Кавелин Константин Дмитриевич - Кавелин К. Д.: биографическая справка

КАВЕЛИН Константин Дмитриевич [4(16).11.1818, Петербург -- 3(15).5.1885, там же; похоронен на Волковом кладб.], публицист, историк, правовед, философ; обществ. деятель. Сын Д. А. Кавелина; двоюродный брат Л. А. Кавелина (архимандрита Леонида). С 1829 жил в Москве. Первонач. образование получил дома; с зимы 1834 среди его учителей В. Г. Белинский, пробудивший в нем "отрицат. отношение ко всей окружающей... действительности, социальной, религ. и политической" ("Восп. о В. Г. Белинском", написаны в 1874 -- Собр. соч., т. 3, стб. 1083). В 1835 поступил на ист.-филол. ф-т Моск. ун-та, но вскоре перешел на юридич. ф-т, где предпочитал слушать лекции П. Г. Редкина и Н. И. Крылова -- молодых профессоров, последователей Гегеля, только что вернувшихся из-за границы.

Активно посещал лит. салоны, в первую очередь А. П. Елагиной (о ней и особой роли ее салона в истории рус. культуры написал ст.-некролог "А. П. Елагина", 1877), где сошелся с бр. П. В. и И. В. Киреевскими, а затем с А. С. Хомяковым, Ю. Ф. Самариным и Д. А. Валуевым; испытал сильное влияние славянофильских идей. Впоследствии неоднократно полемизировал с ними (оспаривая осн. устои их учения -- крепость общинного начала и правосл. веры рус. народа и их первозначимость для социального и культурного развития России), что не помешало ему в итоговой ст. "Моск. славянофилы 40-х гг." (1878) высказать "полное сочувствие их благородным помыслам, их усилиям, их труду, их просвещенной любви к родине" (см. там же, стб. 1165). Более того, в мировоззрении К., особенно в поздний период его творчества, существенное место занимали идеи, разработанные по преим. мыслителями славянофильского круга (признание мысли о самобытности ист. пути России и христ. нравственности личности как высшей человеческой ценности).

В 1839 закончил курс кандидатом права и получил зол. медаль за соч. "О теориях владения" ("Юридич. зап.", М., 1841, т. 1). До 1842 жил в Москве, вращаясь в ун-тском и лит. кружках. Познакомился с П. Я. Чаадаевым и М. Ф. Орловым; начал дружить с близким ему по миротворному характеру и равновесию душевных сил Т. Н. Грановским (в 1866 посвятил ему проникновенную статью как "художнику на кафедре" и деятелю, признающему долю истины в любом обществ, направлении).

Весной 1842 приехал в Петербург и -- вопреки собственному желанию заниматься наукой,-- следуя воле матери, поступил на службу (в Мин-во юстиции). Войдя в окружение Белинского, познакомился с И. И. Панаевым, В. П. Боткиным, Н. А. Некрасовым, сблизился с И. С. Тургеневым (к-рый высоко ценил мнение К. о своих произв. и не прерывал с ним сношений до конца жизни). "Влияние Белинского на мое нравств. и умств. воспитание за этот период [ 11 месяцев]... никогда не изгладится из моей памяти" (Собр. соч., т. 3, стб. 1086).

После защиты в 1844 магистер. дис. "Осн. начала рус. судоустройства и гражд. судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях" (М., 1844; рец.: ОЗ, "Совр.", РИ, "Москв.", ЛГ -- см. Собр. соч., т. 4) оставлен при кафедре истории рус. законодательства Моск. ун-та. Б. Н. Чичерин, учившийся у К., характеризовал его лекции (1844--48) как "умное, живое, ярко-даровитое преподавание" ("Москва 40-х годов", М., 1929, с. 40). Молодой ученый устраивал для студентов дом. беседы, где открыто высказывался против крепостного рабства. Тогда же К. сблизился с А. И. Герценом, став членом его кружка.

В статьях 1846--47 сформулировал основы государственного (или историко-юри-дич.) направления ("гос. школы") в рус. историографии (по словам К., "вся рус. история, как древняя, так и новая, есть преим. государственная... Полит, государственный элемент представляет покуда единственно-живую сторону нашей истории, сосредоточивает в себе весь смысл и всю жизнь древней Руси" -- Собр. соч., т. 1, стб. 277, 285). Главная из этих статей -- "Взгляд на юридич. быт древней России" ("Совр.", 1847, No 1),-- по мнению Белинского, стала "эпохой в истории рус. истории, с нее начнется фи-лософич. изучение нашей истории" (XII, 267). Обострив отношения западников и славянофилов, статья вызвала серьезные возражения М. П. Погодина, Н. Левитского ("Москв.", 1847, ч. 1--3) и наиб, принципиальные Самарина ("О мнениях "Современника" исторических и литературных" -- "Москв.", 1847, ч. 2), отныне неустанного оппонента К. в печати и письмах к нему, что не отменяло их личной взаимной приязни, а в борьбе против крепостничества они выступали соратниками.

По К., "общежитийный быт" русских и в средние века основывался на семейно-родовом начале при явной неразвитости личности, в отличие от европ. народов. Самарин же главенствующим полагал общинное начало, духовно укрепляемое церковью, и при этом, по его слову, "общинный быт [славян] основан не на отсутствии личности, а на свободном и сознательном ее отречении от своего полновластия" (там же, с. 173).

В статье, вызвавшей "такой же эффект", как "Кто виноват?" Герцена, "Обыкновенная история" И. А. Гончарова и "Записки охотника" И. С. Тургенева (письмо Н. А. Некрасова Белинскому от 24 июня 1847), К. выразил мысль, ставшую основополагающей в его воззрениях: умств., нравств., юридич. и полит, развитие личности является основой "общественности" и прогресса (ср.: ВЕ, 1866, т. 2, с. 357).

В 1845 женился на Антонине Корш (сестре известных литераторов, бр. Е. и Ф. Коршей), к-рая предпочла К. поэту и критику А. А. Григорьеву. В 1848 из-за конфликта с Крыловым ("профессорская история": Крылов, согласно объяснению К., жестоко обращался с женой, свояченицей К., неблаговидно действовал по службе; см.: ЦГАОР, ф. 109, 1 экс, 1849 г., д. 223, л. 5--6) покинул Моск. ун-т и переехал в Петербург; на исходе 40-х гг. вступил в РГО, а с нач. 50-х гг.-- непременный секр. ВЭО, к-рые были в тот период центрами сосредоточения передовых интеллектуальных сил. С 1848 служил в Мин-ве внутр. дел; затем (с 1850) -- в штабе воен.-уч. заведений при Я. И. Ростовцеве; в 1853--57 нач. отделения канцелярии К-та министров. В Петербурге К. сблизился с группой либеральных деятелей в окружении вел. кн. Елены Павловны: бр. Д. А. и Н. А. Милютиными, Самариным, К. К. Гротом, А. П. Заблоцким-Десятов-ским, В. А. Арцимовичем, баронессой Э. Ф. Раден, сыгравших выдающуюся роль в подготовке "великих реформ". В 1855 закончил составление "Записки об освобождении крестьян в России" (в извлечениях: "Совр.", 1858, No 4; полностью: PC, 1886, No 1--2, 5), где предлагал освободить крестьян с землей посредством выкупа ее гос-вом; "Записка" произвела благоприятное впечатление на Александра II.

Во 2-й пол. 50-х гг. К. находился в центре обществ, и интеллектуального развития страны. Активно участвовал в подготовке отмены крепостного права. Сдружился с Н. Г. Чернышевским (в романе к-рого "Пролог" выведен под именем проф. Рязанцева -- "гл. авторитета прогрессистов") и Н. А. Добролюбовым (дом. учитель сына К.), печатался в "Современнике". Сотрудничал в вольной печати Герцена и Н. П. Огарёва (сб. "Голоса из России", ч. 1, Лондон, 1856, и ч. 3, 1857), где острокритически оценивал рос. действительность и особенно николаевское царствование, вместе с тем выступая против рев. агитации Герцена. [В 1861 Герцен посвятил К. главу в "Былом и думах" о Р. Оуэне (ч. 6, гл. IX) с эпиграфом: "Ты всё поймешь, ты все оценишь!".] Одновременно дружеские отношения связывали его с Погодиным и M. H. Катковым (до 1863). На эти же годы приходится знакомство и сближение с Л. Н. Толстым, к-рый поначалу высоко оценил К. ("прелестный ум и натура" -- дневниковая запись от 23 апр. 1856), но затем почувствовал охлаждение ("мне с ним делать нечего" -- то же от 14 марта 1858).

В 1857 избран проф. гражд. права (а вскоре и философии права) Петерб. ун-та, и вновь его лекции пользовались большим успехом. В том же году приглашен наставником по рус. истории и гражд. праву к наследнику престола. Однако за публикацию "Записки" в "Современнике" происками высокопоставленных недругов в 1858 отстранен от наставничества. В 1861 оставил ун-т, протестуя против полицейско-адм. подавления студенч. волнений, хотя и не был их сторонником. Последоват. либерализм К., убежденного, что самодержавие вполне совместимо с гражд. свободами, провел разграничит, черту между ним и радикальным крылом освободит, движения: в 1861 он фактически порывает с "Современником"; в 1863 (во время длит, командировки 1862--64 во Францию и Германию для изучения состояния ун-тов) произошел окончат, разрыв с Герценом, перед к-рым прежде благоговел, видя в нем "первого человека в целой Европе" (Письма..., Женева, 1892, с. 9).

В работах 60-х гг., в т. ч. "Дворянство и освобождение крестьян" (Б., 1862), "Мысли и заметки о рус. истории" (ВЕ, 1866, т. 2), К. сформулировал принципиальные для своего творчества историософ., культурологич. и полит, идеи: последоват. прогрессизм, безусловный примат личностного начала, полит, реформизм, коренное различие зап.-европ. и рус. "цивилизаций", вытекающее из того, что Россия -- "мужицкое царство" с сильным гос. началом (в этом видел спасение от полит, и социальных переворотов, к-рыми страдает Европа). С 1864 служил без особого обременения в Мин-ве финансов; в 1878--85 проф. гражд. права Воен.-юридич. акад.-- апогей славы К.-педагога; в 1882--84 президент ВЭО. Все эти годы продолжал активную науч. и публиц. деятельность, сотрудничая с "С.-Петерб. новостями" (1863--75), "Вест. Европы" (1866--85), "Рус. мыслью" (1880--85), а также с "Неделей" (1875--77), "Сев. вест." (1877-- 78), "Порядком" (1881), "Новостями" (1882--84).

Полагая цель цивилизации в умственном и -- главное -- нравств. развитии отд. личности, К. в 70--80-е гг. большое внимание уделял проблемам психологии и этики. Его работа "Задачи психологии" (ВЕ, 1872, No 1--4; отд. изд.-- СПб., 1872), продолжавшая, в частности, развивать мысль, высказанную 25 лет назад в ст. "Взгляд на юридич. быт древней России" о неявленности, несущественности личности в России, вызвала острую полемику; наиб, обстоятельны статьи физиолога И. М. Сеченова, не принявшего выводы К. с т. з. биологии, и Самарина (обе -- 1872), упрекавшего автора за игнорирование истин, постигаемых посредством божественного откровения (о дальнейшем споре между К. и его оппонентами, а также о др. рец. на книгу см.: Собр. соч., т. 3, стб. 1241--43; см. также ниже рец. Троицкого).

Итогом и венцом ист. и филос. изучений проблемы нравственной личности, ее индивидуального и социального значения стала работа "Задачи этики" [ВЕ, 1884, No 10--12; отд. изд.-- СПб., 1885; 2-е изд., СПб., 1887; многочисл. отклики: Троицкий M. M., К. Д. Кавелин. (Страница из истории философии в России).--РМ, 1885, No 11; Гольцев В. А., Нравств. идеи К.-- РМ, 1892, No 6, а также Э. Л. Радлов -- ЖМНП, 1886, No 4]. Наряду с моралистическими работами Л. Н. Толстого она оказала значительное влияние на молодое поколение восьмидесятников в апоху идейного кризиса (после убийства Александра II).

Выдвигая воспитание нравств. личности в качестве кардинальной проблемы совр. рус. жизни, К. усматривал идеалы и нормы самой нравственности в христианстве, точнее, в христ. этике (вне христ. метафизики), т. к. она адекватна научным выводам: "Я глубоко убежден в том, что законы нравственности, выведенные из положит, изучения антропологии и науки о человеческом общежитии, совпадают с правилами нравственности, к-рым учит Евангелие" (ВЕ, 1875, No 6, с. 780). Проблемы христ. этики, ее нац. преломления и ее совр. носителей стали предметом острополемич. кавелинского "Письма Ф. М. Достоевскому" по поводу его "Дневника писателя" за 1880 и прежде всего его пушкинской речи (ВЕ, 1880, No 11). К. считал, что в речи Достоевского содержалась идея нац.-рус. духовной исключительности, односторонняя критика католичества в пользу православия, и оспаривал мнение Д.-мыслителя, что только правосл. вера может гарантировать достойные рус. народа гражд. и социальные ин-ты и что ее носитель -- простой народ, крестьянство, а образованные "на европ. лад" дворяне (в частности, пушкинские Онегин и Алеко) -- всего лишь "отщепенцы". В резких возражениях Достоевского (наброски опубл. в 1883; см.: XXVII, ук. и с. 323) К. назван "нигилистом" и "крепостником", ибо не понял, что личное "самосовершенствование и есть исповедание полученной религии" и что "рус. народ весь в православии и в идее его" (XXVII, 64), хотя воспринимая рус. крестьянство (гл. носителя христ. духа и просвещения) в обыденности, житейской реальности, можно подчас "в отчаянье придти" (XXVII, 65).

Как мыслитель и как деятель рус. культуры К. представляет собой довольно редкий для России тип сторонника идеологич. консенсуса (но без мировоззренч. уступок): настоят, задачей обществ, жизни он полагал выработку общих для всех направлений отеч. мысли оснований совместной деятельности. Не приемля прогноза Герцена, что Россию в будущем ожидает или "деспотизм или социализм", К. стремился в своем творчестве, обществ, и пед. служении найти третий путь -- новый "синтез, на к-ром построится новое обществ, здание" (Письма..., Женева, 1892, с. 4). По его мнению, к сер. 19 в. окончательно назрела необходимость "замены византийско-татарско-французско-помещичьего идеала рус. царя идеалом народным, славянским, посредством самой широкой адм. реформы по всем частям. Все остальное -- европ. фиоритуры" (там же, с. 52). К "европ. фиоритурам" К. относил и дворян, конституционализм (см. его работу "Дворянство и освобождение крестьян", вызвавшую негативный отзыв Герцена) и различные варианты "народного представительства" у западников. Столь же отрицательно его мнение о славянофильских проектах (бр. К. С. и И. С. Аксаковых) "народного представительства".

Являясь теоретиком консенсуса, К. во всем искал "золотую середину". В социально-полит, сфере -- не реакция и не революция, а реформа, причем умеренная. В философии, этике и психологии -- не идеализм и не материализм, а "реализм" (по сути дела, полупозитивизм вкупе с антропоцентризмом, апологией нравств. личности и эстетич. гуманизмом). В решении становой для отеч. культуры проблемы "Россия и Европа" стоял на позиции, согласно к-рой "мы" -- не Европа и не Восток, а самостоят, "цивилизация", но Европе "мы" ближе, нежели Востоку. Задача России -- своим путем осваивать общечеловеческие ценности (большинство из них выработано европ. культурой). Отсюда утверждение К., что человек, "принимающий к сердцу интересы родины, не может не чувствовать себя наполовину славянофилом, наполовину западником" (Собр. соч., т. 3, стб. 1163).

Не будучи писателем или критиком, К. занимал видное место в общелит. процессе 40--80-х гг.; по мнению его оппонента Н. К. Михайловского, он оказал "многие услуги рус. лит-ре" (Соч., т. 3, СПб., 1897, стб. 746). Полагая Белинского одной из ключевых фигур отеч. лит-ры, отказывался видеть в нем только представителя "отрицательного" (рев.-демокр. направления) критич. мысли ("Белинский и последующее движение нашей критики" -- "Неделя", 1875, No 40). "Последующее движение" лит.-критич. мысли "продолжало его односторонне ... не обняло всей полноты его содержания". "Отклонение нашей критики от реального направления [к-рого, по К., придерживался Белинский] в сторону идеализма [т. е. социального радикализма, ангажированности и обличительства.-- Ю. П.] и привело ее постепенно к упадку" (Собр. соч., т. 3, стб. 1107, 1108).

Ход развития современной лит-ры и критики К. оценивал достаточно критически. "О лит-ре и не говорю: ее нет, только Салтыков (Щедрин) составляет блистат. исключение; этот растет не по дням, а по часам, как обличитель пошлости и навоза" (письмо племяннику, будущему биографу К.-- Д. А. Корсакову от 19 февр. 1873-- ВЕ, 1887, No 5, с. 22). Наиб, значимые типы в рус. лит-ре -- Онегин, Печорин, Обломов -- воспринимал как "любопытнейшие субъекты психол. патологии", корни к-рой "в злейшем враге русских -- бесплодном жеванье и пережевывании самого себя -- этом восточном недуге, этой браминской и ламаитской отрыжке" (ВЕ, 1866, No 2, с. 192). В такой оценке сказалось и собственное пристрастие К.-- быть вечным тружеником (по охоте, по долгу, по необходимости) и в труде "топить" все личное горе (так поступал сам К., потеряв горячо любимых детей -- 14-летнего сына и 26-летнюю дочь).

Не свободные от элементов просветительства и культуртрегерства, эстетич. воззрения К. в осн. обусловлены его психол. и этич. концепциями, и в первую очередь -- задачей нравств. самосовершенствования личности. В небольшом трактате "О задачах искусства" (ВЕ, 1878, No 10) он писал: "Худож. творчество должно служить в руках художника средством для нравств. действия на людей... Иск-во коренится в человеке и должно его развивать, совершенствовать в общежитии и служить светочем в его индивидуальной и обществ, деятельности" (Собр. соч., т. 3, стб. 1219).

Состоял в оживленной переписке с выдающимися деятелями рус. лит-ры и культуры -- Тургеневым, Герценом, M. E. Салтыковым-Щедриным, Гончаровым, Белинским, Чернышевским, Добролюбовым, Самариным, А. Н. Афанасьевым и др. Явился одним из создателей Лит. фонда и чл. его первого к-та.

Изд.: Соч., ч. 1--4, М., 1859; Собр. соч., СПб., т. 1, 1897 (очерк Д. А. Корсакова "Жизнь и деятельность К."), т. 2, 1898 (восп. В. Д. Спасовича о К.), т. 3, 1899 (очерк А. Ф. Кони "Памяти К."), т. 4, 1900 (библ. работ К., лит-ры о нем и некрологов); Письма К. и И. С. Тургенева к А. И. Герцену, Женева, 1892; Из лит. переписки К. (1847--1884).--РМ, 1892, No 1, 3, 5, 10; 1895, No 2; 1896, No 2; 1897, No 1; Письма к А. В. Дружинину.-- В кн.: Письма к А. В. Дружинину, М., 1948; Записка о нигилизме.-- "Ист. архив", М.--Л., 1950, т. 5 (комм. П. А. Зайончковского); Письмо К. к Н. Некрасову (1874).--ЛН, т. 51--52, с. 307; ЛН, т. 79 (записи К. нар. песен); "Наш умственный строй". Статьи по философии, рус. истории и культуре, М., 1989 (подготовка текста и примечания В. К. Кантора и О. Е. Майоровой; ук.).

Лит.: Белинский; Герцен; Чернышевский; Григорьев. Восп.; его же, Эстетика; Никитенко (все -- ук.); Григорьев В. В., Имп. С.-Петерб. ун-т в течение первых 50-ти лет его существования, СПб., 1870 (ук.); Пыпин А. Н., В. Г. Белинский. Опыт биографии.-- ВЕ, 1875, No4; Анненков (ук.); К. Д. Кавелин. Из первых восп. о покойном, СПб., 1885; Памяти К. Протокол чрезвычайного заседания Моск. юридич. Об-ва 7 мая 1885...-- "Юридич. вест.", 1885, т. 19, кн. 2, 3; Корсаков Д. А., К. Д. Кавелин. Мат-лы для биографии, из семейной переписки и восп.-- ВЕ, 1886, No 5--8, 10--11; 1887, No 2, 4--5, 8; 1888, No 5; Пантелеев Л. Ф., Восп., М., 1958 (ук.); Бестужев-Рюмин К. Н., Совр. состояние рус. истории как науки.-- "Моск. обозр.", 1859, No 1; Кулишер М. И., К. и рус. этнография.-- ВЕ, 1885, No 8; Моргулис М. Г., К. и его труды.-- "Новости и бирж, газ.", 1885, 3, 8, 11 окт.; Милюков П. Н., Юрид. школа в рус. историографии.-- РМ, 1886, No 6; В. К., Позитивизм в рус. лит-ре.-- РБ, 1889, No 4; П. Б. {Бобровский П. О.), К. на кафедре гражд. права в Военно-юридич. акад., СПб., 1890; Барсуков (ук.); Мякотин В. А., Публиц. деятельность К.-- РБ, 1902, No 9; Татищев С. С, Имп. Александр II. Его жизнь и царствование, т. 1, СПб., 1903 (ук.); Корнилов А. А., Обществ, движение при Александре II, М., 1909; Ленин (ук.); Иванов-Разумник Р., История рус. обществ, мысли, 4-е изд., т. 1, СПб., 1914; Рубинштейн Н. Л., Рус. историография, [М], 1941; Зеньковский В. В., История рус. философии, т. 1, М., 1956; Розенталь В. Н., Петерб. кружок К. в кон. 40-х и нач. 50-х гг. XIX в.-- "Уч. зап. Рязан. гос. пед. ин-та", 1957, т. 16; ее же, Первое открытое выступление рус. либералов в 1855-- 1856 гг.--"История СССР", 1958, No2; Сладкевич Н. Г., Очерки истории обществ, мысли России в кон. 50-х -- нач. 60-х гг. XIX в., Л., 1962; Зайончковский П. А., Отмена крепостного права в России, 3-е изд., М., 1968; Китаев В. А., От фронды к охранительству. Из истории рус. либеральной мысли 50--60-х гг. XIX в., М., 1972; Овчинникова А. С, Из истории обществ.-полит, борьбы 1840--1860-х гг. (обществ.-полит. взгляды К.). Автореф. дис, Саратов, 1973; Цамутали А. Н., Борьба течений в рус. историографии во 2-й пол. XIX в., Л., 1977 (ук.); Демченко А. А., Из истории размежевания рев. демократов с либералами (Чернышевский и К.) -- В кн.: Освободит, движение в России, 1979, Саратов, в. 9; Мостовская H. H., И. С. Тургенев и рус. журналистика 70-х гг. XIX в., Л., 1983, гл. 1; Захарова Л. Г., Самодержавие и отмена крепостного права в России 1856--1861, М., 1984 (ук.); Щукин В., Рус. западничество 40-х гг. XIX в. как общественно-лит. явление, Краков, 1987; Щербакова Г. И., А. Н. Пыпин и К. Д. Кавелин о Белинском в 1870-е г.-- В кн.: Рус. лит. критика, Саратов, 1988; Кантор В. К., "Средь бурь гражданских и тревоги...". Борьба идей в рус. лит-ре 40--70-х гг. XIX в., М., 1988 (гл. о К.); Fiеld D., Kavelin and Russian liberalism.-- "Slavic Review", 1973, v. 32, No 1; Оffоrd D., Portraits of early Russian libérais. A study of the thought of T. N. Granovsky, V. P. Botkin, P. V. Annenkov, A. V. Druzhinin and K. D. Kavelin, L'amb.--Z.--N.Y., [1985] (Index). + Биогр. словарь профессоров и преподавателей Моск. ун-та, М., ч. I, 1885; РБС (Д. Корсаков; библ. некрологов); Брокгауз; Венгеров. Источ. (315 номеров); Гранат; БСЭ; СИЭ; ФЭ; КЛЭ (ук.); ИДРДВ; Муратова (1, ук.); Масанов.

Архивы: Зимина В. Г., Архив Кавелиных.-- Зап ГБЛ, 1978, в. 39; ЦГАЛИ, ф. 264; Ленингр. отд. Ин-та истории, ф. 63; ГПБ, ф. 323; ИРЛИ, ф. 119; ф. 320, No 795 (ф. с. 1859 г.); ГБЛ, ф. 120 (письма M. H. Каткову); ф. 231 (письма М. П. Погодину); ЦГАОР, ф. 109, 1 экс, 1849 г., д. 223 ("профессорская история"); ф. 109, СА, оп. 1, д. 1754 (агентурная записка о неблагонадежности К.: ввел в число сотрудников "Недели" П. Л. Лаврова, "своего друга эмигранта" и привлек в число постоянных сотрудников Н. В. Шелгунова, М. К. Цебрикову, В. О. Португалова и др.); ф. 564, оп. 1, д. 1992 (письма к А. Ф. Кони); ф. 728 (б-ки Зимнего дворца), оп. 1, д. 2519 (конспект лекций К. по законоведению); ф. 279, оп. 1, д. 534 (письма к Е. И. Якушкину) [справка Ф. Л. Фёдорова].

Ю. С. Пивоваров.

Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 2. М., "Большая Российская энциклопедия", 1992