Нищий, оборванный, босый, голодный, всюду униженный, отовсюду гонимый; голодом проданный в тяжелое рабство, холодом стиснув кричащее сердце; душу укрыв за железною дверью,
Я, русский изгнанник, -- господин среди вас!
*
В лес человеческий путь мне начертан. Черной тропою бреду, весь изранен. Хлещут в лицо брань, насмешки, презренье. Неба не вижу -- чаща вверху. Что же! Бросайтесь, грызите и жальте... жители леса: ваша, ведь, ночь! Черт, хохочи с твоих старых деревьев! Дьявол, пугай из прогнившего пня! Ваши огни дразнят светом гниения. Песни русалок влекут в тину дна...
Пусть!
Голодом проданный в тяжкое рабство; холодом стиснув кричащее сердце; душу укрыв за железною дверью,
Я, русский изгнанник, -- человек среди вас!
*
Мне ли страшны козни черта и оборотней? Мне ли бояться звериных лесов? Шел по пустыням я, средь лживости марева. Горные тропы чертил в облаках. Море изрезал, переплыл океаны; все хребты перешел, знаю все острова. Тропики... Ливни. Льды полярного круга. Раскаленный песок. Бури, вьюги, тайфун... Мне ль устрашиться и этой дороги, этой тропы через дьявольский лес?
Голодом проданный в тяжелое рабство, холодом стиснув кричащее сердце, душу укрыв за железною дверью,
Я, русский изгнанник, -- витязь средь вас!
*
Божьим веленьем по кругу земному мы не блуждаем: мы -- в крестном ходу! Русь возрожденная -- нам алтарем стала. Домом молитвы для нас -- шар земной.
В старых знаменах -- хоругвь крестного хода; в стонах, во вздохах -- заутрени песнь. Нищие, босые, кровью истекшие, круг совершаем, обходя Божий храм... Близится время. Закончится ход наш. В час воскресенья придем к алтарю. Толпам народов, не верящим в чудо, в царских вратах, возгласим мы:
-- Воскрес!
("Новое Время". (Белград). 1922. No 299 (25 апреля). С. 2).