Колчак Александр Васильевич - Памяти адмирала А. В. Колчака и В. Н. Пепеляева

Памяти адмирала А. В. Колчака и В. Н. Пепеляева.

Гельсингфорсъ, 7 марта.

Когда адмиралъ Колчакъ свергъ директорію и взялъ въ свои руки всероссійскую власть во имя спасенія родины отъ гибели въ пучинахъ большевизма, -- и внутри совдепіи, и за ея рубежами, милліоны людей глубоко и облегченно вздохнули.

Явилось имя. Явился живой человѣкъ. Явились надежды, что дѣйственности большевиковъ, наконецъ, будетъ противопоставлена не трусливо-болтливая, скользкая, полная благихъ пожеланій и сомнѣній говорильня, все ищущая словъ и формулъ и прячущаяся за ними отъ отвѣтственности, а тоже дѣйственность, энергичная и рѣшительная, -- дѣйственность повелителя, диктатора.

И имя Колчака сразу получило всеобщее признаніе. Въ тотъ моментъ, -- въ концѣ 1918 года, -- голодъ и терроръ еще не довели мозга Россіи до того состоянія потухшихъ глазъ и безволія, въ какомъ сейчасъ находятся наши сыновья и братья по ту сторону рокового рубежа.

Тогда остро ощущались ненависть и протестъ противъ большевиковъ и укоръ дѣятелямъ февральской революціи, не сумѣвшимъ создать власти. Тогда съ каждымъ днемъ все наростала воля къ борьбѣ. Мысль сосредоточивалась на необходимости повиновенія, дисциплины, какъ на единственномъ залогѣ успѣха.

Колчакъ выступилъ съ ясной и честной программой диктатора, взявшаго на себя тяжелое бремя власти съ одной мыслью: создать тѣ условія, при которыхъ народъ получитъ возможность выявить свою волю о судьбахъ родины. Для этого, прежде всего, -- сломить боевыми ударами владычество большевиковъ. Затѣмъ, -- вернуть странѣ государственный поря докъ.

Его первымъ словомъ былъ обѣтъ, какъ только замолкнетъ пушечный гулъ и въ одурманенной странѣ уляжется угаръ большевизма, созвать Учредительное Собраніе и предстать передъ народнымъ судамъ. Его прошлое давало безоговорочное ручательство, что обѣтъ будетъ исполненъ.

Колчакъ присягнулъ передъ сенатомъ. Колчакъ облекъ взятую на себя власть въ правомѣрныя формы. Колчака признала Европа. Колчакъ оставался на посту до тѣхъ поръ, пока не былъ предательски от данъ на смерть...

Колчакъ погибъ. Повѣшенъ или разстрѣлянъ, -- не все ли равно. Большевиками или зсерами, -- неизвѣстно. Онъ погибъ, -- его смерть чернымъ пятномъ легла на убійцахъ...

Говорятъ: "диктаторомъ человѣкъ долженъ родиться". Допустимъ. Но нужно помнить: и диктаторъ по рожденію подчиняется законамъ времени и пространства, которыя управляютъ людьми и міромъ. Почему Колчакъ не былъ "диктаторомъ по рожденію"? Утверждать такъ только потому, что онъ не побѣдилъ, а погибъ, нельзя. Не вѣрнѣе ли сказать: не настало еще время конца выпавшимъ на долю Россіи и русскаго народа испытаніямъ...

Въ апрѣлѣ прошлаго года Чичеринъ принималъ въ Moсквѣ прибывшаго для переговоровъ объ освобожденіи заложниковъ представителя Польши Венцковскаго. Чичеринъ по картѣ, показывалъ расположеніе фронтовъ, говорилъ, что совѣтской Россіи грозитъ большая опасность съ запада и съ юга, а о фронтѣ Колчака, достигавшемъ тогда въ нѣсколькихъ мѣстахъ Волги, отозвался: "Колчакъ конченъ".

На полный недоумѣнія вопросъ, Чичеринъ объяснилъ, что Колчаку сдались въ плѣнъ шесть тысячъ вѣрныхъ партійныхъ коммунистовъ. Что изъ того, -- прибавилъ онъ, -- что половину повѣсятъ; другая половина вольется въ армію и свое дѣло сдѣлаетъ...

Чичеринъ, увы, говорилъ правду. Но онъ не сказалъ всей правды. Всю правду раскроетъ исторія. И теперь, однако, можно съ увѣренностью считать, что не одни три тысячи влившихся въ войска Колчака коммунистовъ "сдѣлали свое дѣло".

Подъ единую русскую бѣлую власть, подъ всероссійскаго Верховнаго Правителя, все лѣто и всю осень велся систематическій, умѣлыми руками направляемый подкопъ. Въ европейской прессѣ имя Колчака подчеркивалось съ довѣріемъ и уваженіемъ. И въ то же время постоянно сѣялась отрава сомнѣній: демократичны ли онъ самъ и его правительство, искренно ли онъ далъ обѣтъ о созывѣ Учредительнаго Собранія, не вернетъ ли онъ престола царю, -- причемъ ловко изъ подъ руки пускались и періодически повторялись слухи, что великій князь Михаилъ Александровичъ живъ и скрывается въ Сибири...

Стоитъ вспомнить хотя бы не сходившій со страницъ газетъ вопросъ о еврейскихъ погромахъ. Главная полоса прошла по Польшѣ и Украйнѣ. А создалось впечатлѣніе, что еврейскіе погромы несетъ съ собою возглавляемая Колчакомъ бѣлая Россія.

Какъ маріонетки выскакивали то Керенскій, то Зензиновъ, то ихъ безчисленные подголоски.

Умѣлыя руки,-- конечно, не головы заграничныхъ эсеровъ,-- продвинули куда нужно лозунгъ: "ни Ленинъ -- ни Колчакъ" Ужъ на что были ничтожны и смѣшны министры сѣверо-западнаго правительства, но и они на напоминаніе, что адмиралъ Колчакъ ихъ не призналъ и не признаетъ, отвѣчали: "мы еще не рѣшили и обсуждаемъ, признаемъ ли мы Колчака".

Работа велась упорно и настойчиво. Колчакъ былъ чрезвычайно опасенъ. Колчакъ знаменовалъ возрожденіе великой Россіи. Работали "интересы", которые диктуютъ ея распадъ и гибель. Работа направлялась съ разныхъ сторонъ. А былъ ли сговоръ между сторонами,-- не все ли равно...

Въ Сибири произошелъ внутренній взрывъ... Колчака арестовали и выдали... Колчакъ убитъ... Дѣлу спасенія Россіи нанесенъ надолго непоправимый ударъ...

"Новая русская жизнь", No 55, 7 февраля 1920 года