Лазарев-Грузинский Александр Семенович - Лазарев-Грузинский А. С.: биографическая справка

ЛАЗАРЕВСКИЙ Борис Александрович [26.3(7.4).1871, Полтава -- 24.9.1936, Париж], прозаик. Из помещичьей семьи. Сын историка Украины А. М. Лазаревского (о нем см.: Брокгауз), племянник В. М. Лазаревского (о детстве в родительском доме, "пропитанном историей", см. в автобиографии Л. 1911 -- Фидлер, с. 5). Окончил 2-ю киев. г-зию и коллегию П. Галагана (1892), поступил на юридич. ф-т Новорос. унта (Одесса), на 2-м курсе перевелся на юридич. ф-т Киев. ун-та (окончил в 1897). "Увлекался из лекций судебной медициной, в частности судебной психопатологией" (автобиография 1913 -- ИРЛИ, ф. 377). Студентом с марта 1896 ок. полугода работал пом. машиниста депо ст. Казатин Юго-Зап. ж. д. В 1897 поступил на службу в следств. отдел севастопольского военно-полевого суда. Дебютировал в печати рассказом "Последняя услуга" ("Киевлянин", 1894, 19--20 дек., подпись Борис Л.). Затем печатался в газ. "Юж. обозр.", "Крым, вест.", "Елизаветград. новости". В 1899 в Одессе вышел сб-к рассказов Л. "Забытые люди" (о буднях ж.-д. машинистов: отрицат. рец.: "Крым. вест.", 1899, 26 авг.), к-рый сам он впоследствии называл "книгой до такой степени слабой в худож. отношении, что не хочется о ней и вспоминать" (ИРЛИ, ф. 377).

Эту книгу в сент. 1899 Л. послал А. П. Чехову, тогда же в Ялте познакомился с ним; до 1904 часто бывал у него в доме. "Чеховские" страницы дневников Л. (опубл. в кн.: ЛН.т. 87; см. также его восп. о Чехове: ЖдВ, 1905, J4 7; РМ, 1906, No 11; НЖдВ, 1909, No 9; ЕЖЛ, 1914. Ni 7) -- свидетельство его сентиментально-восторженного отношения к Чехову, "преклонения", как писал М. Горький, нисходящего "до пошлости" [XXIX, 215; Горький, вообще не любивший Л. и считавший его "бездарным, как уличный фонарь" (в кн.: М. Горький. Мат-лы и иссл., в. 3, М--Л., 1941, с. 80), в 1901 наотрез отказался печатать его рассказы в "Знании" -- XXVIII, 213].

Рассказы, написанные Л. в начале века, когда, по автобиогр. признанию, он "думал только о Чехове и психологии женщин" ("Альманах молодых", [в. 1], СПб., [1908], с. 17), собраны им в кн. "Повести и рассказы" (т. 1, М., 1903), о к-рой Чехов отозвался со сдержанной похвалой: "Вы сделали громадный шаг вперед... Книгу прочел я с удовольствием" -- Чехов. Письма, XI, 237). Сильнейший отпечаток чеховской манеры и мироощущения был отмечен большинством критиков, причисливших его к "беллетристам чеховской школы" (б. п. -- "Юж. обозр.", 1903, No 2225; др. рец., 1903; Н. Ашешов -- "Обр.", No 10; Ю. Веселовский -- "Вест, знания", No 11; "Петерб. жизнь", 2 нояб.; "Курьер", 29 дек., и др.). Как правило, рассказы Л. варьировали тему "тоскливой жизни нашего провинц. интеллигента" (Б-ер -- "Новости дня", 1903, 31 июля) и его бессилия что-либо изменить в ней. В лучших из них описывались разл. градации любовного чувства -- от поэтически-нежной, "тургеневской" влюбленности, к-рой мимолетно охвачены случайные попутчики, женатый судебный следователь и вчерашняя гимназистка, девушка-армянка (рассказ "Сирэн", "весь проникнутый светом и теплом", по отзыву А. Ф. Кони, -- ВЕ, 1907, No 1, с. 365), до безысходной страсти, обрекающей женщину на муку и позор адюльтера (рассказ "Любовь Константиновна", в связи с к-рым А. С. Глинка-Волжский отмечал у Л. "как бы из ничего средь белого дня и на людях рождающийся ужас жизни"; однако у Л. "не выдержан тот холодный блеск, сияние бесконечно далекого... идеала", столь характерные для произв. Чехова, у Л. "больше аффекта, больше видимого участия к судьбе своих героев" -- РБ, 1904, No 2, с. 52).

С нач. 1904 до весны 1905 Л. служил воен. прокурором во Владивостоке (от мысли, что придется участвовать "в делах со смертными приговорами... чуть не сошел с ума", "был эвакуирован, как неврастеник" -- "Альманах молодых", с. 17). Осенью 1905 в Петербурге приветствовал манифест 17 окт.: "Один из величайших дней в истории России" (дневник, запись от 18 окт. 1905 -- ИРЛИ, ф. 145, No 1). Болезненно переживал казнь лейтенанта Шмидта, разгон 1-й Гос. думы и др. репрессии правительства ("жить теперь -- значит невыносимо страдать" -- там же, запись от 9 июня 1906). В 1906 вышел в отставку и занялся исключительно писательством.

Человек любопытный и общительный, с открытым характером, Л. легко завязывал и поддерживал знакомство с разнообразными людьми. Еще в Крыму сдружился с В. Э. Мейерхольдом, о к-ром записал в дневнике в апр. 1903: "Это воплощенное оскорбленное самолюбие и ... утонченное декадентство" (ЛН, т. 87, с. 342); в сент. 1903 посетил Л. Н. Толстого [см. его очерк "В Ясной Поляке" в "Междунар. толстовском альманахе" (М., 1909) и восп. о Толстом (1910) в ж. "Искорки", No 45]; бывая в Полтаве, познакомился с В. Г. Короленко (беседы с ним "заставили строже относиться к своей работе" -- ИРЛИ, ф. 377). Среди петерб. знакомых Л. -- И. Е. Репин (очерк о нем -- "Весь мир", 1915, M 38), H. К. Рерих, Кони, Ф. Ф. Фидлер, И. Н. Потапенко. Особенно он сошелся с А. И. Куприным, М. П. Арцыбашевым (к-рый, возглавив в 1907 редакцию "Образования", пригласил его к сотрудничеству, имея в -виду "скомпоновку вокруг журнала настоящих лит. сил" -- ЦГАЛИ, ф. 278, оп. 1, No 19), А. П. Каменским, В. В. Муйжелем, Н. Ф. Олигером.

Став заметной фигурой петерб. лит. богемы (он подолгу жил в "писательской" гостинице "Пале-Рояль", был завсегдатаем ресторана "Вена", непременным участником лит. обедов, "писательских" спектаклей и пр.), Л. в своих произв., печатавшихся после 1905 в ж. "Рус. богатство", "Журнал для всех", "Образование", "Нива", "Пробуждение" и др., а также в газетах, не хотел или не мог сопротивляться распространявшимся в этой среде идейно-психол. веяниям. Последовательно находили свое отражение в сб. "Повести и рассказы" (т. 2, М., 1906), "Рассказы" (СПб., 1908; рец.: Арк. Бухов -- "Весна", 1908. No 10), "Девушки" (СПб., 1910); рец., 1910: С. А. Адрианов -- ВЕ, No 9; Н. Архипов <М. Л. Бенштейн> -- НЖдВ, No 22), "Семья" (СПб., 1910; рец., 1910: <А. Г. Горнфельд> -- РБ, No 2; Ю-н <Н. Н. Вентцель> -- НВ, илл. прил., 1 янв.; С. Фелицын -- <С. Ф. Либрович> "Изв. книжных магазинов т-ва М. О. Вольф", No 2) "вопросы пола", больные для послерев. эпохи проблемы "распада семьи", "эпидемии самоубийств" и т. д. Л. не устоял перед соблазном говорить о них в плоскости некоей всеобъясняющей "философии", лишив себя своего осн. писательского достоинства -- умения при предельно ослабленной фабуле выстроить рассказ на недомолвке, нюансе, "настроении". Вместо того в произв. Л. появилась жесткая фабульная заданность, недомолвки обернулись стремлением все "договорить до конца", а трогательное, м. б. наивное, авт. сочувствие героям -- засилием в тексте "скептически философствующих пошляков", к-рым предоставлено вещать "истины" о женщинах, любви, жизни и смерти (<А. Г. Горнфельд> -- РБ, 1908, No 2, с. 202). Эта неорганичная для Л. тенденциозно-догматич. манера письма наметилась уже в таком рассказе, как "Всевочка" (1906; об офицере рус.-япон. войны, из-за непреодолимой страсти к замужней женщине женившемся на ее больной некрасивой сестре), а с годами стала преобладающей [напр., рассказ "Правда", герои к-рого "точно... восковые куклы с пружинными аппаратами и хрипом" -- Вяч. Полонский ("Всеобщий ежемесячник", 1910, No 2, с. 96)].

Чеховские интонации Л. во 2-й пол. 1900-х гг. тоже получили совсем иное звучание, утратив естественность и обществ, резонанс в новой после 1905 атмосфере (письмо Л. Н. Андреева -- Л., 1907: "то, что было правдою в чеховские дни, теперь стало неправдою" -- ЛН, т. 87, с. 348). Еще в 1902 В. В. Вересаев в письме предостерегал его от полного самоподчинения чеховскому влиянию: то обстоятельство, что "Чехов не отказался бы подписаться под многими из Ваших рассказов", -- "это и достоинство и большой недостаток" (ГПБ, ф. 418, No 16; ср. сходные мысли в рец.: Ю-н <Н. Н. Вентцель> -- НВ, илл. прил., 1903, 24 сент.). Теперь "стиль Чехова стал у него манерой: быть может, недостаток характера больше, чем таланта", "удивительный случай лит. мимикрии" <А. Г. Горнфельд> -- РБ, 1906, No 9, с. 177, 176; ср.: по мнению Куприна (1908), Л. "скорее пародирует" Чехова, "чем у него учится" -- Куприн, с. 296]. Слабость авт. воли, неспособность к развитию, очевидные у Л., -- симптомы эпохи, по мнению А. А. Блока (1908), характерные и для мн. др. современников: "совр. подражатели только компрометируют учителей, а не учатся. Сергеев-Ценский существует, лишь поскольку не подражает Андрееву, Лазаревский -- Чехову, а Рославлев -- Брюсову" [V, 342; дневниковая запись Л. (1910) о Блоке демонстрирует уровень худож. невосприимчивости самого Л.: "не будь он такой поклонник "не реализма", из него бы и вправду мог выработаться маленький Пушкин" -- ЛН, т. 92, кн. 3, с. 364].

В 1911--14 выходило "Собр. соч." Л. (т. 1--7, СПб.; 2-е изд., СПб., 1911--15), встречавшее в осн. уничижит, отклики: Л. воспринимался как малозначит. беллетрист, к тому же переживший свое время (рец.: Ю. В. -- РВед, 1911, 27 сент.; А. Л-в -- НВ, илл. прил., 1911, 5 нояб.; П. С. Коган -- УР, 1911,19 нояб.; НЖдВ, 1911, No 32; А. Велский <А. А. Великопольский> -- "Заветы", 1913, No 1; Т. Ганжулевич <Т. Я. Проскурнина> -- там же, 1913, No 3; "Киев. мысль", 1914, 27 февр.; Н. С. -- УР, 1914, 22 марта, и др.). В рец. М. Л. Моравской были уловлены нек-рые черты, существенные для понимания писательской личности Л.: "органич. субъективизм" его натуры, его восприятие любви как "идеализированной физиологии"; ей принадлежит емкая формула -- "целомудренно-эротич. писатель" (ЕЖЛ.,1914,No5, с. 153,154).

С началом 1-й мировой войны Л. стал сотрудничать в ж. "Лукоморье", написал очерк о погибшем в бою вел. кн. Олеге Константиновиче, сыне поэта К. Р. (НВ, илл. прил., 1915, 3 окт.), выпустил сб-к рассказов "Во время войны" (П., 1915) -- "о том... как [война] преображает... обывательские души... Это рассказы обывателя об обывателях" [С. Заречная <С. А. Качановская> -- "Жен. дело", 1915, No 16, с. 14; о "серой обывательщине" героев Л. писал и А. А. Измайлов (БВед, 1915, 2 июля); др. рец.: И. Игнатов -- РВед, 1915, 19 июня].

В 1915 у Репина в Куоккале Л. познакомился с В. В. Маяковским и слушал его стихи в авт. чтении (запись в дневнике: "Явление совсем новое. Это сплошное издевательство над красотой, над нежностью, над Богом" -- цит. по кн.: Катанян В., Маяковский, 5-е изд., М., 1985, с. 106; см. также заметку Л. "О футуризме и футуристах" -- "20-й век", 1914, No 10).

Сб-ки рассказов и повестей Л. "Вечное" (П., 1915), "Любимое" (П., 1916; рец.: Ал. Ож<игов> <Н. П. Ашешов> -- СМ, 1916, No 4; Д. В<ыгодский> -- "Летопись", 1916, No 10), "Сердце Анюты", "Целая жизнь", "Вэня" (все три -- П., 1917) повторяли мотивы его предыдущих книг, не прибавляя к ним ничего нового. Добрый, интеллигентный, доброжелательный человек, Л. достаточно трезво оценивал свое место в лит-ре: "Сделал я больше своими нелепыми дневниками, чем рассказами" (дневник, 1906 -- ИРЛИ, ф. 145, No 2).

Ряд рассказов Л. написал на укр. языке: "Их очень мало, но каждый -- это часть моего сердца" (ИРЛИ, ф. 377). Л. принадлежат также статьи "О Шевченке и близких ему людях" ("Рубикон", 1914, No 4--5), "Шевченко и женщины" ("Всеобщий журнал литры...", 1911, No 4).

В авг. 1916 Л. подал прошение о зачислении на службу в мор. ведомство; служил делопроизводителем управления, занимавшегося ускоренной подготовкой офицеров флота в условиях воен. времени. 1917 встретил на Черноморском флоте, став свидетелем потрясшей его матросской расправы над офицерами (Алексеев, с. 32). В 1918 "при гетмане" жил в Киеве. Затем -- в Ростове-на-Дону; стоял близко к Освагу. В кон. 1919 уехал в Тифлис, где печатал рассказы и восп. в местной прессе -- "Тифлисский Цех поэтов" ("Иск-во", 1919, 25 авг.), "О гастролях Худож. театра" (ж. "Иск-во", 1920, No 10), и др. В 1920 выехал в Константинополь; затем жил в Берлине и Париже. По свидетельству А. Н. Толстого (см.: ЛН, т. 72, кн. 2, с. 391), принадлежал к группе рус. литераторов в Париже, особенно непримиримо относившихся к большевикам (Куприн, И. А. Бунин, Д. С. Мережковский и др.). Опубл. сб-ки прозы "Мое сердце. -- Душа женщины" (3-е изд., Константинополь, 1920), "Душа женщины и др. рассказы" (Б., 1921), "Птицы ночные" (Париж, 1921), "Обреченные и др. рассказы" (Б., 1921), "Темная ночь" (Б., 1923), "Грех Парижа" (Рига, 1928), "Голос Родины" (Париж, 1928), "Лиза" (Белград, 1930). В последние годы жизни тяготел к кругам укр. нац. эмиграции. Умер на станции метро от разрыва сердца.

Изд.: Яша, М., 1923; 2-е изд., М., 1928; [рассказы]: Доктор -- В лесу. -- В кн.: Писатели чеховской поры, т. 2, М., 1982 (сост. и комм. С. В. Букчина).

Лит.: Толстой (ук.); Чехов. Письма (ук.); Блок, VII, 81; Блок. Зап. кн., с. 115; Сильный Л. <Либрович С. Ф.>, Два лит. Аякса. -- "Изв. кн. маг. т-ва М. О. Вольф", 1908, No 3; Перетц В. Н., К вопросу об основаниях науч. критики. -- "Уч. зап. Самар. ун-та", в. 2, Самара, 1919; Алексеев Г. Б., Лазаревский. -- "Сполохи", Б., 1922, No 9; В. Л. Ладыженский В. Н. . Б. Лазаревский. -- "Веч. время", Париж. 1924, 20 дек.; Дроздов А., Интеллигенция на Дону. -- В кн.: Архив рус. революции, т. 2, М., 1991, с. 54--55. * Некрологи, 1936: "Последние известия", Париж, 25 сент.; ПН, 25 сент. * НЭС; Гранат; Владиславлев; его же, Лит-ра великого десятилетия, т. 1, М.-- Л., 1928; ЛЭ; КЛЭ; Муратова (2, ук.); Фостер; Масанов.

Архивы: ЦГАЛИ, ф. 278; ГПБ, ф. 418; ф. 124 (письма Э. П. Юргенсону, 1912--15); ИРЛИ, ф. 145.

А. В. Чанцев, при участии Т. Л. Никольской.

Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 3. М., "Большая Российская энциклопедия", 1994