Флоренский П. А. - О В. В. Розанове (письмо М. И. Лутохину)

В. В. РОЗАНОВ: PRO ET CONTRA

Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Книга 2

Издательство Русского Христианского гуманитарного института

Санкт-Петербург 1995

П. А. ФЛОРЕНСКИЙ

О В. В. Розанове (письмо М. И. Лутохину)

<5-6 сентября 1918 г., Сергиев Посад>

Глубокоуважаемый Михаил Иванович!

Спешу ответить на сегодня полученное письмо Ваше. О Вас<илии> Вас<ильевиче> сказать могу лишь очень немного, ибо иначе -- надо говорить слишком много. Существо его -- Богоборческое: он не приемлет ни страданий, ни греха, ни лишений, ни смерти, ему не надо искупления, не надо и воскресения, ибо тайная его мысль -- вечно жить, и иначе он не воспринимает мира. Вас<илий> Вас<ильевич> есть такой шарик, который можете придавливать -- он выскользнет, но который не войдет в состав целого мира: он сам по себе, per se est, или, по крайней мере, potat se per se esse {мог бы быть сам по себе (лат.).}. Это -- стихия хаоса, мятущаяся, вечно-мятущаяся, не признающая никакой себе грани, -- хаоса не понявшего и не умеющего понять своей конечности, своей условности, своей жалкости вне Бога. Бейте его -- он съежится, но стоит перестать его бить, он опять возьмется за свое. И потому Вас<илия> Вас<ильевича> надо глотать целиком -- если можете и хотите, и отбрасывать целиком -- если не умеете и не желаете проглотить. Меня удивляет, как это ни Вы, ни другие не видят непрерывности мыслей, настроений и высказываний В<асилия> В<асильевича>: право же, он говорит теперь то же (в сущности дела), то же именно, что говорил раньше Ч Спорить тут бесполезно, ибо В<асилий> В<асильевич> не умеет слушать, не умеет и спорить, но по-женски твердит свое, а если его прижать к стене, то негодует и злится, но конечно не сдается. Если бы действовать на него не логически, а психологически, то он (и это не было бы корыстно, расчетливо, а произошло бы само собою) стал бы говорить иное, хотя и не по существу, а -- по адресу. Например, если бы его приютил какой-либо монастырь, давал бы ему вволю махорки, сливок, сахару и пр., и пр., и, главное, щедро топил бы печи, то, я уверяю, В<асилий> В<асильевич> с детской наивностью стал бы восхвалять не этот монастырь, а по свойственной ему необузданности обобщений, чисто детских индукций ab exemplo ad omnia {от частного к общему (лат.).} -- все монастыри вообще, их доброту, их человечность, христианский аскетизм и т. д. И воистину, он воспел бы христианству гимн, какого не слыхивали по проникновенности лирики. Правда, этот гимн, если бы внимательно вслушаться в него, оказался бы восхвалением христианства не за христианственность, а за некоторые нейтральные черты в нем, но он был бы сладостно действен, общественно (т. е. для дураков, кои не умеют разбираться в сути дела) более полезен, нежели все говоримые проповеди, вместе взятые. Но вот, приехал В<асилий> В<асильевич> в Посад. Его монастырь даже не заметил, -- конечно! -- в Посаде выпали на долю В<асилия> В<асильевича> все те бедствия, которые в гораздо большей степени в это же время выпали бы в СПб., в Москве и всюду. Нахолодавшись и наголодавшись, не умея распорядиться ни деньгами, ни провизией, ни временем, этот зверек-хорек, что ли, или куничка, или ласка, душащая кур, но мнящая себя львом или тигром, все свои бедствия отнес к вине Лавры, Церкви, христианства и т. д., включительно до И<исуса> Х<риста>. Почва была подготовлена: семейные истории В<асилия> В<асильевича>, уже давно намозолившие ему шею, подготовили его бешенство против консистории, Церкви, Христа. Кое-что в словах его, ложно выраженное, содержит правильное постижение хода мировой истории. Но все же так это выражается, ложно, по основному направлению В<асилия> В<асильеви>ча, по его складу духа, не приемлещему никакого "нет", никакой задержки, никакого "должен", -- стремящегося излиться, как льется поток воды, и не переносящего ни малейшей препоны, на самое короткое время.

Ваш священник Павел Флоренский

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые: Литературная учеба. 1990. No 1. С. 83 (публ. Евг. Ивановой).

Флоренский Павел Александрович (1882--1937) -- священник, богослов, ученый, редактор журнала "Богословский вестник" (1912--1917), автор многочисленных работ по религии, философии, искусству, литературе, математике, техническим наукам, в том числе "Столп и Утверждение Истины" (1914), "Мнимости в геометрии" (1922); совр. изд. -- "Сочинения" в 2-х тт. М. 1990. Друг Розанова. Несмотря на глубокие идейные расхождения, после революции Розанов писал Спасовскому из Сергиева Посада: "С отцом Павлом Флоренским мы самые близкие друзья. Он приходит ко мне почти каждый день и мы вместе льем слезы о нашей несчастной России, так ужасно заблудившейся и блуждающей. <...> Это Паскаль нашего времени, Паскаль нашей России, который есть в сущности негласный вождь всего московского молодого славянофильства. <...> Знаете, мне порой кажется, что он -- святой: до того необыкновенен его дух, до того исключителен. <...> Я думаю и уверен в тайне души, -- он неизмеримо выше Паскаля, в сущности -- в уровень греческого Платона с совершенными необыкновенностями в умственных комбинациях или, вернее, прозрениях..." (Спасовский М.М. В. В. Розанов в последние годы своей жизни. Нью-Йорк. 1968. С. 62-63).

Публикуемое письмо отражает точку зрения о. Павла Флоренского на В. В. Розанова под непосредственным впечатлением от самой антихристианской книги мыслителя "Апокалипсис нашего времени" (1917--1918). Адресат Флоренского -- неизвестное лицо, хотя, возможно, этот тот самый врач, Михаил Иванович Лутохин, знакомый Розанова из Курска, который упоминается в "Воспоминаниях" Т. В. Розановой в связи со смертью сына Розанова.

1 Флоренский имеет здесь в виду связь между прежними, тяготевшими к антихристианству взглядами Розанова 1900-х гг., получившими яркое выражение в книгах "Темный Лик" и "Люди лунного света", и неожиданным возвратом к, казалось бы, преодоленным язычески-иудаистским настроениям в "Апокалипсисе".