Каченовский Михаил Трофимович - Историческия замечания о древностях великого Новагорода

Историческія замѣчанія о древностяхъ великаго Новагорода.

Въ духовныхъ Академіяхъ и Семинаріяхъ въ Россіи ведется обычай во время открытыхъ испытаній, также Богословскихъ и Философскихъ диспутовъ читать разсужденія, стихи и разговоры о предметахъ, до учености касающихся. Нынѣ извѣстные въ государствъ по заслугамъ своимъ люди въ сихъ училищахъ пріобрѣли ежели не всѣ тѣ свѣдънія, которыя необходимо нужны для ученаго, по крайней мѣрѣ навыкъ постояннаго упражненія въ наукахъ и особенно знаніе древнихъ языковъ. Однакожъ съ прискорбіемъ должно признаться, что Греческая и Латинская словесность y васъ до сихъ поръ всё еще остается въ крайнемъ небреженіи, вопреки неоспоримой истинѣ, очевидными опытами подтверждаемой, что безъ упражненія въ древнихъ языкахъ мы никогда не наживемъ той славы, которая досталась въ удѣлъ знаменитѣйшимъ писателямъ иностраннымъ. Видимъ, что добрые соотечественники наши уже чувствуютъ необходимую потребность просвѣщенія, хотятъ наслаждаться зрѣлыми плодами здравой словесности, хотятъ учиться или учишь дѣтей своихъ, не жалѣя для того ни трудовъ, ни издержекъ; но, къ сожалѣнію, весьма немногіе понимаютъ, что не говоря ни на одномъ изъ нынѣшнихъ иностранныхъ языковъ можно имѣть обширныя въ наукахъ знанія и заслужишь безсмертное имя, и что напротивъ того донынѣ еще не было такого счастливца, которой бы не упражнявшись въ древней словесности, получилъ неувядаемой вѣнецъ отъ Аполлона. Музы открываютъ всѣ таинства свои только тому, кто одаренъ будучи способностями, разумѣетъ ихъ языкъ природный, и сей языкъ не былъ чуждымъ для великихъ писателей временъ новѣйшихъ. Намъ Русскимъ, а особливо тѣмъ изъ насъ, которые желаютъ что нибудь достовѣрно знать о произшествіяхъ старинныхъ, онъ нужнѣе всякаго другаго; ибо лѣтописей нашихъ во многихъ мѣстахъ разумѣть не можно безъ помощи Византійскихъ Историковъ, изъ которыхъ отъ слова дослова переводилъ Несторъ, или послѣдователи его и переписчики. Кедринъ, Скилитцъ, Ксифилинъ и Зонаръ жили въ его время, и конечно ежели не всѣ, то по крайней мѣрѣ нѣкоторые изъ нихъ были ему извѣстны. Образцы его не Ѳукидиды, но честные и правдолюбивые лѣтописатели, а не сказочники, не Кадлубки и не Стурлузоны. Притомъ же Византійская словесность среднихъ вѣковъ содержитъ въ себѣ весьма обильный запасъ почти для всѣхъ отраслей учености, а особливо для Исторіи и Политики. Тогда Русскіе перенимали все y Грековъ: обряды вѣры, обычаи, науки, искуства, законы, нравы и самые пороки. Ученые, художники и купцы Греческіе приѣзжали въ Россію, а Русскіе посѣщали Грецію, и пока продолжались частыя сношенія между Кіевомъ и Константинополемъ, до тѣхъ поръ надъ Русскою землею сіяли благотворные лучи умственнаго просвѣщенія. Кажется, сіи однѣ причины должны бы вдохнуть въ насъ охоту заниматься Греческимъ языкомъ. Не скажу теперь ни слова о достоинствѣ и важности Латинскаго: съ перваго взгляду читатель замѣтилъ, что я имѣю другое намѣреніе; нѣтъ нужды изъяснять, какимъ образомъ духовныя училища подали мнѣ поводъ къ сему короткому, слѣдственно извинительному, отступленію

Все дѣло въ томъ состоитъ, что Прочитавши Историческіе разговоры о древностяхъ Великаго Новагорода. {Напечатанные въ Москвѣ въ Губ. типогр. 1808 года.}? я захотѣлъ познакомишь съ ними читателей вѣстника Европы, и сообщить имъ любопытныя извѣстія о старинѣ отечественной. Ученики Русскаго духовнаго училища, при Новгородскомъ Митрополичьемъ домъ учрежденнаго, также студенты Новгородской Семинаріи, въ Декабрѣ мѣсяцѣ истекшаго года разговаривали между собою въ присутствіи посѣтителей во время открытыхъ испытаніи и диспутовъ. Разумѣется, что разговоры сіи предварительно были затвержены. Судя по слогу и содержанію, всѣ они принадлежатъ одному сочинителю, стяжавшему обширныя свѣдѣнія въ отечественной исторіи. Почти всѣ его мнѣнія и сказанія, гдѣ нужно подтверждены доводами, изъ Россіскихъ и чужестранныхъ писателей почерпнутыми.

Описанныя въ первомъ разговоръ о многолюдствѣ древняго Великаго Новагорода подробности о постепенномъ распространеніи сей первобытной столицы Князей Русскихъ имѣютъ великую цѣну, особливо для тѣхъ, которомъ извѣстно мѣстоположеніе нынѣшняго Новагорода. Я выпишу только нѣкоторыя замѣчанія, достойныя любопытства всѣхъ читателей. Теперь въ Новѣгородѣ считается 166З дома и около 6000 душъ обоего пола. По городовой описи 1607 года видно, что не было въ то время и полуторы тысячи дворовъ, a жителей, кромѣ стрѣльцовъ, находилось не много чѣмъ болѣе 2000. По описи 162З года открывается, что людей еще до цѣлой трети убыло. Чтожь должно заключить о многолюдствѣ древняго Новагорода и о непостоянствѣ земнаго величія, когда представитъ себѣ, что отъ моровой язвы, по свидѣтельству лѣтописателей, въ 1467 году умерло въ одномъ Новѣгородѣ мірскихъ и духовныхъ 48,784 человѣка; что въ 1489 Великій Князь Іоаннъ Васильевичь болѣе тысячъ семей бояръ и жилыхъ людей изъ Новагорода переселилъ въ Moскву, Владиміръ, Нижній Новгородъ, Переславль, Юрьевъ, Ростовъ, Кострому и другіе города; что въ 1508 году опять отъ моровой язвы въ одномъ Новѣгородѣ умерло 15,396 человѣкъ, да въ пожаръ, истребившемъ того же года торговую сторону, сгорѣло ихъ 3315; что въ 1553 году также отъ моровой язвы въ одномъ Новѣгородѣ умерло болѣе 70 тысячь, и что въ слѣдующемъ 1554 году въ одномъ Неровскомъ концѣ выгорѣло дворовъ полторы тысячи! Видно, въ старину говорили не безъ причины: Кто можетъ противъ Бога и противъ Великаго Новагорода!

Древніи Новгородъ раздѣлялся на пять частей, или концовъ? a именно: Славенскій, Плотенстій или Плотничій, Неровской, Загородской и Гончарской; послѣ, когда городъ распространился за валовой большой окопъ, еще прибавилось три конца: Неровской за городомъ, Петровской и Людинъ. Загородскія слободы во всѣхъ концахъ города назывались запольями. Въ грамматикахъ, писавшихся отъ имени цѣлаго какого-нибудь конца, именовался конецъ господиномъ, a Славянскій самый древній и большій, сверхъ того назывался Великимъ концомъ. По числу древнихъ пяти концовъ раздѣлялась и вся Новгородская область на пятины: Бѣжецкую, Обонежскію, Воденую, Шалонскую и Деревскую; достойно примѣчанія, что каждая пятина начиналась отъ особаго конца, къ которому принадлежала. Каждой конецъ имѣлъ свою ратушу, свою общественную печать и своего старосту или бурмистра, которой вѣдалъ всѣ полицейскія и гражданскія частныя дѣла конца и всей пятины, относясь къ главному городовому магистрату или къ общенародной вечѣ о дѣлахъ важнѣйшихъ и до общей пользы касающихся. Каждая улица имѣла своего старосту, который наблюдалъ за благочиніемъ и относился къ главному старостъ. Граждане раздѣлялись: 1) на Посадниковъ дѣйствительно исправлявшій сію должность назывался степеннымъ посадникомъ, a предмѣстники его во всю жизнь именовались старшими посадниками; 2) на Тысяцкихъ, то есть предводителей полковъ; они также именовались степенными и старыми; 3) на Бояръ, составлявшихъ Совѣтъ при посадникѣ, и раздѣлявшихся на степенныхъ же и старыхъ; 4) на Житыхъ, то есть зажиточныхъ людей, и 5) просто на людей. Такое раздѣленіе города и гражданъ показываетъ уже, что Великій Новгородъ былъ позорищемъ дѣяній, достойныхъ пера Ливіева, или Ѳукидидова.

Во второмъ разговоръ о богопочитаніи Славянъ Новгородскихъ о ихъ обращеніи въ Христіянскую вѣру и о Новгородской Іерархіи, открывается мнѣніе Сочинителево, что Новгородцы признавали единаго Бога, а не многихъ, и ему только одному покланялись подъ именемъ Перуна. Правда, что Владиміръ Великій незадолго до обращенія своего въ Християнство поставилъ въ Кіевѣ кумиры Перуна, Хорса, Дажды, Стрибы, Семарглы и Moкоша; но при семъ Князъ въ Кіевъ жили, кромѣ Славянъ, и другіе Варяжскіе народы; сверхъ того и самыя имена упомянутыхъ боговъ не Славянскія, a Варяжскія или Capматскія, по Татищева замѣчанію. Триглавъ, Святовидъ, Бѣл-богъ, Редегастъ, Сива, Погода, Чернобогъ, Леля, Лада, Позвиздъ, Волосъ и многіе другіе переняты y другихъ народовъ и наименованы Славянскими названіями; однакожъ сіи боги бъ чести были y Задунайскихъ Славянъ, Вандаловъ и дрѵгихъ племенъ, a не y Кіевскихъ Славянъ и Новгородскихъ, которые въ древнѣйшія времена не знали ни именъ ихъ, ни кумировъ. Писатели неосторожно поступаютъ, смѣшивая всѣхъ боговъ Славянскихъ; и это началось не прежде 1679 года, то есть когда изданъ въ свѣтъ Синопсисъ Кіевскій. Съ гаого времени мачали боговъ чуждыхъ присвоять Славеноруссамъ; г-нъ Поповъ увеличилъ сонмъ ихъ въ Досугахъ своихъ, a г-нъ Чулковъ, выписавъ изъ него свою Абевегу Русскихъ суевѣрій, прибавилъ еще всѣхъ боговъ Сибирскихъ. Несторъ упоминаетъ только о шести кумирахъ, и то въ Кіевъ бывшихъ; въ Новѣгородѣ жъ, кромѣ одного Перуна, другихъ боговъ не признавали.

Почему же Іоакимъ, первый Новгородскій Епископъ, въ лѣиописи своей говоритъ, что Гостомыслъ ходилъ въ Колмоградъ спрашивать боговъ о будущихъ своихъ наслѣдникахъ, и что Добрыня, дядя Владиміра Великаго, сокрушилъ въ Новѣгородѣ идоловъ? -- Лѣтопись Іоакимова, иди лучше сказать, небольшой отрывокъ изъ нея, столько сомнителенъ, что самъ Татищевъ, нашедшій сію мнимую драгоцѣнность, не осмѣлился, какъ пишетъ господинъ Сочинитель разговора, вмѣстить ее въ составъ своей Исторіи. Правда, что Татищевъ сочинялъ, руководствуясь Несторомъ, или тѣмъ, что считалъ онъ за Несторову лѣтопись, ибо до сихъ поръ еще не извѣстно, сохранилось ли гдѣ-нибудь твореніе сего лѣтодисателя точно въ такомъ видъ, въ какомъ оно бы.ю написано; однакожъ самъ Татищевъ не только не сомнѣвался въ достовѣрности лѣтописи Іоакиновой, но еще называетъ сего Епископа болѣе свѣдущимъ, нежели Несторъ, и какъ въ Греческомъ языкѣ, такъ и въ Исторіи искуснымъ {Исторія Россійской Татищева. Часть I, стр. 29.}; не помѣстилъ же ее въ составъ своей исторіи можетъ быть потому, что досталъ отрывокъ рукописи уже при окончаніи своего труда {Тамъ же.}. Какъ бы то ни было, лѣтопись Іоакимова дѣйствительло имѣетъ на себѣ явные признаки подлога, и судя по именамъ Князей Славяна, Цандала, Бастарна, Гардарина, Гунигара, изъ именъ земель и народовъ преврашеннымъ, Г. Шлецеръ справедливо заключаетъ, что ее сочинилъ какой-нибудь монахъ 16 столѣтія, читавшій Польскія книги, въ которыхъ множество есть подобныхъ нелѣпостей. Но еслибъ и справедливо было сказанное выше о Гостомыслѣ въ Іоакимовой лѣтописи; то всё еще многобожіе Новгородцевъ остается недоказаннымъ; ибо капище въ Колмогардѣ было не Славянское, притомъ же Гостомыслъ не повѣрилъ прорицателямъ боговъ, но послалъ въ Семигаллію къ другимъ приморскимъ вѣщунамъ спрашиваться.

Второе возраженіе До принятія Християнской вѣры, по свидѣтельству Нестора {Здѣсь и въ другихъ мѣстахъ, гдѣ о Несторѣ говорится, должно разумѣть Лътопись, напечатанную въ С. Петербургѣ 1767 года.}, Владиміръ посылалъ Добрыню въ Новгородъ ставить кумировъ. -- Не о многихъ кумирахъ, a объ одномъ только Перунѣ упоминаетъ Несторъ: Володиміръ же посади Добрыню, вуя своего, въ Новѣгородѣ; и пришедъ Добрыня, постави кумира надъ рѣкою Волховомъ, и жряху ему людіе Новгородскіи аки Богу. A Новгородская лѣтопись Іоаннова именно говоритъ, что Добрыня поставилъ кумира Перуна.

Третіе возраженіе: Шестаго вѣка Историкъ Прокопій, сказалъ, что Славяне Перуна признаютъ за единаго Бога, еще прибавилъ, что они почитаютъ рѣки, Нимфъ и духовъ коимъ приносятъ жертвы. -- И по словамъ Прокопія Славяне только почитали рѣки, Нимфъ и духовъ, a не за боговъ признавали. По Новгородскимъ же лѣтописямъ и этого не видно.

Четвертое возраженіе: Извѣстная по лѣтописямъ улица Волосова въ Новѣгородѣ, на Софійской сторонѣ въ Гончарскомъ концѣ не по кумиру ли Волоса, бога скотовъ, называлась? -- Нѣтъ; но по церкви Св. Власія, построенной первоначально въ 1177 году, и до нынѣ тамъ существующей.

Пятое возраженіе: Олегъ, заключая договоръ съ Греками, клялся богомъ Волосомъ, котораго кумиръ почитаемъ былъ въ Ростовѣ. -- О клятвъ Олеговой y Heстора написано: Ольга водиша на роту и мужи его, и по Рускому закону кляшася оружіемъ и Перуномъ богомъ своимъ, и Волосомъ сколтьимъ богомъ, и утвердиша миръ. Отсюда еще не видно, чтобы Олегъ клялся и оружіемъ и Перуномъ и Волосомъ; ибо войско Олегово, по свидѣтельству Лѣтописца, въ семъ походѣ состояло изъ Варягъ, Славянъ, Чуди, Кривичь, Мери, Древлянъ, Радимичь, Полянъ, Сѣверянъ, Вятичь, Хорвать, Дулебъ и Тиверцовъ. Статься могло, да и быть тому надлежало, что каждое племя присягало по своей вѣрѣ: Варяги клялись оружіемъ, Славянскія племена Перуномъ, Меря, то есть Ростовцы, Волосомъ, котораго они почишали.

Шестое возраженіе: Въ Пѣсни о походѣ Князя Игоря на Половцевъ Боянъ, древнѣйшій пѣвецъ Славянскій, названъ внукомъ Велесовымъ. -- Во первыхъ, не извѣстно, имя Велеса значитъ ли здѣсь бога Волоса, или предка Боянова; потомъ, утвердительно сказать не можно, что Боянъ былъ пѣвецъ Славянскій; ибо въ лѣтописяхъ упоминаются Татарскіе послы, именовавшіеся Боянами и Бояндами. И такъ Боянъ Татаринъ? кому пріятно было бы сіе открытіе? Нѣтъ; слѣды бытія его хранятся въ Новѣгородѣ, въ улицѣ, которая издревле до нынѣ именуется Буяна, a по Новгородскому лѣтописцу, Бояна. Ежели многія улицы въ Новѣгородѣ издревле прозваны по именамъ людей знаменитыхъ, на примѣръ: Добрынина, Янева, Рядедина, Боркова и проч; то для чегожъ не думать, что и Бояна прозвана отъ Бояна пѣснопѣвца? Но дѣло въ томъ, что въ Новѣгородѣ кумира Волоса, бога скотовъ, не было и быть не могло; ибо тамошній климатъ не благопріятствуетъ скотоводству. Такимъ образомъ доназано, что въ древнемъ великомъ Новѣгородѣ только единаго Бога признавали, и только одному кумиру покланялись

Епископъ Іоанимъ Корсунянинъ, спустя четыре года по обращеніи Кіевскихъ Славянъ присланный въ Новгородъ, построилъ тамъ первую церковь во имя Святыхъ Іоакима и Анны, потомъ деревянную о 13 верхахъ во имя Софіи, Премудрости Божіей, въ подражаніе Константинопольской соборной церкви. Нынѣшній Софійскій соборъ построенъ въ половинѣ XI столѣтія, и освященъ вторымъ Епископомъ Лукою въ 1051 году. Болѣе десяти церквей приходскихъ и монастырскихъ, до нынѣ уцѣлѣло отъ XI и XII столѣтій; есть много церквей XIII и XIV столѣтій, и ни одной нѣтъ позже XVI вѣка. Сколь священными древностями Новгородъ можетъ хвалиться передъ прочими городами Россійскими!

Лѣтописи повѣствуютъ, что во время нашествія Великаго Князя Дмитрія Іоанновича Донскаго въ 1386 году на Новгородъ вдругъ превращено въ пепелъ 20 монастырей. При Царѣ Іоаннъ Васильевичѣ опустошено ихъ еще болѣе. Всѣ драгоцѣнности церковныя при такихъ случаяхъ вывозимы были въ Москву. Великій Князь Іоаннъ Васильевичь снялъ y церквей лучшіе колокола, сверхъ вечеваго Новгородскаго, y богатѣйшихъ монастырей Юрьева, Благовѣщенскаго Аркажа, Антоніева, Николаевскаго и Сковородскаго, отобралъ половинную часть вотчинъ, y самаго Архіепископа взялъ десять волостей, и сверхъ того еще наложилъ тяжкую подать ежегодную на всѣ духовныя кончины.

Новгородскій гражданинъ Ѳедоръ Сырковъ одинъ своимъ иждивеніемъ построилъ двенадцать монастырей, и снабдилъ ихъ доходами. Многіе монастыри имѣли y себя данныя имъ отъ Великихъ Князей несудимыя грамматы, то есть изключительное право по вотчиннымъ дѣламъ не быть подъ вѣдѣніемъ властей гражданскихъ, и даже своихъ Еписколоьъ,

Со времени учрежденія въ Новѣгородѣ Архіепископіи, то есть съ половины XII вѣка, выборъ кого-либо въ Apxіeреи зависѣлъ отъ самихъ гражданъ Новгородскихъ, и происходилъ на Вечѣ при дворѣ Ярославлъ, или на площади при Софійскомъ соборѣ. Новгородцы выбирали изъ однихъ только своихъ духовныхъ, и притомъ не по старшинству сана, Іоаннъ вторый, Григорій и Василій Калека произведены въ Архіепископы изъ приходскихъ бѣлыхъ священниковъ; Климентъ и Давидъ изъ Архіепископскихъ духовниковъ; Антоній, Арсеній, Симеонъ, Евфимій вторый и Іона изъ простыхъ монаховъ, Ѳеофилъ изъ бѣлыхъ діаконовъ. Къ новоизбранному тотчасъ посылались изъ Вечи депутаты, которые торжественно приводили его на дворъ Архіепископскій, возводили на сѣни, то есть въ палаты, гдѣ подносили ему хлѣбъ, соль и разные подарки. Съ техъ поръ новоизбранный управлялъ всѣми дѣлами; a между тѣмъ Новгородцы отправляли: депутатовъ ко Всероссійскому Митрополиту съ извѣщеніемъ и съ прошеніемъ о хиротонисаніи. Получивъ согласіе отъ верховнаго Первосвященника Всероссійскаго, отправляли къ нему съ депутатами и подарками будущаго своего пастыря, которой по хиротонисаніи возвращался въ Епархію съ настольною грамматою отъ Митрополита. Иногда, по желанію Новгородцовъ, при посвященіи перемѣняли имя избраннаго въ Архіепископы. Случалось, что между избраніемъ и посвященіемъ проходило по одному и по два года. Арсеній и Ѳеодосій управляли Епархіею около двухъ лѣтъ безъ посвященія, и потомъ сведены съ престола самими Новгородцами. Евфимій вторый около пяти лѣтъ правительствовалъ безъ посвященія. Великій Князь Іоаннъ Васильевичь отнялъ y Новгородцевъ право избирать и низлагать Архіепископовъ, которые уже присылаемы были къ нимъ изъ Москвы.

Нѣкоторые Архіепископы были въ чрезвычайной довѣренности и силѣ; многіе изъ нихъ отправлялись депутатами къ Князьямъ отъ имени всего Новагорода. Архіепископъ Ѳеофилъ, именемъ Герберштейнъ, управлялъ Новгородомъ и всею областію, какъ Посадникъ. Всероссійскіе Митрополиты и даже восточные Императоры и Патріархи оказывали отличное уваженіе Архіепископамъ Новгородскимъ; такъ на примѣръ: Василію въ 1346 году пожаловалъ Всероссійскій Митрополитъ полиставрію, то есть ризы крестчатыя, а послѣ въ 1353 году ему же присланъ изъ Константинополя отъ Патpіapxa Ѳилоеѳя бѣлый клобукъ, который съ тѣхъ поръ долго имѣли особенное право носить одни только новгородскіе Архіепископы. Моисею, преемнику Василіеву, Импераморъ Кантакузинъ и Константинолольскій Патріархъ Филоѳей въ 1355 году прислали граммату объ умѣренной платѣ церковныхъ податей Митрополиту Всероссійскому, и сверхъ того пожаловали ему полиставрію. Бѣлый клобукъ и обѣ полиставріи до нынѣ хранятся въ соборной Софійской ризницѣ. Въ 1385 году Новгородцы опредѣлили впредь ни въ чемъ не относиться къ Митрополиту, и всѣ духовныя дѣла предоставить рѣшенію своего Архіепископа. Митрополитъ Кипріянъ не благословилъ было за сіе Новгородцевъ; но они жаловались Константинопольскому Патріарху, и получили отъ него благословеніе. Однакожь послѣ и съ Митрополитомъ помирились.

Продолженіе выписки о знаменитыхъ древностяхъ Великаго Новагорода откладываю до другаго времени.

М. К.

"Вѣстникъ Европы". Часть XL, No 16, 1808