Камаровский Леонид Алексеевич - По поводу двадцатилетия института международного права (1873-1893)

НАУЧНЫЙ ОБЗОРЪ.

По поводу двадцатилѣтія института международнаго права (1873--1893).

Осенью нынѣшняго года истекаетъ двадцатилѣтіе со времени основанія института международнаго права. Въ виду громаднаго значенія для науки и практики его работъ за этотъ сравнительно небольшой періодъ времени, нельзя не порадоваться мысли его руководителей соединить въ одинъ томъ всѣ принятыя имъ рѣшенія, его уставъ, дополнительныя къ нимъ постановленія, а равно свѣдѣнія о жизни и трудахъ всѣхъ бывшихъ его и настоящихъ членовъ и сотрудниковъ. Работу эту {Она носитъ заглавіе: Tableau général de l'organisation, des travaux et du personnel de V Institut de droit international pendant les deux premières périodes décenna les de son existence (1873--92), dressé en vertu d'une décision de l'institut, par Ernest Lehr. 1893.} выполнилъ настоящій главный секретарь института Эрнестъ Лееръ съ большимъ умѣньемъ: она сжато резюмируетъ всѣ вышедшіе доселѣ двѣнадцать томовъ Ежегодника института и является поэтому безцѣнною справочною книгой для всякаго, кто интересуется столь живыми и важными для нашего времени вопросами международнаго права.

Чтобы лучше оцѣпить эти блестящіе результаты, достигнутые столь скромнымъ частнымъ обществомъ, каковъ институтъ, надо ознакомиться съ цѣлями и намѣреніями его основателей и первыхъ руководителей, а это мы находимъ въ небольшой, но полной глубокаго смысла и изящно написанной брошюрѣ Густава Муанье, одного изъ творцовъ института и его теперешняго президента. Брошюра эта {Moynier: "L'Institut de droit international". 1890.} собственно сообщеніе, сдѣланное авторомъ объ институтѣ французской академіи.

При помощи этихъ пособій бросимъ же бѣглый взглядъ на прошлое института: это насъ лучше ознакомитъ съ истиннымъ его характеромъ и съ вѣроятно ожидающими его въ будущемъ задачами.

Институтъ, какъ извѣстно, возникъ въ сентябрѣ 1873 г., по событіе, которое послужило однимъ изъ главныхъ поводовъ къ его образованію, была франко-германская война: она снова съ ужасающею силой подтвердила неудовлетворительность международныхъ нормъ, ихъ пробѣлы, противорѣчія, отсутствіе для нихъ юридическаго толкованія и санкціи. Воюющіе понимали и примѣняли ихъ каждый по-своему, не обращая вниманія на односторонность или даже произволъ своихъ дѣйствій, и возникавшія отсюда между ними безконечныя пренія только обостряли ихъ обоюдную вражду. При наступленіи мира поняли, что надо было какъ-нибудь помочь этому злу. Нечего было съ самаго же начала разсчитывать на правительства. Договоры между ними, какъ показалъ опытъ, скоро послѣдовавшей затѣмъ въ 1874 г. брюссельской конференціи могутъ разсчитывать на успѣхъ и прочность лишь послѣ подготовки къ такимъ договорамъ общественнаго мнѣнія и установленія между юристами извѣстнаго единомыслія. Кто же не видитъ, что главная причина столь медленнаго роста международнаго права кроется въ самыхъ условіяхъ, среди которыхъ оно доселѣ продолжаетъ существовать? Между тѣмъ какъ для государственнаго строя каждаго народа установлены многочисленные и постоянные, органы, заботящіеся объ его улучшеніи путемъ новыхъ законовъ и мѣропріятій, для международнаго порядка мы не видимъ ничего подобнаго: никто тутъ, строго говоря, не хлопочетъ о томъ, чтобы вывести его на лучшую и болѣе широкую дорогуПравительства берутся за это дѣло урывками, всегда побуждаемыя собственною, какою-либо неотразимою административною или политическою нуждой.

Эти соображенія побудили многихъ, почти одновременно, обратиться къ отысканію новаго, оригинальнаго органа, способнаго дать международному праву впредь болѣе скорое и вѣрное поступательное движеніе.

Безъ всякаго предварительнаго сношенія объ этомъ другъ съ другомъ, Либеръ, извѣстный юристъ въ Нью-Йоркѣ, авторъ составленной по порученію Линкольна полевой инструкціи для американскихъ войскъ въ междуусобной войнѣ, и Муанье, президентъ международнаго комитета вспомоществованія раненымъ воинамъ въ Женевѣ, обратились съ предложеніемъ о такомъ учрежденіи къ бельгійскому писателю и тогда адвокату въ Гентѣ Роленъ-Жекменъ, человѣку полному таланта и энергіи и только что основавшему новый прекрасный журналъ для международнаго права и сравнительнаго законодательства {Revue de droit international et de législation comparée съ 1869.}. "Одна изъ моихъ любимыхъ мыслей,-- писалъ Либеръ (въ сентябрѣ 1871 г.),-- касалась всегда созванія конгресса изъ главныхъ юристовъ-международниковъ (international jurists) безъ оффиціальнаго характера, по рѣшительно публичнаго и международнаго... нѣчто вродѣ юридико-вселенскаго собора, но безъ папы и безъ непогрѣшимости. Многихъ эта идея заставляла лишь скептически улыбаться, но я отъ нея не отказываюсь... Гентъ былъ бы для этого прекраснымъ мѣстомъ". Нѣкоторые другіе выдающіеся писатели отнеслись къ этой мысли также вполнѣ сочувственно: между ними назовемъ особенно Блюнчли и Каченовскаго, покойнаго профессора въ Харьковѣ. Первый писалъ Роленъ-Жекмену: "Мысль о конференціи изъ знатоковъ международнаго права меня также часто занимала и я съ нетерпѣніемъ ожидаю обѣщанныя вами на этотъ счетъ предложенія. Между тѣмъ, я позволяю себѣ сообщить вамъ результатъ моихъ объ этомъ пока размышленій: наиболѣе важнымъ пунктомъ для меня представляется созданіе такого прочнаго, постояннаго органа, который могъ бы и долженъ бы постепенно сдѣлаться авторитетомъ для міра", и, добавляетъ Роленъ-Жекменъ съ свойственною ему ясностью, Блюнчли изложилъ намъ затѣмъ свой планъ академіи международнаго права, который послужилъ намъ точкой опоры и образцомъ для нашихъ позднѣйшихъ объ этомъ переговоровъ {Ср. статью его: De la nécessité d'organiser une institution scientifique permanente pour favoriser l'étude et les progrès du droit international, въ назв. Revue 1873.}.

По своимъ многочисленнымъ журнальнымъ сношеніямъ и по своему характеру Роленъ-Жекмемъ какъ бы былъ призванъ стать душою того предпріятія, за которое онъ и взялся умѣло и энергично. Уже въ мартѣ 1873 г. онъ обратился съ конфиденціальною запиской къ 22 лицамъ, извѣстнымъ либо сочиненіями но международному праву, либо услугами, оказанными ими этой наукѣ на практикѣ. Въ этой запискѣ авторъ ея обращаетъ вниманіе на возможность и даже необходимость установленія для международнаго права, рядомъ съ дѣятельностью дипломатовъ и научнымъ трудомъ отдѣльныхъ ученыхъ, новаго третьяго фактора подъ видомъ коллективной научной дѣятельности. Для этого онъ желаетъ составить небольшое общество изъ компетентныхъ лицъ, принадлежащихъ къ различнымъ странамъ, которое стремилось бы стать органомъ правосознанія цивилизованнаго міра по вопросамъ международнаго права {Назв. ст.}.

Изъ 22 лицъ только одно высказало сомнѣнія на счетъ возможности и пользы такого органа, всѣ же остальныя одобрили этотъ проектъ. Тогда Роленъ-Жекменъ рѣшился на второй шагъ и пригласилъ сочувствовавшихъ его идеѣ на предварительное совѣщаніе въ Гентъ, которое и состоялось тамъ 8 сентября 1873 г. На немъ участвовало 11 человѣкъ изъ девяти государствъ {Это были: Роленъ-Жекменъ и Лавёле (Бельгія), Блюнчли (Германія), Муанье (Швейцарія), Манчини и Пьерантони (Италія), Дёдлей-Фильдъ (С. Штаты), Кальво (Аргентина), Лоримеръ (Великобританія), Ассеръ (Нидерланды) и В. П. Безобразовъ (Россія). Ихъ называютъ членами-учредителями.}, по 32 человѣка прислали еще, съ оговорками или безъ нихъ, свое одобреніе этому дѣлу. Въ Гентѣ избрали трехъ новыхъ членовъ, и эти 26 членовъ и 11 учредителей составили, говоритъ Лееръ, первыхъ работниковъ института {Имена ихъ см. въ Tableau, р. 7.}.

II.

Первое собраніе въ Гентѣ, продолжавшееся три дня, можетъ быть названо учредительнымъ. На немъ съ большою осмотрительностью былъ выработанъ для новаго предполагавшагося общества уставъ, который съ небольшими измѣніями, сдѣланными въ немъ на оксфордской сессіи (1880 г.), дѣйствуетъ и понынѣ. Это новое общество получило названіе Института международнаго права, и характеръ его долженъ быть "исключительно научный". Будущее направленіе его дѣятельности мѣтко указано въ избранномъ для него девизѣ: "черезъ справедливость -- къ миру", Justitia et pace. Онъ призванъ, всѣми зависящими отъ него способами, содѣйствовать успѣхамъ международнаго права. Для этого, прежде всего, обращается строгое вниманіе на его составъ: такъ какъ авторитетовъ по международному праву во всѣхъ странахъ вообще немного, а болѣе всего хотѣли привлечь ихъ, то число членовъ института ограничено всего до 120; половина изъ нихъ могутъ быть дѣйствительными членами и половина сотрудниками. Озаботились также о сохраненіи извѣстнаго равновѣсія между представителями различныхъ національностей: каждое отдѣльное или сложное государство можетъ имѣть членовъ въ средѣ института лишь на одну шестую часть изъ всѣхъ его наличныхъ членовъ или сотрудниковъ. Правило очень мудрое, если сообразить, что умы, наиболѣе философскіе, по вѣрному замѣчанію Муанье, бываютъ склонны, занимаясь вопросами международнаго права, поддаваться вліянію традицій своей родины или мнѣній, распространенныхъ среди ихъ соотечественниковъ". Для той же цѣли, въ видахъ достиженія большаго научнаго безпристрастія, введено другое правило -- о лишеніи членовъ права голоса на съѣздахъ въ двухъ случаяхъ: 1) когда они, въ то же время, являются дипломатами на дѣйствительной службѣ и 2) когда рѣчь идетъ о пререканіяхъ между ихъ отечествомъ и остальными государствами. Въ послѣднемъ случаѣ они могутъ высказать и развить свое мнѣніе на собраніи, но должны воздержаться отъ подачи голоса по этимъ вопросамъ.

Выборы новыхъ членовъ также обставлены серьезными гарантіями по регламенту 3 сентября 1874 года. Лицо, представляющее новаго кандидата, должно указать на его научныя зяслуги и на согласіе большинства его соотечественниковъ, принадлежащихъ къ институту, на это избраніе. Бюро, разсмотрѣвъ эту рекомендацію, препровождаетъ ее, за мѣсяцъ до съѣзда, ко всѣмъ членамъ, которые одни, безъ сотрудниковъ, послѣ провѣрки, на особомъ собраніи производятъ новые выборы. Институтъ, какъ общество вполнѣ частное, не имѣетъ никакого оффиціальнаго характера. Только это обезпечиваетъ за нимъ полную научную независимость и свободу. "Онъ долженъ быть поставленъ такъ,-- говоритъ Муанье,-- чтобъ его нельзя было заподозрить ни въ малѣйшемъ прислужничествѣ. Онъ не прикрѣпленъ ни къ одному государству. Даже никогда не имѣетъ онъ постояннаго мѣстопребыванія, что не мѣшало ему, однако, съ благодарностью принимать гостепріимство отъ мѣстныхъ властей тѣхъ многочисленныхъ городовъ, среди которыхъ ему потомъ пришлось въ продолженіе своихъ странствованій раскидывать свои палатки".

Впрочемъ, его оффиціальнымъ мѣстопребываніемъ всегда считался городъ, въ которомъ живетъ его главный секретарь. Это были: Гентъ, Брюссель, а нынѣ (съ 1892 г.) Лозаннь. На его послѣднемъ съѣздѣ, въ Женевѣ (1892 г.), поднятъ былъ вопросъ объ избраніи для него постояннаго мѣстопребыванія, наприм., въ Швейцаріи, безъ лишенія его, конечно, права устраивать иногда свои съѣзды, гдѣ онъ пожелаетъ. Вопросъ этотъ не получилъ еще окончательнаго рѣшенія.

Эти и другія постановленія кладутъ на институтъ печать большой оригинальности: ими основатели его хотѣли придать его рѣшеніямъ возможно большія компетентность и безпристрастіе для того, чтобы авторитетъ его былъ внѣ сомнѣнія для всѣхъ, кому придется къ нему обращаться.

III.

Жизнь института выражается въ его съѣздахъ и въ коммиссіяхъ, подготовляющихъ матеріалы для его рѣшеній. Съѣзды, по общему правилу, бываютъ ежегодно {До сихъ поръ всѣхъ съѣздовъ было четырнадцать въ слѣдующихъ городахъ: въ Гейтѣ (1873 г.), въ Женевѣ (1874 г.), Гагѣ (1875 г.), Цюрихѣ (1877 г.), Парижѣ (1878 г.), Брюсселѣ (1879 г.), Оксфордѣ (1880 г.), Туринѣ (1882 г.), Мюнхенѣ (1883 г.), въ Брюсселѣ вторично (1885 г.), Гейдельбергѣ (1887 г.), Лозаннѣ (1888 г.), Гамбургѣ (1891 г.) и въ Женевѣ вторично (1892 г.). Не созваніе съѣзда шесть разъ за этотъ періодъ (въ 1876, 81, 84, 86, 89 и 90 гг.) было вызвано болѣе всего различными личными обстоятельствами.}. На нихъ собирается отъ 25--30 лицъ. Они происходятъ въ началѣ сентября (по новому стилю) и продолжаются съ недѣлю.

Справедливо Муанье подчеркиваетъ ихъ оригинальный, по дѣловитости и серьезности, характеръ: "Они совершенно не походятъ на эти блестящіе и столь частые въ наши дни конгрессы, на которые люди съѣзжаются, чтобы поговорить о той или иной отрасли человѣческаго знанія. Мы не отрицаемъ пользу и такихъ собраній, но такъ какъ они болѣе или менѣе открыты для всѣхъ желающихъ,.-- ихъ рѣшенія, мало обдуманныя и принятыя обыкновенно собраніями, на которыя ловкое слово оказываетъ сильное дѣйствіе, не могутъ претендовать на большое научное значеніе. Въ средѣ института не раздаются звонкія фразы или торжественныя деклараціи. Члены его, не имѣя ни отъ кого поручительства, настолько, однако, проникнуты сознаніемъ добра, которому они призваны содѣйствовать, что стараются всегда исполнять свое дѣло отъ души и со всѣмъ разумѣніемъ". "Есть что-то серьезное и трогательное, -- говоритъ Парьё, вернувшись съ перваго женевскаго съѣзда,-- въ этомъ спокойномъ и достойномъ обмѣнѣ мыслей, происходящемъ среди ученыхъ, которые и виду не подаютъ другъ другу какой-либо международной непріязни, не согласной съ правилами утонченной вѣжливости, но которые въ свои бесѣды, все-таки, вносятъ извѣстный мѣстный оттѣнокъ, принесенный ими отъ своей родины".

Читая протоколы засѣданій института, съ удовольствіемъ встрѣчаешь повсюду этотъ примирительный тонъ и духъ, идущій, однако, объ руку со всестороннимъ, но всегда спокойнымъ (ибо научнымъ) обсужденіемъ каждаго дѣла. "Воззрѣнія, повидимому, непримиримыя, -- продолжаетъ Муанье,-- мало-по-малу, однако, сливаются между собою, какъ это предвидѣли основатели нашего общества". Онъ приводитъ въ этомъ отношеніи примѣчательныя сужденія Роленъ-Жекмена и Блюнчли. "Въ нашемъ тѣсномъ кружкѣ,-- писалъ первый главный секретарь института,-- гдѣ каждый заботился только о возможно справедливомъ и цѣлесообразномъ рѣшеніи дѣла, установилось между его членами какое-то умственное воздѣйствіе другъ на друга, результатомъ чего явилось ихъ общее мнѣніе, добросовѣстно раздѣляемое всѣми. Нельзя развѣ не видѣть въ этомъ указанія на возможность въ будущемъ придти постепенно тѣмъ же путемъ къ болѣе широкому, общему признанію основныхъ началъ права?" "Я могъ убѣдиться въ Гентѣ,-- писалъ съ своей стороны Блюнчли,-- какъ легко людямъ науки до чего-нибудь договориться, лишь бы только они имѣли для этого добрую волю. Несмотря на извѣстное упорство, съ которымъ юристы любятъ отстаивать свои мнѣнія, дѣло всегда кончалось тѣмъ, что приходили къ единогласію". "Это явленіе,-- заключаетъ Муанье,-- весьма часто повторялось съ тѣхъ поръ и о немъ свидѣтельствуетъ почти каждая страница исторіи института".

Но, съ другой стороны, это нисколько не препятствуетъ обдуманности и зрѣлости принимаемыхъ рѣшеній. Члены никогда ими не спѣшатъ; въ случаѣ сомнѣній, откладываютъ ихъ до новыхъ съѣздовъ и нерѣдко по нѣсколько разъ возвращаются къ одному и тому же вопросу, подвергая его новой и болѣе тщательной обработкѣ до принятія о немъ окончательнаго заключенія. Этого они достигаютъ благодаря спеціальнымъ коммиссіямъ, которыя трудятся иногда надъ разработкой поставленной имъ задачи въ продолженіе многихъ лѣтъ. Каждый членъ можетъ участвовать въ занятіяхъ той изъ нихъ, которая его привлекаетъ. Это даетъ возможность даже членамъ, отсутствующимъ на съѣздахъ, принять участіе въ общемъ ихъ трудѣ. При голосованіяхъ мнѣнія несогласныхъ съ большинствомъ всегда отмѣчаются въ протоколахъ, куда заносятся и отдѣльныя записки, или мотивы, если таковые поступаютъ. Каждая коммиссія имѣетъ своего особаго докладчика, который установляетъ программу занятій, собираетъ матеріалы и, до съѣзда, сносится со всѣми товарищами по коммиссіи для того, чтобы, при помощи полученныхъ отъ нихъ указаній и свѣдѣній, придти къ извѣстному проекту рѣшеній, который затѣмъ уже составляетъ предметъ обсужденій на сессіи. Такимъ образомъ, и эти проекты уже являются не личными соображеніями ихъ авторовъ, а плодомъ болѣе или менѣе общихъ трудовъ ихъ товарищей по коммиссіи {О составѣ и работахъ коммиссій издано особое распоряженіе отъ 9 сентября 1887 г. Всѣ называемые здѣсь документы отпечатаны въ Tableau général, р. 9--18.}. Въ Женевѣ (1892 г.) постановлено къ докладчикамъ присоединять еще помощниковъ (coropporteurs). Въ случаѣ нужды, коммиссіи устраивали иногда свои частные съѣзды.

IV.

Наиболѣе для насъ интересны работы института. Въ этомъ отношеніи можно поистинѣ удивиться тому, что удалось ему совершить за это первое двадцатилѣтіе его существованія. Почти нѣтъ вопроса въ нашей наукѣ, котораго бы онъ ни коснулся, и разработанные имъ матеріалы представляютъ, дѣйствительно, по словамъ Муанье, главы къ будущему международному кодексу.

Кто желаетъ ознакомиться съ ними поближе, долженъ обратиться къ Ежегоднику (Annuaire) института, котораго, какъ мы уже сказали, вышло двѣнадцать томовъ (1877--1892 г.), но и напечатанный теперь Обзоръ работъ института даетъ о нихъ хотя сжатое, но прекрасное понятіе. Здѣсь помѣщены не только тексты всѣхъ рѣшеній института, но имъ и предпосланы краткія историческія поясненія съ ссылками на соотвѣтствующія мѣста Ежегодника {Tableau général, р. 19--221. Всѣ постановленія институтами переводили, по мѣрѣ ихъ появленія, въ Юридическомъ Вѣстникѣ, гдѣ и помѣщали свѣдѣнія объ его съѣздахъ.}.

Мы, конечно, должны здѣсь ограничиться лишь самымъ бѣглымъ перечнемъ ихъ.

Муанье говоритъ, что институтъ въ своихъ занятіяхъ не руководился никакимъ напередъ установленнымъ планомъ: слѣдуя обстоятельствамъ времени, онъ давалъ первенство вопросамъ, казавшимся ему наиболѣе своевременными или важными, и возвращался всегда къ своей работѣ тамъ, гдѣ онъ ее прежде оставлялъ.

Не вполнѣ раздѣляемъ эту точку зрѣнія уважаемаго автора: выставляемые имъ мотивы на самомъ дѣлѣ дѣйствовали, но въ результатѣ они привели къ весьма любопытному явленію: институтъ, въ своихъ работахъ, прошелъ тотъ же порядокъ, чрезъ который прошло, въ своей эволюціи, и само международное право въ цѣломъ. Обращая свое вниманіе на вопросы дня, преимущественно новые, важные и спорные доселѣ даже въ наукѣ, институтъ началъ съ права войны, нейтралитета въ широкомъ смыслѣ и постепенно перешелъ къ главнымъ проблемамъ мира. Рядомъ съ этимъ онъ не переставалъ трудиться и надъ разнообразнѣйшими вопросами частнаго международнаго права. Взглянемъ же на эти работы съ точки зрѣнія указанныхъ рубрикъ {Tableau général довольно не систематично разбиваетъ ихъ на слѣдующія тринадцать группъ: знакомство съ иностранными законами и международными договорами; столкновеніе гражданскихъ законовъ, торговыхъ, морское право во время мира, столкновеніе уголовныхъ законовъ, судопроизводство, судебныя разбирательства смѣшанныхъ процессовъ на Востокѣ, мирныя рѣшенія международныхъ несогласій, мѣры принужденія безъ войны (сюда почему-то отнесенъ регламентъ объ иностранцахъ), занятіе территорій, международныя рѣки, законы и обычаи войны и морскія войны. И внутри эти рубрики довольно перепутаны.}.

1. Публичное международное право. Вниманіе института на войну и на связанные съ нею вопросы было обращено такими событіями, какъ франко-германская война (1870--71 г.), брюссельская конференція 1874 г. и русско-турецкая война 1877--78 г. Въ тѣ годы даже правительства сознали необходимость смягчить, насколько возможно, жестокости войны. Въ этихъ видахъ была созвана ими названная конференція въ столицѣ Бельгіи, но такъ какъ выработанная ею декларація объ обычаяхъ и законахъ войны не встрѣтила единодушнаго одобренія правительствъ, институтъ началъ съ того, что представилъ къ ней нѣкоторыя поправки, добавленія и въ принципѣ одобрилъ задуманное ею, столь благотворное дѣло. Изъ мнѣній отдѣльныхъ его членовъ выдѣлились тогда особенно критическій, очень тщательно составленный докладъ Роленъ-Жекмена о работахъ брюссельской конференціи и исправленный ея текстъ Муанье.

Когда вспыхнула война между Россіей и Турціей, бюро института, по предложенію Муанье, обратилось къ воюющимъ и къ печати съ воззваніемъ, въ которомъ оно имъ напомнило, что "существуетъ право войны, хотя и несовершенное, но, все-таки, уже теперь обязывающее воюющихъ придерживаться нѣкоторыхъ опредѣленныхъ правилъ", и затѣмъ оно, въ сжатой редакціи, изложило само эти главнѣйшія и наиболѣе выдающіяся правила "для того, чтобы никто не могъ своимъ незнаніемъ оправдывать съ своей стороны нарушеніе ихъ".

Нѣсколько мѣсяцевъ спустя, въ виду все еще продолжавшейся войны, институтъ снова возвысилъ свой голосъ. Изслѣдовавъ, насколько воюющіе позаботились о принятіи мѣръ для того, чтобы законы войны были извѣстны и примѣняемы ихъ войсками, онъ, въ деклараціи, указалъ на различія, которыя, въ этомъ отношеніи, существовали между русскими и турками и упомянулъ о способахъ установленія болѣе дѣйствительной санкціи для законовъ войны. Такъ какъ, между тѣмъ, брюссельская декларація все продолжала лежать подъ спудомъ, институтъ издалъ Руководство къ законамъ сухопутной войны (1880 г.). Выработанное Муанье, оно, въ 86 статьяхъ, воспроизводитъ главныя части брюссельской деклараціи, но съ добавленіями и въ болѣе научной системѣ. Оно должно быть отнесено къ лучшимъ работамъ института.

Тою же русско-турецкою войной институтъ былъ побужденъ заняться вопросомъ объ охранѣ Суэцкаго канала. Высказанныя имъ на этотъ счетъ (въ 1879 г.) нѣкоторыя общія начала были потомъ разработаны въ подробностяхъ со стороны правительствъ на парижской конференціи (1885 г.) и составили предметъ константинопольскаго договора (29 октября 1888 г.), заключеннаго между великими державами Европы и, кромѣ того, Турціею, Голландіею и Испаніею.

Не менѣе разнообразны и важны работы института по части морской войны и правъ нейтральныхъ. Поводомъ къ нимъ послужилъ извѣстный вашингтонскій договоръ между С. Штатами и Англіей (1871 г.), положившій конецъ алабамскому спору, который возникъ изъ того, что Англія недостаточно строго соблюдала обязанности нейтралитета во время американской междуусобной войны (1861--65). Послѣ того какъ дипломатіямъ продолженіе многихъ лѣтъ, оказалась безсильною уладить этотъ споръ, угрожавшій даже повести къ войнѣ, въ вашингтонскомъ договорѣ было постановлено передать его на разсмотрѣніе международнаго третейскаго суда, который и былъ созванъ позднѣе въ Женевѣ (1871--72) и блистательно рѣшилъ трудную, возложенную на него задачу. Въ руководство ему правительства высказали три такъ называемыя вашингтонскія правила объ обязанностяхъ нейтральныхъ державъ и спеціально о сооруженіи въ ихъ портахъ кораблей и о надзорѣ за ними. Несмотря на рѣшеніе женевскаго суда, вашингтонскій и лондонскій кабинеты разошлись потомъ въ ихъ толкованіи и относительно примѣнимости ихъ въ будущемъ. Институтъ по этому поводу предложилъ для нихъ исправленную и нѣсколько расширенную редакцію на основаніи доклада и предложеній Блюнчли. Это само собою привело его къ изученію капитальной реформы въ современномъ морскомъ международномъ правѣ: къ признанію неприкосновенности частной собственности въ морскихъ войнахъ. Давно требуемая лучшими представителями нашей науки и торговыми палатами едва ли не всѣхъ цивилизованныхъ странъ, робко пробуемая нѣкоторыми правительствами, реформа эта доселѣ все разбивалась, главнымъ образомъ, о противодѣйствіе Англіи. Тѣмъ выше должна быть поставлена заслуга института, что онъ, съ такою ясностью и послѣдовательностью, высказалъ основныя ея положенія въ цюрихской деклараціи (1877 г.), на которую можно смотрѣть какъ на весьма удачную переработку и на расширеніе морской деклараціи 1856 г., принятой державами на парижскомъ конгрессѣ. Эти прекрасныя работы, вызванныя по иниціативѣ Блюнчли, состоялись благодаря особенно усиліямъ Лавёле и Бульмеринга. Но и на этомъ не остановился институтъ: пользуясь опытомъ алабамскаго спора, такъ ясно вскрывшаго всѣ недостатки и пробѣлы морского международнаго права, онъ приступилъ ко всестороннему изученію призоваго права, той части его, которая, въ сущности, обнимаетъ собою почти всю область публичнаго морского права. И изученіе это коснулось какъ матеріальной его стороны, такъ и формальной, т.-е. дѣйствующихъ въ этой сферѣ нормъ права и способовъ ихъ охраны (призовыхъ судовъ). Къ счастью, намѣренія института нашли себѣ прекраснѣйшаго истолкователя въ лицѣ Бульмеринга, который съ рѣдкою энергіей и ученостью, въ продолженіе многихъ лѣтъ, собиралъ весь положительный и научный матеріалъ по занявшему его вопросу, результатомъ чего явился его обширный трактатъ О призахъ, съ присоединеніемъ къ нему проекта международнаго регламента, какъ образца соглашенія по этому вопросу для государствъ.

Солидности этой подготовительной работы соотвѣтствовали и занятія ею института: онъ неоднократно къ ней возвращался и подъ конецъ принялъ Международный регламентъ о морскихъ призахъ, составляющій, безспорно, капитальнѣйшую изъ всѣхъ его работъ за это время. Распадаясь на 122 статьи, уставъ этотъ установляетъ сперва основныя начала призового права, затѣмъ излагаетъ матеріальную его сторону по главнымъ моментамъ проявленія его на практикѣ, говоря объ остановкѣ непріятельскихъ кораблей, ихъ осмотрѣ, обыскѣ, задержаніи, о національности кораблей, груза и экипажа; о транспортахъ во время войны, о блокадѣ и о приведеніи задержанныхъ судовъ въ морской портъ. Во второй же части, формальной, рѣчь идетъ объ устройствѣ и дѣлопроизводствѣ призовыхъ инстанцій. Нельзя не пожалѣть, что институтъ, въ противорѣчіе тутъ съ докладчикомъ, призналъ международный характеръ лишь за инстанціями втораго разряда, апелляціонными {Они прямо называются въ уставѣ: tribunal international d'appel en matière de prises maritimes и состоятъ изъ пяти членовъ: воюющій назначаетъ 2-хъ, а указанныя имъ нейтральныя правительства 3-хъ изъ нихъ.}, предоставивъ опредѣленіе устройства призовыхъ судовъ первой инстанціи законодательствамъ отдѣльныхъ государствъ. Такою полумѣрой онъ, вѣроятно, разсчитывалъ скорѣе склонить правительства къ принятію его регламента, но кто же не видитъ, что право и логика требуютъ признанія независимой и международной организаціи въ одинаковой степени за обѣими призовыми инстанціями, разъ въ нихъ видятъ настоящіе суды. Боязливые члены института находятъ, впрочемъ, реформу и въ этихъ предѣлахъ слишкомъ радикальною и непрактичною и правительства доселѣ какъ будто раздѣляютъ именно ихъ точку зрѣнія, такъ какъ они все еще въ своихъ договорахъ ничего не усвоили себѣ изъ этого регламента. Тѣмъ болѣе институту слѣдовало, оставаясь на почвѣ единственно ему приличествующей,-- исключительно научной,-- довести эту великую реформу до конца съ большею послѣдовательностью, какъ и требовалъ того Бульмерингъ. Впрочемъ, протоколы сохранили намъ одно желаніе института (voeu), въ которомъ нельзя не видѣть хотя робкаго одобренія ихъ, на этотъ счетъ, основной мысли докладчика. "Институтъ надѣется,-- сказано тамъ,-- что въ будущемъ реформа эта будетъ осуществлена болѣе полно и что международный судъ будетъ признанъ единственно-компетентнымъ во всѣхъ дѣлахъ о призахъ".

Да, но для этого необходима въ наукѣ болѣе энергичная и смѣлая пропаганда идеи о такомъ судѣ, а даже институтъ относится къ ней до нынѣ крайне нерѣшительно и боязливо. Онъ принялъ съ самаго начала (въ 1874 и 1875 гг.) прекрасный, составленный Гольдшмидтомъ, Проектъ устава дѣлопроизводства для международныхъ третейскихъ судовъ и выразилъ желаніе (въ 1877 г.), чтобы правительства все чаще и чаще вводили въ заключаемые ими договоры условіе объ обращеніи, въ случаяхъ несогласій, къ такимъ судамъ {Это такъ наз. clause compromissoire.}, но, съ другой стороны, онъ не одобрилъ предложенную Гольдшмидтомъ международную кассаціонную инстанцію, которая, въ случаѣ споровъ, имѣла бы право пересмотра этихъ третейскихъ рѣшеній. Таковой же не допустилъ онъ и при окончательномъ рѣшеніи смѣшанныхъ процессовъ на Востокѣ и не одобрилъ мысли Муанье, чтобы международный третейскій судъ рѣшалъ окончательно и безапелляціонно споры, могущіе возникнуть изъ примѣненія правилъ о судебной процедурѣ, выраженныхъ въ международныхъ договорахъ. Институтъ нашелъ обсужденіе этого предложенія еще несвоевременнымъ, мы же видимъ во всѣхъ этихъ неодобреніяхъ имъ идеи международной юрисдикціи излишнюю боязливость и приверженность къ установившейся практикѣ.

А, между тѣмъ, она быстро назрѣваетъ и въ наукѣ, и въ жизни. Занимающій насъ теперь Обзоръ приводитъ любопытные примѣры третейскихъ рѣшеній между государствами за послѣднее десятилѣтіе (1881--91 гг.) {Въ томъ числѣ русскій императоръ рѣшилъ, въ качествѣ третейскаго судьи, въ 1888 г. между Франціей) и Нидерландами одинъ споръ о границахъ ихъ владѣній въ Гвіанѣ.} и указываетъ на вашингтонскій договоръ 28 апр. 1890 г., заключенный на 10 лѣтъ между 17 республиками Америки. Онъ дѣлаетъ для нихъ обязательнымъ обращеніе къ третейскому суду и къ нему могутъ приступить всѣ другіе народы; къ мысли его отнеслись одобрительно Франція и Швейцарія {Tableau, р. 232--233.}.

Какъ бы то ни было, но проектъ института о процедурѣ международныхъ третейскихъ судовъ, вызванный, очевидно, женевскимъ судомъ 1872 г., представляетъ весьма важный документъ, въ которомъ не мало интересныхъ указаній и для практики, особенно если обратить вниманіе на мотивы къ нему и разъясненія, сдѣланныя Гольдшмидтомъ.

Изъ другихъ способовъ окончанія споровъ между государствами безъ войны должно еще упомянуть о мирной блокадѣ. На основаніи доклада Перельса, институтъ противъ Гефкена высказался за законность таковой, но при извѣстныхъ строго опредѣленныхъ условіяхъ. И этотъ вопросъ, спорный въ наукѣ, былъ выдвинутъ, какъ извѣстно, блокадами китайскихъ портовъ Франціею и портовъ Греціи великими державами.

Говоря о моряхъ, напомнимъ еще резолюцію института (1879 г.) объ охранѣ кабелей, проложенныхъ по дну океана. Она состоялась вслѣдствіе обстоятельнаго объ этомъ доклада Рено и предшествовала таковому же по этому вопросу соглашенію между правительствами (по парижской конвенціи 14 марта 1884 г.). Крупнымъ пробѣломъ въ обоихъ этихъ актахъ является то, что они установляютъ охрану кабелей во время мира, но не во время войны. Послѣдняя, быть можетъ, важна не менѣе первой и международные интересы, связанные съ неприкосновенностью кабелей, очевидно, требуютъ и непрерывности этой охраны.

Институтъ, въ области морского права, занимался еще вопросами: о предупрежденіи столкновеній судовъ на морѣ и о морскихъ страхованіяхъ. Докладчиками по нимъ были: Ліонъ-Канъ и Сачердоти. По обоимъ онъ принялъ: проекты международныхъ регламентовъ для разрѣшенія столкновеній между законами государствъ и, какъ дальнѣйшую цѣль, къ которой должно стремиться, проекты однообразныхъ законовъ по этимъ вопросамъ.

Еще ранѣе Берлинскаго акта 1885 г. о Конго, Нигерѣ и экваторіальной Африкѣ институтъ обратился къ вопросамъ, затрогиваемымъ въ этомъ договорѣ, и тутъ, какъ и во многихъ другихъ случаяхъ, вѣрно отгадавъ потребности времени, указалъ какъ бы для дипломатіи задачи, настоятельно требовавшія ея усилій. Еще въ 1883 г. онъ высказался за свободу плаванія по Конго и его притокамъ и за принятіе тамъ мѣръ, способныхъ предупредить враждебныя столкновенія между цивилизованными государствами въ экваторіальной Африкѣ. Но еще ранѣе (1878 г.) Муанье поднялъ рѣчь о Конго и, выставивъ вѣроятное значеніе этой великой рѣки для будущаго, рекомендовалъ установленіе для нея международной охраны. Тѣ же идеи развивалъ немного позднѣе Лавёле. Это привело институтъ къ занятіямъ судоходствомъ по международнымъ рѣкамъ вообще. Принятый имъ на этотъ счетъ, регламентъ изъ 40 статей (1887 г.) есть прекрасная работа петербургскаго проф. Мартенса. Она хорошо резюмируетъ основныя, дѣйствующія въ этой области, начала положительнаго права, но не достаточно соотвѣтствуетъ ожиданіямъ, которыя къ ней можно бы предъявить во имя интересовъ всемірнаго оборота и научныхъ принциповъ, рѣшительнѣе проводимыхъ въ Берлинскомъ актѣ. Разумѣемъ особенно два пункта: недопущеніе въ составъ рѣчныхъ судебныхъ инстанцій представителей отъ постороннихъ, не-прирѣчныхъ государствъ и непризнаніе свободы движенія но международнымъ рѣкамъ и во время войны.

За вышеназваннымъ Берлинскимъ актомъ и уже въ непосредственной связи съ нимъ стоитъ декларація института (1888 г.) относительно занятія государствами новыхъ территорій. Расширяя и исправляя многія изъ ея постановленій, этотъ важный документъ является какъ бы въ то же время предвѣстникомъ Брюссельскаго акта 1890 г., направленнаго противъ торговли черными людьми въ Африкѣ. Мартитцъ, а еще болѣе Энгельгардтъ доставили институту по всѣмъ этимъ вопросамъ любопытные доклады. Когда одно время Франція медлила своимъ утвержденіемъ брюссельскаго договора, институтъ энергично высказался (въ 1891 г.) за необходимость неотложной его ратификаціи всѣми державами-участницами и, съ своей стороны, назначилъ спеціальную коммиссію, до нынѣ не распущенную, которая изучаетъ способы наиболѣе дѣйствительные для подавленія торговли неграми на морѣ и для регулированія общаго надзора за судами, перевозящими этотъ запрещенный товаръ.

Проф. Мартенсъ, въ качествѣ докладчика, послужилъ институту еще въ двухъ коммиссіяхъ: по такъ называемымъ смѣшаннымъ процессамъ на Востокѣ,-- это тяжебныя дѣла между живущими тамъ подданными различныхъ государствъ Европы и Америки,-- и по вопросу о наилучшемъ изданіи государствами заключаемыхъ ими договоровъ.

По первому пункту институтъ высказался (1883 г.) за учрежденіе на Востокѣ смѣшанныхъ судовъ въ двухъ инстанціяхъ, взамѣнъ существующей тамъ консульской юрисдикціи. На характеръ этого регламента повліяло, очевидно, устройство такихъ же судовъ въ Египтѣ (съ 1874 г.), но реформа, въ немъ проводимая, оставляетъ еще желать многаго, какъ съ точки зрѣнія лучшей организаціи самихъ предлагаемыхъ судовъ, такъ и особенно въ силу необходимости завершенія ихъ общею кассаціонною инстанціей съ строго-международнымъ характеромъ. Впрочемъ, вопросъ объ этой судебной реформѣ на Востокѣ весьма труденъ и институтъ продолжаетъ илъ заниматься, спеціализировавъ его по отдѣльнымъ странамъ Востока.

Въ дѣлѣ о наилучшемъ изданіи трактатовъ институтъ рекомендуетъ правительствамъ заключить между собою унію, основныя черты которой онъ намѣтилъ въ проектѣ особой конвенціи, составленной, какъ уже сказано, проф. Мартенсомъ. На спеціальный органъ этой уніи, бюро, возлагается и изданіе Международнаго сборника трактатовъ, который по возможности долженъ быть полонъ, точенъ и выходить своевременно. Едва принялъ этотъ проектъ институтъ (въ 1892 г.), какъ швейцарское правительство обратилось уже (циркулярною депешей отъ 4 окт. того же года) къ остальнымъ кабинетамъ съ предложеніемъ созвать конференцію для обсужденія вопроса объ учрежденіи такой уніи. Нельзя не пожелать скорѣйшаго осуществленія этой идеѣ. Предлагая государствамъ для изданія трактатовъ унію, институтъ имѣлъ въ виду уже существующія такія уніи по нѣкоторымъ другимъ вопросамъ и особенно двѣ новѣйшія изъ нихъ: по обмѣну между правительствами ихъ таможенныхъ тарифовъ и по перевозкѣ грузовъ по желѣзнымъ дорогамъ. Прежній же докладчикъ въ этой коммиссіи, Мартитцъ, представилъ интересную записку о существующихъ сборникахъ трактатовъ, способахъ ихъ изданія и желаемыхъ въ нихъ улучшеніяхъ.

Нѣсколько ранѣе институтъ поставилъ правительствамъ на видъ пользу отъ взаимнаго сообщенія ими другъ другу своихъ законовъ и распоряженій по всѣмъ областямъ права. Но тутъ нельзя не пожалѣть, что съ самаго начала онъ не присоединился къ широко обдуманной и хорошо выработанной программѣ своего докладчика Норса, а удовольствовался сперва тѣмъ, что рекомендовалъ правительствамъ (1885 г.) учрежденіе постояннаго международнаго комитета изъ ихъ делегатовъ, призваннаго получать отъ нихъ всѣ сообщаемые законы, хранить ихъ и располагать въ систематическомъ порядкѣ; затѣмъ, печатать ежегодно на французскомъ языкѣ полный, періодическій имъ обзоръ. Но немного позднѣе (1887 г.) институтъ, къ сожалѣнію, отказался отъ мысли о такомъ комитетѣ, замѣнивъ ее предложеніемъ, чтобы въ каждомъ государствѣ по храненію этикъ законовъ и документовъ были устроены центральныя депо, доступныя для публики.

Мы видимъ въ этомъ ослабленіе основной мысли, подлежащей осуществленію: для внутренно-государственныхъ актовъ (поскольку они требуютъ обнародованія) должна быть, очевидно, проведена та же реформа, за которую, по отношенію къ дипломатическимъ актамъ, высказался же самъ институтъ въ 1892 г., т.-е. и тутъ надо установить унію между государствами съ центральнымъ для нея органомъ, который аккуратно предавалъ бы гласности всѣ ихъ новые законы, расположенные по странамъ и въ строгой системѣ. Хотя, конечно, это труднѣе сдѣлать, чѣмъ для трактатовъ, но мы убѣждены, что осуществленіе этой идеи -- вопросъ только времени.

Какъ бы на рубежѣ къ частному международному праву стоятъ двѣ послѣднія работы института по праву публичному: О компетентности судовъ въ (гражданскихъ) процессахъ противъ иностранныхъ государствъ или ихъ главъ (1891 г.) и О допущеніи и объ изгнаніи иностранцевъ (1892 г.). По обоимъ этимъ вопросамъ болѣе всего потрудился Баръ. Особенно регламентъ объ иностранцахъ, содержащій въ себѣ 41 статью, является одною изъ лучшихъ кодификаціонныхъ работъ института. Живой практическій ея интересъ для нашихъ дней очевиденъ каждому: едва ли не повсюду подымаютъ нынѣ вопросъ о положеніи и правахъ иностранцевъ и рѣшаютъ его въ ограничительномъ, неблагопріятномъ для нихъ смыслѣ. Указанный регламентъ, сравнительно съ существующею практикой, содержитъ много улучшеній, стремясь поставить иностранцевъ въ зависимость не столько отъ произвола и усмотрѣній администраціи, сколько отъ твердыхъ нормъ права. Но эту идею, на нашъ взглядъ, слѣдовало бы провести еще строже и смѣлѣе.

2. Частное международное право. И въ этой обширной, юной, но быстро стремящейся къ полной самостоятельности области права работы института также поражаютъ своимъ числомъ и научною отдѣлкой. Задача, предлежащая ему въ этой сферѣ, совершенно иная, чѣмъ по отношенію къ праву публичному. Касательно этого послѣдняго, говоритъ Муанье, онъ долженъ, главнымъ образомъ, указывать на пробѣлы въ законодательствѣ, весьма несовершенномъ и неполномъ, но уже существующемъ, и отыскивать способы восполненія этихъ пробѣловъ. Что же касается частнаго международнаго права, то ему пришлось, такъ сказать, создавать новый законъ и задача эта фактически осложнялась еще тѣмъ, что она была уже рѣшена каждымъ государствомъ въ отдѣльности для собственной его территоріи, безъ всякой заботы о томъ, что подумаютъ объ его рѣшеніи другія. Институту поэтому пришлось начать съ сравнительнаго изученія кодексовъ, чтобы, путемъ отысканія ихъ сходствъ и различій, придти къ наилучшему ихъ соглашенію въ конкретныхъ случаяхъ. Необходимость подобной работы вытекаетъ изъ множества тяжбъ, которыя суды часто затрудняются рѣшать въ виду одновременныхъ ссылокъ сторонъ на многочисленные законы, требующіе по одному и тому же дѣлу совершенно противорѣчивыхъ рѣшеній. Правда, общественное мнѣніе далеко не такъ возбуждается этими явленіями, какъ любымъ инымъ споромъ о вопросахъ публичныхъ, но происходящее отсюда зло для современнаго общества, въ цѣломъ, не менѣе, быть можетъ, велико: рѣшенія судовъ по искамъ, относительно которыхъ нѣсколько законодательствъ спорятъ о первенствѣ въ ихъ себѣ подсудности, такъ что одно изъ нихъ неизбѣжно должно быть пожертвовано другому, -- это явленіе составляетъ хроническое зло, которое ведетъ къ постояннымъ столкновеніямъ и недовольству между лицами и даже представляется, въ концѣ-концовъ, немаловажнымъ препятствіемъ къ установленію нормальныхъ сношеній между народами.

Идеальною цѣлью въ этомъ случаѣ было бы сліяніе отдѣльныхъ національныхъ законодательствъ, по крайней мѣрѣ, настолько, чтобъ устранить возможныя между ними противорѣчія. Но если бы пришлось ожидать достиженія такой цѣли для выхода изъ вышеназванныхъ затрудненій, мы должны были бы отказаться отъ мысли положить конецъ всѣмъ этимъ пререканіямъ о примѣнимости того или другого закона къ частнымъ тяжбамъ, ибо, конечно, партикуляризмъ народовъ на долгіе годы не рѣшится пожертвовать, ради мечты объ единообразіи, своими древними юридическими воззрѣніями, служащими для него оплотомъ противъ космополитизма.

Но, къ счастію, существуетъ другой обходный путь, также ведущій къ желаемому результату, и институтъ избралъ его, не отказываясь, впрочемъ, и отъ перваго, прямого, тамъ, гдѣ обстоятельства достаточно его уже расчистили. При случаяхъ столкновеній между различными національными законодательствами институтъ ставитъ себѣ задачей опредѣлить, которое изъ нихъ, въ данномъ случаѣ, должно получить перевѣсъ. Это средство временное, но, все-таки, полезное, пока отдѣльныя законодательства, которыхъ онъ не коснется, не достигнутъ объединенія. Этимъ полагается конецъ спорамъ, но, конечно, не устраняются противорѣчія.

Взявъ на себя эту не легкую задачу, институтъ старается всегда рѣшать ее раціонально: заключенія, къ которымъ онъ приходитъ, онъ выводитъ изъ философскихъ началъ, способныхъ, по своей внутренней правдѣ, быть усвоенными всѣми безпристрастными умами. На этомъ пунктѣ особенно настаивалъ его первый президентъ, Манчини. Онъ старался среди своихъ товарищей провести ту мысль, что извѣстныя юридическія отношенія, по самой своей природѣ, должны въ каждомъ государствѣ подлежать дѣйствію иностранныхъ законовъ. Онъ желалъ, чтобъ институтъ проникся этою идеей: тогда онъ получалъ возможность, при сравненіи различныхъ законодательствъ, отводить каждому изъ нихъ, въ конкретномъ случаѣ, подобающее ему мѣсто. Институтъ такъ и поступилъ: взявъ эту мысль за научный компасъ, онъ пустился въ самыя разностороннія изысканія.

Такъ, въ немногихъ словахъ, Муанье глубоко вѣрно характеризуетъ исходный пунктъ и направленіе его работъ по частному международному праву. Онѣ, какъ сказано, весьма разнообразны и касаются гражданскаго права, торговаго, уголовнаго и процесса.

Въ области гражданскаго права институтъ высказался сперва въ общей деклараціи (1874 г.), какъ онъ смотритъ на призваніе современныхъ правительствъ содѣйствовать его успѣхамъ и въ ихъ взаимныхъ сношеніяхъ. Прекраснымъ къ ней комментаріемъ являются труды первыхъ докладчиковъ по этимъ вопросамъ, Манчини и Ассера. Затѣмъ, благодаря стараніямъ Аритца и Уестлека, институтъ принялъ (1880 г.) принципъ уравненія иностранцевъ съ туземцами въ сферѣ гражданскаго права. Переходя къ примѣненію его въ жизни, онъ высказался за преимущество національнаго закона сторонъ надъ закономъ ихъ мѣстожительства вездѣ, гдѣ первый не посягаетъ на постановленія о государственномъ правѣ или порядкѣ, содержащіяся во второмъ. Это привело его къ необходимости разсмотрѣть спорные вопросы о національности (подданствѣ) лицъ. Въ дальнѣйшихъ работахъ онъ старался провести это основное начало по отношенію къ гражданскому состоянію и правоспособности лицъ, къ наслѣдствамъ, къ заключенію и расторженію браковъ.

Для послѣдняго изъ этихъ вопросовъ болѣе всѣхъ потрудились опять Аритцъ и Уестлекъ, а также Кёнигъ. Окончательно институтъ принялъ лишь въ 1888 г. Международный регламентъ о разрѣшеніи столкновеній между національными законами по заключенію и расторженію браковъ (изъ 18 статей). Плодъ продолжительныхъ изысканій и преній, этотъ документъ относится къ важнѣйшимъ результатамъ его дѣятельности. Послѣдняя работа по части гражданскаго права есть Уставъ объ опекѣ надъ несовершеннолѣтними иностранцами, составленный Лееромъ и одобренный институтомъ въ 1891 г. Въ слѣдующемъ году онъ приступилъ къ разсмотрѣнію вопроса объ опекѣ надъ иностранцами совершеннолѣтними по деклараціи, представленной Лееромъ и Глассономъ, но пока не пришелъ еще ни къ какому окончательному по ней рѣшенію.

Въ сферѣ права торговаго институтъ отдалъ предпочтеніе, какъ и въ гражданскомъ правѣ, началу національнаго для сторонъ законодательства при коллизіи законовъ. Тутъ особенно выдаются двѣ его работы: проектъ однообразнаго для цивилизованныхъ народовъ Устава о векселяхъ и бумагахъ на предъявителя изъ 106 статей (1885 г.), актъ капитальный,-- произведеніе пера такого опытнаго въ этомъ дѣлѣ юриста, какимъ былъ покойный Норса. Независимо отъ этого проекта, онъ, сообразно съ своею методой, одобрилъ, по мысли Рено, и основныя правила для рѣшенія коллизій между законами относительно векселей и названныхъ бумагъ.

Кромѣ того, руководясь заключеніями Ліонъ-Канъ, онъ высказалъ главныя начала для подобныхъ же столкновеній по вопросу объ акціонерныхъ обществахъ.

Полны живаго интереса занятія института уголовнымъ правомъ. Проходя почти чрезъ всѣ года его существованія за это время, они вызвали цѣлый рядъ интереснѣйшихъ монографій Броше, Рено, Брузы, Б'ара и Альб. Ролена. Всѣ они вращаются около двухъ важнѣйшихъ, въ уголовномъ правѣ, вопросовъ: о компетентности уголовныхъ судовъ (1883 г.) и о выдачѣ преступниковъ. Послѣдній вопросъ, столь щекотливый и спорный даже еще въ наши дни, получилъ, со стороны института, рѣшспіе въ два пріема: сперва въ формѣ оксфордскихъ резолюцій (1880 г.) изъ 26 статей по мысли Рено, а потомъ -- въ виду продолжающихся споровъ собственно о политическихъ и къ нимъ причастныхъ преступленіяхъ, а также въ силу необходимости для современнаго общества болѣе прочнаго огражденія себя отъ посягательствъ анархистовъ,-- въ видѣ четырехъ новыхъ, исправленныхъ и добавленныхъ къ осфордской деклараціи статей (взамѣнъ ея прежнихъ объ этомъ статей 13 и 14). Дѣло это было доведено до конца, благодаря умѣлымъ и энергичнымъ стараніямъ Альб. Ролена (1892 г.). Теперь у института стоитъ на очереди пересмотръ ст. 26 названной деклараціи, трактующей о правахъ выдаваемаго въ странѣ, потребовавшей его выдачи, о чемъ представилъ уже докладъ извѣстный криминалистъ Ламмашъ.

Сравнительно легче было институту придти къ опредѣленнымъ результатамъ по гражданскому процессу. Въ строгой системѣ и по предварительнымъ изслѣдованіямъ Ассера, онъ принялъ заключеніе: о компетентности гражданскихъ судовъ (1875 г.), о правѣ иностранцевъ вести иски и о формахъ процедуры (1877 г.), объ исполненіи рѣшенія иностранныхъ судовъ (1878 г.). Къ этому, по предложенію Пьерантони, институтъ добавилъ желаніе (1891), чтобы правительства урегулировали ссылки сторонъ предъ ихъ судами на иностранные законы и объ увеличеніи, въ этомъ смыслѣ, доказательной силы послѣднихъ.

Кромѣ документомъ, касающихся института, и перечня его работъ, занимающій насъ теперь Обзоръ даетъ, въ третьей и послѣдней части, разнообразныя свѣдѣнія о его личномъ составѣ {Tableau général, р. 235--362.}. Тутъ рѣчь идетъ о первоначальномъ составѣ института (въ 1873 г.); дается списокъ всѣмъ его членамъ и сотрудникамъ, расположенный по странамъ и по хронологическому порядку ихъ избранія; далѣе слѣдуютъ таблицы о составѣ бюро за все это время и о составѣ всѣхъ сессій института. Наконецъ, мы находимъ тутъ извѣстія о жизни и трудахъ членовъ института, не только настоящихъ, но и почившихъ.

Нечего и говорить о высокомъ интересѣ и этого отдѣла. Отмѣтимъ изъ него только, что въ продолженіе обозрѣваемыхъ 20 лѣтъ во главѣ института стояло одиннадцать президентовъ {Они избираются на каждомъ съѣздѣ до слѣдующаго съѣзда, обыкновенно изъ гражданъ той страны, гдѣ состоялась сессія.}: Манчини (1873--74 гг.), Блюнчли (1875--77 г.), Парьё (1877--79), Роленъ-Жекменъ (1879--80 и вторично 1885--87 г.) (въ 1892 г. онъ удостоенъ избранія въ почетнаго президента института), Бернардъ (1880--82 г.), Пьерантони (1882--83 г.), Гольцепдорфъ (1883--85 г.), Бульмерингъ (1887--88 г.), Ривье (1888--91 г.), Баръ (1891--92 г.) и Муанье (съ 1892 г.). Прекрасно исполненные ихъ портреты помѣщены въ Обзорѣ, по возможности въ связи съ наиболѣе выдающимися трудами ихъ для института. За президентами по своему значенію идутъ главные секретари {Они избираются на шесть лѣтъ.}. Ими состояли: Роленъ-Жекменъ (съ 1873--77 г. и вторично съ 1887--92 г.), Ривье (все остальное время) и Лееръ (съ 1892 г.). Наконецъ, казначеями его были {Назначаются они на три года. Члены вносятъ 35 фр. въ годъ, сотрудники -- 25 фр.}: Роленъ-Жекменъ, Муанье и Эд. Роленъ.

Въ настоящее время президентомъ института состоитъ Муанье, вицепрезидентами его -- Голландъ и Альб. Роленъ, главнымъ его секретаремъ -- Лееръ, казначеемъ -- Эд. Роленъ. Существуетъ еще редакціонный комитетъ, членами котораго состоятъ: Лееръ и Ривье. Институтъ состоитъ нынѣ изъ четырехъ почетныхъ членовъ {Болѣе всего французовъ (Друэнъ-де-Люисъ, Верже, Лё-Тузе, лабуле, Ивернесъ), итальянцевъ (Видари, Карле, Ломонако) и по одному человѣку изъ Германіи (Эрнстъ Мейеръ), Англіи (Поллокъ), Даніи (Петерсенъ) и Румыніи (Калиндерь). Причины ихъ удаленія не указаны.}, 56 членовъ и 55 сотрудниковъ. Они принадлежатъ къ 20 государствамъ. Болѣе всего членовъ изъ Германіи и Франціи -- по 18 человѣкъ; далѣе идутъ: Англія -- 12, Италія -- 11, Бельгія -- 8, Швейцарія -- 7, Россія -- 6, Австрія, Швеція, Норвергія и Испанія -- по 5, Соедин. Штаты и Нидерланды -- по 3, Данія, Португалія и Аргентина -- по 2, Венецуела, Японія и Турція по 1.

Представителями Россіи являются: Мартенсъ, Капустинъ и авторъ настоящей статьи -- члены, Даневскій, Бергбоомъ и Ваксель -- сотрудники. Былъ еще въ числѣ членовъ-основателей академикъ Безобразовъ, у. въ 1889 г.

Кромѣ того, за это время умерло 39 членовъ и сложило съ себя это званіе 12 человѣкъ {Фильдъ, Твиссъ, Ламбермонъ, Гартъ.}.

Нынѣ при институтѣ состоитъ пятнадцать коммиссій. Онѣ трудятся надъ слѣдующими вопросами: а) по публичному международному праву: 1) опредѣленіе и объемъ территоріальнаго моря; 2) правила, относящіяся къ употребленію національнаго флага торговыми судами; 3) преслѣдованіе торговли неграми на морѣ; 4) международное соглашеніе о способахъ транспорта и сообщеній; 5) международное регулированіе военной контрабанды; 6) отвѣтственность государствъ за убытки, причиненные иностранцамъ вслѣдствіе мятежей или междуусобій; 7) реформы, желательныя въ судебныхъ учрежденіяхъ на Востокѣ въ дѣлахъ, въ которыхъ замѣшаны граждане какой-либо христіанской державы Европы или Америки; 8) права и привилегіи посланниковъ и консуловъ; 9) о предоставленіи этимъ лицамъ права вести списки о гражданскомъ состояніи и 10) разсмотрѣніе конвенціи 1886 г. относительно охраны авторскаго права.

b) По частному международному праву: 1) международное регулированіе опеки надъ иностранцами совершеннолѣтними; 2) столкновеніе законовъ по вопросу о несостоятельности; 3) пересмотръ ст. XXVI оксфордскихъ резолюцій о выдачѣ преступниковъ; 4) столкновеніе законовъ по вопросу о подданствѣ (о принятіи его и выходѣ изъ него); 5) о международной охранѣ лицъ, владѣющихъ бумагами на предъявителя.

Нѣкоторые изъ этихъ вопросовъ настолько уже подвинуты въ коммиссіяхъ, что ожидаютъ лишь для окончательнаго рѣшенія ближайшей сессіи, другіе же поставлены на очередь только недавно. Въ текущемъ году сессія не была назначена; ее разсчитываютъ устроить въ будущемъ (1894) году и, вѣроятно, весною.

VI.

Предшествующій очеркъ работъ института показываетъ ихъ живую тѣсную связь съ наиболѣе выдающимися событіями нашего времени. Въ научномъ отношеніи институтъ болѣе всего обращаетъ свое вниманіе на вопросы новые или, по крайней мѣрѣ, недостаточно еще обработанные и старается о распространеніи въ обществѣ здравыхъ идей о международномъ правѣ. Поэтому онъ заслуживаетъ, говоритъ Муанье, чтобы ему отвели, въ средѣ факторовъ общественнаго прогресса, одно изъ почетныхъ мѣстъ. Намѣченныхъ цѣлей онъ старается достигнуть двоякимъ путемъ: сообщеніемъ своихъ постановленій правительствамъ и печатаніемъ ихъ какъ въ своихъ спеціальныхъ органахъ {Таковыми являются: Revue de droit internat, et de législation comparée и Annuaire de l'institut de dr. intern.}, такъ и въ общихъ органахъ печати. Статьи о немъ въ послѣднихъ бываютъ особенно часты во время его сессій. Нерѣдко, какъ мы видѣли выше, институтъ своими заключеніями наводилъ правительство на вопросы, которые они потомъ разрабатывали детально въ трактатахъ, но, въ цѣломъ, нельзя не пожалѣть, что многія изъ его работъ, и изъ наилучшихъ, остаются донынѣ безъ практическаго со стороны государствъ примѣненія. Зная, какъ сильно дѣйствуютъ всегда на дипломатію рутина и традиціи, можно надѣяться, что современемъ это печальное явленіе будетъ устранено самою силою вещей.

Муанье жалуется на малое еще знакомство съ институтомъ публики. "Это, конечно, зависитъ отъ характера его занятій, не поддающихся распространенію ихъ въ болѣе широкихъ кругахъ населенія, но отчасти это происходитъ и отъ него самого. Онъ съ умысломъ не дѣлаетъ о себѣ шума и еще менѣе рекламы. Это похвально, ибо тѣмъ онъ, очевидно, не желаетъ повредить своей доброй научной славѣ. Но, съ другой стороны, я желалъ бы, чтобы онъ усерднѣе знакомилъ публику съ плодами своихъ усилій и ревностнѣе оберегалъ бы свое умственное достояніе отъ различныхъ плагіаторовъ".

Нашъ авторъ еще разъ подчеркиваетъ глубокую оригинальность института съ точки зрѣнія его состава, цѣли и способа работы. "Проникнутый истиной, что "научный духъ есть настоящій двигатель прогресса", онъ воодушевляется первымъ ради осуществленія послѣдняго. Стремясь къ замѣнѣ международнаго права обычнаго, подъ властью котораго мы большею частью живемъ, правомъ писаннымъ, или къ превращенію фактическаго общества народовъ въ настоящее юридическое общество (союзъ), институтъ вырабатываетъ для этого строго обдуманные проекты международныхъ соглашеній, предназначенные служить образцами и стимулами для тѣхъ, которымъ ввѣрены судьбы народовъ. Продолжая идти по этой дорогѣ, онъ окажетъ сильное вліяніе на укрѣпленіе права во взаимныхъ сношеніяхъ государствъ и предохранитъ ихъ отъ всякихъ насильственныхъ потрясеній.

"Этимъ мы уже указываемъ на вполнѣ миролюбивый характеръ его дѣятельности, чѣмъ онъ опять отвѣчаетъ одной изъ потребностей нашего вѣка. Не даромъ сказалъ Блюнчли: "международное право составляетъ одно изъ надежнѣйшихъ ручательствъ въ мирномъ характерѣ сношеній между народами". Поэтому, бросая на вѣсы, опредѣляющіе ихъ участь, свои акты въ пользу мира, онъ можетъ до извѣстной степени уравновѣсить противуположное вліяніе, сказывающееся въ ужасающемъ возростаніи вооруженій. Чѣмъ прочнѣе и шире установится его авторитетъ и чѣмъ болѣе будутъ внимать его голосу, тѣмъ рѣже станутъ войны".

Насколько возможно, институтъ, -- продолжаетъ Муанье, -- старается быть болѣе всего безпристрастнымъ. Въ своихъ сужденіяхъ онъ становится на ту высокую точку зрѣнія, съ которой можетъ, не ослѣпляемый національными интересами и предразсудками или партійными увлеченіями, такъ много вредящими здравому пониманію общественныхъ вопросовъ, преслѣдовать отысканіе одной лишь истины и справедливости, какими онѣ ему представляются въ этой чистой атмосферѣ.

Но при всѣхъ его заслугахъ онъ отличается большою скромностью. Никогда не считалъ онъ себя оракуломъ, призваннымъ преобразовать міръ. Онъ всегда воздаетъ должное своимъ предшественникамъ или соревнователямъ и радуется, если послѣдніе ранѣе его достигаютъ какой-либо благой цѣли.

Всѣ эти черты его легко объясняются самою пружиной, которая приводитъ его въ дѣйствіе. Она заключается не въ интересѣ, а въ желаніи добра человѣчеству. Не ища славы себѣ или своимъ членамъ, онъ какъ будто является однимъ изъ наглядныхъ доказательствъ тому, что нашъ вѣкъ, вопреки всѣмъ на него нареканіямъ, не есть вѣкъ эгоизма. Институтъ не желаетъ себѣ иной награды, кромѣ сознанія оказаной имъ пользы. Еще слѣдуетъ упомянуть о характеризующей его умѣренности. Въ числѣ разнообразныхъ и противорѣчивыхъ мнѣній, онъ всего охотнѣе избираетъ среднее, какъ менѣе подвергающееся заблужденію, чѣмъ крайнія. Расположенный къ мудрому примиренію, либеральный, въ хорошемъ смыслѣ слова, онъ съ настойчивостью борется за большое сближеніе между человѣческими расами и въ этомъ отношеніи идетъ противъ теченія вѣка, несмотря на слово братство, встрѣчаемое на столькихъ устахъ. Принципы, признанные имъ за вѣрные, онъ старается отстаивать не силой оружія или авторитетомъ какой-либо власти, ему не принадлежащей, а искренностью своихъ убѣжденій и силой логики и разума, которые не могутъ не быть уважаемы людьми.

Такимъ образомъ, червь скептицизма не подтачиваетъ дѣятельности института: члены его твердо вѣрятъ въ идеалъ и стремятся къ его осуществленію. Несмотря на потери, понесенныя институтомъ за это время въ своихъ членахъ, духъ и направленіе его основателей не покинули его. Это подаетъ надежду на продолжительное его существованіе и въ будущемъ. Засѣданія его представляютъ большую прелесть, и кто на нихъ побывалъ, возвращается къ нимъ охотно. Предметы же для его дѣятельности безконечны и только умножаются съ поступательнымъ ходомъ жизни. Со стороны чисто-практической, институтъ призванъ болѣе всего содѣйствовать осуществленію двухъ великихъ реформъ: кодификаціи международнаго права и установленію международной юрисдикціи. Относительно перваго пункта Муанье полагаетъ, что институту надолго еще не удастся составить полный международный кодексъ, ибо существующія между его членами разногласія по многимъ вопросамъ еще слишкомъ глубоки. Позволяемъ себѣ не раздѣлять этого мнѣнія уважаемаго автора. Самъ онъ, какъ мы видѣли выше, вполнѣ вѣрно назвалъ работы института отдѣльными главами будущаго международнаго кодекса. Изъ нихъ самъ собою и скорѣе, чѣмъ многіе думаютъ, сложится такой кодексъ, который потомъ не особенно трудно будетъ приспособить и къ практикѣ, тѣмъ болѣе, что всѣ вошедшіе въ него матеріалы взяты составителями его изъ жизни и данныхъ положительнаго права.

Болѣе скептически въ цѣломъ относится, къ сожалѣнію, большинство членовъ института къ идеѣ такого международнаго ареопага, говоря словами Муанье, котораго такъ страстно желаютъ всѣ филантропы и который, по ихъ мнѣнію, долженъ нанести войнѣ послѣдній ударъ. Нынѣ, конечно, эта идея утопія, но почему ей не стать реальностью завтра? Вѣрно только одно, что трудно было бы ввѣрить эту высокую миссію кружку лицъ болѣе способныхъ для его достойнаго выполненія. Сами основатели института не скрывали, что они прозрѣвали въ будущемъ такое вѣнчаніе зданія, для котораго они полагали первые камни. Въ уставѣ его предусматривается случай, когда институтъ можетъ быть призванъ, при спорахъ или сомнѣніяхъ между правительствами, высказывать свое мнѣніе, юридически-обоснованное. Но до сихъ поръ онъ избѣгалъ дѣлать это по отношенію къ спорамъ нерѣшеннымъ, думая, конечно, что всякое непрошенное его вступленіе было бы безполезнымъ или даже излишнимъ. Долго ли придется ему ждать? Обойдутся ли безъ него и обратятся ли къ другимъ? Вотъ вопросы, на которые отвѣтитъ лишь будущее.

Мы привели главныя мысли женевскаго писателя, который самъ такъ много сдѣлалъ для пользы и славы института. Будучи однимъ изъ его главныхъ основателей, вмѣстѣ съ Роленъ-Жекменомъ и Блюнчли, онъ особенно былъ способенъ выяснить намъ настоящія задачи института и сдѣлалъ это въ разобранной нами брошюрѣ мастерски. Надо только желать, чтобы свѣдѣнія о работахъ института распространялись на все болѣе широкіе слои населенія и у насъ въ Россіи.

Гр. Л. Камаровскій.

"Русская Мысль", кн.IX, 1893