Розанов Василий Васильевич - Речи в "Речи"

В.В. Розанов

Речи в "Речи"

Всегда нужно быть почтительным к начальству. Эту истину твердо помнит "Речь". Все сейчас пишут о Толстом, а она не только пишет, а посылает своего сотрудника к некоему "сановнику" с запросом об отношениях Толстого к церкви и как на оные смотреть надобно. Его высокопревосходительство в ответ неопределенно вещает:

-- Это вопрос серьезный, очень серьезный... Смерть Толстого не может не отозваться болезненно в каждом русском сердце... Не давать выхода этому чувству само по себе уже большая ошибка.
Задумчиво помолчав, мой сановный собеседник продолжал:
-- Конечно, надо признать, что положение представителей нашей церкви очень щекотливое...

Ну, конечно, с одной стороны, нельзя не сознаться, а с другой стороны, должно признаться. Либеральные сановники всегда себе верны. Но почтительный репортер не унимается.

-- А как вы смотрите, ваше высокопревосходительство, на запрещение панихид?
-- Я считаю это насилием над душами искренно верующих православных христиан. Опять повторяю, кто из нас знает каноны?

Положим, "каноны" тут ни при чем. Но его высокопревосходительству простительна эта сановная рассеянность, тем более что еще неизвестно, к какому вероисповеданию принадлежит само это превосходительство, столь дружественное "Речи".

* * *

Впрочем, поневоле приходится обращаться к любезности сановников, когда собственные сотрудники пишут так, что уж лучше бы они не писали. Г. Мережковский, напр., в том же No "Речи" совсем утонул в риторике. В Толстом у него воплотился "Дух Земли" (с больших букв, разумеется). "Лицо его -- лицо человечества".

В эту минуту мы испытываем то, чего никогда никто из людей не испытывал. Сколько умирало великих сынов человеческих. Но никогда еще взоры всего человечества не устремлялись так на одного человека; никогда человечество не чувствовало так, что умер сын его возлюбленный, сын человеческий.

Удивительная эта легкость, с которой наши "неохристиане" пересыпают свои статьи словами и изречениями из Евангелия, обычно применяемыми лишь к Христу. Сейчас их применяют к Толстому, завтра будут применять к Чехову, послезавтра -- к Философову. "Украшение стиля". А когда "спохватятся", начинают "смягчать":

Мы также знаем, что все его величие перед величием Единого Сына Человеческого ничтожно.

Если знаете, зачем же суесловите? И почему такое "шатание мысли"?:

Веруем, что малейший в Царствии Божием наречется, может быть, большим, чем он.

Только "может быть"? А "может быть", и наоборот? Неизвестно, что и как. И только одно ясно: мудрено писать в наших "левых" газетах на "неохристианские" темы. Искупительное "может быть" всему поперек становится.

Впервые опубликовано: Новое время. 1910. 10 нояб. No 12452.