Любимов Николай Алексеевич - По поводу предстоящего пересмотра университетского устава

ПО ПОВОДУ ПРЕДСТОЯЩАГО ПЕРЕСМОТРА УНИВЕРСИТЕТСКАГО УСТАВА*

* Мнѣніе заявленное авторомъ въ Совѣтѣ Московскаго Университета.

Въ циркулярѣ министра народнаго просвѣщенія приглашающемъ университетскіе совѣты къ участію въ пересмотрѣ нынѣ дѣйствующаго устава университетовъ высказано намѣреніе при предстоящихъ измѣненіяхъ руководствоваться исключительно интересами науки и преподаванія. Именно съ точки зрѣнія этихъ интересовъ желаю я. сдѣлать нѣсколько замѣчаній объ общемъ характерѣ и недостаткахъ нынѣшняго порядка вещей и о возможныхъ мѣрахъ къ устраненію послѣднихъ. Я буду имѣть въ виду не столько вопросъ о теоретически наилучшей формѣ правленія университетской республики и о раздѣлѣ власти, сколько вопросъ о мѣрахъ какія могутъ практически повести къ тому чтобы взаимно пополняемыми усиліями какъ самой корпораціи, такъ и высшихъ инстанцій, интересы науки и преподаванія дѣйствительно получили преобладающее значеніе; и существенное, ставъ на первомъ планѣ, во всемъ имѣло шагъ предъ несущественнымъ, -- что, скажу мимоходомъ, не часто у насъ случается и не въ университетскихъ только дѣлахъ.

При составленіи уставовъ у насъ къ сожалѣнію не въ употребленіи пріемъ предварительнаго разслѣдованія (enquête, какъ это именуется во Франціи), то-есть точное изученіе современнаго положенія дѣлъ, чрезъ которое недостатки и достоинства выступали бы съ фактическою ясностію. У насъ обыкновенно не собираются свѣдѣнія и показанія, а непосредственно вызываются мнѣнія. Путь этотъ имѣетъ ту невыгоду что мнѣнія вызванныя безъ точной оцѣнки существующаго не рѣдко представляютъ собою произвольныя теоретическія построенія, порожденныя болѣе или менѣе случайными отношеніями мысли къ предмету, обыкновенно подъ вліяніемъ симпатій и антипатій, отчасти собственныхъ, отчасти чужихъ, къ какимъ желается приноровиться. Получается обиліе трудовъ фантазіи, но не устраняются неудобства какъ мнѣній въ халатѣ, такъ и мнѣній въ ливреѣ разной окраски.

Не претендуя на полноту обзора, позволю себѣ прежде всего обратиться къ существующему нынѣ порядку вещей, въ качествѣ наблюдателя, безъ предвзятой системы, по крайнему разумѣнію усматривающаго характеристическія черты явленія.

Система университетскаго устройства введенная уставомъ 1863 года именуется обыкновенно университетскимъ самоуправленіемъ. Университетамъ, говорятъ, дано самоуправленіе. Безъ сомнѣнія, слово это не можетъ быть понимаемо въ его точномъ смыслѣ. Наши университеты не суть корпораціи самостоятельно сложившіяся общественными средствами и находящіяся только подъ покровительствомъ и наблюденіемъ правительства. Наши университеты учреждены правительствомъ, черпаютъ главныя свои средства изъ Государственнаго Казначейства, въ своихъ рѣшеніяхъ по сколько-нибудь важнымъ дѣламъ управленія связаны необходимостью начальственнаго разрѣшенія, не имѣютъ возможности спеціальными средствами учрежденія распорядиться по-хозяйски, на нѣсколько лѣтъ, такъ какъ лишены экономическихъ суммъ. Члены университетскихъ корпорацій, будучи профессорами, въ то же время чиновники, и притомъ въ болѣе прямомъ смыслѣ чѣмъ у насъ же, напримѣръ, члены судебнаго вѣдомства. Такимъ образомъ нынѣ дѣйствующая система едва ли можетъ быть названа самоуправленіемъ въ точномъ смыслѣ. Если нужно охарактеризовать дѣйствующую систему какимъ-либо именемъ, то едвали не правильнѣе было бы назвать ее системою управленія понемногу всѣми и никѣмъ, системою невмѣшательства, или, вѣрнѣе, обязательнаго невниманія властей, или, наконецъ, системою общей безотвѣтственности. Въ самомъ дѣлѣ, предположимъ что такой-то университетъ пришелъ въ упадокъ. На комъ вина? Гдѣ то лицо или тѣ лица на комъ лежитъ нравственная отвѣтственность событія? Министръ? Но министръ можетъ сказать что университетамъ предоставлено самоуправленіе, и онъ, желая остаться вѣрнымъ духу устава, не счелъ себя въ правѣ направлять или останавливать естественный ростъ живой организаціи. Попечитель? Но попечитель скажетъ: я благоразумно держусь въ сторонѣ, ибо по опыту знаю что всякое вмѣшательство съ моей стороны, при неопредѣленности отношеній, ведетъ только къ столкновеніямъ. Ректоръ? Но ректоръ въ правѣ заявить: я лишь предсѣдатель коллегіальнаго учрежденія, органъ и исполнитель воли большинства, и не беру на себя никакого единоличнаго рѣшенія. Члены совѣта? Но каждый членъ имѣетъ полную возможность сложить съ себя отвѣтственность предъ другими и иной разъ и предъ собою, сказавъ: "я умываю руки; у насъ тамъ, знаете, партіи, я держу себя въ сторонѣ; мой одинъ голосъ ничего сдѣлать не можетъ". Уставъ 1863 года, въ строгомъ смыслѣ, не отстраняетъ возможности вмѣшательства начальствующихъ лицъ въ дѣла университета; въ этомъ отношеніи измѣненія сравнительно съ уставомъ 1835 года вовсе не имѣютъ радикальнаго характера. Нововведеніе въ томъ что всякое вмѣшательство этого рода должно попреимуществу носить характеръ отрицательный, являться какъ нѣчто ненормальное, и вести къ столкновеніямъ и раздраженію въ случаѣ если столкновеніе не можетъ имѣть мѣсто.

Нормальнымъ кажется порядокъ при которомъ власть является исключительно утверждающею то что представляется, то-есть снимающею отвѣтственность съ представляющихъ, не принимая ее на себя. Но очевидно что невмѣшательство такого рода необходимо должно граничить съ невниманіемъ, едва ли полезнымъ для дѣла. Есть, впрочемъ, еще функція предоставляемая власти: исходатайствованіе почетныхъ отличій и наградъ; предметъ не лишенный значенія, хотя, согласно существующему настроенію, при общемъ пониженіи значенія почетныхъ отличій, въ модѣ выражать наружное къ нимъ презрѣніе, тщательно затаивая внутреннее удовольствіе при ихъ полученіи и огорченіе при ихъ отсутствіи. Съ признаніемъ пользы невмѣшательства власти не совпала отмѣна раздачи отличій отъ власти истекающихъ, и члены корпораціи, предоставленной повидимому самоуправленію, въ этомъ отношеніи ничѣмъ не отличены отъ другихъ чиновниковъ, непосредственно зависящихъ отъ начальства. Требуется -- невмѣшательство и невѣдѣніе, и въ то же время разборъ и отличіе.

Такъ-называемое университетское самоуправленіе нерѣдко чествуется какъ нѣчто либеральное, и уставъ 1863 года -- какъ шагъ на пути свободы, отступленіе отъ котораго было бы реакціею. Усиленіе полномочій совѣта, преимущественно административныхъ, и нѣкоторое самозакланіе власти нерѣдко было выставляемо какъ наступленіе новой эры въ жизни нашихъ университетовъ. Но какія мѣры по отношенію къ университетамъ могутъ быть признаны либеральными въ истинномъ смыслѣ, серіозно либеральными мѣрами? Очевидно тѣ которыя клонились бы къ допущенію и огражденію академической свободы изслѣдованія и преподаванія, которыя содѣйствовали бы призванію къ жизни духа науки и умственной самостоятельности; пробужденію интереса къ высшимъ задачамъ знанія; оживленію философскаго направленія, отсутствіе котораго главная причина породившая столь обыкновенное нынѣ явленіе не способнаго сознать себя ученаго дикарства или соединенія скуднаго запаса спеціальныхъ знаній съ ребяческою степенью общаго образованія и философскаго развитія. Еще недавно столь стѣсненная во всѣхъ проявленіяхъ умственная и общественная жизнь наша произвела то что нѣкоторыя понятія, изъ находившейся подъ запретомъ области, приняли у насъ значеніе чего-то безусловно либеральнаго, какихъ-то абсолютно цѣлительныхъ формъ, что бы подъ нихъ ни прокрадывалось, какую бы сущность онѣ ни облекали. Все что не подходитъ подъ эти понятія считается неспособнымъ служить цѣлямъ дѣла, должно быть безусловно отметаемо, и можетъ быть терпимо развѣ какъ необходимое зло. Коллегіальное рѣшеніе, выборъ, тайная подача голосовъ, правительственное невмѣшательство,-- вотъ нѣкоторыя изъ такихъ понятій. Наша коренная приверженность къ обрядной сторонѣ дѣла заставляетъ забывать что формы имѣютъ служебное значеніе для главной цѣли дѣла. Упоминаются извѣстныя слова, и дѣло словно сдѣлано! Чего не высказывалось у насъ подъ именемъ либеральнаго, особенно въ ту эпоху когда обсуждался уставъ 1863 года! Тогда, полагаю, мы едвали бы были даже удивлены, еслибъ услыхали изъ области канцелярскаго либерализма сужденія хотя бы въ родѣ слѣдующаго. Въ странахъ высоко стоящихъ на пути свободы существуютъ партіи, есть, оппозиція и оппозиціонные органы печати, бывали революціи. Не должны ли и мы, дабы не отстать отъ образованныхъ странъ, завести административнымъ путемъ, на казенныя деньги, маленькія партіи, небольшую оппозицію, помощію казенныхъ субсидій создать и поддержать оппозиціонные органы печати, завести свой рабочій вопросъ, даже, буде можно, маленькую революцію, конечно все для виду, безъ энергіи. Не знаю разсуждалъ ли явно кто-либо такимъ образомъ, но не въ подобной ли логикѣ истинный мотивъ иныхъ мѣропріятій? Всякое дѣло получаетъ значеніе чрезъ внутреннюю свою силу, и пріобрѣтаетъ ее чрезъ развитіе истинной скрытой въ немъ энергіи. Заботы о переплетѣ книги, хотя бы и усиленныя, не дадутъ ей содержанія, если таковаго не имѣется. Самостоятельность ученой корпораціи единственно въ духѣ науки и преподаванія какой въ ней господствуетъ. Въ сороковыхъ и отчасти пятидесятыхъ годахъ, благодаря небольшой согласной группѣ профессоровъ, преподаваніе въ Московскомъ университетѣ имѣло духъ стремленія къ охранѣ, среди неблагопріятныхъ внѣшнихъ условій, принциповъ гуманности и разумной свободы. И университетъ имѣлъ самостоятельность, живой образъ, силу.

Другая характеристическая черта системы введенной уставомъ 1863 года есть вытекающее изъ нея расшатываніе отношеній. Въ правильно устроенной машинѣ одна часть не должна мѣшать свободному движенію другой не потому что развинчена и вслѣдствіе того не оказываетъ сопротивленія, а потому что укрѣплена прочно на своемъ мѣстѣ. Это правило едва ли соблюдено въ механизмѣ университетскаго устройства. Между параграфами устава есть одинъ въ высшей степени характеристичный, способный дать понятіе о неясности и неопредѣленности положеній, долженствующихъ между тѣмъ имѣть силу вполнѣ яснаго закона. Въ § 10 значится; "факультетское собраніе состоитъ подъ предсѣдательствомъ декана изъ всѣхъ ординарныхъ и экстра-ординарныхъ профессоровъ факультета. Прочіе члены факультета также могутъ быть приглашаемы въ его собраніе, но съ присвоеніемъ въ нихъ голоса: доцентамъ по выслугѣ двухъ лѣтъ въ этомъ званіи, а остальнымъ преподавателямъ единственно а) при рѣшеніи вопросовъ касающихся преподаваемой ими науки и б) при испытаніяхъ изъ оной на ученую степень кандидата и званіе дѣйствительнаго студента." Спрашивается: что значитъ могутъ быть приглашаемы? Кѣмъ? Деканомъ ли, которому въ такомъ случаѣ съ этой стороны предоставлялось бы весьма произвольное право опредѣлять составъ собранія по своему усмотрѣнію, тогда какъ съ другой умалчивается о всякой его функціи и отношеніи къ факультету, дабы не сказать чего-либо опредѣлительнаго? Большинству ли факультета, измѣняющемуся по разнымъ вопросамъ и потому могущему сегодня возвести доцентовъ въ имѣющіе голосъ члены, завтра лишить голоса? Въ какомъ положеніи находятся доценты не выслужившіе двухъ лѣтъ и о которыхъ ничего не говорится? Участвуютъ ли доценты въ выборѣ декана (въ § 8 сказано что деканы избираются въ собраніяхъ факультетовъ) или нѣтъ, и отъ кого зависитъ пригласить ихъ на засѣданіе когда происходитъ выборъ? Какъ быть если медицинскій факультетъ, какъ часть совѣта, выскажется единогласно противъ медицинскаго факультета какъ онъ представленъ въ факультетскомъ собраніи съ семнадцатью доцентами, долженствующими, но исполненіе устава, зачитывать студентовъ высшихъ курсовъ? Что значитъ голосъ кого-либо изъ остальныхъ преподавателей въ собраніи факультета при испытаніи на кандидата и дѣйствительнаго студента, тогда какъ испытанія производятся не въ собраніяхъ факультетовъ? и пр. пр. Въ уставѣ 1835 года было опредѣлительно сказано что члены факультета суть ординарные и экстра-ординарные профессора. Это, повидимому, казалось не либеральнымъ по отношенію къ доцентамъ; съ другой стороны, не было рѣшимости уничтожить, кромѣ жалованья, всякое различіе между профессорскими степенями. И вотъ возникъ параграфъ съ неопредѣленнымъ "могутъ быть приглашаемы". Не лишено также интереса, для характеристики системы, преобразованіе параграфа о попечителѣ въ уставѣ 1863 года сравнительно съ уставомъ 1835. Въ уставѣ 1835 года было сказано: "Каждый университетъ, подъ главнымъ вѣдѣніемъ министра народнаго просвѣщенія, ввѣряется особенному начальству попечителя". Въ уставѣ 1863 высказать что-либо опредѣлительное объ отношеніи попечителя и университета не найдено полезнымъ, и параграфъ принялъ форму: "Каждый университетъ, подъ главнымъ начальствомъ министра народнаго просвѣщенія, ввѣряется попечителю учебнаго округа". На практикѣ отношенія къ министру не сдѣлались непосредственнѣе, а скорѣе стали отдаленнѣе; отношенія къ попечителю сдѣлались неопредѣленными, и такъ какъ параграфъ дозволяетъ широкое толкованіе, то одинъ изъ попечителей считалъ себя въ правѣ дѣлать совѣту выговоры, чего и прежде никогда небывало. Говорить ли о внутреннихъ отношеніяхъ университетскихъ властей? Всѣмъ конечно памятно возникновеніе въ нѣкоторыхъ совѣтахъ продолжительныхъ пререканій о значеніи и предѣлахъ власти ректора и иныя подобныя пренія.

Расширеніе круга дѣятельности совѣта составляетъ третью характеристическую черту новаго порядка вещей. По уставу 1835 года, часть хозяйственная и полицейская поручались исключительно правленію и были строго выдѣлены изъ круга дѣятельности совѣта. Правленіе при новомъ порядкѣ получило второстепенное значеніе какъ бы особой коммиссіи отъ совѣта. Центръ тяжести всего внутренняго управленія, по духу новаго устава, долженъ быть въ большинствѣ совѣта. Но удобно ли возложить управленіе на собраніе изъ тридцати, сорока и пятидесяти членовъ? Могутъ ли сорокъ человѣкъ завѣдывать дѣломъ безъ личнаго чьего-либо распоряженія, безъ личной чьей-либо отвѣтственности? Какую выгоду для дѣла можетъ представить скопленіе въ совѣтѣ занятій разнороднаго характера? Что можетъ побудить отстаивать такую систему, кромѣ развѣ удовольствія кроющагося въ сознаніи что всѣ нити управленія сводятся въ совѣтъ, такъ что каждый членъ можетъ чувствовать нѣкоторое наслажденіе административной власти? При расширеніи круга дѣятельности совѣтовъ, повидимому, имѣлось въ виду что никто такъ не заинтересованъ въ дѣлахъ университета какъ члены университета, въ средѣ которыхъ и должно де образоваться большинство дѣйствующее какъ одинъ человѣкъ, но поступающее по правилу: умъ хорошо, два лучше, а сорокъ и еще превосходнѣе. Предполагалось что при такомъ порядкѣ,-- по выраженію объяснительной записки къ проекту устава 1863 года,-- рѣшеніе дѣлъ "соединеніемъ ученыхъ спеціалистовъ по многоразличнымъ отраслямъ наукъ не можетъ быть одностороннимъ (?)." При этомъ въ печатаніи протоколовъ рекомендовалось несомнѣное лѣкарство противъ всякихъ предвидимыхъ неудобствъ новаго порядка, и какъ на главную причину, вслѣдствіе которой тогдашнее положеніе университетовъ признавалось "вполнѣ неудовлетворительнымъ", указывалось на то что "по изъятіи суда, полиціи и хозяйственнаго управленія отъ совѣта, онъ былъ ограниченъ въ предметахъ своего вѣдомства одними дѣлами технически-учебными и выборомъ ректора и лицъ для занятія вакантныхъ каѳедръ". Новый порядокъ существуетъ уже девять лѣтъ, но не знаю можно ли признать уровень университета настоящей минуты значительно поднявшимся сравнительно съ тѣмъ что было девять лѣтъ тому назадъ. Учрежденіе университетскаго

Но поводу пересмотра устава университетовъ. 893 суда принесли ли какую либо пользу и не есть ли мертвая буква? И полезно ли удаленіе на второй планъ дѣлъ названныхъ въ запискѣ, не безъ презрѣнія, технически-учебными? Не главныя ли это дѣла въ учебной корпораціи? Протоколовъ университетскихъ собраній напечатано не мало, и не трудно усмотрѣть что дѣла технически учебнаго свойства дѣйствительно занимали въ нихъ второстепенное мѣсто, и что кипучая дѣятельность обнаруживалась, по естественной человѣческой слабости, преимущественно въ дѣлахъ о столкновеніяхъ разнаго рода и въ вопросахъ партій и личныхъ интересовъ. Въ собраніяхъ чисто совѣщательнаго характера изъ столкновеній и борьбы мнѣній можетъ дѣйствительно возникнуть многосторонняя обработка предмета; но едва ли можно желать, какъ высказывалось въ объяснительныхъ замѣчаніяхъ, многостороннихъ рѣшеній въ учрежденіи управляющемъ.

Ограниченіе круга занятій совѣта предметами относящимися исключительно къ ученой и учебной дѣятельности университетовъ, полагаю, было бы безспорно полезно для того чтобъ этого рода дѣятельность стояла на первомъ планѣ въ учрежденіи ей исключительно посвященномъ. Полное отдѣленіе отъ университетовъ всѣхъ занятій экономическаго и бюрократическаго характера было бы, полагаю, важнымъ шагомъ въ исторіи ихъ устройства. Мнѣ кажется, вся экономическая часть могла бы быть съ пользой сосредоточена въ особомъ строительномъ комитетѣ при округѣ. Университетамъ въ этомъ отношеніи должно быть предоставлено право не распоряженія, а такъ-сказать требованія. Необходимо чтобы преподаванію была доставлена благопріятная обстановка: удобныя аудиторіи, удобныя помѣщенія для лабораторій и кабинетовъ, а также для лицъ завѣдующихъ ими и руководящихъ занятіями студентовъ и т. п. Университетамъ надлежитъ указать въ чемъ эти удобства, и указанія эти должны быть исполнены, по мѣрѣ возможности, лицами именно этимъ занятыми и отвѣтственными. Нѣтъ сомнѣнія что правомъ требованія и контроля университеты воспользовались бы внимательно. Гарантіею отъ недостаточнаго вниманія къ этимъ требованіямъ и замѣчаніямъ могло бы служить право университетовъ непремѣннаго доведенія, буде пожелаютъ, до министра своихъ указаній и замѣчаній. Столкновенія и споры могущіе возникнуть при такомъ порядкѣ могутъ быть придирчивы, утомительны, но для дѣла скорѣе полезны чѣмъ вредны. Суетное утѣшеніе доставляемое нынѣшнимъ порядкомъ: что мы главные распорядители,-- есть, полагаю, скорѣе самообольщеніе чѣмъ сознаніе дѣйствительнаго значенія. Хозяйственная дѣятельность университета имѣетъ почти номинальный характеръ. Да и можно ли требовать отъ ректора, декановъ, профессоровъ заботъ о крышахъ, карнизахъ, мостовыхъ!

Канцелярскія дѣла по формулярамъ, производствамъ и другимъ заботамъ о членахъ университета какъ чиновникахъ также, по моему мнѣнію, должны быть удалены изъ университета. Не достаточно ли одной канцеляріи на округъ? Упрощеніе всего что имѣетъ характеръ формальности было бы полезно для дѣла. При ограниченіи и упрощеніи круга дѣятельности совѣтовъ, нѣтъ надобности въ двухъ органахъ управленія: совѣтѣ и правленіи. Быть-можетъ проще всего было бы сдѣлать центральнымъ органомъ университетскаго управленія и представителемъ его въ сношеніяхъ съ начальствомъ -- болѣе тѣсное собраніе изъ ректора, декановъ и нѣсколькихъ ординарныхъ профессоровъ, какъ въ германскихъ университетахъ, подъ наименованіемъ Сената, куда восходили бы дѣла изъ факультетовъ, какъ съ общими, такъ и особыми мнѣніями членовъ. Въ качествѣ собранія совѣщательнаго сенатъ долженъ имѣть голосъ по всѣмъ дѣламъ касающимся университета и имѣющимъ важность. Ему должно принадлежать право обсужденія предложеній попечителя; въ случаѣ несогласія, дѣло должно восходить къ министру. Сенатъ долженъ быть высшею инстанціей по студенческимъ дѣламъ. Инспекція должна находиться въ непосредственномъ подчиненіи ректору, въ дѣлахъ имѣющихъ важность опирающемуся на рѣшеніе сената. Возвращеніе къ тому порядку когда инспекція была независима отъ университета какъ ученой корпораціи, и когда на профессоровъ смотрѣли какъ на приходящихъ учителей, конечно, было бы не желательно. Не предрѣшаю вопроса въ какой мѣрѣ могутъ быть сохранены общія профессорскія собранія, подобныя нынѣшнему совѣту.

Наконецъ, возможное сокращеніе отчетовъ, протоколовъ и всякаго рода формальнаго бумагописанія въ высшей степени желательно.

Вся цѣль университетской организаціи въ томъ чтобъ она содѣйствовала развитію ученой и учебной дѣятельности учрежденія. Желанное развитіе этой дѣятельности зависитъ отъ двухъ главныхъ условій: 1) отъ выбора лицъ которымъ ввѣряется преподаваніе и 2) отъ того поставлены ли эти лица въ такую обстановку которая была бы благопріятна для ихъ научной

По поводу пересмотра устава университетовъ. 895 дѣятельности и кромѣ того имѣла бы возбуждающее къ ней вліяніе: для чего все должно быть направлено такъ чтобъ эта существенная дѣятельность необходимо являлась на первомъ планѣ.

Уставъ 1863 года указываетъ одинъ путь назначенія профессоровъ и доцентовъ: избраніе совѣтомъ по предложенію кого-либо изъ членовъ факультета для котораго избирается лицо (путь конкурса, какъ извѣстно, практически не имѣетъ значенія). Право министра назначать профессоровъ не отвергается абсолютно, но обставлено условіями при которыхъ пользованіе правомъ имѣетъ видъ дѣйствія направленнаго противъ университета, по недовѣрію или въ наказаніе. Не думаю чтобъ было полезно пресѣкать министру возможность прямымъ путемъ содѣйствовать укрѣпленію и обновленію той или другой университетской корпораціи, хотя, съ другой стороны, право выбора въ смыслѣ рекомендаціи должно, полагаю, остаться за университетами во всей силѣ. Злоупотребленій при прямыхъ министерскихъ назначеніяхъ, когда есть хоть мало-мальски развитое общественное мнѣніе, едва ли можно опасаться въ большей мѣрѣ чѣмъ при назначеніяхъ большинствомъ совѣта, гдѣ нельзя указать лица отвѣтственнаго за назначеніе. Неудобства назначенія исключительно по выбору совѣтовъ весьма точно указаны во мнѣніи меньшинства Московскаго университета состоявшемся при обсужденіи проекта устава 1863 года (11 противъ 26). Въ этомъ мнѣніи сказано: "1) Корпорація которая не имѣетъ другихъ средствъ обновленія кромѣ собственнаго выбора легко можетъ превратиться въ замкнутый кружокъ съ исключительнымъ направленіемъ и съ личными пристрастіями; 2) университетъ не есть частное общество, независимое отъ правительства, а государственное учрежденіе установленное для государственныхъ цѣлей и получающее содержаніе отъ казны; 3) люди пріобрѣтшіе громкую репутацію своими учеными трудами могутъ быть извѣстны и не спеціалистамъ; 4) министръ по своему положенію имѣетъ то преимущество что стоитъ выше личныхъ столкновеній; 5) примѣры европейскихъ университетовъ, гдѣ назначеніе профессоровъ предоставлено министерствамъ, и примѣры обновленія русскихъ университетовъ этимъ же путемъ." По чувству само-по-себѣ весьма похвальному, членамъ-факультета естественно стараться выводить своихъ учениковъ.

Но этотъ способъ, если прилагать его исключительно, ведетъ за собою опасность замкнутости, а не рѣдко и измелченія.

Въ связи съ выборомъ находится вопросъ объ оставленіи профессора на службѣ по выслугѣ срока на пенсію. Срочность профессорскаго званія есть установленіе существующее исключительно въ нашемъ отечествѣ. Возникло это установленіе въ 1835 году, сколько можно догадываться, вслѣдствіе желанія, въ видахъ обновленія, отдѣлаться законнымъ путемъ отъ нѣкоторыхъ старыхъ профессоровъ, считавшихся безполезными. Но уставъ 1835 года положилъ благоразумный срокъ двадцати пяти лѣтъ занятія каѳедры, а не службы вообще. "Профессоръ, сказано въ § 83 устава 1835 года, по выслугѣ въ сей должности 25 лѣтъ, удостоенный званія заслуженнаго, увольняется изъ университета, и каѳедра его почитается вакантною. Совѣтъ принимаетъ мѣры къ замѣщенію оной, причемъ и заслуженный профессоръ можетъ подвергнуться узаконеннымъ порядкомъ избранію." Для составителей устава 1863 года срокъ этотъ показался чрезмѣрнымъ. Считая, какъ видно изъ объяснительныхъ замѣчаній къ проекту, доцентское званіе по сущности своей тѣмъ же профессорскимъ, принято чтобъ и пребываніе въ этомъ званіи присчитывать къ двадцатипятилѣтнему сроку. Но при этомъ произошло невѣроятное забвеніе. Читая внимательно замѣчанія высказанныя въ объяснительной запискѣ къ проекту устава 1863 года, не трудно убѣдиться что просто-на просто забыто что вступающій на службу въ университетъ можетъ имѣть уже предшествовавшіе годы службы. И вотъ вмѣсто двадцатипятилѣтняго пребыванія въ университетѣ въ качествѣ преподавателя, принять двадцатипятилѣтній срокъ требуемый для полученія пенсіи. Такимъ образомъ выходитъ что если человѣтъ поступитъ на каѳедру не съ лавки, а послѣ нѣсколькихъ лѣтъ ученыхъ трудовъ, то чѣмъ болѣе успѣлъ онъ накопить извѣстности, тѣмъ на меньшій срокъ оказывается ему довѣріе. Если кто вступилъ на каѳедру черезъ двадцать лѣтъ по выходѣ изъ университета, то таковой офиціально признается годнымъ на пять лѣтъ, ибо, какъ значится въ объяснительныхъ замѣчаніяхъ, оставленіе по выслугѣ пенсіи должно быть "исключеніемъ изъ общаго явленія", общее же нормальное явленіе должно быть забаллотированіе. Изгнаніе должно совершаться рукою товарищей, вопреки духу согласія и дружбы, какой желателенъ въ корпораціи, вводя въ соблазнъ экстра-ординарныхъ профессоровъ склоняться къ неизбирательной урнѣ въ видахъ собственной промоціи. Баллотируемому предстоитъ или быть избраннымъ и получить около полуторы тысячи прибавки къ жалованью, или спуститься на годичное содержаніе въ 1.400 руб., лишившись даже, если онъ вступилъ въ университетъ не прямо со студенческой лавки, возможности получить званіе заслуженнаго профессора и соединенное съ нимъ право сохранить пенсію перейдя на другую службу. Увеличеніе пенсіи до оклада жалованья, отмѣна полученія,-- въ случаѣ когда профессоръ по выслугѣ срока остается въ университетѣ,-- жалованья и пенсіи вмѣстѣ, но предоставленіе министру права увеличивать окладъ остающагося профессора; обращеніе вниманія на то чтобы по каждой каѳедрѣ много лѣтъ занимаемой однимъ лицомъ трудъ преподаванія раздѣлялся между старшимъ профессоромъ и болѣе молодыми преподавателями, вотъ мѣры которыя могли бы устранить неудобства и несправедливость нынѣшняго порядка вещей.

Вся совокупность постановленій устава 1863 года по отношенію къ профессорамъ клонится, какъ видно изъ объяснительныхъ замѣчаній, къ тому чтобы возможно облегчить доступъ, какъ говорится, "свѣжимъ силамъ" и "надеждамъ" и сурово отнестись къ "старому поколѣнію", то-есть всему что достигло сорокалѣтняго возраста, какъ, бы къ подлежащему немедленной смѣнѣ. Имѣется въ виду открыть широкій къ университетскимъ каѳедрамъ доступъ молодымъ талантамъ. Цѣль прекрасная. Но можетъ ли быть она достигнута при такомъ, напримѣръ, порядкѣ? Баллотируется X., рекомендуемый какъ будущій (такъ какъ не имѣлъ еще времени сдѣлаться настоящимъ) спеціалистъ по антропогнозіи или законодательствамъ азіятскихъ народовъ (наукъ такихъ, правда, нѣтъ, но нѣтъ причинъ чтобъ онѣ не явились въ будущемъ). Какое основаніе положить этому X. черный шаръ? Онъ избирается единогласно, если предлагающій членъ не имѣетъ противъ себя партіи. Но значитъ ли такая система -- открывать доступъ молодымъ талантамъ? Избраніе въ доценты есть шагъ чрезвычайно важный и для выбраннаго и для университета. Это-то и есть, при теперешнемъ порядкѣ, истинное избраніе въ профессора, остальное считается только повышеніемъ, увеличеніемъ жалованья, необходимо слѣдующимъ. Между тѣмъ избранію этому не приписывается, повидимому, надлежащей важности. Доцентовъ утверждаетъ попечитель. Министръ даже не знаетъ какъ и кѣмъ пополняется университетъ. И предпочтеніе одной надежды, иногда случайное, другимъ таковымъ же надеждамъ не заграждаетъ ли скорѣе путь молодымъ талантамъ, вмѣсто того чтобъ открывать его? Должно дѣлать широкимъ и льготнымъ доступъ въ кандидаты для профессорскихъ мѣстъ, но не на самыя мѣста. Приватъ-доцентство не можетъ привиться при нынѣшнихъ условіяхъ. Между тѣмъ необходимо чтобы при университетѣ былъ разсадникъ будущихъ профессоровъ изъ молодыхъ людей группирующихся около старшихъ преподавателей. Преподавателямъ кандидатамъ на профессорскія мѣста можетъ быть дана высокая плата, доставлены возможныя льготы; но облеченіе профессорскимъ званіемъ не должно быть иначе какъ на основаніи печатныхъ трудовъ свидѣтельствующихъ объ ученыхъ или преподавательскихъ достоинствахъ, или на основаніи дара преподаванія пріобрѣтшаго особую извѣстность. Пр еподаваніе нѣсколько лѣтъ въ университетѣ, хотя и не приведшее, по той или другой причинѣ, Къ профессорскому званію, во всякомъ случаѣ было бы хорошею рекомендаціей и конечно не повредило бы карьерѣ молодаго человѣка. Возможность такого разсадника, который долженъ бы быть предметомъ особаго вниманія и университетскаго сената, и попечителя, и министра, при нынѣшней системѣ доцентуръ парализуется. Говорятъ что при довольно значительномъ числѣ университетовъ, при такомъ значительномъ числѣ каѳедръ какъ установлено уставомъ 1863 года, нельзя и думать набрать профессоровъ если не приманивать людей льготностію полученія профессорскаго званія. Совершенно ложная система. Если ученыя силы такъ слабы что нельзя составить двадцать университетовъ, то составьте ихъ два. но съ полною тщательностію. По уставу 1863 года, въ университетахъ назначено такое обиліе каѳедръ, что замѣщать ихъ сколько-нибудь удовлетворительнымъ образомъ возможно лишь при значительномъ богатствѣ силъ. Имѣлось въ виду назначить больше каѳедръ въ предположеніи будущаго развитія университетскаго преподаванія. Потому возведены на степень полныхъ каѳедръ предметы имѣющіе второстепенное значеніе. Мнѣ кажется, при нашихъ средствахъ должно стремиться не къ тому чтобы дробить каѳедры, а къ тому чтобы сосредоточивать силы около главныхъ предметовъ, что нисколько не исключаетъ спеціализаціи въ курсахъ. Полезно, когда есть люди съ истинными учеными достоинствами, имѣть нѣсколько профессоровъ по одному и тому же предмету. Въ этомъ отношеніи должно быть допущено живое развитіе, смотря по имѣющимся налицо силамъ, въ одно время такъ, въ другое иначе, безъ непремѣннаго условія удовлетворить схемѣ устава (схемѣ нынѣ притомъ крайне произвольной: стоитъ вспомнить странное и небывалое раздѣленіе химіи на опытную и теоретическую и классификацію наукъ въ медицинскомъ факультетѣ).

Полагаю что весьма важный шагъ на пути къ живой свободѣ университетскаго преподаванія, къ какой, думаю, должны стремиться наши университеты, было бы коренное измѣненіе системы нашихъ экзаменовъ. Когда дѣлаются экзамены изъ прочитаннаго въ данный годъ, и все прочитанное обязательно входитъ въ экзаменъ, свободное распредѣленіе курсовъ невозможно. Дробленіе студентовъ, съ первыхъ шаговъ, на спеціалистовъ по разнымъ отраслямъ знанія вредитъ ихъ общему научному образованію и отчасти причина что иной молодой человѣкъ считаетъ себя освобожденнымъ отъ обязанности имѣть элементарныя свѣдѣнія, ибо считаетъ себя призваннымъ вращаться только въ высшихъ вопросахъ избранной спеціальности. Являются спеціалисты которые потому только спеціалисты что мало знаютъ, а не потому чтобы глубоко знали это малое. Дробленіе это притомъ не мыслимо на юридическомъ и медицинскомъ факультетахъ, изъ коихъ на послѣднемъ, скажемъ мимоходомъ, нынѣ экзаменуютъ чуть ли не изъ сорока предметовъ.

Университетское преподаваніе, критическое и самостоятельное, требуетъ свободы. Экзаменъ есть свидѣтельство что экзаменующійся достигъ извѣстнаго, опредѣленнаго уровня умѣнія и знанія. Этотъ уровень долженъ быть опредѣлительно сознанъ и указанъ. Въ статьѣ моей Объ университетскихъ экзаменахъ, напечатанной одиннадцать лѣтъ тому назадъ, я говорилъ:

"Въ какомъ отношеніи должно находиться преподаваніе къ экзаменамъ въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, университетахъ? Вотъ первый вопросъ на который мы обратимъ вниманіе. Университетское преподаваніе, по самому характеру своему, есть преподаваніе многостороннее и свободное. Цѣль его -- не столько сообщить знанія, сколько возбудить самодѣятельность. Стѣсняя его строго опредѣленными программами, данными извнѣ, превращая университетъ въ школу, гдѣ выучиваются опредѣленной суммѣ знаній, мы бы уронили значеніе университетовъ, какъ представителей самобытнаго движенія науки и мысли. Свобода преподаванія, разнообразіе каѳедръ, чтеніе спеціальныхъ отдѣловъ,-- важные оживляющіе элементы въ университетскомъ преподаваніи. Стѣсняя преподаваніе внѣшними формами, можно убить живую струю, появленіе которой такъ важно. Потому стремленіе превратить университетъ въ какой-либо родъ спеціальной школы противорѣчитъ общему характеру университетскаго преподаванія. Каждый профессоръ долженъ имѣть возможность передавать свой собственный взглядъ на науку и на тѣ части и стороны ея которыя наиболѣе интересуютъ его самого. Университетское преподаваніе тогда только хорошо когда оригинально и субъективно; только тогда способно оно вызвать самодѣятельность въ слушателяхъ. Но если преподаваніе требуетъ свободы, то совсѣмъ противоположны требованія экзамена. Экзаменъ требуетъ строго-опредѣленной суммы знаній, извѣстнаго уровня, ниже котораго не можетъ быть испытуемый. Полная опредѣлительность -- главный характеръ экзамена. Экзаменъ имѣетъ смыслъ, какъ скоро ясно и подробно высказаны опредѣленныя требованія, и какъ скоро, конечно, есть возможность удовлетворить этимъ требованіямъ.

"Такимъ образомъ, хотя въ университетахъ не только преподается наука, но и производятся экзамены, однакоже безразличное смѣшеніе этихъ двухъ элементовъ противоположнаго характера ослабляетъ и тотъ и другой. Какъ скоро экзаменъ производится изъ того что прочитано, и только изъ того что прочитано, то онъ дѣлается чѣмъ-то случайнымъ и теряетъ всякую опредѣлительность, а, съ другой стороны, субъективность преподаванія, главная и существенная принадлежность университетовъ, утрачиваетъ свою благотворную силу, и, вмѣсто того чтобы возбуждать въ слушателяхъ субъективную самодѣятельность мысли, пріучаетъ ихъ къ раболѣпному заучиванію чуткихъ мыслей и выдаванію ихъ за свои.

"Такое смѣшеніе существуетъ въ нашихъ университетахъ, особенно въ тѣхъ гдѣ есть еще переводныя испытанія съ курса на курсъ. Мы думаемъ что отдѣленіе экзаменовъ отъ текущаго преподаванія было бы однимъ изъ полезнѣйшихъ измѣненій."

Университетъ долженъ, по моему мнѣнію, составить и выдать точныя программы требованій отъ испытаній на кандидата, дѣйствительнаго студента и лѣкаря, съ указаніемъ, по возможности, на печатныя сочиненія. Нѣтъ надобности чтобы программы эти были однообразны для всѣхъ университетовъ. Программы должны быть, впрочемъ, представляемы на утвержденіе министра, какъ съ цѣлію контроля ихъ полноты и внимательнаго составленія, но избѣжаніе какихъ-либо уже слишкомъ значительныхъ разницъ, такъ и для того чтобы дѣло получило надлежащую важность. Программы могутъ быть измѣняемы, но должны быть обязательны на нѣсколько лѣтъ, такъ чтобы студентъ оканчивалъ курсъ по программѣ дѣйствующей при его вступленіи. Экзаменъ долженъ производиться особою коммиссіей изъ особо назначенныхъ лицъ (отчасти могли бы быть въ ихъ числѣ профессора окончившіе преподавательскую дѣятельность), получающихъ жалованье по числу экзаменующихся (полагаю правильнѣе назначить жалованье за экзаменъ чѣмъ за исполненіе должности секретаря факультета и несеніе привлекательныхъ по почету званій декана и ректора). На заботѣ факультетовъ должно лежать чтобы преподаваніе было устроено такъ чтобы слушатели могли вполнѣ удовлетворить требованіямъ программы. Отъ слушателей должно требовать чтобъ они записывались на извѣстное число курсовъ и получали свидѣтельство отъ профессора что посѣщали ихъ.

Относительно слушателей одинъ изъ существенныхъ вопросовъ есть о платѣ за слушаніе лекцій. Трудно признать нынѣшній порядокъ удовлетворительнымъ. Взиманію платы приданъ почти одіозный характеръ. Собираніе денегъ въ пользу "бѣдныхъ студентовъ", въ пользу "недостаточныхъ студентовъ", явилось въ первомъ ряду благотворительныхъ пожертвованій; въ слушателяхъ возбуждается убѣжденіе что взиманіе платы есть попраніе ихъ нѣкоего внутренняго права чтобъ имъ были даны отъ государства даровыя лекціи, притомъ съ нравящимися профессорами: все устроено такъ чтобы слышалось: мы знаемъ что это не хорошо, мы бы не взяли никакъ, но что же дѣлать? таковъ жестокій законъ Явилось гордое попрошайство, какого не бывало прежде, раздача милостыни по способу замоскворѣцкихъ купцовъ, раздающихъ тысячи за поминъ души, по три копѣйки на нищаго. Надлежитъ поставить вопросъ въ ясной формѣ и вывести дѣло изъ унизительной области нищенства.

Должно ли высшее образованіе быть даровымъ для всѣхъ? Едва ли кто признаетъ справедливымъ чтобы лица имѣющія достатокъ воспитывались на деньги сбираемыя преимущественно съ бѣдныхъ классовъ, сами ничего не жертвуя на общественное образованіе. Дѣло идетъ о лицахъ недостаточныхъ, о бѣдныхъ молодыхъ людяхъ прошедшихъ съ успѣхомъ гимназическій курсъ и достигшихъ требуемой зрѣлости. Должно ли освобожденіе отъ платы по отношенію къ этимъ лицамъ быть безусловнымъ, или должна невзыскиваемая сумма считаться долгомъ (какъ, напримѣръ, въ Пруссіи), подлежащимъ уплатѣ когда молодой человѣкъ, по окончаніи курса въ университетѣ, получитъ обезпечивающее его мѣсто? Во всякомъ случаѣ, освобожденіе должно быть обставлено ясными, исполнимыми и дѣйствительно исполняемыми правилами, которыя дѣлали бы невозможнымъ невѣроятное, ежегодно возрастающее явленіе сотни и болѣе студентовъ въ извѣстное время становящихся у вратъ университета, якобы безжалостно изгоняемые за невзносъ платы и настойчиво ожидающіе концерта заѣзжаго артиста (бываютъ ли гдѣ-нибудь на земномъ шарѣ, кромѣ нашихъ большихъ городовъ, концерты и балы въ пользу студентовъ?) или не совсѣмъ вольныхъ приношеній доброхотныхъ дателей.

При обсужденіи вопросовъ о платѣ и освобожденіи отъ нея, необходимо имѣть въ виду слѣдующее обстоятельство. Для того чтобы молодой человѣкъ могъ проходить университетскій курсъ (предполагаю что студенты занимаются, и что невозможно, нерѣдкое, какъ разказываютъ, нынѣ явленіе что студентъ не только не посѣщаетъ лекцій, а и не живетъ въ городѣ, являясь только къ экзамену, подготовившись по невѣроятнымъ литографіямъ), безусловно необходимо нѣкоторое матеріальное обезпеченіе. При нынѣшней дороговизнѣ жизни, едва ли можно считать менѣе какъ въ 300 рублей годовой бюджетъ учащагося въ университетѣ молодаго человѣка. Добывать деньги для обезпеченія первыхъ нуждъ и въ то же время серіозно заниматься наукою -- два условія, къ сожалѣнію, едва ли выполнимыя. При такомъ разчетѣ освобожденіе отъ платы есть помощь лишь въ 1/6 долю бюджета. Перспективой освобожденія и помощи отъ концертовъ и тому подобныхъ источниковъ приманивать молодыхъ людей къ существованію на авось, безъ практическаго соображенія своихъ нуждъ и средствъ, безъ яснаго сознанія цѣли и настойчиваго къ ней стремленія; укрѣплять убѣжденіе что заявить себя въ качествѣ якобы занимающагося наукою равносильно патенту на общественное содержаніе -- едва ли доброе дѣло. Помощь, и помощь серіозная недостаточнымъ людямъ, казенная и частная, должна быть оказана, но какими путями? Въ интересѣ государства чтобы способные люди изъ бѣднаго класса нашли доступъ къ высшему образованію; въ интересѣ правительства оказывать помощь молодымъ людямъ готовящимъ себя для профессій по разнымъ спеціальнымъ областямъ государственной службы (учителя, медики и т. л.). Расширеніе института казенныхъ стипендій обязательныхъ и необязательныхъ (послѣднія по конкурсу) въ высшей степени желательно. На учрежденія стипендій болѣе или менѣе обезпечивающихъ молодаго человѣка или по крайней мѣрѣ дающихъ серіозную поддержку, желательно чтобы преимущественно направилась и частная благотворительность. Ея другая полезная форма -- доставленіе дешевыхъ и удобныхъ помѣщеній, стола, учебныхъ пособій и т. п. Хотя замѣна казеннаго содержанія выдачею денежныхъ стипендій и привѣтствовалась въ свое время какъ улучшеніе быта казенныхъ студентовъ, но въ дѣйствительности едва ли повела къ улучшенію.

Возвращаясь къ вопросу о платѣ за посѣщеніе лекцій, замѣчу что вопросъ этотъ получилъ бы простое разрѣшеніе еслибъ у насъ могъ привиться германскій порядокъ гонорарѣ; но при укоренившихся у насъ обычаяхъ, сомнѣваюсь чтобы можно было ввести эту систему безъ большихъ практическихъ затрудненій. Одинъ изъ главныхъ источниковъ ненормальности нынѣшняго порядка по отношенію къ сбору за слушаніе лекцій въ томъ что университетъ является въ одно и то же время и обязаннымъ взимать плату, и имѣющимъ право освобождать отъ нея, и заботящимся о сборѣ благотвореній для затрудняющихся заплатить требуемое. Отказъ въ освобожденіи становится равносильнымъ отказу сдѣлать доброе дѣло. Другое затрудненіе проистекаетъ изъ того что плата вносится во время курса, и слѣдовательно исключеніе за невзносъ является мѣрою пресѣкающею карьеру молодаго человѣка. Не устранились ли бы эти затрудненія еслибы вмѣсто платы по семестрамъ былъ установленъ единовременный взносъ при поступленіи (въ размѣрѣ уменьшенномъ противъ общей сложности нынѣшняго четырехлѣтняго взноса, напримѣръ, 150 руб. вмѣсто 200). Можно возразить: не была ли бы такая система стѣснительнѣе для бѣдныхъ людей чѣмъ нынѣшняя? Кому трудно внести 25 р., какъ можетъ тотъ внести 150? Не думаю чтобъ это возраженіе было основательно. Для лицъ достаточныхъ подобный взносъ, конечно, не былъ бы затруднителенъ. Значительно увеличенное противъ нынѣшняго число казенныхъ стипендій, благотворительныя стипендіи, благотворительныя ссуды, которыя, по самой значительности суммы, производились бы съ разборомъ; наконецъ внимательно производимое, правильное, на началахъ справедливости основанное освобожденіе открывали бы достаточно широкій доступъ въ университетъ для недостаточныхъ молодыхъ людей желающихъ учиться. Положеніе молодаго человѣка прочно опредѣлялось бы его первымъ шагомъ. Вступленіе въ университетъ есть важный шагъ въ жизни молодаго человѣка; справедливо чтобы шагъ этотъ дѣлался обдуманно, съ сознаніемъ своихъ силъ и средствъ, не на авось,-- съ намѣреніемъ, перебившись какъ-нибудь безъ труда и заботы нѣсколько лѣтъ, овладѣть правомъ на мѣсто въ государственной лѣстницѣ. Еслибы чрезъ указанную мѣру нѣсколько уменьшился въ университетѣ процентъ неимущихъ не въ матеріальномъ только отношеніи, но въ то же время въ умственномъ и нравственномъ, то это едва ли было бы зломъ.

Н. ЛЮБИМОВЪ.

"Русскій Вѣстникъ", No 2, 1873