Корелин Михаил Сергеевич - Современное искусство

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.

XXI передвижная выставка.-- Жрица искусства (Свободная художница), комедія въ 4-хъ дѣйствіяхъ Е. П. Карпова на сценѣ Малаго театра.

Тѣсная, неразрывная связь искусства съ жизнью не можетъ быть подорвана никакою эстетическою теоріей, потому что ея причина заключается въ духовной природѣ художника. Общественныя вѣянія и настроенія, интересы и волненія, вѣрованія и надежды не могутъ не коснуться тою или другою стороной современнаго художника, который давно уже вышелъ на свѣтъ Божій изъ тѣснаго круга цеховой исключительности. Пусть онъ сторонится сотъ житейскаго волненія", пусть онъ остается чуждъ современной скорысти", пусть не принимаетъ участія въ современныхъ "битвахъ", тѣмъ не менѣе, окружающая его дѣйствительность скажется положительно или отрицательно въ его "сладкихъ звукахъ", въ его е молитвахъ" и образахъ, и въ силу его впечатлительности скажется иногда съ большею наглядностью и выразительностью, чѣмъ у сознательнаго наблюдателя современной жизни. Ботъ почему художественный памятникъ, являясь продуктомъ данной эпохи, служитъ превосходною ея характеристикой, освѣщаетъ иногда самыя интимныя и глубокія стороны духовной жизни личности и общества. Средневѣковая миніатюра -- наилучшая иллюстрація народной теологіи; картины Веласкеца лучше всякихъ хроникъ характеризуютъ испанское благочестіе; Моисей Микель Анджело наглядно показываетъ, какъ примиряли языческое съ христіанскимъ въ эпоху Возрожденія. Съ этой точки зрѣнія картинныя выставки представляютъ двоякій интересъ. Онѣ не только являются показателемъ уровня художественнаго развитія даннаго общества въ извѣстную эпоху, но служатъ, въ то же время, образною лѣтописью общественнаго настроенія. Правда, выставка никогда не заключаетъ въ себѣ всѣхъ результатовъ художественной работы за извѣстный періодъ времени, и XXI передвижная выставка и по количеству картинъ, и по ихъ качеству далеко не можетъ быть названа русскимъ "Салономъ"; тѣмъ не менѣе, составляющія ее около 150 картинъ, принятыхъ съ разумнымъ выборомъ, могутъ дать довольно ясное понятіе о результатахъ годичной работы нашихъ художниковъ и объ ихъ направленіи.

Было время, когда живопись разрабатывала исключительно религіозные сюжеты и преслѣдовала одну только цѣль -- усиливать религіозное настроеніе, изображая страданія мучениковъ, адскія муки грѣшниковъ и т. п. Благочестивый художникъ, часто монахъ, самъ былъ проникнутъ такимъ настроеніемъ, самъ старался подражать подвигамъ изображаемыхъ имъ изможденныхъ аскетовъ, чтобы избѣжать загробныхъ страданій, и его картина, при неуклюжей техникѣ, и теперь еще можетъ производить сильное впечатлѣніе, какъ горячая исповѣдь вѣрующей души или какъ болѣзненный продуктъ запуганной фантазіи. Средневѣковая церковь, налагавшая властную руку на всѣ стороны духовной жизни, считала необходимымъ обуздывать и фантазію художника, предписывая ему "подлинникъ", установленный шаблонъ почти для всѣхъ образовъ иконографіи. Отъ этого страдала и композиція, и техника картины; но средневѣковой зритель, не обладавшій художественнымъ развитіемъ, не отличался требовательностью въ этомъ отношеніи: для него достаточно было одного намека, простого символа, чтобы получить то впечатлѣніе и настроеніе, на которое разсчитывалъ художникъ. Въ эпоху Возрожденія искусство секуляризировалось, поставило себѣ самостоятельныя задачи, но религіозный сюжетъ въ силу многовѣковой традиціи, попрежнему, составлялъ ея главное содержаніе. Въ результатѣ получилось весьма своеобразное отношеніе между темой картины и настроеніемъ художника, которому приходилось влагать въ традиціонныя формы совершенно новое содержаніе: въ Мадоннѣ стремились воплотить идеальную красоту и чистоту женщины; страданіе св. Себастіана, обнаженнымъ привязаннаго къ дереву со стрѣлою въ боку, представляло превосходный случай изобразить человѣческое тѣло въ классическомъ духѣ; исторіей Св. Семейства пользовались для различныхъ видовъ жанра изъ домашней жизни. Болѣе того: къ религіозному сюжету прибѣгали для изображенія такихъ настроеній, которыя не имѣли ничего общаго съ христіанствомъ: только старою традиціей объясняются многочисленныя дочери Лота и купающіяся Сусанны, какихъ можно встрѣтить въ любой галлереѣ на Западѣ. Позже эти аномаліи, результатъ своеобразнаго "переживанія", постепенно прекратились, и религіозный сюжетъ пересталъ быть исключительнымъ достояніемъ живописи, хотя не исчезъ и не могъ исчезнуть изъ нея окончательно. Художники возвращались и возвращаются къ религіознымъ темамъ, и отъ ихъ личнаго настроенія, которое всегда въ связи съ какимъ-либо общественнымъ теченіемъ, зависитъ степень художественнаго достоинства ихъ произведенія. Есть картины религіознаго содержанія и на XXI передвижной выставкѣ. Г. Суриковъ выставилъ Исцѣленіе слѣпого I. Христомъ; но эта картина едва ли прибавитъ что-нибудь къ извѣстности почтеннаго художника. Составляющая ея центръ фигура Христа совершенно лишена того божественнаго величія, которое должно придать религіозный и эстетическій смыслъ сюжету. Въ лицѣ слѣпого, съ другой стороны, совсѣмъ не замѣтно той глубокой вѣры, которая составляетъ нравственное я психологическое оправданіе чуда; исцѣленный какъ будто только что перенесъ тяжелую и болѣзненную операцію, неожиданно-благопріятный исходъ которой глубоко его взволновалъ, но еще не уничтожилъ слѣдовъ недавняго страданія. Еще болѣе неудовлетворительное впечатлѣніе производитъ Юность преп. Сергія Радонежскаго г. Нестерова. Художникъ комментировалъ свою картину выдержкой изъ Евангелія: "Слава въ вышнихъ Богу и на землѣ миръ, въ человѣцѣхъ благоволеніе", и этотъ текстъ дѣлаетъ болѣе понятною фигуру юнаго отшельника. Большіе, широко-открытые глаза, блѣдное лицо, мечтательная блаженная улыбка даютъ представленіе о томъ религіозномъ экстазѣ, который нѣкогда заставлялъ глубоко ненавидѣть шумный, грѣховный міръ и благословлять "прекрасную пустыню". Но исполненіе картины совершенно портитъ впечатлѣніе, произведенное ея центральною фигурой. Изобразивъ правдиво и реально внутреннее настроеніе отшельника, художникъ при изображеніи его обстановки сознательно пренебрегъ всякою правдоподобностью до законовъ перспективы включительно. Вокругъ головы преподобнаго обычный въ иконографіи нимбъ, у его ногъ спокойно лежитъ деревянный медвѣдь, позади -- выстроенная мальчикомъ довольно изысканной архитектуры часовня, кругомъ безжизненныя деревья, на которыхъ безбоязненно сидятъ мертвыя птицы,-- ясно, что художникъ намѣренно подражалъ старинной иконописи, традиціи которой сохранились въ современныхъ лубочныхъ картинкахъ. Намъ кажется, что такое подражаніе по существу представляетъ собою глубокое и антихудожественное заблужденіе. Если художникъ хотѣлъ воспроизвести прошлое, то какой смыслъ пользоваться для этого несовершенными формами современной сюжету живописи, которая не умѣла воспроизводить дѣйствительности? Техническіе недостатки старинныхъ мастеровъ соотвѣтствовали художественному развитію ихъ времени, и стремленіе воспроизвести ихъ при современномъ состояніи живописи является ничѣмъ не оправдываемою поддѣлкой, признакомъ нездорово направленной фантазіи. Такая подражательность, которую нѣмцы хорошо называютъ archaisirende Kunst, обыкновенно становилась модой въ эпохи паденія художественнаго вкуса. Правда, за послѣднее время подобныя явленія замѣчаются во французской живописи, и Пювисъ де-Шаваннъ дошелъ до большого мастерства въ поддѣлкахъ подъ старину, но его произведенія должны были украшать стѣны покой Сорбонны, и съ картиной г. Нестерова можно было бы примириться, еслибъ она находилась на стѣнѣ какой-нибудь церкви, построенной въ старомъ стилѣ, и имѣла цѣлью служить живописнымъ дополненіемъ къ архитектурной задачѣ. Какъ самостоятельное произведеніе, картина остается искусственною и нехудожественною затѣей.

Болѣе современныя формы религіознаго настроенія изображаютъ картины г. Дубовскаго Внѣ монастыря и г. Клодта, написанныя на сходную тему и съ одинаковымъ настроеніемъ. Картина г. Дубовскаго на половину пейзажъ. На каменистомъ берегу спокойнаго, ярко-освѣщеннаго моря два монаха; одинъ, обращенный лицомъ къ морю и спиною въ зрителю, оперся на большой камень; другой, котораго видно въ профиль, сидитъ на камнѣ и тоже весь ушелъ въ созерцаніе безконечной морской дали. Очевидно, монахамъ взгрустнулось за монастырскою стѣной и, быть можетъ, захотѣлось води и простора. Къ сожалѣнію, лица стараго монаха не видно, а туповатое лицо молодого недостаточно выразительно: если ему и душно въ монастырѣ, то только физически. На картинѣ г. Клодта передъ открытымъ окномъ задумалась монахиня. Разстилающійся передъ нею весенній пейзажъ исполненъ эскизно; но не въ немъ дѣло: изъ монастырской кельи всякая весна привлекательна, и въ фигурѣ монахини хорошо выражено это настроеніе; но лицо и здѣсь незначительно, что нѣсколько ослабляетъ впечатлѣніе, хотя и не вредитъ основной мысли, потому что приступы весенней грусти доступны и зауряднымъ монахинямъ.

Названныя картины, которыя не блещутъ ни новизной содержанія, ни глубиною чувства, исчерпываютъ на выставкѣ живопись, имѣющую прямую или косвенную связь съ религіознымъ настроеніемъ. Художникамъ не удалось въ этой сферѣ подняться надъ посредственностью, а попытка г. Нестерова къ оригинальности повела только къ вычурности, и намъ кажется, что причину этого явленія слѣдуетъ искать въ отсутствіи такого настроенія въ обществѣ, которое, захвативъ художника, сдѣлало бы его способнымъ къ художественной обработкѣ религіознаго сюжета. А безъ подходящаго настроенія лучше и не браться за религіозныя темы.

Еще скуднѣе на выставкѣ и количественно, и качественно историческая живопись. Кромѣ костюмнаго этюда г. Симова Служилый и незначительной картинки г-жи Полѣновой Счастливые ходы, есть только одна небольшая картина г. Лебедева Въ опочивальнѣ, принадлежащая къ области историческаго жанра. Художникъ изобразилъ тотъ моментъ, когда новобрачный, снявъ покрывало съ молодой жены, увидалъ ее въ первый разъ. Моментъ весьма значительный. Катошихинъ, разсказавъ, какъ въ XVII вѣкѣ подмѣнивали невѣстъ и вообще злоупотребляли незнакомствомъ жениха съ невѣстой, дѣлаетъ такое обобщеніе: "Истинная есть тому правда, что во всемъ свѣтѣ нигдѣ такого на дѣвки обманства нѣтъ, яко въ Московскомъ государствѣ". Новобрачному г. Лебедева посчастливилось: его не обманули, и жена у него очень красивая, тѣмъ не менѣе, на его очень юномъ лицѣ нѣтъ ничего, кромѣ напряженнаго вниманія, точно онъ сдѣлалъ очень важную и очень цѣнную покупку. Картина правдива и въ историческомъ, и въ психологическомъ отношеніи, но отъ нея вѣетъ грустнымъ юморомъ, потому что ужь очень своеобразны тѣ основы, на которыхъ держалась старинная семья и которыя казались нѣсколько смѣшными и дикими уже старому Катошихину.

Крупныя картины историческаго содержанія -- вообще довольно рѣдкое явленіе, и по понятной причинѣ. Для того, чтобы создать выдающееся произведеніе въ этой области, кромѣ сильнаго таланта, необходимы еще глубокій интересъ къ прошлому и хорошее съ нимъ знакомство, притомъ, не только съ бытовой и костюмной стороны. Но интересъ въ исторіи въ обществѣ усиливается обыкновенно подъ вліяніемъ крупныхъ политическихъ событій; а ихъ за послѣднее время совсѣмъ нѣтъ. Съ другой стороны, историческія знанія занимаютъ такое скромное мѣсто въ нашемъ образованіи, что они являются большою рѣдкостью у художниковъ, работающихъ не только кистью, но и перомъ. Иное дѣло -- современный жанръ. Наши художники всегда отличались чуткостью къ тому, что дѣлается въ обществѣ, къ его горю и къ его радостямъ, и эта чуткость не измѣнила имъ и на 21-й передвижной выставкѣ. Изъ 140 картинъ жанровыхъ болѣе 30, и на нихъ отразились почти всѣ общественные интересы и теченія послѣдняго времени, и отразились очень характерно. Тусклая, будничная дѣйствительность безъ крупныхъ событій, безъ сильныхъ, глубоко захватывающихъ чувствъ, съ застарѣлыми гнетущими скорбями и горестями отразилась соотвѣтствующимъ образомъ и на выставкѣ. Тамъ много хорошихъ правдивыхъ картинъ съ превосходною техникой, но нѣтъ ни одного выдающагося по замыслу и выполненію произведенія.

Когда писались картины для 21 выставки, общественное вниманіе, не только у насъ, но и за границей, было привлечено нѣкоторыми парадоксами великаго писателя, которые казались новыми истинами, и г. Мясоѣдовъ пожелалъ сдѣлать это темой для картины, назвавъ ее Между мракомъ и свѣтомъ или Новыя истины, по другому надписанію. Онъ изобразилъ чтеніе въ слухъ новаго произведенія въ большомъ обществѣ, и картина въ техническомъ отношеніи написана превосходно: изъ рамы выступаютъ живые люди, и ихъ отношеніе къ "новымъ истинамъ" выражено довольно вразумительно. Юная сосѣдка читающаго глубоко затронута проповѣдью; рядомъ съ нею дѣвица постарше относится къ ней критически; двѣ фигуры сзади лектора, повидимому, подсмѣиваются, а остальные слушаютъ внимательно и вдумчиво. Но художнику не удалось достигнуть такой экспрессіи, чтобы зрителю стало ясно, куда ведутъ "новыя истины" и каковъ будетъ результатъ чтенія. Повидимому, онъ ограничился болѣе простою задачей -- дать хорошо написанную сцену съ натуры. Говорятъ, картина представляетъ собою рядъ портретовъ, и мы дѣйствительно узнали среди присутствующихъ на чтеніи нѣкоторыхъ ученыхъ, писателей и художниковъ. Не совсѣмъ понятно, зачѣмъ понадобилось г. Мясоѣдову придавать своей картинѣ посторонній сюжету интересъ и раздваивать вниманіе зрителя: Если, изображая лицъ, дѣятельность которыхъ извѣстна, художникъ хотѣлъ сказать, что слушатели "новыхъ истинъ" и послѣ чтенія продолжали дѣлать свое старое дѣло, то лучше было бы выразить эту мысль экспрессіей лицъ, что до извѣстной степени удалось сдѣлать г. Мясоѣдову. Выраженіе лицъ двухъ молодыхъ слушательницъ на его картинѣ ясно показываетъ, что только болѣе юная способна исковеркать свою жизнь по "новымъ истинамъ", а та, которая постарше, съумѣетъ оцѣнить ихъ по достоинству. Напрасно только художникъ измѣнилъ прежнее названіе своей картины и безъ нужды заставилъ недоумѣвать зрителя, о какомъ свѣтѣ и мракѣ говоритъ надпись. Большинство остальныхъ жанровыхъ картинъ болѣе или менѣе удачно изображаетъ индивидуальное горе, происходящее отъ несовершенствъ общественнаго и семейнаго строя. Такова, во-первыхъ, картина г. Касаткина Тяжело. Молодой рабочій, можетъ быть, помощникъ механика, съ перевязанной головою и правою рукой пришелъ повидаться съ молодою дѣвушкой портнихой, судя по сходству лицъ, своею сестрой. На лицѣ юнаго инвалида сквозь физическое страданіе просвѣчиваетъ тяжелая скорбь объ испорченной жизни; но эстетическій центръ картины и ея нравственная красота заключается въ позѣ и особенно въ лицѣ молодой дѣвушки, на которомъ съ замѣчательною экспрессіей передано глубокое, сильно дѣйствующее на зрителя состраданіе къ близкому страдальцу. Г. Касаткинъ изобразилъ тяжелый конецъ ремесленной карьеры, а картина г. Богданова Новичокъ изображаетъ ея грустное начало. Пьяный мастеръ-сапожникъ читаетъ нотацію своему ученику, и поза пьяницы, его лицо и жесты ясно обнаруживаютъ желаніе помудрить и поиздѣваться надъ беззащитнымъ ребенкомъ. Къ сожалѣнію, художнику не удалось лицо мальчика, и отъ этого картина много теряетъ въ эстетическомъ отношеніи. Г. Кишиневскій весьма хорошо съ технической стороны изобразилъ, какъ въ кабакѣ пишутъ прошеніе,-- сюжетъ далеко не новый и не интересный ни въ какомъ отношеніи. Картина г. Пастернака Дебютантка, вводитъ зрителя за театральныя кулисы безъ особеннаго для него удовольствія, потому что художнику совсѣмъ не удалось лицо дебютантки, которое должно составлять центръ картины. Совершенно иное впечатлѣніе производятъ маленькія, но превосходныя картинки г. Б. Маковскаго Пессимистъ и Оптимистъ. Художникъ съ необыкновенною мѣткостью схватилъ типичныя фигуры двухъ стариковъ, на которыхъ жизнь оставила различные слѣды, и съ разными оттѣнками юмора изобразилъ пессимиста и оптимиста.

Картина г. Архипова По этапамъ переводитъ насъ изъ города въ деревню. Въ нестерпимую лѣтнюю жару этапные подходятъ къ привалу у степной корчмы и часть ихъ уже окружила присѣвшаго отдохнуть конвойнаго солдата. Художникъ хорошо передалъ палящій зной и общую истому, но отдѣльныя лица не представляютъ интереса. То же самое можно сказать о картинѣ г. Степанова Кричане на общественной облавѣ: хорошо воспроизведенная бытовая сцена, не согрѣтая никакимъ чувствомъ и не освѣщенная никакою идеей. Гораздо выразительнѣе картина г. Коровина На міру. Передъ нами мірской сходъ въ большой подгородной деревнѣ. Судя по нѣкоторымъ избамъ и по костюмамъ крестьянъ, деревенское населеніе распалось уже на двѣ группы, рѣзко различныя между собою по состоянію, и на ихъ отношенія намекаетъ картина. Молодой парень въ поддевкѣ съ искаженнымъ отъ безсильной злобы и обиды лицомъ нападаетъ на старика въ пиджакѣ, лицо котораго выражаетъ досаду и презрѣніе. Міру приходится разобрать эту жалобу, и не трудно угадать, въ чью пользу состоится рѣшеніе: чуйки и поддевки понаряднѣй либо удерживаютъ парня, либо относятся къ сценѣ съ холоднымъ любопытствомъ; только на одной физіономіи рѣзко выражена злоба противъ защитниковъ обидчика, да обращенный спиною въ зрителю старикъ въ шубѣ задумался, сидя на бревнѣ. Въ картинѣ есть мысль, и она производила бы эстетическое впечатлѣніе, еслибъ у главныхъ фигуръ не были такія сизыя лица, причемъ почти каррикатурное лицо обиженнаго производитъ отталкивающее впечатлѣніе. Еще менѣе удался г. Максимову его добродушный Лѣсной сторожъ на превосходно написанномъ зимнемъ лѣсномъ пейзажѣ. Сторожъ захватилъ мужиковъ на порубкѣ, но не справился съ ними. Воры убили его собаку, а самаго его безъ шапки привязали къ дереву. Положеніе сторожа не только обидное, но и очень опасное, потому что въ лѣсу легко замерзнуть; тѣмъ не менѣе, его лицо остается безобидно-добродушнымъ, и картина, лишенная мысли, не производитъ впечатлѣнія. Г. Пимоненко безуспѣшно попытался вновь обработать старый сюжетъ -- деревенское Гаданье, но ему не удалось уловить поэзіи исчезающаго обычая и не посчастливилось даже блеснуть техникой.

Весьма видное мѣсто занимаетъ на выставкѣ семья и въ особенности дѣти. Страннымъ образомъ художники на этотъ разъ совсѣмъ обошли любовь -- самый благодарный сюжетъ для всяческой поэзіи; одинъ только г. Загорскій выставилъ мало замѣтную картину Прошлое, гдѣ изображена дѣвушка, задумавшаяся надъ старыми письмами. Но за то семейныя драмы и идилліи, семейная проза и поэзія фигурируютъ на многихъ картинахъ. Сюда относится, во-первыхъ, одна изъ лучшихъ картинъ на выставкѣ -- Двѣ сестры г. В. Маковскаго. У стараго ученаго или писателя двѣ дочери; одна изъ нихъ раздѣлила трудовую и матеріально скудную жизнь отца и отцвѣла, пока онъ старѣлъ за книгами; другой захотѣлось иной жизни, веселой, шумной, богатой, и она ушла изъ дому замужъ или иначе, во всякомъ случаѣ, порвавъ со старикомъ-отцомъ. Художникъ изобразилъ тотъ моментъ, когда эта нарядная дочь пришла въ свою старую семью, можетъ быть, для того, чтобы посчитаться со старикомъ. По крайней мѣрѣ, на это указываетъ ея вызывающая поза и нѣсколько нахальное лицо, если только она не желаетъ замаскировать такимъ наружнымъ видомъ внутреннюю тревогу. Старикъ, работавшій, обложившись книгами, за своимъ письменнымъ столомъ, отвернулся къ окну и не желаетъ смотрѣть на вошедшую. За то другая сестра обращаетъ къ ней тревожный, почти умоляющій взглядъ, и въ ея лицѣ и фигурѣ ясно выражена привычная забота, какъ бы опасный визитъ не разстроилъ того человѣка, уходу за которымъ она посвятила всю свою жизнь. Намъ показалось, что фигура вошедшей несоразмѣрно велика сравнительно съ остальными; но если этотъ техническій недостатокъ и дѣйствительно существуетъ, то онъ далеко не уничтожаетъ сильнаго впечатлѣнія, которое производитъ художественно выраженная г. Маковскимъ реальная и глубокая семейная драма. Весьма драматическій сюжетъ изъ семейной жизни художественно обработанъ въ картинѣ г. Касаткина Передъ разлукой. По бѣдности или по требованіямъ общественныхъ нравовъ, молодымъ родителямъ приходится разстаться съ своимъ ребенкомъ, за которымъ пришла уже пожилая женщина. Отецъ, которому она предлагаетъ выпить на прощанье, повидимому, плачетъ, "клонивши на столъ голову; но особенно хорошо выражено страшное горе молодой матери, которая въ послѣдній разъ склонилась надъ своимъ ребенкомъ и не можетъ оторвать отъ него выплакавшихъ всѣ слезы глазъ. Г. В. Маковскій задушевно и съ искреннимъ чувствомъ изображаетъ въ картинѣ За щепой тяжелое положеніе дѣтей въ бѣдныхъ городскихъ семьяхъ. Двѣ дѣвочки присѣли отдохнуть отъ тяжелой ноши, но ихъ лица и въ особенности лицо старшей изъ нихъ обнаруживаетъ уже недѣтское утомленіе вообще жизнью, отъ которой она успѣла устать, не успѣвши съ нею ознакомиться. Драмы деревенской семьи менѣе удачно изобразили гг. Лехохъ и Максимовъ. Дѣвочки, составляющія первый планъ картины Захворала, ужь очень часто фигурируютъ на выставкахъ и потому не производятъ сильнаго впечатлѣнія, а Лихая свекровь г. Максимова поставлена въ очень вычурную позу, ея любимицы изображены почти въ каррикатурномъ видѣ и лицо гонимой ею снохи ровно ничего не выражаетъ. Драматическимъ характеромъ проникнута и житейская проза г. Бакшеева. За чайнымъ столомъ старикъ-отецъ,-- вѣроятно, отставной чиновникъ,-- пилить за что-то свою пожилую и некрасивую дочь. Такія сцены происходятъ здѣсь, вѣроятно, очень часто, потому что лицо дочери выражаетъ только усталую и унылую апатію; но къ нимъ не можетъ привыкнуть забитая старуха-мать, съ лица которой не сходитъ глубокая грусть. Художникъ превосходно передалъ это гнетущее настроеніе не глубокой, но тяжелой драмы повседневной жизни, и картина производить впечатлѣніе. Безысходною тоской вѣетъ отъ картины г. Головина Урокъ: скучно за піанино мальчишкѣ, котораго родители заставляютъ обучаться салонному искусству, необходимому для настоящей благовоспитанности; скучно и старому учителю возиться съ бездарностью, но нужда заставляетъ давать уроки, и оба дѣйствующія лица апатично ждутъ конца непріятнаго для обоихъ времяпрепровожденія. Глубже захватываетъ домашнее воспитаніе -- картина г-жи Шанксъ Трудная задача. Красивая мамаша съ замѣтнымъ пренебреженіемъ сдаетъ двухъ капризниковъ молодой учительницѣ или гувернанткѣ. Дѣти, навѣрное, только выиграютъ, если мамаша предоставитъ ихъ воспитаніе хорошей дѣвушкѣ и цѣликомъ посвятитъ себя выѣздамъ, потому что иначе она ихъ окончательно испортитъ. Но новой воспитательницѣ дѣйствительно предстоитъ "трудная задача". Картина грѣшитъ въ техническомъ отношеніи: въ комнатѣ нѣтъ воздуха, фигуры слишкомъ тѣсно сдвинуты другъ къ другу и страдаютъ нѣкоторою оцѣпенѣлостью; но позы и лица дѣтей и матери такъ выразительны, что трудность воспитательной задачи становится совершенно наглядной.

Картина г. В. Маковскаго Деспотъ семьи трактуетъ домашнюю прозу со свойственнымъ ему теплымъ юморомъ. Ребенокъ раскричался, и вся семья бросается его утѣшать: отецъ, молодой художникъ, бросилъ работу, мать взяла крикуна на руки; но особенно хороши фигуры дѣда, бабушки и дѣвчонки-няньки съ гармоніей. Этотъ домашній шумъ и крикъ, конечно, проза, но художникъ съумѣлъ своимъ добродушнымъ юморомъ придать, картинѣ привлекательную задушевность. Нѣсколько жестче отнесся къ аналогичному сюжету г. Боринъ въ своей картинѣ Въ отсутствіи. На колѣняхъ у молодого художника отчаянно, во всю мочь кричитъ ребенокъ, и отецъ, скрѣпя сердце, съ напряженнымъ и нетерпѣливымъ вниманіемъ мѣшаетъ варящуюся кашу, ожидая отъ нея единственнаго спасительнаго выхода изъ крайне затруднительнаго для мужчины положенія. Отецъ и особенно ребенокъ написаны превосходно, но отъ картины вѣетъ слишкомъ холодною насмѣшкой. Элегическимъ характеромъ отличается картина г. Загорскаго Письмо сына издалека. Сыну живется, должно быть, не дурно, и старикъ отецъ доволенъ его письмомъ; но матери оно съ болѣзненною живостью напомнило, что сынъ очень далеко, и ея грустное лицо придаетъ картинѣ поэтическій колоритъ. Гораздо менѣе удалась идиллія г. Костанди Первенецъ. Истомленное и болѣзненное лицо молодого отца не выражаетъ родительскихъ радостей, а мать слишкомъ стара для первенца, такъ что изображенная на картинѣ сцена за чайнымъ столомъ въ саду, несмотря на поэтическую обстановку, не производитъ идиллическаго впечатлѣнія. Это обиліе сюжетовъ, заимствованныхъ изъ семейной жизни, указываетъ еще на одну характерную черту въ симпатіяхъ нашихъ художниковъ: они очень любятъ дѣтей. Мы видѣли, что почти во всѣхъ изображеніяхъ семьи на первомъ планѣ -- дѣти. Кромѣ того, г. Клодтъ изобразилъ трогательную Заботу матери о своемъ ребенкѣ; дѣти составляютъ лучшее украшеніе пейзажа Весна г. Бодаревскаго; г. Прянишниковъ написалъ симпатичную дѣвочку (Изъ лавочки), г. Ярошенко -- Мальчика и т. д. Эта симпатія художниковъ къ дѣтямъ понятна: стоитъ приглядѣться къ дѣтской жизни, чтобы найти въ ней искреннюю и наивную поэзію и полюбить ребятъ; поэтому совершенно естественно, что художники любятъ благодарный сюжетъ для ихъ искусства.

Весьма видное мѣсто занимаютъ на выставкѣ портреты, тѣмъ не менѣе, мы не будемъ подробно останавливаться на этомъ родѣ живописи. Портреты, какъ произведенія искусства, имѣютъ двоякое значеніе. Во-первыхъ, ихъ можно разсматривать съ точки зрѣнія техники; но вполнѣ компетентное въ этомъ отношеніи жюри художниковъ сдѣлало это раньше насъ, и въ цѣломъ и общемъ всѣ портреты на выставкѣ по техникѣ стоятъ очень высоко; конечно, разница въ исполненіи есть, но подробно останавливаться на техническихъ недостаткахъ мы считаемъ безполезнымъ и для публики, для которой существенное въ искусствѣ не техника, и для художниковъ, которые не изъ общихъ критическихъ статей должны учиться техническимъ пріемамъ своей спеціальности. Но портреты могутъ имѣть и другое значеніе. Лицо справедливо называется зеркаломъ души, а познать человѣческую душу по ея художественному воспроизведенію и интересно, и поучительно. Но при нашихъ современныхъ способностяхъ познавать Человѣческую душу даже лучшій портретъ можетъ служить только хорошею иллюстраціей, т.-е. можетъ углублять и дополнять наше знаніе людей изъ другихъ источниковъ. Поэтому типическія изображенія дѣятелей прошлаго являются историческими картинами и содѣйствуютъ лучшему пониманію старины. Такое же значеніе имѣютъ портреты крупныхъ современныхъ общественныхъ дѣятелей, съ которыми мы знакомы не только по художественнымъ произведеніямъ. Съ этой точки зрѣнія изображеніе г. Е. или г-жи А. Г. К. можетъ пока служить только показателемъ степени развитія портретной живописи, а портретъ, напримѣръ, г. Спасовича имѣетъ цѣну исторической картины, потому что. онъ иллюстрируетъ крупнаго представителя извѣстнаго направленія общественной мысли въ печати и адвокатурѣ.

Въ заключеніе намъ остается разсмотрѣть пейзажъ на 21-й выставкѣ. Любовь и пониманіе природы русскими художниками -- фактъ, не подлежащій сомнѣнію, и пейзажъ давно уже занялъ высокое мѣсто въ нашемъ искусствѣ. За послѣднее время появилось новое и интересное теченіе въ техническихъ пріемахъ изображенія природы: нѣкоторые художники пошли одною дорогой съ французскими импрессіонистами, хотя и не раздѣляли ихъ крайностей, и это новое направленіе, не вытѣснивъ, конечно, прежнихъ пріемовъ, не осталось безъ вліянія на молодыхъ художниковъ. Но и здѣсь мы не будемъ останавливаться на техникѣ, потому что намъ представляется гораздо болѣе важнымъ отношеніе художника къ сюжету, такъ какъ имъ опредѣляется настроеніе въ картинѣ, ея внутренній смыслъ. Съ этой точки зрѣнія можно отмѣтить три главныхъ теченія въ нашей пейзажной живописи. Нѣкоторые художники ищутъ, прежде всего, красоты въ природѣ и, благодаря крупному таланту, всюду умѣютъ найти ее и перенести на полотно. Таковы на нынѣшней выставкѣ Старый валежникъ г. Шишкина, Листопадъ г. Волкова, Горное озеро г. Васнецова и многія другія картины. Иные стремятся схватить типичный русскій пейзажъ, понимая его такъ, какъ нѣкогда характеризовалъ его Некрасовъ: "не весела ты, родная картина". Крупнымъ художникамъ и здѣсь удается придать настроеніемъ поэтическій колоритъ унылому пейзажу. Такова, напримѣръ, Владимірка г. Левитана. Пейзажъ не веселый; но широкій просторъ, безконечная даль, чудно перенесенная на полотно, вызываютъ въ душѣ зрителя такую же поэтическую грусть, какъ заунывная русская пѣсня. Аналогичное впечатлѣніе производитъ картина г. Холодовскаго На всѣхъ рахъ и въ особенности Дворянское гнѣздо г. Свѣтославскаго. Заброшенная барская усадьба давно уже сдѣлалась типичною русскою картиной; г. Свѣтославскій выбралъ и типичный барскій домъ съ заколоченными окнами, а превосходно написанный зимній пейзажъ -- подходящій саванъ для этого покойника. Но далеко не всѣ художники умѣютъ придать поэтическій колоритъ типичному пейзажу. Забывая, что типъ только тогда можетъ быть достояніемъ искусства, когда онъ заключаетъ въ себѣ внѣшнюю или внутреннюю красоту, нѣкоторые художники стараются особенно подчеркнутъ невеселую, неприглядную сторону русскаго типическаго пейзажа и усердно изображаютъ какія-нибудь грязные задворки, или ржавое болото, или унылую сѣчу, обязательно при этомъ придавая картинѣ сѣрый, безнадежно-скучный колоритъ. Правда, тотъ же Некрасовъ хорошо замѣтилъ, что снѣгъ безобразій въ природѣ: и моховыя болота, и пни,-- все хорошо подъ сіяніемъ луннымъ". Но чтобъ уловить красоту тамъ, гдѣ обыкновенный глазъ въ обыкновенное время не видитъ ничего красиваго, необходимо желаніе ее искать и нуженъ большой талантъ, чтобы на полотнѣ она болѣе рельефно выражалась, чѣмъ въ природѣ. А многіе художники ея совсѣмъ не искали и точно сознательно стремились навести на зрителя уныніе своими картинами. Приблизительно такое впечатлѣніе производятъ на нынѣшней выставкѣ унылая Весна г. Переплетчикова и его же еще болѣе унылая Порубка. Намъ кажется, что такое пониманіе русскаго пейзажа крайне односторонне и что уже началась противъ него замѣтная реакція. По крайней мѣрѣ, на 21-й выставкѣ свѣтлый, жизнерадостный колоритъ -- весьма частое явленіе въ пейзажѣ. Правда, онъ съ особенною яркостью проявляется въ картинахъ г. Боголюбова Венеція въ полдень и другихъ, въ картинѣ г. Шильдера Петербургская весенняя мочь, которыя изображаютъ или не русскіе, или не типично-русскіе виды. Но то же настроеніе чувствуется и въ чисто-русскомъ пейзажѣ: такова картина Въ степи г. Шильдера, При сліяніи рѣчекъ г. Киселева, Лѣтній вечеръ г. Волкова, Радуга г. Брюллова и нѣкоторыя другія. Мы думаемъ, что такое направленіе должно имѣть полное право гражданства въ русской пейзажной живописи.

-----

Весьма неважную жанровую картину представляетъ и новая комедія на сценѣ Малаго театра Жрица искусства г. Карпова. Молодая дѣвушка, дочь отставного землемѣра, полюбила театръ и очень удачно дебютировала на частной сценѣ въ Москвѣ. Къ этой удачѣ присоединилась и другая: дѣвушка счастливо влюбилась въ состоятельнаго молодого человѣка, который служитъ въ банкѣ и пишетъ стихи. Предстоитъ свадьба; но отецъ жениха, богатый интендантскій чиновникъ въ отставкѣ, требуетъ, чтобы невѣста оставила сцену. Дѣвица, конечно, возмущена, и ея негодованіе особенно сильно возростаетъ, когда оказывается, что и женихъ, нѣкогда горячо сочувствовавшій сценической дѣятельности своей невѣсты, теперь раздѣляетъ взгляды отца. Свадьба разстраивается; невѣста заболѣваетъ отъ огорченія и почему-то посылаетъ письмо антрепренеру съ отказомъ отъ сцены. Но мало-по-малу дѣло улаживается: женихъ, уже подорвавшій свою репутацію двойственнымъ отношеніемъ къ театру, оказывается совершеннымъ негодяемъ въ глазахъ невѣсты, потому что онъ одновременно съ ней объяснялся въ любви и писалъ письма на эту тему богатой купеческой вдовѣ. Все это открылось и вылечило дѣвушку отъ недостойной любви. Невѣста возвращается на сцену, гдѣ ее ждетъ не только успѣхъ у публики, но и горячее чувство "драматическаго любовника".

Трудно сказать, какой смыслъ хотѣлъ придать своей комедіи г. Карповъ. Если онъ желалъ показать тяжелую борьбу въ сердцѣ дѣвушки между любовью въ сценѣ и въ жениху, то эта цѣль совсѣмъ не достигнута. Во-первыхъ, непонятно, почему очарованная сценой артистка, порвавши изъ-за театра съ женихомъ, одновременно отказывается отъ того и другаго, а, во-вторыхъ, исходъ борьбы совсѣмъ не выразителенъ, потому что отказаться отъ любви къ такой дрянной ничтожности, какъ женихъ артистки, не составляетъ ни малѣйшей жертвы. Если авторъ имѣлъ въ виду написать комедію нравовъ и характеровъ, то и эта задача оказалась ему не по плечу. Вопросъ объ отношеніи нашего общества въ артистамъ можетъ дать хорошій сюжетъ для бытовой картины; но отставной интендантъ съ глупыми разлагольствованіями не годится для этой цѣли: подозрительное недоброжелательство къ артистамъ распространено гораздо шире и его мотивы гораздо глубже, чѣмъ думаетъ авторъ. Съ другой стороны, въ пьесѣ г. Карпова нѣтъ характеровъ, а есть или старые шаблоны, или неопредѣленныя безцвѣтности. При всѣхъ стараніяхъ гг. Правдива, Музиля и Ильинскаго, землемѣръ, интендантъ и его сынъ не получили опредѣленныхъ физіономій; ничего, кромѣ безцвѣтной добродѣтели, не удалось сдѣлать г-жѣ Лешковской и изъ самой "жрицы искусства". Далѣе слѣдуютъ шаблоны: вдова-купчиха (г-жа Никулина), антрепренеръ (г. Макшеевъ), комикъ (г. Садовскій), комическая старуха (г-жа Садовская) и другіе. Но артисты не отвѣчаютъ за грѣхи автора; насъ болѣе удивляетъ, какимъ образомъ комедія г. Карпова проскользнула на сцену Малаго театра чрезъ строгую эстетическую цензуру?

М. Комлевской.

"Русская Мысль", кн.V, 1893