Лонгинов Михаил Николаевич - Николай Михайлович Карамзин

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧЪ КАРАМЗИНЪ *).

*) Біографическій очеркъ, приготовленный авторомъ, какъ членомъ Общества Любителей Россійской Словесности, по дню Карамзинскаго юбилея.

Николай Михайловичъ Карамзинъ, родился 1-го декабря 1766 года, въ имѣніи отца своего, отставнаго капитана Михаила Егоровича, сельцѣ Карамзинкѣ, отстоящемъ на 35 верстъ отъ города Симбирска.

Карамзинъ въ дѣтствѣ лишился матери. Послѣ первоначальнаго домашняго ученія, онъ поступилъ въ Московскій пансіонъ университетскаго профессора Шадена и, находясь тамъ, посѣщалъ, какъ говорятъ, иногда нѣкоторыя лекція въ Университетѣ. Но около начала 1782 года курсъ его ученія кончился. Тогда явился онъ на службу въ Петербургѣ и вступилъ въ л.-г. Преображенскій полкъ, въ который, по тогдашнему обыкновенію, былъ записанъ еще съ дѣтства.

По пріѣздѣ въ Петербургъ, Карамзинъ немедленно сблизился съ землякомъ своимъ И. И. Дмитріевымъ, который былъ старше его шестью годами и служилъ сержантомъ въ л.-г. Семеновскомъ полку. Они познакомились, бывши еще дѣтьми въ Симбирскѣ, когда родная тетка Дмитріева вышла замужъ за овдовѣвшаго отца Карамзина. Въ эпоху ихъ сближенія въ Петербургѣ Дмитріевъ уже нѣсколько лѣтъ занимался стихотворствомъ и литературой. Но чувствуя недостатки своихъ стиховъ, онъ пересталъ печатать ихъ и старался развивать свой даръ ученіемъ. Нѣтъ сомнѣнія, что примѣръ и вліяніе Дмитріева, съ которымъ Карамзинъ вскорѣ соединился связью вѣрной и всегдашней дружбы, подѣйствовалъ на послѣдняго и усилилъ въ немъ врожденное стремленіе къ литературнымъ трудамъ. Въ 1783 году вышло въ Петербургѣ первое произведеніе Карамзина -- переводъ идилліи Геснера "Деревянная нога".

Гвардейская служба Карамзина была непродолжительна и сколько извѣстно, онъ не пошелъ въ ней далѣе чина сержанта. Въ концѣ 1784 года отецъ его умеръ я онъ уѣхалъ въ Симбирскъ, вышедши въ отставку съ чиномъ поручика армія.

На родинѣ Карамзинъ велъ жизнь довольно разсѣянную, которая была принадлежностью тѣхъ провинціальныхъ городовъ, гдѣ по причинѣ отдаленности отъ столицъ, постоянно проживали достаточные дворяне. Въ Симбирскомъ обществѣ Карамзинъ, не смотря на свою молодость, сдѣлался вскорѣ лицомъ замѣтнымъ. Даже старики слушали со вниманіемъ разсужденія юноши о политикѣ или литературѣ, любовь къ которой въ немъ не охладилась. Первый удобный случай долженъ былъ отвлечь его отъ образа жизни, очевидно не свойственнаго человѣку, одаренному такою душой и такимъ умомъ, какими надѣленъ былъ Карамзинъ.

Извѣстный ревнитель просвѣщенія и мистикъ И. П. Тургеневъ, вышедши въ отставку, пріѣхалъ въ 1785 году въ Симбирскъ, недалеко отъ котораго находились его имѣнія. Онъ былъ одинъ изъ главныхъ членовъ того масонскаго братства, которое подъ вліяніемъ Новикова и нѣсколькихъ друзей его, прославилось тогда обширными предпріятіями на поприщѣ благотворительности и просвѣщенія. Это было самое цвѣтущее время учрежденнаго въ Москвѣ "Дружескаго Ученаго Общества*1 и возникшей изъ него "Типографической Компаніи*1. Основатели ихъ старались привлекать къ себѣ способныхъ и образованныхъ молодыхъ людей, изъ которыхъ нѣкоторые воспитывались на ихъ счетъ въ духѣ мистицизма, а другіе пользовались ихъ помощью и получали средства къ жизни литературными трудами и переводами книгъ, издававшихся Обществомъ. Покровительство Московскихъ такъ-называемыхъ мартинистовъ, было тогда драгоцѣнно для молодого человѣка: кромѣ матеріальныхъ выгодъ, оно доставляло ему возможность пользоваться бесѣдой этихъ просвѣщенныхъ людей и служило рекомендаціей для того, чтобы быть принятымъ въ самое образованное общество Москвы, съ которымъ мартинисты имѣли связи по родственнымъ и дружескимъ отношеніямъ. Понятно, что Тургеневъ сейчасъ отличилъ между Симбиряками умнаго юношу Карамзина и не только сталъ представлять ему не свойственность его характеру пустой свѣтской жизни въ провиціи, но и возможность перейдти въ другую среду, согласную съ врожденнымъ ему стремленіемъ къ просвѣщенію. Тургеневъ вызвался ввести его въ Московскій кругъ своихъ друзей; Карамзинъ конечно не долго колебался и къ осени 1785 года они были уже въ Москвѣ, гдѣ Карамзинъ вскорѣ близко узналъ ихъ.

Такимъ образомъ попалъ Карамзинъ впервые на путь, къ которому влекло его призваніе. Тогда узналъ онъ Новикова, Лопухина, Гамалю, Хераскова и многихъ другихъ писателей той эпохи, и вступилъ въ дружбу съ Плещеевыми, Трубецкими и другими домами, гдѣ понимали и цѣнили изящное и высокое. Изъ адептовъ мартинизма онъ ближе всѣхъ сошелся съ А. М. Кутузовымъ и молодымъ А. А. Петровымъ, съ которымъ и поселился вмѣстѣ въ домѣ "Дружескаго Общества", сдѣлавшись сотрудникомъ его по изданію въ 1787, 1788 и 1789 годахъ Дѣтскаго Чтенія, выдававшагося Новиковымъ при Московскихъ Вѣдомостяхъ. Изъ другихъ литературныхъ трудовъ его въ этомъ періодѣ его жизни извѣстны переводы: поэмы Галлера О происхожденіи зла (1786); нѣкоторыхъ Бесѣдъ съ Богомъ Штурма (1787); драмы Шекспира Юлій Цезарь, къ которой приложено замѣчательное предисловіе переводчика (1787) и трагедіи Лессинга Эмилія Галотти (1788). Литературныя занятія, чтеніе и размышленіе не могли не развить въ немъ значительной степени умъ и вкусъ, и обогатить его обширными для юноши его лѣтъ познаніями.

Проведя въ Москвѣ нѣсколько лѣтъ и усвоивши себѣ многостороннія познанія, который давали ему право назваться молодымъ человѣкомъ истинно пр о свѣшеннымъ, Карамзинъ вознамѣрился практически довершить свое образованіе обозрѣніемъ чуждыхъ странъ и бесѣдами съ знаменитыми Европейскими учеными и писателями. Въ началѣ 1789 года, онъ передавъ старшему брату въ управленіе свое небольшое имѣніе, получивъ отъ него въ счетъ будущихъ доходовъ 2000 рублей и съ этою небольшою суммой отправился въ маѣ мѣсяцѣ заграницу, гдѣ и пробылъ до сентября 1790 года.

Главными пунктами путешествія Карамзина были: Берлинъ, Дрезденъ, Лейпцигъ, Франкфуртъ, Базель, Цюрихъ, Беркъ, Лозанна, Женева, наконецъ Парижъ и Лондонъ. Путешественникъ нашъ обозрѣвалъ все достойное любопытства. Онъ познакомился съ Кантомъ, Николаемъ, Рамлеромъ, Морицомъ, Платнеромъ, Вейсе, Гердеромъ, Виландомъ, Лаватеромъ, Боннетомъ, Маттисономъ и другими славными людьми, которые радушно принимали его и охотно вступали съ нимъ въ откровенныя и поучительныя бесѣды. Карамзинъ описывалъ подробно странствіе свое въ письмахъ, писанныхъ къ А. А. Плещееву и его женѣ.

Осенью 1790 года Карамзинъ пріѣхалъ изъ чужихъ краевъ въ Петербургъ, гдѣ Дмитріевъ представилъ его Державину и гдѣ онъ познакомился съ другими тамошними писателями; затѣмъ возвратился въ Москву. Отсюда начинается новый періодъ его жизни.

Съ января 1791 года, Карамзинъ въ теченіи двухъ лѣтъ издавалъ ежемѣсячно Московскій журналъ. Журналъ этотъ по справедливости восхитилъ современниковъ какъ новостію, заманчивостію и разнообразіемъ содержанія, такъ и языкомъ, преобразованіе котораго, соотвѣтственно требованіямъ изящнаго вкуса и истинному духу его, начато было тогда прозою Карамзина. Въ немъ появились: четыре первыя части его Писемъ Русскаго Путешественника цѣлый рядъ повѣстей, и множество критическихъ и другихъ статей, имъ писанныхъ, а также и стиховъ его. Въ Московскомъ журналѣ произведена была и реформа стихотворная Дмитріевымъ, котораго талантъ успѣлъ возмужать и поставилъ его во главѣ поэтовъ новой школы, основавшейся подъ его вліяніемъ. Сотрудниками Карамзина были кромѣ того: Херасковъ, Державинъ, Нелединскій-Мелецкій и другіе изъ извѣстнѣйшихъ писателей той эпохи.

По окончаніи этого изданія Карамзинъ издалъ особо въ 1794 году, двѣ части книги Мои бездѣлки, въ которой были собраны его произведенія въ прозѣ и стихахъ, явившіяся въ Московскомъ журналѣ. Второе его изданіе явилось въ 1797 году.

Затѣмъ Карамзинъ напечаталъ нѣсколько новыхъ сочиненій своихъ въ двухъ книжкахъ, вышедшихъ въ 1794 и 1795 годахъ, подъ заглавіемъ Аглая, также появившихся вторымъ изданіемъ въ 1796 году.

Кромѣ того изданы были имъ отдѣльно повѣсти: Мелина (1795) и Юлія (1796) и переводъ Мармонтелевыхъ повѣстей, въ трехъ частяхъ (1794--1798), перепечатанный уже въ 1815 и 1822 годахъ.

Въ царствованіе императора Павла Карамзинъ напечаталъ отдѣльно въ четырехъ частяхъ (1797--1798) свои заграничныя письма, помѣщенныя первоначально въ журналѣ. По двѣ послѣднія части писемъ, гдѣ описано пребываніе его въ Парижѣ и Лондонѣ, не могли быть тогда изданы по цензурнымъ соображеніямъ. Въ это же время на Карамзина былъ поданъ государю доносъ, обвинявшій его въ распространеніи вредныхъ въ религіозномъ и политическомъ отношеніяхъ мыслей и онъ обязанъ былъ своимъ спасеніемъ лишь заступничеству Растопчина, убѣдившаго государя въ совершенной ложности подобныхъ нареканій. Въ 1796 году напечатана была Ода Карамзина на присягу Москвы Павлу I. Къ этому же времени относятся: отдѣльное изданіе Бѣдной Лизы (1797); Разговоръ о счастіи (1797); Пантеонъ иностранной словесности въ трехъ частяхъ (1798--1803); Разныя повѣсти, переведенныя изъ разныхъ авторовъ въ двухъ частяхъ (1798--1803). Изъ этихъ двухъ послѣднихъ изданій, первое было перепечатано въ 1818, а второе въ 1816 годахъ. Кромѣ того Карамзинъ издалъ въ 1796, 1797 и 1799 годахъ три части сборника составленнаго изъ стихотвореній его собственныхъ, Дмитріева и всѣхъ лучшихъ тогдашнихъ поэтовъ.

Карамзинъ привѣтствовалъ двумя одами (1801) восшествіе на престолъ и коронованіе Александра I, въ царствованіе котораго суждено было ему прославить свое имя. Въ это время онъ аилъ въ Москвѣ, гдѣ проживалъ и другъ его Дмитріевъ, поселившійся тамъ въ 1800 году послѣ своей отставки. Около этого же времени Карамзинъ женился на дѣвицѣ Протасовой, которая скончалась въ 1803 году. Съ Дмитріевымъ былъ онъ въ теченіе десяти лѣтъ неразлученъ, если исключить временные отъѣзды двухъ друзей изъ Москвы.

Въ 1801 году Карамзинъ написалъ текстъ къ предпринятому Π. П. Бекетовымъ изданію Пантеонъ россійскихъ выторовъ, и напечаталъ двѣ послѣднія части Писемъ русскаго путешественника, перепечатанныхъ тогда же вполнѣ въ шести частяхъ. Въ 1802 году онъ выдалъ въ свѣтъ третье изданіе Мелины, историческое похвальное слово Екатеринѣ II и двѣ части переведенныхъ имъ Повѣстей г-жи Жанлисъ, которыхъ новое изданіе явилось въ 1816 году. Въ 1803--1804 годахъ вышло собраніе сочиненій Карамзина въ восьми частяхъ, потомъ перепечатанное при жизни его въ девяти томахъ, съ дополненіями два раза, въ 1814 и въ 1820 годахъ.

Но главнѣйшимъ занятіемъ Карамзина было въ 1802 и 1803 годахъ изданіе журнала Вѣстникъ Европы, выходившаго по два раза въ мѣсяцъ. Этотъ превосходнѣйшій изъ всѣхъ до него существовавшихъ журналовъ, наполнялся почти исключительно сочиненіями и переводами Карамзина. Въ отдѣлѣ стиховъ онъ представлялъ публикѣ новыя произведенія лучшихъ стихотворцевъ, между которыми уже видное мѣсто занимали поэты, образовавшіеся въ школѣ Дмитріева: В. Л. Пушкинъ, Мерзляковъ, В. В. Измайловъ, князь Шаликовъ и другіе. Въ Вѣстникѣ Европы выступилъ тогда на поэтическое поприще и Жуковскій, сдѣлавшійся съ самыхъ юныхъ лѣтъ почитателемъ и другомъ Карамзина, котораго онъ называлъ своимъ учителемъ.

Въ Вѣстникѣ Европы Карамзинъ явился передъ публикой уже не только поэтомъ, беллетристомъ и критикомъ, какъ въ Московскомъ журналѣ, но и публицистомъ, -- въ превосходнѣйшихъ своихъ политическихъ обзорахъ и наконецъ изслѣдователемъ отечественной исторіи, которой посвящены были многія статьи его. Онъ пристрастился къ чтенію знаменитыхъ историковъ и къ изученію памятниковъ старинной нашей исторіи.

Въ 1808 году Дмитріевъ убѣдилъ Карамзина просить государя, чтобы его назначили исторіографомъ имперіи. По ходатайству М. Н. Муравьева, императоръ, знавшій дарованія и ученость Карамзина, пожаловалъ ему это званіе съ разрѣшеніемъ заниматься во всѣхъ архивахъ государства, произвелъ его въ надворные совѣтники и назначилъ ему пенсію въ 2000 рублей.

Карамзинъ вознамѣрился всего себя посвятить возложенному на него труду, чтобы оправдать достойнымъ образомъ высокое къ нему довѣріе и доказать права своя на такія милости государя. Къ 1-му января 1804 года онъ прекратилъ изданіе Вѣстника и слишкомъ двадцать лѣтъ занимался почти исключительно одною Исторіею Государства Россійскаго. Изъ другихъ его произведеній вышли послѣ этого только отдѣльныя перепечатки его Марѳы Посадницы (1806), и новыя изданія его прежнихъ сочиненій и переводовъ, о которыхъ упомянуто выше, и въ которыхъ изрѣдка дѣлались весьма немногія пополненія. Съ 1804 года Карамзинъ обрекъ себя такимъ образомъ одному дѣлу, которое его и прославило болѣе всего. Всѣ ученые, занимавшіеся изученіемъ русской исторіи, всѣ владѣтели частныхъ книгохранилищъ старались содѣйствовать Карамзину сообщеніемъ свѣдѣній, матеріаловъ и документовъ, для успѣшнаго исполненія его патріотическаго предпріятія.

Вскорѣ Карамзинъ вступилъ въ новый бракъ. Вторая супруга его, Катерина Андреевна, была сестра молодаго даровитаго поэта князя П. А. Вяземскаго, котораго отецъ, умирая (1807), поручилъ руководству исторіографа, свято исполнившаго завѣщанія покойнаго.

Въ началѣ 1810 года Дмитріевъ, бывшій уже вновь нѣсколько лѣтъ на службѣ, сенаторомъ въ Москвѣ, былъ вызванъ государемъ въ Петербургъ и назначенъ министромъ юстиціи. Съ этого времени Карамзину суждено было видѣться съ нимъ рѣдко и на непродолжительное время. Но нѣжная дружба ихъ не охладѣвала и они никогда не прерывали между собою переписки.

Между тѣмъ трудъ Карамзина далеко подвинулся. Въ 1810 году императоръ, извѣстившись о томъ отъ Дмитріева, пожаловалъ исторіографу, при милостивомъ рескриптѣ, Владимірскій крестъ третьей степени. Нѣкоторые завистники, раздраженные такимъ отличіемъ, употребили всѣ средства, чтобы повредить ему въ мнѣніи государя и вельможъ. Тотъ самый донощикъ, который обвинялъ Карамзина передъ Павломъ, подалъ новый на него извѣтъ, утверждая, что сочиненія его распространяютъ "вольнодумческій и якобинскій ядъ." Но клеветы эти нисколько не повредили Карамзину.

Въ 1811 году государь поручилъ Дмитріеву пригласить Карамзина, для личнаго съ нимъ знакомства, въ Тверь, къ великой княгинѣ Екатеринѣ Павловнѣ, которую собирался навѣстить. Карамзинъ, уже не однажды посѣщалъ тамъ великую княгиню, которая искренно любила просвѣщеніе и особенно цѣнила дарованія Карамзина. Такимъ образомъ въ Твери впервые представился Карамзинъ государю и по желанію его, нѣсколько вечеровъ читалъ ему отрывки изъ своей исторіи, изъ которыхъ императоръ убѣдился въ высокихъ достоинствахъ этого безсмертнаго труда.

Карамзинъ, по вызову великой княгини, вручилъ ей въ то же время сочиненную имъ записку О древней и новой Россіи. Она заключала въ себѣ историческій обзоръ событій нашей исторіи, начиная съ отдаленнѣйшихъ временъ и уясненіе основъ государственной жизни Россіи, сохранявшихся въ ней, несмотря на колебанія, ознаменовавшія ея политическую и гражданскую жизнь, особенно со времени Петровской реформы. Говоря безъ лести о прошедшемъ, Карамзинъ съ благодарною независимостію и смѣлостію, не преступая границъ почтительности въ лицу своего монарха, обозрѣлъ и главныя событія послѣдняго десятилѣтія, откровенно высказывая о нихъ свои мысли, хотя они во многомъ и не согласовались съ воззрѣніями, руководившими правительство въ его мѣропріятіяхъ. Великая княгиня передана эту записку государю. Онъ проченъ ее и въ первую минуту былъ въ нѣкоторомъ неудовольствіи и удивленіи по случаю такой неожиданной смѣлости. Но онъ оцѣнилъ тутъ же чистоту намѣреній и патріотическое усердіе благороднаго автора" котораго полюбилъ еще болѣе, узнавши лично и силу его таланта и нравственную высоту его характера. Записка Карамзина осталась неизвѣстною никому, кромѣ графа Аракчеева, въ бумагахъ котораго, по кончинѣ его, она была найдена почти четверть вѣка спустя. Государь пожаловалъ Карамзину, послѣ личнаго съ нимъ знакомства, чинъ коллежскаскаго совѣтника.

Передъ самымъ вступленіемъ Наполеона въ Москву Карамзинъ вслѣдъ за семействомъ своимъ выѣхалъ въ Нижній-Новгородъ, гдѣ и проживалъ до половины 1813 года. Возвратившись въ Москву, онъ сталъ продолжать свой трудъ и готовиться въ гаданію написанныхъ томовъ своей исторіи. Взятіе Парижа внушило Карамзину послѣднее его стихотвореніе Освобожденіе Европы и слава Александра I (1814). Въ сентябрѣ 1814 года онъ соединился въ Москвѣ съ Дмитріевымъ, опять переселившимся туда послѣ окончательной своей отставки. Но въ 1816 году Карамзинъ самъ долженъ былъ переѣхать въ Петербургъ, гдѣ видѣлся съ своимъ другомъ только однажды въ 1822 году. Самъ онъ никогда уже не бывалъ въ Москвѣ, въ которой надѣялся провести послѣдніе годы жизни.

Въ началѣ 1816 года Карамзинъ привезъ въ Петербургъ первые восемь томовъ своей исторіи и поднесъ ихъ Государю, испрашивая разрѣшеніе на ихъ печатаніе. Исполненіе по этому дѣлу промедлилось на мѣсяцъ, послѣ чего по представленію графа Аракчеева состоялось Высочайшее повелѣніе: выдать исторіографу 60.000 рублей изъ кабинета на издержки изданія исторіи, которое предоставлено было въ собственность автора. Въ то же время Карамзинъ произведенъ былъ въ статскіе совѣтники и получилъ Анненскую ленту.

Карамзинъ долженъ былъ поселиться въ Петербургѣ для печатанія своего труда. Въ маѣ 1816 года онъ перевезъ изъ Москвы свое семейство. Государь, еще въ 1811 году предлагавшій ему переѣхать въ Петербургъ, гдѣ хотѣлъ отвести ему квартиру въ одномъ изъ дворцовъ, милостиво озаботился о лѣтнемъ жилищѣ для семейства Карамзина. Ему отведенъ былъ одинъ изъ придворныхъ домовъ въ Царскомъ Селѣ, гдѣ Карамзинъ и жилъ лѣтомъ ежегодно до самой своей кончины, благодарнымъ гостемъ горячо любимаго имъ царственнаго хозяина. Государь самъ нерѣдко посѣщать его и почти ежедневно велъ съ нимъ продолжительныя бесѣды, касавшіяся разныхъ предметовъ, не исключая дѣлъ государственныхъ. Они видѣлись обыкновенно во время прогуловъ своихъ по Царскосельскому саду, въ которомъ большая сиреневая аллея, когда-то любимое гульбище Великой Екатерины, названа была ими "земнымъ кабинетомъ". Все царское семейство любило и уважало славнаго человѣка, всѣмъ сердцемъ привязаннаго къ Августѣйшему дому. Императоръ, обѣ Императрицы, Великіе Князья и Княгини постоянно не только выражали Карамзину и семейству его свое благоволеніе, но осыпали ихъ тѣми любезными, сердечными и деликатными знаками заботливости и вниманія, которые доказываютъ искреннія чувства, болѣе всего драгоцѣнныя для того, кто успѣваетъ ихъ снискать. Карамзинъ былъ, такъ сказать, своимъ человѣкомъ въ семействѣ Государя, не будучи однако ничѣмъ при его дворѣ.

Первые томы исторія Карамзина стали печататься лѣтомъ 1816 года. Но печатаніе продолжалось около полутора года. Оно производилось, по Высочайшему повелѣнію, безъ цензуры, въ казенныхъ типографіяхъ: Военной и Медицинской. Исторія Государства Россійскаго вышла въ февралѣ 1818 года. Все изданіе, 3.000 экземпляровъ, было раскуплено въ три недѣли. Немедленно приступлено было ко второму, вышедшему въ томъ же году. Восхищеніе было всеобщее. Въ Россіи никогда еще не появлялось дотолѣ такого литературно-ученаго памятника. Въ немъ соединялись обширная ученость и великій авторскій талантъ, соединившіеся для созданія величаваго повѣствованія о минувшихъ судьбахъ отечества. Но твореніе Карамзина выявило и нѣсколько жесткихъ выходокъ со стороны критики. Изъ нихъ уцѣлѣла память объ опроверженіяхъ Каченовскаго и Арцыбашева. Но заслуга Карамзина была оцѣнена и даже растолкована тѣмъ, кто не былъ въ состояніи понять ее. Этому способствовало не мало вліяніе въ обществѣ дружескаго союза "Арзамасъ," къ которому принадлежали лучшіе писатели и просвѣщеннѣйшіе молодые люди того времени, Жуковскій, Вяземскій, Блудовъ, Дашковъ, Уваровъ, Сѣверянъ, Тургеневы и др., составлявшіе какъ бы второе его семейство, и исполненные какимъ-то трогательнымъ благоговѣніемъ къ своему старшему другу и наставнику. Слава Карамзина достигла своего апогея.

Карамзинъ узналъ въ Царскомъ Селѣ Пушкина, бывшаго тогда воспитанникомъ лицея и одинъ изъ первыхъ предугадалъ будущую славу его генія. Онъ старался руководить юношу-поэта, а въ 1820 году былъ главнымъ за него ходатаемъ и успѣлъ смягчить участь, его ожидавшую.

Въ 1817 году Карамзинъ написалъ для Императрицы Маріи Ѳеодоровны, ѣхавшей въ Москву, записку о достопримѣчательностяхъ нашей древней столицы. Въ 1818 онъ былъ избранъ въ члены Россійской Академіи.

Императоръ Александръ былъ одно время озабоченъ мыслію о предполагаемой пользѣ возстановить Польшу въ прежнихъ ея границахъ и сообщилъ о томъ Карамзину въ Царскомъ Селѣ, осенью 1819 года. Несмотря на то, что это было лишь одно предположеніе, а не рѣшительное предпріятіе, Карамзинъ былъ однако пораженъ одною мыслію о томъ, что осуществленіе его не есть дѣло невозможное. Вѣрный политическій взглядъ на этотъ вопросъ и чуткое патріотическое чувство въ одно мгновеніе представили ему картину тѣхъ золъ, которыя навлекло бы на Россію отторженіе отъ нея западнаго края и созданіе обширной, анархической и враждебной намъ сосѣдней державы, въ составъ которой вошла бы часть исконныхъ владѣній Россіи, возвращенная въ лоно отечества цѣною потоковъ русской крови. Карамзинъ въ тотъ же вечеръ написалъ краснорѣчивую записку, въ которой, изъясняясь также смѣло какъ въ 1811 году, онъ исчислилъ всѣ доводы, говорящіе противъ возстановленія Польши. Онъ отдалъ свою записку Государю, который опять выразилъ въ своемъ обращеніи съ нимъ нѣкоторое неудовольствіе, но вскорѣ оцѣнилъ патріотическій порывъ исторіографа и не измѣнилъ своего къ нему благоволенія.

Девятый томъ исторіи Карамзина вышелъ въ 1821 году, а десятый и одинадцатый въ 1824 году. Императоръ читалъ ихъ предварительно въ рукописяхъ, которыя бралъ съ собою даже во время частыхъ своихъ путешествій по имперіи и за границею. Такимъ образомъ онъ и въ разлукѣ продолжалъ бесѣдовать съ своимъ исторіографомъ. Онъ переписывался съ нимъ иногда, а въ апрѣлѣ 1824 года пожаловалъ ему чинъ дѣйствительнаго статскаго совѣтника.

Передъ отъѣздомъ въ Таганрогъ въ 1825 году, Александръ посѣтилъ въ послѣдній разъ любимое свое Царское Село. Карамзинъ сопровождалъ его пѣшкомъ по улицамъ, а за ними ѣхала коляска Императора. Это было -- послѣдняя ихъ бесѣда и прощаніе. 1825 года Александръ I отошелъ въ вѣчность. Можно представить себѣ глубокую горесть Карамзина. Но и собственные его дни были уже сосчитаны.

Въ 1826 году, Карамзинъ впалъ въ тяжкую болѣзнь, которая возбудила опасенія за его жизнь. Весною Императоръ Николай, глубоко уважавшій исторіографа, уговорилъ его переѣхать въ Таврическій дворецъ, чтобы пользоваться чистымъ воздухомъ, и такъ какъ Карамзину было предписано ѣхать въ теплый климатъ, приказалъ изготовить фрегатъ, чтобы перевезти его въ Марсель. Вмѣстѣ съ тѣмъ Государь пожаловалъ Карамзину пенсію въ 50.000 рублей съ тѣмъ, чтобы эта пенсія въ случаѣ кончины его обращена была въ пользу его семейства. Милость эта была объявлена Карамзину при Высочайшемъ рескриптѣ, въ которомъ были выражены чувства Государя, приносящія столько же чести его сердцу, сколько подобная дань уваженія и признательности къ заслугамъ историка Россіи свидѣтельствуетъ о просвѣщенномъ патріотизмѣ, одушевлявшемъ молодаго Царя.

Оживленный этими знаками монаршаго вниманія, успокоенный на счетъ будущности своей семьи, Карамзинъ не переставая думать о возможности поправятъ свое здоровье и продолжать свою исторію, которой 12-й томъ былъ уже почти дописанъ. Но надежды эти были непродолжительны. 22-го мая 1826 года нельзя уже было сомнѣваться въ близости кончины. Карамзинъ съ теплою вѣрой исполнилъ всѣ церковные обряды и скончался въ полной памяти, завѣщая похоронить себя безъ пышныхъ церемоній. Тѣло его въ присутствіи Государя, было предано землѣ на новомъ кладбищѣ Александро-Невской Лавры.

Таковы были главныя событія жизни славнаго человѣка, имя котораго пребудетъ у насъ символомъ всего прекраснаго и высокаго въ отношеніи нравственномъ, такъ же какъ произведенія его пера останутся навсегда гордостію русской литературы и науки. Природныя дарованія Карамзина, и высокое его образованіе, не могли бы, несмотря на всѣ его великія заслуги, произвести того благотворнаго вліянія на литературу и общество, какое они имѣли, еслибы они не были соединены въ немъ съ тѣми прекрасными качествами сердца, которыя оживляютъ творенія писателя духомъ, невольно привлекающимъ къ нему не только современниковъ, но и потомство. При имени Карамзина намъ представляется не только искусный авторъ, но и нравственный идеалъ писателя и человѣка. Это не одинъ свѣтлый умъ и необыкновенный талантъ, но благодарное, любящее сердце, волнуемое горячею привязанностію къ родинѣ, ея истинной славѣ и прямому просвѣщенію, душа, исполненная покорности Провидѣнію, добродѣтелей гражданскихъ и семейныхъ. Благодарная память о немъ переживетъ отголоски славы многихъ горделивыхъ дѣятелей, шумно ознаменовавшихъ свое земное поприще и много пышныхъ мавзолеевъ будетъ нѣмо для потомства, для котораго навсегда останется краснорѣчивымъ скромный надгробный камень, положенный надъ прахомъ творца "Исторіи Государства Россійскаго."

М. Лонгиновъ.

"Бесѣды въ обществѣ любителей Россійской словесности". Выпускъ первый. Москва, 1867