Ростопчин Федор Васильевич - Последние страницы, писанные графом Ростопчиным

Ф. В. Ростопчин

Последние страницы, писанные графом Ростопчиным

Ростопчин Ф. В. Ох, французы! / Соcт. и примеч. Г. Д. Овчинникова.

М., Русская книга ("Советская Россия"), 1992.

28 ноября (1825)

М. П. приехал ко мне в два часа пополудни и сказал, что он от генерал-губернатора, который ночью получил известие о кончине императора Александра, но без всяких подробностей. Потом приехал Булгаков, который подтвердил известие и добавил, что на почте уже пять дней знали, что император опасно болен, но хранили в тайне по системе все скрывать. Полицмейстер Обрезков был в Итальянской опере и у Турньера и не велел давать представлений, но не объяснил причины. Другие уверяли меня, что князь Г. потерял голову: ходил по комнате и не делал никаких распоряжений. Его положение неприятно. В Москве много войск и недовольное народонаселение, не связанное присягою.

Император Александр скончался в Таганроге, городе, в который в прошлое столетие ссылали преступников. Бальзамированием тела его, конечно, занимался его хирург Вилье.

Вечером приехала Гальяни с соболезнованиями. Только потому, что она иностранка, ей два раза давали 50 000 р. на путешествия и дана пожизненная пенсия в 4000 р. Император Александр любил, чтоб в чужих краях его восхваляли.

29 ноября

Известие о кончине государя распространилось по городу; но еще сомневались; спрашивали, не императрица ли скончалась: ибо знали, что она больна и отправилась в Таганрог для поправления здоровья. Купцы знали, что князь Юсупов купил большое количество траурных материй и галунов и в тот же вечер отправил все в Таганрог. Старшины Благородного собрания разослали по домам печатную афишку, в которой извещалось, что собраний не будет. Ко мне приехал генерал граф Толстой; он знал положительно из писем генерала Дибича и князя Волконского, что император прибыл в Таганрог 5-го на возвратном пути из Крыма; что он был весьма доволен краем и порядком, который в нем нашел; что 6-го занемог гнилою горячкою; положение его ухудшалось до 19-го; 19-го он скончался в 10 часов утра. Императрица не оставляла его ни на минуту. Ген.-адъютант Чернышев послан курьером в Варшаву передать великому князю Константину эту горестную весть.

Приехали другие; множество слухов; но все известия -- чистые выдумки. Уверяли, что еще на 4-й день болезни, по повелению императора, был послан курьер к великому князю Константину; что Вилье виноват в смерти государя, ибо дал слишком сильное слабительное; что государь заразился при посещении госпиталя и проч. Народ равнодушен и несколько доволен, ибо ожидаются милости при коронации. Видно несколько горести напоказ; но вообще все любопытствуют узнать подробности совершившегося события; больше расспрашивают, чем отвечают.

30 ноября

В два часа ночи мне принесли официальное письмо от князя Голицына с приглашением прибыть в собор к одиннадцати часам для принесения присяги императору Константину. Я не мог ехать, ибо уже две недели как болен. Вот подробности того, что происходило.

Князь Голицын получил от Санкт-Петербургского генерал-губернатора графа Милорадовича курьера с извещением, по приказанию великого князя Николая, что император Александр скончался в Таганроге 19 числа ноября в десять часов утра; что известие о сем привезено в Петербург 27-го, что Государственный совет, Сенат и гвардия уже присягнули. Архиепископ Московский возражал, что он не получал указа Св. Синода, но уступил требованию князя Голицына. Утром вся Кремлевская площадь была наполнена народом. Сенаторы и значительные особы отправились в Сенат, где было сделано несколько замечаний одним из сенаторов о форме сообщения, присланного из Петербурга. По возвращении в собор архиепископ начал служение. Прокурор Сената князь Гагарин прочел форму присяги, и все присутствовавшие повторяли. Затем каждый подписал печатный присяжный лист. Полки, собранные в казармах, также присягнули.

Кто-то сказывал мне, что один из служащих при почтамте чиновников, сопровождавший покойного императора в его путешествии по Крыму, возвратился из Таганрога и рассказывал, что государь почувствовал себя нехорошо на последней станции и, полагая, что испарина будет ему полезна, спросил стакан пуншу, которого никогда не пил; что, возвратясь в Таганрог 5-го, на другой же день хотел выйти, на что Вилье, найдя в нем жар, запретил выходить из комнаты. Лонгинова (жена секретаря императрицы Елизаветы Алексеевны) получила от мужа письмо, который пишет, что в первые три для болезни государь не хотел принимать никакого лекарства; исповедывался, приобщился и потом отдался в руки медиков (их было трое: Вилье, Штофреген и Тарасов, ученик Вилье); что болезнь все усиливалась, кровь бросилась в голову и от сего происходил бред. Было приставлено 30 пиявок, но они не произвели никакого изменения в ходе болезни; что за три дня до смерти была постоянная летаргия; что когда он скончался, императрица, не оставлявшая его в продолжение 13 дней и 13 ночей, закрыла ему глаза и, удалясь в свою комнату, приказала своему доктору Штофрегену не приходить к ней; что по представлению князя Волконского она должна была переехать в другое помещение, ибо толпа беспрестанно окружала дом и нужно было приступить к бальзамированию. Состояние здоровья ее весьма ненадежно; у нее опухоль в ногах -- следствие чрезмерной усталости, ею перенесенной.

В обществе нашем почти что не существует приличия и такта; посему во время присяги происходило многое, чему не следовало быть. Некоторые военные лица были недовольны выражением графа Милорадовича, что "Москва должна принести присягу по примеру Петербурга". Во всем видна неурядица. Присягнули императору Константину, а в церквах продолжают молиться об императоре Александре, ибо Синод не прислал указа архиепископу. Извещая о кончине государя, употребляли выражение "обожаемый". Когда 27-го было получено в Петербурге известие, что государю лучше, служили благодарственный молебен. Императрица Мария была в Казанском соборе, и во время служения молебна пришло известие о смерти. Ей сделалось дурно; видя ее в этом положении, великий князь Николай Павлович также лишился чувств.

Народ равнодушен. Дворянство, раздражаемое, разоренное и презираемое, довольно. Военные надеются, что их менее будут мучить. Передают слух, будто Аракчеев, который спал всегда с заряженными пистолетами на ночном столике, выстрелил в своего камердинера (который взошел к нему ночью и которого он счел за убийцу) и оставил его на месте.

Достоверно известно, что государь простудился при посещении Георгиевского монастыря, находящегося на горе, где воздух слишком свеж.

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по изд.: Девятнадцатый век: Исторический сборник.-- Кн. 2.-- М., 1872.-- С. 141 -- 144. Перевод с французского. Заголовок дан А. Ф. Ростопчиным.

Князь Г. Голицын Дмитрий Владимирович (1771--1844) -- московский генерал-губернатор.

Георгиевский монастырь -- на берегу Черного моря недалеко от Севастополя; один из древнейших монастырей в Крыму.