отъѣздомъ и извѣстіемъ о пригошовленіяхъ къ войнѣ.
Они расположились единодушно, какое бы ни было послѣдствіе, естьли ихъ отечеству угрожаетъ опасность, прекратить свою неволю и идти защищать его съ потерею своей жизни.
Возвратимся къ нашимъ путешественникамъ. Окончивъ благополучно переправу, они поѣхали къ Стирлингу, гдѣ Дворъ имѣлъ тогдашнее пребываніе, чтобъ предложить свои услуги юному Королю. "Я не любилъ отца его, сказалъ Сиръ Александръ: но его нѣтъ уже на свѣтѣ, и я посвящаю сыну, истинному наслѣднику этого Королевства, мою руку и имѣніе. Естьли онъ сдѣлается тираномъ, я оставлю его; но это только одно можетъ заставить меня его покинуть, и я вамъ совѣтую, мои милые друзья, тому же послѣдовать. Добродѣтельный Государь есть образъ Божій на земли; онъ долженъ находить въ своихъ подданныхъ дѣтей; готовыхъ пожертвовать ему своею жизнію поддерживать его на тронѣ и посвящать себя его услугамъ; но тиранъ, который во зло употребляетъ свою власть, чтобъ дѣлать неправосудіе, есть то же; что и слабый Государь, который попущаетъ управлять собою злымъ: онъ достоинъ того, чтобъ его оставить и презрѣть."
Дорога шла къ Замку Монтея, и Сент-Клеръ просилъ ихъ остановиться тутъ на нѣсколько дней, чтобъ судить о теперешнемъ состояній этого знаменитаго жилища. Развалины и опустошеніе царствовали въ этомъ прекрасномъ Замкѣ, столь долго необитаемомъ; они были чрезвычайно этимъ поражены. Позлащенный орелъ едва былъ примѣтенъ изъ закрывающей его дикой зелени, которая висѣла по стѣнамъ главнаго портала, а въ галлереѣ, гдѣ были портреты предковъ Монтея, Сиръ Александръ нѣсколько времени искалъ подъ пылью, которая всѣхъ скрывала, любезнаго дяди Сент-Клерова, чтобъ показать его Рандольфу. Онъ нанялъ работниковъ, приказалъ, чтобы все было поправлено и возобновлено, такъ какъ бы господинъ жилъ въ немъ, и прежде нежели они уѣхали, Замокъ уже перемѣнилъ видъ.
Первое стараніе Рандольфа было посѣтить добраго монаха въ монастырѣ въ долинѣ; онъ былъ такъ щастливъ, что нашелъ отца Томаса еще въ живыхъ: не смотря на его глубокую старость, бѣлые, какъ снѣгъ, волосы покрывали его почтенное чело, и серебреная борода досязала до груди. Рандольфъ преклонился предъ старцемъ, прося его благословенія. Когда ему было сказало, что это сынъ Сент-Клера, онъ его поднялъ, поцѣловалъ и омочилъ слезами. "Сынъ мой! сказалъ онъ ему: да возможешь ты обладать мужествомъ и человѣколюбіемъ отца твоего; но воздерживай твою неопытную храбрость благоразуміемъ и будь расточителенъ съ бережливостію. О, естьли бы мои глаза, прежде нежели закроются навѣкъ, могли еще разъ увидѣть въ этомъ Замкѣ племянника благороднаго Генерала, столь нѣжно имъ любимаго! Узнаю ли я его? Такое продолжительное изгнаніе, я думаю, ускорило его старость."
-- Друзья его говорятъ противное, отецъ мой; благополучіе домашнее съ обожаемою супругою сохранило его молодость, видъ его еще благороденъ, походка величественна, волосы его еще не потеряли прекраснаго темнорусаго своего цвѣта, и лице его еще столь пріятно, что можно почесть его моимъ братомъ. --
"Небо да будетъ благословенно, что не допустило врагамъ его совершенно надъ нимъ восторжествовать! Прошу тебя, скажи ему мое благословеніе; скажи, что я непрестанно молюсь о его будущемъ благополучіи."
-- Отецъ мой! отвѣчалъ Рандольфъ, молитвы твои будутъ услышаны; за несовершеннолѣтіе Короля прошло; мы всѣ надѣемся, что онъ возвратитъ свободу отцу моему и его друзьямъ, потому что ни одинъ изъ нихъ не захочетъ быть освобожденъ безъ прочихъ. --
Отецъ Томасъ не могъ наглядѣться на сына воспитанника своего и наговоритъся съ нимъ. Рандольфъ съ своей стороны смотрѣлъ съ почтеніемъ на сего почтеннаго старца. Онъ былъ радъ, говоря съ нимъ о своемъ отцѣ и его семействѣ, и проведя нѣсколько часокъ въ монастырѣ, распрощался съ нимъ, обѣщая всякой день его посѣщать, покуда пробудетъ въ Замкѣ.
Проживъ въ ономъ двѣ недѣли, Сиръ Александръ и его спутники продолжали путь къ Стирлингу. Во время дороги Рандольфъ сказывалъ ему, что его отецъ разсказывалъ ему всю свою исторію и изъявилъ величайшую ненависть къ Роскелинамъ за несправедливости, оказаными ими Монтею. Сиръ Александръ соглашался съ его мнѣніемъ; но къ великому удивленію Рандольфа, онъ настоялъ съ усиліемъ, чтобъ онъ никогда не искалъ случая мстить имъ, и причиною тому поставлялъ кровное родство, соединяющее его съ ними. "Хотя теперь и неизвѣстно еще, сказалъ онъ ему: но можетъ быть будетъ время, и оно не далеко, въ которое Лордъ Жонъ познаетъ свою несправедливость, и ты найдешь въ немъ втораго отца."
Рандольфъ покачалъ головою съ ужасомъ, -- Никогда, сказалъ онъ, гонитель благороднаго Монтея, съ такою злобою преслѣдующій его, не можетъ быть признанъ мною за отца! Да будетъ благословенно Небо; что я не сынъ его. Я бы не согласился жить на свѣтѣ, естьли бы долженъ былъ краснѣть за своихъ родителей; то, что я могу сдѣлать изъ послушанія къ моему отцу и вамъ, Сиръ Александръ, котораго почитаю истинно за втораго отца, есть то, что я замъ жертвую моимъ желаніемъ мстить.
Старой воинъ, видя, что не пришло еще время открыть ему тайну его рожденія, замолчалъ.
Они подъѣзжали ко Дворцу Стирлинга, отъ котораго были не болѣе двухъ миль, какъ звукъ охотничьихъ роговъ поразилъ слухъ ихъ, и минуту спустя пробѣжалъ мимо ихъ олень, преслѣдуемый столь близко охотниками, что онъ принужденъ былъ броситься въ широкую и быструю рѣку, гдѣ и поплылъ; нѣсколько собакъ кинулись за нимъ въ воду охотники же остановились на берегу кромѣ одного, которой будучи увлеченъ бѣшеною лошадью и никакъ не могши удержать ее, кинулся въ рѣку за оленемъ.
Сиръ Александръ, Лордъ Рональдза и Рандольфъ отъѣхали въ сторону чтобы дать дорогу охотѣ и смотрѣть на оную; но ихъ вниманіе все было обращено на неблагоразумнаго охотника, которой унесенъ былъ лошадью въ рѣку и которой подвергалъ себя ужаснѣйшей опасности; и подлинно лошадь, увлекаемая свирѣпостію волнъ, и стараясь достичь берега, сдѣлала такое сильное движеніе, что сбила съ себя всадника на серединѣ рѣки. Ужасъ овладѣлъ всѣми зрителями; но какъ увидѣли охотника, увлекаемаго волнами, то крикъ раздался со всѣхъ сторонъ: Это Государь! Это государь! онъ погибнетъ совершенно! онъ плавать не умѣетъ! Всѣ охотники поскакали на берегъ; но никто не смѣлъ броситься, чтобъ его спасти отъ неизѣжной погибели. Ежеминутно видна была мантія Государя на волнахъ; онъ вертѣлся, показывался, изчезалъ, и увлекаемъ былъ волнами съ чрезвычайною быстротою,
Всѣ смотрѣли съ ужасомъ; страшное молчаніе послѣдовало за крикомъ, какъ увидѣли на срединѣ рѣки ниже того мѣста, гдѣ былъ нещастный Государь, молодаго человѣка въ рубашкѣ, плывущаго противъ воды съ такимъ усиліемъ, о которомъ ни одинъ зритель не могъ и помыслить; въ скорости онъ достигъ Государя, который не въ силахъ былъ уже держаться на водѣ: это былъ Рандольфъ. При первомъ крикѣ онъ бросился съ лошади, скинулъ съ себя платье и съ присутствіемъ духа кинулся въ воду гораздо ниже мѣста, гдѣ утопалъ Государь, и плылъ противъ волнъ с искусствомъ, свойственнымъ однимъ островитянамъ. Онъ достигъ Государя и успѣлъ схватить его за мантію; усиліе его приподнять Государя изъ воды было напрасно; они оба тогда подвергались опасности. Всѣ зрители смотрѣли съ молчаніемъ и удивленіемъ, смѣшаннымъ съ страхомъ и почтеніемъ. Рандольфъ сопротивлялся волнамъ съ невѣроятною силою и достигъ до того что удалился нѣсколько изъ быстроты съ своей ношей; тогда голова Государя показалась изъ воды; но Рандольфъ видя, что онъ еще не потерялъ чувствъ, Государь, схватитесь за меня, сказалъ онъ ему: я васъ спасу, или съ вами погибну. Король его обнялъ крѣпко; тогда Рандольфъ поплылъ, держа его все поверхъ воды, и приплылъ къ пещаной отмѣли, что ихъ и остановило. Съ ужасною трудностію и противъ волненія, которое окружило сей родъ островка, онъ на него вошелъ и встащилъ Короля, бывшаго въ морокѣ, и былъ въ совершенной безопасности. Не смотря на усталость, Рандольфъ помогалъ ему по возможности, приводилъ въ чувства до тѣхъ поръ пока Вельможи, бывшіе на охотѣ, Сиръ Александръ, Лордъ Рональдза и всѣ охотники пришли къ нему на помощь. Разстояніе отъ пещаной отмѣли на рѣкѣ, такъ было отдаленно; Государя закутали въ мантіи и перенесли въ ближайшую хижину. Рандольфъ съ товарищами послѣдовалъ за ними и дожидался, какъ извѣстили ихъ, что онъ пришелъ въ чувства, послѣ чего они продолжали путь къ Стирлингу. Сиръ Александръ любилъ молодаго Рандольфа даже съ предубѣжденіемъ, но съ сего времени мнѣніе его о немъ утвердилось; онъ видѣлъ въ немъ человѣка не только знатнаго, но отличнаго по своему мужеству и человѣколюбію. Лордъ Рональдза былъ восхищенъ своимъ братомъ по оружію и не могъ довольно похвалить поступокъ, которой Рандольфъ считалъ столь простымъ, столь обыкновеннымъ, что не понималъ, что тутъ находили важнаго. Всякой человѣкъ, даже бѣднякъ, котораго бы онъ увидѣлъ въ семъ состояніи, вдохнулъ бы ему ту же смѣлость и заставилъ бы его подвергнуться той же опасности.
На другой день рано утромъ пріѣхалъ посланный отъ Короля къ Сиръ Александру, котораго узнали нѣкоторые изъ придворныхъ; онъ привезъ повелѣніе, чтобъ онъ съ молодыми своими друзьями явился къ Королю. Никто не могъ сказать Его Величеству имени его избавителя; считали его сыномъ Сиръ Александра. Сей получилъ это приглашеніе съ удовольствіемъ, и послѣдуемый Рандольфомъ и Рональдзою, поѣхалъ за посланнымъ.
Дорогою они узнали отъ него, что Король, не могши получить никакой помощи въ хижинѣ, куда его перенесли, былъ перевезенъ въ дачу Евздалъ, принадлежащую вдовствующей Лади Роскелинъ, потому что она очень была близка.
Сиръ Александръ затрепеталъ; Рандольфъ покраснѣлъ и остановилъ свою лошадь. "Любезнѣйшій покровитель мой! не льзя ли вамъ представить Его Величеству мою подданническую покорность, сказалъ онъ, и сказать ему, что жизнь моя ему принадлежитъ, но что я не могу идти въ домъ женщины, которая столь варварски была несправедлива противъ отца моего, и которая его отторгла."
-- Рандольфъ! отвѣчалъ Сиръ Александръ: въ отсутствіе отца твоего я его замѣняю; онъ мнѣ даль право, и его именемъ требую твоего повиновенія; я хочу, чтобъ ты ѣхалъ со мною въ Евздалъ, и представлю тебя молодому Государю. Что касается до Лади Роскелинъ, думай о ней, что хочешь; но только помни ея старость, и какъ увѣряютъ ея раскаяніе; не мое дѣло судить, до какой степени она поправитъ свою вину раскаяніемъ; но кто знаетъ судьбы Божіи, кто знаетъ, что увидя своего внука, прославляемаго за сей отличной случай, которой помогъ тебѣ спасти жизнь Государя, не возбудитъ въ ней чувствъ, которыя превзойдутъ твою надежду, и понудятъ наконецъ признать твоего отца? Ты долженъ для него это сдѣлать, и я отъ тебя требую этого. --
"Я вамъ повинуюсь, Сиръ Александръ, отвѣчалъ Рандольфъ: но заранѣе васъ предувѣдомляю, что я не имѣю къ ней чувствъ внука, и что увижу ее съ отвращеніемъ и ненавистью. Боже! съ какимъ бы нѣжнымъ почтеніемъ, съ какою бы сыновнею любовью я увидѣлъ ту, которая дала жизнь наилучшему отцу! Для чего, для чего долженъ я взирать на нее, какъ на безчеловѣчное чудовище, которое отвергаетъ собственную свою кровь, своего первороднаго сына, и какого сына? Героя, коимъ всякая другая мать столько бы гордилась!" Пораженный этою мыслію, онъ хотѣлъ еще остановиться и испросить у своего стараго друга не показываться въ Евздалѣ; но сей послѣдній настоялъ, приказывалъ, и такъ пришли къ воротамъ Замка и тотчасъ были впущены. Король, увѣдомленный о ихъ приходѣ, приказалъ ихъ ввести въ залу, гдѣ онъ сидѣлъ окруженный первѣйшими Вельможами Двора своего, пріѣхавшими изъ Стирлинга, чтобы поздравить его съ вчерашнимъ избавленіемъ. Посреди ихъ была хозяйка, вдовствующая Лади Роскелинъ, еще прекрасная, не смотря на морщины старости, и угощавшая съ достоинствомъ, учтивостію и важностію, которыя всегда ее отличали; подлѣ ея внука Лади Матильда Роскелинъ соединяла съ чертами Елеоноры кротость, скромность, выраженіе чрезвычайно примѣтной чувствительяости, и которая поразила въ первую минуту Лорда Рональдзу и Рандольфа; они удивились, нашедши молодую особу, которая могла оспоривать красоту у Зины. Лади Роскелинъ знала очень связь Мак-Грегоровъ съ Сент-Клеромъ Монтеемъ; но не вѣря, чтобы сей послѣдній могъ имѣть сына такихъ лѣтъ, они думали, что избавитель Короля былъ сынъ или племянникъ Сира Александра, и приняли его съ чрезвычайною учтивостію.
Не смотря на свое противъ нее предубѣжденіе, Рандольфъ не могъ видѣть ее безъ смущенія: ея сходство съ Монтеемъ, сѣдые волосы, почтенная старость, даже звукъ ея голоса, занимали его; но сжавши свое сердце воспоминаніемъ жестокости этой женщины, онъ послѣдовалъ за Сиромъ Александромъ къ кресламъ Короля.
Юный Монархъ былъ еще очень блѣденъ и слабъ; онъ не позволилъ старому воину и его молодымъ друзьямъ преклонить предъ собою колѣна, слѣдуя обыкновенію. "Въ мои объятія, сказалъ онъ, долженъ я принять моего избавителя! Вчера Сиръ Александръ, вашъ сынъ, едвали старшій меня лѣтами, показалъ, что онъ имѣетъ смѣлость мужа, а я имѣлъ всю безразсудность дитяти."
-- Повелитель мой! сказалъ старикъ, нещастіе, которое вчера намъ угрожало, должно быть забыто въ щастіи сего дня; я радуюсь, что мой юный другъ имѣетъ также въ томъ участіе; я не могу объявить правъ отца: онъ не сынъ мнѣ; но рука и жизнь его посвящены услугамъ Іакова II. --
"Я принимаю ихъ, возразилъ Король, хотя онъ и не сынъ вашъ, Сиръ Александръ; но не менѣе отъ того онъ другъ мой! Скажите мнѣ имя моего мужественнаго избавителя?"
-- Онъ называется Рандольфомъ, Ваше Величество; почтеннѣйшій изъ людей и долгое время нещастнѣишій ввѣрилъ его моимъ попеченіямъ, чтобы начать путь его въ оружіи, защищая Короля Шотландіи. При первомъ своемъ вступленіи въ свѣтъ онъ имѣлъ щастіе доказать вамъ свою вѣрность -- есть щастливое предзнаменованіе для будущаго, --
"Рандольфъ! сказалъ Король, обращаясь къ нему: у меня не достаетъ словъ къ выраженію признательности моей; но къ щастію я имѣю возможность доказать, что я не могу быть неблагодарнымъ. Говори свободно; никогда я не буду въ состояніи расплатиться съ моимъ мужественнымъ избавителемъ; я ему долженъ жизнію, а онъ будетъ мнѣ одолженъ благополучіемъ. Тотъ, кто будетъ завидовать ему въ моей милости, будетъ непріятелемъ своего Короля."
-- Ваше Величество! возразилъ Ракдольфъ: слишкомъ увеличиваете малость, которую я сдѣлалъ; поступокъ мой не заслуживаетъ никакой награды; я получилъ ее тогда, какъ имѣлъ щастіе васъ спасти: служить вамъ есть единственное мое честолюбіе. --
"Нѣтъ, нѣтъ! возразилъ Король, ты слишкомъ скроменъ; но не думай, сказалъ онъ съ веселостію, чтобъ я, и не умѣвши такъ хорошо, какъ ты, плавать, не могъ бы также избавить тебя отъ опасности, но кончить продолжительное нещастіе твоей фамиліи. Власть моихъ непріятелей окончилась вмѣстѣ съ моимъ дѣтствомъ; я хочу наказать моихъ враговъ и вознаградишь храбрыхъ моихъ защитниковъ. И такъ скажи, Рандольфъ, чѣмъ могу расплатиться съ тобою? Родитель мой далъ мнѣ жизнь; ты мнѣ далъ ее втори чно; я хочу сдѣлать твою щастливою, непремѣнно хочу."
-- Ваше Величество! отвѣчалъ Рандольфъ: для себя самаго я ничего не желаю. --
"Для тебя самаго, повторилъ Король; не имѣешь ли ты просить у меня что нибудь для другаго, что за нужда, говори свободно, повторяю тебѣ; и естьли то, что ты желаешь во власти смертнаго, то я клянусь это исполнить. Ты за ничто считаль жизнь свою, спасая мою; я считаю власть свою за ничто, естьли я немогу употребить ее для тебя.
-- Хорошо, сказалъ Рандольфъ: "Ваше Величество величество ободряете меня; и такъ я изъясню единственное желаніе моего сердца, единую милость, которую я хочу попросить; они очень велики, но не выше власти и воли моего Государя.... --
"Ни его желанія возблагодарить тебя! Ты говоришь о желаніи твоего сердца; не руку ли это какой прекрасной Лади, высшей тебя по достоинству или богатству. Естьли это такъ, я тебя съ нею сравняю, и мы женимся въ одинъ день; ты знаешь, что я скоро долженъ жениться. Не правда ли, что я отгадалъ?"
-- Нѣтъ, Ваше Величество; это милость, которая дороже для меня жизни, богатства, или всякаго другаго блага, которое будетъ касаться до меня... --
"Говорите!" прервалъ съ нетерпѣніемъ Король.
-- И такъ, Ваше Величество, сказалъ Рандольфь, кидаясь къ ногамъ его: я осмѣливаюсь просить у васъ помилованія и прощенія моему родителю Сент-Клеру Монтею и храбрымъ друзьямъ его и товарищамъ изгнанія Жамесу Россу, Аллану Гамильтону, Роберту Мак-Грегору и Рыцарю Филиппу дю-Бургу, которые всѣ въ немилости Вашего Величества живутъ въ крѣпости острова Барро. --
"Они совсѣмъ у меня не въ немилости, сказалъ Король; потому что я не зналъ этого дѣла. И такъ я... Но, сказалъ онъ остановясь, что сдѣлалось съ Лади Роскелинъ? Она падаетъ въ обморокъ; выведите ее на воздухъ; она кажется очень страждущею."
Въ самомъ дѣлѣ вдовствующая Лади Роскелинъ при имени Сент-Клера почти безъ чувствъ упала на спинку своихъ креселъ; плачущая внука поддерживала ее, Рандольфъ невольно подошелъ на нѣсколько шаговъ, но остановился, и хотѣлъ просить Лорда Рональдза помочь Матильдѣ; онъ искалъ его глазами, и увидѣлъ, что его прозьба была предубѣждена; молодой Лордъ подлѣ прекрасной Лади помогалъ ей поддерживать ея бабушку, приводить ее въ чувства; обращая къ ней утѣшительныя слова, соединился съ нею, чтобы поддерживать, когда выводили ее изъ залы. Это движеніе привело ее въ чувство. Проходя мимо Короля, она сказала ему голосомъ столь дрожащимъ, что едва было слышно: -- Не вините меня, Ваше Величество, и продолжайте изъ милости то, что прервала моя слабость; это удѣлъ старости и слѣдствіе испуга, узнавши.... опасность, которой подвергались Ваше Величество; я скоро приду въ себя. -- Она вышла медленно, опираясь съ одной стороны на Лорда Рональдза, а съ другой на Матильду; и еще одинъ разъ сердце Рандольфа почувствовало нѣжное почтеніе, которое онъ имѣлъ нужду укротить.
Король продолжалъ, обращаясь къ нему: "Хорошоли я понялъ? твой отецъ и друзья его плѣнники на островѣ Барро, и, какъ кажется, по именамъ ихъ они изъ знатнѣйшихъ въ моемъ Королевствѣ; по какому обвиненію они посланы?"
Прежде нежели Рандольфъ могъ отвѣчать, Сиръ Александръ подошелъ и сказалъ: -- Они не плѣнники Вашего Величества, но только сосланы. Ихъ исторія слишкомъ долга и слишкомъ запутанна, чтобы разсказывать ее теперь; но я отвѣчаю честію за ихъ невинность и преданность Вашему Величеству. Вы никогда не раскаетесь въ милости, которую Рандольфъ у васъ испрашиваетъ. --
Въ продолженіе того, какъ Сиръ Александръ говорилъ, вдовствующая Лади Роскелинъ возвратилась и сѣла возлѣ дверей. Лордъ Рональдза и Матильда остались, стоя позади ея стула. Король началъ говорить.
"Я выслушаю эту исторію въ свободнѣйшее время; теперь довольно одного желанія Рандольфа и вашего слова. Сколько тому времени, какъ они изгнаны въ Барро?"
-- Болѣе двадцати четырехъ лѣтъ, Ваше Величество, -- отвѣчалъ Сиръ Александръ.
"Этого времени было довольно, чтобы изгладить величайшее преступленіе, возразилъ Король: и такъ, Рандольфъ, я согласенъ на твою прозьбу; они свободны; я желаю, чтобъ ты самъ отвезъ имъ это извѣстіе, и я скоро надѣюсь узнать ихъ лично."
-- Они свободны! вскричалъ Рандольфъ съ восхищеніемъ, кинувшись къ ногамъ Короля; о родитель мой! о друзья мои! Амбруазина! Зина! милые братья! о Государь! Рандольфъ предается вамъ навсегда, чтобы защищать васъ; я пойду противъ всѣхъ опасностей; даже самая смерть подъ самымъ ужаснѣйшимъ видомъ не возможетъ остановить меня! О! для чего не могу я передать всѣмъ Шотландцамъ жару, меня воспламеняющаго; гордые Англичане побѣжали бы отъ вашего непобѣдимаго войска, какъ при Барокбурнѣ предъ мужественнымъ Робертомъ!" --
Король поднялъ Рандольфа; лице его, столь мужественное и благородное, пламенные его взоры, эта прекрасная физіономія, одушевляемая сыновнею любовію и любовію къ отечеству, сдѣлали его подобнымъ богу Марсу, идущему на первое сраженіе; онъ привлекъ вниманіе цѣлаго собранія; сама вдовствующая Лади Роскелинъ, гордясь быть его бабушкой, не могла удержаться отъ глубокаго вздоха, помышляя; что не можетъ признать его.
Въ первой разъ это желаніе представилось ея мыслямъ; внутренно она просила Небо имѣть къ тому мужество, и не получила еще его; но сраженіе ея сердца столь сильно выражалось на лицѣ ея, что Король съ удивленіемъ на нее смотрѣлъ, и увѣрился, что она имѣла участіе въ исторія изгнанниковъ. Онъ обратился къ Перамъ, составлявшимъ его совѣтъ. Я повелѣваю, сказалъ онъ, чтобы прощеніе или оправдательный актъ изгнанниковъ Барры былъ изготовленъ по формѣ, и чтобы я могъ приложить мою подпись и печать. Я думаю, Рандольфъ нетерпѣливо желаетъ ѣхать; и такъ прощай; я надѣюсь, мы скоро увидимся. Чтожъ касается до Сира Александра и друзей его, они дождутся меня въ Стирлингѣ, куда я завтра возвращусь."
Сиръ Алексаидръ воспользовался этимъ случаемъ, чтобъ представить Королю Лорда Рональдза, какъ одного изъ вѣрнѣйшихъ подданныхъ и брата Рандольфа по оружію.
-- Естьли я могу въ чемъ нибудь завидовать моему другу, сказалъ этотъ молодой господянъ, такъ это въ щастіи спасти Ваше Величество; но теперь по крайней мѣрѣ я посвящаю мое оружіе къ защищенію драгоцѣнной жизни, которую онъ сохранилъ, --
Король благодарилъ его, и пожавши руку Рандольфа, сказалъ ему: "Прощай любезный избавитель; пусть благопріятный вѣтеръ проводитъ тебя въ Барро и возвратитъ опять ко мнѣ. Чрезъ нѣсколько часовъ ты получишь актъ, возвращающій друзей твоихъ, и ты можешь тогда ѣхать." Онъ всталъ и собраніе разошлось. Сиръ Александръ, Рандольфъ и Лордъ Рональдза возвратились въ Стирлингъ; но передъ отъѣздомъ сей послѣдній просилъ у вдовствующей Лади Роскелинъ позволенія посѣщать ее. Будучи чувствительна къ попеченіямъ, которыя онъ имѣлъ о ней, она сказала ему, что рада будетъ его видѣть. Онъ пошелъ за Рандольфомъ, говорилъ ему много о Лади Матильдѣ, и удивлялся, что онъ почти не видалъ ее; а между тѣмъ Рандольфъ гораздо болѣе еще удивлялся, чтобы можно было восхищаться Матильдою, покинувши и любивши Зину. Радость его, думая, что увидитъ ее на нѣсколько времени и отвезетъ въ Барро, щастливыя извѣстія не имѣли границъ; онъ не могъ ее удерживать, смѣялся и пѣлъ. Едва только пріѣхали въ Стирлингъ, какъ онъ съ восхищеніемъ обнялъ Сиръ Александра. "Почтенный другъ! говорилъ онъ ему: вамъ одолженъ я своимъ щастіемъ безъ вашихъ убѣжденій; я не видѣлъ бы Короля, не получилъ бы отъ него прощенія моему отцу и нашимъ храбрымъ товарищамъ!"
Сиръ Александръ съ живостію прижалъ его къ груди своей. -- Рандольфъ! сказалъ онъ ему: ты превосходишь мои желанія и ожиданіе; не только ты восторжествовалъ надъ непріятелями Монтея, но также надъ нечувствительностію твоей бабушки. Видѣлъ ли ты, какъ ея совѣсть говорила ей, какъ нѣсколько времени угрызенія ея превосходили надъ ея гордостію? Я видѣлъ минуту, въ которую эта самая гордость заставила бы ее признать тебя за своего внука. --
"Я видѣлъ ее, сказалъ Рандольфъ, и съ трудомъ удержался отъ того, чтобы идти къ ней на помощь; мнѣ должно было вспомнить, что претерпѣлъ родитель мой отъ ея несправедливостей."
-- Онъ не одинъ терпѣлъ, сказалъ Сиръ Александръ, и я смѣю увѣрить, что мать его ни на минуту не наслаждалась щастіемъ; мучимая своими угрызеніями, она не нашла въ сынѣ, ею признанномъ, чтобы могло льстить ея тщеславію и вознаградить за то, чѣмъ она ему пожертвовала. Невѣстка сдѣлала мученіе ея жизни; одинъ изъ внуковъ ея похищенъ болѣзнію, а старшій похитителями. Знаешь ли ты эту исторію, Рандольфъ? --
"Только частію: Марія сказала мнѣ нѣсколько въ Замкѣ Валле; не узнали ли что нибудь объ этомъ робенкѣ?"
-- Нѣтъ, даже донынѣ родственники его увѣрены въ его смерти; но я думаю что онъ живъ еще и скоро покажется" --
"Нещастный молодой человѣкъ! сказалъ Рандольфъ: когда узнаетъ онъ, кому одолженъ жизнію, то какъ будетъ сожалѣть о своемъ незнаніи. Я бы не хотѣлъ ни за что на свѣтѣ быть на его мѣстѣ, и надѣюсь, что онъ умеръ."
Сиръ Александръ замолчалъ.-- Еще, онъ возразилъ послѣ минутнаго молчанія: я завидую тебѣ, Рандольфъ, въ удовольствіи быть посланникомъ пріятныхъ извѣстій, которыя ты везешь въ Барро, и съ радостію бы сопутствовалъ тебѣ, естьлибъ повелѣнія Короля не удерживали меня здѣсь, и естьли бы не хотѣлъ быть вѣрнымъ повѣствователемъ жизни Монтея, и не оставишь этого пятна людямъ, не все знающимъ, или не такъ честнымъ. Но отвези въ Барро мои нѣжнѣйшія поздравленія; скажи Сент-Клеру, что въ повѣствованіи, которое сдѣлаю Королю, я ограничу себя тѣсно въ томъ, что до него касается и что оставляю ему попеченіе о другихъ открытіяхъ, которыя онъ сдѣлаетъ со временемъ, естьли сочтетъ нужнымъ. ----
Рандольфъ обѣщался исполнить; онъ ясно видѣлъ, что была нѣкоторая скрытая тайна въ этомъ посольствѣ; но онъ слишкомъ былъ занятъ своимъ щастіемъ и мыслію увидѣть друзей своихъ и любезную сестру, чтобы обратить на то вниманіе.
Рональдза простился съ своимъ братомъ по оружію съ умиленіемъ, поручивши ему поздравить его родителя и друзей его; онъ извинился, что не могъ ему сопутствовать, горестію, которую онъ могъ причинить Зинъ. Но Фразеръ, который слѣдовалъ за дю-Бургомъ, когда они отыскивали Монтея, прочилъ Рандольфа взять его съ собою, чтобы отвезти на островъ щастливое извѣстіе. Они приготовились къ пути, ожидая объявленія о прощеніи, которое Король долженъ былъ имъ прислать.
Оно привезено вечеромъ, сдѣланное по законной формѣ; Рандольфъ скрылъ его въ груди своей, поцѣловавъ своихъ друзей, и не смотря на приближеніе ночи; уѣхалъ съ Фразеромъ.
Юный Государь по своему предположенію оставилъ жилище вдовствующей Лади Роскелинъ въ слѣдующее утро и возвратился въ свой Замокъ Стирлингъ. Въ тотъ же день Сиръ Александръ разсказалъ ему вкратцѣ повѣсть о приптѣсненіяхъ Сент-Клера. Король слушалъ его со вниманіемъ, вмѣстѣ и участіемъ; онъ совсѣмъ не сказалъ тогда своего мнѣнія, но благоволеніе, которое онъ оказалъ Сиръ Александру, подало ему лестныя надежды.
Лади Роскелинъ, оставшись въ Евздалѣ одна съ Матильдою, не была также спокойна. Видъ юнаго Рандольфа, представленнаго при Дворѣ за избавителя Короля, благородство его лица, его прекрасная физіономія, сыновняя любовь, которую онъ показалъ къ своему изгнанному родителю, сдѣлали глубокое впечатлѣніе въ сердцѣ ея. "Вотъ, сказала она сама себѣ, каковъ бы теперь былъ мой милой Монтрозъ! Естьли бы Небо мнѣ его сохранило; но этотъ не также ли мнѣ внукъ? И естьли бы я могла жаловаться на отца его, то онъ въ томъ невиненъ! Ѵвы! Сент-Клеръ былъ невиненъ, когда я отвергла его въ минуту рожденія; когда моими гоненіями я лишила себя возможности признать его; онъ имѣетъ еще другихъ дѣтей; Рандольфъ наименовалъ сестру, братьевъ. Естьли они на него походятъ, то Сент-Клерь есть щастливѣйшій изъ отцевъ, и я, Великій Боже! я мать его. Умру безъ потомковъ, не видя возобновленія благородной крови Роскелиновъ, -- и я это заслужила. Небо правосудно; Оно меня наказало!" Предавшись этимъ печальнымъ размышленіямъ, она удалилась въ свою комнату и сказала Лади Матильдѣ, что хочетъ; отдохнуть; она была тамъ весь день, оставивши своей внукѣ попеченіе угощать.
Въ слѣдующее утро она показалась въ залѣ, чтобы проститься съ Королемъ предъ его отъѣздомъ. Онъ не переставалъ говорить о Рандольфѣ, хвалить его достоинства и говорить, что, не смотря на награды, которыя онѣ назначилъ ему, этотъ молодой человѣкъ былъ сотворенъ къ тому, чтобы требовать всего. Онъ лукаво спросилъ Матильду, была ли она его мнѣнія. Она отвѣчала покраснѣвъ, что она соглашается въ этомъ съ мнѣніемъ своего Государя.
Юный Король говорилъ потомъ о Лердѣ Рональдзѣ также съ похвалою; но не спрашивая мнѣнія Матильды, которая покраснѣла гораздо болѣе, нежели когда былъ вопросъ о Рандольфѣ, сей послѣдній возбудилъ ея удивленіе, а Лордъ нѣжную признательность за попеченія, которыя онъ прилагалъ о ея бабушкѣ. Рандольфъ, вмѣсто того чтобы идти къ ней на помощь, отошелъ и даже не сказалъ ей ни слова; а между тѣмъ Рональдза говорилъ только съ нею одной и самымъ лестнымъ образомъ. Можетъ быть она не имѣла такого вкуса, какъ Зина, и предпочитала бѣлокурые волосы и голубые глаза; какъ бы то ни было, но вѣроятно, что Лордъ Рональдза получилъ предпочтеніе но, какъ всегда случается, она мало говорила о немъ своей бабушкѣ и много о Рандольфѣ въ разговорѣ, которой они имѣли послѣ отъѣзда Короля.
Они остались вмѣстѣ въ большой залѣ. Лади Роскелинъ старалась показывать наружно спокойствіе духа; и чтобы Матильда не примѣтила ея безпокойства, она говорила съ нею о разныхъ предметахъ. Матильда, веселая и рѣзвая по обыкновенію, была въ этотъ день задумчива, мечтательна и отвѣчала односложно. Лади Роскелинъ наконецъ это замѣтила. "Матильда! сказала она ей: милое дитя, что тебя такъ ныньче занимаетъ? ты не имѣешь своей обыкновенной веселости; или это замѣшательство, причиненное пребываніемъ Короля, или безпокойства, которое ты имѣла о случившемся со мною? Слава Богу; я совершенно выздоровѣла."
-- Ни то, ни другое, Милади! отвѣчала Матильда: естьли я не весела, то также совсѣмъ не печальна. Я радуюсь, что Король спасенъ и что ваша болѣзнь не имѣла слѣдствій. --
"Такъ ты признаешься, что была задумчива? дитя мое? Какая можетъ быть тому причина?"
-- Все, что произошло въ послѣдніе дни, сказала Матильда, заставило меня много размышлять, юный Король сталь близко отъ смерти, такъ чудно сохраненный этимъ мужественнымъ иностранцемъ, котораго Провидѣніе, кажется, нарочно послало, чтобы спасти его, -- и этотъ молодой человѣкъ, которой отказывается отъ всего для себя собственно! О! когда бы мой братъ Монтрозъ живъ былъ, онъ бы походилъ на этого Рандольфа! съ какимъ бы удовольствіемъ я слышала прославляемымъ его мужество и всѣ уста повторяющими его похвалу! --
Лади Роскелинъ отворотиласъ, отирая слезы, которыя потекли при воспоминаніи о своемъ миломъ внукѣ. Матильда, не примѣчая этого, увлекаемая своимъ удивленіемъ, продолжала и сказала съ жаромъ: -- О, какъ родители должны гордиться такимъ сыномъ! такъ молодъ, такъ хорошъ и уже такъ мужественъ! Между тѣмъ, какъ робкіе придворные трепетали на берегу рѣки при видѣ опасности своего Короля, онъ повергается въ воду и спасаетъ его, отваживаясь на свою погибель. --
"Надобно согласиться, сказала съ замѣшательствомъ Лади Роскелинъ, что онъ поступилъ благородно; знаешь ли ты, чей онъ сынъ?"
-- Такъ, Милади! онъ сынъ Сент-Клера Монтея, котораго всѣ вы называете Мак-Креемъ и о коемъ я такъ часто слышала презрительныя рѣчи у моего родителя. Я не хотѣла тому вѣрить; онъ имѣетъ столь благородный видъ, но Лордъ.... его другъ.... который такъ хорошо вамъ помогалъ, матушка, и который не имѣетъ обманчиваго вида, сказалъ мнѣ, что онъ точно былъ сынъ Сент-Клера Монтея, и что отецъ имѣетъ осанку такъ же благородную, какъ и онъ; и однако же онъ обманщикъ, не такъ ли? --
"Мудрость Іакова I такъ осудила его, отвѣчала она, стараясь скрыть свое смущеніе: потому что онъ изгналъ его; но Государи не всевѣдущи; они также могутъ обманываться. Какъ я могу вспомнить, онъ на него походитъ... Я безпокоюсь объ этомъ произшествіи. Этотъ гордый молодой человѣкъ будетъ имѣть большое вліяніе на разумъ Короля; его отецъ врагъ твоему, и онъ захочетъ отмстить за себя. Увы! твой отецъ не имѣетъ болѣе сына, чтобы защищать его."
-- Не бойтесь этого, Милади! Рандольфъ далекъ отъ того, чтобъ быть гордымъ и злымъ. Милордъ..... Милордъ..... Рональдза, думаю я -- не такъ ли онъ называется? сказывалъ мнѣ, что доброта и чувствительность его сердца превосходила его мужество; онъ сказалъ, что любилъ его какъ брата, и что вся та фамилія отличалась самыми кроткими и любезными качествами, --
"Въ самомъ дѣлѣ, сказала Лади Роскелинъ голосомъ, изъявляющимъ удовольствіе, но воспринявъ опять мрачный и сердитый видъ: эти кроткія особы будутъ можетъ быть очень жестоки для меня."
-- Нѣтъ, нѣтъ, милая бабушка! сказала Матильда, сложивъ руки: не имѣете, этой мысли; Лордъ Рональдза сказалъ мнѣ еще.... --
"Онъ сказалъ тебѣ, прервала Лади Роскелинъ съ нетерпѣніемъ: ты бы должна была ему сказать, что они непріятели отцу твоему, и принудить его къ молчанію."
-- Я не остерегалась, Милади, и слишкомъ много имѣла желанія его слушать; всегда желала я знать исторію ссоры моего отца съ этимъ Монтеемъ; но меня бранили, когда я о чемъ говорила. Лордъ Рональдза не совсѣмъ ее знаетъ; онъ говоритъ только, что Король Іаковъ I былъ очень неправосуденъ къ Сент-Клеру Монтею; мнѣ кажется, что вы также объ этомъ думаете. Будете ли вы такъ милостивы, что разскажете мнѣ, что произошло при этомъ случаѣ.--
Лади Роскелняъ смѣшалась. "Нѣтъ, Матильда, сказала она: ты ее отъ меня не услышишь; но какъ бы то ни было, ты не возмешь, я надѣюсь, стороны непріятелей твоей фамиліи."
-- Я бы желала, сказала Матильда покраснѣвъ, брать другой стороны, кромѣ правосудія и мира. Я слышу часто матушку, говорящую о ненависти, мщеніи, и не могу ее понять; я не знаю, что это значитъ ненавидѣть. Естьли это нибудь меня оскорбляетъ, я плачу; но ни за что на свѣтѣ не хочу возвращать зла, которое мнѣ сдѣлали; оно бы вдвое пало на мое сердце. Я читала въ священныхъ книгахъ, которыя бы мнѣ дали, что мщеніе принадлежитъ Богу. Оставимъ его Ему; Онъ заставитъ его пасть на истинно виновнаго; Онъ читаетъ во глубинѣ человѣческаго сердца.--
При сихъ ужасныхъ словахъ внезапнымъ ужасъ и отчаяніе начерталось на лицѣ Лади Роскелинъ, она воскликнула? закинувши голову назадъ: "Оно пало мщеніе небесное! Молодость, проведенная въ обманѣ и боязни, зрѣлыя лѣта въ преступленіи и отчаяніи, старость въ угрызеніяхъ совѣсти и конецъ столь же страшный, какъ и жизнь!"
Матильда испугалась. -- О, Боже мой! говорила она: милая бабушка! успокойтесь, прошу васъ; естьли это ожидаетъ нашихъ непріятелей, то безъ сомнѣнія они очень достойны сожалѣнія. Но Богъ по милосердію Своему тронетъ сердца ихъ; они раскаются можетъ быть, и вы знаете, Милади, что кающійся грѣшникъ лучше принимается Богомъ, нежели праведный, который не имѣетъ нужды въ покаяніи.--
"Матильда! сказала Лади Роскелинъ, стараясь сколько возможно придти въ себя: окончимъ этотъ разговоръ; не говори мнѣ болѣе объ этомъ дѣлѣ; оно сдѣлало мученіе моей жизни."
-- Да возможетъ Бебо, чтобы вы могли ихъ забыть, сказала Матильда, цѣлуя руку своей бабушки: простите мнѣ, прошу васъ, естьли я возбудила ваши горести, то этотъ Рандольфъ былъ тому причиною; его поступокъ привелъ меня въ восторгъ. --
"Опять этотъ молодой человѣкъ!", сказала она. Послѣ минутнаго молчанія она посмотрѣла внимательно на Матильду и сказала ей съ кротостію: "Милое дитя! скажи мнѣ правду, не сдѣлалъ ли онъ какого впечатлѣнія въ твоемъ сердцѣ? ты кажешься очень занятою..."
При сихъ словахъ лице Матильды запылало. -- Нѣтъ, право, возразила она: нѣтъ, не такъ какъ вы думаете; я удивляюсь ему, и больше, больше право ничего... Я думаю только, что желала бы имѣть такого брата, какъ онъ, или, когда Небу угодно, чтобы я сдѣлалась матерью, я буду просить Его, чтобы сынъ мой былъ подобенъ Рандолъфу мужествомъ, благородствомъ и сыновнею любовью; но не желаю, чтобы онъ былъ моимъ супругомъ, я никогда не имѣла моей мысли. --
"Довольно, Матильда! сказала Лади Роскелинъ: я уйду; забавляйся твоею лютнею, или, естьли предпочитаешь, поди не много прогуляться; воздухъ возвратитъ тебѣ мужество; я имѣю нужду въ отдохновеніи."