Фет Афанасий Афанасьевич - Фауст. Трагедия Гёте (часть первая), перевод А. Фета

Фаустъ. Трагедія Гёте (часть первая), переводъ А. Фета. Москва 1882 года

Много появлялось на русскомъ языкѣ переводовъ безсмертной трагедіи Гёте, начиная съ 1838 года, когда Губеръ издалъ свой переводъ "Фауста", вызвавшій большіе толки въ литературѣ. Черезъ шесть лѣтъ послѣ этого появился переводъ первой части и изложеніе второй Вропченко, затѣмъ вольный переводъ Овчинникова. И наконецъ, въ пятидесятыхъ годахъ переводы Струговщикова и Грекова.

Послѣдній хотя вызвалъ только одну большую статью въ Словѣ, но едва ли это будетъ не лучшій переводъ изъ всѣхъ появившихся въ печати до настоящаго времени. Правда, онъ не такъ близокъ къ подлиннику, какъ, напримѣръ, появившійся за послѣдніе годы переводъ нѣсколькихъ сценъ "Фауста" г. Павлова, за то въ немъ чувствуется не чернорабочій переводчикъ-труженикъ, а поэтъ, который, подобно Жуковскому, хотя и не буквально точенъ своему оригиналу, за то вѣренъ его духу.

Вотъ, напримѣръ, какъ недурно у него переданы тѣ лаконическія, полныя глубокаго смысла мѣста, которыя такъ плою поддаются передачѣ на какой-нибудь другой языкъ:

"Я-ль отступлю передъ тобою,

О, Чадо страшное огня!

Я равный твой,-- да, Фаустъ я" (стр. 10).

Или еще:

"На духа ты походишь совершенно,

Котораго ты можешь постигать,--

Не на меня" (стр. 11) и т. д.

Но всѣ попытки перевести "Фауста" на русскій языкъ ни въ какомъ случаѣ нельзя назвать особенно удачными, и потому мысль о хорошемъ переводѣ этой вѣчно новой трагедіи великаго генія составляетъ ріа desideria всѣхъ образованныхъ людей. Взяться же за такое дѣло, послѣ имѣющихся уже попытокъ въ наше время можетъ осмѣлиться только истинный поэтъ, выдающійся талантъ...

И вдругъ... въ 1882 году является новый переводъ первой части "Фауста" -- и чей-же?-- господина Фета!... Что онъ сдѣлалъ изъ этой трагедіи, пусть посмотритъ самъ читатель. Прикасаться грубыми, неумытыми рудами къ чудному произведенію искусства, осмѣливаться грязной малярной кистью дѣлать снимокъ Рафаэлевской Мадонны и пускать ее въ публику "въ подписью: "Мадонна Рафаэля" -- вотъ съ чѣмъ мы можемъ сравнить отважный поступокъ г. Фета.

Переводчикъ, видимо, главнымъ образомъ старался быть ближе къ буквальной передачѣ подлинника и этимъ превзойти всѣ предшествующіе ему переводы, мало обращая при этомъ вниманія на получающійся смыслъ. Именно этимъ можно объяснить его лишенную смысла передачу прекрасныхъ словъ Фауста, обращенныхъ къ Вагнеру:

Bewunderung von Kindern und Affen,

Wenn euch darnach der Gaumen steht;

Doch werdet ihr nie Herr zu Herzen schaffen,

Wenn es euch nicht von Herzen geht.

Вотъ что вышло изъ нихъ у Фета:

"У обезьянъ, да у ребятъ возбудишь

Восторгъ, коль въ этомъ вкусъ,

А сердца льнуть ты къ сердцу не принудишь,

Коль не отъ сердца ты изшелъ (стр. 45).

А вотъ и еще мѣсто такого же достоинства:

"Все, что въ бываньи движетъ я живетъ,

Пусть гранію объемлетъ васъ,

И что въ явленьи призракомъ

Скрѣпляйте мыслью безусловной..."

Но случается, что переводчикъ забываетъ свою главную задачу и позволяетъ себѣ вольности, отъ которыхъ читатель впрочемъ нисколько не выигрываетъ. Вотъ, напримѣръ, какъ онъ передаетъ слѣдующее мѣсто изъ перваго монолога Фауста:

Ich fühle Math, mich in die Welt zu wagen,

Der Erde Weh, der Erde Glück zu tragen.

"Я мужество почуялъ молодое

Сносить и скорбь, и счастіе земное" (стр. 40).

Или слова духа, обращенныя къ Фаусту:

Wo bist du, Faust, der Stimme mir erklang,

Der sich au mich mit allen Kräften drang?

"О, гдѣ ты, Фаустъ! Чей зовъ ко мнѣ звучалъ,

Котораго ко мнѣ порывъ всесильный гналъ?" (стр. 42).

Что касается до языка, какимъ переведенъ "Фаустъ", то приходится признать, что переводчикъ позволилъ себѣ въ этомъ случаѣ еще большую вольность, чѣмъ кто-либо изъ его предшественниковъ. Г. Фетъ нисколько, напримѣръ, не затрудняется вложить не только въ уста другихъ дѣйствующихъ лицъ, но даже и самому Фаусту выраженія въ родѣ слѣдующихъ:

вяще (Тогда такъ вяще мнѣ колокола звучали)..

стеня (Въ слезахъ, стеня -- любвеобильно -- стр. 72).

отселѣ (И даже съ горныхъ пугалъ отселѣ -- стр. 66).

... Надо тщиться, чтобы перу не заблудиться (стр. 82).

Въ рѣчь Фауста постоянно дѣлаются вставки частицъ: то, ка (которая у Фета вездѣ измѣнена въ "о), знать,-- испестряющія народную рѣчь.

Неужели такъ пошло, такъ неизящно выражался Фаустъ?

И чѣмъ дальше, тѣмъ указанные недостатки выступаютъ въ переводѣ сильнѣе,-- они какъ будто растутъ съ каждою страницей.

Можно ли себѣ представить что топорнѣе слѣдующей рѣчи, напоминающей рѣчь безграмотнаго мастероваго, а здѣсь она вложена въ уста глубоко и серьезно образованнаго Фауста?

"Съ тобою мнѣ равняться не,

Хоть силъ во мнѣ призвать тебя достало,

Но удержать тебя нѣтъ" (стр. 49).

Желая обогатить свой переводъ славянскими выраженіями, авторъ нерѣдко измышляетъ только ему извѣстныя славянскія формы. Вотъ хоть бы въ хорѣ ангеловъ говорится:

"Христосъ воскресе!

Изъ лона тлѣнія

Вырвитесь здѣсе" (?)... (стр. 57).

Любопытно знать, откуда взялъ г. Фетъ новую форму здѣсе?

Если мы вздумаемъ остановиться на его переводѣ съ запросомъ о музыкальности стиха, то и здѣсь встрѣтимъ все то же непостоянство, на которое мы указали въ накалѣ рецензіи: то встрѣчаются стихи похожіе на прозу, то проза похожая на стихи:

"Всѣ стекла въ моемъ окошкѣ

Слезами вновь политы!

Когда я сегодня срывала

Тебѣ вотъ эти цвѣты" (стр. 248).

А вотъ и проза, похожая на стихи:

"Вагнеръ въ халатѣ и въ колпакѣ, съ лампой въ рукѣ" (стр. 44).

Но, Боже, кто это въ самомъ дѣлѣ за стихи, которыми въ 1882 году осмѣлились переводить "Фауста"! Читая ихъ, думается, что возсталъ изъ могилы незабвенный Тредьяковскій, подъ диктовку котораго писалъ переводчикъ. Пусть читатель прочтетъ сдѣланныя нами наудачу выписки к убѣдится самъ:

Всякъ хочетъ погулять,

Въ день воскресенія Господня (стр. 66).

...Къ звукамъ священнымъ,

Въ душу вливающимъ мнѣ благодати (?)

Эти звѣриные звуки (стр. 81).

... я взалкалъ

Святой оригиналъ

Перевести мнѣ рѣчію родною (стр. 82).

Теперь же дѣло-то ахти!

Чортъ очутился взаперти! (стр. 92).

... безъ всякой при (?)

Теперь потребно разъ, два, три (стр. 121).

... то въ химіи де

Смѣются сами своей бѣдѣ (стр. 122).

Но довольно, довольно! Кому не приходятъ на память при чтеніи этихъ стиховъ изящныя двустишія незабвеннаго профессора элоквенціи? Хотя бы вотъ эти:

Великая Екатерина о

Пріѣхала въ Царское село и т. п.

Будетъ, довольно такихъ стиховъ!

Пожелаемъ только, чтобы переводъ г. Фета послужилъ внушительнымъ урокомъ для другихъ -- не рисковать переводомъ безсмертныхъ твореній. Такой рискъ возможенъ только для избранниковъ...

К.

"Русская Мысль", No 6, 1882