Лефлер-Эдгрен Анна Шарлотта - Густен получит пасторат

Леффлеръ ди-Кайянелло

Переводъ со шведскаго М. Лучицкой.

ГУСТЕНЪ ПОЛУЧИТЪ ПАСТОРАТЪ.

&nbsp-- Густенъ получитъ пасторатъ,-- сказала старая фру Муурмейстеръ, (Мууръ съ двумя у, потому что фамилія была дворянская). Говорите, что хотите, но я знаю навѣрное, я чувствую, что онъ его получитъ.

&nbsp-- Это вы уже много разъ, много разъ говорили, мама, всякій разъ, когда онъ искалъ и ничего не получалъ,-- сказали въ одинъ голосъ дочери г-жи Муурмейстеръ, которыя были уже зрѣлыми дѣвицами въ то отдаленное время, когда "Вечерняя Газета" еще не занималась женскимъ вопросомъ.

&nbsp-- Да, можетъ быть и такъ, но теперь я такъ увѣрена въ этомъ, такъ увѣрена, Да, да, вотъ увидите, увидите.

Она покачала своею старою трясущейся головою и улыбнулась.

&nbsp-- Ахъ, дорогая мама, никому изъ насъ еще никогда не везло. Мы не принадлежимъ къ числу тѣхъ людей, которые имѣютъ удачу въ жизни. О, нѣтъ,-- нужно умѣть пробивать себѣ дорогу, если желаешь достигнуть чего-нибудь,-- а Густенъ этого не умѣетъ.

Дорогая Амалія, грѣшно говорить такія вещи, я не хочу и слушать. Везетъ или не везетъ -- это такое глупое выраженіе. Оно, можетъ быть, годится для язычниковъ, но никакъ не для христіанъ. Мы, христіане, ходимъ всѣ подъ Богомъ, и милосердый Богъ одинъ управляетъ нашею судьбою.

&nbsp-- Да и я въ это вѣрю,-- но это можетъ служить утѣшеніемъ только для такихъ людей, какъ вы, мама. Вы совсѣмъ какъ дитя, мама, и совершенно не знаете того, что дѣлается въ свѣтѣ.

&nbsp-- Всѣ мы должны быть дѣтьми передъ нашимъ Господомъ,-- сказала старая фру Муурмейстеръ.

Отъ всего ея существа вѣяло тихимъ спокойствіемъ. Спокойствіе это нашло на нее только въ глубокой старости -- прежде, много-много лѣтѣ тому назадъ, она была такою же; какъ Амалія, недовольною, ожесточенною, постоянно жаловалась на царствовавшую во всемъ мірѣ несправедливость и на грустную безрадостную жизнь, и свою, и дѣтей. Она не принадлежала къ числу людей, которые легко мирятся съ даннымъ положеніемъ дѣлъ;-- это была безпокойная, дѣятельная женщина, полная надеждъ, которыя никогда не осуществлялись, всегда измѣняли ей,-- но теперь ей уже исполнилось 80 лѣтъ, и жизнь начала представляться ей въ видѣ ландшафта, которымъ мы любуемся въ сумерки, когда всѣ мелкія линіи стушевываются и кажутся совсѣмъ незначительными, а на первый планъ выступаютъ только рѣзкіе, крупные контуры. Она обладала тѣмъ счастливымъ равнодушіемъ старости, при которомъ всѣ огорченія скользятъ по поверхности нашего сердца, не оставляя глубокихъ слѣдовъ. Лишь-бы только Густенъ получилъ пасторатъ -- это было единственное желаніе, сосредоточившее на себѣ въ данную минуту всѣ ея мысли, когда она тихо и спокойно сидѣла на своемъ креслѣ съ чулкомъ въ рукахъ.

Противъ нея у окошка помѣщалась всегда Амалія. Отсюда открывался видъ на оживленную площадь, и Амалія любила сидѣть здѣсь, такъ какъ ее очень забавляло смотрѣть изъ окна на проходящихъ. Съ того же мѣста, гдѣ сидѣла старая фру Муурмейстеръ, виднѣлся только переулокъ, и старуха сама выбрала этотъ уголокъ, какъ только они переѣхали на новую квартиру.

Амалія брала работу у общества покровительства рукодѣлья. Она очень хорошо вышивала и отличалась искусствомъ составлять узоры.

У другого окна, выходившаго только на переулокъ, сидѣла старшая изъ "дѣвочекъ", Гильда; хотя ей исполнилось уже 60 лѣтъ, но она была самою искусною работницею между ними тремя. Гильда нѣсколько хромала съ дѣтства, и потому никогда не носилась съ радужными надеждами на жизнь, какъ младшія ея сестры. Еще въ молодости, когда другія ея подруги безпокойно метались изъ стороны въ сторону и мечтали о сказочномъ принцѣ, она спокойно заняла свое мѣсто въ жизни въ качествѣ незамѣтной труженицы. "У Гильды совсѣмъ нѣтъ воображенія",-- говорила Амалія. Гильда цѣлые дни занималась вышиваніемъ простынь и носовыхъ платковъ. Эта работа хорошо оплачивалась, и такъ какъ Гильда была чрезвычайно прилежна, то вся семья жила главнымъ образомъ ея заработкомъ,-- но какъ можно сидѣть такимъ образомъ цѣлый день и вышивать изъ году въ годъ на бѣломъ,-- совершенно не понимаю,-- говорила Амалія.-- Одни цвѣта могутъ придать жизнь работѣ. Вышивать цвѣтными шелками или шерстями все равно, что рисовать,-- такую работу я не могу назвать рукодѣльемъ,-- это художественное произведеніе.

И Амалія могла иногда провести цѣлое утро въ размышленіяхъ надъ тѣмъ, какъ размѣстить четыре цвѣта на одномъ узорѣ,-- какой цвѣтъ расположить по краямъ, голубой или красный, какой зеленый цвѣтъ взять, болѣе свѣтлаго или болѣе темнаго оттѣнка. Но всѣ эти утренніе труды надъ сочетаніемъ цвѣтовъ не оплачивались.

Іетта, маленькая Іетта, которая все еще была молода, съ дѣтскою наружностью, дѣтскою походкою, розовенькими щечками и самыми маленькими ручками и ножками, какія только можно себѣ вообразить,-- Іетта должна, конечно, непремѣнно выйти замужъ,-- но покамѣстъ она уже 20 лѣтъ занималась рисованіемъ -- не шерстями, какъ Амалія, а настоящими красками. Художественныя наклонности семьи достигли у нея полнаго развитія. Когда ей было 17--18 лѣтъ, т. е. около двадцати лѣтъ тому назадъ, она брала уроки акварели у молодого живописца, посѣщавшаго академію художествъ, но пріѣхавшаго къ своей матери въ Упсалу на вакаціи. Да, стоило тогда Іеттѣ захотѣть, и она была-бы теперь женою великаго художника, продающаго свои картины въ Парижѣ,-- таково было по крайней мѣрѣ убѣжденіе Амаліи. Но Іетта отличалась всегда какою-то гордою сдержанностью по отношенію къ мужчинамъ, она всегда держала себя недоступно,-- по мнѣнію Амаліи. Что же касается мужчинъ, то они говорили, что она жеманна, а ничто не можетъ быть невыносимѣе жеманной женщины.

Между тѣмъ Іетта находила много самыхъ разнообразныхъ примѣненій для своего небольшого таланта. Теперь она сидѣла за большимъ бѣлымъ столомъ, поставленнымъ среди комнаты, и рисовала маленькихъ птичекъ, мотыльковъ и гирлянды цвѣтовъ на поздравительныхъ карточкахъ, которыя продавала затѣмъ въ магазины. Она большею частью рисовала прямо отъ руки и отличалась удивительнымъ пониманіемъ естественныхъ формъ и красокъ. Но работа шла медленно, потому что Іетта была крайне добросовѣстна и щепетильна. Амалія восхищалась всегда ею, но не могла иногда удержаться, чтобы не дать ей какого-либо непрошеннаго хорошаго совѣта или не сдѣлать какого-либо замѣчанія о необходимости той или иной поправки.

&nbsp-- Послушай, милочка Іетта, развѣ ты не видишь, что вотъ этотъ стебелекъ слишкомъ утолщенъ?-- и подожди, вотъ этотъ листочекъ недостаточно выдѣляется здѣсь. Вотъ постой, милочка, я тебѣ сейчасъ покажу, какъ нужно поправить.

Іетта нетерпѣливо:

&nbsp-- Сдѣлай одолженіе, занимайся своимъ дѣломъ и оставь меня въ покоѣ. Меня страшно раздражаютъ эти вѣчныя замѣчанія и совѣты; я ничего не могу довести до конца.

Среди этого спора раздается голосъ матери, успокаивающій ихъ, точно двухъ маленькихъ дѣтей:

&nbsp-- Дѣвочки, дѣвочки, не ссорьтесь, милыя!

Тильда, сидѣвшая цѣлый день наклонившись надъ работою, никогда не говорила ни слова, потому что Гильда была необыкновенно молчалива.

Раздался звонокъ у парадной двери. Амалія и Іетта быстро вскочили съ своихъ мѣстъ.

&nbsp-- О Боже, чего ты только не разбрасываешь всегда по всей комнатѣ,-- вскричала Іетта.-- Изъ-за тебя приходится стыдиться каждый разъ, когда придетъ кто-либо посторонній!

Амалія поспѣшно собрала съ пола всѣ свои принадлежности и бросила ихъ одну за другою въ сосѣднюю комнату.

&nbsp-- Работы не зачѣмъ стыдиться, дѣти,-- сказала мать, продолжавшая спокойно сидѣть въ креслѣ съ чулкомъ въ рукахъ.

Іетта быстро пригладила передъ зеркаломъ свои черные, блестящіе волосы, которые вовсе не нуждались въ этомъ, такъ какъ были всегда расчесаны чрезвычайно гладко, волосокъ къ волоску. Весь ея костюмъ былъ также всегда необыкновенно тщательно вычищенъ и отличался даже нѣкоторымъ изяществомъ, не смотря на то, что ея единственное платье по нѣсколько разъ перелицовывалось и передѣлывалось. Она быстро побѣжала къ двери мелкими легкими шажками, чтобы открыть ее, между тѣмъ какъ Амалія, которая, напротивъ того, никогда не была, вполнѣ одѣта, когда сидѣла дома за работою, исчезла за ширмою, отдѣлявшею часть большой комнаты и скрывавшею ея постель.

Въ передней послышался возгласъ Іетты:

&nbsp-- Кого я вижу? смотрите, это наша маленькая Матильда! Какъ это мило съ твоей стороны, что не забываешь насъ!

Амалія изъ-за ширмы и мать изъ своего большого кресла тотчасъ присоединили къ этому и свои голоса:

&nbsp-- Ахъ, неужели! Такъ это Матильда? Наша маленькая полковница? Какая-же ты милая! Да и то правда, Матильда была всегда такая славная, добрая!

Никогда и нигдѣ не привѣтствовали гостей такъ сердечно, какъ у Муурмейстеровъ. Право, усилія, которыя приходилось употребить, чтобы взобраться на ихъ крутую лѣстницу, вознаграждались вполнѣ радостью, выражающейся на довольныхъ лицахъ радушныхъ хозяевъ. Короткій визитъ равнялся большой дружеской услугѣ и составлялъ цѣлую эпоху въ ихъ однообразной, уединенной жизни.

Полковница доводилась родной племянницей фру-Муурмейстеръ по сестрѣ, но ихъ образъ жизни представлялъ громадное различіе. Первая жила въ большомъ свѣтѣ, и ея кузины относились къ ней поэтому съ величайшимъ почтеніемъ.

&nbsp-- Ну, дорогая тетя, какъ же идутъ дѣла съ пасторатомъ?-- спросила она, садясь.

&nbsp-- О, на этотъ разъ удачно, слава Богу! Всѣ говорятъ, что они очень желаютъ имѣть его у себя пасторомъ.

Полковница нѣсколько удивилась. Къ ней дошли совершенно противоположные слухи, и она явилась къ нимъ спеціально съ цѣлью подготовить ихъ къ тому, что Густенъ не получитъ пастората. У ея мужа были родные въ приходѣ, и она знала, что его пробная проповѣдь далеко не произвела благопріятнаго впечатлѣнія. Онъ не владѣлъ даромъ слова, бѣдный Густенъ, да притомъ теперь, какъ и всегда, наговорилъ множество глупостей, сказалъ напр., что искоренитъ изъ своего прихода піетистскихъ проповѣдниковъ и т. іі. Полковница сама была горячимъ приверженцемъ ново-евангелическаго движенія и находила такого рода выходку до того возмутительною, что не могла удержаться отъ замѣчанія по поводу ея.

&nbsp-- Видите-ли, тетя, вы не должны были-бы такъ сильно надѣяться,-- сказала она, -- Въ приходѣ сильна духовная жизнь, въ немъ много разнаго рода религіозныхъ движеній, а я не думаю, чтобы Густенъ много смыслилъ въ нихъ.

&nbsp-- Почему-бы ему въ нихъ не смыслить?-- вскричала старуха, тотчасъ воспламеняясь.-- Ты можетъ быть думаешь, что Густенъ не на столько богобоязенъ, какъ и любой піетистъ?

&nbsp-- Мамочка дорогая, не принимай этого такъ сильно къ сердцу, -- сказала Іетта, вмѣшиваясь въ разговоръ изъ боязни, чтобы мать не оскорбила какимъ-либо замѣчаніемъ высокоуважаемой гостьи.-- Матильда, конечно, не хочетъ сказать, ничего дурного о Густенѣ.

&nbsp-- Каждый можетъ быть богобоязненнымъ на свой ладъ, -- замѣтила полковница.-- Но истинная духовная жизнь представляетъ нѣчто совершенно другое, и я не думаю, чтобы она пробудилась въ Густенѣ.

&nbsp-- Ты потому это думаешь, что Густенъ не умѣетъ ныть и поднимать глаза кверху, какъ ваши піетистскіе проповѣдники; -- раздался голосъ изъ-за ширмы, откуда выглянула голова Амаліи, съ половиною волосъ, поднятою высоко надъ лбомъ, а другою, висящею безпорядочными прядями вдоль щеки.

&nbsp-- Я, право, не могу разсуждать съ тобою, пока ты стоишь за ширмами,-- возразила полковница нѣсколько раздраженнымъ тономъ.-- Выйди, и сядь здѣсь съ нами, тогда я тебѣ отвѣчу.

&nbsp-- Разсуждать тутъ нечего, -- сказала фру Муурмейстеръ.-- Я не понимаю, что значатъ всѣ ваши рѣчи о духовной жизни и т. под. Но я знаю, что боязнь Бога выражается только однимъ путемъ -- повиновеніемъ его заповѣдямъ. А развѣ въ библіи не сказано, что тому, кто почитаетъ отца своего и матерь свою, благо будетъ? А Густенъ никогда не отступалъ отъ этой заповѣди, и хотя онъ можетъ быть не силенъ въ современныхъ модныхъ взглядахъ, рѣчахъ и т. д., онъ во всякомъ случаѣ, самый лучшій сынъ и. самый лучшій человѣкъ въ мірѣ.

Голосъ старухи сильно задрожалъ; она была готова расплакаться.

&nbsp-- Успокойся, дорогая мамочка, успокойся, -- сказала съ безпокойствомъ Іетта.-- Не угостить-ли намъ Матильду чѣмъ-нибудь? Не хочешь-ли немного сиропу? Твоя милая дочь Марія заходила къ намъ на прошлой недѣлѣ и подарила баночку чудеснаго сиропу собственнаго приготовленія.

Врожденное гостепріимство взяло у фру Муурмейстеръ, благодаря новому обороту разговора, верхъ надъ оскорбленными материнскими чувствами. Ничто не доставляло ей такого удовольствія, какъ угощать, и она тотчасъ вынула изъ кармана связку ключей и отправилась въ кухню, чтобы сдѣлать нужныя распоряженія.

&nbsp-- Но зачѣмъ вы сами безпокоитесь, тетя?-- возразила полковница, которая уже раскаивалась въ томъ, что огорчила старуху.

&nbsp-- Видишь-ли, мама хочетъ всегда дѣлать все Сама, -- отвѣтила Амалія, которая продолжала скрывать за ширмою значительную часть своей особы.-- Она ни одной изъ насъ ни на іоту не довѣряетъ.

&nbsp-- Ахъ, Амалія милая, что ты говоришь? сказала Іетта, которая не находила comme il faut чистосердечіе сестры.-- Мамочка всегда рада заниматься этими вещами.

&nbsp-- Но когда же ты наконецъ выйдешь, Амалія?-- вскричала полковница.-- И, послушай, Іетта, нельзя-ли попросить тебя посидѣть хоть на минуту смирно, всѣ вы такъ неспокойны, что и разговаривать то съ вами невозможно.

Іетта именно все время, пока шелъ разговоръ, вертѣлась, не переставая, по комнатѣ, приводя въ порядокъ то небольшое количество мебели, которая была въ, ней разставлена, здѣсь оправляя на стулѣ чехолъ, тамъ подымая съ полу гвоздикъ или стирая пыль съ бюро, -- это она дѣлала всегда, когда къ нимъ пріѣзжали гости, подобно тому, какъ Амалія всегда стояла за ширмою и выходила изъ-за нея только тогда, когда гости собирались уже уходить, выходила разряженною по мѣрѣ возможности, одѣтою очень мило и со вкусомъ, какъ она выражалась.

Теперь она показалась въ пожелтѣвшемъ, немного помятомъ воротничкѣ. Когда она была молода, всѣ носили платья декольте, и она никакъ не могла привыкнуть къ высокимъ воротамъ, которые находила страшно безобразными, почему всегда нѣсколько вырѣзывала свой лифъ, такъ что изъ треугольной вырѣзки поднималась длинная, худая, желтая шея, что производило весьма странное впечатлѣніе въ связи со старою сѣрою кофтою и поношенною черною шелковою юбкою, покрытою массою отдѣлокъ. Амалія была очень высокаго роста, худая, съ очень узкими бедрами, вслѣдствіе чего платья висѣли на ней, точно вѣнки на майскомъ шестѣ, по невѣжливому выраженію нѣкоего студента во время одной маевки. Но когда она была молода, ея фигуру сравнивали со стеблемъ лиліи, и даже однажды въ честь ея была пропѣта серенада; воспоминаніе объ этомъ еще до сихъ поръ было живо въ ней, когда она шла съ высоко поднятою головою.

Дѣвушки усѣлись, наконецъ, на своихъ стульяхъ по обѣ стороны полковницы, которую заставили помѣститься на неуклюжемъ диванѣ съ испорченными пружинами и множествомъ заплатъ на обивкѣ.

&nbsp-- Ну, дорогая Матильда, разсказывай-же теперь. Что дѣлается въ большомъ свѣтѣ?

&nbsp-- Я такъ рѣдко выѣзжаю теперь. Съ тѣхъ поръ, какъ Марія замужемъ, Анна большею частью бываетъ повсюду съ нею.

&nbsp-- Ну, а что же дорогая моя, Аннѣ не представляется еще никакой партіи?-- спросила Іетта.

&nbsp-- Я не думаю, чтобы Анна вышла когда-нибудь замужъ, -- замѣтила Амалія.-- Она не изъ тѣхъ, которыя... она слишкомъ высокомѣрна съ молодыми людьми -- совершенно, какъ Іетта.

&nbsp--. Что ты, милая?-- сказала Іетта, покраснѣвъ до ушей.-- Какъ она могла-бы не выйти замужъ? Такая красивая дѣвушка?

&nbsp-- Вотъ еще глупости!-- вскричала Амалія, бросая на Іетту взглядъ, полный восхищенія.-- Это была бы во всякомъ случаѣ не первая красавица, оставшаяся не замужемъ.

&nbsp-- Дорогія мои дѣвочки, не всегда счастливы тѣ, которыя выходятъ замужъ!--: замѣтила мать, которая вошла въ эту минуту въ комнату и начала возиться со стаканами.

&nbsp-- Ну, понятно, мама это всегда говоритъ, -- вскричала Амалія.-- Во всякомъ случаѣ, я знаю то, что знаю.

&nbsp-- Что же именно?-- спросила полковница, въ глазахъ которой промелькнула насмѣшливая искорка. Она знала, что послѣдуетъ за этимъ вопросомъ.

&nbsp-- Ахъ, никогда не выходятъ замужъ тѣ дѣвушки, у которыхъ такая мать, какъ мама!

&nbsp-- Ты хочешь сказать, что тетя не сдѣлала ничего для того, чтобы выдать васъ замужъ?

&nbsp-- О, нѣтъ, я ничего не говорю. Но никто никогда не убѣдитъ меня, что бѣдныя дѣвушки могутъ выйти замужъ, если не дѣлаютъ ни малѣйшихъ усилій, чтобы-найти имъ партію.

Это былъ постоянный упрекъ, съ которымъ дѣвушки обращались къ своей матери, -- Амалія громко и при комъ угодно, а Іетта исподтишка и всегда не иначе, какъ въ отсутствіи постороннихъ. Но всякій разъ, когда имъ приходилось слышать о какой-либо помолвкѣ, всплывалъ на поверхность этотъ вопросъ.

Фру Муурмейстеръ знала отлично, что у нея никогда не было и въ помышленіи мѣшать дочерямъ выходить замужъ, что она, напротивъ того, была-бы отъ души рада, если-бы хоть одной изъ нихъ представился женихъ. Но у дѣвушекъ была насчетъ этого своя idée fixe, и мать никогда не отвѣчала на ихъ упреки.

&nbsp-- Я надѣюсь, что Анна найдетъ себѣ какую-нибудь дѣятельность, которая обезпечитъ ей независимость,-- сказала полковница,-- У нея нѣтъ состоянія, и она не можетъ сидѣть сложа руки. Я думаю заставить ее изучить двойную бухгалтерію, чтобы она могла современемъ занять мѣсто въ какой-нибудь конторѣ.

Въ первый разъ со времени начала разговора Тильда подняла голову съ выраженіемъ интереса.

&nbsp-- Какъ ты хорошо дѣлаешь,-- сказала она,

&nbsp-- И какъ ты можешь это говорить, Тильда, -- возразила Амалія.-- Такая красивая дѣвушка изъ такой хорошей фамиліи, какъ Анна!

&nbsp-- И это такъ неженственно!-- сказала Іетта,-- Сидѣть цѣлые дни въ конторѣ, открытой для всѣхъ, и работать въ обществѣ этой массы постороннихъ мужчинъ!

&nbsp-- И зарабатывать столько же, сколько мужчины, и быть такою же свободною и независимою, какъ и они, -- сказала энергично Тильда, -- Да притомъ это дѣйствуетъ такимъ развивающимъ образомъ -- находиться въ постоянномъ. общеніи съ мужчинами и раздѣлять ихъ труды.

&nbsp-- Но я, право, не понимаю, откуда Тильда набирается этихъ идей,-- вскричала Амалія.-- Я никогда еще не слышала, чтобы ты питала особенное пристрастіе къ мужчинамъ, дорогая Тильда,

&nbsp-- А я никогда не слышала, чтобы ты была такъ ужъ довольна своею судьбою, и не желала въ ней никакой перемѣны,-- возразила Гильда.

&nbsp-- Не ссорьтесь, дорогія дѣвочки, -- сказала мать.-- Я совершенно согласна съ Амаліею: женщина должна быть прежде всего женственною, и мнѣ совсѣмъ не нравятся современныя стремленія вывести ее изъ дому, гдѣ она всегда можетъ найти для себя подходящее дѣло.

&nbsp-- Если-бы въ наше время, когда мы были молоды, дѣвушкамъ давали другое воспитаніе,-- сказала Гильда, то и ваша старость, мамочка, была-бы болѣе обезпеченною, и болѣе пріятною. А если-бы отъ меня зависѣло выбрать себѣ судьбу, я, конечно, никогда не согласилась-бы быть женственною,-- это вѣрно. Кто захотѣлъ-бы корпѣть добровольно въ скорлупѣ, если-бы могъ свободно двигаться и расправлять свои члены!

&nbsp-- Бѣдняжка Гильда, ее дѣлаетъ такою недовольною ея больная нога!-- сказала Амалія вполголоса своей кузинѣ.-- На нее находитъ иногда такое дурное расположеніе духа, хотя большею частью она всегда спокойна и довольна.

&nbsp-- Конечно я спокойна и довольна,-- сказала Гильда, до слуха которой донеслись послѣднія слова.-- И пока я сижу здѣсь и то опускаю, то вынимаю иголку изъ своего шитья, я радуюсь, что теперешнія дѣвушки вырастаютъ настоящими истинными людьми, а не такими, какъ мы,-- только я не знаю, право, какъ-бы выразиться,-- только женщинами.

&nbsp-- Я всегда буду гордиться тѣмъ, что я истинная женщина,-- сказала Іетта и покраснѣла при мысли о своей женственности.

&nbsp-- А скажите, навѣрное вы страшно страдали въ городѣ отъ жары?-- спросила полковница, которая находила необходимымъ перенести разговоръ на болѣе объективныя темы.

&nbsp-- О, нѣтъ, жара вовсе не была такъ ужасна,-- сказала Іетта.-- Призомъ мы имѣемъ передъ собою площадь, пустую площадь, въ которой такая масса воздуха.-- Это была рыночная площадь, биткомъ набитая крестьянскими телѣгами и отдававшая разнаго рода запахами отъ съѣстныхъ припасовъ.-- И мы проводимъ притомъ много времени въ паркѣ.

&nbsp-- Въ Каролиновскомъ паркѣ?-- спросила полковница.

&nbsp-- О, нѣтъ, въ Каролиновскомъ паркѣ, положимъ, очень красиво, но за то и страшно уединенно, грустно. Мы ходимъ внизъ,-- тамъ такъ оживленно и туда доносится такая чудная музыка!

Полковница подумала съ состраданіемъ, что это было слишкомъ жалкою замѣною деревни лѣтомъ, эта маленькая пыльная площадка съ кишащею на ней безпокойною жизнью.

&nbsp-- Вамъ-бы слѣдовало-пріѣхать ко мнѣ въ деревню хотя-бы на одинъ день,-- сказала она.-- Назначимъ сейчасъ же, когда вы можете пріѣхать. Напримѣръ, въ слѣдующій четвергъ, хорошо?

&nbsp-- Благодарю, милая Матильда, ты всегда такъ добра къ намъ. Но намъ обѣимъ никакъ невозможно оставить маму. Можетъ быть ты поѣдешь, Амалія?

При всякаго рода выѣздахъ Тильду не брали никогда въ разсчетъ, такъ какъ ея нога мѣшала ей свободно двигаться.

&nbsp-- Почему именно я?-- возразила Амалія.-- Іеттѣ необходимо немного провѣтриться. У нея такія частыя головныя боли.

&nbsp-- А. ты такъ страшно кашляешь! Морской воздухъ принесетъ тебѣ большую пользу.

Онѣ горячо заспорили между собою, точно вопросъ шелъ объ основательномъ леченіи всѣхъ недуговъ. Одинъ день въ деревнѣ былъ для нихъ какъ-бы равносиленъ пребыванію у моря въ теченіе цѣлаго лѣта.

&nbsp-- Вы можете пріѣхать поочередно, сначала одна, а потомъ другая,-- сказала полковница.

Нѣтъ, это было невозможно -- почему, онѣ не хотѣли сказать. Но полковница тотчасъ догадалась о причинѣ. Билеты на желѣзной дорогѣ туда и обратно стоили двѣ кроны, и онѣ не имѣли средствъ, чтобы заплатить дважды за проѣздъ. Полковница задумалась надъ тѣмъ, какъ-бы сказать имъ деликатнымъ образомъ, что расходы по путешествію несетъ, конечно, она,-- но у добрыхъ дѣвушекъ была своя гордость, и онѣ мужественно боролись, скрывая отъ постороннихъ взоровъ свою бѣдность.

Послѣ продолжительнаго спора между сестрами, послѣ неоднократнаго повторенія однихъ и тѣхъ же вопросовъ и отвѣтовъ, было, наконецъ, рѣшено, что въ четвергъ поѣдетъ Іетта.

&nbsp-- Но въ которомъ же часу вернется она домой?-- спросила мать.

&nbsp-- Послѣдній поѣздъ отходитъ въ 9. Значитъ, она можетъ быть дома въ 10.

&nbsp-- Въ 10!-- вскричала фру Муурмейстеръ.-- Боже сохрани, развѣ можетъ Іетта возвращаться домой вечеромъ такъ поздно одна. Нѣтъ, милая моя Матильда, это совершенно невозможно.

&nbsp-- Дорогая тетя, это чистыё пустяки. Въ настоящее время даже молоденькія дѣвочки ходятъ однѣ по вечерамъ. А я и Іетта, мы находимся обѣ въ такомъ возрастѣ.

Маленькая тѣнь промелькнула на лицѣ Іетты, но она ничего не сказала. Она была моложе кузины на 5 лѣтъ, но добрая Матильда въ послѣднее время усвоила себѣ привычку говорить о себѣ и о Іеттѣ, какъ объ однолѣткахъ. Это было смѣшно со стороны Матильды, потому что каждый, кто увидалъ-бы ихъ вмѣстѣ, тотчасъ-бы догадался, что Іетта гораздо моложе. Она знала отлично, что ей нельзя никакъ дать больше тридцати лѣтъ, поэтому ей было немного непріятно слышать, когда Матильда, эта толстая женщина, имѣющая уже двухъ внучатъ, называла ее своею ровесницей. Но у всякаго человѣка бываютъ свои слабости, и Матильду можно было извинить.

&nbsp-- Я никогда не позволяла своимъ дѣвочкамъ выходить поздно однѣмъ,-- сказала фру Муурмейстеръ, которая никакъ не могла пріучиться смотрѣть на своихъ дочерей, какъ на взрослыхъ.-- Я нахожу это неприличнымъ, да и кромѣ того, я была-бы всегда въ смертельномъ страхѣ.

&nbsp-- Такъ я останусь дома и не будемъ больше говорить объ этомъ,-- сказала Іетта.-- И всегда случается такъ, всякій разъ когда мнѣ представляется случай выйти изъ дому; остается только одно: сидѣть безвыѣздно дома,

&nbsp-- Ахъ, зачѣмъ ты это говоришь,-- возразила мать огорченнымъ тономъ.-- Ты же знаешь, какъ я рада, когда ты можешь доставить себѣ хоть какое-нибудь удовольствіе.

Наконецъ, рѣшено было, что Іетта пріѣдетъ въ четвергъ, и полковница встала прощаться, рѣшившись послать ей пять кронъ въ письмѣ. Это было легче, чѣмъ всунуть ихъ въ руку, при прощаніи.

Между тѣмъ Іеттѣ пришло въ голову, что она можетъ получить немного денегъ въ лавкѣ, гдѣ продавались ея поздравительныя карточки. Она рѣшила тотчасъ пойти узнать объ этомъ и выйти изъ дому вмѣстѣ съ полковницею, такъ чтобы хозяйка дома, вдова простого вахтмейстера, нерѣдко позволявшая себѣ съ ними фамильярный тонъ, потому что они жили наверху въ мансардѣ, увидѣла, что они дѣйствительно благородные люди, которые водятъ знакомство съ знатными особами.

&nbsp-- Если позволишь, Матильда, милая, я выйду съ тобою,-- сказала она.

Полковница знала, что нужно имѣть большую дозу терпѣнія, чтобы ждать, пока Іетта одѣнется для выхода изъ дому, но тѣмъ не менѣе покорно сѣла опять на диванъ.

Іеттѣ было вовсе не такъ легко одѣться, чтобы выйти прогуляться. Одно надѣваніе шляпы требовало по крайней мѣрѣ получаса,-- каждый волосокъ приглаживался, каждая пылинка тщательно счищалась щеткою, каждая складка на платьѣ расправлялась. Раза два она выглянула изъ двери и позвала одинъ разъ Амалію, которая брала у нея взаймы теплую исподнюю шерстяную юпку, но куда-то ее запрятала, такъ что Іетта никакъ не могла найти ее, а раза два мать, чтобы она дала ей ключъ отъ общаго бюро, потому что этотъ ключъ всегда хранился въ карманѣ старухи. Наконецъ, послѣ цѣлаго часа проволочекъ, она вышла совершенно готовою, чистенькою и изящною, точно ея платье только что было принесено отъ модистки.

&nbsp-- Тебѣ не слѣдуетъ выходитъ совсѣмъ безъ денегъ, -- сказала мать, и, вынувши 25 оръ изъ ящика бюро, подала ихъ Іеттѣ, которая съ благодарностью положила ихъ въ свой пустой портмоне. Ни у кого изъ дѣвушекъ не было ни одной оры своей, потому, что всѣ заработанныя ими деньги онѣ отдавали матери, отъ которой получали затѣмъ въ видѣ подарка все, въ чемъ нуждались.

Старуха и Амалія провели ихъ въ переднюю, и мать наклонилась надъ перилами, чтобы посмотрѣть вслѣдъ за уходившими,.-- это она дѣлала каждый разъ, когда кто-нибудь уходилъ, и прощаніе было всегда такое продолжительное и сердечное, точно при разставаніи на всю жизнь.

Амалія закричала на лѣстницѣ кузинѣ:

&nbsp-- Поклонись отъ меня своему мужу, г. полковнику, и своей дочери, нашей милой каммергершѣ, и своему сыну лейтенанту.

У дѣвушекъ были свои особыя причины для этихъ громкихъ прощаній и для выкрикиваніи титуловъ своихъ знакомыхъ. Какъ разъ противъ мансарды жила семья рабочихъ, и имъ хотѣлось показать "этимъ людямъ", что онѣ вовсе не ровня имъ -- иначе "такіе люди" могутъ сдѣлаться слишкомъ фамильярными.

Онѣ относились вообще очень свысока къ "такимъ людямъ" и строго придерживались сословныхъ различій, считая ихъ краеугольною основою общества, безъ которой оно должно непремѣнно рушиться.

Іетта вернулась домой послѣ двухчасовой прогулки въ самомъ веселомъ расположеніи духа. Она получила въ лавкѣ 5 кронъ, изъ которыхъ три передала тотчасъ матери, а остальныя двѣ она спрятала въ свое портмоне для предполагаемаго большого путешествія, занимавшаго теперь всѣ ея мысли. Вотъ когда она соберетъ въ деревнѣ много красивой тонкой травы, которая была нужна ей для ея рисунковъ!

&nbsp-- Какая Матильда добрая и милая!-- сказала она.

&nbsp-- Да, и относительно нея можно быть спокойною, что она и за глаза будетъ говорить то же, что и въ глаза, -- сказала Амалія, которая по причинѣ ли разныхъ непріятныхъ испытаній или по врожденной щепетильности, всегда чувствовала тайный страхъ, что ее осмѣютъ за спиною.-- Можно быть увѣренною, что если она и заговоритъ о комъ-нибудь, въ его отсутствіе, то кромѣ хорошаго никогда ничего не скажетъ.

&nbsp-- О да, конечно, -- сказали въ одинъ голосъ мать и Іетта.

Между тѣмъ полковница за обѣдомъ у себя на дачѣ въ самыхъ комичныхъ выраженіяхъ описывала свое посѣщеніе кузинъ, и вся семья хохотала до упаду.

&nbsp-- Какъ будетъ забавно, когда тетя Іетта пріѣдетъ сюда, -- сказалъ сынъ лейтенантъ.-- Я буду напропалую ухаживать за нею, и она страшно обрадуется,-- хотя, конечно, постарается принять возможно болѣе важный видъ, преисполненный достоинства.

Старая фру Муурмейстеръ начала накрывать обѣденный столъ, когда въ передней раздался вновь звонокъ. На этотъ разъ она сама пошла открывать; она знала, кто всегда пріѣзжалъ къ ней въ это время.

Это былъ ея сынъ, который самымъ нѣжнымъ и сердечнымъ образомъ обнялъ и поцѣловалъ свою старуху-мать. Онъ служилъ викаріемъ въ одномъ сельскомъ приходѣ около Упсалы и каждый четвергъ пріѣзжалъ на крестьянской телѣгѣ въ городъ, чтобы повидаться съ родными.

&nbsp-- Ну, какъ же вы поживаете сегодня, дорогая мамочка?

&nbsp-- Охъ, въ груди все тяжело, но въ моемъ возрастѣ не стоитъ обращать вниманія на эти пустяки.

Онъ похлопалъ ее по плечу и сказалъ съ гордостью, какъ-бы обращаясь къ невидимой публикѣ:

&nbsp-- Можетъ-ли кому-нибудь придти въ голову, что ей уже исполнилось 84 года, спрашиваю я васъ?

&nbsp-- Ну что-же, дорогой Густенъ, слышалъ ты что-нибудь новенькое о своемъ дѣлѣ?

&nbsp-- Нѣтъ, новаго ничего не слышалъ, -- но со дня на день жду назначенія.

У старухи зародились кое-какія смутныя сомнѣнія со времени посѣщенія полковницы.

&nbsp-- Такъ твоя проповѣдь понравилась имъ?-- спросила она -- ты это слышалъ со многихъ сторонъ?

&nbsp-- О да, это вѣрно, клянусь спасеніемъ души, -- отвѣтилъ викарій и плюнулъ на каминъ. Плевокъ назначался въ плевательницу, но не попалъ въ цѣль.

Іетта тотчасъ вскочила.

&nbsp-- Но это, право, невыносимо, Густенъ, когда ты, наконецъ, отучишься вѣчно плевать? Съ тобою никакъ невозможно держать комнаты чистыми. И потомъ это постоянное харканіе и плеваніе просто ужасны.

&nbsp-- Ну, ну, милая Іетта, не сердись, ты знаешь, что онъ въ этомъ не виноватъ.

&nbsp-- Ну да, конечно, у меня хроническій катарръ, ты вѣдь это знаешь.

&nbsp-- Катарръ! Лучше бы ужъ молчалъ! Катарръ, который длится уже нѣсколько лѣтъ.

&nbsp-- Да я же тебѣ говорю, что это катарръ хроническій, -- вскричалъ Густенъ, который тотчасъ приходилъ въ раздраженіе, когда сестры дѣлали ему какое-либо замѣчаніе.-- Если бы онъ не продолжался нѣсколько лѣтъ, то онъ не былъ бы хроническимъ. Но ты вѣдь не понимаешь по-латыни, такъ что съ тебя и взятки гладки: все равно ничего не поймешь.

Онъ такъ грузно опустился на диванъ, что пружины затрещали.

&nbsp-- Но ты, надѣюсь, не сказалъ ничего неосторожнаго относительно піетистскихъ проповѣдниковъ?-- спросила мать, возвращаясь къ жгучему предмету разговора.

&nbsp-- Неосторожнаго?-- Нѣтъ, я имъ сказалъ только правду, голую правду, и больше ничего. Я сказалъ имъ, что пришла, наконецъ, пора прекратить это проклятое хожденіе въ народъ для проповѣди, и что Божье слово должно проповѣдываться ясно и кратко, безъ всякихъ мудрствованій, и что народъ долженъ научиться опять ходить въ церковь, а не шататься по молитвеннымъ домамъ. Вы обратили Божій домъ въ разбойничій вертепъ, сказалъ я имъ.

&nbsp-- Но это было сказано совсѣмъ не къ дѣлу, -- замѣтила сухо Тильда.

&nbsp-- Не къ дѣлу?-- Онъ такъ сильно подскочилъ на диванѣ, что еще одна пружина лопнула.-- Ты очень умна и добра, дорогая сестра, но лучше бы сдѣлала, если бы молчала, когда вопросъ идетъ о такихъ вещахъ, потому что ты въ нихъ ровно ничего не смыслишь, клянусь спасеніемъ души! Развѣ ты думаешь, что я самъ не знаю, что говорю? Ты, можетъ быть, воображаешь, что я не понимаю значенія словъ Господнихъ?

&nbsp-- Но кому-же ты это говорилъ, милый Густенъ?

&nbsp-- Да, видишь-ли, это была прекурьезная исторія, -- сказалъ викарій разражаясь громкимъ хохотомъ.-- Я сказалъ это патрону Окерсберга. Но затѣмъ оказалось, что онъ-то и есть самый завзятый піетистскіи проповѣдникъ и что именно ему принадлежитъ статья о необходимости ходить проповѣдывать въ народъ.

&nbsp-- Господи Боже, Густенъ, ты намъ этого никогда не разсказывалъ.

&nbsp-- Да, это была препотѣшная исторія, -- сказалъ Густенъ и вновь захохоталъ, заложивъ руки въ карманы брюкъ, и наклонившись всѣмъ корпусомъ впередъ.-- Но это нисколько не повредило дѣлу, -- продолжалъ онъ, принимая серьезный видъ. Напротивъ того, я убѣдилъ его -- я имѣю всѣ основанія думать, что я убѣдилъ его.

&nbsp-- Почему-же ты это думаешь?

&nbsp-- Ну, это было замѣтно по немъ. Онъ сейчасъ замолчалъ и глубоко задумался, а затѣмъ заставилъ меня втеченіе цѣлаго утра излагать всѣ мои мысли, взгляды и убѣжденія, не дѣлая противъ нихъ ни единаго возраженія. О, это очень разсудительный человѣкъ, его всегда можно убѣдить, если представитъ ему хорошіе аргументы, -- всегда. Что это значитъ?-- вскричалъ онъ внезапно, почувствовавъ, что Іетта заложила зачѣмъ-то руку за его спину.

&nbsp-- Я хотѣла только принять антимакассаръ, -- отвѣтила Іетта, -- Ты его замажешь своею помадою.

&nbsp-- Къ чему-же служитъ такая дрянь, если ею нельзя пользоваться?-- возразилъ онъ нетерпѣливо.

&nbsp-- Я еще скажу вамъ кое-что, мама: -- одна вещь произвела особенно глубокое впечатлѣніе на моего милаго проповѣдника.-- продолжалъ онъ.-- Онъ очень интересуется заключенными, его жена участвуетъ въ одномъ женскомъ попечительствѣ о тюрьмахъ и ходитъ въ тюрьмы, И говоритъ съ заключенными, и даётъ имъ разнаго рода религіозныя брошюрки и т. п. И вотъ я разсказалъ. ему, что. случилось однажды у меня съ однимъ заключеннымъ, какъ я ходилъ къ нему втеченіе цѣлаго года и разсказывалъ о священномъ писаніи и о пророкахъ и до такой степени возбудилъ въ немъ угрызенія совѣсти, что бѣдняга взялъ въ одну ночь да и повѣсился.

&nbsp-- Но, Густенъ, -- вскричала Іетта.

&nbsp-- Что тамъ еще такое?-- спросилъ онъ, поднимая голову какъ разъ въ то время, какъ собирался высморкаться.

Іетта указала на платокъ, который онъ держалъ въ рукахъ. Платокъ представлялъ собою одну сплошную дыру, въ которую онъ просунулъ пальцы, намѣреваясь поднести ихъ къ носу.

&nbsp-- Почему-же мои сестры не заботятся о моемъ бѣльѣ?

Гильда поднялась съ мѣста, по обыкновенію съ трудомъ, не говоря ни слова взяла у него изъ рукъ платокъ и принялась штопать его.

&nbsp-- Ты никогда не заботишься о чистоплотности, -- сказала Іетта.-- Пока ты не скинешь своего стараго макферлана, у тебя будетъ такой видъ, что и на улицѣ стыдно встрѣчаться съ тобой.

У макферлана была тоже своя собственная маленькая исторія. Прошло уже по меньшей мѣрѣ лѣтъ 20, какъ онъ истрепался и вышелъ изъ моды, и ежегодно поднимался вопросъ о покупкѣ новаго, для чего откладывались всегда деньги, но эти деньги находили въ концѣ концовъ свою дорогу въ тощую шкатулку матери. Хотя сообразить это было не трудно, но Іетта никакъ не могла понять связи, существующей между старымъ макферланомъ и шкатулкой матери.

&nbsp-- Густенъ такъ удивительно упрямъ съ своимъ макферланомъ, -- говаривала она обыкновенно.

Но на этотъ разъ братъ утѣшилъ ее, сказавъ, что онъ уже заказалъ новое пальто, которое надѣнетъ осенью, когда получитъ пасторатъ. При этихъ словахъ бесѣда перешла немедленно на любимую тему. Они всѣ усѣлись за столъ и принялись за обѣдъ, приготовленный старухою -- дѣвушки едва умѣли сварить себѣ въ случаѣ нужды картофель -- и начали строить при этомъ блестящіе планы о будущемъ. Они всѣ вмѣстѣ переѣдутъ на жительство въ новый пасторатъ -- у дѣвушекъ будетъ своя комната наверху, а мать поселится въ большой квадратной комнатѣ возлѣ кабинета сына, откуда открывается такой прекрасный видъ на церковь.

&nbsp-- И на кладбище, -- прибавила старуха.-- Когда вы меня затѣмъ похороните тамъ, я всегда буду лежать близко подлѣ васъ -- я всегда такъ сильно желала умереть въ деревнѣ.

&nbsp-- Нѣтъ, вы должны не умирать, а жить, милая дорогая мамочка, жить для всѣхъ насъ, мы всѣ такъ нуждаемся въ васъ.

Старуха улыбнулась.

&nbsp-- Можетъ быть, съ Божіею помощью я проживу еще нѣсколько лѣтъ. Но хотя мнѣ и не придется жить съ вами долгое я по крайней мѣрѣ умру спокойно, зная, что мои бѣдныя дѣвочки не остаются на свѣтѣ однѣ, безпомощными и безпріютными, и что вы всѣ живете вмѣстѣ. Меня смущаетъ только одно: а вдругъ ты захочешь жениться, Густенъ,-- прервала она себя внезапно: -- что будетъ тогда съ ними?

Она никакъ не могла сообразить, что ея сыну исполнилось уже 65 лѣтъ.

&nbsp-- Я то, во всякомъ случаѣ если и женюсь, то только на такой дѣвушкѣ, которая согласится жить вмѣстѣ съ моими сестрами.

Тотчасъ послѣ обѣда викарій долженъ былъ уходить, и мать и сынъ, какъ всегда, самымъ нѣжнымъ образомъ обнялись и поцѣловались на прощанье. Онѣ всѣ, кромѣ Гильды, проводили его въ переднюю, но когда Амалія захотѣла протянуть ему внизу лѣстницы руку, мать позвала ее назадъ -- она хотѣла, чтобы ея рукопожатіе было послѣднимъ. Затѣмъ онѣ подбѣжали всѣ къ окну и стали оттуда посылать ему поклоны; на площади многіе останавливались и, смѣясь, смотрѣли на старика въ удивительномъ пальто, который постоянно оборачивался, махалъ шляпою и посылалъ воздушные поцѣлуи вверхъ, по. направленію къ маленькому окошечку, у котораго виднѣлись три женскія лица, прижавшіяся къ оконной рамѣ. Вотъ онъ повернулъ за уголъ и, къ ужасу Іетты, вынулъ изъ кармана грязный платокъ и началъ махать имъ по воздуху.

Когда онъ совершенно исчезъ изъ виду, фру Муурмейстеръ принялась опять за свой чулокъ. Но сегодня она чувствовала себя необыкновенно уставшею: опустивъ работу на колѣни, она вскорѣ заснула. Дѣвушки двигались осторожно по комнатѣ, стараясь производить по возможности меньше шума, чтобы не потревожить мать. Вскорѣ ее разбудилъ сильный приступъ кашля, и она попросила дать ей немного сиропу отъ кашля. Втеченіе всего послѣдняго года она не переставала кашлять, но кашель этотъ былъ на столько слабъ, что она ни за что не соглашалась обратиться за совѣтомъ къ врачу.

&nbsp-- У меня простой желудочный кашель, -- говорила она,-- безъ этого не обойтись въ старости.

Грудной сиропъ успокоилъ кашель, и она заснула. Черезъ нѣсколько минутъ она вновь проснулась и спросила, который часъ.

&nbsp-- Вы увидите, что приказъ о назначеніи будетъ напечатанъ въ сегодняшней вечерней газетѣ, -- сказала она.-- Я только что такъ ясно видѣла его во снѣ -- и тогда Густенъ еще завтра утромъ заглянетъ къ намъ.

&nbsp-- Дорогая мамочка, вы лучше бы легли въ постель.

&nbsp-- Да, мнѣ кажется дѣйствительно лучше лечь.

Она встала и начала сама стлать себѣ постель. Но въ ту минуту, какъ она, склонившись, дѣлала это, съ нею сдѣлалось головокруженіе, и она упала навзничь.

Дѣвушки въ испугѣ вскочили, подняли ее и усадили на стулъ. Между тѣмъ какъ Іетта и Амалія осыпали ее упреками, говоря, что она никогда не позволяетъ имъ услужить ей, а хочетъ непремѣнно дѣлать все сама, Тильда молча подошла къ постели, постлала ее и помогла матери раздѣться. Старуха спала съ Амаліей въ парадной комнатѣ, а Іетта и Гильда въ сосѣдней. Но теперь и Іетта хотѣла спать вмѣстѣ съ матерью, чтобы быть подъ рукою въ случаѣ нужды, и Амалія предложила ей свою постель, сама же она собиралась просидѣть, не ложась, всю ночь. но какъ только она заявила объ этомъ Іеттѣ, послѣдняя захотѣла также бодрствовать, и сестры снова затѣяли безконечный споръ. Амалія въ такихъ случаяхъ такъ сильно возвышала голосъ, а тоненькій дискантъ Іетты былъ такъ пронзителенъ, что весь этотъ шумъ мучительно отзывался на больной.

&nbsp-- Не ссорьтесь, дѣвочки, -- сказала она усталымъ голосомъ.-- Я понимаю, вы безпокоитесь обо мнѣ, но въ моемъ положеніи нѣтъ, право, ничего опаснаго, и вамъ незачѣмъ ложиться возлѣ меня. А теперь сядьте вотъ тутъ, возлѣ моей постели: -- я хочу вамъ сказать нѣсколько словъ, которыя давно уже лежатъ у меня на сердцѣ.

&nbsp-- Іетта, -- сказала она, взявъ за руку младшую дочь.-- Пожалуйста, не перетолкуй въ дурную сторону моихъ словъ, но я должна кое о чемъ попросить тебя. Мнѣ, можетъ, не удастся дожить до тѣхъ поръ, пока Густенъ получитъ пасторатъ. Въ мои годы смерть можетъ придти во всякую минуту, и вы можетъ быть переѣдете безъ меня. Но тогда будь осторожна, не раздражай Густена разными пустяками, не приставай къ нему, если онъ плюнетъ здѣсь или, тамъ. Видишь-ли, мужчины не любятъ этого, это говорила мнѣ и моя покойная мать, когда я выходила замужъ, и я всегда старалась не надоѣдать мужу замѣчаніями о разныхъ его привычкахъ, непріятныхъ для меня. На все это лучше закрывать глаза -- женщина должна стараться о томъ, чтобы быть пріятною мужчинѣ, а не придираться къ нему. И мнѣ такъ бы хотѣлось, чтобы теперь, когда вы переѣдете къ Густену, онъ не смотрѣлъ на васъ какъ на обузу -- вы должны всегда благодарить его и заботиться о томъ, чтобы ему жилось возможно пріятнѣе.

-----

Когда викарій вернулся вечеромъ домой, онъ тотчасъ же отправился. въ пасторатъ, чтобы взглянуть на вечернюю газету. Тамъ напечатанъ былъ приказъ о назначеніи одного изъ его соперниковъ.

&nbsp-- Твоя вина, ты никакъ не можешь удержаться, чтобы не наговорить глупостей, -- сказалъ пасторъ дружелюбнымъ тономъ.-- Почему ты не могъ держать языкъ за зубами, пока дѣло не выгорѣло? Потомъ ты всегда имѣлъ-бы возможность наверстать потерянное и молоть сколько душѣ угодно. На словахъ то ты прытокъ, а на дѣлѣ, клянусь честью, и овцы не обидишь.

&nbsp-- Что же вы хотите этимъ сказать? что я долженъ былъ спрятать свое мнѣніе въ карманъ?-- вскричалъ викарій громовымъ проповѣдническимъ голосомъ, за которымъ скрывалось глубокое волненіе.-- Нѣтъ, достопочтенный братъ, я всегда былъ честнымъ человѣкомъ и хочу оставаться имъ до конца своей жизни.

Съ этимъ онъ ушелъ. Было уже темно, такъ что онъ съ трудомъ пробирался черезъ пасторскій садъ, спотыкаясь о деревья. И еще долго послѣ того, какъ онъ вышелъ на дорогу, пасторъ слышалъ, какъ. онъ прокашливался, харкалъ и плевалъ.

Вернувшись въ свою холостую маленькую квартиру съ ея скудною обстановкою, онъ опустился на стулъ, стоявшій у самой двери и такъ и остался сидѣть въ темнотѣ въ шляпѣ и пальто, не двигаясь. Онъ сидѣлъ, безсильно опустившись, съ руками, неподвижно лежащими на колѣняхъ, и головою, ушедшею въ плечи. У него не хватало энергіи даже на то, чтобы отхаркать мокроту, скопившуюся въ горлѣ, такъ что дыханіе съ хрипомъ вырывалось у, него изъ груди.

Сегодня погасла надежда всей его жизни. Онъ уже больше тридцати лѣтъ усердно добивался пасторскаго мѣста въ каждомъ вакантномъ пасторатѣ. Каждый разъ при этомъ онъ приступалъ къ дѣлу съ самыми радужными, чисто ребяческими надеждами, каждый разъ дѣлалъ какую-нибудь безтактность, выставляющую его въ самомъ невозможномъ видѣ, и каждый разъ, испытывалъ все болѣе и болѣе горькое разочарованіе, и все труднѣе и труднѣе становилось ему идти затѣмъ къ матери и сестрамъ съ извѣщеніемъ объ утраченной надеждѣ.

Но еще ни разу не было ему такъ тяжело, какъ теперь, потому что и все его мужество, и всѣ его надежды были на этотъ разъ совершенно, окончательно разбиты. Онъ былъ теперь старъ, онъ чувствовалъ это въ первый разъ, слишкомъ старъ, чтобы приняться вновь за прежнія хлопоты, слишкомъ старъ, чтобы ходить съ поклонами отъ одного обывателя къ другому и быть осмѣяннымъ втихомолку, какъ это часто случалось, съ нимъ, -- онъ это зналъ.

Но не это было самое худшее. Самое худшее было то, что его мать. была слишкомъ стара, чтобы ждать дольше. Она была слишкомъ стара, чтобы ждать обезпеченной старости, свободной отъ всякихъ заботъ, старости, которою она должна была пользоваться послѣ трудовой и безрадостной жизни. Неужели ей придется теперь сойти въ могилу безъ малѣйшаго луча свѣта, съ горечью разбитыхъ надеждъ цѣлой жизни? Онъ представлялся самому себѣ неблагодарнымъ, недостойнымъ сыномъ. Неужели онъ доставитъ ей только огорченія въ ея глубокой старости, онъ, который долженъ былъ служить ей опорою и утѣшеніемъ.

Отправившись на другой день въ городъ, онъ прежде всего зашелъ къ портному, отказался отъ заказаннаго себѣ пальто, а вмѣсто того приказалъ сшить матери теплую зимнюю шубу изъ купленной имъ матеріи.

Медленно, тяжелыми шагами, приближался онъ къ квартирѣ матери. Въ передней ему попалась на встрѣчу хозяйка, которая въ довольно рѣзкомъ тонѣ заявила ему, что наступилъ уже срокъ уплаты послѣдней четверти за наемъ квартиры. Барышни сказали, что г. викарій скоро получитъ пасторское мѣсто и уплатитъ за нихъ. Ей необходимо знать, правда-ли это, потому что у нея имѣются въ виду другіе постояльцы.

Онѣ ни слова не говорили ему о своемъ затруднительномъ положеніи, да и вообще никогда не просили у него денегъ. Онѣ знали отлично, что онъ давалъ все, что могъ,-- а у него самого было мало, такъ мало, что ему до сихъ поръ не удалось освободиться даже отъ долговъ, сдѣланныхъ еще во времена студенчества.

Откуда возьметъ онъ денегъ для уплаты за квартиру? Бѣдняжка Гильда хворала послѣднее время,-- онъ долженъ былъ объ этомъ подумать.

&nbsp-- Покорнѣйше прошу г. пастора вытирать ноги, а не входить со всею-этою грязью въ мою чистую переднюю,-- сказала хозяйка раздраженнымъ тономъ.

Викарій съ удивленіемъ посмотрѣлъ на свои ноги. Онъ сегодня пришелъ изъ деревни пѣшкомъ,-- сегодня былъ не базарный день и некому было подвести его. Онъ самымъ добросовѣстнымъ образомъ вытеръ свои сапоги, но въ то же время откашлялся и сплюнулъ въ передней. Тутъ гнѣвъ хозяйки разразился во всей силѣ.

&nbsp-- Сдѣлайте одолженіе, не плюйте у меня!-- вскричала она.-- Передняя имѣетъ совершенно видъ свинушника послѣ-того, какъ г. пасторъ побываетъ въ ней.

Но при этихъ словахъ лопнуло и терпѣніе скромнаго викарія; онъ поднялъ руку какъ-бы въ видѣ предостереженія, съ тѣмъ движеніемъ, какое употреблялъ во время проповѣди въ постные и покаянные дни, и прокричалъ громовымъ голосомъ:

&nbsp-- Женщина, удержи свой языкъ! Это ничтожная часть тѣла, но она можетъ надѣлать много бѣдъ!

Затѣмъ онъ бросился со всѣхъ ногъ бѣжать вверхъ по лѣстницѣ.

Эта маленькая непріятность оказала на него благодѣтельное дѣйствіе:. она отвлекла его мысли отъ тяготившаго его горя, такъ что когда онъ дошелъ до лѣстницы, ведущей въ квартиру матери, онъ забылъ и о пасторатѣ, и о задолженной за квартиру платѣ, а прислушивался къ рѣзкому голосу хозяйки, все еще звучащему въ его ушахъ, и раздумывалъ о необходимости отыскать матери другую квартиру, съ болѣе спокойными хозяевами.

Наверху лѣстницы онъ увидѣлъ обѣихъ младшихъ сестеръ, провожавшихъ одну изъ старыхъ знакомыхъ ихъ семьи, навѣстившую ихъ. Онъ не замѣтилъ, что онѣ одѣты какимъ-то страннымъ образомъ, въ наскоро приготовленныхъ траурныхъ платьяхъ.

&nbsp-- Ахъ, вашъ покорнѣйшій слуга, г-жа профессорша! Какъ поживаете, какъ поживаете?

&nbsp-- Благодарю -- отвѣтила она, быстро спускаясь съ лѣстницы мимо него, отвернувъ голову.

Викарій удивился молчанію сестеръ: онъ такъ привыкъ слушать ихъ прощальные возгласы на лѣстницѣ, что считалъ это въ простотѣ своего сердца необходимымъ долгомъ вѣжливости; поэтому, стараясь теперь загладить нелюбезность сестеръ, онъ закричалъ громкимъ голосомъ вслѣдъ удаляющейся гостьѣ:

&nbsp-- Мой нижайшій поклонъ г. профессору, а также и моему крестнику, молодому кандидату.

Іетта положила ему руку на плечо, и тутъ только замѣтилъ онъ, что она заплакана и едва въ силахъ говорить отъ волненія. Передъ нимъ въ мигъ возстала вся грустная дѣйствительность. Онѣ уже слышали новость -- это очевидно. Профессорша, конечно, сообщила имъ. Вотъ почему обѣ дѣвушки въ слезахъ. А мать?

Онъостановился, съ трудомъ переводя дыханіе.

&nbsp-- Мама?-- спросилъ онъ только.

Онѣ, не отвѣчая ни слова, втолкнули его въ квартиру и заперли за собою дверь. Въ передней обѣ, плача, бросились къ нему на шею.

&nbsp-- Мама?-- повторилъ онъ еще разъ.

Горло было у него такъ сдавлено, что онъ еле могъ выговорить слово

&nbsp-- Она умерла,-- шепнули съ рыданіемъ сестры.

Онъ освободился изъ ихъ объятій, и, спотыкаясь на порогѣ и шатаясь всѣмъ тѣломъ, точно пьяный, быстро пробѣжалъ черезъ комнату и бросился на колѣни передъ постелью матери. Онъ опустилъ голову на руки, грудь его высоко вздымалась и опускалась.

У окна, на своемъ всегдашнемъ стулѣ, противъ переулка, сидѣла Гильда, закрывъ лицо руками. Амалія и Іетта обняли другъ друга и плакали, точно безпомощныя дѣти, которыя не знаютъ, что имъ дѣлать въ большомъ, неизвѣстномъ мірѣ безъ матери.

&nbsp-- Какъ это случилось?-- выговорилъ, наконецъ, съ трудомъ викарій.

&nbsp-- Это было ночью,-- начала Іетта.

&nbsp-- Ночью.-- Онъ поднялъ голову.-- Такъ это было ночью? Она умерла ночью?

&nbsp-- Да, ночью, въ 2 часа.

&nbsp-- Ночью,-- повторилъ онъ еще разъ.-- А былъ у васъ кто-нибудь вчера вечеромъ?

Сестры не поняли вопроса. Одна Гильда справилась со своими рыданіями настолько, чтобы разсказать о случившемся.

&nbsp-- Нѣтъ, мама легла спать тотчасъ послѣ того, какъ ты ушелъ. Она кашляла немного и чувствовала сильную усталость, но намъ и въ голову не приходило, что она можетъ быть въ опасномъ положеніи. Вечеромъ она много говорила о тебѣ, о томъ, что мы будемъ дѣлать, когда ты получишь пасторатъ. Ночью она стала немного бредить и думала, что ты уже получилъ его. И она сказала: не огорчайся, дорогой Густенъ, что тебѣ приходится выносить меня изъ дому. Кладбище такъ близко,-- я буду лежать у тебя передъ самымъ окномъ, -- а немного спустя она подняла голову и спросила: это пришелъ мой сынъ, пасторъ?

При этихъ словахъ сестры разразились громкими рыданіями, но Гильда съ необычайною для нея мягкостью положила руку на плечо брата и сказала:

&nbsp-- Развѣ это нехорошо, Густенъ, что она умерла въ этомъ убѣжденіи? Что тамъ ни будетъ теперь съ пасторатомъ,-- по крайней мѣрѣ она не разочаровалась въ своей надеждѣ.

Грудь викарія начала усиленно работать; онъ съ трудомъ откашлялся и, очистивъ, наконецъ, горло, громко вскричалъ:

&nbsp-- Да, слава Богу, слава Богу. Это все равно, какъ если-бы я получилъ пасторатъ!

"Сѣверный Вѣстникъ", No 1, 1893