Русова София Федоровна - Как жил и рисовал Рафаэль Санцио

Какъ жилъ и рисовалъ Рафаэль Санціо.

Онъ творилъ всегда то,
что другіе только мечтали создать.
(Гете).

Есть въ Европѣ страна, гдѣ солнце свѣтитъ на голубомъ небѣ такъ ярко и радостно, гдѣ и бѣдному и богатому легче живется: тамъ не знаютъ нашихъ холодныхъ метелей и мрачныхъ тумановъ, тамъ теплое море ласково плещется о берега; въ садахъ зрѣютъ сладкіе плоды и яркіе цвѣты наполняютъ воздухъ благоуханіемъ; по стѣнамъ вьется виноградъ и золотистое вино пьется, какъ вода. Италіей зовется этотъ край! Живутъ въ немъ красивые черноглазые итальянцы съ веселымъ безпечнымъ нравомъ, съ удивительными способностями къ музыкѣ и живописи; тамъ любой уличный мальчишка поетъ, какъ настоящій пѣвецъ, и трогаетъ сердце слушателя своей простенькой хорошенькой пѣсенкой; въ самой бѣдной церкви глухой деревушки можно увидать прекрасныя рѣдкія картины и статуи. Итальянцамъ прирождена любовь къ красивому, они украшаютъ лентами, цвѣтами все что любятъ, начиная со статуй святыхъ и кончая захудалымъ осломъ, что тащитъ на спинѣ своей по горной тропинкѣ всякія тяжести. Неудивительно, что въ Италіи родились лучшіе поэты, музыканты, первые живописцы и скульпторы. Кто не любитъ пѣсенъ и картинъ? Безъ музыки не обойдется ни одинъ праздникъ, и пиръ безъ пѣсни невеселый, безъ картины стѣны голы и комнаты непривѣтливы, а есть такія прекрасныя картины, что при взглядѣ на нихъ сердце бьется восторгомъ и просыпаются въ немъ самыя лучшія, добрыя чувства, высокіе порывы: хочется быть хорошимъ, смѣлымъ, любить весь міръ. Много есть теперь такихъ прекрасныхъ картинъ, но лучшею изъ нихъ до сихъ поръ считается картина Божьей Матери и Христа младенца, которую нарисовалъ лучшій итальянскій художникъ-живописецъ Рафаэль: давно нарисовалъ онъ ее, 400 лѣтъ съ лишнимъ тому назадъ; а все также толпятся передъ ней люди, съ восторгомъ вглядываются въ ея прекрасное лицо и уходятъ отъ нея лучше, правдивѣе, добрѣе, потому что видятъ въ глазахъ ея такъ много правды и любви. Кто любитъ картины или самъ любитъ рисовать, тому навѣрно будетъ интересно узнать, какъ жилъ Рафаэль, этотъ царь живописи. Добрый, талантливый, веселый онъ прожилъ всю жизнь, рисуя одну картину за другой, и жизнь его была похожа на праздникъ, на постоянное служеніе вѣчной красотѣ; все удавалось Рафаэлю, всѣ его любили и удивлялись его умѣнью. Прошли вѣка, а его картины все также дороги людямъ, и также манятъ насъ къ доброму, хорошему, прекрасному...

II.

На восточномъ берегу Италіи, на высокихъ, почти голыхъ скалахъ лѣнится, какъ орлиное гнѣздо, небольшой городокъ Урбино. Внизу синія волны Адріатическаго моря съ шумомъ бьются о каменистые берега наверху высятся зубчатыя стѣны старинной крѣпости. Теперь въ этомъ городкѣ живетъ всего 5000 жителей, есть въ немъ и университетъ, и школа живописи и ваянія, но среди другихъ итальянскихъ городовъ Урбино теперь не имѣетъ большого значенія. Одно въ немъ манитъ путника: если итти вверхъ по улицѣ къ крѣпости, ему покажутъ небольшой, очень старый каменный домъ, подъ No 278: въ этомъ домѣ 28 марта 1483 г. родился великій Рафаэль, по фамиліи Санціо.

Въ то давнее время нея Италія жила отдѣльными городами, съ отдѣльными независимыми владѣтелями. Урбино принадлежалъ герцогу по имени Гвидобальди. Населеніе любило его: онъ былъ молодъ, щедръ и держалъ себя просто, одинаково и съ бѣдными и съ богатыми. Онъ любилъ устраивать въ своемъ замкѣ пышныя празднества. Въ небольшой дворъ его стариннаго замка радушно впускались толпы народа; въ немъ часто происходила любимая въ то время въ Италіи игра въ борьбу: городская молодежь дѣлилась на двѣ партіи и пробовала свою силу; побѣдителямъ самъ герцогъ давалъ награды. Въ этой толпѣ часто можно было видѣть маленькаго мальчугана съ красивыми черными глазами и золотистыми волосами: при первыхъ звукахъ музыки на воротахъ стараго замка, онъ. тянулъ свою мать за платье, тащилъ ее насладиться веселымъ зрѣлищемъ. Какъ блестѣли при этомъ его дѣтскіе глазки, съ какимъ жаднымъ вниманіемъ онъ слѣдилъ за всѣми движеніями ловкихъ, стройныхъ юношей. Красивый ребенокъ и его красивая мать были хорошо знакомы жителямъ городка: то была жена живописца Джіованни Санціо, а мальчикъ съ золотыми кудрями былъ его младшій сынъ Рафаэль. У Джіованни была своя мастерская, гдѣ онъ принималъ заказы на иконы для церквей и монастырей. Его часто приглашали въ сосѣднія села и города расписывать стѣны церквей. Помогая отцу въ этихъ работахъ, маленькій Рафаэль очень рано сталъ рисовать. Вмѣстѣ съ отцомъ онъ ходилъ работать по ближайшимъ монастырямъ; мальчику нравились эти прогулки. Мѣшокъ съ красками и кистями на плечѣ отца, немного сыру и вина въ сумкѣ сына -- вотъ и вся ихъ поклажа.

Они шли тропинками по высокимъ скаламъ, а внизу безграничное море блеститъ въ золотыхъ лучахъ солнца; темнокрасныя скалы громоздятся одна на другую и сливаются вдали съ высокими горами Апенинами, что идутъ вдоль Италіи съ сѣвера на югъ. Въ сторонѣ отъ дороги, на голыхъ черныхъ камняхъ, благоухаютъ яркіе желтые цвѣты; съ горъ бѣжитъ внизъ ручей, перепрыгивая съ камня на камень; козы пасутся и, позвякивая негромкими колокольчиками, щиплютъ сухія травы; полуголый пастушокъ, въ пестрой оборванной одеждѣ, пріютился тутъ же на камнѣ и наигрываетъ на мандолинѣ. А вотъ за поворотомъ горной дорожки уже показался и монастырь, куда звали стараго живописца. Изъ-за высокихъ бѣлыхъ стѣнъ, увитыхъ плющомъ и виноградомъ, прямо въ небо возносится высокая колокольня. Отецъ и сынъ входятъ въ церковь, тамъ прохладно въ самый жаркій лѣтній полдень; полумракъ царитъ подъ высокими сводами; отъ цвѣтныхъ оконныхъ стеколъ по полу скользятъ красные и синіе зайчики...

Подвѣсивъ къ потолку доску, Джіованни усаживается на ней и. начинаетъ выводить на стѣнахъ нѣжный рисунокъ кроткихъ лицъ святыхъ мучениковъ. На полу тутъ же маленькій Рафаэль готовитъ отцу краски или по его указаніямъ дорисовываетъ ту или иную наиболѣе легкую часть картины. Незамѣтно за работой летятъ часы въ тишинѣ пустой церкви, и вотъ солнце, вдругъ, послѣднимъ прощальнымъ лучомъ заглянетъ въ высокое церковное окно и золотомъ засверкаетъ на кудряхъ маленькаго рисовальщика, такъ прилежно и старательно маленькими ручками выводящаго кистью по стѣнѣ. Съ колокольни звучитъ вечерній звонъ, и монахъ приходитъ звать заработавшихся живописцевъ на монастырскій ужинъ. Сладко засыпаетъ маленькій Рафаэль въ тишинѣ монастырской келіи. А на утро новый путь дальше, въ другой монастырь или въ сосѣднее село. И вся родная Умбрія съ ея голыми скалами и одиноко растущими на нихъ темными кипарисами, надъ ними высокое синее небо, уединенные монастыри и села, прячущіеся въ горахъ, красивые пастушки съ стадами козъ и овецъ, все это глубоко запало въ душу мальчика, а потомъ яркими красками запечатлѣлось на его картинахъ...

Мать Рафаэля горячо любила своего младшаго мальчика, но не долго пришлось ей лелеять его и окружать своими нѣжными заботами: ему не было 8 лѣтъ, какъ она умерла. Чтобы не оставить дѣтей и хозяйство безъ надзора, Джіованни Санти долженъ былъ жениться во второй разъ. Мачиха не обижала дѣтей. Рафаэль же всегда съ самаго дѣтства былъ любимцемъ всѣхъ окружавшихъ его людей. Но когда и отецъ его умеръ, оставивъ младшаго сына всего 12 лѣтъ, тогда мальчикъ не захотѣлъ оставаться въ опустѣломъ домѣ, гдѣ полной хозяйкой теперь была чужая для его сердца мачиха; въ немъ разгорался уже для всѣхъ очевидный талантъ къ рисованію: въ душѣ сиротливаго мальчика жила одна мечта -- научиться рисовать, стать художникомъ. Братъ покойной матери, дядя Рафаэля, Симоне Чіарла, сразу понялъ, что волновало одинокое сердечко и посовѣтовалъ ему итти въ ближній городъ Перуджи, чтобы учиться у знаменитаго тогда художника Перуджино.

III.

Съ небольшимъ мѣшкомъ за плечами вышелъ Рафаэль изъ родного города. Въ мѣшкѣ было немного бѣлья и краски -- дорогое наслѣдіе отца. Позади мальчика остался опустѣлый родной домъ и двѣ дорогія могилы -- отца и матери. Передъ нимъ вилась каменистая горная дорожка, она вела къ любимому дѣлу -- къ искусству, къ далекой, но возможной славѣ, и въ кроткихъ глазахъ мальчика сіяла надежда.

Сильно билось сердце Рафаэля, когда онъ вступилъ въ мастерскую извѣстнаго художника: она заставлена была начатыми и оконченными картинами; учителя окружали взрослые бородатые ученики, они съ любопытствомъ оглядывали своего новаго товарища -- полуребенка. Однако талантливый мальчикъ скоро сдѣлался общимъ любимцемъ: всегда кроткій и веселый, онъ изумилъ товарищей своими удивительными способностями. Четыре года учился Рафаэль у Перуджино. Учитель очень скоро пересталъ считать его своимъ ученикомъ и рисовалъ съ нимъ вмѣстѣ многія картины. Рафаэля стали приглашать рисовать иконы въ монастыри и писать красками портреты богатыхъ людей. Рафаэлю снова пришлось путешествовать по монастырямъ и замкамъ. Въ то далекое время не было желѣзныхъ дорогъ, и большинство путешествовало пѣшкомъ. Эта бродячая жизнь нравилась юношѣ; по дорогѣ онъ рисовалъ встрѣчныхъ пастуховъ, живописные уголки, попадавшихся крестьянъ и крестьянокъ. Давно онъ не былъ дома, и потянуло его неудержимо въ родной городъ, на высокія скалы Урбино, въ его любимую мрачную Умбрію.

Рафаэлю было 20 лѣтъ, онъ былъ уже извѣстнымъ художникомъ, и въ Урбино его встрѣтили, какъ достойнаго сына своей родной земли. Герцогъ приглашалъ его часто въ свой замокъ, заказалъ ему картину Христосъ на горѣ Элеонской; Рафаэль написалъ ее удивительно тонко и изящно. У герцога во дворцѣ собиралось много писателей, ученыхъ, громко читались стихи лучшихъ поэтовъ и особенно любимаго итальянскаго поэта XV и XVI в. Данте Алигіери. Данте написалъ первую поэму на простомъ народномъ итальянскомъ языкѣ; до тѣхъ поръ всѣ книги, какъ ученыя, такъ и стихи, писались на латинскомъ языкѣ, мало понятномъ для большинства итальянцевъ. Поэму же Данте -- Божественную комедію могъ понимать всякій. Рафаэлю страшно нравились могучіе стихи Данте, подъ ихъ вліяніемъ онъ написалъ нѣсколько прекрасныхъ картинъ.

Въ то время въ Италіи ученые принялись усердно изучать старинныя римскія и греческія книги. Раньше все, что осталось въ Италіи отъ древнихъ римлянъ и грековъ, ихъ книги, статуи, украшенія -- все это считалось, какъ языческое, грѣховнымъ; католическіе священники запрещали заниматься древними книгами и всѣ считали это недостойнымъ истиннаго христіанина. Но мало-по-малу красивыя развалины древнихъ храмовъ, театровъ, дворцовъ стали привлекать къ себѣ любителей красоты; подъ мусоромъ и землею попадались прекрасныя статуи римскихъ и греческихъ боговъ и богинь. Не одни художники приходили въ восторгъ отъ ихъ мраморной красоты, ихъ начали всюду выкапывать, богатые люди стали украшать ими свои дворцы и сады. Даже папа -- глава римской церкви -- перевезъ изъ развалинъ древняго Рима на одну прекрасную статую въ свой дворецъ Ватиканъ. Всѣхъ охватила горячая жажда учиться, узнать древнюю науку о природѣ какъ она раскрывалась въ древнихъ книгахъ, и провѣрить ее новыми наблюденіями. Это время называется Возрожденіемъ. Возродилась наука, возродилась скульптура, живопись, архитектура -- художники въ древнихъ статуяхъ находили новые образцы для своихъ картинъ и статуй.

Жадно прислушивался молодой Рафаэль ко всѣмъ ученымъ спорамъ и разговорамъ объ искусствѣ, какіе велись среди гостей герцога Гвидобальди, и сердце его билось горячимъ желаніемъ учиться еще и еще. Въ то время изъ всѣхъ городовъ въ Италіи особенной ученостью славилась Флоренція. Правителями въ ней были богатые купцы по фамиліи Медичи. Они не жалѣли денегъ на украшеніе города и приглашали къ своему дворцу лучшихъ поэтовъ, ученыхъ, художниковъ. Рафаэлю страстно хотѣлось поѣхать во Флоренцію, по онъ былъ бѣденъ; въ чужомъ городѣ, какъ пробьется онъ? Совершенно неожиданно его желаніе исполнилось: однажды Рафаэль встрѣтился во дворцѣ Гвидобальди съ сестрой герцога; она съ восторгомъ вглядывалась въ его новую картину; случайно глаза ея перешли съ картины на молодого художника. Съ доброй улыбкой она подошла къ юношѣ и ласково заговорила: "видали-ли вы картины Леонардо да-Вничи?" -- Леонардо да-Винчи былъ лучшимъ художникомъ того времени, но его картины стояли въ Миланѣ и во Флоренціи, и Рафаэль ихъ не видалъ: "Вамъ необходимо побывать во Флоренціи,-- продолжала герцогиня. Хотите, я дамъ письмо къ правителю города? онъ поможетъ вамъ тамъ устроиться."

Низко склонилъ вмѣсто отвѣта свою красивую голову молодой художникъ. Радость и смущеніе не давали ему говорить. Черезъ нѣсколько минутъ онъ держалъ въ рукѣ драгоцѣнное письмо. Двери Флоренціи и ея знаменитыхъ мастерскихъ нежданно открылись передъ Рафаэлемъ. На другой же день онъ шелъ въ этотъ далекій городъ. Опять онъ уходилъ изъ своего родного Урбино, но теперь онъ шелъ прямо къ своей славѣ.

IV.

Во Флоренціи кипѣла жизнь: точно постоянный веселый праздникъ шумѣлъ на ея улицахъ, залитыхъ солнцемъ. Все кругомъ было красиво -- и природа, и люди, и зданія. Среди этого оживленнаго шума и суеты многолюднаго города не затерялся скромный художникъ изъ Урбино.

Онъ былъ такъ счастливъ: каждый день онъ видѣлъ и узнавалъ прекрасныя работы лучшихъ скульпторовъ и живописцевъ того времени. Вотъ у входа во дворецъ на площади поразила его прекрасная статуя Давида, высѣченная Микель Анджело изъ цѣльной мраморной глыбы. Рафаэль съ восторгомъ вглядывался въ прекрасныя формы тѣла молодого, сильнаго пастуха. Но еще больше нравились ему нѣжные портреты кисти уже престарѣлаго тогда знаменитаго Леонардо да-Винчи, Подолгу любовался молодой художникъ его знаменитымъ портретомъ Джоконды: съ полотна картины на него глядѣли, точно живые, глаза молодой задумчивой итальянки. Такихъ глазъ, такихъ нѣжныхъ красокъ не зналъ Рафаэль въ мастерской своего стараго Перуджино. Ему нравился и самъ Леонардо съ его прекраснымъ лицомъ, съ длинный сѣдыми локонами, вдумчивыми глазами и тихой серьезной рѣчью. Рафаэль жадно вслушивался во всѣ его бесѣды съ учениками той мастерской, гдѣ учился теперь Рафаэль. Иногда восторженный юноша приходилъ въ такой восторгъ передъ дарованіемъ и познаніями Леонардо, что, склоняясь передъ нимъ, говорилъ ему: "Учитель, нѣтъ въ Италіи никого, равнаго тебѣ; самъ Микель Анджело не достоинъ развязать шнурокъ твоего башмака". Другой разъ онъ вдругъ неожиданно возразилъ своему любимому учителю. Леонардо, окруженный молодыми художниками убѣждалъ ихъ, какъ можно серьезнѣе относиться къ своему рисунку, глубоко обдумывать его и вдумываться въ каждую подробность: "А по моему,-- вдругъ воскликнулъ Рафаэль,-- лучше выходитъ, когда ничего не думаешь, а такъ рисуешь, какъ само въ душѣ сложится!" -- "Кто ты"?-- съ удивленіемъ спросилъ Леонардо.-- "Я художникъ изъ Урбино,-- скромно отвѣчалъ Рафаэль,-- а отца моего звали Джіованни Санти!" Онъ всегда гордился своимъ отцомъ считалъ его своимъ главнымъ, первымъ учителемъ.

Нравились Рафаэлю не только картины и статуи во Флоренціи, но и красивая архитектура ея дворцовъ, церквей и другихъ зданій. Онъ видѣлъ, какъ въ новыхъ постройкахъ итальянскіе мастера стараются подражать стариннымъ греческимъ храмамъ, онъ видѣлъ, какъ всѣ художники создавали что-то новое, прекрасное, не похожее на прежнюю монастырскую живопись; теперь итальянцы соединяли языческую красоту древнихъ греческихъ боговъ и богинь съ христіанскимъ выраженіемъ любви и доброты. Мало по малу и въ душѣ Рафаэля складывалось свое понятіе о красотѣ, вырабатывалась своя особенная правдивая манера рисовать Внимательно изучая всѣхъ лучшихъ тогдашнихъ живописцевъ, онъ, однако, никому изъ нихъ не подражалъ. Въ его сердцѣ создавался дорогой, чарующій образъ молодой матери, ласкающей своего маленькаго ребенка, онъ выростаетъ не сразу, не сразу выливается на полотно вполнѣ законченнымъ. Одну за другой рисуетъ Рафаэль въ разныхъ положеніяхъ этихъ матерей. Ему нравилось рисовать сначала небольшія картины изъ двухъ-трехъ фигуръ: мать и сынъ, иногда мать съ двумя мальчиками. Эти лица онъ срисовываетъ съ живыхъ итальянокъ, вотъ почему они такъ правдивы. Въ дѣтствѣ онъ горячо любилъ свою мать: ея красивое, ласковое лицо, полное любви, казалось ему самымъ прекраснымъ лицомъ. Любовь матери казалась Рафаэлю самымъ высокимъ чувствомъ. Мать забываетъ себя для своего ребенка, ради него она всегда рада отдать свою жизнь, она никогда не утѣшится, если знаетъ, что ея ребенокъ страдаетъ. Не даромъ нашъ великій поэтъ Некрасовъ сказалъ:

Средь лицемѣрныхъ нашихъ дѣлъ

Однѣ я въ мірѣ подсмотрѣлъ

Святыя, искреннія слезы,

То слезы бѣдныхъ матерей!

Имъ не забыть своихъ дѣтей...

Любя вспоминать свою мать, Рафаэль часто задумывался о той великой Матери, Сынъ которой принесъ людямъ великое слово любви и прощенія. Какъ прекрасно должно было быть ея лицо! Вѣдь она первая учила Святого Сына своего любви къ людямъ, сколько же любви должно было свѣтиться въ ея глазахъ! Гдѣ найти лицо, достойное Матери Христа? спрашивалъ себя молодой художникъ. Вездѣ, на улицахъ, въ толпѣ, въ уединенныхъ прогулкахъ, въ селахъ, въ городахъ онъ искалъ это лицо. Иногда какая нибудь итальянка поражала его своей красотой, онъ быстро, гдѣ попало, на стѣнѣ, на бочкѣ зарисовывалъ ее углемъ или мѣломъ, чтобъ потомъ перерисовать на полотно. Этимъ случайно схваченнымъ лицамъ онъ придавалъ святое, ласковое выраженіе и создавалъ изъ нихъ своихъ прекрасныхъ Мадоннъ. Но самую лучшую свою Мадонну Рафаэль нарисовалъ лишь тогда, когда его дарованіе вполнѣ развилось и окрѣпло, и ему самому уже было около 30 лѣтъ. Онъ былъ уже тогда извѣстенъ всей Италіи. Папа любилъ его и покровительствовалъ ему;окруженный друзьями, среди роскоши и богатства, Рафаэль не забывалъ своей завѣтной мечты создать такое лицо, которое безъ словъ говорило бы людямъ о правдѣ и любви и несло бы утѣшеніе всѣмъ страдающимъ, лицо ясное, полное ласки, безконечной радости. Въ это время монахи одного бѣднаго монастыря св. Сикста, въ Пьяченцѣ (около города Болоньи), попросили его нарисовать картину надъ скромнымъ алтаремъ ихъ небогатой церкви. Рафаэль съ радостью принялся за работу и нарисовалъ свою знаменитую Сикстинскую Мадонну, самую прекрасную Матерь Божью, какая когда либо была нарисовала. Около 200 лѣтъ эта безсмертная картина украшала скромный монастырь, пока въ 1753 г. ее не купили для музея въ саксонскій городъ Дрезденъ {Саксонія теперь составляетъ часть Германіи.}. Тамъ она и теперь стоитъ въ отдѣльной комнатѣ музея. Тысячи людей со всѣхъ странъ свѣта пріѣзжаютъ въ Дрезденъ, чтобы только взглянуть на Мадонну. Они уѣзжаютъ счастливые, въ ихъ памяти навсегда остается прекрасная Мать правды на землѣ. Когда ложь или обманъ, или жестокость людей огорчатъ ихъ, они вспомнятъ Мадонну Рафаэля, и сердце ихъ согрѣетъ вѣра въ то, что правда когда нибудь да сотретъ съ земли неправду.

На картинѣ Рафаэля Матерь Божья, какъ будто поднялась немного надъ землею и стоитъ въ облакахъ. Одной рукой она любовно прижимаетъ къ себѣ сына, другой удерживаетъ свое развѣваемое вѣтромъ головное покрывало. Полускрытые облаками смотрятъ на нее прелестные ангелочки, а внизу, на землѣ, св. Сикстъ въ одеждѣ папы поклоняется Божьей Матери; въ сторонѣ стоитъ св. Варвара. Но ни на нее, ни на св. Сикста почти никто не смотритъ, всѣ глазъ не могутъ оторвать отъ св. Матери и великаго Сына. Сколько въ ихъ глазахъ глубокой правды и любви и въ то же время сколько глубины: они какъ будто видятъ тамъ далеко впереди себя всѣ тѣ страданія, какія ихъ ждутъ. Но ни Она, ни Онъ ихъ не боятся, если такъ надо для счастья людей, они выстрадаютъ все, потому что они любятъ всѣхъ людей. Рафаэль понялъ, что величайшая заповѣдь любви дана намъ Христомъ, а держится любовь въ мірѣ сильнѣе всего въ сердцахъ матерей.

Рафаэль работалъ во Флоренціи надъ большой картиной "Погребеніе Христа", когда папа Юлій II пригласилъ его къ себѣ въ Римъ. Приглашеніе папы было тоже, что приказаніе. Рафаэль бросилъ неоконченными многія свои картины и переселился въ Римъ, главный городъ не только Италіи, но всего католическаго міра. Пана Юлій II захотѣлъ украсить Римъ работами лучшихъ тогдашнихъ архитекторовъ, скульпторовъ, живописцевъ. Рафаэлю поручено было расписать картинами стѣны новаго дворца папы -- Ватикана. И Рафаэль обезсмертилъ себя своими работами. И теперь толпы людей, сходятся въ залы Ватикана любоваться его великолѣпными стѣнными фресками {Фресками называются картины, писанныя красками на стѣнахъ.}. Онъ рисовалъ здѣсь картины то изъ священной исторіи, то изъ языческой жизни, то изъ исторіи католической церкви, по желанію папы Слава и богатство окружали въ Римѣ молодого, но уже возмужалаго художника. Ему было 32 года, когда папа Юлій II умеръ. Но его наслѣдникъ Левъ X также высоко цѣнилъ талантъ Рафаэля. Левъ X задумалъ построить новый соборъ въ честь любимаго въ Римѣ святого -- св. Петра. Соборъ долженъ былъ быть лучше всѣхъ существовавшихъ тогда церквей. Составить планъ собора и придумать всѣ украшенія для него поручилъ папа лучшему тогдашнему архитектору Браманте и Рафаэлю. Для постройки собора отовсюду свозили въ Римъ дорогіе мраморы и другіе камни. Папа рѣшился даже начать правильныя раскопки развалинъ древняго Рима; всѣ цѣнныя статуи, вазы, колонны должны'были украшать дворецъ папы и строившійся соборъ. Надзоръ за этими раскопками папа поручилъ Рафаэлю: ему одному онъ довѣрялъ такую важную работу. Рафаэль страшно увлекся раскопками и проводилъ долгіе часы въ подземельяхъ: передъ нимъ точно вставала давняя жизнь, поднимались изъ грязи и земли прекрасныя древнія статуи, ихъ красота плѣняла воображеніе художника; здѣсь, въ темныхъ развалинахъ закончилось художественное образованіе Рафаэля. На его лучшихъ послѣднихъ картинахъ во всѣхъ фигурахъ замѣтно вліяніе прекрасныхъ греческихъ формъ тѣла. Особенно хороша его картина Преображеніе Христа. Но докончить ее Рафаэль не смогт, нежданная смерть прервала всѣ его работы. Не въ сырыхъ-ли подземельяхъ древняго Рима и схватилъ онъ жестокую лихорадку? Она въ нѣсколько дней свела въ могилу Рафаэля въ полномъ расцвѣтѣ силъ, здоровья и таланта. Отъ ужаснаго извѣстія весь Римъ пришелъ въ волненіе, многочисленные друзья художника были въ совершенномъ отчаяніи. Въ самый день своего 37-лѣтія веселый, всѣми любимый, великій художникъ умеръ, окруженный друзьями. Навсегда закрылись черные глаза, на устахъ застыла ясная улыбка. Кончилась жизнь, полная удачи, счастья, славы...

Тѣло Рафаэля было выставлено въ его домѣ, усыпано цвѣтами; въ головахъ надъ нимъ стояла не совсѣмъ оконченная послѣдняя картина -- "Преображеніе Іисуса Христа".

Похоронили его въ кругломъ храмѣ Рима, называемомъ Пантеонъ. Надъ его гробницей стоитъ небольшая статуя Божьей Матери, работа одного изъ учениковъ Рафаэля.

Долго оплакивали Рафаэля не одни художники и любители картинъ, а и многіе бѣдняки города Рима: Рафаэль умѣлъ помогать имъ съ такой искренней добротой, такъ сердечно понималъ ихъ горе и нужду. Никогда не забудутъ Рафаэля: онъ людямъ точно небо раскрылъ своими картинами, столько въ нихъ красоты, свѣта вѣры и любви. Глядя на нихъ, хочется молиться, хочется никогда не пачкать своей души ни ложью, ни гнѣвомъ. Вѣка прошли, и много ихъ еще пройдетъ, а Сикстинская Мадонна будетъ по прежнему восхищать людей и говорить имъ о великомъ сердцѣ величайшаго изъ художниковъ, Рафаэля Санціо.

С. Русова.

Изъ картинъ Рафаэля наибольшей извѣстностью пользуются: Сикстинская мадонна, Мадонна въ креслахъ, Преображеніе, Св. семейство, Св. Цецилія, Несеніе креста.

"Юный Читатель", No 2, 1904