Керн Анна Петровна - Письма А. П. Керн к Пушкину и Пушкина к А. П. Керн

Керн (Маркова-Виноградская) Анна Петровна

Письма А. П. Керн к Пушкину и Пушкина к А. П. Керн

Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине.

Сост., вступ. ст. и примеч. А. М. Гордина. - М.: Сов. Россия, 1987.

OCR Ловецкая Т.Ю.

А. Г. Родзянко и А. П. Керн -- Пушкину

10 мая 1825 г. Лубны

<А. Г. Родзянко>

Лубны 10-го маия, 1825-го года

пред глазами Анны Петровны.

Виноват, сто раз виноват перед тобою, любезный и дорогой мой Александр Сергеевич, не отвечая три месяца на твое неожиданное и приятнейшее письмо, излагать причины моего молчания и не нужно, и излишнее, лень моя главною тому причиною, и ты знаешь, что она никогда не переменится, хотя Анна Петровна ужасно как моет за это выражение мою грешную головушку. Но, невзирая на твое хорошее мнение о моих различных способностях, я становлюсь в тупик в некоторых вещах и, во-первых, в ответе к тебе. Но сделай милость, не давай воли своему воображению и не делай общею моей неодолимой лени, скромность моя и молчание в некоторых случаях могут быть вместе обвинителями и защитниками ее; я тебе похвалюсь, что благодаря этой же лени я постояннее всех Амадисов1 и польских и русских, итак, одна трудность перемены и переноски своей привязанности составляет мою добродетель, следовательно, говорит Анна Петровна, немного стоит добродетель ваша! А она соблюдает молчание.-- <Керн:> Молчание знак согласья.-- <Родзянко:> И справедливо. Скажи, пожалуй, что вздумалось тебе так клепать на меня, за какие проказы? -- за какие шалости? -- но довольно, пора говорить о литературе с тобою, нашим Корифеем. -- <Керн:> Ей-богу, он ничего не хочет и не намерен вам сказать! насилу упросила! -- Если б вы знали, чего мне это стоило! -- <Родзянко:> Самой безделки; придвинуть стул, дать перо и бумагу и сказать: пишите.-- <Керн:> Да спросите, сколько раз повторить это должно было! -- <Родзянко:> Repetitia est mater studiorum {Повторение -- мать учения (лат.).}. Зачем не во всем требуют уроков, а еще более повторений, жалуюсь тебе, как новому Оберону2, отсутствующий, ты имеешь гораздо более влияния на ее, нежели я со всем моим присутствием, письмо твое меня гораздо более поддерживает, нежели все мое красноречие.-- <Керн:> Je vous proteste qu'il n'est pas dans mes fors! {Уверяю вас, что он не в плену у меня! (фр.)} -- <Родзянко:> А чья вина? -- вот теперь вздумала мириться с Ермолаем Федоровичем, снова пришло остывшее давно желание иметь законных детей, и я пропал, тогда можно было извиниться молодостию и неопытностию, а теперь чем? -- ради бога, будь посредником! -- <Керн:> Ей-богу, я этих строк не читала! -- <Родзянко:> Но заставила их прочесть себе 10 раз.-- <Керн:> Право, не 10. -- <Родзянко:> А 9 -- еще солгал. Пусть так, тем-то Анна Петровна и очаровательнее, что, со всем умом и чувствительностию [светской] образованной женщины, она изобилует такими детскими хитростями -- но прощай, люблю тебя, и удивляюсь твоему гению, и восклицаю:

О, Пушкин, мот и расточитель

Даров поэзии святой

И молодежи удалой

Гиерофант и просветитель,

Любезных женщинам творец,

Певец [бр<одяг>] разбойников, Цыганов,

Безумцев, рыцарей, Русланов,

Скажи, чего ты не певец.

Моя поэма Чупка скончалась на тех отрывках, что я тебе читал, а две новые сатиры пошлю вскорости напечатать.

Аркадий Родзянко.

<А. П. Керн>

Вчера он был вдохновен мною! и написал -- Сатиру -- на меня. Если позволите, я вам ее сообщу.

С_т_и_х_и_ н_а_с_ч_е_т_ и_з_в_е_с_т_н_о_г_о примирения.

Соч. Аркадий Родзянко сию минуту.

"Поверьте, толки все рассудка

Была одна дурная шутка,

Хвостов <в> лирических певцах;

Вы не притворно рассердились,

Со мной нарочно согласились,

И кто, кто? -- я же в дураках.

И дельно; в век наш греховодный

Я вздумал нравственность читать;

И совершенство посевать

В душе к небесному холодной;

Что ж мне за все советы? -- Ах!

Жена, муж, оба с мировою

Смеются под нос надо мною:

"Прощайте, будьте в дураках!".

NB: Эти стихи сочинены после благоразумнейших дружеских советов, и это было его желание, чтоб я их здесь переписала.

Пушкин -- А. П. Керн

25 июля 1825 г. Михайловское

Я имел слабость попросить у вас разрешения вам писать, а вы -- легкомыслие или кокетство позволить мне это. Переписка ни к чему не ведет, я знаю; но у меня нет сил противиться желанию получить хоть словечко, написанное вашей хорошенькой ручкой.

Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных. Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши,-- это стараться не думать больше о вас. Если бы в душе вашей была хоть капля жалости ко мне, вы тоже должны были бы пожелать мне этого,-- но ветреность всегда жестока, и все вы, кружа головы направо и налево, радуетесь, видя, что есть душа, страждущая в вашу честь и славу.

Прощайте, божественная; я бешусь и я у ваших ног. Тысячу нежностей Ермолаю Федоровичу и поклон г-ну Вульфу.

25 июля

Снова берусь за перо, ибо умираю с тоски и могу думать только о вас. Надеюсь, вы прочтете это письмо тайком -- спрячете ли вы его у себя на груди? ответите ли мне длинным посланием? пишите мне обо всем, что придет вам в голову,-- заклинаю вас. Если вы опасаетесь моей нескромности, если не хотите компрометировать себя, измените почерк, подпишитесь вымышленным именем,-- сердце мое сумеет вас угадать. Если выражения ваши будут столь же нежны, как ваши взгляды, -- увы! -- я постараюсь поверить им или же обмануть себя, что одно и то же. -- Знаете ли вы, что перечтя эти строки, я стыжусь их сентиментального тона -- что скажет Анна Николаевна? Ах вы, чудотворна или чудотворица!

Знаете что? пишите мне и так, и этак,-- это очень мило {Последние несколько слов написаны поперек письма в разных направлениях.}.

Пушкин -- А. П. Керн

13 и 14 августа 1825 г. Михайловское

Перечитываю ваше письмо вдоль и поперек и говорю: милая! прелесть! божественная! ...а потом: ах, мерзкая! -- Простите, прекрасная и нежная, но это так. Нет никакого сомнения в том, что вы божественны, но иногда вам не хватает здравого смысла; еще раз простите и утешьтесь, потому что от этого вы еще прелестнее. Напр., что вы хотите сказать, говоря о печатке, которая должна для вас подходить и вам нравиться (счастливая печатка!) и значение которой вы просите меня разъяснить? Если тут нет какого-нибудь скрытого смысла, то я не понимаю, чего вы желаете. Или вы хотите, чтобы я придумал для вас девиз? Это было бы совсем в духе Нетти1. Полно, сохраните ваш прежний девиз: "не скоро, а здорово", лишь бы это не было девизом вашего приезда в Тригорское -- а теперь поговорим о другом. Вы уверяете, что я не знаю вашего характера. А какое мне до него дело? очень он мне нужен -- разве у хорошеньких женщин должен быть характер? главное -- это глаза, зубы, ручки и ножки -- (я прибавил бы еще -- сердце, но ваша кузина2 очень уж затаскала это слово). Вы говорите, что вас легко узнать; вы хотели сказать -- полюбить вас? вполне с вами согласен и даже сам служу тому доказательством: я вел себя с вами, как четырнадцатилетний мальчик,-- это возмутительно, но с тех пор, как я вас больше не вижу, я постепенно возвращаю себе утраченное превосходство и пользуюсь этим, чтобы побранить вас. Если мы когда-нибудь снова увидимся, обещайте мне... Нет, не хочу ваших обещаний: к тому же письмо -- нечто столь холодное, в просьбе, передаваемой по почте, нет ни силы, ни взволнованности, а в отказе -- ни изящества, ни сладострастия. Итак, до свидания -- и поговорим о другом. Как поживает подагра вашего супруга? Надеюсь, у него был основательный припадок через день после вашего приезда. Поделом ему! Если бы вы знали, какое отвращение, смешанное с почтительностью, испытываю я к этому человеку! Божественная, ради бога, постарайтесь, чтобы он играл в карты и чтобы у него сделался приступ подагры, подагры! Это моя единственная надежда!

Перечитывая снова ваше письмо, я нахожу в нем ужасное если, которого сначала не приметил: е_с_л_и_ м_о_я_ к_у_з_и_н_а_ о_с_т_а_н_е_т_с_я, т_о _о_с_е_н_ь_ю_ я _п_р_и_е_д_у и т. д. Ради бога, пусть она останется! Постарайтесь развлечь ее, ведь ничего нет легче; прикажите какому-нибудь офицеру вашего гарнизона влюбиться в нее, а когда настанет время ехать, досадите ей, отбив у нее воздыхателя; опять-таки ничего нет легче. Только не показывайте ей этого; а то из упрямства она способна сделать как раз противоположное тому, что надо. Что делаете вы с вашим кузеном?3 напишите мне об этом, только вполне откровенно. Отошлите-ка его поскорее в его университет; не знаю почему, но я недолюбливаю этих студентов так же, как и г-н Керн. -- Достойнейший человек этот г-н Керн, почтенный, разумный и т. д.; один только у него недостаток -- то, что он ваш муж. Как можно быть вашим мужем? Этого я так же не могу себе вообразить, как не могу вообразить рая.

Все это было написано вчера. Сегодня почтовый день, и, не знаю почему, я вбил себе в голову, что получу от вас письмо. Этого не случилось, и я в самом собачьем настроении, хоть и совсем несправедливо: я должен быть благодарным за прошлый раз, знаю; но что поделаешь? умоляю вас, божественная, снизойдите к моей слабости, пишите мне, любите меня, и тогда я постараюсь быть любезным. Прощайте, дайте ручку. 14 августа

Пушкин -- А. П. Керн

21 (?) августа 1825 г. Михайловское

Вы способны привести меня в отчаяние; я только что собрался написать вам несколько глупостей, которые насмешили бы вас до смерти, как вдруг пришло ваше письмо, опечалившее меня в самом разгаре моего вдохновения. Постарайтесь отделаться от этих спазм, которые делают вас очень интересной, но ни к черту не годятся, уверяю вас. Зачем вы принуждаете меня бранить вас? Если у вас рука была на перевязи, не следовало мне писать. Экая сумасбродка!

Скажите, однако, что он сделал вам, этот бедный муж? Уже не ревнует ли он часом? Что ж, клянусь вам, он не был бы неправ; вы не умеете или (что еще хуже) не хотите щадить людей. Хорошенькая женщина, конечно, вольна... быть вольной {В подлиннике -- игра слов: maitresse (фр.) значит -- и хозяйка, госпожа самой себе, и любовница.}. Боже мой, я не собираюсь читать вам нравоучения, но все же следует уважать мужа,-- иначе никто не захочет состоять в мужьях. Не принижайте слишком это ремесло, оно необходимо на свете. Право, я говорю с вами совершенно чистосердечно. За 400 верст вы ухитрились возбудить во мне ревность; что же должно быть в 4 шагах? (NB: Я очень хотел бы знать, почему ваш двоюродный братец уехал из Риги только 15-го числа сего месяца и почему имя его в письме ко мне трижды сорвалось у вас с пера? Можно узнать это, если это не слишком нескромно?) Простите, божественная, что я откровенно высказываю вам то, что думаю: это -- доказательство истинного моего к вам участия; я люблю вас гораздо больше, чем вам кажется. Постарайтесь хоть сколько-нибудь наладить отношения с этим проклятым г-ном Керном. Я отлично понимаю, что он не какой-нибудь гений, но в конце концов он и не совсем дурак. Побольше мягкости, кокетства (и главное, бога ради, отказов, отказов и отказов) -- и он будет у ваших ног,-- место, которому я от всей души завидую, но что поделаешь? Я в отчаянии от отъезда Анеты; как бы то ни было, но вы непременно должны приехать осенью сюда или хотя бы в Псков. Предлогом можно будет выставить болезнь Анеты. Что вы об этом думаете? Отвечайте мне, умоляю вас, и ни слова об этом Алексею Вульфу. Вы приедете? -- не правда ли? -- а до тех пор не решайте ничего касательно вашего мужа. Вы молоды, вся жизнь перед вами, а он... Наконец, будьте уверены, что я не из тех, кто никогда не посоветует решительных мер -- иногда это неизбежно, но раньше надо хорошенько подумать и не создавать скандала без надобности.

Прощайте! Сейчас ночь, и ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный: мне чудится, что я вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста.

Прощайте -- мне чудится, что я у ваших ног, сжимаю их, ощущаю ваши колени,-- я отдал бы всю свою жизнь за миг действительности. Прощайте, и верьте моему бреду; он смешон, но искренен.

Пушкин -- А. П. Керн

28 августа 1825 г. Михайловское

Прилагаю письмо для вашей тетушки; вы можете его оставить у себя, если случится, что они уже уехали из Риги. Скажите, можно ли быть столь ветреной? Каким образом письмо, адресованное вам, попало не в ваши, а в другие руки? Но что сделано, то сделано -- поговорим о том, что нам следует делать.

Если ваш супруг очень вам надоел, бросьте его, но знаете как? Вы оставляете там все семейство, берете почтовых лошадей на Остров и приезжаете... куда? в Тригорское? вовсе нет: в Михайловское! Вот великолепный проект, который уже с четверть часа дразнит мое воображение. Вы представляете себе, как я был бы счастлив? Вы скажете: "А огласка, а скандал?" Черт возьми! Когда бросают мужа, это уже полный скандал, дальнейшее ничего не значит или значит очень мало. Согласитесь, что проект мой романтичен! -- Сходство характеров, ненависть к преградам, сильно развитый орган полета, и пр. и пр.-- Представляете себе удивление вашей тетушки? Последует разрыв. Вы будете видаться с вашей кузиной тайком, это хороший способ сделать дружбу менее пресной -- а когда Керн умрет -- вы будете свободны, как воздух... Ну, что вы на это скажете? Не говорил ли я вам, что способен дать вам совет смелый и внушительный!

Поговорим серьезно, т. е. хладнокровно: увижу ли я вас снова? Мысль, что нет, приводит меня в трепет.-- Вы скажете мне: утешьтесь. Отлично, но как? влюбиться? невозможно. Прежде всего надо забыть про ваши спазмы.-- Покинуть родину? удавиться? жениться? Все это очень хлопотливо и не привлекает меня.-- Да, кстати, каким же образом буду я получать от вас письма? Ваша тетушка противится нашей переписке, столь целомудренной, столь невинной (да и как же иначе... на расстоянии 400 верст).-- Наши письма наверное будут перехватывать, прочитывать, обсуждать и потом торжественно предавать сожжению. Постарайтесь изменить ваш почерк, а об остальном я позабочусь.-- Но только пишите мне, да побольше, и вдоль, и поперек, и по диагонали (геометрический термин). Вот что такое д_и_а_г_о_н_а_л_ь {Эта фраза написана из угла в угол письма -- по диагонали.}. А главное, не лишайте меня надежды снова увидеть вас. Иначе я, право, постараюсь влюбиться в другую. Чуть не забыл: я только что написал [письмо] Нетти письмо, очень нежное, очень раболепное. Я без ума от Нетти. Она наивна, а вы нет. Отчего вы не наивны? Не правда ли, по почте я гораздо любезнее, чем при личном свидании; так вот, если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычайности -- в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю -- у ваших ног. -- П_р_о_щ_а_й_т_е.

28 августа.

Не распечатывайте прилагаемого письма, это нехорошо. Ваша тетушка рассердится.

Но полюбуйтесь, как с божьей помощью все перемешалось: г-жа Осипова распечатывает письмо к вам, вы распечатываете письмо к ней, я распечатываю письма Нетти -- и все мы находим в них нечто для себя назидательное -- поистине это восхитительно!

<П. А. Осиповой>

Да, сударыня, пусть будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает. Ах, эти люди, считающие, что переписка может к чему-то привести. Уж не по собственному ли опыту они это знают? Но я прощаю им, простите и вы тоже -- и будем продолжать.

Ваше последнее письмо (писанное в полночь) прелестно, я смеялся от всего сердца; но вы слишком строги к вашей милой племяннице; правда, она ветрена, но -- терпение: еще лет двадцать -- и, ручаюсь вам, она исправится. Что же до ее кокетства, то вы совершенно правы, оно способно привести в отчаяние. Неужели она не может довольствоваться тем, что нравится своему повелителю г-ну Керну, раз уж ей выпало такое счастье? Нет, нужно еще кружить голову вашему сыну, своему кузену! Приехав в Тригорское, она вздумала пленить г-на Рокотова и меня; это еще не все: приехав в Ригу, она встречает в ее проклятой крепости некоего проклятого узника и становится кокетливым провидением этого окаянного каторжника! Но и это еще не все: вы сообщаете мне, что в деле замешаны еще и мундиры! Нет, это уж слишком: об этом узнает г-н Рокотов, и посмотрим, что он на это скажет. Но, сударыня, думаете ли вы всерьез, что она кокетничает р_а_в_н_о_д_у_ш_н_о? Она уверяет, что нет, я хотел бы верить этому, но еще больше успокаивает меня то, что не все ухаживают на один лад, и лишь бы другие были почтительны, робки и сдержанны,-- мне ничего больше не надо. Благодарю вас, сударыня, [за ваше] за то, что вы не передали моего письма: оно было слишком нежно, а при нынешних обстоятельствах это было бы смешно с моей стороны. Я напишу ей другое, со свойственной мне дерзостью, и решительно порву с ней всякие отношения; пусть не говорят, что я старался внести смуту в семью, что Ермолай Федорович может обвинять меня в отсутствии нравственных правил, а жена его -- издеваться надо мной.-- Как это мило, что вы нашли портрет схожим: "смела в" и т. д. Не правда ли? Она отрицает и это; но конечно, я больше не верю ей.

Прощайте, сударыня. С великим нетерпением жду вашего приезда... мы позлословим на счет Северной Нетти1, относительно которой я всегда буду сожалеть, что увидел ее, и еще более, что не обладал