Кугель Александр Рафаилович - Кугель А. Р.: биографическая справка

КУГЕЛЬ Александр (Авраам) Рафаилович [псевд. Homo novus и др.; 13(25).8.1864, г. Мозырь Минской губ. -- 6.10.1928, Ленинград; похоронен на Волковом кладб.], театр, критик, публицист, журналист, мемуарист.

Отец К., Рафаил Мих. (ум. в 1905). -- обществ, раввин в Мозыре, устроитель первой гор. типографии; мать, Бальбана Наумовна (ум. в кон. 1870-х гг.), организовала рус. школу для евр. детей. Младшие братья. Иона и Натан, журналисты, работавшие в провинц. и петерб. прессе.

В 1882 К. окончил г-зию в Чернигове, в 1886 -- юридич. ф-т Петерб. ун-та. Впервые опубл. юмореску в ж. "Стрекоза" (1882, No 49). Студентом, готовясь к адвокатуре, для заработка писал в газ. "Новости", "Днепр" (Елизаветград) и гл. обр. в "С.-Петерб. вед.", где был замечен В. Г. Авсеенко, стал вскоре его "баловнем" и, пристрастившись к жизни газетчика, отказался от профессии адвоката.

К 20 годам К. пережил неск. лит.-филос. увлечений, в т. ч. "нигилизмом" Д. И. Писарева, "пессимизмом" Э. Гартмана; в первые годы лит. работы испытывал "непреоборимое впияние" романтическо-иронич. прозы Г. Гейне ("Лит. восп.", с. 59). Весной 1885 начал вести мелкую театр, хронику в "С.-Петерб. вед.", посещать "сады" и варьете на Островах и узнал специфич. круг тамошних завсегдатаев -- петербуржцев высших сословий, почему-либо предпочитавших образ жизни богемы и полусвета. Люди причудливых биографий, нередко -- ориг. ума, они импонировали худож. чутью К. прежде всего умением непредвзято смотреть на вещи, отвечавшим его собств. склонности больше верить себе, чем к.-л. апробированному "мнению". Вместе с тем недавний провинциал из черты евр. оседлости, К. не стал среди них "своим", и чувством чужеродности питалось его острое ощущение социальных, нац., пси-хол. перегородок в об-ве, к-рое, в свою очередь, обостряло понимание самоценной замкнутости ист. и культурных форм, -- впоследствии именно оно легло в основу его зрелой интерпретации фактов жизни и фактов иск-ва.

Авсеенко, единств, лит. наставник К., был для него представителем "старого барства", рус. "джентльменом", запечатлевшим в своих произв. собств. культурный тип (см., напр.: ТиИ, 1897, No 3, с. 48). М. б. тяготясь его культурным преобладанием, К. с 1887 постепенно отходит от "С-Петерб. вед." [с согласия Авсеенко (псевд. Homo), начинает подписываться Homo novus, демонстрируя т. о. и признательность ему, и в то же время различие между ними]. Однако уже в сов. годы (см.: "Лит. восп.", с. 53, 57--59) он объяснял свой уход в полубульварную "малую" прессу ("Петерб. газ.", "Новости дня", "Театр, мирок", "Минута" и др.) в осн. обидой на "идейную" печать, замолчавшую его очерки о "молодом поколении", появлявшиеся в разл. газетах и собранные в кн. "Без заглавия" (СПб., 1890; "разгильдяйская", по оценке К., рец.: РМ, 1890, No 7, б. п.). Обличая поколение своих сверстников как "едва ли на что годное" в силу безволия и "бездарной честности" многих из них, К., по его словам, метил в рус. интеллигенцию в целом, к-рую считал нежизнеспособной ("книжной") социально-психол. формацией, а не встретив у нее отклика на свое обличение, тем более уверился в собств. правоте.

Мастерски овладев раскованной газетной речью, к нач. 90-х гг. К. вошел в число "королей" петерб. прессы, гл. обр. -- "Петерб. газ.", где чуть ли не ежедневно выступал в разл. жанрах (публицистика, очерк, фельетон), в т. ч. и случайных для него (так, изредка писал о новинках текущей беллетристики -- произв. И. Н. Потапенко, И. А. Салова, П. Д. Боборыкина, своего приятеля И. Я. Гурлянда и др.). Присущее его характеру сочетание житейской трезвости и практицизма с неистребимой тягой к идеальному стало психол. предпосылкой усиливавшейся влюбленности в театр, превратившей с годами театр, хроникера в одного из лучших театр, критиков эпохи. В нач. 90-х гг. театр для К. -- область "идеала", отделенная от "жизни" границей рампы, и область свободы в "крутых" условиях правления Александра III. Частые поездки в Берлин, Париж, Вену, дававшие ему широкую европ. осведомленность, углубляли (по контрасту) понимание уникальности рус. (в т. ч. театральной) "культуры". При резкой полит. неприязни к "сфинксу рус. самодержавия" он без предубеждения относился к писателям "славянофильской" ориентации (от А. А. Григорьева, чья "органич. критика" не прошла бесследно для его собств. критич. манеры, до В. В. Розанова). Лит. "европеизм" при пристальном внимании к нац. специфике явлений обусловливал своеобразие его письма. Уже на первых порах критич. стилю К. были присущи виртуозные переходы от эстетич. анализа к фиксации чувств, впечатлений, широкий поток ассоциаций, обличавший свободный от догматизма ум, и особенная пластичность в передаче оттенков мысли. Войдя в круги лит.-артистич. элиты Петербурга (в к-ром прожил всю жизнь), К., всегда ценивший независимость, ценил и свою проф. свободу от господствовавших в ней мнений и диктата больших газет. В нем "кипели какие-то неизведанные силы... внезапно он открывал для себя новые пути... будто золотой дождь идей внезапно проливался над этой головой со спутанной шевелюрой, и там загорались огни вдохновения" (Пильский, с. 141--42). В 1896, выиграв в карты нек-рую сумму денег, К. решился выпускать собств. журнал -- еженед. "Театр и иск-во" (1897--1918; издательницей значилась его гражд. жена, актриса Суворин-ского театра 3. В. Холмская). Информативная насыщенность, акцент на проф. интересах актерской "громады" и высокий уровень статей (без тени элитарности и снобизма) определили успех и авторитетность "Театра и иск-ва", ставшего образцом для ряда др. аналогичных изданий (напр., моек, ж-л "Рампа и жизнь").

Однозначной позиции в эстетич. дискуссиях ж-л обычно не занимал, допуская и разные т. з.. и полемику. "Журнал вмещал всех -- от Е. П. Карпова до Ф. К. Сологуба", -- вспоминал К. и объяснял этот эклектизм "искренним желанием" участников "познать истину иск-ва" ("Листья с дерева", с. 41). Очевидно, однако, что он объяснялся еще и неверием К. в возможность теоретич. познания этой "истины" (ибо она, по его словам, "в интуиции... в огне и пламени... в худож. темпераменте" -- ТиИ. 1908, No 2, с. 42). а потому -- терпимостью к любым взглядам, в нек-ром смысле одинаково "неистинным", а также сильно развитым у него чувством современности и желанием сделать ж-л максимально представительным.

Сам К. был наиб, ярким автором своего журнала, вел регулярно рубрики "Театр, заметки" и "Заметки". На фоне преобладавшего в 90-е гг. эмпирически-вкусового подхода к спектаклю (В. М. Дорошевич и др.) он рано ощутил потребность в целостной театр, концепции, в центр к-рой поставил актера -- "самодовлеющую театр, ценность и притом главную" (ТиИ, 1918, No 32/35, с. 304), благодаря "дионисийскому" вдохновению дающую в роли "прообраз и отвлечение жизни", ее идеальную схему, в принципе более высокую, чем сама жизнь. "Сущность театра в том, чтобы не быть миром, как сущность артиста в том, чтобы не быть обывателем" (ТиИ, 1918, No 16/17, с. 178). В приобщении зрителя к "идеалистич. познанию бытия и красоты" ("Утверждение театра", М., [19231, с. 63) через эмоц. соучастие в игре актера -- суть театр, действа и оправдание театра как социального института.

Актерское "наитие", по мысли К., неизбежно воплощается в формах нац., ист., худож. традиций; полнокровный театр должен быть соотнесен с жизнью, бытом, эмпирикой чувств, т. к. они -- условие и материал сценич. трансформации (иначе актеру "нечего играть"). Мера этой соотнесенности -- вопрос интуиции, одаренности, такта актера. К. не принимал худосочные, с его т. з., опыты театр. стилизаторства (В. Э. Мейерхольд. К. А. Марджанишвили и др.) и вообще модернист, культ расплывчатых "исканий" -- свидетельство морального релятивизма и отсутствия худож. концепции.

Называя себя театр, "старовером", К. тем не менее ясно понимал, что любимый им "старый" рус. театр, знавший взлеты актерской гениальности, знал и великие провалы из-за недостатка духовной и рабочей дисциплины. ["Беспутный гений" П. С. Мочалов -- идеал рус. актера и вместе с тем -- трагич. пример самоистребления таланта.] Поэтому много сил К. положил на разработку темы о рус. нац. театре. В частности, он подробно развивал ее, разбирая наследие рус. драматургов, гл. обр. А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя, А. Н. Островского. В пьесах последнего видел своего рода эталон, т. к. именно в них, по его мнению, найдена должная мера бытовой "правды" в точной соотнесенности с нац. "духом", оставляющая простор "движению" (ибо "драма" -- это "поэзия движения... разрешение кризиса" -- ТиИ, 1901, No 47, с. 856), а значит, и закономерной свободе актерской игры. [Статьи о драматургах-классиках были после смерти К. собраны и опубл, его другом В. Ф. Боцяновским -- "Рус. драматурги. Очерки театр. критика", М., 1933, 1934]. По разл. причинам, в осн. идеологии, характера, думал К., эта мера нарушена авторами совр. пьес (или оказалась им недоступной), и поэтому он в своем ж. "Театр и иск-во", как правило, негативно оценивал (упрекая в "нетеатральности") пьесы современников -- А. П. Чехова (1902, No 48; 1904, No 12--13; и др.), М. Горького (1907, No 14; 1909, No 32; 1910, No 40), Л. Н. Андреева (1907, No 9; 1913, No 18) и др. Констатируя очевидный, с его т. з., разлад совр. лит-ры и театра, утверждал, что "лит-ра портит театр" и лучше бы "супругам разойтись" (1912, No51, с. 1023).

Оценка актера (и театра вообще) всегда тяготела у К. к совпадению с интерпретацией стиля того или иного театр, явления. "Театр, портреты" К. (лучшее в его наследии) -- яркие образцы лит. реконструкции образа актера, перерастающей в сгущенный образ времени, страны и среды, породивших его. Впрочем, человек исключит, мнений, горячий, с чертами деспотизма в характере, К. бывал и несправедлив к тем, кто выражал на сцене чуждые ему (и потому -- особенно понятные и раздражающие) духовно-идеоло- гич. тенденции.

Напр., к П. А. Стре пето вой, воплощавшей печалование" и надрыв поздненароднич. типа, В. Ф. Комиссаржевской, к-рая "и лицом, и талантом, и душой была асимметрична", ибо "слишком современна, как боль сегодняшнего дня" (отзвук недоверчивости К. к интеллигентскому типу). Им противопоставлял М. Г. Савину [для к-рой в 1891 предпринял свой первый драматургии, опыт-- инсценировку (совм. с Б. И. Бентовиным) ром. "Дым" И. С. Тургенева, запрещенную цензурой; изд. -- СПб., 1896]; в ее актерском стиле видел "волю в действии, порядок в достижении, эгоизм в борьбе и страсти", т. е. черты жизнеспособного типа, трезвого, чуждого иллюзий, редкого как на рус. сцене, так, по его мнению, и в самой России ("Театр, портреты". Л., 1967, с. 146).

Важно, однако, что по мере того, как то или иное явление в театре уходило в прошлое и проступала его ист. обусловленность и эстетич. исчерпанность, К. всегда смягчал оценки, -- то, что становилось звеном в цепи традиции, получало тем самым и "право быть".

Так, в течение 20 лет выступая против практики МХТ (в ней он усматривал диктатуру режиссера -- носителя рассудочной воли, иноприродной актерскому "наитию"), К. в сов. время признал и его -- за то, что "подсознательно" этот театр отвечал реальным тенденциям в рус. обществе накануне революции.

С годами возрастало внимание К. к человеческому аспекту театр, действа: "Будущее театра в актере; будущее актера в человеке" (ТиИ, 1908, No 16, с. 299). Замысел восстановить пошатнувшееся (или установить новое) равновесие человека и театра одухотворял деятельность К. в "театре малых форм" "Кривое зеркало", открытом в 1908 Холмской при его худож. руководстве (в театре как драматург участвовал H. Н. Евреинов). Огромный успех имели театр, пародии "Кривого зеркала" ("Вампука" М. Н. Волконского и др.), хотя К. и его близкие сотрудники (из них он особенно выделял композитора В. Г. Эренберга и драматурга Б. Ф. Гейера) вели (в осн. в проектах) более глубокий поиск путей, к-рые позволили бы уйти от "фабрично-заводского" типа больших совр. театров, нивелирующих, по его мысли, актера (и человека в актере), поставить эксперименты с целью полнее раскрыть психофизиологии, аппарат актера, наконец перейти от рутинной пародии фактов к смыслообразующей пародии стилей и культурно-ист. форм.

Вместе с тем К. много работал и как публицист. С 1904 чл. редакции и осн. автор газ. "Русь" и "Новая Русь"; в 1907 моск. газ. "Парус" печатала его отчеты о заседаниях 2-й Гос. думы. В публицистич. кн. "Под сенью конституции" (СПб., 1907; рец.: "Новая книга", 1907, No 6) нашла выражение система леворадикальных (заостренных против монархии) взглядов К., разыгранная как своего рода спектакль с помощью "воскрешенных" персонажей М. и. Салтыкова-Щедрина. В 1910-х гг. К. писал в газ. "День", "Бирж, вед.", "Рус. слово", "Киев, мысль". В янв.--мае 1918 редактировал газ. "Новый вечерний час", в статьях для к-рой выявилось его отношение к рус. революции. К. не принял Октябрь 1917, увидев в нем гл. обр. культурно-ист. катастрофу, предопределенную болезненным развитием имп. России. В них мало полит, непримиримости, зато они насыщены историософской резиньяцией. Переезд сов. пр-ва в Москву в нач. 1918 для К. -- акт символич. значения, знаменующий конец "петерб. периода" рус. истории и наступление времен, лично от него требующих полной переоценки своего прошлого. Возможность эмиграции он исключил сразу. В кон. 1918 вместе с Холмской выехал через Киев на юг, жил в Одессе, в кон. 1919 или нач. 1920 вернулся в Петроград.

В нач. 20-х гг. служил в неск. сов. учреждениях, занимавшихся культурой. В 1920--24 возглавлял Петрогр. драм, театр, где ставил пьесы (и свои инсценировки романов) Д. С. Мережковского. Изредка выступал в "Моск, вечерней газ.", ж. "Огонек" и др. В 1922 возобновил работу "Кривого зеркала" (с приходом новых сотрудников вырождавшегося в заурядное сатирич. "ревю"). Тщательно переработав старые статьи, составил сб-ки "Театральные портреты" (П. -- М., 1923) и "Профили театра" (опубл. посмертно, М., 1929). В 1927--28 отд. брошюрами вышли очерки К. о В. И. Качалове, Н. Ф. Монахове, П. Н. Орленеве, М. Ю. Юрьеве. Гл. труд К. в эти годы -- две книги мемуаров: "Лит. воспоминания (1882--1896)" (П. -- М., 1923) и "Листья с дерева" (Л., 1926). Это оригинальный по стилю, сжатый, точный, с обилием фактов и острых (порой до гротеска) характеристик, особенно яркий в изображении облика странных и несостоявшихся людей, какие в обилии встречались в редакциях и фойе 80--90-х гг., трезвый по отношению к самому себе, местами -- злой, местами -- печальный, почти всегда захватывающе интересный рассказ о судьбе одаренного провинциала в коловращениях поел, десятилетий "семирамидина царства" Рос. империи.

Др. произв.: "Старая театр. Москва", П.-- М., 1923 (совм. с В. М. Дорошевичем); "Тени театра. Театральные рассказы" (М.,1926).

Изд.: Театр. портреты, Л., 1967 (предисл. М. О. Янковского).

Лит.: Чехов. Письма (ук.); Гольдштейн М. Л., Впечатления и заметки. К., 1895 (на обл. 1896), с. 232--33; Пильский П. М., А. Р. Кугель. -- В его кн.: Роман с театром, Рига, 1929; Холмская З. В., "Кривое зеркало". -- "Рабочий и театр", 1937, No 9; Елагин Ю., Темный гений (Всеволод Мейерхольд), Нью-Йорк, 1955, с. 116--17; Дейч А. И., Голос памяти. Театр. впечатления и встречи, M., 1968, с. 89--112; Крыжицкий Г. К., Лаборатория смеха. -- "Театр", 1967, M 8; Борисов Л., За круглым столом прошлого. Восп., Л., 1971, с. 81--91, 93--96; Виноградов Ю. М., Сюжет театр. очерка. (А. Кугель. "Театр. портреты") -- "Уч. зап. Горьковского ун-та", 1972, в. 132; его же, А. Р. Кугель и Моск. Худож. театр.-- В кн.: Вопросы театр, иск-ва, М., 1975; Рылов А. А., Восп., Л., 1977, с. 106--07; Герасимов Ю. К., А. Р. Кугель.--Вкн.: Очерки истории рус. театр, критики. Конец XIX -- нач. XX в., Л., 1979; его же, "Перешагнувшие рубеж". (А. Р. Кугель, H. E. Эфрос, Э. А. Старк, Л. Я. Гуревич). -- В кн.: Театр, критика 1917--1927 гг., Проблемы развития, Л-, 1987; Станиславский К. С Из зап. книжек, т. 1--2, М., 1986 (ук.); Лит. процесс и журналистика (2, ук.); Рус. лит-ра и журналистика (1, ук.). А. Р. Кугель. Отклики на смерть, Л., 1928; некрологи, 1928: "Красная газ.", 7 окт. (Ю. Юрьев); "Веч. Москва", 8 окт. (Юргис); "Веч. Киев", 8 окт. (Чаговец Вс); "La Comedia", P., 13 oct.; "Новости жизни", Харбин, 17 окт.; Даманская А., Памяти К. -- "Театр и жизнь", Париж, 1929, No 18. Брокгауз; НЭС; Евр. энц.; БСЭ; ТЭ; ИРДТ; ИДРДВ; Муратова (1, 2; ук); Масанов.

Архивы: ИРЛИ, ф. 686 (рукописи, письма, документы, в т. ч. м. с. -- оп. 3, No 3, л. 1; запись о смерти -- No 21, л. 1); ЦГИАЛ, ф. 14, оп. 3, д. 22487 (студенч. дело); ЦГИА, ф. 776, оп. 8, д. 1015; ф. 777, оп. 4, д. 171 (ценз, дела по изд. ж. "Театр и иск-во") [справки Т. П. Суворовой]; ЦГАОР, ф. 102, ОО, (1 отд.), 1906 г., д. 875, л. 4; 1912 г., д. 56. т. 2, л. 62.

А. В. Чанцев.

Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 3 . М., "Большая Российская энциклопедия", 1994