Камаровский Леонид Алексеевич - Международное право

Международное право

I. Понятие.

Писатели весьма различно определяют понятие международного права. Это происходит оттого, что они неодинаково смотрят на его существо и границы, то смешивая положительное М. право с естественным, идеальным, то отожествляя практические его задачи с требованиями науки; многие привносят в его определение понятия об источниках, о цели предмета. Если иметь в виду только положительный характер современного междунар. права, его следует понимать как совокупность юридических норм и институтов, определяющих взаимные отношения государств и их подданных. Если взглянуть на него с точки зрения его конечной цели, то полное научное определение его будет таково: М. право есть совокупность юридических норм, которыми определяются отношения государства к другим государствам, к их подданным и ко всем остальным людям вообще, как членам международного союза или всего человечества. 1) М. право слагается из норм юридических. Это значит, что оно не должно быть смешиваемо с принципами морали или с правилами политики. Принадлежность его норм к праву обусловливается, во-первых, их природой: они регулируют совместную жизнь людей в известной форме общежития, именно в высшей и завершительной форме их сожития -- в обществе народов (государств) или в международном союзе. Во-вторых, они охраняются известными внешними способами -- принуждением, и даже самой крайней его формой, войной. Эти способы далеко еще не так совершенны, как в иных областях права; но важно то, что и в международной сфере они уже теперь определяются и классифицируются правом, и чем далее, тем более они получают именно юридический характер (по их применению и последствиям). М. право относится к сфере права публичного, имеющего своим исходным пунктом и центром государство, что, однако, не мешает его самостоятельности по отношению к праву государственному. Эта принципиальная самостоятельность М. права вытекает из того, что 2) М. право изучает государства с их внешней стороны, и притом не в их отдельности и изолированности, а в их совместной жизни, смотря на них, как на членов международного союза. Внутренней их жизни оно не касается: как бы государства ни были различны по своему строю, положению, задачам, они, с точки зрения международного права, должны все пользоваться равными правами и нести одинаковые юридические обязанности. М. право соединяет государства в одно целое, на общих и одинаковых для всех основаниях, ввиду возможно лучшего достижения ими своих культурных целей. -3) М. право простирается не только на государства, но и на отдельные лица. Прежде всего, под охраной его стоят подданные этих государств. Где бы они ни пребывали, они пользуются, среди цивилизованных народов нашего времени, защитой личных и имущественных прав -- защитой, которая стремится стать равной как для иностранцев, так и для туземцев. Многое остается еще сделать в этом направлении, но уже теперь цивилизованные правительства в многочисленных договорах признают на своей территории действие иностранных законов и судов. Но этого мало: не одни подданные государств, входящих в состав М. союза, а всякий человек, как таковой, должен пользоваться М. охраной. Такую охрану, за отсутствием пока М. организации, призваны оказывать отдельные цивилизованные государства; на нее имеет право каждый, в случае недарования ему защиты государственной. Это всего более придает М. праву характер универсальный и общечеловеческий. М. охрану, понимаемую в таком смысле, многие писатели отрицают, но цивилизованные правительства не раз признавали ее на практике своими действиями: достаточно вспомнить вмешательство в пользу христиан Турции и борьбу за отмену невольничества и торговли неграми (Берлинская конвенция 1885 г., Брюссельская 1890 г.). 4) Будучи правом положительным, М. право едино и универсально. Оно едино в том смысле, что не может носить национальный характер. Отдельные государства, хотя и являются выразителями и охранителями его норм, но не в своей обособленности и не по собственному лишь усмотрению. Нормы, выставленные каким-либо одним государством, превращаются в М. лишь на основании согласия всех остальных народов, выраженного либо молчаливо (обычаи), либо формально (договоры). Универсальность М. права означает, что оно, как продукт новейшей истории человечества, представляет собой одну цельную стройную систему норм. Сношения между государствами существовали с древнейших времен и проходят через все степени культуры. Даже дикие народы не могут вести совершенно обособленной и замкнутой жизни. Этим подтверждается внутренняя разумная необходимость М. права, вытекающего, как все право вообще, из общежительной природы человека. Сношения случайные, временные, не покоившиеся на определенных юридических и нравственных началах, не составляли еще, однако, М. права. Все в них было проникнуто субъективным характером, т. е. зависело от политики отдельных государств, которые еще не сознавали существования общих им идей и интересов, а потому и не могли подчинять свою коллективную жизнь определенной высшей организации. Без этих условий не может быть и речи о М. союзе или о М. праве. По характеру лиц и интересов, им защищаемых, современное М. право все яснее складывается в три большие области, которые стремятся выделиться в особые науки. А. Публичное М. право имеет своим предметом охрану интересов государств в целом, носящую не один юридический, но и политический характер. Сюда относятся учения о государствах вообще, как международных личностях (об их возникновении, правах и прекращении); об их территориях; об юридических между ними сношениях (о трактатах); об организации их совместной жизни и о способах ее охраны. Это -- древнейшая часть М. права. В. Частное М. право, гражданское и уголовное. Его задача -- охрана прав и интересов частных лиц в мировом гражданском обороте. Отправляясь от учения о способах разрешения столкновений между законодательствами различных стран (в области гражданской и уголовной), этот предмет понемногу расширяется в то всемирное гражданское право (Weltbürgerrecht), о котором мечтал еще Кант. Конечная его цель -- в том, чтобы доставить каждому человеку возможность пользоваться повсюду принадлежащими ему или за ним признанными правами и, в случае нужды, отстаивать их всеми юридическими способами. Поэтому нельзя согласиться с теми, которые считают его (особенно в Англии) лишь отраслью гражданского или уголовного права отдельного государства. В. Социальное М. право составляет новейшую, как бы посредствующую область между двумя предыдущими отделами. Оно призвано охранять собственно общественные интересы, т. е. такие, которые, хотя и касаются частных лиц, но относятся главным образом к обществу в целом и при этом не имеют политического характера. Возникнув недавно, эта область быстро развивается на наших глазах. Государства, доныне глубоко между собой расходящиеся по политическим вопросам, стали за последние 30 лет, путем общих конвенций, заключать союзы или унии по известным специальных вопросам, важным для общего гражданского оборота. В настоящее время уже существуют союзы телеграфный, почтовый, промышленный, литературный, железнодорожный (по перевозке товаров) и т. д. В некоторые из них вступили даже страны других континентов. Многие важные вопросы (санитарный, рабочий, определение М. монетной системы и пр.) ожидают подобной же регламентации путем соединяющей государства унии. Область относящихся сюда юридических норм некоторые относят к учению об управлении и называют административным М. правом, но это ведет лишь к путанице понятий.

II. Условия существования.

М. право вызвано к жизни не чьей-либо волей, а объективными, фактическими условиями, кроющимися в природе и в истории новых народов. Условия эти следующие: наличность нескольких самостоятельных, суверенных государств, связанных между собой общностью (высокой) культуры и сознающих себя солидарными в преследовании культурных целей, а поэтому поддерживающих между собой сношения правильные, организованные (юридические). Государства зависимые (колонии, вассальные, охраняемые или стоящие под протекторатом) и сложные (унии, союзы государств, союзные государства), сообразно с особенностями их политического строя, пользуются в той или иной степени М. охраной, но это не подрывает коренного принципа М. права -- полной независимости народов как в политической, так и в экономической их жизни. Что касается до общности культуры, то ее следует понимать в двояком направлении: как общность духовную, религиозно-нравственную, и как общность интеллектуальную, цивилизацию. В первом отношении главное место должно быть отведено христианству, по природе своей космополитичному и универсальному. Хотя не оно прямо и непосредственно создало М. право, но более всего для него проложило путь и расчистило почву. Современный М. союз является, в известном смысле, продолжением и расширением средневекового общества народов, сложившегося под действием церкви. Идея единства всего человечества, провозглашение братства между всеми людьми, независимо от их национальности, требование, чтобы любовь простиралась даже на врагов, возведение мира в основной принцип общежития, как следствие внутреннего усовершенствования человека -- все эти христианские идеи и теперь могут оказать могучее влияние на развитие международного права. Вторую сторону общности культуры новых народов составляют те идеи, которые унаследованы ими от трех главных цивилизаций древности: еврейской, греческой и римской, воспринявших, в свою очередь, лучшие традиции древнего Востока. На этой почве выросло и крепнет М. право. Россия поздно вступила в семью европейских народов, но это, конечно, не может служить основанием к выделению ее в какой-то особый мир, будто бы даже им противоположный. -- Для того, чтобы сложился М. порядок, еще недостаточно наличности многих государств и общности между ними культуры. Условия эти были налицо, напр., в древней Элладе, но она М. права не произвела, именно вследствие отсутствия третьего условия -- сознания государствами их солидарности в осуществлении общих им культурных задач. Эта солидарность -- плод долгой совместной жизни новых народов. Начала эгоизма и грубой силы постепенно, медленно уступают место общению, ведущему к М. сношениям правильным и постоянным, т. е. организованным. Процесс образования М. порядка и права совершился не вдруг: для него потребовалось три столетия (с XVII в.), да и теперь еще М. союз очень далек от полного осуществления своей идеи. Поступательное его движение характеризуется установлением все большего числа юридических норм, пользующихся общим признанием и авторитетом, и особых М. органов, которые эти нормы высказывают, применяют и охраняют.

III. Положительный характер М. права.

М. право вытекает из факта существования М. союза -- того великого культурного общества народов, которое дипломаты уже давно стали называть "европейским концертом", а некоторые философы -- "христианской республикой". Ubi societas, ibi jus. Государства входят в эту семью как равноправные между собой братья. Положительным М. право должно быть названо и потому, что оно составляет продукт жизненных условий, его породивших и непрестанно развивающих. Нормы его признаны всеми цивилизованными правительствами, в многочисленных актах и разнообразных прецедентах. Многие из этих норм подтверждены судебной практикой, и над разработкой их и сведением в стройную систему трудится наука М. права, в развитии которой принимают участие выдающиеся ученые всего мира. Все это не должно скрывать от нас обратной стороны дела: М. право, именно в смысле положительного, страдает еще многими недостатками, постепенно слабеющими, но еще далекими от исчезновения. Нормы его часто не довольно полны и точны, что вызывает споры об их содержании и объеме; их применение к жизни еще субъективно, т. е. зависит от усмотрения отдельных государств; наконец, защита этих норм слишком мало еще носит характер юридический, т. е. больше зависит от политики и материальной силы государств, нежели от органов права. Эти недостатки -- главная причина возражений против М. права, делаемых не только в публике, но и в среде образованных юристов. Право это то смешивают с моралью, то отожествляют с политикой отдельных правительств. Отрицатели М. права обыкновенно смешивают его с правами гражданским и государственным, упуская из виду, что эти отрасли права в первые эпохи их существования были отмечены теми же недостатками, которые теперь ставятся в вину М. праву, и что для достижения современной их выработки потребовались многие века или даже тысячелетия. М. право, как положительное и живое, находится в таком же процессе роста и усовершенствования, идя в уровень политическому, экономическому и нравственному развитию народов. Нельзя смешивать М. право с нравственностью, в силу всех тех особенностей, которые вообще отличают мораль от права (см.). Подобно всяким иным формам человеческих союзов, и М. покоится как на нравственной, так и на юридической санкции. Государство, которое дозволило бы себе нарушение М. права, прежде всего подорвало бы тем собственную честь и общее к себе уважение. Это -- далеко не маловажная гарантия М. норм. Нарушителям их угрожает, затем, целый ряд других понудительных мер, которые, по степени своей тяжести, могут быть расположены в известной последовательности: составление союза против нарушителя, лишение его материальных выгод, вытекающих из М. общения, отдельные принудительные меры (репрессалии, в широком смысла), наконец, война. С успехом М. организации установляется обычай более частого обращения к М. судам, как способу наиболее подходящему для применения и толкования М. норм в их юридическом значении. Не менее важны отличия М. права от политики. Последняя имеет принципом своим общее благо, но при осуществлении его отправляется от интересов конкретного государства. Принцип права -- справедливость. Только это начало, коренящееся в нравственной природе человека, дает политике основу и границы, за которыми господствуют эгоизм и грубая сила. Долгое время М. право совершенно подавлялось политикой. Так было за весь первый период его существования, от вестфальского мира до французской революции. Практическим руководителем кабинетов тогда был Макиавелли. Это направление составляло лишь вывод из представлений о государстве, как о чем-то абсолютном и самодовлеющем, и о необязательности для него нравственных начал в сношениях с другими, ему подобными политическими организмами. Еще в нашем столетии Гегель, видя в государстве завершительную и высшую форму союзов, низводил М. право к внешнему государственному праву, без всякой принципиальной самостоятельности, и строил его на принципе суверенитета, который в М. области требует восполнения и расширения со стороны другого коренного начала -- общения. Последнее получает большое значение в XIX стол., когда утверждается воззрение на государства, как на личности, для которых обязательны начала нравственности и права. Отрицатели М. права указывают, далее, на отсутствие законодательного органа для выражения общей воли членов М. общения. По их мнению, М. строй никогда не возвысится до выработки для себя настоящих законов, в техническом смысле этого слова. В законе верховная власть не только установляет определенную норму, но и обращается к подчиненным ей органам и лицам с указанием последствий, имеющих наступить в случае нарушения ими этой нормы. В М. обществе такой верховной власти нет; поэтому отношения его членов регулируются договорным началом, проявляющимся в трактатах -- а последние временны и обязательны только для сторон, их заключивших. Все эти доводы неосновательны. Отсутствие М. законодателя показывает лишь, что М. право находится еще на той ступени развития, которая уже пережита другими, более тесными областями права; закон и в государственном быту -- не единственный источник права, которое древнее и шире его. Слишком узким и произвольным является, далее, то воззрение на закон, которое видит в нем лишь норму, исходящую от верховной власти и обязательную для подвластных ей органов и лиц. Законом верховная власть обязывает также и сама себя, т. е. государство, как целое; иначе мы пришли бы к римскому абсурду: princeps legibus solutus est. Особенно несостоятельно это положение в М. области, где регулирующие начала превращаются в положительные нормы в силу совместного признания их многими верховными властями. Договорное начало, сказывающееся в трактатах, носит, наконец, весьма часто характер законоподобный. Это бывает, когда договоры являются не сделками, заключенными лишь для определенной деловой цели, с достижением которой они и прекращаются, -- а высказывают общие нормы права, лежащие в природе М. отношений и составляющие насущную потребность цивилизованных народов данной эпохи. Такие трактаты -- договоры только по форме; по содержанию они -- законы. Необходимые М. нормы установляются либо отдельными договорами, часто очень многочисленными (отсюда сходство различных специальных, но однородных договоров данной эпохи -- торговых, о выдаче преступников, об охране путей сообщения, о правах иностранцев и т. п.), либо одним коллективным актом, скрепленным подписью большинства или всех цивилизованных государств (Парижская морская декларация 1856 г. принята почти 50, Женевская конвенция о больных и раненых воинах 1864 г. -32 государствами; акт Берлинской конвенции 1885 г. выработан делегатами 14 держав, Брюссельской 1890 г. -- 17 и т. д.). Это -- своего рода кодификация известных отделов М. права. Со временем это движение усилится и М. законодатель, как особый коллективный орган всего общества государств, явится сам собой в смысле завершителя М. организации. Уже теперь как выражение такой организации могут быть рассматриваемы, до известной степени, конгрессы и конференции. Правда, они еще очень несовершенны по организации, в их созвании и деятельности много случайного; но на практике они нередко играли роль судебных инстанций, а в их постановлениях, особенно за последнее столетие, нетрудно подметить некоторое проявление идеи М. законодательства. -- Не более состоятельно и другое возражение против М. права, основанное на отсутствии М. суда, который карал бы его нарушителей. Это возражение смешивает осуществление юридической нормы на практике с самым ее бытием. Право не перестает быть положительным от того только, что оно не применяется судом. Оно существует раньше суда, и не от суда только зависит его бытие. История процесса у всех народов показывает нам, что право, в продолжение веков, охранялось самими сторонами, и лишь медленно и постепенно выработалась для него собственно судебная защита, в сфере гражданского и уголовного права. Ныне эта форма защиты, бесспорно, наиболее справедливая и желательная, проникает и в область публичного права. Идея М. суда в наши дни подвигается вперед не только в науке, но и в жизни. Пока она выступает на практике главным образом в форме третейской юрисдикции, о чем свидетельствуют многочисленные примеры третейских решений, а равно вашингтонский договор 1890 г. между американскими республиками и вызванные им ходатайства в европейских палатах и агитация в печати. Но эта форма юстиции есть лишь преддверие к тому постоянному и настоящему М. суду, который должен будет со временем решать споры между народами на основании принципов права, заботясь об их укреплении, согласовании и расширении в интересах мира и справедливости. В М. области, как и в частноправовой, путем процесса разовьется материальное право, все больше ограничивая сферу самоуправства сторон. Допуская в известных, крайних случаях принуждение и даже войну, как способы решения споров между государствами, М. право подчиняет их определенным юридическим нормам, значительно ограничивающим и смягчающим их приложение. В этом отношении заслуживают особенного внимания Парижская морская декларация 1856 г., отменившая каперство и определившая права нейтральных, Женевская конвенция 1864 г. о больных и раненых воинах, Петербургская 1868 г. о разрывных пулях и Брюссельская декларация об обычаях и законах войны 1874 г., к сожалению, не превращенная в общеобязательный М. акт, но отразившаяся на многих законах и правительственных распоряжениях, изданных после нее. Это -- своего рода кодификации военного права, предпринятые правительствами. М. право не только регулирует своими нормами войну, но и стремится заменить ее более подходящими и справедливыми способами окончания несогласий между государствами. Для громадного большинства таких споров война, при современных условиях ее ведения, является решительно немыслимой: слишком уже ярко выступает на вид полное несоответствие между предметами споров и бедствиями, вызываемыми войной. Это стали сознавать и правительства. Наряду с дипломатией, часто мало пригодной как орудие примирения, они стараются в наши дни чаще обращаться к началам права, и это способствует успехам третейской практики. Палаты всех цивилизованных стран не раз высказывались за введение М. третейских судов, которые решали бы все споры между государствами, кроме лишь затрагивающих их независимость. Два таких коллегиальных суда, как Женевский (1872 г.) и Парижский (1893 г.), удачно решившие споры между Соед. Штат. и Англией), знаменуют собой новую эру в М. третейской юрисдикции. Державы, подписавшие Берлинский акт 1885 г., согласились, в случае несогласий между ними относительно его постановлений, до обращения к оружию прибегать к посредничеству одной или нескольких дружественных держав. В тех же случаях они предоставляют себе право обращаться по своему усмотрению и к третейскому суду. Необходимо обобщить это правило и сделать его для всех обязательным, т. е. объявить, по примеру Вашингтонского договора 1890 г., обращение к третейскому суду принципом современного М. права. Путем М. юстиции окрепнет и выработается М. организация, которая, не подрывая внутренней самостоятельности государств, поставит, однако, их внешнее, совместное существование на вполне юридическую почву.

IV. Источники М. права.

Внутренний источник М. права, как и всякого права, следует искать в природе человека, в совершенствующихся его способностях, в увеличивающихся и разнообразящихся его потребностях. Многие юристы называют вытекающие отсюда начала правом необходимым, отличая его, однако, от естественного права прежних эпох; они сводят к нему, напр., основные права государств, обязательную силу договоров и начало взаимности, руководящее сношениями народов. Отыскивать начала этого необходимого, или разумного, М. права следует в юридическом сознании тех народов нашей культуры, которые вступили между собой в правильное и до известной степени организованное общение. Путем их согласия возникает положительное М. право, главными формами которого, во многом сходными с фазисами развития права вообще, являются обычаи, договоры, решения М. судов, законы отдельных государств, решения государственных судов и наука.

а) Обычаи. Как и во всякой другой области права, обычаи составляют самую древнюю форму проявления М. права; но они установляются здесь более сознательно, чем обычаи национальные, потому что проявляются в действиях правительств, независимо от того, кем они были вначале высказаны (хотя бы, напр., каким-либо выдающимся юристом, политическим деятелем и т. д.). Чтобы стать М., обычаи должны получить общий характер, т. е. быть усвоены в той или иной форме, если не всеми цивилизованными народами, то по крайней мере их большинством, в их взаимных сношениях. В М. обычаях ранее и яснее всего сказывается фактическое сознание права со стороны государств, их практикующих. Этой стороной обычаи отличаются от правил простой М. вежливости (comitas gentium, courtoisie internationale), лишенных юридической обязательности. Большая часть норм и институтов М. права возникла и доныне охраняется лишь благодаря обычаям, т. е. безмолвному согласию государств на их признание и соблюдение. Уже древние знали некоторые правила относительно ведения войны. Еще более в Средние века, благодаря влиянию христианства и рыцарства, установилось различие между доброй, честной войной (bonne guerre) и разбоем (mauvaise guerre). От времен рыцарей ведут свое начало многие понятия о чести и дисциплине в современных европейских армиях, об отношениях к врагу и побежденным, о неприкосновенности некоторых родов имуществ и т. д. В средние же века возникло морское М. право; начиная с правил о товароотправлении, о морском страховании, об отношениях между шкипером и матросами и кончая правами нейтральной торговли, оно все сложилось сперва в виде обычаев, скоро утративших свою национальную и территориальную окраску и перешедших в особые сборники -- "Consolato del Mare", XIV в. (см. соотв. статью), "Rooles d'Oleron", XI в., "Cuidon de la Mer", XVI стол., "Висбийское право", XV стол. (см. соотв. статью) и т. д. -- а позднее сделавшихся частью законодательства различных государств. Путем обычаев выработалось, далее, М. договорное и посольское право, а также права, которыми пользуются главы государств и их представители на чужой территории и в своих взаимных сношениях вообще. В настоящее время обычаи представляют главное пособие при применении и толковании спорных М. норм, либо восполняя существующие их пробелы, либо помогая точнее уяснить настоящий их смысл; затем, они содействуют отмене норм, пришедших в несоответствие с реальными требованиями жизни. Было бы весьма желательным собрание и обнародование М. обычаев в одном сборнике. Это работа необходимая, но нелегкая: нормы обычного права пришлось бы извлекать из самых разнообразных материалов -- исторических прецедентов, судебных решений, постановлений различных законодательств, М. практики и т. д. При расширяющемся М. обороте, обычаи естественно должны уступить в наше время первое место другой форме М. права -- трактатам.

б) Трактаты, или М. договоры, -- это обязательства разного рода, принимаемые на себя государствами в их взаимных сношениях (см. Договоры М.). При изучении положительного М. права трактаты являются главным источником, ибо они лучше всего свидетельствуют о воззрениях правительств на их взаимные права и обязанности. От обычаев они отличаются большей точностью и сознательностью выраженных в них норм. Кроме вышеназванных актов по военному праву, заслуживают внимания следующие договоры и постановления: оба вооруженных нейтралитета 1780 и 1800 г.; статьи Венского акта 1815 г. о международном речном судоходстве, об осуждении негроторговли и о ранге дипломатических агентов (к последнему вопросу относится еще Ахенский протокол 1818 г. о министрах-резидентах); Парижский и Берлинский акты (1856 и 1878 гг.) о положении Турции и подвластных ей племен, о Дунае, о Черном море и проливах; конвенции: Берлинская 1885 г. о судоходстве по Конго, Нигеру и вообще о торговле и занятии новых земель в экваториальной Африке; Брюссельская 1890 г. о борьбе в тех странах с торговлей неграми и их закрепощением. К этим наиболее важным общим М. актам должны быть присоединены договоры о различных униях между государствами и специальные договоры по тому или иному вопросу (торговые, о выдаче преступников и т. д.), хотя бы заключенные между двумя или немногими государствами, но тожественные по содержанию. Много существует сборников трактатов: общие, национальные и специальные, посвященные одному какому-либо отделу М. права. Сборники эти издаются либо правительствами, либо частными лицами, и печатаются либо в определенные сроки, либо время от времени. Давно уже было указано на существующую тут путаницу, неаккуратность, пробелы и на вытекающие отсюда затруднения при пользовании сборниками. Дело издания трактатов следовало бы вести по рациональному, однообразному и наперед установленному плану и притом давать тексты договоров во всей точности своевременно и на одном для всех государств языке (наиболее удобен был бы французский). Лучшим способом осуществления этой задачи признается даже многими правительствами учреждение между государствами унии. Для этой цели была созвана осенью 1894 г. конференция в Берне, которая и выработала план унии для совместного и однообразного издания государствами трактатов. Практическая настоятельность этого дела так велика, что осуществление его представляется лишь вопросом времени. Важными пособиями при изучении трактатов являются дипломатические переговоры и всякого рода акты, подготовляющие решение известных вопросов. Для уразумения постановлений конгрессов и конференций особенную цену имеют их протоколы. Много интереса представляют также инструкции, даваемые правительствами своим уполномоченным для ведения переговоров с иностранными дворами. Французское правительство приступило к печатанию таких инструкций, данных до первой революции.

в) Решения М. судов. Строгие позитивисты признают только обычаи и договоры источниками М. права; но это воззрение слишком узко и исключительно формально. Правосознание народов бесспорно сказывается и в их судебных решениях, которые при свободном, малоформальном еще характере М. права не только призваны интерпретировать его нормы, но даже проявлять некоторое творчество в праве. К типу международных судов более или менее приближаются: 1) призовые суды. Они учреждаются воюющими для разбора дел о законности взятых ими неприятельских и нейтральных судов (призов) и руководствуются при этом не только местными отечественными законами, но и М. правом. Сборники их решений дают богатый материал по всем вопросам как войны, так и мира. Особенно прославили себя в призовой юрисдикции английские и американские юристы, но все-таки нельзя видеть в их решениях, по примеру их соотечественников, какие-то непреложные истины. Призовые суды страдают многими крупными недостатками: они временны, носят характер гораздо менее судебный, нежели административный (военно-морской), и суть учреждения государственные, а не международные. Характер судебный и международный должен быть выражен гораздо резче в их организации и деятельности, ибо они, по природе своей, именно суды, призванные рассматривать часто очень запутанные споры о праве, в которых замешаны не одни воюющие, но и нейтральные граждане и даже государства. В этом направлении давно уже трудятся ученые. 2) Смешанные суды в Египте (см. Консульская юрисдикция) представляют любопытную попытку объединения действующей на Востоке юрисдикции консулов, а также некоторого сближения, на почве права, жителей христианских и восточных стран. 3) М. третейские суды стали чаще учреждаться в нашем столетии. В пользу их распространения на практике существует целая литература. Пока они отличаются еще довольно случайным характером и применялись (кроме двух вышеназванных споров, алабамского и о котиках в Беринговом море) к неважным случаям; поэтому решения их не дают еще богатого материала для науки международного права.

г) Внутренние законы государств или подтверждают существующие уже М. нормы, придавая им государственную санкцию на известной территории, или подготовляют им путь, опережая их в провозглашении назревающих идей, не получивших еще общего признания. Они служат также подспорьем при толковании трактатов, ввиду тесного взаимодействия между внутренней жизнью государств и их внешними сношениями. В современных законодательствах немало отделов, представляющих большие или меньшие между собой сходства именно потому, что их вызвали к жизни одинаковые потребности и воззрения. Таковы, напр., законы об иностранцах, пребывающих в стране, о консулах, морские законы и т. д. По идее, законы и трактаты не должны друг другу противоречить, но в случаях коллизий между ними предпочтение на почве собственно М. должно быть отдаваемо трактатам, как таким общим нормам, которые не подлежат отмене со стороны законов отдельных государств.

д) Решения государственных судов важны в международной области в двояком направлении: во 1-х, ими затрагиваются различные вопросы частного М. права и нередко связанные с ними споры о подданстве, об эмиграции, о положении и правах иностранцев и т. п.; во 2-х, решения государственных судов имеют значение и для чисто публичного М. права, когда речь идет, напр., о правах и привилегиях дипломатических агентов и государей на иностранной территории, об ответственности их по недвижимым имуществам, принадлежащим им за границей, о правонарушениях, совершенных воюющими на неприятельской территории, и т. п.

е) Наука. Быть может, ни в одной отрасли права наука не имеет такого большого значения, как в сфере М. права. Она должна быть признана одним из главных факторов, создавших его. Ее представители не раз оказывали влияние на М. отношения и содействовали сложению норм, управляющих этими отношениями. Они выводят новые последствия из признанных уже начал или прямо высказывают новые идеи, опережая тем свое время. Это -- творческая деятельность науки, которую не следует смешивать с фантазией или с субъективными иллюзиями, если только она опирается на глубокое знакомство с явлениями реальной жизни и с законами истории и логики. Не менее важна и практическая роль интернационалистов: применять М. нормы на практике, содействовать их выяснению и укреплению, поддерживать и расширять добрые отношения между всеми государствами, устранять возникающие между ними споры и вообще водворять в их совместной жизни великие начала справедливости и мира. В наши дни наука М. права нашла себе прекрасный коллективный орган в институте М. права (см. соотв. статью).

ж) Кодификация М. права. Подобно всем остальным областям права, М. достигнет наибольшей определенности и лучшей выработки лишь под условием его кодификации, т. е. сведения его норм государствами в одно целое и признания их обязательными для государств в качестве М. закона (кодекса). Это -- высшая и завершительная фаза для права вообще; нет никакого основания, с принципиальной точки зрения, оспаривать ее целесообразность и справедливость и для М. права. В этом направлении высказываются все чаще и чаще писатели, и даже делаются попытки правительствами. Лица, скептически относящиеся к кодификации М. права в целом его составе, допускают ее, однако, для тех или иных его отделов, как то для права войны, морского, консульского и т. п. Правительственной кодификации должны предшествовать научные работы этого же рода со стороны частных лиц (см. ниже -- литературу). Работы института М. права являются более или менее удачными образчиками будущей кодификации. Заседавшие в Гааге в 1893 и 1894 гг. правительственные конференции сделали первые подготовительные работы к кодификации гражданского М. права. Все это -- характерные знамения времени. Вероятно, кодификация М. права произойдет постепенно и частично, переходя от назревших и простых отношений к более сложным и спорным.

V. Область применения М. права.

По идее М. право есть право человечества, но, как право положительное, оно соединяет пока только народы Европы и Америки, потому что явилось продуктом всей их прошлой культурной жизни. Постепенно нормы его распространяются на государства Азии, где они, однако, действуют лишь частично. За последние годы конвенции Берлинская и Брюссельская втянули в круг договорных отношений между европейскими кабинетами и дикие страны Африки. С точки зрения обязательности М. права народы всего земного шара распадаются на следующие три группы: 1) европейско-американский мир; 2) народы Азии, или магометанский и языческий мир Востока и 3) все остальные племена, почти не достигшие государственной организации. 1) M. право зародилось в Зап. Европе в XVII ст., когда новые государства, сложившись, вступили в правильные между собою сношения и когда протестантизм утвердил принципы духовной и умственной свободы в жизни народов. Тому же факту содействовали, на рубеже нового времени, изобретения и открытия в разных сферах мысли, открытие Америки и морского пути в Индию и вызванные ими оживление всемирной торговли и устройство европейцами во всех частях света колоний. С успехами европ. колонизации начала М. права распространялись на другие материки, в особенности на Америку, где возникли цветущие самостоятельные государства. Сев.-Ам. Соед. Штаты до сих пор не принимали участия в обсуждении великих политических вопросов нашего материка, но с точки зрения права и как держава мировая, они вполне могли бы это делать. Зато многочисленны договоры, заключенные ими с государствами Европы. Они присоединились и ко многим общеюридическим их постановлениям: к Женевской конвенции 1864 г., к почтовому и промышленному союзу (но не к телеграфному и литературному), к метрической конвенции 1875 г., к Парижской конвенции 1884 г. об охране кабелей в мирное время и т. д. Делегаты Штатов заседали, но не обязывая свое правительство, на конференциях Берлинской 1884--1885 г. и Брюссельской 1889--1890 г. С прорытием Панамского канала чрезвычайно важно будет установить над ним не американский, а обще-М. контроль и управление. 2) Народы Азии хотя и пользуются древней и богатой культурой, но она покоится на иных основах, сравнительно с европейской; поэтому начала М. права применяются к ним лишь постольку, поскольку они высказаны в заключенных с ними договорах. С целью охраны своих подданных, пребывающих на Востоке, и не доверяя местному правосудию, европейские государства, а за ними и американские, установили там консульскую юрисдикцию (см.). В последнее время поднималась речь о замене консульских судов такими же смешанными, какие введены в Египте. Это было бы шагом вперед в сближении, на почве права, между христианским миром и азиатским, шагом, во всяком случае, более осторожным и желательным, нежели простое упразднение консульской юрисдикции, как на этом настояла Япония в некоторых своих договорах (с Англией, Соед. Штатами, Германией; реформа эта имеет вступить в силу через несколько лет). Лишь в нашем столетии сношения Европы с Востоком приняли правильный и очень оживленный характер: в 1856 г. на Парижском конгрессе Турция принята великими державами "в состав европейского концерта", причем последние заявили о распространении на нее норм М. права (avantages du droit public). С половины, приблизительно, нашего столетия вышли из своей тысячелетней замкнутости Китай и Япония. 3) Что касается, наконец, варваров, или диких племен, которые либо достигли лишь низшей ступени государственности, либо ведут еще вполне кочевую жизнь, то для них охранительная сила М. права выражается только в признании за ними личных и имущественных прав и в уважении заключенных с ними сделок и договоров. В сношениях европейцев с варварами произошел в нашем столетии значительный поворот к лучшему: предпринята энергичная борьба с торговлей неграми и с рабством вообще, а в последние годы европ. правительства признали свою обязанность заботиться о материальном и духовном благосостоянии туземцев Африки, подчиненных их власти или протекторату, покровительствовать духовным, научным и филантропическим учреждениям, преследующим ту же цель, везде бороться с рабством. В большей части Африки прямо воспрещается подвоз к туземному населению огнестрельного оружия и спиртных напитков, а также торговля ими (акты Берлинской конференции 1885 г. и особенно Брюссельской 1890 г.). Эти постановления следовало бы распространить на всех варваров вообще.

VI. Литература М. права.

Писателей по международному праву обыкновенно распределяют по их национальности, но вернее группировать их по методу и научному направлению. В этом отношении они могут быть разделены на четыре большие категории, смотря по тому, исследуют ли они историю М. сношений или подвергают достигнутые уже в науке результаты критическому анализу, или дают юридическую конструкцию всем ее положительным элементам, или же стремятся, наконец, облечь свое изложение в наиболее совершенную для каждого права форму кодификации. 1) По истории М. сношений наиболее капитальным трудом, несмотря на многочисленные отступления, является сочинение Лорана ("Etudes sur l'Histoire de l'humanité", 1850--70; глубокая мысль, богатые указания на литературу; блестящее изложение останавливается на 1815 г.). Несколько устарела, но хороша книга Мюллер-Иохмуса, посвященная древним государствам ("Geschichte des Völkerrechts im Alterthum", 1848). Довольно полную картину М. отношений в Средние века дает Нис ("Les origines du dr. intern.", 1894). Полной истории для нового времени не существует. В русской литературе -- работы Каченовского (кн. II его курса, 1866; история доведена до реформации), Иванова ("Характеристика М. отношений и М. права и историческом развитии", 1874) и бар. Таубе ("Ист. зарождения современного М. права. Средние века", т. I, 1894). 2) Критическое направление характеризует особенно немецкую науку и является там одной из форм философского метода. Главой писателей этой школы является Кальтенборн ("Kritik des Völkerrechts", 1847; хорошая оценка писателей с точки зрения их системы и основных научных положений и блестящий очерк собственных воззрений). Продолжатели его -- Бульмеринг ("Die Systematik d. Völkerrechts", 1858, и "Praxis, Theorie u. Codification des Völkerrechts", 1874) и Гейльборн ("System d. Völkerrechts aus dessen Grundbegriffen entwickelt", 1896; разбор воззрений новейших немецких государственников). 3) Положительно научные обработки М. права отмечены в наше время главным образом юридическим методом. Этот прием стал господствующим с появления книги Гефтера (1-е нем. изд., 1844 г.), хотя зачатки его можно проследить гораздо ранее. Писатели этого направления извлекают материалы из трактатов, истории и других источников и придают им юридическую форму и систему, тщательно отделяя их от морали и политики. Из небольших учебников по дельности и ясности выделяются: в немецкой литературе руководства Гарейса ("Institutionen des Völkerr.", 1887), Ривье ("Lehrbuch des Völk.", 1889; перев. на рус. Казанским, 1893) и Бульмеринга ("Völkerrecht", 1884), а во французской -- Рено ("Introduction à l'étude du dr. intern.", 1879) и Лёсёр ("Introduction à un cours de dr. intern, public", 1893). Лучшей обработкой действующего М. права с точки зрения практики государств должно быть признано обширное руководство Гольцендорфа, изданное им в сотрудничестве с тринадцатью большей частью немецкими интернационалистами ("Handbuch des Völkerrechts", 1885--89); первый том посвящен обширному введению, где излагаются (Гольцендорфом) история М. сношений до вестфальского мира и (Ривье) очерк литературы по М. праву (наиболее полный из существующих). Весьма обширны трактаты: Кальво ("Le dr. intern. théorique et pratique", 4 изд., 1887--1888; по богатству содержания и практическому направлению бесценное пособие для дипломатов, консулов, юристов) и Прадье-Фодере ("Traité de dr. intern, public européen et américain", 1885--94; еще не окончено). Из итальянских сочинений выделяется прекрасный труд Фиоре ("Trattato di diritto internazionale publico", 3 изд., 1887--91; есть франц. пер.), а из английских -- Гооль ("A Treatise of International Law", 4 изд., 1895). На рус. языке два хороших сочинения обнимают всю систему М. права: обстоятельный, переведенный на многие иностранные языки курс Мартенса ("Современное М. право цивилизованных народов", 3 изд., 1895--96) и сочинение Даневского ("Пособие к изучению истории и системы М. права", 1892). 4) Опыты кодификации сделаны доселе тремя первоклассными писателями, труды которых должны быть отнесены вообще к лучшим изложениям М. права. Это -- кодексы Блунчли ("Modernes Völkerrecht", 3-е изд., 1878; есть рус. перевод), Фильда ("International Code", 2 изд., 1876; есть франц. пер.) и Фиоре ("Ordinamento guiridico della Società degli Stati", 1880; есть также франц. пер.). 5) Журналы. Существуют три прекрасных научных журнала, которые ставят себе задачей теоретическую и практическую разработку вопросов М. права и возможно широкое распространение сведений о нем в среде образованного общества. При строгой научности помещаемых в них статей, последние всегда отличаются живым, интересным содержанием. Эти журналы: "Revue de dr. internat. et de législation comparée" (изд. Fd. Rolin в Брюсселе; недавно вышел указатель к нему за первое 25-летие, 1869--94), "Revue générale de dr. international public" (изд. Pillet и Fauchille) и "Revue de dr. public et de la science politique en France et à l'etranger" (изд. Larnaude). Оба последних издания выходят в Париже с начала 1894 г.

Л. Камаровский.

Источник текста: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, том XVIIIa (1896): Малолетство -- Мейшагола, с. 915--922.