Китайскій народъ, который мнѣ главнымъ образомъ пришлось наблюдать въ теченіе пяти лѣтъ пребыванія моего въ Пекинѣ и его окрестностяхъ, имѣетъ свою наружную жизнь и -- сокровенную, мало доступную для наблюденія чужеземца. Китайское населеніе представлялось мнѣ съ самаго перваго знакомства, при въѣздѣ въ Пекинъ, и въ послѣднюю минуту, черезъ пять лѣтъ, при выѣздѣ изъ него, все такимъ же, волнующимся, шумливымъ народнымъ моремъ, которое имѣетъ свои постоянные приливы и отливы, но оно еще не обнаружило всей своей силы, не разыгралось грозной бурей, не расходилось еще громадными волнами.
Меня интересовала прежде всего видимая, наружная жизнь китайскаго населенія, какъ бывшая мнѣ доступной и понятной. Съ поверхности этой жизни я надѣялся мало-по-малу проникнуть въ ея глубину, собирая всѣ проявленія народной жизни, поскольку выражались они въ народныхъ вѣрованіяхъ, преданіяхъ и религіозныхъ сказаніяхъ.
Знакомство мое съ народною китайскою жизнью я началъ съ предмета наиболѣе близкаго для каждаго человѣка -- съ его здоровья. Китайцы не только охотно, но и довѣрчиво относились къ моимъ разспросамъ, понимая отлично, что мною руководитъ лишь одинъ интересъ званія ихъ быта, ихъ жизни, и сами, въ свою очередь, интересовались всѣмъ, что касалось до непонятныхъ имъ проявленій въ жизни иноземцевъ. Проживъ пять лѣтъ среди китайцевъ, я пришелъ къ одному заключенію: на почвѣ справедливости и взаимности общеніе возможно между этимъ трудолюбивымъ народомъ и каждымъ чужеземцемъ. Культура китайскаго народа самобытна, равно какъ самобытно и его мышленіе. Проявленія жизни и быта китайцевъ во многихъ отношеніяхъ настолько первобытны, что для насъ, европейцевъ, они непонятны и непріятны, зато во многихъ другихъ отношеніяхъ условія жизни и быта китайцевъ стоятъ неизмѣримо выше условій жизни и быта цивилизованныхъ западныхъ народовъ. Въ отношеніи охраненія своего здоровья отъ разнообразныхъ вредныхъ вліяній китайцы отстали далеко отъ европейцевъ. Китайцы и до сего времени живутъ въ суевѣрныхъ преданіяхъ сѣдой старики, населяя всю видимую природу добрыми и злыми духами, демонами. Видя на себѣ вредное вліяніе климатическихъ условій и не зная, какъ объяснитъ ихъ, китаецъ прибѣгаетъ къ помощи суевѣрія. Такъ, по климатическимъ условіямъ, май мѣсяцъ, т.-е. пятый мѣсяцъ года (китайцы не имѣютъ названій мѣсяцевъ, а обозначаютъ ихъ по порядку цифрами), въ Китаѣ особенно проявляетъ вредное вліяніе на здоровье населенія. Во время мая мѣсяца часты заболѣванія, часты случаи солнечнаго удара и общая болѣзненность въ населеніи повышается. Чтобы объяснить себѣ эту повышенную заболѣваемость, китайцы создали существованіе довольно многочисленныхъ злыхъ духовъ, демоновъ, которыхъ назвали именемъ "Ся". Подъ этимъ именемъ "Ся" собраны всѣ злые духи, которые тѣми или иными способами вредятъ человѣку и отнимаютъ у него счастіе на землѣ. Чтобы защитить себя отъ этихъ вредныхъ силъ, китайскій народъ знаетъ только единственное средство, которое выражается въ ношеніи на шеѣ амулетовъ и въ заклинаніяхъ, которыя такъ искусно умѣютъ дѣлать жрецы, даосы. Всякое климатическое явленіе, сколько-нибудь отступающее отъ обычнаго, а особенно появленіе эпидеміи, вызывающей среди населенія повышенную заболѣваемость, народъ объясняетъ вліяніемъ злыхъ демоновъ, которымъ или приноситъ жертвы, чтобы задобрить, или думаетъ устрашить ихъ и отогнать отъ земли, устроивая процессіи, весьма многолюдныя, съ грохотомъ, шумомъ и трескомъ пускаемыхъ въ воздухъ ракетъ, фейерверковъ, криками и ударами палокъ въ мѣдные гонги. Болѣзни усиливаются во время наступленія лѣтнихъ жаровъ, особенно когда задуютъ знойные юго-восточные вѣтры, приносящіе изъ Монголіи тучи пыли и песку. Ежегодно такіе вѣтры проносятся надъ Пекиномъ, но дуютъ лишь въ продолженіе трехъ-четырехъ дней, затѣмъ вѣтеръ мѣняетъ свое направленіе. Бываютъ, однако, нерѣдки года, когда юго-восточный вѣтеръ дуетъ продолжительное время, и, какъ говорили мнѣ старики-китайцы, этотъ періодъ времени достигаетъ иногда сорока дней. Тогда наступаетъ жизнь, полная ужаса и мученій. Температура держится постоянно въ 40° R, зной невыносимъ днемъ, а ночь не приноситъ прохлады. Дышать тяжело, но хватаетъ воздуха. Люди и животныя страдаютъ одинаково. Листва на деревьяхъ засыхаетъ, свертывается въ трубочки и опадаетъ. Деревья остаются голыми, растительность на поляхъ вся погибаетъ отъ засухи. На всей природѣ ложится одна общая печать унынія. Вокругъ безжалостно палящаго своими лучами солнца появляются блѣдные круги. Надъ землей повисаетъ какъ бы завѣса, удручающая и безъ того угнетенную душу человѣка; во всей силѣ выказывается тогда его безсиліе передъ могуществомъ природы. Ужасъ сковываетъ всѣ его помыслы; страхъ, что божество неба, благодѣтельное для человѣческаго рода, отказалось отъ него, доводитъ до отчаянія, взывающаго въ Небу о милосердіи. Въ храмахъ совершаются заклинанія, а книга церемоній великаго учителя народа -- Конфуція -- предписываетъ строгій постъ, состоящій не только въ воздержаніи въ пищѣ, питіи, развлеченіяхъ, но требуетъ и уединенія.
По счастію, такіе продолжительные знойные вѣтры рѣдко бываютъ, но и въ обычное время, когда по календарю назначенъ первый лѣтній день, простой народъ на дверяхъ своихъ жилищъ наклеиваетъ заклинанія, отгоняющія злыхъ духовъ. День начала лѣта знаменуется выполненіемъ нѣкоторыхъ обрядовъ, обязательныхъ для каждаго китайца. Въ каждомъ домѣ совершается слѣдующее: берется бокалъ, наполненный водой, и въ него всыпается превращенный въ мелкій порошокъ краснаго цвѣта какой-то минералъ, который китайцы называютъ "чин-кунъ" и которому приписывается ими чрезвычайно важное значеніе, такъ какъ, принятый внутрь, онъ очищаетъ весь организмъ, разрушаетъ внутри всѣ яды и уничтожаетъ всѣ вредныя вліянія, а примѣняемый снаружи, какъ обмываніе и растираніе, онъ излечиваетъ всякіе накожные нарывы и язвы. Въ цѣломъ своемъ видѣ минералъ носится на шеѣ, какъ амулетъ, такъ какъ обладаеть могуществомъ не допускать приближаться въ человѣку привидѣніямъ и злымъ демонамъ. Тигры и гіены отъ страха убѣгаютъ въ лѣса и горы. Кускомъ этого минерала у дѣтей проводятъ по всему тѣлу, прикасаются во лбу и шеѣ, чтобы предохранить дѣтей отъ вередовъ и сыпей, которые такъ обильно покрываютъ во время лѣта кожу дѣтей. Примѣняя всѣ предохранительныя средства, указанныя предками, каждый вноситъ въ ихъ исполненіе свои личные вкусы. Нѣкоторые китайцы сдѣланнымъ воднымъ растворомъ вытираютъ себѣ лицо, а остатокъ разливаютъ по полу дома, чтобы изгнать злого духа, если онъ запрятался гдѣ-нибудь въ помѣщеніи, а также чтобы удалить и всѣхъ зловредныхъ пауковъ и другихъ ядовитыхъ насѣкомыхъ.
Кромѣ средствъ борьбы, унаслѣдованныхъ отъ предковъ, среди народа есть не мало и своихъ собственныхъ, созданныхъ вѣковыми наблюденіями и обычаями. Въ каждой семьѣ мать-китаянка собираетъ сама, по веснѣ, на поляхъ или покупаетъ лекарственныя пахучія вещества, которыя зашиваетъ въ ладанку, и вѣшаетъ эту ладанку на шею своему ребенку. Ладанкѣ придается самая разнообразная форма, то въ видѣ подушечки, то въ видѣ тигра, птицы, насѣкомаго, вѣера или въ видѣ какихъ-нибудь другихъ животныхъ. Ладанки украшаются вышивками или золотыми нитями -- у богатыхъ цвѣтъ матеріи предпочитается красный. Ладанки эти имѣютъ двоякое благодѣтельное значеніе. Китайцы вѣрятъ, во-первыхъ, что запахъ пахучихъ лекарственныхъ веществъ разрушаетъ тѣ зловредныя испаренія, которыя проникаютъ въ тѣло человѣка, а во-вторыхъ, они убѣждены, что пахучія вещества обезвреживаютъ всѣ болѣзненныя выдѣленія и заразныя начала, находящіяся въ самомъ организмѣ человѣка. Глубокая вѣра въэто цѣлебное дѣйствіе пахучихъ веществъ основана на томъ обстоятельствѣ, что въ буддистскихъ книгахъ, пользующихся большимъ авторитетомъ у китайцевъ, говорится, что разъ Будда излечился отъ своей болѣзни вдыханіемъ запаха цвѣтка лотоса. Исторія медицины говоритъ, впрочемъ, что запахамъ въ древности придавалось большое значеніе, какъ лечебнымъ средствамъ, у грековъ, римлянъ и, въ средніе вѣка, у европейцевъ. Убѣждены были многіе, что вдыханіе пахучихъ средствъ можетъ предохранить отъ заболѣваній. Красный цвѣтъ пользуется преимуществомъ передъ всѣми остальными цвѣтами потому, что онъ напоминаетъ собою цвѣтъ персика, а персику китайцы приписываютъ преимущественную добродѣтель и могущество въ уничтоженіи силы злыхъ духовъ и вреднаго ихъ вліянія на человѣка. Талисманы и ладанки пользуются самымъ обширнымъ распространеніемъ во всѣхъ слояхъ китайскаго народа. Но однихъ талисмановъ все-же недостаточно; въ помощь къ нимъ, какъ предохранители, въ домахъ вѣшаютъ по стѣнамъ изображенія различныхъ божествъ, сдѣланныя на подобіе куколъ. Каждая такая кукла вышита на матеріи шелками. Куколъ вѣшается въ домѣ по числу живущихъ въ немъ, такъ какъ каждая такая кукла является замѣстительницей каждаго члена семьи, и каждой куклѣ, поэтому, достается имя того лица, которое она замѣщаетъ. Часто это имя бываетъ даже написано на груди куклы. Въ первый день лѣта всѣ эти куклы, провисѣвшія цѣлый годъ, снимаются и сносятся въ одно мѣсто, гдѣ и располагаются въ рядъ. Передъ ними ставятся различныя яства, какъ бы въ благодарность за сдѣланное благодѣяніе членамъ семьи за истекшій годъ, а благодѣяніе это, по мнѣнію китайцевъ, состояло въ томъ, что куклы эти принимали въ себя всѣ вредныя начала, бывшія въ домѣ, и охраняли этимъ членовъ семьи отъ дѣйствія этихъ началъ, которыя предназначались для людей злыми духами. По окончаніи приношеній, куклы эти всѣ выносятся во дворъ и сжигаются. Вмѣстѣ съ ними сжигается и заключавшееся въ нихъ зло, а члены семьи остаются защищенными. На мѣсто сожженныхъ куколъ выставляются новыя. Сколько дѣтской наивности, сколько безпомощности кроется въ этихъ вѣрованіяхъ китайскаго народа!
Май, т.-е. пятый мѣсяцъ луны, празднуется, какъ первый мѣсяцъ лѣта, повсюду въ Китаѣ. Съ ранняго утра въ первый день мѣсяца украшаются зеленью ворота и двери домовъ. Изъ зелени вяжутся букеты съ непремѣннымъ присутствіемъ вѣточки аира, полыни и головки чесноку вмѣстѣ съ корнемъ и листьями. Этотъ букетъ прикрѣпляется или надъ выходными воротами на улицу, или надъ окнами; многіе изъ китайцевъ бросаютъ его даже на крышу домовъ цѣлой большой связкой. Значеніе этихъ растеній, какъ цѣлебныхъ, обусловливается несомнѣнно ихъ сильнымъ запахомъ, который, по мнѣнію китайцевъ, обезвреживаетъ зловредныя начала болѣзней. Букеты зелени вѣшаютъ надъ дверями и окнами для того, чтобы болѣзни не проникли въ домъ! Чеснокъ считается самымъ дѣйствительнымъ предохранительнымъ средствомъ, дѣйствующимъ на 99 болѣзней. Китайцы, поэтому, безъ чесноку жить не могутъ, и ежедневно употребляютъ его въ пищу. Для европейца, не привыкшаго къ запаху чеснока, случайное пребываніе среди китайцевъ бываетъ весьма тяжело, но китаецъ отъ чесноку ни за что не откажется: чеснокъ въ пищѣ удлиняетъ жизнь! Китайцамъ извѣстно также и врачебное дѣйствіе чесноку, какъ хорошаго глистогоннаго.
Послѣ чесноку китайцы придаютъ большое цѣлебное значеніе полыни, о благодѣяніяхъ которой написаны цѣлыя книги; въ книгахъ указано время, когда надо рвать полынь, именно 5-го мая и до пѣнія пѣтуховъ; указавъ способъ, какъ надо вязать полынь въ связки, чтобы она имѣла силу предохранять отъ гибельныхъ повѣтрій. Листья полыни имѣютъ обширное примѣненіе: отваромъ изъ нихъ моютъ лицо и все тѣло, вѣтку полыни женщины вплетаютъ въ свою прическу, а также и въ волоса дѣтей, все съ одной и той же цѣлью -- предохранить отъ злыхъ вліяній.
Китаянки иногда въ свою прическу втыкаютъ вмѣстѣ съ вѣткой полыни изображеніе тигра, сдѣланное изъ шолка, имѣющее тоже значеніе амулета, такъ какъ тигръ служитъ защитой противъ злыхъ демоновъ. Послѣ полыни въ большомъ употребленіи являются вѣтви ивы и смоковницы, такъ какъ эти дерева служатъ символами долголѣтія и жизненности. Насколько большое значеніе придается китайцами силѣ этихъ деревьевъ, можно видѣть изъ слѣдующаго изреченія: "Втыкая въ дверь дома вѣтви ивы или смоковницы, становишься живучѣе дракона". Многія изъ китаянокъ убѣждены также, что, втыкая вѣтви полыни въ свою прическу, онѣ тѣмъ самымъ дѣлаются болѣе ловкими и сильными. На многихъ домахъ подъ пучками выставленной полыни и чесноку дѣлается надпись на красной бумагѣ: "Да служатъ листья полыни знаменами, призывающими тысячи благодѣяній, а головки чесноку -- да отгонятъ милліоны привидѣній".
Вѣра въ чудесныя и цѣлебныя силы растеній не есть, однако, принадлежность только странъ Востока. Если мы обратимся къ Европѣ, то увидимъ, что растенія въ жизни ея народовъ также играли весьма видную роль и продолжаютъ имѣть немаловажное значеніе и до сего дня.
Значеніе растеній было и есть для народа не только цѣлебное, но и чудодѣйственное по силѣ, которая могла отвращать отъ человѣка злыя козни нечистыхъ духовъ и вредныхъ повѣтрій. Не говоря уже про средніе вѣка, которые оставили намъ обычай украшать церкви и дома растеніями, укажу на такія пахучія травы, каковы укропъ, чебрецъ, замѣняющія чеснокъ, и на вѣтви березы, замѣняющія иву. Въ научной европейской литературѣ мы имѣемъ весьма интересное изслѣдованіе о культѣ растеній у разныхъ народовъ, принадлежащее перу D-r'а Maynliardt, подъ названіемъ: "Baumkultur der Germaner und ihrer Nachbarstämme". Изъ этой книги мы узнаемъ, что и Швеціи и Норвегіи на Ивана-Купалу воздвигаютъ повсюду лѣтнюю мачту съ пѣтухомъ наверху, и въ то же время украшаютъ дома и комнаты зеленью. Этотъ обычай распространенъ одинаково и въ городахъ, и въ деревняхъ. То же самое дѣлаютъ на 1-е мая, на Ивана-Купалу и на Троицынъ день. Украшенное дерево-мачту носятъ по деревнямъ у французовъ, у нѣмцевъ, у англичанъ. Такое же дерево укрѣпляютъ надъ воротами и надъ хлѣвами, такъ какъ у населенія держится повѣрье, что коровы больше тогда даютъ молока и что колдуны не будутъ въ состояніи дѣлать вреда. Такимъ образомъ, вѣрованія китайцевъ отвѣчаютъ когда-то распространенному вѣрованію въ майское дерево у европейцевъ, обратившееся нынѣ лишь въ веселое празднество мая. Полынь также пользуется и до сего дня большимъ уваженіемъ среди европейскихъ народовъ. У французовъ въ Пикардіи существуетъ и понынѣ вѣрованіе, что злые духи боятся полыни. Во многихъ странахъ держится повѣрье, что въ ночь на Ивана-Купалу подъ корнемъ полыни можно найти уголь, который будетъ покровительствовать его владѣльцу, предохраняя его отъ заболѣванія язвами, лихорадкой и пр. Миѳологія растеній имѣетъ много общаго у всѣхъ народовъ. Извѣстно также, что римляне вѣшали на дверяхъ своихъ домовъ гирлянды изъ боярышника, дабы отгонять вредныя вліянія и болѣзнь отъ обитателей дона и отъ животныхъ. Въ Греціи эту же роль играло лавровое дерево, а въ Египтѣ -- аиръ.
У китайцевъ, какъ народа исключительно земледѣльческаго, самые выдающіеся праздники пріурочены въ честь неба, бога солнца, богини земли. празднество въ честь богини земли торжественно совершается по всему Китаю три раза въ годъ: весной, послѣ посѣва и появленія на поляхъ первой зелени; лѣтомъ, когда жатва готова, и осенью, послѣ уборки жатвы. Осенній праздникъ жатвы -- самый торжественный и самый чтимый народомъ. Земля, составляющая культъ почитанія у всѣхъ народовъ, только у китайцевъ сохранила этотъ культъ въ полной чистотѣ и неприкосновенности. Китаецъ ставитъ богиню земли во главѣ остальныхъ божествъ. Оно и понятно: земля питаетъ человѣка и все живущее на ней, земля производитъ для человѣка все необходямое ему въ жизни; земля является самой любящей матерью человѣчества, создавшей человѣка и берущей его снова въ себѣ. "Мать сыра-земля" -- и до сего дня еще говоритъ русскій человѣкъ; "земля-кормилица" -- говоритъ русскій пахарь, имѣющій много общаго въ своихъ понятіяхъ съ земледѣльцемъ-китайцемъ. Осенній праздникъ жатвы, справляемый 15-го августа (15-й день 8-й луны), начинается торжественными служеніями въ китайскихъ храмахъ; народъ за благодѣянія, ему оказанныя богиней, приноситъ на ея алтарь жертвы отъ урожая, а также предъ изображеніемъ богини ставятся мясныя блюда, пироги, сласти и вино, приготовленное изъ проса. На домашнихъ алтаряхъ ставятся передъ богиней спеціально въ этотъ день приготовленные пирожки изъ риса пополамъ съ мукой. Пирожки дѣлаются круглые по формѣ и приготовляются на парѣ. Эти пирожки имѣютъ свое названіе -- "цзи". Въ этотъ день къ старшему въ родѣ собираются всѣ родные и разсаживаются за общимъ столомъ вокругъ пирожковъ. Вмѣстѣ съ пирожками ставятъ на столъ блюдо съ жженымъ сахаромъ и другими сластями. Обиліе яствъ и сластей имѣетъ, конечно, значеніе: мать-земля даетъ своимъ дѣтямъ изобильную жатву, составляющую для народа и богатство, и благодѣяніе. Земля, являясь матерью живущаго, имѣетъ супругомъ своимъ лучезарное солнце, которое тепломъ своимъ поддерживаетъ жизнь, даваемую землей, животворитъ все ею рождаемое. По мѣрѣ дальнѣйшаго развитія земледѣлія создавались все новыя и расширялись старыя вѣрованія народа-земледѣльца. Хотя земля повсюду едина и неизмѣнна, но произведенія ея слишкомъ разнообразны. Не зная, какъ объяснить это богатство и разнообразіе даровъ земли, народъ создалъ рядъ божествъ для каждой страны, покровительствующихъ земледѣльцу и тѣсно примыкающихъ къ общей ихъ матери, богинѣ земли. Въ каждой странѣ эти божества, покровители земледѣлія, называются властелинами земли, о каждомъ изъ нихъ народъ создалъ свою особую легенду. Объ одномъ изъ нихъ, властелинѣ полей, преданіе говоритъ, что онъ былъ первоначально сыномъ министра работъ во времена династіи Яо. Будучи юношей, онъ поражалъ всѣхъ особымъ даромъ водворять равновѣсіе между водою и землею, т.-е. онъ могъ повелѣвать водѣ и защищалъ землю отъ наводненій, чѣмъ оказывалъ народу-земледѣльцу истинное благодѣяніе, за которое и былъ обращенъ въ божество. Но все-таки земля давала народу много непонятнаго, производя растенія столь рѣдкія по своему виду и окраскѣ. Отсюда народныя вѣрованія создали еще пять божествъ, изъ которыхъ каждое имѣло свое личное свойство. Одно изъ божествъ производило изъ земли все, что имѣло синій цвѣтъ, другое -- все, что имѣло красный, третье производило огнецвѣтные предметы, четвертое -- желтые, а пятое -- черные. Но народная мысль не остановилась на своихъ первоначальныхъ созданіяхъ, а, развиваясь дальше, обобщила всѣ видимыя созданія природы въ одно божество, которое и было властелиномъ всѣхъ божествъ. Это божество является уже сыномъ земли и солнца, располагаетъ властью надъ всей природой: онъ посылаетъ на землю дождь, снѣгъ, росу, влей, вѣтеръ, посредствомъ которыхъ существуетъ постоянное общеніе Неба и Земли. Въ честь этого бога и подвластныхъ ему боговъ, покровителей земли, народъ создалъ уже свой земледѣльческій гимнъ, въ которомъ, восхваляя благодѣянія, оказываемыя божествомъ народу-земледѣльцу, говоритъ, что должно приносить богу жертву отъ всѣхъ плодовъ земли: и отъ проса, и отъ овецъ.
Китайскій народъ, съ дальнѣйшимъ развитіемъ жизни и земледѣлія, отдѣлилъ все непонятное для него въ явленіяхъ природы отъ понятнаго ему труда земледѣльца и этотъ трудъ облекъ живою человѣческою плотью, создавъ своего патріарха земледѣлія, подобно русскому Микулѣ Селяниновичу. Своему патріарху земледѣлія китайскій народъ сообщилъ легендарное происхожденіе, сдѣлавъ его сыномъ горы Ли. Жилъ этотъ мирный витязь труда, какъ говорятъ китайскія лѣтописи-былины, въ періодъ за 2205--1766 г. до Р. Хр.; онъ первый сталъ правильно воздѣлывать всѣ сорта злаковъ и растеній, научивъ правильному труду и народъ. Память этого патріарха земледѣлія чествуется и до сихъ поръ въ народѣ. Въ честь своего героя-земледѣльца народъ устроиваетъ и моленія въ храмахъ, и развлеченія. Въ храмахъ возсылаются моленія о ниспосланіи теплыхъ дождей, о томъ, чтобы просо все умножалось, и чтобы мужчины и женщины благословлены были изобиліемъ. По окончаніи моленій, населеніе идетъ въ театръ, который въ дни народныхъ праздниковъ устроивается труппою бродячихъ артистовъ на площади селенія подъ открытымъ небомъ. Театральное представленіе сопровождается громкой музыкой, крайне непріятной для уха европейца. Музыка состоитъ въ ударахъ въ гонги и барабаны, сопровождаемыхъ звуками флейты и визгливыми голосами актеровъ. Китайскій народъ до сего дня настолько еще вѣруетъ въ свое общеніе со всей природой, что зрители и слушатели театральныхъ представленій глубоко убѣждены въ томъ, что и боги пользуются этими зрѣлищами, невидимо присутствуя на представленіяхъ. Иногда такія театральныя представленія устроиваются прямо въ честь боговъ.
Празднество, совершаемое въ честь богини земли лѣтомъ, происходитъ 6-го числа 6-й луны, т.-е., въ половинѣ іюня -- началѣ поля, когда наливаются всѣ колосья злаковъ, зерна тяжелѣютъ, поспѣваютъ всѣ фрукты. Трудъ земледѣльца даетъ видимый плодъ, радуетъ его душу. "Открыты врата Неба", говорятъ китайцы, когда земля даетъ хорошій урожай. Празднество начинается обычными моленіями и жертвоприношеніями богинѣ земли передъ ея изображеніемъ и отличается отъ празднества весною и осенью лишь тѣмъ, что молодежь исполняетъ рядъ суевѣрныхъ обычаевъ. Многіе еще и теперь вѣрятъ, что если въ этотъ день поставить во дворъ новую деревянную лоханку, наполнить ее водой, надъ которой надо держать зеркало и внимательно смотрѣть въ него, то можно увидать дѣйствительно разверстыя небеса, что и обѣщаетъ великое счастіе. По поводу такого зрѣлища, удостоившіеся его счастливцы разсказываютъ обычно, сообразно вкусамъ китайскаго человѣка, слѣдующую исторію. Они говорятъ, что видѣли длинный столъ, накрытый красной скатертью, а за столомъ сидѣлъ старецъ съ длинной бѣлой бородой. На головѣ у этого старца была корона. По мнѣнію разсказчиковъ, старецъ этотъ можетъ быть не иной кто, какъ привратникъ неба, или даже самъ его властелинъ. Не всякій, конечно, удостоивается видѣть небо разверстымъ, но что небо въ этотъ день разверзается, -- этому вѣрятъ всѣ китайцы и объясняютъ это явленіе различно. Одни говорятъ, что небо разверзается для того, чтобы боги могли видѣть поступки и жизнь всѣхъ людей. Другіе же стараются объяснить это тѣмъ, что богиня земли, все оплодотворяющая, воспринимаетъ въ свою грудь живительные солнечные лучи. Посылаемый съ неба дождь одѣваетъ ее зеленой одеждой, и небо заботятся о ростѣ травъ и злаковъ для жизни человѣка на землѣ. Разверзается небо, говорятъ третьи, въ благодарность человѣку за его трудъ и заботы о землѣ. Небо видитъ эти труды и говоритъ объ этомъ человѣку. Какъ бы народъ ни старался объяснять прирожденную ему жизнь чувства и мысли, онъ вездѣ доказываетъ, что въ душѣ его горитъ та искра чудеснаго, которая вложена каждому Творцомъ Неба и Земля!
Китайцы, будучи народомъ исключительно земледѣльческимъ, не отдѣляютъ понятія богатства отъ плодородія земли. Они до мозга костей убѣждены въ томъ, что только тотъ народъ богатъ, у котораго земля плодородна. Этимъ только и объясняется то глубокое уваженіе, которое всеобще у всего китайскаго народа съ труду земледѣльца. Трудъ земледѣльца послѣ занятій науками считается самымъ благороднымъ. Въ земледѣліи только китайскій народъ видитъ главные и основные устои общественнаго счастія и благополучія. Всѣ китайскіе мыслители, говоря о частныхъ, отдѣльныхъ видахъ богатствъ, единогласно утверждаютъ, что такія частныя богатства возможны и позволительны только тогда, когда каждый человѣкъ изъ народа имѣетъ достаточно для своего пропитанія. "Для чего будетъ служить каменный уголь, -- говорятъ старики-китайцы, приверженцы народной старины, -- машины, металлы, если у народа не будетъ достаточно пропитанія и одежды, доставляемыхъ всѣмъ земледѣліемъ". Только земледѣліе составляетъ источникъ народнаго благополучія. Понятно поэтому, что такъ глубоко живетъ въ китайскомъ народѣ уваженіе въ труду земледѣльца и что самъ императоръ въ день празднества въ честь Неба проводитъ въ почвѣ ограды храма плугомъ земледѣльческую полосу.
Богиня земледѣлія Ту-ди-гунъ чтится всѣмъ китайскимъ народомъ. Къ празднеству въ честь богини земли примыкаетъ, какъ второстепенное, празднество въ честь бога богатства, занимающаго также весьма почетное мѣсто среди всего человѣчества. Богатство любятъ всѣ, и всѣ стремятся его достигнуть. Въ каждой китайской семьѣ, будетъ ли это земледѣлецъ, ученый, купецъ, чиновникъ, военный; нищій и воръ -- одинаково богъ богатства окружается почетомъ, и среди домашнихъ боговъ помѣщается и статуэтка изъ фарфора, глины или бронзы и этого божка -- Да-дуцза, что въ переводѣ значитъ: "Великое брюхо". Мечты разбогатѣть такъ доступны и понятны каждому человѣку! Богъ богатства представляется благообразнымъ старикомъ, съ большимъ отвислымъ животомъ, сидящимъ въ креслѣ; въ рукѣ онъ держитъ большой кошель съ деньгами. Въ семействахъ купцовъ богъ богатства пользуется особымъ почетомъ, и въ честь его ежемѣсячно каждое 2-ое и 16-ое число совершаются жертвоприношенія съ возліяніемъ вина, куреньями и сожиганіемъ золотой бумаги. Богатне купцы въ этотъ день приглашаютъ въ себѣ на обѣдъ главныхъ своихъ сотрудниковъ и служащихъ. Воздавая почетъ богу богатства, земледѣлецъ и купецъ одинаково призываютъ благословеніе на свои труды. Въ приморскихъ и прирѣчныхъ мѣстностяхъ Китая въ дни этого празднества готовится даже особое блюдо: вареный рисъ съ устрицами. Блюдо это какъ бы служитъ выраженіемъ желанія, чтобы богиня земля дала одинаково людямъ и богатства моря, и богатства земли.
Китайскій народъ, чрезвычайно наблюдательный, но не могущій уяснять себѣ соціальныхъ явленій общественной жизни, старается объяснять ихъ вмѣшательствомъ божествъ въ дѣла человѣка. Наблюдая крайне неравномѣрное распредѣленіе богатства и благъ земныхъ среди людей, китайскій народъ объясняетъ эту несправедливость такъ. Властелинъ неба послалъ бога богатства на землю и приказалъ распредѣлить между людьми всѣ блага земли поровну, чтобы не было ни богатыхъ, ни бѣдныхъ. Исполненію этого повелѣнія воспротивилась жена бога богатства и убѣдила своего супруга ослушаться и не исполнять повелѣнія властелина неба. Если всѣ люди будутъ равно богаты, говорила она, то на землѣ станетъ царство эгоизма, каждый будетъ жить только для себя, и общественная жизнь будетъ невозможна. Богъ богатства убѣдился доводами своей жены и распредѣлилъ богатства неравномѣрно. Отсюда и существуютъ на землѣ богатые и бѣдные. Китайцы, однако, не одобрили поступка жены бога и, почитая ея супруга, почитая другихъ богинь, ее совершенно исключили изъ общаго сонма божествъ, и тѣмъ, быть можетъ, выразили ей порицаніе!
Съ развитіемъ жизни шло развитіе и народнаго міровоззрѣнія и народнаго мышленія. Все болѣе и болѣе охватывалъ умъ народа и его сердце разнообразный, то грозный, то добрый, во непонятный для него по прежнему міръ явленій природы, подавлявшій все существо человѣка своимъ величіемъ. Не имѣя знаній, чтобы объяснять себѣ явленія жизни, и въ то же время съ жадной пытливостью стараясь проникнуть въ окружавшій его таинственный міръ, китайскій народъ создалъ себѣ героевъ-людей, надѣливъ ихъ безсмертіемъ. Такихъ безсмертныхъ благодѣтелей считаетъ для себя китайскій народъ восемь, и всѣ они принадлежатъ къ даосамъ, т.-е. послѣдователямъ ученія объ истинномъ пути, ведущемъ къ безсмертію.
Главный изъ восьми даосовъ -- па-сянь -- называется Чжунли-цюанъ; онъ изображается въ костюмѣ ученаго, съ вѣеромъ или персикомъ въ рукѣ, но покрытый женскимъ головнымъ уборомъ. Преданія говорятъ, что при рожденіи его совершались чудеса: отъ тѣла его всходилъ необычайный свѣтъ, и онъ началъ говорить на седьмой день. Въ дальнѣйшемъ повѣствуется, что онъ былъ генераломъ и участвовалъ въ войнѣ противъ Тибета, но потерпѣлъ пораженіе и былъ казненъ. Даосская легенда, однако, не признаетъ этого, а утверждаетъ, что, потерпѣвъ пораженіе, онъ скрылся въ горы совершенно одинъ. Въ горахъ его встрѣтилъ монахъ-отшельникъ и указалъ путь къ спасенію -- дао. Принявъ ученіе монаха, Чжуи-ли-цюань достигъ такого совершенства, что взятъ живой на небо. У даосовъ существуетъ убѣжденіе, что безсмертный спускается иногда съ неба на покинутую имъ землю и, помахивая своимъ чудеснымъ вѣеромъ, возвращаетъ жизнь умершимъ. Существуетъ нѣсколько изображеній этого безсмертнаго съ различными варіаціями. Изображается онъ или ѣдущимъ на ци-линѣ (миѳическій единорогъ), или стоящимъ на черепахѣ; иногда аистъ несетъ ему палку.
Второй безсмертный, Хань-сянъ-цзы, покровитель садовниковъ, изображается съ вѣеромъ и корзиною персиковъ. Изображается также ѣдущимъ на львѣ или стоящимъ на баснословной рыбѣ ао.
Третій безсмертный, Цао-го-цзю, покровитель актеровъ, изображается съ кастаньетами въ рукахъ. Изображается или ѣдущимъ на ци-линѣ, или стоящимъ на ракѣ.
Четвертый безсмертный, Ли-те-гуай, покровитель маговъ и чародѣевъ, при жизни былъ великимъ ученымъ и философомъ. Знанія и могущество его были такъ велики, что онъ могъ отдѣлять душу отъ тѣла, и, оставивъ тѣло на землѣ, отправиться въ путешествія. Ли-те-гуай изображается безобразнымъ, хромымъ старикомъ, опирающимся на костыль, а на спинѣ у него прикрѣплена тыквенная горлянка. Изображается онъ ѣдущимъ или на оленѣ, или стоящимъ на крабѣ. Ли-те-гуай при жизни своей былъ здоровымъ, красивымъ и молодымъ; сдѣлался же безобразнымъ старикомъ, благодаря слѣдующему обстоятельству. Однажды онъ отправился въ учителю своему Лао-цзы на небо, оставивъ тѣло свое на землѣ и поручивъ охранять его своему ученику въ теченіе семи сутокъ. Ученикъ его не могъ, однако, выполнить возложенное на него порученіе, такъ какъ былъ отозванъ къ умиравшей матери. Тѣло осталось одно и въ это время по одной версіи было истреблено пожаромъ, а по другой версіи -- было съѣдено тигромъ. Когда душа Ли-те-гуай вернулась на землю, то не могла найти своего тѣла. Чтобы имѣть какое-нибудь пребываніе на землѣ, душа вошла въ лежавшій на дорогѣ трупъ умершаго отъ голода калѣки. Вотъ причина, по которой онъ изображается хромымъ и старымъ.
Пятый безсмертный, Лань-цай-хэ, покровитель музыкантовъ, изображается съ флейтой въ рукѣ. Народное сказаніе сохранило о немъ много интереснаго, касающагося личныхъ его качествъ. Легенда передаетъ, что Лань-цай-хэ ходилъ въ изорванной рубашкѣ, одну ногу имѣлъ въ сапогѣ, а другую босую. Зимою онъ ложился въ снѣгъ и не простужался, -- отъ него шелъ только паръ. Всѣ, кто зналъ его съ дѣтства, видѣли, что онъ совершенно не старѣетъ и не измѣняется. Жизнь онъ велъ самую безпутную: ходилъ какъ сумасшедшій по рынкамъ, бормоталъ пѣсни, смыслъ которыхъ былъ непонятенъ для большинства. Былъ въ полномъ смыслѣ слова безсребренникъ. Если давали ему денегъ, то онъ носилъ ихъ на веревкѣ. Если веревка обрывалась и деньги падали, то онъ ихъ не поднималъ и даже не смотрѣлъ на нихъ. Если же онѣ оставались цѣлы, то онъ раздавалъ ихъ бѣднымъ и пропивалъ. Однажды, когда онъ пировалъ на балконѣ трактира, послышался звукъ флейтъ и кларнетовъ. Лань-цай-хэ сошелъ внизъ, сѣлъ на аиста и поднялся съ нимъ на воздухъ, бросивъ съ себя на землю башмакъ, поясъ и рубашку. Изображается онъ ѣдущимъ на ци-линѣ или стоящимъ на рыбѣ. Есть преданія, что Лавь-цай-хэ была женщина, а не мужчина.
Шестой безсмертный, Люй-дунъ-бинъ -- покровитель врачей и цирюльниковъ. При жизни своей онъ отличался своею ученостью. Жилъ онъ удалившись въ пещеру, въ которой занимался самоуглубленіемъ и созерцаніемъ. Здѣсь написалъ онъ нѣсколько книгъ. Въ пещерѣ посѣтилъ Люй-дунь-биня глава духовъ, Чжунъ-ли, и вручилъ мыслителю саблю, которой ничто человѣческое не могло сопротивляться. Тогда Люй-дунь-бинь вышелъ изъ своей пещеры и, владѣя чудесною саблей, освободилъ Китай отъ демоновъ и свирѣпыхъ чудовищъ, опустошавшихъ страну. Изображается этотъ безсмертный ѣдущимъ на ци-линѣ или стоящимъ на улиткѣ.
Седьмой безсмертный, Чжанъ-го-лао, покровитель стилистики и красиваго письма, изображается имѣющимъ вазу для кистей. Онъ ѣдетъ на ослѣ или стоитъ на драконѣ. Оселъ Чжаи-го-лао отличался, по сказаніямъ, необычайной быстротой бѣга и способностью превращаться въ такого крохотнаго, что безсмертный свободно помѣщалъ осла въ свою маленькую вазу. Когда же наступало время отправляться въ путешествіе, то Чжан-го-лао бралъ нѣсколько капель воды и брызгалъ ими на ослика, который принималъ тогда свой настоящій видъ.
Восьмая безсмертная, женщина Хэ-сянь-гунь (янъ), считается покровительницей женщинъ, женскаго труда и домашнихъ женскихъ работъ. О ней китайскія легенды разсказываютъ слѣдующее: когда ей было 15 лѣтъ отъ роду, то ей во снѣ явилось божественное существо, которое и предсказало ей безсмертіе. Подъ вліяніемъ этого сна Хэ-сянь-гунь посвятила себя религіозной жизни и созерцанію. Она имѣла способность никогда не ѣсть и обладала быстротою движенія, равною быстротѣ движенія свѣта. Свой даръ она примѣняла на то, чтобы доставать самые необыкновенные плоды для своей больной матери. Наконецъ она оставила землю, поднявшись среди дня на бѣломъ облакѣ на небо. Безсмертная все-же часто посѣщаетъ землю, спускаясь на облакахъ.
Принадлежности этихъ восьми безсмертныхъ часто изображаются китайцами-художниками на картинахъ, на лаковыхъ вещахъ, на вышивкахъ, на фарфоровыхъ чашкахъ и проч. Жизнь предъявляла китайскому народу все новыя и новыя требованія, на которыя онъ отвѣчалъ, создавая новыхъ безсмертныхъ. Таковыми явились впослѣдствіи Ма-ванъ, покровитель лошадей, и особенно Гуан-ди, славимый во всемъ Китаѣ. Гуан-ди -- личность историческая и жилъ въ эпоху троецарствія въ Китаѣ, т.-е.: 220--263 г. по Р. X. Китайскія лѣтописи разсказываютъ о немъ слѣдующее. Когда весь Китай раздирали междоусобія и войны и власть китайскаго императора становилась шаткой, явился нѣкій Чангъ, который поднялъ самое опасное возстаніе противъ императора, разглашая, что ему только свыше дана власть возстановить въ странѣ миръ и благополучіе. Измученный и разоренный народъ призвалъ въ немъ своего спасителя и слѣпо за нимъ послѣдовалъ. Движеніе охватило всю страну; послѣдователи Чанга стали носить вокругъ головы желтыя повязки и въ отрядахъ своихъ употреблять желтыя знамена. Во всей странѣ китайскому императору осталась вѣрной только одна провинція Чили. Губернаторъ этой провинціи обратился въ народу съ воззваніемъ, приглашая идти всѣхъ на защиту императора. Воззваніе это подняло весь народъ, и въ губернатору явился Гуанъ-Юй, громаднаго роста, до девяти футъ, съ длинной червой бородой, бронзовымъ цвѣтомъ лица; глава его блестѣли какъ у краснаго феникса, а брови были вытянуты какъ два шелковичныхъ червя. Такъ описываютъ лѣтописи наружность будущаго бога войны. Лѣтописи говорятъ, что до воззванія онъ занимался продажей вареныхъ бобовъ. Принятый губернаторомъ Гуанъ-Юй образовалъ союзъ съ двумя своими братьями, которые поклялись передъ Небомъ и Землей организовать борьбу для защиты имперіи. Къ братьямъ шелъ со всѣхъ сторонъ народъ, и скоро составилось громадное народное ополченіе. Гуанъ-юй выступилъ противъ Чанга, и послѣдній былъ первый разъ въ битвѣ разбить. Военное счастье окончательно перешло на сторону Гуан-Юй. Войско его все увеличивалось въ числѣ, мятежники терпѣли пораженія и одинъ городъ за другимъ переходили въ его руки. Но Чангъ еще не сдавался и далъ рѣшительную битву. Гуан-Юй, подкрѣпленный императорскими войсками, подъ начальствомъ знаменитаго генерала въ китайской исторіи, Цзао-Цзао, разбилъ Чанга въ этой битвѣ, и самъ онъ палъ. Страна стала умиротворяться; Гуанъ-Юй быстро возвышался, во возбудилъ въ себѣ зависть въ генералѣ Цзао-Цзао, который задумалъ отложиться отъ императора и захватилъ въ плѣнъ хитростью Гуан-Юй. Начались снова по всей странѣ мятежи и возстанія. Но Гуан-Юй, оставаясь по прежнему вѣрнымъ и преданнымъ императору, успѣлъ бѣжать изъ плѣна и снова началъ энергичную борьбу съ мятежникани. Счастье ему, однако, на этотъ разъ измѣнило. Онъ былъ разбитъ, взятъ въ плѣнъ и обезглавленъ вмѣстѣ съ своимъ сыномъ. Гуан-Юй было въ это время 58 лѣтъ, и послѣднія десять лѣтъ его жизни прошли въ непрерывной войнѣ за императора, которому онъ оставался неизмѣнно вѣренъ. За свою вѣрность память его пользовалась у всѣхъ китайскихъ императоровъ громаднымъ почетомъ, а среди народа онъ сталъ славиться какъ защитникъ правды, другъ ученыхъ и покровитель торговли. Впослѣдствіи вълицѣ Гуан-Юй олицетворяли довѣріе и честь. Онъ призванъ безсмертнымъ покровителемъ войска, какъ богъ войны, въ 1594 г. по Р. X., по слѣдующему поводу. Нурхаци-ханъ, основатель нынѣ царствующей въ Китаѣ династіи, еще до завоеванія Китая отправилъ въ Пекинъ посольство въ китайскому императору -- просить, чтобы императоръ прислалъ ему изображеніе какого-нибудь бога. Китайскій императоръ послалъ Нурхаци-хану изображеніе Гуан-Юй. Въ лицѣ присланнаго изображенъ Нурхаци усмотрѣлъ сходство съ лицомъ своего отца и признанъ божествомъ, присоединивъ вмѣсто имени "Юй" слово "ди", что значитъ: божество, властелинъ. Съ завоеваніемъ Китая манчжурами, Гуан-ди сталъ считаться покровителемъ всего сѣвернаго Китая и патрономъ царствующей династіи. День рожденія Гуан-ди торжественно празднуется 24-го дня шестой луны, т.-е. въ іюлѣ мѣсяцѣ. Уваженіе въ личности Гуан-ди такъ велико, что ни одинъ китаецъ не осмѣливается громко произвести его имя, равно какъ имя Конфуція, чтобы не осквернить ихъ память звукомъ своего голоса. Когда нужно назвать имя Конфуція, то китайцы говорятъ или "Великій учитель", или просто "Онъ", а когда нужно назвать Гуан-ди, то говорятъ "лао-е", т.-е. господинъ, властелинъ.-- Съ дальнѣйшимъ развитіемъ жизни явилось необходимымъ отмѣтить счастье, чины и долголѣтіе. Явилось поэтому новое божество -- Фу-лу-шоу. Фу представляется молодымъ человѣкомъ съ ребенкомъ; Лу представляетъ собою мандарина, а Шоу -- старика съ большой головой и продолговатымъ черепомъ. Принадлежностями Шоу являются персикъ, вѣеръ, книга, трость, тыквенная горлянка, а иногда присоединяются еще аистъ, черепаха и змѣи. Все это служитъ у китайцевъ символомъ долголѣтія. Очень часто старца Шоу изображаютъ вмѣстѣ съ оленемъ и летучей мышью.
Всѣ народныя празднества китайцевъ соединены всегда съ какимъ-либо преданіемъ, миѳомъ или воспоминаніемъ о какой-либо легендарной личности. Въ числѣ наиболѣе распространенныхъ празднествъ находится праздникъ Драконовой лодки -- Дуань-у, совершаемый 5-го числа пятой луны (въ маѣ мѣсяцѣ). Этотъ праздникъ особенно распространенъ въ южныхъ провинціяхъ Китай, и объясняютъ его происхожденіе ученые китайцы слѣдующимъ образомъ. Въ 299 году до Р. Хр. знаменитый поэтъ Цзюэ-пинъ бросился въ рѣку И-ло-цзянъ съ камнемъ на шеѣ и утонулъ. Населеніе области, въ которой онъ жилъ, сильно горевало о потерѣ любимаго поэта и, свято храня его память, стало приносить жертвы своему погибшему любимцу, бросая въ рѣку трубочки бамбука, наполненныя варенымъ рисомъ и обвитыя разноцвѣтными шелками, чтобы предохранить рисъ отъ похищенія его рыбами. Мало-по-малу это мѣстное чествованіе памяти поэта распространилось по сосѣднимъ областямъ и сдѣлалось народнымъ праздникомъ, во время котораго совершаются гонки на разукрашенныхъ лодкахъ. Въ Пекинѣ нѣтъ этого праздника, во время съ 1-го и по 5-ое число мая посвящено празднованію пяти ядовитыхъ пресмыкающихся "у-ду-жи". По народному вѣрованію, въ эти дни бродятъ по землѣ ядовитыя пресмыкающіяся, злые духи и вообще всякая нечисть. Ядовитыя пресмыкающіяся -- змѣя, ящерица, жаба, скорпіонъ и стоножка. О змѣяхъ и ящерицахъ существуетъ у равныхъ народовъ и до сего дня много повѣрій. Камчадалы считаютъ ящерицъ за развѣдчиковъ, которыхъ посылаетъ подземный владыка на землю, чтобы они извѣстили его, какому человѣку настало время умереть. На основаніи этого повѣрья камчадалъ убиваетъ ящерицу, какъ только увидитъ ее. Латыши въ лифляндской губерніи глубоко убѣждены, что ящерица оживляетъ убитыхъ змѣй. Китайцы вѣрятъ, что жаба обладаетъ способностью дыханіемъ своимъ высасывать силу человѣка. Стоножки китайцы страшно боятся, такъ какъ убѣждены, что она можетъ сонному человѣку влѣзть въ ухо, пройти въ мозгъ и, поселясь въ немъ, будетъ питаться мозгомъ человѣка. Змѣя также, по ихъ убѣжденію, можетъ вползти въ ротъ человѣка и животныхъ и жить въ желудкѣ. Чтобы предохранить себя отъ всего этого зла, въ каждомъ китайскомъ домѣ вѣшаются тѣ благодѣтельныя для здоровья человѣка растенія, о которыхъ уже было говорено, а затѣмъ на дверяхъ написываютъ заклинанія и изображенія Чжун-Гуй и Тянь-ши (небесный учитель). Чжун-Гуй изображается въ видѣ старика съ краснымъ отъ гнѣва лицомъ и приподнятой ногой. Принадлежностью его служатъ мечъ и летучая мышь, которую онъ гонитъ въ домъ. Летучая мышь -- символъ счастья, причемъ здѣсь подтверждается еще разъ любовь, китайцевъ -- отвлеченныя понятія запечатлѣвать на видимыхъ предметахъ. Фу -- летучая мышь, и фу -- счастье. О личности Чжун-Гуя китайскія преданія говорятъ, что жилъ онъ во времена Танской династіи, между 618--907 г.; наружность имѣлъ крайне безобразную, былъ ученымъ и добивался получить ученую степень, но не былъ удостоенъ ея полученія и умеръ, разгнѣванный этимъ. Китайцы глубоко вѣрятъ, что Чжун-Гуй поѣдаетъ злыхъ духовъ.
Тянь-ши назывался первоначально Чжанъ-дао-линь и, по китайскимъ преданіямъ, родился въ 34 году во Р. Хр. Онъ славился огромною ученостью и познаніями силъ природы. Когда ему было болѣе 60 лѣтъ отъ роду, онъ изобрѣлъ большую "драконовотигровую пилюлю", принявъ которую -- помолодѣлъ сразу на 30 лѣтъ. Изображается Тянь-ши всегда съ слѣдующими принадлежностями: мечъ съ семью звѣздами; коробочка, испаренія изъ которой уничтожаютъ злыхъ духовъ; книги, печать, бѣлый левъ и лазоревый драконъ. Всѣ эти вещи имѣютъ значеніе для объясненія дѣятельности Тянь-ши, который совершилъ на землѣ рядъ подвиговъ на пользу человѣчества. Такъ, въ одномъ мѣстѣ бѣлый тигръ любилъ пить человѣческую кровь, и населеніе вынуждено было разъ въ году убивать для тигра человѣка изъ своей среды. Тянь-ши наложилъ запрещеніе на тигра и освободилъ населеніе. Въ другой мѣстности жилъ громадный драконъ, который своимъ дыханіемъ отравлялъ всѣхъ проходящихъ мимо. Тянь-ши наложилъ запрещеніе и на дракона. Тянь-ши является главнымъ учителемъ даосовъ. Въ описаніи жизни Тянь-ши они разсказываютъ, что основатель даосизма, Лао-цзы, прислалъ въ 142 году Тянь-ши книги, два меча и печать. Изъ книгъ и при помощи мечей онъ и научился укрощать злыхъ духовъ. Подъ конецъ своей жизни Тянь-ши избралъ для постояннаго своего мѣстопребыванія горы Лун-ху-шань (горы дракона и тигра). Здѣсь, на 123 году своей жизни, выпивъ изобрѣтенный имъ эликсиръ безсмертія, онъ вознесся на небо. Даосскія легенды прибавляютъ, что титулъ Тянъ-ши, вмѣсто своего человѣческаго имени, Чжонъ-дао-линь получилъ отъ самого властелина неба. Знанія свои, всѣ свои изобрѣтенія и секреты, тайны приготовленія чудесныхъ пилюль и эликсировъ безсмертія Тянь-ши передалъ своему сыну. Сыну же передалъ мечъ и печать, столь страшные для нечистой силы, и приказалъ ему сохранять эти вещи въ своемъ потомствѣ.
Потомки Тянь-ши поселились на горахъ Лунь-ху-шань и стали верховными главами даосской іерархіи; за ея жрецами китайскій народъ признаетъ и до сего дня особое знаніе всякаго волшебства и цѣлебныхъ средствъ, а также особое умѣнье входить въ сношенія съ духами. Вотъ почему даосскіе жрецы пользуются большимъ почетомъ и значеніемъ среди китайцевъ буддистовъ и конфуціанъ. Права потомковъ Тянь-ши на гору Луньху-шань были впослѣдствіи подтверждены императорскимъ декретомъ въ 749 г. по Р. Хр. Званіе Тянь-ши осталось въ потомствѣ и стало переходить преемственно къ одному изъ членовъ фамиліи Чжан-дао-линь. Получившій званіе "Тянь-ши" изъ членовъ рода воплощаетъ въ себѣ, какъ убѣждены всѣ даосы, и душу своего предка. Можно встрѣтить на дверяхъ китайскихъ жилищъ изображеніе только аттрибутовъ Тянь-ши, но его самого нѣтъ.
По воззрѣніямъ китайцевъ тигръ является царемъ животныхъ, такъ какъ льва китайцы мало знаютъ. Тигръ считается животнымъ благороднымъ: онъ не нападаетъ первымъ на человѣка, если только человѣкъ не намѣревается убить тигра. Тигръ, будучи голоднымъ, не ѣсть пьянаго человѣка, а ожидаетъ его вытрезвленія. Тигръ -- страшно долголѣтнее животное: черезъ пятьсотъ лѣтъ вся его шерсть становится бѣлой, а черезъ тысячу лѣтъ у тигра выростаютъ рога. Самое названіе по-китайски льва словомъ "ши" многіе считаютъ заимствованнымъ съ персидскаго имени этого животнаго -- "ширъ". Во время этихъ праздничныхъ дней родственники и друзья посѣщаютъ другъ друга съ поздравленіями, а также посылаютъ другъ другу подарки, состоящіе изъ вина, плодовъ, различныхъ съѣстныхъ блюдъ, посвященныхъ празднику, изъ которыхъ главное мѣсто занимаютъ небольшіе треугольники изъ густо свареннаго риса съ сахарнымъ тростникомъ. Это, быть можетъ, составляетъ остатокъ драконоваго праздника.