Катков Михаил Никифорович - Несомненное право М.О. Вольфа на издание в русском переводе "Жизни Ю. Цезаря"

М.Н. Катков

Несомненное право М.О. Вольфа на издание в русском переводе "Жизни Ю. Цезаря"

Помещая ниже письмо г. книгопродавца Вольфа, считаем нужным объяснить, почему мы несколько замедлили его печатанием. Чтобы высказаться по его поводу, надобно было иметь в виду те данные, которых мы не имели. В объявлениях г. Вольфа было сказано глухо, что им приобретено исключительное право перевода "Истории Юлия Цезаря", но не было дано объяснения, на чем основано это право. Это заявление, сделанное в такой форме, не могло не обратить на себя внимания: за ним мог последовать ряд других подобных заявлений, и право перевода подверглось бы стеснению, что вовсе нежелательно и не вытекает из конвенции 1861 года между Россией и Францией. Между тем, до нас дошли два известия: во-первых, что французский посол ходатайствует, ссылаясь на эту конвенцию, о воспрещении перепечатывать новое сочинение императора Наполеона; во-вторых, что он ходатайствует о недозволении издавать перевод "Истории Юлия Цезаря" кому-либо другому, кроме г. Вольфа, и при этом ссылается не на трактат, а на договор г. Плона с г. Вольфом, утвержденный императором французов. Первое ходатайство совершенно правильно; второе невозможно было не признать за неосновательное, по крайней мере в той форме, в которой о нем упоминалось. В трактате России с Францией относительно литературной и художественной собственности ничего не сказано о праве обоюдных авторов на исключительное издание перевода их сочинений. Трактат распространяет только на французских подданных права русских подданных (и наоборот), насколько эти права не превосходят тех прав, которые предоставлены французским подданным во Франции. Но по нашим законам исключительное право автора на издание его сочинений в России в переводе на другие языки не предполагается; исключение делается лишь в пользу книг, для которых были необходимы особенные ученые изыскания. Смысл этого исключения показывает, что решение о том, были ли для той или другой книги особенные ученые изыскания, не может быть предоставлено самому автору: иначе он был бы судьей в своем деле. Ученые изыскания необходимы при всяком ученом труде, но какие в каждом данном случае были произведены ученые изыскания, особенные ли или не особенные, это должен определить, очевидно, кто-нибудь другой, а не сам автор. Такой вывод не подлежит сомнению, но если б и самим авторам было предоставлено причислять свои сочинения к имеющим право на указанную привилегию, то все-таки автор, заявляя о своем праве на перевод своего сочинения, должен по крайней мере сослаться на то, что оно стоило ему особенных ученых изысканий. Подобной ссылки не делал, однако же, никто из заинтересованных в этом случае лиц; о праве на перевод говорили как о вещи, которая сама собой разумеется.

-----

Между тем очевидно, что наш закон только предоставляет автору право ходатайствовать, чтобы подлежащая власть, рассмотрев его сочинение, признала, что оно потребовало особенных ученых изысканий. Без этого признания автор не может воспользоваться преимуществом, упомянутым в ст. 302 цензурного устава. Одностороннее объявление со стороны автора или контракт между ним и издателем тут недостаточны. Вот почему авторы, издающие свои сочинения в России, не имеют обыкновения печатать на заглавных листах этих сочинений, что удерживают за собою исключительное право на издание перевода. Вот почему также подобные объявления, печатаемые на большей части французских книг, не могут служить и не служат препятствием к переводу этих книг на русский язык без согласия их авторов. Чтобы подобное объявление имело в России обязательную силу, оно должно быть признано русским правительством и повторено в России с его ведома и с ссылкой на ст. 302 цензурного полка.

В объявлениях г. Вольфа не было сделано ни указаний на это признание со стороны русских властей, ни ссылки на ст. 302 цензурного устава, а потому и не представлялось оснований к тому, чтобы считать бесспорным его исключительное право на издание русского перевода "Истории Юлия Цезаря". Не было также слухов о том, что французский посол ссылается на особенную важность ученых изысканий, которые были необходимы для этого сочинения. Была речь только о контракте между гг. Плоном и Вольфом, и ссылки делались единственно на этот контракт, с прибавлением, что он утвержден императором французов.

Оставить без протеста такой способ стеснительного для русской литературы заявления не следовало, и он не оставлен без протеста. Наше дело было адвокатствовать за русскую литературу; мы были обязаны выставить во всей силе права той стороны, за которую адвокатствовали; мы не были обязаны делать догадки в пользу стороны противоположной. К тому же мы не имели еще перед собой сочинения, о котором шла речь; его ученые свойства не могли, стало быть, привести нам на память статью 302 цензурного устава. Правда, мы знали, что на Сене была построена римская трирема, что французские войска производили маневры перед укреплениями, построенными по римскому образцу. Все это делалось, правда, по воле августейшего автора "Истории Юлия Цезаря", но он являлся тут нам не как автор, а как император французов. Его высокое положение, его неутомимая политическая деятельность, многообразные трудности его политического призвания, - все это скорее препятствовало, чем побуждало думать о том, что его сочинение, как можно было предполагать, полуисторическое и полуполитическое, требовало особенных ученых изысканий.

Впрочем, если бы мы и были уже тогда знакомы с вышедшею теперь книгой, если бы мы и отнесли ее уже тогда к сочинениям, требовавшим особенных ученых изысканий, то этого было бы мало для признания за нею права, предоставляемого статьей 302 цензурного устава. Наше мнение есть частное мнение; оно не может иметь обязательной силы. Тут требовалось официальное признание.

Теперь дело разъяснилось, по крайней мере для нас, если не публики. Мы имеем основание думать, что особенность ученых изысканий автора "Жизни Юлия Цезаря" признана нашим ведомством книгопечатания и что вследствие этого признания исключительное право на издание этого сочинения в русском переводе несомненно принадлежит г. Вольфу. Для предостережения других переводчиков от напрасного труда остается только желать, чтоб упомянутое правительственное решение было обнародовано в таком издании, из которого другие периодические издания имели бы право заимствовать его и сообщить публике.

Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1865. 28 марта. No 68.