Русанов Николай Сергеевич - Обозрение иностранной жизни

Обозрѣніе иностранной жизни.

I. Подвиги военной касты въ Германіи.-- II. Смѣна министерства во Франціи.-- III. Дебютъ новой итальянской палаты.

Когда современная демократія принимается за обличеніе того крупнаго фактора нашихъ дней, который называется милитаризмомъ, то люди консервативнаго міровоззрѣнія обыкновенно возражаютъ противъ этой критики въ томъ смыслѣ, что это не болѣе какъ шаблонныя фразы, противъ призрака, существующаго лишь въ воображеніи враговъ отечества. Если, молъ, разумѣть подъ милитаризмомъ систему постоянныхъ армій и опредѣленныхъ издержекъ на ихъ содержаніе, то это явленіе выражаетъ совершенно нормальную потребность любой современной націи, интересы которой могутъ сталкиваться съ интересами другихъ націй въ различныхъ точкахъ нынѣ столь обширнаго міра и требуютъ немедленной защиты. Если это и зло, то зло необходимое, которое локализируется въ извѣстныхъ учрежденіяхъ и освобождаетъ живыя силы страны для мирной производительной работы. Нынѣ уже становятся рѣже тѣ случаи, когда защитники арміи прямо восхищаются войной и восхваляютъ враждебныя столкновенія между людьми, якобы способствующія возникновенію самыхъ возвышенныхъ чувствъ самоотверженія. Но тѣмъ съ большей настойчивостью сторонники современнаго милитаризма указываютъ на всю его необходимость и отрицаютъ вредное воздѣйствіе его на общество въ цѣломъ. И однако бываютъ моменты, когда это зло, съ которымъ сживаются, повидимому, люди культурные, вдругъ прокидывается въ столь яркомъ фактѣ, что въ голову самыхъ рядовыхъ обывателей вторгается мысль о серьезности отрицательныхъ сторонъ пресловутаго вооруженнаго мира.

Послѣдніе годы характеризовались въ великихъ и малыхъ державахъ особенно быстрымъ развитіемъ воинственнаго настроенія и соотвѣтственнымъ ростомъ издержекъ на войско и флотъ, Германія, Франція, Англія, Австрія, Италія и т. п. возложили на себя новое тяжелое бремя. Но, когда вліятельные органы общественнаго мнѣнія въ этихъ разныхъ странахъ, вродѣ парламента, прессы и тому подобныхъ учрежденій, нынѣ служащихъ, къ сожалѣнію, прежде всего интересамъ привилегированныхъ слоевъ, отдали дань патріотическому лиризму, и пилюля увеличившагося военнаго бюджета, хоть и съ гримасой, была проглочена населеніемъ, то обыватель снова сѣлъ подъ свою смоковницу, и существенные вопросы будничной жизни вступили въ свои права. Рядовой гражданинъ, скрѣпя сердце, посылаетъ своихъ дѣтей въ казарму. Морщась, онъ платитъ лишніе Налоги на пушки и дрэдноты. Но въ общемъ онъ мало думаетъ о гигантскомъ прессѣ военной системы, который раздавливаетъ въ зародышѣ планы внутреннихъ реформъ и прямо или косвенно даетъ тонъ всему обществу. Противъ милитаризма продолжаютъ бороться лишь тѣ крайніе защитники прогресса и свободы, которые на языкѣ имущихъ и правящихъ называются разрушительными элементами.

И нужны, дѣйствительно, выходящія изъ ряда обстоятельства, чтобы режимъ военщиyы обратилъ на себя вниманіе средняго мирнаго обывателя, не занимающагося политикой. А когда это случается, рядовой гражданинъ и даже представители консервативныхъ глассовъ населенія вдругъ начинаютъ удивляться подвигамъ того самаго злого генія милитаризма, который былъ вызванъ ими же, или, точнѣе говоря, усиліями верховъ и малою сознательностью толпы я неожиданно напоминаетъ о себѣ какимъ-нибудь необычнымъ дѣйствіемъ, врывающимся въ будничную жизнь и поражающимъ мирнаго гражданина рѣзкостью своихъ проявленій. Эта, если можно такъ выразиться, наивность изумленія сплошь и рядомъ характеризуетъ большинство населенія, обыкновенно мало участвующаго въ политической жизни страны. Въ такихъ случаяхъ люди начинаютъ вдумываться въ роль постоянной арміи, въ психологію профессіональнаго военнаго, въ значеніе могущественной милитаристской организаціи, пускающей свои корни далеко въ почву общественныхъ отношеніи. Обыватель лишь въ такихъ случаяхъ начинаетъ подозрѣвать, насколько справедлива поговорка, гласящая, что кто сказалъ "а", тотъ долженъ сказать и "б",-- а порою пройти и весь алфавитъ до конца.

То, что дѣлается въ настоящее время въ Германіи, является очень эффектной иллюстраціей къ такому положенію вещей. Втеченіе первыхъ мѣсяцевъ этого года, какъ извѣстно, прошелъ военный законъ, увеличивающій въ значительной степени составъ имперской арміи, а лѣтомъ были вотированы и тѣ финансовыя мѣры, которыя возлагаютъ на населеніе новую тяжесть. Затѣмъ разговоры о военныхъ вопросахъ отошли какъ бы на задній планъ. Та критика, съ которой представители гуманныхъ идеаловъ обрушивались на милитаризмъ, казалась чѣмъ-то искусственнымъ, придуманнымъ, тѣмъ болѣе, что и сами крайніе элементы, вплоть до соціалъ-демократовъ, не проявили достаточнаго мужества въ борьбѣ съ законопроектомъ. И вдругъ въ пограничной полосѣ имперіи, на почвѣ Эльзаса-Лотарингіи, отторгнутаго силою оружія у Франціи, произошелъ рядъ событій, вызвавшихъ небывалое почти возбужденіе умовъ въ столь спокойной въ общемъ и дисциплинированной Германіи.

Въ очень древнемъ историческомъ городкѣ нижняго Эльзаса, Цабернѣ,-- по-французски Савернѣ,-- извѣстномъ своимъ знаменитымъ замкомъ (нынѣ казармой) кардинала де-Рогана, замѣшаннаго въ пресловутой исторіи съ ожерельемъ Маріи-Антуанеты, возникли столкновенія между стоявшимъ тамъ 99-мъ пѣхотнымъ полкомъ и мирными обывателями города. Столкновенія эти носили сначала тотъ отчасти комическій характеръ гарнизонныхъ приключеній, который французы во время второй имперіи выражали словами "шалости сабли" (les gaîtés du sabre), но вскорѣ выродились въ цѣлый рядъ очень серьезныхъ фактовъ. Однимъ изъ самыхъ младшихъ поручиковъ полка былъ совсѣмъ юный -- 20-лѣтній,-- баронъ Форстнеръ, который, утрируя общій дурной тонъ нѣмецкаго офицерства, велъ себя такъ, какъ только можетъ вести глупый напыщенный мальчикъ, опьяненный своею властью и своимъ "мундиромъ короля". Онъ считалъ верхомъ остроумія называть находившихся подъ его командою солдатъ изъ эльзасцевъ пренебрежительной кличкой "ваккесъ", соотвѣтствующей, напр., нашему "чухнѣ", "жиду", "хохлу", "кацапу", и даже требовалъ отъ своихъ подчиненныхъ, чтобы они на вопросъ, кто такой, отвѣчали: "ваккесъ, ваше благородіе". Но вскорѣ эти пахнущія казармой шутки перестали удовлетворять невоспитаннаго юнца, и, обучая рекрутъ, онъ позволилъ себѣ дать имъ инструкцію: "Если тебя обидитъ ваккесъ, заколи его тутъ же на мѣстѣ. Я за каждаго буду платить по 10 марокъ". А стоявшій тутъ же унтеръ-офицеръ прибавилъ: "да и я свой талеръ къ этому приложу".

Этого рода наставленіе не пришлось однако но вкусу мѣстнымъ солдатамъ, которые недаромъ принадлежатъ къ населенію, жившему втеченіе болѣе двухъ вѣковъ подъ властью подвижной и свободолюбивой Франціи, и не любятъ издѣвательствъ надъ собою. Нашлось около десятка солдатъ, которые разсказали въ городѣ о милыхъ шуткахъ его благородія. Дѣло было въ концѣ октября. А черезъ нѣсколько дней уже весь городокъ зналъ объ этомъ. Вѣсть о дерзкомъ офицерѣ, передаваясь изъ устъ въ уста, стала горячо обсуждаться на столбцахъ мѣстныхъ газетъ и вызвала сильное возбужденіе во всей странѣ. Ближайшіе три товарища Форстнера, тоже поручики, своимъ поведеніемъ только подливали масла въ огонь. Они расхаживали по городу съ демонстративно вытащенными на-половину изъ ноженъ саблями и въ сопровожденіи громаднаго дога, умышленно вызывая жителей. И, дѣйствительно, населеніе, особенно подростки, немного моложе но возрасту самого Форстнера, школьники, подмастерья, дружно освистывали парадировавшихъ по улицамъ Цаберна героевъ и не скупились на различныя остроты по ихъ адресу.

Скоро дѣло зашло такъ далеко, что ни одинъ изъ этихъ молодыхъ людей не могъ показаться ца улицѣ безъ дружнаго протеста толпы. И, чтобы оградить себя отъ непріятностей, эти юнцы въ офицерскихъ мундирахъ ходили въ магазины и по ресторанамъ не иначе, какъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ солдатъ, которые дожидались ихъ тутъ же на улицѣ. Негодованіе жителей все росло и росло, и между 6--10 ноября горожане уже рѣзко манифестировали противъ гарнизона. Полковникъ фонъ-Рейттеръ счелъ нужнымъ въ тактическихъ видахъ подать въ отставку, но тотчасъ же послѣ этого отправился сначала къ генералу Деймлнигу, командовавшему 15-мъ армейскимъ корпусомъ въ Страсбургѣ, а затѣмъ вмѣстѣ съ нимъ въ Берлинъ, гдѣ, послѣ объясненія съ высшимъ начальствомъ, взялъ отставку назадъ и снова сталъ во главѣ полка, уже съ твердымъ намѣреніемъ "показать штафиркамъ". Въ военной провокаціи принимаютъ теперь участіе не только четыре лейтенанта, но и самъ полковникъ, отдающій приказанія "не терпѣть безпорядковъ" (остальные 30 старшихъ офицеровъ по возможности уклоняются однако отъ этой рискованной игры). По всѣмъ улицамъ разгуливаютъ патрули, не смотря на горячіе протесты городского совѣта. 26 ноября военныя власти уже оттѣсняютъ совершенно гражданскую администрацію на задній планъ и фактически вводятъ осадное положеніе въ городѣ. 28 ноября возмущенные эльзасскіе депутаты ставятъ въ рейхстагѣ вопросъ о происходящемъ въ Цабернѣ военному министру, фонъ-Фалькенгайну. А тотъ отвѣчаетъ краткой рѣчью въ защиту Форстнера, увѣряя, будто молодой человѣкъ совсѣмъ не знаетъ значенія слова "ваккесъ".

Не успѣла пресса принести въ Цабернъ вѣсти о запросѣ въ рейхстагѣ, какъ, ободренные отвѣтомъ министра, военные рѣшаются развернуть во-всю свои цобѣдительные таланты и дать почувствовать мирнымъ гражданамъ тяжесть офицерскаго негодованія. Во время одной изъ уличныхъ сценъ, сводившихся въ сущности къ громкому смѣху и прибауткамъ толпы по адресу Форстнера и его товарищей, цѣлый отрядъ въ 50 человѣкъ солдатъ съ привинченными штыками бросается на мирныхъ жителей, тяжело избиваетъ нѣкоторыхъ прикладами, врывается въ дома, хватая манифестантовъ, доводя до обморока 80-лѣтнюю старуху, и въ концѣ концовъ, забравъ на площади 18 человѣкъ различнаго возраста и званія, бросаетъ ихъ въ погребъ, гдѣ держитъ ихъ цѣлую ночь и часть дня, пока полковникъ не отдаетъ приказанія составить протоколъ. Въ числѣ арестованныхъ и произвольно задержанныхъ были и подростки-рабочіе, и 9-лѣтній школьникъ, который бѣжалъ въ лавочку купить тетрадку, и студентъ, шедшій на станцію желѣзной дороги, и нѣкій злополучный гражданинъ съ подвязанной щекой, торопившійся къ зубному врачу, и редакторъ консервативной мѣстной газеты, и три судейскихъ чина, и, наконецъ, товарищъ прокурора. Всѣ эти лица были брошены въ импровизированную тюрьму, гдѣ не было ни пола, ни вентиляціи, ни отопленія и провели тамъ безконечные часы, дрожа въ лихорадкѣ, голодные и холодные, пока наконецъ самовольно распоряжавшіяся военныя власти не распустили ихъ по домамъ.

Въ слѣдующіе дни цѣлый рядъ городовъ Эльзаса единодушно протестовалъ противъ такого неслыханнаго нарушенія закона цабернскимъ гарнизономъ. Но бравые воители и въ усъ себѣ не дуютъ. Дня два-три спустя все тотъ же пресловутый поручикъ Форстнеръ, встрѣтивъ въ сосѣднемъ съ Цаберномъ мѣстечкѣ Деттвиллеръ толпу молодыхъ людй и услышавъ въ ихъ рядахъ смѣхъ, бросился на нихъ и ударомъ сабли раскроилъ голову хромому подростку-сапожнику. А въ Мецѣ солдатскій патруль чуть было не искололъ штыками подгулявшую парочку, возвращавшуюся домой, и чуть не вызвалъ въ городѣ общей свалки, остановить которую удалось только мѣстному полицейскому коммиссару, обратившемуся съ увѣщаніемъ къ толпѣ.

Дѣло принимало гигантскіе размѣры. Негодованіе противъ господъ офицеровъ, державшихъ въ террорѣ мирное населеніе и поставившихъ себя выше закона, охватило широкіе слои населенія. Эльзасскіе депутаты, вмѣстѣ съ представителями почти всѣхъ партій въ парламентѣ, начиная отъ націоналъ-либераловъ и кончая соціалъ-демократами, рѣшили интерпеллировать правительство по поводу по-истинѣ неслыханнаго поведенія военныхъ властей. Эта интерпелляція состоялась 3-4 декабря и напомнила по силѣ поднятаго ею возбужденія знаменитыя ноябрьскія пренія 1908 г., когда почти весь рейхстагъ возсталъ противъ личнаго режима Вильгельма И, не стѣснявшагося въ интервью съ представителемъ англійской прессы высказывать, взгляды, рѣзко шедшіе въ разрѣзъ съ интересами международной германской политики. Для довершенія аналогіи императоръ и на сей разъ находился къ томъ же самомъ Донауэшингенѣ, у того же самаго князя Фюрстенберга, и также охотился за дики.мы козами. Разница была лишь въ томъ, что во время послѣднихъ преній личность императора оставалась собственно внѣ дебатовъ и лишь косвенно, какъ увидимъ ниже, стрѣлы интерпелляціи падали на вѣнценоснаго Немрода.

Почти всѣ ораторы выражали свое негодованіе съ горячностью, рѣдко встрѣчающеюся во время дебатовъ въ германскомъ рейхстагѣ. Прогрессистъ Рёзеръ жестоко возмущался "произвольной военной диктатурой, которая попираетъ право ногами". Соціалистъ Пейротесъ прямо называлъ военныя власти, хозяйничавшія, въ Цабернѣ, "государственными измѣнниками". Даже центръ послалъ на трибуну для протеста своего лучшаго оратора въ лицѣ адвоката Ференбаха. И едва-ли не самыми патетическими моментами преній въ парламентѣ были тѣ минуты, когда въ глубоко прочувствованной рѣчи человѣкъ центра назвалъ цабернскія событія "чернымъ днемъ (dies ater) Германской имперіи" и, разбирая сказанныя передъ нимъ рѣчи канцлера и военнаго министра, при громѣ апплодисментовъ охарактеризовалъ въ частности точку зрѣнія Фалькенгайна чѣмъ-то по-истинѣ удивительнымъ, "что звучитъ изъ совершенно другого міра".

Дѣйствительно, объясненія Бетмана-Гольвега произвели на весь рейхстагъ впечатлѣніе умышленнаго искаженія истины въ пользу той версіи, какую заблагоразсудило пустить въ свѣтъ военное начальство въ Цабернѣ съ тѣмъ, чтобы оправдать свои беззаконныя дѣйствія. А самъ военный министръ презрительнымъ тономъ человѣка, опирающагося на право голой силы, прямо заявилъ, что немыслимо было и ожидать отъ носителей военной власти въ Эльзасѣ какой бы то ни было уступки передъ предерзостными выходками толпы, передъ всѣми этими "шумящими бунтовщиками и науськивающими органами прессы", (lärmenden Tumultuanten und hetzerischen Pressorganen). По мнѣнію Фалькенгайна, у военнаго есть своя особая честь, не похожая на гражданскую, и эта честь заставляетъ его предпочитать смерть позору. А посему онъ, памятуя, что носитъ муидиръ монарха, долженъ хвататься сейчасъ же за оружіе, какъ только ему наносится то, что онъ считаетъ оскорбленіемъ. Послѣ еще нѣсколькихъ рѣчей и попытокъ представителей правительства ослабить впечатлѣніе негодованія, охватившее весь рейхстагъ, была внесена прогрессистомъ Аблассомъ и его товарищами резолюція, къ которой, кромѣ консерваторовъ, присоединились всѣ партіи, въ томъ числѣ и выставившіе свою близкую по смыслу резолюцію соціалисты. Принятая резолюція гласила: "Да будетъ угодно рейхстагу заявить, что взглядъ г. имперскаго канцлера на обстоятельства, составляющія предметъ запроса, не соотвѣтствуетъ воззрѣніямъ рейхстага".

Какъ извѣстно, съ 1912 г. парламентъ внесъ въ свои наказъ параграфъ, позволяющій заканчивать пренія вотумомъ довѣрія или недовѣрія правительству. Нынѣ рейхстагъ энергично воспользовался этимъ правомъ и громаднымъ большинствомъ 293 голосовъ противъ 54 (при 4 воздержавшихся), почти т. е. 6/7 своихъ частей противъ 1/7 высказался рѣшительно противъ правительственной политики по такому важному вопросу внутренней жизни имперіи, какъ отношеніе военной и гражданской властей. Конечно, этому вотуму не должно приписывать черезчуръ большого значенія. Германская имперія принадлежитъ къ категоріи политическихъ тѣлъ, носящихъ въ государственномъ нравѣ названіе дуалистическихъ. Императоръ (вмѣстѣ съ находящимся въ сущности въ его рукахъ Союзнымъ совѣтомъ) играетъ въ конституціи страны такую же самодовлѣющую роль, какъ и народное представительство, воплощенное въ рейхстагѣ, а фактически, при современныхъ условіяхъ, очень часто низводитъ на-нѣтъ значеніе законодательнаго органа. Нечего говорить, въ какой степени современный режимъ въ Германіи, ставящій канцлера въ зависимость не отъ парламента, а отъ воли монарха, является анахронизмомъ среди свободныхъ демократическихъ государствъ западной Европы.

Но, прежде всего, скажемъ, какой же получился практическій результатъ изъ всего этого возбужденія умовъ въ странѣ и изъ горячихъ преній въ парламентѣ. Императоръ Вильгельмъ вызвалъ въ Донауэшингенъ военнаго министра, намѣстника Эльзаса-Лотарингіи, мѣстнаго корпуснаго командира и, наконецъ, послѣ всѣхъ другихъ, самого канцлера. Судя по тому, что послѣдній могъ провести съ императоромъ лишь три часа, докладъ высшаго сановника имперіи не могъ быть ни особенно подробнымъ, ни особенно цѣпнымъ въ глазахъ монарха. Въ отсутствіе канцлера произошла даже курьезная попытка начальника имперской канцеляріи распространить въ парламентѣ неофиціально слухи о болѣзни Бетмана-Гольвега, будто бы помѣшавшей ему разъяснить рейхстагу, что императоръ еще раньше преній озаботился приказаніемъ военнымъ властямъ вступить по возможности въ мирныя и гармоничныя отношенія съ гражданскими. Съ другой стороны, рѣшенія, принятыя до сихъ поръ императоромъ, сводятся къ тому, чтобы вывести гарнизонъ изъ Цаберна въ лагери Гагенау и Бичъ и временно, до окончанія сл123;дствія, отчислить поручика Форстнера и полковника Рейттера. Все это показываетъ, что никакой удовлетворяющей народную совѣсть санкціи до сихъ поръ не получилось.

Дѣло не только въ томъ, что канцлеръ вовсе не обязанъ уходить съ своего поста, хотя бы рейхстагъ вотировалъ ему десять резолюцій съ выраженіемъ недовѣрія. Дѣло въ томъ, что современный политическій строй имперіи представляетъ собою такое своеобразное цѣлое, въ которомъ, при всей внѣшней гладкости и согласованности хода бюрократическихъ колесъ, движущею -- и возмущающею -- силою всей громадной махины является военная организація государства съ императоромъ во главѣ. Н истинныя желанія великой націи не могутъ проявиться надлежащимъ образомъ, не разорвавъ желѣзныхъ сѣтей этого порядка и ей. Все огромное возбужденіе умовъ, поднятое въ странѣ и парламентѣ цабернскимъ инцидентомъ, не можетъ въ рамкахъ современной конституціи привести ни къ какому положительному результату.

Даже съ строго формальной точки зрѣнія борьба съ имперскимъ правительствомъ, воплощеннымъ въ канцлерѣ и министрѣ военныхъ дѣлъ, упиралась въ данномъ случаѣ въ тупикъ. О чемъ шла рѣчь? О томъ, чтобы заставить военную власть не выходить изъ предѣловъ законности и, прежде всего, покарать тѣхъ изъ ея представителей, которые въ данномъ случаѣ были виновны въ правонарушеніи. Но, опираясь на букву конституціи, можно ли было требовать какого бы то ни было рѣшенія и отъ Бетмана-Гольвега, и отъ Фалькенгайна? Цабернскій инцидентъ возникъ на почвѣ злоупотребленій, допущенныхъ военными. Но отъ кого зависитъ управленіе арміей? Отъ императора. И при этомъ слѣдуетъ замѣтить, что если извѣстная категорія императорскихъ указовъ, согласно ст. 17 конституціи, "издается отъ имени имперіи и нуждается для того, чтобы получить законную силу, въ контрасигнированіи канцлера, берущаго въ силу этого самаго факта на себя отвѣтственность за нихъ", то это относится лишь къ тѣмъ указамъ, которые императоръ издаетъ въ качествѣ президента союзнаго совѣта. Тогда какъ указы и распоряженія, издаваемые имъ въ качествѣ верховнаго блюстителя конституціи и вождя арміи, отнюдь не подлежатъ контрасигнированію канцлера и зависятъ исключительно отъ воли монарха.

Въ любомъ трактатѣ о государственномъ правѣ Германіи вы найдете указаніе на это различіе, можетъ быть, не оформленное вполнѣ точно самой конституціей, но фактически существующее съ самаго основанія.имперіи. Ни канцлеръ, ни военный министръ не могутъ вмѣшиваться въ дѣятельность императора, поскольку она касается собственно условій военной службы и самихъ военныхъ служащихъ, напр., дисциплины въ арміи, производства офицеровъ, дисциплинарнаго взысканія и т. п. Лишь въ тѣхъ случаяхъ, когда тотъ или иной вопросъ изъ этой категоріи, касается бюджета, требуется, кромѣ подписи императора, еще подпись канцлера или военнаго министра. Эти прерогативы германскаго императора вытекаютъ, кстати сказать, изъ его прежнихъ правъ и полномочій въ качествѣ прусскаго короля и отнюдь не связаны только съ его положеніемъ верховнаго вождя арміи. Напримѣръ, баварскій король является тоже верховнымъ вождемъ баварской арміи. Однако всѣ его указы и распоряженія, касающіеся арміи, хотя бы они даже и имѣли отношеніе къ производству или отставкѣ того или иного офицера, должны непремѣнно быть подписали баварскимъ военнымъ министромъ. Между тѣмъ германскій императоръ во всѣхъ такихъ случаяхъ дѣйствуетъ самолично, не отдавая въ томъ никому отчета и обращаясь для практическаго выполненія того или иного рѣшенія лишь къ своему пассивному органу, носящему названіе военнаго кабинета. Такъ что, требуя чего-нибудь отъ канцлера или военнаго министра, страна и парламентъ въ сущности имѣли въ данномъ случаѣ дѣло лишь съ самимъ императоромъ, хотя его имя и не произносилось во время дебатовъ.

Является еще другой вопросъ. Нѣтъ ли въ самой конституціи или, выражаясь шире, во всей совокупности политическихъ условій Германіи такихъ особенностей, которыя благопріятствуютъ такому противозаконному отношенію военныхъ властей къ существующимъ правовымъ нормамъ? Увы! Эти особенности дѣйствительно существуютъ. Именно онѣ какъ нельзя лучше объясняютъ, почему армія такъ легко позволяетъ себѣ вступать на почву злоупотребленія властью. Не надо забывать, что Германская имперія является въ сущности прямою наслѣдницею той самой прусской монархіи, о которой еще знаменитый Мирабо писалъ, что ея національной индустріей является военное ремесло и что въ ней не армія принадлежитъ народу, а народъ принадлежитъ арміи. Съ самаго начала возникновенія этого глубоко милитаристскаго государства военная власть преобладаетъ надъ властью гражданскою. Когда Фридрихъ Великій далъ опредѣленныя формы такъ называемому военному дворянству (Schwertadsl), прерогативы, связанныя съ этой кастой, оказались настолько велики, что много гражданскихъ сановниковъ, начиная съ дипломата графа Шверина, рѣшили перейти на военную службу, чтобы только не быть оттѣсненными на задній планъ даже неважными военными чинами. А преемники Фридриха Великаго еще болѣе увеличили привилегіи, дарованныя офицерамъ королемъ-философомъ. Такъ, въ частности мечтательный феодалъ-романтикъ на престолѣ, Фридрихъ Вильгельмъ IV, декретомъ отъ 6 декабря 1855 г. установилъ такія отношенія между военными и полиціей, которыя по-неволѣ обрекаютъ послѣднюю на очень пассивную роль. Напр., если офицеръ нарушаетъ какой-нибудь законъ или постановленіе, то полицейскія власти "имѣютъ единственно право указать ему спокойнымъ тономъ и въ очень размѣренныхъ выраженіяхъ правонарушеніе, которое онъ совершаетъ, а если офицеръ не обращаетъ вниманія на это предостереженіе, то агенты дѣлаютъ о томъ соотвѣтствующій докладъ". Ихъ полномочія этимъ и ограничиваются, ибо "лучше -- замѣчаетъ многозначительно указъ -- не подавить немедленно допущеннаго нарушенія, чѣмъ вызвать конфликтъ между офицерами и полицейскими служащими". Даже въ случаѣ преступленія полиція можетъ арестовать офицера только тогда, когда она "находится въ полной невозможности задержать его при помощи его прямого начальства или солдатъ даннаго поста".

Но мало этой политической и этой легальной стороны положенія офицеровъ. Нужно еще отдать себѣ отчетъ въ ихъ соціальномъ положеніи, опять-таки оформленномъ извѣстными актами государственной власти. Военная каста является излюбленной, привилегированной корпораціей въ Германія даже съ точки зрѣнія придворнаго этикета. Какъ извѣстно, послѣ войны 1871 г. недавно испеченный императоръ германскій, Вильгельмъ, I издалъ новый уставъ, носящій названіе "придворной табели о рангахъ" (Hofrangreglement) и дошедшій до нашего времени лишь съ легкими измѣненіями въ 1878 г. Согласно этому уставу, на всѣхъ 60 съ лишкомъ ступеняхъ причудливой Лѣстницы чиновъ военные имѣютъ рѣшительное преимущество передъ штатскими. Такъ фельдмаршалъ идетъ впереди президента совѣта министровъ, корпусной комендантъ -- впереди министра, дивизіонный генералъ -- впереди дѣйствительныхъ тайныхъ совѣтниковъ, полковникъ -- впереди совѣтниковъ верховнаго имперскаго суда. Президенты палатъ имѣютъ только 14-й рангъ. А всѣ чиновники судебнаго вѣдомства, профессора, выдающіеся ученые и художники, если только не обладаютъ титуломъ совѣтника, поставлены совсѣмъ внѣ іерархія.

Мало того. Въ такой архаической монархіи, какой является Германская имперія, огромная масса всесильныхъ предразсудковъ связана съ возможностью являться при дворѣ. Съ свойственною основательнымъ нѣмцамъ педантичностью у нихъ строго выработано и опредѣлено понятіе человѣка "двороспособнаго" (hoffähig), т. е. имѣющаго право быть допущеннымъ ко двору. И что же оказывается? Въ то время, какъ къ этой счастливой категоріи между свѣтскими чинами принадлежатъ лишь совѣтники трехъ первыхъ классовъ, а остальные могутъ являться ко двору лишь по спеціальному приглашенію, самый низшій офицерскій чинъ, напр., только что произведенный подпоручикъ, имѣетъ право во всякое время явиться во дворецъ. И всѣ двери, столь крѣпко захлопывающіяся передъ какимъ-нибудь директоромъ монетнаго двора или имперскаго банка (совѣтники 3-го класса) открываются настежь передъ счастливымъ обладателемъ эполетъ. Судите поэтому, въ какой степени велика соціальная сила военной касты въ Германіи и какъ легко въ головѣ носителей военной власти вырабатывается мысль о томъ, что для нихъ законы не писаны.

Что касается до политическаго результата интерпелляціи, то до поры до времени они сводятся почти къ пулю. Въ Берлинѣ, въ Кёльнѣ, во Франкфуртѣ-на-Майнѣ, во многихъ городахъ имперіи, а главнымъ образомъ въ Эльзасѣ происходятъ многочисленныя народныя собранія,-- особенно удачно организуемыя соціалъ-демократами,-- гдѣ высказывается рѣзкій протестъ противъ военной диктатуры. Но правительство, видимо, очень мало озабочено этимъ. Да и у бюргерскихъ партій недавнее негодованіе значительно улеглось. 9 декабря, т. е. всего черезъ нѣсколько дней послѣ своего провала въ парламентѣ, Бетманъ-Гольвегъ держалъ рѣчь представителямъ народа о внѣшней политикѣ имперіи. Еще недавно большинство рейхстага высказывало то мнѣніе, что канцлеръ, потерпѣвшій такое пораженіе въ парламентѣ, не обладаетъ нынѣ достаточнымъ авторитетомъ, чтобы говорить о положеніи Германіи на почвѣ международныхъ отношеній. И что же? Канцлеръ, ничтоже сумняшеся, выступилъ съ апологіей германской внѣшней политики. И его внимательно слушали, и онъ даже вызывалъ рукоплесканія и крики "браво", когда говорилъ о томъ, какъ ясна и корректна линія поведенія имперіи, какъ сильно она служитъ интересамъ всеобщаго мира и цивилизаціи и какъ и впредь народу необходимо "напрягать всѣ физическія силы" для сохраненія за Германіей ея роли великой континентальной державы.

Въ отвѣтъ на эту рѣчь никѣмъ изъ говорившихъ ораторовъ бюргерскихъ партій не было указано на то ложное положеніе, въ какомъ очутился канцлеръ, столь дискредитировавшій себя въ области внутренней политики. И лишь соціалистическій депутатъ Шейдеманъ счелъ нужнымъ рѣзко напомнить о только что происшедшемъ вотумѣ недовѣрія, подчеркнувъ, что дѣло идетъ не столько о сверженіи министровъ, сколько объ ограниченіи монархическаго абсолютизма. Императоръ, молъ, можетъ удержать канцлера, потерявшаго кредитъ въ странѣ, но онъ не можетъ заставить представителей народа работать съ такимъ утратившимъ Всякій авторитетъ политическимъ дѣятелемъ. Но это нападеніе словно только придало силы и авторитетности Бетману-Гольвегу. Длинный, сухой, высокомѣрно ронявшій свои слова рейхстагу, канцлеръ прямо заявилъ, что разъ рѣчь заходитъ о возвышеніи. власти парламента, т. е., по его мнѣнію, объ увеличеніи престижа соціалъ-демократіи, и объ измѣненіи столь мудрой имперской конституціи въ сторону народоправленія, то онъ, канцлеръ, на это рѣшительно не согласенъ. Онъ будетъ самымъ энергичнымъ образомъ сопротивляться самомалѣйшему ограниченію правъ императора. И въ этомъ его, конечно, поддержитъ германскій народъ, который не желаетъ подчиняться велѣніямъ соціалъ-демократіи... Увы, впечатлѣніе отъ этой рѣчи было, повидимому, въ общемъ настолько велико, что рейхстагъ словно и забылъ, какъ еще недавно въ его стѣнахъ звучали гордыя слова о томъ, что настроеніе умовъ всего населенія, несомнѣнно, измѣнилось и что имперское правительство должно же, наконецъ, считаться съ голосомъ представителей великаго народа.

II.

Отъ степенной Германіи перейдемъ къ "легкомысленной" Франція. 2 декабря пало министерство Барту и 8-го было составлено министерство Думерга. Сама по себѣ эта смѣна кабинетовъ означаетъ еще немного. Вотъ уже лѣтъ пять-шесть съ тѣхъ поръ, какъ въ странѣ истощился послѣдній запасъ политическаго энтузіазма ознаменовавшаго борьбу прогресса противъ реакціи еще во время дѣла Дрейфуса, Франція снова вступила въ полосу оппортунистическаго политиканства, какими бы радикальными ярлыками ни пріукрашались смѣнявшіяся министерства. Важность послѣдняго кризиса заключается развѣ въ томъ, что наиболѣе послѣдовательные радикалы дѣлаютъ теперь попытку сорганизовать возможно чистое министерство изъ своихъ рядовъ и положить конецъ той концентраціи направо, которой было обязано своимъ возникновеніемъ министерство Барту, составившееся, несомнѣнно, подъ личнымъ вліяніемъ консервативно настроеннаго президента республики. По крайней мѣрѣ, Жорэсъ сейчасъ же послѣ паденія кабинета Барту писалъ, что день 2 декабря, ознаменовавшійся, какъ извѣстно, въ исторіи Франціи злополучнымъ переворотомъ 1851 г., будетъ, пожалуй, реабилитированъ исчезновеніемъ со сцены въ ту же самую дату кабинета Барту.

Упавшее министерство было, дѣйствительно, не только глубоко, оппортунистичнымъ, начиная съ самого премьера, который ухитрялся втеченіе своей уже изрядно долгой карьеры быть членомъ министерствъ "зажима" Шарля Дюпюи и Мелина, радикальнаго министерства Клемансо, радикально-межеумочнаго министерства Бріана, наконецъ, главою еще болѣе правой министерской комбинаціи. Но кабинетъ этотъ держался не однимъ лавированіемъ между различными программами и партіями, а и прямыми авансами консерваторамъ и даже реакціи. Главнымъ козыремъ въ его парламентарной игрѣ было проведеніе шовинистскаго закона о трехлѣтней военной службѣ, изъ котораго Барту, по ядовитому замѣчанію Клемансо, сдѣлалъ себѣ щитъ противъ нападенія оппозиціи,-- хотя справедливость требуетъ прибавить, что въ періодъ весенней патріотической вакханаліи, охватившей въ этомъ году правящіе круги Франціи, самъ Клемансо былъ тоже въ числѣ ярыхъ защитниковъ этой глубоко антидемократической мѣры. Что касается до остальной дѣятельности кабинета, то она была живымъ отраженіемъ души самого премьера, ловкаго политика, талантливаго оратора, человѣка не безъ литературной жилки (см. его бойкій этюдъ о "Мирабо", появившійся этой осенью), но безъ какого бы то ни было высокаго идеала въ сердцѣ.

Это сказывалось въ отношеніи кабинета какъ къ крупнымъ, такъ и къ мелкимъ вопросамъ, выплывавшимъ въ данный моментъ на поверхность политической жизни. Такъ, желая сдѣлать тактическій ходъ въ сторону правой, Барту рѣшилъ оставить въ казармѣ еще на годъ тѣхъ солдатъ, которымъ уже истекалъ въ 1913 году срокъ ихъ двухлѣтней службы. Но, когда это вызвало рѣшительное сопротивленіе въ странѣ, онъ распорядился отмѣнить по возможности безъ шума эту мѣру. Точно также онъ хотѣлъ было прошмыгнуть мимо вопроса о пропорціональномъ представительствѣ, который въ настоящее время вызываетъ жестокія распри особенно среди радикаловъ. Но, получивъ ясное указаніе большинства палаты, что оно настаиваетъ на этой реформѣ, Барту съ превеликой готовностью рѣшилъ защищать ее передъ сенатомъ. Заигрывая съ клерикалами, Барту разрѣшилъ своему морскому министру, радикалу Бодэну, по соглашенію съ другимъ радикаломъ, Питономъ, министромъ иностранныхъ дѣлъ, отдать приказъ продѣлывать въ страстную пятницу традиціонную католическую манипуляцію свѣшиванія флага на военныхъ судахъ. Но опять-таки, лишь только крайніе радикалы показали зубы, какъ и эта, разсчитанная на сочувствіе правой, мѣра была отмѣнена. Точно также былъ продѣланъ премьеромъ быстрый вольтфасъ направо, налѣво въ дѣлѣ Чествованія 200-лѣтія рожденія Дидро. Барту смотрѣлъ снисходительно, какъ кой-кто изъ важныхъ мѣстныхъ чиновъ министерства народнаго просвѣщенія высказался противъ празднованія геніальнаго энциклопедиста въ офиціальныхъ школахъ. А когда оппозиція рѣзко возстала.противъ столь реакціоннаго шага, то Барту свалилъ эти неловкія попытки цѣликомъ на плечи своихъ подчиненныхъ и Поторопился, наоборотъ, на праздникѣ 15 декабря въ Сорбоннѣ подчеркнуть въ ловкой рѣчи великое значеніе мыслителя въ дѣлѣ развитія революціонныхъ идей.

Всѣ эти лавированія сходили изворотливому премьеру до поры до времени. И если Барту палъ, то не отъ недостатка искусства, а потому, что черезчуръ хотѣлъ услужить французской буржуазіи. Онъ нарушилъ данное имъ при проведеніи военной реформы обѣщаніе найти нужныя для того средства, не отягощая трудящіяся массы. Въ этомъ отношеніи премьеръ явился блистательнымъ выразителемъ эгоистическихъ стремленій капитала, который на словахъ готовъ приносить какія-угодно жертвы на алтарь отечества, а какъ только дѣло доходитъ до кошелька, такъ сейчасъ же пытается привести въ движеніе небо, землю и преисподнюю, лишь бы сохранить неприкосновеннымъ свой "купонъ". Дѣйствительно, когда министерство Барту проводило на всѣхъ парахъ этимъ лѣтомъ законопроектъ о трехлѣтней службѣ, ссылаясь на только что вотированное въ Германіи увеличеніе военнаго контингента, оно формально давало обѣщаніе найти правильные бюджетные источники для пополненія предстоящихъ расходовъ, но прибѣгая къ новымъ займамъ. И проектъ сталъ закономъ подъ условіемъ разсмотрѣнія чисто финансовой стороны вопроса во время осенней сессіи. Но по мѣрѣ того, какъ надвигался срокъ рѣшенія этой щекотливой задачи, Барту все болѣе и болѣе покорно слѣдовалъ велѣніямъ французскихъ капиталистовъ. Отлагая въ долгій ящикъ всякія реформы налоговой системы, онъ, наконецъ, откровенно раскрылъ свои баттареи служителя буржуазіи, приготовивъ при помощи своего министра финансовъ, Дюмона, проектъ о займѣ. Но здѣсь, по капризу политической Немезиды, Барту и былъ столкнуть съ занимаемаго имъ восемь мѣсяцевъ поста.

Правительство считало нужнымъ выпустить новый заемъ, по крайней мѣрѣ, въ 1.300 милліоновъ франковъ. Но въ рядахъ его сторонниковъ находились люди, считавшіе необходимымъ довести эту цифру до полутора милліарда. Съ другой стороны, бюджетная коммиссія предлагала ограничиться 900 милліонами. Поколебавшись по обыкновенію между различными парламентскими теченіями, министерство остановилось на цифрѣ въ 1.300 милліоновъ. Здѣсь его ждалъ Жорэсъ, который съ больтою убѣдительностью развилъ демократическую точку зрѣнія, отвергая всякую необходимость операціи "займа и предлагая найти нужные для пополненія дефицита источники въ обложеніи доходовъ. Въ своей рѣчи 27 ноября лидеръ соціалистовъ показалъ, что заемъ въ 1.300 милліоновъ, слагающійся изъ 900 милліоновъ на военныя издержки, вытекающія изъ вотума "трехлѣтняго" закона, и 400 милліоновъ на Марокко, отнюдь по исчерпываетъ всей цифры расходовъ, потребныхъ на веденіе этой шовинистской и колонизаторской политики.

Даже но вычисленіямъ правительства, бюджету республики въ 1914 г. грозитъ, но смотря на всѣ эти займовыя операціи, дефицитъ. около 800 милліоновъ. Но правительство умышленно скрываетъ настоящую сумму дефицита, такъ какъ оно произвольно уменьшаетъ въ бюджетномъ исчисленіи на будущій годъ расходы по министерству общественныхъ работъ, умышленно остается при томъ же размѣрѣ расходовъ на школу, умалчиваетъ о 70 милліонахъ, представляющихъ платежъ процентовъ по предстоящему вайму, умалчиваетъ о 92 милліонахъ, выражающихъ повышеніе офицерскаго жалованія, и т. д. Словомъ, не взирая на громадный заемъ, третья республика стоитъ въ настоящее время передъ дефицитомъ въ милліардъ франковъ. Жорэсъ показываетъ при этомъ, что съ 1909 г. военный бюджетъ Франціи возросъ за пять лѣтъ на цѣлый милліардъ, тогда какъ издержки на "соціальныя потребности" представляютъ всего 200 милліоновъ франковъ,-- "200 милліоновъ не увеличенія, а всего эту цифру на бюджетъ въ пять милліардовъ". Въ виду такого положенія вещей Жорэсъ и считалъ необходимымъ не маскируя трудностей положенія никакимъ займомъ, покрыть весь образовавшійся дефицитъ установленіемъ налога на всѣ доходы. Это надо сдѣлать, во-первыхъ, для того, чтобы нація ясно видѣла, во сколько ей обходятся шовинистскіе капризы, а, во-вторыхъ, чтобы имущіе классы подняли хоть часть бюджетныхъ тягостей на свои сильныя плечи.

Не смотря на эту убѣдительную аргументацію и на очень основательныя возраженія, дѣлавшіяся крайними радикалами и соціалистами, 1 декабря правительство все-таки одержало побѣду, получивъ 291 голосъ противъ 270, т. е. 21 голосъ большинства, по вопросу о необходимости выпустить заемъ въ 1300 милліоновъ. Но на слѣдующій день оппозиція повела еще болѣе ожесточенную аттаку противъ кабинета. Особенно тяжелы были удары, нанесенные министерству предсѣдателемъ бюджетной комиссіи, Нулансомъ, и вожакомъ теперешнихъ чистыхъ радикаловъ, извѣстнымъ финансистомъ Кайльо. Правительство, являясь вѣрнымъ выразителемъ интересовъ капиталистовъ, считало необходимымъ въ самыя условія займа внести параграфъ объ освобожденіи на всѣ будущія времена выпускаемой ренты отъ какого бы то ни было налога. Кайльо не стоило особаго труда доказать, что въ силу такого условія одна десятая или, самое меньшее, одна двѣнадцатая часть всего богатства Франціи, равнаго 250300 милліардамъ франковъ, оказалась бы изъятою отъ какой бы то ни было налоговой тяжести. Тщетно Барту, опять-таки въ духѣ капиталистической морали, доказывалъ, что выше всякаго суверенитета государства стоитъ обязанность его обезпечивать своихъ кредиторовъ отъ всякихъ непріятныхъ сюрпризовъ. Кайльо побѣдоносно возразилъ на это, что разсуждать такъ значило бы навсегда связывать руки государству въ дѣлѣ будущихъ реформъ, такъ какъ большая часть изъ нихъ всегда связана съ финансовой стороной. И ни одно правительство не можетъ заранѣе гарантировать своимъ заимодавцамъ, что никогда и ни въ какомъ случаѣ страна не возложитъ на ихъ плечи новаго бремени. Въ частности предлагаемая Барту свобода выпускаемой ренты отъ всякаго обложенія наносила бы страшный ударъ предстоящей реформѣ: налогу на доходъ.

Барту пытался путемъ софизмовъ ускользнуть отъ непріятныхъ для него выводовъ, вытекавшихъ изъ этой аргументаціи. Напрасно, прицѣпившись къ поправкѣ Дельпьерра, выражавшей точку зрѣнія правительства, премьеръ ставилъ вопросъ о довѣріи. Часы его калифата были сочтены. 290 голосовъ противъ 265, т. е. 25 голосовъ большинства, рѣшили участь кабинета. Побѣдоносная оппозиція слагалась изъ 121 радикала-соціалиста, 69 объединенныхъ соціалистовъ, 57 членовъ лѣвой радикальной, 27 республиканскихъ соціалистовъ, 10 членовъ демократической лѣвой и т. п., между тѣмъ какъ на сторону меньшинства стали межеумочные или сильно подмоченные радикалы, умѣренные и реакціонеры. Одна изъ возможныхъ сторонъ министерскаго кризиса была ярко подчеркнута старымъ испытаннымъ соціалистомъ и членомъ коммуны, Вайльяномъ, который тутъ же воскликнулъ: "Долой трехлѣтнюю службу", вызвавъ тѣмъ "патріотическую" манифестацію Барту и его приспѣшниковъ, кричавшихъ въ отвѣтъ: "Да здравствуетъ Франція" и заглушенныхъ громкимъ встрѣчнымъ крикомъ лѣвой: "Да здравствуетъ республика".

Конечно, крикъ Вайльяна врядъ-ли сейчасъ же осуществится. Но эволюція республиканскаго правительства все вправо да вправо, вѣроятно, пока пріостановится. Паденіе Барту составляетъ вмѣстѣ съ тѣмъ ударъ для самого президента республики, Пуанкарэ, который Отчасти и является виновникомъ современнаго положенія вещей. Всѣ знаютъ, что онъ былъ избранъ на свой постъ, вопреки стараніямъ чистыхъ радикаловъ и соціалистовъ и опираясь преимущественно на умѣренныхъ и на правую. Министерство Барту было взлелѣяно его стараніями. Й онъ же употреблялъ всѣ усилія, чтобы создать благопріятную почву для вотума военнаго закона. Въ первые дни кризиса онъ еще пытался грести противъ теченія. Ненавидя принципіальныхъ радикаловъ едва-ли менѣе, чѣмъ соціалистовъ, онъ хватался за комбинаціи Рибо, Жана Дюпюи, ибо надѣялся при ихъ помощи произвести снова концентрацію межеумочныхъ радикаловъ, умѣренныхъ республиканцевъ и правыхъ. Но отказъ чистыхъ радикаловъ,-- которые только что обновили свою программу на конгрессѣ въ По,-- участвовать въ какихъ бы то ни было неопредѣленныхъ министерскихъ комбинаціяхъ и поддерживать какіе бы то ни было кабинеты смѣшаннаго характера, подрѣзали въ корнѣ расцвѣтавшія надежды Пуанкарэ. Радикалы, предводимые явно своимъ лидеромъ въ палатѣ Кайльо, а за кулисами самимъ Клемансо, загнали президента въ Кавдинскія ущелья, откуда онъ могъ выйти, лишь склонивъ голову передъ ихъ требованіями.

Такъ создалось министерство 8 декабря, во главѣ котораго сталъ радикально-соціалистическій сенаторъ Думергъ, уже бывшій нѣсколько разъ членомъ кабинетовъ своего оттѣнка. Думергъ -- человѣкъ не первостепеннаго таланта, какъ и большинство его сотрудниковъ (числомъ выдающихся талантовъ не могло впрочемъ, похвалиться и павшее министерство, гдѣ развѣ самъ Барту, Пишонъ и отчасти Клотцъ являются болѣе или менѣе рельефными индивидуальностями). Но новый премьеръ -- искренній республиканецъ и, не смотря на свое добродушіе и покладистость, вѣроятно, не захочетъ свернуть знамя идейнаго радикализма. Кромѣ того, присутствіе такихъ способныхъ людей, какъ Кайльо, Вивіани, отчасти Нулансъ, Мальви и т. п., придадутъ кабинету характеръ недурно спѣвшагося радикальнаго министерства. Близость выборовъ въ палату (въ маѣ 1914 г.) ожесточитъ несомнѣнно, принципіальную борьбу между министерствомъ и становящеюся нынѣ въ оппозицію коалиціею умѣренныхъ и правыхъ. Но чистые радикалы будутъ усиленно поддерживать новый кабинетъ. Много зависитъ отъ того, насколько дружелюбно отнесутся къ нему соціалисты.

Судя по заявленіямъ Жорзса, они пока не желаютъ рѣзкою постановкой нѣкоторыхъ вопросовъ создавать затрудненія кабинету. Даже вопросъ о немедленномъ возвращеніи къ двухлѣтней службѣ будетъ снятъ ими съ очереди. Самъ Думергъ былъ въ числѣ вотировавшихъ трехлѣтнюю службу. Но дѣло даже не въ этомъ, а въ томъ, что французскіе радикалы въ массѣ довольно робко относятся къ взрыву шовинистскихъ чувствъ, постоянно разжигаемыхъ реакціонными демагогами, и врядъ-ли согласятся на быстрыя измѣненія только что вотированной мѣры. Точно также и по другому злободневному вопросу, о пропорціональномъ представительствѣ, кабинетъ не встрѣтитъ рѣзкой оппозиціи со стороны соціалистовъ. Послѣдніе, хотя и стоятъ вмѣстѣ съ умѣренными и правыми противъ большинства радикаловъ за упомянутую избирательную реформу, предпочтутъ идти на выборы съ радикаломъ Рену въ качествѣ министра внутреннихъ дѣлъ, чѣмъ съ какимъ-нибудь ставленникомъ потайной реакціи, который постарается оказать возможно сильное давленіе на избирателей при помощи префектовъ и подпрефектовъ.

Въ общемъ министерству не угрожаетъ пока значительной опасности. Это было ясно видно уже и изъ того, какъ была встрѣчена въ парламентѣ декларація новаго кабинета въ засѣданіи 11 декабря. Эта программа, не смотря на радикальный составъ министерства, отнюдь не заключала въ себѣ какихъ-либо рѣзкихъ пунктовъ. Новое правительство даже обѣщаетъ "лояльно примѣнять законъ о трехлѣтней службѣ". И здѣсь разница съ предшествующимъ кабинетомъ выражается, какъ видно было изъ послѣдующихъ разъясненій Думерга, лишь въ томъ, что его министерство отнюдь не смотритъ на этотъ законъ, какъ на какую-то догму, не подлежащую никогда измѣненію. Наиболѣе демократическою частью программы является бюджетный вопросъ. Кабинетъ обѣщаетъ провести черезъ сенатъ подоходный налогъ въ возможно скоромъ времени и осуществить его съ будущаго же года. Точно также и чрезвычайные расходы по оборонѣ страны министерство предлагаетъ покрыть втеченіе небольшого числа лѣтъ. И Кайльо во время преній прямо заявилъ, что законопроектъ о займѣ будетъ взятъ обратно. Въ пику межеумочной политикѣ предшествующаго министерства, новый кабинетъ подчеркиваетъ, что будетъ стремиться къ объединенію всѣхъ лѣвыхъ республиканцевъ, будетъ опираться исключительно на республиканское большинство и поведетъ рѣшительную борьбу за демократическія учрежденія противъ становящихся все болѣе и болѣе частыми нападокъ непримиримыхъ враговъ свободнаго строя. Въ концѣ концовъ формула довѣрія была вотирована большинствомъ 239 голосовъ противъ 137 (при 150 воздержавшихся), и кабинету Думерга предстоитъ доказать лишь на дѣлѣ искренность своихъ обѣщаній.

Нечего говорить, что вся умѣренная и консервативная пресса пышетъ злобою противъ новаго министерства. Она то издѣвается надъ бѣдностью въ немъ выдающихся талантовъ, то выражаетъ неподдѣльный страхъ, какъ бы политика новаго правительства не оказалась черезчуръ радикальной подъ явнымъ давленіемъ такого незауряднаго дѣятеля, какимъ является Кайльо, и подъ негласнымъ, по тѣмъ болѣе могущественнымъ воздѣйствіемъ скрывающагося за кулисами, нынѣ опять столь грознаго для умѣренныхъ Клемансо. Думали враги новаго министерства козырять противъ него и тѣмъ, что немедленно же послѣ паденія кабинета Барту французская рента понизилась на 1 франкъ. Но этотъ ходъ былъ парированъ самой же биржей: на слѣдующій день это пониженіе, видимо вызванное совершенно сознательнымъ походомъ спекулаторовъ, обманутыхъ въ ихъ надеждѣ на изъятіе отъ налога, уступило мѣсто повышенію и рента стала на прежній уровень. Не мѣшаетъ, впрочемъ, прибавить, что само по себѣ повышеніе ренты какъ разъ во Франціи еще не является доказательствомъ здоровой политической комбинаціи. Извѣстно, что торжество второй республики надъ врагами сопровождалось паденіемъ государственныхъ фондовъ и что, наоборотъ, когда Людовику-Наполеону удалось совершить переворотъ въ ночь 2 декабря, и репрессивныя мѣры быстро распространились на всю страну, биржа привѣтствовала побѣду рыцарей порядка по-истинѣ скандальнымъ скачкомъ фондовъ вверхъ..

Обсуждаютъ также политики, почему во главѣ министерства не сталъ самъ Кайльо, который представляетъ наиболѣе яркую личность во всей новой комбинаціи и которому принадлежитъ главнымъ образомъ заслуга низверженія министерства Барту. Дѣло объясняется неувѣренностью чистыхъ радикаловъ въ томъ, что имъ удастся безъ всякаго кризиса додержать въ рукахъ власть вплоть до весеннихъ выборовъ. И вотъ на случай-то этого кризиса и имѣется "про запасъ" Кайльо, который тогда совершенно естественно можетъ составить новую радикальную комбинацію, ставъ во главѣ ея уже офиціально въ качествѣ премьера.

Какъ бы то пи было, крупныхъ реформъ нечего ожидать и отъ новаго министерства. Палата стоитъ передъ перспективою близкой избирательной кампаніи и видимо изжила себя. Серьезнаго реформаціоннаго пыла можно ждать лишь отъ покой палаты. Во время весеннихъ выборовъ однимъ изъ главныхъ пунктовъ избирательныхъ программъ, явится, вѣроятно, пропорціональное представительство. И если значительное большинство избирателей выскажется за этотъ принципъ, то естественнымъ заключеніемъ должно стать проведеніе его будущимъ большинствомъ въ палатѣ, а затѣмъ новые выборы съ тѣмъ, чтобы вызвать къ жизни на основаніи осуществленной реформы новую палату, лучше отражающую дѣйствительныя пожеланія французской націи, благодаря системѣ пропорціональнаго представительства, дающаго возможность проявиться и волѣ меньшинства. Возможно, наконецъ, что Франція, всегда нуждающаяся въ конкретныхъ фактахъ для пробужденія энтузіазма, станетъ ареною какихъ-нибудь новыхъ событій, вродѣ дѣла Дрейфуса, которыя снова произведутъ спасительную встряску и вызовутъ новый подъемъ политическаго творчества.

III.

Только что выбранная итальянская палата депутатовъ ведетъ себя такъ, какъ можно было уже предвидѣть при полученіи первыхъ избирательныхъ результатовъ. Въ ней, несомнѣнно, существуетъ значительное джолиттіанское большинство. Ношъ ней же проявляется и ожесточенная оппозиція правительству со стороны крайней лѣвой. Рѣзко реагируетъ на безпощадную тактику прямолинейныхъ соціалистовъ и большинство сторонниковъ министерства. Шумность, импульсивность, ожесточенность борьбы между партіями, которыхъ мы ожидали въ прошломъ обозрѣніи, стали уже совершившимся фактомъ. Немного дней прошло со времени торжественнаго открытія 24-и легислатуры объединеннаго королевства, а итальянскій парламентъ уже является ареной почти безпрерывныхъ столкновеній между оппозиціей,-съ одной стороны, министерствомъ и поддерживающимъ его большинствомъ, съ другой.

Тронная рѣчь, произнесенная на торжественномъ открытіи первой сессіи, 27 ноября, была тѣмъ, что и можно было ожидать. Очень подробно и риторически, развивалось въ ней значеніе завоеванія Ливіи. Но пунктъ о военныхъ издержкахъ, необходимо связанныхъ съ африканскимъ походомъ, отличался краткостью и неопредѣленностью. Можно лишь отмѣтить, что, не желая особенно раздражать народныя массы, правительство устами короля выражало надежду, что "отъ необходимыхъ жертвъ не откажется патріотизмъ состоятельныхъ классовъ". Упоминались, въ качествѣ серьезныхъ внутреннихъ реформъ, и проведенныя предшествующей палатой государственное страхованіе, и избирательная реформа. Но вопросъ о клерикализмѣ былъ завернутъ въ общія фразы, говорившія о томъ, что, съ одной стороны, итальянское государство гарантируетъ своими мудрыми законами полнѣйшую религіозную свободу, но что, съ другой стороны, оно никогда не допуститъ "вмѣшательства церкви въ функціи государства".

Рѣчь эта была встрѣчена прилично. Обязательные патріотическіе куплеты срывали хлопки у большинства. Но немало было и рукъ, отнюдь не поднимавшихся для апплодисментовъ въ этихъ чувствительныхъ мѣстахъ. А какъ только торжественная церемонія кончилась и въ силу вступила рутина обычной парламентской жизни, депутаты оппозиціи принялись одинъ передъ другимъ выражать чувства негодованія, возбуждаемыя въ нихъ шовинистскими пунктами программы и, еще болѣе того, тѣми дѣйствительно неслыханными злоупотребленіями правительства на послѣднихъ выборахъ, что глубоко запали въ сердце впечатлительнымъ итальянцамъ.

Такъ, патріотическій дифирамбъ въ длиннѣйшей вступительной рѣчи неизмѣннаго Маркоры, избраннаго и на сей разъ президентомъ палаты, былъ прерванъ непочтительными восклицаніями крайней лѣвой. Не успѣлъ Маркора на засѣданіи 29 ноября связать въ одной фразѣ "право голоса, дарованное всѣмъ гражданамъ" и "славное ливійское предпріятіе", какъ изъ рядовъ соціалистовъ раздались громкіе голоса Нино Маццони и Раймондо: "Постыдный вздоръ, долой войну!" (Е un ignobile pistolotto! Abbasso la guerra!). И черезъ нѣсколько секундъ большинство палаты и крайняя лѣвая уже свирѣпо обмѣнивались криками: "Да здравствуетъ Италія, да здравствуетъ армія!" и "Долой войну, долой Ливію!". За этимъ бурнымъ засѣданіемъ послѣдовалъ рядъ еще болѣе бурныхъ засѣданій, заполненныхъ, съ одной стороны, протестами оппозиціи противъ тактики правительства на выборахъ, а съ другой,-- начиная съ 4 декабря,-- обсужденіемъ отвѣтнаго адреса на рѣчь короля. Крайняя лѣвая особенно горячо обличаетъ пріемы джолиттіанскаго большинства, которое съ самаго же начала пытается ослабить аттаку своихъ враговъ при помощи разныхъ парламентскихъ подвоховъ. Такъ, непримиримые соціалисты, составляющіе нынѣ одну десятую часть всей цифры депутатовъ, получили однако въ 30, членной комиссіи по провѣркѣ выборовъ всего два мѣста вмѣсто трехъ. Соціалистъ Чиккотти въ страстной рѣчи сцѣпился съ членомъ правительства, Фальчони, который старается помѣшать оратору разоблачить злоупотребленія, допущенныя правительствомъ въ Неаполѣ, но получаетъ такой рѣзкій и краснорѣчивый отпоръ со стороны своего оппонента, что его реплика покрывается громкими апплодисментами, не только соціалистической, но и радикальной лѣвой. И, прорѣзывая воздухъ, въ видѣ морали всей исторіи, несется поддержанный многочисленными голосами крикъ соціалиста Моргари: "Долой правительство постыдныхъ людей!". Чиккотти же является застрѣльщикомъ въ борьбѣ противъ комиссіи по выборамъ, которая тщится, іезуитски пользуясь своимъ собственнымъ наказомъ, поставить палату передъ совершившимся фактомъ, занося возможно большее число сомнительныхъ выборовъ въ категорію такихъ, противъ которыхъ будто бы совсѣмъ не было возраженій.

На засѣданіи 4 декабря необыкновенно шумныя сцены разыгрываются по поводу обсужденія выборныхъ злоупотребленій въ Римини, въ моментъ, когда республиканецъ Гауденци протестуетъ противъ ложнаго полицейскаго показанія, будто избиратели кричали: "Долой Савойю", но прибавляетъ, что еслибы было и такъ, то онъ не видитъ ничего ужаснаго въ этомъ крикѣ и самъ готовъ повторить: "Долой Савойскую династію". Большинство разражается криками негодованія по адресу оратора, требуя у президента отнять у него слово, и устраиваетъ монархическую овацію при возгласахъ "да здравствуетъ король, да здравствуетъ Италія!", между тѣмъ какъ соціалистическая лѣвая вдругъ затягиваетъ цѣлымъ хоромъ рабочую марсельезу, ту самую рабочую марсельезу, звуки которой не раздавались во дворцѣ Монточиторіо со времени знаменитой обструкціи при Гумбертѣ I.

Особенно яростно большинство реагируетъ на выпады оппозицій, когда послѣдняя бросаетъ джолиттіанцамъ упреки въ томъ, что они "ставленники поповъ". На томъ же засѣданіи одинъ изъ такихъ господъ, нѣкто Фаэлли, взвивается, какъ копь подъ ударомъ бича, слыша обращенные къ нему соціалистами крики "молчи, избранникъ 25 тысячъ обѣденъ" (намекъ на то, что поддерживавшіе его клерикалы рѣшили отслужить на его выборахъ 25 тысячъ мессъ). Чувствуя, что болѣе 200 депутатовъ центра и правой попали въ палату лишь благодаря знаменитому договору съ графомъ Джентилони, организаторомъ католическихъ избирателей, члены большинства съ нескрываемою злобою набрасываются на всякаго члена оппозиціи, который только рѣшается завести рѣчь О подвигахъ черной арміи, помогавшей на выборахъ благомыслящимъ кандидатамъ. Чиккотти на засѣданіи 4 декабря сталкивается съ самимъ Джолитти, который на разоблаченія членомъ оппозиціи закулисныхъ интригъ правительства съ клерикалами, отвѣчаетъ небрежно: "Неправда, выдумка", и вдругъ получаетъ изъ устъ Чиккотти упоминаніе о старомъ, но далеко не забытомъ фактѣ, когда римская юстиція въ 1895 г. признала ложью всѣ показанія Джолитти въ процессѣ противъ Римскаго банка: "кто же изъ насъ лжецъ?" А подоспѣвшіе на помощь Джолитти члены большинства встрѣчаются возгласами лѣвой: "Шуты, прохвосты, врали" (Buffoni, gaglioiii, girelle).

Болѣе спокойно прошла первая часть засѣданія 5 декабря, когда Турати произнесъ принципіальную рѣчь, въ которой объяснялъ, почему онъ не можетъ вотировать отвѣтный адресъ большинства, находя въ немъ отраженіе "протекціонизма и милитаризма, противъ которыхъ борются рабочіе классы во имя наступленія новой лучшей гражданственности,-- великаго историческаго факта завтрашняго дня, неизмѣримо болѣе важнаго, чѣмъ всѣ эти мелкія парламентскія перебранки". Въ устахъ недавно еще столь умѣреннаго соціалиста, котораго ливійская война заставила отказаться отъ сотрудничества съ буржуазными партіями, было особенно важно указаніе на ту неискренность, съ которою адресъ большинства умалчиваетъ о настоящихъ размѣрахъ издержекъ на войну. Онѣ даже но офиціальнымъ подсчетамъ равняются 700 милліонамъ лиръ въ годъ и фатально сведутъ на нѣтъ бюджетъ полезныхъ мѣропріятій вродѣ устройства школъ, развитія земледѣлія, улучшенія различныхъ отраслей народнаго хозяйства и т. п.

Но новое возбужденіе страстей было вызвано рѣчью "независимаго" соціалиста Альтобелли, стариннаго противника Джолитти. Посланный въ палату избирателями юга, онъ нарисовалъ, дѣйствительно, ужасающую картину выборныхъ злоупотребленіи. Не отличаясь ни оригинальностью, ни даже очень яснымъ пониманіемъ соціальнаго вопроса, но обладая удивительной способностью быстраго и убѣдительнаго отвѣта, Альтобелли на каждое возраженіе, дѣлавшееся ему изъ рядовъ большинства, моментально отвѣчалъ указаніемъ на точные факты подкупа, насилія, интригъ, лежавшіе на совѣсти того или другого изъ перебивавшихъ. Вся лѣвая устроила овацію Альтобелли, когда онъ сошелъ съ трибуны, весь кипя негодованіемъ противъ допущенныхъ неправдъ. Знаменательно, что на засѣданіи 10 декабря даже глава соціалистовъ-реформистовъ, Биссолати, заявилъ, что, борясь противъ непримиримой тактики революціонныхъ соціалистовъ, онъ тѣмъ не менѣе долженъ стать въ оппозицію къ правительству, такъ какъ имперіализмъ несовмѣстимъ съ соціальными реформами. Онъ настаиваетъ на необходимости проведенія Именно такихъ мѣръ, клонящихся къ пользѣ рабочихъ классовъ, хотя и соглашается признать необходимость колоніальныхъ и военныхъ расходовъ, разъ Италіи пришлось идти въ Африку. За то Эти издержки должны быть сведены къ строго необходимому минимуму.

Какъ бы то ни было, нѣтъ почти никакого сомнѣнія, что, не смотря на всю бурность столкновенія между оппозиціей и большинствомъ, послѣднее выйдетъ побѣдителемъ изъ этой парламентской борьбы, и вокругъ Джолитти сгруппируются, по крайней мѣрѣ, двѣ трети палаты, не исключая и многихъ радикаловъ (см. знаменательную въ этомъ смыслѣ рѣчь Джуліо-Алессіо на засѣданіи 11 декабря),-- разумѣется, если не случится чего-нибудь неожиданнаго, что всегда можетъ вызвать и неожиданные результаты Среди импульсивныхъ націй романскаго происхожденія.

H. С. Русановъ.

"Русское Богатство", No 12, 1913