Лакретель Жан Шарль Доминик - Фридрих II, Король Прусский

Фридрихъ II, Король Прусскій.
(Изъ сочиненій Лакретелля.)

Сей Государь представляетъ на судъ исторіи и потомства не съ чистою славою.

Видя его владѣнія распространенныя, воинства движимыя ученою тактикою, Полководцевъ, достойныхъ величайшей славы, если бы она не затемнялась славою ихъ Государя; видя особливо его самаго среди величаваго строя воиновъ; видя тотъ великій духъ, который повелѣвалъ случаями, величался безсмертными подвигами и творилъ дѣла неимовѣрныя; видя сіи-знаки величія давно неизвѣстнаго: мы удивляемся ему, какъ тѣмъ древнимъ завоевателямъ, которые перемѣняли лице земли....

Въ уединеніи онъ является другимъ Царемъ, другимъ человѣкомъ. Первый изъ вѣнценосцевъ умѣлъ онъ облегчить для своихъ народовъ бремя царскаго сана, столь тягостнаго въ другихъ земляхъ, поддерживая его только силою великаго духа. Истинныя достоинства пріобрѣтали его уваженіе; онъ искалъ дружбы великихъ умовъ, какъ велите умы ищутъ взоровъ Государей, и въ сихъ связяхъ оказывалъ приятности и слабости. Пламенная любовь къ изящному, во всѣхъ родахъ, обращала его въ соревнители безсмертныхъ дарованій, и сему благородному вкусу обязанъ Монархъ способностію быть, подобно Кесарю, достойнѣйшимъ Историкомъ собственныхъ своихъ подвиговъ?

Но при соединеніи многихъ блестящихъ свойствъ и рѣдкихъ даровъ природы, сей Монархъ неимѣлъ того, на чемъ основываются великія добродѣтели; неимѣлъ любви въ человѣчеству, того священнаго уваженія къ подобнымъ себѣ, которое не позволяетъ Государю ставишь политическія выгоды въ перевѣсѣ съ бѣдствіями народными; и того великодушнаго чувства, которое воспламеняется страстію блага народнаго. Его слава не есть истинная слава; ибо она изключаетъ его изъ немногаго числа благодѣтелей рода человѣческаго. Блаженъ, еслибы чуждаясь обыкновеннаго честолюбія, сей Государь приступилъ къ единому предприятію, достойному вознести имя великаго человѣка выше древнихъ и новыхъ мужей исторіи -- къ славѣ устроить спокойствіе народовъ!..

Доброе сердце.

Доброе сердце у тѣхъ людей, въ которыхъ добродушіе есть нѣкоторымъ образомъ природное побужденіе -- такъ оно явно во всѣхъ ихъ дѣлахъ, во всѣхъ ихъ движеніяхъ самыхъ внезапныхъ! Эти люди имѣютъ свои страсти; но въ душѣ ихъ каждая страсть безпорочна и неупорна. Имъ приятно любить и быть любимыми; быть полезными для другихъ, довольными собою. Видя страждущаго, они представляютъ себя на его мѣстѣ, и летятъ къ нему на помощь, стараясь объ немъ какъ о самихъ себѣ. Они готовы и рады съ другими дѣлиться, чѣмъ только богаты, всѣмъ что только имѣютъ. Кто ихъ обидѣлъ, тому скоро прощаютъ вину его, и они какъ бы облегчаютъ сердце свое, примиряяся искренно. Если сами оскорбили человѣка, то безпокоятся и мучатся сею мыслію; ни досада, ни стыдъ не могутъ ихъ удержать отъ того чтобы они не признали и не загладили вины своей. Они могутъ выступить изъ границѣ должности; но потому какъ они приступаютъ ко злу. видно уже что сердце ихъ болитъ, что разумѣ оспориваетъ ихъ поступки; довольно упрека, просьбы, размышленія расоваго, чтобы удержать ихъ отъ исполненія дурнаго намѣренія; и они обращаются къ справедливости, къ добродѣтели, какъ къ своему всегдашнему нраву. Равномѣрно, они могу тѣ имѣть порочные навыки
приобрѣтеиные съ воспитаніемъ или съ природнымъ ихъ сложеніемъ, но за то стараются въ другихъ частяхъ быть гораздо совершеннѣе. Мыслятъ и говорятъ вообще хорошо о всѣхъ людяхъ. Другіе часто и долго ихъ обманываютъ; и въ семъ случаѣ опытѣ не отучаетъ ихъ совершенно отъ полной довѣренности къ людямъ. Слабость ихъ въ томъ состоитъ, что ихъ можно скоро укротить, и скоро раздражить; гнѣвѣ ихъ есть не злоба, а скорое негодованіе на людей безчестныхъ.

Какъ утѣшительно, какъ приятно видѣть ихъ въ нѣдрахъ семейства! Престарѣлый отецъ приводитъ ихъ еще въ трепетъ, когда возвыситъ грозный свой голосъ; но какъ бы онъ не былъ шумливъ, и взыскателенъ, безъ него нѣтъ праздника для нихъ веселаго; они оставляютъ забавы, чтобы дѣлить съ нимъ скуку, и если застонетъ въ углу ихъ дряхлая бабка, то въ мигъ бѣгутъ къ ней съ участіемъ нѣжнаго состраданія; никогда не удалятся отъ постели, на которой она кончается. Подруги ихъ жизни имѣютъ всѣ права на ихъ снисхожденіе: жены повелѣваютъ ими слишкомъ много; но они того не замѣчаютъ, или по крайней мѣрѣ на то не жалуются. А вразсужденіи дѣтей они дышутъ только ихъ счастіемъ: всѣ горести услаждаются картиною дѣтскаго спокойствія, и время долго не приноситъ имъ старости, а съ нею утѣшенія, видѣть дѣтей пристроенныхъ въ мѣсту. Еслижъ дѣти предаются злу и пороку, то сердечная рана отцовская не заживетъ, пока не сведетъ во гробъ огорченныхъ. Ихъ родственники, товарищи ихъ дѣтства, старинные приятели ихъ семейства, добрые сосѣди -- всѣ дороги ихъ сердцу; для всѣхъ вызываются на услуги, и отказѣ есть для нихъ огорченіе.

Не для нихъ отечество существуетъ только въ одномъ имени и словѣ. Нѣтъ въ отечествѣ ничего чуждаго ихъ сердцу. Они пылаютъ любовію и признательностію къ Государю человѣколюбивому, къ Министру правосудному; и хорошее или дурное извѣстіе для отечества бываетъ на нѣсколько дней причиною ихъ радости или горести душевной.

Въ чужихъ земляхъ грудь ихъ трепещетъ при сладкомъ имени отечества; и они обнимаются не такъ съ одноземцомъ своимъ, какъ съ другимъ человѣкомъ. Когда по долговременномъ отсутствіи возвращаются домой, едва замѣтятъ издали давно оплакиваемое мѣсто, гдѣ родились и выросли, и тотчасъ ускоряютъ шаги свои; всѣ предметы приближающіеся къ нимъ съ остаткомъ пути ихъ: домашнее стадо у лѣсу пасущееся, младенцы рѣзвящіеся на лугу, колокольня приходской церкви, первый крестъ и первая хижина -- все восхищаетъ ихъ со всѣми предметами здороваются и плачутъ какъ съ друзьями.

Вотъ добродѣтели и удовольствія добрыхъ сердецъ. Замѣтьте, что въ нихъ нѣтъ ничего отмѣннаго, ничего превосходнаго. Таково свойство добродушія; безъ распаденія ума и чувства приобрѣтаемъ и сохраняемъ его; оно родится и питается само собою; скрывается и снова оказывается; дѣйствуетъ безъ истощенія; приноситъ новую душу, наполняетъ жизнь и украшаетъ ее вѣчными плодами, Природа, заключивъ въ добросердечіи благополучіе человѣческое, облегчило его для насъ во всѣхъ отношеніяхъ.

Чистые нравы съ добродушіемъ неразлучные бывали не рѣдки тамъ, гдѣ общественные и домашніе примѣры, мудрые законы и здравое просвѣщеніе содѣйствовали къ ихъ пользѣ.

Нынѣ въ безпорядкѣ городскаго общежитія и при развратности свѣтскихъ нравовъ множество вещей клонится къ усыпленію добрыхъ склонностей въ сердцѣ, и немногія ведутъ къ пробужденію добродѣтелей.

Утверждаю не безъ основанія, что гораздо легче для правительства дѣятельнаго обратить народѣ къ чистымъ нравамъ, основаннымъ на добродушіи, нежели для отца семейства поселить ихъ въ своемъ домѣ. Впечатлѣнія повелѣваютъ людьми; и что сильно на нихъ дѣйствуетъ, то ими и руководствуетъ; настройте вліяніе предметовъ къ предположенной вами цѣли, и, если цѣль согласна съ намѣреніями природы, то всѣ преграды исчезнутъ. Напротивъ того, простой или частной человѣкѣ идетъ нерѣдко противъ теченія общихъ мнѣній, и напрасно сражается съ развратными пороками, чтобы преклонить дѣтей въ добронравію, къ сему источнику счастія и добродѣтели,

Отъ чего доброе сердце такъ рѣдкое въ наше время? Отъ того что нѣтъ уже ничего простаго и непринужденнаго въ нашихъ мнѣніяхъ. нашихъ вкусахъ, нашихъ обычаяхъ: отъ того добросердечіе есть рѣдкое явленіе въ вышнихъ классахъ общества, я нѣкоторымъ образомъ есть преимущество не черни, удаленной отъ него другаго рода пороками, а средняго состоянія людей, у которыхъ добронравіе бережется не столько для славы, сколько, для счастія жизни.

Чтобы не измѣнить никогда доброму сердцу, надобно отдѣлить отъ себя все что есть искусственнаго въ ходѣ общежитія. Добросердечіе не совмѣстно съ роскошію, съ забавами тщеславія, съ пышностію суетныхъ почестей; добросердечіе проистекаетъ изъ простыхъ и свободныхъ нравовъ, и требуетъ семейственныхъ связей, древняго простодушія не высокомѣрной и не пышной жизни, добродѣтельныхъ склонностей, нѣкоторой откровенности и нѣкоторой вольности въ обхожденіи.

Есть безъ сомнѣнія души сотворенныя для добродѣтели, какъ для дарованія; но я не вѣрю врожденной порочности, хотя я знаю природную наклонность нѣкоторыхъ душъ ко злу и пороку. Природа соединила со внутреннимъ образованіемъ нашимъ тѣлесныя силы, съ тѣлесными силами наши страсти, со страстями наши пороки или добродѣтели. Но если не льзя преобразовать внутренняго сложенія, то можно во многихъ случаяхъ перемѣнять направленіе страстей и руководствовать ихъ къ цѣли добродѣтели.

Лакретелль. В. И.

"Вѣстникь Европы", No 18, 1812.