Книговод

Судьба крестьянской реформы в Царстве Польском

Корнилов Александр Александрович


   

Судьба крестьянской реформы въ Царствѣ Польскомъ *).

*) Русская Мысль, кн. II.

V.
Особое значеніе, которое получило крестьянское дѣло въ польскомъ вопросѣ послѣ возстанія 1863 года,-- Н. А. Милютинъ, его прошлое, его друзья-славянофилы и ихъ взгляды на польскій вопросъ и крестьянское дѣло въ Польшѣ.-- Какъ представлялась Милютину его роль и задача въ Царствѣ Польскомъ въ 1863 году?

   Мы видѣли въ предъидущей главѣ, въ какомъ положеніи находилось крестьянское дѣло въ Царствѣ Польскомъ въ эпоху послѣдняго возстанія 1863 года.
   Возстаніе это было подавлено вооруженною силой. Однако, страна не могла считаться замиренною. "Матеріальная сила,-- по выраженію записки статсъ-секретаря Эноха, приписываемой перу Велепольскаго, -- оказалась дѣйствительно достаточной для подавленія возстанія"; но "матеріальная сила,-- какъ сказано въ той же запискѣ,-- есть только одинъ изъ базисовъ власти" {Записка статсъ-секретаря Эноха, поданная князю Горчакову (намѣстнику въ Царствѣ П.) 2 марта 1861 года. Напечатана въ приложеніи къ труду Lisikeieyo: "Alexander Wielopolski", т. II, No 11, стр. 42. Тамъ сказано: "La force materielle, dont dispose le Gouvernement sera certainement suffisante pour terroriser le mouvement,mais la force materielle ne constitue, qu'une des bases, sur lesquelles le pouvoir peut être assis. Outre celle-ci il importe de chercher dans le pays même un élément sur lequel il puisse s'appuyer".}.
   При императорѣ Николаѣ правительство наше не признавало этого положенія. Система, посредствомъ которой правилъ въ Царствѣ Польскомъ фельдмаршалъ Паскевичъ, основывалась всецѣло на матеріальной силѣ.
   Правительство русское шестидесятыхъ годовъ, несмотря на то, что матеріальная сила безпорно оказалась на его сторонѣ, сознавало выставленную Энохомъ истину. Оно понимало, что матеріальная сила не можетъ считаться прочнымъ основаніемъ для спокойной и мирной системы управленія страной. Оно чувствовало необходимость органической связи съ самимъ управляемымъ обществомъ. Было, наконецъ, признано, что необходимо среди подвластнаго народа найти тотъ или другой элементъ, тотъ или другой общественный классъ, на который власть могла бы опереться.
   Очевидно, для этого было нужно, чтобы классъ этотъ свободно и сознательно желалъ служить опорою правительству; чтобы онъ сознавалъ въ томъ прямую выгоду -- свою или національную.
   Первый опытъ организаціи власти на такомъ принципѣ предложенъ былъ маркизомъ Велепольскимъ. По его мысли, правительству императора Александра II надлежало опереться на интеллигенцію страны, привлечь ее къ себѣ дарованіемъ ей широкой политической автономіи на новѣйшихъ quasi {Говорю quasi потому, что не могу, согласно съ мнѣніемъ В. Д. Спасовича, считать маркиза Велепольскаго послѣдовательнымъ демократомъ. Мы видѣли, каковы были воззрѣнія его въ крестьянскомъ вопросѣ, а это для общественнаго дѣятеля пятидесятыхъ и шестидесятыхъ годовъ могло служить пробнымъ камнемъ искренности и глубины его демократическихъ убѣжденій.} демократическихъ основаніяхъ. Система его была примѣнена не вполнѣ. Правительство принимало предложенныя имъ реформы какъ бы подъ давленіемъ событій, которыя ихъ опережали, вслѣдствіе чего сами реформы получали характеръ вынужденныхъ уступокъ. Это, конечно, значительно подрывало и искажало систему. Въ концѣ-концовъ, она потерпѣла фіаско. Маркизъ Велепольскій палъ. Вспыхнуло вооруженное возстаніе, которое было подавлено силой. Однако, правительство, воспользовавшись силою для подавленія возстанія, не переставало считать необходимымъ, для замиренія страны, найти себѣ прочную опору среди вновь усмиреннаго народа.
   Интеллигенція страны скомпрометировала себя въ его глазахъ открытымъ возстаніемъ; естественно явилась мысль опереться на народную массу, которая, будучи еще въ первобытномъ состояніи культуры, не проявляла никакихъ сознательныхъ патріотическихъ чувствъ и политическихъ или національныхъ стремленій, а въ силу соціально-экономическихъ условій, въ которыхъ находилась тогда, была враждебно настроена по отношенію къ высшимъ интеллигентнымъ классамъ страны, служившимъ главнымъ факторомъ только что усмиреннаго возстанія. Положеніе крестьянскаго сословія въ Царствѣ Польскомъ давало русскому правительству возможность попробовать систему полнаго соединенія Польши съ Россіей, притомъ, соединенія, основаннаго не на одной лишь матеріальной силѣ, а на искренней, повидимому, и сознательной поддержкѣ всего крестьянскаго населенія Царства. Для этого требовалось привлечь къ себѣ прочное его расположеніе, кореннымъ образомъ измѣнивъ то положеніе, въ которомъ оно находилось до тѣхъ поръ.
   Для выполненія этой миссіи обратились къ тому человѣку, который былъ душой крестьянской реформы, только что проведенной въ Россіи, и главой передовой партіи въ редакціонныхъ коммиссіяхъ -- къ Н. А. Милютину.
   Милютинъ отдыхалъ въ это время за границей, отдыхалъ не вполнѣ добровольно. Вынужденное бездѣйствіе его обусловливалось торжествомъ реакціонной партіи, наступившимъ непосредственно вслѣдъ за крестьянскою реформой.
   Остановимся немного на предшествующей его жизни и дѣятельности {А. Leroy-Beaulieu: "Un homme d'état Russe" (Nicolas Milutine) etc. P., 1884. H. А. Милютинъ. Некрологи. Москва, 1873 г. (собраніе всѣхъ напечатанныхъ въ газетахъ и журналахъ некрологовъ о немъ).}.
   Происходившій изъ среды помѣстнаго дворянства, родной племянникъ, по матери, графа Киселева, извѣстнаго министра императора Николая, Милютинъ, хотя и не былъ въ университетѣ, но, повидимому, получилъ хорошее домашнее воспитаніе. Поступивъ очень рано на службу, онъ съ первыхъ шаговъ обнаружилъ стремленіе къ просвѣщенной преобразовательной дѣятельности и, послѣ немногихъ лѣтъ службы, имѣлъ случай въ суровыя николаевскія времена провести серьезное преобразованіе въ системѣ городского управленія, которая въ зародышевомъ видѣ заключала уже въ себѣ черты будущаго городского самоуправленія. Этимъ закономъ онъ создалъ себѣ репутацію демократа, въ то время чрезвычайно опасную. Въ началѣ новаго царствованія онъ былъ уже директоромъ хозяйственнаго департамента въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ. Но репутація демократа и краснаго оставалась при немъ и въ 1857 году едва не заставила его вовсе оставить государственную службу, послѣ того, какъ государь выразился о немъ въ комитетѣ министровъ какъ о человѣкѣ неблагонадежномъ. Однако, спустя два года, когда крестьянская реформа была уже рѣшена въ принципѣ, и потребовалось имѣть талантливаго и энергичнаго человѣка для направленія законодательныхъ работъ въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, то министръ Ланской рѣшился указать государю на Милютина, какъ на такое лицо, которое можетъ съ честью справиться съ этою задачей. Послѣ нѣкотораго колебанія и весьма неохотно согласился государь назначить Н. А. Милютина исправляющимъ должность товарища министра внутреннихъ дѣлъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, Н. А. принялъ ближайшее участіе въ работахъ редакціонныхъ коммиссій въ качествѣ члена и предсѣдателя одного изъ отдѣловъ. но какъ только выработанное ими положеніе было обнародовано, Милютину, какъ и Ланскому, пришлось оставить свой постъ и временно удалиться отъ дѣлъ. Онъ уѣхалъ за границу и прожилъ тамъ два съ половиною года. Въ это время, смотря по колебанію политическаго барометра въ Петербургѣ, ему то сулили постъ министра внутреннихъ дѣлъ {Leroy-Beaulieu, op. cit., р. 128 и слѣд., 145 и слѣд.}, то предлагали въ видѣ спокойной синекуры мѣсто директора Публичной библіотеки. Въ началѣ 1862 года у государя неожиданно явилась мысль назначить его начальникомъ гражданскаго управленія въ Царствѣ Польскомъ, гдѣ уже возстаніе готовилось вспыхнуть {Тамъ же, р. 129. Объ этомъ упоминается также въ корреспонденціи маркиза Велепольскаго. См. Спасовича назв. соч., стр. 271, и Lisickiego, op. cit., томъ II, стр. 319.}. Милютинъ, всѣ планы и помыслы котораго принадлежали мирнымъ, гуманитарнымъ реформамъ, не былъ совершенно приготовленъ къ подобной миссіи, гдѣ приходилось бы по обстоятельствамъ времени, быть можетъ, суровыми мѣрами подавлять народное возстаніе. Будучи вызванъ въ Петербургъ, онъ очень желалъ отклонить отъ себя это назначеніе. Обстоятельства ему благопріятствовали. Когда онъ пріѣхалъ, то мысль о его назначеніи была уже оставлена и государь императоръ рѣшился ввѣрить этотъ постъ маркизу Велепольскому, назначивъ, въ то же время, намѣстникомъ въ Царствѣ Польскомъ великаго князя Константина.
   Милютинъ на этотъ разъ спокойно вернулся за границу; но избѣжать участія въ польскихъ дѣлахъ ему не было суждено. Послѣ паденія маркиза Велепольскаго и выставленной имъ системы, тогда окончательно рѣшено было сдѣлать опорой всей русской политики въ Польшѣ крестьянское населеніе, Милютина вновь вызвали въ Петербургъ. Въ двухъ чрезвычайно благосклонныхъ аудіенціяхъ государь {Leroy-Beaulieu, op. cit., р. 162 и слѣд.} пояснилъ Милютину въ общихъ чертахъ свои мысли и взглядъ на польскій вопросъ и причины, почему онъ рѣшился избрать именно его исполнителемъ своихъ предначертаній. Затѣмъ государь выразилъ Милютину полное довѣріе къ его такту и дарованіямъ и предоставилъ ему самому, изслѣдовавъ дѣло, рѣшить, что и какъ нужно сдѣлать въ этой еще незнакомой Милютину странѣ, въ видахъ полнаго ея замиренія. Ему же было предоставлено самому опредѣлить свое оффиціальное положеніе и отношеніе къ властямъ и учрежденіямъ Царства Польскаго.
   Въ полномъ сознаніи отвѣтственности той роли, которую ему предстояло сыграть, Милютинъ не рѣшился теперь отклонить отъ себя этой миссіи. Онъ не принялъ, впрочемъ, никакой опредѣленной должности, а рѣшился отправиться въ Царство Польское съ тѣмъ, чтобы изслѣдовать тамъ положеніе дѣлъ съ самыми неопредѣленными и неограниченными полномочіями.
   Вмѣстѣ съ нимъ, по его приглашенію, отправились ближайшіе друзья его и сотрудники по крестьянскому дѣлу въ Россіи, Ю. Ѳ. Самаринъ и князь В. А. Черкасскій.
   Тѣсная связь этихъ двухъ именъ съ именемъ П. А. Милютина въ двухъ главныхъ дѣлахъ его жизни весьма знаменательна вообще, а по отношенію къ польскому вопросу въ особенности. Она указываетъ на связь Милютина съ славянофилами, и это обстоятельство чрезвычайно много разъясняетъ во взглядахъ Милютина на польскій вопросъ {Его связи съ московскими славянофилами не ограничивались отношеніями къ Самарину и Черкасскому. Еще ранѣе именно онъ рекомендовалъ географическому обществу отправить для изслѣдованія торговли на малороссійскихъ ярмаркахъ И. С. Аксакова (объ этомъ свѣдѣнія въ журналѣ общаго собранія Императ. русск. географ. общест. 19 февраля 1872 г.). Въ числѣ ближайшихъ сотрудниковъ Милютива впослѣдствіи былъ и Гильфердингъ, работавшій, главнымъ образомъ, по преобразованію учебной части въ Царствѣ Польскомъ, а равно А. И. Кошелевъ, приглашенный имъ на постъ главнаго директора коммиссіи финансовъ въ Царствѣ Польскомъ.
   Принять участіе въ работахъ учредительнаго комитета были приглашены въ 1864 году и кіевскіе славянофилы, какъ В. М. Бѣлозерскій, Кулинъ и др.}.
   Поэтому для насъ пріобрѣтаютъ особое значеніе печатныя статьи главнѣйшихъ представителей славянофильства по польскому вопросу. Особенно важна въ этомъ отношеніи статья Ю. Ѳ. Самарина {Большое значеніе имѣютъ также статьи Гильфердинга въ Днѣ и Русскомъ Инвалидѣ, вошедшія потомъ въ собраніе его сочиненій: Въ чемъ искать разрѣшеніе польскому вопросу, т. II, стр. 313; Положеніе и задача Россіи въ Царствѣ Польскомъ, т. II, стр. 333; За что борются русскіе съ поляками, т. II. Тамъ же: Письмо къ Ригеру, стр. 279. Отвѣтъ Ригера въ Днѣ 1863 г., No 63 отъ 13 іюля. См. также передовыя статьи II. С. Аксакова въ Днѣ въ 1863 и 1864 года.
   См. также: Проектъ адреса самарскаго дворянства, написанный Самаринымъ и помѣщенный на стр. 299 І-го тома его Сочиненій.
   Статья О современномъ объемѣ польскаго вопроса, тамъ же, на стр. 325.}, напечатанная подъ заглавіемъ Современный объемъ польскаго вопроса въ No 38 аксаковскаго Дня, 21 сентября 1863 года, такъ сказать, наканунѣ отъѣзда въ Польшу самого Самарина вмѣстѣ съ Милютинымъ.
   Славянофилы по самой сути своего ученія не могли относиться враждебно къ полякамъ, какъ націи, принадлежащей къ общеславянской семьѣ; они ненавидѣли полонизмъ, какъ западное латинское просвѣтительное начало, дѣлающее изъ Польши, по выраженію Самарина, "острый клинъ, вогнанный въ самую сердцевину славянскаго міра, съ цѣлью расколоть его въ щепы". Къ полякамъ, какъ націи, они относились совершенно иначе я были, во всякомъ случаѣ, далеки отъ того озлобленія, которое, даже и въ консервативныхъ представителяхъ нашей печати и общества, тогда еще почти не проявлялось {Такъ, напримѣръ, Московскія Вѣдомости, въ передовой статьѣ 12 марта 1863 г. (No 55), признаютъ возможность и желательность полной внутренней автономіи Царства Польскаго подъ скипетромъ русскаго государя, но только: 1) безъ самостоятельной арміи и 2) подъ условіемъ отказа поляковъ отъ всѣхъ дальнѣйшихъ притязаній (на присоединеніе западныхъ губ. и т. п.).
   Въ передовой статьѣ отъ 29 марта (No 69) признается необходимость единства съ имперіей въ отношеніяхъ финансовомъ и военномъ и общихъ политическихъ учрежденій; остальныя вѣтви управленія могутъ быть автономны.
   Впрочемъ, въ томъ же No есть статья Шипова, которая намекаетъ уже на желательность въ Польшѣ той политики, которую практиковали прусскіе администраторы Познани, и, между прочимъ, указывается также на желательность распространенія въ Польшѣ русскаго языка.
   4 апрѣля (No 71), по поводу амнистіи, объявленной государемъ всѣмъ возставшимъ полякамъ, которые положатъ оружіе до 1 мая, помѣщена большая передовая статья, по духу своему противная амнистіи, хотя это прямо и не высказывается. Тамъ проводится мысль, какъ все было спокойно при крѣпкомъ режимѣ матеріальной силы и какъ все заколебалось при попущеніяхъ императора Александра II. Впрочемъ, статья кончается все же совѣтомъ накрѣпко присоединить Польшу къ Россіи, предложить ей совмѣстно идти по пути прогресса при одинаковы въ политическихъ правахъ и учрежденіяхъ (Московскія Вѣдомости желали еще тогда учрежденій Представительныхъ) и при нѣкоторой автономіи.
   Въ No 75, въ передовой статьѣ отъ 9 апрѣля, сказано: "Русскіе люди не только не желали бы, чтобы русское правительство казнями продолжало борьбу противъ поляковъ, но они не желали бы, чтобы по усмиреніи возстанія у Польскаго края были отняты или стѣснены виды на дальнѣйшее развитіе. Не подавлять польскую народность, а призвать ее къ новой общей съ Россіей политической жизни,-- вотъ что лежитъ въ интересахъ Россіи, самой Польши и цѣлой Европы".}. Даже въ минуту взрыва народнаго негодованія, когда вмѣшательство иностранныхъ державъ задѣло и подняло національное самолюбіе въ русскомъ обществѣ, Самаринъ счелъ нужнымъ въ адресѣ, поданномъ государю самарскимъ дворянствомъ, вставить слова примиренія по отношенію къ возставшимъ полякамъ: "Мы готовы,-- сказано тамъ,-- и оставляемъ за собою мѣсто въ передовой шеренгѣ народной рати; но въ самый разгаръ борьбы, если она начнется, ненависть къ ближайшимъ ея виновникамъ не найдетъ доступа въ наши сердца. Мы не потребуемъ отплаты за разсчитанныя оскорбленія и за невинную коварно-пролитую кровь, но сбережемъ для лучшихъ временъ сознаніе нашего племеннаго родства съ поляками. Пусть знаютъ они, что не мы обрадуемъ враговъ славянскаго міра отреченіемъ отъ увѣренности, что рано или поздно благодушіе побѣдитъ озлобленіе, улягутся предубѣжденія и примиренные поляки протянутъ намъ братскую руку" {Сочиненія, т. I, стр. 300.}.
   Въ польскомъ вопросѣ Самаринъ видѣлъ три элемента: поляки, какъ нація; Польша, какъ самостоятельное государство; полонизмъ, какъ просвѣтительное начало, "какъ представительство и вооруженная пропаганда латинства въ средѣ славянскаго міра" {Сочиненія, т. I, стр. 325 и слѣд.}.
   "Эти три понятія безпрестанно смѣшиваются и переходятъ одно въ другое,-- говоритъ онъ.-- Вся политика поляковъ заключается въ ихъ отождествленіи; наша политика -- въ ихъ разъединеніи".
   Такова исходная точка воззрѣнія его, а, вмѣстѣ съ нимъ, и другихъ славянофиловъ {Статья были напечатана въ главномъ славянофильскомъ органѣ -- аксаковскомъ Днѣ, и въ передовой статьѣ въ слѣдующемъ 39 No Дня Аксаковъ ссылается на нее, какъ на выраженіе мнѣнія редакціи.} на польскій вопросъ. Главнаго врага Россіи и славянства Самаринъ видитъ въ полонизмѣ и полагаетъ, что противъ него и надо направить всѣ усилія. Противъ него онъ выставляетъ восточно-славянское просвѣтительное начало, православіе, и всю задачу русскаго правительства въ Западномъ краѣ полагаетъ въ доставленіи торжества этому просвѣтительному началу надъ западнымъ латинскимъ.
   Существованіе Польши, какъ самостоятельнаго государства, онъ не считаетъ возможнымъ теперь допустить именно и только потому, что оно стремится обратиться въ передовой постъ латинской пропаганды и въ умахъ поляковъ соединяется съ отнятіемъ у Россіи отдѣльныхъ русскихъ областей.
   Напротивъ, поляковъ, какъ націю, онъ признаетъ безусловно и говоритъ, что признаніе этого факта "естественно ведетъ къ признанію права на такое устройство, которое бы не нарушало свободы народной жизни во всѣхъ ея проявленіяхъ, составляющихъ необходимое условіе всякой живой народности", разумѣя подъ этимъ: "свободу вѣроисповѣданія, оффиціальное употребленіе народнаго языка въ дѣлахъ внутренняго управленія и своеобразность гражданскаго быта" {Сочиненія, т. I, стр. 326.}.
   Мѣры, предложенныя Московскими Вѣдомостями, Самаринъ совершенно осуждаетъ, какъ новое посягательство на національность поляковъ.
   "Это было бы,-- говоритъ онъ,-- въ полномъ смыслѣ не сліяніе, а поглощеніе Польши Россіей, -- поглощеніе, въ которомъ бы на долю первой выпала чисто-пассивная роль подчиненія внѣшней силѣ".
   Окончательное разрѣшеніе польскаго вопроса Самаринъ видитъ въ полномъ и сознательномъ примиреніи Польши съ Россіей и славянствомъ; но такое примиреніе, по его мнѣнію, будетъ возможно лишь тогда, когда Польша пойметъ свою историческую ошибку и добровольно и сознательно откажется отъ своихъ западныхъ латинскихъ традицій. Самаринъ сознаетъ, что надѣяться на такое окончательное разрѣшеніе вопроса возможно лишь въ отдаленномъ будущемъ. Для настоящаго времени онъ считаетъ нужнымъ лишь сдѣлать поляковъ безвредными для Россіи и для этого подсѣчь корни полонизму.
   Поэтому у него, какъ и у другихъ славянофиловъ, сильно разнится программа политики для Западнаго края отъ программы политики въ собственной Польшѣ. Въ первомъ онъ считаетъ необходимой дѣятельную и энергичную борьбу съ полонизмомъ, причемъ выдвигаетъ на сцену восточное просвѣтительное начало -- православіе; во второй онъ считаетъ возможнымъ ограничиться лишь подавленіемъ возстанія и выведеніемъ на историческую сцену крестьянскаго населенія освобожденіемъ его отъ всякой зависимости отъ дворянства.
   Когда все это будетъ сдѣлано, "польскій политическій вопросъ будетъ въ рукахъ Россіи". Какъ рѣшится этотъ вопросъ окончательно, это будетъ зависѣть отъ совокупности многихъ обстоятельствъ. Самаринъ считаетъ возможнымъ указать лишь два мыслимыхъ для Россіи пути къ его разрѣшенію: во-первыхъ, нераздѣльное сочетаніе Польши съ Россіей учрежденіемъ въ первой власти, въ русскихъ рукахъ сосредоточенной, и настолько сильной, чтобъ убѣдить поляковъ въ безнадежности всякаго возстанія; во-вторыхъ, добровольное и полное отреченіе Россіи отъ Польскаго Царства {Гильфердингъ въ статьѣ Въ чемъ искать разрѣшеніе польскому вопросу (т. II, стр. 316) не видитъ тутъ никакого выхода сколько-нибудь удовлетворительнаго. Онъ говоритъ, что Польша ставитъ Россію въ постоянное противорѣчіе съ самою собой.
   Мы не можемъ, по его мнѣнію, отдать Польшу полякамъ, потому что поляки захотѣли бы захватить и наши западныя провинціи; не можемъ ее отдать Германіи или Австріи, потому что это было бы измѣной славянскому міру.
   Соединить Польшу съ Россіей можно двумя способами: 1) диктатурой, но ея вредъ доказанъ; 2) какими-либо общими государственными учрежденіями (мысль Московскихъ Вѣдомостей), но и тутъ зерно раздора -- западныя губерніи.
   Корень зла, по его мнѣнію, не въ Польшѣ, а въ западной Руси. Зло въ томъ, что русскій народъ въ Западномъ краѣ подъ властью польскаго пана.
   Изъ статьи Гильфердинга можно сдѣлать выводъ, что если бы русскій народъ въ Западномъ краѣ выбился изъ-подъ власти польскаго пана и окрѣпъ въ своемъ самосознаніи, то для Россіи настала бы возможность отказаться отъ собственной Польши, не опасаясь при этомъ отдѣленія западныхъ губерній.
   Въ настоящее время, по мнѣнію Гильфердинга, въ Польшѣ для насъ представляются двѣ задачи, разрѣшеніе которыхъ можетъ если не разрѣшить, то временно устранить польскій вопросъ: 1) доставить самостоятельность польскому крестьянству; 2) употребить въ Польшѣ всѣ усилія для распространенія серьезнаго научнаго образованія. Самостоятельность крестьянства устранитъ польскій вопросъ, потому что устранитъ преобладаніе шляхты, которая его поддерживаетъ; наука устранитъ мистически-религіозный сепаратизмъ и историческую фальшь изъ польскаго общества (т. II, стр. 360, Положеніе и задача Россіи въ Царствѣ Польскомъ).
   И. С. Аксаковъ (въ передовыхъ статьяхъ въ NoNo 17 и 18 Дня 1863 г.), въ видахъ разрѣшенія польскаго вопроса, рекомендовалъ спросить всю польскую націю, чего она хочетъ; но предварительно онъ считалъ необходимымъ усмирить возстаніе и освободитъ крестьянъ.
   "Для блага самой Польши, для полноты и цѣльности ея развитія, нужно желать, чтобы тамъ образовалось крѣпкое и независимое крестьянство, и чтобъ оно наравнѣ со шляхтою получило участіе въ земскомъ представительствѣ".}. Никакихъ другихъ посредствующихъ путей въ видѣ болѣе или менѣе проведенной автономіи Самаринъ не признаетъ, хотя тѣмъ самымъ онъ становится, повидимому, въ противорѣчіе съ началомъ своей статьи, гдѣ онъ выражаетъ признаніе правъ поляковъ на существованіе въ видѣ отдѣльной живой націи.
   Отправляясь въ Польшу осенью 1863 года, Милютинъ былъ несомнѣнно солидаренъ съ общею славянофильскою точкой зрѣнія на польскій вопросъ. Иначе онъ не обратился бы за помощью къ Самарину и Черкаскому. А извѣстно, что онъ считалъ ихъ своими главными сотрудниками и единомышленниками и безъ нихъ не считалъ даже возможнымъ приступить къ дѣлу. Изъ разговоровъ его съ государемъ, содержаніе которыхъ изложено въ книгѣ Leroy-Beaulieu по источникамъ, повидимому, вполнѣ достовѣрнымъ {Leroy-Beaulieu, op. cit., р. 187.}, и изъ писемъ его къ Ю. Ѳ. Самарину, относящихся къ тому времени {Ibidem, р. 179 и 191.}, видно, что ему очень хотѣлось ограничить свою личную задачу въ Польшѣ одною аграрною реформой. Но государь возлагалъ на него задачу болѣе обширную и требовалъ отъ него пересмотра законодательства, опредѣляющаго весь гражданскій строй страны {См. переписку его съ княземъ Долгорукимъ, начальникомъ собственной Е. И. В. канцеляріи, у Leroy-Beaulieu, рр. 187, 188 и 190.}. Милютинъ пробовалъ отклонить отъ себя эту миссію и принялъ ее на себя лишь въ виду прямого требованія государя. Однако, и принявъ ее, онъ продолжалъ видѣть основную свою задачу въ осуществленіи широкой крестьянской реформы, которая вывела бы на историческую сцену крестьянское населеніе страны.
   Вотъ что писалъ онъ по этому поводу Я. А. Соловьеву въ началѣ 1864 года, посылая ему текстъ и объяснительные документы къ только что изданнымъ указамъ 19 февраля 1864 г.:
   "Это лишь первый шагъ по пути реформъ, которыя должны теперь получить энергическое развитіе и коснуться всѣхъ вѣтвей администраціи: финансовъ, народнаго просвѣщенія, полиціи и судовъ. Все это должно быть сдѣлано въ виду ясно поставленной цѣли: поднять и поставитъ на ноги угнетенныя массы, противупоставляя ихъ олигархіи, которою до сихъ поръ были пропитаны всѣ польскія учрежденія" {Я перевожу это письмо съ францускаго текста, приведеннаго у Leroy-Beaulieu, op. cit., р. 282. Письмо отъ 23 марта 1864 г.}.
   Цѣль и объемъ этой статьи не позволяютъ намъ слѣдить за развитіемъ всей дѣятельности П. А. Милютина въ Царствѣ Польскомъ. Отмѣтимъ лишь, что въ дѣятельности этой онъ и особенно ближайшіе его сотрудники, Черкаскій и Соловьевъ, впослѣдствіи значительно уклонились отъ первоначально начертанной славянофильской программы и принциповъ газеты Дня. Уклоненіе это произошло въ сторону руссификаціи края, причемъ права поляковъ, какъ націи, несомнѣнно существенно потерпѣли. Для Милютина это уклоненіе нельзя считать случайнымъ, скорѣе нужно признать его неизбѣжнымъ, потому что корни его лежали уже въ той программѣ, которую выставилъ Самаринъ передъ самымъ отъѣздомъ въ Польшу. Отрицаніе всякой автономіи края и требованіе сосредоточить власть въ русскихъ рукахъ уже одно подрывало выставленное въ началѣ статьи Самарина положеніе о правахъ польской народности на самобытное существованіе. Когда же возстаніе было окончательно усмирено и крестьянская реформа на очень широкихъ основахъ прошла въ законодательномъ порядкѣ и когда наступилъ послѣдній періодъ въ крестьянскомъ дѣлѣ -- проведеніе въ жизнь новаго положенія, то неизбѣжно явился вопросъ, откуда взять дѣятелей для надлежащаго осуществленія реформы?
   Мы увидимъ въ своемъ мѣстѣ, какъ разрѣшеніе этого вопроса въ смыслѣ невозможности довѣрить дѣло проведенія реформы представителямъ мѣстнаго чиновничества и шляхетства и боевое положеніе, занятое по отношенію къ интеллигенціи страны русскими преобразователями въ Царствѣ Польскомъ въ связи съ нѣкоторыми другими обстоятельствами, привели ихъ шагъ за шагомъ къ системѣ полной инкорпораціи, а впослѣдствіи и руссификаціи края.
   Борьба съ полонизмомъ, необходимая, по программѣ славянофиловъ, въ западныхъ губерніяхъ имперіи, была перенесена въ само Царство Польское и приняла здѣсь формы вполнѣ принудительныя, а выставленная публицистами Дня идея неприкосновенности польской народности въ увлеченіи борьбой была совершенно отброшена.
   Однако, имѣя въ виду собственно крестьянскій вопросъ и сохраняя хронологическую послѣдовательность въ изложеніи хода дѣла, обратимся къ первымъ шагамъ дѣятельности Милютина и его сотрудниковъ.
   

VI.
Поѣздка Милютина въ Варшаву.-- Отношеніе его къ представителямъ мѣстной администраціи.-- Способы ознакомленія его съ дѣломъ и собранные имъ матеріалы,-- Выработанные имъ и его сотрудниками проекты указовъ 19 февраля 1864 года и утвержденіе этихъ проектовъ въ Петербургѣ.

   Принявъ новую миссію, Милютинъ постарался, прежде всего, не выѣзжая еще изъ Петербурга, выяснить себѣ, каково должно быть положеніе польскихъ крестьянъ de jure. Съ этою цѣлью онъ изучилъ всѣ матеріалы по этому вопросу, какіе оказались въ статсъ-секретаріатѣ по дѣламъ Царства Польскаго, и познакомился до нѣкоторой степени съ литературою вопроса. Затѣмъ въ октябрѣ 1863 года онъ выѣхалъ въ Варшаву вмѣстѣ съ Самаринымъ и Черкасскимъ.
   Въ Польшѣ ему пришлось, конечно, вступить въ извѣстныя сношенія съ представителями мѣстной администраціи. Главныхъ представителей административной власти, съ которыми предстояло имѣть дѣло, тамъ было два: генералъ М. Н. Муравьевъ -- въ Вильнѣ, которому была подчинена Августовская губернія, и графъ Ѳ. Ѳ. Бергъ -- въ Варшавѣ, исправлявшій должность намѣстника послѣ отозванія великаго князя Константина Николаевича. Первый изъ нихъ былъ извѣстный противникъ крестьянской реформы въ Россіи, прославившійся усмиреніемъ возстанія въ Западномъ краѣ самыми жестокими мѣрами. Второй былъ старый придворный, человѣкъ тщеславный и лукавый, очень дорожившій своими намѣстническими прерогативами и не разъ жаловавшійся впослѣдствіи государю, что Милютинъ "слишкомъ его заслоняетъ" {См. переписку кн. В. А. Черкасскаго съ Н. А. Милютинымъ и отрывки изъ дневника княгини Черкасской, напечатанные въ Славянскомъ Обозрѣніи за 1892 годъ, также переписку Я. А. Соловьева съ Н. А. Милютинымъ въ Русской Старинѣ за 1881 годъ и у Leroy-Beaulieu, op. cit, chap. VIII, p. 199 etc.
   Д. Г. Анучинъ въ воспоминаніяхъ, помѣщенныхъ въ Русск. Стар. за 1893 г., представляетъ дѣло нѣсколько иначе, но его освѣщеніе дѣла опровергается всѣми вышеприведенными документальными источниками.}.
   Со стороны Муравьева, вмѣсто ожидаемой оппозиціи крестьянской реформѣ, Милютинъ встрѣтилъ, наоборотъ, полное сочувствіе и готовность всяческой поддержки {См. интересное письмо этого послѣдняго къ Милютину отъ 25 сентября 1868 года, цѣликомъ приведенное у Leroy-Beaulieu на стр. 202.}. Объяснялось это видимое противорѣчіе тѣмъ, что въ Царствѣ Польскомъ Муравьевъ считалъ крестьянскую реформу наилучшимъ политическимъ орудіемъ для борьбы съ высшими классами, враждебными Россіи. Напротивъ, Бергъ, при всей внѣшней любезности, сталъ весьма скоро оказывать мелочную, но упорную и систематическую оппозицію всѣмъ предпріятіямъ Милютина не столько, быть можетъ, по несочувствію къ его планамъ, которые, впрочемъ, ему, какъ придворному и коренному балту, врядъ ли могли нравиться, сколько изъ ревниваго опасенія за неприкосновенность своихъ прерогативъ. На первыхъ порахъ все шло, однако, совершенно гладко: Милютину, какъ лицу, облеченному особыми полномочіями, не легко было ставить препятствія.
   Не теряя времени, онъ приступилъ, вмѣстѣ съ своими сотрудниками, къ изслѣдованію законовъ, инструкцій и различнаго рода дѣлъ, опредѣляющихъ положеніе крестьянъ въ Польшѣ, продолжая здѣсь работу, начатую еще въ Петербургѣ. Для той же цѣли онъ озаботился собраніемъ значительнаго количества статистическихъ свѣдѣній, относившихся какъ къ положенію крестьянъ, такъ и вообще къ состоянію края въ экономическомъ, финансовомъ, судебномъ, административномъ и религіозномъ отношеніяхъ {И. А. Милютинъ придавалъ особое значеніе статистикѣ въ дѣлахъ занонодательства и администраціи. Съ начала 40-хъ годовъ онъ болѣе, нежели кто-либо, способствовалъ развитію въ Россіи какъ оффиціальной, такъ и частной статистики. Срав. въ журналѣ Импер. русск. географич. общества 19 февраля 1872 г. перечень статистическихъ работъ и предпріятій, въ которыхъ Милютинъ принималъ болѣе или менѣе близкое участіе.}. Результаты этого обстоятельнаго и изумительнаго по быстротѣ и интензивности труда были изданы въ видѣ массы статистическихъ данныхъ и цѣлаго ряда объяснительныхъ записокъ и законодательныхъ проектовъ въ шести большихъ фоліантахъ подъ названіемъ: Изслѣдованія въ Царствѣ Польскомъ, по высочайшему повелѣнію произведенныя подъ руководствомъ сенатора статсъ-секретаря Милютина 1863--1861 гг.{Издано было in folio въ небольшомъ количествѣ экземпляровъ и нынѣ представляетъ библіографическую рѣдкость. Въ Румянцевскомъ музеѣ, въ Москвѣ, нѣтъ вовсе; въ Императорской Публичной библіотекѣ, въ Петербургѣ, есть неполный экземпляръ, въ которомъ нѣтъ ни объяснительныхъ записокъ, ни проектовъ, составленныхъ И. А. Милютинымъ и его сотрудниками.}
   Послѣ изученія крестьянскаго вопроса въ Царствѣ Польскомъ по собраннымъ ими статистическимъ, законодательнымъ и архивнымъ даннымъ, Милютинъ, Самаринъ и Черкасскій предприняли поѣздку по нѣкоторымъ мѣстностямъ Царства Польскаго съ цѣлью дополнить свои свѣдѣнія личными, живыми впечатлѣніями отъ непосредственнаго ознакомленія съ бытомъ и физіономіей польскаго крестьянства {Въ поѣздкѣ принялъ участіе также сенаторъ В. А. Арцимовичъ и, въ качествѣ начальника эскорта, капитанъ Анненковъ, нынѣ генералъ-отъ-инфантеріи.}. Эта поѣздка была описана въ художественномъ очеркѣ, составленномъ Ю. Ѳ. Самаринымъ и приложеннымъ къ прочимъ собраннымъ ими матеріаламъ {Очеркъ этотъ вошелъ также въ собраніе его сочиненій, т. I, стр. 353.}.
   Посвящая дни и ночи усиленной работѣ, Милютинъ и его сотрудники выработали къ концу ноября проекты четырехъ указовъ, долженствовавшихъ вывести на сцену польской общественной жизни новую силу -- народъ и положить, такимъ образомъ, основу новому гражданскому строю страны.
   Проекты эти, хранившіеся авторами ихъ въ строгомъ секретѣ, были привезены въ Петербургъ и представлены въ началѣ декабря государю. Государь, одобривъ ихъ въ принципѣ, передалъ ихъ для подробнаго обсужденія въ особо учрежденный для этого комитетъ {Въ составъ комитета, подъ предсѣдательствомъ кн. П. Гагарина, вмѣстѣ съ министрами различныхъ министерствъ, вошли и составители проектовъ: Н. А. Милютинъ, ІО. Ѳ. Самаринъ и кн. В. А. Черкасскій, а также и помогавшій имъ въ Варшавѣ В. А. Арцимовичъ, взгляды котораго, однако, не вполнѣ совпадали со взглядами "тріумвирата".
   Оппозицію проектамъ составляли: вице-канцлеръ кн. Горчаковъ и отчасти В. И. Паипнъ; особенно поддерживали: кн. Гагаринъ и Чевкинъ.
   Leroy-Beaulieu, op. cit., р. 236 etc.}, которымъ они были разсмотрѣны и приняты безъ существенныхъ измѣненій въ январѣ 1864 г.
   19 февраля, ровно черезъ три года послѣ изданія положенія 1861 года, журналъ комитета былъ высочайше утвержденъ.
   Новое законодательство основалось на тщательномъ изученіи какъ исторіи крестьянскаго дѣла въ Польшѣ {Тутъ пригодились, безъ сомнѣнія, солидныя научныя познанія Ю. Ѳ. Самарина, хорошо знакомаго вообще съ исторіей аграрныхъ отношеній на Западѣ, о чемъ свидѣтельствуютъ замѣчательныя статьи его, помѣщенныя подъ заглавіемъ Упраздненіе крѣпостнаго права и устройство отношеній между помѣщиками и крестьянами въ Пруссіи" -- въ журналѣ Сельское Благоустройство за 1858 годъ. Онѣ вошли во II т. его сочиненій, стр. 191--400.}, такъ и того положенія, въ которомъ крестьяне находились въ моментъ изслѣдованія, а также на глубокомъ пониманіи государственнаго значенія данной минуты для дальнѣйшихъ взаимныхъ отношеній Россіи и Польши.
   Реформа 19 февраля 1864 года такъ или иначе разрѣшила два вопроса: съ одной стороны, она дала новое поземельное устройство крестьянамъ, уничтоживъ экономическую зависимость ихъ отъ помѣщиковъ и рѣшивъ, такимъ образомъ, давно бывшій на очереди вопросъ аграрный; съ другой стороны, она дала имъ новое административное устройство на началахъ самоуправленія съ полнымъ уничтоженіемъ вотчинной зависимости ихъ отъ помѣщиковъ.
   Что касается поземельнаго устройства крестьянъ, то тутъ за исходную точку отправленія были приняты указы 4 мая 1835 г. и 26 мая 1846 года -- двѣ мѣры русскаго правительства, которыя Милютинъ признавалъ единственными принесшими существенную пользу. Въ этомъ отношеніи указъ о поземельномъ устройствѣ крестьянъ, несмотря на всю радикальность проведенныхъ имъ мѣръ, можетъ быть разсматриваемъ, какъ дальнѣйшій, конечно, огромный шагъ по пути, намѣченному до извѣстной степени еще въ 1846 году.
   Что же касается указа объ общественномъ устройствѣ и самоуправленіи крестьянъ, то здѣсь все совершенно ново и никакихъ связей съ прошедшимъ, по крайней мѣрѣ, ближайшимъ, не имѣетъ.
   

VII.
Содержаніе указовъ 19 февраля.-- Указъ I -- поземельное устройство крестьянъ.-- Указъ II -- новое общественное устройство крестьянъ и сельскихъ гминъ.-- Указъ III -- финансовая сторона реформы 19 февраля 1864 года.

   Собственно поземельному устройству крестьянъ посвященъ указъ первый; второй указъ содержитъ въ себѣ устройство крестьянскихъ обществъ и сельскихъ гминъ, третій указъ опредѣляетъ принципы и условія ликвидаціонной операціи; и, наконецъ, четвертый -- установляетъ порядокъ введенія въ дѣйствіе новаго законодательства {Указы эти напечатаны въ Dzienik'ѣ praw, т. LXII, и въ Сборникѣ узаконеній по крест. дѣлу губ. Ц. П., т. I, стр. 1 (изданіе зем. отд. м-на вы. дѣлъ).}.
   Статьями 1-ю и 5-ю перваго указа всѣ земли, состоявшія въ пользованіи крестьянъ во время изданія указа въ имѣніяхъ частныхъ, различныхъ учрежденій, майоратныхъ и казенныхъ, поступили въ полную собственность крестьянъ, тѣми землями владѣвшихъ, независимо отъ того, подходили эти земли подъ дѣйствіе указа 26 мая 1846 года или не подходили, безо всякаго ограниченія какимъ бы то ни было размѣромъ, и на какомъ бы основаніи крестьяне ими ни владѣли (т.-е. по утвержденнымъ ли правительствомъ табелямъ повинностей, либо по вѣдомостямъ, составленнымъ на основаніи положенія 24 мая 1862 г. объ обязательномъ очиншеваніи, по престаціоннымъ табелямъ, по привилегіямъ, по контрактамъ, письменнымъ или словеснымъ, срочнымъ или безсрочнымъ, либо, наконецъ, безъ контрактовъ, по одному обычаю), и какого бы рода повинности они ни отбывали (ст. 14).
   Такимъ образомъ, наравнѣ съ усадьбами тяглыхъ крестьянъ, сюда же были отнесены усадьбы бобылей, коморниковъ и проч., не заключавшія въ себѣ 3-хъ морговъ земли и не подошедшія поэтому подъ законъ 1846 года {Однако, исключенія, установленныя въ 1846 году совѣтомъ управленія для усадебъ корчемныхъ, мельничныхъ, при кирпичныхъ заводахъ и кузницахъ, или занятыхъ овчарами, садовниками, лѣсными сторожами и др. господскими служителями; если, притомъ, усадьбы эти находились не въ деревнѣ, а на мызѣ или при барскомъ дворѣ, или въ лѣсу и на опушкѣ лѣса, а равно и для земель сданныхъ крестьянамъ по письменнымъ контрактамъ на срокъ вмѣстѣ съ фольварочными (господскими) строеніями, остались въ силѣ и вошли въ статью 10 указа I.}.
   Въ этомъ заключается первая и, можетъ быть, самая существенная разница между аграрною реформой, проведенною Милютинымъ въ Царствѣ Польскомъ, и русскимъ положеніемъ 19 февраля. Тогда какъ по русскимъ положеніямъ крестьянамъ нарѣзывался надѣлъ согласно извѣстнымъ установленнымъ нормамъ, часто весьма стѣснявшимъ крестьянское землевладѣніе, въ Царствѣ Польскомъ по указу 19 февраля крестьяне получили всю землю, бывшую фактически въ ихъ владѣніи.
   Кромѣ того, крестьянамъ давалось право возвратить отъ помѣщиковъ тѣ усадьбы, которыя подходили подъ дѣйствіе указа 26 мая 1864 г., по были неправильно присоединены помѣщиками къ господскимъ полямъ или находились впустѣ. Для предъявленія правъ на такія усадьбы назначенъ былъ трехлѣтній срокъ. Точно также предоставлялось крестьянамъ требовать возвращенія отъ помѣщиковъ прежнихъ своихъ земель, подходившихъ подъ дѣйствіе указа 26 мая, но неправильно обмѣненныхъ помѣщиками на другія земли безъ согласія на то крестьянъ, утвержденнаго законнымъ порядкомъ. Послѣднимъ срокомъ для заявленія этого рода претензій крестьянамъ назначался день, въ который имъ будетъ предъявленъ проектъ ликвидаціонной табели (т.-е. уставной грамоты).
   Вмѣстѣ съ землями крестьяне получали въ собственность весь находившійся при усадьбахъ живой и мертвый инвентарь.
   Крестьяне сохраняли всѣ сервитутныя права, какъ записанныя въ престаціонную табель 1846 года, такъ и опредѣленныя по контрактамъ словеснымъ или письменнымъ, или же по обычаю.
   Сервитутныя права, принадлежавшія имъ во время изданія указа 1864 года и затѣмъ неправильно уничтоженныя помѣщиками, должны были быть возстановлены въ прежнемъ размѣрѣ и видѣ.
   Становясь собственниками земли, крестьяне пріобрѣтали право не только на поверхность ея, но и на нѣдра, съ тѣми лишь ограниченіями, какія установлены для всѣхъ общими законами.
   Къ крестьянскимъ обществамъ перешли права охоты и рыбной ловли.
   Вотчинное право пропинаціи (т.-е. право выдѣлки и розничной продажи вина) также предоставлено крестьянскимъ обществамъ, но доходъ отъ этого права временно, впредь до окончательной уплаты казной вознагражденія помѣщикамъ, обращался на усиленіе средствъ, изъ которыхъ должно быть произведено это вознагражденіе.
   По указу 19 февраля 1864 года, польскіе крестьяне признаны были полными собственниками ихъ земелъ немедленно по обнародованіи указа: въ этомъ вторая существенная разница съ положеніемъ 19 февраля 1861 года. Въ правѣ распоряженія своими усадьбами они были временно ограничены лишь слѣдующими двумя постановленіями: 1) домъ и надворныя строенія не могли быть ни закладываемы, ни отчуждаемы отдѣльно отъ земли, и 2) брать въ залогъ и пріобрѣтать крестьянскія усадьбы могли только крестьяне. Учредительный комитетъ прибавилъ впослѣдствіи 3-е ограниченіе, что крестьянскія усадьбы не могутъ быть дробимы на части меньшія 6 морговъ (3 десятинъ {Постановленія учредительнаго комитета, ст. 524, Сборникъ Узаконеній, т. I, стр. 311.}). Въ 1891 году эти временныя ограниченія перешли въ постоянный законъ, установившій недробимость и неотчуждаемость въ руки лицъ другихъ сословій крестьянской земли въ Царствѣ Польскомъ.
   Что касается обмѣна черезполосныхъ земель въ имѣніяхъ, еще не устроенныхъ (колоніально), и отмѣны сервитутовъ, то въ указѣ обѣщано было издать особыя правила, имѣющія опредѣлить, при какихъ условіяхъ и какимъ порядкомъ подобный обмѣнъ земель и отмѣна сервитутовъ могутъ быть допущены, независимо отъ обоюднаго согласія, по требованію одной лишь стороны. До тѣхъ же поръ этого рода дѣла предоставлялись добровольному соглашенію сторонъ, законнымъ порядкомъ засвидѣтельствованному.
   Что касается повинностей, которыя крестьяне до тѣхъ поръ отбывали съ находившихся въ ихъ пользованіи земель, то первоначально проектировался выкупъ этихъ повинностей посредствомъ особой выкупной операціи. Но, при обсужденіи проектовъ Милютина, въ особомъ комитетѣ, ихъ разсматривавшемъ, было принято во вниманіе, согласно указанію Милютина же, что крестьяне въ Царствѣ Польскомъ съ начала возстанія не отбывали и не платили въ пользу помѣщиковъ никакихъ повинностей и что земли, состоявшія въ ихъ пользованіи, декретами революціоннаго правительства объявлены уже ихъ собственностью безъ всякаго выкупа. Поэтому признано было болѣе цѣлесообразнымъ дать совершившемуся факту законодательное признаніе, а для уплаты помѣщикамъ вознагражденія изыскать другіе источники, въ видѣ, главнымъ образомъ, простого возвышенія налоговъ на поземельную собственность, какъ крестьянскую, такъ и другихъ категорій. Въ этомъ заключается третья существенная разница указовъ 1864 года съ русскимъ положеніемъ 1861 года. Тутъ отразилось несомнѣнно всего сильнѣе косвенное вліяніе декретовъ и циркуляровъ "Narodowego Rządu" на милютинское законодательство.
   Такова собственно аграрная сторона законодательства 1864 года. Другая -- общественно-административная -- сторона реформы имѣла несомнѣнно не меньшую, важность. Она заключалась въ совершенномъ уничтоженіи вотчинной юрисдикціи помѣщиковъ и въ образованіи новаго крестьянскаго и тминнаго самоуправленія на истинно-демократическихъ основахъ.
   Въ самомъ указѣ объ устройствѣ сельскихъ гминъ содержится указаніе на внутреннюю связь этихъ двухъ сторонъ крестьянской реформы. Тамъ сказано, что съ упраздненіемъ вотчинныхъ правъ помѣщиковъ на землю, занятую крестьянами, не осталось никакой уважительной причины сохранять далѣе за помѣщиками патримоніальную юрисдикцію и сопряженную съ званіемъ войтовъ гмины власть, "тѣмъ болѣе, что уже и въ прежнее время учрежденіе сіе далеко не обезпечивало общественнаго порядка и строгой справедливости". Съ другой стороны, указывается на трехлѣтній опытъ въ Имперіи, доказавшій пользу дарованія крестьянамъ самоуправленія, причемъ выражена увѣренность, что и польскіе крестьяне оправдаютъ оказанное имъ довѣріе.
   Сельская гмина {Указъ 1864 года распространялся лишь на сельскія гмины, причемъ, временно, было удержано прежнее дѣленіе на гмины 1859 г. Но учредительному комитету поручалось выработать проектъ новаго административнаго дѣленія Царства на гмины.} признана единицею всесословной; въ составъ ея вошли: деревни и колоніи, крестьянами населенныя, и фольварки или мызы помѣщиковъ и прочихъ землевладѣльцевъ.
   Каждая деревня или колонія составила меньшую самоуправляющуюся единицу -- сельское общество. Но это единица не всесословная, а исключительно крестьянская.
   Помѣщики и мелкіе землевладѣльцы со своими фольварками, мызами и домами, а равно ихъ оффиціалисты, прислуга, наемные рабочіе и проч. лица, живущія на господской землѣ и въ домахъ мелкой шляхты, въ составъ сельскихъ обществъ не входятъ.
   Напротивъ, крестьяне, хотя бы и живущіе внѣ деревни особымъ дворомъ, причисляются вмѣстѣ со своими семействами къ ближайшему обществу одной съ ними гмины.
   Каждое сельское общество управляется сельскимъ сходомъ и его выборнымъ представителемъ -- солтысомъ.
   Сельскій сходъ составляется изъ всѣхъ совершеннолѣтнихъ крестьянъ-домохозяевъ, принадлежащихъ къ составу сельскаго общества и живущихъ въ собственныхъ своихъ домахъ. Крестьянки, владѣющія усадебными участками и самостоятельно управляющія хозяйствами, могутъ участвовать въ сельскихъ сходахъ наравнѣ съ прочими домохозяевами.
   Вѣдѣнію сельскаго схода подлежать слѣдующія дѣла:
   1. Совѣщанія и ходатайства объ общественныхъ нуждахъ сельскаго общества.
   2. Распоряженіе общественными строеніями, школами, богадѣльнями и т. п. заведеніями, учрежденными на общественные съ сельскаго общества сборы.
   3. Распоряженіе участками земли, принадлежащими всему обществу. Сюда же относится изъявленіе согласія или несогласія на раздѣленіе такихъ земель на подворные участки, а также на разверстаніе общихъ съ помѣщиками или съ другими деревнями пастбищъ и на отмѣну или замѣну принадлежащихъ обществу сервитутныхъ правъ.
   4. Назначеніе сборовъ на общественные расходы сельскаго общества.
   5. Выборъ солтыса, сборщика податей и другихъ должностныхъ лицъ сельскаго управленія, а также избраніе повѣренныхъ для хожденія по дѣламъ общественнымъ.
   6. Учетъ должностныхъ лицъ, сельскимъ обществомъ избранныхъ.
   7. Ходатайства о производствѣ между домохозяевами новой, болѣе уравнительной раскладки поземельнаго налога {Высочайшій указъ 15 ноября 1868 года объ устройствѣ государственныхъ окладныхъ податей въ Царствѣ Польскомъ расширилъ въ этомъ послѣднемъ отношеніи права сельскихъ сходовъ, предоставивъ имъ самимъ, сообразно разъ навсегда установленнымъ правиламъ (ст. 18 того же указа), производить внутренюіо раскладку налоговъ между отдѣльными домохозяевами. Сборникъ Узаконеній, т. I, стр. 545, ст. 2374 пост, учред. комитета.}.
   Созывается сельскій сходъ, смотря но надобности, солтысомъ или тминнымъ войтомъ, преимущественно въ дни воскресные и праздничные.
   Рѣшенія сельскихъ сходовъ признаются законными тогда только, когда на сходѣ былъ солтысъ или войтъ (въ особыхъ указанныхъ случаяхъ) и не менѣе половины всѣхъ крестьянъ, имѣющихъ право участвовать въ сходѣ. Всѣ дѣла рѣшаются по большинству голосовъ, причемъ по нѣкоторымъ особо указаннымъ дѣламъ требуется большинство 2/3 голосовъ. Сюда относятся, главнымъ образомъ, дѣла, касающіяся распоряженія общественнымъ имуществомъ и имущественныхъ правъ общества.
   Солтысъ соединяетъ въ своихъ рукахъ власть сельскаго старосты и сотскаго въ русскихъ губерніяхъ.
   Въ своемъ обществѣ онъ является представителемъ и исполнителемъ рѣшеній сельскаго схода; въ гминѣ же онъ является помощникомъ войта особенно по дѣламъ полицейскимъ. Въ предѣлахъ своего общества ему предоставлена нѣкоторая карательная власть за маловажные полицейскіе проступки, совершенные крестьянами. Онъ можетъ подвергать виновныхъ аресту до 2 дней, денежному штрафу до 1 рубля, или назначать на общественныя работы, въ случаѣ несостоятельности, до 2 дней.
   Въ предѣлахъ каждой гмины общественными дѣлами завѣдуетъ гминный сходъ и его выборный представитель -- гминный войтъ со своими помощниками -- солтысами.
   Сверхъ того, въ каждой гминѣ былъ учрежденъ выборный судъ.
   Такъ какъ гмина признана была,-- въ противность нашей волости,-- единицею всесословной, то и участниками гминнаго схода по новому закону являлись всѣ безъ различія сословій и вѣроисповѣданія совершеннолѣтніе домохозяева гмины, владѣющіе въ предѣлахъ ея на правахъ личной собственности не менѣе какъ тремя моргами земли. Отъ участія въ тминномъ сходѣ устранены лишь: мѣстные мировые судьи, чины уѣздной полиціи и лица духовнаго званія, хотя бы они и владѣли въ предѣлахъ гмины установленнымъ поземельнымъ цензомъ.
   Вѣдѣнію тминнаго схода подлежатъ слѣдующія дѣла:
   1. Постановленіе о всѣхъ вообще предметахъ, относящихся до хозяйственныхъ и общественныхъ дѣлъ цѣлой гмины.
   2. Распоряженіе общественнымъ имуществомъ, принадлежащимъ цѣлой гминѣ.
   3. Мѣры общественнаго призрѣнія, а равно учрежденіе тминныхъ училищъ.
   4. Назначеніе и раскладка тминныхъ сборовъ и повинностей, относящихся до цѣлой гмины.
   5. Выборъ войта, лавниковъ и другихъ тминныхъ должностныхъ лицъ, а также избраніе повѣренныхъ для хожденія по дѣламъ гмины.
   6. Повѣрка дѣйствій и учетъ должностныхъ лицъ.
   7. Наконецъ, разрѣшеніе всѣхъ тѣхъ случаевъ, когда по закону или вслѣдствіе частныхъ распоряженій правительства требуется на что-либо согласіе всей гмины или разрѣшеніе ея.
   Рѣшенія тминнаго схода считаются законными, когда на сходѣ присутствовалъ войтъ гмины или замѣняющій его солтысъ и не менѣе половины домохозяевъ, имѣющихъ право голоса на сходѣ. Рѣшенія постановляются, какъ и на сельскомъ сходѣ, по большинству голосовъ, причемъ для дѣлъ, касающихся тминныхъ имуществъ, требуется 2/3 голосовъ.
   Приговоры по дѣламъ особой важности записываются въ книгу.
   Обязанности войта гмины имѣютъ двоякій характеръ. По дѣламъ общественнымъ онъ является представителемъ и исполнителемъ рѣшеній тминнаго схода. По дѣламъ полицейскимъ онъ является послѣднимъ представителемъ полицейской власти по самымъ разнороднымъ предметамъ полиціи, благосостоянія и безопасности въ предѣлахъ своей гмины. Онъ отвѣчаетъ за охраненіе общаго порядка и спокойствія въ гминѣ и на немъ же лежитъ обязанность надзора и общихъ заботъ о состояніи путей сообщенія и всякихъ общественныхъ учрежденій гмины. Онъ же обязанъ безпрекословно исполнять всѣ законныя требованія уѣзднаго начальника, мирового судьи и прочихъ судебныхъ мѣстъ и иныхъ правительственныхъ установленій по предметамъ ихъ вѣдомства. Онъ же завѣдуетъ тминными общественными суммами, отвѣтствуя за цѣлость ихъ и правильное ихъ употребленіе.
   Въ виду всесословности гмины, войту подвѣдомственны всѣ безъ исключенія лица, проживающія въ предѣлахъ гмины. За маловажные полицейскіе проступки онъ могъ по указу 19 февраля собственною властью подвергать ихъ денежному штрафу до 1 р. съ замѣною общественными работами, въ случаѣ несостоятельности (за исключеніемъ, впрочемъ, лицъ, изъятыхъ по закону отъ этого рода взысканій), и аресту до 2 дней {Съ введеніемъ въ 1875 году въ Царство Польское судебныхъ уставовъ императора Александра Я статья эта потеряла силу.}.
   Хотя при войтѣ нѣтъ никакого постояннаго совѣта, какъ это предполагалось по проекту Велепольскаго, однако, законъ обязываетъ его "совѣщаться съ лавниками и солтысами и приглашать ихъ къ совокупной съ нимъ дѣятельности" по всѣмъ предметамъ его вѣдомства, а особенно по дѣламъ, касающимся пользы и общественнаго хозяйства гмины. Такъ, если тминный сходъ не составитъ раскладки между жителями гмины казенныхъ и тминныхъ повинностей, то войтъ обязанъ предупредить сходъ, что онъ самъ составитъ раскладку. И если сходъ и затѣмъ не сдѣлаетъ раскладки, то она немедленно составляется войтомъ, но непремѣнно при участіи лавниковъ и солтысовъ подъ общею ихъ отвѣтственностью (ст. 16).
   Однако, указъ не опредѣляетъ ближе характеръ участія всѣхъ этихъ лицъ въ подобныхъ совѣщаніяхъ, ни правъ ихъ какъ членовъ такого совѣщанія, ни значеніе ихъ голоса для войта, въ виду чего совѣщанія эти на практикѣ получили значеніе пустой формальности.
   Для письмоводства при войтѣ установлена должность писаря, по указу 19 февраля 1864 года, однако, не обязательно кѣмъ-либо замѣщаемая. Войтъ могъ и самъ, если находилъ возможность, вести все письмоводство тминнаго управленія.
   Всѣ должностныя лица тминнаго и сельскаго управленія выбираются на три года, причемъ по истеченіи этого срока они могутъ быть выбраны вновь.
   Для избранія на должность тминнаго войта и лавника (члена суда) необходимо имѣть въ предѣлахъ гмины, на правахъ личной собственности, не менѣе 6 морговъ земли.
   Для избранія въ солтысы требуется принадлежность къ мѣстному крестьянскому обществу и поземельный цензъ въ три морга.
   На выборахъ въ каждую изъ этихъ должностей избирается по 2 кандидата, причемъ одинъ изъ нихъ утверждается уѣзднымъ начальникомъ въ должности, а другой допускается къ временному замѣщенію перваго въ случаяхъ его болѣзни, смерти, отпуска и проч.
   Законъ не опредѣляетъ основаній, по которымъ уѣздный начальникъ можетъ отказать въ своемъ утвержденіи тому или другому кандидату. Въ случаѣ же, если онъ не признаетъ возможнымъ допустить къ должности ни одного изъ выбранныхъ кандидатовъ, то распоряжается о производствѣ новыхъ выборовъ. Если же и на нихъ будутъ избраны кандидаты, которыхъ, по мнѣнію уѣзднаго начальника, нельзя допустить къ должности, то онъ представляетъ объ этомъ губернатору, который и рѣшаетъ оконтельно, утвердить ли одного изъ выбранныхъ кандидатовъ, или распорядиться о производствѣ третьихъ "окончательныхъ" выборовъ.
   На незаконныя дѣйствія уѣзднаго начальника жалобы могутъ быть подаваемы губернатору въ 30-ти дневный срокъ. Войты гмины и лавники могутъ быть отставлены отъ должности въ административномъ порядкѣ губернаторомъ, а временно и уѣзднымъ начальникомъ. Солтысы могутъ быть отставлены отъ должности уѣзднымъ начальникомъ. Отъ тѣхъ же инстанцій зависитъ преданіе этихъ должностныхъ лицъ суду.
   Всѣ должностныя лица тминнаго и сельскаго управленія вполнѣ подчинены уѣздному начальнику, который можетъ штрафовать ихъ въ дисциплинарномъ порядкѣ: выговорами, замѣчаніями, денежными штрафами до 5 рублей и арестомъ до 7 дней. Распоряженія этого рода могутъ быть обжалованы губернатору въ семидневный срокъ.
   Вновь образованнымъ крестьянскимъ учрежденіямъ также предоставленъ былъ надзоръ за ходомъ тминнаго и сельскаго самоуправленія. Надзоръ этотъ, особенно въ виду даннаго ему направленія позднѣйшими циркулярами Я. П. Соловьева, получилъ впослѣдствіи важное значеніе, какъ мѣра, могшая сдерживать произволъ уѣздныхъ начальниковъ.
   Указъ 19 февраля 1864 года объ устройствѣ сельскихъ гминъ на-ряду съ общественнымъ самоуправленіемъ установилъ особый тминный судъ, соотвѣтствовавшій по назначенію своему нашему волостному суду. По указу 29 февраля, тминный судъ состоялъ изъ войта гмины и лавниковъ. Лавники избирались тминнымъ сходомъ въ числѣ отъ 2 до 3 на каждую гмину, смотря по ея обширности.
   Вѣдомству тминнаго суда подлежали изъ уголовныхъ дѣлъ маловажные полицейскіе проступки, наказуемые денежными штрафами до 3 руб. или арестомъ до 7 дней. Изъ дѣлъ гражданскихъ ему подвѣдомственны были иски и тяжбы лишь о движимомъ имуществѣ или по исполненію личнаго обязательства, причемъ цѣнность иска не могла превышать 30 руб. {Вскорѣ она была возвышена до 100 руб. Высочайіи. указъ 15 ноября 1865 года. Сборникъ Узаконеній, г. 1, стр. 289.}.
   Тминному суду подлежали всѣ лица безъ различія сословій, имѣющія жительство въ предѣлахъ гмины. Впрочемъ, по добровольному согласію сторонъ, тминный судъ могъ разбирать гражданскія дѣла, выходившія изъ предѣловъ его вѣдомства.
   Тминный судъ долженъ былъ собираться не рѣже одного раза въ недѣлю. Всѣ дѣла въ немъ производились словесно. Приговоры и условія мировыхъ сдѣлокъ по гражданскимъ дѣламъ записывались въ книгу.
   Рѣшенія тминнаго суда приводились въ исполненіе представителями сельской полиціи -- войтами и солтысомъ {Все устройство тминныхъ судовъ и судопроизводства въ нихъ подверглось впослѣдствіи полному преобразованію съ введеніемъ въ Царствѣ Польскомъ судебной реформы въ 1875 году.}.
   Сеансовая сторона реформы изложена въ указѣ ликвидаціонной коммиссіи.
   Владѣльцы имѣній въ Царствѣ Польскомъ получили вознагражденіе не за землю, укрѣпленную за крестьянами въ собственность, а за тѣ повинности, которыя крестьяне въ ихъ пользу съ этой земли отбывали. Впрочемъ, изъ этихъ повинностей подлежали вознагражденію лишь тѣ, которыя подходили подъ понятіе правильной барщины, денежнаго окупа или опредѣленнаго чинша, денежнаго или натуральнаго. Всѣ даремщины, лаудеміи и проч. поборы отмѣнялись безвозмездно. Безвозмездно же была отмѣнена и вотчинная юрисдикція.
   Что касается способовъ оцѣнки выкупаемыхъ государствомъ повинностей, то всѣ имѣнія въ Царствѣ были раздѣлены указомъ 19 февраля на 2 категоріи. Къ первой отнесены тѣ, гдѣ повинности отбывались въ видѣ барщины или замѣнившаго его денежнаго окупа; ко второй -- всѣ имѣнія очиншованныя.
   Въ имѣніяхъ первой категоріи барщина переводилась на деньги, причемъ стоимость крестьянской работы оцѣнивалась по таксѣ, установленной въ законѣ о денежномъ окупѣ. Если сверхъ барщины въ такихъ имѣніяхъ платился еще въ видѣ дополненія денежный чиншъ или хлѣбный оброкъ, то сумма его (переложенная на деньги) прибавлялась къ стоимости барщины. Изъ вычисленной такимъ образомъ цѣнности барщины скидывалась 1/3, а остальныя 2/3 составляли повинность, подлежавшую вознагражденію, если только размѣръ ея не превышалъ высшаго размѣра поземельной платы съ морга, установленной въ 21 ст. того же указа.
   Оцѣнка повинностей въ имѣніяхъ второй категоріи производилась такъ: если платился денежный чиншъ, то онъ и принимался за цѣнность лежащей на крестьянскомъ участкѣ повинности; если платился натуральный (хлѣбный) оброкъ, то цѣнность его вычислялась по особой таксѣ; если сверхъ чинша или хлѣбнаго оброка съ участка отбывалась еще дополнительная барщина, то цѣнность ея, вычисленная по таксѣ, прилагалась къ суммѣ чинша или оброка.
   Изъ вычисленной такимъ образомъ цѣнности чинша или оброка скидывалась 1/5 часть, а 4/5 составляли повинность, подлежавшую вознагражденію, если, опять-таки, она не превышала высшаго установленнаго указомъ размѣра поземельной ренты съ морга.
   Учредительному комитету предоставлялось понижать этотъ размѣръ до 40% въ тѣхъ случаяхъ, когда въ виду особенностей имѣнія примѣненіе означенныхъ нормъ "имѣло бы послѣдствіемъ чрезмѣрное сравнительно съ дѣйствительною стоимостью земли возвышеніе вознагражденія".
   Для опредѣленія всей суммы слѣдующаго помѣщику вознагражденія, вычисленная на изложенныхъ основаніяхъ, цѣнность годичныхъ повинностей крестьянъ капитализировалась изъ 6%, т.-е. помножалась на 16%.
   Въ случаѣ, если бы помѣщикъ находилъ опредѣленный такимъ образомъ размѣръ вознагражденія не соотвѣтствующимъ цѣнности укрѣпленной за крестьянами земли, онъ могъ ходатайствовать о производствѣ на мѣстѣ спеціальной оцѣнки таковой. Въ такомъ случаѣ доходность ея, подлежавшая вознагражденію, опредѣлялась по правиламъ, принятымъ въ казенныхъ имѣніяхъ для исчисленія слѣдуемаго съ крестьянъ чинша, и вознагражденіе уже вычислялось капитализаціей изъ 6% этой доходности.
   Вознагражденіе выдавалось помѣщикамъ ликвидаціонными листами, подлежавшими погашенію въ теченіи 42 лѣтъ. Листы эти приносили 4% годичнаго дохода.
   На покрытіе расходовъ казны по этому предмету, т.-е. на веденіе всей ликвидаціонной операціи, кромѣ поземельнаго налога съ крестьянскихъ усадебъ, опредѣленнаго указами 19 февраля, возвышены были всѣ окладные налоги съ прочей недвижимой собственности Царства и на ту же цѣль обращалась, до окончанія всей операціи, вся выручка отъ пропинаціоннаго дохода на крестьянскихъ земляхъ и всѣ случайные доходы по ликвидаціонной операціи вмѣстѣ съ нѣкоторыми другими, менѣе значительными источниками, указанными въ 12 статьѣ указа о ликвидаціонной коммиссіи.
   Для веденія всей операціи учреждалась особая ликвидаціонная коммиссія при учредительномъ комитетѣ.
   Мы не будемъ здѣсь подробнѣе останавливаться на началахъ ликвидаціонной операціи, такъ какъ ихъ сущность не имѣетъ прямого отношенія къ предмету настоящаго изслѣдованія -- къ судьбѣ крестьянской реформы въ Царствѣ Польскомъ.
   Не будемъ также излагать въ этомъ мѣстѣ содержанія четвертаго указа 19 февраля 1864 года, такъ какъ, опредѣляя порядокъ исполненія новыхъ постановленій, онъ относится къ слѣдующей части нашей работы -- къ исторіи проведенія реформы 1864 года въ жизнь.
   

VIII.
Необходимость просвѣщенія для освобожденнаго крестьянства.-- Начальное народное образованіе въ Царствѣ Польскомъ до милютинской реформы.-- Милютинская критика прежнихъ системъ народнаго образованія въ Царствѣ и главныя основанія предпринятой имъ реформы,-- Содержаніе указа 30 августа 1864 года.

   Этими четырьмя указами для Милютина не исчерпывался и не могъ исчерпываться весь крестьянскій вопросъ въ Царствѣ Польскомъ. Вѣрный своей основной мысли -- вывести на историческую сцену въ преобразуемой странѣ крестьянство, какъ новый, самостоятельный, свободный и сознательный элементъ общественной жизни,-- онъ не могъ считать дѣло оконченнымъ, обезпечивая крестьянству лишь матеріальное благосостояніе, да независимость отъ дворянства и нѣкоторую самостоятельность въ общественныхъ дѣлахъ. Чтобы быть партіей и играть роль самостоятельнаго элемента въ общественной и политической жизни страны, крестьянамъ, едва освободившимся отъ вотчинной опеки помѣщиковъ, недоставало сколько-нибудь развитаго самосознанія. Пробужденію и развитію самосознанія, очевидно, могло и должно было содѣйствовать дарованное имъ самоуправленіе; но одного этого фактора, конечно, было недостаточно,-- не хватало еще просвѣщенія.
   Позволимъ себѣ въ этомъ мѣстѣ небольшое отступленіе и посмотримъ, каково было состояніе начальнаго народнаго образованія въ Царствѣ Польскомъ ко времени предпринятыхъ Милютинымъ реформъ.
   Въ XVIII вѣкѣ народное образованіе въ Рѣчи Посполитой было въ зачаточномъ состояніи, хотя сознаніе его необходимости, видимо, пробудилось среди передовой части общества.
   Въ герцогствѣ Варшавскомъ эдукаціонная палата (соотвѣтствовавшая министерству народнаго просвѣщенія) сознавала важность учрежденія возможно большаго числа начальныхъ училищъ. 12 января 1808 года она издала воззваніе къ гражданамъ, въ которомъ призывала ихъ содѣйствовать учрежденію начальныхъ училищъ. Въ воззваніи этомъ провозглашенъ великій принципъ всеобщаго обученія. Къ основанію училищъ привлекались значительнѣйшіе жители деревень. Казна герцогства средствъ на это не ассигновала, а были установлены добровольныя школьныя общества, члены которыхъ давали складку на содержаніе школы для своей деревни и для небольшого района, заключающаго нѣсколько маленькихъ сосѣднихъ деревень. Личному почину и энергіи обывателей предоставлено было, такимъ образомъ, широкое поле. На нихъ же былъ возложенъ надзоръ и ближайшее завѣдываніе этими школами. Для этого учреждались дозоры, состоявшіе подъ предсѣдательствомъ владѣльца, на землѣ котораго устраивалась школа, изъ приходскаго священника и еще двухъ мѣстныхъ обывателей.
   Въ короткое время число основанныхъ въ герцогствѣ школъ достигло 1,300.
   Военныя дѣйствія, по свидѣтельству коммиссіи духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія {Изслѣдованія въ Царствѣ Польскомъ статсъ-секретаря Н. А. Малютина въ 1863--1864 г., вып. IV, тетр. I, стр. 13.}, помѣшали развитію этого движенія.
   Съ образованіемъ Царства Польскаго коммиссія народнаго просвѣщенія, которая считала въ числѣ своихъ членовъ такихъ людей, какъ, наприм., Сташицъ, унаслѣдовала прогрессивныя идеи эдукаціонной палаты. Впрочемъ, разоренная казна Царства не могла и теперь ассигновать отъ себя на содержаніе училищъ денегъ. Главныя надежды возлагались, попрежнему, на личный починъ. Было учреждено даже особое званіе "организаторовъ" училищъ изъ частныхъ лицъ, въ число которыхъ приглашались люди, проявлявшіе сочувствіе къ дѣлу народнаго образованія. На нихъ возлагалась обязанность заботиться о средствахъ на содержаніе существующихъ училищъ и объ открытіи новыхъ путемъ сбора пожертвованій.
   Уставы русскаго правительства 1833 {Dziennik praw, т. XV, стр.} и 1840 {Ibidem, т. XXVI, стр. 168.} годовъ стремились, сообразно принятымъ тогда принципамъ системы графа Уварова, не столько къ увеличенію числа училищъ и къ распространенію просвѣщенія среди низшихъ классовъ, сколько къ регламентаціи преподаванія.
   Общее число школъ за время съ 1828 до 1860 гг. возросло, правда, на 360 {Общая объяснительная записка объ устройствѣ учебной части въ Царствѣ Польскомъ напечатана въ Славянскомъ Обозрѣніи за 1892 г. кн. VII--VIII, стр. 302.}; но изъ числа 360 вновь открытыхъ школъ 250 были евангелическія. Въ 1828 г. всѣхъ элементарныхъ училищъ было 714; въ 1860 г.-- 1,074. По половина этихъ училищъ принадлежала городамъ. Собственно сельскихъ школъ въ 1828 г. было 340, въ 1860 г.-- 557, съ 1850 года число училищъ не возростаетъ, а падаетъ: въ 1850 г. начальныхъ училищъ было 1,254, въ 1860 г.-- 1,074 {Въ изслѣдованіяхъ Н. А. Милютина въ Царствѣ Польскомъ, вып. IV, тетрадь II, есть вѣдомость о числѣ сельскихъ и городскихъ училищъ въ Царствѣ съ 1850--1860 гг. (кромѣ 1854 г. за который свѣдѣній не было доставлено):
  

   

Судьба крестьянской реформы въ Царствѣ Польскомъ.

I.
Возникновеніе крѣпостного права въ Польшѣ.-- Его составные элементы.-- Попытка ограниченія его въ самостоятельной Рѣчи Посполитой.

   Въ древней Польшѣ крѣпостного права не существовало. Отдѣльные элементы его постепенно складываются во времена историческія. Первыя отмѣченныя документами ограниченія свободы передвиженія крестьянъ относятся ко времени царствованія "короля хлоповъ" Казиміра Великаго {Въ вислицкомъ статутѣ, изданномъ около 1361 года.}. Окончательное прикрѣпленіе крестьянъ къ землѣ установлено статутомъ 1503 или 1505 года. Статутъ 1543 г. устанавливаетъ полное господство помѣщика надъ личностью крестьянина.
   "Съ этого времени,-- говоритъ князь Ѳаддей Любомірскій,-- кметъ, осѣдлый, какъ и неосѣдлый, порознь или вмѣстѣ съ семьею, могъ быть проданъ, заложенъ, подаренъ или отказанъ духовнымъ завѣщаніемъ" {X. Т. Lubomirski: "Rolnicza ludnosć и Polsce" etc. Warszawa, 1862, стр. 9.}. Еще раньше, именно къ концу XV вѣка, вполнѣ установилась и получила законченную организацію система вотчинной юрисдикціи {Тамъ же, Стр. 2. Срав. новѣйшее сочиненіе г. Мякотина: "Крестьянскій вопросъ въ Польшѣ" и проч. Спб., 1889 г., стр. 53 и слѣд.}. Къ XVI вѣку собственность на землю принадлежитъ помѣщику; крестьянинъ сидитъ на ней въ качествѣ арендатора, по большей части безсрочнаго, хотя безсрочность его владѣнія не защищалась ничѣмъ, кромѣ доброй воли помѣщика {Два вида держанія земли: "wola" и "zakupeństwo", назв. соч. Любомірскаго, стр. 13.}.
   Такимъ образомъ, развившееся крѣпостное право въ Рѣчи Посполитой выражалось,-- какъ вѣрно сказано въ объяснительной запискѣ, приложенной H. А. Милютинымъ къ проектамъ указовъ 19 февраля 1864 года,-- въ тройной зависимости крестьянина отъ высшаго сословія, сосредоточившаго въ своихъ рукахъ право на личность крестьянина, право на землю, имъ занятую, и право патримоніальной надъ нимъ юрисдикціи {Изслѣдованія статсъ-секретаря Милютина въ Царствѣ Польскомъ въ 1863--1861 г. Т. 1. Объяснит. записка къ проекту указа І-го. (Повидимому, она составлена Ю. Ѳ. Самаринымъ).}.
   Въ такомъ положеніи польское крестьянство прошло черезъ XVI, XVII и почти черезъ весь XVIII вѣкъ. Съ концу этого вѣка крестьянскій вопросъ въ первый разъ выступаетъ на сцену въ польскомъ шляхетскомъ обществѣ того времени. Подъ вліяніемъ опасенія за самостоятельность дальнѣйшее существованіе самого государства, съ одной стороны; подъ вліяніемъ просвѣтительныхъ идей французской философіи XVIII вѣка -- съ другой, среди польскаго дворянства того времени возникло сознаніе необходимости кореннаго преобразованія всего внутренняго быта страны. Передовые представители высшаго сословія видѣли ясно необходимость не только полнаго преобразованія политическаго строя Рѣчи Посполитой,-- они понимали также насущность и неизбѣжность широкой крестьянской реформы. Сознаніе это, конечно, не было всеобщимъ. Широкому распространенію его въ массахъ шляхты мѣшало невѣжество этой послѣдней въ соединеніи съ вѣковыми предразсудками и господствомъ узкихъ эгоистическихъ интересовъ {Обстоятельный разборъ отношенія шляхты къ крестьянскому вопросу въ концѣ XVIII вѣка у г. Мякотина: "Крестьянскій вопросъ въ Польшѣ въ эпоху ея раздѣловъ". Спб., 1889 г. Болѣе розовый взглядъ на отношеніе шляхты къ крестьянскому вопросу въ это время у польскихъ историковъ: Korzon'а ("Wewnietrzny dzieje Pollski za Stanistawa Augusta", т. I) и кн. Ѳаддея Любомірскаго ("Rolnicza ludnosć w Polskoi").}. Какъ бы то ни было, крестьянскій вопросъ занялъ видное мѣсто въ тогдашней публицистической литературѣ, вызвалъ нѣсколько замѣчательныхъ для того времени проектовъ въ законодательствѣ, впрочемъ, не имѣвшихъ большого успѣха, и, наконецъ, отразился въ частной жизни многими великодушными попытками отдѣльныхъ представителей знати, направленныхъ къ серьезному улучшенію быта крестьянъ въ ихъ помѣстьяхъ {Lubominki, стр. 56 и слѣд.; Korzon, т. I, стр. 377 и сл., 402 и сл.; Мякотинъ, стр. 178 и сл.; Костомаровъ: "Послѣдніе годы Рѣчи Посполитой", т. I, стр. 163 и сл.}.
   Въ законодательствѣ первое улучшеніе въ положеніи крѣпостныхъ крестьянъ было достигнуто на сеймѣ 1768 года, изъявшемъ изъ области вотчинной юрисдикціи всѣ уголовныя дѣла и поставившемъ жизнь крестьянъ подъ охрану общихъ законовъ {Lubomirski, стр. 50.}. Съ этого только времени шляхтичъ за убійство хлопа подвергался отвѣтственности на общемъ основаніи, какъ за убійство шляхтича, и не могъ уже отдѣлаться штрафомъ {Ibidem.}. Сеймъ 1776 года поручилъ канцлеру Андрею Замойскому, одному изъ благороднѣйшихъ представителей передовой части высшаго сословія, составить для республики сводъ законовъ. Замойскій тщательно занялся составленіемъ этого свода при помощи Выбицкаго и нѣсколькихъ ученыхъ юристовъ.
   Въ составъ его вошелъ, между прочимъ, проектъ "устава о хлопахъ". Проектъ этотъ имѣлъ въ виду улучшить положеніе крестьянъ и ограничить произволъ помѣщика, причемъ авторъ его опирался на историческія основы -- на статуты Казиміра Великаго. Несмотря на умѣренность предположенной въ немъ реформы, онъ вызвалъ противъ себя сильное возбужденіе шляхты и былъ отвергнутъ сеймомъ 1780 года {Мякотинъ, стр. 189 слѣд.}. На четырехлѣтнемъ сеймѣ 1788--1792 гг. крестьянскій вопросъ нѣсколько разъ являлся на сцену, но безъ успѣха. Такъ, напримѣръ, въ 1789 г. сейму былъ представленъ проектъ конституція Игнатія Потоцкаго. Первый пунктъ этого проекта, объявлявшій свободными всѣхъ жителей Рѣчи Посполитой, былъ единогласно отвергнуть {Тамъ же, стр. 206.}.
   Въ конституціи 3 мая 1791 года статьею 4-ю гарантирована личная свобода всѣмъ новымъ пришельцамъ въ Польшу, а также бѣглымъ хлопамъ, которые пожелали бы возвратиться въ отечество. До вопросъ освобожденія крѣпостныхъ крестьянъ предоставленъ былъ тою же статьей свободному соглашенію между помѣщиками и крестьянами и, слѣдовательно, становился въ зависимость отъ личной воли помѣщиковъ. Законъ гарантировалъ лишь прочность всѣмъ заключеннымъ по этому поводу между помѣщиками и крестьянами добровольнымъ сдѣлкамъ {См. Мякотина: ст. 4 констит. 3 мая 1791 г. приведена цѣликомъ, назв. соч., Стр. 208.}.
   Личная свобода крестьянъ и неприкосновенность занятой ими земли были въ первый разъ провозглашены въ Польшѣ лишь наканунѣ ея окончательнаго крушенія поланецкимъ универсаломъ Костюшки 1794 года (ст. 116). Этимъ же универсаломъ былъ уменьшенъ и точно опредѣленъ размѣръ обязательныхъ для крестьянъ повинностей (ст. 3) {Тамъ же, стр. 219 и слѣд.}. Однако, универсалъ этотъ, изданный революціоннымъ правительствомъ наканунѣ окончательнаго крушенія Польши, никогда не былъ примѣненъ на практикѣ.
   При переходѣ отдѣльныхъ частей Польши подъ власть иностранныхъ правительствъ крѣпостное право осталось въ ней въ полной силѣ.
   

II.
Варшавское герцогство отмѣна личной крѣпостной зависимости.-- Царство Польское и возстановленіе патримоніальной власти помѣщиковъ.-- Мѣры русскаго правительства въ казенныхъ имѣніяхъ и невмѣшательство его въ отношенія крестьянъ къ помѣщикамъ.-- Мнѣніе передовыхъ представителей польскаго общества.

   За двѣнадцать лѣть, протекшихъ со времени третьяго раздѣла Польши до возникновенія герцогства Варшавскаго, въ провинціяхъ Рѣчи Посполитой, отошедшихъ къ Россіи и Пруссіи, въ состояніи крѣпостныхъ крестьянъ Не произошло никакой существенной перемѣны; напротивъ, въ австрійской части Польши введены были реформы Іосифа II, укрѣпившія за крестьянами Тѣ земли, которыя считались по обычаю въ вѣчной арендѣ (zakup). Мы не будемъ, однако, на нихъ останавливаться, такъ какъ въ той части австрійской Польши, которая вошла позднѣе въ составъ Царства Польскаго, дѣйствіе этого законодательства было совершенно уничтожено декретами герцога варшавскаго.
   Варшавское герцогство было образовано Наполеономъ въ 1807 году изъ областей, отторгнутыхъ у Пруссіи по Тильзитскому миру. Въ составъ его вошли: великое герцогство Познанское и нынѣшнія губернім: Варшавская, Петроковская, Калишская, Плоцкая, Ломжинская и Сувалкская. Черезъ два года -- по вѣнскому договору 14 октября 1809 года -- къ нему были присоединены отъ Австріи нынѣшнія губерніи: Люблинская, Радомская, Сѣдлецкая и Бѣлецкая.
   Наполеонъ далъ новому государству конституцію и поставилъ во главѣ его короля саксонскаго Фридриха-Августа.
   Четвертою статьей конституціи 22 іюля 1807 года крѣпостное право упразднялось; всѣ граждане были признаны равными передъ закономъ, а права ихъ поставлены подъ охрану общихъ судебныхъ учрежденій.
   О поземельныхъ отношеніяхъ конституція ничего не говорила. Отношенія эти были опредѣлены особымъ декретомъ герцога варшавскаго отъ 21 декабря 1807 года, и опредѣлены не въ пользу крестьянъ. Статья 1 этого декрета подтверждаетъ личную свободу крестьянъ и сообразно съ этимъ признаетъ за ними право свободнаго перехода и переселенія въ предѣлахъ герцогства. Требуется лишь заблаговременно извѣстить помѣщика и мѣстное начальство. За то никакихъ поземельныхъ правъ за крестьянами не признано. Право помѣщика на землю ограничено однимъ лишь временнымъ запрещеніемъ сгонять крестьянъ и увеличивать размѣръ отбываемыхъ ими повинностей въ теченіе одного только года со времени изданія этого декрета (ст. 3). Крестьянинъ, оставляющій помѣщика, обязанъ сдать ему вмѣстѣ съ землею рабочій скотъ и посѣвъ (ст. 5). По истеченіи годичнаго срока всѣ дальнѣйшія поземельныя отношенія между помѣщиками и крестьянами предоставлено имъ нормировать добровольными договорами {Декретъ этотъ приведенъ въ статьѣ В. Рехневскаго: "Крестьянское сословіе въ Польшѣ", Русскій Вѣстникъ 1858 года, No 5, статья вторая, стр. 239.}.
   Согласно 69 статьи конституціи введено было въ герцогствѣ съ 1 мая 1808 года новое гражданское право -- кодексъ Наполеона. Декретомъ 23 февраля 1809 года установился порядокъ замѣщенія отъ правительства низшихъ административныхъ должностей, принадлежавшихъ до того времени помѣщикамъ въ силу ихъ вотчинныхъ правъ.
   Этими мѣрами совершенно измѣнялся весь гражданскій строй страны. Изъ трехъ исторически сложившихся элементовъ крѣпостного права два были уничтожены почеркомъ пера. Однако, тѣмъ же почеркомъ пера у крестьянъ de jure, если еще ne de facto, прерывалась вѣковая связь ихъ съ землей. Иноземный законодатель совершенно игнорировалъ вѣками сложившіяся поземельныя отношенія, институтъ вѣчной аренды, нѣкогда формально признававшійся статутами Казиміра Великаго и Альбрехта, сохранившійся затѣмъ въ народныхъ обычаяхъ, хотя и нарушавшійся произволомъ помѣщиковъ, при отсутствіи личной свободы крестьянъ и господа въ патримоніальной юрисдикціи въ старой Польшѣ, и, наконецъ, снова признанный закономъ въ областяхъ ея, отошедшихъ къ Австріи.
   Чтобы понять истинное значеніе для крестьянъ совершившихся преобразованій, надо вспомнить, что Польша того времени была страна почти исключительно земледѣльческая, что, слѣдовательно, согнанному съ усадьбы хлопу некуда было идти, не къ чему приложить свои руки, а кромѣ нихъ у него не было никакихъ средствъ поддержанія жизни. Понятно поэтому, насколько умаляется значеніе созданной Наполеономъ реформы. Немного нужно было имѣть проницательности, чтобы сказать, какъ сказано было въ одной польской статьѣ, что конституція 1807 года дала крестьянамъ такую свободу, какою пользуются дикія птицы, которыхъ каждый вправѣ сгонятъ съ дерева на дерево; или, какъ говорилъ государственный дѣятель того времени, Мартинъ Бадени, что конституція эта сняла съ польскихъ крестьянъ оковы, но вмѣстѣ съ оковами сняла съ нихъ и сапоги {О мужикахъ безъименнаго автора въ сборникѣ гр. Урусскаго: Крестьянское дѣло, т. I, стр. 131 русскаго перевода.}.
   Планъ и задача этой статьи не позволяютъ намъ заняться изслѣдованіемъ, насколько эти опасенія сбылись на практикѣ. Скажемъ только, что осуществлялись они въ двухъ направленіяхъ: паны сгоняли крестьянъ, сажая на ихъ мѣсто иностранныхъ колонистовъ, являвшихся съ капиталомъ и улучшенными способами земледѣлія, а затѣмъ стали сгонять ихъ еще чаще, когда послѣ 1815 г. явилось стремленіе увеличивать барскую фольверочную запашку на счетъ крестьянской земли {Любопытныя въ этомъ отношеніи указанія заключаются во многихъ статьяхъ, вошедшихъ въ сборникъ гр. Урусскаго: Крестьянское дѣло. 2 тома, русскій переводъ 1859 года. См., наприм., ст. безъименнаго автора, т. I, стр. 141; ст. Антона Михаловскаго, т. I, стр. 186; ст. Антона Цыпрасинскаго, т. I, стр. 281.}.
   Какъ бы то ни было, законодательство варшавскаго герцога освободило личность крестьянина; притонъ, эту личную свободу его оно поставило подъ покровительство общихъ законовъ и общихъ судебныхъ мѣстъ, уничтоживъ вотчинную зависимость отъ помѣщика, но личной свободѣ крестьянъ Варшавскаго герцогства не суждено было развиться на прочныхъ устояхъ я при благопріятныхъ обстоятельствахъ.
   На основаніи вѣнскихъ трактатовъ 1815 года, Варшавское герцогство обратилось въ Царство Польское (за изъятіемъ великаго герцогства Познанскаго, возвращеннаго Пруссіи), и подъ скипетромъ русскаго императора получило новую конституцію 1815 г. Новая конституція признала въ принципѣ личную свободу всѣхъ обывателей Царства, но едва новое установленное ею правительство вступило во власть, какъ поспѣшило воспользоваться этою властью для возстановленія упраздненныхъ вотчинныхъ правъ помѣщиковъ.
   Постановленіемъ государственнаго совѣта Царства 30 мая 1818 года опредѣлено:
   Каждая деревня и каждая часть деревни, если она принадлежитъ отдѣльному помѣщику, можетъ составить отдѣльную гмину и лишь части деревень, въ которыхъ нѣтъ 10 домовъ, должны быть присоединены въ сосѣдней гминѣ (ст. 1, 2 и 3).
   Съ другой стороны, нѣсколько, хотя бы и болѣе 10 (kilkanaście) деревень, принадлежащихъ къ одному имѣнію, могутъ составить одну гмину (ст. 4).
   Каждый помѣщикъ по праву владѣнія считается войтомъ гмины въ своемъ имѣніи. Онъ можетъ отправлять обязанности войта лично или черезъ своего замѣстителя (ст. 8) {Dzennik pratw, т. VI, стр. 34--41.}.
   Въ качествѣ войта гмины, помѣщикъ получалъ право суда за мелкіе полицейскіе проступки и могъ приговорить каждаго живущаго на его зилѣ обывателя къ тремъ днямъ ареста, къ 20 ударамъ розогъ, къ наряду на общественныя работы.
   Посмотримъ, какія вытекли отсюда послѣдствія.
   Кодексъ Наполеона, введенный съ 1 мая 1808 года, продолжалъ дѣйствовать. Чтобы быть подъ покровительствомъ гражданскихъ законовъ въ своихъ поземельныхъ отношеніяхъ въ помѣщику, крестьянину необходимо было имѣть съ помѣщикомъ законнымъ образомъ составленный договоръ аренды, найма и т. п.; барщины же кодексъ не признавалъ и договора о вознагражденіи помѣщика за землю барщиннымъ трудомъ заключить было нельзя. Между тѣмъ, несмотря на декретъ 21 декабря 1807 г., въ большинствѣ имѣній крестьяне продолжали сидѣть на своихъ земляхъ на условіи барщины {Не безполезно отмѣтятъ, что общественное мнѣніе, въ сущности, признавало за крестьянами права вѣчной аренды на землю, ими занятую. Такъ, по крайнѣй мѣрѣ, свидѣтельствуютъ намъ современные польскіе писатели (см., наприм., ст. О мужикахъ безъименнаго автора 1847 года, часть которой помѣщена въ сборникѣ гр. Урусскаго Крестьянское дѣло. На стр. 129 авторъ этотъ говоритъ: "Вѣковая давность укрѣпила отношенія, въ какихъ они (крестьяне) остаются съ помѣщикомъ, и хотя помѣщикъ молотъ по закону удалять кметей съ хозяйствъ или увеличивать наложенную барщину, однако же такой образъ дѣйствія признается всѣми несправедливостію и злоупотребленіемъ").
   Въ Наполеоновомъ кодексѣ была статья 530, установлявшая право всякаго безсрочнаго арендатора пріобрѣтать въ собственность арендуемое имущество посредствомъ выкупа. Г. Горемыкинъ (Изъ исторіи крестьянъ въ Польшѣ, стр. 125) полагаетъ даже, что крестьяне въ силу этой статьи могли бы потребовать выкупа "своихъ земель. Я думаю, что это не совсѣмъ такъ, такъ какъ по закону 21 декабря 1807 года за ними не было признано никакихъ правъ на землю. Они сидѣли на ней, по смыслу этого закона, какъ бы полагаясь на добрую волю помѣщика -- "at will". Тѣмъ не менѣе, сеймъ 1825 года постановилъ вычеркнутъ 530 ст. изъ кодекса.}. И такъ какъ законъ ея не признавалъ и у помѣщика не было законныхъ средствъ настаивать на правильномъ ея исполненіи, то приходилось обратиться къ средствамъ домашнимъ. Для этого и потребовалось возстановленіе вотчинной юрисдикціи.
   Въ результатѣ крестьянинъ оказался свободнымъ номинально. Онъ былъ поставленъ въ полную экономическую зависимость отъ помѣщиковъ тѣмъ, что законъ не признавалъ за нимъ никакихъ правъ на землю, имъ занятую. Фактически онъ былъ поставленъ и въ личную зависимость отъ того же помѣщика, такъ какъ помѣщикъ, на землѣ котораго онъ сидѣлъ, могъ произвольно его наказывать въ качествѣ войта гмины.
   Такъ продолжалось до 1846 года.
   Въ 1831 году страна пережила политическую революцію, подавленную императоромъ Николаемъ. Подавивъ революцію, Николай Павловичъ уничтожилъ конституцію 1815 года и отнялъ у шляхетскаго сословія въ Царствѣ участіе въ государственной власти. Это не повело за собою, однако, никакихъ льготъ для польскихъ помѣщичьихъ крестьянъ {Конституція 1815 года была замѣнена "органическимъ статутомъ" 1832 г., который, впрочемъ, никогда не былъ введенъ на практикѣ. Статутъ этотъ подтверждалъ личную свободу для всѣхъ жителей Царства. Dziennik praw, т. XIV, стр. 122. Особенно статьи: 7, 8 и 11 на стр. 180, 182 и 186.}. До 1846 года правительство ваше держалось въ этомъ отношеніи системы невмѣшательства. Въ то же время, оно занялось устройствомъ судьбы государственныхъ крестьянъ въ краѣ.
   Еще съ 1817 года въ казенныхъ имѣніяхъ были уничтожены всѣ даремщины, принудительные наймы и проч. прибавки къ правильной, опредѣленной обычаемъ, барщинѣ. Вмѣстѣ съ тѣмъ крестьянская земля объявлена неприкосновенною. 4 октября 1835 года былъ изданъ указъ {Указъ этотъ напечатанъ въ Dziennik praw въ XVII т., стр. 338--353.} о пожалованіи майоратовъ изъ казенныхъ земель Царства Польскаго и положеніе {Положеніе въ Dziennik praw почему-то не вошло. Я воспользовался изложеніемъ его содержанія въ ст. Ю. Рехневскаго: "Крестьянское сословіе въ Польшѣ", въ Русскомъ Вѣстникѣ 1868 года, No 5, стр. 253. Г. Рехневскій пользовался ими въ Сводѣ узаконеній объ имѣніяхъ всемилостивѣйше пожалованныхъ, но я этого изданія не могъ найти въ Публичной библіотекѣ.} объ устройствѣ крестьянъ въ такихъ имѣніяхъ. Предписано было наблюдать, чтобы при раздачѣ майоратовъ экономическій бытъ крестьянъ въ жалуемыхъ имѣніяхъ былъ обезпеченъ, причемъ количество земли, бывшее въ ихъ пользованіи, отнюдь не уменьшалось, а еще увеличивалось до 1 уволоки (15 д. 897 с.) на дворъ, если раньше было меньше этой нормы. Усадебныя постройки и весь инвентарь передавались въ собственность крестьянъ. Крестьянамъ предоставлялось на выборъ: платить чиншъ (оброкъ) или отбывать опредѣленныя натуральныя повинности по установленной оцѣнкѣ,
   Земли крестьянъ устраивались колоніально, т.-е. отводились къ однимъ мѣстамъ, но возможности въ правильно очерченныхъ для каждой усадьбы границахъ. Эта "регуляція" производилась особыми чиновниками, экономическими коммиссарами, при помощи землемѣровъ.
   Отведенныя крестьянамъ земли оцѣнивались по особо установленнымъ правиламъ, причемъ точно опредѣлялась нормальная доходность этихъ земель и, если оказывалось, что отбываемыя крестьянами повинности превышаютъ, нормальный доходъ, установленный этою оцѣнкой, то повинности крестьянъ соотвѣтственно уменьшались. Въ обратномъ случаѣ онѣ оставлялась неизмѣнными.
   Устраиваемымъ деревнямъ отводились особыя пастбища въ размѣрѣ, соотвѣтствующемъ количеству содержимаго ими скота. Имъ отводились также лѣсные участки въ количествѣ, необходимомъ для отопленія и поддержанія построекъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ сервитуты отмѣнялись.
   За крестьянами признано было право передавать свои усадьбы другимъ лицамъ по завѣщаніямъ, продажею и другими сдѣлками, но, разумѣется, не иначе, какъ со всѣми обязанностями и повинностями, на участкѣ лежавшими. Раздробленіе участковъ безусловно запрещалось.
   Наконецъ, крестьянамъ этимъ предоставлено было важное право выкупа повинностей. Выкупная сумма опредѣлялась капитализаціей годичнаго чинша изъ 5%, причемъ требовалось внести 3/4 этой суммы -- единовременно или по частямъ, уплачивая каждый разъ не менѣе 15 рублей. По мѣрѣ взноса выкупа повинности соотвѣтственно уменьшались.
   Послѣднимъ правомъ крестьяне воспользовались очень мало; но и безъ этого положеніе ихъ въ казенныхъ имѣніяхъ почти приравнивалось положенію крестьянъ-собственниковъ.
   Вся описанная система преобразованій, произведенныхъ въ быту казенныхъ крестьянъ, носить несомнѣнный отпечатокъ вліянія реформъ, предпринятыхъ и проводившихся въ это время въ сосѣднемъ Прусскомъ королевствѣ.
   Чтобы судить о значеніи этихъ преобразованій, полезно указать нѣкоторыя цифры. Изъ числа 3,860 казенныхъ селеній въ Царствѣ Польскомъ въ 1856 году было очиншовано, т.-е. устроено согласно положенію 1835 г. и правиламъ 1841 года, 3,070; неочиншованныхъ оставалось всего 700, т.-е. не болѣе 20%. Изъ числа 812 деревень, вошедшихъ въ составъ майоратныхъ имѣній, къ 1856 году не очиншованныхъ оставалось всего 28, т.-е. 3 1/2% {Цифры эти приведены въ статьѣ Ю. Рехневскаго, на которую мы уже ссылались, въ Русск. Вѣстн. 1853 г., No 5, стр. 258.}.
   Представляя, такимъ образомъ, несомнѣнный рядъ существенныхъ улучшеній въ судьбѣ казенныхъ крестьянъ, время съ 1815--1846 гг. было глухое время для крестьянскаго дѣла въ помѣщичьихъ имѣніяхъ. За весь этотъ періодъ въ судьбѣ помѣщичьихъ крестьянъ въ Царствѣ Польскомъ не произошло никакихъ перемѣнъ къ лучшему.
   Тѣмъ не менѣе, нельзя сказать, чтобы въ ихъ пользу не было никакого движенія среди самого общества. Напротивъ, сознаніе безвыходности того положенія, до котораго дошли крестьяне въ имѣніяхъ польскихъ помѣщиковъ, съ одной стороны, совершавшаяся реформа въ польскихъ областяхъ Пруссіи на широкихъ основахъ Штейнъ-Гарденберговскаго законодательства -- съ другой заставляли также, какъ въ послѣдніе годы самостоятельной Рѣчи Посполитой, лучшихъ представителей помѣстнаго сословія высказываться въ пользу улучшенія быта крестьянъ.
   Таковы сочиненія: Салтыковича -- О причинахъ бѣдности кресты", вышедшее еще въ 1815 году; Яна Жуковскаго -- О барщинѣ съ прибавленіемъ замѣчаній о нравственности и матеріальномъ положеніи наше" народа, изданное въ Варшавѣ въ 1830 году; графа П. Дубенскаго -- Объ устройствѣ крестьянскихъ отношеній въ великомъ герцогствѣ Познанскомъ, 1843 года; А. Михальскаго -- Крестьяне и регуляція ихъ, 1844 г.; I. Михальскаго -- Регуляція отношеній крестьянъ, 1845 г.; Феликса Зелинскаго -- О вѣчныхъ арендахъ, 1842 года {Важнѣйшія части этихъ сочиненій (кромѣ сочиненій I. Михальскаго), вмѣстѣ съ цѣлымъ рядомъ другихъ, были собраны въ 1858 г. графомъ Севериномъ Урусскимъ въ двухъ томахъ подъ общимъ заглавіемъ: Крестьянское дѣло. Русскій переводъ (очень небрежный) Моллера 1859 г.}.
   Во всѣхъ этихъ сочиненіяхъ и статьяхъ, весьма различныхъ по своему достоинству, какъ и во многихъ трудахъ, изданныхъ уже послѣ 1846 г. {Послѣ 1846 г. въ польской литературѣ по крестьянскому вопросу наступило несомнѣнное оживленіе, обусловленное, вѣроятно, съ одной стороны, кровавымъ событіемъ въ Галиціи, съ другой -- мѣрами русскаго правительства въ Царствѣ Польскомъ, гдѣ оно впервые высказало серьезныя намѣренія вмѣшаться въ отношенія между помѣщиками и крестьянами,-- отношенія, до тѣхъ поръ развивавшіяся домашнимъ образомъ. Въ это время появились замѣчательныя сочиненія Адама Кржиштопора (Ѳомы Потоцкаго) и многія другія. Въ большинствѣ изъ нихъ отразились принципы Штейнъ-Гарденберговскаго законодательства. Отдѣльно въ этомъ отношеніи стоитъ лишь сочиненіе англомана гр. Андрея Замойскаго О собственности и арендѣ въ отношеніи къ нашимъ крестьянамъ. Онъ относится къ прусской реформѣ весьма критически.}, ясно выражается мысль о необходимости ограниченія помѣщичьяго произвола въ распоряженіи занятою крестьянами землей. Какъ на идеалъ поземельнаго устройства крестьянъ, большинство этихъ авторовъ указываетъ на прусское законодательство, основанное на реформахъ Штейна и Гарденберга 1807 и 1811 годовъ. Главнѣйшія основанія этого законодательства только что были примѣнены прусскимъ правительствомъ къ великому герцогству Познанскому.
   Тѣ же принципы имѣли впослѣдствіи несомнѣнное вліяніе на всѣ начинанія нашего правительства въ Царствѣ Польскомъ.
   

III.
Законъ 26 мая 1846 года созданное имъ положеніе дѣлъ.

   Въ 1846 году русское правительство впервые рѣшилось вмѣшаться въ судьбу польскихъ помѣщичьихъ крестьянъ. 26 мая 1846 года неожиданно былъ изданъ указъ, совершенно измѣнившій юридическое положеніе крестьянъ въ ихъ отношеніи къ землѣ, на которой они сидѣли. Указъ этотъ П. А. Милютинъ справедливо называлъ лучшимъ памятникомъ русскаго вліянія въ Варшавѣ {Объяснительная записка къ проектамъ указовъ 19 февр. 1864 года.}.
   Ближайшимъ поводомъ къ изданію указа послужило донесеніе плоцкаго гражданскаго губернатора о безпомощномъ положеніи крестьянъ, причемъ указывалось также на возроставшее ихъ негодованіе, вызываемое частыми выселеніями ихъ помѣщиками изъ усадебъ, которыя передавались вновь прибывшимъ нѣмецкимъ колонистамъ {Ibidem.}.
   Сопоставляя самое время изданія этого указа съ происходившими тогда событіями въ сосѣдней Галиціи, гдѣ крестьяне бросились рѣзать помѣщиковъ, можно догадываться, что эти событія не остались безъ вліяй на спѣшность изданія столь важнаго указа, повидимому, безъ всякихъ подготовительныхъ работъ. въ самомъ указѣ выставлены общіе мотивы его изданія. Тамъ указано, что крестьяне, живущіе на помѣщичьихъ земляхъ, вслѣдствіе доопредѣленія закономъ ихъ обязанностей, совершенно зависятъ отъ произвола помѣщиковъ, что помѣщики, пользуясь этимъ, сгоняютъ крестьянъ съ ихъ участковъ или перемѣняютъ и уменьшаютъ по своему произволу эти крестьянскіе участки, отчего увеличивается число безземельныхъ и частые переходы вредно вліяютъ "на благосостояніе и нравственность этого полезнаго класса жителей" и, наконецъ, "что живущіе въ частныхъ имѣніяхъ поселяне, изъ опасенія лишиться обрабатываемыхъ ими издавна поземельныхъ участковъ, нерѣдко вынуждены бываютъ принимать на себя и исполнять отяготительныя повинности по произволу владѣльцевъ или одними обычаями установленныя". Поэтому признано необходимымъ "впредь до изданія общаго закона объ устройствѣ поселянъ положить къ тому предварительныя основанія".
   Основанія эти изложены въ шести статьяхъ:
   Статья I воспрещаетъ владѣльцамъ имѣній произвольно сгонять крестьянъ, обрабатывающихъ для себя не менѣе 3 морговъ (1 1/2 десятины) земли, съ занятыхъ ими участковъ, пока они исправно отбываютъ всѣ лежащія на нихъ повинности, а также перемѣнять или уменьшать предоставленные каждому крестьянину участки и угодья, или же увеличивать отбываемыя за нихъ повинности. Напротивъ, крестьяне могутъ переселяться куда угодно, соблюдая лишь установленный полицейскій порядокъ и предваривъ помѣщика за 3 мѣсяца до начала хозяйственнаго года.
   Статья II обязываетъ владѣльцевъ водворять на каждый оставляемый крестьяниномъ участокъ не позже 2 лѣтъ новаго поселенца, отнюдь не присоединяя этихъ участковъ и усадебъ къ собственнымъ господскимъ полямъ.
   Статья III поручаетъ высшему административному учрежденію въ Царствѣ Польскомъ -- совѣту управленія -- уничтожить изъ существующихъ во владѣльческихъ имѣніяхъ подъ разными наименованіями даремщинъ и понудительныхъ наймовъ тѣ, которые окажутся "не имѣющими законнаго основанія", причемъ въ имѣніяхъ, управляемыхъ самими помѣщиками, а 1 января 1847 г., въ имѣніяхъ же, отданныхъ въ аренду по формальны" контрактамъ, заключеннымъ до 1 января 1846 г.,-- по истеченіи сроковъ этихъ контрактовъ.
   Статья IV поручаетъ тому же совѣту управленія издать правила для рѣшенія упрощеннымъ порядкомъ всѣхъ споровъ между помѣщиками и крестьянами и опредѣлить подвѣдомственность этого рода дѣлъ, а до тѣхъ поръ возложить на административныя власти "неусыпное наблюденіе, чтобъ обязанности поселянъ въ отношеніи ихъ къ ихъ помѣщикамъ не выходили за предѣлы тѣхъ повинностей, какія, по уничтоженіи незаконныхъ даремщинъ и принудительныхъ наймовъ, признаны будутъ правильными и дѣйствительно существовали до 1 января 1846 года, и чтобы въ дѣлахъ помѣщиковъ съ поселянами оказываемы были правосудіе и законная защита".
   Статья V обязываетъ административныя власти оказывать "помощь и покровительство" помѣщикамъ, желающимъ заключить съ крестьянами сдѣлки "объ очишневаніи" (о переводѣ на оброкъ), съ тѣмъ, однако же, чтобъ эти сдѣлки были представляемы посредствомъ губернскаго начальства и съ его подробнымъ заключеніемъ на утвержденіе высшаго правительственнаго мѣста по назначенію совѣта управленія.
   Наконецъ, статья VI распространяетъ дѣйствіе этого закона на всѣ имѣнія казенныя, эдукаціонныя и принадлежащія разнымъ учрежденьямъ и гминамъ.
   Исполненіе указа возложено на намѣстника и совѣтъ управленія {Указъ 26 мая 1846 г. напечатанъ въ т. XXXVIII Dziennik'а prow, стр. 4.}.
   Вникая въ смыслъ изложенныхъ статей этого закона; мы видимъ, что онъ составляетъ какъ бы необходимое дополненіе къ тѣмъ статьямъ конституцій 1807 и 1815 годовъ и органическаго статута 1832 года, которыми крестьянамъ Царства Польскаго гарантировалась личная свобода. Указъ 26 мая 1846 года имѣлъ, очевидно, главною своею цѣлью гарантировать имъ нѣкоторую экономическую независимость отъ помѣщиковъ. Этимъ указомъ впервые вводится въ Царствѣ Польскомъ понятіе неприкосновенности крестьянской земли, которую помѣщикъ можетъ отобрать отъ крестьянина лишь въ случаѣ неисполненія лежащихъ на немъ повинностей и ни въ какомъ случаѣ но можетъ присоединитъ къ собственнымъ господскимъ полямъ. Притокъ сохраняются за крестьянами всѣ права ихъ на угодья, куда относятся всѣ сервитутныя права ихъ на строевыя деревья, топливо и подстилку для скота изъ помѣщичьяго лѣса и на пастьбу въ немъ, а также нерѣдко и на другихъ помѣщичьихъ пастбищахъ своего скота. Этимъ же указомъ прекращается дальнѣйшій ростъ повинностей, отбываемыхъ крестьянами въ пользу помѣщиковъ съ занятой ими земли, и уничтожаются всѣ добавочные виды повинностей, не подходящіе подъ понятіе правильной регулярной барщины подъ общимъ названіемъ даремщинъ и принудительныхъ наймовъ. Имъ же рекомендуется очиншеваніе крестьянъ, т.-е. переводъ съ барщины на оброкъ, впрочемъ, пока необязательный для помѣщиковъ.
   Къ сожалѣнію, законъ этотъ не отмѣнилъ установленной въ 1818 году вотчинной юрисдикціи. Положеніе, созданное имъ, повидимому, соотвѣтствовало тому положенію въ Пруссіи, которое было создано Штейномъ эдиктомъ 9 октября 1807 года. Этимъ эдиктомъ была дарована крестьянамъ личная свобода и право располагать собою съ удержаніемъ правъ на землю. Послѣ его изданія точно также остались неприкосновенными патримоніальная юрисдикція и право вотчинной собственности (dominium directum) помѣщиковъ на землю, которою пользовались крестьяне, и вытекавшіе отсюда доходы и повинности. Но въ Пруссіи эдиктъ 9 октября 1807 года былъ только первыхъ шагомъ на пути аграрныхъ реформъ, задуманныхъ правительствомъ Фридриха Вильгельма и затѣмъ послѣдовательно и почти непрерывно проводимыхъ въ теченіе 50 лѣтъ. Напротивъ, указъ 26 мая 1846 года стоить уединенно въ исторіи польскаго крестьянскаго дѣла.
   Въ Пруссіи за эдиктомъ 9 октября 1807 года слѣдовали Гарденберговскіе законы 16 марта, 11 и 14 сентября 1811 года, направленные къ ликвидаціи прежнихъ поземельныхъ отношеній. Правда, законы эти, какъ и послѣдовавшіе за ними другіе законы, направленные къ проведенію въ жизнь провозглашенныхъ Штейномъ и Гарденбергомъ принциповъ, были результатомъ борьбы и компромисса. При проведеніи въ жизнь "регулированія" хозяйственныхъ отношеній, крестьяне въ Пруссіи потеряли значительную часть земли, бывшей въ ихъ пользованіи и отошедшей теперь къ помѣщикамъ въ видѣ вознагражденія за отмѣненныя вотчинныя повинности; они лишились при этомъ чрезвычайно важныхъ для нихъ правъ сервитутныхъ. По, тѣмъ не менѣе, нужно признать, что въ Пруссіи принципы, принятые въ 1807 и 1811 годахъ за основаніе крестьянской реформы, были довольно послѣдовательно и почти безостановочно, хотя и съ нѣкоторыми уклоненіями, проведены въ жизнь въ теченіе послѣдовавшаго за ними пятидесятилѣтняго періода.
   Законъ 26 мая 1846 года въ ближайшемъ будущемъ не повлекъ за собой никакихъ дальнѣйшихъ преобразованій, несмотря на ясно выраженное въ немъ самомъ намѣреніе законодателя, который смотрѣлъ на него лишь какъ на временную мѣру. Намѣреніе это осталось безъ исполненія при жизни императора Николая, повидимому, въ виду того, что оно встрѣтило сильное несочувствіе со стороны высшей мѣстной администраціи въ краѣ въ лицѣ императорскаго намѣстника князя Паскевича.
   Министръ статсъ-секретарь по дѣламъ Царства Польскаго, но приказанію государя, спрашивалъ черезъ нѣсколько лѣтъ послѣ изданія указа 1846 года мнѣніе намѣстника о введеніи обязательнаго очиншеванія помѣщичьихъ крестьянъ, что являлось бы вполнѣ послѣдовательнымъ шагомъ со стороны правительства въ дѣлѣ если не освобожденія, то, по крайней мѣрѣ, улучшенія быта помѣщичьихъ крестьянъ въ Польшѣ. Однако, князь Паскевичъ отвѣтилъ, что крестьяне въ Царствѣ Польскомъ уже достаточно облагодѣтельствованы кодексомъ Наполеона и указомъ 26 мая 1846 года, а что обязательное очиншеваніе -- мѣра несправедливая относительно помѣщиковъ {См. объяснительную записку по проектамъ указовъ 19 февраля 1864 года.}.
   Въ настоящее время можно, впрочемъ, думать, что неисполненіе этого намѣренія оказалось, въ концѣ-концовъ, въ пользу, а не во вредъ крестьянамъ. Несомнѣнно, что обязательное очиншеваніе, еслибъ эта мѣра быа. принята въ то время, повела бы за собой уничтоженіе крестьянскихъ сервитутовъ, подобно тому, какъ это случилось въ Пруссіи и въ казенныхъ имѣніяхъ Царства Польскаго. Такое рѣшеніе вопроса соотвѣтствовало бы во всякомъ случаѣ всѣми раздѣлявшемуся въ то время мнѣнію о безусловномъ сельско-хозяйственномъ вредѣ сервитутовъ.
   Значенія этого вопроса для крестьянъ и для страны мы коснемся въ другомъ мѣстѣ, теперь же обратимся къ исполненію и проведенію закона 1846 года въ жизнь.
   Во избѣжаніе возможныхъ замѣшательствъ во время полевыхъ работъ, указъ 26 мая рѣшено было не обнародовать и не печатать до 1 сентября 1846 года. Губернаторамъ же было предложено слѣдить, чтобы помѣщики не воспользовались этимъ временемъ для удаленія крестьянъ съ ихъ усадебъ, для принужденія ихъ къ заключенію какихъ-либо невыгодныхъ для нихъ сдѣлокъ и т. п. Помѣщикамъ содержаніе указа стало извѣстно немедленно, такъ какъ имъ были розданы особыя табели (бланки) для записи въ нихъ всѣхъ крестьянъ, владѣющихъ усадьбами болѣе 3 морговъ, причемъ тутъ же должны были отмѣчаться всѣ отправляемыя ими повинности.
   Согласно указаніямъ, даннымъ намѣстникомъ княземъ Паскевичемъ совѣту управленія въ предложеніи его отъ 1 іюня 1846 года, реформа, предначертанная указомъ 26 мая, должна была быть приведена въ исполненіе къ 1 января 1847 года {Горемыкинъ: "Очерки изъ исторіи крестьянъ въ Польшѣ", стр. 136 и слѣд.}.
   Совѣтъ управленія и коммиссія внутреннихъ дѣлъ принялись за дѣло весьма энергично: престаціонныя табели составленныя помѣщиками были разсмотрѣны, повѣрены и утверждены въ теченіе 20 дней, а ихъ было 17,000. Само собой разумѣется, что спѣшность эта была для дѣла невыгодна, такъ какъ повѣрка могла быть лишь чисто-формальная. Но это обусловливалось требованіемъ уничтожить всѣ незаконныя повинности непремѣнно съ 1 января 1847 года.
   Въ развитіе указа, совѣтомъ управленія былъ преподанъ низшимъ административнымъ властямъ цѣлый рядъ разъясненій, толковавшихъ указъ довольно широко въ пользу крестьянъ.
   Такъ, въ объясненіе 1-й ст. указа было постановлено, что всѣ сервитутныя права крестьянъ на пользованіе помѣщичьимъ лѣсомъ и пастьбищами остаются въ силѣ и не могутъ быть упраздняемы.
   Въ развитіе 2-й ст. указа постановлено, что помѣщики не могутъ не только присоединять къ своимъ фольваркамъ, но также и дробить крестьянскія усадьбы, оставленныя ихъ владѣльцами; что пока усадьбы эти пустуютъ, помѣщики обязаны отбывать съ нихъ всѣ государственныя повинности и сборы, но что указъ 26 мая не распространяется на усадьбы, оставленныя крестьянами до его изданія.
   Во исполненіе 3-й ст. указа издано было высочайше утвержденное постановленіе совѣта управленія отъ 14 ноября 1846 года, которымъ было опредѣлено, какія даремщины и принудительные наймы подлежатъ уничтоженію {Совѣтъ управленія подъ незаконными даремщиначи понималъ повинности, не опредѣленныя ни числомъ дней, ни количествомъ требуемой работы.
   Чтобы судятъ о громадномъ экономическомъ значеніи этихъ даремщинъ и различныхъ видовъ принудительныхъ наймовъ, продажъ и поставокъ по опредѣленной таксѣ, важно отмѣтить, что существовали цѣлыя имѣнія, въ которыхъ вовсе не было опредѣленной барщины, а все хозяйство поддерживалось однѣми даремщиками. Совѣтъ управленія перечисляетъ 121 видъ такихъ даремщинъ и принудительныхъ каймовъ. Одинъ изъ видовъ даремщины -- толока (сгонъ на работы во время страхи всего рабочаго населенія) по постановленію 14 ноября 1846 года дозволялось замѣнить шестью днями барщины въ году отъ каждой усадьбы. Цѣлый рядъ дармщинъ и всѣ принудительные наймы, продажи, поставки и проч. были отмѣнены вовсе. Нѣкоторые же виды даремщинъ дозволено было оставить, но лишь включи" ихъ въ составъ постоянной барщины. Въ имѣніяхъ, гдѣ всѣ работы отправляли" путемъ даремщинъ, а также въ тѣхъ, гдѣ обыкновенной барщины было менѣе 2 дней въ недѣлю отъ уволоки земли (16 десятинъ), даремщины, кромѣ тѣхъ, которыя уничтожены были безусловно, дозволялось замѣнять опредѣленною барщикоі и добровольному соглашенію съ крестьянами и подъ наблюденіемъ правительства.
   Постановленіе 14 ноября 1846 г. помѣщено въ XXXVIII томѣ Dziennik'a praw, стр. 252. Кромѣ того оно помѣщено въ извлеченіи въ ст. Ю. Рехневскаго, Русскій Вѣстникъ 1858 г., No 5.}.
   Въ развитіе той же статьи совѣтъ управленія разъяснилъ, что отъ дремщинъ и принудительныхъ наймовъ свободны также всѣ коморники и даже безземельные крестьяне.
   Исполненіе указа 1846 года подверглось рѣзкой критикѣ въ объяснительной запискѣ И. А. Милютина къ проектамъ указовъ 19 февраля 1864 г. Высоко цѣня самый указъ 26 мая, Милютинъ полагалъ, что исполненіе его на практикѣ было до того искажено глухою, но сознательною оппозиціей со стороны мѣстныхъ чиновниковъ и помѣщиковъ, отъ которыхъ исполину это зависѣло, что указъ, какъ практическая мѣра, утратилъ значительную часть своей цѣны.
   Дѣйствительно, вслѣдъ за изданіемъ указа былъ допущенъ цѣлый рядъ исключеній, но врядъ ли эти исключенія имѣли серьезное значеніе. Впослѣдствіи большую часть ихъ самъ И. А. Милютинъ ввелъ въ указы 19 февраля 1864 года. Такъ, изъ-подъ дѣйствія указовъ были изъяты всѣ тѣ крестьяне, которые, кромѣ земледѣлія, имѣли еще какое-нибудь спеціальное занятіе или служили помѣщикамъ въ какихъ-либо спеціальныхъ техническихъ должностяхъ, какъ-то: корчмари, кузнецы, мельники, овчари, садовники, лѣсные сторожа и т. п. Затѣмъ признано было, что дѣйствіе указа не распространяется на участки мелкой шляхты, хотя бы и сданные въ аренду крестьянами, такъ какъ ранѣе участки эти обрабатывались самими ихъ владѣльцами.
   Гораздо большее значеніе имѣли исключенія, допущенныя совѣтомъ управленія по нѣкоторымъ частнымъ случаямъ. Примѣры такихъ отступленій указаны въ книгѣ г. Горемыкина Очерки изъ исторіи крестьянъ въ Польшѣ {Стр. 185.}.
   Но если сравнить всѣ подобныя исключенія и отступленія съ тѣми, которыя были допущены при проведеніи аграрныхъ реформъ новѣйшаго времени въ другихъ странахъ, напримѣръ, въ Пруссіи во времена Штейна и Гарденберга или у насъ въ Россіи во время самой выработай и затѣмъ примѣненія къ жизни положенія 19 февраля 1861 года, то придется,, безъ сомнѣнія, признать ихъ весьма незначительными.
   Что касается дѣятельности высшихъ административныхъ учрежденій въ Царствѣ Польскомъ -- совѣта управленія и, въ особенности, комиссіи внутреннихъ дѣлъ,-- то врядъ ли справедливо упрекать ихъ въ потворствѣ помѣщичьимъ интересамъ и въ стремленіи исказить на практикѣ волю законодателя. Наоборотъ, по вопросу о сервитутныхъ правахъ крестьянъ и въ дѣлѣ упраздненія незаконныхъ даремщинъ и принудительныхъ наймовъ эти учрежденія старались, какъ мы видѣли, широко полно примѣнить въ жизни соотвѣтственныя статьи указа.
   Въ помѣщичьей средѣ указъ 26 мая не могъ, конечно, не вызвать неблагопріятныхъ толковъ и попытокъ уклониться такъ или иначе отъ невыгодныхъ матеріальныхъ послѣдствій этого закона {Въ этомъ отношеніи немалыми промахами со стороны правительства Царства слѣдуетъ признать отсрочку опубликованія указа до 1 сентября и слишкомъ короткій срокъ, данный правительственнымъ учрежденіямъ для повѣрки престаціонныхъ табелей, составленныхъ самими помѣщиками. Есть указаніе, что многіе помѣщики отнеслись къ этому дѣлу не только небрежно и поверхностно, но иногда прямо недобросовѣстно. См. Горемыкина, назв. соч., стр. 142, и объяснительную записку къ и сектамъ указовъ 19 февраля 1864 года.}, хотя можно думать, что а тутъ движеніе противъ указа было гораздо менѣе сильно, нежели оно могло бы быть во всякое другое время, такъ какъ помѣщики были слишкомъ напуганы перспективою рѣзни, которая только что имѣла мѣсто въ сосѣдней Галиціи. Въ тогдашнихъ обстоятельствахъ они склонны были смотрѣть на русское правительство, какъ на единственный свой оплотъ въ случаѣ вспышки среди притѣсненныхъ и ненавидѣвшихъ панщизну крестьянъ. Къ этому именно времени относится знаменательный памфлетъ маркиза Александра Велепольскаго подъ названіемъ Lettre d'un gentüléhomme polonais sur les massacres de la Galicie adressée au prince de Metternich à l'occasion de sa dépêche circulaire de 7 mars 1916 {Помѣщено въ IV томѣ сочиненій Н. Litickiego: "Alexander Wielopolski". Erakow, 1878--79, стр. 489.}, въ которомъ на ряду со страстнымъ и энергическимъ осужденіемъ австрійскаго правительства указывается полякамъ необходимость искренно и безусловно отдаться великодушію русскаго императора, государя хотя и суроваго, но зато такого, который никогда не отчуждалъ своей власти въ руки разбойниковъ и всегда поддерживалъ порядокъ {"La noblesse polonaise,-- сказано тамъ,-- préférera sans doute marcher arec les B isses А la tête de la civilisation slave, jeune, vigoureuse et pleine d'avenir, que d se traîner coudoyée, méprisée, haïe, injurée А la queuv de votre civilisation désipite, tracassidre et présomptueuse", стр. 467, тамъ же.}. Лучшая и передовая частъ дворянства въ цѣломъ рядѣ статей и памфлетовъ подъ вліяніемъ тѣхъ же событій выразила ясное сознаніе необходимости примириться со своими крестьянами и серьёзно улучшить ихъ бытъ {Весьма знаменательный въ этомъ отношеніи фактъ указанъ въ статьѣ г. Ю. Рехневскаго (Русскій Вѣстникъ 1858 г., No 5, стр. 260). При уничтоженіи въ помѣщичьихъ имѣніяхъ даремщинъ, хотя было постановлено, что въ имѣніяхъ, сданныхъ въ аренду, уничтоженіе это можетъ послѣдовать лишь по окончаніи сроковъ арендныхъ договоровъ, однако, изъ 1,023 имѣній, состоявшихъ въ арендѣ въ 1886 году, въ 1848 году указъ 26 мая былъ введенъ уже въ 643, такъ какъ арендаторы добровольно согласились подчиниться указу до истеченія сроковъ арендныхъ контрактовъ.}.
   Несмотря на всѣ достоинства указа 26 май 1846 года, слѣдуетъ, конечно, признать, что онъ явился, какъ это замѣтилъ въ своей книжкѣ г. Горемыкинъ {Назв. соч., стр. 135.}, лишь программою того, что нужно было сдѣлать, такъ какъ установленное имъ новое юридическое положеніе крестьянъ фактически оставалось безъ надлежащей гарантіи.
   Въ положенія польскихъ крестьянъ и послѣ изданія указа 26 мая 1846 года самымъ существеннымъ недостаткомъ оставалось, попрежнему, подчиненіе ихъ въ административномъ и отчасти въ судебномъ отношенія вотчинной юрисдикціи помѣщиковъ. Еслибъ указъ 1846 года былъ лишь первымъ шагомъ на пути освободительныхъ реформъ по отношенію къ крестьянскому сословію, то несомнѣнно вторымъ шагомъ должно бы явиться уничтоженіе вотчинной зависимости крестьянъ отъ помѣщиковъ, какъ это и было въ Пруссіи въ 1811 году. Но въ Царствѣ Польскомъ этого не случилось. Высшая правительственная власть въ Царствѣ въ лицѣ намѣстника князя Паскевича была противъ всякихъ дальнѣйшихъ шаговъ по пути реформы въ крестьянскомъ вопросѣ. Въ связи съ этимъ осталась безъ исполненія и 4 статья указа, предписывавшая создать особыя учрежденія, которыя бы вѣдали спорныя дѣла между помѣщиками и крестьянами. Въ предложеніи намѣстника совѣту управленія отъ 1 іюня 1846 года сказано, что "развитіе этой статьи не требуетъ поспѣшности, ибо надлежитъ опредѣлить обязанности крестьянъ къ помѣщикамъ прежде, нежели опредѣлено будетъ какія мѣста должны разбирать ихъ взаимные споры" {Горемыкинъ, назв. соч., стр. 137.}.
   Что касается очиншеванія, т.-е. перевода крестьянъ съ барщины на оброкъ, то указъ 1846 года, вопреки стремленію, выраженному въ ст. 5, не только не способствовалъ увеличенію числа подобныхъ сдѣлокъ между помѣщиками и крестьянами, а, наоборотъ, затормазилъ это дѣло. Крестьяне стали на этотъ счетъ неподатливы, такъ какъ законъ этотъ возбудилъ въ нихъ надежду на полученіе земли въ полную собственность при помощи правительства.
   Черезъ 10 лѣтъ послѣ изданія указа, по свѣдѣніямъ, приводимымъ въ цитированной уже статьѣ г. Ю. Рехневскаго {Русскій Вѣстникъ 1858 г., No 5, стр. 260 и слѣд.}, изъ общаго числа деревень помѣщичьихъ крестьянъ было очиншованныхъ лишь 30,5%, тогда какъ у казенныхъ крестьянъ число это достигало 74,3%, а въ майоратныхъ имѣніяхъ -- 96,4% {В. Д. Спасовичъ упоминаетъ, что изъ помѣщичьихъ крестьянъ болѣе 99% дворовъ оставались въ 1861 г. на барщинѣ. Онъ взялъ цифры изъ книги Lisickiego: "Alex. Wielopolski", т. II, стр. 106, но сдѣлалъ невѣрный разсчетъ. Тамъ сказано, что за послѣдніе 2 года передъ 1861 г. число очиншованныхъ усадебъ достигло; лишь 1,017, а на барщинѣ оставалось еще 137,250. Сколько было очиншовано ранѣе и сколько всѣхъ крестьянскихъ усадебъ въ помѣщичьихъ имѣніяхъ края,-- тамъ не сказано, а г. Спасовичъ по недоразумѣнію предположилъ, что ихъ было всего 137,2604 + 1,017, или 138,267. На самомъ дѣлѣ ихъ было гораздо больше. См. Спасовичъ, назв., соч., стр. 176; Lisicki, назв. соч., т. II, стр. 105.}.
   

IV.
Положеніе дѣлъ въ Царствѣ Польскомъ въ началѣ царствованія императора Александра II.-- Общественное возбужденіе и крестьянскій вопросъ.-- Земледѣльческое общество и мѣры, предположенныя представителями русской администраціи.-- Маркизъ Велепольскій и выработанные имъ аграрные законы.-- Возстаніе и отложеніе тайнаго революціоннаго правительства къ крестьянскому вопросу.

   Съ перемѣной царствованія послѣ Крымской кампаніи, когда начались новыя вѣянія въ Россіи, въ Царствѣ Польскомъ тоже проявилось замѣтное общественное движеніе. Но здѣсь оно направилось на вопросы національные политическіе. Главною мечтой встрепенувшагося общества явился не крестьянскій вопросъ, а вопросъ автономіи и національной независимости.
   При посѣщеніи государемъ Варшавы въ 1856 году, ему былъ поданъ адресъ, редактированный, по порученію польскихъ патріотовъ, барономъ Фирксомъ (Шедо-Феротти, авторомъ книги: Que fera-t-on de la Pologne?). Въ адресѣ этомъ испрашивались слѣдующія льготы: 1) амнистія политическимъ эмигрантамъ; 2) возвращеніе сосланныхъ въ Сибирь; 3) участіе помѣщиковъ въ мѣстномъ управленіи посредствомъ выборныхъ, а также участіе ихъ въ судѣ и полиціи; 4) открытіе польскаго университета.
   Адресъ этотъ являлся какъ бы пробнымъ камнемъ, самымъ скромнымъ minimum'омъ тѣхъ политическихъ реформъ, которыхъ общество польское ожидало отъ новаго императора. Изъ него были исключены, на первый разъ, послѣ продолжительныхъ обсужденій, ходатайство объ особомъ государственномъ совѣтѣ и учрежденіяхъ, обѣщанныхъ въ 1832 году органическимъ статутомъ {Спасовичъ: "Жизнь и политика Маркиза Велепольскаго". Спб., 1882 г., стр. 72.}.
   О крестьянахъ и крестьянскомъ вопросѣ не было сказано ни слова.
   Но въ слѣдующемъ 1857 году было учреждено, съ разрѣшенія правительства, "земледѣльческое общество", которому вскорѣ было предоставлено заняться обсужденіемъ крестьянскаго вопроса. Вотъ какъ характеризуетъ В. Д. Спасовичъ {Тамъ же, стр. 75.} значеніе этого общества: "Учреждено частное общество; ему разрѣшено заниматься однимъ земледѣліемъ; но Царство Польское было въ тѣхъ условіяхъ, при которыхъ, по отсутствію всякихъ другихъ органовъ и каналовъ жизни общественной, всякое промышленное предпріятіе нѣсколько большихъ размѣровъ получало политическую окраску, и политика проникала даже въ пренія объ удобреніи полей, пшеницѣ и картофелѣ. За неимѣніемъ всякой другой организаціи земледѣльческое общество превратилось мало-по-малу въ фактическое представительство общественнаго мнѣнія страны".
   Ему-то и было передано обсужденіе крестьянскаго вопроса.
   Въ то же время, въ виду возникновенія крестьянскаго вопроса въ имперіи. представители русской власти въ Варшавѣ сочли нужнымъ также подвинуть его нѣсколько въ Царствѣ Польскомъ.
   Князя Паскевича уже въ это время не существовало. Онъ умеръ 20 января 1856 года. Намѣстникомъ быль князь Горчаковъ; внутренними дѣлами Царства завѣдывалъ нѣкто Мухановъ, одинъ изъ сотрудниковъ покойнаго фельдмаршала. Выработанные ими законы не представляли, въ смыслѣ улучшенія быта крестьянъ, ничего серьезнаго. Это было высочайше утвержденное 16 декабря 1858 года постановленіе совѣта управленія о добровольномъ очиншеваніи {Dziennik praw, т. LII, стр. 46--90.}. Оно было издано спустя 12 лѣтъ послѣ изданія указа 26 мая 1846 года, какъ бы въ развитіе 5-й ст. этого указа. Главное достоинство этого законоположенія состояло въ тонъ, что оно упорядочило контроль правительства въ дѣлѣ заключенія чиншевыхъ сдѣлокъ, измѣнивъ порядокъ засвидѣтельствованія ихъ нотаріусами, которые до этого времени свидѣтельствовали такія сдѣлки ранѣе правительственнаго утвержденія, въ виду чего самое утвержденіе это являлось какъ бы пустою формальностью {Объяснительная записка Милютина къ проектамъ указовъ 19 феврали 1846 г.}.
   Постановленіе это предлагало очиншеваніе, попрежнему, добровольное, причемъ установлялся чиншъ, размѣръ котораго могъ быть измѣняемъ черезъ каждыя 20 лѣтъ, соотвѣтственно среднимъ цѣнамъ ржи. Насколько ничтожно было это законоположеніе по своему значенію, видно изъ того, что на основаніи его было очиншевано до 1861 года не болѣе 20 имѣній {Горемыкинъ, назв. соч., стр. 151.}.
   3 марта 1859 года, по представленію намѣстника князя Горчакова, былъ изданъ законъ объ устройствѣ гминъ. Въ этомъ законѣ единственное улучшеніе заключалось въ сокращеніи числа гнинъ съ 5,000 до 3,069, причемъ установлено, что размѣръ гмины не можетъ быть менѣе 50 жилыхъ домовъ. Но право быть войтомъ гмины оставалось, попрежнему, сопряженнымъ съ вотчиннымъ правомъ владѣнія имѣніемъ (ст. 4), причемъ необходимость этого порядка вещей была подкрѣплена въ особой запискѣ Муханова такимъ соображеніемъ: "эта система (патримоніальная) имѣетъ ту неоспоримую и доказанную многолѣтнимъ опытомъ пользу, что предоставленіе поземельнымъ владѣльцамъ должности тминнаго войта даетъ правительству ручательство должнаго исполненія оной, и, притомъ, служба эта исправляется безвозмездно" {Спасовичъ, назв. соч., стр. 208.}.
   Земледѣльческое общество, настроенное существовавшммъ въ то время въ странѣ возбужденіемъ, ставило крестьянскій вопросъ гораздо шире. Конечно, среди его членовъ, которыхъ было до 3,000 человѣкъ, существовали на этотъ счетъ мнѣнія весьма разнообразныя, но, въ концѣ-концовъ, восторжествовало наиболѣе радикальное и прогрессивное, принадлежавшее Ѳомѣ Потоцкому. Вопреки многимъ помѣщикамъ, продолжавшимъ думать, что и крестьянскомъ вопросѣ достаточно ограничиться однимъ лишь очиншеваніемъ -- добровольнымъ, какъ желалъ бы Андрей Замойскій, предсѣдатель общества, или обязательнымъ, какъ полагали сторонники маркиза Велепольскаго,-- Ѳома Потоцкій и увлеченное имъ большинство земледѣльческаго общества постановили въ февральскомъ засѣданіи 1861 года, что коренной вопросъ крестьянской реформы долженъ быть рѣшенъ въ томъ же смыслѣ, какъ и въ Имперіи, т.-е. что нельзя ограничиться очишпеваніемъ, а необходимо, чтобы посредствомъ соотвѣтствующей выкупной кредитной операціи крестьяне получили возможность пріобрѣсти въ собственность свои надѣлы. По предложенію Ѳомы Потоцкаго, тутъ же была выбрана коммиссія изъ 10 человѣкъ, для составленія проекта выкупа чиншей посредствомъ капитализаціи изъ 6%. Все это было принято собраніемъ помѣщиковъ изъ 1,500 человѣкъ, какъ бы выражавшихъ мнѣніе страны {Тамъ же, стр. 98.}.
   Ѳома Потоцкій, извѣстный въ литературѣ подъ именемъ Адама Кржиштопора, былъ искренній и послѣдовательный демократъ. Еще въ 1851 году въ сочиненіи О urzedzieniu stosunków rolniczych w Polsce {Часть этого сочиненія вошла въ сборникъ графа Урусскаго, т. I, стр. 76--98.}, исходя изъ принциповъ Штейнъ-Гарденберговскаго законодательства, онъ предлагалъ поземельное устройство крестьянъ довольно близкое къ указамъ 19 февраля 1864 года. Увлеченные имъ помѣщики, быть можетъ и даже по всѣмъ вѣроятіямъ, не раздѣляли вообще его взглядовъ, но они исходили изъ побужденій національныхъ и патріотическихъ {Что члены земледѣльческаго общества были, въ сущности, очень далеки отъ мнѣній Ѳомы Потоцкаго, видно изъ того обстоятельства, что когда 13 наиболѣе вліятельнымъ членамъ комитета общества (mezowe zaufania) пришлось вмѣстѣ съ коммиссіей юстиціи выработать прямыя законодательныя мѣры по крестьянскому вопросу, то результатами работъ ихъ явились лишь законы объ окупѣ и обязательной въ очиншеваніи, далеко не отвѣчавшіе потребностямъ даннаго времени. Притомъ, въ первомъ изъ нихъ, по ихъ именно иниціативѣ, была введена тяжелая для крестьяне статья о неустойкахъ, а второй всецѣло направленъ въ защиту помѣщичьихъ интересовъ. (См. Спасовича, назв. соч., примѣчаніе на стр. 176--179 и слѣд., а также объ объяснительную записку къ проектамъ указовъ 19 февраля 1864 года).}. Считая себя "моральнымъ представительствомъ страны", они желали удержаться на высотѣ: положенія и не хотѣли упустить изъ своихъ рукъ политическое орудіе такой огромной важности, какъ крестьянскій вопросъ. Они поняли, какъ выразился г. Спасовичъ {Спасовичъ, назв. соч., стр. 172.}, что "состязаться съ русскимъ обществомъ на почвѣ крестьянскаго вопроса можно было только однимъ способомъ; предоставляя крестьянину въ Царствѣ Польскомъ никакъ не меньше того, что за нимъ обезпечивала законодательная власть въ Имперіи положеніями 19 февраля 1861 года".
   Эти положенія въ то время не были еще обнародованы, но члены земледѣльческаго общества, видимо, были освѣдомлены насчетъ хода работъ въ редакціонныхъ коммиссіяхъ.
   Въ это время революціонное движеніе, созрѣвавшее въ Польшѣ, выразилось уже уличными демонстраціями съ кровавымъ исходомъ. На политической аренѣ въ качествѣ главнаго директора коммиссіи внутреннихъ дѣлъ впервые появился маркизъ Велепольскій, человѣкъ совершенно своеобразный, не имѣвшій въ обществѣ польскомъ за собой никакой партія, не принадлежавшій къ земледѣльческому обществу и бывшій въ непріязненныхъ отношеніяхъ къ главѣ его, графу Андрею Замойскому. Главною политическою идеей маркиза Велепольскаго была полная автономія Царства Польскаго, но основывалъ онъ ее на принципѣ полной и искренней преданности поляковъ русскому императору. Въ крестьянскомъ или, точнѣе говоря, въ аграрномъ вопросѣ маркизъ являлся консерваторомъ; дальше очиншеванія онъ не шелъ, причемъ очиншеваніе представлялось ему не въ видѣ института вѣчной аренды, а лишь временной -- 24-хъ лѣтней. Однако, ему пришлось въ этомъ дѣлѣ считаться съ обстоятельствами данной минуты. Отъ желалъ быть посредникомъ между русскимъ правительствомъ и волновавшимся обществомъ польскимъ. Съ одной стороны, онъ хотѣлъ во что бы то ни стало предупредить возстаніе, съ другой -- надѣялся получить для Польши широкую политическую автономію, подобную той, какая была установлена конституціей 1815 года. Отъ отношенія крестьянъ къ правительству въ тогдашнихъ обстоятельствахъ очевидно зависѣло очень многое. Аграрный вопросъ, такимъ образомъ, становился на очередь самъ собою. Обстоятельства складывались такъ, что нельзя было медлить. Земледѣльческое общество, стараясь опередить правительство, издало 20 марта циркуляръ, въ которомъ оповѣщало во всеобщее свѣдѣніе, что помѣщиками рѣшено въ принципѣ, послѣ перевода крестьянъ съ барщины на чиншъ по добровольному соглашенію, дать имъ возможность путемъ кредитной операціи выкупить свой надѣлъ въ собственность. Въ плоцкой епархіи администраторъ ея издалъ циркуляръ, въ которомъ приглашалъ священниковъ внушать крестьянамъ въ проповѣдяхъ во время великаго поста, что не царь, а паны предоставятъ имъ ихъ надѣлъ въ собственность за незначительные взносы въ теченіе 40 лѣтъ, быть можетъ, меньшіе, нежели тотъ чиншъ, на который хотѣло ихъ перевести правительство {Спасовичъ, назв. соч., стр. 177. Оба циркуляра напечатаны полностью во II томѣ сочиненія Лисицкаго: "Alexander Wielopolski": циркуляръ земледѣльческаго общества -- на стр. 64, циркуляръ администратора плоцкой епархіи -- на стр. 66.}. Подъ дѣйствіемъ такихъ циркуляровъ и въ виду доходившихъ до нихъ слуходъ объ изданномъ въ Россіи положеніи 19 февраля 1861 года крестьяне іачинали отказываться отъ работъ и отъ повинностей въ пользу помѣшиковъ. Приходилось употреблять противъ нихъ военныя экзекуціонныя мѣры. Въ такихъ обстоятельствахъ Велепольскій спѣшно принялся за выработку крестьянской реформы. Онъ учредилъ съ этою цѣлью при комммссіи внутреннихъ дѣлъ особый земледѣльческій отдѣлъ (sekcya rolna), въ составъ котораго пригласилъ вліятельнѣйшихъ членовъ комитета земледѣльческаго общества (mężowie zaufania, т.-е. мужи довѣрія, какъ называлъ ихъ маркизъ {Тамъ же, стр. 175. Само же земледѣльческое общество въ мартѣ 1861 года было закрыто Велепольскимъ.}. При ихъ содѣйствіи онъ выработалъ законъ объ окупѣ, высочайше утвержденный 4 мая 1861 года {Dziennik praw, т. LVII, стр. 378.}.
   По этому закону съ 1 октября того же 1861 года (т.-е. съ окончаніемъ уборки хлѣбовъ въ этомъ году) барщина (pansczyzna) и всякая издѣльная повинность прекращалась въ помѣщичьихъ имѣніяхъ разъ навсегда для всѣхъ крестьянъ, хромѣ лишь тѣхъ, которые сами пожелали бы остаться при издѣльной повинности. Вмѣсто барщины, крестьяне должны были съ этого времени вносить по четвертямъ года опредѣленный оброкъ-окупъ, величина котораго опредѣлялась существовавшей въ каждомъ имѣніи барщиной, при чемъ оцѣнка барщины производилась путемъ оцѣнки рабочаго дня по особой, введенной этимъ закономъ, таксѣ {По этой таксѣ Царство Польское было раздѣлено на 4 района, по качеству и урожайности земель. Въ худшемъ районѣ цѣна пѣшаго рабочаго дня опредѣлялась в 7 1/2 коп., въ лучшемъ -- въ 12 коп. Цѣна для съ упряжкой въ 1 пару рабочаго скота 20--30 коп., въ 2 пары -- отъ 30--45 коп.}. Оброкъ этотъ долженъ былъ быть вносимъ за каждую четверть года впередъ. Съ неуплатившихъ въ срокъ онъ взыскивался въ полуторномъ количествѣ, въ видѣ неустойки за неисправность. Помѣщику предоставлялось взыскивать этотъ оброкъ какъ административными средствами, такъ и путемъ судебной экзекуціи, съ правомъ описывать и продавать крестьянское имущество, за исключеніемъ лишь земледѣльческихъ орудій, рабочаго скота и сѣмянъ.
   Отличіе окупа отъ чинша состояло въ томъ, что чиншъ опредѣлялся путемъ вычисленія доходности земли, за которую онъ взносился; окупъ же соотвѣтствовалъ существовавшему de facto въ каждомъ имѣніи размѣру барщины.
   Оцѣнивая критически этотъ законъ въ своей объяснительной запискѣ къ проектамъ указовъ 19 февраля 1864 г., Милютинъ говоритъ, что мѣра эта, задуманная, по его мнѣнію, правильно, имѣла, однако, весьма крупный недостатокъ съ точки зрѣнія крестьянскаго благосостоянія: таковымъ представлялась чрезмѣрная высота денежной оцѣнки барщинной повинности, которая могла поставить крестьянъ въ очень затруднительное положеніе, особенно при тѣхъ суровыхъ условіяхъ взысканія, окупа, которыя установлены этимъ закономъ. Біографъ маркиза Велепольскаго, г. Спасовичъ, тоже признаетъ, что, "по общимъ тогдашнимъ отзывамъ знающихъ дѣло людей", величина денежнаго окупа была чрезмѣрно высока для крестьянина при переходѣ съ натуральнаго хозяйства на денежное {Спасовичъ, назв. соч., стр. 178.}.
   Съ своей стороны и помѣщики были очень недовольны этою мѣрой. Большинство боялось, что съ введеніемъ ея произойдетъ полное нарушеніе нормальнаго теченія хозяйства. Къ тому же, своею тяжестью мѣра эта ложилась чрезвычайно неодинаково въ различныхъ имѣніяхъ, въ виду крайне разнообразныхъ размѣровъ барщины.
   Впрочемъ, помѣщики могли утѣшаться тѣмъ, что въ концѣ 2 ст. этого закона было сказано: "окупъ этотъ будетъ продолжаться до заключенія безсрочно-оброчныхъ (чиншевыхъ) договоровъ, и количество ею не будетъ обязательнымъ при установленіи безсрочно-денежнаго оброка". Ст. 7 развитіе этого закона возлагала на коммиссію внутреннихъ дѣлъ совмѣстно съ коммиссіей юстиціи. Однако, маркизъ Велепольскій всѣ дальнѣйшія законодальныя работы по крестьянскому дѣлу изъялъ изъ вѣдомства коммиссіи внутреннихъ дѣлъ и передалъ въ исключительное вѣдѣніе коммиссіи юстиціи. Здѣсь былъ выработанъ при сотрудничествѣ вышеупомянутыхъ "мужей довѣрія", т.-е. бывшихъ членовъ комитета земледѣльческаго общества, послѣдній аграрный законъ маркиза Велепольскаго: положеніе объ обязательномъ очиншеваніи 24 мая 1862 года {Dziennik praw, т. LX, стр. 36--228.}.
   Законъ этотъ содержитъ въ себѣ двѣ мѣры: 1) очиншеваніе всѣхъ крестьянскихъ земель; 2) разверстаніе общихъ угодій съ обмѣномъ черезполосныхъ земель и уничтоженіемъ сервитутныхъ правъ крестьянъ.
   Очиншеваніе на этотъ разъ обязательное. Оно можетъ быть произведено по требованію любой стороны, какъ помѣщика, такъ и крестьянъ. Однако, всякому добровольному договору объ очиншеваніи и на этотъ разъ дается преимущество передъ вмѣшательствомъ государственной власти, которое наступаетъ лишь за отсутствіемъ добровольнаго договора и не иначе, какъ по требованію одной изъ сторонъ. Добровольныя сдѣлки объ очиншеваніи могутъ быть заключаемы безсрочно или же на срокъ -- не менѣе 20 лѣтъ. Въ послѣднемъ случаѣ, если, по прошествіи срока, контрактъ не будетъ продолженъ или заключенъ вновь, послѣдуетъ обязательное очиншеваніе. Величина чинша вычисляется на основаніи доходности земля, которая опредѣляется по районамъ и по качеству земли по особому росписанію, причемъ принимаются въ соображеніе еще различныя второстепенныя условія экономическаго положенія оцѣниваемыхъ участковъ. Отъ размѣровъ существующей барщины или денежнаго окупа она вовсе не зависитъ.
   Изъ чистаго дохода участка 1/3 вычитается на поддержаніе строеній и несеніе гминныхъ повинностей, а остальныя 2/3, за вычетомъ государственныхъ податей и сборовъ, причитающихся съ участка, поступаютъ помѣщику. Величина чинша можетъ быть опредѣлена, по желанію сторонъ, ила безсрочно, разъ навсегда, или на 20 лѣтъ, съ тѣмъ, чтобы впослѣдствіи черезъ каждыя 20 лѣтъ измѣнять ее сообразно цѣнѣ ржи.
   Разверстаніе и округленіе помѣщичьихъ и крестьянскихъ угодій, сопряженное съ уничтоженіемъ сервитутныхъ правъ крестьянъ, соотвѣтствовало регулированію поземельныхъ участковъ въ Пруссіи. Эта часть положенія 24 мая 1862 года была задумана, очевидно, исключительно въ пользу помѣщиковъ. При отмежеваніи крестьянскихъ земель къ однимъ мѣстамъ, онѣ могутъ быть уменьшаемы по пространству, лишь бы ихъ цѣнность не уменьшилась (ст. 30). Крестьянамъ могутъ быть отведены худшія земли за лучшія въ полуторномъ размѣрѣ, лучшія за худшія -- въ размѣрѣ 2/3 ихъ надѣла, заросли за чистыя земли въ увеличенномъ на 1/3 размѣрѣ (ст. 31). Впрочемъ, на все это требуется согласіе крестьянъ. Но и безъ ихъ согласія у нихъ могутъ быть отобраны огороды съ замѣной пахатною землей въ двойномъ размѣрѣ (32). Могутъ быть отобраны луга съ замѣной ихъ пахотною землей соотвѣтственнаго достоинства (33). Могутъ быть отобраны фруктовые сады, улучшенные участки земли обмѣнены на худшіе, чистыя земли -- на каменистыя и невыкорчеванныя,-- все это с  Года: 1850 1851 1852 1853 1855 1856 1857 1858 1859 1860
   Число школъ: 1254 1222 1208 1228 1165 1135 1120 1116 1110 1074}.
   Существующія училища поставлены подъ клерикальный надзоръ приходскаго священника и цѣлаго ряда стоящихъ надъ нимъ бюрократическихъ инстанцій. У общества отнята всякая иниціатива и до шестидесятыхъ годовъ всякій частный починъ въ этомъ дѣлѣ замираетъ.
   Хотя правительство оказывало начальнымъ школамъ нѣкоторое денежное пособіе, однако, онѣ не процвѣтали. Жалованье учителю полагалось самое нищенское -- 30--50 руб. въ годъ.
   По проекту устава маркиза Велепольскаго, высочайше утвержденному 8 мая 1862 года {Dziennik praw, т. LX, стр. 226.}, предполагалось всеобщее обученіе, на этотъ разъ обязательное, съ установленіемъ штрафовъ съ родителей, не посылающихъ дѣтей въ школу {Впрочемъ, установленіе обязательнаго обученія было отвергнуто въ Петербургѣ при окончательномъ разсмотрѣніи проекта, и статья эта была исключена изъ устава. См. общую объяснительную записку объ устройствѣ учебной части въ Царствѣ Польскомъ, напечатанную въ Славянскомъ Обозрѣніи за 1892 г., кн. VII--VIII, стр. 308.}.
   Во многихъ отношеніяхъ уставъ этотъ возвращался къ идеямъ эдукаціонной палаты Варшавскаго герцогства, но принципъ добровольной складки былъ оставленъ. На содержаніе низшихъ училищъ назначалась теперь особая подать въ 370,237 руб. На эту сумму предполагалось, по подробно исчисленнымъ штатамъ, учредить 2,195 казенныхъ училищъ. Такимъ образомъ, общее число училищъ вмѣстѣ съ содержимыми на средства разныхъ завѣщанныхъ капиталовъ и "фундушей" и съ частными школками грамоты должно было превысить 3,000.
   Впредь до открытія казенныхъ училищъ оставленъ былъ неприкосновеннымъ принципъ частной иниціативы. Во время движенія, кончившагося возстаніемъ 1863 года, эта иниціатива проявилась во многихъ случаяхъ, хотя, повидимому, весьма непрочно и лихорадочно. По этимъ лихорадочнымъ проявленіямъ нельзя, конечно, судить о нормальномъ отношеніи польскаго общества шестидесятыхъ годовъ къ дѣлу народнаго образованія, такъ какъ на первый планъ тутъ выступалъ интересъ политическій. Были случаи открытія въ одной только губерніи въ теченіе одной какой-нибудь недѣли 7-ми школъ {Павлищевъ: "Седмицы польскаго мятежа", т. I, стр. 70. См. Изслѣдованіе Н. А. Милютина въ Царствѣ Польскомъ, т. I. Мятежническія воззванія къ крестьянамъ и проч.}. Онѣ открывались и скоро опять закрывались. Администрація, состоявшая въ это время изъ военныхъ офицеровъ, ихъ преслѣдовала за стремленіе къ политической пропагандѣ. Впрочемъ, во вновь учрежденныхъ уѣздныхъ совѣтахъ, засѣдавшихъ въ концѣ 1862 года, всѣ постановленія ихъ, какъ это видно изъ оффиціальной газеты Царства Польскаго, сводились, главнымъ образомъ, также къ увеличенію числа школъ {См. статью объ этомъ въ Московскихъ Вѣдомостяхъ, No 12, отъ 16 января 1864 года.}.
   Польское общество сознало, что народная масса, по неразвитости умственной, совершенно лишена всякаго національнаго сознанія, всякихъ сознательныхъ патріотическихъ чувствъ, и оно стало стремиться поэтому къ просвѣщенію этой массы.
   Въ концѣ-концовъ, изъ вновь открытыхъ школъ къ 1864 году уцѣлѣли, однако, немногія. Въ 1861 г. общее число школъ было 1,074, въ 1864 г.-- 1,093 {Изслѣдованія въ Царствѣ Польскомъ И. А. Милютина, вып. IV, тетрадь II.}.
   Въ уставѣ Велепольскаго, помимо принципа всеобщаго обученія, было еще одно важное преимущество по сравненію съ уставами 1833 и 1840 годовъ,-- это передача дѣла начальнаго народнаго образованія изъ рукъ бюрократіи въ руки мѣстнаго самоуправленія. Главная опека надъ школами поручалась вновь образованнымъ уѣзднымъ совѣтамъ. Ближайшее завѣдываніе школами уставъ, обращаясь къ порядку, установленному эдукаціонною палатой въ 1808 году, ввѣрялъ особымъ дозорамъ, въ которыхъ, впрочемъ, теперь предсѣдательство предоставлено было приходскому священнику, что, вмѣстѣ съ нѣкоторыми другими чертами его вліянія, придавало уставу о начальныхъ школахъ нѣсколько клерикальный колоритъ {Въ этомъ обвиняетъ Велепольскаго Н. А. Милютинъ въ объяснительной запискѣ къ уставу 30 августа 1864 г. и обвиненіе это старается опровергнуть, помоему не вполнѣ безпристрастно, В. Д. Спасовичъ. Наз. соч., стр. 185.}.
   Въ своей объяснительной запискѣ объ устройствѣ учебной части въ Царствѣ Польскомъ, составленной чрезвычайно обстоятельно {Въ составленіи ея, главнымъ образомъ, участвовалъ А. Ѳ. Гильфердингъ, и она воспроизводитъ въ значительной степени идеи, высказанныя имъ въ статьѣ: Положеніе и задача Россіи въ Царствѣ Польскомъ. Сочиненія, т. II, стр. 333.}, Н. А. Милютинъ подвергъ рѣзкой критикѣ, какъ руссификаціонную и репрессивную систему 30-хъ и 40-хъ годовъ, введенную Уваровымъ и Паскевичемъ {Значеніе этой системы Милютинъ резюмируетъ въ слѣдующихъ словахъ:
   "Результаты системы не оправдали ожиданій... Уровень образованія палъ. Поколѣніе, воспитанное послѣ 1830 г., невѣжественнѣе прежняго, и, въ то же время, гораздо хуже въ политическомъ отношеніи, гораздо намъ враждебнѣе.
   "Затрудняя полякамъ доступъ къ высшему образованію и распространяя поверхностное матеріальное знаніе въ ущербъ серьезной наукѣ, мы тѣмъ самымъ открывали просторъ революціонной пропагандѣ, которая всего успѣшнѣе дѣйствуетъ на людей полуобразованныхъ... Система воспитанія отстраняла все то, что способно направить молодого человѣка къ критическому анализу и пріучить его къ логической повѣркѣ своихъ мыслей. Такимъ образомъ приготовилась почва, на которой всякая ложь могла привиться къ обществу, по своей природѣ легковѣрному, и гдѣ крайній матеріализмъ такъ безобразно сочетался съ подчиненіемъ фанатическому духовенству.
   "Съ другой стороны, явное предпочтеніе, оказываемое русскому языку передъ польскимъ во всѣхъ училищахъ, имѣло послѣдствіемъ, что мы раздражили поляковъ, не достигая никакихъ существенныхъ результатовъ; мы не обрусили ни одного поляка, а, между тѣмъ, являлись какъ бы посягающими на польскую національность"...}, такъ и только что изданный уставъ 8 мая 1862 года, выработанный по плану маркиза Велепольскаго.
   Въ глазахъ Милютина самымъ существеннымъ недостаткомъ какъ той, такъ и другой системы являлось то, что народное просвѣщеніе не служило въ нихъ цѣлью само по себѣ, а низводилось на степень политическаго оружія. Этимъ объясняются обскурантныя тенденціи первой и клерикальный и узко-національный характеръ -- второй.
   "Общественное образованіе было,-- говоритъ онъ,-- политическимъ орудіемъ въ рукахъ нашихъ съ 1831 по 1861 годъ; въ 1861 г. оно же обратилось, какъ политическое орудіе, противъ насъ. Можемъ ли мы оставаться на этой почвѣ? Надобно себѣ рѣшительно сказать, что нѣтъ" {Общая объяснительная записка. Славянское Обозрѣніе 1893 г., кн. VII--VIII, стр. 311.}.
   Сообразно съ этимъ Милютинъ не считалъ возможнымъ отъ колонизаторскихъ принциповъ системы Велепольскаго вновь возвратиться къ принципамъ системы руссификаторской. Онъ предложилъ только устранить изъ системы маркиза Велепольскаго все клерикальное и узко-національное, оставивъ неприкосновеннымъ все хорошее и общечеловѣческое, что въ ней было, и преслѣдуя на будущее время въ дѣлѣ народнаго воспитанія однѣ лишь цѣли просвѣщенія и серьезной науки {Эти общія основанія выражены и въ высочайшемъ рескриптѣ, данномъ 30 августа 1864 года на имя намѣстника въ Царствѣ;
   "Общій о семъ уставъ, утвержденный Мною 8 мая 1862 года, положилъ уже въ основаніе всѣхъ тамошнихъ учебныхъ заведеній нравственно-религіозное образованіе; для училищъ высшаго разряда принялъ преимущественно общее классическое обученіе, не исключающее, впрочемъ, развитіе спеціальныхъ познаній; доступъ во всѣ вообще учебныя заведенія открылъ лицамъ всѣхъ состояній и вѣроисповѣданій, наконецъ, значительно распространилъ число и составъ училищъ, особенно среднихъ и высшихъ, и обезпечилъ имъ, большею частью, достаточныя для существованія средства.
   "Эти коренныя основанія устава 1862 года должны быть сохранены въ точности и на будущее время"...
   Далѣе говорится:
   "При устройствѣ учебныхъ заведеній, особенно среднихъ и высшихъ, собственно въ отношеніи педагогическомъ, главною заботой правительства должно быть распространеніе въ юношествѣ здравыхъ познаній и развитіе въ немъ любви къ дѣльному труду и основательному научному образованію. Не дозволяя ни себѣ, ни кому бы то ни было превращать разсадникъ науки въ оружіе для достиженія политическихъ цѣлей, учебныя начальства должны имѣть въ виду одно лишь безкорыстное служеніе просвѣщенію, постоянно улучшая системы общественнаго воспитанія въ Царствѣ и возвышая въ немъ уровень преподаванія"...
   Dziennik praw, т. LXII, стр. 326--330.}.
   По отношенію къ начальному образованію передъ Милютинымъ были трудности, съ которыми менѣе широкій политическій умъ не такъ легко бы справился. Ему было извѣстно то значеніе, которое получило въ глазахъ польскихъ рейолюціонеровъ 1863 года умственное развитіе крестьянства для дѣла польской революціи, когда они поняли, что при полной умственной неразвитости крестьяне не имѣли и не могли имѣть никакихъ національныхъ и политическихъ чувствъ и стремленій, и бросились тогда заводить начальныя и воскресныя школки ad hoc. Милютинъ полагалъ даже, что въ прежней дореформенной Польшѣ при той противуположности интересовъ и всей жизненной обстановкѣ народной среды и среды польской интеллигенціи, крестьянинъ, получившій хотя бы только начальное образованіе, но съ той спеціальной клерикально-патріотической окраской, которое ему давалось, сразу выходилъ изъ своей среды, изъ крестьянства, и примыкалъ къ другимъ городскимъ и интеллигентнымъ классамъ.
   Однако, послѣ изданія указовъ 19 февраля это нисколько не пугало Милютина. Онъ, совершенно послѣдовательно со своими общими взглядами, отвергъ неблаговидную мысль держать, въ русскихъ политическихъ видахъ, польское крестьянство въ невѣжествѣ, изъ опасенія возможнаго соединенія его противъ насъ съ остальными сословіями Польши.
   Онъ полагалъ лишь необходимымъ устранить изъ начальной школы клерикальное вліяніе и пресѣчь всякую возможность вести путемъ школы политическую пропаганду.
   Ему представлялось въ этомъ отношеніи наиболѣе цѣлесообразнымъ, устранивъ изъ школы всякое непосредственное отношеніе къ ней пановъ и ксендзовъ, передать прямое завѣдываніе его въ руки вновь созданныхъ тминныхъ и сельскихъ сходовъ. Предполагалось, что освобожденные крестьяне сами устремятся къ просвѣщенію, и потому по отношенію къ начальному образованію Милютинъ, выражаясь словами его записки, предположилъ: "преобразованіе устройства начальныхъ училищъ на началахъ гминнаго самоуправленія, установленнаго указомъ 19 февраля, и равноправности всѣхъ народностей въ Царствѣ" {Общая объяснительная записка по устройству учебной части въ Царствѣ Польскомъ. Славянское Обозрѣніе за 1892 г., кн. VII--VIII, стр. 315.
   "Съ новымъ устройствомъ сельскаго быта въ Польшѣ, какъ въ экономическомъ, такъ и административномъ отношеніи,-- сказано въ высочайшемъ рескриптѣ 30 августа 1864 г. на имя графа Берга, -- возникаетъ настоятельная надобность распространить и упрочить элементарное обученіе между крестьянами. При такомъ лишь условіи они вполнѣ воспользуются благодѣяніями новаго закона и представятъ твердый оплотъ для охраненія общественнаго мира и порядка. Изъ представленныхъ свѣдѣній усмотрѣвъ съ истиннымъ удовольствіемъ, что сами крестьяне почти повсемѣстно начинаютъ ясно сознавать потребность въ образованіи. Я съ довѣріемъ возлагаю на вновь созданныя сельскія общества ближайшее попеченіе о распространеніи сельскихъ школъ и снабженіи ихъ нужными средствами; правительственнымъ же мѣстамъ и лицамъ, до коихъ сіе касается, поручаю принять въ этомъ дѣлѣ самое дѣятельное и живое участіе. Не сомнѣваюсь, что при вашемъ личномъ содѣйствіи возникнетъ и устроится, въ самомъ непродолжительномъ времени, надлежащее число сельскихъ школъ и, такимъ образомъ, пополнится одинъ изъ существенныхъ пробѣловъ въ прежнихъ системахъ польскаго общественнаго воспитанія".
   Dgiennik praw, т. LXII, стр. 328.}.
   На этихъ основаніяхъ составленъ былъ указъ 30 августа 1864 года о начальныхъ училищахъ въ Царствѣ Польскомъ, служащій какъ бы логическимъ дополненіемъ къ указамъ 19 февраля о поземельномъ и общественномъ устройствѣ крестьянъ {Dgiennik praw, т. LXII, стр. 334 и слѣд.}.
   На основаніи этого указа тминнымъ и сельскимъ сходамъ предоставлено опредѣленное участіе какъ въ завѣдываніи существующими уже начальными училищами, такъ и въ учрежденіи новыхъ (ст. 1). Вѣдѣнію гминнаго схода предоставлены школы мужскія, женскія и общія, которыя, будучи учреждены для цѣлой гмины, содержатся изъ суммъ казенныхъ, "фундушевыхъ", завѣщанныхъ частными лицами или собираемыхъ въ предѣлахъ гмины. Вѣдѣнію сельскаго схода предоставлены училища, учрежденныя для одного лишь селенія и содержимыя на средства сельскаго общества (ст. 3). Первыя называются гминными, вторыя -- сельскими (ст. 5). Въ учебной программѣ тѣхъ и другихъ нѣтъ, впрочемъ, никакой разницы. Первыя подчинены войту, за вторыми осуществляетъ непосредственный надзоръ солтысъ "подъ руководствомъ войта" (ст. 6). Впрочемъ, тминные и сельскіе сходы могутъ избирать для своихъ школъ особыхъ смотрителей, которые подчиняются войту и утверждаются въ должности начальникомъ учебной дирекціи (ст. 8).
   Учрежденіе новыхъ школъ зависитъ отъ тминныхъ и сельскихъ сходовъ. Желая учредить училище, они должны лишь назначить достаточныя средства на его содержаніе. Приговоры объ этомъ представляются на утвержденіе начальника учебной дирекціи (ст. 11).
   Нормальные размѣры жалованья учителямъ и учительницамъ были опредѣлены впослѣдствіи учредительнымъ комитетомъ.
   Однако, разъ открывъ училище, тминные и сельскіе сходы не могутъ лишать училища и учителей тѣхъ средствъ или угодій, которыми они пользуются, не опредѣливъ имъ взамѣнъ другихъ равныхъ источниковъ дохода съ разрѣшенія начальника учебной дирекціи (ст. 10).
   На тминныхъ и сельскихъ сходахъ по указу 30 августа 1864 года лежатъ слѣдующіе обязанности по отношенію къ ихъ школамъ:
   а) всемѣрно заботиться о ихъ благосостояніи и, если существующія средства на содержаніе училища недостаточны, увеличивать ихъ по мѣрѣ возможности общественнымъ сборомъ;
   б) поддерживать и, въ случаѣ надобности, обновлять школьныя зданія;
   в) изыскивать средства къ матеріальному улучшенію положенія учителей и учительницъ;
   г) повѣрять отчеты объ израсходованіи училищныхъ суммъ предоставляется войтами, солтысами или смотрителями училищъ.
   По ст. 38, тминнымъ и сельскимъ сходамъ предоставлено было важное право самимъ выбирать учителей или учительницъ для своихъ школъ. Избранное лицо утверждается начальникомъ учебной дирекціи, если онъ, по надлежащемъ испытаніи, удостовѣрится, что это лице обладаетъ познаніями нужными для начальнаго преподаванія. Въ противномъ случаѣ долженъ быть сдѣланъ новый выборъ.
   Для облегченія и ускоренія дѣла открытіе училищъ было дозволено каждому тминному или сельскому обществу, открывающему у себя школу, просить правительство принять на себя въ теченіи первыхъ 10 лѣтъ существованія школы половину издержекъ на содержаніе учителя и на мелочные расходы по училищу (ст. 13).
   Въ случаѣ же необходимости возведенія или капитальнаго исправленія училищнаго зданія, предоставлялось имъ просить о заимообразномъ отпускѣ изъ казны, или изъ особыхъ источниковъ, нужной на это суммы (ст. 14).
   Учредительному комитету вмѣстѣ съ совѣтомъ управленія поручено было составить предположеніе объ ежегодномъ назначеніи въ распоряженіе начальниковъ учебныхъ дирекцій нѣкоторой суммы изъ казны Царства Польскаго для субсидій нуждающимся въ томъ училищамъ (стр. 15).
   Преподаваніе въ начальныхъ училищахъ должно было быть на природномъ языкѣ жителей, т.-е. въ большинствѣ гминъ и деревень на польскомъ; но въ мѣстностяхъ, населенныхъ руссинами, литовцами, нѣмцами и проч., языкомъ преподаванія долженъ былъ быть природный языкъ этихъ народностей.
   Программа преподаванія оставлена была приблизительно та же, какая была принята въ уставѣ 8 мая 1862 года, къ сожалѣнію, чрезвычайно скудная. Хотя сверхъ одноклассныхъ элементарныхъ училищъ могли быть открываемы и двуклассныя, но и въ нихъ къ самымъ начальнымъ предметамъ преподаванія: чтенію, письму, четыремъ правиламъ ариѳметики и закону Божію могли присоединиться, и то по особому желанію жителей, лишь нѣкоторыя техническія свѣдѣнія по сельскому хозяйству и ремесламъ, да нѣкоторыя общія понятія объ окружающей природѣ и странѣ.
   Никакихъ понятій объ исторіи или родной словесности не полагалось; вообще -- ничего, могущаго дѣйствительно расширить горизонтъ міросозерцанія и послужить къ развитію сознанія, совершенно необходимому крестьянамъ для того, чтобы стать свободнымъ и сознательнымъ классомъ, т.-е. именно того самаго, чего и желалъ отъ нихъ Милютинъ.
   Въ этомъ несомнѣнно главный недостатокъ указа 30 августа 1864 г., если разбирать его съ точки зрѣнія выставленной Милютинымъ главной руководящей идеи: вывести на историческую сцену невѣдомаго въ польской исторіи новаго актера, свободный и независимый народъ, отъ котораго Милютинъ ожидалъ очень многаго; ожидалъ, между прочимъ, что послѣ его появленія на сценѣ не потребуется больше для проведенія въ жизнь новыхъ преобразованій во внутреннемъ бытѣ Польши употреблять исключительно русскія силы {Leroy-Beaulieu, наз. соч., стр. 282. Письмо Н. А. Милютина къ Я. А. Соловьеву отъ 23 марта 1864 года.}.
   Мы изложили, такимъ образомъ, содержаніе трехъ самыхъ существенныхъ мѣръ, предпринятыхъ Милютинымъ къ возрожденію польскаго крестьянства: указовъ 19 февраля 1864 года, опредѣлившихъ его поземельное устройство и общественное самоуправленіе, и указа 30 августа того же тода о начальныхъ училищахъ, долженствовавшаго принести освобожденному крестьянству необходимое ему просвѣщеніе.
   Въ слѣдующихъ главахъ мы разсмотримъ примѣненіе этихъ началъ къ жизни и ихъ дальнѣйшее развитіе, а также постараемся опредѣлить ихъ общественное и историческое значеніе.

А. Корниловъ.

"Русская Мысль", кн.III, 1894

   
ъ уплатою лишь денежнаго вознагражденія или соотвѣтственнымъ пониженіемъ чинша (34). Помѣщикъ же можетъ среди вновь отводимаго крестьянамъ надѣла оставить въ свою пользу участокъ земли съ торфомъ, гравіемъ, глиной и т. п. (35).
   За отмѣну сервитутныхъ правъ на строевой лѣсъ и топливо крестьяне не получаютъ никакого вознагражденія; лишь, какъ сказано выше, при исчисленіи чинша 1/3 частъ дохода скидывается въ пользу крестьянъ, между прочимъ, и на поддержаніе строеній. Общія пастбища раздѣляются между сторонами не соотвѣтственно числу головъ пасущагося скота, крестьянскаго и помѣщичьяго, а пропорціонально общему пространству пахотныхъ и луговыхъ земель помѣщиковъ и крестьянъ (ст. 37). При этомъ дозволяется отвести крестьянамъ пастбищный участокъ въ другомъ мѣстѣ, и даже не отводить вовсе, замѣнивъ его пахотнымъ или луговымъ соотвѣтственной цѣнности. Наконецъ, дозволяется переносить строенія поселянъ (ст. 44), но съ вознагражденіемъ ихъ лѣснымъ матеріаломъ и наймомъ мастеровъ.
   Тутъ ясно сказались односторонніе классовые разсчеты и интересы съ полнымъ игнорированіемъ хозяйственныхъ нуждъ, привычекъ и выгодъ крестьянъ. Можно поэтому вмѣстѣ съ Милютинымъ отъ души порадоваться, что законъ этотъ, по обстоятельствамъ времени, не получилъ никакого осуществленія на практикѣ.
   Эти законы маркиза Велепольскаго, очевидно, не удовлетворяли потребностямъ даннаго времени ни съ точки зрѣнія польскихъ патріотовъ, исходившихъ изъ основаній политическихъ, ни съ точки зрѣнія русскихъ общественныхъ дѣятелей 60-хъ годовъ, исходившихъ изъ основаній общечеловѣческихъ -- свободы и равенства. Самъ біографъ и апологетикъ дѣятельности маркиза Велепольскаго, В. Д. Спасовичъ, признаетъ несостоятельность его аграрныхъ реформъ; "чтобы дѣйствовать въ крестьянскомъ дѣлѣ твердо, скоро и радикально, необходимо было бы самому,-- по справедливому замѣчанію г. Спасовича,-- раздѣлять хотя бы тѣ убѣжденія, до которыхъ дошелъ путемъ размышленія кабинетный человѣкъ Ѳома Потоцкій, необходимо было бы проникнуться мыслью о крестьянскомъ правѣ на земельный надѣлъ,-- правѣ, которое никоимъ образомъ не дедуцировалось изъ кодекса,-- напротивъ того, выдвигаюсь силою вещей съ ломкою кое-чего въ теоріи собственности гражданскаго кодекса и съ разстройствомъ кое-какихъ изъ признаваемыхъ ненарушимыми и коренными началъ этого института" {Спасовичъ, назв. соч., стр. 173.}.
   Для Велепольскаго же "гражданскій кодексъ былъ столь же непреложенъ по части положеній, опредѣляющихъ понятіе собственности, какъ евангеліе". "Искалъченіе правъ собственности,-- писалъ маркизъ Велепольскій,-- въ одной какой-либо жилкѣ общественнаго организма уязвляетъ эту собственность и раздражаетъ ее во всѣхъ членахъ, такъ что, будучи болѣзненно задѣта, она судорожно сжимается и обволакивается въ предосторожности тяжелыя и для нея самой неудобныя... Приманка собственности, вытекающая изъ обязательнаго предоставленія ея одной сторонъ, велика, но на оборотѣ этой позолоченной медали стоитъ надпись: опасеніе захвата. Переводъ съ лица на лицо права собственности (uwlasczenie), хотя бы на основаніи принудительныхъ продажъ или обмѣна, рождаетъ боязнь и угрожаетъ всѣмъ родамъ земли, отдаваемымъ во владѣніе, въ видѣ вѣчной аренды, мельницъ, фольварочныхъ усадебъ" {Тамъ же, стр. 174.}...
   Это какъ разъ то самое, что говорили консерваторы всѣхъ странъ въ періоды возникновенія или обостренія аграрнаго вопроса. Ясно, что не маркизу Велепольскому возможно было проводить аграрную реформу въ Царствѣ Польскомъ. Однако, чтобы правильно судить о его дѣятельности въ крестьянскомъ вопросѣ, необходимо разсматривать проведенную имъ аграрную реформу въ связи съ административной и школьной, поскольку эти послѣднія коснулись преобразованія низшей административной единицы -- гмины и начальной школы, которая до Велепольскаго почти не существовала. Въ этомъ мѣстѣ мы не будемъ, однако, излагать ни той, ни другой реформы, такъ какъ ни та, ни другая, въ виду вспыхнувшаго возстанія, не была осуществлена на практикѣ, а поскольку онѣ обѣ касаются позднѣйшей дѣятельности русскаго реформатора въ Польшѣ, П. А. Милютина, мы разберемъ этотъ вопросъ въ своемъ мѣстѣ.
   Маркизу Велепольскому не суждено было имѣть успѣха въ своей политической миссіи. Не имѣя никакой поддержки въ средѣ польскаго общества, онъ не могъ ни удержать вспыхнувшаго возстанія, ни совладать съ нимъ. Въ серединѣ 1863 года онъ сошелъ съ политической сцены, а осенью того же года въ Царство Польское прибылъ съ широкими полномочіями П. А Милютинъ. По еще ранѣе, особенно въ теченіе всего почти 1863 года, аграрный вопросъ и аграрныя отношенія въ Польшѣ подверглись существенному вліянію революціонной организаціи -- "narodowego rzadu",
   Усилія этой организаціи были направлены на привлеченіе крестьянъ къ дѣлу возстанія, причемъ, по мѣрѣ того, какъ въ ней получили преобладаніе "красныя" фракціи надъ "бѣлыми", обѣщанія "революціоннаго правительства" крестьянамъ стали радикальнѣе {Павлищевъ: "Седмицы польскаго мятежа", 2 тома passim.}.
   Еще въ августѣ 1862 года была объявлена революціонная народная организація. Заявлялось, что она будетъ стремиться къ братству сословій. При этомъ выражено особое желаніе поднять и улучшить положеніе низшихъ сословій и надѣлить крестьянъ собственностью отъ имени польскаго правительства. Декретомъ революціоннаго правительства отъ 10/22 января 1863 года вся земля, состоявшая въ пользованіи крестьянъ, объявлялась ихъ собственностью. Помѣщикамъ обѣщано вознагражденіе изъ національныхъ фондовъ. Декретъ этотъ приказано было ксендзамъ обнародовать повсемѣстно съ амвоновъ.
   9 марта издано было подтвержденіе этого декрета съ подробнымъ наставленіемъ, какъ приводить его въ исполненіе.
   31 марта и 2 іюня были изданы новыя подтвержденія, обращенныя, главнымъ образомъ, къ помѣщикамъ, съ угрозами немедленнаго наказанія въ случаѣ ослушанія. Въ виду существованія революціонной террористической организаціи "жандармовъ-вѣшателей", шутить съ этимъ распоряженіемъ было нельзя, и помѣщики слушались. Между тѣмъ, русское правительство взыскивало съ нихъ недоимки, а въ виду жалобъ ихъ и ссылокъ на неимѣніе денегъ обращало взысканіе на крестьянъ въ счетъ неуплаченныхъ окуповъ и чиншей. Производившія экзекуціи власти въ нѣкоторыхъ случаяхъ не удовлетворялись пополненіемъ казенныхъ недоимокъ, но взимали съ крестьянъ въ пользу помѣщиковъ и остальную сумму ихъ недоимокъ. Повстанцы ловко воспользовались этою мѣрой и, выставляя на видъ стѣснительныя для крестьянъ дѣйствія русскаго правительства, сами немедленно производили экзекуціи надъ помѣщиками, воспользовавшимися помощью правительства, отбирали у нихъ деньги и возвращали крестьянамъ {Объяснительная записка къ проектамъ указовъ 19 февраля 1864 года.}.
   Всѣ эти усилія революціоннаго правительства мало, однако, принесли ему пользы въ смыслѣ возбужденія крестьянъ противъ русскаго правительства: крестьяне, въ большинствѣ случаевъ, не возставали, во многихъ мѣстахъ помогали даже русскому правительству, ловили и выдавали повстанцевъ. Слишкомъ мало въ нихъ было развито сознаніе своей національности; слишкомъ сильно говорило въ нихъ чувство недовѣрія и ненависти къ панамъ.
   Но тѣ же мѣры имѣли несомнѣнное значеніе для послѣдующей судьбы крестьянскаго дѣла, перешедшаго въ руки русскаго правительства.
   И такъ, подобно тому, какъ въ самостоятельной Рѣчи Посполитой, въ концѣ прошлаго вѣка, крестьянскій вопросъ не получилъ того разрѣшенія, которое обусловливалось бы обстоятельствами того времени, пока крестьянское дѣло было въ рукахъ законнаго польскаго правительства, такъ и теперь легальная польская власть въ лицѣ національнаго правительства маркиза Велепольскаго и его сотрудниковъ не дала надлежащаго разрѣшенія этому вопросу. Какъ тогда, такъ и теперь вопросъ этотъ получай рѣшеніе, могшее удовлетворить крестьянъ лишь въ рукахъ революціоннаго правительства: тогда -- въ видѣ паланецкаго универсала Костюшко, теперь -- въ формѣ декретовъ "narodowego rządu", но какъ тогда, такъ и теперь слишкомъ поздно съ точки зрѣнія національныхъ и патріотически" интересовъ страны.

А. Корниловъ

(Продолженіе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.II, 1894

   
   
Ко всем произведениям автора К списку авторов