Книговод

Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России

Дудоров-Орловец Петр Петрович


П. ОРЛОВЕЦЪ.

Приключенія Шерлока Холмса противъ Ната Пинкертона въ Россіи


Москва

Типографія Вильде, Малая Кисловка, соб. домъ.

1909.

Тайна Фонтанки.

I.

   Въ кабинетѣ начальника петербургскаго сыскного отдѣленія, куда мы вошли вмѣстѣ съ Шерлокомъ Холмсомъ, было необычайно оживленно.
   Самъ начальникъ, сидя за письменнымъ столомъ, о чемъ-то серьезно и взволнованно говорилъ съ высокимъ худощавымъ господиномъ.
   Лицо этого господина сразу обратило на себя мое вниманіе. Что-то знакомое было въ этомъ энергичномъ профилѣ, въ плотно сжатыхъ губахъ и орлиномъ носѣ.
   Кромѣ ихъ двухъ, въ кабинетѣ было по крайней мѣрѣ человѣкъ пятнадцать сыщиковъ, обмѣнивавшихся между собой оживленными фразами.
   Лишь только мы вошли, начальникъ сыскного отдѣленія взглянулъ въ нашу сторону и радостно воскликнулъ:
   -- А, вотъ и прекрасно! Только васъ, мистеръ Холмсъ, и васъ, мистеръ Ватсонъ, не хватало намъ...
   Съ этими словами онъ пожалъ намъ руки и обернулся къ высокому, бритому господину, съ которымъ, при нашемъ входѣ, разговаривалъ.
   Но Холмсъ предупредилъ его.
   Онъ самъ подошелъ къ этому господину, съ улыбкой вставшему ему навстрѣчу, и протянулъ ему руку.
   -- Я думаю, мистеръ Пинкертонъ, что мы обойдемся и безъ посторонняго представленія, такъ какъ всегда узнаемъ другъ друга, хотя до сихъ поръ никогда и не встрѣчались.
   -- Совершенно вѣрно! -- весело отвѣтилъ знаменитый американскій сыщикъ Натъ Пинкертонъ, пожимая Холмсу руку.
   И, обернувшись ко мнѣ, онъ спросилъ Холмса:
   -- А это вашъ знаменитый другъ, докторъ Ватсонъ? Очень радъ, что мнѣ, наконецъ, удалось познакомиться съ обоими вами лично!
   Мы дружески пожали другъ другъ руки.
   Эта встрѣча двухъ знаменитыхъ сыщиковъ произвела среди агентовъ петербургскаго сыскного отдѣленія необыкновенный эффектъ.
   Имена Шерлока Холмса и Ната Пинкертона переходили изъ устъ въ уста.
   А тотъ фактъ, что обѣ знаменитости были приглашены начальникомъ сыскного отдѣленія по одному и тому же дѣлу, дѣлалъ эту встрѣчу еще болѣе интересной.
   Среди находившихся здѣсь агентовъ были какъ почитатели Ната Пинкертона, такъ и приверженцы Шерлока Холмса.
   Поэтому то тамъ, то здѣсь можно было услышать тихій шопотъ:
   -- Чортъ возьми, я буду работать съ Шерлокомъ!
   -- А я съ Пинкертономъ.
   -- Безусловно побѣдитъ Холмсъ!
   -- Что?!
   -- Конечно!
   -- Ну, нѣтъ! Натъ Пинкертонъ острѣе! Онъ скорѣе развяжетъ узелъ!
   -- Никогда!
   -- Пари!
   -- Пари!
   -- На сколько?
   -- На хорошій завтракъ!
   -- Идетъ!
   Сыщики до того разгорячились, что совершенно забыли, что оба предмета ихъ спора находятся тутъ же, и, разгоряченные споромъ, они возвышали голосъ до совершенно громкихъ нотъ.
   А между тѣмъ Шерлокъ Холмсъ и Натъ Пинкертонъ, давно разобравшіе въ чемъ дѣло, съ улыбкой смотрѣли на спорщиковъ, готовыхъ вцѣпиться другъ другу въ волоса.
   Я также наблюдалъ эту интересную сцену.
   Вдругъ Натъ Пинкертонъ обернулся къ Холмсу.
   -- Я -- истый американецъ, дорогой коллега!-- проговорилъ онъ.-- И мнѣ ужасно нравится это пари! Въ самомъ дѣлѣ, отчего бы и намъ съ вами не послѣдовать этому примѣру? Каждый изъ насъ возьметъ себѣ въ помощники тѣхъ, которые сами захотятъ работать съ тѣмъ или другимъ изъ насъ.
   -- Продолжайте!-- проговорилъ Холмсъ съ улыбкой.
   -- Пари не принесетъ дѣлу вреда. Наоборотъ, оно придастъ бодрости и энергіи обѣимъ сторонамъ и сдѣлаетъ саму работу много интереснѣе. Какъ ваше мнѣніе?
   -- Ничего не имѣю противъ этого! -- весело воскликнулъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Чудесно! Я ждалъ, что вы согласитесь!
   -- Но каково будетъ предлагаемое вами пари?
   -- Конечно, денежное! -- отвѣтилъ Натъ Пинкертонъ.-- Я -- американецъ, а слѣдовательно, время и работу мѣряю на деньги.
   -- Итакъ -- сумма?
   -- Пятьсотъ долларовъ (тысяча рублей) одинъ изъ насъ платитъ другому въ случаѣ проигрыша.
   -- Согласенъ.
   По мѣрѣ того, какъ говорили оба сыщика, общій споръ прекратился и теперь всѣ съ напряженнымъ вниманіемъ слушали знаменитыхъ иностранцевъ.
   Лишь только пари было заключено, какъ раздался дружный взрывъ апплодисментовъ.
   Самъ начальникъ сыскного отдѣленія, слышавшій все отъ начала до конца, съ улыбкой слѣдилъ за происходящимъ.
   Увидавъ, что пари уже состоялось, онъ подошелъ къ намъ.
   -- Очень радъ, отъ души радъ этому пари! -- произнесъ онъ. -- посмотримъ, за кѣмъ останется пальма первенства и кого придется поздравлять съ побѣдой! А теперь, господа, я попрошу васъ внимательно выслушать меня! Я приступаю къ изложенію дѣла. Помните, что времени въ такихъ случаяхъ терять не слѣдуетъ и нерѣдко успѣхъ всецѣло зависитъ отъ быстроты.
  

II.

   Когда разговоръ стихъ и всѣ заняли свои мѣста, начальникъ сыскной полиціи заговорилъ:
   "Дѣло, для котораго я позвалъ васъ сюда, господа, выходитъ изъ ряда обыкновенныхъ преступленій.
   "Оно настолько необыкновенно, что я не задумался пригласить для участія въ немъ нашихъ знаменитыхъ гостей: мистера Шерлока Холмса и мистера Ната Пинкертона, случайно съѣхавшимся въ данный моментъ въ нашемъ Петербургѣ.
   "Дѣло заключается въ слѣдующемъ. "Два мѣсяца тому назадъ, одинъ изъ моихъ агентовъ донесъ мнѣ о слѣдующемъ происшествіи: гуляя по набережной Невы около Лѣтняго сада, замѣтилъ страннаго типа моторную лодку, шедшую полнымъ ходомъ съ той стороны Невы.
   "На лодкѣ не было номера.
   "Желая подвергнуть хозяина штрафу, онъ крикнулъ полицейскому чину рѣчной полиціи, чтобы тотъ остановилъ лодку? но та, не обращая никакого вниманія на его свистки, юркнула въ Фонтанку и полнымъ ходомъ понеслась по каналу. Пока агентъ добѣжалъ до извозчика и вскочилъ на него, лодка скрылась. Думая все-таки догнать ее, онъ поѣхалъ по Фонтанкѣ, разспрашивая о лодкѣ у рабочихъ шедшихъ баржъ и на пристаняхъ. Но каково же было его удивленіе, когда всюду получался одинъ и тотъ же отвѣтъ: "не видали!"
   "Онъ проѣхалъ по всей Фонтанкѣ, но лодка въ воду канула.
   "Никто рѣшительно не видалъ ея.
   "Это показалось агенту настолько страннымъ, что онъ счелъ долгомъ доложить объ этомъ мнѣ.
   "Я запросилъ рѣчную полицію, описавъ со словъ агента примѣты моторной лодки, но рѣчная полиція заявила, что такой моторной лодки въ Петербургѣ не имѣется. "Вы сами, господа, видите, что уже одно это начало дѣлаетъ исторію очень интересной".
   Начальникъ сыскной полиціи умолкъ и посмотрѣлъ на слушателей. Но всѣ сосредоточенно молчали, ожидая дальнѣйшихъ разъясненій. Тогда, сдѣлавъ маленькую передышку, онъ снова заговорилъ.
  

III.

   "Вначалѣ, признаться, я думалъ, что агентъ былъ немножко тово... выпивши и что все, разсказанное имъ, относится къ области фантазіи, разыгравшейся подъ вліяніемъ излишне выпитой чарки.
   "Однако недавно произошло нѣчто, что заставляетъ меня смотрѣть на это донесеніе совершенно съ другой точки зрѣнія.
   "Случилось это вчера.
   "Вѣроятно, изъ газетъ вы уже узнали о таинственномъ исчезновеніи семнадцатилѣтней дочери князя Ободолева!
   "Князь живетъ на набережной Васильевскаго Острова, въ собственномъ домѣ.
   "Его дочь, княжна Ольга, очень красивая дѣвушка и только недавно состоялся ея первый выѣздъ въ свѣтъ.
   "Вчера въ пять часовъ дня она была дома.
   "Ее видѣли всѣ и она никуда не собиралась уходить.
   "Въ половинѣ шестого ея мать, княгиня Елизавета Николаевна, зачѣмъ-то позвала ее.
   "Но... княжны не оказалось.
   "Сначала думали, что она куда-нибудь вышла, и мало обратили вниманія на ея исчезновеніе.
   "Но время шло, а княжна не возвращалась.
   "Наступилъ вечеръ, въ домѣ стали тревожиться, разспрашивать, не видалъ ли кто княжны.
   "Но... никто не замѣтилъ, чтобы она выходила изъ дому.
   "Швейцаръ не отходилъ отъ параднаго подъѣзда, въ кухнѣ постоянно находились поваръ, поваренокъ и судомойка, но никто изъ этихъ людей не видалъ, чтобы княжна выходила или черезъ парадный, или черезъ черный ходъ.
   "Тогда дали знать мнѣ.
   "Мною было сдѣлано все, что возможно.
   "По полученнымъ свѣдѣніямъ отъ береговыхъ сторожей, оказалось слѣдующее.
   "Приблизительно въ пять часовъ или немного больше, сторожъ василеостровской пристани легкового финляндскаго пароходства Иванъ Миноляйменъ видѣлъ, какъ около пустой барки, рядомъ съ пристанью, остановилась моторная лодка, похожая по виду на ту, которую описывалъ мнѣ агентъ Вишняковъ.
   "Изъ нея вышли два человѣка.
   "Они взобрались сначала на баржу, затѣмъ перешли съ нея на берегъ и... скрылись.
   "Одѣты они были очень хорошо, но наружности ихъ онъ не помнитъ, такъ какъ вниманіе его часто отвлекалось подходящими и отходящими пароходами.
   "Однако онъ замѣтилъ, что черезъ нѣсколько минутъ тѣ же два господина снова появились на баржѣ, съ длиннымъ тюкомъ, похожимъ на перину.
   "Они, вмѣстѣ съ ношей, спустились въ лодку и, послѣ этого, лодка полнымъ ходомъ ушла неизвѣстно куда.
   "Это все, что удалось намъ узнать до сихъ поръ.
   "Ясно только одно, что таинственная лодка существуетъ, и я подозрѣваю связь между нею и пропажей княжны".
   Начальникъ сыскной полиціи умолкъ и посмотрѣлъ на слушателей.
   -- Связь безусловно есть! -- воскликнулъ пылко Натъ Пинкертонъ.
   Холмсъ тоже молча кивнулъ головой.
   -- Послѣднее слово я скажу о примѣтахъ моторной лодки,-- проговорилъ начальникъ.
   -- Я только что самъ хотѣлъ задать этотъ вопросъ,-- сказалъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Длина лодки около двухъ съ половиной саженъ, окрашена въ свѣтло-сѣрый цвѣтъ. Двигатель -- электрическій. Передняя часть лодки защищена отъ вѣтра полуконусомъ изъ толстаго стекла, такъ что носовая часть имѣетъ форму гранаты, и корма тоже имѣетъ полуколпакъ изъ чего то блестящаго, но не прозрачнаго.
   -- Странный типъ! -- пробормоталъ Натъ Пинкертонъ.
   -- Да, очень странный! -- повторилъ за нимъ начальникъ полиціи. И, поднявъ голову, онъ добавилъ:
   -- Итакъ, господа, я сказалъ все, что знаю. Остальное зависитъ отъ васъ. Помните, что князь обѣщалъ уплатить за дочь двадцать тысячъ, которые распредѣляются слѣдующимъ образомъ: мистеру Холмсу и мистеру Пинкертону, независимо отъ того, кто изъ нихъ останется побѣдителемъ,-- по двѣ тысячи рублей; затѣмъ тому, кто будетъ главнымъ виновникомъ открытія преступниковъ и освобожденія княжны -- четыре тысячи, а остальныя двѣнадцать тысячъ дѣлятся между всѣми поровну, исключая мистера Холмса и мистера Пинкертона. Въ случаѣ неудачи -- мы не получимъ, конечно, ничего.
   Сказавъ это, начальникъ сыскной полиціи всталъ, давая понять, что дѣло кончено.
   Тогда между агентами началось подраздѣленіе.
   -- Кто съ мистеромъ Холмсомъ -- тотъ сюда направо! -- кричали одни.
   -- За мистера Пинкертона -- налѣво! -- кричали другіе.
   Вскорѣ всѣ агенты раздѣлились на двѣ группы.
   Въ группѣ Холмса получилось девять человѣкъ, въ группѣ Пинкертона -- семь.
   Поэтому силы были уравнены и отъ Холмса одинъ агентъ перешелъ къ Пинкертону.
   Пожелавъ всего хорошаго начальнику сыскной полиціи и мистеру Нату Пинкертону, мы вышли вмѣстѣ съ Холмсомъ и его партіей агентовъ.
  

IV.

   На столъ былъ поданъ самоваръ, а на другомъ сервирована закуска и водка.
   Шерлокъ Холмсъ нарочно велѣлъ подать то и другое, лишь только мы вошли въ его квартиру.
   -- Сегодня начинается трудная работа и не мѣшаетъ, если наши желудки слегка запасутся пищей,-- говорилъ онъ, вводя всѣхъ своихъ агентовъ въ свою квартиру.
   Мы не заставили себя упрашивать, тѣмъ болѣе, что всѣ были порядочно голодны.
   Закусывая самъ, Шерлокъ Холмсъ распредѣлялъ въ то же время роли, отдавалъ приказанія, задавалъ вопросы и по временамъ посматривалъ въ карту Петербурга, разложенную на подоконникѣ..
   -- Вы, Федоровъ, станете на углу Николаевской набережной и 13-й линіи,-- распоряжался онъ. -- Вы, Пеньковъ,-- на углу той же набережной и 14-й линіи. Такимъ образомъ домъ князя будетъ между вами. Синявинъ будетъ наблюдать непосредственно за домомъ. Каразинъ будетъ занимать постъ на Дворцовомъ мосту. Семеновъ -- у Лѣтняго сада и Фонтанки, остальные будутъ находиться при мнѣ. Ну-ка, господа, выпьемъ по стаканчику краснаго вина! Мнѣ удалось достать здѣсь порядочное...
   Холмсъ налилъ вина и всѣ мы выпили.
   Затѣмъ каждому агенту Холмсъ объяснилъ особенно его обязанности, не пропуская ни одной мелочи, и когда окончилъ всѣ инструкціи, заявилъ, что пора отправиться по мѣстамъ.
   Когда Федоровъ, Пеньковъ, Синявинъ, Каразинъ и Семеновъ ушли, Холмсъ обратился ко мнѣ.
   -- Васъ, дорогой Ватсонъ, я оставляю пока въ покоѣ. Отдыхайте, гуляйте и проводите время, какъ вамъ угодно. Берегите, впрочемъ, ваши силы, ибо онѣ скоро понадобятся.
   Затѣмъ, обернувшись къ Вишнякову и Мясницкому, онъ добавилъ:
   -- А вы пока будьте у меня на квартирѣ. Каждый часъ я буду давать вамъ знать по телефону, гдѣ я буду находиться, а вы будете принимать здѣсь и передавать мнѣ донесенія агентовъ.
   Холмсъ зашелъ въ другую комнату, служившую намъ спальней, и когда вышелъ черезъ полчаса оттуда, мы не узнали его. Это былъ самый обыкновенный мастеровой, въ рваномъ картузѣ, изъ-подъ котораго выбивались безпорядочно рыжеватые волосы.
   Порыжѣвшіе сапоги и грязный фартукъ, надѣтый на засаленный пиджачный костюмъ, дополняли его нарядъ.
   Руки и лицо его были слегка вымазаны чѣмъ-то похожимъ на грязь.
   Кивнувъ намъ весело головой, онъ вышелъ изъ квартиры.
  

V.

   Я не видалъ его въ этотъ день до поздняго вечера.
   Лишь изрѣдка мы получали отъ него извѣщенія о мѣстѣ, въ которомъ онъ находится въ данный моментъ.
   Получаемыя донесенія отъ остальныхъ агентовъ не отличались ничѣмъ интереснымъ.
   Когда позднимъ вечеромъ Холмсъ возвратился домой, онъ казался скучнымъ и утомленнымъ.
   Я его не разспрашивалъ.
   Ясно было и безъ разспросовъ, что онъ потерпѣлъ полную неудачу, и мнѣ не хотѣлось раздражать его излишнимъ любопытствомъ, которое, въ такихъ случаяхъ, бываетъ особенно непріятнымъ.
   На слѣдующій день онъ всталъ рано и снова исчезъ на цѣлый день.
   Безъ него къ намъ заходилъ Натъ Пинкертонъ.
   Американецъ былъ золъ и говорилъ, что въ этомъ преступленіи самъ чортъ сломитъ ногу.
   -- Итакъ, совершенно ничего? -- спросилъ я.
   -- Ахъ, господа! Кое-что есть, конечно, но... этихъ слѣдовъ черезчуръ недостаточно, чтобы раскрыть преступленіе.
   Онъ наскоро выпилъ чаю и ушелъ. Въ этотъ вечеръ Холмсъ снова вернулся ни съ чѣмъ.
   Изъ отрывочныхъ фразъ я понялъ, что этотъ день онъ провелъ въ домѣ князя Ободолева и куда ѣздилъ, чтобы разыскать еще кого-то. Говоря короче -- прошло три дня. Мы скучали, зѣвали и злились. Но и у Ната Пинкертона дѣло шло не лучше.
   Какъ сейчасъ помню, наступилъ четвертый вечеръ.
   Я, Вишняковъ и Мясницкій сидѣли за чайнымъ столомъ.
   Вдругъ дверь отворилась и въ комнату быстрымъ шагомъ вошелъ Холмсъ.
   -- Ну-ка, Ватсонъ, накиньте пальто, да пойдемте со мною! -- проговорилъ онъ быстро.
   -- А мы? -- спросили оба сыщика.
   -- Вы пока побудьте дома! Въ случаѣ, если я вызову, то вы, Вишняковъ, тотчасъ же прискачете къ намъ, а вы, Мясницкій, не отходите отъ телефона.
   Не разъясняя ничего больше, онъ добавилъ:
   -- Вы, Ватсонъ, надѣньте что-нибудь старенькое.
   Страшно заинтересованный, я быстро переодѣлся, и мы вышли на улицу. Холмса ждалъ извозчикъ. Лишь только мы вскочили въ пролетку, Холмсъ крикнулъ:
   -- Назадъ, на Васильевскій! Я понялъ, что онъ уже былъ въ домѣ князя и снова возвращается туда. Извозчикъ полетѣлъ что есть духу. На этотъ разъ Холмсъ казался слегка взволнованнымъ.
   Такимъ бодрымъ онъ становился всегда, когда дѣло принимало серьезный оборотъ и я, зная его натуру, какъ свои пять пальцевъ, отъ души радовался за него.
   -- Я, кажется, могу васъ поздравить?-- сказалъ я, желая вызвать его на разговоръ.
   -- Да, дорогой Ватсонъ,-- отвѣтилъ онъ весело. -- Вы можете поздравить меня съ счастливымъ началомъ. Что будетъ потомъ -- не знаю, но пока дѣло пошло на ладъ.
   -- Въ чемъ именно?
   -- Въ томъ, что я, кажется, открылъ тотъ путь, которымъ похищена княжна.
   -- Да?
   -- Вы знаете, меня страшно интересовалъ этотъ вопросъ. Исчезновеніе дѣвушки произошло необычайно странно!
   -- О, да!
   -- Вѣдь домъ князя полонъ народу.
   -- А между тѣмъ никто ничего не видалъ...
   -- Вотъ именно! Какъ хотите, а это должно было навести меня на нѣкоторыя мысли.
   -- Что вы хотите этимъ сказать?
   -- Сейчасъ узнаете! Швейцаръ не видалъ ея ухода, въ кухнѣ не видѣли тоже. Если бы въ кухнѣ былъ всего одинъ человѣкъ, у меня еще могло бы зародиться подозрѣніе, что этотъ человѣкъ подкупленъ, но ихъ было тамъ трое. По собраннымъ свѣдѣніямъ, всѣ они -- люди вполнѣ честные и никогда не замѣчались ни въ какихъ провинностяхъ. Кромѣ того они сильно ссорятся между собою и непремѣнно выдали бы одинъ другого.
   -- Ну, а швейцаръ?
   -- Признаюсь, я, заподозрилъ было его. Но вскорѣ я долженъ былъ отказаться отъ этого подозрѣнія. Оказалось, что этотъ человѣкъ, во-первыхъ, служитъ у нихъ съ дѣтства, получаетъ хорошее жалованіе, успѣлъ сколотить себѣ порядочныя деньжонки и пять лѣтъ тому назадъ купилъ себѣ усадьбу съ землей за восемь тысячъ. Деньги эти добыты самымъ честнымъ путемъ, изъ получаемаго жалованія и чаевыхъ отъ многочисленныхъ гостей князя. Во-вторыхъ -- голосъ и горе этого старика такъ искренни, словно онъ, въ лицѣ княжны, самъ потерялъ свое собственное любимое дѣтище.
   -- Но тогда...-- началъ было я.
   Но Холмсъ перебилъ меня.
   -- Значитъ, она не проходила ни черезъ парадный, ни черезъ черный ходы.
   -- Иными словами выскочила въ окно?
   -- Погодите! Итакъ, дойдя до этого вывода, я поставилъ два вопроса: по своей или по чужой винѣ изчезла княжна и какъ она изчезла?
   -- Интересно!
   -- Первый вопросъ еще не рѣшенъ, такъ какъ это финальный вопросъ въ этомъ дѣлѣ. Но на второй вопросъ я, кажется, уже нашелъ отвѣтъ. Если княжна не вышла черезъ обѣ выходныя двери, то она должна была изчезнуть черезъ одно изъ оконъ. Прійдя къ этому выводу, я осмотрѣлъ всѣ внутренніе и наружные подоконники, всѣ карнизы, даже крышу и чердакъ, ища гдѣ-нибудь ея слѣдовъ. Но сколько я ни бился, сколько ни старался, я не могъ найти ничего. Два раза я сталкивался съ Натомъ Пинкертономъ. Онъ идетъ почти тѣмъ же путемъ, которымъ иду и я. Онъ обыскалъ всю спальню и будуаръ княжны, но и тамъ не получилъ ничего. Тогда я сказалъ себѣ: -- "Княжна исчезла ни черезъ двери и не черезъ окна!.."
   -- Но какъ же тогда? -- удивленно воскликнулъ я. Вѣдь не въ паръ же она превратилась!
   -- Вотъ тутъ-то и надо было найти разгадку! Мнѣ пришло въ голову, что въ домѣ существуетъ потайной ходъ.
   -- Потайной ходъ?
   -- Да.
   -- И вы нашли его?
   -- Сейчасъ скажу. Прежде всего я обратился съ этимъ вопросомъ къ самому князю. Но онъ категорически заявилъ мнѣ, что рѣшительно не можетъ дать никакого отвѣта на этотъ вопросъ. Этотъ домъ былъ купленъ его отцомъ, въ день его свадьбы. Такимъ образомъ онъ какъ бы достался ему въ приданое двадцать два года тому назадъ.
   -- А кто имъ владѣлъ раньше?
   -- Этотъ-то вопросъ я и задалъ самъ себѣ. И лишь только этотъ вопросъ запалъ мнѣ въ голову, я сталъ работать въ этомъ направленіи.
  

VI.

   Холмсъ съ минуту помолчалъ. Въ это время мы переѣзжали Дворцовый мостъ.
   "Итакъ, я сталъ искать стараго хозяина. Оказалось, что домомъ владѣлъ раньше нѣкій Пустоплетовъ, отставной военный, проживавшій послѣднее время въ Царскомъ Селѣ и умершій съ полгода тому назадъ.
   "Вчера утромъ я съѣздилъ туда. Послѣ него осталась вдова, почтенная старушка, но она ничего рѣшительно не знаетъ о постройкѣ. Однако отъ нея я узналъ, что домъ этотъ ея покойный мужъ купилъ у ксендза Машковскаго.
   "На мой вопросъ, не знаетъ ли она чего-нибудь относительно того, что въ домѣ существуетъ тайный ходъ, она сказала мнѣ, что дѣйствительно слышала еще отъ покойнаго мужа, что онъ замѣтилъ какой-то ходъ, но какой -- ей не говорилъ.
   "Тогда я спросилъ ее, кто знаетъ про существованіе этого хода?
   "Она отвѣтила: -- "единственно кто могъ бы отвѣтить вамъ на эти вопросы, такъ это мой мужъ и сынъ. Но... мужъ мой умеръ, а сынъ..."
   "Она махнула безнадежно рукой.
   "Тогда я сталъ разспрашивать ее о сынѣ.
   "Онъ былъ у нея единственнымъ. Съ ранняго дѣтства онъ сталъ обнаруживать склонность къ порокамъ.
   "Отецъ еле-еле выручилъ его изъ нѣсколькихъ скандальныхъ исторій, но затѣмъ онъ куда-то изчезъ и явился лишь тогда, когда отецъ умеръ.
   "Затѣмъ, получивъ свою долю наслѣдства, онъ снова изчезъ и, съ той поры, отъ него не было ни слуха, ни духа."
   Шерлокъ Холмсъ немного помолчалъ и снова заговорилъ:
   -- Для меня теперь ясно, что княжна изчезла черезъ потайной ходъ. Вопросъ другой: ушла ли она по своей доброй волѣ или ее увели силой, но она изчезла именно этимъ путемъ.
   -- Конечно! -- воскликнулъ я.-- Въ этомъ не можетъ быть никакого сомнѣнія!
   -- Сейчасъ мы въ этомъ убѣдимся!-- съ улыбкой произнесъ Холмсъ.
   Въ это время извозчикъ остановился передъ подъѣздомъ дома князя, и мы выскочили изъ пролетки.
   Очутившись въ княжеской квартирѣ, Холмсъ попросилъ вызвать самого князя.
   Черезъ нѣсколько минутъ онъ вышелъ къ намъ и попросилъ насъ къ себѣ въ кабинетъ.
   Онъ былъ красивый мущина, лѣтъ сорока восьми, высокій, изящный, съ властными, солидными манерами.
   Лишь только дверь кабинета закрылась за нами, онъ жестомъ попросилъ насъ сѣсть и спросилъ:
   -- Есть что нибудь новое, мистеръ Холмсъ?
   Въ его голосѣ послышались скорбныя ноты.
   -- Да, князь,-- отвѣтилъ Холмсъ.
   Лицо князя вдругъ оживилось.
   -- Что такое? -- быстро спросилъ онъ.
   -- Ваша дочь, князь, изчезла черезъ потайной ходъ, который есть въ вашемъ домѣ.
   -- Въ моемъ домѣ? Вы нашли его?
   -- Нѣтъ еще, но сегодня я постараюсь отыскать его и надѣюсь, что это мнѣ удастся,-- проговорилъ Холмсъ.-- Я пришелъ просить у васъ позволенія поискать хорошенько въ вашемъ домѣ.
   -- О, сколько угодно! -- воскликнулъ князь взволнованно.-- Мой домъ цѣликомъ въ вашемъ распоряженіи.
   -- А половина княгини и княжны?
   -- Я только предупрежу княгиню...
   -- И позволите ей задать нѣсколько вопросовъ?
   -- Она рада будетъ помочь вамъ всѣмъ, чѣмъ можно! Подождите меня одну минуту.
   Съ этими словами князь вышелъ изъ кабинета и вскорѣ возвратился назадъ вмѣстѣ съ княгиней Елизаветой Николаевной.
   Поздоровавшись съ нами, она сѣла въ кресло, въ ожиданіи вопросовъ со стороны Холмса.
   Извинившись въ томъ, что потревожилъ ее, Холмсъ приступилъ къ дѣлу.
   -- Хорошо ли вы помните все, что происходило въ тотъ день, когда изчезла княжна? -- спросилъ онъ.
   -- Да,-- тихо отвѣтила княгиня.
   -- Въ какой части дома могла быть княжна въ пять часовъ дня?
   -- Или у себя въ будуарѣ или у себя въ спальнѣ.
   -- И больше нигдѣ?
   -- Самое большее, что она могла зайти въ мой будуаръ.
   -- Почему вы такъ думаете?
   -- Потому что Оля ждала къ себѣ подругу, съ которой онѣ хотѣли ѣхать кататься. У Оли что-то распоролось въ шляпкѣ и она, взявъ ее, какъ сейчасъ помню, ушла въ свою спальню.
   -- Откуда?
   -- Отъ меня.
   -- Въ которомъ часу было это?
   -- Въ пять. Я хорошо помню это.
   -- Значитъ вы увѣрены, что она все время сидѣла у себя?
   -- Положительно увѣрена.
   -- Это очень серьезно, княгиня. Въ вашемъ домѣ существуетъ потайной ходъ и мы ищемъ его.
   Княгиня быстро вскочила на ноги.
   -- Что вы говорите! -- воскликнула она взволнованно.
   -- Да, это внѣ всякаго сомнѣнія. Судя по вашимъ словамъ, мы будемъ искать его въ комнатахъ вашей дочери. Скажите пожалуйста: когда вы, въ половинѣ шестого, зашли въ комнату княжны,-- въ какомъ видѣ была комната?
   -- То есть что именно?
   -- Была ли тамъ шляпа, которую княжна передѣлывала?
   -- Да, была, и игла съ ниткой висѣла въ ней, словно дочь только что на минутку бросила работу.
   -- А остальные предметы?
   -- Они не тронуты до этой минуты.
   -- Въ такомъ случаѣ пойдемте въ ея комнаты. Кстати, у васъ, вѣроятно, имѣются въ домѣ столярные инструменты?
   -- Есть,-- отвѣтилъ князь.
   -- Въ такомъ случаѣ прикажите принести ихъ въ будуаръ вашей дочери.
   Князь позвонилъ и, когда въ комнату вошелъ лакей, приказалъ ему принести въ комнаты княжны инструменты.
   Затѣмъ, всѣ четверо, мы отправились на другую половину дома.
   Спальня княжны, въ которую мы вошли, имѣла такой видъ, словно хозяйка только что вышла изъ нея.
   -- Пока я не зналъ про ходъ, до тѣхъ поръ эта комната интересовала меня съ другой стороны, но теперь она заинтересовала меня иначе,-- проговорилъ Холмсъ, пристально осматривая всѣ предметы.
   -- Гмъ... постель смята... Странно... смята самая постель, но подушки не тронуты. Словно княжна сѣла на край и затѣмъ откинулась назадъ.
   Отъ кровати онъ перешелъ къ туалету, на которомъ не нашелъ ничего, и сталъ осматривать гардины.
   -- Такъ, такъ... -- бормоталъ онъ. -- Ясно... рукой схватилась за гардину, скомкала ее... немного порвала... О! я увѣренъ. что княжна похищена силой!
   Княгиня схватилась за сердце.
   -- Что вы говорите! -- воскликнула она.
   -- Я говорю только то, что думаю,-- отвѣтилъ Холмсъ.-- Въ этой комнатѣ происходила борьба, во время которой ваша дочь упала на кровать. Но это продолжалось лишь одно мгновеніе. Затѣмъ, зажавъ ей ротъ, похитители или похититель, вѣроятно, потащили ее куда-то. Она схватилась за занавѣску, но ей разжали пальцы. Во всякомъ случаѣ все указываетъ на то, что въ этой комнатѣ ей не произведено было никакого вреда.
   Княгиня облегченно вздохнула.
   -- Теперь же мы будемъ искать,-- проговорилъ Холмсъ.
   И онъ сталъ шарить.
   Онъ лазалъ по полу, выстукивалъ стѣны, осматривалъ подоконники, карнизы, даже печь.
   Всѣ предметы были сдвинуты съ мѣста.
   Но сколько онъ ни старался, ничего подозрительнаго не было видно.
   Покончивъ съ спальней, Холмсъ перешелъ въ будуаръ княжны.
   Тутъ повторилась та же исторія.
   Шерлокъ Холмсъ выходилъ изъ себя.
   Ничего, рѣшительно ничего не было такого, что могло бы привлечь его вниманіе.
   -- Ну-съ, мнѣ остается осмотрѣть лишь ванную комнату, прилегающую къ спальнѣ княжны,-- произнесъ Холмсь съ оттѣнкомъ раздраженія. Если мы не найдемъ здѣсь ничего, то придется искать въ другомъ мѣстѣ.
   Проговоривъ это, онъ вошелъ въ ванную.
  

VII.

   Это была маленькая комнатка безъ оконъ, освѣщаемая двумя электрическими лампочками.
   У одной изъ стѣнъ стояла ванна
   Перпендикулярно ей стоялъ небольшой диванчикъ, обитый алымъ бархатомъ.
   Кромѣ этихъ предметовъ, въ комнатѣ не было ничего.
   Холмсъ зажегъ электричество.
   Затѣмъ, склонившись корпусомъ, онъ сталъ внимательно осматривать карнизы и полъ.
   Лицо его было серьезно, губы сжаты.
   Съ возрастающимъ интересомъ мы слѣдили за каждымъ его движеніемъ.
   Особенно долго завозился онъ что-то около наружной стѣны.
   Вдругъ торжествующая улыбка озарила его лицо.
   Онъ быстро всталъ на ноги и сталъ ощупывать каждую точку стѣны.
   Затѣмъ, не добившись тутъ ничего, онъ сталъ шарить ладонью подъ ванной.
   -- Готово!-- крикнулъ онъ вдругъ. Онъ выпрямился во весь свой ростъ и нервно произнесъ:
   -- А ну-ка, дорогой Ватсонъ, скорѣе идите къ телефону и вызовите сюда Вишнякова и Каразина. Пусть осмотрятъ хорошенько свои револьверы. Мясницкій пусть даетъ всѣ донесенія сюда. Дайте также знать Синявину, что мы здѣсь, и пусть онъ скажетъ объ этомъ Федорову и Пенькову.
   И подумавъ немного, онъ добавилъ:
   -- Послѣдніе трое пусть будутъ около самаго дома и въ случаѣ тревоги бѣгутъ къ намъ на помощь.
   -- Больше ничего? -- спросилъ я.
   -- Ничего! -- отвѣтилъ онъ.
   Я бросился исполнять его приказанія.
   Черезъ десять минутъ всѣ разговоры по телефону были окончены.
   Возвратившись къ Шерлоку Холмсу, я засталъ его спокойно сидящимъ въ ванной комнатѣ, съ сигарой во рту.
   -- Подождемте пріѣзда Вишнякова,-- сказалъ онъ. -- Вдвоемъ намъ слишкомъ рискованно опускаться.
   Мы стали ждать.
   Впрочемъ ждать пришлось не долго.
   Скоро подъѣхалъ Вишняковъ и Холмсъ, въ короткихъ словахъ, разсказалъ ему въ чемъ дѣло.
   Когда разсказъ былъ конченъ, Холмсъ бросилъ въ ванну недокуренную сигару и, вынувъ изъ кармана сильный, походный электрическій фонарь, съ которымъ никогда не разставался, серьезно произнесъ:
   -- А теперь, за дѣло!
   Онъ нагнулся и крикнувъ намъ: -- "отойдите къ порогу." -- засунулъ ладонь подъ ванну.
   Прошло двѣ-три секунды.
   Вдругъ, гдѣ-то подъ поломъ, послышался тихій шумъ, похожій на шипѣніе.
   Одновременно съ этимъ, Холмсъ быстро вскочилъ на ноги и однимъ прыжкомъ отскочилъ къ двери.
   Это было какъ разъ во время.
   Ибо часть пола съ тихимъ шипѣніемъ вдругъ стала опускаться внизъ.
   Такимъ образомъ, благодаря опустившемуся полу, образовался люкъ по меньшей мѣрѣ въ два квадратныхъ аршина шириной.
   Между тѣмъ опускавшаяся часть пола, опустившись на полтора аршина -- остановилась.
   Схвативши стоявшую въ углу метлу, Холмсъ изо всей силы нажалъ ее.
   Но площадка стояла плотно.
   Тогда, быстро подойдя къ люку, Холмсъ сдѣлалъ намъ знакъ слѣдовать за собой.
   -- А вы, князь, и вы, княгиня,-- произнесъ онъ тихо,-- потрудитесь остаться здѣсь. Если вы услышите выстрѣлъ, поднимите тревогу. А чтобы этотъ люкъ какъ-нибудь не захлопнулся, такъ поставьте между нимъ и поломъ распорки. Ну, хоть три-четыре полѣна.
   Съ этими словами онъ спрыгнулъ внизъ.
   Лишь только мы очутились на опустившейся площадкѣ, какъ тотчасъ же увидѣли узкое отверстіе въ наружной стѣнѣ.
   При свѣтѣ фонаря Холмса мы подошли къ нему и, остановившись передъ узкимъ колодцемъ, пробитымъ въ стѣнѣ, посмотрѣли внизъ.
   Тутъ мы увидали тонкую стальную лѣстницу, терявшуюся во тьмѣ потайного хода.
   Первымъ сталъ опускаться Шерлокъ Холмсъ, освѣщая себѣ путь электрическимъ фонаремъ.
   Мы слѣдовали за нимъ, держа револьверы наготовѣ, готовые ежесекундно отразить нападеніе.
   Ни шума, ни шелеста не было слышно отъ нашихъ движеній.
   Такъ спустились мы сажени на три съ половиной.
   Теперь мы были уже подъ землей.
   Мрачно и таинственно было тутъ.
   Когда кончилась лѣстница, мы вступили на небольшую круглую площадку, изъ которой шелъ горизонтальный подземный ходъ аршина въ два вышиной и четвертей въ пять ширины. Но прежде чѣмъ двинуться впередъ, Холмсъ приложилъ палецъ къ губамъ.
   Мы всѣ замерли въ неподвижныхъ позахъ, прислушиваясь къ малѣйшимъ звукамъ подземнаго міра.
  

VIII.

   И вдругъ... мы вздрогнули, какъ одинъ человѣкъ. Гдѣ-то далеко, но только тоже подъ землей, намъ послышался человѣческій голосъ.
   Да, да, не было сомнѣнія, что это не обманъ.
   По знаку Шерлока Холмса, мы двинулись согнувшись впередъ, едва переводя дыханіе.
   Шерлокъ Холмсъ съ фонаремъ въ лѣвой рукѣ и револьверомъ въ правой, былъ похожъ на дикаго звѣря, выслѣдившаго давно жданную добычу.
   Его гибкая фигура какъ-то вся съежилась, на согнутой шеѣ жилы вздулись.
   Казалось, онъ готовился сдѣлать гигантскій прыжокъ.
   Ходъ шелъ прямо, безъ всякихъ загибовъ.
   Пройдя шаговъ по крайней мѣрѣ тридцать, мы снова остановились.
   О, теперь было совсѣмъ другое дѣло!
   Теперь мы ясно разслышали человѣческіе голоса.
   Ихъ было нѣсколько.
   Вѣроятно три, а можетъ быть и четыре человѣка.
   Они говорили тихо, сдержанно, такъ что словъ невозможно было разслышать.
   -- Ради Бога тише! -- шепнулъ Холмсъ.
   И снова двинулся впередъ.
   Шаговъ черезъ пятнадцать подземный ходъ вдругъ сдѣлалъ крутой поворотъ.
   Но лишь только Холмсъ, со своимъ фонаремъ, повернулъ за уголъ, какъ тотчасъ же отскочилъ назадъ.
   -- Насъ открыли!-- яростно прошипѣлъ онъ.
   И вдругъ погасилъ электричество.
   Могильный мракъ объялъ насъ со всѣхъ сторонъ.
   Стало жутко-жутко.
   Обернувшись къ намъ, Холмсъ скомандовалъ шопотомъ:
   -- Ложитесь! Наши шансы неравны! Они у себя дома, а мы -- въ незнакомомъ подземномъ ходѣ, не знаемъ здѣсь ничего и не можемъ знать, откуда намъ угрожаетъ опасность. Намъ остается или отступить, или продолжать походъ. Благоразумнѣе отступить.
   -- Конечно! -- подхватилъ Вишняковъ. Мы уже повернули было назадъ, но... не тутъ-то было!
   -- Опоздали! -- прошипѣлъ Холмсъ.
   И въ ту же секунду за нашими спинами раздался шумъ и грозный голосъ крикнулъ:
   -- Ни съ мѣста, если вамъ дорога жизнь!
   Едва мы успѣли обернуться, какъ яркій свѣтъ электрическаго фонаря брызнулъ намъ въ лицо.
   -- Чортъ возьми, мы дорого продадимъ свою жизнь! -- съ бѣшенствомъ воскликнулъ Холмсъ, поднимая револьверъ.
   И вдругъ, прямо намъ въ упоръ раздался удивленный голосъ:
   -- Чортъ возьми! Да вѣдь это мистеръ Холмсъ и его другъ докторъ Ватсонъ!
   Въ свою очередь и Холмсъ зажегъ фонарь и бросилъ снопъ свѣта на своихъ преслѣдователей.
   И громкій веселый смѣхъ прокатился по подземелью.
   -- Да въ чемъ дѣло? -- воскликнули мы въ одинъ голосъ, ровно ничего не понимая.
   -- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! -- хохоталъ Шерлокъ Холмсъ, держась за бока.-- Вотъ не ожидалъ! Да, вѣдь, это мистеръ Натъ Пинкертонъ съ товарищами. .
   -- Что-о?! -- воскликнули мы въ одинъ голосъ.
   Но взглянувъ впередъ попристальнѣе, мы убѣдились, что это правда. А черезъ минуту мистеръ Натъ Пинкертонъ, вмѣстѣ съ тремя сыщиками, уже былъ возлѣ насъ и мы весело пожимали въ тѣсномъ подземельѣ другъ другу руки.
   -- Пойдемте въ нашу сторону, господа!-- воскликнулъ Натъ Пинкертонъ.-- Въ той сторонѣ есть одно просторное мѣстечко и мы поговоримъ тамъ.
   Мы послѣдовали за нимъ. Сдѣлавъ поворотъ и пройдя вглубь хода еще шаговъ сорокъ, мы очутились въ довольно просторномъ подземномъ гротѣ.
   Усѣвшись на землѣ, Шерлокъ Холмсъ и Натъ Пинкертонъ стали обмѣниваться впечатлѣніями.
   Сначала Шерлокъ Холмсъ передалъ въ короткихъ словахъ весь ходъ своихъ разслѣдованій и тотъ путь, по которому онъ дошелъ до открытія подземнаго хода.
   -- Итакъ, наша работа была совершенно одинакова, хотя мы и не знали про мысли одинъ другого! -- сказалъ весело Холмсъ.
   -- Да, съ тою только разницею, что вы нашли одинъ конецъ хода, а я другой!-- отвѣтилъ Пинкертонъ.-- Все время я слушалъ вашъ разсказъ съ громаднымъ любопытствомъ. Это любопытство было тѣмъ сильнѣе, что нѣкоторые изъ вашихъ выводовъ были форменнымъ сколкомъ съ моихъ.
   -- Да?
   -- Ну, конечно! Такъ же какъ и вы, я вывелъ заключеніе, что княжна изчезла не черезъ парадный и не черезъ черный ходы. Подобно вамъ, я осмотрѣлъ всѣ подоконники, крышу и карнизы, но, не найдя нигдѣ слѣдовъ, сказалъ себѣ: ходъ долженъ гдѣ-нибудь кончаться! По моему мнѣнію сторожъ пароходной пристани, видѣвшій моторную лодку, видѣлъ именно моментъ похищенія княжны...
   -- Безусловно! -- кивнулъ головой Шерлокъ Холмсъ.
   -- Ее вынесли въ тюкѣ, который сторожъ принялъ за перину. Тогда является главный вопросъ: откуда они вынесли ее? Если бы они выносили ее изъ дома или спускали бы изъ окна, ихъ непремѣнно замѣтили бы. Значитъ, существованіе подземнаго хода становилось яснымъ.
   Натъ Пинкертонъ откашлянулся и продолжалъ:
   -- Куда же могъ вывести изъ дому подземный ходъ? Если бы онъ выходилъ въ садъ, то разбойникамъ пришлось бы перетаскивать княжну черезъ заборъ и ихъ обязательно задержали бы. Посреди улицы онъ не могъ кончаться. Оставалось предположить одно: что ходъ выходитъ къ Невѣ и кончается гдѣ-нибудь въ облицовкѣ набережной. Тогда, сѣвъ въ лодку, я сталъ тщательно изслѣдовать береговую облицовку. Нѣсколько разъ я проѣзжалъ мимо нужнаго мнѣ мѣста, ничего не замѣчая, но, наконецъ, труды мои увѣнчались успѣхомъ. Въ одной изъ трещинъ между двумя гранитными плитами я нашелъ что-то вродѣ металлической кнопки съ небольшой дырочкой посрединѣ. Я наудачу ткнулъ въ это отверстіе шиломъ и вдругъ... одна изъ гранитныхъ плитъ отодвинулась четверти на двѣ назадъ и затѣмъ вбокъ, образовавъ такимъ образомъ отверстіе, служившее началомъ этого подземнаго хода...
   -- Когда вы проникли сюда? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Съ часъ тому назадъ. Мнѣ пришлось задержаться, пока ко мнѣ не подоспѣла подмога. Когда эти три товарища подоспѣли, мы влѣзли въ проходъ и поползли по подземному ходу, подвигаясь очень медленно, такъ какъ изслѣдовали каждый шагъ.
   Натъ Пинкертонъ посмотрѣлъ на насъ и засмѣялся.
   -- Да,-- произнесъ онъ,-- Когда я увидѣлъ свѣтъ вашего фонаря, я рѣшилъ, что это и есть тѣ злодѣи, которые похитили княжну. Въ этотъ моментъ я былъ вполнѣ увѣренъ, что побѣда останется на моей сторонѣ!
   -- А я подумалъ то же самое про себя! -- со смѣхомъ отвѣтилъ Шерлокъ Холмсъ.
   Мы нѣсколько минутъ хохотали отъ души.
   Но вотъ, наконецъ, Шерлокъ Холмсъ поднялся съ мѣста.
   -- Ну, господа, дѣлу -- дѣло, а потѣхѣ -- часъ! -- сказалъ онъ.
   -- Время -- деньги! -- отвѣтилъ въ свою очередь и Натъ Пинкертонъ, вставая съ земли.
   -- Значитъ, вы теперь пойдете по пройденному нами пути? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Да. А вы по нашему?
   -- Конечно!
   Этимъ разговоръ и кончился.
   Простившись съ товарищами, мы направились дальше и черезъ нѣсколько минутъ уже выбрались на набережную.
   -- Гдѣ же искать?
   Этотъ вопросъ вырвался у Холмса какъ-то вдругъ, помимо его воли.
   Мы сидѣли въ это время за обѣдомъ въ ресторанѣ "Вѣна", на улицѣ Гоголя.
   Холмсъ былъ очень задумчивъ и ѣлъ какъ-то разсѣянно.
   Видно было, что мысли его въ данный моментъ очень далеки и отъ ресторана и отъ ѣды.
   Въ пять часовъ въ ресторанъ пришелъ и Натъ Пинкертонъ.
   Онъ подошелъ къ намъ и, пожавъ намъ руки, молча сѣлъ за столъ.
   Потребовавъ коньяку, онъ налилъ себѣ большую рюмку, выпилъ ее, затѣмъ налилъ другую и снова выпилъ.
   -- Да... -- проговорилъ онъ, вытирая салфеткой губы,-- намъ необходимо посовѣтоваться.
   -- Я совершенно съ вами согласенъ,-- отвѣтилъ Шерлокъ Холмсъ, тоже выпивая рюмку коньяку.
   -- Что вы думаете насчетъ этого подземелья? -- спросилъ Натъ Пинкертонъ.
   -- Только то, что черезъ него похищена княжна,-- отвѣтилъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- И больше ничего?
   -- Больше ничего.
   -- Въ такомъ случаѣ я пошелъ немного дальше васъ,-- проговорилъ американецъ съ оттѣнкомъ гордости въ голосѣ.
   -- Да? -- съ любопытствомъ спросилъ Холмсъ.
   Американецъ кивнулъ головой.
   -- Взамѣнъ моей откровенности, я попрошу лишь одного...
   -- А именно?
   -- Не занимать мой наблюдательный постъ.
   -- Это я обѣщаю съ удовольствіемъ!-- сказалъ Холмсъ.
   -- Этотъ ходъ есть ни что иное, какъ пристань той самой моторной лодки, которую мы такъ усердно ищемъ,-- проговорилъ Натъ Пинкертонъ.
   -- Почему вы такъ думаете? -- спросилъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Почему? Да потому что въ скрытой нишѣ того подземнаго грота, въ которомъ мы съ вами встрѣтились, я нашелъ ящикъ съ инструментами и принадлежностями къ моторной, электрической лодкѣ.
   -- Что вы говорите? -- воскликнулъ Холмсъ.
   -- Да! И этотъ ящикъ я вамъ сейчасъ покажу.
   Онъ позвалъ лакея и приказалъ ему принести изъ швейцарской оставленный тамъ ящикъ.
   А пока его принесли, онъ продолжалъ разсказывать:
   -- Въ подземельѣ день и ночь постоянно дежурятъ двое моихъ агентовъ. Повидимому, эти инструменты нужны для лодки, и она, рано или поздно, придетъ туда. Поэтому-то эту часть набережной, или вѣрнѣе -- всю набережную, я оставляю за собой какъ наблюдательный постъ.
   -- Хорошо, сказалъ Холмсъ, взглядывая на длинный ящикъ, который лакей въ эту минуту поставилъ передъ Натомъ Пинкертономъ.
   Не спѣша американецъ открылъ ключомъ ящикъ и показалъ намъ штукъ десять разныхъ странныхъ инструментовъ.
   -- Вотъ про эти инструменты я не могу сказать ничего,-- говорилъ онъ, указывая то на одинъ, то на другой предметъ. -- Но вотъ эти -- я знаю. Они служатъ для исправленія нѣкоторыхъ частей электрическаго двигателя.
   Между тѣмъ Шерлокъ Холмсъ съ видимымъ любопытствомъ осматривалъ всѣ предметы.
   -- Да...-- произнесъ онъ вдругъ. ..... Мы слегка ошиблись, считая ее за "моторную" лодку Повидимому -- мы имѣемъ дѣло не съ моторной лодкой, а съ подводной и притомъ самой послѣдней конструкціи.
   При этихъ словахъ Натъ Пинкертонъ вскочилъ какъ ужаленный.
   -- Какъ?! Почему? Почему вы такъ думаете? -- воскликнулъ онъ въ страшномъ волненіи.
   -- Потому что я слѣжу за наукой и еще недавно изучалъ конструкцію послѣдней изобрѣтенной лодки этого типа,-- хладнокровно отвѣтилъ Холмсъ.
   И беря изъ ящика предметъ за предметомъ, онъ сталъ объяснять ихъ названія:
   -- Вотъ это -- трубка отъ нагнетателя воздуха, это запасныя части отъ цилиндра, въ которомъ помѣщается сгущенный кислородъ, это запасныя части отъ электрической машины...
   -- Да вы знаете ли, что тотъ корабль, который вчера... -- въ волненіи заговорилъ было Натъ Пинкертонъ, но Шерлокъ Холмсъ съ улыбкой перебилъ его:
   -- Да, дорогой коллега, я читалъ газеты и знаю, что вчера въ три часа дня нѣмецкій пароходъ, вошедшій недавно въ Неву и стоявшій въ ея устьѣ въ ожиданіи разгрузки товаровъ, внезапно пошелъ ко дну, словно взорванный. Послѣ катастрофы, черезъ семнадцать часовъ, то-есть сегодня въ восемь часовъ утра, подъ воду были спущены пять водолазовъ, которые подробно осмотрѣли весь корпусъ, изслѣдуя причину потопленія. Они нашли у самаго киля, въ кормовой части, огромную пробоину, словно пароходъ налетѣлъ на подводную мину. Никакихъ минъ въ этомъ мѣстѣ никогда не было. Катастрофа эта, въ которой погибло одиннадцать человѣкъ, произвела страшный переполохъ не только въ торговомъ мірѣ и среди публики, но и въ правительственныхъ сферахъ. Морское министерство производитъ по этому поводу строгое слѣдствіе. Пароходъ принадлежитъ гамбургскому торговому дому "Дайтонъ и К°" и пришелъ въ Россію съ грузомъ бронзовыхъ издѣлій. Въ числѣ прочихъ товаровъ на немъ имѣлись и издѣлія изъ золота и серебра, которыхъ было на сумму около семисотъ тридцати тысячъ рублей.
   Все время, пока Холмсъ говорилъ, Натъ Пинкертонъ молча кивалъ головой.
   -- Вы, дорогой коллега, конечно, сейчасъ же установили связь между этимъ случаемъ и сдѣланнымъ мною открытіемъ, проговорилъ наконецъ Холмсъ.
   -- Да, конечно! отвѣтилъ Пинкертонъ. Тѣмъ болѣе, что, какъ вы знаете, слѣдственныя власти обвиняютъ въ потопленіи парохода капитана.
   -- Такъ какъ водолазы объявили, что груза въ кормовомъ трюмѣ почти нѣтъ, тогда какъ главный цѣнный грузъ и былъ именно въ этомъ трюмѣ, капитана обвиняютъ въ томъ, что онъ продалъ этотъ грузъ заранѣе, а затѣмъ взорвалъ нарочно корабль.
   -- Да, да, все это такъ! качалъ головой Натъ Пинкертонъ.-- Ну, да эта лодка не минуетъ своей пристани, и будь я проклятъ, если она не попадетъ въ мои руки. Ну, коллега, мнѣ пора итти!
   Съ этими словами онъ замкнулъ ящикъ, взялъ его подъ мышку и, простившись съ нами, вышелъ.
  

X.

   -- Да, дорогой Ватсонъ, мы попали на интересное дѣло! Сію же минуту пойдемте въ водолазное отдѣленіе!
   Онъ кликнулъ лакея, расплатился, и мы, сѣвъ на извозчика, помчались.
   Спустя полчаса мы уже вошли въ подъѣздъ дома, гдѣ помѣщалось частное водолазное предпріятіе.
   Насъ встрѣтилъ среднихъ лѣтъ мужчина.
   -- Можно ли взять у васъ на прокатъ два хорошихъ водолазныхъ костюма? -- спросилъ Холмсъ.
   -- А кто вы такіе? -- полюбопытствовалъ господинъ.
   -- Шерлокъ Холмсъ и докторъ Ватсонъ,-- отвѣтилъ мой другъ.
   -- О! -- только и могъ воскликнуть удивленно господинъ.
   Онъ нѣсколько минутъ разсыпался предъ нами въ любезностяхъ, затѣмъ выскочилъ вонъ и возвратился назадъ съ двумя почти новыми костюмами.
   Осмотрѣвъ ихъ, Холмсъ остался доволенъ.
   -- Хорошо, мы беремъ эти костюмы,-- сказалъ онъ.-- Только дайте мнѣ одну длинную запасную трубку и крупную пробку.
   И то и другое было принесено.
   Оставивъ залогъ, мы захватили съ собой костюмы и, сѣвъ снова на извозчика, приказали вести себя на Галернуіо гавань.
   -- Сейчасъ мы увидимъ затонувшій пароходъ! -- произнесъ Холмсъ.
   Когда мы подъѣхали къ пристани, извозчикъ былъ отпущенъ, и мы направились къ мѣсту происшествія.
   По толпѣ народа, собравшагося на берегу, мы сразу узнали это мѣсто.
   И правда, когда мы подошли къ толпѣ, то увидѣли аварійный корабль.
   Изъ всего корпуса была видна лишь приподнятая верхняя носовая часть, капитанская рубка и рангоутъ.
   Остальное все было подъ водой.
   На стоявшей у берега баркѣ толпилась полиція и нѣсколько морскихъ офицеровъ.
   Перебраться на эту барку было дѣломъ одной минуты.
   Чины полиціи сразу узнали насъ.
   Перекинувшись съ ними нѣсколькими словами, Холмсъ обратился ко мнѣ:
   -- Не угодно ли вамъ будетъ спуститься со мною, дорогой Ватсонъ?
   -- Съ удовольствіемъ! -- отвѣтилъ я.
   -- Въ такомъ случаѣ давайте одѣваться! -- предложилъ Холмсъ.
   Мы влѣзли внутрь барки, надѣли водолазные костюмы и съ помощью двухъ водолазовъ, работавшихъ надъ аварійнымъ кораблемъ, спустились въ воду.
   Брр!..
   Холодная струя невской воды охватила насъ.
   Черезъ стекло колпаковъ, мы прекрасно видѣли другъ друга.
   Лишь только мы спустились на дно, Шерлокъ Холмсъ тяжелымъ шагомъ двинулся къ затонувшему кораблю, огромный корпусъ котораго въ водѣ былъ похожъ на гигантскую скалу.
   Брешь была съ нашей стороны.
   Она была величиной въ добрыя ворота и мы безъ труда проникли въ нее.
   Желѣзо обшивки было разворочено въ дребезги.
   А внутри пробоины виднѣлись клочья дерева, развороченные листы...
   Вдругъ, сквозь стекло, я увидѣлъ, что Холмсъ указываетъ мнѣ на широкое отверстіе, залитое водой.
   И тутъ, среди кипъ товаровъ, перегородокъ и лому, я увидѣлъ нѣчто замѣчательное!
   Въ развороченномъ кораблѣ былъ по строенъ форменный тунель. Отъ пробоины, внутрь трюма шелъ проходъ, укрѣпленный распорками, упорами и балками.
   Слѣдуя этимъ проходомъ, мы проникли въ кормовой трюмъ.
   Обойдя его, я замѣтилъ, что дѣйствительно весь трюмъ почти выгруженъ.
   Мы описали кругъ и, выйдя снова тѣмъ же путемъ, поднялись на поверхность воды.
   -- Ну, что, ну, что? -- закидали Холмса вопросами, лишь только мы сняли колпаки.
   -- Ничего особеннаго! -- отвѣтилъ Холмсъ.-- Я лишь убѣдился, что корабль взорванъ снизу, а не изнутри. Кромѣ того могу сказать, что товаръ изъ кормового трюма исчезъ именно черезъ пробоину, подводнымъ путемъ, а слѣдовательно, въ этомъ врядъ ли можетъ быть виновенъ капитанъ парохода.
   И въ короткихъ словахъ онъ передалъ имъ все, что замѣтилъ.
  

XI.

   -- Васъ просятъ къ телефону. Вотъ сюда, въ ближайшую пивную! -- проговорилъ въ это время одинъ изъ агентовъ сыскного отдѣленія, подходя къ Холмсу.
   -- Пойдемте, Ватсонъ! -- сказалъ живо Холмсъ.
   Мы вышли на набережную и зашли по указанію.
   Нѣсколько минутъ, пока Холмсъ говорилъ по телефону, я оставался одинъ.
   Но когда Холмсъ возвратился ко мнѣ, я сразу замѣтилъ, что онъ чѣмъ-то страшно взволнованъ.
   -- Скорѣе, скорѣе! -- заторопилъ онъ сразу.
   И бросился бѣгомъ изъ пивной. Я кинулся за нимъ. Бѣжать до извозчика пришлось шаговъ триста и мы совсѣмъ запыхались.
   -- Къ Лѣтнему саду! Валяй что есть духу! Рубль лишній! -- крикнулъ Холмсъ.
   На наше счастье лошадь попалась хорошая.
   Едва мы выѣхали къ Адмиралтейству, какъ намъ навстрѣчу попался Натъ Пинкертонъ, мчавшійся тоже что есть духу на лихачѣ.
   -- Съ аваріи? -- крикнулъ онъ.
   Холмсъ кивнулъ головой и мы разъѣхались.
   Лишь только извозчикъ нашъ остановился у Лѣтняго сада, какъ къ намъ подскочили Вишняковъ, Семеновъ, Каразинъ и Мясницкій.
   -- Такъ это вѣрно? быстро спросилъ Семенова Холмсъ, соскакивая съ пролетки.
   -- Да, да, мистеръ Холмсъ, я не ошибаюсь, отвѣтилъ Семеновъ. -- Я стоялъ на своемъ посту, у устья Фонтанки, около Лѣтняго сада, какъ вдругъ вода подъ самымъ мостомъ набережной страшно взволновалась. Словно подъ водой шла огромная рыбина...
   -- Ну, ну...
   -- Въ это время къ мосту по Фонтанкѣ подходила широкая баржа, занявшая почти весь каналъ. Волненіе на минуту прекратилось, но лишь только баржа прошла въ Неву, какъ снова повторилось то же явленіе и словно огромная рыбина прошла въ каналъ. Получилось такое впечатлѣніе, словно ей сначала помѣшала баржа, но она все-таки юркнула въ Фонтанку, лишь только баржа прошла.
   -- Прекрасно! Очень, очень благодаренъ вамъ!-- нервно проговорилъ Холмсъ. -- проволока готова?
   -- Готова! -- отозвался Вишняковъ.
   -- Въ такомъ случаѣ она въ нашихъ рукахъ! -- воскликнулъ Холмсъ.-- Вы уже распорядились, чтобы Фонтанку заперли съ другой стороны?
   -- Да, тамъ уже ставятъ сѣть!
   -- Чудесно! Ставьте теперь здѣсь!
   На сцену появилось нѣсколько круговъ толстой проволоки, и агенты лихорадочно принялись за работу.
   Я съ любопытствомъ смотрѣлъ, какъ они загораживаютъ устье Фонтанки, перетягивая проволоку съ одного берега къ другому подъ водой.
   Двое изъ нихъ, надѣвъ наши водолазные костюмы, работали подъ водой.
   -- Лодка въ Фонтанкѣ! Она тутъ! -- шепталъ Холмсъ, перебѣгая отъ одного къ другому и давая указанія.
   Работа такъ и кипѣла.
   -- Теперь, по мѣстамъ! -- скомандовалъ Холмсъ. -- Семеновъ, Каразинъ и Мясницкій! Вы займете отсюда каждый по мосту на Фонтанкѣ, начиная отъ Цѣпного моста. Вы, Ватсонъ, поскорѣе ступайте къ телефону и вызовите сюда помощь.
   Мы всѣ кинулись исполнять его приказанія.
   Вскорѣ къ намъ подошло человѣкъ пять переодѣтыхъ городовыхъ и человѣкъ десять сыщиковъ.
   Работа по загражденію тоже вскорѣ была окончена.
  

XII.

   -- Теперь, Ватсонъ, скорѣе надѣвайте водолазный костюмъ! -- скомандовалъ Холмсъ.
   Вмѣстѣ съ нимъ, мы облачились въ наши тяжелые доспѣхи.
   На берегу Фонтанки, около переноснаго воздухонагнетательнаго аппарата, встало нѣсколько человѣкъ и мы медленно спустились въ воду, около самаго загражденія.
   Мутная влага окутала насъ.
   Черезъ десять минутъ стало тяжело дышать.
   Мы поднялись на поверхность, сняли колпаки и Холмсъ приказалъ переносить аппаратъ, по мѣрѣ нашего движенія по дну.
   И снова мы погрузились въ мутныя воды.
   Тихо подвигались мы впередъ, держась у самаго берега, чтобы не попасть подъ легковые финляндскіе пароходики.
   Иногда мы подымались, освѣжали воздухъ и снова продолжали нашъ подводный походъ.
   Такъ миновали мы Цѣпной мостъ и прошли еще шаговъ триста, какъ вдругъ сильный шумъ привлекъ наше вниманіе.
   Я прижался невольно къ граниту.
   Но тревога была напрасная.
   Это промчался пассажирскій пароходикъ.
   Мы только что успокоились, какъ новый шумъ привлекъ наше вниманіе.
   То былъ совершенно иной звукъ.
   Едва я успѣлъ опомниться, какъ вдругъ увидѣлъ сквозь стекло колпака, какъ Холмсъ пригнулся къ дну и держа въ рукѣ какой-то предметъ, быстро полѣзъ на середину Фонтанки.
   Прошло секундъ двадцать.
   И вдругъ я увидѣлъ огромное, блестящее чудовище, двигавшееся мимо насъ подъ водой.
   Въ ту же секунду Холмсъ подскочилъ къ нему съ протянутой рукой, затѣмъ отскочилъ назадъ и... дальше я не помнилъ ничего.
   Очнулся я на берегу.
   Когда я открылъ глаза, надо мною стояли Холмсъ и нѣсколько сыщиковъ.
   -- Ну, вотъ и слава Богу! -- говорилъ Холмсъ.-- Немножко оглушило взрывомъ, но это ничего.
   -- О, да! -- сказалъ я, подымаясь.-- Я чувствую себя хорошо, и сильно только звенитъ въ ушахъ.
   -- Конечно! -- весело сказалъ Холмсъ.-- Зато мы поймали большую рыбу!
   -- Лодка въ вашихъ рукахъ? -- быстро спросилъ я.
   -- Да,-- отвѣтилъ Холмсъ.-- А съ нею вмѣстѣ и три плѣнника.
  

XIII.

   Дѣйствительно, когда я осмотрѣлся, я увидалъ небольшую подводную лодку, сильно изковерканную, вытащенную уже на берегъ.
   Тутъ же, около нея, стояло три связанныхъ человѣка.
   Указавъ на одного изъ нихъ, Холмсъ произнесъ:
   -- Имѣю честь представить: сынъ бывшаго хозяина княжескаго дома, господинъ Пустоплетовъ.
   -- А эти? -- спросилъ я.
   -- Ихъ личности я постараюсь сейчасъ выяснить.
   И подойдя къ остальнымъ двумъ, Холмсъ заговорилъ.
   -- Ваши личности, рано или поздно, будутъ выяснены. Поэтому будетъ лучше, если вы назовете добровольно ваши имена и чистосердечно покаетесь во всемъ.
   -- Не въ чемъ каяться! -- сурово произнесъ одинъ изъ нихъ.
   -- Нѣтъ, есть въ чемъ! -- рѣшительно произнесъ другой, выступая впередъ. -- Слушайте, господа! Я попалъ въ эту исторію по незнанію, но сію минуту понялъ, что мы совершали преступленія. Я родомъ бельгіецъ, а по профессіи инженеръ-механикъ. Господинъ Пустоплетовъ мѣсяца за полтора пригласилъ меня, сказавъ, что купилъ у одного изобрѣтателя его изобрѣтеніе. Онъ говорилъ про лодку. Дѣйствительно, это была правда. По чертежамъ мы построили лодку и Пустоплетовъ перевезъ ее частями въ Петербургъ, гдѣ, какъ говорилъ, хотѣлъ сдѣлать пробу, а затѣмъ продать ее правительству.
   -- Есть ли у лодки пристани? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Двѣ. Одна на Васильевскомъ, но главная -- въ Фонтанкѣ.
   -- Гдѣ именно?
   -- Подъ слѣдующимъ мостомъ. Сначала я вѣрилъ ему, но вотъ недавно въ лодку внесли женщину. Она была закутана и съ завязанымъ ртомъ. Это было на Васильевскомъ Островѣ. Я заподозрилъ что-то неладное, но Пустоплетовъ сказалъ мнѣ, что эта женщина узнала секретъ и онъ долженъ ее выдержать. Я снова повѣрилъ. Вчера онъ сказалъ мнѣ, что купилъ старый пароходъ съ подмокшимъ, никуда негоднымъ товаромъ, надъ которымъ надо произвести послѣднія пробы. И мы произвели. Сначала мы взорвали его, а затѣмъ разгрузили. Вотъ все, что я знаю.
   -- Благодарю васъ, вы -- честный человѣкъ! -- проговорилъ Холмсъ, пожимая ему руку. Покажите намъ пристань въ Фонтанкѣ.
   И обернувшись къ стоявшимъ тутъ же городовымъ, онъ произнесъ:
   -- Уведите этихъ двоихъ! А остальные -- впередъ!
   Пройдя нѣсколько сотъ шаговъ, мы остановились недалеко отъ Семеновскаго моста.
   -- Здѣсь! -- сказалъ механикъ. -- Если вы снимите съ тротуара набережной вотъ эти плиты, то увидите все сами.
   Въ одну минуту на сценѣ появились ломы, кирки и прочіе инструменты.
   Плиты были сняты, земля подъ ними раскопана и ломы ударились о кирпичъ.
   -- Здѣсь -- сводъ подземной комнаты!-- сказалъ механикъ.
   Работа снова закипѣла.
   И вдругъ громкій женскій крикъ вырвался изъ-подъ земли, сквозь образовавшееся отверстіе.
   -- Спасите! Спасите во имя Бога!
   -- Мы идемъ къ вамъ на помощь! -- крикнулъ Холмсъ, нагибаясь надъ подземельемъ.
   Когда расширилось отверстіе, Холмсъ спустилъ въ него веревочную лѣстницу. И всѣ мы спустились внизъ.
   При свѣтѣ электрическихъ фонарей, мы увидѣли просторный гротъ, заваленный тюками, добытыми съ корабля.
   А посреди нихъ, блѣдная и дрожащая, стояла княжна и молча простирала къ намъ руки.
   Вмѣстѣ съ нами въ гротъ спустили и механика.
   -- Не судите, не судите этого человѣка! Онъ невиненъ! -- воскликнула дѣвушка, при видѣ его.
   -- Да, онъ невиненъ. -- улыбаясь отвѣтилъ Холмсъ. -- Онъ только покажетъ намъ, какъ выбирались они сюда изъ подводной лодки.
   Механикъ кивнулъ головой и подошелъ къ желѣзнымъ воротамъ.
   -- Если эти ворота открыть, вода Фонтанки хлынетъ сюда. Лодка шлифованнымъ краемъ подходитъ къ этимъ воротамъ и тогда онѣ открываются и образуется проходъ прямо въ лодку. Когда лодкѣ нужно отчаливать, то сначала задвигаются эти ворота, затѣмъ дверь лодки и... готово.
   -- Такъ я и думалъ! -- произнесъ Холмсъ.
   И обернувшись въ княжнѣ, онъ спросилъ:
   -- А теперь, княжна, я слушаю васъ.
   -- Что же я могу сказать? -- произнесла блѣдная дѣвушка.
   -- Весь мой разсказъ заключается въ трехъ словахъ. Я сидѣла въ комнатѣ, какъ вдругъ въ нее вошли два человѣка. Прежде нежели я успѣла крикнуть, мнѣ набросили на голову простыню, завязали ротъ и потащили. Куда? Я не знаю. Я очутилась здѣсь. Тутъ двое злодѣевъ заявили мнѣ, что не выпустятъ меня, пока я не напишу отцу, чтобы онъ выдалъ за меня триста тысячъ выкупа. Я отказывалась, умоляла, но они хохотали надо мною. Сегодня, часъ тому назадъ, я написала. Вотъ и все.
   -- Въ такомъ случаѣ найдемъ это письмо въ карманѣ Пустоплетова, проговорилъ Холмсъ.
   И подавъ княжнѣ руку, онъ весело добавилъ:
   -- Подымайтесь, княжна, вверхъ. Ваши родители ждутъ васъ.
   Всѣ вмѣстѣ мы выбрались на набережную.
   -- Стой! -- раздался вдругъ зычный голосъ.
   И Натъ Пинкертонъ, быстро соскочивъ съ извозчика, подлетѣлъ къ Холмсу и схватилъ его за руку.
   -- Великолѣпно! Прелестно! -- воскликнулъ онъ.-- Да, да... вы побѣдили, дорогой товарищъ, и я отъ души поздравляю васъ!
   Кругомъ всѣ смѣялись, ликовали и пожимали другъ другу руки.
   А солнце продолжало ясно сіять на небѣ, словно радуясь всеобщему веселью.
  

Грабежъ во время панихиды архіерея.

  

I.

   -- Не угодно ли! -- проговорилъ Шерлокъ Холмсъ, протягивая мнѣ газету. -- Я думаю, дорогой Ватсонъ, что нахальство нѣкоторыхъ господъ бываетъ настолько велико, что исключительно благодаря этому становится почти немыслимымъ отыскать виновника.
   -- А въ чемъ дѣло? спросилъ я, беря изъ рукъ Холмса газетный листъ.
   -- Прочтите замѣтку: "Пропажа драгоцѣнностей у купца H. А. Мюрева".
   Я безъ труда отыскалъ въ мѣстной хроникѣ эту замѣтку и прочелъ:
   -- "Необыкновенно дерзкій грабежъ. Вчера, 29 іюня, купецъ первой гильдіи Николай Александровичъ Мюревъ пригласилъ въ свою квартиру преосвященнаго Макарія и двухъ священниковъ для того, чтобы отслужить панихиду по своей любимой и единственной дочери, скончавшейся ровно годъ тому назадъ. Его преосвященство и прочее духовенство собрались къ извѣстному часу.
   "Прибыли также и пѣвчіе.
   "Когда съѣхались всѣ приглашенные, панихида была отслужена и духовенство съ гостями были приглашены къ столу.
   "Самъ Николай Александровичъ Мюревъ съ супругою Анной Егоровной присутствовали на панихидѣ въ полномъ траурѣ.
   "Послѣ панихиды госпожа Мюрева переодѣлась, причемъ сняла съ себя брошь и другія драгоцѣнности.
   "По словамъ самой Мюревой на ней въ этотъ день было надѣто драгоцѣнностей на шестьдесятъ восемь тысячъ рублей, изъ которыхъ одна брошь стоила сорокъ тысячъ.
   "Эта брошь -- очень старинная вещь и представляетъ изъ себя звѣзду, въ центрѣ которой находится брилліантъ черной воды, цѣною въ тридцать тысячъ рублей.
   "Выйдя, переодѣвшись, къ гостямъ, госпожа Мюрева вспомнила, что не заперла вещи, и сію же минуту возвратилась въ спальню, но... о, ужасъ!
   "Вещей не оказалось.
   "Госпожа Мюрева переодѣвалась одна, безъ прислуги и, послѣ того, какъ вышла изъ спальни, никто не входилъ въ эту комнату. Да никто и не могъ войти туда незамѣченнымъ, такъ какъ въ спальной комнатѣ всего одна дверь.
   "Она ведетъ въ будуаръ, который имѣетъ въ свою очередь двѣ двери: одну въ коридоръ, а другую въ столовую.
   "Дверь въ коридоръ была заперта на ключъ, а черезъ другую дверь никто не могъ бы проникнуть въ спальню незамѣченнымъ или самой хозяйкой, или кѣмъ-нибудь изъ гостей.
   "Замѣтивъ исчезновеніе драгоцѣнностей, хозяйка подняла тревогу.
   "Поднялся страшный переполохъ, была вызвана полиція.
   "Госпожа Мюрева заявила, что изъ столовой никто не могъ войти въ спальню незамѣченнымъ и поэтому никто изъ гостей обвиненъ быть не можетъ.
   "На этомъ основаніи была арестована вся домашняя прислуга.
   "Обѣдъ разстроился и гости разъѣхались.
   "У всѣхъ служащихъ въ квартирѣ Мюревыхъ произведенъ былъ самый тщательный обыскъ.
   "Но... вещей нигдѣ не оказалось.
   "Особенно интереснымъ это происшествіе дѣлаетъ то, что Мюревы пригласили для розысковъ знаменитаго сыщика Ната Пинкертона, бывшаго въ этотъ день проѣздомъ въ Москвѣ.
   "Знаменитый сыщикъ изъявилъ свое согласіе работать по этому дѣлу и съ чисто американскимъ рвеніемъ взялся за него.
   "Нѣтъ сомнѣнія, что воръ скоро будетъ разысканъ.
   "Сотрудникъ нашей газеты уже познакомился съ мистеромъ Натомъ Пинкертономъ, и онъ обѣщалъ намъ давать свѣдѣнія о ходѣ дѣла.
   "Поэтому всѣ свѣдѣнія относительно этого необыкновенно дерзкаго грабежа будутъ помѣщаться у насъ въ самомъ полномъ видѣ".
   Прочитавъ замѣтку, я возвратилъ газету Холмсу.
   -- Ну, что? -- спросилъ онъ у меня.
   -- Крайне любопытное дѣло! -- отвѣтилъ я.
   -- А какъ вамъ нравится выступленіе Ната Пинкертона?
   -- Ничего не могу сказать относительно этого.
   Шерлокъ Холмсъ посмотрѣлъ на меня съ улыбкой.
   -- Вѣдь вы знаете, дорогой Ватсонъ, что я страшно люблю спортъ,-- проговорилъ онъ.
   -- Знаю,-- отвѣтилъ я. -- но къ чему вы задаете мнѣ этотъ вопросъ?
   -- Потому что нахожу выходъ моему спортивному азарту.
   -- То-есть?
   -- Я берусь, инкогнито, за это дѣло. Мнѣ просто-таки хочется провѣрить свои способности и узнать: кто изъ насъ, я или Пинкертонъ, доберется до истины.
   Я невольно улыбнулся.
   -- Надѣюсь, мы будемъ работать вмѣстѣ? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Конечно! -- пожалъ я плечами.
   Холмсъ досталъ изъ портсигара сигару, не спѣша закурилъ ее и произнесъ:
   -- У Ната Пинкертона есть огромное преимущество. Онъ узналъ о преступленіи на сутки раньше меня и это все равно, что получить на бѣгу сотню саженъ. Ну, да посмотримъ. Если я буду побѣжденъ, это не будетъ для меня униженіемъ. Неправда ли, дорогой Ватсонъ?
   -- Само собою разумѣется! -- отвѣтилъ я.
   -- Но мы не должны терять ни одной минуты, если не хотимъ очутиться слишкомъ позади. Надѣвайте ваше пальто, дорогой Ватсонъ. Намъ надо очень спѣшить.
   Не долго думая, я накинулъ пальто.
   Холмсъ сдѣлалъ то же самое и, выйдя на улицу, мы направились къ дому Мюрева.
  

II.

   Однако намъ не суждено было сохранить на этотъ разъ наше инкогнито.
   Едва мы подошли къ дому Мюрева, какъ изъ подъѣзда его вышелъ высокій, худощавый господинъ лѣтъ сорока съ бритыми усами и бородой и быстрыми шагами направился въ нашу сторону.
   -- Натъ Пинкертонъ,-- тихо сказалъ мнѣ Шерлокъ Холмсъ, указывая глазами на господина.
   Въ свою очередь и вышедшій изъ дому господинъ замѣтилъ насъ.
   Онъ бросилъ на Холмса пристальный взглядъ и, поровнявшись съ нами, вдругъ снялъ шляпу со словами:
   -- Привѣтъ мистеру Шерлоку Холмсу!
   -- Отъ души желаю того же мистеру Нату Пинкертону! -- отвѣтилъ Шерлокъ Холмсъ.
   Оба знаменитые сыщика остановились и пожали другъ другу руки.
   Казалось, они читали всѣ мысли другъ друга.
   И поэтому я не удивился, когда весь ихъ разговоръ свелся лишь къ нѣсколькимъ словамъ.
   -- Итакъ, вмѣстѣ? -- спросилъ Натъ Пинкертонъ.
   -- Да,-- отвѣтилъ Холмсъ.-- Есть слѣды?
   -- Конечно. Если хотите возвратимся.
   -- Вы сдѣлаете мнѣ большую любезность.
   Больше они ничего не сказали другъ другу.
   Оба сыщика понимали другъ друга безъ словъ, считая совершенно излишнимъ тратить много словъ на разговоръ.
   Втроемъ мы возвратились въ домъ Мюрева.

П. Орловец

Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России

  

Тайна Фонтанки

I.

   В кабинете начальника петербургского сыскного отделения, куда мы вошли вместе с Шерлоком Холмсом, было необычайно оживленно.
   Сам начальник, сидя за письменным столом, о чем-то серьезно и взволнованно говорил с высоким худощавым господином.
   Лицо этого господина сразу обратило на себя мое внимание. Что-то знакомое было в этом энергичном профиле, в плотно сжатых губах и орлином носе.
   Кроме их двух, в кабинете было по крайней мере человек пятнадцать сыщиков, обменивавшихся между собой оживленными фразами.
   Лишь только мы вошли, начальник сыскного отделения взглянул в нашу сторону и радостно воскликнул:
   -- А, вот и прекрасно! Только вас, мистер Холмс, и вас, мистер Ватсон, не хватало нам...
   С этими словами он пожал нам руки и обернулся к высокому, бритому господину, с которым, при нашем входе, разговаривал.
   Но Холмс предупредил его.
   Он сам подошел к этому господину, с улыбкой вставшему ему навстречу, и протянул ему руку.
   -- Я думаю, мистер Пинкертон, что мы обойдемся и без постороннего представления, так как всегда узнаем друг друга, хотя до сих пор никогда и не встречались.
   -- Совершенно верно! -- весело ответил знаменитый американский сыщик Нат Пинкертон, пожимая Холмсу руку.
   И, обернувшись ко мне, он спросил Холмса:
   -- А это ваш знаменитый друг, доктор Ватсон? Очень рад, что мне, наконец, удалось познакомиться с обоими вами лично!
   Мы дружески пожали друг другу руки.
   Эта встреча двух знаменитых сыщиков произвела среди агентов петербургского сыскного отделения необыкновенный эффект.
   Имена Шерлока Холмса и Ната Пинкертона переходили из уст в уста.
   А тот факт, что обе знаменитости были приглашены начальником сыскного отделения по одному и тому же делу, делал эту встречу еще более интересной.
   Среди находившихся здесь агентов были как почитатели Ната Пинкертона, так и приверженцы Шерлока Холмса.
   Поэтому то там, то здесь можно было услышать тихий шепот:
   -- Черт возьми, я буду работать с Шерлоком!
   -- А я с Пинкертоном.
   -- Безусловно победит Холмс!
   -- Что?!
   -- Конечно!
   -- Ну, нет! Нат Пинкертон острее! Он скорее развяжет узел!
   -- Никогда!
   Сыщики до того разгорячились, что совершенно забыли, что оба предмета их спора находятся тут же, и, разгоряченные спором, они возвышали голос до совершенно громких нот.
   А между тем Шерлок Холмс и Нат Пинкертон, давно разобравшие, в чем дело, с улыбкой смотрели на спорщиков, готовых вцепиться друг другу в волоса.
   Я также наблюдал эту интересную сцену.
   Вдруг Нат Пинкертон обернулся к Холмсу.
   -- Я -- истый американец, дорогой коллега! -- проговорил он. -- И мне ужасно нравится это пари! В самом деле, отчего бы и нам с вами не последовать этому примеру? Каждый из нас возьмет себе в помощники тех, которые сами захотят работать с тем или другим из нас.
   -- Продолжайте! -- проговорил Холмс с улыбкой.
   -- Пари не принесет делу вреда. Наоборот, оно придаст бодрости и энергии обеим сторонам и сделает саму работу много интереснее. Как ваше мнение?
   -- Ничего не имею против этого! -- весело воскликнул Шерлок Холмс.
   -- Чудесно! Я ждал, что вы согласитесь!
   -- Но каково будет предлагаемое вами пари?
   -- Конечно, денежное! -- ответил Нат Пинкертон. -- Я -- американец, а следовательно, время и работу меряю на деньги.
   -- Итак -- сумма?
   -- Пятьсот долларов (тысяча рублей) один из нас платит другому в случай проигрыша.
   -- Согласен.
   По мере того, как говорили оба сыщика, общий спор прекратился и теперь все с напряженным вниманием слушали знаменитых иностранцев.
   Лишь только пари было заключено, как раздался дружный взрыв аплодисментов.
   Сам начальник сыскного отделения, слышавший все от начала до конца, с улыбкой следил за происходящим.
   Увидав, что пари уже состоялось, он подошел к нам.
   -- Очень рад, от души рад этому пари! -- произнес он. -- Посмотрим, за кем останется пальма первенства и кого придется поздравлять с победой! А теперь, господа, я попрошу вас внимательно выслушать меня! Я приступаю к изложению дела. Помните, что времени в таких случаях терять не следует и нередко успех всецело зависит от быстроты.

II.

   Когда разговор стих и все заняли свои места, начальник сыскной полиции заговорил:
   "Дело, для которого я позвал вас сюда, господа, выходит из ряда обыкновенных преступлений.
   Оно настолько необыкновенно, что я не задумался пригласить для участия в нем наших знаменитых гостей: мистера Шерлока Холмса и мистера Ната Пинкертона, случайно съехавшихся в данный момент в нашем Петербурге.
   Дело заключается в следующем.
   Два месяца тому назад, один из моих агентов донес мне о следующем происшествии: гуляя по набережной Невы около Летнего сада, заметил странного типа моторную лодку, шедшую полным ходом с той стороны Невы.
   На лодке не было номера.
   Желая подвергнуть хозяина штрафу, он крикнул полицейскому чину речной полиции, чтобы тот остановил лодку, но та, не обращая никакого внимания на его свистки, юркнула в Фонтанку и полным ходом понеслась по каналу. Пока агент добежал до извозчика и вскочил на него, лодка скрылась. Думая все-таки догнать ее, он поехал по Фонтанке, расспрашивая о лодке у рабочих шедших барж и на пристанях. Но каково же было его удивление, когда всюду получался один и тот же ответ: "не видали!"
   Он проехал по всей Фонтанке, но лодка в воду канула.
   Никто решительно не видал ее.
   Это показалось агенту настолько странным, что он счел долгом доложить об этом мне.
   Я запросил речную полицию, описав со слов агента приметы моторной лодки, но речная полиция заявила, что такой моторной лодки в Петербурге не имеется.
   Вы сами, господа, видите, что уже одно это начало делает историю очень интересной".
   Начальник сыскной полиции умолк и посмотрел на слушателей. Но все сосредоточенно молчали, ожидая дальнейших разъяснений. Тогда, сделав маленькую передышку, он снова заговорил.

III.

   "Вначале, признаться, я думал, что агент был немножко того... выпивши и что все, рассказанное им, относится к области фантазии, разыгравшейся под влиянием излишне выпитой чарки.
   Однако недавно произошло нечто, что заставляет меня смотреть на это донесение совершенно с другой точки зрения.
   Случилось это вчера.
   Вероятно, из газет вы уже узнали о таинственном исчезновении семнадцатилетней дочери князя Ободолева!
   Князь живет на набережной Васильевского Острова, в собственном доме.
   Его дочь, княжна Ольга, очень красивая девушка и только недавно состоялся ее первый выезд в свет.
   Вчера в пять часов дня она была дома.
   Ее видели все и она никуда не собиралась уходить.
   В половине шестого ее мать, княгиня Елизавета Николаевна, зачем-то позвала ее.
   Но... княжны не оказалось.
   Сначала думали, что она куда-нибудь вышла, и мало обратили внимания на ее исчезновение.
   Но время шло, а княжна не возвращалась.
   Наступил вечер, в доме стали тревожиться, расспрашивать, не видал ли кто княжны.
   Но... никто не заметил, чтобы она выходила из дому.
   Швейцар не отходил от парадного подъезда, в кухне постоянно находились повар, поваренок и судомойка, но никто из этих людей не видал, чтобы княжна выходила или через парадный, или через черный ход.
   Тогда дали знать мне.
   Мною было сделано все, что возможно.
   По полученным сведениям от береговых сторожей, оказалось следующее.
   Приблизительно в пять часов или немного больше, сторож василеостровской пристани легкового финляндского пароходства Иван Миноляймен видел, как около пустой барки, рядом с пристанью, остановилась моторная лодка, похожая по виду на ту, которую описывал мне агент Вишняков.
   Из нее вышли два человека.
   Они взобрались сначала на баржу, затем перешли с нее на берег и... скрылись.
   Одеты они были очень хорошо, но наружности их он не помнит, так как внимание его часто отвлекалось подходящими и отходящими пароходами.
   Однако он заметил, что через несколько минут те же два господина снова появились на барже, с длинным тюком, похожим на перину.
   Они, вместе с ношей, спустились в лодку и после этого лодка полным ходом ушла неизвестно куда.
   Это все, что удалось нам узнать до сих пор.
   Ясно только одно, что таинственная лодка существует, и я подозреваю связь между нею и пропажей княжны".
   Начальник сыскной полиции умолк и посмотрел на слушателей.
   -- Связь безусловно есть! -- воскликнул пылко Нат Пинкертон.
   Холмс тоже молча кивнул головой.
   -- Последнее слово я скажу о приметах моторной лодки, -- проговорил начальник.
   -- Я только что сам хотел задать этот вопрос, -- сказал Шерлок Холмс.
   -- Длина лодки около двух с половиной сажен, окрашена в светло-серый цвет. Двигатель -- электрический. Передняя часть лодки защищена от ветра полуконусом из толстого стекла, так что носовая часть имеет форму гранаты. Корма тоже имеет полуколпак из чего-то блестящего, но не прозрачного.
   -- Странный тип! -- пробормотал Нат Пинкертон.
   -- Да, очень странный! -- повторил за ним начальник полиции. И, подняв голову, он добавил:
   -- Итак, господа, я сказал все, что знаю. Остальное зависит от вас. Помните, что князь обещал уплатить за дочь двадцать тысяч, которые распределяются следующим образом: мистеру Холмсу и мистеру Пинкертону, независимо от того, кто из них останется победителем, -- по две тысячи рублей; затем тому, кто будет главным виновником открытия преступников и освобождения княжны -- четыре тысячи, а остальные двенадцать тысяч делятся между всеми поровну, исключая мистера Холмса и мистера Пинкертона. В случае неудачи -- мы не получим, конечно, ничего.
   Сказав это, начальник сыскной полиции встал, давая понять, что дело кончено.
   Тогда между агентами началось подразделение.
   -- Кто с мистером Холмсом -- тот сюда направо! -- кричали одни.
   -- За мистера Пинкертона налево! -- кричали другие.
   Вскоре все агенты разделились на две группы. В группе Холмса получилось девять человек, в группе Пинкертона -- семь.
   Поэтому силы были уравнены и от Холмса один агент перешел к Пинкертону.
   Пожелав всего хорошего начальнику сыскной полиции и мистеру Нату Пинкертону, мы вышли вместе с Холмсом и его партией агентов.

IV.

   На стол был подан самовар, а на другом сервирована закуска и водка.
   Шерлок Холмс нарочно велел подать то и другое, лишь только мы вошли в его квартиру.
   -- Сегодня начинается трудная работа и не мешает, если наши желудки слегка запасутся пищей, -- говорил он, вводя всех своих агентов в свою квартиру.
   Мы не заставили себя упрашивать, тем более, что все были порядочно голодны.
   Закусывая сам, Шерлок Холмс распределял в то же время роли, отдавал приказания, задавал вопросы и по временам посматривал в карту Петербурга, разложенную на подоконнике.
   -- Вы, Федоров, станете на углу Николаевской набережной и 13-й линии, -- распоряжался он. -- Вы, Пеньков, -- на углу той же набережной и 14-й линии. Таким образом, дом князя будет между вами. Синявин будет наблюдать непосредственно за домом. Каразин будет занимать пост на Дворцовом мосту. Семенов -- у Летнего сада и Фонтанки, остальные будут находиться при мне. Ну-ка, господа, выпьем по стаканчику красного вина! Мне удалось достать здесь порядочное...
   Холмс налил вина и все мы выпили.
   Затем каждому агенту Холмс объяснил особенно его обязанности, не пропуская ни одной мелочи и, когда окончил все инструкции, заявил, что пора отправиться по местам.
   Когда Федоров, Пеньков, Синявин, Каразин и Семенов ушли, Холмс обратился ко мне.
   -- Вас, дорогой Ватсон, я оставляю пока в покое. Отдыхайте, гуляйте и проводите время, как вам угодно. Берегите, впрочем, ваши силы, ибо они скоро понадобятся.
   Затем, обернувшись к Вишнякову и Мясницкому, он добавил:
   -- А вы пока будьте у меня на квартире. Каждый час я буду давать вам знать по телефону, где я буду находиться, а вы будете принимать здесь и передавать мне донесения агентов.
   Холмс зашел в другую комнату, служившую нам спальней и, когда вышел через полчаса оттуда, мы не узнали его. Это был самый обыкновенный мастеровой, в рваном картузе, из-под которого выбивались беспорядочно рыжеватые волосы.
   Порыжевшие сапоги и грязный фартук, надетый на засаленный пиджачный костюм, дополняли его наряд.
   Руки и лицо его были слегка вымазаны чем-то похожим на грязь.
   Кивнув нам весело головой, он вышел из квартиры.

V.

   Я не видал его в этот день до позднего вечера.
   Лишь изредка мы получали от него извещения о месте, в котором он находится в данный момент.
   Получаемые донесения от остальных агентов не отличались ничем интересным.
   Когда поздним вечером Холмс возвратился домой, он казался скучным и утомленным.
   Я его не расспрашивал.
   Ясно было и без расспросов, что он потерпел полную неудачу, и мне не хотелось раздражать его излишним любопытством, которое, в таких случаях, бывает особенно неприятным.
   На следующий день он встал рано и снова исчез на целый день.
   Без него к нам заходил Нат Пинкертон.
   Американец был зол и говорил, что в этом преступлении сам черт сломит ногу.
   -- Итак, совершенно ничего? -- спросил я.
   -- Ах, господа! Кое-что есть, конечно, но... этих следов чересчур недостаточно, чтобы раскрыть преступление.
   Он наскоро выпил чаю и ушел. В этот вечер Холмс снова вернулся ни с чем.
   Из отрывочных фраз я понял, что этот день он провел в доме князя Ободолева и куда-то ездил, чтобы разыскать еще кого-то.
   Говоря короче -- прошло три дня.
   Мы скучали, зевали и злились.
   Но и у Ната Пинкертона дело шло не лучше.
   Как сейчас помню, наступил четвертый вечер.
   Я, Вишняков и Мясницкий сидели за чайным столом.
   Вдруг дверь отворилась и в комнату быстрым шагом вошел Холмс.
   -- Ну-ка, Ватсон, накиньте пальто, да пойдемте со мною!
   -- проговорил он быстро.
   -- А мы? -- спросили оба сыщика.
   -- Вы пока побудьте дома! В случае, если я вызову, то вы, Вишняков, тотчас же прискачете к нам, а вы, Мясницкий, не отходите от телефона.
   Не разъясняя ничего больше, он добавил:
   -- Вы, Ватсон, наденьте что-нибудь старенькое.
   Страшно заинтересованный, я быстро переоделся, и мы вышли на улицу.
   Холмса ждал извозчик.
   Лишь только мы вскочили в пролетку, Холмс крикнул:
   -- Назад, на Васильевский!
   Я понял, что он уже был в доме князя и снова возвращается туда.
   Извозчик полетел что есть духу.
   На этот раз Холмс казался слегка взволнованным.
   Таким бодрым он становился всегда, когда дело принимало серьезный оборот и я, зная его натуру, как свои пять пальцев, от души радовался за него.
   -- Я, кажется, могу вас поздравить? -- сказал я, желая вызвать его на разговор.
   -- Да, дорогой Ватсон, -- ответил он весело. -- Вы можете поздравить меня с счастливым началом. Что будет потом -- не знаю, но пока -- дело пошло на лад.
   -- В чем именно?
   -- В том, что я, кажется, открыл тот путь, которым похищена княжна.
   -- Да?
   -- Вы знаете, меня страшно интересовал этот вопрос. Исчезновение девушки произошло необычайно странно!
   -- О, да!
   -- Ведь дом князя полон народу.
   -- А между тем никто ничего не видал...
   -- Вот именно! Как хотите, а это должно было навести меня на некоторые мысли.
   -- Что вы хотите этим сказать?
   -- Сейчас узнаете! Швейцар не видал ее ухода, в кухне не видели тоже. Если бы в кухне был всего один человек, у меня еще могло бы зародиться подозрение, что этот человек подкуплен, но их было там трое. По собранным сведениям, все они -- люди вполне честные и никогда не замечались ни в каких провинностях. Кроме того, они сильно ссорятся между собою и непременно выдали бы один другого.
   -- Ну, а швейцар?
   -- Признаюсь, я заподозрил было его. Но вскоре я должен был отказаться от этого подозрения. Оказалось, что этот человек, во-первых, служит у них с детства, получает хорошее жалование, успел сколотить себе порядочные деньжонки и пять лет тому назад купил себе усадьбу с землей за восемь тысяч. Деньги эти добыты самым честным путем, из получаемого жалования и чаевых от многочисленных гостей князя. Во-вторых -- голос и горе этого старика так искренни, словно он, в лице княжны, сам потерял свое собственное любимое детище.
   -- Но тогда... -- начал было я.
   Но Холмс перебил меня.
   -- Значит, она не проходила ни через парадный, ни через черный ходы.
   -- Иными словами, выскочила в окно?
   -- Погодите! Итак, дойдя до этого вывода, я поставил два вопроса: по своей или по чужой вине исчезла княжна и как она исчезла?
   -- Интересно!
   -- Первый вопрос еще не решен, так как это финальный вопрос в этом деле. Но на второй вопрос я, кажется, уже нашел ответ. Если княжна не вышла через обе выходные двери, то она должна была исчезнуть через одно из окон. Придя к этому выводу, я осмотрел все внутренние и наружные подоконники, все карнизы, даже крышу и чердак, ища где-нибудь ее следов. Но сколько я ни бился, сколько ни старался, я не мог найти ничего. Два раза я сталкивался с Натом Пинкертоном. Он идет почти тем же путем, которым иду и я. Он обыскал всю спальню и будуар княжны, но и там не получил ничего. Тогда я сказал себе: -- "княжна исчезла не через двери и не через окна!.."
   -- Но как же тогда? -- удивленно воскликнул я. -- Ведь не в пар же она превратилась!
   -- Вот тут-то и надо было найти разгадку! Мне пришло в голову, что в доме существует потайной ход.
   -- Потайной ход?
   -- Да.
   -- И вы нашли его?
   -- Сейчас скажу. Прежде всего я обратился с этим вопросом к самому князю. Но он категорически заявил мне, что решительно не может дать никакого ответа на этот вопрос. Этот дом был куплен его отцом, в день его свадьбы. Таким образом, он как бы достался ему в приданое двадцать два года тому назад.
   -- А кто им владел раньше?
   -- Этот-то вопрос я и задал сам себе. И лишь только этот вопрос запал мне в голову, я стал работать в этом направлении.

VI.

   Холмс с минуту помолчал.
   В это время мы переезжали Дворцовый мост.
   "Итак, я стал искать старого хозяина. Оказалось, что домом владел раньше некий Пустоплетов, отставной военный, проживавший последнее время в Царском Селе и умерший с полгода тому назад.
   Вчера утром я съездил туда. После него осталась вдова, почтенная старушка, но она ничего решительно не знает о постройке. Однако от нее я узнал, что дом этот ее покойный муж купил у ксендза Машковского.
   На мой вопрос, не знает ли она чего-нибудь относительно того, что в доме существует тайный ход, она сказала мне, что действительно слышала еще от покойного мужа, что он заметил какой-то ход, но какой -- ей не говорил.
   Тогда я спросил ее, кто знает про существование этого хода?
   Она ответила: -- "единственно, кто мог бы ответить вам на эти вопросы, так это мой муж и сын. Но... муж мой умер, а сын..."
   Она махнула безнадежно рукой.
   Тогда я стал расспрашивать ее о сыне.
   Он был у нее единственным. С раннего детства он стал обнаруживать склонность к порокам.
   Отец еле-еле выручил его из нескольких скандальных историй, но затем он куда-то исчез и явился лишь тогда, когда отец умер.
   Затем, получив свою долю наследства, он снова исчез и, с той поры, от него не было ни слуха, ни духа".
   Шерлок Холмс немного помолчал и снова заговорил:
   -- Для меня теперь ясно, что княжна исчезла через потайной ход. Вопрос другой: ушла ли она по своей доброй воле или ее увели силой, но она исчезла именно этим путем.
   -- Конечно! -- воскликнул я. -- В этом не может быть никакого сомнения!
   -- Сейчас мы в этом убедимся! -- с улыбкой произнес Холмс.
   В это время извозчик остановился перед подъездом дома князя, и мы выскочили из пролетки.
   Очутившись в княжеской квартире, Холмс попросил вызвать самого князя.
   Через несколько минут он вышел к нам и попросил нас к себе в кабинет.
   Он был красивый мужчина, лет сорока восьми, высокий, изящный, с властными, солидными манерами.
   Лишь только дверь кабинета закрылась за нами, он жестом попросил нас сесть и спросил:
   -- Есть что-нибудь новое, мистер Холмс?
   В его голосе послышались скорбные ноты.
   -- Да, князь, -- ответил Холмс.
   Лицо князя вдруг оживилось.
   -- Что такое? -- быстро спросил он.
   -- Ваша дочь, князь, исчезла через потайной ход, который есть в вашем доме.
   -- В моем доме? Вы нашли его?
   -- Нет еще, но сегодня я постараюсь отыскать его и надеюсь, что это мне удастся, -- проговорил Холмс. -- Я пришел просить у вас позволения поискать хорошенько в вашем доме.
   -- О, сколько угодно! -- воскликнул князь взволнованно.
   -- Мой дом целиком в вашем распоряжении.
   -- А половина княгини и княжны?
   -- Я только предупрежу княгиню...
   -- И позволите ей задать несколько вопросов?
   -- Она рада будет помочь вам всем, чем можно! Подождите меня одну минуту.
   С этими словами князь вышел из кабинета и вскоре возвратился назад вместе с княгиней Елизаветой Николаевной.
   Поздоровавшись с нами, она села в кресло, в ожидании вопросов со стороны Холмса.
   Извинившись в том, что потревожил ее, Холмс приступил к делу.
   -- Хорошо ли вы помните все, что происходило в тот день, когда исчезла княжна? -- спросил он.
   -- Да, -- тихо ответила княгиня.
   -- В какой части дома могла быть княжна в пять часов дня?
   -- Или у себя в будуаре, или у себя в спальне.
   -- И больше нигде?
   -- Самое большее, что она могла зайти в мой будуар.
   -- Почему вы так думаете?
   -- Потому что Оля ждала к себе подругу, с которой они хотели ехать кататься. У Оли что-то распоролось в шляпке и она, взяв ее, как сейчас помню, ушла в свою спальню.
   -- Откуда?
   -- От меня.
   -- В котором часу было это?
   -- В пять. Я хорошо помню это.
   -- Значит, вы уверены, что она все время сидела у себя?
   -- Положительно уверена.
   -- Это очень серьезно, княгиня. В вашем доме существует потайной ход и мы ищем его.
   Княгиня быстро вскочила на ноги.
   -- Что вы говорите! -- воскликнула она взволнованно.
   -- Да, это вне всякого сомнения. Судя по вашим словам, мы будем искать его в комнатах вашей дочери. Скажите пожалуйста: когда вы, в половине шестого, зашли в комнату княжны, -- в каком виде была комната?
   -- То есть что именно?
   -- Была ли там шляпа, которую княжна переделывала?
   -- Да, была, и игла с ниткой висела в ней, словно дочь только что на минутку бросила работу.
   -- А остальные предметы?
   -- Они не тронуты до этой минуты.
   -- В таком случае пойдемте в ее комнаты. Кстати, у вас, вероятно, имеются в доме столярные инструменты?
   -- Есть, -- ответил князь.
   -- В таком случае прикажите принести их в будуар вашей дочери.
   Князь позвонил и, когда в комнату вошел лакей, приказал ему принести в комнаты княжны инструменты.
   Затем, все четверо, мы отправились на другую половину дома.
   Спальня княжны, в которую мы вошли, имела такой вид, словно хозяйка только что вышла из нее.
   -- Пока я не знал про ход, до тех пор эта комната интересовала меня с другой стороны, но теперь она заинтересовала меня иначе, -- проговорил Холмс, пристально осматривая все предметы.
   -- Гм... постель смята... Странно... смята сама постель, но подушки не тронуты. Словно княжна села на край и затем откинулась назад.
   От кровати он перешел к туалету, на котором не нашел ничего, и стал осматривать гардины.
   -- Так, так... -- бормотал он. -- Ясно... рукой схватилась за гардину, скомкала ее... немного порвала... О! я уверен, что княжна похищена силой!
   Княгиня схватилась за сердце.
   -- Что вы говорите! -- воскликнула она.
   -- Я говорю только то, что думаю, -- ответил Холмс. -- В этой комнате происходила борьба, во время которой ваша дочь упала на кровать. Но это продолжалось лишь одно мгновение. Затем, зажав ей рот, похитители или похититель, вероятно, потащили ее куда-то. Она схватилась за занавеску, но ей разжали пальцы. Во всяком случае, все указывает на то, что в этой комнате ей не произведено было никакого вреда.
   Княгиня облегченно вздохнула.
   -- Теперь же мы будем искать, -- проговорил Холмс.
   И он стал шарить.
   Он лазал по полу, выстукивал стены, осматривал подоконники, карнизы, даже печь.
   Все предметы были сдвинуты с места.
   Но сколько он ни старался, ничего подозрительного не было видно.
   Покончив с спальней, Холмс перешел в будуар княжны.
   Тут повторилась та же история.
   Шерлок Холмс выходил из себя.
   Ничего, решительно ничего не было такого, что могло бы привлечь его внимание.
   -- Ну-с, мне остается осмотреть лишь ванную комнату, прилегающую к спальне княжны, -- произнес Холмс с оттенком раздражения. Если мы не найдем здесь ничего, то придется искать в другом месте.
   Проговорив это, он вошел в ванную.

VII.

   Это была маленькая комнатка без окон, освещаемая двумя электрическими лампочками.
   У одной из стен стояла ванна.
   Перпендикулярно ей стоял небольшой диванчик, обитый алым бархатом.
   Кроме этих предметов, в комнате не было ничего.
   Холмс зажег электричество.
   Затем, склонившись корпусом, он стал внимательно осматривать карнизы и пол.
   Лицо его было серьезно, губы сжаты.
   С возрастающим интересом мы следили за каждым его движением.
   Особенно долго завозился он что-то около наружной стены.
   Вдруг торжествующая улыбка озарила его лицо.
   Он быстро встал на ноги и стал ощупывать каждую точку стены.
   Затем, не добившись тут ничего, он стал шарить ладонью под ванной.
   -- Готово! -- крикнул он вдруг.
   Он выпрямился во весь свой рост и нервно произнес:
   -- А ну-ка, дорогой Ватсон, скорее идите к телефону и вызовите сюда Вишнякова и Каразина. Пусть осмотрят хорошенько свои револьверы. Мясницкий пусть дает все донесения сюда. Дайте также знать Синявину, что мы здесь, и пусть он скажет об этом Федорову и Пенькову.
   И, подумав немного, он добавил:
   -- Последние трое пусть будут около самого дома и в случае тревоги бегут к нам на помощь.
   -- Больше ничего? -- спросил я.
   -- Ничего! -- ответил он.
   Я бросился исполнять его приказания.
   Через десять минут все разговоры по телефону были окончены.
   Возвратившись к Шерлоку Холмсу, я застал его спокойно сидящим в ванной комнате, с сигарой во рту.
   -- Подождемте приезда Вишнякова, -- сказал он. -- Вдвоем нам слишком рискованно опускаться.
   Мы стали ждать.
   Впрочем, ждать пришлось недолго.
   Скоро подъехал Вишняков и Холмс, в коротких словах, рассказал ему, в чем дело.
   Когда рассказ был кончен, Холмс бросил в ванну недо-куренную сигару и, вынув из кармана сильный, походный электрический фонарь, с которым никогда не расставался, серьезно произнес:
   -- А теперь, за дело!
   Он нагнулся и, крикнув нам: -- "отойдите к порогу!" -- засунул ладонь под ванну.
   Прошло две-три секунды.
   Вдруг, где-то под полом, послышался тихий шум, похожий на шипение.
   Одновременно с этим, Холмс быстро вскочил на ноги и одним прыжком отскочил к двери.
   Это было как раз вовремя.
   Ибо часть пола с тихим шипением вдруг стала опускаться вниз.
   Таким образом, благодаря опустившемуся полу, образовался люк по меньшей мере в два квадратных аршина шириной.
   Между тем, опускавшаяся часть пола, опустившись на полтора аршина -- остановилась.
   Схвативши стоявшую в углу метлу, Холмс изо всей силы нажал ее.
   Но площадка стояла плотно.
   Тогда, быстро подойдя к люку, Холмс сделал нам знак следовать за собой.
   -- А вы, князь, и вы, княгиня, -- произнес он тихо, -- потрудитесь остаться здесь. Если вы заслышите выстрел, поднимите тревогу. А чтобы этот люк как-нибудь не захлопнулся, так поставьте между ним и полом распорки. Ну, хоть три-четыре полена.
   С этими словами он спрыгнул вниз.
   Лишь только мы очутились на опустившейся площадке, как тотчас же увидели узкое отверстие в наружной стене.
   При свете фонаря Холмса мы подошли к нему и, остановившись перед узким колодцем, пробитым в стене, посмотрели вниз.
   Тут мы увидали тонкую стальную лестницу, терявшуюся во тьме потайного хода.
   Первым стал опускаться Шерлок Холмс, освещая себе путь электрическим фонарем.
   Мы следовали за ним, держа револьверы наготове, готовые ежесекундно отразить нападение.
   Ни шума, ни шелеста не было слышно от наших движений.
   Так спустились мы сажени на три с половиной.
   Теперь мы были уже под землей.
   Мрачно и таинственно было тут. Когда кончилась лестница, мы вступили на небольшую круглую площадку, из которой шел горизонтальный подземный ход аршина в два вышиной и четвертей в пять ширины. Но прежде чем двинуться вперед, Холмс приложил палец к губам.
   Мы все замерли в неподвижных позах, прислушиваясь к малейшим звукам подземного мира.

VIII.

   И вдруг... мы вздрогнули, как один человек.
   Где-то далеко, но только тоже под землей, нам послышался человеческий голос.
   Да, да, не было сомнения, что это не обман.
   По знаку Шерлока Холмса мы двинулись, согнувшись, вперед, едва переводя дыхание.
   Шерлок Холмс, с фонарем в левой руке и револьвером в правой, был похож на дикого зверя, выследившего давно жданную добычу.
   Его гибкая фигура как-то вся съежилась, на согнутой шее жилы вздулись.
   Казалось, он готовился сделать гигантский прыжок.
   Ход шел прямо, без всяких загибов.
   Пройдя шагов по крайней мере тридцать, мы снова остановились.
   О, теперь было совсем другое дело!
   Теперь мы ясно расслышали человеческие голоса.
   Их было несколько.
   Вероятно, три, а может быть и четыре человека.
   Они говорили тихо, сдержанно, так что слов невозможно было расслышать.
   -- Ради Бога, тише! -- шепнул Холмс.
   И снова двинулся вперед.
   Шагов через пятнадцать подземный ход вдруг сделал крутой поворот.
   Но лишь только Холмс, со своим фонарем, повернул за угол, как тотчас же отскочил назад.
   -- Нас открыли! -- яростно прошипел он.
   И вдруг погасил электричество.
   Могильный мрак объял нас со всех сторон.
   Стало жутко-жутко.
   Обернувшись к нам, Холмс скомандовал шепотом:
   -- Ложитесь! Наши шансы неравны! Они у себя дома, а мы -- в незнакомом подземном ходе, не знаем здесь ничего и не можем знать, откуда нам угрожает опасность. Нам остается или отступить, или продолжать поход. Благоразумнее отступить.
   -- Конечно! -- подхватил Вишняков.
   Мы уже повернули было назад, но... не тут-то было!
   -- Опоздали! -- прошипел Холмс.
   И в ту же секунду за нашими спинами раздался шум и грозный голос крикнул:
   -- Ни с места, если вам дорога жизнь!
   Едва мы успели обернуться, как яркий свет электрического фонаря брызнул нам в лицо.
   -- Черт возьми, мы дорого продадим свою жизнь! -- с бешенством воскликнул Холмс, поднимая револьвер.
   И вдруг, прямо нам в упор, раздался удивленный голос:
   -- Черт возьми! Да ведь это мистер Холмс и его друг доктор Ватсон!
   В свою очередь и Холмс зажег фонарь и бросил сноп света на своих преследователей.
   И громкий веселый смех прокатился по подземелью.
   -- Да в чем дело? -- воскликнули мы в один голос, ровно ничего не понимая.
   -- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! -- хохотал Шерлок Холмс, держась за бока. -- Вот не ожидал! Да ведь это мистер Нат Пинкертон с товарищами.
   -- Что-о?! -- воскликнули мы в один голос.
   Но, взглянув вперед попристальнее, мы убедились, что это правда.
   А через минуту мистер Нат Пинкертон, вместе с тремя сыщиками, уже был возле нас и мы весело пожимали в тесном подземелье друг другу руки.
   -- Пойдемте в нашу сторону, господа! -- воскликнул Нат Пинкертон. -- В той стороне есть одно просторное местечко и мы поговорим там.
   Мы последовали за ним.
   Сделав поворот и пройдя вглубь хода еще шагов сорок, мы очутились в довольно просторном подземном гроте.
   Усевшись на земле, Шерлок Холмс и Нат Пинкертон стали обмениваться впечатлениями.
   Сначала Шерлок Холмс передал в коротких словах весь ход своих расследований и тот путь, по которому он дошел до открытия подземного хода.
   -- Итак, наша работа была совершенно одинакова, хотя мы и не знали про мысли один другого! -- сказал весело Холмс.
   -- Да, с той только разницей, что вы нашли один конец хода, а я -- другой! -- ответил Пинкертон. -- Все время я слушал ваш рассказ с громадным любопытством. Это любопытство было тем сильнее, что некоторые из ваших выводов были форменным сколком с моих.
   -- Да?
   -- Ну, конечно! Так же как и вы, я вывел заключение, что княжна исчезла не через парадный и не через черный ходы. Подобно вам, я осмотрел все подоконники, крышу и карнизы, но, не найдя нигде следов, сказал себе: ход должен где-нибудь кончаться! По моему мнению, сторож пароходной пристани, видевший моторную лодку, видел именно момент похищения княжны...
   -- Безусловно! -- кивнул головой Шерлок Холмс. -- Ее вынесли в тюке, который сторож принял за перину. Тогда является главный вопрос: откуда они вынесли ее? Если бы они выносили ее из дома или спускали бы из окна, их непременно заметили бы. Значит, существование подземного хода становилось ясным.
   Нат Пинкертон откашлянулся и продолжал:
   -- Куда же мог вывести из дому подземный ход? Если бы он выходил в сад, то разбойникам пришлось бы перетаскивать княжну через забор и их обязательно задержали бы. Посреди улицы он не мог кончаться. Оставалось предположить одно: что ход выходит к Неве и кончается где-нибудь в облицовке набережной. Тогда, сев в лодку, я стал тщательно исследовать береговую облицовку. Несколько раз я проезжал мимо нужного мне места, ничего не замечая, но, наконец, труды мои увенчались успехом. В одной из трещин между двумя гранитными плитами я нашел что-то вроде металлической кнопки с небольшой дырочкой посредине. Я наудачу ткнул в это отверстие шилом и вдруг... одна из гранитных плит отодвинулась четверти на две назад и затем вбок, образовав таким образом отверстие, служившее началом этого подземного хода...
   -- Когда вы проникли сюда? -- спросил Холмс.
   -- С час тому назад. Мне пришлось задержаться, пока ко мне не подоспела подмога. Когда эти три товарища подоспели, мы влезли в проход и поползли по подземному ходу, подвигаясь очень медленно, так как исследовали каждый шаг.
   Нат Пинкертон посмотрел на нас и засмеялся.
   -- Да, -- произнес он. -- Когда я увидел свет вашего фонаря, я решил, что это и есть те злодеи, которые похитили княжну. В этот момент я был вполне уверен, что победа останется на моей стороне!
   -- А я подумал то же самое про себя! -- со смехом ответил Шерлок Холмс.
   Мы несколько минут хохотали от души.
   Но вот, наконец, Шерлок Холмс поднялся с места.
   -- Ну, господа, делу -- дело, а потехе -- час! -- сказал он.
   -- Время -- деньги! -- ответил в свою очередь и Нат Пинкертон, вставая с земли.
   -- Значит, вы теперь пойдете по пройденному нами пути? -- спросил Холмс.
   -- Да. А вы по нашему?
   -- Конечно!
   Этим разговор и кончился.
   Простившись с товарищами, мы направились дальше и через несколько минут уже выбрались на набережную.

IX.

   -- Где же искать?
   Этот вопрос вырвался у Холмса как-то вдруг, помимо его воли.
   Мы сидели в это время за обедом в ресторане "Вена", на улице Гоголя.
   Холмс был очень задумчив и ел как-то рассеянно.
   Видно было, что мысли его в данный момент очень далеки и от ресторана и от еды.
   В пять часов в ресторан пришел и Нат Пинкертон.
   Он подошел к нам и, пожав нам руки, молча сел за стол.
   Потребовав коньяку, он налил себе большую рюмку, выпил ее, затем налил другую и снова выпил.
   -- Да... -- проговорил он, вытирая салфеткой губы, -- нам необходимо посоветоваться.
   -- Я совершенно с вами согласен, -- ответил Шерлок Холмс, тоже выпивая рюмку коньяку.
   -- Что вы думаете насчет этого подземелья? -- спросил Нат Пинкертон.
   -- Только то, что через него похищена княжна, -- ответил Шерлок Холмс.
   -- И больше ничего?
   -- Больше ничего.
   -- В таком случае я пошел немного дальше вас, -- проговорил американец с оттенком гордости в голосе.
   -- Да? -- с любопытством спросил Холмс.
   Американец кивнул головой.
   -- Взамен моей откровенности, я попрошу лишь одного...
   -- А именно?
   -- Не занимать мой наблюдательный пост.
   -- Это я обещаю с удовольствием! -- сказал Холмс.
   -- Этот ход есть ни что иное, как пристань той самой моторной лодки, которую мы так усердно ищем, -- проговорил Нат Пинкертон.
   -- Почему вы так думаете? -- спросил Шерлок Холмс.
   -- Почему? Да потому, что в скрытой нише того подземного грота, в котором мы с вами встретились, я нашел ящик с инструментами и принадлежностями к моторной, электрической лодке.
   -- Что вы говорите? -- воскликну л Холмс.
   -- Да! И этот ящик я вам сейчас покажу.
   Он позвал лакея и приказал ему принести из швейцарской оставленный там ящик.
   А пока его принесли, он продолжал рассказывать:
   -- В подземелье день и ночь постоянно дежурят двое моих агентов. По-видимому, эти инструменты нужны для лодки, и она, рано или поздно, придет туда. Поэтому-то эту часть набережной, или вернее -- всю набережную, я оставляю за собой как наблюдательный пост.
   -- Хорошо, -- сказал Холмс, взглядывая на длинный ящик, который лакей в эту минуту поставил перед Натом Пинкертоном.
   Не спеша, американец открыл ключом ящик и показал нам штук десять разных странных инструментов.
   -- Вот про эти инструменты я не могу сказать ничего, -- говорил он, указывая то на один, то на другой предмет. -- Но вот эти -- я знаю. Они служат для исправления некоторых частей электрического двигателя.
   Между тем Шерлок Холмс с видимым любопытством осматривал все предметы.
   -- Да... -- произнес он вдруг. -- Мы слегка ошиблись, считая ее за "моторную" лодку. По-видимому -- мы имеем дело не с моторной лодкой, а с подводной и притом самой последней конструкции.
   При этих словах Нат Пинкертон вскочил как ужаленный.
   -- Как?! Почему? Почему вы так думаете? -- воскликнул он в страшном волнении.
   -- Потому что я слежу за наукой и еще недавно изучал конструкцию последней изобретенной лодки этого типа, -- хладнокровно ответил Холмс.
   И, беря из ящика предмет за предметом, он стал объяснять их названия:
   -- Вот это -- трубка от нагнетателя воздуха, это запасные части от цилиндра, в котором помещается сгущенный кислород, это запасные части от электрической машины...
   -- Да вы знаете ли, что тот корабль, который вчера... -- в волнении заговорил было Нат Пинкертон, но Шерлок Холмс с улыбкой перебил его:
   -- Да, дорогой коллега, я читал газеты и знаю, что вчера в три часа дня немецкий пароход, вошедший недавно в Неву и стоявший в ее устье в ожидании разгрузки товаров, внезапно пошел ко дну, словно взорванный. После катастрофы, через семнадцать часов, то есть сегодня в восемь часов утра, под воду были спущены пять водолазов, которые подробно осмотрели весь корпус, исследуя причину потопления. Они нашли у самого киля, в кормовой части, огромную пробоину, словно пароход налетел на подводную мину. Никаких мин в этом месте никогда не было. Катастрофа эта, в которой погибло одиннадцать человек, произвела страшный переполох не только в торговом мире и среди публики, но и в правительственных сферах. Морское министерство производит по этому поводу строгое следствие. Пароход принадлежит гамбургскому торговому дому "Дайтон и Кo" и пришел в Россию с грузом бронзовых изделий. В числе прочих товаров на нем имелись и изделия из золота и серебра, которых было на сумму около семисот тридцати тысяч рублей.
   Все время, пока Холмс говорил, Нат Пинкертон молча кивал головой.
   -- Вы, дорогой коллега, конечно, сейчас же установили связь между этим случаем и сделанным мною открытием, -- проговорил наконец Холмс.
   -- Да, конечно! -- ответил Пинкертон. -- Тем более, что, как вы знаете, следственные власти обвиняют в потоплении парохода капитана.
   -- Так как водолазы объявили, что груза в кормовом трюме почти нет, тогда как главный ценный груз и был именно в этом трюме, капитана обвиняют в том, что он продал этот груз заранее, а затем взорвал нарочно корабль.
   -- Да, да, все это так! -- качал головой Нат Пинкертон. -- Ну, да эта лодка не минует своей пристани, и будь я проклят, если она не попадет в мои руки. Ну, коллега, мне пора идти!
   С этими словами он замкнул ящик, взял его под мышку и, простившись с нами, вышел.

Х.

   -- Да, дорогой Ватсон, мы попали на интересное дело! Сию же минуту пойдемте в водолазное отделение!
   Он кликнул лакея, расплатился, и мы, сев на извозчика, помчались.
   Спустя полчаса мы уже вошли в подъезд дома, где помещалось частное водолазное предприятие.
   Нас встретил средних лет мужчина.
   -- Можно ли взять у вас напрокат два хороших водолазных костюма? -- спросил Холмс.
   -- А кто вы такие? -- полюбопытствовал господин.
   -- Шерлок Холмс и доктор Ватсон, -- ответил мой друг.
   -- О! -- только и мог воскликнуть удивленно господин.
   Он несколько минут рассыпался пред нами в любезностях, затем выскочил вон и возвратился назад с двумя почти новыми костюмами.
   Осмотрев их, Холмс остался доволен.
   -- Хорошо, мы берем эти костюмы, -- сказал он. -- Только дайте мне одну длинную запасную трубку и крупной пробки.
   И то и другое было принесено.
   Оставив залог, мы захватили с собой костюмы и, сев снова на извозчика, приказали вести себя на Галерную гавань.
   -- Сейчас мы увидим затонувший пароход! -- произнес Холмс.
   Когда мы подъехали к пристани, извозчик был отпущен, и мы направились к месту происшествия.
   По толпе народа, собравшегося на берегу, мы сразу узнали это место.
   И правда, когда мы подошли к толпе, то увидали аварийный корабль.
   Из всего корпуса была видна лишь приподнятая верхняя носовая часть, капитанская рубка и рангоут.
   Остальное все было под водой.
   На стоявшей у берега барке толпилась полиция и несколько морских офицеров.
   Перебраться на эту барку было делом одной минуты.
   Чины полиции сразу узнали нас.
   Перекинувшись с ними несколькими словами, Холмс обратился ко мне:
   -- Не угодно ли вам будет спуститься со мною, дорогой Ватсон?
   -- С удовольствием! -- ответил я.
   -- В таком случае давайте одеваться! -- предложил Холмс.
   Мы влезли внутрь барки, надели водолазные костюмы и с помощью двух водолазов, работавших над аварийным кораблем, спустились в воду.
   Брр!..
   Холодная струя невской воды охватила нас.
   Через стекло колпаков мы прекрасно видели друг друга.
   Лишь только мы спустились на дно, Шерлок Холмс тяжелым шагом двинулся к затонувшему кораблю, огромный корпус которого в воде был похож на гигантскую скалу.
   Брешь была с нашей стороны.
   Она была величиной в добрые ворота и мы без труда проникли в нее.
   Железо обшивки было разворочено вдребезги.
   А внутри пробоины виднелись клочья дерева, развороченные листы...
   Вдруг, сквозь стекло, я увидел, что Холмс указывает мне на широкое отверстие, залитое водой.
   И тут, среди кип товаров, перегородок и лому, я увидел нечто замечательное!
   В развороченном корабле был построен форменный туннель. От пробоины внутрь трюма шел проход, укрепленный распорками, упорами и балками.
   Следуя этим проходом, мы проникли в кормовой трюм.
   Обойдя его, я заметил, что действительно весь трюм почти выгружен.
   Мы описали круг и, выйдя снова тем же путем, поднялись на поверхность воды.
   -- Ну, что, ну, что? -- закидали Холмса вопросами, лишь только мы сняли колпаки.
   -- Ничего особенного! -- ответил Холмс. -- Я лишь убедился, что корабль взорван снизу, а не изнутри. Кроме того, могу сказать, что товар из кормового трюма исчез именно через пробоину, подводным путем, а следовательно, в этом вряд ли может быть виновен капитан парохода.
   И в коротких словах он передал им все, что заметил.

XI.

   -- Вас просят к телефону. Вот сюда, в ближайшую пивную!
   -- проговорил в это время один из агентов сыскного отделения, подходя к Холмсу.
   -- Пойдемте, Ватсон! -- сказал живо Холмс.
   Мы вышли на набережную и зашли по указанию.
   Несколько минут, пока Холмс говорил по телефону, я оставался один.
   Но когда Холмс возвратился ко мне, я сразу заметил, что он чем-то страшно взволнован.
   -- Скорее, скорее! -- заторопил он сразу.
   И бросился бегом из пивной.
   Я кинулся за ним.
   Бежать до извозчика пришлось шагов триста и мы совсем запыхались.
   -- К Летнему саду! Валяй что есть духу! Рубль лишний! -- крикнул Холмс.
   На наше счастье, лошадь попалась хорошая.
   Едва мы выехали к Адмиралтейству, как нам навстречу попался Нат Пинкертон, мчавшийся тоже что есть духу на лихаче.
   -- С аварии? -- крикнул он.
   Холмс кивнул головой и мы разъехались.
   Лишь только извозчик наш остановился у Летнего сада, как к нам подскочили Вишняков, Семенов, Каразин и Мяс-ницкий.
   -- Так это верно? -- быстро спросил Семенова Холмс, соскакивая с пролетки.
   -- Да, да, мистер Холмс, я не ошибаюсь, -- ответил Семенов. -- Я стоял на своем посту, у устья Фонтанки, около Летнего сада, как вдруг вода под самым мостом набережной страшно взволновалась. Словно под водой шла огромная рыбина...
   -- Ну, ну...
   -- В это время к мосту по Фонтанке подходила широкая баржа, занявшая почти весь канал. Волнение на минуту прекратилось, но лишь только баржа прошла в Неву, как снова повторилось то же явление и словно огромная рыбина прошла в канал. Получилось такое впечатление, словно ей сначала помешала баржа, но она все-таки юркнула в Фонтанку, лишь только баржа прошла.
   -- Прекрасно! Очень, очень благодарен вам! -- нервно проговорил Холмс. -- Проволока готова?
   -- Готова! -- отозвался Вишняков.
   -- В таком случай она в наших руках! -- воскликнул Холмс. -- Вы уже распорядились, чтобы Фонтанку заперли с другой стороны?
   -- Да, там уже ставят сеть!
   -- Чудесно! Ставьте теперь здесь!
   На сцену появилось несколько кругов толстой проволоки, и агенты лихорадочно принялись за работу.
   Я с любопытством смотрел, как они загораживают устье Фонтанки, перетягивая проволоку с одного берега к другому под водой.
   Двое из них, надев наши водолазные костюмы, работали под водой.
   -- Лодка в Фонтанке! Она тут! -- шептал Холмс, перебегая от одного к другому и давая указания.
   Работа так и кипела.
   -- А теперь по местам! -- скомандовал Холмс. -- Семенов, Каразин и Мясницкий! Вы займете отсюда каждый по мосту на Фонтанке, начиная от Цепного моста. Вы, Ватсон, поскорее ступайте к телефону и вызовите сюда помощь.
   Мы все кинулись исполнять его приказания.
   Вскоре к нам подошло человек пять переодетых городовых и человек десять сыщиков.
   Работа по заграждению тоже вскоре была окончена.

XII.

   -- Теперь, Ватсон, скорее надевайте водолазный костюм! -- скомандовал Холмс.
   Вместе с ним, мы облачились в наши тяжелые доспехи.
   На берегу Фонтанки, около переносного воздухонагнетательного аппарата, встало несколько человек и мы медленно спустились в воду, около самого заграждения.
   Мутная влага окутала нас.
   Через десять минут стало тяжело дышать.
   Мы поднялись на поверхность, сняли колпаки и Холмс приказал переносить аппарат по мере нашего движения по дну.
   И снова мы погрузились в мутные воды.
   Тихо подвигались мы вперед, держась у самого берега, чтобы не попасть под легковые финляндские пароходики.
   Иногда мы подымались, освежали воздух и снова продолжали наш подводный поход.
   Так миновали мы Цепной мост и прошли еще шагов триста, как вдруг сильный шум привлек наше внимание.
   Я прижался невольно к граниту.
   Но тревога была напрасная.
   Это промчался пассажирский пароходик.
   Мы только что успокоились, как новый шум привлек наше внимание.
   То был совершенно иной звук.
   Едва я успел опомниться, как вдруг увидел сквозь стекло колпака, как Холмс пригнулся к дну и, держа в руке какой-то предмет, быстро полез на середину Фонтанки.
   Прошло секунд двадцать.
   И вдруг я увидел огромное, блестящее чудовище, двигавшееся мимо нас под водой.
   В ту же секунду Холмс подскочил к нему с протянутой рукой, затем отскочил назад и... дальше я не помнил ничего.
   Очнулся я на берегу.
   Когда я открыл глаза, надо мною стояли Холмс и несколько сыщиков.
   -- Ну, вот и слава Богу! -- говорил Холмс. -- Немножко оглушило взрывом, но это ничего.
   -- О, да! -- сказал я, подымаясь. -- Я чувствую себя хорошо, и только сильно звенит в ушах.
   -- Конечно! -- весело сказал Холмс. -- Зато мы поймали большую рыбу!
   -- Лодка в ваших руках? -- быстро спросил я.
   -- Да, -- ответил Холмс. -- А с нею вместе и три пленника.

XIII.

   Действительно, когда я осмотрелся, я увидал небольшую подводную лодку, сильно исковерканную, вытащенную уже на берег.
   Тут же, около нее, стояло три связанных человека.
   Указав на одного из них, Холмс произнес:
   -- Имею честь представить: сын бывшего хозяина княжеского дома, господин Пустоплетов.
   -- А эти? -- спросил я.
   -- Их личности я постараюсь сейчас выяснить.
   И, подойдя к остальным двум, Холмс заговорил.
   -- Ваши личности, рано или поздно, будут выяснены. Поэтому будет лучше, если вы назовете добровольно ваши имена и чистосердечно покаетесь во всем.
   -- Не в чем каяться! -- сурово произнес один из них.
   -- Нет, есть в чем! -- решительно произнес другой, выступая вперед. -- Слушайте, господа! Я попал в эту историю по незнанию, но сию минуту понял, что мы совершали преступления. Я родом бельгиец, а по профессии инженер-механик. Господин Пустоплетов месяца за полтора пригласил меня, сказав, что купил у одного изобретателя его изобретение. Он говорил про лодку. Действительно, это была правда. По чертежам мы построили лодку и Пустоплетов перевез ее частями в Петербург, где, как говорил, хотел сделать пробу, а затем продать ее правительству.
   -- Есть ли у лодки пристани? -- спросил Холмс.
   -- Две. Одна на Васильевском, но главная -- в Фонтанке.
   -- Где именно?
   -- Под следующими мостом. Сначала я верил ему, но вот недавно в лодку внесли женщину. Она была закутана и с завязанным ртом. Это было на Васильевском острове. Я заподозрил что-то неладное, но Пустоплетов сказал мне, что эта женщина узнала секрет и он должен ее выдержать. Я снова поверил. Вчера он сказал мне, что купил старый пароход с подмокшим, никуда не годным товаром, над которым надо произвести последние пробы. И мы произвели. Сначала мы взорвали его, а затем разгрузили. Вот все, что я знаю.
   -- Благодарю вас, вы -- честный человек! -- проговорил Холмс, пожимая ему руку. -- Покажите нам пристань в Фонтанке.
   И, обернувшись к стоявшим тут же городовым, он произнес:
   -- Уведите этих двоих! А остальные -- вперед!
   Пройдя несколько сот шагов, мы остановились недалеко от Семеновского моста.
   -- Здесь! -- сказал механик. -- Если вы снимете с тротуара набережной вот эти плиты, то увидите все сами.
   В одну минуту на сцене появились ломы, кирки и прочие инструменты.
   Плиты были сняты, земля под ними раскопана и ломы ударились о кирпич.
   -- Здесь -- свод подземной комнаты! -- сказал механик.
   Работа снова закипела.
   И вдруг громкий женский крик вырвался из-под земли, сквозь образовавшееся отверстие.
   -- Спасите! Спасите во имя Бога!
   -- Мы идем к вам на помощь! -- крикнул Холмс, нагибаясь над подземельем.
   Когда расширилось отверстие, Холмс спустил в него веревочную лестницу и все мы спустились вниз.
   При свете электрических фонарей, мы увидали просторный грот, заваленный тюками, добытыми с корабля.
   А посреди них, бледная и дрожащая, стояла княжна и молча простирала к нам руки.
   Вместе с нами в грот спустили и механика.
   -- Не судите, не судите этого человека! Он невинен! -- воскликнула девушка при виде его.
   -- Да, он невинен, -- улыбаясь, ответил Холмс. -- Он только покажет нам, как выбирались они сюда из подводной лодки.
   Механик кивнул головой и подошел к железным воротам.
   -- Если эти ворота открыть, вода Фонтанки хлынет сюда. Лодка шлифованным краем подходит к этим воротам и тогда они открываются и образуется проход прямо в лодку. Когда лодке нужно отчаливать, то сначала задвигаются эти ворота, затем дверь лодки и... готово.
   -- Так я и думал! -- произнес Холмс.
   И, обернувшись к княжне, он спросил:
   -- А теперь, княжна, я слушаю вас.
   -- Что же я могу сказать? -- произнесла бледная девушка. -- Весь мой рассказ заключается в трех словах. Я сидела в комнате, как вдруг в нее вошли два человека. Прежде нежели я успела крикнуть, мне набросили на голову простыню, завязали рот и потащили. Куда? Я не знаю. Я очутилась здесь. Тут двое злодеев заявили мне, что не выпустят меня, пока я не напишу отцу, чтобы он выдал за меня триста тысяч выкупа. Я отказывалась, умоляла, но они хохотали надо мною. Сегодня, час тому назад, я написала. Вот и все.
   -- В таком случае, найдем это письмо в кармане Пусто-плетова, -- проговорил Холмс.
   И, подав княжне руку, он весело добавил:
   -- Подымайтесь, княжна, вверх. Ваши родители ждут вас.
   Все вместе мы выбрались на набережную.
   -- Стой! -- раздался вдруг зычный голос.
   И Нат Пинкертон, быстро соскочив с извозчика, подлетел к Холмсу и схватил его за руку.
   -- Великолепно! Прелестно! -- воскликнул он. -- Да, да... вы победили, дорогой товарищ, и я от души поздравляю вас!
   Кругом все смеялись, ликовали и пожимали друг другу руки.
   А солнце продолжало ясно сиять на небе, словно радуясь всеобщему веселью.
  

Грабеж во время панихиды архиерея

I.

   -- Не угодно ли! -- проговорил Шерлок Холмс, протягивая мне газету. -- Я думаю, дорогой Ватсон, что нахальство некоторых господ бывает настолько велико, что исключительно благодаря этому становится почти немыслимым отыскать виновника.
   -- А в чем дело? -- спросил я, беря из рук Холмса газетный лист.
   -- Прочтите заметку: "Пропажа драгоценностей у купца Н. А. Мюрева".
   Я без труда отыскал в местной хронике эту заметку и прочел:
   "Необыкновенно дерзкий грабеж. Вчера, 29 июня, купец первой гильдии Николай Александрович Мюрев пригласил в свою квартиру преосвященного Макария и двух священников для того, чтобы отслужить панихиду по своей любимой и единственной дочери, скончавшейся ровно год тому назад. Его преосвященство и прочее духовенство собрались к известному часу.
   Прибыли также и певчие.
   Когда съехались все приглашенные, панихида была отслужена и духовенство с гостями были приглашены к столу.
   Сам Николай Александрович Мюрев с супругою Анной Егоровной присутствовали на панихиде в полном трауре.
   После панихиды госпожа Мюрева переоделась, причем сняла с себя брошь и другие драгоценности.
   По словам самой Мюревой, на ней в этот день было надето драгоценностей на шестьдесят восемь тысяч рублей, из которых одна брошь стоила сорок тысяч.
   Эта брошь -- очень старинная вещь и представляет из себя звезду, в центре которой находится бриллиант черной воды, ценою в тридцать тысяч рублей.
   Выйдя, переодевшись, к гостям, госпожа Мюрева вспомнила, что не заперла вещи, и сию же минуту возвратилась в спальню, но... о, ужас!
   Вещей не оказалось.
   Госпожа Мюрева переодевалась одна, без прислуги и после того, как вышла из спальни, никто не входил в эту комнату. Да никто и не мог войти туда незамеченным, так как в спальной комнате всего одна дверь.
   Она ведет в будуар, который имеет в свою очередь две двери: одну в коридор, а другую в столовую.
   Дверь в коридор была заперта на ключ, а через другую дверь никто не мог бы проникнуть в спальню незамеченным или самой хозяйкой, или кем-нибудь из гостей.
   Заметив исчезновение драгоценностей, хозяйка подняла тревогу.
   Поднялся страшный переполох, была вызвана полиция.
   Госпожа Мюрева заявила, что из столовой никто не мог войти в спальню незамеченным и поэтому никто из гостей обвинен быть не может.
   На этом основании была арестована ее домашняя прислуга.
   Обед расстроился и гости разъехались.
   У всех служащих в квартире Мюревых произведен был самый тщательный обыск.
   Но... вещей нигде не оказалось.
   Особенно интересным это происшествие делает то, что Мюревы пригласили для розысков знаменитого сыщика Ната Пинкертона, бывшего в этот день проездом в Москве.
   Знаменитый сыщик изъявил свое согласие работать по этому делу и с чисто американским рвением взялся за него.
   Нет сомнения, что вор скоро будет разыскан.
   Сотрудник нашей газеты уже познакомился с мистером Натом Пинкертоном, и он обещал нам давать сведения о ходе дела.
   Поэтому все сведения относительно этого необыкновенно дерзкого грабежа будут помещаться у нас в самом полном виде".
   Прочитав заметку, я возвратил газету Холмсу.
   -- Ну, что? -- спросил он у меня.
   -- Крайне любопытное дело! -- ответил я.
   -- А как вам нравится выступление Ната Пинкертона?
   -- Ничего не могу сказать относительно этого.
   Шерлок Холмс посмотрел на меня с улыбкой.
   -- Ведь вы знаете, дорогой Ватсон, что я страшно люблю спорт, -- проговорил он.
   -- Знаю, -- ответил я. -- Но к чему вы задаете мне этот вопрос?
   -- Потому что нахожу выход моему спортивному азарту.
   -- То есть?
   -- Я берусь, инкогнито, за это дело. Мне просто-таки хочется проверить свои способности и узнать: кто из нас, я или Пинкертон, доберется до истины.
   Я невольно улыбнулся.
   -- Надеюсь, мы будем работать вместе? -- спросил Холмс.
   -- Конечно! -- пожал я плечами.
   Холмс достал из портсигара сигару, не спеша закурил ее и произнес:
   -- У Ната Пинкертона есть огромное преимущество. Он узнал о преступлении на сутки раньше меня и это все равно, что получить на бегу сотню сажен. Ну, да посмотрим. Если я буду побежден, это не будет для меня унижением. Не правда ли, дорогой Ватсон?
   -- Само собою разумеется! -- ответил я.
   -- Но мы не должны терять ни одной минуты, если не хотим очутиться слишком позади. Надевайте ваше пальто, дорогой Ватсон. Нам надо очень спешить.
   Недолго думая, я накинул пальто.
   Холмс сделал то же самое и, выйдя на улицу, мы направились к дому Мюрева.

II.

   Однако нам не суждено было сохранить на этот раз наше инкогнито.
   Едва мы подошли к дому Мюрева, как из подъезда его вышел высокий, худощавый господин лет сорока с бритыми усами и бородой и быстрыми шагами направился в нашу сторону.
   -- Нат Пинкертон, -- тихо сказал мне Шерлок Холмс, указывая глазами на господина.
   В свою очередь, и вышедший из дому господин заметил нас.
   Он бросил на Холмса пристальный взгляд и, поравнявшись с нами, вдруг снял шляпу со словами:
   -- Привет мистеру Шерлоку Холмсу!
   -- От души желаю того же мистеру Нату Пинкертону! -- ответил Шерлок Холмс.
   Оба знаменитых сыщика остановились и пожали друг другу руки.
   Казалось, они читали все мысли друг друга.
   И поэтому я не удивился, когда весь их разговор свелся лишь к нескольким словам.
   -- Итак, вместе? -- спросил Нат Пинкертон.
   -- Да, -- ответил Холмс. -- Есть следы?
   -- Конечно. Если хотите -- возвратимся.
   -- Вы сделаете мне большую любезность.
   Больше они ничего не сказали друг другу.
   Оба сыщика понимали друг друга без слов, считая совершенно излишним тратить много слов на разговор.
   Втроем мы возвратились в дом Мюрева.
   В доме царило уныние.
   Нечего и говорить, что приход Шерлока Холмса страшно обрадовал Мюрева и его супругу.
   Теперь-то для них уже не было сомнения, что вещи будут найдены.
   Не теряя лишних слов, Нат Пинкертон провел Холмса по всему дому, показал ему расположение комнат и в коротких словах рассказал про все подробности преступления.
   -- Дело, кажется, не так запутано. Я надеюсь, что скоро преступник будет найден, -- проговорил Нат Пинкертон. -- Мною уже найден след и мне остается сделать лишь маленькую проверку.
   -- Да? -- спросил Холмс.
   И в его голосе послышалось легкое разочарование.
   -- Что делать! -- пожал плечами Пинкертон.
   -- Нет ничего хуже, как являться слишком поздно, -- проговорил Холмс. -- Кого же вы подозреваете?
   -- О, в нашем деле не может быть секрета! -- воскликнул Пинкертон. -- Вещи украл один из домашних служащих, кучер Никита Панкратов.
   -- Можно спросить вас, как вы дошли до этого убеждения? -- спросил Холмс.
   -- С удовольствием, -- ответил Пинкертон. -- Не угодно ли вам пройти в спальню? С момента открытия преступления в нее никто, кроме меня, не входил и она все время заперта.
   -- Прекрасная мера! -- согласился Холмс.
   Вслед за Натом Пинкертоном, мы с Холмсом вошли в спальню, которую Пинкертон отпер ключом.
   Остановившись на пороге, Пинкертон заговорил:
   -- Вон там были оставлены снятые драгоценности. Сначала я думал, что вор проник сюда через столовую или через дверь, ведущую из будуара в коридор, но внимательный осмотр разубедил меня в этом. Не угодно ли вам подойти к окну?
   Пройдя вдоль стенки, мы подошли к первому окну, в котором имелась форточка настолько большого размера, что средней комплекции человек мог свободно проникнуть через нее в комнату.
   Указав рукой на наружный подоконник, Нат Пинкертон произнес, обращаясь к Холмсу:
   -- Конечно, вам виден след ноги на пыльном наружном подоконнике. Это след грубого сапога с подковкой на каблуке. Рядом с ним виднеется другой след, круглый, более нажатый в центре и расплывающийся по краям...
   -- Совершенно верно. Он походит на след колена, -- вставил Шерлок Холмс.
   -- Так решил и я. Хозяева не доглядели, что форточка не заперта, и вор воспользовался этим. Вне всякого вероятия, вор действовал с помощью еще одного человека. Этот человек исполнял роль сигнальщика. Он мог поместиться на крыше сарая и, конечно, видел, когда хозяйка, сняв драгоценности, вышла к гостям. По его сигналу вор моментально взобрался через форточку в комнату, схватил вещи и, вылезая из форточки, стал на подоконник сначала ногой, затем, держась рукой за ручку рамы, опустился на колено и слез вниз.
   -- Снаружи было что-нибудь приставлено? -- спросил Шерлок Холмс.
   -- Да. Во дворе, около окна, я нашел на земле валяющуюся лестницу, а около нее след той же ноги с подковкой на каблуке.
   -- Это все, что вы нашли в этой комнате? -- спросил Шерлок Холмс.
   -- Да. А теперь я попрошу вас пожаловать во двор, -- пригласил Нат Пинкертон.
   -- Я попросил бы вас подождать одну минутку! -- сказал Холмс.
   С этими словами он вынул из кармана боль >   Въ домѣ царило уныніе.
   Нечего и говорить, что приходъ Шерлока Холмса страшно обрадовалъ Мюрева и его супругу.
   Теперь-то для нихъ уже не было сомнѣнія, что вещи будутъ найдены.
   Не теряя лишнихъ словъ, Натъ Пинкертонъ провелъ Холмса по всему дому, показалъ ему расположеніе комнатъ и въ короткихъ словахъ разсказалъ про всѣ подробности преступленія.
   -- Дѣло, кажется, не такъ запутано. Я надѣюсь, что скоро преступникъ будетъ найденъ,-- проговорилъ Натъ Пинкертонъ.-- Мною уже найденъ слѣдъ и мнѣ остается сдѣлать лишь маленькую провѣрку.
   -- Да? -- спросилъ Холмсъ.
   И въ его голосѣ послышалось легкое разочарованіе.
   -- Что дѣлать!-- пожалъ плечами Пинкертонъ.
   -- Нѣтъ ничего хуже, какъ являться слишкомъ поздно,-- проговорилъ Холмсъ. -- Кого же вы подозрѣваете?
   -- О, въ нашемъ дѣлѣ не можетъ быть секрета! -- воскликнулъ Пинкертонъ. -- Вещи укралъ одинъ изъ домашнихъ служащихъ, кучеръ Никита Панкратовъ.
   -- Можно спросить васъ, какъ вы дошли до этого убѣжденія? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Съ удовольствіемъ,-- отвѣтилъ Пинкертонъ. -- Не угодно ли вамъ пройти въ спальню. Съ момента открытія преступленія, въ нее никто кромѣ меня не входилъ и она все время заперта.
   -- Прекрасная мѣра! -- согласился Холмсъ.
   Вслѣдъ за Натомъ Пинкертономъ, мы съ Холмсомъ вошли въ спальню, которую Пинкертонъ отперъ ключомъ.
   Остановившись на порогѣ, Пинкертонъ заговорилъ:
   -- Вонъ тамъ были оставлены снятыя драгоцѣнности. Сначала я думалъ, что воръ проникъ сюда черезъ столовую или черезъ дверь, ведущую изъ будуара въ коридоръ, но внимательный осмотръ разубѣдилъ меня въ этомъ. Не угодно ли вамъ подойти къ окну.
   Пройдя вдоль стѣнки, мы подошли къ первому окну, въ которомъ имѣлась форточка настолько большого размѣра, что средней комплекціи человѣкъ могъ свободно проникнуть чрезъ нее въ комнату.
   Указавъ рукой на наружный подоконникъ, Натъ Пинкертонъ произнесъ, обращаясь къ Холмсу:
   -- Конечно, вамъ виденъ слѣдъ ноги на пыльномъ наружномъ подоконникѣ. Это слѣдъ грубаго сапога съ подковкой на каблукѣ. Рядомъ съ нимъ виднѣется другой слѣдъ, круглый, болѣе нажатый въ центрѣ и расплывающійся по краямъ...
   -- Совершенно вѣрно. Онъ походитъ на слѣдъ колѣна,-- вставилъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Такъ рѣшилъ и я. Хозяева не доглядѣли, что форточка не заперта, и воръ воспользовался этимъ. Внѣ всякаго вѣроятія воръ дѣйствовалъ съ помощью еще одного человѣка. Этотъ человѣкъ исполнялъ роль сигнальщика. Онъ могъ помѣститься на крышѣ сарая и, конечно, видѣлъ, когда хозяйка, снявъ драгоцѣнности, вышла къ гостямъ. По его сигналу воръ моментально взобрался черезъ форточку въ комнату, схватилъ вещи и, вылѣзая изъ форточки, сталъ на подоконникъ сначала ногой, затѣмъ, держась рукой за ручку рамы, опустился на колѣно и слѣзъ внизъ.
   -- Снаружи было что-нибудь приставлено?-- спросилъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Да. Во дворѣ, около окна я нашелъ на землѣ валяющуюся лѣстницу, а около нея слѣдъ той же ноги съ подковкой на каблукѣ.
   -- Это все, что вы нашли въ этой комнатѣ?-- спросилъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Да. А теперь я попрошу васъ пожаловать во дворъ,-- пригласилъ Натъ Пинкертонъ.
   -- Я попросилъ бы васъ подождать одну минутку!-- сказалъ Холмсъ.
   Съ этими словами онъ вынулъ изъ кармана большое увеличительное стекло и, опустившись на колѣна, сталъ что-то разглядывать на полу, переползая съ мѣста на мѣсто.
   Окончивъ осмотръ пола, онъ продѣлалъ то же самое съ внутреннимъ подоконникомъ.
   Вѣроятно, что-то обратило на себя его вниманіе, такъ какъ его лицо сдѣлалось вдругъ серьезнымъ и сосредоточеннымъ.
   Вынувъ изъ кармана мѣрку, онъ произвелъ какое-то измѣреніе.
   Натъ Пинкертонъ съ улыбкой посматривалъ на его работу.
   Наконецъ, онъ не выдержалъ.
   -- Вы работаете такъ, словно нашли совершенью новые слѣды! проговорилъ онъ.-- Но, могу васъ увѣрить, что ваша работа совершенью излишня. Точно такъ же какъ и вы, я нашелъ едва уловимые слѣды на внутреннемъ подоконникѣ, но я не придаю значенія Во-первыхъ, на подоконникъ изнутри постоянно становятся или для того, чтобы протирать стекла, или чтобы открыть форточку, но самое главное это то, что слѣды идутъ дальше.
   -- Весьма можетъ быть! -- отвѣтилъ Холмсъ какъ-то загадочно.
   -- Вы въ этомъ убѣдитесь сію минуту,-- проговорилъ Пинкертонъ, выходя изъ спальни и запирая ее снова на ключъ.
   Мы вышли во дворъ и подошли къ тому мѣсту, куда выходили окна спальни.
   Тутъ мѣсто было огорожено и небольшой квадратъ прикрытъ рогожей, укрѣпленной на кольяхъ такъ, что она не касалась земли.
   Осторожно приподнявъ ее, Пинкертонъ указалъ на ясно выдѣлявшійся на пескѣ слѣдъ.
   Съ перваго же взгляда на него, я узналъ тотъ же слѣдъ, который былъ отпечатанъ на наружномъ подоконникѣ, съ тою же подковкой на каблукѣ.
   -- Только одинъ слѣдъ? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Только одинъ,-- отвѣтилъ Натъ Пинкертонъ. -- Направленіе слѣда -- къ конюшнѣ. Лишь только я замѣтилъ это, какъ тотчасъ же бросился въ конюшню и перешарилъ въ ней каждую соломинку.
   -- И вѣроятно что-нибудь нашли? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Да.
   -- Прислуга была уже арестована?
   -- Да.
   -- Задолго?
   -- Часа за три передъ тѣмъ, какъ я началъ розыски въ конюшнѣ.
   -- И что же вы нашли тамъ?
   Натъ Пинкертонъ досталъ изъ кармана женское кольцо съ бирюзой, окаймленной розанами.
   -- Вотъ эту вещь.
   -- Гдѣ?
   -- Въ ясляхъ. Въ этомъ мѣстѣ есть какъ разъ ходъ на сѣновалъ. Воръ, схвативши вещи, бросился въ конюшню и оттуда, вѣроятно, на сѣновалъ, потерявъ по дорогѣ одну изъ краденыхъ мелочей. Можно предполагать, что его сообщникъ, сидѣвшій для наблюденія на крышѣ конюшни, соскочилъ на сѣновалъ, гдѣ принялъ отъ главнаго вора краденыя вещи и вмѣстѣ съ ними скрылся. А воръ возвратился во дворъ.
   -- Почему же вы заключаете, что именно кучеръ Никита Панкратовъ, а не кто-нибудь другой, укралъ вещи?-- спросилъ Холмсъ, все время слушавшій объясненія Ната Пинкертона съ величайшимъ вниманіемъ.
   Пинкертонъ улыбнулся.
   -- Очень просто,-- отвѣтилъ онъ.-- Арестовавъ всѣхъ служащихъ, я забралъ всѣ ихъ вещи и, отобравъ отъ нихъ ихъ обувь, сталъ сличать ее съ найденными слѣдами.
   -- И?..
   -- И нашелъ требуемое. Въ моментъ ареста на кучерѣ Никитѣ были сапоги, которые по величинѣ хотя и подходили къ слѣду, но не совсѣмъ, а по деталямъ и вовсе не подходили. Но зато подъ кроватью Никиты я нашелъ сапогъ, его старый сапогъ, хотя и не съ той ноги, но вполнѣ подходящій къ слѣду по величинѣ и деталямъ.
   -- Вы говорите, что сапогъ съ другой ноги? -- полюбопытствовалъ Холмсъ.
   -- Да. Съ правой. А на подоконникѣ и на землѣ подъ окномъ виденъ отпечатокъ лѣвой ноги.
   -- Куда же дѣвался у кучера лѣвый сапогъ?
   -- Онъ говоритъ, что оба его сапога все время находились у него подъ кроватью.
   -- А лѣвый?
   -- Въ этомъ его показанія путаются. Онъ говоритъ, что не знаетъ куда и когда пропалъ сапогъ. Вообще онъ, видимо, путаетъ...
   -- Но вѣдь дѣйствительно возможно, что кто-то укралъ его сапогъ.
   -- Одинъ? -- улыбаясь спросилъ Пинкертонъ.
   -- Да, хотя бы и одинъ. Для положительнаго обвиненія нужны болѣе вѣскія доказательства.
   -- И они есть.
   -- А именно?
   -- Въ карманѣ его кучерского армяка найденъ маленькій рубинъ, вѣроятно, вывалившійся изъ какой-нибудь вещи и, вслѣдствіе своей маленькой величины, оставшійся незамѣченнымъ въ глубинѣ кармана.
   -- Да... эти данныя говорятъ ясно за его виновность,-- задумчиво проговорилъ Холмсъ.-- Гдѣ онъ находится?
   -- Пока -- въ сыскномъ.
   -- Его можно будетъ видѣть?
   -- Безъ сомнѣнія. Черезъ часъ его приведутъ сюда.
   -- Но что онъ говоритъ относительно другихъ вещей?
   -- Онъ запирается во всемъ. И надо замѣтить, что запирается очень естественно. Онъ увѣряетъ, что въ моментъ кражи спалъ, будучи усталымъ послѣ ѣзды господъ. Нѣкоторые изъ дворни утверждаютъ это, хотя и показываютъ, что всѣ были въ хлопотахъ и въ комнату, гдѣ спалъ кучеръ, заглядывали рѣдко.
   -- Подойдите-ка, Ватсонъ, сюда,-- попросилъ Холмсъ, отрываясь отъ вопросовъ и снова подходя къ тому мѣсту, гдѣ на землѣ виднѣлся слѣдъ.-- Держите-ка лѣстницу!
   Онъ приставилъ лѣстницу къ окну и взобрался на верхъ.
   -- Нѣтъ сомнѣнія, что лѣстницу приставляли и по ней подымались,-- донесся до насъ его голосъ.-- Слѣдъ виденъ ясно.
   Онъ спустился внизъ и задумчиво произнесъ:
   -- Странно... очень странно...
   -- Что именно? -- спросилъ Натъ Пинкертонъ.
   -- Именно то, что всюду виденъ слѣдъ лишь одной лѣвой ноги.
   Натъ Пинкертонъ саркастически улыбнулся.
   -- Можно подумать, что вы, несмотря на неопровержимыя доказательства, не вѣрите въ виновность кучера Никиты Панкратова.
   Въ его голосѣ звучала насмѣшка. Холмсъ пожалъ плечами.
   -- У каждаго могутъ быть свои взгляды! -- произнесъ онъ.
   -- Въ особенности, когда люди иногда сознательно ищутъ чудесъ и фокусовъ тамъ, гдѣ дѣло ясно и просто.
   -- Вы говорите обо мнѣ?
   -- Въ данномъ случаѣ -- да! -- сказалъ Пинкертонъ, не стараясь даже скрыть презрительной улыбки.
   -- Будущее покажетъ, кто изъ насъ правъ,-- произнесъ Шерлокъ Холмсъ.
  

III.

   Никита Панкратовъ былъ рослый, сильный мужикъ, съ солидной, окладистой бородой и добродушнымъ, чисто русскимъ лицомъ.
   Когда его ввели въ домъ, въ сопровожденіи двухъ часовыхъ. онъ выглядѣлъ совершенно растеряннымъ и убитымъ.
   Въ эту минуту въ комнатѣ, кромѣ мистера Пинкертона, Шерлока Холмса и меня, находился самъ хозяинъ Николай Александровичъ Мюревъ.
   Лишь только Никита увидѣлъ хозяина, какъ вдругъ грузно повалился на колѣни.
   -- Батюшка! Хозяинъ, отецъ родной! Смилуйся ты надо мною! -- завопилъ онъ какъ изступленный. -- Пять лѣтъ я тебѣ вѣрой и правдой служилъ!.. Да неужели я бы рѣшился!..
   Рыданія прервали его слова.
   Горе этого человѣка было настолько натурально, настолько сильно, что лицо хозяина даже передернулось...
   -- Я, братъ, что-жъ... Я ничего... Это точно, что я тобой доволенъ былъ...-- забормоталъ онъ растерянно.
   Но на Ната Пинкертона это изліяніе не произвело, повидимому, никакого дѣйствія.
   Его сухое лицо оставалось прежнему совершенно безстрастнымъ, а глаза смотрѣли строго и холодно, какъ бы стараясь проникнуть въ самую глубь души жертвы.
   -- Ваше присутствіе я считаю совершенно излишнимъ,-- произнесъ онъ, наконецъ, обращаясь къ хозяину.
   -- Я ничего... Я могу -- уйти...-- пробормоталъ послѣдній сконфуженно.
   Съ этими словами онъ всталъ съ кресла и медленью удалился въ другую комнату.
   -- Встаньте!-- проговорилъ Натъ Пинкертонъ, обращаясь къ кучеру. -- Ваши просьбы и мольбы на насъ не подѣйствуютъ -- вы это прекрасно знаете. Всѣ улики -- противъ васъ...
   -- Батюшка, отецъ родной! Да нешто я могъ... -- простоналъ кучеръ.
   Но Пинкертонъ строго перебилъ его.
   -- Вы должны помнить, что сознаніе облегчаетъ вину. Ваше наказаніе, въ случаѣ сознанія, будетъ гораздо легче...
   Кучеръ раскрылъ было ротъ, хотѣлъ что-то сказать, но вмѣсто словъ какъ-то безнадежно махнулъ рукой.
   Между тѣмъ Пинкертонъ продолжалъ:
   -- Если бы воромъ были и не вы, то во всякомъ случаѣ у васъ должно было бы быть подозрѣніе на другого. Кто же могъ украсть, напримѣръ, вашъ сапогъ? И почему бы ему не украсть пару, разъ оба сапога лежали вмѣстѣ?
   -- Не знаю, батюшка, ей-Богу не знаю! -- бултыхнулся снова на колѣни Никита.
   -- Да вѣдь наканунѣ вы видѣли свои сапоги?
   -- Не то что наканунѣ, а даже вчера раннимъ утромъ!
   -- А камень, который былъ найденъ у васъ въ карманѣ? -- продолжалъ пытать сыщикъ.
   -- И про камень, батюшка, ничего не знаю! Отродясь у меня такихъ камешковъ не было, а коли бы и былъ, такъ я бы его за простое стеклышко почелъ.
   На лицѣ Ната Пинкертона скользнула презрительная улыбка.
   -- А знаете ли вы, что тѣхъ уликъ, которыя есть противъ васъ, вполнѣ достаточно для суда, чтобы осудить васъ?-- спросилъ онъ холодно.
   -- Знаю, батюшка, знаю, отецъ родной! -- съ тоской воскликнулъ кучеръ. -- Не спроста тутъ все дѣлается! Видно, лукавый замѣшался въ это дѣло, потому что человѣку не сдѣлать такъ!
   -- А кто былъ вашимъ помощникомъ?
   -- Какимъ помощникомъ? -- удивленно спросилъ Никита.
   -- Не притворяйтесь! Мнѣ извѣстно, что у васъ былъ помощникъ, и даже извѣстно, гдѣ онъ сидѣлъ. Этотъ помощникъ уже арестованъ и сознался во всемъ. Васъ же я спрашиваю о немъ спеціально для того, чтобы провѣрить, насколько вы умѣете запираться. Ну?
   Физіономія Никиты, при этихъ словахъ, сдѣлалась совершенно растерянной.
   -- Сознался?.. мой помощникъ?.. -- забормоталъ онъ.-- Господи! Да кто же это?
   -- Не знаешь? -- спросилъ строго Пинкертонъ, переходя на "ты".
   -- Не знаю, баринъ!
   -- Ну, такъ ладно! Ты это узнаешь на судѣ! Значитъ, ты рѣшительно отказываешься отъ всего?
   -- Да въ чемъ же сознаваться? -- воскликнулъ съ тоской Никита.
   -- Это дѣло твое! -- отвѣтилъ холодно Пинкертонъ. -- Моя обязанность заключается въ томъ, чтобы предупредить тебя въ томъ, что всѣ улики противъ тебя. Тебѣ никто не повѣритъ, что ты не виноватъ, а слѣдовательно, отъ тебя самого зависитъ чистосердечнымъ признаніемъ уменьшить наказаніе.
   Видя, что кучеръ не отвѣчаетъ, Пинкертонъ добавилъ:
   -- Повѣрь, что тебѣ не удастся воспользоваться ни одной краденной вещью. Даже тогда, когда ты отбудешь наказаніе. За тобой будутъ слѣдить самымъ тщательнымъ образомъ...
   Но тутъ рѣчь его вдругъ оборвалась.
   Лицо кучера вдругъ побагровѣло, глаза налились кровью и онъ, выпрямившись во весь свой ростъ, крикнулъ громко:
   -- Не былъ я воромъ да и только! Судите меня, хоть вѣшайте, а я знать не знаю васъ! Убирайтесь къ черту, я и отвѣчать-то вамъ не буду! Хоть жилы изъ меня вытягивайте, Ироды, такъ и по мнѣ все равно!
   -- Въ такомъ случаѣ мнѣ не о чемъ съ тобой и разговаривать! -- произнесъ холодно Натъ Пинкертонъ.
   И, обернувшись къ конвойнымъ, онъ приказалъ:
   -- Можете вести его назадъ.
   Ни слова не произнеся, Никита вышелъ изъ комнаты въ сопровожденіи полицейскихъ.
   -- Вы видите, этотъ типъ умѣетъ хорошо запираться! -- произнесъ съ насмѣшкой Пинкертонъ. -- Но... я еще не спросилъ вашего мнѣнія, коллега, относительно кучера.
   Шерлокъ Холмсъ не отвѣтилъ ни слова.
   Онъ нѣсколько минутъ молча шагалъ по комнатѣ, низко опустивъ голову.
   Но вотъ онъ, наконецъ, выпрямился и, задумчиво взглянувъ на Пинкертона, произнесъ:
   -- Никита Панкратовъ ни въ чемъ не виноватъ.
   -- Что-о?! -- воскликнулъ удивленно Пинкертонъ. -- Вы говорите, что онъ не виноватъ?
   -- Да,-- твердо повторилъ Холмсъ.
   -- Несмотря на прямыя улики?
   -- Да.
   -- Но кто же по вашему воръ?
   -- Этого я не знаю, но будущее покажетъ это. Могу одно сказать, что я знаю болѣе чѣмъ хорошо душу человѣческую, и голосъ, исходящій изъ глубины и дышащій такой правдой, какъ у этого кучера, не можетъ лгать!
   Пинкертонъ улыбнулся.
   -- Вы думаете? -- спросилъ онъ пренебрежительно, задѣтый слегка за самолюбіе словами Холмса.
   -- Повторяю, я въ этомъ увѣренъ, серьезно отвѣтилъ Холмсъ.
   -- Въ такомъ случаѣ позвольте пожелать вамъ успѣха въ отысканіи виновнаго,-- насмѣшливо сказалъ Пинкертонъ. -- Что же касается меня, то я его уже нашелъ и единственно, что остается мнѣ, это отыскать его помощника и краденыя вещи.
   Онъ слегка поклонился намъ и добавилъ:
   -- А пока, позвольте пожелать вамъ всего хорошаго!
   Съ этими словами онъ повернулся и вышелъ изъ комнаты.
  

IV.

   Мы остались съ Холмсомъ одни.
   Нѣсколько минутъ мой другъ упорно молчалъ, глядя задумчиво куда-то въ пространство.
   Потомъ онъ подошелъ ко мнѣ, положилъ руку на мое плечо и произнесъ:
   -- Нѣтъ, нѣтъ, дорогой Ватсонъ, предчувствіе не обманываетъ меня! Этотъ человѣкъ не можетъ быть виновенъ! Обстоятельства сложились для него очень плохо... Все говоритъ противъ него, но я постараюсь распутать это чрезвычайно запутанное преступленіе и удержать этимъ судей отъ ложнаго шага.
   -- Мнѣ тоже не вѣрится, чтобы кучеръ былъ виноватъ,-- отвѣтилъ я. -- Ужъ черезчуръ искрененъ его голосъ!
   -- Въ томъ-то и дѣло! Натъ Пинкертонъ попалъ на ложный слѣдъ, на который его навелъ другой ловкій воръ, а самолюбіе не позволяетъ ему сознаться въ этомъ.
   И вдругъ, весело улыбнувшись, онъ добавилъ:
   -- Если смотрѣть на это дѣло съ спортивной точки зрѣнія, то я долженъ радоваться, что мой соперникъ находится на ложномъ слѣду. Пойдемте сію же минуту къ хозяину дома. Мнѣ нужно его разспросить кое о чемъ.
   Хозяина мы застали въ гостиной. Услыхавъ, что Шерлокъ Холмсъ желаетъ задать ему я его женѣ нѣсколько вопросовъ, онъ изъявилъ свое полное согласіе. На его зовъ, въ комнату вошла Анна Егоровма, и Холмсъ прямо приступилъ къ дѣлу.
   -- Кто присутствовалъ въ то время, какъ вы одѣвали на себя драгоцѣнности?-- спросилъ онъ Анну Егоровну.
   -- Горничная.
   -- А когда снимали?
   -- Никого.
   -- Не видали ли вы кого-нибудь входящимъ въ дверь, послѣ того какъ вы вышли переодѣвшись?
   -- Рѣшительно нѣтъ.
   -- Были ли окна въ вашей спальнѣ занавѣшаны во время переодѣванія?
   -- Нѣтъ. Это я помню хорошо. Я такъ спѣшила, что не успѣла спустить портьеры.
   -- Не выглядывали ли вы во время переодѣванія во дворъ? Можетъ быть, вы замѣтили кого-нибудь изъ своихъ или постороннихъ, кто слишкомъ пристально глядѣлъ на ваши окна.
   -- Н-нѣтъ...-- отвѣтила Мюрева. -- Во дворѣ, кажется, совсѣмъ никого не было... Вѣрнѣе сказать, я не замѣтила...
   -- Жаль. Но... не видали ли вы кого нибудь на одной изъ крышъ?
   Анна Егоровна задумалась.
   -- Нѣтъ,-- произнесла она наконецъ задумчиво.-- На нашихъ дворовыхъ крышахъ я не видѣла никого.
   -- А на сосѣднихъ?
   -- Погодите... Да, да, теперь я припоминаю! На сосѣдней крышѣ я видѣла рабочаго. Онъ, кажется, что-то чинилъ...
   -- Ага! Имѣетъ ли та крыша сообщеніе или соприкосновеніе съ одной изъ крышъ вашего двора? -- съ живостью спросилъ Холмсъ.
   -- Нѣтъ! -- отвѣтила Мюрева.
   -- Совсѣмъ?
   -- Совсѣмъ. Та крыша отдѣляется отъ насъ большимъ дворомъ.
   -- Не замѣтили ли вы вообще чего-нибудь подозрительнаго въ чьемъ-либо поведеніи?
   -- Нѣтъ, рѣшительно нѣтъ!
   -- Благодарю васъ,-- поклонился Шерлокъ Холмсъ. -- Теперь ваша очередь, Николай Александровичъ! Какъ служилъ у васъ Никита?
   Мюревъ только руками развелъ.
   -- Пожаловаться на него никогда не могъ! отвѣтилъ онъ. -- Мужикъ былъ честный, добродѣтельный, трезвый...
   -- Часто ли онъ отлучался?
   -- Почти никогда. За пять лѣтъ службы раза два уѣзжалъ на побывку въ деревню, жилъ скромно и деньгу копилъ, старикамъ своимъ одинъ разъ тридцать рублей далъ, да другой разъ -- тридцать четыре.
   -- Вѣрите ли вы въ его виновность?
   -- Я бы и не повѣрилъ, если бы не такія доказательства.
   -- Кто у васъ еще служитъ?
   -- Кухарка есть, горничная, да дворникъ.
   -- Не подозрѣваете ли вы кого-нибудь изъ нихъ? Не отличается ли кто изъ нихъ дурнымъ поведеніемъ?
   -- Н-нѣтъ... кухаркѣ уже шестой десятокъ пошелъ, она и состарилась въ нашемъ домѣ... Въ горничныхъ -- ея внучка служитъ и всѣ ее знаютъ за серьезную, честную дѣвушку; дворникъ тоже уже восемь лѣтъ какъ у насъ, да онъ никогда и въ домъ-то не входитъ! Гдѣ ужъ ему знать: что, гдѣ и какъ...
   -- Не замѣчали ли вы кого нибудь подозрительнаго среди гостей?
   -- А кто ихъ разберетъ! Были пѣвчіе...
   -- Гдѣ они помѣщались и раздѣвались?
   -- Раздѣвались въ передней, а стояли въ залѣ.
   -- Не замѣчали ли вы, чтобы кто-нибудь изъ нихъ куда-нибудь выходилъ во время службы или до нея?
   -- Гм... одинъ пѣвчій точно что часто выходилъ... должно быть, разстройство желудка было.
   -- А какой онъ изъ себя? -- быстро спросилъ Холмсъ.
   -- Черный такой, худощавый...
   -- Опишите мнѣ подробнѣе его лицо.
   -- Вотъ онъ стоялъ съ самаго краю хора, такъ я его потому и замѣтилъ. Съ васъ будетъ ростомъ, одѣтъ прилично въ черную сюртучную пару, глаза черные, волосы черные, довольно длинные, усы густые, распушенные.
   -- Больше вы ни на кого не обратили вниманія?
   -- Нѣтъ. Вотъ только діаконъ, у того голосъ богатѣйшій!
   -- Ну, это-то меня мало интересуетъ!-- улыбнулся Шерлокъ Холмсъ.
   -- А больше я, признаться, никого не примѣтилъ! -- проговорилъ Мюревъ.
   Поблагодаривъ его за свѣдѣнія, Холмсъ простился и мы вышли.
  

V.

   -- Ну-съ, дорогой Ватсонъ, а теперь скорѣе впередъ! Если мы не опоздали, то добьемся своего! -- сказалъ мнѣ Холмсъ, когда мы вышли на улицу.-- Мнѣ кажется, что я напалъ на новый слѣдъ, котораго не замѣтилъ Натъ Пинкертонъ.
   Съ этими словами онъ подозвалъ извозчика, мы сѣли въ пролетку и Хоимсъ приказалъ ѣхать къ преосвященному Макарію на домъ, сказавъ извозчику его адресъ. Не прошло и получаса, какъ мы были уже на мѣстѣ.
   -- Скажите , пожалуйста, гдѣ живетъ регентъ хора? -- спросилъ Холмсъ у привратника.
   -- А вотъ тутъ! указалъ онъ на одинъ изъ флигелей.
   Слѣдуя указанію, мы вошли во второй этажъ и позвонили.
   На наше счастіе регентъ оказался дома.
   Узнавъ наши имена, онъ просіялъ отъ радости, что видитъ предъ собою Шерлока Холмса, и суетливо пригласилъ насъ войти въ гостиную.
   -- Чѣмъ могу служить? -- заговорилъ онъ, усаживая насъ.
   Но, не дождавшись отвѣта, вдругъ обернулся къ двери и крикнулъ:
   -- Маша! Поди-ка сюда! Посмотри, какихъ знаменитыхъ гостей привелъ къ намъ Богъ!
   Изъ сосѣдней комнаты появилась жена регента, пухлая, довольно красивая женщина лѣтъ двадцати пяти.
   -- Подумай только! Самъ Шерлокъ Холмсъ!
   -- Ахъ, батюшки! -- воскликнула хозяйка.-- Сейчасъ вотъ закусочку, да самоварчикъ приготовлю...
   И она снова изчезла изъ комнаты.
   Это было намъ на-руку.
   Съ утра мы ничего не ѣли и были голодны, какъ волки.
   Однако Холмсъ приступилъ къ разспросамъ, не дожидаясь завтрака.
   Сдѣлавъ нѣсколько вступительныхъ вопросовъ, Холмсъ сталъ его разспрашивать о пѣвчихъ.
   -- Скажите пожалуйста, какъ фамилія высокаго пѣвчаго, брюнета, съ довольно длинными волосами и черными пушистыми усами? -- спросилъ онъ.
   Регентъ сдѣлалъ удивленное лицо.
   -- Брюнета, съ черными пушистыми усами? Это какого же?
   -- Такой худощавый,-- пояснилъ Холмсъ. -- Во время панихиды у Мюревыхъ, онъ былъ одѣтъ въ черную сюртучную пару и стоялъ съ краю хора.
   -- Гм... въ черной, вы говорите, сюртучной парѣ?
   -- Да. И притомъ въ очень хорошей.
   -- Ничего не понимаю... произнесъ съ недоумѣніемъ регентъ.-- Есть у меня басъ -- брюнетъ, только усы у него не пушистые, да и пьетъ онъ шибко, такъ что хорошей сюртучной тройки у него и въ заводѣ не было.
   -- Такъ, значитъ, у васъ нѣтъ такого пѣвчаго, который подходилъ бы ко всѣмъ сказаннымъ примѣтамъ?
   -- Рѣшительно нѣтъ.
   -- Но можетъ быть, вы замѣтили...
   -- Постойте, постойте! -- перебилъ регентъ.-- Вѣдь дѣйствительно на панихидѣ у Мюревыхъ былъ такой! Да, да, я припоминаю... Точь-въ-точь такой господинъ, какъ вы описываете! Только онъ вовсе не пѣвчій. Онъ, должно быть, такъ себѣ присоединился къ хору! Это многіе любятъ. Онъ стоялъ рядомъ съ басами и подпѣвалъ.
   -- Вотъ-вотъ! воскликнулъ Шерлокъ Холмсъ. -- про него-то и идетъ рѣчь! Такъ вы не знаете, кто этотъ господинъ?
   -- Нѣтъ, не знаю ! -- отвѣтилъ регентъ. -- А почему вы имъ такъ интересуетесь?
   -- Потому что вижу связь между нимъ и кражей драгоцѣнностей у госпожи Мюревой,-- серьезно отвѣтилъ Хомсъ.
   -- Вотъ какъ!-- воскликнулъ заинтересованный регентъ.
   Въ это время въ комнату вошла хозяйка и пригласила насъ закусить.
   За завтракомъ разговоръ вертѣлся преимущественно вокругъ преступленія.
   -- Не замѣтили ли вы: съ вами выходилъ, или нѣтъ, тотъ господинъ, котораго я описываю?-- спросилъ между прочимъ Холмсъ.
   Регентъ задумался.
   -- Кажется, съ нами! сказалъ онъ наконецъ.-- Но куда онъ дѣлся потомъ: я не знаю.
   -- А кто вышелъ раньше: преосвященный или вы?
   -- Мы вышли слѣдомъ за нимъ, такъ что при насъ его сажали въ карету.
   -- Это вѣрно?
   -- О, да!
   -- А кто подсаживалъ его въ карету?
   -- Діаконъ и священникъ Благовѣщенскій.
   -- А гдѣ живетъ этотъ діаконъ?
   -- Въ этомъ же дворѣ, только въ другомъ флигелѣ.
   -- Какъ его зовутъ?
   -- Отецъ Петръ.
   Холмсъ выпилъ рюмку водки, закусилъ сардинкой и снова сталъ разспрашивать:
   -- Переполохъ въ домѣ Мюревыхъ поднялся при васъ?
   -- Какъ же!
   -- Не замѣтили ли вы, сколько времени прошло съ того момента, когда госпожа Мюрева вышла, чтобы пригласить всѣхъ къ столу, и тѣмъ моментомъ, когда поднялась тревога?
   -- Какъ вамъ сказать? Минутъ шесть-семь!
   -- А не меньше? Госпожа Мюрева говоритъ, что просто не болѣе двухъ минутъ.
   Регентъ улыбнулся.
   -- Ну ужъ нѣтъ! -- произнесъ онъ.-- Я по своему желудку это помню! Помню, кончили мы панихиду, хозяйка ушла переодѣваться, а мы и ждемъ: когда же насъ закусить попросятъ! На часы посмотрѣлъ -- вижу, хозяйки уже пять минутъ какъ нѣтъ, а потомъ черезъ минутку двѣ она появилась блѣдная, да встревоженная! Ну, и пошло смятеніе. Насъ, пѣвчихъ, конечно не обыскивали, потому что весь хоръ все время въ залѣ стоялъ...
   -- Такъ, такъ,-- задумчиво произнесъ Холмсъ.-- Значитъ, не двѣ минуты?
   -- Конечно не двѣ! Это хозяйкѣ въ попыхахъ такъ показалось!
   -- Это очень важно для меня! И, значитъ, изъ-за этого завтракъ разстроился?
   -- Да. Поняли всѣ, что хозяевамъ не до насъ. Сначала преосвященный собрался ѣхать, а за нимъ потянулись и всѣ остальные.
   -- Очень, очень вамъ благодаренъ за ваши свѣдѣнія!-- сказалъ Шерлокъ Холмсъ, вставая изъ-за стола.-- Вы, конечно, понимаете, что моя работа требуетъ поспѣшности и поэтому я не могу оставаться у васъ лишней минуты! Еще разъ благодарю васъ и хозяюшку!
   Мы пожали руки хозяйкѣ и хозяину и направились къ діакону.
   Онъ жилъ въ томъ же дворѣ, но черезъ домъ.
   Когда мы вошли въ его квартиру, его не было дома.
   Однако жена діакона сію же минуту послала за нимъ къ священнику, и черезъ нѣсколько минутъ онъ былъ уже передъ нами.
  

VI.

   Подобно регенту, онъ страшно обрадовался, узнавъ, что передъ нимъ стоитъ знаменитый Шерлокъ Холмсъ.
   Такъ же; какъ и регенту, Шерлокъ Холмсъ точно описалъ ему примѣты незнакомаго брюнета.
   -- Замѣтили ли вы его? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Замѣтилъ, какъ не замѣтить! -- отвѣтилъ діаконъ.-- Раньше-то я, признаться, не примѣчалъ его, а вотъ только когда подсаживалъ его преосвященство...
   -- А что тогда случилось? -- быстро спросилъ Холмсъ.
   -- Да ужъ больно ретиво онъ помогалъ намъ!
   -- А ну-ка, разскажите все по-порядку,-- попросилъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Дѣло видите ли такъ было,-- заговорилъ діаконъ.-- Когда его преосвященство вышелъ, карета подъѣхала и я съ отцомъ Благовѣщенскимъ подошли, чтобы подсадить его преосвященство.
   -- Такъ, такъ...
   -- Ну вотъ-съ... Только это мы стали подсаживать, какъ вдругъ подскакиваетъ этотъ самый господинъ подъ благословеніе. Его преосвященство благословилъ... Ну-съ такъ вотъ... Вдругъ онъ и говоритъ;-- "разрѣшите и мнѣ подсадить его преосвященство!" -- ну, мы -- ничего! Онъ и бросился подсаживать! Все ногамъ чтобы преосвященнаго легче было...
   -- Ногамъ, вы говорите? -- переспросилъ Холмсъ.
   -- Да,-- отвѣтилъ діаконъ -- онъ уставилъ преосвященному ноги, подвернулъ ему рясу и, снова принявъ благословеніе -- удалился.
   -- Не замѣтили ли вы, чтобы онъ черезчуръ долго усаживалъ архіерея? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Гм... какъ вамъ сказать...-- замялся діаконъ. -- Конечно, постороннее лицо не столь привычно... Мы-то, вѣдь, на этомъ стоимъ, а слѣдовательно у насъ все быстрѣе дѣлается...
   -- Такъ, такъ! А не замѣтили ли вы, куда онъ послѣ этого пошелъ?
   -- Право, не замѣтилъ.
   -- И больше вы его не видали?
   -- Видѣлъ.
   -- Когда и гдѣ?
   -- Часа три тому назадъ.
   -- Гдѣ?
   -- Здѣсь.
   -- Въ архіерейскомъ дворѣ?
   -- Да. Онъ спрашивалъ старшаго кучера.
   -- Ну, ну...
   -- Только старшаго кучера не было дома.
   -- И что ему сказали?
   -- Просили зайти позднѣе.
   -- И что онъ отвѣтилъ?
   -- Что прійдетъ.
   -- А не знаете ли, приходилъ онъ во второй разъ?
   -- Не знаю. Но это можно узнать.
   -- Пожалуйста! -- попросилъ Холмсъ.
   Діаконъ кивнулъ головой и вышелъ изъ комнаты.
   Немного спустя онъ возвратился и объявилъ, что незнакомецъ еще не возвращался вторично.
   Тогда Холмсъ приказалъ позвать старшаго кучера.
   Пока человѣкъ ходилъ за кучеромъ, Шерлокъ Холмсъ подробно разспросилъ о немъ діакона.
   Судя по словамъ діакона, этотъ кучеръ, которому было лѣтъ сорокъ восемь, былъ человѣкомъ крайне религіознымъ, высокой честности и рѣдкой благотворительности, доходившей до того, что онъ раздавалъ, въ продолженіе своей двадцатилѣтней службы, почти все свое жалованіе бѣднымъ, оставляя себѣ лишь на самое необходимое.
   Слушая эту аттестацію, Шерлокъ Холмсъ съ видимымъ удовлетвореніемъ кивалъ головой.
   Наконецъ пришелъ и старшій кучеръ.
   По одному взгляду на него можно было заключить, что это безусловно честный человѣкъ.
   Онъ вошелъ, перекрестился на образа и поклонился намъ.
   -- Слушай, Иннокентій,-- заговорилъ отецъ діаконъ. -- Вотъ тутъ случилось одно преступленіе, такъ по этому дѣлу приглашены они... чтобы развѣдать, значитъ. Такъ ты ужъ говори и дѣлай все для нихъ.
   -- Небось не для воровъ же буду дѣлать! -- отвѣтилъ обидчиво кучеръ.
   -- Такъ вотъ что, мой милый!-- заговорилъ Холмсъ. -- Можетъ быть, помните: когда его преосвященство служилъ панихиду у Мюревыхъ и послѣ этого вышелъ, его подсаживалъ чернявый такой господинъ...
   -- Нѣтъ, не видалъ! -- покачалъ головой кучеръ.
   -- А не заходилъ ли такой брюнетъ къ вамъ послѣ этого? Высокій, худощавый, съ пушистыми усами?
   -- Не заходилъ. Сказываютъ, сегодня приходилъ кто-то, только я его не видалъ.
   -- Вотъ и прекрасно! -- сказалъ Холмсъ.-- Такъ вотъ, дорогой Иннокентій, все что я васъ буду просить -- вы исполните?
   -- Коли для праваго дѣла, такъ почему и не исполнить! -- отвѣтилъ серьезно кучеръ.
   -- Спасибо! -- проговорилъ Шерлокъ Холмсъ. -- Сегодня къ вамъ прійдетъ одинъ господинъ. Какъ разъ такой, какого я сейчасъ описывалъ, но возможно, что онъ приметъ и другой обликъ. Все, о чемъ бы онъ съ вами ни говорилъ, должно быть тотчасъ же передано мнѣ.
   -- Слушаю-съ.
   -- Во-вторыхъ, если этотъ или вообще другой незнакомецъ прійдетъ къ вамъ, не показывайте и тѣни подозрѣнія.
   -- Понимаю-съ.
   -- Въ-третьихъ; если зайдетъ рѣчь о каретѣ его преосвященства, то безъ меня не показывайте ее никому.
   -- Понимаю-съ.
   -- Теперь скажите мнѣ: есть ли въ каретный сарай такой ходъ, кромѣ главнаго, черезъ который можно было бы проникнуть туда незамѣтно?
   -- Есть. Люкъ въ чердакѣ.
   -- Прекрасно. А есть гдѣ спрятаться незамѣтно въ сараѣ?
   -- Можно.
   -- Вы мнѣ покажете?
   -- Хоть сію минуту.
   -- Очень хорошо. Теперь еще одно приказаніе. Если кто захочетъ осмотрѣть карету, то скажите, что не можете допустить этого безъ разрѣшенія ну хоть... кого бы?
   -- Смотрителя можно назвать,-- отвѣтилъ, ухмыляясь, кучеръ.
   -- Дѣло! Этимъ смотрителемъ буду я.
   -- Понимаю-съ.
   -- А теперь пойдемте осмотрѣть каретникъ, а по дорогѣ я дамъ вамъ еще нѣсколько совѣтовъ.
   Вмѣстѣ съ кучеромъ Холмсъ вышелъ изъ комнаты, оставивъ меня съ діакономъ.
  

VII.

   Когда онъ возвратился назадъ, лицо его положительно сіяло.
   Сказавъ діякону, что ему нужно остаться со мною наединѣ, онъ попросилъ его прощенія за то, что дѣйствуетъ такъ самовольно въ его квартирѣ.
   -- Что вы, что вы! -- заволновался діаконъ.-- Сколько вамъ угодно!
   И съ этими словами онъ вышелъ.
   Оставшись со мной наединѣ, Шерлокъ Холмсъ подсѣлъ ко мнѣ совсѣмъ близко и заговорилъ:
   -- Итакъ, дорогой Ватсонъ, дѣло близится къ развязкѣ. Я былъ правъ, говоря, что Натъ Пинкертонъ напалъ на ложный слѣдъ и черезчуръ поторопился обвинить невиннаго человѣка...
   -- Дай Богъ, чтобы это было такъ!-- проговорилъ я.
   -- Вы въ этомъ скоро убѣдитесь! -- сказалъ Холмсъ.-- И если васъ интересуетъ весь ходъ дѣла, то въ настоящую минуту я готовъ удовлетворить вашему любопытству.
   -- Но конечно же! -- воскликнулъ я.
   -- Въ такомъ случаѣ слушайте! -- заговорилъ Холмсъ.
   Онъ не спѣша закурилъ сигару и, попыхивая густыми клубами дыма, сталъ разсказывать.
   -- Вы помните, конечно, дорогой Ватсонъ, что Пинкертонъ отнесся совершенью равнодушно къ слѣдамъ на внутреннемъ подоконникѣ спальни.
   -- Помню.
   -- Ну такъ вотъ! Я не такъ отнесся къ нимъ. Изслѣдовавъ слѣды на наружномъ подоконникѣ, я замѣтилъ тамъ слѣдъ сапога съ лѣвой ноги и слѣдъ колѣна. Натъ Пинкертонъ не достаточно внимательно отнесся къ нимъ. Если бы онъ отнесся къ нимъ болѣе внимательно, то безъ сомнѣнія замѣтилъ бы, что оба эти слѣда -- искусственные. Слѣдъ сапога отпечатался цѣликомъ отъ каблука до самаго конца носка, а этого никогда не бываетъ въ дѣйствительности, разъ человѣкъ ставитъ ногу не на глину или вообще мягкую почву, а на твердую плоскость, лишь покрытую пылью. Носокъ у сапога всегда бываетъ приподнятъ, и если человѣкъ приподнимается даже на носки, то и тогда конецъ носка не отпечатается. Затѣмъ мнѣ бросилось въ глаза то обстоятельство, что на наружномъ подоконникѣ всего одинъ сапожный слѣдъ. Если бы человѣкъ дѣйствительно влѣзалъ въ форточку, то онъ неминуемо долженъ былъ бы оставить хоть два сапожныхъ и два колѣнныхъ слѣда. Одну пару при влѣзаніи, другую при вылѣзаніи. Внизу, подъ окномъ, оказался также лишь одинъ слѣдъ, съ той же лѣвой ноги. Въ этомъ слѣду каблукъ былъ вдавленъ въ землю очень сильно, словно для того, чтобы подчеркнуть присутствіе на каблукѣ подковки, а подошва была отпечатана легко. Здѣсь фальшь ярко бросается въ глаза. Ясно, что слѣдъ долженъ былъ получиться при прыжкѣ съ послѣдней ступеньки лѣстницы, но если бы это было такъ, то упоръ долженъ былъ бы получиться на переднюю часть ступни. Лишь только я замѣтилъ это, какъ въ головѣ моей созрѣла вполнѣ опредѣленная нить. На внутреннемъ подоконникѣ слѣды были совершенно не схожіе съ наружными. Тогда, по пути я осмотрѣлъ дверь, ведущую изъ будуара въ коридоръ. Тутъ, на мѣдной оправѣ замочной скважины, я замѣтилъ нѣсколько свѣжихъ царапинъ по краямъ, а посмотрѣвъ самую скважину черезъ увеличительное стекло, я замѣтилъ и въ ней свѣжія царапины. Для меня стало яснымъ, что тутъ шла спѣшная работа съ отмычкой. Теперь, надѣюсь, для васъ все ясно.
   -- Да, почти,-- отвѣтилъ я.
   -- Итакъ, неизвѣстный негодяй воспользовался суматохой въ домѣ и сномъ кучера Никиты. Онъ забрался въ его конурку и въ головѣ его созрѣлъ планъ. Быстро схвативъ первый попавшійся сапогъ, онъ выскочилъ съ нимъ во дворъ. Другой негодяй сидѣлъ на сосѣдней крышѣ, съ которой прекрасно видна вся внутренность дома. Вѣроятно, онъ замѣтилъ, что въ спальнѣ хозяйки никого нѣтъ, и далъ объ этомъ знать своему товарищу. Тогда первый быстро подставилъ лѣстницу къ окну и поднявшись по ней тиснулъ на подоконникѣ слѣдъ сапога и локтемъ сдѣлалъ что-то похожее на слѣдъ колѣна. Работа требовала быстроты и онъ торопился. Поэтому онъ выдавилъ на землѣ лишь одинъ слѣдъ, а свои тщательно уничтожилъ. Все это произошло въ то время, когда хозяева, пріѣхавъ изъ города, приготовляли квартиру къ панихидѣ. Затѣмъ негодяй вышелъ на улицу и когда пѣвчіе и гости входили въ домъ, затерся между ними и вмѣстѣ съ ними проникъ въ квартиру, не возбудивъ ничьего подозрѣнія. Хозяева вѣроятно думали, что онъ пѣвчій, а пѣвчіе воображали, что это гость. Если вы припомните, комната, въ которой шла панихида, выходитъ окнами во дворъ. Отсюда онъ наблюдалъ за сигналами, даваемыми съ крыши. Во время панихиды онъ нѣсколько разъ выходилъ якобы въ клозетъ, а на самомъ дѣлѣ лишь въ коридоръ, гдѣ за нѣсколько разъ подобралъ отмычку. Послѣ панихиды кухарка бросилась на кухню, а горничная въ столовую. Расположеніе этихъ комнатъ рядовое: залъ, гдѣ шла панихида, затѣмъ столовая, потомъ будуаръ и спальня. Эти комнаты идутъ анфиладой, имѣя каждая, кромѣ спальни, дверь въ коридоръ. Послѣ окончанія панихиды хозяйка пошла, быстро переодѣлась и вышла въ залъ, чтобы пригласить гостей въ столовую. Сигнальщикъ это видѣлъ и разсчиталъ, что, переодѣвшись, она уже долго не войдетъ въ спальню. Получивъ сигналъ, воръ, въ то время, какъ гости вслѣдъ за хозяйкой входили въ столовую, быстро проскользнулъ въ коридоръ, отперъ отмычкой дверь въ будуаръ, юркнулъ оттуда въ спальню и, схвативъ вещи, лежавшія на виду, въ нѣсколько секундъ возвратился назадъ. Конечно, я не говорю, что онъ разсчитывалъ на то, что вещи будутъ на виду. Вѣроятно, они съ крыши слѣдили долго за Мюревой, выслѣживая, куда она прячетъ вещи. Онъ шелъ на взломъ, но къ взлому не пришлось прибѣгнуть. Выйдя незамѣтно въ коридоръ, онъ снова замѣшался въ толпу пѣвчихъ, вмѣстѣ съ ними вышелъ, но опередилъ ихъ на лѣстницѣ и, оставивъ у себя лишь одно кольцо, спряталъ остальныя вещи въ каретѣ, въ то время, какъ подсаживалъ архіерея.
   -- Но какъ же кольцо очутилось въ ясляхъ, а камешекъ въ карманѣ кучерского армяка?
   -- Ну тутъ-то онъ дѣйствовалъ безъ риску. Добѣжать до конюшни и подбросить кольцо не трудно. А камень можно было сунуть тѣмъ же путемъ, какимъ онъ бралъ сапогъ. Не правда ли, вся эта исторія болѣе чѣмъ проста?
   Врядъ ли на свѣтѣ найдется человѣкъ у котораго выводы и дѣйствій отличались бы такой послѣдовательностью, какъ у васъ.
  

VIII.

   Шерлокъ Холмсъ хотѣлъ что-то сказать, но въ это время въ комнату вошелъ кучеръ.
   -- Тутъ ко мнѣ какой-то господинъ пришелъ, только не черный, а русый и борода русая,-- произнесъ онъ.
   -- Знакомый?-- быстро спросилъ Холмсъ.
   -- Нѣтъ, впервой вижу......отвѣтилъ кучеръ.-- Только подозрительно, потому что насчетъ кареты говоритъ.
   -- Ага! Ну-ка, дорогой Ватсонъ, вызовите по телефону Ната Пинкертона! Пусть моментально ѣдетъ сюда!
   И, обратившись къ кучеру, онъ спросилъ:
   -- Говорите скорѣе и подробнѣе.
   -- Говоритъ этотъ... купецъ онъ что ли? По манерѣ на купца смахиваетъ! -- "Видѣлъ я,-- говоритъ, что его преосвященства карета будто тово... неважная... Такъ я порадѣть хочу для Бога... Коли еще хороша, такъ даромъ подновлю, а коли нѣтъ, то новую подарить хочу. Только пусть это въ секретѣ отъ преосвященнаго будетъ. Если подновить придется, такъ я матеріалъ и мастеровъ за свой счетъ пришлю, а коли плоха -- такъ сейчасъ новую доставлю, а старую себѣ возьму".
   -- Такъ, такъ,-- кивнулъ головой Холмсъ. -- Дальше!
   -- Проситъ карету показать!
   -- Скажите, что покажете, только задержите его минутъ на пятнадцать.
   -- Слушаю-съ! -- поклонился кучеръ и вышелъ вонъ.
   -- Ну съ, Ватсонъ, бѣгите къ телефону, сказалъ мнѣ Холмсъ.-- Если, придя назадъ, меня здѣсь не застанете, то пройдите на чердакъ надъ каретникомъ. Только осторожно! Лучше, если вы придете туда съ Пинкертономъ!
   Кивнувъ головой, я почти бѣгомъ выскочилъ изъ комнаты.
   Вызвать Пинкертона по телефону было для меня дѣломъ одной минуты.
   Мой вызовъ произвелъ на него, повидимому, большое впечатлѣніе, и не прошло двадцати минутъ, какъ онъ уже былъ на квартирѣ у діакона.
   -- Въ чемъ дѣло? спросилъ онъ тревожно, пожимая мнѣ руку.
   -- Кажется, Холмсъ готовитъ вамъ сюрпризъ. Брилліанты и воръ Мюревыхъ найдены.
   Натъ Пинкертонъ удивленно взглянулъ на меня. Въ короткихъ словахъ я передалъ ему всю исторію.
   -- Да-а...-- произнесъ задумчиво Пинкертонъ.-- Побѣдой Холмса я долженъ бы быть недоволенъ, но... я радуюсь ей совершенно искренне. Онъ спасъ невиннаго человѣка, а тѣмъ самымъ снялъ и съ меня вину за него! Но... возможно, что дѣло въ концѣ приметъ другой оборотъ.
   -- А пока пойдемте на чердакъ! -- пригласилъ я.-- Наша помощь, можетъ быть, и понадобится!
   -- Конечно! -- живо отвѣтилъ американецъ.
   По моей просьбѣ діаконъ указалъ намъ ходъ, по которому мы совершенно незамѣтно проникли на чердакъ каретнаго сарая.
   Едва ступая, добрались мы до темнаго люка и легли на доски.
   Потолокъ былъ плохъ, щели въ немъ были повсюду и мы, приникнувъ къ нимъ, стали молча наблюдать за тѣмъ, что дѣлается въ сараѣ.
   Сначала въ немъ было совершенно темно и пусто.
   Но вотъ на дворѣ послышались шаги, щелканіе замка и засововъ, затѣмъ ворота отворились и дневной свѣтъ освѣтилъ сарай.
   Въ немъ стояла карета, ландо, двѣ пролетки, а въ углу были навалены другъ на друга нѣсколько саней.
   Когда ворота отворились, въ сарай вошли: кучеръ и русый господинъ, довольно пожилой, похожій на купца.
   -- Эта что ли карета? -- проговорилъ онъ, подходя къ выѣздной каретѣ.
   -- Эта-съ! -- отвѣтилъ кучеръ.
   Незнакомецъ съ видомъ знатока сталъ осматривать карету снаружи.
   -- Карета крѣпкая! -- произнесъ онъ наконецъ.-- Вотъ только полакировать ее заново нужно, да кучерскую подушку новой кожей покрыть.
   Окончивъ наружный осмотръ, онъ отворилъ дверцу кареты и половиной своего корпуса влѣзъ въ нее.
   -- Ну... тутъ можно сдѣлать и понаряднѣе! -- проговорилъ онъ оттуда. -- Сидѣніе вотъ подновить!..
   При этихъ словахъ онъ нагнулся и я ясно видѣлъ сверху, какъ его рука юркнула подъ сидѣніе и затѣмъ за пазуху.
   Продѣлавъ это, онъ вылѣзъ изъ кареты, проговоривъ:
   -- Ну, спасибо! Сегодня же пришлю мастеровъ и матеріалъ, а вы ужъ посмотрите, чтобы все дѣлалось какъ слѣдуетъ!
   Онъ вынулъ рублевку и подалъ ее кучеру.
   -- А это вамъ за труды! До свиданія покамѣстъ!
   -- Нѣтъ, только здравствуй! -- раздался вдругъ могучій голосъ Шерлока Холмса и великій сыщикъ, выскочивъ изъ-за саней, кинулся на незнакомца.
   Но воръ былъ не изъ числа трусливыхъ.
   Въ одно мгновеніе онъ сообразилъ, что пойманъ.
   -- Не такъ дешево! -- заревѣлъ онъ, отскакивая въ сторону и выхвативъ револьверъ, поднялъ дуло.
   Въ ту же секунду рядомъ со мною грянулъ выстрѣлъ и негодяй упалъ, съ прострѣленной рукой.
   Этотъ выстрѣлъ принадлежалъ Нату Пинкертону.
   Американецъ сразу увидѣлъ опасность, угрожавшую Холмсу, и подскочивъ къ поднятому люку, выстрѣлилъ въ грабителя въ ту самую секунду, когда тотъ собирался послать пулю въ грудь Холмса.
   Спрыгнуть черезъ люкъ въ сарай было дѣломъ секунды и всѣ втроемъ мы подскочили къ раненому.
   Однимъ движеніемъ руки Холмсъ сорвалъ съ него парикъ, бороду и усы.
   Затѣмъ онъ разстегнулъ на немъ поддевку и пиджакъ, вынулъ изъ бокового кармана свертокъ и развернулъ его передъ нами.
   Всѣ вещи, украденныя у Мюревыхъ, оказались на лицо, за исключеніемъ колечка съ бирюзой.
   Увидавъ ихъ, Натъ Пинкертонъ молча, съ чувствомъ пожалъ руку Холмса.
   Между тѣмъ на выстрѣлъ собрался весь дворъ.
   Немедленно было послано за полиціей и раненаго увезли въ тюремную больницу, гдѣ въ тотъ же день сыскное отдѣленіе признало въ немъ извѣстнаго вора и громилу Антона Верангина, по кличкѣ "Шило", долгое время ускользавшаго изъ рукъ полиціи.
   Вмѣстѣ со всѣми крадеными вещами, мы направились къ Мюревымъ, которые, извѣщенные уже по телефону, ждали насъ за накрытымъ обѣденнымъ столомъ.
  
  

Рынокъ женщинъ.

I.

   Въ комнатѣ было уютно и тепло.
   Я какъ сейчасъ помню этотъ вечеръ.
   Мы занимали двѣ комнаты въ одной изъ самыхъ лучшихъ гостиницъ Москвы. Одна изъ нихъ служила намъ гостиной, а другая -- спальней.
   Въ описываемый вечеръ мы сидѣли въ гостиной.
   Въ каминѣ горѣлъ веселый огонь и сухіе дрова громко потрескивали, выбрасывая изъ камина снопы искръ.
   Шерлокъ Холмсъ недавно пришелъ съ улицы, гдѣ онъ долго гулялъ, наслаждаясь свѣжимъ воздухомъ ранней весны, и теперь съ удовольствіемъ грѣлъ свои слегка озябшія руки.
   Мы нарочно не зажгли лампы.
   Яркій огонь, колыхаясь въ каминѣ, красиво освѣщалъ комнату и дѣлалъ ее уютной и теплой.
   Съ улицы доносился глухой грохотъ колесъ.
   -- Какъ хороша весна! задумчиво сказалъ Холмсъ, протягивая свои длинные ноги къ огню.
   -- Да, хороша...-- отвѣтилъ я.
   -- Особенно въ Россіи! Эта страна словно создана для весны! -- заговорилъ онъ улыбаясь.-- Въ нашей Европѣ весна совершенно незамѣтна.
   -- Правда! -- подтвердилъ я.
   -- У насъ весной, правда, становится теплѣе, солнце становится ласковѣе, но проклятые дожди уничтожаютъ буквально всю иллюзію...
   -- Дѣлая весну попросту противной.
   -- Вѣрно! А тутъ, въ этой Россіи, она не только хороша, но и величественна. Всю зиму эта страна покрыта мертвымъ снѣжнымъ покровомъ, рѣки и озера скованы льдомъ, люди мерзнутъ отъ холода... И вдругъ... словно волшебникъ взмахиваетъ своей палочкой.
   -- Дивно хорошо!
   -- Еще бы! Пришла весна и снѣжная, холодная страна вдругъ словно рождается вновь. Льды лопаются, снѣгъ тихо исчезаетъ, воды журчатъ... Да вѣдь это же прелесть что такое! Неправда ли, Ватсонъ, хорошо!
   -- Да, хорошо, очень хорошо! -- произнесъ я.
   Мы замолчали и продолжали безмолвно сидѣть, глядя прямо въ огонь.
   -- Почему вы не курите сигаръ, Ватсонъ? спросилъ вдругъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Странный вопросъ!-- отвѣтилъ я.-- Почему бы мнѣ слѣдовало курить вообще и сигары въ частности?
   Холмсъ улыбнулся.
   -- Я шучу! Но что касается меня, то увѣряю васъ -- я не столько люблю ощущеніе никотина въ легкихъ, какъ самый видъ синеватаго дыма, медленно тянущаго въ воздухѣ.
   Онъ досталъ изъ бокового кармана сигару, закурилъ и выпустилъ огромный клубъ синеватаго дыма, который вдругъ, вытянувшись, потянулся тонкой струйкой въ каминъ.
   Съ тихой улыбкой, Холмсъ смотрѣлъ на него.
   Въ это время въ дверь кто-то постучалъ.
   -- Войдите! -- крикнулъ Холмсъ немного недовольнымъ тономъ.
   Въ комнату вошелъ лакей и подалъ Холмсу на подносѣ телеграмму.
   Вытянувъ расписку, Шерлокъ Холмсъ расписался на ней, отдалъ ее обратно лакею и, подождавъ, пока онъ выйдетъ, распечаталъ телеграмму.
   Онъ медленно прочелъ ее, пожалъ плечами и подалъ ее мнѣ со словами:
   -- Прочтите, Ватсонъ!
   Развернувъ бланкъ, я прочелъ: "Милостивый Государь, мистеръ Шерлокъ Холмсъ!
   "Крайне важное дѣло, о которомъ не хочу распространяться въ телеграммѣ, заставляетъ меня усиленно просить васъ немедленно пріѣхать ко мнѣ. Умоляю не отказать. При семъ прилагаю пятьсотъ рублей, телеграфнымъ переводомъ, на расходы по переѣзду. Адресъ мой: Владикавказъ, Александровскій проспектъ, домъ Араняна. Готовый къ услугамъ инженеръ Бугасовъ".
   Прочитавъ депешу, я возвратилъ ее Холмсу.
   -- Вѣроятно, дѣло не шуточное, если человѣкъ заранѣе жертвуетъ пятьюстами рублями! -- проговорилъ задумчиво Шерлокъ Холмсъ.
   -- Да, конечно! -- согласился я.
   -- Но что бы это могло быть? -- словно самъ себѣ пробормоталъ Шерлокъ Холмсъ.
   Онъ повернулъ ко мнѣ голову и спросилъ:
   -- Вы хорошо прочли сегодняшнія газеты?
   -- Не особенно! -- отвѣтилъ я.
   -- Я тоже,-- сказалъ онъ.
   Онъ тихо поднялся съ мѣста и, взявъ со стола большую пачку столичныхъ и провинціальныхъ газетъ, сѣлъ на старое мѣсто, положилъ ихъ около себя на полу и началъ внимательно просматривать ихъ одну за другой.
   Не желая ему мѣшать, я молчалъ, ожидая, когда онъ заговоритъ со мною самъ.
   Онъ долго молча просматривалъ одну газету за другой, но повидимому не находилъ того, что нужно, такъ какъ все время отшвыривалъ ихъ отъ себя, хватаясь за новыя.
   Но вотъ онъ, наконецъ, покончилъ со всѣми.
   -- Гм... въ сегодняшнихъ газетахъ нѣтъ ничего! -- произнесъ онъ наконецъ.-- Посмотримъ, нѣтъ ли чего-нибудь во вчерашнихъ!
   Онъ откинулъ отъ себя ногой брошенныя газеты, прошелъ въ спальню и, принеся оттуда другую пачку, снова углубился въ чтеніе.
   Но и эти газеты отлетали отъ него одна за другой.
   Я уже былъ увѣренъ, что онъ и тутъ не найдетъ ничего, какъ вдругъ Холмсъ произнесъ:
   -- Ага!
   -- Вы нашли что-нибудь? спросилъ я.
   -- Да. Я нашелъ именно то, что мнѣ нужно было найти! -- отвѣтилъ онъ.
   И развернувъ газету такъ, чтобы удобнѣе было читать, прочелъ:
   "Владикавказъ. (По телеграфу отъ собственнаго корреспондента.) Вчера у инженера Бугасова внезапно пропала дочь Елена. Дѣвушкѣ шестнадцать лѣтъ и она училась въ мѣстной женской гимназіи, гдѣ была въ шестомъ классѣ. Е. Бугасова изчезла въ два часа дня. Она ушла гулять и болѣе не возвращалась. Мѣстная полиція въ ея изчезновеніи видитъ связь съ систематическими изчезновеніями молодыхъ дѣвушекъ на сѣверномъ Кавказѣ. Это уже одиннадцатое изчезновеніе за пять мѣсяцевъ. Изчезаютъ все больше очень молодыя дѣвушки и до сихъ поръ ни одна изъ нихъ не была отыскана"...
   Шерлокъ Холмсъ на минуту пріостановился и, передохнувъ, дочиталъ:
   "Мѣстная полиція употребляетъ тщетныя усилія для розыска пропавшихъ. Ходятъ слухи, что къ этому дѣлу привлеченъ знаменитый американскій сыщикъ Натъ Пинкертонъ, который будто бы на-дняхъ долженъ пріѣхать къ намъ во Владикавказъ".
   -- Какъ вамъ нравится это? -- спросилъ Шерлокъ Холмсъ, опуская руку съ газетой.
   -- Довольно интересное дѣло! -- сказалъ я.
   -- Не правда ли, дорогой Ватсонъ! -- подхватилъ Шерлокъ Холмсъ. -- Систематическое исчезновеніе молодыхъ дѣвушекъ! Это чего-нибудь да стоитъ! Вы вообразите себѣ: таинственный мрачный Кавказъ, разбойники... ночи въ ущельяхъ и... не менѣе таинственное исчезновеніе молодыхъ дѣвушекъ.
   -- Да, любопытное дѣло! -- поддакнулъ я.
   -- И ради него намъ стоитъ поѣхать!-- воскликнулъ горячо Шерлокъ Холмсъ.
   -- Конечно!
   -- Значитъ, вы согласны?
   -- Само собою разумѣется!
   -- Тѣмъ болѣе что Бугасовъ такъ усиленно просилъ насъ...
   -- И за дѣло берется самъ знаменитый Натъ Пинкертонъ! -- поддразнилъ я.
   Холмсъ улыбнулся.
   -- Если хотите -- и это! -- сказалъ онъ.
   -- Я вѣдь знаю вашъ спортсменскій характеръ! -- отвѣтилъ я, пожимая плечами.
   Вмѣсто отвѣта Холмсъ пожалъ мнѣ крѣпко руку и, вставъ со стула, проговорилъ:
   -- Итакъ рѣшено! Мы ѣдемъ!
   -- Мы ѣдемъ,-- сказалъ и я.
   -- Черезъ три часа пятнадцать минутъ отходитъ очень удобный для насъ поѣздъ...
   -- Вы думаете ѣхать такъ скоро?
   -- Обязательно!
   -- Какъ хотите!
   -- Вы, можетъ быть, не соберетесь?-- спросилъ Холмсъ.
   -- О! Что вы, что вы! -- воскликнулъ я.-- Вы прекрасно знаете, что для меня достаточно одного часа!
   -- Тѣмъ лучше! -- кивнулъ головой Шерлокъ Холмсъ.-- Въ такомъ случаѣ не будемъ терять даромъ времени.
   -- Конечно! -- согласился я.
   Мы покинули свои уютныя мѣста у камина и, пройдя въ другую комнату, стали укладывать свои пожитки.
   То, что намъ не было нужно, мы сложили въ два большихъ чемодана, которые рѣшено было сдать на храненіе въ складъ, а наиболѣе нужныя вещи мы сложили въ два небольшихъ дорожныхъ чемодана и въ ручные маленькіе саки.
   Двѣ подушки и два пледа были затянуты въ ремни и сборы были окончены.
   Сначала мы поѣхали въ складъ, сдали тамъ вещи на храненіе и, покончивъ съ этимъ, поѣхали на вокзалъ.
  

II.

   Путь до Владикавказа былъ не интересенъ и очень утомителенъ.
   Чѣмъ дальше подвигались мы на югъ, тѣмъ роскошнѣе становилась весна, а когда на четвертыя сутки мы пріѣхали, наконецъ, во Владикавказъ, то положительно ахнули отъ восторга.
   Деревья тутъ уже давно распустились и маленькій городокъ такъ и утопалъ въ зелени.
   Взявъ парный фаэтонъ, мы приказали везти себя прямо къ инженеру Бугасову.
   Дома мы его не застали, но его супруга, узнавшая, кто мы такіе, сказала намъ, что ея мужъ прійдетъ не позже какъ черезъ полъ-часа, и попросила насъ подождать въ гостиной, куда намъ тотчасъ же подали чай.
   Черезъ полъ-часа пришелъ и Бугасовъ.
   При первомъ же взглядѣ на него было замѣтно, что онъ глубоко страдаетъ.
   Онъ былъ блѣденъ, плохо выбритъ, на лбу легли глубокія морщины, а глаза глядѣли такъ грустно, что буквально хотѣлось плакать, глядя на него.
   Увидавъ насъ, онъ постарался улыбнуться, но улыбка у него вышла натянутая и кривая.
   -- Не съ мистеромъ ли Шерлокомъ Холмсомъ имѣю честь встрѣтиться? -- спросилъ онъ, подходя къ намъ.
   Жена вѣроятно предупредила его.
   -- Я къ вашимъ услугамъ! -- произнесъ Холмсъ съ поклономъ, дѣлая шагъ впередъ.
   И указавъ на меня, онъ добавилъ:
   -- А это мой другъ, докторъ Ватсонъ.
   Инженеръ горячо пожалъ намъ руки.
   -- Я не знаю, какъ благодарить васъ за вашу огромную любезность! -- проговорилъ онъ грустнымъ голосомъ.-- Мое горе настолько велико, настолько...
   -- О, не говорите! -- перебилъ его Холмсъ.-- Развѣ можетъ какое-нибудь горе сравниться съ вашимъ! Я прекрасно понимаю ваше внутреннее состояніе, и поэтому-то мы и спѣшили такъ, чтобы не потерять слѣдовъ, которые съ каждымъ днемъ утрачиваютъ свою свѣжесть.
   -- Да, да... очень... очень благодарю васъ...
   -- Будетъ лучше, если мы сразу приступимъ къ дѣлу! -- заговорилъ Холмсъ.-- Сегодня я ознакомлюсь съ нимъ, старательно обдумаю и завтра, Богъ дастъ, примусь за работу.
   -- Я къ вашимъ услугамъ! -- поклонился инженеръ.-- Я вѣроятно угадываю, предполагая, что вы хотите знать все, что до сей поры дало слѣдствіе.
   -- Да, вы угадали! -- отвѣтилъ Холмсъ.
   -- Въ такомъ случаѣ пойдемте ко мнѣ въ кабинетъ! -- предложилъ намъ Бугасовъ.
   Слѣдомъ за нимъ, мы прошли нѣсколько шикарно обставленныхъ комнатъ и, войдя въ кабинетъ, заперлись въ немъ.
   Сѣвъ въ глубокія, кожаныя кресла, мы приготовились слушать.
   Бугасовъ помѣстился противъ насъ и уже приготовился было начать разсказъ, какъ вдругъ Шерлокъ Холмсъ перебилъ его:
   -- Не ваша ли это дочь тутъ на портретѣ?
   И онъ указалъ на большой портретъ тушью, висѣвшій на одной изъ стѣнъ кабинета.
   Это былъ портретъ молодой дѣвушки, почти ребенка, съ нѣжными чертами прекраснаго лица и съ цѣлой шапкой густыхъ, вьющихся волосъ.
   Чертами лица она сильно напоминала самого Бугасова.
   -- Да, это моя дочь,-- съ дрожью въ голосѣ отвѣтилъ инженеръ. -- Та самая дочь, Елена, съ которой случилось это несчастіе!
   -- Теперь я навсегда запомнилъ ея лицо! -- сказалъ Холмсъ, отрывая свой взоръ отъ портрета.
   И обернувшись къ Бугасову, онъ добавилъ:
   -- А теперь я васъ слушаю! Только чуръ, одно условіе: говорите возможно подробнѣе, старайтесь не упускать ни малѣйшей подробности.
   Бугасовъ кивнулъ головой и сталъ разсказывать.
  

III.

   -- "Это было шесть дней тому назадъ.
   "Моя дочь пришла изъ гимназіи около двѣнадцати часовъ.
   "День былъ субботній, значитъ, уроковъ было мало, а въ довершеніе всего послѣднимъ урокомъ былъ урокъ географіи, на который учитель по болѣзни не пришелъ, и поэтому ихъ классъ распустили вмѣсто двѣнадцати часовъ -- въ одиннадцать.
   "Въ этотъ день она собиралась ѣхать на пикникъ вмѣстѣ съ нашимъ хорошо знакомымъ семействомъ Ивановыхъ, съ одной изъ барышень котораго она была подругой по классу.
   "Поѣздка была назначена въ часъ времени и сборнымъ пунктомъ была наша квартира.
   "Ивановы собрались у насъ раньше, и поэтому лишь только они узнали, что Елена уже дома, какъ тотчасъ же рѣшили не откладывать поѣздку до часу, а ѣхать сейчасъ-же.
   "Было четверть перваго.
   -- "Ты поѣдешь, папа? -- спросила меня Елена.
   -- "Нѣтъ!-- отвѣтилъ я.
   -- "Почему? -- спросила она.
   "Я отвѣтилъ, что мнѣ попросту не хочется и только всего.
   "Но она стала уговаривать меня поѣхать, и я, въ концѣ концовъ, согласился.
   "Рѣшено было ѣхать на Редантъ.
   "Это горная рѣченка, въ семи верстахъ отъ Владикавказа, по Военно-Грузинской дорогѣ.
   "Къ этому ключу, берущему свое начало верстахъ въ трехъ дальше, по той же дорогѣ изъ скалъ, ѣздятъ на пикники всѣ горожане.
   "Тамъ чудная мѣстность, красивыя скалы и великолѣпная вода для питья и чая.
   "Взявъ кульки съ провизіей, мы вышли всѣ на улицу, наняли на цѣлый день два пароконныхъ четырехмѣстныхъ фаэтона и поѣхали по Военно-Грузинской дорогѣ.
   "Пріѣхавъ на Редантъ, мы разложили на берегу ручья костеръ, поставили самоваръ и стали жарить шашлыкъ.
   "А молодежь пошла лазить по горамъ.
   "Сначала Елена бѣгала съ другими, но разшалившись, дѣвушки и молодые люди разбѣжались въ разныя стороны.
   "Это и было для нея роковымъ моментомъ.
   "Побѣгавъ немного и замѣтивъ, что Елены нѣтъ съ ними, молодежь стала звать ее.
   ,,Но на зовъ она не отозвалась.
   "Стали звать громче, затѣмъ разбрелись въ разныя стороны, продолжая ее кликать, но всѣ старанія оказались безполезными.
   "Елены не находили нигдѣ.
   "Молодежью овладѣлъ страхъ.
   "Прибѣжавъ къ намъ, они объявили о несчастіи.
   "У меня даже сердце упало.
   "Вскочили мы всѣ какъ сумасшедшіе!
   "Туда-сюда, кричимъ, кликаемъ, надрываемся, мечемся!
   "Ни отвѣта, ни привѣта!
   "Одна изъ дѣвочекъ говоритъ, что видѣла, какъ Елена вскочила на одну очень крутую тропинку.
   "Бросились мы туда, вскарабкались на скалы, осмотрѣли на пути одну пещеру и, докарабкавшись до такого мѣста, гдѣ не пролѣзъ бы и самый ловкій горецъ, волей-неволей возвратились назадъ.
   "Что было дѣлать?
   "Послали мы на ближайшій постъ за казаками.
   "Цѣлый день мы бродили вмѣстѣ съ казаками по скаламъ, осмотрѣли каждый камень, каждый кустикъ, но все было напрасно!
   "Я обѣщалъ дать сто рублей тому, кто найдетъ мою дочь живою или мертвой.
   "Отправивъ дѣвочекъ и дѣтей домой, я вмѣстѣ съ двумя молодыми людьми и казаками заночевалъ на Редантѣ и поутру возобновили наши поиски.
   "Снова проискали мы цѣлый день; въ концѣ дня къ поискамъ присоединились нѣсколько полицейскихъ и горцевъ, вызванныхъ мною, но сколько мы ни искали, ничего найти не могли.
   "Елена исчезла безслѣдно, словно провалилась сквозь землю.
   "Съ тѣхъ поръ о ней нѣтъ ни слуху, ни духу".
   Бугасовъ умолкъ.
   На глазахъ его блеснули слезы и, вынувъ платокъ, онъ вытеръ глаза.
  

IV.

   -- И это все, что вы знаете? -- спросилъ его Холмсъ, все время слушавшій инженера съ глубокимъ вниманіемъ.
   -- Да, это все,-- отвѣтилъ тотъ.
   -- Еще одинъ вопросъ... Пожалуйста!
   -- Справедливъ ли слухъ, будто по этому дѣлу работаетъ и знаменитый мистеръ Натъ Пинкертонъ?
   -- Да, это вѣрно!
   -- Ну, и что же?
   -- Онъ до сихъ поръ не нашелъ ничего.
   -- Совершенно?
   -- Какъ вамъ сказать? -- пожалъ плечами Бугасовъ. -- Слѣды Елены онъ нашелъ на тропинкѣ, но... дальше пещеры они не идутъ.
   -- Гм... это интересно! пробормоталъ Шерлокъ Холмсъ.-- Если вы позволите, то я попросилъ бы васъ немедленно проѣхать съ нами къ этому мѣсту.
   -- Съ большимъ удовольствіемъ! быстро отвѣтилъ Бугасовъ.
   -- Въ такомъ случаѣ мы не будемъ терять даромъ времени.
   -- Отлично.
   Мы поднялись съ мѣста, прошли въ переднюю, одѣлись, вышли на улицу и, нанявъ парный фаэтонъ, поѣхали на Редантъ.
   Черезъ часъ мы были уже на мѣстѣ происшествія.
   Спрыгнувъ съ извощика, Шерлокъ Холмсъ обратился къ Бугасову:
   -- Ну-съ, будьте любезы указать всѣ мѣста, про которыя вы мнѣ говорили дома.
   -- Сію минуту!-- отвѣтилъ инженеръ.-- Вотъ на этомъ мѣстѣ мы разводили костеръ и сидѣли сами...
   -- Такъ-съ!
   -- Тутъ остановился фаэтонъ, а вонъ около тѣхъ кустовъ орѣшника и въ самомъ орѣшникѣ бѣгали они и играли.
   -- А гдѣ эта тропинка?
   -- Вотъ пройдемтесь!
   Съ этими словами мы направились къ кустамъ, росшимъ у самаго подножія высокихъ, почти отвѣсныхъ скалъ.
   Войдя въ кусты, мы дѣйствительно увидѣли тропинку, круто подымавшуюся на скалы.
   Мы подымались по ней гуськомъ.
   Подвигаясь шагъ за шагомъ, Шерлокъ Холмсъ пристально осматривалъ землю подъ своими ногами.
   -- Гм... по этой тропинкѣ прошло вѣроятью уже болѣе сотни ногъ! -- произнесъ онъ наконецъ съ досадой.
   -- О, да! -- отвѣтилъ Бугасовъ. -- Ужъ послѣ исчезновенія дочери, мы съ казаками прошли разъ двадцать взадъ и впередъ по этой тропинкѣ.
   -- И совершенно затерли всѣ слѣды!
   -- Что дѣлать.
   Тропинка съ каждымъ шагомъ становилась все круче.
   Когда мы поднялись по ней шаговъ пятьдесятъ, мы вышли на небольшую площадку около широкой пещеры.
   Почва на площадкѣ была до того затоптана ногами, что найти какой-либо слѣдъ не представляло никакой возможности.
   Слѣдомъ за Бугасовымъ мы вошли въ пещеру.
   Это была огромная темная пещера, съ потолка которой спускались длинныя сосульки сталактита и вода капала съ нихъ капля за каплей, просачиваясь сквозь известковый камень.
   Темнота не позволяла хорошо разглядѣть внутренность пещеры.
   Засвѣтивъ большой карманный электрическій фонарь, Шерлокъ Холмсъ сначала началъ было осматривать полъ, но вдругъ плюнулъ со злостью и перенесъ свое вниманіе на потолокъ.
   Долго возился онъ, переходя отъ камыя къ камню, разсматривалъ каждую скважину, но чѣмъ дальше работалъ онъ, тѣмъ безнадежнѣе становилось выраженіе его лица. Мы съ любопытствомъ смотрѣли на его движенія.
   -- Ничего?-- взволнованно спросилъ Бугасовъ.
   -- Ничего! -- коротко отвѣтилъ Холмсъ.
   И подойдя къ выходу, онъ сказалъ:
   -- Полѣземъ выше!
   И мы снова стали взбираться по тропинкѣ.
   Но сдѣлавъ впередъ шаговъ шестьдесятъ, мы принуждены были остановиться.
   Дальше итти было некуда.
   -- Никакихъ слѣдовъ ! -- произнесъ Холмсъ.
   Съ этими словами онъ повернулъ назадъ, и мы стали спускаться внизъ.
   Только теперь я замѣтилъ, что вниманіе Холмса обращено совсѣмъ на другое. Онъ не смотрѣлъ теперь себѣ подъ ноги, но зато зорко глядѣлъ по сторонамъ, осматривая всѣ кусты, заглядывая на скалы наверхъ и внизъ.
   Но тропинка, шириною въ три четверти аршина, шла по крутизнѣ.
   Съ одной стороны подымалась отвѣсная стѣна, съ другой -- была пропасть.
   Сойти съ этой тропинки было повидимому рѣшительно некуда.
   Такъ дошли мы снова до пещеры. Остановившись около нея на площадкѣ, онъ сталъ пристально разсматривать скалу, которая почти отвѣсно подымалась надъ пещерой.
   Входное отверстіе пещеры было вышиной болѣе сажени.
   Надъ этимъ входомъ, на маленькомъ выступѣ скалы росла елка, судорожно вцѣпившись корнями въ камни скалъ. Немного выше ея, почти на отвѣсной скалѣ, росъ огромный, развѣсистый кустъ шиповника, покрытый густой зеленой листвой.
   Но добраться до этой елочки и до этого куста, повидимому, не представлялось никакой возможности.
   Но если бы туда и добраться, то все же дальше некуда было бы дѣться.
   Отвѣсная скала уходила въ самыя небеса.
   А между тѣмъ Шерлокъ Холмсъ все продолжалъ смотрѣть на это мѣсто, словно оно было для него особенно интереснымъ.
   -- Что вы смотрите? -- спросилъ его Бугасовъ.
   Но Холмсъ не отвѣтилъ ему ничего.
   Онъ молча смотрѣлъ на скалу, словно что-то обдумывая, и на его лбу залегла глубокая складка.
   Вдругъ онъ круто повернулся къ намъ.
   -- Нѣтъ ли у кого-нибудь изъ васъ какого-нибудь тяжелаго предмета? -- спросилъ онъ.
   Мы стали рыться въ карманахъ.
   -- Колесный ключъ пригодится?-- спросилъ Бугасовъ.
   -- Конечно! -- отвѣтилъ Холмсъ.
   -- Въ такомъ случаѣ подождите!
   -- Куда?
   -- Я сбѣгаю внизъ, возьму у извозчика ключъ!
   -- Ну ладно!
   Бугасовъ побѣжалъ внизъ и скоро вернулся съ колеснымъ ключомъ, которымъ завинчиваютъ гайки.
   Холмсъ вынулъ изъ кармана длинный и толстый шелковый шнуръ.
   Къ одному изъ концовъ онъ привязалъ ключъ и попросилъ насъ отойти подальше.
   Когда мы отошли на порядочное разстояніе, онъ вдругъ взмахнулъ шнуромъ и ключъ, описавъ въ воздухѣ дугу, обвилъ деревцо и упалъ къ ногамъ Шерлока Холмса.
   Тогда, связавъ оба конца, онъ схватился за шнуръ своими крѣпкими, шое увеличительное стекло и, опустившись на колени, стал что-то разглядывать на полу, переползая с места на место.
   Окончив осмотр пола, он проделал то же самое с внутренним подоконником.
   Вероятно, что-то обратило на себя его внимание, так как его лицо сделалось вдруг серьезным и сосредоточенным.
   Вынув из кармана мерку, он произвел какое-то измерение.
   Нат Пинкертон с улыбкой посматривал на его работу.
   Наконец, он не выдержал.
   -- Вы работаете так, словно нашли совершенно новые следы! -- проговорил он. -- Но... могу вас уверить, что ваша работа совершенно излишня. Точно так же, как и вы, я нашел едва уловимые следы на внутреннем подоконнике, но я не придаю значения. Во-первых, на подоконник изнутри постоянно становятся или для того, чтобы протирать стекла, или чтобы открыть форточку, но самое главное это то, что следы идут дальше.
   -- Весьма может быть! -- ответил Холмс как-то загадочно.
   -- Вы в этом убедитесь сию минуту, -- проговорил Пинкертон, выходя из спальни и запирая ее снова на ключ.
   Мы вышли во двор и подошли к тому месту, куда выходили окна спальни.
   Тут место было огорожено и небольшой квадрат прикрыт рогожей, укрепленной на кольях так, что она не касалась земли.
   Осторожно приподняв ее, Пинкертон указал на ясно выделявшийся на песке след.
   С первого же взгляда на него, я узнал тот же след, который был отпечатан на наружном подоконнике, с той же подковкой на каблуке.
   -- Только один след? -- спросил Холмс.
   -- Только один, -- ответил Нат Пинкертон. -- Направление следа -- к конюшне. Лишь только я заметил это, как тотчас же бросился в конюшню и перешарил в ней каждую соломинку.
   -- И, вероятно, что-нибудь нашли? -- спросил Холмс.
   -- Да.
   -- Прислуга была уже арестована?
   -- Да.
   -- Задолго?
   -- Часа за три перед тем, как я начал розыски в конюшне.
   -- И что же вы нашли там?
   Нат Пинкертон достал из кармана женское кольцо с бирюзой, окаймленной розанами.
   -- Вот эту вещь.
   -- Где?
   -- В яслях. В этом месте есть как раз ход на сеновал. Вор, схвативши вещи, бросился в конюшню и оттуда, вероятно, на сеновал, потеряв по дороге одну из краденых мелочей. Можно предполагать, что его сообщник, сидевший для наблюдения на крыше конюшни, соскочил на сеновал, где принял от главного вора краденые вещи и вместе с ними скрылся. А вор возвратился во двор.
   -- Почему же вы заключаете, что именно кучер Никита Панкратов, а не кто-нибудь другой, украл вещи? -- спросил Холмс, все время слушавший объяснения Ната Пинкертона с величайшим вниманием.
   Пинкертон улыбнулся.
   -- Очень просто, -- ответил он. -- Арестовав всех служащих, я забрал все их вещи и, отобрав от них их обувь, стал сличать ее с найденными следами.
   -- И?..
   -- И нашел требуемое. В момент ареста на кучере Никите были сапоги, которые по величине хотя и подходили к следу, но не совсем, а по деталям и вовсе не подходили. Но зато под кроватью Никиты я нашел сапог, его старый сапог, хотя и не с той ноги, но вполне подходящий к следу по величине и деталям.
   -- Вы говорите, что сапог с другой ноги? -- полюбопытствовал Холмс.
   -- Да. С правой. А на подоконнике и на земле под окном виден отпечаток левой ноги.
   -- Куда же девался у кучера левый сапог?
   -- Он говорит, что оба его сапога все время находились у него под кроватью.
   -- А левый?
   -- В этом его показания путаются. Он говорит, что не знает, куда и когда пропал сапог. Вообще он, видимо, путает...
   -- Но ведь действительно возможно, что кто-то украл его сапог.
   -- Один? -- улыбаясь, спросил Пинкертон.
   -- Да, хотя бы и один. Для положительного обвинения нужны более веские доказательства.
   -- И они есть.
   -- А именно?
   -- В кармане его кучерского армяка найден маленький рубин, вероятно, вывалившиеся из какой-нибудь вещи и, вследствие своей маленькой величины, оставшийся незамеченным в глубине кармана.
   -- Да... эти данные говорят ясно за его виновность, -- задумчиво проговорил Холмс. -- Где он находится?
   -- Пока -- в сыскном.
   -- Его можно будет видеть?
   -- Без сомнения. Через час его приведут сюда.
   -- Но что он говорит относительно других вещей?
   -- Он запирается во всем. И надо заметить, что запирается очень естественно. Он уверяет, что в момент кражи -- спал, будучи усталым после езды господ. Некоторые из дворни утверждают это, хотя и показывают, что все были в хлопотах и в комнату, где спал кучер, заглядывали редко.
   -- Подойдите-ка, Ватсон, сюда, -- попросил Холмс, отрываясь от вопросов и снова подходя к тому месту, где на земле виднелся след. -- Держите-ка лестницу!
   Он приставил лестницу к окну и взобрался наверх.
   -- Нет сомнения, что лестницу приставляли и по ней подымались, -- донесся до нас его голос. -- След виден ясно.
   Он спустился вниз и задумчиво произнес:
   -- Странно... очень странно...
   -- Что именно? -- спросил Нат Пинкертон.
   -- Именно то, что всюду виден след лишь одной левой ноги.
   Нат Пинкертон саркастически улыбнулся.
   -- Можно подумать, что вы, несмотря на неопровержимые доказательства, не верите в виновность кучера Никиты Панкратова.
   В его голосе звучала насмешка.
   Холмс пожал плечами.
   -- У каждого могут быть свои взгляды! -- произнес он.
   -- В особенности, когда люди иногда сознательно ищут чудес и фокусов там, где дело ясно и просто.
   -- Вы говорите обо мне?
   -- В данном случае -- да! -- сказал Пинкертон, не стараясь даже скрыть презрительной улыбки.
   -- Будущее покажет, кто из нас прав, -- произнес Шерлок Холмс.

III.

   Никита Панкратов был рослый, сильный мужик, с солидной, окладистой бородой и добродушным, чисто русским лицом.
   Когда его ввели в дом, в сопровождении двух часовых, он выглядел совершенно растерянным и убитым.
   В эту минуту в комнате, кроме мистера Пинкертона, Шерлока Холмса и меня, находился сам хозяин Николай Александрович Мюрев.
   Лишь только Никита увидел хозяина, как вдруг грузно повалился на колени.
   -- Батюшка! Хозяин, отец родной! Смилуйся ты надо мною! -- завопил он как исступленный. -- Пять лет я тебе верой и правдой служил!.. Да неужели я бы решился!..
   Рыдания прервали его слова.
   Горе этого человека было настолько натурально, настолько сильно, что лицо хозяина даже передернулось...
   -- Я, брат, что ж... Я ничего... Это точно, что я тобой доволен был... -- забормотал он растерянно.
   Но на Ната Пинкертона это излияние не произвело, по-видимому, никакого действия.
   Его сухое лицо оставалось по-прежнему совершенно бесстрастным, а глаза смотрели строго и холодно, как бы стараясь проникнуть в самую глубь души жертвы.
   -- Ваше присутствие я считаю совершенно излишним, -- произнес он наконец, обращаясь к хозяину.
   -- Я ничего... Я могу -- уйти... -- пробормотал последний сконфуженно.
   С этими словами он встал с кресла и медленно удалился в другую комнату.
   -- Встаньте! -- проговорил Нат Пинкертон, обращаясь к кучеру. -- Ваши просьбы и мольбы на нас не подействуют -- вы это прекрасно знаете. Все улики -- против вас...
   -- Батюшка, отец родной! Да нешто я мог... -- простонал кучер.
   Но Пинкертон строго перебил его.
   -- Вы должны помнить, что сознание облегчает вину. Ваше наказание, в случае сознания, будет гораздо легче...
   Кучер раскрыл было рот, хотел что-то сказать, но вместо слов как-то безнадежно махнул рукой.
   Между тем, Пинкертон продолжал:
   -- Если бы вором были и не вы, то во всяком случае у вас должно было бы быть подозрение на другого. Кто же мог украсть, например, ваш сапог? И почему бы ему не украсть пару, раз оба сапога лежали вместе?
   -- Не знаю, батюшка, ей Богу не знаю! -- бултыхнулся снова на колени Никита.
   -- Да ведь накануне вы видели свои сапоги?
   -- Не то что накануне, а даже вчера ранним утром!
   -- А камень, который был найден у вас в кармане? -- продолжал пытать сыщик.
   -- И про камень, батюшка, ничего не знаю! Отродясь у меня таких камешков не было, а коли бы и был, так я бы его за простое стеклышко почел.
   На лице Ната Пинкертона скользнула презрительная улыбка.
   -- А знаете ли вы, что тех улик, которые есть против вас, вполне достаточно для суда, чтобы осудить вас? -- спросил он холодно.
   -- Знаю, батюшка, знаю, отец родной! -- с тоской воскликнул кучер. -- Неспроста тут все делается! Видно, лукавый замешался в это дело, потому что человеку не сделать так!
   -- А кто был вашим помощником?
   -- Каким помощником? -- удивленно спросил Никита.
   -- Не притворяйтесь! Мне известно, что у вас был помощник, и даже известно, где он сидел. Этот помощник уже арестован и сознался во всем. Вас же я спрашиваю о нем специально для того, чтобы проверить, насколько вы умеете запираться. Ну?
   Физиономия Никиты, при этих словах, сделалась совершенно растерянной.
   -- Сознался?.. мой помощник?.. -- забормотал он. -- Господи! Да кто же это?
   -- Не знаешь? -- спросил строго Пинкертон, переходя на "ты".
   -- Не знаю, барин!
   -- Ну, так ладно! Ты это узнаешь на суде! Значит, ты решительно отказываешься от всего?
   -- Да в чем же сознаваться? -- воскликнул с тоской Никита.
   -- Это дело твое! -- ответил холодно Пинкертон. -- Моя обязанность заключается в том, чтобы предупредить тебя в том, что все улики против тебя. Тебе никто не поверит, что ты не виноват, а следовательно, от тебя самого зависит чистосердечным признанием уменьшить наказание.
   Видя, что кучер не отвечает, Пинкертон добавил:
   -- Поверь, что тебе не удастся воспользоваться ни одной краденой вещью. Даже тогда, когда ты отбудешь наказание. За тобой будут следить самым тщательным образом...
   Но тут речь его вдруг оборвалась.
   Лицо кучера вдруг побагровело, глаза налились кровью и он, выпрямившись во весь свой рост, крикнул громко:
   -- Не был я вором да и только! Судите меня, хоть вешайте, а я знать не знаю вас! Убирайтесь к черту, я и отвечать-то вам не буду! Хоть жилы из меня вытягивайте, ироды, так и по мне все равно!
   -- В таком случае мне не о чем с тобой и разговаривать!
   -- произнес холодно Нат Пинкертон.
   И, обернувшись к конвойным, он приказал:
   -- Можете вести его назад.
   Ни слова не произнеся, Никита вышел из комнаты в сопровождении полицейских.
   -- Вы видите, этот тип умеет хорошо запираться! -- произнес с насмешкой Пинкертон. -- Но... я еще не спросил вашего мнения, коллега, относительно кучера.
   Шерлок Холмс не ответил ни слова.
   Он несколько минут молча шагал по комнате, низко опустив голову.
   Но вот он, наконец, выпрямился и, задумчиво взглянув на Пинкертона, произнес:
   -- Никита Панкратов ни в чем не виноват.
   -- Что-о?! -- воскликнул удивленно Пинкертон. -- Вы говорите, что он не виноват?
   -- Да, -- твердо повторил Холмс.
   -- Несмотря на прямые улики?
   -- Да.
   -- Но кто же, по-вашему, вор?
   -- Этого я не знаю, но будущее покажет это. Могу одно сказать, что я знаю более чем хорошо душу человеческую, и голос, исходящий из глубины и дышащий такой правдой, как у этого кучера, не может лгать!
   Пинкертон улыбнулся.
   -- Вы думаете? -- спросил он пренебрежительно, задетый слегка за самолюбие словами Холмса.
   -- Повторяю, я в этом уверен, -- серьезно ответил Холмс.
   -- В таком случае, позвольте пожелать вам успеха в отыскании виновного, -- насмешливо сказал Пинкертон. -- Что же касается меня, то я его уже нашел и единственное, что остается мне, это отыскать его помощника и краденые вещи.
   Он слегка поклонился нам и добавил:
   -- А пока, позвольте пожелать вам всего хорошего!
   С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

IV.

   Мы остались с Холмсом одни.
   Несколько минут мой друг упорно молчал, глядя задумчиво куда-то в пространство. Потом он подошел ко мне, положил руку на мое плечо и произнес:
   -- Нет, нет, дорогой Ватсон, предчувствие не обманывает меня! Этот человек не может быть виновен! Обстоятельства сложились для него очень плохо... Все говорит против него, но я постараюсь распутать это чрезвычайно запутанное преступление и удержать этим судей от ложного шага.
   -- Мне тоже не верится, чтобы кучер был виноват, -- ответил я. -- Уж чересчур искренен его голос!
   -- В том-то и дело! Нат Пинкертон попал на ложный след, на который его навел другой ловкий вор, а самолюбие не позволяет ему сознаться в этом.
   И вдруг, весело улыбнувшись, он добавил:
   -- Если смотреть на это дело с спортивной точки зрения, то я должен радоваться, что мой соперник находится на ложном следу. Пойдемте сию же минуту к хозяину дома. Мне нужно его расспросить кое о чем.
   Хозяина мы застали в гостиной. Услыхав, что Шерлок Холмс желает задать ему и его жене несколько вопросов, он изъявил свое полное согласие.
   На его зов в комнату вошла Анна Егоровна, и Холмс прямо приступил к делу.
   -- Кто присутствовал в то время, как вы одевали на себя драгоценности? -- спросил он Анну Егоровну.
   -- Горничная.
   -- А когда снимали?
   -- Никого.
   -- Не видали ли вы кого-нибудь входящим в дверь, после того как вы вышли переодевшись?
   -- Решительно нет.
   -- Были ли окна в вашей спальне занавешены во время переодевания?
   -- Нет. Это я помню хорошо. Я так спешила, что не успела спустить портьеры.
   -- Не выглядывали ли вы во время переодевания во двор? Может быть, вы заметили кого-нибудь из своих или посторонних, кто слишком пристально глядел на ваши окна?
   -- Н-нет... -- ответила Мюрева. -- Во дворе, кажется, совсем никого не было... Вернее сказать, я не заметила...
   -- Жаль. Но... не видали ли вы кого-нибудь на одной из крыш?
   Анна Егоровна задумалась.
   -- Нет, -- произнесла она наконец задумчиво. -- На наших дворовых крышах я не видела никого.
   -- А на соседних?
   -- Погодите... Да, да, теперь я припоминаю! На соседней крыше я видела рабочего. Он, кажется, что-то чинил...
   -- Ага! Имеет ли та крыша сообщение или соприкосновение с одной из крыш вашего двора? -- с живостью спросил Холмс.
   -- Нет! -- ответила Мюрева.
   -- Совсем?
   -- Совсем. Та крыша отделяется от нас большим двором.
   -- Не заметили ли вы вообще чего-нибудь подозрительного в чьем-либо поведении?
   -- Нет, решительно нет!
   -- Благодарю вас, -- поклонился Шерлок Холмс. -- Теперь ваша очередь, Николай Александрович! Как служил у вас Никита?
   Мюрев только руками развел.
   -- Пожаловаться на него никогда не мог! -- ответил он. -- Мужик был честный, добродетельный, трезвый...
   -- Часто ли он отлучался?
   -- Почти никогда. За пять лет службы раза два уезжал на побывку в деревню, жил скромно и деньгу копил, старикам своим один раз тридцать рублей дал, да другой раз -- тридцать четыре.
   -- Верите ли вы в его виновность?
   -- Я бы и не поверил, если бы не такие доказательства.
   -- Кто у вас еще служит?
   -- Кухарка есть, горничная, да дворник.
   -- Не подозреваете ли вы кого-нибудь из них? Не отличается ли кто из них дурным поведением?
   -- Н-нет... кухарке уже шестой десяток пошел, она и состарилась в нашем доме... В горничных -- ее внучка служит и все ее знают за серьезную, честную девушку; дворник тоже уже восемь лет как у нас, да он никогда и в дом-то не входит! Где уж ему знать: что, где и как...
   -- Не замечали ли вы кого-нибудь подозрительного среди гостей?
   -- А кто их разберет! Были певчие...
   -- Где они помещались и раздевались?
   -- Раздевались в передней, а стояли в зале.
   -- Не замечали ли вы, чтобы кто-нибудь из них куда-нибудь выходил во время службы или до нее?
   -- Гм... один певчий точно что часто выходил... должно быть, расстройство желудка было.
   -- А какой он из себя? -- быстро спросил Холмс.
   -- Черный такой, худощавый...
   -- Опишите мне подробнее его лицо.
   -- Вот он стоял с самого краю хора, так я его потому и заметил. С вас будет ростом, одет прилично в черную сюртучную пару, глаза черные, волосы черные, довольно длинные, усы густые, распушенные.
   -- Больше вы ни на кого не обратили внимания?
   -- Нет. Вот только диакон, у того голос богатейший!
   -- Ну, это-то меня мало интересует! -- улыбнулся Шерлок Холмс.
   -- А больше я, признаться, никого не приметил! -- проговорил Мюрев.
   Поблагодарив его за сведения, Холмс простился и мы вышли.

V.

   -- Ну-с, дорогой Ватсон, а теперь скорее вперед! Если мы не опоздали, то добьемся своего! -- сказал мне Холмс, когда мы вышли на улицу. -- Мне кажется, что я напал на новый след, которого не заметил Нат Пинкертон.
   С этими словами он подозвал извозчика, мы сели в пролетку и Холмс приказал ехать к преосвященному Макарию на дом, сказав извозчику его адрес.
   Не прошло и получаса, как мы были уже на месте.
   -- Скажите, пожалуйста, где живет регент хора? -- спросил Холмс у привратника.
   -- А вот тут! -- указал он на один из флигелей.
   Следуя указанию, мы вошли во второй этаж и позвонили.
   На наше счастье, регент оказался дома. Узнав наши имена, он просиял от радости, что видит пред собою Шерлока Холмса, и суетливо пригласил нас войти в гостиную.
   -- Чем могу служить? -- заговорил он, усаживая нас.
   Но, не дождавшись ответа, вдруг обернулся к двери и крикнул:
   -- Маша! Поди-ка сюда! Посмотри, каких знаменитых гостей привел к нам Бог!
   Из соседней комнаты появилась жена регента, пухлая, довольно красивая женщина лет двадцати пяти.
   -- Подумай только! Сам Шерлок Холмс!
   -- Ах, батюшки! -- воскликнула хозяйка. -- Сейчас вот закусочку, да самоварчик приготовлю...
   И она снова исчезла из комнаты.
   Это было нам на руку.
   С утра мы ничего не ели и были голодны, как волки.
   Однако Холмс приступил к расспросам, не дожидаясь завтрака.
   Сделав несколько вступительных вопросов, Холмс стал его расспрашивать о певчих.
   -- Скажите, пожалуйста, как фамилия высокого певчего, брюнета, с довольно длинными волосами и черными пушистыми усами? -- спросил он.
   Регент сделал удивленное лицо.
   -- Брюнета, с черными пушистыми усами? Это какого же?
   -- Такой худощавый, -- пояснил Холмс. -- Во время панихиды у Мюревых он был одет в черную сюртучную пару и стоял с краю хора.
   -- Гм... в черной, вы говорите, сюртучной паре?
   -- Да. И притом в очень хорошей.
   -- Ничего не понимаю... -- произнес с недоумением регент. -- Есть у меня бас -- брюнет, только усы у него не пушистые, да и пьет он шибко, так что хорошей сюртучной тройки у него и в заводе не было.
   -- Так, значит, у вас нет такого певчего, который подходил бы ко всем сказанным приметам?
   -- Решительно нет.
   -- Но может быть, вы заметили...
   -- Постойте, постойте! -- перебил регент. -- Ведь действительно на панихиде у Мюревых был такой! Да, да, я припоминаю... Точь-в-точь такой господин, как вы описываете! Только он вовсе не певчий. Он, должно быть, так себе присоединился к хору! Это многие любят. Он стоял рядом с басами и подпевал.
   -- Вот-вот! -- воскликнул Шерлок Холмс. -- Про него-то и идет речь! Так вы не знаете, кто этот господин?
   -- Нет, не знаю! -- ответил регент -- А почему вы им так интересуетесь?
   -- Потому что вижу связь между ним и кражей драгоценностей у госпожи Мюревой, -- серьезно ответил Холмс.
   -- Вот как! -- воскликнул заинтересованный регент.
   В это время в комнату вошла хозяйка и пригласила нас закусить.
   За завтраком разговор вертелся преимущественно вокруг преступления.
   -- Не заметили ли вы: с вами выходил, или нет, тот господин, которого я описываю? -- спросил между прочим Холмс.
   Регент задумался.
   -- Кажется, с нами! -- сказал он наконец. -- Но куда он дел-ся потом: я не знаю.
   -- А кто вышел раньше: преосвященный или вы?
   -- Мы вышли следом за ним, так что при нас его сажали в карету.
   -- Это верно?
   -- О, да!
   -- А кто подсаживал его в карету?
   -- Диакон и священник Благовещенский.
   -- А где живет этот диакон?
   -- В этом же дворе, только в другом флигеле.
   -- Как его зовут?
   -- Отец Петр.
   Холмс выпил рюмку водки, закусил сардинкой и снова стал расспрашивать:
   -- Переполох в доме Мюревых поднялся при вас?
   -- Как же!
   -- Не заметили ли вы, сколько времени прошло с того момента, когда госпожа Мюрева вышла, чтобы пригласить всех к столу, и тем моментом, когда поднялась тревога?
   -- Как вам сказать? Минут шесть-семь!
   -- А не меньше? Госпожа Мюрева говорит, что прошло не более двух минут.
   Регент улыбнулся.
   -- Ну уж нет! -- произнес он. -- Я по своему желудку это помню! Помню, кончили мы панихиду, хозяйка ушла переодеваться, а мы и ждем: когда же нас закусить попросят! На часы посмотрел -- вижу, хозяйки уже пять минут как нет, а потом через минутку-две она появилась бледная, да встревоженная! Ну, и пошло смятение. Нас, певчих, конечно, не обыскивали, потому что весь хор все время в зале стоял...
   -- Так, так, -- задумчиво произнес Холмс. -- Значит, не две минуты?
   -- Конечно не две! Это хозяйке впопыхах так показалось!
   -- Это очень важно для меня! И, значит, из-за этого завтрак расстроился?
   -- Да. Поняли все, что хозяевам не до нас. Сначала преосвященный собрался ехать, а за ним потянулись и все остальные.
   -- Очень, очень вам благодарен за ваши сведения! -- сказал Шерлок Холмс, вставая из-за стола. -- Вы, конечно, понимаете, что моя работа требует поспешности и поэтому я не могу оставаться у вас лишней минуты! Еще раз благодарю вас и хозяюшку!
   Мы пожали руки хозяйке и хозяину и направились к диакону.
   Он жил в том же дворе, но через дом.
   Когда мы вошли в его квартиру, его не было дома.
   Однако жена диакона сию же минуту послала за ним к священнику, и через несколько минут он был уже перед нами.

VI.

   Подобно регенту, он страшно обрадовался, узнав, что перед ним стоит знаменитый Шерлок Холмс.
   Так же, как и регенту, Шерлок Холмс точно описал ему приметы незнакомого брюнета.
   -- Заметили ли вы его? -- спросил Холмс.
   -- Заметил, как не заметить! -- ответил диакон. -- Раньше-то я, признаться, не примечал его, а вот только когда подсаживал его преосвященство...
   -- А что тогда случилось? -- быстро спросил Холмс.
   -- Да уж больно ретиво он помогал нам!
   -- А ну-ка, расскажите все по порядку, -- попросил Шерлок Холмс.
   -- Дело, видите ли, так было, -- заговорил диакон. -- Когда его преосвященство вышел, карета подъехала и я с отцом Благовещенским подошли, чтобы подсадить его преосвященство.
   -- Так, так...
   -- Ну вот-с... Только это мы стали подсаживать, как вдруг подскакивает этот самый господин под благословение. Его преосвященство благословил... Ну-с так вот... Вдруг он и говорит: -- "разрешите и мне подсадить его преосвященство!" -- Ну, мы -- ничего! Он и бросился подсаживать! Все ногам чтобы преосвященного легче было...
   -- Ногам, вы говорите? -- переспросил Холмс.
   -- Да, -- ответил диакон. -- Он уставил преосвященному ноги, подвернул ему рясу и, снова приняв благословение -- удалился.
   -- Не заметили ли вы, чтобы он чересчур долго усаживал архиерея? -- спросил Холмс.
   -- Гм... как вам сказать... -- замялся диакон. -- Конечно, постороннее лицо не столь привычно... Мы-то, ведь, на этом стоим, а следовательно, у нас все быстрее делается...
   -- Так, так! А не заметили ли вы, куда он после этого пошел?
   -- Право, не заметил.
   -- И больше вы его не видали?
   -- Видел.
   -- Когда и где?
   -- Часа три тому назад.
   -- Где?
   -- Здесь.
   -- В архиерейском дворе?
   -- Да. Он спрашивал старшего кучера.
   -- Ну, ну...
   -- Только старшего кучера не было дома.
   -- И что ему сказали?
   -- Просили зайти позднее.
   -- И что он ответил?
   -- Что придет.
   -- А не знаете ли, приходил он во второй раз?
   -- Не знаю. Но это можно узнать.
   -- Пожалуйста! -- попросил Холмс.
   Диакон кивнул головой и вышел из комнаты.
   Немного спустя он возвратился и объявил, что незнакомец еще не возвращался вторично.
   Тогда Холмс приказал позвать старшего кучера.
   Пока человек ходил за кучером, Шерлок Холмс подробно расспросил о нем диакона.
   Судя по словам диакона, этот кучер, которому было лет сорок восемь, был человеком крайне религиозным, высокой честности и редкой благотворительности, доходившей до того, что он раздавал, в продолжение своей двадцатилетней службы, почти все свое жалование бедным, оставляя себе лишь на самое необходимое.
   Слушая эту аттестацию, Шерлок Холмс с видимым удовлетворением кивал головой.
   Наконец пришел и старший кучер.
   По одному взгляду на него можно было заключить, что это безусловно честный человек.
   Он вошел, перекрестился на образа и поклонился нам.
   -- Слушай, Иннокентий, -- заговорил отец диакон. -- Вот тут случилось одно преступление, так по этому делу приглашены они... чтобы разведать, значит. Так ты уж говори и делай все для них.
   -- Небось не для воров же буду делать! -- ответил обидчиво кучер.
   -- Так вот что, мой милый! -- заговорил Холмс. -- Может быть, помните: когда его преосвященство служил панихиду у Мюревых и после этого вышел, его подсаживал чернявый такой господин...
   -- Нет, не видал! -- покачал головой кучер.
   -- А не заходил ли такой брюнет к вам после этого? Высокий, худощавый, с пушистыми усами?
   -- Не заходил. Сказывают, сегодня приходил кто-то, только я его не видал.
   -- Вот и прекрасно! -- сказал Холмс. -- Так вот, дорогой Иннокентий, все, что я вас буду просить -- вы исполните?
   -- Коли для правого дела, так почему и не исполнить! -- ответил серьезно кучер.
   -- Спасибо! -- проговорил Шерлок Холмс. -- Сегодня к вам придет один господин. Как раз такой, какого я сейчас описывал, но, возможно, что он примет и другой облик. Все, о чем бы он с вами ни говорил, должно быть тотчас же передано мне.
   -- Слушаю-с.
   -- Во-вторых, если этот или вообще другой незнакомец придет к вам, не показывайте и тени подозрения.
   -- Понимаю-с.
   -- В-третьих: если зайдет речь о карете его преосвященства, то без меня не показывайте ее никому.
   -- Понимаю-с.
   -- Теперь скажите мне: есть ли в каретный сарай такой ход, кроме главного, через который можно было бы проникнуть туда незаметно?
   -- Есть. Люк в чердаке.
   -- Прекрасно. А есть где спрятаться незаметно в сарае?
   -- Можно.
   -- Вы мне покажете?
   -- Хоть сию минуту.
   -- Очень хорошо. Теперь еще одно приказание. Если кто захочет осмотреть карету, то скажите, что не можете допустить этого без разрешения ну хоть... кого бы?
   -- Смотрителя можно назвать, -- ответил, ухмыляясь, кучер.
   -- Дело! Этим смотрителем буду я.
   -- Понимаю-с.
   -- А теперь пойдемте осмотреть каретник, а по дороге я дам вам еще несколько советов.
   Вместе с кучером Холмс вышел из комнаты, оставив меня с диаконом.

VII.

   Когда он возвратился назад, лицо его положительно сияло.
   Сказав диакону, что ему нужно остаться со мною наедине, он попросил его прощения за то, что действует так самовольно в его квартире.
   -- Что вы, что вы! -- заволновался диакон. -- Сколько вам угодно!
   И с этими словами он вышел.
   Оставшись со мной наедине, Шерлок Холмс подсел ко мне совсем близко и заговорил:
   -- Итак, дорогой Ватсон, дело близится к развязке. Я был прав, говоря, что Нат Пинкертон напал на ложный след и чересчур поторопился обвинить невинного человека...
   -- Дай Бог, чтобы это было так! -- проговорил я.
   -- Вы в этом скоро убедитесь! -- сказал Холмс. -- И если вас интересует весь ход дела, то в настоящую минуту я готов удовлетворить вашему любопытству.
   -- Но конечно же! -- воскликнул я.
   -- В таком случае, слушайте! -- заговорил Холмс.
   Он не спеша закурил сигару и, попыхивая густыми клубами дыма, стал рассказывать.
   -- Вы помните, конечно, дорогой Ватсон, что Пинкертон отнесся совершенно равнодушно к следам на внутреннем подоконнике спальни.
   -- Помню.
   -- Ну так вот! Я не так отнесся к ним. Исследовав следы на наружном подоконнике, я заметил там след сапога с левой ноги и след колена. Нат Пинкертон недостаточно внимательно отнесся к ним. Если бы он отнесся к ним более внимательно, то без сомнения заметил бы, что оба эти следа -- искусственные. След сапога отпечатался целиком от каблука до самого конца носка, а этого никогда не бывает в действительности, раз человек ставит ногу не на глину или вообще мягкую почву, а на твердую плоскость, лишь покрытую пылью. Носок у сапога всегда бывает приподнят, и если человек приподнимается даже на носки, то и тогда конец носка не отпечатается. Затем мне бросилось в глаза то обстоятельство, что на наружном подоконнике всего один сапожный след. Если бы человек действительно влезал в форточку, то он неминуемо должен был бы оставить хоть два сапожных и два коленных следа. Одну пару при влезании, другую при вылезании. Внизу, под окном, оказался также лишь один след, с той же левой ноги. В этом следе каблук был вдавлен в землю очень сильно, словно для того, чтобы подчеркнуть присутствие на каблуке подковки, а подошва была отпечатана легко. Здесь фальшь ярко бросается в глаза. Ясно, что след должен был получиться при прыжке с последней ступеньки лестницы, но если бы это было так, то упор должен был бы получиться на переднюю часть ступни. Лишь только я заметил это, как в голове моей созрела вполне определенная нить. На внутреннем подоконнике следы были совершенно не схожие с наружными. Тогда, по пути, я осмотрел дверь, ведущую из будуара в коридор. Тут, на медной оправе замочной скважины, я заметил несколько свежих царапин по краям, а посмотрев самую скважину через увеличительное стекло, я заметил и в ней свежие царапины. Для меня стало ясным, что тут шла спешная работа с отмычкой. Теперь, надеюсь, для вас все ясно.
   -- Да, почти, -- ответил я.
   -- Итак, неизвестный негодяй воспользовался суматохой в доме и сном кучера Никиты. Он забрался в его конурку и в голове его созрел план. Быстро схватив первый попавшийся сапог, он выскочил с ним во двор. Другой негодяй сидел на соседней крыше, с которой прекрасно видна вся внутренность дома. Вероятно, он заметил, что в спальне хозяйки никого нет, и дал об этом знать своему товарищу. Тогда первый быстро подставил лестницу к окну и, поднявшись по ней, тиснул на подоконнике след сапога и локтем сделал что-то похожее на след колена. Работа требовала быстроты, и он торопился. Поэтому он выдавил на земле лишь один след, а свои -- тщательно уничтожил. Все это произошло в то время, когда хозяева, приехав из города, приготовляли квартиру к панихиде. Затем негодяй вышел на улицу и, когда певчие и гости входили в дом, затерся между ними и вместе с ними проник в квартиру, не возбудив ничьего подозрения. Хозяева, вероятно, думали, что он певчий, а певчие воображали, что это гость. Если вы припомните, комната, в которой шла панихида, выходит окнами во двор. Отсюда он наблюдал за сигналами, даваемыми с крыши. Во время панихиды он несколько раз выходил якобы в клозет, а на самом деле лишь в коридор, где за несколько раз подобрал отмычку. После панихиды кухарка бросилась на кухню, а горничная в столовую. Расположение этих комнат -- рядовое: зал, где шла панихида, затем столовая, потом будуар и спальня. Эти комнаты идут анфиладой, имея каждая, кроме спальни, дверь в коридор. После окончания панихиды хозяйка пошла, быстро переоделась и вышла в зал, чтобы пригласить гостей в столовую. Сигнальщик это видел и рассчитал, что, переодевшись, она уже долго не войдет в спальню. Получив сигнал, вор, в то время, как гости вслед за хозяйкой входили в столовую, быстро проскользнул в коридор, отпер отмычкой дверь в будуар, юркнул оттуда в спальню и, схватив вещи, лежавшие на виду, в несколько секунд возвратился назад. Конечно, я не говорю, что он рассчитывал на то, что вещи будут на виду. Вероятно, они с крыши следили долго за Мюревой, выслеживая, куда она прячет вещи. Он шел на взлом, но к взлому не пришлось прибегнуть. Выйдя незаметно в коридор, он снова замешался в толпу певчих, вместе с ними вышел, но опередил их на лестнице и, оставив у себя лишь одно кольцо, спрятал остальные вещи в карете, в то время, как подсаживал архиерея.
   -- Но как же кольцо очутилось в яслях, а камешек в кармане кучерского армяка?
   -- Ну, тут-то он действовал без риску. Добежать до конюшни и подбросить кольцо не трудно. А камень можно было сунуть тем же путем, каким он брал сапог. Не правда ли, вся эта история более чем проста?
   -- Вряд ли на свете найдется человек, у которого выводы и действия отличались бы такой последовательностью, как у вас.

VIII.

   Шерлок Холмс хотел что-то сказать, но в это время в комнату вошел кучер.
   -- Тут ко мне какой-то господин пришел, только не черный, а русый и борода русая, -- произнес он.
   -- Знакомый? -- быстро спросил Холмс.
   -- Нет, впервой вижу, -- ответил кучер. -- Только подозрительно, потому что насчет кареты говорит.
   -- Ага! Ну-ка, дорогой Ватсон, вызовите по телефону Ната Пинкертона! Пусть моментально едет сюда!
   И, обратившись к кучеру, он спросил:
   -- Говорите скорее и подробнее.
   -- Говорит этот... купец он что ли? По манере на купца смахивает! -- "Видел я, -- говорит, -- что его преосвященства карета будто того... неважная... Так я порадеть хочу для Бога... Коли еще хороша, так даром подновлю, а коли нет, то новую подарить хочу. Только пусть это в секрете от преосвященного будет. Если подновить придется, так я материал и мастеров за свой счет пришлю, а коли плоха -- так сейчас новую доставлю, а старую себе возьму".
   -- Так, так, -- кивнул головой Холмс. -- Дальше!
   -- Просит карету показать!
   -- Скажите, что покажете, только задержите его минут на пятнадцать.
   -- Слушаю-с! -- поклонился кучер и вышел вон.
   -- Ну-с, Ватсон, бегите к телефону, -- сказал мне Холмс.
   -- Если, придя назад, меня здесь не застанете, то пройдите на чердак над каретником. Только осторожно! Лучше, если вы придете туда с Пинкертоном!
   Кивнув головой, я почти бегом выскочил из комнаты.
   Вызвать Пинкертона по телефону было для меня делом одной минуты.
   Мой вызов произвел на него, по-видимому, большое впечатление, и не прошло двадцати минут, как он уже был на квартире у диакона.
   -- В чем дело? -- спросил он тревожно, пожимая мне руку.
   -- Кажется, Холмс готовит вам сюрприз. Бриллианты и вор Мюревых найдены.
   Нат Пинкертон удивленно взглянул на меня.
   В коротких словах я передал ему всю историю.
   -- Да-а... -- произнес задумчиво Пинкертон. -- Победой Холмса я должен бы быть недоволен, но... я радуюсь ей совершенно искренне. Он спас невинного человека, а тем самым снял и с меня вину за него! Но... возможно, что дело в конце примет другой оборот.
   -- А пока пойдемте на чердак! -- пригласил я. -- Наша помощь, может быть, и понадобится!
   -- Конечно! -- живо ответил американец.
   По моей просьбе диакон указал нам ход, по которому мы совершенно незаметно проникли на чердак каретного сарая.
   Едва ступая, добрались мы до темного люка и легли на доски.
   Потолок был плох, щели в нем были повсюду и мы, приникнув к ним, стали молча наблюдать за тем, что делается в сарае.
   Сначала в нем было совершенно темно и пусто.
   Но вот на дворе послышались шаги, щелканье замка и засовов, затем ворота отворились и дневной свет осветил сарай.
   В нем стояла карета, ландо, две пролетки, а в углу были навалены друг на друга несколько саней.
   Когда ворота отворились, в сарай вошли: кучер и русый господин, довольно пожилой, похожий на купца.
   -- Эта, что ли, карета? -- проговорил он, подходя к выездной карете.
   -- Эта-с! -- ответил кучер.
   Незнакомец с видом знатока стал осматривать карету снаружи.
   -- Карета крепкая! -- произнес он наконец. -- Вот только полакировать ее заново нужно, да кучерскую подушку новой кожей покрыть.
   Окончив наружный осмотр, он отворил дверцу кареты и половиной своего корпуса влез в нее.
   -- Ну... тут можно сделать и поизряднее! -- проговорил он оттуда. -- Сиденье вот подновить!..
   При этих словах он нагнулся и я ясно видел сверху, как его рука юркнула под сиденье и затем за пазуху.
   Проделав это, он вылез из кареты, проговорив:
   -- Ну, спасибо! Сегодня же пришлю мастеров и материал, а вы уж посмотрите, чтобы все делалось как следует!
   Он вынул рублевку и подал ее кучеру.
   -- А это вам за труды! До свидания покамест!
   -- Нет, только здравствуй! -- раздался вдруг могучий голос Шерлока Холмса и великий сьпцик, выскочив из-за саней, кинулся на незнакомца.
   Но вор был не из числа трусливых.
   В одно мгновение он сообразил, что пойман.
   -- Не так дешево! -- заревел он, отскакивая в сторону и, выхватив револьвер, поднял дуло.
   В ту же секунду рядом со мною грянул выстрел и негодяй упал с простреленной рукой.
   Этот выстрел принадлежал Нату Пинкертону.
   Американец сразу увидел опасность, угрожавшую Холмсу, и подскочив к поднятому люку, выстрелил в грабителя в ту самую секунду, когда тот собирался послать пулю в грудь Холмса.
   Спрыгнуть через люк в сарай было делом секунды и все втроем мы подскочили к раненому.
   Одним движением руки Холмс сорвал с него парик, бороду и усы.
   Затем он расстегнул на нем поддевку и пиджак, вынул из бокового кармана сверток и развернул его перед нами. Все вещи, украденные у Мюревых, оказались налицо, за исключением колечка с бирюзой.
   Увидав их, Нат Пинкертон молча, с чувством пожал руку Холмса.
   Между тем, на выстрел собрался весь двор.
   Немедленно было послано за полицией и раненого увезли в тюремную больницу, где в тот же день сыскное отделение признало в нем известного вора и громилу Антона Верангина, по кличке "Шило", долгое время ускользавшего из рук полиции.
   Вместе со всеми крадеными вещами мы направились к Мюревым, которые, извещенные уже по телефону, ждали нас за накрытым обеденным столом.
  

Рынок женщин

I.

   В комнате было уютно и тепло.
   Я как сейчас помню этот вечер.
   Мы занимали две комнаты в одной из самых лучших гостиниц Москвы. Одна из них служила нам гостиной, а другая -- спальней.
   В описываемый вечер мы сидели в гостиной.
   В камине горел веселый огонь и сухие дрова громко потрескивали, выбрасывая из камина снопы искр.
   Шерлок Холмс недавно пришел с улицы, где он долго гулял, наслаждаясь свежим воздухом ранней весны, и теперь с удовольствием грел свои слегка озябшие руки.
   Мы нарочно не зажгли лампы. Яркий огонь, колыхаясь в камине, красиво освещал комнату и делал ее уютной и теплой.
   С улицы доносился глухой грохот колес.
   -- Как хороша весна! -- задумчиво сказал Холмс, протягивая свои длинные ноги к огню.
   -- Да, хороша... -- ответил я.
   -- Особенно в России! Эта страна словно создана для весны! -- заговорил он улыбаясь. -- В нашей Европе весна совершенно незаметна.
   -- Правда! -- подтвердил я.
   -- У нас весной, правда, становится теплее, солнце становится ласковее, но проклятые дожди уничтожают буквально всю иллюзию...
   -- Делая весну попросту противной.
   -- Верно! А тут, в этой России, она не только хороша, но и величественна. Всю зиму эта страна покрыта мертвым снежным покровом, реки и озера скованы льдом, люди мерзнут от холода... И вдруг... словно волшебник взмахивает своей палочкой.
   -- Дивно хорошо!
   -- Еще бы! Пришла весна и снежная, холодная страна вдруг словно рождается вновь. Льды лопаются, снег тихо исчезает, воды журчат... Да ведь это же прелесть что такое! Не правда ли, Ватсон, хорошо!
   -- Да, хорошо, очень хорошо! -- произнес я.
   Мы замолчали и продолжали безмолвно сидеть, глядя прямо в огонь.
   -- Почему вы не курите сигар, Ватсон? -- спросил вдруг Шерлок Холмс.
   -- Странный вопрос! -- ответил я. -- Почему бы мне следовало курить вообще и сигары в частности?
   Холмс улыбнулся.
   -- Я шучу! Но что касается меня, то, уверяю вас -- я не столько люблю ощущение никотина в легких, как самый вид синеватого дыма, медленно тянущегося в воздухе.
   Он достал из бокового кармана сигару, закурил и выпустил огромный клуб синеватого дыма, который вдруг, вытянувшись, потянулся тонкой струйкой в камин.
   С тихой улыбкой Холмс смотрел на него.
   В это время в дверь кто-то постучал.
   -- Войдите! -- крикнул Холмс немного недовольным тоном.
   В комнату вошел лакей и подал Холмсу на подносе телеграмму.
   Вытянув расписку, Шерлок Холмс расписался на ней, отдал ее обратно лакею и, подождав, пока он выйдет, распечатал телеграмму.
   Он медленно прочел ее, пожал плечами и подал ее мне со словами:
   -- Прочтите, Ватсон!
   Развернув бланк, я прочел:
   "Милостивый Государь, мистер Шерлок Холмс!
   Крайне важное дело, о котором не хочу распространяться в телеграмме, заставляет меня усиленно просить вас немедленно приехать ко мне. Умоляю не отказать. При сем прилагаю пятьсот рублей, телеграфным переводом, на расходы по переезду. Адрес мой: Владикавказ, Александровский проспект, дом Араняна.
   Готовый к услугам инженер Бугасов".
   Прочитав депешу, я возвратил ее Холмсу.
   -- Вероятно, дело нешуточное, если человек заранее жертвует пятьюстами рублями! -- проговорил задумчиво Шерлок Холмс.
   -- Да, конечно! -- согласился я.
   -- Но что бы это могло быть? -- словно сам себе пробормотал Шерлок Холмс.
   Он повернул ко мне голову и спросил:
   -- Вы хорошо прочли сегодняшние газеты?
   -- Не особенно! -- ответил я.
   -- Я тоже, -- сказал он.
   Он тихо поднялся с места и, взяв со стола большую пачку столичных и провинциальных газет, сел на старое место, положил их около себя на полу и начал внимательно просматривать их одну за другой.
   Не желая ему мешать, я молчал, ожидая, когда он заговорит со мною сам.
   Он долго молча просматривал одну газету за другой, но, по-видимому, не находил того, что нужно, так как все время отшвыривал их от себя, хватаясь за новые.
   Но вот он, наконец, покончил со всеми.
   -- Гм... в сегодняшних газетах нет ничего! -- произнес он наконец. -- Посмотрим, нет ли чего-нибудь во вчерашних!
   Он откинул от себя ногой брошенные газеты, прошел в спальню и, принеся оттуда другую пачку, снова углубился в чтение.
   Но и эти газеты отлетали от него одна за другой.
   Я уже был уверен, что он и тут не найдет ничего, как вдруг Холмс произнес:
   -- Ага!
   -- Вы нашли что-нибудь? -- спросил я.
   -- Да. Я нашел именно то, что мне нужно было найти! -- ответил он.
   И, развернув газету так, чтобы удобнее было читать, прочел:
   "Владикавказ. (По телеграфу от собственного корреспондента). Вчера у инженера Бугасова внезапно пропала дочь Елена. Девушке шестнадцать лет и она училась в местной женской гимназии, где была в шестом классе. Е. Бугасова исчезла в два часа дня. Она ушла гулять и более не возвращалась. Местная полиция в ее исчезновении видит связь с систематическими исчезновениями молодых девушек на северном Кавказе. Это уже одиннадцатое исчезновение за пять месяцев. Исчезают все больше очень молодые девушки и до сих пор ни одна из них не была отыскана"...
   Шерлок Холмс на минуту приостановился и, передохнув, дочитал:
   "Местная полиция употребляет тщетные усилия для розыска пропавших. Ходят слухи, что к этому делу привлечен знаменитый американский сыщик Нат Пинкертон, который будто бы на днях должен приехать к нам во Владикавказ".
   -- Как вам нравится это? -- спросил Шерлок Холмс, опуская руку с газетой.
   -- Довольно интересное дело! -- сказал я.
   -- Не правда ли, дорогой Ватсон! -- подхватил Шерлок Холмс. -- Систематическое исчезновение молодых девушек! Это чего-нибудь да стоит! Вы вообразите себе: таинственный мрачный Кавказ, разбойники... ночи в ущельях и... не менее таинственное исчезновение молодых девушек.
   -- Да, любопытное дело! -- поддакнул я.
   -- И ради него нам стоить поехать! -- воскликнул горячо Шерлок Холмс.
   -- Конечно!
   -- Значит, вы согласны?
   -- Само собою разумеется!
   -- Темь более что Бугасов так усиленно просил нас...
   -- И за дело берется сам знаменитый Нат Пинкертон! -- поддразнил я.
   Холмс улыбнулся.
   -- Если хотите -- и это! -- сказал он.
   -- Я ведь знаю ваш спортсменский характер! -- ответил я, пожимая плечами.
   Вместо ответа Холмс пожал мне крепко руку и, встав со стула, проговорил:
   -- Итак, решено! Мы едем!
   -- Мы едем, -- сказал и я.
   -- Через три часа пятнадцать минут отходит очень удобный для нас поезд...
   -- Вы думаете ехать так скоро?
   -- Обязательно!
   -- Как хотите!
   -- Вы, может быть, не соберетесь? -- спросил Холмс.
   -- О! Что вы, что вы! -- воскликнул я. -- Вы прекрасно знаете, что для меня достаточно одного часа!
   -- Тем лучше! -- кивнул головой Шерлок Холмс. -- В таком случай не будем терять даром времени.
   -- Конечно! -- согласился я.
   Мы покинули свои уютные места у камина и, пройдя в другую комнату, стали укладывать свои пожитки.
   То, что нам не было нужно, мы сложили в два больших чемодана, которые решено было сдать на хранение в склад, а наиболее нужные вещи мы сложили в два небольших дорожных чемодана и в ручные маленькие саки.
   Две подушки и два пледа были затянуты в ремни и сборы были окончены.
   Сначала мы поехали в склад, сдали там вещи на хранение и, покончив с этим, поехали на вокзал.

II.

   Путь до Владикавказа был неинтересен и очень утомителен.
   Чем дальше подвигались мы на юг, тем роскошнее становилась весна, а когда на четвертые сутки мы приехали, наконец, во Владикавказ, то положительно ахнули от восторга.
   Деревья тут уже давно распустились и маленький городок так и утопал в зелени.
   Взяв парный фаэтон, мы приказали везти себя прямо к инженеру Бугасову.
   Дома мы его не застали, но его супруга, узнавшая, кто мы такие, сказала нам, что ее муж придет не позже как через полчаса, и попросила нас подождать в гостиной, куда нам тотчас же подали чай.
   Через полчаса пришел и Бугасов.
   При первом же взгляде на него было заметно, что он глубоко страдает.
   Он был бледен, плохо выбрит, на лбу легли глубокие морщины, а глаза глядели так грустно, что буквально хотелось плакать, глядя на него.
   Увидав нас, он постарался улыбнуться, но улыбка у него вышла натянутая и кривая.
   -- Не с мистером ли Шерлоком Холмсом имею честь встретиться? -- спросил он, подходя к нам.
   Жена, вероятно, предупредила его.
   -- Я к вашим услугам! -- произнес Холмс с поклоном, делая шаг вперед.
   И, указав на меня, он добавил:
   -- А это мой друг, доктор Ватсон.
   Инженер горячо пожал нам руки.
   -- Я не знаю, как благодарить вас за вашу огромную любезность! -- проговорил он грустным голосом. -- Мое горе настолько велико, настолько...
   -- О, не говорите! -- перебил его Холмс. -- Разве может какое-нибудь горе сравниться с вашим! Я прекрасно понимаю ваше внутреннее состояние, и поэтому-то мы и спешили так, чтобы не потерять следов, которые с каждым днем утрачивают свою свежесть.
   -- Да, да... очень... очень благодарю вас...
   -- Будет лучше, если мы сразу приступим к делу! -- заговорил Холмс. -- Сегодня я ознакомлюсь с ним, старательно обдумаю и завтра, Бог даст, примусь за работу.
   -- Я к вашим услугам! -- поклонился инженер. -- Я, вероятно, угадываю, предполагая, что вы хотите знать все, что до сей поры дало следствие.
   -- Да, вы угадали! -- ответил Холмс.
   -- В таком случай пойдемте ко мне в кабинет! -- предложил нам Бугасов.
   Следом за ним мы прошли несколько шикарно обставленных комнат и, войдя в кабинет, заперлись в нем.
   Сев в глубокие кожаные кресла, мы приготовились слушать.
   Бугасов поместился против нас и уже приготовился было начать рассказ, как вдруг Шерлок Холмс перебил его:
   -- Не ваша ли это дочь тут на портрете?
   И он указал на большой портрет тушью, висевший на одной из стен кабинета.
   Это был портрет молодой девушки, почти ребенка, с нежными чертами прекрасного лица и с целой шапкой густых, вьющихся волос.
   Чертами лица она сильно напоминала самого Бугасова.
   -- Да, это моя дочь, -- с дрожью в голосе ответил инженер. -- Та самая дочь, Елена, с которой случилось это нес-частие!
   -- Теперь я навсегда запомнил ее лицо! -- сказал Холмс, отрывая свой взор от портрета.
   И, обернувшись к Бугасову, он добавил:
   -- А теперь я вас слушаю! Только чур, одно условие: говорите возможно подробнее, старайтесь не упускать ни малейшей подробности.
   Бугасов кивнул головой и стал рассказывать.

III.

   "Это было шесть дней тому назад.
   Моя дочь пришла из гимназии около двенадцати часов. День был субботний, значит, уроков было мало, а в довершение всего последним уроком был урок географии, на который учитель по болезни не пришел, и поэтому их класс распустили вместо двенадцати часов -- в одиннадцать.
   В этот день она собиралась ехать на пикник вместе с нашим хорошо знакомым семейством Ивановых, с одной из барышень которого она была подругой по классу.
   Поездка была назначена в час времени и сборным пунктом была наша квартира.
   Ивановы собрались у нас раньше, и поэтому лишь только они узнали, что Елена уже дома, как тотчас же решили не откладывать поездку до часу, а ехать сейчас же.
   Было четверть первого.
   -- Ты поедешь, папа? -- спросила меня Елена.
   -- Нет! -- ответил я.
   -- Почему? -- спросила она.
   Я ответил, что мне попросту не хочется и только всего.
   Но она стала уговаривать меня поехать, и я, в конце концов, согласился.
   Решено было ехать на Редант.
   Это горная речонка, в семи верстах от Владикавказа, по Военно-Грузинской дороге.
   К этому ключу, берущему свое начало верстах в трех дальше, по той же дороге из скал, ездят на пикники все горожане.
   Там чудная местность, красивые скалы и великолепная вода для питья и чая.
   Взяв кульки с провизией, мы вышли все на улицу, наняли на целый день два пароконных четырехместных фаэтона и поехали по Военно-Грузинской дороге.
   Приехав на Редант, мы разложили на берегу ручья костер, поставили самовар и стали жарить шашлык.
   А молодежь пошла лазить по горам.
   Сначала Елена бегала с другими, но, расшалившись, девушки и молодые люди разбежались в разные стороны.
   Это и было для нее роковым моментом.
   Побегав немного и заметив, что Елены нет с ними, молодежь стала звать ее.
   Но на зов она не отозвалась.
   Стали звать громче, затем разбрелись в разные стороны, продолжая ее кликать, но все старания оказались бесполезными.
   Елены не находили нигде.
   Молодежью овладел страх.
   Прибежав к нам, они объявили о несчастии.
   У меня даже сердце упало.
   Вскочили мы все, как сумасшедшие!
   Туда-сюда, кричим, кликаем, надрываемся, мечемся!
   Ни ответа, ни привета!
   Одна из девочек говорит, что видела, как Елена вскочила на одну очень крутую тропинку.
   Бросились мы туда, вскарабкались на скалы, осмотрели на пути одну пещеру и, докарабкавшись до такого места, где не пролез бы и самый ловкий горец, волей-неволей возвратились назад.
   Что было делать?
   Послали мы на ближайший пост за казаками.
   Целый день мы бродили вместе с казаками по скалам, осмотрели каждый камень, каждый кустик, но все было напрасно!
   Я обещал дать сто рублей тому, кто найдет мою дочь живой или мертвой.
   Отправив девочек и детей домой, я вместе с двумя молодыми людьми и казаками заночевал на Реданте и поутру возобновили наши поиски.
   Снова проискали мы целый день; в конце дня к поискам присоединились несколько полицейских и горцев, вызванных мною, но сколько мы ни искали, ничего найти не могли.
   Елена исчезла бесследно, словно провалилась сквозь землю.
   С тех пор о ней нет ни слуху, ни духу."
   Бугасов умолк.
   На глазах его блеснули слезы и, вынув платок, он вытер глаза.

IV.

   -- И это все, что вы знаете? -- спросил его Холмс, все время слушавший инженера с глубоким вниманием.
   -- Да, это все, -- ответил тот.
   -- Еще один вопрос...
   -- Пожалуйста!
   -- Справедлив ли слух, будто по этому делу работает и знаменитый мистер Нат Пинкертон?
   -- Да, это верно!
   -- Ну, и что же?
   -- Он до сих пор не нашел ничего.
   -- Совершенно?
   -- Как вам сказать? -- пожал плечами Бугасов. -- Следы Елены он нашел на тропинке, но... дальше пещеры они не идут.
   -- Гм... это интересно! -- пробормотал Шерлок Холмс. -- Если вы позволите, то я попросил бы вас немедленно проехать с нами к этому месту.
   -- С большим удовольствием! -- быстро ответил Бугасов.
   -- В таком случае, мы не будем терять даром времени.
   -- Отлично.
   Мы поднялись с места, прошли в переднюю, оделись, вышли на улицу и, наняв парный фаэтон, поехали на Редант.
   Через час мы были уже на месте происшествия.
   Спрыгнув с извозчика, Шерлок Холмс обратился к Бугасову:
   -- Ну-с, будьте любезны указать все места, про которые вы мне говорили дома.
   -- Сию минуту! -- ответил инженер. -- Вот на этом месте мы разводили костер и сидели сами...
   -- Так-с!
   -- Тут остановился фаэтон, а вон около тех кустов орешника и в самом орешнике бегали они и играли.
   -- А где эта тропинка?
   -- Вот пройдемтесь!
   С этими словами мы направились к кустам, росшим у самого подножия высоких, почти отвесных скал.
   Войдя в кусты, мы действительно увидели тропинку, круто подымавшуюся на скалы.
   Мы подымались по ней гуськом.
   Подвигаясь шаг за шагом, Шерлок Холмс пристально осматривал землю под своими ногами.
   -- Гм... по этой тропинке прошло, вероятно, уже более сотни ног! -- произнес он наконец с досадой.
   -- О, да! -- ответил Бугасов. -- Уж после исчезновения дочери, мы с казаками прошли раз двадцать взад и вперед по этой тропинке.
   -- И совершенно затерли все следы!
   -- Что делать.
   Тропинка с каждым шагом становилась все круче.
   Когда мы поднялись по ней шагов пятьдесят, мы вышли на небольшую площадку около широкой пещеры.
   Почва на площадке была до того затоптана ногами, что найти какой-либо след не представляло никакой возможности.
   Следом за Бугасовым мы вошли в пещеру.
   Это была огромная темная пещера, с потолка которой спускались длинные сосульки сталактита и вода капала с них капля за каплей, просачиваясь сквозь известковый камень.
   Темнота не позволяла хорошо разглядеть внутренность пещеры.
   Засветив большой карманный электрический фонарь, Шерлок Холмс сначала начал было осматривать пол, но вдруг плюнул со злостью и перенес свое внимание на потолок.
   Долго возился он, переходя от камня к камню, рассматривал каждую скважину, но чем дальше работал он, тем безнадежнее становилось выражение его лица.
   Мы с любопытством смотрели на его движения.
   -- Ничего? -- взволнованно спросил Бугасов.
   -- Ничего! -- коротко ответил Холмс.
   И, подойдя к выходу, он сказал:
   -- Полезем выше!
   И мы снова стали взбираться по тропинке.
   Но, сделав вперед шагов шестьдесят, мы принуждены были остановиться.
   Дальше идти было некуда.
   -- Никаких следов! -- произнес Холмс.
   С этими словами он повернул назад, и мы стали спускаться вниз.
   Только теперь я заметил, что внимание Холмса обращено совсем на другое.
   Он не смотрел теперь себе под ноги, но зато зорко глядел по сторонам, осматривая все кусты, заглядывая на скалы наверх и вниз.
   Но тропинка, шириною в три четверти аршина, шла по крутизне.
   С одной стороны подымалась отвесная стена, с другой -- была пропасть.
   Сойти с этой тропинки было, по-видимому, решительно некуда.
   Так дошли мы снова до пещеры.
   Остановившись около нее на площадке, он стал пристально рассматривать скалу, которая почти отвесно подымалась над пещерой.
   Входное отверстие пещеры было вышиной более сажени.
   Над этим входом, на маленьком выступе скалы, росла елка, судорожно вцепившись корнями в камни скал.
   Немного выше ее, почти на отвесной скале, рос огромный, развесистый куст шиповника, покрытый густой зеленой листвой.
   Но добраться до этой елочки и до этого куста, по-видимому, не представлялось никакой возможности.
   Но если бы туда и добраться, то все же дальше некуда было бы даться.
   Отвесная скала уходила в самые небеса.
   А между тем Шерлок Холмс все продолжал смотреть на это место, словно оно было для него особенно интересным.
   -- Что вы смотрите? -- спросил его Бугасов.
   Но Холмс не ответил ему ничего.
   Он молча смотрел на скалу, словно что-то обдумывая, и на его лбу залегла глубокая складка.
   Вдруг он круто повернулся к нам.
   -- Нет ли у кого-нибудь из вас какого-нибудь тяжелого предмета? -- спросил он.
   Мы стали рыться в карманах.
   -- Колесный ключ пригодится? -- спросил Бугасов.
   -- Конечно! -- ответил Холмс.
   -- В таком случае подождите!
   -- Куда?
   -- Я сбегаю вниз, возьму у извозчика ключ!
   -- Ну ладно!
   Бугасов побежал вниз и скоро вернулся с колесным ключом, которым завинчивают гайки.
   Холмс вынул из кармана длинный и толстый шелковый шнур.
   К одному из концов он привязал ключ и попросил нас отойти подальше.
   Когда мы отошли на порядочное расстояние, он вдруг взмахнул шнуром и ключ, описав в воздухе дугу, обвил деревцо и упал к ногам Шерлока Холмса.
   Тогда, связав оба конца, он схватился за шнур своими крепкими, цепкими руками и стал быстро взбираться вверх.
   С напряженным вниманием следили мы за его движениями.
   Вот он поднялся выше входа в пещеру, уперся ногами в скалу, несколько раз перебрал веревку руками и, наконец, схватился за ствол елочки, у самого ее корня.
   Еще через минуту он стоял уже рядом с деревцом, опираясь о него и осматривая пристально со всех сторон ее тонкий ствол.
   Мы видели, как едва заметная улыбка вдруг заиграла на его губах.
   Осмотрев дерево, он выпрямился и, уцепившись за свесившиеся ветви куста шиповника, быстро взобрался к нему.
   И вдруг он исчез в его зелени.
   Прошло минут пять.
   Но вот его тощая фигура снова показалась среди зелени шиповника.
   Схватившись за его ветви, он сначала спустился к деревцу, и затем по шнуру -- на площадку.
   Затем он стянул с дерева закинутый шнур и, обернувшись к Бугасову, произнес:
   -- Вы свободны! Можете ехать домой, а я с Ватсоном останусь пока здесь!
   -- Разве вы нашли что-нибудь интересное? -- с тревогой в голосе спросил Бугасов.
   -- Ничего особенного. Но по некоторым причинам, о которых я пока не хочу распространяться, нам придется немного задержаться.
   Бугасов открыл было рот, но Холмс остановил его.
   -- Не надо преждевременных расспросов, -- сказал он. -- Может быть, сегодня вечером, а в крайнем случай завтра, мы увидимся с вами.
   -- Где?
   -- У вас.
   -- В таком случае, я не настаиваю, -- сказал Бугасов слегка разочарованным тоном. -- Желаю вам от души хотя бы частичного успеха.
   Он пожал нам руки и исчез на тропе.
   Вскоре снизу до нас донесся стук колес, а затем мы увидели фаэтон, увозивший инженера во Владикавказ по старой дороге.

V.

   -- Захватили ли вы с собой ваш револьвер? -- обратился ко мне Шерлок Холмс.
   -- Конечно, -- ответил я.
   -- Надеюсь, и патроны?
   -- Само собою разумеется.
   -- Прекрасно.
   -- Но что вы делали там наверху? -- спросил я, не выдержав.
   Холмс указал мне рукою на деревцо над пещерой.
   -- Не заметили ли вы чего-нибудь достойного внимания на этом дереве? -- спросил он меня.
   -- Решительно нет! -- ответил я, осматривая дерево и по-прежнему не замечая ничего.
   -- Напрасно! Я думал, что вы наблюдательнее, дорогой Ватсон! -- добродушно рассмеялся он.
   -- Но в чем дело?
   -- Обратите внимание на низ ствола! -- заговорил Холмс.
   -- Видите, что ствол словно протерт слегка в двух местах на одной высоте?
   -- Ну, вижу.
   -- Это след от веревки. "Значит, не я один подымался по веревке к этому дереву", решил я, лишь только рассмотрел этот след. Я поднялся к дереву и нашел около него следы. Это были следы горской обуви и женской, европейской ноги.
   -- Да не может быть! -- воскликнул я, пораженный.
   -- Это так! -- хладнокровно произнес Холмс. -- Лишь только увидел я эти следы, я вмиг понял, каким путем исчезла барышня...
   -- Бугасова?
   -- Ну да! Выше меня были отвесные скалы и лишь куст шиповника возбуждал мое подозрение. Я добрался до него, раскрыл его ветви и, пройдя за него, увидел довольно широкое отверстие пещеры, скрытое от людских глаз зелеными ветвями куста.
   -- Черт возьми!
   -- Да, да! Нет сомнения, что похититель или похитители давно выслеживали свою жертву, но похищение долгое время не удавалось им. Они следили каждый шаг девушки, и когда она, вместе с другими, поехала на пикник, они незаметно поехали за ней следом. Оставив где-нибудь лошадей, они спрятались в нижней пещере, ожидая счастливого момента. И лишь только девушка, отделившись от своей компании, взбежала по тропинке на эту площадку, она была моментально схвачена. Рот, вероятно, ей зажали платком, затем похититель, обхватив ее рукой, взобрался с нею к дереву, оттуда к кусту шиповника и затем исчез с нею в пещере...
   Я смотрел на Холмса восторженным взором.
   -- Куда ведет пещера, я не знаю! -- снова заговорил Шерлок Холмс. -- Но это мы сейчас увидим! Возможно, что они снова спустились, лишь только миновала тревога, но возможно также, что эта пещера сквозная, и в этом случае мы будем иметь в руках первоначальный след.
   -- Совершенно верно! -- подтвердил я.
   -- Итак, за дело!
   Он снова взмахнул шнуром с привязанным к его концу ключом и снова перекинул шнур через дерево.
   -- Сначала влезу я, а потом вы! -- сказал он.
   Он закрепил концы и стал подыматься.
   Лишь только он встал на ноги около елки, я последовал его примеру.
   Через две минуты я был уже возле него.
   Добраться от дерева до куста было легче легкого.
   Раздвинув ветви шиповника, мы увидели довольно большое входное отверстие в пещеру.
   Осторожно вошли мы вовнутрь ее.
   Вынув электрический фонарь, Шерлок Холмс осветил ее внутренность.
   Пещера была невысока, немного ниже человеческого роста, но уходила далеко вглубь и терялась во мраке.
   Припав к земле и освещая ее фонарем, Холмс стал пристально разглядывать ее.
   -- Есть! -- сказал он коротко.
   -- Что? -- спросил я.
   -- Не угодно ли посмотреть?
   И он указал на землю перед собой.
   Взглянув по указанному направлению, я ясно различил на пыльной земле несколько следов.
   -- Вот эти широкие следы -- следы горной обуви, а вот эти женского городского ботинка, -- пояснил Холмс.
   Он перенес свет вглубь и сказал:
   -- Впрочем, над этим не стоит задерживаться! Пойдемте дальше! Это интересует меня гораздо более.
   И, освещая себе путь электрическим фонарем, мы устремились вперед.
   По мере углубления, пещера становилась все уже и уже.
   Но вдруг мы остановились в нерешительности.
   Пещера окончилась, но дальше шли два узких хода, расходившиеся под углом.
   -- Куда? -- спросил я.
   -- А это мы сейчас посмотрим! -- ответил Холмс.
   С этими словами он встал около цѣпкими руками и сталъ быстро взбираться вверхъ.
   Съ напряженнымъ вниманіемъ слѣдили мы за его движеніями.
   Вотъ онъ поднялся выше входа въ пещеру, уперся ногами въ скалу, нѣсколько разъ перебралъ веревку руками и, наконецъ, схватился за стволъ елочки, у caмаго ея корня.
   Еще черезъ минуту онъ стоялъ уже рядомъ съ деревцомъ, опираясь о него и осматривая пристально со всѣхъ сторонъ ея тонкій стволъ.
   Мы видѣли, какъ едва замѣтная улыбка вдругъ заиграла на его губахъ.
   Осмотрѣвъ дерево, онъ выпрямился и, уцѣпившись за свѣсившіяся вѣтви куста шиповника, быстро взобрался къ нему.
   И вдругъ онъ изчезъ въ его зелени.
   Прошло минутъ пять.
   Но вотъ его тощая фигура снова показалась среди зелени шиповника.
   Схватившись за его вѣтви, онъ сначала спустился къ деревцу, и затѣмъ по шнуру на площадку.
   Затѣмъ онъ стянулъ съ дерева закинутый шнуръ и, обернувшись, къ Бугасову, произнесъ:
   -- Вы свободны! Можете ѣхать домой, а я съ Ватсономъ останусь пока здѣсь!
   -- Развѣ вы нашли что-нибудь интересное? -- съ тревогой въ голосѣ спросилъ Бугасовъ.
   -- Ничего особеннаго. Но по нѣкоторымъ причинамъ, о которыхъ я пока не хочу распространяться, намъ придется немного задержаться.
   Бугасовъ открылъ было ротъ, но Холмсъ остановилъ его.
   -- Не надо преждевременныхъ разспросовъ,-- сказалъ онъ. -- Можетъ быть, сегодня вечеромъ, а въ крайнемъ случаѣ завтра, мы увидимся съ вами.
   -- Гдѣ?
   -- У васъ.
   -- Въ такомъ случаѣ я не настаиваю,-- сказалъ Бугасовъ слегка разочарованнымъ тономъ. Желаю вамъ отъ души хотя бы частичнаго успѣха.
   Онъ пожалъ намъ руки и изчезъ на тропѣ.
   Вскорѣ снизу до насъ донесся стукъ колесъ, а затѣмъ мы увидѣли фаэтонъ, увозившій инженера во Владикавказъ по старой дорогѣ.
  

V.

   -- Захватили ли вы съ собой вашъ револьверъ? -- обратился ко мнѣ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Конечно,-- отвѣтилъ я.
   -- Надѣюсь, и патроны?
   -- Само собою разумѣется.
   -- Прекрасно.
   -- Но, что вы дѣлали тамъ наверху?-- спросилъ я, не выдержавъ.
   Холмсъ указалъ мнѣ рукою на деревцо надъ пещерой.
   -- Не замѣтили ли вы чего-нибудь достойнаго вниманія на этомъ деревѣ? -- спросилъ онъ меня.
   -- Рѣшительно нѣтъ! -- отвѣтилъ я, осматривая дерево и по-прежнему не замѣчая ничего.
   -- Напрасно! Я думалъ, что вы наблюдательнѣе, дорогой Ватсонъ! -- добродушно разсмѣялся онъ.
   -- Но въ чемъ дѣло?
   -- Обратите вниманіе на низъ ствола!-- заговорилъ Холмсъ.-- Видите, что стволъ словно протертъ слегка въ двухъ мѣстахъ на одной высотѣ?
   -- Ну, вижу.
   -- Это слѣдъ отъ веревки. Значитъ не я одинъ подымался по веревкѣ къ этому дереву, рѣшилъ я, лишь только разсмотрѣлъ этотъ слѣдъ. Я поднялся къ дереву и нашелъ около него слѣды. Это были слѣды горской обуви и женской, европейской ноги.
   -- Да не можетъ быть! -- воскликнулъ я пораженный.
   -- Это такъ! -- хладнокровно произнесъ Холмсъ. -- Лишь только увидѣлъ я эти слѣды, я вмигъ понялъ, какимъ путемъ изчезла барышня...
   -- Бугасова?
   -- Ну да! Выше меня были отвѣсныя скалы и лишь кустъ шиповника возбуждалъ мое подозрѣніе. Я добрался до него, раскрылъ его вѣтви и, пройдя за него, увидѣлъ довольно широкое отверстіе пещеры, скрытое отъ людскихъ глазъ зелеными вѣтвями куста.
   -- Чортъ возьми!
   -- Да, да! Нѣтъ сомнѣнія, что похититель или похители давно выслѣживали свою жертву, но похищеніе долгое время не удавалось имъ. Они слѣдили каждый шагъ дѣвушки, и когда она, вмѣстѣ съ другими, поѣхала на пикникъ, они незамѣтно поѣхали за ней слѣдомъ. Оставивъ гдѣ-нибудь лошадей, они спрятались въ нижней пещерѣ, ожидая счастливаго момента. И лишь только дѣвушка, отдѣлившись отъ своей компаніи, взбѣжала по тропинкѣ на эту площадку, она была моментально схвачена. Ротъ вѣроятно ей зажали платкомъ, затѣмъ похититель, обхвативъ ее рукой, взобрался съ нею къ дереву, оттуда къ кусту шиповника и затѣмъ исчезъ съ нею въ пещерѣ...
   Я смотрѣлъ на Холмса восторженнымъ взоромъ.
   -- Куда ведетъ пещера, я не знаю! -- снова заговорилъ Шерлокъ Холмсъ.-- Но это мы сейчасъ увидимъ! Возможно, что они снова спустились, лишь только миновала тревога, но возможно также, что эта пещера сквозная, и въ этомъ случаѣ мы будемъ имѣть въ рукахъ первоначальный слѣдъ.
   -- Совершенно вѣрно! -- подтвердилъ я.
   -- Итакъ, за дѣло!
   Онъ снова взмахнулъ шнуромъ съ привязаннымъ къ его концу ключомъ и снова перекинулъ шнуръ черезъ дерево.
   -- Сначала влѣзу я, а потомъ вы! -- сказалъ онъ.
   Онъ закрѣпилъ концы и сталъ подыматься.
   Лишь только онъ всталъ на ноги около елки, я послѣдовалъ его примѣру.
   Черезъ двѣ минуты я былъ уже возлѣ него.
   Добраться отъ дерева до куста было легче легкаго.
   Раздвинувъ вѣтви шиповника, мы увидѣли довольно большое входное отверстіе въ пещеру.
   Осторожно вошли мы во внутрь ея.
   Вынувъ электрическій фонарь, Шерлокъ Холмсъ освѣтилъ ея внутренность.
   Пещера была не высока, немного ниже человѣческаго роста, но уходила далеко вглубь и терялась во мракѣ.
   Припавъ къ землѣ и освѣщая ее фонаремъ, Холмсъ сталъ пристально разглядывать ее.
   -- Есть! -- сказалъ онъ коротко.
   -- Что? -- спросилъ я.
   -- Не угодно ли посмотрѣть?
   И онъ указалъ на землю передъ собой.
   Взглянувъ по указанному направленію, я ясно различилъ на пыльной землѣ нѣсколько слѣдовъ.
   -- Вотъ эти широкіе слѣды -- слѣды горной обуви, а вотъ эти женскаго городского ботинка,-- пояснилъ Холмсъ.
   Онъ перенесъ свѣтъ вглубь и сказалъ:
   -- Впрочемъ надъ этимъ не стоитъ задерживаться! Пойдемте дальше! Это интересуетъ меня гораздо болѣе.
   И освѣщая себѣ путь электрическимъ фонаремъ, мы устремились впередъ.
   По мѣрѣ углубленія, пещера становилась все уже и уже.
   Но вдругъ мы остановились въ нерѣшительности.
   Пещера окончилась, но дальше шли два узкихъ хода, расходившіеся подъ угломъ.
   -- Куда?-- спросилъ я.
   -- А это мы сейчасъ посмотримъ!-- отвѣтилъ Холмсъ.
   Съ этими словами онъ всталъ около праваго входа и чиркнулъ спичку.
   Спичка горѣла обыкновеннымъ огнемъ.
   Но когда онъ продѣлалъ то же самое у лѣваго входа, пламя спички сильно потянулось въ темный проходъ.
   -- Вѣрнѣе всего, что этотъ ходъ имѣетъ сообщеніе съ болѣе высокимъ мѣстомъ!-- проговорилъ Холмсъ. -- Идемте-ка, Ватсонъ, попытаемъ счастья.
   И, снова освѣщая себѣ путь электричествомъ, мы двинулись по лѣвому ходу.
   Ходъ былъ неровный, дѣлалъ постоянные зигзаги и двигаться было очень трудно.
   Видно было, что это естественная трещина, которую когда-то пробила себѣ вода.
   Итти съ каждымъ шагомъ было все хуже, такъ какъ проходъ становился все уже.
   Въ одномъ мѣстѣ онъ дошелъ до того, что намъ пришлось пролѣзть нѣсколько сажень на четверенькахъ, но потомъ онъ снова расширился и сталъ свободнѣе.
   Надо замѣтить, что этотъ ходъ все время подымался въ гору и притомъ довольно круто.
   Но вотъ, наконецъ, тьма стала рѣдѣть и смѣнилась сначала мутнымъ свѣтомъ, который съ каждымъ шагомъ становился все ярче.
   Холмсъ, все время что-то бурчавшій себѣ подъ носъ, потушилъ свой фонарь и произнесъ:
   -- Мы прошли этимъ проходомъ приблизительно около ста шестидесяти сажень, поднявшись не менѣе чѣмъ на сорокъ сажень.
   -- Порядочно! -- отвѣтилъ я, чувствуя во всемъ тѣмъ большую усталость и ломоту.
   Спустя нѣсколько минутъ мы вошли въ небольшую пещеру, выходившую уже на свѣжій воздухъ.
   Изъ нея мы вышли на вершину горы и тутъ остановились.
   Слѣды человѣческихъ ногъ и лошадиныхъ копытъ явственно виднѣлись около входа въ пещеру.
   -- Отдохнемте, Ватсонъ! -- предложилъ Холмсъ.
   Мы сѣли на камни, и я не надоѣдалъ Холмсу вопросами, видя по его лицу, что мозгъ его усиленно работаетъ надъ разрѣшеніемъ какого-то вопроса.
   Минутъ около двадцати онъ сидѣлъ, низко опустивши голову, весь погруженный въ свои мысли.
   Но вотъ онъ, наконецъ, поднялъ голову и твердо произнесъ:
   -- Идемте назадъ, дорогой Ватсонъ! Прежде нежели продолжать наши изслѣдованія, намъ нужно вернуться въ Владикавказъ и хорошенько приготовиться.
   Повидимому въ его головѣ созрѣлъ какой-то планъ, но онъ не хотѣлъ имъ дѣлиться со мною раньше времени.
   Не говоря другъ съ другомъ ни слова, мы вошли опять въ пещеру и стали осторожно спускаться.
  

VI.

   Прежде чѣмъ описывать наши дальнѣйшія похожденія, справедливость требуетъ возвратиться нѣсколько назадъ.
   Дѣлаю я это для того, чтобы, не забѣгая слишкомъ впередъ, описать дѣйствія и другой знаменитости, работавшей по этому же самому дѣлу.
   Я говорю о знаменитомъ американскомъ сыщикѣ Натъ Пинкертонѣ, взявшемся за это дѣло на четыре дня раньше Холмса. Описывая его похожденія въ третьемъ лицѣ, я оговариваюсь, что матеріалъ для этого описанія я взялъ впослѣдствіи частью отъ самого Пинкертона, частью отъ его помощниковъ.
   Натъ Пинкертонъ явился во Владикавказъ на слѣдующій день послѣ исчезновенія Елены.
   Дѣятельно и энергично принялся американецъ за поиски.
   Подробно осмотрѣвъ мѣстность, гдѣ пропала Бугасова, онъ не нашелъ никакихъ слѣдовъ. Пещера за кустомъ шиповника ускользнула отъ его вниманія, но это обстоятельство не уменьшило его энергіи.
   -- Чортъ возьми, не могли же они про валиться сквозь землю! -- проговорилъ онъ, обращаясь къ владикавказскому полицеймейстеру.
   -- Да, но куда же они дѣлись? -- спросилъ тотъ.
   -- На станціи Балта они не появлялись! -- сказалъ Натъ Пинкертомъ. -- Я имѣю донесенія объ этомъ съ тамошняго казачьяго поста. Въ сторону Владикавказа они не могли пробраться тоже, такъ какъ отецъ искалъ ее на Редантѣ круглые сутки, а потомъ подоспѣлъ я, и немыслимо представить себѣ, чтобы они пробрались мимо меня незамѣченными.
   -- Но тогда... -- началъ было полицеймейстеръ, но Натъ Пинкертонъ перебилъ его.
   -- Остается предположить, что они скрылись въ горахъ между Редантомъ и Балтой и ушли въ горы. Но не это главное! Важнѣе всего выяснить цѣль самого похищенія! Этотъ случай далеко не первый. Сначала еще возможно было предположить, что дѣвушекъ похищаютъ ради выкупа, но это предположеніе разлетается вдребезги, если принять во вниманіе то, что среди похищенныхъ -- двѣ трети бѣдныхъ дѣвушекъ, но зато они отличаются красотой.
   -- Это вѣрно! -- согласился полицеймейстеръ.
   -- Итакъ, предположеніе о выкупѣ отпадаетъ. Теперь другое: если вы слѣдите за европейской прессой, то вы знаете...
   -- Иностранныхъ газетъ не читаю! -- вставилъ полицеймейстеръ.
   -- Жаль! А между тѣмъ европейская пресса трубила одно время сильную тревогу по поводу того, что турки, за послѣдніе годы, стали усиленно пріобрѣтать себѣ въ жены европейскихъ женщинъ. Въ Европѣ существовало нѣсколько факторовъ, сговаривавшихъ бѣдныхъ дѣвушекъ путемъ подкупа итти въ гаремы къ богатымъ туркамъ. Иногда эти факторы дѣйствовали и обманомъ. Они нанимали, напримѣръ, дѣвушекъ на службу якобы въ Египетъ и другія страны, гдѣ у нихъ якобы были конторы и торговыя предпріятія, давали имъ большіе задатки, а когда довѣрчивыя дѣвушки пускались съ ними въ путь, они сажали ихъ на турецкіе корабли заранѣе сговоренные, завозили ихъ на какой-нибудь малонаселенный берегъ Турціи, высаживали ихъ тамъ и отдавали въ руки своихъ богатыхъ покупателей, изъ гаремовъ которыхъ стоны и рыданія обманутыхъ дѣвушекъ не выходили никогда на свѣтъ Божій...
   -- Ахъ, чортъ возьми! -- воскликнулъ полицеймейстеръ,
   -- Да, эти факторы дѣлали прекрасныя дѣла! -- улыбнулся Пинкертонъ.-- Но только въ Европѣ быстро разнюхали ихъ продѣлки. Два такихъ фактора уже сидятъ въ каторгѣ...
   -- Да?
   -- О, да! А остальные разбѣжались?
   -- Къ чему вы клоните рѣчь?
   -- А къ тому, что по моему эти господа оперируютъ теперь въ Россіи и именно у васъ на Кавказѣ, гдѣ легко продѣлывать эти штуки благодаря массѣ мѣстъ, гдѣ можно спрятаться и откуда можно выйти незамѣтнымъ.
   Полицеймейстеръ заволновался.
   -- Но что же дѣлать! Что дѣлать? -- заговорилъ онъ жалобнымъ тономъ.
   -- Надо отыскать путь, по которому сплавляется этотъ живой товаръ.
   -- Да, но какъ?
   -- Путемъ логики.
   -- Хорошо на словахъ, а вотъ на дѣлѣ-то какъ?
   -- А мы попробуемъ разобрать это сейчасъ!-- сказалъ улыбаясь Пинкертонъ.-- Предполагать, что покупщиками являются горцы -- нельзя. Похищеніе стоитъ денегъ, а горцы народъ бѣдный. Значитъ, живой товаръ лишь временно прячется въ горахъ. А затѣмъ вывозится. Но куда? На югъ существуетъ два пути: одинъ сухопутьемъ по Закавказью до турецкой границы, второй -- на берегъ Чернаго моря. Первый путь дологъ, дорогъ и опасенъ, значитъ, остается второй. Жертвы привозятся въ какое-нибудь укромное мѣстечко на берегу Чернаго моря, тамъ дѣвушекъ сажаютъ на турецкія шхуны и онѣ увозятся совершенно незамѣтными. Въ портовыхъ городахъ искать нечего, остается искать въ другихъ мѣстахъ, и я это сдѣлаю!
   -- Какъ, вы хотите ѣхать? -- заволновался полицеймейстеръ.
   Натъ Пинкертонъ пожалъ плечами.
   -- Вы прекрасно понимаете, что искать кого-нибудь въ дебряхъ кавказскихъ горъ совершенно безполезно.
   -- Оно конечно...
   -- Въ этомъ и дѣло! Пока мы будемъ ихъ искать, рыская по горамъ, ихъ давно спровадятъ за предѣлы досягаемости.
   -- Вѣрно-то вѣрно!
   -- Поэтому я уѣзжаю на побережье Чернаго моря и будь я не Натъ Пинкертонъ, если я не перехвачу бѣдную дѣвушку вмѣстѣ съ другими и не захвачу всей этой проклятой шайки.
   Съ этими словами американецъ пожалъ руку полицеймейстеру и почти бѣгомъ выбѣжалъ отъ него, бормоча себѣ подъ носъ:
   -- Я опережу ихъ, чортъ возьми.
  

VII.

   Прошло три дня.
   Стоялъ жаркій весенній день и Черное море, тихое и спокойное, едва замѣтно колыхало свои темно-синія воды.
   Въ одной изъ хатъ маленькой прибрежной деревушки, населенной исключительно рыбаками, сидѣлъ за столомъ Натъ Пинкертонъ. Около него, группируясь вокругъ стола, сидѣло человѣкъ семь сыщиковъ, пріѣхавшихъ сюда вмѣстѣ съ нимъ. Держа передъ собою карту черноморскаго побережья, американецъ дѣлалъ распоряженія, словно главнокомандующій передъ боемъ.
   -- Они могутъ избрать только этотъ участокъ побережья, къ которому вплотную подходитъ горная цѣпь! -- говорилъ онъ. -- Значитъ, нашъ раіонъ равенъ не болѣе ста двадцати верстамъ.
   И онъ указалъ на картѣ предполагаемый раіонъ.
   -- Насъ восемь человѣкъ, и слѣдовательно, на долю каждаго приходится по пятнадцати верстъ береговой полосы. Если же принять во вниманіе берега совершенно неподходящіе, то на долю каждаго придется верстъ по одиннадцати. Вотъ тутъ у меня написано, кто какимъ участкомъ завѣдуетъ и опредѣлены точныя границы каждаго. Чтобы быть менѣе замѣтными, одѣньтесь въ форму черноморскихъ моряковъ. Слѣдите за каждымъ проходящимъ судномъ, за каждымъ подозрительнымъ человѣкомъ и, если увидите что-нибудь, моментально давайте мнѣ знать на мой пунктъ.
   Сыщики кивнули головой.
   Натъ Пинкертонъ досталъ изъ бумажника тысячу четыреста рублей и далъ каждому сыщику по двѣсти рублей.
   -- Это на расходы и обмундировку! -- пояснилъ онъ.-- Устройтесь возможно скорѣе и живѣе становитесь каждый на свое мѣсто.
   Проговоривъ это, онъ всталъ, давая этимъ понять, что офиціальный разговоръ оконченъ.
   Разговаривая между собою, сыщики вышли изъ избы.
   Самъ же Пинкертонъ снова нагнулся надъ картой, весь погрузившись въ свою работу.
   Прошло не меньше часу, пока онъ наконецъ поднялъ голову.
   -- Степанъ! -- крикнулъ онъ.
   На зовъ вошелъ казакъ.
   -- Что, лошади осѣдланы? -- спросилъ американецъ.
   -- Такъ точно! -- отвѣтилъ казакъ.
   -- Тогда подводи ихъ къ дому!
   Казакъ вышелъ и черезъ три минуты двѣ осѣдланныя лошади уже стояли у двери избы.
   Заперевъ дверь на крючокъ, американецъ быстро переодѣлся простымъ казакомъ, взялъ свою дорожную сумку и, перекинувъ черезъ плечо винтовку, вышелъ изъ избы.
   Быстро вскочилъ онъ въ сѣдло и въ сопровожденіи казака тронулся въ путь крупной рысью.
   Ему хотѣлось во что бы то ни стало осмотрѣть скорѣе весь подозрительный участокъ.
   -- Ты хорошо знаешь берегъ? спросилъ онъ казака.
   -- Ничего... Знаю! -- отвѣчалъ тотъ
   -- А не знаешь ли ты тутъ такихъ скрытыхъ бухточекъ, въ которыя обыкновенно останавливаются подозрительныя суда и шхуны?
   -- Да ихъ тутъ много!
   -- Ну, ладно! Ты мнѣ ихъ указывай! Если выйдетъ дѣло, то получишь отъ меня двадцать пять рублей.
   Физіономія казака просіяла.
   -- Эхъ, баринъ, посовѣтывалъ бы я вамъ одну вещь! -- проговорилъ онъ улыбаясь.-- Вы вѣдь по сыскной части, а коли не поскупитесь, такъ дамъ я вамъ хорошаго человѣка... Только ему дайте рубликовъ пятьдесятъ...
   Пинкертонъ круто осадилъ лошадь и поѣхалъ рядомъ съ казакомъ.
   -- Говори, говори! -- сказалъ онъ быстро.
   -- Есть тутъ одинъ ингушъ... Мошенникъ первой руки и контрабандой промышлялъ...
   -- Ну!
   -- За деньги всѣхъ продастъ, а особливо теперь!
   -- А что?
   -- Да разодрался, онъ сказываютъ, съ турецкими капитанами, которые, шутъ ихъ знаетъ, что возятъ. До стрѣльбы у нихъ дошло. Сказываютъ, ингушъ этотъ хотѣлъ замѣсто денегъ какую-то дѣвку взять, а ему не дали...
   Натъ Пинкертонъ такъ и насторожился.
   -- Ну, ну ! -- подбадривалъ онъ казака.-- Какую дѣвку?
   -- А, право, не знаю! Кто ихъ знаетъ? Должно, ихнюю.
   -- Вези меня къ нему! -- быстро проговорилъ Пинкертонъ.-- А какъ только познакомишь, я тебѣ лишнюю десятку дамъ.
   -- Тогда своротить влѣво придется,-- сказалъ обрадованный казакъ.
   -- Сворачивай, голубчикъ, сворачивай, да только поживѣе! -- заторопилъ американецъ.
   И повернувъ лошадей, они углубились въ горы.
   Судьба, видимо, улыбалась американцу.
  

VIII.

   Лишь только мы съ Холмсомъ возвратились на военно-грузинскую дорогу, какъ Холмсъ такъ зашагалъ къ городу, что я едва поспѣвалъ за нимъ.
   Всѣ мокрые добрались мы до Владикавказа.
   Взявъ извощика, мы направились къ Бугасову.
   Онъ былъ дома.
   -- Ну что? Какъ? Нашли? -- засыпалъ онъ вопросами Холмса,
   -- Слѣдъ есть! -- отвѣтилъ онъ. -- Но пока не спрашивайте ничего. Скажите пожалуйста, есть ли у васъ собака?
   -- Собака? -- удивился инженеръ.-- Есть и комнатная и дворовая. Вамъ какую угодно?
   -- Ту, которую больше любила ваша дочь!
   -- Моя дочь? Да она чуть не спала съ фоксъ-терьеромъ.
   -- Скажите: онъ скучаетъ безъ нея?
   -- Ужасно!
   -- Онъ здѣсь?
   -- Здѣсь.
   -- Нѣтъ ли у васъ немытаго чулка вашей дочери?
   -- Ну, ужъ этого не знаю? -- растерялся инженеръ.
   -- Въ такомъ случаѣ узнайте! -- попросилъ Холмсъ.
   -- Сейчасъ! -- отвѣтилъ Бугасовъ и вышелъ изъ комнаты.
   Я съ удивленіемъ слушалъ этотъ странный разговоръ.
   Черезъ нѣсколько минутъ Бугасовъ вернулся къ намъ.
   Въ его рукѣ была пара чулокъ.
   -- Нашелъ! -- сказалъ онъ, подавая Холмсу чулки дочери.
   -- Прекрасно! -- произнесъ сыщикъ -- Оставьте ихъ пока у себя.
   -- А вы?
   -- Мы вернемся черезъ часъ.
   И, обратившись ко мнѣ, онъ добавилъ:
   -- Пойдемте, Ватсонъ, намъ надо поторопиться! А съ вами мы не прощаемся,-- добавилъ онъ Бугасову.
   Мы вышли и, сѣвъ на извощика, Холмсъ приказалъ:
   -- Въ кавказскіе ряды!
   Я молча наблюдалъ, что будетъ дѣлать Холмсъ.
   Почти не торгуясь, онъ купилъ два полныхъ костюма горцевъ, плохонькое оружіе и подержанныя бурки.
   Забравши покупки, мы поѣхали снова къ Бугасову.
   По просьбѣ Шерлока Холмса, онъ проводилъ насъ въ свой кабинетъ и мы стали переодѣваться.
   Прошло четверть часа и мы великолѣпнѣйшимъ образомъ преобразились въ двухъ бѣдныхъ горцевъ.
   Выйдя изъ кабинета, Холмсъ попросилъ дать ему въ чашку растопленаго масла и грязи.
   Посредствомъ этихъ вещей, онъ придалъ и черкескамъ старый видъ, а когда онъ надорвалъ ихъ въ нѣсколькихъ мѣстахъ, то мы приняли видъ совершенныхъ бѣдняковъ.
   -- Нельзя ли позвать сюда парикмахера? -- попросилъ онъ Бугасова.
   -- Конечно, можно! -- отвѣтилъ тотъ.
   Онъ отдалъ распоряженіе и черезъ нѣсколько минутъ парикмахеръ былъ къ нашимъ услугамъ.
   -- А ну-ка, сбрейте намъ головы! -- попросилъ Холмсъ.
   Маскарадъ совершился быстро и вскорѣ наши выбритыя головы такъ и засіяли.
   Расплатившись съ парикмахеромъ, Холмсъ снова обратился къ Бугасову:
   -- Дайте мнѣ чулки!
   Чулки были принесены.
   -- Какъ звать вашего фоксъ-терьера?
   -- Бекъ!
   -- Чудесное имя! Самое подходящее! Позовите-ка его сюда!
   Бугасовъ отворилъ дверь и крикнулъ:
   -- Бекъ! Бекъ! Поди сюда!
   Чудный фоксъ-терьеръ влетѣлъ въ кабинетъ.
   Увидавъ насъ, онъ было опѣшилъ, но Холмсъ приласкалъ его и комнатная собака быстро успокоилась.
   -- Поди сюда, Бекъ! -- позвалъ сыщикъ и вытянулъ впередъ дѣвушкины чулки.
   И вдругъ произошла изумительная сцена. Бекъ понюхалъ чулки и вдругъ жалобно завылъ.
   -- Ага, узналъ! -- радостно воскликнулъ сыщикъ.
   Онъ сунулъ чулки къ самому носу собаки, огладилъ ее и, держа чулки на вѣсу, пошелъ къ двери, зовя съ собою собаку.
   И умное животное съ громкимъ лаемъ кинулось за нимъ, словно ожидая отъ него возвращенія своей госпожи.
   -- За мной, Ватсонъ! -- крикнулъ Холмсъ.
   Онъ обернулся къ Бугасову и сказалъ:
   -- Ваша собака возвратитъ вамъ вашу дочь!
   -- О! -- простоналъ инженеръ со слезами на глазахъ.
   Не сказавъ больше ни одного слова, Холмсъ вышелъ на улицу.
   Собака съ громкимъ лаемъ продолжала бѣжать за нимъ.
   Подозвавъ извощика, Холмсъ крикнулъ:
   -- Живо на Редантъ! Три рубля!
   Извощикъ что есть духу погналъ лошадей.
   Черезъ часъ онъ былъ уже на мѣстѣ.
   Отпустивъ извощика, мы снова вскарабкались по тропинкѣ къ пещерѣ.
   Тѣмъ же путемъ забрались мы на елку, втянувъ Бека на рукахъ за собой.
   Затѣмъ, пробравшись къ кусту шиповника, мы вошли въ пещеру и пошли прежнимъ путемъ по подземелью.
   Лишь только мы вошли въ пещеру за кустомъ, какъ Шерлокъ Холмсъ подозвалъ Бека и, отыскавъ слѣдъ ноги дѣвушки, показалъ его собакѣ.
   Умная собака нервно обнюхала слѣдъ и, весело визжа, бросилась впередъ.
   Скоро свѣтъ верхней пещеры блеснулъ передъ нами.
   Когда мы вышли на свободу изъ этой пещеры, Холмсъ снова далъ собакѣ понюхать всѣ слѣды передъ пещерой, не оставивъ безъ вниманія и лошадиныхъ слѣдовъ.
   Бекъ безъ словъ понималъ его.
   Стуча носомъ, онъ старательно обнюхивалъ слѣды.
   И когда онъ разнюхалъ ихъ повидимому хорошо, съ громкимъ лаемъ бросился впередъ,
   Быстрымъ шагомъ мы послѣдовали за мимъ.
   -- Помните, Ватсонъ, что мы не знаемъ ни одного кавказскаго нарѣчія! -- говорилъ Холмсъ, идя рядомъ со мной.
   -- Плохо же мы будемъ разыгрыватъ изъ себя горцевъ! -- сказалъ я со смѣхомъ.
   -- О, это ничего! -- возразилъ весело Холмсъ. -- Намъ будетъ очень хорошо, если мы будемъ разыгрывать изъ себя глухонѣмыхъ бѣдняковъ. Нищіе въ большомъ почетѣ у магометанъ.
   Я понялъ его мысль.
   Дѣйствительно, намъ не оставалось ничего болѣе, какъ изображать изъ себя глухонѣмыхъ.
   Дорога пошла круто подъ гору.
   Она спустилась въ дикое ущелье и пошла по его дну,
   Пройдя верстъ пятнадцать, мы совершенно выбились изъ силъ, а между тѣмъ Бекъ все продолжалъ съ визгомъ стремиться впередъ.
   -- Отдохнемъ! -- взмолился я.
   -- Отдохнемъ! -- согласился, наконецъ, и Холмсъ.
   Онъ подозвалъ Бека, привязалъ его шнуромъ и мы сѣли отдыхать.
   Но, полежавъ съ часъ и закусивъ консервами и хлѣбомъ, Холмсъ снова двинулся впередъ.
   Вдругъ Бекъ свернулъ со дна ущелья и побѣжалъ вверхъ по откосу.
   Мы потянулись за нимъ.
   Сначала, безъ всякой дороги, мы взобрались на горный кряжъ, затѣмъ спустились внизъ, потомъ еще раза три опускались и подымались, но въ концѣ концовъ, измученные окончательно, вышли-таки на дорогу и увидали прямо передъ собою аулъ.
   Нашъ переходъ былъ не менѣе тридцати верстъ.
   При входѣ въ аулъ, насъ встрѣтило нѣсколько горцевъ.
   Одинъ изъ нихъ что-то спросилъ насъ на своемъ нарѣчіи.
   Но Холмсъ воздѣлъ руки къ востоку, потомъ показалъ на свои уши, затѣмъ на губы и издалъ рѣзкій, отвратительный звукъ, который издаютъ обыкновенно нѣмые.
   Горцы участливо закивали головами и что-то забормотали между собою.
   Одинъ изъ нихъ подошелъ къ намъ и жестомъ пригласилъ насъ слѣдовать за собою.
   Слѣдомъ за нимъ, мы вошли въ довольно просторную саклю.
   Указавъ намъ жестомъ на сидѣніе, горецъ вышелъ, а черезъ нѣсколько минутъ молодая, стройная чеченка поставила передъ нами блюдо съ незатѣйливой ѣдой, состоявшей изъ сыра, чюрека (хлѣбъ) и холодной бараниной.
   Накормивъ насъ, она указала намъ мѣсто для спанья и ушла.
   Мы заснули, какъ убитые, но едва забрезжилъ свѣтъ, какъ Холмсъ поднялся на ноги.
   Мы одѣли бурки, поблагодарили хозяина, жестами ниспосылая милость Аллаха на его голову, и тихо удалились изъ деревни, идя за собакой, которая уже далеко опередила насъ.
   -- Прекрасно исполнено! -- проговорилъ Холмсъ, когда деревня (аулъ) осталась далеко позади насъ.
   -- Да, недурно! -- согласился я.-- Эдакъ можно обойти безъ гроша весь Кавказъ и даже пополнѣть!
   -- А развѣ вы не знали, что магометане самый гостепріимный народъ. Въ особенности они любятъ нищихъ,, которыхъ среди нихъ очень мало. Если нищій заходитъ въ домъ, значитъ Аллахъ посылаетъ милость этому дому.
   -- Въ видѣ двухъ сыщиковъ! -- разсмѣялся я.
   -- Бываетъ всяко! -- отвѣтилъ Холмсъ.
   Теперь мы шли узкой, вьючной тропой.
   -- Направленіе все время идетъ на западъ! Такъ я и думалъ! -- говорилъ Холмсъ, глядя на Бека.-- Они съ женщиной никогда не сдѣлаютъ такого перехода какъ мы...
   И мы молча продолжали шагать и шагать, то взбираясь на крутизны, то спускаясь внизъ.
   Я не стану описывать всего путешествія.
   Коротко говоря, мы шли ровно четыре дня, всюду притворяясь глухонѣмыми и ночуя во встрѣчныхъ аулахъ.
   Но прежде чѣмъ продолжать разсказъ, я вернусь немного къ Нату Пинкертону.
  

IX.

   Доѣхавъ съ казакомъ до одного изъ ауловъ, они приблизились къ бѣдной саклѣ, стоявшей на самомъ краю.
   Лишь только остановили они передъ нею своихъ коней, какъ дверь открылась и изъ нея вышелъ оборванный, среднихъ лѣтъ, чеченецъ, съ хитрымъ лицомъ.
   -- Здорово, Ахметка! -- крикнулъ ему казакъ.
   -- А-а! -- оскалился чеченецъ, узнавая своего стараго знакомаго. -- Иди, или ко мнѣ! Аллахъ послалъ мнѣ гостей!
   Привязавъ коней, они вошли въ саклю.
   -- Ну, Ахметка, хочешь заработать двадцать пять рублей? -- напрямикъ спросилъ казакъ.
   Глаза чеченца сверкнули.
   -- На эти деньги я себѣ лошадь куплю! -- сказалъ онъ радостно.
   -- Ну, такъ тогда слушай моего товарища! -- указалъ казакъ на Ната Пинкертона.
   -- Видишь въ чемъ дѣло, Ахметъ! -- заговорилъ ласково Пинкертонъ.-- Со мной случилось несчастіе! У меня недавно украли невѣсту, а, вѣдь, я знаю, что ее повезутъ въ Турцію! Если ты поможешь мнѣ отыскать ее, я дамъ тебѣ даже пятьдесятъ рублей!
   -- Маматъ-Бей! -- яростно вскрикнулъ вдругъ Ахметка.-- О! Я съ удовольствіемъ отомщу этой собакѣ!
   -- Какой Маматъ-Бей? -- быстро спросилъ американецъ
   -- Онъ покупаетъ отъ горцевъ краденныхъ дѣвокъ! -- со злобой проговорилъ Ахметка.-- И увозитъ ихъ на своей шкунѣ.
   -- А отъ кого онъ покупаетъ? -- спросилъ Пинкертонъ.
   -- Не знаю! -- покачалъ головой Ахметка.-- Онъ кровный врагъ мнѣ!
   -- Онъ сейчасъ тутъ?
   -- Тутъ!
   -- Со шкуной?
   -- Да! Проклятая шкуна стоитъ въ ста саженяхъ отъ берега!
   -- Далеко отъ сюда?
   -- Верстъ двадцать!
   -- Ты не обманешь меня, Ахметка? -- строго спросилъ сыщикъ.
   -- Пусть Аллахъ убьетъ меня, если я не всажу ему пулю первымъ! -- яростно прорычалъ горецъ. -- Скорѣе скачемъ! Сегодня или завтра, онъ долженъ принимать товаръ!
   -- Въ такомъ случаѣ намъ нечего разговаривать! Сѣдлай своего коня! -- поторопилъ американецъ.
   Въ мигъ они были готовы.
   Горя жаждой мщенія, Ахметка стрѣлой понесся впередъ.
   Спустя три часа они выѣхали на берегъ моря.
   -- Здѣсь надо спрятать коней! -- посовѣтовалъ Ахметка.
   Совѣтъ былъ принятъ.
   Соскочивъ съ коней, они привязали ихъ въ укромномъ мѣстѣ и пѣшкомъ направились вдоль берега лѣсомъ.
   Пройдя съ версту, Ахметъ остановился.
   -- Вонъ она проклятая! -- указалъ онъ рукой на море, виднѣвшееся сквозь деревья.
   Сыщикъ взглянулъ туда. Довольно большая шкуна стояла недалеко отъ берега.
   -- Мы засядемъ здѣсь въ лѣсу! -- горячился Ахметка. -- И лишь только они сойдутъ со шлюпки, мы перестрѣляемъ ихъ какъ куръ.
   -- А много ихъ ѣздитъ?
   -- Трое. Два гребца и Маматъ-Бей.
   Они обошли лѣсомъ, осмотрѣли мѣсто и, найдя хорошее прикрытіе, засѣли за скалой, прикрытой лѣсомъ.
  

X.

   Насталъ вечеръ четвертаго дня. Такъ какъ по пути намъ не встрѣтилось аула, то мы переночевали съ Холмсомъ въ лѣсу и съ разсвѣтомъ, на пятый день, пустились дальше.
   Въ это утро Бекъ былъ особенно безпокоенъ.
   Чтобы онъ не убѣжалъ черезчуръ далеко впередъ, Холмсъ взялъ его на шнурокъ.
   -- Вѣроятно, они близко! -- нервно говорилъ Холмсъ.
   И онъ все наддавалъ и наддавалъ ходу.
   Быстро двигались мы впередъ, но теперь дорога больше шла подъ гору, чѣмъ въ гору.
   Такъ шло дѣло до полудня.
   Мы только что собрались было отдохнуть, какъ вдругъ Бекъ, отчаянно залаявъ, такъ сильно рванулся впередъ, что чуть было не вырвался изъ рукъ Шерлока Холмса.
   Невольно взглянулъ я впередъ и вдругъ остановился какъ вкопанный.
   -- Они! -- шепнулъ я Холмсу.
   Онъ быстро взглянулъ по указанному мною направленію и круто остановился.
   -- Да! -- шепнулъ онъ.
   Въ верстѣ впереди насъ мы увидѣли на пригоркѣ арбу и двухъ всадниковъ. Бекъ такъ и рвался.
   Взявъ ремень, Холмсъ быстро связалъ ему челюсти, сдѣлавъ что-то вродѣ намордника, чтобы собака не лаяла.
   Я явственно различилъ на арбѣ пять женскихъ фигуръ.
   -- Пять! -- воскликнулъ радостно Холмсъ. -- Милый Ватсонъ, да вѣдь это огромная побѣда!
   Лишь только арба скрылась за пригоркомъ, мы со всѣхъ ногъ бросились впередъ.
   Мы летѣли словно птицы.
   И когда, наконецъ, мы вбѣжали на бугоръ, на которомъ раньше видѣли арбу, мы увидали ее шагахъ въ пятистахъ отъ себя впереди.
   Припавъ къ землѣ, мы выждали, пока она скрылась въ лѣсу.
   И лишь только она исчезла среди деревьевъ, мы бросились впередъ.
   Впереди что-то глухо шумѣло.
   -- Море ! -- задыхаясь проговорилъ Холмсъ, продолжая бѣжать.
   Мы вскочили въ лѣсъ и побѣжали сбоку дороги, но такъ, что съ дороги насъ не было видно.
   У меня захватывало дыханіе.
   Но вотъ Холмсъ, наконецъ, остановился и мы пошли шагомъ.
   -- Они не болѣе какъ въ двадцати пяти шагахъ впереди насъ! -- шепнулъ мнѣ Холмсъ.
   Вдругъ гдѣ-то недалеко впереди грянуло нѣсколько выстрѣловъ.
   -- Что такое! -- растерянно шепнулъ я.
   -- Впередъ! На дорогу ! -- шепнулъ Холмсъ.
   И, выхвативъ револьверы, мы кинулись въ сторону.
   Въ двѣ минуты мы были уже на дорогѣ.
   И было какъ разъ вовремя.
   Повидимому выстрѣлы произвели на всадниковъ ошеломляющее впечатлѣніе.
   Я видѣлъ, какъ они круто осадили коней и, вдругъ повернувшись, что есть духу поскакали въ нашу сторону, бросивъ арбу.
   Впереди трещали выстрѣлы.
   -- Цѣльтесь вѣрнѣе! Въ задняго! -- крикнулъ Холмсъ.
   При видѣ насъ, всадники изо всей силы осадили на полномъ карьерѣ лошадей, стараясь сорвать съ плечъ винтовки.
   Но было уже поздно.
   Наши два выстрѣла грянули почти одновремено и оба разбойника какъ снопы свалились съ коней, обливаясь кровью.
   -- Впередъ! -- ревѣлъ Холмсъ.-- Эти и такъ не уйдутъ.
   На арбѣ неистово визжали женщины.
   Подбѣжавъ къ арбѣ, мы увидѣли пять молодыхъ дѣвушекъ сидѣвшихъ на ней съ завязанными ногами и руками.
   Они были полуживы отъ страха.
   -- Не бойтесь, мы ваши освободители! -- ласково произнесъ Холмсъ, подбѣгая къ нимъ.
   Я сразу узналъ Бугасову и, подойдя къ ней, сказалъ:
   -- Вашъ папа съ нетерпѣніемъ ждетъ васъ.
   Громкія рыданія дѣвушекъ были намъ отвѣтомъ.
   Въ нѣсколько секундъ веревки на плѣнницахъ были развязаны.
   -- А теперь принесемъ-ка на арбу разбойниковъ! -- сказалъ Холмсъ.
   Мы возвратились назадъ и подошли къ лежавшимъ на землѣ разбойникамъ, изъ которыхъ одинъ былъ убитъ наповалъ, а другой раненъ.
   Общими усиліями мы перетащили ихъ на арбу и бросились снова впередъ, чтобы узнать причину выстрѣловъ.
   Но лишь только мы выскочили на крутой холмъ, какъ увидѣли двухъ казаковъ, нагнувшихся надъ распростертымъ человѣкомъ въ одеждѣ турка.
   Вынувъ изъ кармана бинокль, Шерлокъ Холмсъ навелъ его на группу.
   И вдругъ восклицаніе удивленія сорвалось съ устъ его.
   -- Вотъ такъ штука! Да вѣдь это Натъ Пинкертонъ!
   -- Что-о?! -- воскликнулъ я пораженный.
   -- Мистеръ Пинкертоонъ! -- крикнулъ Холмсъ.
   Одинъ изъ казаковъ поднялъ голову. Мы быстро спустились къ нимъ.
   -- Чортъ возьми, да вѣдь это мистеръ Холмсъ! -- воскликнулъ пораженный американецъ.-- Ба! И мистеръ Ватсонъ!
   Онъ съ гордостью указалъ на лежавшаго на землѣ раненаго турка и произнесъ:
   -- А скупщикъ живого товара не ушелъ отъ насъ! Имѣю честь представить: Маматъ-Бей.
   -- И только? -- насмѣшливо спросилъ Холмсъ.
   -- Остальное будетъ со временемъ!-- гордо сказалъ американецъ.
   -- Врядъ ли.
   -- Это почему же?
   -- Потому что остальное у меня въ рукахъ! -- произнесъ Холмсъ съ улыбкой.
   -- То-есть?
   -- Похитители и похищенныя!
   -- Чортъ побери! -- выругался со злостью Пинкертонъ, -- еще одна побѣда! Ну, нечего сказать, везетъ вамъ, коллега.
   Онъ не скрывалъ своей досады. Нѣсколько минутъ длилось молчаніе.
   -- Ну, на что тамъ сердиться! -- сказалъ наконецъ Холмсъ.
   -- И правда, коллега! -- отвѣтилъ искренне американецъ. -- не все ли равно, кто изъ насъ взялъ первый призъ! Вѣдь мы работаемъ не для себя въ самомъ дѣлѣ!
   И оба сыщика крѣпко пожали другъ другу руки.
   -- Идемте къ намъ! -- сказалъ Холмсъ.
   Всѣ четверо мы подняли безчувственное тѣло Маматъ-Бея и направились къ оставленной арбѣ, съ которой теперь вмѣсто рыданій раздавался веселый дѣвичій смѣхъ.

* * *

   Спустя пять дней нашъ караванъ прибылъ въ Батумъ.
   Въ убитомъ нами разбойникѣ полиція опознала знаменитаго кавказскаго разбойника Тамиръ-Хана, а въ раненомъ -- его главнаго помощника Крымъ-Гирея, который спустя три мѣсяца былъ повѣшенъ.
   Съ истребленіемъ этой шайки похищеніе дѣвушекъ совершенно прекратилось и на нѣкоторое время на Кавказѣ воцарилось сравнительное спокойствіе.
  
  

Тайна отца.

I.

   Шерлокъ Холмсъ только что возвратился изъ сыскного отдѣленія, куда его вызывали по одному очень запутанному дѣлу, когда его кухарка Анна подала ему маленькій, изящный конвертъ.
   -- Барышня какая-то безъ васъ приходила,-- пояснила она.-- Васъ не застала, такъ оставила записку.
   -- Раньше она бывала у меня? -- спросилъ сыщикъ, разглядывая совершенно незнакомый почеркъ на конвертѣ.
   -- Нѣтъ, не бывала, кажись! По крайности я не знаю! Очень просила исполнить ихъ просьбу... Видно, горе большое у бѣдненькой! -- отвѣтила со вздохомъ Анна.
   -- Почему ты такъ думаешь?
   -- Да ужъ больно блѣдненькая... и глаза словно наплаканы. Говоритъ, а голосокъ такъ и дрожитъ.
   -- Давно была?
   -- Съ полчаса назадъ.
   -- Ну ладно, ступай!
   Оставшись одинъ, Холмсъ вскрылъ письмо и прочелъ:
   "Умоляю васъ удѣлить мнѣ нѣсколько минутъ. Мнѣ указали на васъ; говорятъ, вы сможете помочь мнѣ. Зайду черезъ часъ. Если вамъ будетъ нѣкогда, то назначьте время.

"Ольга Николаевна Морашева."

   Шерлокъ Холмсъ еще разъ прочиталъ письмо, повертѣлъ въ рукахъ и, положивъ его на столъ, усѣлся на диванъ, взявъ въ руки недочитанную газету.
   Сначала онъ прочелъ передовицы и телеграммы и принялся было за провинціальный отдѣлъ, какъ вдругъ въ передней брякнулъ звонокъ.
   -- Вѣроятно, она! -- подумалъ сыщикъ.
   Дѣйствительно, черезъ минуту вошла Анна и таинственно шепнула:
   -- Эта самая барышня! Звать что ли?
   -- Ну, конечно! -- отвѣтилъ Холмсъ.
   Въ комнату робко вошла хорошенькая дѣвушка, лѣтъ двадцати, очень блѣдная, съ красивыми голубыми глазами, какъ-то наивно и робко смотрѣвшими изъ-подъ длинныхъ, темныхъ рѣсницъ. Одѣта она была со вкусомъ, очень опрятно, но не богато.
   Изъ драгоцѣнныхъ вещей на ней виднѣлась только бронзовая брошь и недорогое колечко.
   Переступивъ порогъ, она вдругъ смѣшалась и покраснѣла, словно ее поймали на мѣстѣ преступленія.
   Холмсъ быстро всталъ ей навстрѣчу.
   -- Я вижу, вы очень стѣсняетесь! -- заговорилъ онъ ласково. -- Но увѣряю васъ, что это совершенно лишнее! Я съ удовольствіемъ выслушаю васъ и помогу чѣмъ въ силахъ.
   -- Спасибо вамъ! -- тихо проговорила дѣвушка. -- Значитъ, вы выслушаете меня?
   Сыщикъ улыбнулся.
   -- Садитесь и разсказывайте,-- произнесъ онъ ласково.
   Дѣвушка откинула нетерпѣливо упрямую прядь волосъ, упавшую ей на лобъ, сѣла въ кресло и заговорила.
  

II.

   -- Какъ вы уже знаете изъ оставленнаго мною письма, меня зовутъ Ольгой Николаевной Морашевой.
   "Отецъ мой -- чиновникъ, служитъ въ министерствѣ и, въ настоящее время, получаетъ сто пятьдесятъ рублей въ мѣсяцъ.
   "Онъ самъ виноватъ, что карьера его остановилась.
   "У него были сильныя связи, самъ онъ происходитъ изъ очень хорошей семьи, получилъ воспитаніе въ лицеѣ и у него были всѣ шансы, чтобы сдѣлать великолѣпную карьеру. Даже средства у насъ были.
   "Но... отецъ всегда велъ черезчуръ безпутную жизнь. Первую свою жену -- мою мать -- онъ бросилъ и она умерла въ бѣдности, а вторую жену буквально вогналъ въ гробъ побоями.
   "Онъ вѣчно кутилъ, водилъ компанію съ разными темными личностями, совершенно забросилъ порядочное общество, и не мудрено поэтому, что скоро всѣ отвернулись отъ него.
   "Если его до сихъ поръ еще не выгнали со службы, то единственно ради того, что начальники его и нѣкоторыя вліятельныя лица еще помнятъ дѣдушку и... ради меня.
   "Мнѣ теперь девятнадцать лѣтъ.
   "Съ отцомъ у меня всегда были очень недружелюбныя отношенія.
   "Я не могу ему простить отношенія къ покойной матери, а онъ попросту ненавидитъ меня.
   "Вы спросите конечно, почему же я съ нимъ живу?
   "Я могу только одно отвѣтить: не живи я съ нимъ, онъ давно погибъ бы, а мнѣ... какъ-никакъ жалко его.
   "Онъ не сознаетъ этого и всегда считалъ меня обузой.
   "Конечно, не съ матеріальной точки зрѣнія, такъ какъ я зарабатываю уроками не меньше семидесяти пяти рублей въ мѣсяцъ, а трачу на платье не болѣе двадцати пяти. Значитъ, остальныя пятьдесятъ рублей идутъ цѣликомъ на хозяйство.
   "Ho... я ему въ тягость, такъ какъ онъ не можетъ превратить свой домъ въ вертепъ.
   "Лишь только мнѣ исполнилось шестнадцать лѣтъ, какъ онъ принялся твердить мнѣ, что хорошо было бы мнѣ выйти поскорѣе замужъ.
   "Онъ радъ былъ отдать меня кому угодно, лишь бы отвязаться отъ меня.
   "Но я не чувствовала ни къ кому любви и поэтому не торопилась.
   "Такъ шло дѣло до нынѣшняго года.
   "Въ этомъ году я встрѣтилась случайно, у одной изъ подругъ, съ однимъ молодымъ человѣкомъ, нѣкимъ Николаемъ Николаевичемъ Гаринымъ.
   "Коротко говоря, мы полюбили другъ друга.
   "Гаринъ недавно кончилъ блестяще университетъ по медицинскому факультету, состоитъ теперь младшимъ ординаторомъ при клиникѣ, имѣетъ уже порядочную практику и подаетъ большія надежды.
   "Когда я объявила отцу о своемъ рѣшеніи выйти замужъ, онъ страшно обрадовался.
   "Онъ познакомился съ моимъ женихомъ, сталъ расхваливать меня и, за его спиной, сильно напиралъ на меня, чтобы я поторопилась свадьбой.
   "Я и сама торопилась, но все-таки, по моему разчету, свадьба могла состояться не раньше полугода, такъ какъ я хотѣла заготовить себѣ побольше бѣлья и платья, чтобы не быть на первое время втягость мужу.
   "И вдругъ, словно по волшебству, все измѣнилось.
   "Съ мѣсяцъ тому назадъ, отецъ пришелъ домой сильно озабоченный.
   "Взглянувъ на меня какъ-то странно, онъ заперся въ своей комнатѣ и цѣлый вечеръ не выходилъ изъ нея.
   "На слѣдующій день онъ заговорилъ о моей будущей свадьбѣ, но это былъ совершенно новый тонъ.
   "Къ моему величайшему удивленію, онъ сталъ высказывать мнѣ свою отцовскую любовь, говорилъ, что не цѣнилъ меня до сихъ поръ и оцѣнилъ лишь теперь, что потерять меня для него равносильно потери жизни и все въ этомъ духѣ.
   "На слѣдующій разъ повторилась та же исторія, на третій день -- тоже.
   "Затѣмъ онъ вдругъ началъ говорить, что мнѣ еще рано выходить замужъ, что я слишкомъ молода, не знаю жизни, однимъ словомъ все сталъ говорить навыворотъ.
   "Видя, что эти разговоры на меня не дѣйствуютъ, онъ сталъ выдумывать про моего жениха разныя пакости, стараясь опорочить его въ моихъ глазахъ, и кончилъ на-дняхъ тѣмъ, что заявилъ мнѣ, что этой свадьбы не бывать и что онъ не отдастъ меня за Гарина.
   "Я стояла на своемъ, онъ -- на своемъ, и между нами завязалась упорная борьба.
   "Отецъ два раза мѣнялъ мѣста жительства, вѣроятно, чтобы затруднить наши свиданія, но мы продолжали видѣться.
   "Нѣсколько разъ я ловила его взоры, полные ненависти, устремленные на меня.
   "Господи! Хотя бы я знала причину! Хотя бъ могла объяснить себѣ эту странную перемѣну!
   "Но сколько онъ ни старался, я упорно стояла на своемъ, заявивъ ему разъ навсегда, что его не послушаю и замужъ выйду во что бы то ни стало.
   "Это былъ ужасный вечеръ! Отецъ кричалъ, ругалъ меня неблагодарной, грозилъ мнѣ!
   "Послѣ цѣлаго вечера крика, онъ заперся въ своей комнатѣ и я слышала, что, часовъ въ двѣнадцать ночи, онъ куда-то ушелъ.
   "На слѣдующее утро съ нимъ произошла новая метаморфоза.
   "Онъ явился ко мнѣ и объявилъ, что всю ночь думалъ обо мнѣ, о своемъ ко мнѣ отношеніи, о всей моей жизни и рѣшилъ не препятствовать мнѣ ни въ чемъ. Это было вчера утромъ.
   "Но взглядъ его далеко не свѣтился лаской.
   "Онъ вообще старался не глядѣть на меня, но когда взглядъ его падалъ на меня, я читала въ немъ прежнюю ненависть.
   "Что-то съ нимъ произошло! Я чувствую, что онъ что-то затѣваетъ противъ меня или противъ любимаго мною человѣка, я всѣмъ сердцемъ чувствую опасность, но я безсильна предотвратить ее, потому что не знаю, съ какой стороны ее ждать! Объ этомъ я разсказала теперь не только вамъ, но и Нату Пинкертону и жду отъ васъ помощи. "
  

III.

   Дѣвушка умолкла и съ тоскою поглядѣла на Шерлока Холмса. Знаменитый сыщикъ слушалъ ее съ глубочайшимъ вниманіемъ.
   Во все время разсказа онъ не проронилъ ни слова, сидя съ опущенной головой и скрещенными на груди руками.
   Но когда молодая дѣвушка кончила разсказъ, онъ поднялъ на нее свой загадочный взоръ.
   -- Итакъ... вчера утромъ онъ перемѣнилъ свой курсъ? Вѣроятно, онъ снова высказывалъ благоволѣніе къ вашему жениху? -- спросилъ онъ.
   -- Вы угадали. Онъ нѣсколько разъ повторялъ, что Гаринъ имѣетъ будущность и такимъ зятемъ можно гордиться,-- отвѣтила дѣвушка.
   -- Не предлагалъ ли онъ справить мировую?
   -- Онъ объ этомъ говорилъ вчера вечеромъ.
   -- Въ чемъ же состояло его предложеніе?
   -- Онъ просилъ позвать къ намъ Гарина...
   -- Когда?
   -- Послѣзавтра, въ среду.
   -- Не знаете ли вы, куда ходитъ вашъ отецъ на службу?
   Дѣвушка назвала адресъ.
   -- И ходитъ онъ все время аккуратно?-- спросилъ сыщикъ.
   -- Кажется, да. Только онъ сталъ уходить раньше, а приходить позже.
   -- И продолжаетъ пить?
   -- Въ томъ-то и дѣло, что онъ давно бросилъ пьянство. Онъ даже говоритъ про то, что за два мѣсяца скопилъ немного денегъ и...
   -- Что еще? -- спросилъ живо сыщикъ.
   -- Онъ... онъ говорилъ, что на эти деньги выигралъ восемьсотъ рублей и купилъ себѣ какую-то избушку, стоящую вродѣ усадьбы отдѣльно, верстахъ въ пятнадцати отъ Петербурга.
   -- Не говорилъ ли онъ относительно поѣздки туда?
   -- Мнѣ... мнѣ кажется, что онъ имѣетъ ввиду пригласить меня съ женихомъ послѣзавтра именно туда.
   -- Не звалъ ли онъ туда васъ одну?
   -- Звалъ.
   -- Почему же вы отказались?
   Дѣвушка смутилась.
   -- Трудно объяснить вамъ...-- проговорила она задумчиво.-- Боюсь я отца... Не довѣряю ему...
   -- И какъ онъ принималъ ваши отказы?
   -- Онъ очень сердился.
   Сыщикъ глубоко задумался. Нѣсколько минутъ онъ сидѣлъ, не говоря ни слова.
   Наконецъ онъ всталъ, нѣсколько разъ прошелся по комнатѣ и, остановившись противъ дѣвушки, серьезно произнесъ:
   -- Не бойтесь ничего. Помните, что я день и ночь буду за вашими плечами. Если отецъ вашъ пригласитъ васъ въ свое новое имѣніе, поѣзжайте! Если будетъ говорить, что вамъ слѣдуетъ прежде поѣхать одной съ нимъ, чтобы къ пріѣзду жениха привести все въ порядокъ, не отказывайтесь. Поняли вы меня?
   -- Поняла,-- тихо отвѣтила дѣвушка.
   -- Если произойдетъ что-нибудь подозрительное... Впрочемъ, нѣтъ! Доносите мнѣ черезъ посыльнаго обо всемъ. Гдѣ вы живете?
   -- На углу Загороднаго и Серпуховской, въ четвертомъ этажѣ, квартира 20, домъ No 6.
   -- Есть ли поблизости какая-нибудь чайная или трактиръ?
   -- Есть дешевая столовая на Загородномъ. Это два шага отъ насъ.
   -- Прекрасно. Въ такомъ случаѣ направляйте посыльнаго туда. Говорите ему, чтобы онъ передавалъ письма Федорову. Это буду я.
   Успокоенная дѣвушка крѣпко пожала руку сыщику и, поблагодаривъ его, вышла.
  

IV.

   Проводивъ гостью, сыщикъ взглянулъ на часы. Было около двухъ часовъ.
   -- Еще успѣю! -- подумалъ онъ, вставая.
   Онъ надѣлъ пальто, сунулъ на всякій случай въ карманъ револьверъ и направился въ ту канцелярію, въ которой служилъ Николай Дмитріевичъ Морашевъ, отецъ Ольги Николаевны.
   Войдя въ швейцарскую, онъ подозвалъ одного изъ служителей.
   -- Николай Дмитріевичъ Морашевъ на службѣ? -- спросилъ онъ.
   -- Никакъ нѣтъ,-- отвѣтилъ служитель,-- они уже недѣли три какъ не ходятъ.
   -- Значитъ совсѣмъ вышелъ?
   -- Нѣтъ-съ, говорили, что они мѣсячный отпускъ получили.
   Служитель вдругъ пріятно осклабился и добавилъ:
   -- Чиновники сказывали, будто они наслѣдство изволили получить, такъ теперь хлопочутъ.
   Поблагодаривъ служителя, Холмсъ вышелъ на улицу.
   -- Такъ вотъ оно что! -- думалъ онъ, шагая по улицѣ. -- Не ходитъ? Значитъ ходитъ куда-то еще?
   Но куда?
   Это надо было узнать...
   -- И что это за наслѣдство? -- продолжалъ раздумывать сыщикъ.-- Почему дочь ни единымъ словомъ не намекала на него? Когда онъ его получилъ?
   Конечно, полиція должна была знать про это.
   Во всякомъ случаѣ онъ получилъ извѣщеніе или черезъ полицію или черезъ нотаріуса.
   Взявъ извощика, Холмсъ поѣхалъ въ сыскное отдѣленіе.
   Тамъ онъ взялъ телефонную книгу и часа полтора вызывалъ цѣлый рядъ номеровъ.
   Когда онъ вышелъ изъ телефонной будки, лицо его имѣло очень довольный видъ.
   Онъ подозвалъ своего друга, доктора Ватсона, и, поговоривъ съ нимъ нѣсколько словъ, вышелъ вмѣстѣ съ нимъ.
   Отъ сыскного они пошли на Загородный и, найдя ту столовую, про которую говорила Ольга Николаевна, заказали себѣ поѣсть.
   -- Такъ помните! Если мнѣ прійдется отлучиться, вы должны будете дежурить здѣсь и получать письма на имя Федорова. Исторію барышни вы знаете. Если понадобится немедленная помощь, дѣйствуйте сообразно вашему усмотрѣнію. Хотя я не думаю, чтобы онъ рискнулъ на какой-либо серьезный шагъ здѣсь, въ городѣ.
   И помолчавъ немного, онъ добавилъ:
   -- Сейчасъ вы станете у воротъ ихъ дома. Завяжите дружбу съ дворникомъ или просто скажите, что вы агентъ сыскного отдѣленія, и узнайте отъ него все относительно Морашева. Нельзя ли узнать, гдѣ онъ купилъ хуторъ. Подробно разспрашивайте и дайте дворнику полтинникъ. Справьтесь, когда онъ уѣзжаетъ, когда приходитъ домой и т. д.
   Выслушавъ инструкцію Холмса, докторъ Ватсонъ удалился.
   Прошло около часу.
   Въ столовую вошелъ посыльный и спросилъ, нѣтъ-ли здѣсь г-на Федорова. Принявъ письмо, Холмсъ прочелъ: "Папа крайне ласковъ. Утромъ, въ то время, когда я была у васъ, купилъ вина и много закусокъ. Предлагалъ, какъ вы и предсказывали, проѣхать завтра съ нимъ на хуторъ, сдѣлать кое-какія приготовленія. Тамъ, по его словамъ, послѣзавтра состоится наше обрученіе. Недавно онъ куда-то уѣхалъ, сказавъ, что вернется поздно, такъ какъ съ обрученіемъ у него много хлопотъ. Ольга Морашева".
   -- Прекрасно! -- пробормоталъ Шерлокъ Холмсъ, пряча письмо.
   Скоро возвратился и докторъ Ватсонъ. Онъ принесъ очень цѣнныя свѣдѣнія. Сѣвъ рядомъ съ Холмсомъ, онъ заговорилъ:
   -- Блондинъ, русая борода, усы длинные, пушистые, надъ правой бровью родинка. Ростъ средній, тѣлосложеніе -- крѣпкое, обыкновенно носитъ свѣтло-сѣрую фетровую шляпу. Сегодня уходилъ изъ дому утромъ, затѣмъ вернулся съ кульками и, побывъ немного дома, снова уѣхалъ...
   -- Вѣрно ! -- подтвердилъ Шерлокъ Холмсъ.-- Изъ васъ, дорогой Ватсонъ, вышелъ бы прекрасный сыщикъ!
   -- А вы откуда знаете? -- удивился Ватсонъ.
   -- Я получилъ уже часть этихъ свѣдѣній. Но... продолжайте. Куда онъ поѣхалъ?
   -- Дворникъ слышалъ, какъ онъ нанималъ извощика.
   -- Ну...
   -- Онъ торговалъ его туда и обратно, объясняя дорогу такъ: за Старую-Деревню, по тому же шоссе. Не доѣзжая деревни Луковицы, съ полверсты свернуть налѣво и тамъ въ верстѣ находится усадьба.
   -- Чудесно! -- воскликнулъ Шерлокъ Холмсъ.-- Итакъ, будьте здѣсь, а я поѣду.
   -- Куда?
   -- Именно туда.
   Пожавъ руку доктору Ватсону, Шерлокъ Холмсъ вышелъ изъ столовой и вскочилъ на трамвай.
   Черезъ три четверти часа онъ былъ уже въ Новой Деревнѣ.
   Тутъ онъ сторговалъ извозчика до деревни Луковицы и обратно, выбравъ лошадь порѣзвѣе, и покатилъ по шоссе.
   Проѣхавъ Новую Деревню, они въѣхали въ Старую Деревню и затѣмъ выѣхали за пригороды Петербурга.
   Рѣзвая лошаденка быстро несла пролетку.
   Но не доѣзжая Луковицы съ полверсты, сыщикъ остановилъ извозчика.
   -- Отъѣзжай въ Луковицы и подожди меня у края деревни! -- приказалъ онъ, оставляя на пролеткѣ свое пальто. Если долго пробуду, прибавлю.
   Онъ далъ извозчику полтину на харчи и направился по дорогѣ, идущей налѣво.
  

V.

   Между тѣмъ Натъ Пинкертонъ тоже не дремалъ.
   Онъ усиленно работалъ по дѣлу Морашевой, бѣгая съ утра до вечера по городу.
   Подобно Шерлоку Холмсу, онъ узналъ всю жизнь Морашева, его положеніе по службѣ и о полученномъ наслѣдствѣ.
   -- Наслѣдство? -- пробормоталъ задумчиво американецъ.-- Гм... это чего-нибудь да стоитъ!
   И онъ опрометью бросился въ сыскное отдѣленіе.
   -- Что за наслѣдство получилъ Морашевъ? -- спросилъ онъ въ справочномъ отдѣленіи.
   -- Сейчасъ справимся! -- отвѣтили ему.
   Дѣйствительно, черезъ часъ онъ получилъ справку.
   Николай Дмитріевичъ Морашевъ наслѣдства не получалъ, но зато дочь его, дѣйствительно, получила наслѣдство.
   Получивъ этотъ отвѣтъ, Натъ Пнякертонъ бросился къ дому, въ которомъ жилъ Морашевъ.
   Съ изумительной ловкостью вывѣдалъ онъ отъ дворниковъ о таинственныхъ поѣздкахъ Морашева.
   Съ этого дня онъ сталъ усиленно слѣдить за нимъ.
   Переодѣвшись простымъ босякомъ, онъ фланировалъ передъ его домомъ и, когда тотъ выходилъ, слѣдовалъ за нимъ, старательно записывая номера извозчиковъ, которыхъ тотъ нанималъ.
   Было утро...
   Перемѣнивъ костюмъ босяка на костюмъ приличнаго мастерового, Натъ Пинкертонъ стоялъ на своемъ наблюдательномъ посту.
   Вдругъ онъ увидѣлъ, какъ Морашевъ вышелъ изъ дому и подозвалъ извозчика.
   Моментальью американецъ нанялъ другого и, когда Морашевъ поѣхалъ, онъ тронулся за нимъ, держась на приличной дистанціи.
   Онъ видѣлъ, какъ Морашевъ послѣдовательно зашелъ въ винный и гастрономическій магазины и, наконецъ, остановилъ извозчика около аптеки.
   -- Гм... зачѣмъ ему аптека?-- подумалъ сыщикъ.
   И слѣзши съ извозчика, онъ подошелъ къ аптекѣ, словно человѣкъ безъ дѣла.
   Черезъ нѣсколько минутъ Морашевъ вышелъ изъ аптеки и, сѣвъ на извозчика, скомандовалъ:
   -- Домой!
   Американецъ не преслѣдовалъ его. Давъ ему скрыться, онъ вошелъ въ аптеку.
   -- Сейчасъ сюда заходилъ русый господинъ. Мнѣ желательно знать, что онъ бралъ у васъ. Я агентъ сыскной полиціи,-- сказалъ онъ провизору.
   -- А ваше удостовѣреніе? -- спросилъ тотъ.
   -- Извольте! -- отвѣтилъ сыщикъ, показывая свое удостовѣреніе.
   Просмотрѣвъ его, провизоръ сдѣлалъ озабоченное лицо.
   -- Этотъ господинъ заказалъ сильный ядъ,-- произнесъ онъ.
   -- По рецепту?
   -- Да.
   -- Покажите рецептъ! -- потребовалъ сыщикъ.
   Рецептъ былъ поданъ.
   Это былъ правильный рецептъ, написанный по-латыни и подписанный докторомъ Курковіусомъ.
   -- Получилъ онъ уже заказъ? -- спросилъ сыщикъ.
   -- Нѣтъ. Онъ сказалъ, что заѣдетъ за нимъ завтра утромъ.
   -- Въ такомъ случаѣ приготовьте требуемое! -- приказалъ Пинкертонъ. -- Рецептъ спишите, а подлинникъ отдайте мнѣ.
   -- Слушаю-съ,-- отвѣтилъ провизоръ.
   Онъ быстро списалъ рецептъ и отдалъ оригиналъ американцу.
   -- Ядъ выдать? -- спросилъ онъ.
   -- Да,-- отвѣтилъ сыщикъ и бросился вонъ изъ аптеки.
   Узнавъ въ адресной книгѣ адресъ доктора Курковіуса, Пинкертонъ полетѣлъ къ нему.
   Докторъ былъ дома.
   Назвавъ себя, Натъ Пинкертонъ показавъ ему рецептъ.
   -- Скажите, докторъ, отъ какой болѣзни прописали вы это средство? -- спросилъ онъ.
   Докторъ взглянулъ на рецептъ и сдѣлалъ удивленные глаза.
   -- Я не прописывалъ его! -- сказалъ онъ.
   -- А почеркъ?
   -- Немного похожъ на мой, но не особенно.
   И онъ показалъ сыщику нѣсколько бумагъ, писанныхъ его рукой.
   -- Гм... да, это поддѣлка! -- воскликнулъ Пинкертонъ.
   И поблагодаривъ доктора, бросился изъ комнаты.
   -- Завтра ты отъ меня не уйдешь негодяй! Вѣдь я знаю твою берлогу.
   Придя домой, онъ получилъ письмо. Это писала барышня Морашева, извѣщавшая его о завтрашней поѣздкѣ въ усадьбу отца.
   -- Прекрасно!-- прошепталъ сыщикъ.-- Мы будемъ поджидать васъ.
   И едва забрезжило слѣдующее утро, какъ онъ опрометью помчался къ усадьбѣ, адресъ которой онъ зналъ.
   Подъѣхавъ къ усадьбѣ, онъ отпустилъ извозчика и, забравшись въ самый отдаленный уголъ чердака, сталъ ждать.
   Сквозь щель крыши онъ прекрасно видѣлъ дорогу.
  

VI.

   Едва успѣлъ Холмсъ пройти по дорогѣ, извивавшейся среди молодого лѣса съ полверсты, какъ до него донесся топотъ копытъ и стукъ экипажа.
   Сыщикъ бросился въ сторону и спрятался среди молодыхъ деревьевъ.
   И это было какъ разъ вовремя.
   Въ ту же минуту мимо него проѣхала извозчичья пролетка, на которой сидѣлъ блондинъ съ русой бородкой и пушистыми усами, въ свѣтлой фетровой шляпѣ.
   Видъ его былъ очень озабоченный.
   Давъ пролеткѣ скрыться, Холмсъ выскочилъ изъ засады и быстро пошелъ дальше.
   Скоро онъ и увидѣлъ усадьбу.
   Это была простая, но только хорошая и просторная деревенская постройка, принадлежавшая раньше, вѣроятно, богатому крестьянину.
   Изба въ двѣ половины и хозяйственныя постройки были обнесены высокимъ заборомъ.
   Подойдя къ воротамъ, Холмсъ постучалъ.
   Но на стукъ не явился никто.
   Тогда сыщикъ принялся стучать изо всѣхъ силъ.
   Со двора донесся яростный собачій лай, похожій на вой.
   Но по-прежнему никто не шолъ отворять.
   Пробившись понапрасну минутъ пятнадцать, Холмсъ подошелъ къ забору, подпрыгнулъ и въ одинъ моментъ очутился на заборѣ.
   Яростный лай несся изъ запертаго на висячій замокъ сарая.
   Дворъ былъ просторный, обнесенный съ трехъ сторонъ постройками.
   Не долго думая, Холмсъ соскочилъ внутрь двора и обошелъ его кругомъ.
   Дверь въ домъ была со двора, но она была заперта на висячій замокъ. Конюшня и скотникъ были пусты, ледникъ былъ тоже запертъ.
   Кромѣ большой избы, во дворѣ стояла еще маленькая, вѣроятно для рабочихъ, но она была отперта и совершенно пуста.
   Подойдя къ дому, сыщикъ заглянулъ въ окна.
   Изба состояла изъ большой чистой горницы, сѣней и другой горницы, тоже просторной, въ которой стояла русская печь.
   Была кое-какая мебель.
   Въ одной комнатѣ стояла кровать, ко модъ, столъ и два стула, въ другой -- два стола, три длинныхъ скамьи и нѣсколько стульевъ.
   На печкѣ виднѣлась незатѣйливая утварь, а на сковородкѣ -- объѣдки колбасы и яицъ.
   Но сколько ни присматривался Шерлокъ Холмсъ, ничего подозрительнаго онъ не замѣтилъ въ домѣ.
   Итакъ, единственно что приковывало вниманіе,-- была собака, спрятанная въ сараѣ.
   Почему она была спрятана?
   Если въ домѣ не жили, а лишь наѣзжали въ него, собакѣ было бы полезнѣе быть во дворѣ, гдѣ бы она могла стеречь домъ.
   Но что она могла сдѣлать, сидя въ запертомъ сараѣ?
   Эти вопросы все время занимали мозгъ великаго сыщика, когда онъ, покончивъ съ осмотромъ двора, снова перелѣзъ черезъ заборъ и направился назадъ по дорогѣ.
  

VII.

   Дойдя до поворота, онъ свернулъ къ Луковицамъ.
   Тамъ онъ безъ труда нашелъ извощика, сидѣвшаго въ чайной.
   Воспользовавшись этимъ, онъ самъ сѣлъ за столъ и потребовалъ себѣ яичницы, попросивъ заодно сбѣгать мальчика въ "казенку" за водкой.
   Незамѣтно онъ завелъ разговоръ съ хозяиномъ.
   И наконецъ, словно невзначай, спросилъ:
   -- А этотъ хуторъ, который, коли отселя ѣхать съ полверсты и свернуть, направо, слышно, баринъ купилъ?
   -- Это Евтихіеву-то заимку? Какъ же! Баринъ Морашевъ.
   -- Видали его?
   -- Видалъ,-- отвѣтилъ хозяинъ. -- Къ намъ кажные четыре дня одинъ разъ заходитъ. Чудной!
   -- А что?
   -- Колбасу онъ у насъ беретъ. Коли свѣжей нѣтъ, такъ самую тухлую беретъ, только непремѣнно чтобы тонкая да длинная была... хомутомъ связана. Должно, собакъ ею кормитъ, потому, сказываютъ, у него есть! А ужъ зачѣмъ собакѣ непремѣнно такую, а не эдакую, этого не понимаю.
   И хозяинъ развелъ руками.
   -- Барская дурь! -- пренебрежительно бросилъ сыщикъ, выпивая рюмку водки и закусывая яичницей.
   -- Извѣстно!-- отвѣтилъ хозяинъ.
   Выпивъ половину, Холмсъ отдалъ остальную водку извощику.
   Благодаря этому они летѣли назадъ словно угорѣлые.
   Доктора Ватсона Шерлокъ Холмсъ засталъ въ столовой.
   -- Вамъ письмо! -- сказалъ онъ, подавая ему письмо.
   Это было письмо отъ Ольги Николаевны, что она завтра утромъ въ одиннадцать часовъ ѣдетъ съ отцомъ на хуторъ, а передъ этимъ зайдетъ къ нему, Холмсу.
   Прочитавъ записку, Холмсъ посмотрѣлъ на доктора Ватсона.
   -- Вы хорошо стрѣляете? -- спросилъ онъ.
   -- Изъ ружья -- хорошо,-- отвѣтилъ тотъ.
   -- А есть оно у васъ?
   -- Есть.
   -- Въ такомъ случаѣ приходите ко мнѣ завтра къ восьми часамъ утра, съ ружьемъ и патронами, заряженными картечью. А пока -- пойдемте спать.
  

VIII.

   Проснувшись на слѣдующій день часовъ въ шесть утра, Шерлокъ Холмсъ быстро одѣлся, осмотрѣлъ свое охотничье ружье и револьверъ, набилъ нѣсколько патроновъ картечью и сѣлъ пить чай.
   Къ восьми часамъ подоспѣлъ докторъ Ватсонъ и они стали разговаривать, сидя за чайнымъ столомъ.
   -- Главное, обращайте вниманіе на него самого и на собаку! И въ случаѣ надобности бейте! -- давалъ наставленія Холмсъ.
   Въ это время позвонили.
   Это пришла Ольга Николаевна.
   -- Раненько! -- воскликнулъ Холмсъ, пожимая ей руку.-- А мнѣ это на руку. Кстати мнѣ хотѣлось бы дать вамъ кое-какой совѣтъ.
   -- Я за нимъ и пришла,-- отвѣтила дѣвушка.
   -- Такъ слушайте меня внимательно. Во-первыхъ дайте тайно знать г-ну Гарину, чтобы онъ пріѣхалъ за вами на хуторъ къ тремъ часамъ дня. Только дайте знать безъ вѣдома отца.
   -- Зачѣмъ это? -- спросила дѣвушка удивленно.
   -- Этого я вамъ не отвѣчу,-- улыбнулся сыщикъ.-- Затѣмъ, когда пріѣдете туда, не подходите къ сараю, гдѣ находится собака.
   -- Какая собака?
   -- Тамъ есть очень злая собака, запертая на замокъ. Ни за что не подходите къ этому сараю, да и вообще старайтесь не выходить изъ избы. Вотъ и все. А теперь идите... Я не объясню пока ничего.
   Дѣвушка вышла.
   Лишь только дверь закрылась за ней, Шерлокъ Холмсъ быстро произнесъ:
   -- Хорошо, что у насъ такъ много времени впереди! Ну, товарищъ, идемте! Медлить нельзя! Да не забудьте оружіе!
   Съ этими словами они взяли чехлы съ винтовками и вышли изъ дому.
   Какъ и раньше, до Новой Деревни доѣхали трамваемъ.
   Оттуда наняли извощика на цѣлый день, доѣхали съ нимъ до поворота, приказали ему ѣхать въ Луковицы, а сами пѣшкомъ, словно охотники, направились къ хутору.
   Подойдя къ нему, Шерлокъ Холмсъ сталъ внимательно осматривать со всѣхъ сторонъ заборъ.
   -- Гм... такъ...-- бормоталъ онъ.-- Вотъ здѣсь очень хорошо!
   Онъ подозвалъ Ватсона и сказалъ:
   -- Вы, по первому моему сигналу, кинетесь сюда. Здѣсь огромная щель... Наблюдайте вонъ за тѣмъ сараемъ, гдѣ воетъ собака, и бейте ее или хозяина, смотря по надобности. А пока, давайте обойдемъ всю постройку.
   -- Вотъ здѣсь буду стоять я! -- проговорилъ Холмсъ. -- Тутъ мнѣ удобно будетъ наблюдать и за сараемъ и за внутренностью избы. Вообще и вы наблюдайте за ней. Помните, если хозяинъ вздумаетъ выйти за ворота, прячтесь вонъ въ этотъ бурьянъ. А теперь засядемъ-ка въ него!
   Оба они отошли отъ постройки и спрятались въ бурьянѣ.
   Ждать имъ пришлось около часу.
   Но вотъ, наконецъ, къ воротамъ хутора подъѣхала извощичья пролетка.
   Морашевъ высадилъ изъ нея свою дочь, вынулъ нѣсколько корзинъ и, сунувъ рублевку кучеру, приказалъ:
   -- Ѣзжай въ Луковицы, а сюда пріѣзжай къ семи.
   Послѣ этого онъ отперъ ворота и вошелъ во дворъ вмѣстѣ съ дочерью, неся въ рукахъ корзины.
   Извощикъ уѣхалъ.
   Лишь только отецъ съ дочерью вошли въ домъ, какъ оба сыщика, выскочивъ изъ бурьяна, бросились на свои наблюдательные посты.
   Собака въ сараѣ неистово выла.
   Холмсъ видѣлъ, какъ Морашевъ улыбнулся и показалъ дочери на дверь сарая.
   Затѣмъ они вмѣстѣ стали развязывать корзины.
   Между прочими вещами Морашевъ вынулъ нѣсколько колбасъ.
   Отрѣзавъ отъ одной изъ нихъ большой кусокъ, онъ подалъ его дочери и что-то сказалъ, указывая на сарай.
   Дѣвушка сдѣлала испуганный жестъ и замахала руками.
   Отецъ пожалъ плечами и сталъ выкладывать остальные продукты.
   Затѣмъ онъ подалъ ей ключъ, что-то сказалъ и указалъ на ледникъ, отстоявшій отъ сарая съ собакой -- саженъ на двадцать.
   Она кивнула головой.
   Между тѣмъ отецъ видимо чего-то безпокоился.
   Движенія его были порывисты, улыбка -- кривая.
   Разсортировавъ провизію, дѣвушка разложила ее по корзинамъ и, взявъ одну изъ нихъ, пошла къ леднику.
   Въ ту же минуту Морашевъ тоже вышелъ во дворъ.
   Онъ прошелъ нѣсколько шаговъ и остановился.
   Между тѣмъ дѣвушка установила первую корзину и вернулась за второй.
   И въ тотъ моментъ, когда она вошла въ домъ, отецъ однимъ прыжкомъ подскочилъ къ сараю и отперъ замокъ.
   Глаза его сверкали, какъ у тигра, весь онъ дрожалъ.
   Ничего не подозрѣвая, Ольга Николаевна вышла изъ дому со второй корзиной и пошла къ леднику.
   Но едва успѣла она пройти половину двора, какъ Морашевъ быстро открылъ сарай.
   Въ ту же секунду огромный, худой песъ словно стрѣла вылетѣлъ изъ него. Рука Морашева вытянулась по направленію къ дочери.
   Страшное рычаніе вырвалось изъ пасти го правого входа и чиркнул спичку.
   Спичка горела обыкновенным огнем.
   Но когда он проделал то же самое у левого входа, пламя спички сильно потянулось в темный проход.
   -- Вернее всего, что этот ход имеет сообщение с более высоким местом! -- проговорил Холмс. -- Идемте-ка, Ватсон, попытаем счастья.
   И, снова освещая себе путь электричеством, мы двинулись по левому ходу.
   Ход был неровный, делал постоянные зигзаги и двигаться было очень трудно.
   Видно было, что это естественная трещина, которую когда-то пробила себе вода. Идти с каждым шагом было все хуже, так как проход становился все уже.
   В одном месте он дошел до того, что нам пришлось пролезть несколько сажень на четвереньках, но потом он снова расширился и стал свободнее.
   Надо заметить, что этот ход все время подымался в гору и притом довольно круто.
   Но вот, наконец, тьма стала редеть и сменилась сначала мутным светом, который с каждым шагом становился все ярче.
   Холмс, все время что-то бурчавший себе под нос, потушил свой фонарь и произнес:
   -- Мы прошли этим проходом приблизительно около ста шестидесяти сажен, поднявшись не менее чем на сорок сажен.
   -- Порядочно! -- ответил я, чувствуя во всем теле большую усталость и ломоту.
   Спустя несколько минут мы вошли в небольшую пещеру, выходившую уже на свежий воздух.
   Из нее мы вышли на вершину горы и тут остановились.
   Следы человеческих ног и лошадиных копыт явственно виднелись около входа в пещеру.
   -- Отдохнемте, Ватсон! -- предложил Холмс.
   Мы сели на камни, и я не надоедал Холмсу вопросами, видя по его лицу, что мозг его усиленно работает над разрешением какого-то вопроса.
   Минут около двадцати он сидел, низко опустивши голову, весь погруженный в свои мысли.
   Но вот он, наконец, поднял голову и твердо произнес:
   -- Идемте назад, дорогой Ватсон! Прежде, нежели продолжать наши исследования, нам нужно вернуться в Владикавказ и хорошенько приготовиться.
   По-видимому, в его голове созрел какой-то план, но он не хотел им делиться со мною раньше времени.
   Не говоря друг с другом ни слова, мы вошли опять в пещеру и стали осторожно спускаться.

VI.

   Прежде, чем описывать наши дальнейшие похождения, справедливость требует возвратиться несколько назад.
   Делаю я это для того, чтобы, не забегая слишком вперед, описать действия и другой знаменитости, работавшей по этому же самому делу.
   Я говорю о знаменитом американском сыщике Нат Пинкертоне, взявшемся за это дело на четыре дня раньше Холмса.
   Описывая его похождения в третьем лице, я оговариваюсь, что материал для этого описания я взял впоследствии частью от самого Пинкертона, частью от его помощников.
   Нат Пинкертон явился во Владикавказ на следующий день после исчезновения Елены.
   Деятельно и энергично принялся американец за поиски.
   Подробно осмотрев местность, где пропала Бугасова, он не нашел никаких следов.
   Пещера за кустом шиповника ускользнула от его внимания, но это обстоятельство не уменьшило его энергии.
   -- Черт возьми, не могли же они провалиться сквозь землю! -- проговорил он, обращаясь к владикавказскому полицеймейстеру.
   -- Да, но куда же они делись? -- спросил тот.
   -- На станции Балта они не появлялись! -- сказал Нат Пинкертон. -- Я имею донесения об этом с тамошнего казачьего поста. В сторону Владикавказа они не могли пробраться тоже, так как отец искал ее на Реданте круглые сутки, а потом подоспел я, и немыслимо представить себе, чтобы они пробрались мимо меня незамеченными.
   -- Но тогда... -- начал было полицеймейстер, но Нат Пинкертон перебил его.
   -- Остается предположить, что они скрылись в горах между Редантом и Балтой и ушли в горы. Но не это главное! Важнее всего выяснить цель самого похищения! Этот случай далеко не первый. Сначала еще возможно было предположить, что девушек похищают ради выкупа, но это предположение разлетается вдребезги, если принять во внимание то, что среди похищенных -- две трети бедных девушек, но зато они отличаются красотой.
   -- Это верно! -- согласился полицеймейстер.
   -- Итак, предположение о выкупе отпадает. Теперь другое: если вы следите за европейской прессой, то вы знаете...
   -- Иностранных газет не читаю! -- вставил полицеймейстер.
   -- Жаль! А между тем европейская пресса трубила одно время сильную тревогу по поводу того, что турки, за последние годы, стали усиленно приобретать себе в жены европейских женщин. В Европе существовало несколько факторов, сговаривавших бедных девушек путем подкупа идти в гаремы к богатым туркам. Иногда эти факторы действовали и обманом. Они нанимали, например, девушек на службу якобы в Египет и другие страны, где у них якобы были конторы и торговые предприятия, давали им большие задатки, а когда доверчивые девушки пускались с ними в путь, они сажали их на турецкие корабли, заранее сговоренные, завозили их на какой-нибудь малонаселенный берег Турции, высаживали их там и отдавали в руки своих богатых покупателей, из гаремов которых стоны и рыдания обманутых девушек не выходили никогда на свет Божий...
   -- Ах, черт возьми! -- воскликнул полицеймейстер.
   -- Да, эти факторы делали прекрасные дела! -- улыбнулся Пинкертон. -- Но только в Европе быстро разнюхали их проделки. Два таких фактора уже сидят в каторге...
   -- Да?
   -- О, да! А остальные разбежались?
   -- К чему вы клоните речь?
   -- А к тому, что, по-моему, эти господа оперируют теперь в России и именно у вас на Кавказе, где легко проделывать эти штуки благодаря массе мест, где можно спрятаться и откуда можно выйти незаметным.
   Полицеймейстер заволновался.
   -- Но что же делать! Что делать? -- заговорил он жалобным тоном.
   -- Надо отыскать путь, по которому сплавляется этот живой товар.
   -- Да, но как?
   -- Путем логики.
   -- Хорошо на словах, а вот на деле-то как?
   -- А мы попробуем разобрать это сейчас! -- сказал, улыбаясь, Пинкертон. -- Предполагать, что покупщиками являются горцы -- нельзя. Похищение стоит денег, а горцы народ бедный. Значит, живой товар лишь временно прячется в горах. А затем вывозится. Но куда? На юг существует два пути: один сухопутьем по Закавказью до турецкой границы, второй -- на берег Черного моря. Первый путь долог, дорог и опасен, значит, остается второй. Жертвы привозятся в какое-нибудь укромное местечко на берегу Черного моря, там девушек сажают на турецкие шхуны и они увозятся совершенно незаметными. В портовых городах искать нечего, остается искать в других местах, и я это сделаю!
   -- Как, вы хотите ехать? -- заволновался полицеймейстер.
   Нат Пинкертон пожал плечами.
   -- Вы прекрасно понимаете, что искать кого-нибудь в дебрях кавказских гор совершенно бесполезно.
   -- Оно конечно...
   -- В этом и дело! Пока мы будем их искать, рыская по горам, их давно спровадят за пределы досягаемости.
   -- Верно-то верно!
   -- Поэтому я уезжаю на побережье Черного моря и будь я не Нат Пинкертон, если я не перехвачу бедную девушку вместе с другими и не захвачу всей этой проклятой шайки.
   С этими словами американец пожал руку полицеймейстеру и почти бегом выбежал от него, бормоча себе под нос:
   -- Я опережу их, черт возьми.

VII.

   Прошло три дня.
   Стоял жаркий весенний день и Черное море, тихое и спокойное, едва заметно колыхало свои темно-синие воды. В одной из хат маленькой прибрежной деревушки, населенной исключительно рыбаками, сидел за столом Нат Пинкертон. Около него, группируясь вокруг стола, сидело человек семь сыщиков, приехавших сюда вместе с ним.
   Держа перед собою карту черноморского побережья, американец делал распоряжения, словно главнокомандующий перед боем.
   -- Они могут избрать только этот участок побережья, к которому вплотную подходит горная цепь! -- говорил он. -- Значит, наш район равен не более ста двадцати верстам.
   И он указал на карте предполагаемый район.
   -- Нас восемь человек, и следовательно, на долю каждого приходится по пятнадцати верст береговой полосы. Если же принять во внимание берега совершенно неподходящие, то на долю каждого придется верст по одиннадцати. Вот тут у меня написано, кто каким участком заведует и определены точные границы каждого. Чтобы быть менее заметными, оденьтесь в форму черноморских моряков. Следите за каждым проходящим судном, за каждым подозрительным человеком и, если увидите что-нибудь, моментально давайте мне знать на мой пункт.
   Сыщики кивнули головой.
   Нат Пинкертон достал из бумажника тысячу четыреста рублей и дал каждому сыщику по двести рублей.
   -- Это на расходы и обмундировку! -- пояснил он. -- Устройтесь возможно скорее и живее становитесь каждый на свое место.
   Проговорив это, он встал, давая этим понять, что официальный разговор окончен.
   Разговаривая между собою, сыщики вышли из избы.
   Сам же Пинкертон снова нагнулся над картой, весь погрузившись в свою работу.
   Прошло не меньше часу, пока он наконец поднял голову.
   -- Степан! -- крикнул он.
   На зов вошел казак.
   -- Что, лошади оседланы? -- спросил американец.
   -- Так точно! -- ответил казак.
   -- Тогда подводи их к дому!
   Казак вышел и через три минуты две оседланные лошади уже стояли у двери избы. Заперев дверь на крючок, американец быстро переоделся простым казаком, взял свою дорожную сумку и, перекинув через плечо винтовку, вышел из избы.
   Быстро вскочил он в седло и в сопровождении казака тронулся в путь крупной рысью.
   Ему хотелось во что бы то ни стало осмотреть скорее весь подозрительный участок.
   -- Ты хорошо знаешь берег? -- спросил он казака.
   -- Ничего... Знаю! -- отвечал тот.
   -- А не знаешь ли ты тут таких скрытых бухточек, в которых обыкновенно останавливаются подозрительные суда и шхуны?
   -- Да их тут много!
   -- Ну, ладно! Ты мне их указывай! Если выйдет дело, то получишь от меня двадцать пять рублей.
   Физиономия казака просияла.
   -- Эх, барин, посоветывал бы я вам одну вещь! -- проговорил он, улыбаясь. -- Вы ведь по сыскной части, а коли не поскупитесь, так дам я вам хорошего человека... Только ему дайте рубликов пятьдесят...
   Пинкертон круто осадил лошадь и поехал рядом с казаком.
   -- Говори, говори! -- сказал он быстро.
   -- Есть тут один ингуш... Мошенник первой руки и контрабандой промышлял...
   -- Ну!
   -- За деньги всех продаст, а особливо теперь!
   -- А что?
   -- Да разодрался он, сказывают, с турецкими капитанами, которые, шут их знает, что возят. До стрельбы у них дошло. Сказывают, ингуш этот хотел заместо денег какую-то девку взять, а ему не дали...
   Нат Пинкертон так и насторожился.
   -- Ну, ну! -- подбадривал он казака. -- Какую девку?
   -- А, право, не знаю! Кто их знает? Должно, ихнюю.
   -- Вези меня к нему! -- быстро проговорил Пинкертон. -- А как только познакомишь, я тебе лишнюю десятку дам.
   -- Тогда своротить влево придется, -- сказал обрадованный казак.
   -- Сворачивай, голубчик, сворачивай, да только поживее!
   -- заторопил американец.
   И повернув лошадей, они углубились в горы.
   Судьба, видимо, улыбалась американцу.

VIII.

   Лишь только мы с Холмсом возвратились на Военно-Грузинскую дорогу, как Холмс так зашагал к городу, что я едва поспевал за ним.
   Все мокрые добрались мы до Владикавказа.
   Взяв извозчика, мы направились к Бугасову.
   Он был дома.
   -- Ну что? Как? Нашли? -- засыпал он вопросами Холмса.
   -- След есть! -- ответил он. -- Но пока не спрашивайте ничего. Скажите, пожалуйста, есть ли у вас собака?
   -- Собака? -- удивился инженер. -- Есть и комнатная и дворовая. Вам какую угодно?
   -- Ту, которую больше любила ваша дочь!
   -- Моя дочь? Да она чуть не спала с фокстерьером.
   -- Скажите: он скучает без нее?
   -- Ужасно!
   -- Он здесь?
   -- Здесь.
   -- Нет ли у вас немытого чулка вашей дочери?
   -- Ну, уж этого не знаю? -- растерялся инженер.
   -- В таком случае узнайте! -- попросил Холмс.
   -- Сейчас! -- ответил Бугасов и вышел из комнаты.
   Я с удивлением слушал этот странный разговор.
   Через несколько минут Бугасов вернулся к нам.
   В его руке была пара чулок.
   -- Нашел! -- сказал он, подавая Холмсу чулки дочери.
   -- Прекрасно! -- произнес сыщик -- Оставьте их пока у себя.
   -- А вы?
   -- Мы вернемся через час.
   И, обратившись ко мне, он добавил:
   -- Пойдемте, Ватсон, нам надо поторопиться! А с вами мы не прощаемся, -- добавил он Бугасову.
   Мы вышли и, сев на извозчика, Холмс приказал:
   -- В кавказские ряды!
   Я молча наблюдал, что будет делать Холмс.
   Почти не торгуясь, он купил два полных костюма горцев, плохонькое оружие и подержанные бурки.
   Забравши покупки, мы поехали снова к Бугасову.
   По просьбе Шерлока Холмса, он проводил нас в свой кабинет и мы стали переодеваться.
   Прошло четверть часа и мы великолепнейшим образом преобразились в двух бедных горцев.
   Выйдя из кабинета, Холмс попросил дать ему в чашку растопленного масла и грязи.
   Посредством этих вещей он придал и черкескам старый вид, а когда он надорвал их в нескольких местах, то мы приняли вид совершенных бедняков.
   -- Нельзя ли позвать сюда парикмахера? -- попросил он Бугасова.
   -- Конечно, можно! -- ответил тот.
   Он отдал распоряжение и через несколько минут парикмахер был к нашим услугам.
   -- А ну-ка, сбрейте нам головы! -- попросил Холмс.
   Маскарад совершился быстро и вскоре наши выбритые головы так и засияли.
   Расплатившись с парикмахером, Холмс снова обратился к Бугасову:
   -- Дайте мне чулки!
   Чулки были принесены.
   -- Как звать вашего фокстерьера?
   -- Бек!
   -- Чудесное имя! Самое подходящее! Позовите-ка его сюда!
   Бугасов отворил дверь и крикнул:
   -- Бек! Бек! Поди сюда!
   Чудный фокстерьер влетел в кабинет.
   Увидав нас, он было опешил, но Холмс приласкал его и комнатная собака быстро успокоилась.
   -- Поди сюда, Бек! -- позвал сыщик и вытянул вперед девушкины чулки.
   И вдруг произошла изумительная сцена.
   Бек понюхал чулки и вдруг жалобно завыл.
   -- Ага, узнал! -- радостно воскликнул сыщик.
   Он сунул чулки к самому носу собаки, огладил ее и, держа чулки на весу, пошел к двери, зовя с собою собаку.
   И умное животное с громким лаем кинулось за ним, словно ожидая от него возвращения своей госпожи.
   -- За мной, Ватсон! -- крикнул Холмс.
   Он обернулся к Бугасову и сказал:
   -- Ваша собака возвратит вам вашу дочь!
   -- О! -- простонал инженер со слезами на глазах.
   Не сказав больше ни одного слова, Холмс вышел на улицу.
   Собака с громким лаем продолжала бежать за ним.
   Подозвав извозчика, Холмс крикнул:
   -- Живо на Редант! Три рубля!
   Извозчик что есть духу погнал лошадей.
   Через час он был уже на месте. Отпустив извозчика, мы снова вскарабкались по тропинке к пещере.
   Тем же путем забрались мы на елку, втянув Бека на руках за собой.
   Затем, пробравшись к кусту шиповника, мы вошли в пещеру и пошли прежним путем по подземелью.
   Лишь только мы вошли в пещеру за кустом, как Шерлок Холмс подозвал Бека и, отыскав след ноги девушки, показал его собаке.
   Умная собака нервно обнюхала след и, весело визжа, бросилась вперед.
   Скоро свет верхней пещеры блеснул перед нами.
   Когда мы вышли на свободу из этой пещеры, Холмс снова дал собаке понюхать все следы перед пещерой, не оставив без внимания и лошадиных следов.
   Бек без слов понимал его.
   Стуча носом, он старательно обнюхивал следы.
   И когда он разнюхал их, по-видимому, хорошо, с громким лаем бросился вперед.
   Быстрым шагом мы последовали за ним.
   -- Помните, Ватсон, что мы не знаем ни одного кавказского наречия! -- говорил Холмс, идя рядом со мной.
   -- Плохо же мы будем разыгрывать из себя горцев! -- сказал я со смехом.
   -- О, это ничего! -- возразил весело Холмс. -- Нам будет очень хорошо, если мы будем разыгрывать из себя глухонемых бедняков. Нищие в большом почете у магометан.
   Я понял его мысль.
   Действительно, нам не оставалось ничего более, как изображать из себя глухонемых.
   Дорога пошла круто под гору.
   Она спустилась в дикое ущелье и пошла по его дну.
   Пройдя верст пятнадцать, мы совершенно выбились из сил, а между тем Бек все продолжал с визгом стремиться вперед.
   -- Отдохнем! -- взмолился я.
   -- Отдохнем! -- согласился, наконец, и Холмс.
   Он подозвал Бека, привязал его шнуром и мы сели отдыхать.
   Но, полежав с час и закусив консервами и хлебом, Холмс снова двинулся вперед.
   Вдруг Бек свернул со дна ущелья и побежал вверх по откосу.
   Мы потянулись за ним.
   Сначала, без всякой дороги, мы взобрались на горный кряж, затем спустились вниз, потом еще раза три опускались и подымались, но в конце концов, измученные окончательно, вышли-таки на дорогу и увидали прямо перед собою аул.
   Наш переход был не менее тридцати верст.
   При входе в аул нас встретило несколько горцев.
   Один из них что-то спросил нас на своем наречии.
   Но Холмс воздел руки к востоку, потом показал на свои уши, затем на губы и издал резкий, отвратительный звук, который издают обыкновенно немые.
   Горцы участливо закивали головами и что-то забормотали между собою.
   Один из них подошел к нам и жестом пригласил нас следовать за собою.
   Следом за ним мы вошли в довольно просторную саклю.
   Указав нам жестом на сидение, горец вышел, а через несколько минут молодая, стройная чеченка поставила перед нами блюдо с незатейливой едой, состоявшей из сыра, чюрека (хлеб) и холодной баранины.
   Накормив нас, она указала нам место для спанья и ушла.
   Мы заснули, как убитые, но едва забрезжил свет, как Холмс поднялся на ноги.
   Мы одели бурки, поблагодарили хозяина, жестами ниспосылая милость Аллаха на его голову, и тихо удалились из деревни, идя за собакой, которая уже далеко опередила нас.
   -- Прекрасно исполнено! -- проговорил Холмс, когда деревня (аул) осталась далеко позади нас.
   -- Да, недурно! -- согласился я. -- Эдак можно обойти без гроша весь Кавказ и даже пополнеть!
   -- А разве вы не знали, что магометане самый гостеприимный народ? В особенности они любят нищих, которых среди них очень мало. Если нищий заходит в дом, значит, Аллах посылает милость этому дому.
   -- В виде двух сыщиков! -- рассмеялся я.
   -- Бывает всяко! -- ответил Холмс.
   Теперь мы шли узкой, вьючной тропой.
   -- Направление все время идет на запад! Так я и думал!
   -- говорил Холмс, глядя на Бека. -- Они с женщиной никогда не сделают такого перехода, как мы...
   И мы молча продолжали шагать и шагать, то взбираясь на крутизны, то спускаясь вниз.
   Я не стану описывать всего путешествия.
   Коротко говоря, мы шли ровно четыре дня, всюду притворяясь глухонемыми и ночуя во встречных аулах.
   Но прежде, чем продолжать рассказ, я вернусь немного к Нату Пинкертону.

IX.

   Доехав с казаком до одного из аулов, они приблизились к бедной сакле, стоявшей на самом краю.
   Лишь только остановили они перед нею своих коней, как дверь открылась и из нее вышел оборванный, средних лет чеченец, с хитрым лицом.
   -- Здорово, Ахметка! -- крикнул ему казак.
   -- А-а! -- оскалился чеченец, узнавая своего старого знакомого. -- Иди, иди ко мне! Аллах послал мне гостей!
   Привязав коней, они вошли в саклю.
   -- Ну, Ахметка, хочешь заработать двадцать пять рублей? -- напрямик спросил казак.
   Глаза чеченца сверкнули.
   -- На эти деньги я себе лошадь куплю! -- сказал он радостно.
   -- Ну, так тогда слушай моего товарища! -- указал казак на Ната Пинкертона.
   -- Видишь в чем дело, Ахмет! -- заговорил ласково Пинкертон. -- Со мной случилось несчастие! У меня недавно украли невесту, а ведь я знаю, что ее повезут в Турцию! Если ты поможешь мне отыскать ее, я дам тебе даже пятьдесят рублей!
   -- Мамат-Бей! -- яростно вскрикнул вдруг Ахметка. -- О! Я с удовольствием отомщу этой собаке!
   -- Какой Мамат-Бей? -- быстро спросил американец
   -- Он покупает от горцев краденых девок! -- со злобой проговорил Ахметка. -- И увозит их на своей шхуне.
   -- А от кого он покупает? -- спросил Пинкертон.
   -- Не знаю! -- покачал головой Ахметка. -- Он кровный враг мне!
   -- Он сейчас тут?
   -- Тут!
   -- Со шхуной?
   -- Да! Проклятая шхуна стоит в ста саженях от берега!
   -- Далеко отсюда?
   -- Верст двадцать!
   -- Ты не обманешь меня, Ахметка? -- строго спросил сыщик.
   -- Пусть Аллах убьет меня, если я не всажу ему пулю первым! -- яростно прорычал горец. -- Скорее скачем! Сегодня или завтра, он должен принимать товар!
   -- В таком случае, нам нечего разговаривать! Седлай своего коня! -- поторопил американец.
   Вмиг они были готовы.
   Горя жаждой мщения, Ахметка стрелой понесся вперед.
   Спустя три часа они выехали на берег моря.
   -- Здесь надо спрятать коней! -- посоветовал Ахметка.
   Совет был принят.
   Соскочив с коней, они привязали их в укромном месте и пешком направились вдоль берега лесом.
   Пройдя с версту, Ахмет остановился.
   -- Вон она, проклятая! -- указал он рукой на море, видневшееся сквозь деревья.
   Сыщик взглянул туда.
   Довольно большая шхуна стояла недалеко от берега.
   -- Мы засядем здесь в лесу! -- горячился Ахметка. -- И лишь только они сойдут со шлюпки, мы перестреляем их как кур.
   -- А много их ездит?
   -- Трое. Два гребца и Мамат-Бей.
   Они обошли лесом, осмотрели место и, найдя хорошее прикрытие, засели за скалой, прикрытой лесом.

X.

   Настал вечер четвертого дня.
   Так как по пути нам не встретилось аула, то мы переночевали с Холмсом в лесу и с рассветом, на пятый день, пустились дальше.
   В это утро Бек был особенно беспокоен.
   Чтобы он не убежал чересчур далеко вперед, Холмс взял его на шнурок.
   -- Вероятно, они близко! -- нервно говорил Холмс.
   И он все наддавал и наддавал ходу.
   Быстро двигались мы вперед, но теперь дорога больше шла под гору, чем в гору.
   Так шло дело до полудня.
   Мы только что собрались было отдохнуть, как вдруг Бек, отчаянно залаяв, так сильно рванулся вперед, что чуть было не вырвался из рук Шерлока Холмса.
   Невольно взглянул я вперед и вдруг остановился как вкопанный.
   -- Они! -- шепнул я Холмсу.
   Он быстро взглянул по указанному мною направлению и круто остановился.
   -- Да! -- шепнул он.
   В версте впереди нас мы увидели на пригорке арбу и двух всадников.
   Бек так и рвался.
   Взяв ремень, Холмс быстро связал ему челюсти, сделав что-то вроде намордника, чтобы собака не лаяла.
   Я явственно различил на арбе пять женских фигур.
   -- Пять! -- воскликнул радостно Холмс. -- Милый Ватсон, да ведь это огромная победа!
   Лишь только арба скрылась за пригорком, мы со всех ног бросились вперед.
   Мы летели, словно птицы.
   И когда, наконец, мы вбежали на бугор, на котором раньше видели арбу, мы увидали ее шагах в пятистах от себя впереди.
   Припав к земле, мы выждали, пока она скрылась в лесу.
   И лишь только она исчезла среди деревьев, мы бросились вперед.
   Впереди что-то глухо шумело.
   -- Море! -- задыхаясь, проговорил Холмс, продолжая бежать.
   Мы вскочили в лес и побежали сбоку дороги, но так, что с дороги нас не было видно.
   У меня захватывало дыхание.
   Но вот Холмс, наконец, остановился и мы пошли шагом.
   -- Они не более как в двадцати пяти шагах впереди нас!
   -- шепнул мне Холмс.
   Вдруг где-то недалеко впереди грянуло несколько выстрелов.
   -- Что такое! -- растерянно шепнул я.
   -- Вперед! На дорогу! -- шепнул Холмс.
   И, выхватив револьверы, мы кинулись в сторону.
   В две минуты мы были уже на дороге.
   И было как раз вовремя.
   По-видимому, выстрелы произвели на всадников ошеломляющее впечатление.
   Я видел, как они круто осадили коней и, вдруг повернувшись, что есть духу поскакали в нашу сторону, бросив арбу.
   Впереди трещали выстрелы.
   -- Цельтесь вернее! В заднего! -- крикнул Холмс.
   При виде нас, всадники изо всей силы осадили на полном карьере лошадей, стараясь сорвать с плеч винтовки.
   Но было уже поздно.
   Наши два выстрела грянули почти одновременно и оба разбойника как снопы свалились с коней, обливаясь кровью.
   -- Вперед! -- ревел Холмс. -- Эти и так не уйдут.
   На арбе неистово визжали женщины.
   Подбежав к арбе, мы увидали пять молодых девушек, сидевших на ней с завязанными ногами и руками.
   Они были полуживы от страха.
   -- Не бойтесь, мы ваши освободители! -- ласково произнес Холмс, подбегая к ним.
   Я сразу узнал Бугасову и, подойдя к ней, сказал:
   -- Ваш папа с нетерпением ждет вас.
   Громкие рыдания девушек были нам ответом.
   В несколько секунд веревки на пленницах были развязаны.
   -- А теперь принесем-ка на арбу разбойников! -- сказал Холмс.
   Мы возвратились назад и подошли к лежавшим на земле разбойникам, из которых один был убит наповал, а другой ранен.
   Общими усилиями мы перетащили их на арбу и бросились снова вперед, чтобы узнать причину выстрелов.
   Но лишь только мы выскочили на крутой холм, как увидели двух казаков, нагнувшихся над распростертым человеком в одежде турка.
   Вынув из кармана бинокль, Шерлок Холмс навел его на группу.
   И вдруг восклицание удивления сорвалось с уст его.
   -- Вот так штука! Да ведь это Нат Пинкертон!
   -- Что-о?! -- воскликнул я, пораженный.
   -- Мистер Пинкерто-он! -- крикнул Холмс.
   Один из казаков поднял голову. Мы быстро спустились к ним.
   -- Черт возьми, да ведь это мистер Холмс! -- воскликнул пораженный американец. -- Ба! И мистер Ватсон!
   Он с гордостью указал на лежавшего на земле раненого турка и произнес:
   -- А скупщик живого товара не ушел от нас! Имею честь представить: Мамат-Бей.
   -- И только? -- насмешливо спросил Холмс.
   -- Остальное будет со временем! -- гордо сказал американец.
   -- Вряд ли.
   -- Это почему же?
   -- Потому что остальное у меня в руках! -- произнес Холмс с улыбкой.
   -- То есть?
   -- Похитители и похищенные!
   -- Черт побери! -- выругался со злостью Пинкертон. -- Еще одна победа! Ну, нечего сказать, везет вам, коллега.
   Он не скрывал своей досады.
   Несколько минут длилось молчание.
   -- Ну, на что там сердиться! -- сказал наконец Холмс.
   -- И правда, коллега! -- ответил искренне американец. -- Не все ли равно, кто из нас взял первый приз! Ведь мы работаем не для себя, в самом деле!
   И оба сыщика крепко пожали друг другу руки.
   -- Идемте к нам! -- сказал Холмс.
   Все четверо мы подняли бесчувственное тело Мамат-Бея и направились к оставленной арбе, с которой теперь вместо рыданий раздавался веселый девичий смех.
   Спустя пять дней наш караван прибыл в Батум.
   В убитом нами разбойнике полиция опознала знаменитого кавказского разбойника Тамир-Хана, а в раненом -- его главного помощника Крым-Гирея, который спустя три месяца был повешен.
   С истреблением этой шайки похищение девушек совершенно прекратилось и на некоторое время на Кавказе воцарилось сравнительное спокойствие.
  
  

Тайна отца

I.

   Шерлок Холмс только что возвратился из сыскного отделения, куда его вызывали по одному очень запутанному делу, когда его кухарка Анна подала ему маленький, изящный конверт.
   -- Барышня какая-то без вас приходила, -- пояснила она.
   -- Вас не застала, так оставила записку.
   -- Раньше она бывала у меня? -- спросил сыщик, разглядывая совершенно незнакомый почерк на конверте.
   -- Нет, не бывала, кажись! По крайности я не знаю! Очень просила исполнить их просьбу... Видно, горе большое у бедненькой! -- ответила со вздохом Анна.
   -- Почему ты так думаешь?
   -- Да уж больно бледненькая... и глаза словно наплаканы. Говорит, а голосок так и дрожит.
   -- Давно была?
   -- С полчаса назад.
   -- Ну ладно, ступай!
   Оставшись один, Холмс вскрыл письмо и прочел:
   "Умоляю вас уделить мне несколько минут. Мне указали на вас; говорят, вы сможете помочь мне. Зайду через час. Если вам будет некогда, то назначьте время.
   Ольга Николаевна Морашева".
   Шерлок Холмс еще раз прочитал письмо, повертел в руках и, положив его на стол, уселся на диван, взяв в руки недочитанную газету.
   Сначала он прочел передовицы и телеграммы и принялся было за провинциальный отдел, как вдруг в передней брякнул звонок.
   -- Вероятно, она! -- подумал сыщик.
   Действительно, через минуту вошла Анна и таинственно шепнула:
   -- Эта самая барышня! Звать, что ли?
   -- Ну, конечно! -- ответил Холмс.
   В комнату робко вошла хорошенькая девушка, лет двадцати, очень бледная, с красивыми голубыми глазами, как-то наивно и робко смотревшими из-под длинных, темных ресниц. Одета она была со вкусом, очень опрятно, но не богато.
   Из драгоценных вещей на ней виднелась только бронзовая брошь и недорогое колечко.
   Переступив порог, она вдруг смешалась и покраснела, словно ее поймали на месте преступления.
   Холмс быстро встал ей навстречу.
   -- Я вижу, вы очень стесняетесь! -- заговорил он ласково.
   -- Но уверяю вас, что это совершенно лишнее! Я с удовольствием выслушаю вас и помогу чем в силах.
   -- Спасибо вам! -- тихо проговорила девушка. -- Значит, вы выслушаете меня?
   Сыщик улыбнулся.
   -- Садитесь и рассказывайте, -- произнес он ласково.
   Девушка откинула нетерпеливо упрямую прядь волос, упавшую ей на лоб, села в кресло и заговорила.

II.

   "Как вы уже знаете из оставленного мною письма, меня зовут Ольгой Николаевной Морашевой.
   Отец мой -- чиновник, служит в министерстве и, в настоящее время, получает сто пятьдесят рублей в месяц.
   Он сам виноват, что карьера его остановилась.
   У него были сильные связи, сам он происходит из очень хорошей семьи, получил воспитание в лицее и у него были все шансы, чтобы сделать великолепную карьеру. Даже средства у нас были.
   Но... отец всегда вел чересчур беспутную жизнь. Первую свою жену -- мою мать -- он бросил и она умерла в бедности, а вторую жену буквально вогнал в гроб побоями.
   Он вечно кутил, водил компанию с разными темными личностями, совершенно забросил порядочное общество, и немудрено поэтому, что скоро все отвернулись от него.
   Если его до сих пор еще не выгнали со службы, то единственно ради того, что начальники его и некоторые влиятельные лица еще помнят дедушку и... ради меня.
   Мне теперь девятнадцать лет.
   С отцом у меня всегда были очень недружелюбные отношения.
   Я не могу ему простить отношения к покойной матери, а он попросту ненавидит меня.
   Вы спросите, конечно, почему же я с ним живу?
   Я могу только одно ответить: не живи я с ним, он давно погиб бы, а мне... как-никак жалко его.
   Он не сознает этого и всегда считал меня обузой.
   Конечно, не с материальной точки зрения, так как я зарабатываю уроками не меньше семидесяти пяти рублей в месяц, а трачу на платье не более двадцати пяти. Значит, остальные пятьдесят рублей идут целиком на хозяйство.
   Но... я ему в тягость, так как он не может превратить свой дом в вертеп.
   Лишь только мне исполнилось шестнадцать лет, как он принялся твердить мне, что хорошо было бы мне выйти поскорее замуж.
   Он рад был отдать меня кому угодно, лишь бы отвязаться от меня.
   Но я не чувствовала ни к кому любви и поэтому не торопилась.
   Так шло дело до нынешнего года.
   В этом году я встретилась случайно, у одной из подруг, с одним молодым человеком, неким Николаем Николаевичем Гариным.
   Коротко говоря, мы полюбили друг друга.
   Гарин недавно кончил блестяще университет по медицинскому факультету, состоит теперь младшим ординатором при клинике, имеет уже порядочную практику и подает большие надежды.
   Когда я объявила отцу о своем решении выйти замуж, он страшно обрадовался.
   Он познакомился с моим женихом, стал расхваливать меня и, за его спиной, сильно напирал на меня, чтобы я поторопилась свадьбой.
   Я и сама торопилась, но все-таки, по моему расчету, свадьба могла состояться не раньше полугода, так как я хотела заготовить себе побольше белья и платья, чтобы не быть на первое время в тягость мужу.
   И вдруг, словно по волшебству, все изменилось.
   С месяц тому назад, отец пришел домой сильно озабоченный.
   Взглянув на меня как-то странно, он заперся в своей комнате и целый вечер не выходил из нее.
   На следующий день он заговорил о моей будущей свадьбе, но это был совершенно новый тон.
   К моему величайшему удивлению, он стал высказывать мне свою отцовскую любовь, говорил, что не ценил меня до сих пор и оценил лишь теперь, что потерять меня для него равносильно потери жизни и все в этом духе.
   На следующий раз повторилась та же история, на третий день -- тоже.
   Затем он вдруг начал говорить, что мне еще рано выходить замуж, что я слишком молода, не знаю жизни, одним словом, все стал говорить навыворот.
   Видя, что эти разговоры на меня не действуют, он стал выдумывать про моего жениха разные пакости, стараясь опорочить его в моих глазах, и кончил на днях тем, что заявил мне, что этой свадьбе не бывать и что он не отдаст меня за Гарина.
   Я стояла на своем, он -- на своем, и между нами завязалась упорная борьба.
   Отец два раза менял места жительства, вероятно, чтобы затруднить наши свидания, но мы продолжали видеться.
   Несколько раз я ловила его взоры, полные ненависти, устремленные на меня.
   Господи! Хотя бы я знала причину! Хотя б могла объяснить себе эту странную перемену!
   Но сколько он ни старался, я упорно стояла на своем, заявив ему раз навсегда, что его не послушаю и замуж выйду во что бы то ни стало.
   Это был ужасный вечер! Отец кричал, ругал меня неблагодарной, грозил мне!
   После целого вечера крика, он заперся в своей комнате и я слышала, что, часов в двенадцать ночи, он куда-то ушел.
   На следующее утро с ним произошла новая метаморфоза.
   Он явился ко мне и объявил, что всю ночь думал обо мне, о своем ко мне отношении, о всей моей жизни и решил не препятствовать мне ни в чем. Это было вчера утром.
   Но взгляд его далеко не светился лаской.
   Он вообще старался не глядеть на меня, но когда взгляд его падал на меня, я читала в нем прежнюю ненависть.
   Что-то с ним произошло! Я чувствую, что он что-то затевает против меня или против любимого мною человека, я всем сердцем чувствую опасность, но я бессильна предотвратить ее, потому что не знаю, с какой стороны ее ждать! Об этом я рассказала теперь не только вам, но и Нату Пинкертону и жду от вас помощи".

III.

   Девушка умолкла и с тоскою поглядела на Шерлока Холмса. Знаменитый сыщик слушал ее с глубочайшим вниманием.
   Во все время рассказа он не проронил ни слова, сидя с опущенной головой и скрещенными на груди руками.
   Но когда молодая девушка кончила рассказ, он поднял на нее свой загадочный взор.
   -- Итак... вчера утром он переменил свой курс? Вероятно, он снова высказывал благоволение к вашему жениху? -- спросил он.
   -- Вы угадали. Он несколько раз повторял, что Гарин имеет будущность и таким зятем можно гордиться, -- ответила девушка.
   -- Не предлагал ли он справить мировую?
   -- Он об этом говорил вчера вечером.
   -- В чем же состояло его предложение?
   -- Он просил позвать к нам Гарина...
   -- Когда?
   -- Послезавтра, в среду.
   -- Не знаете ли вы, куда ходит ваш отец на службу?
   Девушка назвала адрес.
   -- И ходит он все время аккуратно? -- спросил сыщик.
   -- Кажется, да. Только он стал уходить раньше, а приходить позже.
   -- И продолжает пить?
   -- В том-то и дело, что он давно бросил пьянство! Он даже говорит про то, что за два месяца скопил немного денег и...
   -- Что еще? -- спросил живо сыщик.
   -- Он... он говорил, что на эти деньги выиграл восемьсот рублей и купил себе какую-то избушку, стоящую вроде усадьбы отдельно, верстах в пятнадцати от Петербурга.
   -- Не говорил ли он относительно поездки туда?
   -- Мне... мне кажется, что он имеет в виду пригласить меня с женихом послезавтра именно туда.
   -- Не звал ли он туда вас одну?
   -- Звал.
   -- Почему же вы отказались?
   Девушка смутилась.
   -- Трудно объяснить вам... -- проговорила она задумчиво.
   -- Боюсь я отца... Не доверяю ему...
   -- И как он принимал ваши отказы?
   -- Он очень сердился.
   Сыщик глубоко задумался.
   Несколько минут он сидел, не говоря ни слова.
   Наконец он встал, несколько раз прошелся по комнате и, остановившись против девушки, серьезно произнес:
   -- Не бойтесь ничего. Помните, что я день и ночь буду за вашими плечами. Если отец ваш пригласит вас в свое новое имение, поезжайте! Если будет говорить, что вам следует прежде поехать одной с ним, чтобы к приезду жениха привести все в порядок, не отказывайтесь. Поняли вы меня?
   -- Поняла, -- тихо ответила девушка.
   -- Если произойдет что-нибудь подозрительное... Впрочем, нет! Доносите мне через посыльного обо всем. Где вы живете?
   -- На углу Загородного и Серпуховской, в четвертом этаже, квартира 20, дом N 6.
   -- Есть ли поблизости какая-нибудь чайная или трактир?
   -- Есть дешевая столовая на Загородном. Это два шага от нас.
   -- Прекрасно. В таком случае направляйте посыльного туда. Говорите ему, чтобы он передавал письма Федорову. Это буду я.
   Успокоенная девушка крепко пожала руку сыщику и, поблагодарив его, вышла.

IV.

   Проводив гостью, сыщик взглянул на часы.
   Было около двух часов.
   -- Еще успею! -- подумал он, вставая.
   Он надел пальто, сунул на всякий случай в карман револьвер и направился в ту канцелярию, в которой служил Николай Дмитриевич Морашев, отец Ольги Николаевны.
   Войдя в швейцарскую, он подозвал одного из служителей.
   -- Николай Дмитриевич Морашев на службе? -- спросил он.
   -- Никак нет, -- ответил служитель, -- они уже недели три как не ходят.
   -- Значит, совсем вышел?
   -- Нет-с, говорили, что они месячный отпуск получили.
   Служитель вдруг приятно осклабился и добавил:
   -- Чиновники сказывали, будто они наследство изволили получить, так теперь хлопочут.
   Поблагодарив служителя, Холмс вышел на улицу.
   -- Так вот оно что! -- думал он, шагая по улице. -- Не ходит? Значит, ходит куда-то еще?
   Но куда?
   Это надо было узнать...
   -- И что это за наследство? -- продолжал раздумывать сыщик. -- Почему дочь ни единым словом не намекала на него? Когда он его получил?
   Конечно, полиция должна была знать про это.
   Во всяком случае, он получил извещение или через полицию, или через нотариуса.
   Взяв извозчика, Холмс поехал в сыскное отделение.
   Там он взял телефонную книгу и часа полтора вызывал целый ряд номеров.
   Когда он вышел из телефонной будки, лицо его имело очень довольный вид.
   Он подозвал своего друга, доктора Ватсона, и, поговорив с ним несколько слов, вышел вместе с ним.
   От сыскного они пошли на Загородный и, найдя ту столовую, про которую говорила Ольга Николаевна, заказали себе поесть.
   -- Так помните! Если мне придется отлучиться, вы должны будете дежурить здесь и получать письма на имя Федорова. Историю барышни вы знаете. Если понадобится немедленная помощь, действуйте сообразно вашему усмотрению. Хотя я не думаю, чтобы он рискнул на какой-либо серьезный шаг здесь, в городе.
   И, помолчав немного, он добавил:
   -- Сейчас вы станете у ворот их дома. Завяжите дружбу с дворником или просто скажите, что вы агент сыскного отделения, и узнайте от него все относительно Морашева. Нельзя ли узнать, где он купил хутор? Подробно расспрашивайте и дайте дворнику полтинник. Справьтесь, когда он уезжает, когда приходит домой и т. д.
   Выслушав инструкцию Холмса, доктор Ватсон удалился.
   Прошло около часу. В столовую вошел посыльный и спросил, нет ли здесь г-на Федорова.
   Приняв письмо, Холмс прочел:
   "Папа крайне ласков. Утром, в то время, когда я была у вас, купил вина и много закусок. Предлагал, как вы и предсказывали, проехать завтра с ним на хутор, сделать кое-какие приготовления. Там, по его словам, послезавтра состоится наше обручение. Недавно он куда-то уехал, сказав, что вернется поздно, так как с обручением у него много хлопот.

Ольга Морашева".

   -- Прекрасно! -- пробормотал Шерлок Холмс, пряча письмо.
   Скоро возвратился и доктор Ватсон.
   Он принес очень ценные сведения.
   Сев рядом с Холмсом, он заговорил:
   -- Блондин, русая борода, усы длинные, пушистые, над правой бровью родинка. Рост средний, телосложение -- крепкое, обыкновенно носит светло-серую фетровую шляпу. Сегодня уходил из дому утром, затем вернулся с кульками и, побыв немного дома, снова уехал...
   -- Верно! -- подтвердил Шерлок Холмс. -- Из вас, дорогой Ватсон, вышел бы прекрасный сыщик!
   -- А вы откуда знаете? -- удивился Ватсон.
   -- Я получил уже часть этих сведений. Но... продолжайте. Куда он поехал?
   -- Дворник слышал, как он нанимал извозчика.
   - Ну...
   -- Он торговал его туда и обратно, объясняя дорогу так: за Старую Деревню, по тому же шоссе. Не доезжая деревни Луковицы, с полверсты свернуть налево и там в версте находится усадьба.
   -- Чудесно! -- воскликнул Шерлок Холмс. -- Итак, будьте здесь, а я поеду.
   -- Куда?
   -- Именно туда.
   Пожав руку доктору Ватсону, Шерлок Холмс вышел из столовой и вскочил на трамвай.
   Через три четверти часа он был уже в Новой Деревне.
   Тут он сторговал извозчика до деревни Луковицы и обратно, выбрав лошадь порезвее, и покатил по шоссе.
   Проехав Новую Деревню, они въехали в Старую Деревню и затем выехали за пригороды Петербурга.
   Резвая лошаденка быстро несла пролетку.
   Но не доезжая Луковицы с полверсты, сыщик остановил извозчика.
   -- Отъезжай в Луковицы и подожди меня у края деревни! -- приказал он, оставляя на пролетке свое пальто. -- Если долго пробуду, прибавлю.
   Он дал извозчику полтину на харчи и направился по дороге, идущей налево.

V.

   Между тем, Нат Пинкертон тоже не дремал.
   Он усиленно работал по делу Морашевой, бегая с утра до вечера по городу.
   Подобно Шерлоку Холмсу, он узнал всю жизнь Мора-шева, его положение по службе и о полученном наследстве.
   -- Наследство? -- пробормотал задумчиво американец. -- Гм... это чего-нибудь да стоит!
   И он опрометью бросился в сыскное отделение.
   -- Что за наследство получил Морашев? -- спросил он в справочном отделении.
   -- Сейчас справимся! -- ответили ему.
   Действительно, через час он получил справку.
   Николай Дмитриевич Морашев наследства не получал, но зато дочь его, действительно, получила наследство.
   Получив этот ответ, Нат Пинкертон бросился к дому, в котором жил Морашев.
   С изумительной ловкостью выведал он от дворников о таинственных поездках Морашева.
   С этого дня он стал усиленно следить за ним.
   Переодевшись простым босяком, он фланировал перед его домом и, когда тот выходил, следовал за ним, старательно записывая номера извозчиков, которых тот нанимал.
   Было утро...
   Переменив костюм босяка на костюм приличного мастерового, Нат Пинкертон стоял на своем наблюдательном посту.
   Вдруг он увидел, как Морашев вышел из дому и подозвал извозчика.
   Моментально американец нанял другого и, когда Мора-шев поехал, он тронулся за ним, держась на приличной дистанции.
   Он видел, как Морашев последовательно зашел в винный и гастрономический магазины и, наконец, остановил извозчика около аптеки.
   -- Гм... зачем ему аптека? -- подумал сыщик.
   И, слезши с извозчика, он подошел к аптеке, словно человек без дела.
   Через несколько минут Морашев вышел из аптеки и, сев на извозчика, скомандовал:
   -- Домой!
   Американец не преследовал его.
   Дав ему скрыться, он вошел в аптеку.
   -- Сейчас сюда заходил русый господин. Мне желательно знать, что он брал у вас. Я агент сыскной полиции, -- сказал он провизору.
   -- А ваше удостоверение? -- спросил тот.
   -- Извольте! -- ответил сыщик, показывая свое удостоверение.
   Просмотрев его, провизор сделал озабоченное лицо.
   -- Этот господин заказал сильный яд, -- произнес он.
   -- По рецепту?
   -- Да.
   -- Покажите рецепт! -- потребовал сыщик.
   Рецепт был подан.
   Это был правильный рецепт, написанный по-латыни и подписанный доктором Курковиусом.
   -- Получил он уже заказ? -- спросил сыщик.
   -- Нет. Он сказал, что заедет за ним завтра утром.
   -- В таком случае, приготовьте требуемое! -- приказал Пинкертон. -- Рецепт спишите, а подлинник отдайте мне.
   -- Слушаю-с, -- ответил провизор.
   Он быстро списал рецепт и отдал оригинал американцу.
   -- Яд выдать? -- спросил он.
   -- Да, -- ответил сыщик и бросился вон из аптеки.
   Узнав в адресной книге адрес доктора Курковиуса, Пинкертон полетел к нему.
   Доктор был дома.
   Назвав себя, Нат Пинкертон показал ему рецепт.
   -- Скажите, доктор, от какой болезни прописали вы это средство? -- спросил он.
   Доктор взглянул на рецепт и сделал удивленные глаза.
   -- Я не прописывал его! -- сказал он.
   -- А почерк?
   -- Немного похож на мой, но не особенно.
   И он показал сыщику несколько бумаг, писанных его рукой.
   -- Гм... да, это подделка! -- воскликнул Пинкертон.
   И, поблагодарив доктора, бросился из комнаты.
   -- Завтра ты от меня не уйдешь, негодяй! Ведь я знаю твою берлогу.
   Придя домой, он получил письмо.
   Это писала барышня Морашева, извещавшая его о завтрашней поездке в усадьбу отца.
   -- Прекрасно! -- прошептал сыщик. -- Мы будем поджидать вас.
   И едва забрезжило следующее утро, как он опрометью помчался к усадьбе, адрес которой он знал.
   Подъехав к усадьбе, он отпустил извозчика и, забравшись в самый отдаленный угол чердака, стал ждать.
   Сквозь щель крыши он прекрасно видел дорогу.

VI.

   Едва успел Холмс пройти по дороге, извивавшейся среди молодого леса с полверсты, как до него донесся топот копыт и стук экипажа.
   Сыщик бросился в сторону и спрятался среди молодых деревьев.
   И это было как раз вовремя.
   В ту же минуту мимо него проехала извозчичья пролетка, на которой сидел блондин с русой бородкой и пушистыми усами, в светлой фетровой шляпе.
   Вид его был очень озабоченный.
   Дав пролетке скрыться, Холмс выскочил из засады и быстро пошел дальше.
   Скоро он и увидел усадьбу.
   Это была простая, но только хорошая и просторная деревенская постройка, принадлежавшая раньше, вероятно, богатому крестьянину.
   Изба в две половины и хозяйственные постройки были обнесены высоким забором.
   Подойдя к воротам, Холмс постучал.
   Но на стук не явился никто.
   Тогда сыщик принялся стучать изо всех сил.
   Со двора донесся яростный собачий лай, похожий на вой.
   Но по-прежнему никто не шел отворять.
   Пробившись понапрасну минут пятнадцать, Холмс подошел к забору, подпрыгнул и в один момент очутился на заборе.
   Яростный лай несся из запертого на висячий замок сарая.
   Двор был просторный, обнесенный с трех сторон постройками.
   Недолго думая, Холмс соскочил внутрь двора и обошел его кругом.
   Дверь в дом была со двора, но она была заперта на висячий замок. Конюшня и скотник были пусты, ледник был тоже заперт.
   Кроме большой избы, во дворе стояла еще маленькая, вероятно, для рабочих, но она была отперта и совершенно пуста.
   Подойдя к дому, сыщик заглянул в окна.
   Изба состояла из большой чистой горницы, сеней и дру-той горницы, тоже просторной, в которой стояла русская печь.
   Была кое-какая мебель.
   В одной комнате стояла кровать, комод, стол и два стула, в другой -- два стола, три длинных скамьи и несколько стульев.
   На печке виднелась незатейливая утварь, а на сковородке -- объедки колбасы и яиц.
   Но сколько ни присматривался Шерлок Холмс, ничего подозрительного он не заметил в доме.
   Итак, единственное, что приковывало внимание, -- была собака, спрятанная в сарае.
   Почему она была спрятана?
   Если в доме не жили, а лишь наезжали в него, собаке было бы полезнее быть во дворе, где бы она могла стеречь дом.
   Но что она могла сделать, сидя в запертом сарае?
   Эти вопросы все время занимали мозг великого сыщика, когда он, покончив с осмотром двора, снова перелез через забор и направился назад по дороге.

VII.

   Дойдя до поворота, он свернул к Луковицам.
   Там он без труда нашел извозчика, сидевшего в чайной.
   Воспользовавшись этим, он сам сел за стол и потребовал себе яичницы, попросив заодно сбегать мальчика в "казенку" за водкой.
   Незаметно он завел разговор с хозяином.
   И наконец, словно невзначай, спросил:
   -- А этот хутор, который, коли отселя ехать с полверсты и свернуть, направо, слышно, барин купил?
   -- Это Евтихиеву-то заимку? Как же! Барин Морашев.
   -- Видали его?
   -- Видал, -- ответил хозяин. -- К нам кажные четыре дня один раз заходит. Чудной!
   -- А что?
   -- Колбасу он у нас берет. Коли свежей нет, так самую тухлую берет, только непременно чтобы тонкая да длинная была... хомутом связана. Должно, собак ею кормит, потому, сказывают, у него есть! А уж зачем собаке непременно такую, а не эдакую, этого не понимаю.
   И хозяин развел руками.
   -- Барская дурь! -- пренебрежительно бросил сыщик, выпивая рюмку водки и закусывая яичницей.
   -- Известно! -- ответил хозяин.
   Выпив половину, Холмс отдал остальную водку извозчику.
   Благодаря этому они летели назад словно угорелые.
   Доктора Ватсона Шерлок Холмс застал в столовой.
   -- Вам письмо! -- сказал он, подавая ему письмо.
   Это было письмо от Ольги Николаевны, что она завтра утром в одиннадцать часов едет с отцом на хутор, а перед этим зайдет к нему, Холмсу.
   Прочитав записку, Холмс посмотрел на доктора Ватсона.
   -- Вы хорошо стреляете? -- спросил он.
   -- Из ружья -- хорошо, -- ответил тот.
   -- А есть оно у вас?
   -- Есть.
   -- В таком случае приходите ко мне завтра к восьми часам утра, с ружьем и патронами, заряженными картечью. А пока -- пойдемте спать.

VIII.

   Проснувшись на следующий день часов в шесть утра, Шерлок Холмс быстро оделся, осмотрел свое охотничье ружье и револьвер, набил несколько патронов картечью и сел пить чай.
   К восьми часам подоспел доктор Ватсон и они стали разговаривать, сидя за чайным столом.
   -- Главное, обращайте внимание на него самого и на собаку! И в случай надобности бейте! -- давал наставления Холмс.
   В это время позвонили.
   Это пришла Ольга Николаевна.
   -- Раненько! -- воскликнул Холмс, пожимая ей руку. -- А мне это на руку. Кстати, мне хотелось бы дать вам кое-какой совет.
   -- Я за ним и пришла, -- ответила девушка.
   -- Так слушайте меня внимательно. Во-первых, дайте тайно знать г-ну Гарину, чтобы он приехал за вами на хутор к трем часам дня. Только дайте знать без ведома отца.
   -- Зачем это? -- спросила девушка удивленно.
   -- Этого я вам не отвечу, -- улыбнулся сыщик. -- Затем, когда приедете туда, не подходите к сараю, где находится собака.
   -- Какая собака?
   -- Там есть очень злая собака, запертая на замок. Ни за что не подходите к этому сараю, да и вообще старайтесь не выходить из избы. Вот и все. А теперь идите... Я не объясню пока ничего.
   Девушка вышла.
   Лишь только дверь закрылась за ней, Шерлок Холмс быстро произнес:
   -- Хорошо, что у нас так много времени впереди! Ну, товарищ, идемте! Медлить нельзя! Да не забудьте оружие!
   С этими словами они взяли чехлы с винтовками и вышли из дому.
   Как и раньше, до Новой Деревни доехали трамваем.
   Оттуда наняли извозчика на целый день, доехали с ним до поворота, приказали ему ехать в Луковицы, а сами пешком, словно охотники, направились к хутору.
   Подойдя к нему, Шерлок Холмс стал внимательно осматривать со всех сторон забор.
   -- Гм... так... -- бормотал он. -- Вот здесь очень хорошо!
   Он подозвал Ватсона и сказал:
   -- Вы, по первому моему сигналу, кинетесь сюда. Здесь огромная щель... Наблюдайте вон за тем сараем, где воет собака, и бейте ее или хозяина, смотря по надобности. А пока, давайте обойдем всю постройку.
   -- Вот здесь буду стоять я! -- проговорил Холмс. -- Тут мне удобно будет наблюдать и за сараем и за внутренностью избы. Вообще и вы наблюдайте за ней. Помните, если хозяин вздумает выйти за ворота, прячьтесь вон в этот бурьян. А теперь засядем-ка в него!
   Оба они отошли от постройки и спрятались в бурьяне.
   Ждать им пришлось около часу.
   Но вот, наконец, к воротам хутора подъехала извозчичья пролетка.
   Морашев высадил из нее свою дочь, вынул несколько корзин и, сунув рублевку кучеру, приказал:
   -- Езжай в Луковицы, а сюда приезжай к семи.
   После этого он отпер ворота и вошел во двор вместе с дочерью, неся в руках корзины.
   Извозчик уехал.
   Лишь только отец с дочерью вошли в дом, как оба сыщика, выскочив из бурьяна, бросились на свои наблюдательные посты.
   Собака в сарае неистово выла.
   Холмс видел, как Морашев улыбнулся и показал дочери на дверь сарая.
   Затем они вместе стали развязывать корзины.
   Между прочими вещами Морашев вынул несколько колбас.
   Отрезав от одной из них большой кусок, он подал его дочери и что-то сказал, указывая на сарай.
   Девушка сделала испуганный жест и замахала руками.
   Отец пожал плечами и стал выкладывать остальные продукты.
   Затем он подал ей ключ, что-то сказал и указал на ледник, отстоявший от сарая с собакой -- сажен на двадцать.
   Она кивнула головой.
   Между тем, отец, видимо, чего-то беспокоился.
   Движения его были порывисты, улыбка-- кривая.
   Рассортировав провизию, девушка разложила ее по корзинам и, взяв одну из них, пошла к леднику.
   В ту же минуту Морашев тоже вышел во двор.
   Он прошел несколько шагов и остановился.
   Между тем, девушка установила первую корзину и вернулась за второй.
   И в тот момент, когда она вошла в дом, отец одним прыжком подскочил к сараю и отпер замок.
   Глаза его сверкали, как у тигра, весь он дрожал.
   Ничего не подозревая, Ольга Николаевна вышла из дому со второй корзиной и пошла к леднику.
   Но едва успела она пройти половину двора, как Мора-шев быстро открыл сарай.
   В ту же секунду огромный, худой пес, словно стрела, вылетел из него.
   Рука Морашева вытянулась по направлению к дочери.
   Страшное рычание вырвалось из пасти голодного животного.
   Шерсть на его спине ощетинилась, весь он съежился и вдруг гигантскими прыжками устремился на девушку.
   В ту же секунду два выстрела грянули из-за забора и животное покатилось по земле, обливаясь кровью.
   Девушка вскрикнула, обернулась и без чувств упала на землю.
   Сам Морашев словно остолбенел.
   Схватившись за сердце, он стоял неподвижный и бледный, опираясь спиной о сарай.
   И вдруг глаза его широко открылись, из груди вырвался хрип и он грохнулся на землю.
   Холмс и Ватсон бросились к нему.
   И в ту же минуту Нат Пинкертон чуть не кубарем скатился с чердака и бросился к ним.
   -- Мистер Холмс! Что вы наделали? -- крикнул он недоумевая.
   -- А! Мистер Пинкертон! Вы немного опоздали! -- отвечал Холмс.
   Между тем, Ватсон нагнулся над лежавшим.
   -- Мертв, -- произнес он наконец. -- Вероятно, разрыв сердца! Да... это для него лучший исход!
   И, бросив мертвеца, все трое бросились к девушке.
   Несколько глотков вина из фляжки вернули ей сознание.
   -- Я жива? -- спросила она, дрожа от страха.
   -- Живы и невредимы, -- ласково ответил Холмс. -- Ваш отец готовил вам смерть, но умер нечаянно сам.
   И видя, что девушка ничего не понимает, он стал объяснять.
   -- Да, да... ваш отец готовил вам смерть от зубов голодной собаки... Я мельком взглянул в сарай, где она сидела, и понял все. Он долго дрессировал ее, нарочно купил даже усадьбу, чтобы не было свидетелей! Он морил собаку по 4-5 дней без еды, затем сделал чучело, одевал это чучело в ваше платье и, надев ему на шею круглую колбасу, спускал на него голодную собаку. Голодное животное перерывало горло чучелу и получало награду. Впоследствии он, вероятно, натравливал ее на чучело без колбасы и, когда животное, по привычке, разрывало пополам соломенное горло, оно получало корм от хозяина. Сегодня он хотел лишь привести в исполнение давно задуманный план...
   -- Боже! За что? За что он искал моей смерти? -- прошептала девушка, бледная как полотно.
   -- Чтобы получить наследство после вас!
   -- От меня? Наследство?
   -- Да. Восемьдесят три тысячи рублей, -- произнес, улыбаясь, знаменитый сыщик.
   -- Ничего не понимаю! -- прошептала девушка.
   -- А, между тем, это так просто. Ваша бабушка оставила вам наследство. Нотариус Познеев прислал вам уведомление, но оно попало в руки вашего отца, который скрывал это от вас, расписавшись за вас. У него явилась мысль овладеть этим богатством самому. Сначала он воспротивился вашему браку, так как вместе с ним деньги навсегда уплывали от него. Но, видя, что вас не переспорить, он решил истребить вас, так как он является прямым наследником. Вот и все. А теперь пойдите в избу и успокойтесь. Сейчас сюда приедет ваш жених.
   -- Черт возьми! -- воскликнул с досадой Нат Пинкертон.
   -- А я ожидал, что он отравит сегодня свою дочь!
   -- Как так? -- удивился Холмс.
   Американец подробно рассказал, в чем дело.
   -- Давайте пошарим в его карманах! -- предложил он.
   Морашев был обыскан.
   И действительно, яд оказался при нем.
   -- Я говорил! -- торжественно воскликнул Пинкертон.
   -- Да, я с вами согласен! -- улыбаясь, победоносно ответил Холмс. -- Этот яд он пустил бы в ход в случае неудачи с собакой. Но... если бы мы ждали вашего отравления, то девушка была бы уже растерзана ужасной собакой.
   И, обернувшись к Ватсону, он добавил:
   -- Пойдемте пока в комнату! А труп пусть лежит до приезда следователя.
   Нат Пинкертон прикусил губу.
   Но делать было нечего.
   Холмс победил его и на этот раз, а потому приходилось покориться и молчать.
  
  

Экспроприатор

I.

   -- ... и, конечно, он был прав...
   На этом отрывке наш разговор прекратился, так как в это время вошедший лакей объявил Шерлоку Холмсу, что какой-то господин непременно хочет видеть его.
   -- Кто такой? -- полюбопытствовал Шерлок Холмс.
   -- Право, не могу знать. Господин, должно быть, служит на железной дороге, потому что форма похожая.
   -- Хорошо, проси! -- сказал Холмс.
   Через несколько минут в нашу комнату вошел невысокого роста господин, с жиденькой, белокурой бородкой и каким-то странным взором.
   Судя по форме, он был железнодорожным служащим.
   -- Простите, что побеспокоил вас, -- заговорил он просительным тоном. -- Но обстоятельства так сложились для меня, что я готов беспокоить самого Бога, не только человека.
   Это невольно вырвавшееся признание вызвало веселую улыбку на лице Холмса.
   -- Право же, проще побеспокоить меня, чем забираться так высоко! -- ответить он.
   -- Очень, очень вам благодарен! -- быстро проговорил пришедший. -- Простите, я не назвал еще своей фамилии! Имею честь рекомендоваться: начальник станции Кураки-но, Московско-Курской железной дороги, Петр Иванович Дрягин.
   -- Очень приятно! -- ответил Холмс. -- Милости прошу, присаживайтесь и рассказывайте ваше дело. Только помните, что я не люблю лишних фраз...
   -- Какие уж тут фразы!
   -- Главное, рассказывайте сжато, не упуская нужных делу подробностей.
   -- Мое-то дело все в трех словах состоит! -- воскликнул убитый горем начальник станции. -- Попросту, меня ограбили!
   -- Кто и как?
   -- Экспроприатор или экспроприаторы! Ведь как чисто дело обделали! Ничего разыскать нельзя! А ведь если не отыщутся деньги, меня под суд, и службу поминай как звали! Я пятнадцать лет на этой самой дороге служу, у меня жена, дети...
   В его голосе послышались рыдания.
   -- Я вас попрошу успокоиться! -- посоветовал Холмс. -- Нервничание не приведет ни к чему.
   Начальник станции немного успокоился.
   Он выкурил папиросу, выпил воды и, опустившись в кресло, стал рассказывать.

II.

   "Произошло это три дня тому назад.
   Я только что отправил курьерский поезд и, войдя в кассу, стал подсчитывать деньги, которые я должен был в этот день вечером сдать артельщику.
   Было часа три дня.
   Подсчитав деньги, я разбил их на четыре части: кредитки, золото, серебро и медь.
   А затем упаковал их в четыре небольших ящичка.
   Всего было три тысячи девятнадцать рублей.
   Ящичек с бумажками и ящичек с золотом я спрятал под стол.
   А два ящика: с серебром и медью, оставались еще на столе.
   В это время ко мне в кассу вошел мой знакомый купец Федюков, с которым я жил в большой дружбе, и пригласил меня выпить с ним в буфете бутылочку красного вина.
   Я подумал.
   До ближайшего поезда оставалось три часа и, следовательно, времени у меня оставалось достаточно.
   Отчего, думаю, не выпить с приятелем?
   Пошли.
   Я запер кассу, оставив серебро и медь на столе.
   В общей сложности там было тысяча семьсот рублей. Около двухсот рублей меди и немного более полутора тысяч серебром.
   Попили мы вина, посидели.
   Ну, так, вероятно, с час.
   Федюков расплатился и ушел, а я снова пошел в кассу, чтобы проверить еще раз итоги.
   Подхожу -- касса заперта.
   Пробую ключом, дверь не отворяется!
   Что такое?!
   Ну, думаю, замок испортился.
   Сейчас же послал за слесарем.
   Тот пришел, поработал немного и открыл дверь.
   Вошел я в кассу, посмотрел первым делом на стол, да так и ахнул!
   Ни коробки с серебром, ни с медью!
   Сперва я даже глазам не поверил.
   Засунул, думаю, куда-нибудь, да и забыл!
   Давай я шарить, обшарил все помещения кассы, коробки с золотом и кредитками нашел на том же месте, на котором те и стояли, а коробки с серебром и коробки с медью так и не нашел!
   Поднял я тревогу.
   Прибежали жандармы, стали шарить, ничего не нашли и дали знать следователю.
   Тот в свою очередь сейчас же протелеграфировал в Москву и Тулу, чтобы следили за проезжающими.
   Вероятно, железнодорожник жандармские власти в Москве дали знать о случае московскому сыскному отделению, так как, спустя некоторое время, мы получили из Москвы телеграмму, в которой сообщалось, что к нам едет знаменитый американский сыщик Нат Пинкертон, который проездом на юг, по просьбе начальника сыскной полиции, заедет на некоторое время на нашу станцию и просмотрит мое дело.
   Обрадовался я страшно.
   Действительно, через несколько часов после получения телеграммы приехал Нат Пинкертон.
   Он и посейчас там, да только дело что-то не клеится.
   Вот я и решил поехать к вам, да умолять вас именем детишек распутать мое несчастное положение..."

III.

   Н лоднаго животнаго.
   Шерсть на его спинѣ ощетинилась, весь онъ съежился и вдругъ гигантскими прыжками устремился на дѣвушку.
   Въ ту же секунду два выстрѣла грянули изъ-за забора и животное покатилось по землѣ, обливаясь кровью.
   Дѣвушка вскрикнула, обернулась и безъ чувствъ упала на землю. Самъ Морашевъ словно остолбенѣлъ. Схватившись за сердце, онъ стоялъ неподвижный и блѣдный, опираясь спиной о сарай.
   И вдругъ глаза его широко открылись, изъ груди вырвался хрипъ и онъ грохнулся на землю.
   Холмсъ и Ватсонъ бросились къ нему.
   И въ ту же минуту Натъ Пинкертонъ чуть не кубаремъ скатился съ чердака и бросился къ нимъ.
   -- Мистеръ Холмсъ! Что вы надѣлали?-- крикнулъ онъ недоумѣвая.
   -- А! Мистеръ Пинкертонъ! Вы немного опоздали! -- отвѣчалъ Холмсъ.
   Между тѣмъ Ватсонъ нагнулся надъ лежавшимъ.
   -- Мертвъ! -- произнесъ онъ наконецъ. -- Вѣроятно, разрывъ сердца! Да... это для него лучшій исходъ!
   И бросивъ мертвеца, всѣ трое бросились къ дѣвушкѣ.
   Нѣсколько глотковъ вина изъ фляжки, вернули ей сознаніе.
   -- Я жива? -- спросила она, дрожа отъ страха.
   -- Живы и невредимы,-- ласково отвѣтилъ Холмсъ.-- Вашъ отецъ готовилъ вамъ смерть, но умеръ нечаянно самъ.
   И видя, что дѣвушка ничего не понимаетъ, онъ сталъ объяснять.
   -- Да, да... вашъ отецъ готовилъ вамъ смерть отъ зубовъ голодной собаки... Я мелькомъ взглянулъ въ сарай, гдѣ она сидѣла, и понялъ все. Онъ долго дрессировалъ ее, нарочно купилъ даже усадьбу, чтобы не было свидѣтелей! Онъ морилъ собаку по 4--5 дней безъ ѣды, затѣмъ сдѣлалъ чучело, одѣвалъ это чучело въ ваше платье и, надѣвъ ему на шею круглую колбасу, спускалъ на него голодную собаку. Голодное животное перерывало горло чучелу и получало награду. Впослѣдствіе онъ вѣроятно натравливалъ ее на чучело безъ колбасы и когда животное, по привычкѣ, разрывало пополамъ соломенное горло, оно получало кормъ отъ хозяина. Сегодня онъ хотѣлъ лишь привести въ исполненіе давно задуманный планъ...
   -- Боже! За что? За что онъ искалъ моей смерти? -- прошептала дѣвушка, блѣдная какъ полотно.
   -- Чтобы получить наслѣдство послѣ васъ!
   -- Отъ меня? Наслѣдство?
   -- Да. Восемьдесятъ три тысячи рублей,-- произнесъ улыбаясь знаменитый сыщикъ.
   -- Ничего не понимаю! -- прошептала дѣвушка.
   -- А между тѣмъ это такъ просто. Ваша бабушка оставила вамъ наслѣдство. Нотаріусъ Познеевъ прислалъ вамъ увѣдомленіе, но оно попало въ руки вашего отца, который скрывалъ это отъ васъ, расписавшись за васъ. У него явилась мысль овладѣть этимъ богатствомъ самому. Сначала онъ воспротивился вашему браку, такъ какъ вмѣстѣ съ нимъ деньги навсегда уплывали отъ него. Но видя, что васъ не переспорить, онъ рѣшилъ истребить васъ, такъ какъ онъ является прямымъ наслѣдникомъ. Вотъ и все. А теперь пойдите въ избу и успокойтесь. Сейчасъ сюда пріѣдетъ вашъ женихъ.
   -- Чортъ возьми! -- воскликнулъ съ досадой Натъ Пинкертонъ.-- А я ожидалъ, что онъ отравитъ сегодня свою дочь!
   -- Какъ такъ? -- удивился Холмсъ.
   Американецъ подробно разсказалъ, въ чемъ дѣло.
   -- Давайте пошаримъ въ его карманахъ! -- предложилъ онъ.
   Морашевъ былъ обысканъ.
   И дѣйствительно ядъ оказался при немъ.
   -- Я говорилъ! -- торжественно воскликнулъ Пинкертонъ.
   -- Да, я съ вами согласенъ! -- улыбаясь побѣдоносно отвѣтилъ Холмсъ. -- Этотъ ядъ онъ пустилъ бы въ ходъ въ случаѣ неудачи съ собакой. Но... если бы мы ждали вашего отравленія, то дѣвушка была бы уже растерзана ужасной собакой.
   И обернувшись къ Ватсону, онъ добавилъ:
   -- Пойдемте пока въ комнату! А трупъ пусть лежитъ до пріѣзда слѣдователя.
   Натъ Пинкертонъ прикусилъ губу.
   Но дѣлать было нечего.
   Холмсъ побѣдилъ его и на этотъ разъ, а потому приходилось покориться и молчать.
  
  

Экспропріаторъ.

I.

   -- ... и конечно онъ былъ правъ...
   На этомъ отрывкѣ нашъ разговоръ прекратился, такъ какъ въ это время вошедшій лакей объявилъ Шерлоку Холмсу, что какой-то господинъ непремѣнно хочетъ видѣть его.
   -- Кто такой? -- полюбопытствовалъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Право, не могу знать. Господинъ, должно быть, служитъ на желѣзной дорогѣ, потому что форма похожая.
   -- Хорошо, проси! -- сказалъ Холмсъ.
   Черезъ нѣсколько минутъ въ нашу комнату вошелъ невысокаго роста господинъ, съ жиденькой, бѣлокурой бородкой и какимъ-то страннымъ взоромъ.
   Судя по формѣ, онъ былъ желѣзнодорожнымъ служащимъ.
   -- Простите, что побезпокоилъ васъ,-- заговорилъ онъ просительнымъ тономъ.-- Но обстоятельства такъ сложились для меня, что я готовъ безпокоить самого Бога, не только человѣка.
   Это невольно вырвавшееся признаніе вызвало веселую улыбку на лицѣ Холмса.
   -- Право же, проще побезпокоить меня, чѣмъ забираться такъ высоко! -- отвѣтилъ онъ.
   -- Очень, очень вамъ благодаренъ! -- быстро проговорилъ пришедшій.-- Простите, я не назвалъ еще своей фамиліи! Имѣю честь рекомендоваться: начальникъ станціи Куракино, Московско-Курской желѣзной дороги, Петръ Ивановичъ Дрягинъ.
   -- Очень пріятно! -- отвѣтилъ Холмсъ.-- Милости прошу, присаживайтесь и разсказывайте ваше дѣло. Только помните, что я не люблю лишнихъ фразъ...
   -- Какія ужъ тутъ фразы!
   -- Главное разсказывайте сжато, не упуская нужныхъ дѣлу подробностей.
   -- Мое-то дѣло все въ трехъ словахъ состоитъ! -- воскликнулъ убитый горемъ начальникъ станціи. -- Попросту, меня ограбили!
   -- Кто и какъ?
   -- Экспропріаторъ или экспропріаторы! Вѣдь какъ чисто дѣло обдѣлали! Ничего разыскать нельзя! А вѣдь если не отыщутся деньги, меня подъ судъ, и службу поминай какъ звали! Я пятнадцать лѣтъ на этой самой дорогѣ служу, у меня жена, дѣти...
   Въ его голосѣ послышались рыданія.
   -- Я васъ попрошу успокоиться!-- посовѣтовалъ Холмсъ. -- Нервничаніе не приведетъ ни къ чему.
   Начальникъ станціи немного успокоился.
   Онъ выкурилъ папиросу, выпилъ воды и, опустившись въ кресло, сталъ разсказывать.
  

II.

   -- Произошло это три дня тому назадъ.
   "Я только что отправилъ курьерскій поѣздъ и, войдя въ кассу, сталъ подсчитывать деньги, которыя я долженъ былъ въ этотъ день вечеромъ сдать артельщику.
   "Было часа три дня.
   "Подсчитавъ деньги, я разбилъ ихъ на четыре части: кредитки, золото, серебро и мѣдь.
   "А затѣмъ упаковалъ ихъ въ четыре небольшихъ ящичка.
   "Всего было три тысячи девятнадцать рублей.
   "Ящичекъ съ бумажками и ящичекъ съ золотомъ я спряталъ подъ столъ.
   "А два ящика: съ серебромъ и мѣдью, оставались еще на столѣ.
   "Въ это время ко мнѣ въ кассу вошелъ мой знакомый купецъ Федюковъ, съ которымъ я жилъ въ большой дружбѣ, и пригласилъ меня выпить съ нимъ въ буфетѣ бутылочку краснаго вина.
   "Я подумалъ.
   "До ближайшаго поѣзда оставалось три часа и слѣдовательно времени у меня оставалось достаточно.
   "Отчего, думаю, не выпить съ пріятелемъ?
   "Пошли.
   "Я заперъ кассу, оставивъ серебро и мѣдь на столѣ.
   "Въ общей сложности тамъ было тысяча семьсотъ рублей. Около двухсотъ рублей мѣди и немного болѣе полутора тысячъ серебромъ.
   "Попили мы вина, посидѣли.
   "Ну, такъ, вѣроятно, съ часъ.
   "Федюковъ расплатился и ушелъ, а я снова пошелъ въ кассу, чтобы провѣрить еще разъ итоги.
   "Подхожу -- касса заперта.
   "Пробую ключомъ, дверь не отворяется!
   "Что такое?!
   "Ну, думаю, замокъ испортился.
   "Сейчасъ же послалъ за слесаремъ.
   "Тотъ пришелъ, поработалъ немного и открылъ дверь.
   "Вошелъ я въ кассу, посмотрѣлъ первымъ дѣломъ на столъ, да такъ и ахнулъ!
   "Ни коробки съ серебромъ, ни съ мѣдью!
   "Сперва я даже глазамъ не повѣрилъ.
   "Засунулъ, думаю, куда-нибудь, да и забылъ!
   "Давай я шарить, обшарилъ всѣ помѣщенія кассы, коробки съ золотомъ и кредитками нашелъ на томъ же мѣстѣ, на которомъ тѣ и стояли, а коробки съ серебромъ и коробки съ мѣдью такъ и не нашелъ!
   "Поднялъ я тревогу.
   "Прибѣжали жандармы, стали шарить, ничего не нашли и дали знать слѣдователю.
   "Тотъ въ свою очередь сейчасъ же протелеграфировалъ въ Москву и Тулу, чтобы слѣдили за проѣзжающими.
   "Вѣроятно, желѣзнодорожныя жандармскія власти въ Москвѣ дали знать о случаѣ московскому сыскному отдѣленію, такъ какъ, спустя нѣкоторое время, мы получили изъ Москвы телеграмму, въ которой сообщалось, что къ намъ ѣдетъ знаменитый американскій сыщикъ Натъ Пинкертонъ, который проѣздомъ на югъ, по просьбѣ начальника сыскной полиціи, заѣдетъ на нѣкоторое время на нашу станцію и просмотритъ мое дѣло.
   "Обрадовался я страшно.
   "Дѣйствительно, черезъ нѣсколько часовъ послѣ полученія телеграммы пріѣхалъ Натъ Пинкертонъ.
   "Онъ и по сейчасъ тамъ, да только дѣло что-то не клеится.
   "Вотъ я и рѣшилъ поѣхать къ вамъ, да умолять васъ именемъ дѣтишекъ распутать мое несчастное положеніе..."
  

III.

   Начальникъ станціи замолкъ и съ мольбой взглянулъ на Шерлока Холмса. Тотъ смотрѣлъ на него улыбаясь своею доброю, загадочной улыбкой.
   -- Много ли времени прошло съ момента преступленія до сей поры? -- спросилъ онъ.
   -- Почти сутки,-- отвѣтилъ Дрягинъ.-- Если хотите точно, двадцать два часа.
   -- А давно ли пріѣхалъ слѣдователь?
   -- Часовъ черезъ пять послѣ открытія преступленія.
   -- А сколько пассажирскихъ поѣздовъ прошло въ ту и другую сторону съ момента грабежа, до пріѣзда слѣдователя?
   -- Два. По одному въ ту и другую сторону.
   -- Сколько времени ѣзды отъ васъ до Москвы и до Тулы?
   -- До Москвы три часа, а до Тулы -- два.
   -- А скоро ли отходитъ къ вамъ ближайшій поѣздъ?
   -- Черезъ полчаса,-- отвѣтилъ Дрягинъ, взглядывая на часы.
   -- Въ такомъ случаѣ, надѣвайте, дорогой Ватсонъ, ваше пальто,-- сказалъ Холмсъ, взглядывая на меня.
   Я кивнулъ головой и, захвативъ лишь дорожную сумочку и револьверъ, вышелъ въ переднюю, куда пришли и Холмсъ съ Дрягинымъ.
   Втроемъ мы вышли на улицу, позвали извозчиковъ и поѣхали на курскій вокзалъ.
   До поѣзда оставалось минутъ пять, когда мы пріѣхали на вокзалъ. Быстро взяли мы билеты, сѣли въ вагонъ и поѣздъ тронулся.
   Всю дорогу Холмсъ разспрашивалъ Дрягина о служащихъ на станціи Куракино, особенно о низшихъ, интересуясь даже ихъ интимной жизнью.
   Время за этой бесѣдой прошло незамѣтно, и мы не успѣли оглянуться, какъ пріѣхали на мѣсто.
   На станціи жизнь текла обычнымъ чередомъ.
   Но и сыскъ велся своимъ чередомъ.
   Натъ ІІинкертонъ былъ тутъ и я сразу узналъ его крѣпкую, высокую фигуру, которую я уже два раза видѣлъ раньше.
   -- А! Мистеръ Холмсъ и мистеръ Ватсонъ! -- привѣтствовалъ онъ насъ.
   Мы пожали другъ другу руки.
   -- Ну, что новаго? -- спросилъ Шерлокъ Холмсъ, подходя къ американцу.
   -- Сторожъ Авсеенко арестованъ! -- отвѣтилъ тотъ. -- Но... онъ пока не сознается.
   -- Вы напали уже на слѣдъ?
   -- Да. И надѣюсь, на правильный, деньги, безъ сомнѣнія, находятся спрятанными гдѣ-нибудь здѣсь, на станціи, и въ скоромъ времени мы возвратимъ ихъ потерпѣвшему.
   -- Слава тебѣ Господи! -- вздохнулъ Дрягинъ и виновато добавилъ:
   -- А я вотъ и господина Шерлока Холмса на помощь пригласилъ!
   -- Ну что же,-- съ немного насмѣшливой улыбкой отвѣтилъ Натъ Пинкертонъ.-- Русская пословица гласитъ, что умъ хорошо, а два еще лучше!
   И, обернувшись къ Шерлоку Холмсу, онъ проговорилъ:
   -- Вы, вѣроятно, интересуетесь осмотрѣть помѣщеніе кассы?
   -- Да, конечно, отвѣтилъ тотъ.
   -- Въ такомъ случаѣ могу сказать вамъ, что въ немъ не сдвинута ни одна вещь послѣ момента совершенія преступленія.
   -- Это хорошо.
   -- Васъ проводить? -- предложилъ Дрягинъ.
   -- Пожалуйста!
   Вмѣстѣ съ Холмсомъ мы прошли въ залъ третьяго класса и подошли къ двери кассы.
   Сначала Холмсъ внимательно осмотрѣлъ самую дверь.
   -- Дайте мнѣ отвертку! -- попросилъ онъ черезъ минуту.
   Сторожъ, стоявшій тутъ же, исполнилъ приказаніе.
   Взявъ отвертку, Шерлокъ Холмсъ отвернулъ замокъ, затѣмъ совершенно разобралъ его и осмотрѣлъ.
   -- Дверь была отперта заранѣе подобранной отмычкой,-- сказалъ онъ. -- Загибъ этой отмычки былъ немного длиннѣе, чѣмъ нужно. Благодаря этому испортился замокъ. Внутри замка ясно видны царапины и ссадины. Ну-съ, посмотримъ дальше!
   Холмсъ снова собралъ замокъ, ввинтилъ его на мѣсто и, отворивъ дверь, вошелъ въ помѣщеніе кассы.
   Я остановился у двери, не желая стѣснять его въ движеніяхъ.
   Въ кассовой комнатѣ царилъ безпорядокъ.
   Всматриваясь въ каждую щель, въ каждую бумажку, Холмсъ обошелъ всю каморку.
   Особенно долго осматривалъ онъ окно и лежавшія на немъ бумаги.
   На этомъ окнѣ я замѣтилъ, кромѣ нѣсколькихъ листовъ бланокъ, толстую отчетную книгу, развернутую на половинѣ.
   Вѣроятно, что-то очень сильно заинтересовало его въ этой книгѣ, такъ какъ онъ долго и пристально разглядывалъ ее.
   Но вотъ, наконецъ, онъ оторвался отъ нея, раскрылъ осторожно окно, выходящее на платформу, осмотрѣлся вправо и влѣво и, втянувшись снова въ комнату, заперъ окно.
   Послѣ этого онъ вышелъ изъ комнаты кассы и снова заперъ за собою дверь.
   Дрягинъ слѣдилъ съ любопытствомъ за всѣми его движеніями.
   -- Ну что? -- не вытерпѣлъ онъ наконецъ.
   -- Самая обыкновенная кража. Воръ вошелъ въ кассу посредствомъ отмычки. Онъ сильно торопился,-- заговорилъ Шерлокъ Холмсъ,-- и поэтому не обратилъ даже вниманія на ящички подъ столомъ, въ которыхъ хранились бумажныя и золотыя деньги. Схвативъ то, что попалось ему на глаза, онъ спѣшно открылъ окно, поранивъ при этомъ немного руку, оглянулся за окно и, вскочивъ на подоконникъ, выскочилъ въ окно и скрылся, воспользовавшись тѣмъ, что въ это время на платформѣ никого не было.
   Шерлокъ Холмсъ немного помолчалъ, еще разъ внимательно осмотрѣлъ подоконникъ и продолжалъ:
   -- Одной ногой онъ наступилъ прямо на эту книгу. Сапоги у него съ подковками..
   -- Почему?-- спросилъ я.
   -- На бумагѣ остался слѣдъ подковки отъ каблука.
   Онъ указалъ мнѣ на вмятый въ бумагу слѣдъ и добавилъ:
   -- При этомъ на этой ногѣ подковка у него сломана.
   -- Вы думаете?
   -- Да. Зарубка круто обрывается на этомъ мѣстѣ.
   Окончивъ осмотръ, мы направились снова къ Нату Пинкертону.
   Его мы застали, на этотъ разъ, въ ресторанномъ залѣ, куда онъ пошелъ утолять свой голодъ. Мы сѣли рядомъ.
   -- Ну что? -- спросилъ американецъ Холмса.
   -- Преступленіе самое обыкновенное! -- отвѣтилъ Холмсъ. -- Воръ, прослѣдивъ, что Дрягинъ ушелъ въ буфетъ, отперъ дверь...
   -- Заранѣе принесенной отмычкой... -- словно продолжалъ его рѣчь Натъ Пинкертонъ.
   -- Совершенно вѣрно! -- подтвердилъ Холмсъ.
   Американецъ улыбнулся.
   -- Хотите, я разскажу вамъ всѣ ваши выводы?-- предложилъ онъ.
   Холмсъ, улыбаясь, кивнулъ головой.
   -- Отмычка была немного велика... -- заговорилъ Пинкертонъ.
   -- Вѣрно!
   -- Поэтому замокъ испорченъ!
   -- Правильно!
   -- Онъ вошелъ и, сильно торопясь, не замѣтилъ ящичковъ, спрятанныхъ подъ столомъ.
   -- И это такъ.
   -- Затѣмъ онъ схватилъ ящики съ мѣдью и серебромъ, отворилъ окно...
   -- Такъ, такъ...
   -- И выпрыгнулъ изъ него.
   -- Правильно!
   -- Наступивъ ногой на книгу...
   -- Такъ...
   -- Обутъ онъ былъ въ обувь съ подковками...
   -- Чудесно.
   -- Итакъ, наши выводы одинаковы? -- улыбаясь спросилъ Натъ Пинкертонъ.
   -- Совершенно одинаковы, -- согласился Шерлокъ.
   И, помолчавъ немного, онъ спросилъ:
   -- Вы, кажется, говорили, что нашли уже преступника?
   -- Да.
   -- И кто онъ?
   -- Станціонный сторожъ Авсеенко.
   -- Какія улики говорятъ противъ него?
   -- Слишкомъ вѣскія для того, чтобы сомнѣваться!
   -- А именно?
   -- Во-первыхъ, въ этотъ часъ онъ долженъ былъ находиться на платформѣ...
   -- А онъ?
   -- Онъ не оказался на своемъ мѣстѣ.
   -- Гдѣ же онъ былъ?
   -- Его нашли дома.
   -- Дома?
   -- Да, и притомъ сильно пьянымъ.
   -- Такъ.
   -- Одинъ изъ телеграфистовъ увѣряетъ, что приблизительно въ то время, когда совершена была кража, онъ видѣлъ его проходившимъ по платформѣ и пьянымъ.
   -- Значитъ онъ напился раньше?
   -- Вѣроятно, для храбрости.
   -- Дальше!
   -- Во-вторыхъ, противъ него говорятъ его сапоги.
   -- А именно?
   -- Онъ носитъ сапоги съ подковками.
   -- У него, вѣроятно, порѣзана рука и сломана подковка? -- задалъ вдругъ вопросъ Шерлокъ Холмсъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ.
   -- Неужели?
   -- Я васъ увѣряю! -- отвѣтилъ удивленно Натъ Пинкертонъ.-- Я осматривалъ его самымъ подробнымъ образомъ и не нашелъ ни того, ни другого.
   Лицо Холмса приняло сосредоточенное выраженіе.
   -- Вы хорошо осматривали его? -- спросилъ онъ.
   -- Хорошо.
   -- Такъ-съ... Ну, а скажите пожалуйста, гдѣ находится, въ настоящій моментъ преступникъ?
   -- Авсеенко?
   -- Да.
   -- Онъ арестованъ.
   -- Здѣсь?
   -- Здѣсь!
   -- Въ такомъ случаѣ хотѣлъ бы повидать его,-- попросилъ Шерлокъ Холмсъ. Натъ Пинкертонъ пожалъ плечами.
   -- Если угодно! -- произнесъ онъ, и едва замѣтная улыбка скользнула по его губамъ.
   -- Въ такомъ случаѣ пойдемте, дорогой Ватсонъ! Жандармъ насъ проводитъ,-- сказалъ Холмсъ, обращаясь ко мнѣ.
   Онъ вѣжливо раскланялся съ американцемъ и мы вышли изъ буфетнаго зала.
   Подозвавъ жандарма, Шерлокъ Холмсъ показалъ ему свое удостовѣреніе и попросилъ проводить насъ къ мѣсту предварительнаго заключенія Авсеенки
   Жандармъ безпрекословно исполнилъ его требованіе.
   Мы вышли со станціи, прошли въ поселокъ и вскорѣ очутились передъ мѣстнымъ волостнымъ правленіемъ.
   Въ этомъ домѣ было арестное отдѣленіе и Шерлокъ Холмсъ прямо прошелъ туда.
   По приказанію жандарма стражникъ отперъ камеру, въ которой содержался сторожъ.
   Мы вошли.
   Авсеенко, невзрачный, вихрястый мужиченко, сидѣлъ въ углу на скамейкѣ.
   Голова его была низко опущена, руки сжимали одна другую.
   И весь его видъ представлялъ картину величайшаго унынія.
   На грохотъ двери онъ поднялъ голову.
   И вдругъ робко поднялся съ мѣста.
   -- Ты Авсеенко ?-- спросилъ его Холмсъ.
   -- Такъ точно! -- хрипло отвѣтилъ сторожъ.
   -- Ну, такъ вотъ что, Авсеенко! -- заговорилъ Холмсъ,-- Какъ же это ты, съ такимъ честнымъ лицомъ и вдругъ пошелъ на такое пакостное дѣло?
   Сторожъ вдругъ бултыхнулся на колѣни
   -- Батюшка, спаси! -- завопилъ онъ.
   -- Какъ спасти? -- строго спросилъ Холмсъ.
   -- Не виноватъ я! Не бралъ я никакихъ денегъ! -- душу надрывающимъ воплемъ разразился сторожъ.
   -- Встань! -- приказалъ Холмсъ.
   Онъ повиновался.
   -- Вѣдь улики противъ тебя? -- сказалъ Холмсъ.
   -- Выслушай меня, баринъ! -- простоналъ Авсеенко.
   -- Въ чемъ дѣло?
   -- Сдѣлай милость, выслушай!
   -- Ну, говори.
   Сторожъ нѣсколько минутъ собирался съ мыслями.
   Онъ переминался съ ноги на ногу.
   Чесалъ въ затылкѣ.
   Мычалъ.
   И, наконецъ, довольно сбивчиво заговорилъ.
  

V.

   -- Былъ я въ этотъ проклятый день дежурнымъ...
   -- По вокзалу? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Да. Поѣздъ значитъ отправили, а мнѣ домой понадобилось...
   -- Зачѣмъ? -- спросилъ Холмсъ.
   -- Братъ ко мнѣ изъ деревни пріѣхалъ. Ну, думаю, до слѣдующаго поѣзда еще три съ лишнимъ часа... Дѣлать нечего въ пустомъ вокзалѣ, дай, думаю, пробѣгу.
   Онъ сопнулъ носомъ и продолжалъ.
   -- Прихожу домой, а братъ ужъ и водочки съ закуской приготовилъ. Я пью мало. Хмѣлѣю я быстро! Сталъ было отказываться, а онъ уговариваетъ.
   Авсеенко тряхнулъ головой.
   -- Ну, не выдержалъ и выпилъ! Сперва одну рюмку, потомъ другую, ну, и по шла писать.
   -- И нализался?
   -- То то! Напился и заснулъ.
   -- А на станцію пьяный ходилъ?
   -- Нѣтъ, не ходилъ, баринъ!
   -- Какъ же говорятъ, что видѣли тебя!
   -- Врутъ, баринъ, врутъ,-- застоналъ мужиченко слезливо. -- Все на меня наврали! Опутали меня кругомъ словно темнымъ лѣсомъ, а я изъ него и выбраться никакъ не могу!
   -- Ну, ну, говори дальше! -- серьезно произнесъ Холмсъ.
   -- Да что же говорить-то?
   -- Все, что было!
   -- Заснулъ значитъ я, вдругъ слышу будятъ. Вскочилъ -- гляжу жандармъ и этотъ сыщикъ высокій...
   -- И тебя арестовали?
   -- Связали и повели.
   Авсеенко махнулъ безнадежно рукой и договорилъ:
   -- Стали допрашивать! А что я скажу? Мнѣ говорятъ, что я ограбилъ, а я отродясь чужой копейки не бралъ! Какъ же это такъ?
   Физіономія Авсеенки выражала такую неподдѣльную искренность, что положительно невозможно было повѣрить, что этотъ человѣкъ былъ грабитель.
   Видимо, и Холмсъ думалъ то же самое.
   И когда онъ задалъ ему слѣдующій вопросъ, голосъ его звучалъ мягко и ласково.
   -- У тебя одни сапоги?
   -- Одни-съ! -- отвѣтилъ недоумѣвая сторожъ.
   -- А старые?
   -- Старые уже давно продалъ.
   -- Кому?
   -- Татарину. Махметка тутъ ходитъ къ намъ, старыми вещами торгуетъ.
   -- А давно ты ему ихъ продалъ?
   -- Да съ мѣсяцъ тому назадъ!
   -- И не врешь?
   -- Чего же мнѣ врать-то? съ недоумѣніемъ и нѣкоторой обидчивостью произнесъ сторожъ.-- Я, баринъ, въ жисть свою никогда не вралъ, такъ и теперь врать не буду. Да коли хотите, то и спросить можете! Онъ тутъ неподалече въ крайней избѣ живетъ и всѣхъ насъ знаетъ.
   -- А ну-ка сними свои сапоги! -- приказалъ Холмсъ.
   Авсеенко разулся и протянулъ свои сапоги Шерлоку Холмсу. Внимательно осмотрѣвъ ихъ, Холмсъ произнесъ:
   -- Подковки-то цѣлы!
   -- Цѣлы, батюшка, цѣлы!
   -- Ну, а теперь покажи мнѣ руки.
   -- Чего? -- не понялъ мужикъ.
   -- Руки покажи!
   Авсеенко протянулъ Холмсу свои грубыя, покрытыя мозолями, руки. Одну за другой, Холмсъ осмотрѣлъ ихъ до локтя. Но и этотъ осмотръ не удовлетворилъ его.
   -- Раздѣнься-ка, братецъ мой, совсѣмъ, до гола! -- приказалъ онъ сторожу. Тотъ снялъ, ни слова не говоря, рубаху, потомъ сапоги, штаны и портянки и черезъ нѣсколько минутъ онъ стоялъ передъ нами въ костюмѣ праотца Адама.
   Шерлокъ Холмсъ приказалъ внести лампу и, освѣщая со всѣхъ сторонъ, сталъ тщательно осматривать все тѣло опѣшившаго сторожа.
   Наконецъ онъ отставилъ лампу.
   И посмотрѣвъ прямо въ глаза сторожу, онъ сказалъ:
   -- Ни одного порѣза.
   -- Чего изволили сказать, батюшка? -- удивленно спросилъ Авсеенко, ничего не понимавшій, что кругомъ его творится.
   -- А то, братецъ мой, что я начинаю убѣждаться въ томъ, что ты совершенно невиноватъ въ этомъ дѣлѣ! -- весело пояснилъ ему Холмсъ.
   Мужикъ хотѣлъ было что-то сказать, но душевное волненіе его было настолько велико, что онъ не могъ выговорить ни слова и вмѣсто словъ вдругъ кинулся Холмсу въ ноги.
   -- Ну, будетъ, будетъ! -- сказалъ Холмсъ, поднимая его съ пола и ставя снова на ноги.
   -- Отецъ родной, милостивецъ! -- воскликнулъ Авсеенко.
   Отъ этой сцены у меня выступили на глазахъ слезы.
   Шерлокъ Холмсъ былъ тоже взволнованъ.
   Онъ ласково потрепалъ мужика по плечу, окинулъ его ласковымъ взглядомъ и мягко сказалъ:
   -- Ну, братецъ, потерпи немного! Вотъ я примусь за дѣло и тебя живо выпустятъ на свободу.
   И не ожидая отвѣта, онъ повернулся къ нему спиной, далъ мнѣ знакъ слѣдовать за собой и мы вышли изъ камеры.
   Дверь за нами снова затворилась.
  

VI.

   -- Ну, что вы думаете объ этомъ сторожѣ, дорогой Ватсонъ?-- спросилъ меня Шерлокъ Холмсъ на улицѣ.
   -- Думаю, что сторожъ не виноватъ! -- отвѣтилъ я искренне
   -- И я тоже! Натъ Пинкертонъ попалъ на ложный слѣдъ, вѣрнѣе, черезчуръ поспѣшилъ со своимъ умозаключеніемъ и черезъ это ввелъ въ бѣду несчастнаго мужика, неповиннаго и честнаго.
   Мы молча шагали по улицѣ.
   -- Вы вѣдь поняли, Ватсонъ, въ чемъ тутъ дѣло? спросилъ онъ меня, послѣ недолгаго молчанія.
   -- Не совсѣмъ! -- отвѣтилъ я.
   -- Личнаго убѣжденія, конечно, было бы далеко недостаточно для оправданія арестованнаго...
   -- А отсутствіе царапины?
   -- Вотъ это-то и есть то, что мнѣ надо! Подковки на каблукахъ его цѣлы! Это -- разъ.
   -- И царапины нѣтъ.
   -- Да. Это -- два. По этимъ двумъ даннымъ я вывожу положительный выводъ, что Авсеенко невиненъ.
   -- Конечно!
   -- Воображаю, какъ удивится и будетъ смѣяться въ душѣ надо мною мистеръ Пинкертонъ, когда я объявлю ему эту неожиданную новость! засмѣялся Шерлокъ Холмсъ.
   -- Да, воображаю! -- подтвердилъ и я.
   Мы снова прошли нѣсколько минутъ молча.
   Шерлокъ Холмсъ казался погруженнымъ въ глубокую задумчивость и я не мѣшалъ ему своими разспросами.
   -- А знаете, преступленіе это совершено не иначе, какъ своимъ человѣкомъ!-- сказалъ онъ вдругъ.
   -- Вы думаете?
   -- Глубоко увѣренъ въ этомъ! -- отвѣтилъ Шерлокъ Холмсъ.-- Всѣ данныя говорятъ за это. Во-первыхъ, вокзалъ былъ пустъ. Въ такія минуты каждое постороннее лицо дѣлается замѣтнымъ. Во-вторыхъ, только свой человѣкъ могъ знать, что Дрягинъ, готовившійся къ отчетности, имѣлъ въ кассѣ крупную сумму.
   -- Конечно! -- согласился я.
   -- Въ-третьихъ, только свой человѣкъ могъ прослѣдить за тѣмъ, что Дрягинъ вышелъ изъ кассы, такъ какъ посторонняго человѣка Дрягинъ замѣтилъ бы. Вѣдь ему негдѣ было бы прятаться. Вѣрно?
   -- Вѣрно,-- согласился я.
   -- Быстрота совершенія преступленія тоже указываетъ на это. Для такой быстроты требуется, чтобы человѣкъ прекрасно оріентировался въ мѣстности и расположеніи помѣщеній, а тотъ фактъ, что отмычка была подобрана заранѣе, человѣкомъ постоянно бывающимъ на вокзалѣ. подтверждается тѣмъ, что подобрать отмычку въ такой короткій промежутокъ времени положительно немыслимо.
   -- Конечно, это правда.
   Разговаривая такимъ образомъ, мы подошли, наконецъ, къ станціи.
   Натъ Пинкертонъ былъ еще тамъ.
   Мы подошли къ нему.
   -- Ну что, коллега? спросилъ онъ.
   -- Ничего! Повидалъ вашего мнимаго экспропріатора! -- весело отвѣтилъ Шерлокъ Холмсъ.
   Глаза американца презрительно усмѣхнулись, и не скрывая насмѣшки, онъ спросилъ:
   -- Почему же именно мнимаго? кажется, доказательства слишкомъ убѣдительны!
   -- Какъ для кого, а для меня нѣтъ! -- отвѣтилъ Холмсъ.-- Я настаиваю на томъ что несчастный сторожъ ни душой ни тѣломъ не виноватъ въ преступленіи, взводимомъ на него.
   -- Вотъ какъ?
   -- Да.
   -- Въ такомъ случаѣ желаю вамъ успѣха въ болѣе удачномъ розыскѣ. Что же касается меня, я не вижу причины измѣнять своего мнѣнія,-- сказалъ Пинкертонъ.
   -- Посмотримъ, кто изъ насъ будетъ правъ и кто виноватъ! -- улыбнулся Холмсъ.
   -- Посмотримъ.
   И, обернувшись ко мнѣ, Холмсъ жестомъ пригласилъ меня слѣдовать за собой.
   -- Гдѣ находится сейчасъ начальникъ станціи? -- спросилъ Холмсъ одного изъ сторожей.
   -- У себя дома.
   -- А квартира?
   -- Какъ разъ противъ станціи. Какъ выйдете, такъ прямо и идите въ красный домъ.
   Мы пошли по указанію. Дрягинъ былъ дома и встрѣтилъ насъ въ гостиной, пережевывая обѣдъ.
   -- Мнѣ хочется попросить васъ объ одной вещи,-- началъ Холмсъ.
   -- Съ удовольствіемъ! -- отвѣтилъ тотъ.
   -- Только одно необходимое условіе! То, что я попрошу, должно сохраниться въ величайшей тайнѣ.
   -- Конечно!
   -- Есть у васъ зола?
   -- Зола?
   -- Да.
   -- Гм... я думаю есть,-- удивленно отвѣтилъ начальникъ станціи.-- Вамъ много?
   -- Съ пудъ.
   -- Это-то я наберу.
   -- Въ такомъ случаѣ будьте добры приготовить ее, просѣять и, съ наступленіемъ темноты, доставить тайно на станцію. Затѣмъ вотъ еще что: въ девять часовъ вечера вы потушите всѣ лампы въ залѣ перваго класса, а около выходной двери, ведущей на платформу изъ этой залы, поставьте этотъ ящикъ. Затѣмъ соберите всѣхъ рѣшительно служащихъ на платформѣ. Скажите, что я снимаю допросъ, и пропускайте ихъ въ вашу квартиру такъ, чтобы они проходили съ платформы черезъ темный залъ. Пропускайте ихъ по одному и соберите ихъ въ такомъ мѣстѣ, откуда они не могли бы видѣть того, что происходитъ въ залѣ. Одинъ послѣ другого пусть идутъ черезъ три минуты. Замѣчайте очередь.
   Проговоривъ это, Шерлокъ Холмсъ пожалъ Дрягину руку и вышелъ изъ его квартиры.
   Лишь только наступила полная темнота, мы пошли съ Холмсомъ на станцію.
   Дрягинъ исполнилъ все.
   Ящикъ съ мелкой золой былъ на мѣстѣ и залъ былъ теменъ.
   Взявъ нѣсколько полныхъ пригоршней золы, Холмсъ густо насыпалъ ее около двери такъ, что зола образовала площадку величиной въ квадратную сажень.
   -- Теперь, дорогой Ватсонъ, спрячемся за ящикъ!
   Мы спрятались за ящикъ и стали ждать.
   Прошло полчаса.
   Наконецъ дверь отворилась и черезъ залу прошелъ одинъ изъ служащихъ.
   Когда онъ ушелъ, Холмсъ освѣтилъ золовую площадку потайнымъ фонаремъ.
   Слѣды сапогъ, ясно выдѣлялись на золѣ.
   -- Не то, проговорилъ Холмсъ, быстро сравнивая золу, и потушивъ свѣтъ, снова спрятался за ящикъ.
   Прошелъ второй, третій, пятый служащій.
   И послѣ прохода каждаго изъ нихъ, Холмсъ дѣлалъ то же самое.
   Но вотъ, послѣ прохода седьмого служащаго, Холмсъ весело воскликнулъ:
   -- Посмотрите, Ватсонъ!
   Я взглянулъ и ясно увидѣлъ слѣдъ сапога, съ надломленной подковкой.
   -- Впередъ!-- крикнулъ Холмсъ.
   Мы быстро пробѣжали черезъ залъ и въ нѣсколько прыжковъ очутились передъ телеграфистомъ, безпечно шагавшимъ къ квартирѣ Дрягина.
   -- Ну-съ, милѣйшій, позвольте васъ арестовать! -- рѣзко произнесъ Холмсъ, кладя руку на его плечо.
   Молодой человѣкъ вздрогнулъ. И въ ту же минуту Холмсъ ловко защелкнулъ на его рукахъ кандалы.
   Поднялась тревога и вскорѣ вся станція, вмѣстѣ съ Натомъ Пинкертономъ, собралась вокругъ насъ.
   -- А вотъ и царапина на рукѣ! -- весело сказалъ Холмсъ, осмотрѣвъ руки телеграфиста въ квартирѣ Дрягина. Сознавайтесь-ка, молодой человѣкъ!
   Телеграфистъ Марковъ низко опустилъ голову и тихо прошепталъ:
   -- Чортъ попуталъ!.. Простите...
  
  

Вино фирмы Морнсонъ и Кo.

I.

   Шерлокъ Холмсъ только что пообѣдалъ и, сѣвъ на диванъ, принялся за чтеніе вечернихъ газетъ, когда кухарка Анна доложила ему, что какой-то господинъ непремѣнно хочетъ его видѣть.
   -- Кто такой? -- спросилъ сыщикъ, откладывая въ сторону газетный листъ.
   -- Назвались купцомъ Прохорновымъ... Говорятъ, по винной части,-- отвѣтила Анна.
   Сыщикъ подумалъ.
   -- Да, вѣрно... по винной части есть таковой,-- пробормоталъ онъ.
   И громко приказалъ:
   -- Проси.
   Въ комнату вошелъ солидный мужчина съ небольшой русой бородкой, очень прилично одѣтый.
   Но хотя все и было на немъ какъ на другихъ, однако купеческая складка проглядывала во всемъ: и въ походкѣ, и въ движеніи рукъ, и въ самой манерѣ носить костюмъ.
   На видъ ему было лѣтъ сорокъ пять.
   Войдя въ комнату, онъ поклонился Шерлоку Холмсу тѣмъ характернымъ поклономъ, который такъ присущъ русскимъ купцамъ, выросшимъ за прилавкомъ и привыкшимъ отвѣшивать всѣмъ посѣтителямъ свои трафаретные поклоны.
   -- Первой гильдіи купецъ Савна Ивановичъ Прохорновъ,-- проговорилъ онъ, рекомендуясь.
   Говорилъ онъ баритономъ, солидно и не спѣша.
   Сыщикъ поклонился въ свою очередь.
   -- Извините, что побезпокоилъ, -- заговорилъ купецъ.-- Я знаю, вы народъ занятой, такъ же, какъ и мы...
   -- Ничего, ничего; я къ вашимъ услугамъ! -- перебилъ Холмсъ.
   И указавъ рукой на кресло противъ себя, онъ пригласилъ гостя сѣсть.
   -- Благодарствуйте-съ! -- отвѣтилъ тотъ, опускаясь въ кресло.
   -- Вы имѣете ко мнѣ дѣло? -- спросилъ сыщикъ.
   -- То-то, что дѣло! Только больно мудреное! Ну? да я буду говорить прямо, какъ понимаю!
   -- Это самое лучшее.
   -- Только бы секретъ открыли, а я ужъ за цѣной не постоялъ бы! Больно ужъ кусается!
   -- Кто кусается? -- изумленно спросилъ сыщикъ.
   -- Конкуренція эта самая!
   -- Но... я попросилъ бы васъ начать сначала, а потомъ ужъ говорить объ условіяхъ, иначе мы никогда не поймемъ другъ друга и потеряемъ много времени.
   Купецъ почесалъ въ затылкѣ, потомъ зачѣмъ-то потеръ ладонями по колѣнямъ, и началъ.
  

II.

   -- Я, видите ли, по винной части, какъ, вѣроятно, вы уже изволили слышать.
   -- Такъ!
   -- Здѣсь въ Петербургѣ у меня имѣется оптовый винный складъ и два магазина.
   -- Это я тоже припоминаю.
   -- Такъ главное то мое дѣло, это -- оптовое. Магазины хоть и даютъ доходъ, но держимъ мы ихъ больше для рекламы, потому что канитель съ ними большая, а дѣло мелкое, тогда какъ мы оптовщики и намъ оно не совсѣмъ подходитъ.
   -- Ближе къ дѣлу! -- посовѣтовалъ сыщикъ.
   -- Безъ этого нельзя-съ! -- отвѣтилъ купецъ. -- Такъ вотъ мы, какъ винные торговцы, конечно, имѣемъ понятіе въ товарѣ. Мы выписываемъ вина изъ Франціи, Испаніи, Италіи и другихъ странъ, знаемъ цѣны и качество товара. Дѣла нашей, то есть моей фирмы, шли очень хорошо и другіе оптовые торговцы не мѣшали мнѣ. Правда, конкуренція была всегда, но она была не особенно чувствительна, потому что другія фирмы не могли продавать вина дешевле своихъ цѣнъ! Каждый изъ насъ имѣетъ своихъ покупателей, сами мы покупаемъ одни и тѣ же вина, по одной и той же цѣнѣ, а значитъ и сами беремъ почти однѣ и тѣ же цѣны съ покупателей.
   Купецъ на минуту остановился и затѣмъ продолжалъ:
   -- Есть у насъ вина и своего разлива, нѣкоторыя изъ нихъ мы сами сдабриваемъ, подмѣшиваемъ, только хорошій покупатель сразу узнаетъ фальшь, а нашего брата и окончательно не надуешь. Такъ вотъ-съ, я говорю, дѣла мои шли очень хорошо, пока не народилась новая фирма ,,Морисонъ и Ко".
   -- Онъ явился вашимъ конкурентомъ?
   -- То то, что не простымъ конкурентомъ! -- воскликнулъ купецъ. -- Этого самаго Морисона я знаю давно.
   -- Онъ здѣшній?
   -- Здѣшній. Родился и выросъ въ Питерѣ. Сначала онъ служилъ въ оптовомъ винномъ складѣ Воробьева, затѣмъ долгое время ѣздилъ по Россіи, въ качествѣ представителя нѣсколькихъ иностранныхъ фирмъ и считался хорошимъ дѣльцомъ. Получалъ онъ, какъ мнѣ говорили, вмѣстѣ съ вырабатываемыми комиссіонными процентами, рублей по шестисотъ въ мѣсяцъ и, втеченіи нѣсколькихъ лѣтъ, сбилъ себѣ капиталецъ.
   -- Большой? спросилъ сыщикъ.
   -- Надо полагать тысячъ въ двадцать пять. Съ этими деньгами онъ открылъ свое дѣло.
   -- Винное?
   -- Да-съ. Онъ воспользовался своими многочисленными знакомствами, заключенными во время его комиссіонной дѣятельности, разослалъ циркуляры, далъ нѣсколько широковѣщательныхъ рекламъ и открылъ оптовую винную торговлю въ Бѣлоостровѣ, на финляндской границѣ.
   Купецъ еще разъ остановился, закурилъ не спѣша папиросу и степенно продолжалъ:
   -- Одновременно съ этимъ онъ принялъ къ себѣ въ компаніоны извѣстнаго жулика, купеческаго сына Петра Васильевича Фомина, которому умершій незадолго передъ тѣмъ отецъ оставилъ въ наслѣдство дѣло. Это дѣло Фоминъ продалъ за двадцать одну тысячу и пятнадцать тысячъ вложилъ въ дѣло Морисона. Выходитъ, что оба они вмѣстѣ вложили въ дѣло тысячъ сорокъ. На эти деньги они развернули дѣло и стали продавать вина по такимъ цѣнамъ, по которымъ мы, напримѣръ, покупаемъ ихъ на мѣстахъ, плюсъ стоимость пошлины, но безъ провоза и барыша.
   -- То-есть попросту сталъ конкурировать со всѣми оптовыми фирмами?
   -- Со всѣми рѣшительно! Потому что ни одна изъ фирмъ не можетъ продавать товаръ по такимъ цѣнамъ.
   -- И вы претендуете на нихъ именно за это? -- спросилъ сыщикъ съ улыбкой.
   -- Конечно!
   -- Но мнѣ кажется, что это ихъ частное дѣло!
   -- Оно, конечно, дѣло ихъ частное, если бы они теряли на этомъ!
   -- Такъ навѣрно и теряютъ?
   -- То-то что подозрительно. Въ первые мѣсяцы мы сами думали такъ и только посмѣивались. Думали -- прогорятъ и конецъ. Потому что совсѣмъ немыслимо конкурировать со всѣми разомъ. Этого и милліонная фирма не рѣшится сдѣлать!
   -- Но можетъ быть они -- американцы по натурѣ? Хотя... дѣйствительно странно пускаться на это съ такимъ капиталомъ!
   -- Про то я и говорю! -- подхватилъ купецъ. -- Сначала то и мы смѣялись! Только проходитъ этта полгода, проходитъ годъ, а они все не повышаютъ цѣнъ. Многіе изъ покупателей отъ насъ отбились и всѣ хвалятъ, въ одинъ голосъ, новую фирму. Собрались мы мѣсяца три тому назадъ, самые крупные фирмы, стали обсуждать и вычислять. И знаете ли къ чему пришли эти самыя вычисленія?
   -- Это интересно!
   -- Кому какъ! Приблизительно мы знаемъ количество заборовъ тѣхъ покупателей, которые отпали отъ насъ всѣхъ. Ну, и вычислили, что торговый домъ "Морисонъ и Ко", продавая только имъ однимъ, долженъ былъ потерять тысячъ пятьдесятъ убытку. А если къ этому прибавить покупателей, неизвѣстныхъ намъ, то сумма убытка должна возрости тысячъ до семидесяти пяти, а то и больше. Согласитесь, что это -- болѣе чѣмъ банкротство.
   -- Д-да! -- согласился Шерлокъ Холмсъ. -- Но, вѣдь возможно, что тутъ существуютъ кредиты! Что фирма получаетъ товаръ въ кредитъ.
   -- Гм... кредитъ, извѣстно, существуетъ вездѣ! Только въ торговомъ мірѣ въ первый годъ не дадутъ въ кредитъ на сто тысячъ, у кого капиталу всего сорокъ.
   -- А развѣ капиталъ показываютъ?
   -- Ну, и въ кредитъ зря не даютъ по первому абцугу! Да если бы я узналъ, что мой покупатель, котораго я кредитую, продаетъ товаръ себѣ въ убытокъ, я бы моментально прекратилъ ему кредитъ! Да тутъ дѣло не въ томъ! При такихъ дѣлахъ фирма должна была бы нуждаться въ деньгахъ, а между тѣмъ въ городѣ нѣтъ ни одного ихъ векселя! Мало того: недавно фирма купила еще одинъ огромный участокъ земли, а около оптоваго склада вывела еще двѣ новыхъ каменныхъ постройки, цѣною, по меньшей мѣрѣ, тысячъ въ двадцать восемь! Да за участокъ заплатила наличными тридцать двѣ тысячи!
   -- Да... это дѣйствительно странно! -- словно про себя проговорилъ знаменитый сыщикъ.
   -- Еще-бы,-- воскликнулъ купецъ. -- Тамъ, гдѣ нужно давно разориться, эта фирма богатѣетъ не по днямъ, а по часамъ. Недавно одинъ мой пріятель, тоже винный оптовикъ, былъ во Франціи и просилъ одну фирму увеличить ему кредитъ. А они ему въ отвѣтъ: -- "Вы бы брали примѣръ съ фирмы "Морисонъ и К°"! Только за наличный разсчетъ берутъ, хотя и забираютъ больше всѣхъ!" Понимаете-ли? За на-лич-ный разсчетъ! И больше всѣхъ! А?
   Чѣмъ далѣе разсказывалъ Прохорновъ, тѣмъ внимательнѣе слушалъ его Шерлокъ Холмсъ.
   Исторія странной фирмы заинтересовывала его съ каждой минутой все болѣе и болѣе.
   -- Такъ вотъ-съ... съ этимъ самымъ дѣломъ я къ вамъ и пришелъ! -- проговорилъ наконецъ Прохорновъ. -- Ужъ сдѣлайте милость: откройте намъ -- въ чемъ тутъ секретъ! А ужъ мы такъ и рѣшили, въ случаѣ успѣха -- въ складчину вамъ семь тысячъ выдать. По тысячи съ фирмы. Вотъ извольте и обязательство. Потому что вы у насъ по этому дѣлу, ровно бы по частному найму будете!
   Съ этими словами онъ вынулъ изъ кармана гербовую бумагу и протянулъ ее Холмсу.
   Это былъ форменный договоръ съ семью засвидѣтельствованными подписями.
   -- Мы и господина Пинкертона привлекли къ дѣлу, только съ васъ, думается, больше толку будетъ, добавилъ купецъ.
   Но знаменитый сыщикъ едва взглянулъ на бумагу.
   Онъ нѣсколько минутъ сидѣлъ; погруженный въ глубокую задумчивость и наконецъ спросилъ:
   -- Вы никогда не думали о контрабандѣ?
   -- Какъ не думать!-- воскликнулъ купецъ.-- Своихъ людей нарочно снаряжали, да только и слѣда нѣтъ! А o контрабандѣ-то мы думали, потому что на вина изъ Финляндіи полагается пошлина. Намъ и то подозрительнымъ показалось: чего ради они устроили складъ именно въ Бѣлоостровѣ, на самой границѣ Финляндіи!
   Шерлокъ Холмсъ всталъ съ мѣста и нѣсколько разъ прошелся по комнатѣ.
   -- Хорошо,-- проговорилъ онъ наконецъ. -- Я берусь за ваше дѣло, но съ однимъ только условіемъ.
   -- Заранѣе соглашаюсь,-- радостью отвѣтилъ Прохорновъ.
   -- О томъ, что я взялся за дѣло, вы не должны говорить никому. Въ такихъ дѣлахъ строгая тайна никогда не мѣшаетъ.
   -- Помилуйте,-- слегка обиженно проговорилъ купецъ. -- Да развѣ мы не понимаемъ? Вѣдь не враги же мы самимъ себѣ!
   -- Въ томъ-то и дѣло.
   -- Значитъ, можно передать нашимъ...
   -- Что я взялся за дѣло.
   Поблагодаривъ сыщика, купецъ простился и вышелъ.
  

III.

   Оставшись одинъ, Шерлокъ Холмсъ сѣлъ въ кресло и минутъ пять сидѣлъ не шевелясь и не подымая головы.
   Затѣмъ онъ всталъ, подошелъ къ письменному столу и долго рылся въ какой-то справочной книгѣ.
   -- Вѣдь., надо посмотрѣть самому, въ чемъ тамъ дѣло! -- произнесъ онъ наконецъ громко.
   Сдѣлавъ нѣсколько замѣтокъ въ своей записной книжкѣ, онъ вышелъ на улицу и первымъ дѣломъ зашелъ въ сыскное отдѣленіе.
   Тутъ онъ навелъ кое-какія справки о Морисонѣ и Фоминѣ и затѣмъ, не теряя времени, направился на финляндскій вокзалъ. Взявъ билетъ до Бѣлоострова, онъ сѣлъ въ первый поѣздъ и черезъ часъ былъ уже на мѣстѣ.
   -- Къ винному складу "Морисонъ и К°"! -- скомандовалъ онъ извозчику.
   Пролетка переѣхала черезъ желѣзнодорожное полотно и покатилась по направленію къ морю.
   Ѣхать пришлось порядочно.
   Но вотъ наконецъ показались и постройки склада.
   Это были фундаментальныя, каменныя зданія, обнесенныя кирпичнымъ, высокимъ заборомъ.
   Не доѣзжая сажень двадцати до воротъ, Холмсъ остановилъ извозчика и, заплативъ ему, пошелъ пѣшкомъ. Будто гуляя обошелъ онъ вокругъ склада и тихимъ шагомъ направился на западъ.
   Вскорѣ ему попался навстрѣчу таможенный стражникъ.
   -- Нѣтъ ли у васъ спички? -- спросилъ Холмсъ, подходя къ нему. Спичка давала предлогъ заговорить.
   Предложивъ стражнику папиросу Холмсъ сказалъ нѣсколько словъ похвалы о постройкахъ склада и незамѣтно перешелъ на разговоръ о границѣ.
   -- Должно быть граница отсюда не далеко?-- спросилъ онъ.
   -- А вотъ она! -- указалъ стражникъ на небольшой ровикъ.
   -- Почему же нѣтъ часовыхъ? -- удивился сыщикъ.-- Вѣдь эдакъ можно провозить что угодно!
   Стражникъ усмѣхнулся.
   -- Зачѣмъ? -- произнесъ онъ.-- Часовые есть, только отсюда не видать! А только тутъ муха не пролетитъ незамѣтно.
   -- И не проносятъ?
   -- Мелочь -- пущай несутъ! Мы по карманамъ не шаримъ, а ежели что покрупнѣе, такъ это не пройдетъ.
   -- А чья это земля?
   -- Морисоновская.
   -- До самой границы?
   -- Нѣтъ, дальше. Ихняя земля идетъ по берегу широкой полосой.
   -- Длинной?
   -- Версты четыре будетъ. Только не вездѣ она къ берегу подходитъ.
   -- А какъ? -- полюбопытствовалъ сыщикъ.
   -- Да вотъ, къ примѣру, тутъ она отъ завода до моря идетъ. Это къ югу. А къ западу отъ завода тянется длинной полосой не по самому берегу, а отступя отъ него сажень на пятьдесятъ. А въ концѣ, въ Финляндіи, эта полоса опять подходитъ къ берегу.
   -- Богатый участокъ! -- замѣтилъ сыщикъ.
   -- Богатый! -- поддакнулъ стражникъ.-- По дѣлу и участокъ. День деньской-то къ нимъ везутъ, то отъ нихъ.
   -- Это вино то?
   -- Конечно вино. Будьте здоровеньки!
   Холмсъ не удерживалъ его.
   Въ этотъ день онъ прошелъ весь участокъ Морисона, побывалъ на морскомъ берегу, обошелъ всѣ окрестности и усталый вернулся поздно вечеромъ домой.
   Но, въ то время, какъ Шерлокъ Холмсъ такъ дѣятельно принялся за работу, Натъ Пинкертонъ, король американскихъ сыщиковъ. тоже не дремалъ.
   Какъ только Савва Ивановичъ Прохорновъ разсказалъ ему свое дѣло, онъ тотчасъ-же бросился въ сыскное отдѣленіе, гдѣ навелъ самыя точныя справки о Морисонѣ и его компаніонѣ.
   Къ вечеру того же дня Натъ Пинкертонъ уже совершенно опредѣленно зналъ: кто изъ нихъ и какими средствами обладалъ до начала торговли.
   Просидѣвъ три вечера подрядъ надъ вычисленіями, онъ направился въ Бѣлоостровъ.
   Доѣхать до склада "Морисона и Ко" -- было для него дѣломъ нѣсколькихъ минутъ.
   Тутъ онъ слѣзъ съ пролетки, отпустилъ извозчика и твердымъ шагомъ вошелъ въ контору склада.
   -- Гдѣ я могу сдѣлать заказъ? -- спросилъ онъ одного изъ конторщиковъ.
   -- Сію минуту-съ! -- отвѣтилъ тотъ быстро.-- Господинъ Морисонъ сію секунду выйдутъ сами.
   Дѣйствительно, черезъ нѣсколько минутъ вышелъ самъ хозяинъ. Конторщикъ что-то шепнулъ ему на ухо и онъ подошелъ къ сыщику.
   -- Вы хотите дать намъ заказъ? -- освѣдомился онъ.
   -- Да, на хорошія сорта винъ,-- отвѣтилъ сыщикъ. -- Я желалъ бы сдѣлать пробы...
   -- О! къ вашимъ услугамъ! Вамъ большая партія потребуется?
   -- Тысячъ на восемь.
   -- Прекрасно! У насъ вы получите товаръ гораздо дешевле и лучшаго качества.
   -- Да, я слышалъ.
   -- Благодарю васъ! Какъ видите, наша фирма успѣла таки зарекомендовать себя въ короткій срокъ.
   -- Очень радъ! Значитъ, можно будетъ сдѣлать пробы?
   -- Покорнѣйше прошу слѣдовать за мною.
   Слѣдомъ за хозяиномъ, сыщикъ вошелъ въ просторную, свѣтлую комнату, уставленную разной величины бутылками.
   -- Вотъ-съ, извольте вамъ прейскурантъ! -- сказалъ Морисонъ, подавая ему книжку.-- Выберите вина и я дамъ вамъ пробы.
   Натъ Пинкертонъ просмотрѣлъ каталогъ и назвалъ нѣсколько марокъ.
   Черезъ минуту передъ нимъ стояли нѣсколько маленькихъ, пробныхъ бутылочекъ, запечатанныхъ и оклеенныхъ бандеролями.
   -- Вы и пробные флаконы получаете изъ-за границы? -- спросилъ сыщикъ.
   -- Какъ же-съ!
   Дѣлая пробы, сыщикъ пытливымъ взоромъ осматривалъ каждый уголокъ, каждую мелочь.
   Но... вина были прекрасны, а подозрительнаго кругомъ не было ровно ничего.
   -- Вы не удивитесь, если я спрошу васъ: какимъ образомъ вы можете торговать дешевле всѣхъ? -- задалъ онъ вдругъ вопросъ въ упоръ.
   Морисонъ весело улыбнулся.
   -- Многіе спрашиваютъ меня объ этомъ,-- отвѣтилъ онъ, -- хотя конечно эта наша торговая тайна, но я не особенно скрытенъ. Дѣло очень просто: русскій купецъ любитъ брать на векселя, не любитъ платить тотчасъ по полученіи товара и ненавидитъ давать авансы. Мы же поступаемъ наоборотъ: если намъ нужно товару на десять тысячъ, мы посылаемъ двадцать, имѣя всегда крупныя суммы за фирмами. Благодаря этому мы имѣемъ большую скидку. А такъ какъ, благодаря нашему дешевому отпуску, оборотъ у насъ въ десять разъ быстрѣе, чѣмъ у другихъ, то мы съ лихвой вознаграждаемъ себя за это одолженіе фирмамъ.
   -- Вотъ оно что! -- задумчиво произнесъ Пинкертонъ.-- Вы разрѣшите мнѣ взять съ собою нѣсколько пробныхъ флаконовъ, для показа компаніону. Я заплачу за нихъ.
   -- Объ этомъ пожалуйста не безпокойтесь! -- быстро отвѣтилъ Морисонъ, завязывая нѣсколько бутылочекъ въ бумагу.-- Это такой пустякъ, о которомъ мы никогда и не говоримъ.
   Съ этими словами онъ подалъ пакетъ сыщику.
   Пожавъ руку Морисону, Пинкертонъ вышелъ изъ склада и направился на станцію.
  

V.

   Дня четыре Шерлокъ Холмсъ не возобновлялъ своей поѣздки по финляндской желѣзной дорогѣ.
   Казалось, что онъ совершенно бросилъ это дѣло.
   Но зато онъ занимался теперь цѣлые дни очень странной работой.
   Въ его кабинетѣ появилась цѣлая коллекція винъ, словно онъ собирался открыть буфетъ.
   Тутъ же лежали спиртомэтры, стояли какія-то банки, склянки и чашки.
   Иногда къ нему, по его просьбѣ, заходилъ Прохорновъ и они, запершись въ кабинетѣ, подолгу о чемъ-то бесѣдовали. Наступилъ пятый день. Холмсъ всталъ рано и тотчасъ же принялся одѣваться.
   Но на этотъ разъ онъ одѣвался не такъ, какъ обыкновенно.
   Четыре дня онъ нарочно не брился и теперь его лицо, покрытое на подбородкѣ, щекахъ и верхней губѣ короткой щетиной, напоминало лицо нѣмецкаго черно-рабочаго.
   Костюмъ, который онъ надѣлъ, и выцвѣтшая зеленая, фетровая шляпа какъ нельзя больше подходили къ этому лицу. Слегка вымазавъ руки, онъ надѣлъ черезъ плечо небольшую котомку, сунулъ въ ротъ трубку и, еще разъ взглянувъ на себя въ зеркало, вышелъ изъ дому. Доѣхавъ на извозчикѣ до финляндскаго вокзала, онъ взялъ билетъ до Бѣлоострова, и пріѣхавъ туда, пѣшкомъ направился къ складу Морисона.
   Войдя во дворъ склада, гдѣ уже кипѣла работа, онъ спросилъ, гдѣ контора. Ему указали.
   Онъ прошелъ туда и спросилъ: не требуется ли тутъ работника.
   Какой-то господинъ осмотрѣлъ его съ ногъ до головы и спросилъ:
   -- Нѣмецъ?
   -- Нѣмецъ,-- отвѣтилъ сыщикъ, поддѣлывая акцентъ.
   -- А чѣмъ раньше занимался? -- спросилъ господинъ.
   -- Строилъ дома, копалъ землю, огородничалъ,-- отвѣтилъ съ достоинствомъ Шерлокъ Холмсъ. -- Я спокойный человѣкъ и все умѣю.
   Этотъ отвѣтъ видимо понравился господину.
   Онъ обернулся къ конторщику и произнесъ:
   -- У насъ, кажется, уволенъ младшій сторожъ въ складочномъ помѣщеніи?
   -- Уволенъ, господинъ Морисонъ! -- отвѣтилъ конторщикъ.
   -- Такъ попробуемъ этого. Я люблю нѣмцевъ.
   И, указавъ на Шерлока Холмса, онъ вышелъ изъ конторы.
   Приказчикъ опросилъ Холмса, отобралъ отъ него документъ, предусмотрительно захваченный изъ сыскного отдѣленія, и приказалъ ему явиться къ его новому начальству, старшему кладовщику.
   Дѣло было покончено,и сыщикъ вступилъ на службу въ оптовый винный складъ "Морисонъ и К°".
  

VI.

   Не прошло и трехъ дней, какъ сыщикъ уже зналъ каждый уголокъ склада и вполнѣ освоился съ его жизнью.
   Такъ какъ дни стояли теплые, то онъ цѣлые дни проводилъ во дворѣ, гдѣ вскорѣ сталъ и спать.
   Служба была не особенно утомительная.
   Онъ завелъ знакомства, съ нѣкоторыми изъ рабочихъ завелъ даже дружбу и изрѣдка выпивалъ съ ними въ ближайшемъ кабачкѣ.
   Какъ уже говорилось, онъ зналъ каждый уголокъ.
   Зналъ онъ, что во дворѣ склада имѣется всего одинъ колодезь, а вскорѣ могъ почти безъ ошибки сказать: сколько ведеръ воды выкачивается изъ него за день.
   Онъ видѣлъ и пробовалъ каждую выѣзжавшую во дворъ бочку, опредѣляя количество привозимаго вина и выстукивалъ каждую бочку, отпускаемую изъ склада.
   Раза два въ день на складѣ шла пріемка.
   Это принимали вино, привозимое изъ петербургской таможни, гдѣ оно оплачивалось пошлиной.
   Бочки и бутылки съ этимъ виномъ вкатывались въ погреба и тамъ сортировались.
   Сыщикъ замѣтилъ, что въ погреба имѣютъ доступъ лишь сами хозяева, да одинъ полуидіотъ-чернорабочій, который изрѣдка таскалъ туда воду и просиживалъ иногда тамъ, вмѣстѣ съ хозяевами, по нѣсколько часовъ.
   Вѣроятно они перекатывали тамъ бочки съ мѣста на мѣсто.
   Нѣсколько разъ обращался онъ съ разспросами къ этому рабочему, но тотъ лишь глупо, по-идіотски, улыбался и хмыкалъ носомъ.
   Но сыщикъ не унывалъ.
   Онъ продолжалъ настойчиво дѣлать свои наблюденія, частенько вынимая осторожно свою записную книжку и дѣлая въ ней какія-то таинственныя записи.
   Въ свободные часы онъ присоединялся къ рабочимъ, собиравшимся кучками и тогда начинался разговоръ.
   Конечно, говорили больше о складѣ, о хозяевахъ, а главное, объ ихъ богатствѣ и удачѣ.
   Нѣкоторые изъ рабочихъ были коренные здѣшніе жители, на ихъ глазахъ развилось все дѣло и они служили центромъ вниманія.
   -- Какъ тутъ не разбогатѣть, когда ума у нихъ хоть отбавляй! Да притомъ капиталъ,-- сказалъ однажды одинъ изъ такихъ рабочихъ. -- Скажемъ, примѣрно хоть про землю... Прежде эта земля совсѣмъ никудышняя была, а теперь глянь-ка !
   -- Чѣмъ же никудышняя? -- заинтересовался сыщикъ.
   -- А тѣмъ, что полоска ихняя какъ разъ по лужку идетъ, а въ лужкѣ болото было. Они и купили-то ее изъ-за этого за безцѣнокъ! А теперь ей цѣна разъ въ десять больше стала!
   -- А болото?
   -- И-и! Тутъ такая работа шла! Душъ пятьдесятъ насъ тогда работало...
   -- По осушкѣ?
   -- Ну да! По всему, значитъ, ихнему участку трубы проложили, а отъ главной трубы -- пять отводовъ къ морю.
   -- Это какъ же такъ?
   -- А очень просто! Сначала прорыли мы сточныя канавы, потомъ... ну, значитъ, какъ въ городахъ подъ улицами идетъ! Вода черезъ рѣшетки стекаетъ внизъ... и въ главную трубу. А изъ нея, по пяти трубамъ, въ море. Понялъ?
   -- Понялъ и высохло?
   -- Аль не видалъ? Небось мокроты теперь нигдѣ нѣту.
   Этотъ разсказъ сильно заинтересовалъ сыщика.
   -- А гдѣ же эта труба идетъ? -- полюбопытствовалъ онъ.
   -- А вонъ тамъ, проходитъ подъ всѣмъ складомъ! Тутъ колѣно и отводъ къ морю. Выпьешь что ли сотку?
   -- Пойдемъ! -- согласился Шерлокъ Холмсъ.
   И они направились въ ближайшій трактиръ.
  

VII.

   На слѣдующій день Холмсъ попросился съѣздить въ Петербургъ, якобы для того, чтобы захватить съ собою остальныя свои вещи.
   Его отпустили.
   Лишь только онъ очутился въ своей квартирѣ, какъ тотчасъ же кинулся къ телефону.
   Черезъ часъ въ его квартирѣ собрались: купецъ Прохорновъ, полковникъ пограничной стражи, одинъ изъ крупныхъ акцизныхъ чиновниковъ и околодочный надзиратель.
   Никто не зналъ, зачѣмъ ихъ вызвалъ знаменитый сыщикъ, и теперь всѣ пристали къ нему съ разспросами.
   Но Холмсъ, казалось, только изводилъ ихъ, всячески увиливая отъ прямыхъ отвѣтовъ.
   -- Погодите, господа, погодите! Все узнаете въ свое время, а теперь я могу сказать вамъ лишь одно: сегодня ночью вы будете свидѣтелями одного крупнаго дѣла, открытаго мною. И это дѣло касается каждаго изъ васъ!
   -- Значитъ вы насъ куда-то потащите? -- спросилъ полковникъ.
   -- Да. И я совѣтую вамъ захватить съ собою револьверы.
   -- Тьфу ты, чортъ возьми! воскликнулъ акцизный.-- Не прикажете ли еще переодѣться?
   -- Обязательно! -- сказалъ сыщикъ.-- Я только что хотѣлъ сказать это! Ваши форменные костюмы совершенно не годятся для подобныхъ похожденій! Они обратили бы на насъ вниманіе и погубили бы все дѣло.
   -- Что же вы хотите?
   -- Чтобы всѣ пріѣхали къ тремъ часамъ дня на финляндскій вокзалъ, но одѣтыми въ простое статское платье. Я буду ждать васъ съ хорошимъ запасомъ вина и закусокъ...
   -- Гм... недурно! -- воскликнулъ полковникъ.-- Надѣюсь, мы попробуемъ того и другого?
   -- Конечно,-- проговорилъ сыщикъ улыбаясь.-- Мы, вѣдь, ѣдемъ на пикникъ.
   -- И на долго?
   -- Можетъ быть, на всю ночь. На морскомъ берегу теперь хорошо!
   -- Можетъ быть и лакеи будутъ?
   -- Да. Два переодѣтыхъ жандарма будутъ нашими лакеями.
   Сговорившись окончательно, сыщикъ выпустилъ гостей.
   Затѣмъ онъ забралъ кое какія вещи въ узелокъ, въ длинный пакетъ завернулъ четыре линемановскихъ лопаты и короткій острый ломъ и, захвативъ эти вещи съ собой, сѣлъ на извозчика.
   По пути онъ заѣхалъ въ гастрономическій магазинъ, купилъ тамъ винъ и закусокъ и затѣмъ отправился на вокзалъ.
   Компанія уже ждала его.
   Всѣ были одѣты въ статское платье и лишь одинъ Шерлокъ Холмсъ былъ по-прежнему въ своемъ костюмѣ чернорабочаго.
   Подойдя къ Прохорнову, словно его рабочій, сыщикъ указалъ на привезенныя вещи.
   -- Вотъ-съ, тутъ... все что приказали!
   И видя, что никто не обращаетъ на нихъ вниманія, онъ быстро заговорилъ:
   -- Длинный тючекъ не раскупоривайте. Вина и закуски -- вотъ въ этихъ двухъ корзинахъ. Когда пріѣдете къ складу Морисона, то найдете себѣ мѣстечко въ рощицѣ, противъ западной стѣны склада. Эта рощица находится шагахъ въ двухстахъ отъ склада. Расположитесь въ ней, словно пріѣхали на пикникъ, разложите костеръ, раскупорьте корзину, пейте и закусывайте!
   -- А вы? -- спросилъ купецъ.
   -- Я пріѣду въ свое время!
   Съ этими словами онъ взялъ свой узелокъ и отошелъ прочь.
  

VIII.

   Натъ Пинкертонъ не долго раздумывалъ.
   -- А ну-ка, провѣримъ слова Морисона! -- сказалъ онъ самъ себѣ съ улыбкой.
   И въ тотъ же день въ парижскую сыскную полицію полетѣла пространная телеграмма, въ которой Натъ Пинкертонъ убѣдительно просилъ узнать отъ главныхъ винныхъ фирмъ: почемъ отпускаютъ онѣ товаръ Морисону, какъ производятся послѣднимъ платежи и какое количество вина высылается ему каждой фирмой.
   -- Чортъ меня возьми, если по этой ниточкѣ я не распутаю весь клубокъ! -- ворчалъ американецъ, сидя передъ столомъ и продолжая свои вычисленія.
   Весь день прошелъ въ ожиданіи.
   Но вотъ вечеромъ пришла, наконецъ, отвѣтная срочная депеша изъ Парижа.
   Самъ начальникъ парижской сыскной полиціи извѣщалъ въ ней Пинкертона о нижеслѣдующемъ:
   "Фирмы наши дѣлаютъ фирмѣ "Морисонъ и Ко" лишь на 5% скидки больше чѣмъ остальнымъ. Фирма "Морисонъ и Ко" не платитъ авансовъ, но беретъ весь товаръ за наличные деньги. Товаръ отправляется частью на Петербургъ, но большая часть винъ направляется фирмѣ въ Выборгъ".
   Затѣмъ шелъ перечень количества винъ, отправляемыхъ всѣми французскими фирмами фирмѣ "Морисонъ и Ко".
   Прочитавъ два раза депешу, Натъ Пинкертонъ улыбнулся.
   -- Такъ-съ, господинъ Морисонъ!-- проворчалъ онъ.-- Значитъ вы все лгали мнѣ! Но зачѣмъ же вамъ отправлять все на Выборгъ? Ужъ не контрабандишкой ли вы промышляете?!
   Онъ сунулъ депешу въ карманъ, накинулъ пальто и направился къ Прохорнову.
   -- Дома? -- спросилъ онъ горничную, входя въ переднюю.
   -- Ахъ, это вы, господинъ Пинкертонъ! -- воскликнула жена Прохорнова, входя въ эту минуту въ переднюю. -- А мужъ недавно уѣхалъ.
   -- Съ кѣмъ? Куда?
   -- Онъ говорилъ, что Шерлокъ Холмсъ потребовалъ, чтобы онъ, вмѣстѣ съ жандармами и акцизнымъ, немедленно пріѣхалъ въ Бѣлоостровъ къ складу.
   -- О, чортъ,-- свирѣпо воскликнулъ американецъ. -- Да неужели же я снова опоздалъ!?
   И, наскоро простившись съ хозяйкой, онъ бросился на финляндскій вокзалъ.
  

IX.

   Когда Шерлокъ Холмсъ вошелъ въ ворота склада, было уже часовъ шесть съ половиной.
   Тотъ самый рабочій, который разсказывалъ ему про осушку, встрѣтилъ его.
   -- Слушай, братецъ, а я сегодня гулять хочу! -- сказалъ ему сыщикъ.-- Да и дѣльце наклевывается хорошее. Вотъ, коли бы ты былъ свободенъ, такъ я и тебя бы прихватилъ. За ночь -- пятерку заработать каждый можетъ!
   -- Ну-у? -- воскликнулъ тотъ.-- А ты бы взаправду меня прихватилъ! Я освобожусь въ семь часовъ.
   -- Что-жъ, пойдемъ! Только никому ни слова!
   Работа въ семь часовъ окончилась и сыщикъ, попросивъ одного изъ рабочихъ подежурить эту ночь за себя, вышелъ изъ воротъ склада, въ сопровожденіи товарища, Федора Сиднева.
   -- Гдѣ жъ работа-то? -- спросилъ тотъ.
   -- Сейчасъ узнаешь! -- отвѣтилъ сыщикъ, направляясь къ рощѣ.
   И лишь только они дошли до рощи, сыщикъ остановился.
   -- Слушай, Федоръ,-- сказалъ онъ серьезно.-- А вѣдь ты и я будемъ богаты!
   -- Да ну!-- воскликнулъ рабочій.
   -- Вѣрно тебѣ говорю! Тутъ на этой землѣ кладъ зарытъ. Около той самой трубы, которую вы проводили!
   -- Буде болтать-то! -- пробормоталъ недовѣрчиво Сидневъ.
   -- Право слово! Вонъ тамъ въ рощѣ господа сидятъ! Затѣмъ и пріѣхали, а мнѣ четверть клада обѣщали за помощь. Такъ и быть, изъ своей части я тебѣ треть уступлю, коли поможешь!
   Глаза Сиднева такъ и загорѣлись.
   -- Чего-жъ не помочь! Развѣ отъ богатства кто отказывается!
   -- То-то же! Ты мѣсто знаешь, гдѣ труба проложена?
   -- Какъ не знать!
   -- Хорошо?
   -- Ужъ каждое колѣно знаю!
   -- Вотъ и прекрасно! Сегодня ночью и за работу примемся! Подожди меня тутъ, а я сейчасъ прибѣгу.
   Оставивъ товарища, сыщикъ пробѣжалъ въ рощу.
   Тамъ, недалеко отъ опушки, сидѣла кутящая компанія, весело попивая вино и перекидываясь шутками.
   Увидавъ сыщика, всѣ обрадовались.
   -- Наконецъ-то! -- крикнулъ полковникъ
   Холмсъ приложилъ палецъ къ губамъ.
   -- Помните: я вами нанятъ копать у дренажной трубы. За это мнѣ четверть клада. Я вернусь съ работникомъ. Сблизьтесь съ нами.
   Онъ снова возвратился къ Сидневу и пригласилъ его слѣдовать за собою.
   А черезъ минуту они уже присоединились къ кутящей компаніи.
   Сначала Сидневъ стѣснялся.
   Но наступившая тьма, да пара-другая стакановъ вина сдѣлали свое дѣло.
   А когда полковникъ замѣтилъ, что всѣ они работаютъ по одному и тому же дѣлу, а значитъ тутъ не можетъ быть различія между бариномъ и работникомъ, Сидневъ совсѣмъ разошелся.
   Кутежъ продолжался часовъ до одиннадцати.
   Кругомъ все спало, а складъ казался совершенно безлюднымъ.
   Отведя полковника въ сторону, сыщикъ заговорилъ:
   -- Участокъ Морисона тянется версты четыре на западъ и обозначенъ двумя канавками, между которыми мы стоимъ. Сейчасъ же пусть жандармы двинутся на тотъ конецъ участка, который за финляндской границей. По пути надо осматривать все. На томъ концѣ должна быть постройка, дача или еще что-нибудь. Пусть узнаютъ: куда тамъ привозятъ бочки, войдутъ въ тотъ домъ и арестуютъ всѣхъ. Ну, а мы -- за дѣло!
   Лишь только жандармы ушли, сыщикъ подошелъ къ Сидневу.
   -- Ну, теперь показывай!
   Развязавъ лопаты, они двинулись, всѣ вмѣстѣ, глубже въ рощу.
   Послѣ короткихъ поисковъ, Сидневъ остановился у одного пня.
   -- Отсюда шагъ впередъ! Этотъ пень я помню! Вонъ объ тотъ выступъ я ободралъ рубаху!
   Съ лихорадочной поспѣшностью всѣ принялись за работу. Наконецъ, лопата Сиднева стукнулась о что-то твердое.
   Это была толстая чугунная труба.
   Схвативъ ломъ, сыщикъ нѣсколько разъ, изо всей силы, ударилъ по ней. И осколки трубы полетѣли во всѣ стороны.
   Взявъ фонарь, сыщикъ осмотрѣлъ внутри пробитую трубу и глаза его побѣдоносно сверкнули.
   -- Ну-съ, господа, готово!-- произнесъ онъ торжественно. Я исполнилъ свою миссію! Вы были правы, г-нъ Прохорновъ, подозрѣвая контрабанду. А я увѣрился въ ней съ перваго же дня поступленія въ складъ. Высчитывая все количество поступающаго въ складъ и отпускаемаго изъ него вина, я сразу замѣтилъ, что отпускъ превышаетъ въ семь съ половиной разъ поступленіе. Мнѣ оставалось думать, что привозимое вино разбавляется водой, сдабривается спиртомъ и увеличивается этимъ путемъ. Тогда я сталъ изучать: какое количество воды вычерпывается изъ колодца. И тутъ я сталъ въ тупикъ. Количество воды, выкачиваемое изъ колодца, было таково, какое потребно лишь для питья рабочихъ, варки пищи и вообще для домашняго обихода. Кромѣ того я видѣлъ, что въ погреба воды носятъ мало. Значитъ не могло быть и рѣчи о томъ, чтобы вина разбавляли. Ежедневно въ погреба поступало до двадцати четырехъ бочекъ, а отпускали изъ нихъ до ста восьмидесяти. На складъ привозили все время новый, пустыя бочки отъ бондарей. Очевидно вино откуда-то бралось, потому что, еслибы только пять дней продолжалось такое превышеніе вывоза надъ ввозомъ, то погреба бы опустѣли. А между тѣмъ я всегда видѣлъ ихъ полными. И вдругъ я узналъ, что Морисонъ, прежде чѣмъ строить складъ, купилъ этотъ длинный болотистый участокъ, переходящій границу. Зачѣмъ онъ купилъ его весь, когда для склада достаточно было небольшого куска? Зачѣмъ онъ сразу сталъ осушать его не простыми канавами, а трубами, изъ которой главная идетъ черезъ весь участокъ? Зачѣмъ построилъ онъ складъ на границѣ и какъ разъ тамъ, гдѣ проходила труба? Вы понимаете въ чемъ дѣло? Черезъ эту трубу, изъ Финляндіи проведено нѣсколько тонкихъ трубъ...
   Онъ освѣтилъ внутренность проломанной трубы и присутствующіе увидѣли штукъ восемь трубокъ по дюйму въ діаметрѣ, проложенныхъ по дну большой трубы.
   -- Дайте стаканъ! -- приказалъ сыщикъ.-- Нѣтъ, нѣсколько стакановъ.
   Онъ стукнулъ ломомъ по одной изъ трубокъ.
   Изъ нея хлынула темная жидкость.
   Онъ подставилъ стаканъ и наливъ его, сначала понюхалъ, а затѣмъ попробовалъ.
   -- Чудная марсала! -- сказалъ онъ передавая полковнику стаканъ.
   Онъ поочереди перешибъ всѣ трубки, наливая изъ каждой вина.
   Сидневъ стоялъ, разиня ротъ.
   Поочереди были испробованы: мадера, портвейнъ, малага, коньякъ, ромъ и два сорта бѣлаго вина.
   Фуроръ былъ необыкновенный.
   Всѣмъ стало яснымъ, какимъ образомъ Морисонъ могъ продавать вино дешевле всѣхъ. Вино, по трубкамъ, проходило черезъ гра ачальник станции замолк и с мольбой взглянул на Шерлока Холмса. Тот смотрел на него. улыбаясь своей доброй, загадочной улыбкой.
   -- Много ли времени прошло с момента преступления до сей поры? -- спросил он.
   -- Почти сутки, -- ответил Дрягин. -- Если хотите точно, двадцать два часа.
   -- А давно ли приехал следователь?
   -- Часов через пять после открытия преступления.
   -- А сколько пассажирских поездов прошло в ту и другую сторону с момента грабежа, до приезда следователя?
   -- Два. По одному в ту и другую сторону.
   -- Сколько времени езды от вас до Москвы и до Тулы?
   -- До Москвы три часа, а до Тулы -- два.
   -- А скоро ли отходит к вам ближайший поезд?
   -- Через полчаса, -- ответил Дрягин, взглядывая на часы.
   -- В таком случае, надевайте, дорогой Ватсон, ваше пальто, -- сказал Холмс, взглядывая на меня.
   Я кивнул головой и, захватив лишь дорожную сумочку и револьвер, вышел в переднюю, куда пришли и Холмс с Дря-гиным.
   Втроем мы вышли на улицу, позвали извозчиков и поехали на курский вокзал.
   До поезда оставалось минут пять, когда мы приехали на вокзал. Быстро взяли мы билеты, сели в вагон и поезд тронулся.
   Всю дорогу Холмс расспрашивал Дрягина о служащих на станции Куракино, особенно о низших, интересуясь даже их интимной жизнью.
   Время за этой беседой прошло незаметно, и мы не успели оглянуться, как приехали на место.
   На станции жизнь текла обычным чередом.
   Но и сыск велся своим чередом.
   Нат Пинкертон был тут и я сразу узнал его крепкую, высокую фигуру, которую я уже два раза видел раньше.
   -- А! Мистер Холмс и мистер Ватсон! -- приветствовал он нас.
   Мы пожали друг другу руки.
   -- Ну, что нового? -- спросил Шерлок Холмс, подходя к американцу.
   -- Сторож Авсеенко арестован! -- ответил тот. -- Но... он пока не сознается.
   -- Вы напали уже на след?
   -- Да. И надеюсь, на правильный. Деньги, без сомнения, находятся спрятанными где-нибудь здесь, на станции, и в скором времени мы возвратим их потерпевшему.
   -- Слава тебе Господи! -- вздохнул Дрягин и виновато добавил:
   -- А я вот и господина Шерлока Холмса на помощь пригласил!
   -- Ну, что же, -- с немного насмешливой улыбкой ответил Нат Пинкертон. -- Русская пословица гласит, что ум хорошо, а два еще лучше!
   И, обернувшись к Шерлоку Холмсу, он проговорил:
   -- Вы, вероятно, интересуетесь осмотреть помещение кассы?
   -- Да, конечно, -- ответил тот.
   -- В таком случае, могу сказать вам, что в нем не сдвинута ни одна вещь после момента совершения преступления.
   -- Это хорошо.
   -- Вас проводить? -- предложил Дрягин.
   -- Пожалуйста!
   Вместе с Холмсом мы прошли в зал третьего класса и подошли к двери кассы.
   Сначала Холмс внимательно осмотрел саму дверь.
   -- Дайте мне отвертку! -- попросил он через минуту.
   Сторож, стоявший тут же, исполнил приказание.
   Взяв отвертку, Шерлок Холмс отвернул замок, затем совершенно разобрал его и осмотрел.
   -- Дверь была отперта заранее подобранной отмычкой, -- сказал он. -- Загиб этой отмычки был немного длиннее, чем нужно. Благодаря этому испортился замок. Внутри замка ясно видны царапины и ссадины. Ну-с, посмотрим дальше!
   Холмс снова собрал замок, ввинтил его на место и, отворив дверь, вошел в помещение кассы.
   Я остановился у двери, не желая стеснять его в движениях.
   В кассовой комнате царил беспорядок.
   Всматриваясь в каждую щель, в каждую бумажку, Холмс обошел всю каморку.
   Особенно долго осматривал он окно и лежавшие на нем бумаги.
   На этом окне я заметил, кроме нескольких листов бла-нок, толстую ответную книгу, развернутую на половине.
   Вероятно, что-то очень сильно заинтересовало его в этой книге, так как он долго и пристально разглядывал ее.
   Но вот, наконец, он оторвался от нее, раскрыл осторожно окно, выходящее на платформу, осмотрелся вправо и влево и, втянувшись снова в комнату, запер окно.
   После этого он вышел из комнаты кассы и снова запер за собою дверь.
   Дрягин следил с любопытством за всеми его движениями.
   -- Ну что? -- не вытерпел он наконец.

IV.

   -- Самая обыкновенная кража. Вор вошел в кассу посредством отмычки. Он сильно торопился, -- заговорил Шерлок Холмс, -- и поэтому не обратил даже внимания на ящички под столом, в которых хранились бумажные и золотые деньги. Схватив то, что попалось ему на глаза, он спешно открыл окно, поранив при этом немного руку, оглянулся за окно и, вскочив на подоконник, выскочил в окно и скрылся, воспользовавшись тем, что в это время на платформе никого не было.
   Шерлок Холмс немного помолчал, еще раз внимательно осмотрел подоконник и продолжал:
   -- Одной ногой он наступил прямо на эту книгу. Сапоги у него с подковками...
   -- Почему? -- спросил я.
   -- На бумаге остался след подковки от каблука.
   Он указал мне на вмятый в бумагу след и добавил:
   -- При этом на этой ноге подковка у него сломана.
   -- Вы думаете?
   -- Да. Зарубка круто обрывается на этом месте.
   Окончив осмотр, мы направились снова к Нату Пинкертону.
   Его мы застали, на этот раз, в ресторанном зале, куда он пошел утолять свой голод.
   Мы сели рядом.
   -- Ну что? -- спросил американец Холмса.
   -- Преступление самое обыкновенное! -- ответил Холмс.
   -- Вор, проследив, что Дрягин ушел в буфет, отпер дверь...
   -- Заранее принесенной отмычкой... -- словно продолжал его речь Нат Пинкертон.
   -- Совершенно верно! -- подтвердил Холмс.
   Американец улыбнулся.
   -- Хотите, я расскажу вам все ваши выводы? -- предложил он.
   Холмс, улыбаясь, кивнул головой.
   -- Отмычка была немного велика... -- заговорил Пинкертон.
   -- Верно!
   -- Поэтому замок испорчен!
   -- Правильно!
   -- Он вошел и, сильно торопясь, не заметил ящичков, спрятанных под столом.
   -- И это так.
   -- Затем он схватил ящики с медыо и серебром, отворил окно...
   -- Так, так...
   -- И выпрыгнул из него.
   -- Правильно!
   -- Наступив ногой на книгу...
   -- Так...
   -- Обут он был в обувь с подковками...
   -- Чудесно.
   -- Итак, наши выводы одинаковы? -- улыбаясь, спросил Нат Пинкертон.
   -- Совершенно одинаковы, -- согласился Шерлок.
   И, помолчав немного, он спросил:
   -- Вы, кажется, говорили, что нашли уже преступника?
   -- Да.
   -- И кто он?
   -- Станционный сторож Авсеенко.
   -- Какие улики говорят против него?
   -- Слишком веские для того, чтобы сомневаться!
   -- А именно?
   -- Во-первых, в этот час он должен был находиться на платформе...
   -- Один из телеграфистов уверяет, что приблизительно в то время, когда совершена была кража, он видел его проходившим по платформе и пьяным.
   -- Значит, он напился раньше?
   -- Вероятно, для храбрости.
   -- Дальше!
   -- Во-вторых, против него говорят его сапоги.
   -- А именно?
   -- Он носит сапоги с подковками.
   -- У него, вероятно, порезана рука и сломана подковка?
   -- задал вдруг вопрос Шерлок Холмс.
   -- Совсем нет.
   -- Неужели?
   -- Я вас уверяю! -- ответил удивленно Нат Пинкертон. -- Я осматривал его самым подробным образом и не нашел ни того, ни другого.
   Лицо Холмса приняло сосредоточенное выражение.
   -- Вы хорошо осматривали его? -- спросил он.
   -- Хорошо.
   -- Так-с... Ну, а скажите, пожалуйста, где находится в настоящий момент преступник?
   -- Авсеенко?
   -- Да.
   -- Он арестован.
   -- Здесь?
   -- Здесь!
   -- В таком случае, хотел бы повидать его, -- попросил Шерлок Холмс. Нат Пинкертон пожал плечами.
   -- Если угодно! -- произнес он, и едва заметная улыбка скользнула по его губам.
   -- В таком случае, пойдемте, дорогой Ватсон! Жандарм нас проводит, -- сказал Холмс, обращаясь ко мне.
   Он вежливо раскланялся с американцем и мы вышли из буфетного зала.
   Подозвав жандарма, Шерлок Холмс показал ему свое удостоверение и попросил проводить нас к месту предварительного заключения Авсеенки.
   Жандарм беспрекословно исполнил его требование.
   Мы вышли со станции, прошли в поселок и вскоре очутились перед местным волостным правлением. В этом доме было арестное отделение и Шерлок Холмс прямо прошел туда.
   По приказанию жандарма, стражник отпер камеру, в которой содержался сторож.
   Мы вошли.
   Авсеенко, невзрачный, вихрастый мужиченко, сидел в углу на скамейке.
   Голова его была низко опущена, руки сжимали одна другую.
   И весь его вид представлял картину величайшего уныния.
   На грохот двери он поднял голову.
   И вдруг робко поднялся с места.
   -- Ты Авсеенко? -- спросил его Холмс.
   -- Так точно! -- хрипло ответил сторож.
   -- Ну, так вот что, Авсеенко! -- заговорил Холмс. -- Как же это ты, с таким честным лицом, и вдруг пошел на такое пакостное дело?
   Сторож вдруг бултыхнулся на колени.
   -- Батюшка, спаси! -- завопил он.
   -- Как спасти? -- строго спросил Холмс.
   -- Не виноват я! Не брал я никаких денег! -- душу надрывающим воплем разразился сторож.
   -- Встань! -- приказал Холмс.
   Он повиновался.
   -- Ведь улики против тебя? -- сказал Холмс.
   -- Выслушай меня, барин! -- простонал Авсеенко.
   -- В чем дело?
   -- Сделай милость, выслушай!
   -- Ну, говори.
   Сторож несколько минут собирался с мыслями.
   Он переминался с ноги на ногу.
   Чесал в затылке.
   Мычал.
   И, наконец, довольно сбивчиво заговорил.

V.

   -- Был я в этот проклятый день дежурным...
   -- По вокзалу? -- спросил Холмс.
   -- Да. Поезд, значит, отправили, а мне домой понадобилось...
   -- Зачем? -- спросил Холмс.
   -- Брат ко мне из деревни приехал. Ну, думаю, до следующего поезда еще три с лишним часа... Делать нечего в пустом вокзале, дай, думаю, пробегу.
   Он сопнул носом и продолжал.
   -- Прихожу домой, а брат уж и водочки с закуской приготовил. Я пью мало. Хмелею я быстро! Стал было отказываться, а он уговаривает.
   Авсеенко тряхнул головой.
   -- Ну, не выдержал и выпил! Сперва одну рюмку, потом другую, ну, и пошла писать.
   -- И нализался?
   -- То-то! Напился и заснул.
   -- А на станцию пьяный ходил?
   -- Нет, не ходил, барин!
   -- Как же, говорят, что видели тебя!
   -- Врут, барин, врут, -- застонал мужиченко слезливо. -- Все на меня наврали! Опутали меня кругом словно темным лесом, а я из него и выбраться никак не могу!
   -- Ну, ну, говори дальше! -- серьезно произнес Холмс.
   -- Да что же говорить-то?
   -- Все, что было!
   -- Заснул значит я, вдруг слышу, будят. Вскочил -- гляжу, жандарм и этот сыщик высокий...
   -- И тебя арестовали?
   -- Связали и повели.
   Авсеенко махнул безнадежно рукой и договорил:
   -- Стали допрашивать! А что я скажу? Мне говорят, что я ограбил, а я отродясь чужой копейки не брал! Как же это так?
   Физиономия Авсеенки выражала такую неподдельную искренность, что положительно невозможно было поверить, что этот человек был грабитель.
   Видимо, и Холмс думал то же самое.
   И когда он задал ему следующий вопрос, голос его звучал мягко и ласково.
   -- У тебя одни сапоги?
   -- Одни-с! -- ответил, недоумевая, сторож.
   -- А старые?
   -- Старые уже давно продал.
   -- Кому?
   -- Татарину. Махметка тут ходит к нам, старыми вещами торгует.
   -- А давно ты ему их продал?
   -- Да с месяц тому назад!
   -- И не врешь?
   -- Чего же мне врать-то? -- с недоумением и некоторой обидчивостью произнес сторож. -- Я, барин, в жисть свою никогда не врал, так и теперь врать не буду. Да коли хотите, то и спросить можете! Он тут неподалече в крайней избе живет и всех нас знает.
   -- А ну-ка, сними свои сапоги! -- приказал Холмс.
   Авсеенко разулся и протянул свои сапоги Шерлоку Холмсу.
   Внимательно осмотрев их, Холмс произнес:
   -- Подковки-то целы!
   -- Целы, батюшка, целы!
   -- Ну, а теперь покажи мне руки.
   -- Чего? -- не понял мужик.
   -- Руки покажи!
   Авсеенко протянул Холмсу свои грубые, покрытые мозолями руки.
   Одну за другой Холмс осмотрел их до локтя.
   Но и этот осмотр не удовлетворил его.
   -- Разденься-ка, братец мой, совсем, догола! -- приказал он сторожу. Тот снял, ни слова не говоря, рубаху, потом сапоги, штаны и портянки и через несколько минут он стоял перед нами в костюме праотца Адама.
   Шерлок Холмс приказал внести лампу и, освещая со всех сторон, стал тщательно осматривать все тело опешившего сторожа.
   Наконец он отставил лампу.
   И, посмотрев прямо в глаза сторожу, он сказал:
   -- Ни одного пореза.
   -- Чего изволили сказать, батюшка? -- удивленно спросил Авсеенко, ничего не понимавший, что кругом его творится.
   -- А то, братец мой, что я начинаю убеждаться в том, что ты совершенно не виноват в этом деле! -- весело пояснил ему Холмс.
   Мужик хотел было что-то сказать, но душевное волнение его было настолько велико, что он не мог выговорить ни слова и вместо слов вдруг кинулся Холмсу в ноги.
   -- Ну, будет, будет! -- сказал Холмс, поднимая его с пола и ставя снова на ноги.
   -- Отец родной, милостивец! -- воскликнул Авсеенко.
   От этой сцены у меня выступили на глазах слезы. Шерлок Холмс был тоже взволнован.
   Он ласково потрепал мужика по плечу, окинул его ласковым взглядом и мягко сказал:
   -- Ну, братец, потерпи немного! Вот я примусь за дело и тебя живо выпустят на свободу.
   И, не ожидая ответа, он повернулся к нему спиной, дал мне знак следовать за собой и мы вышли из камеры.
   Дверь за нами снова затворилась.

VI.

   -- Ну, что вы думаете об этом стороже, дорогой Ватсон? -- спросил меня Шерлок Холмс на улице.
   -- Думаю, что сторож не виноват! -- ответил я искренне.
   -- И я тоже! Нат Пинкертон попал на ложный след, вернее, чересчур поспешил со своим умозаключением и через это ввел в беду несчастного мужика, неповинного и честного.
   Мы молча шагали по улице.
   -- Вы ведь поняли, Ватсон, в чем тут дело? -- спросил он меня после недолгого молчания.
   -- Не совсем! -- ответил я.
   -- Личного убеждения, конечно, было бы далеко недостаточно для оправдания арестованного..
   -- А отсутствие царапины?
   -- Вот это-то и есть то, что мне надо! Подковки на каблуках его целы! Это -- раз.
   -- И царапины нет.
   -- Да. Это -- два. По этим двум данным я вывожу положительный вывод, что Авсеенко невинен.
   -- Конечно!
   -- Воображаю, как удивится и будет смеяться в душе надо мною мистер Пинкертон, когда я объявлю ему эту неожиданную новость! -- засмеялся Шерлок Холмс.
   -- Да, воображаю! -- подтвердил и я.
   Мы снова прошли несколько минут молча.
   Шерлок Холмс казался погруженным в глубокую задумчивость и я не мешал ему своими расспросами.
   -- А знаете, преступление это совершено не иначе, как своим человеком! -- сказал он вдруг.
   -- Вы думаете?
   -- Глубоко уверен в этом! -- ответил Шерлок Холмс. -- Все данные говорят за это. Во-первых, вокзал был пуст. В такие минуты каждое постороннее лицо делается заметным. Во-вторых, только свой человек мог знать, что Дрягин, готовившийся к отчетности, имел в кассе крупную сумму.
   -- Конечно! -- согласился я.
   -- В-третьих, только свой человек мог проследить за тем, что Дрягин вышел из кассы, так как постороннего человека Дрягин заметил бы. Ведь ему негде было бы прятаться. Верно?
   -- Верно, -- согласился я.
   -- Быстрота совершения преступления тоже указывает на это. Для такой быстроты требуется, чтобы человек прекрасно ориентировался в местности и расположении помещений, а тот факт, что отмычка была подобрана заранее, человеком, постоянно бывающим на вокзале, подтверждается тем, что подобрать отмычку в такой короткий промежуток времени положительно немыслимо.
   -- Конечно, это правда.
   Разговаривая таким образом, мы подошли, наконец, к станции.
   Нат Пинкертон был еще там.
   Мы подошли к нему.
   -- Ну что, коллега? -- спросил он.
   -- Ничего! Повидал вашего мнимого экспроприатора! -- весело ответил Шерлок Холмс.
   Глаза американца презрительно усмехнулись и, не скрывая насмешки, он спросил:
   -- Почему же именно мнимого? Кажется, доказательства слишком убедительны!
   -- Как для кого, а для меня нет! -- ответил Холмс. -- Я настаиваю на том, что несчастный сторож ни душой, ни телом не виноват в преступлении, взводимом на него.
   -- Вот как?
   -- Да.
   -- В таком случае, желаю вам успеха в более удачном розыске. Что же касается меня, я не вижу причины изменять своего мнения, -- сказал Пинкертон.
   -- Посмотрим, кто из нас будет прав и кто виноват! -- улыбнулся Холмс.
   -- Посмотрим.
   И, обернувшись ко мне, Холмс жестом пригласил меня следовать за собой.
   -- Где находится сейчас начальник станции? -- спросил Холмс одного из сторожей.
   -- У себя дома.
   -- А квартира?
   -- Как раз против станции. Как выйдете, так прямо и идите в красный дом.
   Мы пошли по указанию.
   Дрягин был дома и встретил нас в гостиной, пережевывая обед.
   -- Мне хочется попросить вас об одной вещи, -- начал Холмс.
   -- С удовольствием! -- ответил тот.
   -- Только одно необходимое условие! То, что я попрошу, должно сохраниться в величайшей тайне.
   -- Конечно!
   -- Есть у вас зола?
   -- Зола?
   -- Да.
   -- Гм... я думаю, есть, -- удивленно ответил начальник станции. -- Вам много?
   -- С пуд.
   -- Это-то я наберу.
   -- В таком случае, будьте добры приготовить ее, просеять и, с наступлением темноты, доставить тайно на станцию. Затем вот еще что: в девять часов вечера вы потушите все лампы в зале первого класса, а около выходной двери, ведущей на платформу из этой залы, поставьте этот ящик. Затем соберите всех решительно служащих на платформе. Скажите, что я снимаю допрос, и пропускайте их в вашу квартиру так, чтобы они проходили с платформы через темный зал. Пропускайте их по одному и соберите их в таком месте, откуда они не могли бы видеть того, что происходит в зале. Один после другого пусть идут через три минуты. Замечайте очередь.
   Проговорив это, Шерлок Холмс пожал Дрягину руку и вышел из его квартиры.
   Лишь только наступила полная темнота, мы пошли с Холмсом на станцию.
   Дрягин исполнил все.
   Ящик с мелкой золой был на месте и зал был темен.
   Взяв несколько полных пригоршней золы, Холмс густо насыпал ее около двери так, что зола образовала площадку величиной в квадратную сажень.
   -- Теперь, дорогой Ватсон, спрячемся за ящик!
   Мы спрятались за ящик и стали ждать.
   Прошло полчаса.
   Наконец, дверь отворилась и через залу прошел один из служащих.
   Когда он ушел, Холмс осветил золовую площадку потайным фонарем.
   Следы сапог ясно выделялись на золе.
   -- Не то, -- проговорил Холмс, быстро сравнивая золу и, потушив свет, снова спрятался за ящик.
   Прошел второй, третий, пятый служащий.
   И после прохода каждого из них Холмс делал то же самое.
   Но вот, после прохода седьмого служащего, Холмс весело воскликнул:
   -- Посмотрите, Ватсон!
   Я взглянул и ясно увидел след сапога с надломленной подковкой.
   -- Вперед! -- крикнул Холмс.
   Мы быстро пробежали через зал и в несколько прыжков очутились перед телеграфистом, беспечно шагавшим к квартире Дрягина.
   -- Ну-с, милейший, позвольте вас арестовать! -- резко произнес Холмс, кладя руку на его плечо.
   Молодой человек вздрогнул.
   И в ту же минуту Холмс ловко защелкнул на его руках кандалы.
   Поднялась тревога и вскоре вся станция, вместе с Натом Пинкертоном, собралась вокруг нас.
   -- А вот и царапина на руке! -- весело сказал Холмс, осмотрев руки телеграфиста в квартире Дрягина. -- Сознавайтесь-ка, молодой человек!
   Телеграфист Марков низко опустил голову и тихо прошептал:
   -- Черт попутал!.. Простите...
  

Вино фирмы "Морнсон и Кo"

I.

   Шерлок Холмс только что пообедал и, сев на диван, принялся за чтение вечерних газет, когда кухарка Анна доложила ему, что какой-то господин непременно хочет его видеть.
   -- Кто такой? -- спросил сыщик, откладывая в сторону газетный лист.
   -- Назвались купцом Прохорновым... Говорят, по винной части, -- ответила Анна.
   Сыщик подумал.
   -- Да, верно... по винной части есть таковой, -- пробормотал он.
   И громко приказал:
   -- Проси.
   В комнату вошел солидный мужчина с небольшой русой бородкой, очень прилично одетый.
   Но хотя все и было на нем как на других, однако купеческая складка проглядывала во всем: и в походке, и в движении рук, и в самой манере носить костюм.
   На вид ему было лет сорок пять.
   Войдя в комнату, он поклонился Шерлоку Холмсу тем характерным поклоном, который так присущ русским купцам, выросшим за прилавком и привыкшим отвешивать всем посетителям свои трафаретные поклоны.
   -- Первой гильдии купец Савва Иванович Прохорнов, -- проговорил он, рекомендуясь.
   Говорил он баритоном, солидно и не спеша.
   Сыщик поклонился в свою очередь.
   -- Извините, что побеспокоил... -- заговорил купец. -- Я знаю, вы народ занятой, так же как и мы...
   -- Ничего, ничего; я к вашим услугам! -- перебил Холмс. И, указав рукой на кресло против себя, он пригласил гостя сесть.
   -- Благодарствуйте-с! -- ответил тот, опускаясь в кресло.
   -- Вы имеете ко мне дело? -- спросил сыщик.
   -- То-то, что дело! Только больно мудреное! Ну, да я буду говорить прямо, как понимаю!
   -- Это самое лучшее.
   -- Только бы секрет открыли, а я уж за ценой не постоял бы! Больно уж кусается!
   -- Кто кусается? -- изумленно спросил сыщик.
   -- Конкуренция эта самая!
   -- Но... я попросил бы вас начать сначала, а потом уж говорить об условиях, иначе мы никогда не поймем друг друга и потеряем много времени.
   Купец почесал в затылке, потом зачем-то потер ладонями по коленям и начал.

II.

   -- Я, видите ли, по винной части, как, вероятно, вы уже изволили слышать.
   -- Так!
   -- Здесь, в Петербурге, у меня имеется оптовый винный склад и два магазина.
   -- Это я тоже припоминаю.
   -- Так главное -- то мое дело, это -- оптовое. Магазины хоть и дают доход, но держим мы их больше для рекламы, потому что канитель с ними большая, а дело мелкое, тогда как мы -- оптовщики и нам оно не совсем подходит.
   -- Ближе к делу! -- посоветовал сыщик.
   -- Без этого нельзя-с! -- ответил купец. -- Так вот мы, как винные торговцы, конечно, имеем понятие в товаре. Мы выписываем вина из Франции, Испании, Италии и других стран, знаем цены и качество товара. Дела нашей, то есть моей фирмы, шли очень хорошо и другие оптовые торговцы не мешали мне. Правда, конкуренция была всегда, но она была не особенно чувствительна, потому что другие фирмы не могли продавать вина дешевле своих цен! Каждый из нас имеет своих покупателей, сами мы покупаем одни и те же вина, по одной и той же цене, а значит и сами берем почти одни и те же цены с покупателей.
   Купец на минуту остановился и затем продолжал:
   -- Есть у нас вина и своего разлива, некоторые из них мы сами сдабриваем, подмешиваем, только хороший покупатель сразу узнает фальшь, а нашего брата и окончательно не надуешь. Так вот-с, я говорю, дела мои шли очень хорошо, пока не народилась новая фирма "Морнсон и Кo".
   -- Он явился вашим конкурентом?
   -- То-то, что не простым конкурентом! -- воскликнул купец. -- Этого самого Морнсона я знаю давно.
   -- Он здешний?
   -- Здешний. Родился и вырос в Питере. Сначала он служил в оптовом винном складе Воробьева, затем долгое время ездил по России в качестве представителя нескольких иностранных фирм и считался хорошим дельцом. Получал он, как мне говорили, вместе с вырабатываемыми комиссионными процентами, рублей по шестисот в месяц и, в течение нескольких лет, сбил себе капиталец.
   -- Большой? -- спросил сыщик.
   -- Надо полагать -- тысяч в двадцать пять. С этими деньгами он открыл свое дело.
   -- Винное?
   -- Да-с. Он воспользовался своими многочисленными знакомствами, заключенными во время его комиссионной деятельности, разослал циркуляры, дал несколько широковещательных реклам и открыл оптовую винную торговлю в Белоострове, на финляндской границе.
   Купец еще раз остановился, закурил не спеша папиросу и степенно продолжал:
   -- Одновременно с этим он принял к себе в компаньоны известного жулика, купеческого сына Петра Васильевича Фомина, которому умерший незадолго перед тем отец оставил в наследство дело. Это дело Фомин продал за двадцать одну тысячу и пятнадцать тысяч вложил в дело Морн-сона. Выходит, что оба они вместе вложили в дело тысяч сорок. И на эти деньги они развернули дело и стали продавать вина по таким ценам, по которым мы, например, покупаем их на местах, плюс стоимость пошлины, но без провоза и барыша.
   -- То есть попросту стали конкурировать со всеми оптовыми фирмами?
   -- Со всеми решительно! Потому что ни одна из фирм не может продавать товар по таким ценам.
   -- И вы претендуете на них именно за это? -- спросил сыщик с улыбкой.
   -- Конечно!
   -- Но мне кажется, что это их частное дело!
   -- Оно, конечно, дело их частное, если бы они теряли на этом!
   -- Так наверно и теряют?
   -- То-то, что подозрительно. В первые месяцы мы сами думали так и только посмеивались. Думали, прогорят и конец. Потому что совсем немыслимо конкурировать со всеми разом. Этого и миллионная фирма не решится сделать!
   -- Но, может быть, они -- американцы по натуре? Хотя... действительно странно пускаться на это с таким капиталом!
   -- Про то я и говорю! -- подхватил купец. -- Сначала-то и мы смеялись! Только проходит, это, полгода, проходит год, а они все не повышают цен. Многие из покупателей от нас отбились и все хвалят, в один голос, новую фирму. Собрались мы месяца три тому назад, самые крупные фирмы, стали обсуждать и вычислять. И знаете ли, к чему пришли эти самые вычисления?
   -- Это интересно!
   -- Кому как! Приблизительно мы знаем количество заборов тех покупателей, которые отпали от нас всех. Ну, и вычислили, что торговый дом "Морнсон и Кo", продавая только им одним, должен был потерять тысяч пятьдесят убытку. А если к этому прибавить покупателей, неизвестных нам, то сумма убытка должна возрасти тысяч до семидесяти пяти, а то и больше. Согласитесь, что это -- более чем банкротство.
   -- Д-да! -- согласился Шерлок Холмс. -- Но ведь возможно, что тут существуют кредиты! Что фирма получает товар в кредит.
   -- Гм... кредит, известно, существует везде! Только в торговом мире в первый год не дадут в кредит на сто тысяч, у кого капиталу всего сорок.
   -- А разве капитал показывают?
   -- Ну, и в кредит зря не дают по первому абцугу! Да если бы я узнал, что мой покупатель, которого я кредитую, продает товар себе в убыток, я бы моментально прекратил ему кредит! Да тут дело не в том! При таких делах фирма должна была бы нуждаться в деньгах, а между тем в городе нет ни одного их векселя! Мало того: недавно фирма купила еще один огромный участок земли, а около оптового склада вывела еще две новых каменных постройки, ценою, по меньшей мере, тысяч в двадцать восемь! Да за участок заплатила наличными тридцать две тысячи!
   -- Да... это действительно странно! -- словно про себя проговорил знаменитый сыщик.
   -- Еще бы, -- воскликнул купец. -- Там, где нужно давно разориться, эта фирма богатеет не по дням, а по часам. Недавно один мой приятель, тоже винный оптовик, был во Франции и просил одну фирму увеличить ему кредит. А они ему в ответ: -- "Вы бы брали пример с фирмы "Морнсон и Кo"! Только за наличный расчет берут, хотя и забирают больше всех!" Понимаете ли? За на-лич-ный расчет! И больше всех! А?
   Чем дальше рассказывал Прохорнов, тем внимательнее слушал его Шерлок Холмс.
   История странной фирмы заинтересовывала его с каждой минутой все более и более.
   -- Так вот-с... с этим самым делом я к вам и пришел! -- проговорил наконец Прохорнов. -- Уж сделайте милость: откройте нам -- в чем тут секрет! А уж мы так и решили, в случае успеха -- в складчину вам семь тысяч выдать. По тысяче с фирмы. Вот, извольте, и обязательство. Потому что вы у нас по этому делу, ровно бы по частному найму будете!
   С этими словами он вынул из кармана гербовую бумагу и протянул ее Холмсу.
   Это был форменный договор с семью засвидетельствованными подписями.
   -- Мы и господина Пинкертона привлекли к делу, только с вас, думается, больше толку будет, -- добавил купец.
   Но знаменитый сыщик едва взглянул на бумагу.
   Он несколько минут сидел, погруженный в глубокую задумчивость, и наконец спросил:
   -- Вы никогда не думали о контрабанде?
   -- Как не думать! -- воскликнул купец. -- Своих людей нарочно снаряжали, да только и следа нет! А о контрабанде-то мы думали, потому что на вина из Финляндии полагается пошлина. Нам и то подозрительным показалось: чего ради они устроили склад именно в Белоострове, на самой границе Финляндии!
   Шерлок Холмс встал с места и несколько раз прошелся по комнате.
   -- Хорошо, -- проговорил он наконец. -- Я берусь за ваше дело, но с одним только условием.
   -- Заранее соглашаюсь, -- радостно ответил Прохорнов.
   -- О том, что я взялся за дело, вы не должны говорить никому. В таких делах строгая тайна никогда не мешает.
   -- Помилуйте, -- слегка обиженно проговорил купец. -- Да разве мы не понимаем? Ведь не враги же мы самим себе!
   -- В том-то и дело.
   -- Значить, можно передать нашим...
   -- Что я взялся за дело.
   Поблагодарив сыщика, купец простился и вышел.

III.

   Оставшись один, Шерлок Холмс сел в кресло и минут пять сидел, не шевелясь и не подымая головы.
   Затем он встал, подошел к письменному столу и долго рылся в какой- то справочной книге.
   -- Ведь, надо посмотреть самому, в чем там дело! -- произнес он наконец громко.
   Сделав несколько заметок в своей записной книжке, он вышел на улицу и первым делом зашел в сыскное отделение.
   Тут он навел кое-какие справки о Морнсоне и Фомине и затем, не теряя времени, направился на финляндский вокзал. Взяв билет до Белоострова, он сел в первый поезд и через час был уже на месте.
   -- К винному складу "Морнсон и Кo"! -- скомандовал он извозчику.
   Пролетка переехала через железнодорожное полотно и покатилась по направлению к морю.
   Ехать пришлось порядочно.
   Но вот, наконец, показались и постройки склада.
   Это были фундаментальные каменные здания, обнесенные кирпичным, высоким забором.
   Не доезжая сажен двадцати до ворот, Холмс остановил извозчика и, заплатив ему, пошел пешком. Будто гуляя, обошел он вокруг склада и тихим шагом направился на запад.
   Вскоре ему попался навстречу таможенный стражник.
   -- Нет ли у вас спички? -- спросил Холмс, подходя к нему. Спичка давала предлог заговорить.
   Предложив стражнику папиросу, Холмс сказал несколько слов похвалы о постройках склада и незаметно перешел на разговор о границе.
   -- Должно быть, граница отсюда недалеко? -- спросил он.
   -- А вот она! -- указал стражник на небольшой ровик.
   -- Почему же нет часовых? -- удивился сыщик. -- Ведь эдак можно провозить что угодно!
   Стражник усмехнулся.
   -- Зачем? -- произнес он. -- Часовые есть, только отсюда не видать! А только тут муха не пролетит незаметно.
   -- И не проносят?
   -- Мелочь -- пущай несут! Мы по карманам не шарим, а ежели что покрупнее, так это не пройдет.
   -- А чья это земля?
   -- Морнсоновская.
   -- До самой границы?
   -- Нет, дальше. Ихняя земля идет по берегу широкой полосой.
   -- Длинной?
   -- Версты четыре будет. Только не везде она к берегу подходит.
   -- А как? -- полюбопытствовал сыщик.
   -- Да вот, к примеру, тут она от завода до моря идет. Это к югу. А к западу от завода тянется длинной полосой не по самому берегу, а отступя от него сажен на пятьдесят. А в конце, в Финляндии, эта полоса опять подходит к берегу.
   -- Богатый участок! -- заметил сыщик.
   -- Богатый! -- поддакнул стражник. -- По делу и участок. День-деньской то к ним везут, то от них.
   -- Это вино-то?
   -- Конечно вино. Будьте здоровеньки!
   Холмс не удерживал его.
   В этот день он прошел весь участок Морнсона, побывал на морском берегу, обошел все окрестности и усталый вернулся поздно вечером домой.

IV.

   Но в то время, как Шерлок Холмс так деятельно принялся за работу, Нат Пинкертон, король американских сыщиков, тоже не дремал.
   Как только Савва Иванович Прохорнов рассказал ему свое дело, он тотчас же бросился в сыскное отделение, где навел самые точные справки о Морнсоне и его компаньоне.
   К вечеру того же дня Нат Пинкертон уже совершенно определенно знал: кто из них и какими средствами обладал до начала торговли.
   Просидев три вечера подряд над вычислениями, он направился в Белоостров.
   Доехать до склада "Морнсона и Кo" -- было для него делом нескольких минут.
   Тут он слез с пролетки, отпустил извозчика и твердым шагом вошел в контору склада.
   -- Где я могу сделать заказ? -- спросил он одного из конторщиков.
   -- Сию минуту-с! -- ответил тот быстро. -- Господин Морн-сон сию секунду выйдут сами.
   Действительно, через несколько минут вышел сам хозяин. Конторщик что-то шепнул ему на ухо и он подошел к сыщику.
   -- Вы хотите дать нам заказ? -- осведомился он.
   -- Да, на хорошие сорта вин, -- ответил сыщик. -- Я желал бы сделать пробы...
   -- О! к вашим услугам! Вам большая партия потребуется?
   -- Тысяч на восемь.
   -- Прекрасно! У нас вы получите товар гораздо дешевле и лучшего качества.
   -- Да, я слышал.
   -- Благодарю вас! Как видите, наша фирма успела-таки зарекомендовать себя в короткий срок.
   -- Очень рад! Значит, можно будет сделать пробы?
   -- Покорнейше прошу следовать за мною.
   Следом за хозяином сыщик вошел в просторную, светлую комнату, уставленную разной величины бутылками.
   -- Вот-с, извольте вам прейскурант! -- сказал Морнсон, подавая ему книжку. -- Выберите вина и я дам вам пробы.
   Нат Пинкертон просмотрел каталог и назвал несколько марок.
   Через минуту перед ним стояли несколько маленьких, пробных бутылочек, запечатанных и оклеенных бандеролями.
   -- Вы и пробные флаконы получаете из-за границы? -- спросил сыщик.
   -- Как же-с!
   Делая пробы, сыщик пытливым взором осматривал каждый уголок, каждую мелочь.
   Но... вина были прекрасны, а подозрительного кругом не было ровно ничего.
   -- Вы не удивитесь, если я спрошу вас: каким образом вы можете торговать дешевле всех? -- задал он вдруг вопрос в упор.
   Морнсон весело улыбнулся.
   -- Многие спрашивают меня об этом, -- ответил он. -- Хотя, конечно, это наша торговая тайна, но я не особенно скрытен. Дело очень просто: русский купец любит брать на векселя, не любит платить тотчас по получении товара и ненавидит давать авансы. Мы же поступаем наоборот: если нам нужно товару на десять тысяч, мы посылаем двадцать, имея всегда крупные суммы за фирмами. Благодаря этому мы имеем большую скидку. А так как, благодаря нашему дешевому отпуску, оборот у нас в десять раз быстрее, чем у других, то мы с лихвой вознаграждаем себя за это одолжение фирмам.
   -- Вот оно что! -- задумчиво произнес Пинкертон. -- Вы разрешите мне взять с собою несколько пробных флаконов, для показа компаньону. Я заплачу за них.
   -- Об этом, пожалуйста, не беспокойтесь! -- быстро ответил Морнсон, завязывая несколько бутылочек в бумагу. -- Это такой пустяк, о котором мы никогда и не говорим.
   С этими словами он подал пакет сыщику.
   Пожав руку Морнсону, Пинкертон вышел из склада и направился на станцию.

V.

   Дня четыре Шерлок Холмс не возобновлял своей поездки по финляндской железной дороге.
   Казалось, что он совершенно бросил это дело.
   Но зато он занимался теперь целые дни очень странной работой.
   В его кабинете появилась целая коллекция вин, словно он собирался открыть буфет.
   Тут же лежали спиртометры, стояли какие-то банки, склянки и чашки.
   Иногда к нему, по его просьбе, заходил Прохорнов и они, запершись в кабинете, подолгу о чем-то беседовали.
   Наступил пятый день.
   Холмс встал рано и тотчас же принялся одеваться.
   Но на этот раз он одевался не так, как обыкновенно.
   Четыре дня он нарочно не брился и теперь его лицо, покрытое на подбородке, щеках и верхней губе короткой щетиной, напоминало лицо немецкого чернорабочего.
   Костюм, который он надел, и выцветшая зеленая фетровая шляпа как нельзя больше подходили к этому лицу.
   Слегка вымазав руки, он надел через плечо небольшую котомку, сунул в рот трубку и, еще раз взглянув на себя в зеркало, вышел из дому.
   Доехав на извозчике до финляндского вокзала, он взял билет до Белоострова и, приехав туда, пешком направился к складу Морнсона.
   Войдя во двор склада, где уже кипела работа, он спросил, где контора.
   Ему указали.
   Он прошел туда и спросил: не требуется ли тут работника?
   Какой-то господин осмотрел его с ног до головы и спросил:
   -- Немец?
   -- Немец, -- ответил сыщик, подделывая акцент.
   -- А чем раньше занимался? -- спросил господин.
   -- Строил дома, копал землю, огородничал, -- ответил с достоинством Шерлок Холмс. -- Я спокойный человек и все умею.
   Этот ответ, видимо, понравился господину.
   Он обернулся к конторщику и произнес:
   -- У нас, кажется, уволен младший сторож в складочном помещении?
   -- Уволен, господни Морнсон! -- ответил конторщик.
   -- Так попробуем этого. Я люблю немцев.
   И, указав на Шерлока Холмса, он вышел из конторы.
   Приказчик опросил Холмса, отобрал от него документ, предусмотрительно захваченный из сыскного отделения, и приказал ему явиться к его новому начальству, старшему кладовщику.
   Дело было покончено, и сыщик вступил на службу в оптовый винный склад "Морнсон и Кo".

VI.

   Не прошло и трех дней, как сыщик уже знал каждый уголок склада и вполне освоился с его жизнью.
   Так как дни стояли теплые, то он целые дни проводил во дворе, где вскоре стал и спать.
   Служба была не особенно утомительная.
   Он завел знакомства, с некоторыми из рабочих завел даже дружбу и изредка выпивал с ними в ближайшем кабачке.
   Как уже говорилось, он знал каждый уголок.
   Знал он, что во дворе склада имеется всего один колодезь, а вскоре мог почти без ошибки сказать: сколько ведер воды выкачивается из него за день.
   Он видел и пробовал каждую выезжавшую во двор бочку, определяя количество привозимого вина, и выстукивал каждую бочку, отпускаемую из склада.
   Раза два в день на складе шла приемка.
   Это принимали вино, привозимое из петербургской таможни, где оно оплачивалось пошлиной.
   Бочки и бутылки с этим вином вкатывались в погреба и там сортировались.
   Сыщик заметил, что в погреба имеют доступ лишь сами хозяева, да один полуидиот-чернорабочий, который изредка таскал туда воду и просиживал иногда там, вместе с хозяевами, по несколько часов.
   Вероятно, они перекатывали там бочки с места на место.
   Несколько раз обращался он с расспросами к этому рабочему, но тот лишь глупо, по-идиотски, улыбался и хмыкал носом.
   Но сыщик не унывал.
   Он продолжал настойчиво делать свои наблюдения, частенько вынимая осторожно свою записную книжку и делая в ней какие-то таинственные записи.
   В свободные часы он присоединялся к рабочим, собиравшимся кучками, и тогда начинался разговор.
   Конечно, говорили больше о складе, о хозяевах, а, главное, об их богатстве и удаче.
   Некоторые из рабочих были коренные здешние жители, на их глазах развилось все дело и они служили центром внимания.
   -- Как тут не разбогатеть, когда ума у них хоть отбавляй! Да притом капитал, -- сказал однажды один из таких рабочих. -- Скажем, примерно, хоть про землю... Прежде эта земля совсем никудышняя была, а теперь глянь-ка!
   -- Чем же никудышняя? -- заинтересовался сыщик.
   -- А тем, что полоска ихняя как раз по лужку идет, а в лужке болото было. Они и купили-то ее из-за этого за бесценок! А теперь ей цена раз в десять больше стала!
   -- А болото?
   -- И-и! Тут такая работа шла! Душ пятьдесят нас тогда работало...
   -- По осушке?
   -- Ну да! По всему, значит, ихнему участку трубы проложили, а от главной трубы -- пять отводов к морю.
   -- Это как же так?
   -- А очень просто! Сначала прорыли мы сточные канавы, потом... ну, значит, как в городах под улицами идет! Вода через решетки стекает вниз... и в главную трубу. А из нее, по пяти трубам, в море. Понял?
   -- Понял -- и высохло?
   -- Аль не видал? Небось мокроты теперь нигде нету.
   Этот рассказ сильно заинтересовал сыщика.
   -- А где же эта труба идет? -- полюбопытствовал он.
   -- А вон там, проходит под всем складом! Тут колено и отвод к морю. Выпьешь, что ли, сотку?
   -- Пойдем! -- согласился Шерлок Холмс.
   И они направились в ближайший трактир.

VII.

   На следующий день Холмс попросился съездить в Петербург, якобы для того, чтобы захватить с собою остальные свои вещи.
   Его отпустили.
   Лишь только он очутился в своей квартире, как тотчас же кинулся к телефону.
   Через час в его квартире собрались: купец Прохорнов, полковник пограничной стражи, один из крупных акцизных чиновников и околодочный надзиратель.
   Никто не знал, зачем их вызвал знаменитый сыщик, и теперь все пристали к нему с расспросами.
   Но Холмс, казалось, только изводил их, всячески увиливая от прямых ответов.
   -- Погодите, господа, погодите! Все узнаете в свое время, а теперь я могу сказать вам лишь одно: сегодня ночью вы будете свидетелями одного крупного дела, открытого мною. И это дело касается каждого из вас!
   -- Значит, вы нас куда-то потащите? -- спросил полковник.
   -- Да. И я советую вам захватить с собою револьверы.
   -- Тьфу ты, черт возьми! -- воскликнул акцизный. -- Не прикажете ли еще переодеться?
   -- Обязательно! -- сказал сыщик. -- Я только что хотел сказать это! Ваши форменные костюмы совершенно не годятся для подобных похождений! Они обратили бы на нас внимание и погубили бы все дело.
   -- Что же вы хотите?
   -- Чтобы все приехали к трем часам дня на финляндский вокзал, но одетыми в простое статское платье. Я буду ждать вас с хорошим запасом вина и закусок...
   -- Гм... недурно! -- воскликнул полковник. -- Надеюсь, мы попробуем того и другого?
   -- Конечно, -- проговорил сыщик, улыбаясь. -- Мы ведь едем на пикник.
   -- И надолго?
   -- Может быть, на всю ночь. На морском берегу теперь хорошо!
   -- Может быть, и лакеи будут?
   -- Да. Два переодетых жандарма будут нашими лакеями.
   Сговорившись окончательно, сыщик выпустил гостей.
   Затем он забрал кое-какие вещи в узелок, в длинный пакет завернул четыре линемановских лопаты и короткий острый лом и, захватив эти вещи с собой, сел на извозчика.
   По пути он заехал в гастрономический магазин, купил там вин и закусок и затем отправился на вокзал.
   Компания уже ждала его.
   Все были одеты в статское платье и лишь один Шерлок Холмс был по-прежнему в своем костюме чернорабочего.
   Подойдя к Прохорнову, словно его рабочий, сыщик указал на привезенные вещи.
   -- Вот-с, тут... все, что приказали!
   И, видя, что никто не обращает на них внимания, он быстро заговорил:
   -- Длинный тючок не раскупоривайте. Вина и закуски -- вот в этих двух корзинах. Когда придете к складу Морн-сона, то найдете себе местечко в рощице, против западной стены склада. Эта рощица находится шагах в двухстах от склада. Расположитесь в ней, словно приехали на пикник, разложите костер, раскупорьте корзину, пейте и закусывайте!
   -- А вы? -- спросил купец.
   -- Я приеду в свое время!
   С этими словами он взял свой узелок и отошел прочь.

VIII.

   Нат Пинкертон недолго раздумывал.
   -- А ну-ка, проверим слова Морнсона! -- сказал он сам себе с улыбкой.
   И в тот же день в парижскую сыскную полицию полетела пространная телеграмма, в которой Нат Пинкертон убедительно просил узнать от главных винных фирм: почем отпускают они товар Морнсону, как производятся последним платежи и какое количество вина высылается ему каждой фирмой.
   -- Черт меня возьми, если по этой ниточке я не распутаю весь клубок! -- ворчал американец, сидя перед столом и продолжая свои вычисления.
   Весь день прошел в ожидании.
   Но вот вечером пришла, наконец, ответная срочная депеша из Парижа.
   Сам начальник парижской сыскной полиции извещал в ней Пинкертона о нижеследующем:
   "Фирмы наши делают фирме "Морнсон и Кo" лишь на 5 % скидки больше, чем остальным. Фирма "Морнсон и Кo" не платит авансов, но берет весь товар за наличные деньги. Товар отправляется частью на Петербург, но большая часть вин направляется фирме в Выборг".
   Затем шел перечень количества вин, отправляемых всеми французскими фирмами -- фирме "Морнсон и Кo".
   Прочитав два раза депешу, Нат Пинкертон улыбнулся.
   -- Так-с, господин Морнсон! -- проворчал он. -- Значит, вы все лгали мне! Но зачем же вам отправлять все на Выборг? Уж не контрабандишкой ли вы промышляете?!
   Он сунул депешу в карман, накинул пальто и направился к Прохорнову.
   -- Дома? -- спросил он горничную, входя в переднюю.
   -- Ах, это вы, господин Пинкертон! -- воскликнула жена Прохорнова, входя в эту минуту в переднюю. -- А муж недавно уехал.
   -- С кем? Куда?
   -- Он говорил, что Шерлок Холмс потребовал, чтобы он, вместе с жандармами и акцизным, немедленно приехал в Белоостров к складу.
   -- О, черт, -- свирепо воскликнул американец. -- Да неужели же я снова опоздал?!
   И, наскоро простившись с хозяйкой, он бросился на финляндский вокзал.

IX.

   Когда Шерлок Холмс вошел в ворота склада, было уже часов шесть с половиной.
   Тот самый рабочий, который рассказывал ему про осушку, встретил его.
   -- Слушай, братец, а я сегодня гулять хочу! -- сказал ему сыщик. -- Да и дельце наклевывается хорошее. Вот, коли бы ты был свободен, так я и тебя бы прихватил. За ночь -- пятерку заработать каждый может!
   -- Ну-у? -- воскликнул тот. -- А ты бы взаправду меня прихватил! Я освобожусь в семь часов.
   -- Что ж, пойдем! Только никому ни слова!
   Работа в семь часов окончилась и сыщик, попросив одного из рабочих подежурить эту ночь за себя, вышел из ворот склада, в сопровождении товарища, Федора Сиднева.
   -- Где же работа-то? -- спросил тот.
   -- Сейчас узнаешь! -- ответил сыщик, направляясь к роще.
   И лишь только они дошли до рощи, сыщик остановился.
   -- Слушай, Федор, -- сказал он серьезно. -- А ведь ты и я будем богаты!
   -- Да ну! -- воскликнул рабочий.
   -- Верно тебе говорю! Тут на этой земле клад зарыт. Около той самой трубы, которую вы проводили!
   -- Буде болтать-то! -- пробормотал недоверчиво Сиднев.
   -- Право слово! Вон там в роще господа сидят! Затем и приехали, а мне четверть клада обещали за помощь. Так и быть, из своей части я тебе треть уступлю, коли поможешь!
   Глаза Сиднева так и загорелись.
   -- Чего ж не помочь! Разве от богатства кто отказывается!
   -- То-то же! Ты место знаешь, где труба проложена?
   -- Как не знать!
   -- Хорошо?
   -- Уж каждое колено знаю!
   -- Вот и прекрасно! Сегодня ночыо и за работу примемся! Подожди меня тут, а я сейчас прибегу.
   Оставив товарища, сыщик пробежал в рощу.
   Там, недалеко от опушки, сидела кутящая компания, весело попивая вино и перекидываясь шутками.
   Увидав сыщика, все обрадовались.
   -- Наконец-то! -- крикнул полковник.
   Холмс приложил палец к губам.
   -- Помните: я вами нанят копать у дренажной трубы. За это мне -- четверть клада. Я вернусь с работником. Сблизьтесь с нами.
   Он снова возвратился к Сидневу и пригласил его следовать за собою.
   А через минуту они уже присоединились к кутящей компании.
   Сначала Сиднев стеснялся.
   Но наступавшая тьма, да пара-другая стаканов вина -- сделали свое дело.
   А когда полковник заметил, что все они работают по одному и тому же делу, а значит, тут не может быть различия между барином и работником, -- Сиднев совсем разошелся.
   Кутеж продолжался часов до одиннадцати.
   Кругом все спало, а склад казался совершенно безлюдным.
   Отведя полковника в сторону, сыщик заговорил:
   -- Участок Морнсона тянется версты четыре на запад и обозначен двумя канавками, между которыми мы стоим. Сейчас же пусть жандармы двинутся на тот конец участка, который за финляндской границей. По пути надо осматривать все. На том конце должна быть постройка, дача или еще что-нибудь. Пусть узнают: куда там привозят бочки, войдут в тот дом и арестуют всех. Ну, а мы -- за дело!
   Лишь только жандармы ушли, сыщик подошел к Сид-неву.
   -- Ну, теперь показывай!
   Развязав лопаты, они двинулись, все вместе, глубже в рощу.
   После коротких поисков Сиднев остановился у одного пня.
   -- Отсюда шаг вперед! Этот пень я помню! Вон об тот выступ я ободрал рубаху!
   С лихорадочной поспешностью все принялись за работу.
   Наконец, лопата Сиднева стукнулась о что-то твердое.
   Это была толстая чугунная труба.
   Схватив лом, сыщик несколько раз, изо всей силы, ударил по ней.
   И осколки трубы полетели во все стороны.
   Взяв фонарь, сыщик осмотрел внутри пробитую трубу и глаза его победоносно сверкнули.
   -- Ну-с, господа, готово! -- произнес он торжественно. -- Я исполнил свою миссию! Вы были правы, г-н Прохорнов, подозревая контрабанду. А я уверился в ней с первого же дня поступления в склад. Высчитывая все количество поступающего в склад и отпускаемого из него вина, я сразу заметил, что отпуск превышает в семь с половиной раз поступление. Мне оставалось думать, что привозимое вино разбавляется водой, сдабривается спиртом и увеличивается этим путем. Тогда я стал изучать: какое количество воды вычерпывается из колодца. И тут я стал в тупик. Количество воды, выкачиваемое из колодца, было таково, какое потребно лишь для питья рабочих, варки пищи и вообще для домашнего обихода. Кроме того, я видел, что в погреба воды носят мало. Значит, не могло быть и речи о том, чтобы вина разбавляли. Ежедневно в погреба поступало до двадцати четырех бочек, а отпускали из них до ста восьмидесяти. На склад привозили все время новые, пустые бочки от бондарей. Очевидно, вино откуда-то бралось, потому что, если бы только пять дней продолжалось такое превышение вывоза над ввозом, то погреба бы опустели. А между тем я всегда видел их полными. И вдруг я узнал, что Морнсон, прежде чем строить склад, купил этот длинный болотистый участок, переходящий границу. Зачем он купил его весь, когда для склада достаточно было небольшого куска? Зачем он сразу стал осушать его не простыми канавами, а трубами, из которых главная идет через весь участок? Зачем построил он склад на границе и как раз там, где проходила труба? Вы понимаете, в чем дело? Через эту трубу из Финляндии проведено несколько тонких труб...
   Он осветил внутренность проломанной трубы и присутствующие увидали штук восемь трубок по дюйму в диаметре, проложенных по дну большой трубы.
   -- Дайте стакан! -- приказал сыщик. -- Нет, несколько стаканов.
   Он стукнул ломом по одной из трубок.
   Из нее хлынула темная жидкость.
   Он подставил стакан и, налив его, сначала понюхал, а затем попробовал.
   -- Чудная марсала! -- сказал он, передавая полковнику стакан.
   Он по очереди перешиб все трубки, наливая из каждой вина.
   Сиднев стоял, разиня рот.
   По очереди были испробованы: мадера, портвейн, малага, коньяк, ром и два сорта белого вина.
   Фурор был необыкновенный.
   Всем стало ясно: каким образом Морнсон мог продавать вино дешевле всех.
   Вино, по трубкам, проходило через границу непосредственно в погреба, не оплачиваясь пошлиной.
   Вдруг со стороны склада донеслись голоса.
   -- Тише! На землю! -- скомандовал сыщик.
   Вся компания притаилась.
   Два человека, с фонарями в руках, шли очень тихо от склада к роще, освещая землю и тщательно осматривая ее.
   -- ... бывает, я вас уверяю! -- донесся до сыщика голос одного из них.
   -- Ах, нет! -- ответил другой с раздражением. -- Телефонируют, что отпуск вин продолжается, а из труб ничего не идет! Очевидно, что-нибудь случилось с трубой!
   В это время они подошли совсем близко.
   -- Что вы думаете? -- спросил один из них.
   -- То, что мы все попробовали ваших вин! -- грозно крикнул сыщик, подымаясь с места и выхватывая револьвер.
   -- Вы арестованы, гг. Морнсон и Фомин! Мы -- полиция!
   Не успели контрабандисты придти в себя, как крепкие ремни опутали их руки и вся компания направилась к складу.

* * *

   Вскоре сюда пришли и жандармы с четырьмя арестованными.
   Это были приказчики фирмы, застигнутые в одном из домов по ту сторону участка, где они наливали в трубки вина, привезенные из Финляндии.
   Все вместе, ведя за собою арестованных, они направились к вокзалу.
   Но едва успели они выйти из рощицы, как перед ними выросла темная, худощавая фигура.
   -- Стой! кто идет?! -- крикнул Шерлок Холмс, выступая вперед и подымая револьвер.
   -- Нат Пинкертон! -- хладнокровно ответил американец, в свою очередь подымая револьвер. -- С кем имею честь?
   -- Со своим старым знакомым Шерлоком Холмсом! Вы немного опоздали, коллега! -- произнес англичанин.
   Оба сыщика опустили револьверы и подошли друг к другу.
   -- Вы всегда становитесь на моем пути, мистер Холмс! -- с легким раздражением произнес американец.
   -- Я не виновен в этом, коллега! -- ответил Холмс.
   Нат Пинкертон пожал плечами.
   -- Я знаю это, товарищ, но ведь и я человек, и я не лишен тщеславия.
   И, пожав руку Холмсу, он присоединился к общей компании.
  
   Spellcheck Isais, ноябрь 2011 г.
   Публикуется по электронной книге частного электронного издательства Salamandra Р.V.V.:
   Орловец П. Приключения Шерлока Холмса против Ната Пинкертона в России / предисл. А. Шермана. - Б. м.: Salamandra Р.V.V., 2011. - 177 с., илл. - PDF. - (Новая шерлокиана ; вып. 1).
  
  
  
  
ницу непосредственно въ погреба, не оплачиваясь пошлиной.
   Вдругъ со стороны склада донеслись голоса.
   -- Тише! На землю! -- скомандовалъ сыщикъ.
   Вся компанія притаилась.
   Два человѣка, съ фонарями въ рукахъ шли очень тихо отъ склада къ рощѣ, освѣщая землю и тщательно осматривая ее.
   -- ... бываетъ, я васъ увѣряю! -- донесся до сыщика голосъ одного изъ нихъ.
   -- Ахъ нѣтъ! отвѣтилъ другой съ раздраженіемъ. -- Телефонируютъ, что отпускъ винъ продолжается, а изъ трубъ ничего не идетъ! Очевидно, что-нибудь случилось съ трубой!
   Въ это время они подошли совсѣмъ близко.
   -- Что вы думаете? -- спросилъ одинъ изъ нихъ.
   -- То, что мы всѣ попробовали вашихъ винъ! -- грозно крикнулъ сыщикъ, подымаясь съ мѣста и выхватывая револьверъ.
   -- Вы арестованы, гг. Морисонъ и Фоминъ! Мы полиція!
   Не успѣли контрабандисты прійти въ себя, какъ крѣпкіе ремни опутали ихъ руки и вся компанія направилась къ складу.
  

* * *

   Вскорѣ сюда пришли и жандармы съ четырьмя арестованными.
   Это были прикащики фирмы, застигнутые въ одномъ изъ домовъ по ту сторону участка, гдѣ они наливали въ трубки вина, привезенныя изъ Финляндіи.
   Всѣ вмѣстѣ, ведя за собою арестованныхъ, они направились къ вокзалу.
   Но едва успѣли они выйти изъ рощицы, какъ передъ ними выросла темная, худощавая фигура.
   -- Стой! кто идетъ?! -- крикнулъ Шерлокъ Холмсъ, выступая впередъ и подымая револьверъ.
   -- Натъ Пинкертонъ! -- хладнокровно отвѣтилъ американецъ, въ свою очередь подымая револьверъ. -- Съ кѣмъ имѣю честь?
   -- Со своимъ старымъ знакомымъ Шерлокомъ Холмсомъ! Вы немного опоздали коллега! -- произнесъ англичанинъ.
   Оба сыщика опустили револьверъ и подошли другъ къ другу.
   -- Вы всегда, становитесь на моемъ пути, мистеръ Холмсъ! -- съ легкимъ раздраженіемъ произнесъ американецъ.
   -- Я не виновенъ въ этомъ, коллега! -- отвѣтилъ Холмсъ.
   Натъ Пинкертонъ пожалъ плечами.
   -- Я знаю это; товарищъ, но вѣдь и я человѣкъ, и я не лишенъ тщеславія.
   И пожавъ руку Холмсу, онъ присоединился къ общей компаніи.
  

КОНЕЦЪ

  
  
  
  
Ко всем произведениям автора К списку авторов