Гоголь Николай Васильевич - Размышления о Божественной Литургии

Николай Васильевич Гоголь

Размышления о Божественной Литургии

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

(ОТ АВТОРА).

Цель этой книги показать, в какой полноте и внутренней, глубокой связи совершается наша Литургия, -- показать людям, еще мало ознакомленным с ее значением. Для этой цели здесь выбраны из множества объяснили Святых Отцов и Учителей Церкви только тe, которые доступны всем своею простотою и которые служат преимущественно к тому, чтобы показать правильный исход одного действия из другого *. Намерение издающего эту книгу состоит в том, чтобы утвердился в голове читающего порядок всего. Он уверен, что всякому, со вниманием следящему за Литургиею, глубокое, внутреннее значение ее раскрываться будет само собою.

______________________

* Всяк, кто бы захотел узнать более таинственные и глубокие объяснения, может найти их в сочинениях патриарха Германа, Иеремии, Николая Кавасилы, Симеона Солунского, в Старой и Новой Скрижали, в объяснениях Дмитревского и проч.

______________________

РАЗМЫШЛЕНИЯ О БОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТУРГИИ

Божественная Литургия есть, в некотором смысле, вечное повторение великого подвига любви, для нас совершившегося. Скорбя от неустроений своих, человечество отовсюду, со всех концов мира, взывало к Творцу своему. И пребывавшие во тьме язычества и лишенные Боговедения сознавали, что порядок и стройность могут быть водворены в мире только Тем, Который в стройном чине повелел двигаться мирам, от Него созданным. Тоскующая тварь звала своего Творца. Бессильная понимать великий язык не только ежедневно совершающихся и говорящих событий в миpе Божием, но даже разобрать и малейшую букву, требующую вековых усилий, выжидала она вразумления из уст Самого Творца. Воплями взывало все к Виновнику своего бытия, и вопли эти слышнее слышались в устах избранных и Пророков. Предчувствовали и гадали, что если Создатель предстанет Сам лицом к человекам, то предстанет не иначе, как в образе создания Своего, созданного по Его образу и подобию. Вочеловечение Бога на земле предпоставлялось всем по мере того, как сколько-нибудь очищались понятая о Божестве; но ясно говорилось об этом только у Пророков Богоизбранного народа. И самое чистое воплощение Его от чистой Девы было предслышано даже и язычниками, но ясно говорилось о том только у Пророков.

Вопли услышаны: явился в мир, Им же мир бысть. Среди нас явился Он подобным нам, в образе человека, как предчувствовали, как предслышали и в темной тьме язычества, но только не в том виде, в каком представлялся Он их неочищенному понятию: не в гордом блеске и величии, не как каратель преступления, не как судия, приходящий истребить одних, наградить других, -- нет, совершилось Его явление образом, только одному Богу свойственным...

Проскомидия

Священник, которому предстоит совершать Литургию, должен еще с вечера трезвиться телом и духом, должен быть примирен со всеми, должен опасаться питать какое-нибудь неудовольствие на кого бы то ни было и с вечера должен уже, прочитав положенные молитвы, пребывать мыслию во святыне того, что предстоит ему на утре, чтобы и самая мысль его заблаговременно освятилась и облагоухалась. Взошедши в церковь, вместе с Диаконом, покланяются они оба пред Царскими вратами, целуют образ Спасителя, целуют образ Богородицы, кланяются всем стоящим направо и налево, испрашивая сим поклоном себе прощения у всех, и входят в алтарь, произнося в себе псалом: Вниду в дом Твой, поклонюся ко храму святому Твоему в страсе Твоем, и, приступив к престолу (лицом к востоку), повергают пред ним три назёмных поклона и целуют самый престол и лежащее на нем Евангелие, как бы Самого Господа, сидящего на престоле, и приступают к облачению себя в священный одежды, чтобы отделиться не только от других, но и от самих себя, ничего не помнить в себя похожего на человека, занимающегося ежедневными житейскими делами, и чтобы напомнить с тем вместе о всей великости предстоящего служения.

От времен Апостольских уже употреблялась при Богослужении эта отличная от других одежда. Хотя и не могла гонимая Церковь придать ей всего нынешнего великолепия, но строго предписывалось уже издавна, чтобы пресвитер не являлся на служение в -- своей повседневной одежде и чтобы никто из клира ее смел выйти на улицу в той одежде, которую имел на себе во время служения. Облекая себя в сии сияющие одежды, служители Церкви должны облекаться в высшие сияющие доблести душевные. Посему всякое облачение сопровождается словами, выбранными из псалмов и раскрывающими глубокое значение облачений, дабы не отлучилась куда-нибудь в сторону мысль священнослужителя, занятого таким обыкновенным делом, каково одевание, но настроилась бы и самим сим одеянием к высокому служении, и предстал бы он, подобно Аарону, одетый великолепно, и телом, и духом, перед страшный престол Всевышнего, да не умрет духовно!

И Священник, и Диакон, принимая в руки одежды свои, творят каждый по три поклона к востоку и произносят в себе: Боже, очисти мя грешнаго и помилуй мя. Держа в руках стихарь с орарем, Диакон просит иерея, да благословит то и другое. Получив благословение, он отходит в сторону и облачается так: сначала надевает стихарь, то же, что у Священника подризник, который есть почти то же, что тресновитая * риза у ветхозаветных священников. Подризник всегда бывает светлого, блистающего цвета, в знаменование светоносной Ангельской одежды и в напоминание непорочной чистоты сердца, какая должна быть неразлучна с саном священства. Диакон, облачаясь в стихарь, равно как и Священник, когда надевает подризник, произносит: Возрадуется душа моя о Господе, облече бо мя в ризу спасения и одеждою веселия одея мя, яко жениху возложи ми венец и яко невесту украси мя красотою. Затем, поцеловав орарь, узкое длинное лентие, возлагает его на левое плечо свое. Орарь есть собственно принадлежность Диаконского звания; им подает Диакон знак к начинанию всякого действия церковного, воздвигая народ к молению, певцов к пению, Священника к священнодействию, себя к Ангельской быстроте и готовности в служении. Ибо, во время Литургии, звание Диакона есть то же, что звание Ангела на небесах: самим сим возложенным на его плечо тонким лентием, развевающимся на нем, как бы в подобие воздушного крыла, и хождением своим по церкви изобразует он, по слову Златоуста, Ангельское летание. Потом надевает Диакон поручи, или нарукавницы, которые стягивают у самой кисти его руки для сообщения им большей свободы и ловкости в отправлении предстоящих священнодействий. Надевая их, помышляет он о всетворящей и вседействующей повсюду силе Божией. Надевая на правую, произносит он: Десница Твоя, Господи, прославися в крепости; десная Твоя рука, Господи, сокруши враги, и множеством славы Твоея стерл ecu супостаты. Надевая на левую руку, помышляет о самом себе, как творении рук Божиих, и молит Его, своего Творца, да руководит его верховным свышним Своим руководством, говоря так: Руце Твои сотвористе мя и создаете мя. Вразуми мя, и научуся заповедем Твоим.

______________________

* Тресна, тресновица -- цепочка (Исход. XXVIII, 14,22). Тресновита риза -- долгая нижняя стяжная одежда ветхозаветного первосвященника (Исход. XXVIII, 4).

Е. П.

______________________

Священник облачается таким образом. В начале благословляет и надевает стихарь, сопровождая cиe теми же словами, какими сопровождал и Диакон; но вслед за стихарем надевает уже не простой одноплечный орарь, но двухплечный, который, покрыв оба плеча и обняв шею, соединяется обоими концами на груди его вместе и сходит в соединенном виде до самого низу его одежды, и, называясь эпитрахилью, знаменует излияние благодати свыше на Священника, почему и сопровождается это величественными словами Писания: Благословен Бог, изливаяй благодать Свою на Священники Своя, яко миро на главе, сходящее на браду, браду Аароню, сходящее на ометы одежды его. Затем надевает поручи на обе руки свои, сопровождая теми же словами, как и Диакон, и препоясует себя поясом сверх подризника и эпитрахили, дабы не препятствовала ширина одежды в отправлении священнодействий и дабы сим препоясанием выразить готовность свою; ибо препоясуется человек, собираясь в дорогу, приступая к делу и подвигу: препоясуется и Священник, собираясь в путь и дело небесного служения, и взирает на пояс свой, как на крепость силы Божией, его укрепляющей, почему и произносит: Благословен Бог, препоясуяй мя силою, и положи непорочен путь мой, совершаяй нозе мои, яко елени, и на высоких (т. е. в дому Господнем) поставляяй мя. Если же он облечен при этом званием высшим иерейского, то привешивает к бедру своему четвероугольный набедренник, который знаменует духовный меч, всепобеждающую силу слова Божия, в возвещение вечного ратоборства, предстоящего в мире человеку, -- ту победу над смертию, которую одержал Христос, да ратоборствует бодро бессмертный дух человека противу тления своего. Потому и вид имеет сильного оружия брани сей набедренник и привешивается на поясе у чресла, где сила у человека, и сопровождается сие воззванием к Самому Господу: Препояши меч Твой по бедре Твоей, Сильне, красотою Твоею и добротою Твоею, и наляцы, и успевай, и царствуй истины ради и кротости и правды, и наставить Тя дивно десница Твоя. Наконец, в завершение, надевает иерей фелонь, верхнюю, всепокрывающую одежду, в знаменование верховной, всепокрывающей правды Божией, и сопровождает сими словами: Священницы Твои, Господи, облекутся в правду и преподобнии Твои радостию возрадуются всегда, ныне и присно и во веки веков, аминь.

И одетый таким образом Священник предстоит уже иным человеком. Каков он ни есть сам по себе, как бы ни мало было его достоинство, но все стоящие во храме глядят на него, как на орудие Божие, которым наляцает Сам Дух Святый. Как Священник, так и Диакон умывают руки свои, сопровождая умовение чтением псалма: Умыю в неповинных руце мои, и обиду жертвенник Твой, Господи, и, повергнув по три поклона с молитвенными словами: Боже, очисти мя грешнаго и помилуй! должны встать они, омытые и просветленные, подобно сияющей одежде своей, ничего не напоминая в себе подобного другим людям, но подобясь сами скорее сияющим видениям, чем людям.

Диакон напоминает о начале священнодействия словами: Благослови, владыко! и Священник начинает словами: Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков, и приступает к боковому жертвеннику. Вся эта часть служения состоит в приготовлении нужного к служению, то есть, в отделении от приношений, или просфор, того хлеба, который должен сначала прообразовать тело Христово, а потом пресуществиться в него. Боковой жертвенник сей, по левую сторону престола, называемый иначе предложением, потому что на нем предлагаются хлебы, образует ту боковую храмину в первоначальной Церкви, куда слагалось все приносимое Христианами для священнодействия и для общей трапезы. Так как вся Проскомидия есть не что иное, как только приготовление к самой Литургии, то и соединила с нею Церковь воспоминание о первоначальной жизни Христа, бывшей приготовлением к Его подвигам. Она совершается вся в алтаре при затворенных дверях, при задернутой завесе, незримо от народа, как и вся первоначальная жизнь Христа протекла незримо для народа. Для молящихся же читаются в это время Часы -- собрание псалмов и молитв, которые читали Христиане в четыре важные для Христианина времени дня: час первый, когда начиналось по церковному исчислению утро, час третий, когда сошел Дух Святый, час шестый, когда Спаситель сиpa пригвожден был ко кресту, час девятый, когда Он испустил дух Свой. Так как нынешнему Христианину, по недостатку времени и беспрестанным развлечениям, не бывает возможно совершать эти моления в означенные часы, для того они соединены и читаются один за другим.

Приступив к жертвеннику или предложению, иерей берет одну из просфор, с тем чтобы изъять средину с печатию, ознаменованною именем Иисуса Христа, как бы изображая уже сим самым изъятие плоти Христа от плоти Св. Девы. Помышляя, что рождается принесший в жертву Себя за весь мир, он как бы видит в хлебе агнца, приносимого в жертву, -- в копии, которым должен изъять, как бы жертвенный нож, имеющий вид копья, в напоминание того копья, которым было прободено на кресте тело Спасителя. Не сопровождает он теперь своего действия ни словами Спасителя, ни словами свидетелей, современных случившемуся; не переносится мыслию к тому именно времени, когда совершилось cиe принесете в жертву: то предстоит впереди, в последней части Литургии, а к сему предстоящему он обращается издали прозревающею мыслию. Как люди, о которых сказано, что во тьме увидали свит, глядит он на свет, впереди идущий; как прозирал Исаия орлиным пророческим прозрением из своего настоящего в будущее: так из сей Проскомидии глядит он пророчески на предстоящее впереди священнодействие и, соединяясь в мысли с Пророком, сопровождает всякое действие словами его, из тьмы веков предрекавшими будущее чудное рождение, жертвоприношение и смерть. Водружая копие в правую сторону печати, произносить слова: Яко овча на заколение ведеся; водрузив потом копие в левую сторону, произносить: И яко агнец непорочен, прямо стригущаго его безгласен, тако не отверзает уст своих. Водружая далее копие в верхнюю сторону печати, говорить: Во смирении Его суд Его взятся. Водрузив наконец в нижнюю часть, произносит слова Пророка, погруженного в размышление о дивном происхождении осужденного Агнца: Род же Его кто исповестъ? Приподъемлет потом копием вырезанную средину хлеба, произнося: Яко вземлется от земли живот Его, и крестовидно разрезывает его, произнося: Жрется Агнец Божий, вземляй грех мира, за мирский живот и спасение. Потом водружает копие с правой стороны, напоминая, вместе с заколением жертвы, прободение ребра Спасителева, совершенное копьем стоявшего у креста воина, и произносит: Един от воин копием ребра Его прободе, и абге изыде кровь и вода; и видевый свидетельствова, и истинно есть свидетельство его. Слова сии служат, вместе с тем, знаком Диакону ко влитию в святую чашу вина и воды. Диакон, взиравший благоговейно на все совершаемое Иереем, с произношением слов внутри самого себя: Господу помолимся, вливает наконец вина и воды в чашу, испросив благословения у Иерея на cиe соединение. Таким образом приготовлены и вино, и хлеб, да пресуществятся потом, во время предстоящего величайшего священнодействия.

Затем, по древнему святому обычаю и чину первенствующей Церкви, приступает Священник к другим просфорам, дабы, изъяв от них части в воспоминание усошпих и живущих, положит на том же дискосе, возле того же святого хлеба, образующего Самого Господа. Взявши в руки вторую просфору, изъемлет он из нее частицу, в честь и память Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, и полагает ее по правую сторону святого хлеба, произнося из псалма пророческое слово: Предста Царица одесную Тебе, в ризы позлащенны одежа, преукрашена. Потом берет третью просфору, в воспоминание Святых, и темъ же копием изъемлет из нее девять частиц в три ряда, по три в каждом. Изъемлет первую частицу в честь и память Св. Иоанна Крестителя; вторую -- Пророков, третью -- Апостолов, и сим завершает первый ряд и чин Святых. Затем изъемлет четвертую частицу в память Святителей, пятую -- Мучеников, шестую -- Преподобных и Богоносных Отцев и Матерей, и завершает сим второй ряд и чин Святых. Потом изъемлет седьмую частицу в память Чудотворцев и Безсребренников, восьмую -- Богоотец Иоакима и Анны и Святого, егоже день, девятую -- Иоанна Златоуста, или Василия Великаго, смотря по тому, чья совершается в тот день Литургия, и завершает сим третий ряд и чин Святых, и полагает все девять изъятых частиц на святой дискос возле святого хлеба, по левую его сторону. И Христос является среди Своих ближайших, во Святых обитающий зрится видимо среди Святых Своих. Принимая в руки четвертую просфору за всех живых, изъемлет из нее частицы за все Епископство Православных, Святейший Синод и Патриархов, за царствующаго Императора и вес Дом Августейший, за православных Христиан, поименно, кого захочет помянуть, или о ком просили его помянуть. Затем берет Иepeй последнюю просфору и изъемлет из нее частицы в поминовение всех умерших, прося в то же время об отпущении им грехов их, начиная от Патриархов, Царей, создателей храма, Архиeрея, его рукоположившаго, если он уже находится в числе усопших, и до последнего из Христиан; изъемлет также за каждого, о ком его просили, или за кого он сам восхочет изъят. В заключение же всего, испрашивает и себе отпущения во всем, и также изъемлет частицу за себя самого; и все эти частицы, представляющая собою тех, кто поминается при священнодействии, Иерей полагает на дискосе возле того же святого хлеба, внизу его. Таким образом, вокруг сего хлеба, сего Агнца, изобразующего Самого Христа, собрана вся Церковь Его, и торжествующая на небесах, и воинствующая на земле. Сын Человеческий является как бы среди человеков, ради которых Он воплотился и стал человеком. Взяв губку, Священник бережно собирает ею и самые крупицы на дискос *.

______________________

* Частицы, изъятые из просфор с воспоминанием имени того, кто принес и за кого принес их, к концу Литургии, по причащении, погружаются в чашу, с молением: Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде кровию Твоею честною, молитвами Святых Твоих.

______________________

Отошедши от жертвенника, покланяется Иерей, как бы он покланялся самому воплощению Христову, и приветствует в сем виде хлеба, лежащего на дискосе, явление небесного хлеба на земле, воздает ему честь каждением фимиама, произнесши молитву: Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш, в воню благоухания духовнаго, еже прием в пренебесный Твой жертвенник, возниспосли нам благодать пресвятаго Твоего Духа.

Переносясь мыслию ко времени, когда совершилось Рождество Христово, возвращая прошедшее в настоящее, Иерей видит в предложении как бы таинственный вертеп, в котором благоволил родиться и возлежат Спаситель миpa. Окадив звездицу и постановив ее на дискосе, видит в ней как бы звезду, приведшую волхвов к яслям, где возлежал Богомладенец, почему и произносит слова: И пришедши звезда, ста верху, идеже бе Отроча. Окадив первый покров, покрывает им святый хлеб с дискосом, произнося псалом: Господь воцарися, в лепоту облечеся... и проч., -- псалом, в котором воспевается дивная высота Господня. Окадив второй покров, покрывает им святую чашу, произнося: Покры небеса добродетель Твоя, Христе, и хвалы Твоея исполнь земля. Взяв потом большой покров, называемый святым воздухом, покрывает им и дискос, и чашу вместе, взывая к Богу, да покроет нас кровом крыл Своих, и, отошед от предложения, покланяется, как покланялись пастыри и цари Богомладенцу, и кадит пред вертепом, изобразуя в сем каждении то благоухание ладана и смирны, которые были принесены вместе с златом мудрецами.

Диакон же по-прежнему соприсутствует внимательно Иерею, то произнося при всяком действии: Господу помолимся! то напоминая ему о начинании самого действия; наконец принимает из рук его кадильницу и напоминает ему о молитве, которую следует вознести ко Господу о сих для Него приуготовленных дарах, словами: О предложенных честных дарех, Господу помолимся! -- и Священник приступает к молитве. Хотя дары эти не более, как приуготовленные только к самому приношению, но так как отныне ни на что другое уже не могут быть употреблены, то и читает Священник молитву, предваряющую о принятии сих предложенных к предстоящему приношению даров, и в таких словах его молитва: Боже, Боже наш, небесный хлеб, пищу всему миру, Господа нашего и Бога Иисуса Христа пославым, Спаса и Избавителя и благодетеля, благословяща и освящающа нас, Сам благослови предложение сие и приими е в пренебесный Твой жертвенник; помяни, яко благ и человеколюбец, принеших, и ихже ради принесоша, и нас неосужденны сохрани во священнодействии Божественных Твоих таин, -- и творит, вслед за молитвою, отпуст Проскомидии. Диакон же кадит предложение и потом крестовидно святую Трапезу, и, помышляя о земном рождении Того, Кто родился прежде всех веков от Отца, произносит в самом себе: Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником и на престоле был ecu, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй неописанный, и выходит из алтаря, с кадильницей в руке, чтобы приветствовать всех собравшихся на святую Трапезу любви и наполнить благоуханием всю церковь. Каждение это совершается всегда в начале, службы, как и в жизни домашней всех древних Восточных народов предлагались всякому гостю при входе омовения и благовония. Обычай этот перешел на это пиршество небесное, на тайную Вечерю, носящую имя Литургии. Кадя и поклоняясь всем равно, и богатому, и нищему, Диакон, как слуга Божий, приветствует их всех, как гостей, наилюбезных небесному Хозяину; кадит и покланяется в то же время и образам Святых, ибо и они суть гости, пришедшие на тайную Вечерю, во Христе все живы и неразлучны. Наполнив благоуханием храм, он возвращается потом в алтарь, и, вновь обкадив его, полагает наконец кадильницу в сторону и подходит к Иерею. Оба вместе, соединяются и становятся пред святым престолом.

Став пред святым престолом, Священник и Диакон три раза покланяются и, готовясь начинать настоящее священнодействие Литургии, призывают Духа Святаго. Дух -- учитель и наставник молитвы. О чесом бо помолимся, якоже подобаешь не вемы, говорить Апостол Павел, но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхает неизглаголанными. Моля Святого Духа, дабы вселился в них и вселившись очистил их для служения, и Священник, и Диакон повторяют песнь, которою приветствовали Ангелы рождество Иисуса Христа: Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение! Пред этим временем (именно, с начатием чтения Часов), отдергивается церковная завеса, знаменующая мысленные горние двери, которые отверзаются только тогда, когда следует подъять мысль свою к высшим горним предметами Здесь отверзание горних дверей, вслед за песнию Ангелов, возвещает, что не всем было открыто Рождество Христово, что узнали о нем только Ангелы на небесах, Мария с Иосифом, волхвы, пришедшие поклониться, да издалека прозревали его Пророки. Священник и Диакон произносят в себе: Господи, устне, мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою! Священник целует Евангелие, Диакон целует святую трапезу (престол) и, преклонив главу свою, напоминает так о начинании Литургии: тремя перстами руки подъемлет орарь свой и произносит: Время сотворити Господеви: владыко, благослови! И благословляет его Священник словами: Благословен Бог наги всегда, ныне и присно и во веки веков. Диакон, помышляя о предстоящем ему служении, в котором должен уподобляться Ангелу летанием от престола к народу и от народа к престолу, и, собирая всех во едину душу, быть, так сказать, святою возбуждающею силою во время служения, чувствуя при этом свое недостоинство, недостаток в себе чистоты душевной, молит смиренно Иерея: Помолися о мне, владыко! -- Да исправит Господь стопы твоя! ему ответствует на то Иерей. -- Помяни мя, владыко святый! -- Да помлнет тя Господь Бог во царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков! Тихо, ободренный глаголом, Диакон произносить: Аминь, и выходит из алтаря северною дверию к народу, и, взошед на амвон, находящийся противу Царских врат, повторяет еще раз в самом себе: Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестит хвалу Твою! и, обратившись к алтарю, взывает уже во всеуслышание к Иерею: Благослови, владико! Из глубины святилища возглашает на то Иерей: Благословенно царство Отца и Сына и Святаго Духа... и Литургия продолжается.

Литургия оглашенных

Вторая часть Литургии называется Литургиею Оглашенных. Как первая часть, Проскомидия, соответствовала первоначальной жизни Христа, Его рождению, открытому только Ангелам да немногим людям, Его младенчеству и пребыванию в сокровенной неизвестности до времени явления в мир, так вторая соответствует Его жизни в мире посреди людей, которых огласил Он словом истины. Называется она Литургиею Оглашенных еще потому, что в первоначальные времена Христианства к ней допускались и те, которые только готовились быть Христианами, еще не приняли Св. Крещения и находились в числе оглашенных. Притом самый образ ее священнодействий, состоя из чтений Апостола и Св. Евангелия и более общих молитвословий, есть уже преимущественно огласительный.

Иерей начинает Литургию возглашением из алтаря: Благословенно царство Отца и Сына и Святаго Духа... Так как чрез воплощение Сына ведомо стало миру таинство Троицы, то поэтому троичное возглашение предшествует и предсияет начинанию всяких действий, и молящийся, отрешившись от всего, должен, с первого раза, поставить себя мыслию в царство Пресвятой Троицы.

Диакон, стоя на амвоне, лицом к Царским вратам, изобразуя собою Ангела, побудителя людей к молениям, подняв тремя перстами руки узкое лентиe, образ Ангельских крыл, призывает молиться вес собравшийся народ теми же самыми молитвами, которыми неизменно от Апостольских времен молится Церковь, начиная с моления о мире, без которого нельзя молиться. Собрание молящихся, знаменуясь крестом и стремясь обратить свои сердца в согласно настроенные струны органа, по которым должно ударять воззвание Диакона, восклицает мысленно вместе с хором поющих: Господи, помилуй!

Стоя на амвоне, держа молитвенный орарь, изображающий поднятое крыло Ангела, устремляющего людей к молитве, призывает Диакон молиться: о свышнем мире и спасении душ наших, о мире всего миpa, благостоянии святых Божиих Церквей и соединении всех, о святом храме и о входящих в него с верой, благоговением и страхом Божиим, о Государе, Синоде, начальствах духовных и гражданских, палатах, воинстве, о городе, об обители, или храме, где служится Литургия, о благорастворении воздухов, об изобилии плодов земных, о временах мирных, о плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их, о избавлении нас от всякие скорби, гнева и нужды. И собирая все сею всеобъемлющею цепью молений, называемою великою эктенией, на всякое ее отдельное призвание собрание молящихся восклицает, вместе с хором поющих: Господи, помилуй!

В знаменование бессилия наших молений, которым не достает душевной чистоты и небесной жизни, возведя взор к изображенным на иконостасе ликам Богоматери и Святых, Диакон призывает молящихся воспомянуть о тех, которые умели лучше нашего молиться и теперь молятся за нас на небе, и предать самих себя, и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу. В желании искреннем предать и самих себя, и друг друга, и всю жизнь Христу Богу, как умели это сделать, вместе с Богоматерью, Святые и лучшие нас, взывает вся Церковь: Тебе, Господи! Цепь молений завершает Иерей славословием Пресвятой Троицы, которое, как вседержащая нить, проходит через всю Литургию, начиная и оканчивая всякое ее действие. Собрание молящихся ответствует утвердительным: Аминь, буди! да будет! Диакон сходит с амвона; начинается пение антифонов.

Антифоны, -- противогласники, -- песни, выбранные из псалмов, пророчески изобразующие пришествие в мир Сына Божия, поются попеременно обоими ликами на обоих клиросах.

Пока продолжается пение первого антифона, Священник молится в алтаре тайною молитвой, а Диакон стоит в молитвенном положении пред иконою Спасителя, подняв орарь тремя перстами руки. Когда же окончится пение первого антифона, Диакон восходит на амвон призывает собрание молящихся словами: Паки и паки миром Господу помолимся. Собрание молящихся восклицает: Господи, помилуй! Обратив взоры к ликам Святых, Диакон вновь призывает вспомянут о Богоматери и о всех Святых и предать самих себя, и друг друга, и всю жизнь Христу Богу. Лик, от лица всех молящихся, ответствует: Тебе, Господи! Троичным славословием заключается моление. Утвердительным Аминь ответствует вся Церковь. Начинается пените второго антифона.

В продолжение второго антифона Священник в алтаре молится тайною молитвою. Диакон становится опять в молитвенном положении пред иконой Спасителя, держа молитвенный орарь тремя перстами руки. По окончании же пения, восходит он снова на амвон, призывая словами: Паки и паки миром Господу помолимся. Собрание восклицает: Господи, помилуй! Диакон взывает: Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию. -- Собрание восклицает: Господи, помилуй! Далее: Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу, Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми Святыми помянувше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим. Собрание восклицает: Тебе, Господи! Троичным славословием оканчивается моление. Утвердительный Аминь изглашает вся Церковь. Диакон сходит с амвона, а Священник в закрытом алтаре молится тайною молитвой. Она в сих словах: Иже (Ты, Который) общия сия и согласныя даровавый нам молитвы, Иже и двема, или трем согласующимся о имени Твоем прошения подати обещавый, Сам и ныне раб Твоих прошения к полезному исполни, подая нам и в настоящем веце познание Твоея истины, и в будущем живот вечный даруя!

С клироса громко возглашаются во всеуслышание блаженства, возвещенные Евангелием Христовым. Собрание молящихся, воззванием благоразумного разбойника, возопившего ко Христу на кресте: Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем, повторяет вслед за чтецом сии слова Спасителя: Блажени нищии духом, яко тех есть царство небесное, т. е. блаженны негордящиеся, невозносящиеся умом.

Блажени плачущии, яко тии утешатся, т. е. блаженны плачущие еще больше о собственных несовершенствах и прегрешениях, чем от оскорблений и обид, им наносимых.

Блажени кротцыи, яко тии наследят землю, т. е. блаженны непитающие гнева ни противу кого, всепрощающие, любящие, которых оружие -- всепобеждающая кротость.

Блажени алчущии и жаждущии правды: яко тии насытятся, т. е. блаженны алчущие небесной правды, жаждущие возстановить ее прежде в самих себе.

Блажени милостивии, яко mиu помиловани будут, т. е. блаженны состраждущие каждому брату, в каждом просящем видящие Самого Христа, за него просящего.

Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят, т. е. как в чистом зеркале успокоенных вод, невозмущаемых ни песком, ни тиной, отражается чисто небесный свод, так и в зеркале чистого сердца, невозмущаемого страстями, уже нет ничего человеческого, и образ Божий в нем отражается один.

Блажени миротворцы: яко тии сынове Божии нарекутся, т. е. блаженны те, которые, подобно Самому Сыну Божию, сходившему на землю затем, чтобы внести мир в наши души, вносят мир и примирение в домы, как истинные Божии сыны.

Блажени изгнани правды ради, яко тех ест царство небесное, т. е. блаженны изгнанные за проповедь и защиту правды не одними устами, но благоуханием всей своей жизни.

Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол, на вы лжуще, Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех, -- многа, ибо заслуга их троекратна: первая, что уже сами по себе они были невинны и чисты; вторая, что, быв чисты, были оклеветаны; третьи, что, быв оклеветаны, радовались, что потерпели за Христа.

Собрание молящихся слезно повторяет, вслед за чтецом, сии слова Спасителя, возвестившая, кому можно ждать и надеяться на вечную жизнь в будущем веке, кто суть истинные наследники и соучастники небесного царства.

Здесь торжественно открываются Царствия врата, как бы врата самого царствия небесного; и глазам всех собравшихся предстает сияющий престол, как селение Божией славы и верховное училище, отколе исходит к нам познание истины и возвещается вечная жизнь. Приступив к престолу, Священник и Диакон снимают с него Евангелие и несут его к народу не Царскими вратами, но боковою дверию, напоминающею дверь в той боковой комнате, из которой в первые времена выносились книги на середину храма для чтения.

Собрание молящихся взирает на Евангелие, несомое в руках смиренных служителей Церкви, как бы на Самого Спасителя, исходящего в первый раз на дело Божественной проповеди. Исходит Он тесною северною дверию, как бы неузнанный, на середину храма, дабы, показавшись всем, возвратиться в святилище Царскими вратами. Служители Божии посреди храма останавливаются; оба преклоняют главы. Иерей молится тайною молитвой, чтобы установивший на небесах воинства Ангелов и Чины небесные, в служение славе Своей, повелел теперь сим самым Силам и Ангелам небесным, сослужащим нам, совершить, вместе с нами, вшествие во святилище; а Диакон, указывая молитвенным орарем на Царские двери, говорить ему: Благослови, владыко, святый вход! -- Благословен вход Святых Твоих всегда, ныне и присно и во веки веков, возглашает на это Иерей. Дав ему поцеловать святое Евангелие, Диакон несет его в алтарь, но в Царских вратах останавливается и, возвысив его в руках своих, возглашает: Премудрость! указуя сим на премудрость благовещенную миру чрез Евангелие, и вслед за тем возглашает: Прости! чем возбуждает к благоговейному стоянию. Co6paниe молящихся, воздвигаясь духом, вместе с хором взывает: Приидите, поклонимся и припадем ко Христу! Спаси нас, Сыне Божий, во Святых дивен сый (а в воскресные дни: воскресый из мертвых) поющия Ти: Аллилуйя! На Еврейском языке, Аллилуия выражает: Хвалите Господа! и знаменует пришествие или явление Божие. Это слово сопутствует всякий раз тем священнодействиям, когда Сам Господь исходит к народу, в образе Евангелия, или Даров Святых.

Евангелие, возвестившее слово жизни, полагается на престоле. На клиросах возглашаются или песни в честь праздника того дня, или же хвалебные тропари и гимны в честь Святому, которого день празднует Церковь, за то, что он уподобился тем, которых поименовал Христос в прочитанных блаженствах, и что живым примером собственной жизни показал, как возноситься во след за Христом в жизнь вечную.

По окончании тропарей наступает время Трисвятаго пения. Диакон, испросив на него у Иерея благословения, показывается в Царских дверях и, поводя орарем, подает знак певцам. Трисвятое пение, состоящее в сем тройном воззвании к Богу: Святый Боже, Святый крпкий, Святый безсмертный, помилуй нас! оглашает громогласно всю церковь. Троекратно певцы подъемлют cиe пение, чтобы оно зазвучало в слух всем. Священник в алтаре, моляся тайною молитвой о принятии сего Трисвятаго пения, три раза покланяется пред престолом и три раза повторяет в себе: Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас! И, вместе с ним, повторив в себе три раза ту же Трисвятую песнь, Диакон три раза покланяется с иереем пред святым престолом.

Сотворив это троекратное поклонение, отходит Иерей на горнее место, как бы в глубину Боговедения, отколе истекла нам тайна Всесвятыя Троицы, произнося: Благословен грядый во имя Господне! Не нетрепетною стопой восходит Иерей на горнее место и на призвание Диакона: Благослови, владыко, горний престол! произносить: Благословен ecu на престоле славы царствия Твоего, седяй на херувимех всегда, ныне и присно и во веки веков! Но садится Иерей (во время чтения Апостола) не на горнем месте, назначенном для Архиерея, а только со стороны его. Отселе, как Божий Апостол, обратись лицом к народу, приготовляет он внимание к слушанию наступающего чтения Апостольских посланий.

Чтец, с книгою Апостолом в руках, выходит на середину храма. Диакон призывает всех предстоящих ко вниманию словом: Вонмем! Священник посылает из глубины алтаря и чтецу, и предстоящим желание мира. Собрание молящихся ответствует Священнику тем же; но так как служение его должно быть духовно, подобно служению Апостолов, которые глаголали не свои слова, но Сам Дух Святый двигал их устами, то не говорят ему: мир тебе, но: и духови твоему! Диакон возглашает: Премудрость! Громко, выразительно, чтобы всякое слово было слышно всем, начинает чтец. Прилежно, сердцем приемлющим, душою ищущею, разумом, испытующим внутренний смысл читаемого, внемлет собрание; ибо чтение Апостола служит как бы ступенью и лествицей к последующему чтению Евангелия. Когда чтец окончит чтение, Иерей возглашает ему из алтаря: Мир ти (тебе)! Он ответствует: И духови твоему! Диакон снова возглашает: Премудрость! Лик поющих гремит: Аллилуия! возвещающее приближениe Господа, идущего говорить народу устами Евангелия.

Но прежде еще, с кадильницей в руки, идет Диакон исполнить благоуханием храм на встречу идущему Господу, напоминая каждением о духовном очищении душ наших, с каким должны мы внимать благоуханным словам Евангелия. Священник в алтаре молится тайною молитвой, чтобы воссиял в сердцах наших свет Богоразумия и отверзлись бы мысленные очи наши в уразумение Евангельских проповеданий. О возсиянии того же света в сердцах своих молится внутренно и собрате верующих, приготовляясь к слушанию. Испросив благословения от Иерея и получив от него в напутствие: Бог, молитвами святаго, славнаго, всехвальнаго Апостола и Евангелиста (именуется его имя), да даст тебе глагол благовествующему силою многою, во исполняете Евангелия возлюбленнаго Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа! Диакон восходит на амвон, предшествуемый несомым светильником, знаменующим всепросвещающий Свет Христов, которому предшествовал Светильник Света, Предтеча Господень. Священник в алтаре возглашает к собранию: Премудрость! прости, услышим святаго Евангелия! Мир всем! Лик ответствует: И духови твоему! Диакон начинает чтение. Благоговейно преклонив главы и внимая Евангельскому чтению с амвона, как Самому Христу, говорящему с горы блаженств, все стараются принять сердцами семя святаго слова, которое устами Служителя свет Сам Сеятель небесный, -- не теми сердцами, которые уподобляет Спаситель земле при пути, на которую хотя и упадают семена, но тут же бывают расхищены птицами -- налетающими злыми помышлениями, -- не теми также сердцами, которые уподобляет Он каменистой почве, только сверху прикрытой землею, которые хотя и охотно приемлют слово, но слово не водружает глубоко корня, ибо нет глубины сердечной, -- и не теми также сердцами, которые уподобляет Он неочищенной земли, глушимой тернием, на которой, хотя и дает семя всходы, но быстро вырастающие тут же вместе с ними терния -- труды и заботы века, бесчисленные обаяния светской умерщвляющей жизни, с ее обманчивыми удобствами, заглушают едва поднявшиеся всходы, и семя остается без плода, -- но теми приемлющими сердцами, которых уподобляет Он доброй почве, дающей плод, иной в тридцать, иной в шестьдесят, а иной во сто крат, которые все принятое в себя, по выходе из церкви, возращают в домах, в семье, в службе, в труде, в отдохновениях, в беседах и наедине с самими собою. Всяк верный стремится быть тем и слушающим и творящим вместе, которого Спаситель уподоблял мужу мудрому, строящему храмину не на песке, но на камени, так что, если бы тут же, по выходе из церкви, набежали на него дожди, реки и вихри всех бедствий, его духовная храмина осталась бы неподвижна, как твердыня на камне.

По окончании чтения, Священник из алтаря возвещает Диакону: Мир ти, благовествующему! Сподобившись слышания св. Евангелия, все предстоящие, в чувствовании благодарности, восклицают вместе с ликом: Слава Тебе, Господи, слава Тебе! Стоящий в Царских дверях Священник приемлет от Диакона Евангелие и поставляет его на престол, как Слово, исшедшее от Бога и к Нему же возвратившееся. Алтарь, изобразующий горния селения, скрывается от глаз; врата Царские затворяются, знаменуя, что нет других дверей в царство небесное, кроме отверстых Иисусом Христом, сказавшим: Аз есмь дверь.

Тут обыкновенно, в первоначальное время Христиан, было место проповеди, -- следовало изъяснение и толкование прочитанных Евангелий. Но так как проповедь в нынешнее время говорится не редко на другие тексты и потому не всегда служит изъяснением прочитанного Евангелия, то, чтобы не разрушать стройного порядка и связи священной Литургии, проповедь отнесена к концу. Изобразуя Ангела, побудителя людей к молитве, Диакон идет на амвон подвигнуть собрание к молениям еще сильнейшим и прилежнейшим: Рцем ecu от всея души, и от всего помышления нашего рцем! взывает Диакон, подъемля тремя перстами молитвенный орарь. Предстоящие восклицают: Господи, помилуй! Усугубляя моления троекратным воззванием о помилования, Диакон призывает съизнова молиться о всех людях, находящихся на всех ступенях званий и должностей, начиная с высших, где труднее человеку, где ему больше преткновений и где ему нужнее помощь от Бога. Каждый из собрания, зная, как много зависит благоденствие многих от того, когда высшие власти исполняют честно свои обязанности, молится о них с особенным усердием, произнося уже не один раз: Господи, помилуй! но три раза. Вся цепь этих молений называется сугубою эктенией, или эктенией прилежного моления, и Священник в алтаре пред престолом молится прилежно о принятии всеобщих усугубленных молений, и самая молитва его называется молитвой прилежного моления. И если в этот день случится какое-либо приношение об усопших, тогда, вслед за сугубой эктенией, возглашается эктения об усопших. Держа орарь тремя перстами руки, призывает Диакон молиться об упокоении душ рабов Божиих, которых называет по именам, чтобы Бог простил им всякое прегрешение вольное и невольное, чтобы водворил их души там, где праведные упокояются. Тут всякий из предстоящих припоминает всех близких своему сердцу усопших и произносить в себе три раза на всякое воззвание Диакона: Господи, помилуй! молясь прилежно и о своих, и о всех почивших Христианах. Милости Божьей, восклицает Диакон, царства небеснаго и оставления грехов их у Христа, безсмертного Царя и Бога нашего, просим! Собрание взывает с хором поющих: Подай, Господи! А Священник молится в алтаре, чтобы поправший смерть и даровавший жизнь упокоил Сам души усопших рабов Своих в весте светлом, в месте злачном, в месте покойном, откуда отбежали болезнь, печаль и воздыхание, и, прося им отпущения всех согрешений, возглашает громко: Яко Ты ecu воскресение и живот, и покой усопших раб Твоих, Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем, со безначальным Твоим Отцем, и пресвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Утвердительным аминь ответствует лик. Диакон начинает эктению об оглашенных.

Хотя и редко бывают теперь не принявшие святого крещения и находящиеся в числе оглашенных, но всякий присутствующий, помышляя, как далеко он отстоит и верой, и делами от верных, удостоившихся соприсутствовать трапезе любви в первые веки Христиан, видя, как он, можно сказать, только огласился Христом, но не внес Его в самую жизнь, только что слышит разум слов Его, но не приводит их в исполнение, и еще холодно его верование, и нет огня всепрощающей любви к брату, поядающего душевную черствость, -- соображая все cиe, всякий из присутствующих сокрушенно поставляет себя в число оглашенных и на призвание Диакона: Помолитеся, оглашении, Господеви! от глубины сокрушенного сердца взывает: Господи, помилуй!

Вернии! взывает Диакон, о оглашенных помолимся, да Господь помилует их, огласит их словом истины, открыет им Бвангелие правды, соединит их Святей Своей, Соборней и Апостольстей Церкви! Спаси, помилуй, заступи и сохрани их, Боже, Твоею благодатью! и верные, сознавая, как мало достойны они названия верных, молясь об оглашенных, молятся о самих себе и на всякое отдельное призвание Диакона сокрушенно восклицают, вслед за поющим ликом: Господи, помилуй! Диакон взывает: Оглашеннии, главы ваша Господеви приклоните! Все приклоняют свои главы, восклицая внутренно в сердцах, вместе с ликом поющих: Тебе, Господи!

Священник втайне молится об оглашенных и о тех, которых смирение души поставило в ряды оглашенных. Молитва его в сих словах: Господи Боже наш, иже на высоких живый и на смиренным призираяй, иже спасение роду человеческому низпославый, единородного Сына Твоего и Бога, Господа нашего Иисуса Христа! призри на рабы Твоя оглашенныя, подклоншыя Тебе своя выя, и сподоби я во время благополучное бани паки бытия, оставления грехов и одежды нетления, соедини их Святей Твоей, Соборней и Апостольстей Церкви, и сопричти их избранному Твоему стаду, (потом громко:) да и тии с нами славят пречестное и великолепое имя Твое, Отца и, Сына и Святаго Духа ныне и присно, и во веки веков! Лик гремит: Аминь. В напоминание, что наступила минута, в которую древле выводились из церкви оглашенные, Диакон возглашает громко: Елицы (кто только есть) оглашеннии, изыдите! и вслед затем, возвысив голос, возглашает в другой раз: Оглашенти, изыдите! и потом в третий раз: Оглашеннии, изыдите, да никто от оглашенных, елицы (только лишь) вернии, паки и паки миром Господу помолимся!

От слов этих содрогаются все чувствующее свое недостоинство. Взывая мысленно к Самому Христу, изгнавшему из храма Божия бесчинных продавцов и бесстыдных торгашей, обративших в торжище святыню Его, каждый предстоящий старается изгнать из храма души своей плотского человека, оглашенного, неготового присутствовать при священнодействий, и взывает к Самому Христу, чтобы воздвигнул в нем потаенного сердца человека, верного, причисленного к избранному стаду, о котором сказал Апостол: Язык свят, люди обновления, камени, зиждущееся в храм духовен, -- причисленного к тем истинно верным, которые присутствовали при Литургии в первые века Христианства, которых лики глядят теперь на него с иконостаса. Объемля их всех взорами, призывает он их на помощь, как братьев, молящихся теперь на небесах, да молитвами своими воздвигнут в нем истинно верного, ибо предстоят священнейшие действия. Начинается Литургия Верных..

Литургия Верных

В закрытом алтаре Иерей распростирает на святом престоле святый антиминс (вместопрестолие), плат с изображением положения Спасителя во гроб. Антиминс хранит в себе св. мощи, и на него-то должны быть поставлены приуготовленные Иереем на Проскомидии святый хлеб и чаша с вином, растворенным водою, которые с бокового жертвенника перенесутся теперь торжественно в виду всех верных. Этот антиминс напоминает времена гонения Христиан, когда Церковь не имела постоянного пребывания и не могла переносить с собою престола. Тогда стали употреблять сей плат с частицами мощей, и он остался как бы в возвещение, что и ныне Церковь Христова не прикрепляется ни к какому исключительно зданию, городу, или месту, но, как корабль, носится поверх волн сего миpa, не водружая нигде своего якоря: ее якорь на небесах. Распростерши сей антиминс, Священнодействующий приступает к престолу так, как бы приступал к нему в первый раз и как бы только теперь готовился начинать настоящее служение; ибо в первоначальное время Христиан престол, доселе остававшийся закрытым и занавешенным, только теперь открывался, и только теперь начинались настоящие моления верных. Еще в закрытом алтаре припадает Иерей к престолу и двумя молитвами верных молится об очищении своем, об удостоении его неосужденно предстоять святому жертвеннику и приносить жертвы в чистом свидетельстве совести.

А Диакон, стоя на амвоне, посреди церкви, держа орарь тремя перстами, призывает всех верных к тем же молениям, какими начиналась Литургия Оглашенных.

Стремясь привести сердца свои в согласное настроение мира, теперь еще необходимейшее, все верные взывают: Господи, помилуй! и еще усильнее молятся о свышнем мире и о спасении душ, о мире всего мира, о благостоянии святых Божиих Церквей и соединении всех, о святом храме и о входящих в него с верою, благоговением и страхом Божиим, о том, чтобы избавиться от всякие скорби, гнева и нужды, -- взывают еще сильнее в сердцах своих: Господи, помилуй! Диакон возглашает: Премудрость! знаменуя сим, что та же самая Премудрость, тот же вечный Сын Божий, исходивший, под образом Евангелия, сеять слово жизни, перенесен будет теперь, под видом святаго хлеба на жертвоприношение за весь мир. Воздвигнутые сим напоминанием, все молящиеся устремляют мысли к предстоящим вышним священнодействиям; а Иерей литургисающий молится у престола сею возвышенною молитвой:

Никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми приходити, или приближитися, или служити Тебе, Царю славы; еже бо служити Тебе, велико и страшно и самем небесными силам. Но обаче (так как), неизреченнаго ради и безмернаго Твоего человеколюбия, непреложно и неизменно был ecu человек, и Архиерей нам бил ecu, и служебныя сея и безкровныя жертвы священнодействие предал ecu нам, яко Владыка всех; Ты бо един, Господи Боже наш, владычествуеши небесными и земными, Иже на престоле херувимсте носимый, Иже серафимов Господь, и, Царь Израилев, Иже един Свят, и во Святых почиваяй: Тя убо молю единаго благаго и благопослушливаго! призри на мя, грешнаго и непотребнаго раба Твоего, и очисти мою душу и сердце от совести лукавыя, и удовли мя, силою Святаго Твоего Духа, облеченна благодатию священства, предстати святем Твоей сей трапезе, и священнодействовати святое и пречистое Твое тело, и честную кровь. К Тебе бо прихожду, приклон мою выю, и молю Ти ся, да не отвратиши лица Твоего от мене, ниже отринеши мене от отрок Твоих; но сподоби принесенным Тебе быти мною, грешным и недостойным рабом Твоим, даром сим: Ты бо ecu приносяй и приносимый, и приемляй и раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем со безначальным Твоим Отцем, и пресвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков.

Царские врата разверзаются пред этою молитвою, и Иерей зрится молящимся с воздетыми горе руками. Диакон, с кадилом в руке, исходит уготовить путь Царю всех и обильно распространяемым курением, подъемля облака кадильных благоуханий, посреди которых перенесутся святые дары, напоминает всем о том, чтобы исправилась их молитва, яко кадило пред Господом, чтобы всей, будучи, по слову Апостола, благоуханием Христовым, вспомнили о том, что нужно им быть чистыми херувимами для поднятия Господа. А лики на обоих клиросах подъемлют, от лица всей Церкви, так называемую Херувимскую песнь:

Иже херувимы тайно образующе (то есть, мы, которые таинственно изображаем собою херувимов), и животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем, Ангельскими невидимо дориносима чинми (то есть, невидимо носимаго на копьях чинами Ангелов): аллилуия, аллилуия, аллилуия (то есть: хвалите Господа! хвалите Господа!). Это аллилуия и есть собственно Херувимская песнь, ибо херувимы, по Священному Писанию, хвалят Господа сим воскликновением.

Для пояснения этого песнопения, надобно знать, что был у древних Римлян обычай новоизбранного императора выносить к народу, в сопровождении легионов войск на щите, высоко поддерживаемом копьями, под осенением множества наклоненных над ним знамен и копий, при громких кликах: да здравствует император! и что священную песнь эту сложил один из древних императоров, повергшийся в прах со всем своим земным величием пред величием Царя всех, копьеносимого херувимами и легионами небесных Сил.

Между тем Иерей и Диакон, повторяя внутренно в себе ту же Херувимскую песнь, приступают к боковому жертвеннику, где совершалась Проскомидия. Приступив к дарам, накрытым воздухом, Диакон говорит: Возьми, владыко! Иерей снимает воздух, возлагает ему на левое плечо и глаголет: Возьмите руки ваша во святая и благословите Господа! Потом берет дискос с Агнцем и возлагает его на главу Диакону, а сам берет святую чашу, и в предшествии светильника, или лампады, выходят они северною дверью к народу. Если же служение совершается собором, при множестве Иереев, то один несет чашу, другой святый крест, третий святую лжицу, которою приобщаются, четвертый копие, словом -- выносят почти все принадлежности священного жертвоприношения, даже самую губку, которою собирались крупицы святаго хлеба на дискосе и которая образует ту губу, омоченную в уксус и желчь, которою напоили люди Творца своего. Лик, предначавший пение Херувимской песни, на время умолкает, и вот, подобясь небесным Силам, выступает сей торжественный ход священнослужителей, называемый великим входом. При виде Царя всех, несомого в смиренном виде Агнца, на дискосе лежащего, как бы на щите, окруженного орудиями земных страданий, как бы копьями несчетных воинств небесных и чиноначалий, все преклоняют свои главы и молятся словами разбойника на кресте: Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем! Посреди храма, останавливается вес ход. Церковь пользуется сею великою минутой, чтобы помянуть пред Господом имена всех Христиан, начиная с тех, кому труднее и священнее достались обязанности, от исполнения которых зависит счастие всех и собственное спасение душ их, и заключая словами: Вас и всех православных Христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков! Певцы оканчивают свое умилительное пение (со слов: яко да Царя... ) троекратным провозглашением Херувимского: Аллилуия, которым возвещается и сопровождается это таинственное шествие Царя царствующих и Господа господствующих на вольное страдание и смерть, за спасение миpa. Ход вступает в Царские врата. Впереди вшедший в алтарь Диакон, остановившись по правую сторону дверей, встречает Священника словами: Да помянет Господь Бог священство твое во Царствии Своем! Священник ответствует ему: Да помянет Господь Бог священно-диаконство твое во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков! и поставляет святую чашу и хлеб, представляющей образ тела Христова, на престол, как бы на гроб. Врата Царские затворяются, как бы двери гроба Господня; завеса над ними задергивается, как кустодия, приставленная ко гробу. Иерей снимает с главы Диакона святый дискос, как бы он снимал тело Самого Спасителя со креста, поставляет его на разостланный антиминс как бы на плащаницу, и сопровождает cиe действие словами: Благообразный Иосиф, с древа снем пречистое тело Твое, плащаницею чистою обвив и вонями, во гробе нове покрыв положи. И, вспоминая вездесущность Того, Кто теперь лежит пред ним во гробе, говорит в себе:

Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в раи же со разбойником и на престоле, был ecu, Христе, со Отцем и. Духом, вся исполняяй, неописанный! И, вспоминая славу, в которую облекся сей гроб, говорит: Яко живоносец, яко рая краснейший, во истину и всякаго чертога царскаго явися светлейший, Христе, гроб Твой, источник нашего воскресения. И, снявши покровы с дискоса и с чаши, и воздух с плеча Диакона, изобразующие теперь уже не пелены, в который повит был Иисус-младенец, но сударь и гробовые покровы, в которые повито было Его мертвое тело, покрывает он ими снова дискос и чашу, произнося: Благообразный Иосиф... Потом, взявши от Диакона кадильницу, кадит святые дары и, готовясь к предстоящему жертвоприношению, произносит в себе слова Пророка Давида: Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожегаемая; тогда возложат на олтарь Твой тельцы. Ибо, пока Сам Бог не воздвигнет, не оградит душ наших Иepycaлимскими стенами от всяких плотских вторжений, мы не в силах вознести Ему ни жертв, ни всесожжений, и не подымется кверху пламень духовного моления, разносимый посторонними помышлениями, набегом страстей и вьюгой возмущения душевного. Молясь об очищении своем для предстоящего жертвоприношения, отдавая кадильницу Диакону и преклонив главу, говорит ему Священник: Помяни мя, брате и сослужителю! -- Да помянет Господь Бог священство твое во Царствии Своем! ответствует Диакон и, в свою очередь, помышляя о недостоинстве своем, преклоняет главу, и, держа орарь в руке, говорить: Помолися о мне, владыко святый! Священник ему ответствует: Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго остит тя! Той же Дух содействует нам вся дни живота нашего. Полный сознания своего недостоинства, Диакон присовокупляет: Помяни мя, владыко святый! Священник ему: Да помянет тя Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков! Диакон, произнесши аминь и поцеловав ему руку, исходит северною дверью призвать всех предстоящих к молитвам о перенесенных святых дарах.

Взошед на амвон лицом к Царским вратам, подняв орарь тремя перстами руки, в подобие поднятого крыла Ангела, побудителя к молитве, возносить Диакон цепь молений, уже непохожих на прежние. Начиная призванием к молению о перенесенных на престол дарах, он переходит к тем прошениям, какие только одни верные, живущие во Христе, возносит к Господу.

Дне всего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим, взывает Диакон.

И, молясь о таком дне, собрание молящихся, соединяясь с хором поющих, взывает от сердец: Подай, Господи!

Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших, у Господа просим!

И, молясь об Ангеле, все восклицают: Подай, Господи!

Прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим!

Молясь слезно о прощении, все восклицают: Подай, Господи!

Добрых и полезных душам нашим и мира мирови у Господа просим!

И, молясь о всем добром и полезном для души и самом необходимом для мира, сильнее восклицают молящиеся: Подай, Господи!

Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати у Господа просим!

Молясь об этом, как о самом желанном для Христианина, собрание взывает: Подай, Господи!

Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны и добраго ответа на страшнем судищи Христове просим!

Сливаясь в один вопле, моление всего собрания взывает: Подай, Господи!

Возведя телесные и душевные взоры к ликам Святых, Диакон возглашает: Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу, Богородицу и Приснодеву Марью, со всеми Святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим!

И, в истинном желании, подобно Богоматери и Святым, предать самих себя и друг друга Христу Богу, все восклицают: Тебе, Господи!

Эктения завершается возглашением: Щедротами Единороднаго Сына Твоего, с Ним же благословен ecu, со пресвятым, благим и животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков.

Лик гремит: Аминь.

Алтарь все еще закрыт. Священник все еще не приступает к жертвоприношению. Еще много долженствующего предшествовать ему. Священник собирается напомнить о Тайной Вечере. Алтарь уже становится горницей, где она совершилась; святый престол трапезою; весь храм молящихся должен претворить себя в учеников, которые на ней присутствовали. Из глубины алтаря посылает Священник собранию приветствие Самого Спасителя: Мир всем! Ему ответ: И духови твоему! Стоя на амвоне, Диакон, как было у первых Христиан, призывает всех ко взаимной любви словами: Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы... Призывание Диакона продолжает и оканчивает лик поющих словами: Отца и Сына, и Святаго Духа, Троицу единосущную и нераздельную. Ибо, не полюбивши друг друга, нельзя полюбить Того, Кто весь одна любовь, полная, совершенная. Три раза поклоняется Священник в алтаре, произнося в себе тайно: Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя, Господь утверждение мое и прибежище мое! и целует покрытые покровами святый дискос и святую чашу, целует край святой трапезы, и, сколько бы ни случилось священников, ему сослужащих, каждый делает то же, и потом все целуют друг у друга руку. Старший говорит: Христос посреди, нас. Ему ответствуют: И есть, и будет. Диаконы также, сколько бы их ни случилось, целуют каждый сначала свой орарь, в том месте, где на нем изображение креста, потом друг друга в плечо, произнося те же слова.

Прежде все предстоящие в церкви лобызали также друг друга: мужи мужей и жены жен, одни произнося: Христос посреди нас, а другие ответствуя: И есть, и будет. А потому и теперь всякий предстоящий, собирая мысленно пред собою всех Христиан, не только присутствующих во храме, но и отсутствующих, не только близких к сердцу, но и далеких от сердца, спеша примириться с теми, против которых питал ненависть, нелюбовь, неудовольствие, всем им дает мысленно лобзаниe, говоря внутренно: Христос посреди нас, и ответствуя за них: И есть, и будет. Ибо без этого, он будет мертв для всех следующих священнодействий, по слову Самого Христа: Остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой! и по слову Апостола Христова: Аще кто речет, яко люблю Бога, а брата своего ненавидит, ложь есть: ибо не любяй брата своего, егоже виде, Бога, Егоже не виде, како может любити?

Стоя на амвоне и держа орарь тремя перстами, Диакон произносит к предстоящим предостерегательное возглашениe: Двери! двери! Древле обращалось оно к привратникам, стоявшим у входа дверей, чтобы никто из неимевших права присутствовать при Литургии Верных, не вошел в церковь; ныне же обращается оно к самим предстоящим, чтобы берегли двери сердец своих, куда, гласом Церкви, призвана любовь, -- так, чтобы в это внутреннее святилище душевное не вторгся дух вражды, а двери уст и ушей отверзли бы к слушанию Символа Веры, в знаменование чего -- и отдергивается завеса над Царскими дверями, или горние двери, отверзающаеся токмо тогда, когда следует устремить внимание ума к таинствам высшим. А Диакон призывает к слушанию Символа Веры словами: Премудростию вонмем!

Певцы твердым, мужественным пением, более похожим на выговариваниe, возглашают выразительно и громко: Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденни, не сотворенна, единосущна Отцу, имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения, сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ни при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго в третий день, по писаниям. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго Пророки. Во едину, святую, соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение, во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых: И жизни будущаго века. Аминь.

Твердым, мужественным пением, водружая в сердце всякое слово исповедания, поют певцы сей Символ, и твердо повторяет каждый, вслед за ними, слова его. Мужествуя сердцем и духом, Иерей пред святым престолом, долженствующим изображать святую трапезу Тайной Вечери, повторяет в себе Символ Веры, и все ему сослужащие повторяют его в самих себе, колебля святый воздух над святыми дарами.

И твердою стопой исходит Диакон и возглашает: Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение в мире приносити, то есть, станем как прилично человеку предстать пред Бога, с трепетом, со страхом и, в то же время, с мужественным дерзновением духа, славословящего Бога, с восстановившимся согласием мира в сердцах, без которого нельзя вознестись к Богу. И в ответ на призыв, вся Церковь, принося в жертву хваление уст и умягченное состояние сердец, повторяет, вслед за хором певцов:

Милость мира, жертву хваления!

Священник в алтаре снимает, между тем, воздух со святых даров, целует его и кладет на сторону. А Диакон, взошедши в алтарь и взяв в руки рипиду, или веяло, веет благоговейно над дарами. Приступая к совершению тайны Причащения, Иерей посылает из алтаря к народу Апостольское приветствие: Благодать Господа нашего, Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами! И ответствуют ему на то все: И со духом твоим! И алтарь, изображавший вертеп, или пещеру Рождества Христова, теперь уже горница, в которой была уготована Вечеря. Престол, представлявший гроб, теперь уже трапеза, а не гроб. Священник возглашает: Горе имеем сердца! И каждый из стоящих в храме, помышляя о том, что имеет совершиться, что в эту минуту Божественный Агнец идет за него заклаться, Божественная кровь Самого Господа готова пролиться в чашу, в его очищение, и все небесные Силы, соединясь с Иереем, о нем молятся, помышляя о том и стремясь сердцем от земли к небу, от тьмы к свету, восклицает, вслед за всеми: Имамы ко Господу!

Напоминая о Спасителе, благодарившем Бога Отца пред преломлением хлеба на Тайной Вечери, возглашает Иерей: Благодарим Господа! Лик ответствует: Достойно и праведно есть покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущный и нераздельней! А Священник молится втайне: Достойно и праведно Тя пети, Тя благословити, Тя хвалити, Тя благодарити, Тебе покланятися на всяком месте владычествия Твоего! Ты бо ecu Бог неизреченен, недоведом, невидим, непостижим, присно сый, такожде сый, Ты и единородный Твой Сын и Дух Твой Святый. Ты от небытия в бытие нас привел ecu, и отпадшия возставил ecu паки и не отступил ecu вся творя, дондеже на небо нас возвел ecu, и Царство Твое даровал ecu будущее. О сих всех благодарим Тя и единороднаго Твоего Сына, и Духа Твоего Святаго, о всех ихже вемы и ихже не вемы, явленных и неявленных благодеяниих, бывших на нас. Благодарим Тя и о службе сей, юже от рук наших преяти изволил ecu, аще и предстоят Тебе тысящи Архангелов и тмы Ангелов, херувимы и серафимы шестикрылые, многоочитые, возвышающиися пернатии (Громко): победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще... Лик продолжает: Свят, Свят, Свят Господ Саваов, исполнь небо и земля славы Твоея!

Тремя словами: Свят, свят, свят, знаменуется Троичность Божества; единым же словом: Господь Саваоф -- Его единство.

К Серафимской песни, раздающейся на небесах, присоединила Церковь песнь, несущуюся к ней навстречу от земли, -- ту песнь, которою встретили Царя Небесного на земли Еврейские отроки, когда совершал Он Свое вшествие в Иерусалим на принесете Себя в жертву: Осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне! Сею песнию встречает Его и теперь вся Церковь, невидимо грядущего с небес во храм, как в таинственный Иерусалим, для принесения Самого Себя в жертву, в предстоящем ныне таинстве. И потому каждый из предстоящих, подобно тому, как, изображая собою херувимов, и соединясь с небесными воинствами, возвещавшими о воплощении Христовом, воспевал Ему, подъемлемому Ангельскими чинами, Царю всех, Херувимскую песнь, да воспоет Ему теперь, в соединении с пламенеющими серафимами, Серафимскую победную песнь. Вознестись же всяк на Серафимскую высоту можешь, если только захочешь, как сказал Златоуст. Припомни только и собери в памяти своей все прекраснейшее, что ни видал ты на земли и чем восхищался, и представь себе только то, что потому было оно прекраснейшее, что было никое отражение великой небесной красоты, мелькнувший край одной только ризы Божией, и вознесется душа твоя сама собой к источнику и лону вечной красоты, и воспоет победную песнь, повергаясь, вместе с серафимами, пред вечным престолом Всевышнего.

Между тем, как во храме раздается торжествующее сладкопение Серафимской песни, Диакон стоит в алтаре пред святыми дарами, с которых сняты уже воздух и покровы, и веет над ними веялом, да не прикоснется ничто и не упадет в святую чашу. А Священник молится тайно сею молитвою:

С сими блаженными Силами и мы, Владыко Человеколюбче, вопием и глаголем: Свят ecu и Пресвят, Ты и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый. Свят ecu и Пресвят, и великолепна слава твоя, Иже мир Твой тако возлюбил ecu, якоже Сына Твоего Единороднаго дати, да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать живот вечный, Иже пришед, и все еже о нас смотрение исполнив, в нощь, в нюже предаяшеся, паче же Сам Себе предаяше за мирский живот, прием хлеб во святыя Своя и пречистыя и непорочныя руки, благодарив, благословив, освятив, преломив, даде святым Своим учеником и Апостолом, рек... И за сим возглашает Иерей: Приимите, ядите, сиe есть тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов. Диакон сопровождаете сии слова Иерея безмолвным указанием на святый хлеб тремя перстами, держащими орарь. А лик возглашает торжественно: Аминь. И, произнеся тихо Иерей: Подобне и чашу по Вечери, глаголя, громко возглашает сей глагол Самого Спасителя: Пийте от нея вcu, сия есть кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многия изливаемая, во оставление грехов. И так же Диакон сопровождает возглашение Иерея благоговейным указанием на святую чашу перстами, держащими орарь, и так же лик возглашает: Аминь. Как глаголам Самого Спасителя, внемлет собрание сим раздающимся из алтаря святым словам. Наступает минута жертвоприношения. Алтарь уже не горница, престол уже не трапеза: он жертвенник, он та Голгофа, на которой принес Себя в жертву за нас Сын Божий.

Священник молится так в самом себе: Поминающе убо спасительную сию заповедь, и вся яже о нас бывшая: крест, гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную седение, второе и славное паки пришествие, и громко возглашает, вслед за сим, слова: Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся!

В сию минуту, когда на клиросах возносится cиe умиляющее и тихое сладкопение: Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи, и молим Ти ся, Боже наш, в алтаре происходит страшнейшее и таинственнейшее во всей Литургии священнодействие, когда приносимое в жертву Творцу становится действительно тою самою жертвой, которую принес Искупитель на Голгофе за всех людей: хлеб и вино, доселе бывшее образами тела и крови, становятся самим телом и кровью Христа. В алтаре происходит троекратное призывание Духа Святого: Господи, Иже Пресвятого Твоего Духа в третий час Апостолом Твоим низпославый, того, Благий, не отъими от нас, но обнови нас, молящих Ти ся. Вслед за первым призванием, Диакон тихо возглашает стих: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови в утробе моей! Вслед за вторым призванием, читает: Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отъими от мене! Вслед же за третьим призванием, Диакон преклоняет главу свою и, указуя орарем на святый хлеб, не смея вымолвить и самого, слова, говорит только из глубины души своей: Благослови, владыко, святый хлеб. Иерей знаменует святый хлеб с молитвенными словами совершения таинства Евхаристии; Диакон произносит: Аминь. Благоговейно указует Диакон орарем на святую чашу, произнося: Благослови, владыко, святую чашу. Благословляя ее, Иерей произносит также молитвенный слова и чаши. Диакон возглашает: Аминь. И, вновь указывая на чашу и на дискос вместе, произносит, во глубине себя самого, Диакон: Благослови, владыко, обоя, -- и благословляет обоих Священник, глаголя: Преложив Духом Твоим Святым. Диакон троекратно возглашает: Аминь. Пресуществление совершилось! То самое тело, в которое облеклось Вечное Слово, быв на земли, тело Самого Владыки, лежит теперь закланное на алтаре, и совершилось заклание глаголом, наместо меча. Да позабудет в это время всяк о Иерее: не Иерей, носящий вид и имя подобное нам, но Сам Верховный, Вечный Архиерей совершил cиe заклание, совершающей его вечно в лице Своих Иереев. На престоле лежит не образ, не вид тела, но самое тело Господне, которое страдало на земли, терпело заушения, было оплевано, распято, погребено, воскресло, вознеслось на небеса и сидит одесную Отца!

На колокольнях раздается звон, да возвестится повсюду страшная минута, чтобы, где ни услышал бы о том человек, находится ли он на ту пору путником в дороге, обрабатывает ли землю полей своих, сидит ли в дому своем, или занят делом в ином месте, томится ли даже в тюремных стенах, или на одре тяжкой болезни, чтобы отвсюду мог в эту минуту вознести моление к Господу о спасении своем и о том, да не в суд и во осуждение будет страшное таинство cиe кому-либо из его братий.

Все молящиеся во храме повергаются, в сию минуту, долу пред Господом, и священнослужители, повергнувшись ниц пред святым престолом, творят усердные поклоны. Каждый молящийся в церкви, в эту великую минуту, возносит внутренний глас ко Господу, да помянет его во Царствии Своем. Диакон, подклонив главу Иерею, произносит: Помяни мя, владыко! и ответствует ему Иерей: Да помянет тя Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков! Сказав аминь, Диакон становится с правой стороны престола, вея веялом, в подобие серафимских крыл, над Святыми дарами. Священник же, помолившись втайне, дабы всем предстоящее тело и кровь Христа были во трезвение души, в оставление грехов, во исполнение Царства Небесного, в дерзновение ко Господу, а не в суд и осуждение, приступает к поминанию всех пред Господом, в виду самого тела и самой крови Его, и собирает перед Христом всю Церковь Его, и ту, которая еще на земле воинствует, и в небесах пребывающую, поминая всех, от Ветхозаветных Патриархов и Пророков до единого из ныне живущих Христиан. Прежде всех других, и особенно (изрядно) именует он Пресвятую Богородицу, и, в ответ на то, воспевает, в честь Ея, весь лик славословие, которое повторяет за ним вся Церковь: Достойно есть, яко во истину блажити Тя, Богородицу, присноблаженную и пренепорочную, и Матерь Бога нашего, честнейшую херувим и славнейшую, без сравнения, серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу, Тя величаем!

Вслед за тем поминает Иерей, в виду тела и крови Господней, Иоанна Предтечу, Апостолов, Святого, которого память совершается в тот день, и всех Святых, и молится о всех усопших, в надежде воскресения жизни вечные.

Вслед за тем, поминает Иерей о всех живущих, начиная с тех, которые поставлены во главы прочим, которых призвание высшее и обязанности труднейшие, и ответственность страшнее. Молится, в виду тела и крови Господней, о Государе и, помышляя о всей святости такого звания и о всей трудности Его служения, усердно молит Бога, да укрепит его святою силою Своею, да ниспровергнет все, что ни станет ему препятствием на пути ко благому, да покорит ему под ноги всякого врага и супостата. И молится Иерей, да, в союзном стремлении ко благу, ответствует ему вес государственный корабль, все части великого строения: палата, власти и воинство, исполняя честно, твердо, святой долг свой, чтобы мирно было такое царствование, да и мы в тишине их тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Во время сего безмолвного моления в алтаре, да помолится всяк из предстоящих о том же, и да помолится крепко и слезно, как бы молился он о собственном деле и о собственной душе, дороже которой нет ничего для человека. А Священник продолжает моления. Так же усердно молится он о сохранении тех, которые облечены в высокий духовный сан, освящены на управление кормилом Церкви и долженствуют править словом самой Истины Божией. Помышляя, как свят их долг и страшен отвит, Иерей не инако, как в душевном сокрушении, возносит к Богу сии слова: Даруй их святым Твоим Церквам, в мире целых, честных, здравых, долгоденствующих, право правящих слово Твоея истины! И молят все предстоящие, да будут они такими, да правят право слово истины и да возвещается един Бог в их правлении. За тем возглашают торжественно певцы: И всех и вся, и молится Священник за всех и за вся, начиная с того града и с того храма, в котором молятся предстоящие, и объемля молитвой своей всякий город, всякую страну, и всех верою живущих в них, плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных, молясь в то же время о спасении их; молится о плодоносящих и добро-творящих во святых Церквах и о поминающих убогие; молится (в Литургии Василия Великого) вообще о всех людях, в каком бы состоянии и где бы они ни находились, о добродеющих, чтобы они еще более утвердились в добре, о злотворящих, чтобы они перестали творить злое и, принесши искреннее покаяние, всем сердцем обратились к добру; молится поименно и за всех тех, за которых просили его, особенно, в тот день помолиться; молится, наконец, и за тех, которых позабыла его молитва.

И безмолвным молением, соединяясь с молением втайне своего пастыря, молится весь народ о всех и за вся, присоединяя, каждый от себя, в эту минуту всех, поименно, им знаемых: не только тех, которые его любят, но и тех, которые его не любят, -- о всех вообще. И когда совершится, наконец, это глубокое безмолвное моление всех и о всех, и хор поющих возгласит: И всех и вся, тогда громко возглашает Иерей: И даждь нам едиными усты и единым сердцем славити и воепевати пречестное и великолепое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков.

И, жаждая сердцами сего соединения, утвердительным аминь ответствует вся Церковь, и вся она в эту минуту есть одно, нераздельное единство. Аминь произносить каждый в сердце, знающий, что, как едина Церковь на небеси и на земли, едина вера и едино крещение, так же точно и нам, совокупившимся союзом любви, должно быть согласным, как братьям, во храме, как едино тело и един дух; и как в едином духе в едино тело крестились, так единым духом следует и питаться нам. Священник из алтаря посылает всем благодатное желание: И да будут милости великого Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, со всеми вами! Ему ответствуют: И со духом твоим! И сим оканчиваются святые моления о всех, составляющих Церковь Христову, совершаемые пред лицом самого тела Его и самой Его крови.

Диакон восходит на амвон воздвигнуть моления о самых дарах, уже принесенных Богу и пресуществленных, да не в суд и в осуждение обратятся. Подъяв орарь тремя перстами десной руки своей, так восперяет он всех к молитве: Вся святыя помянувше, паки и паки миром Господу помолимся! И воспевает лик: Господи, помилуй! -- О принесенных и освященных честных дарех Господу помолимся! И воспевает лик: Господи, помилуй! -- Яко да человеколюбец Бог наш, взывает Диакон, прияв их во святый, пренебесный и мысленный свой жертвенники, в воню благоухания духовнаго, возниспослет нам божественную благодать и дар Святого Духа, помолимся! И воспевает лик: Господи, помилуй! -- О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся! И воспевает лик: Господи, помилуй! -- Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию! И взывает лик: Господи, помилуй! -- Дне всего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим! И воспевает лик: Подай, Господи! -- Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших у Господа просим! И воспевает лик: Подай, Господи! -- Прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим! И воспевает лик: Подай, Господи! -- Добрых и полезных душам нашим и мира мирови у Господа просим. И воспевает лик: Подай, Господи! -- Прочее время живота нашего в мире, и покаянии скончати у Господа просим! И восклицает лик: Подай, Господи! -- Христиански кончины живота нашего безболезненны, непостыдны, мирны, и добраго ответа на страшнем судищи Христове просим! И воспевает лик: Подай, Господи! И произносит Диакон, уже не призывая в помощь Святых, но обращая всех прямо ко Господу: Соединены Веры и причастия Свлтаго Духа испросивше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим! И воспевают все, в полной и совершенной преданности: Тебе Господи! Священник же, на место троичного славословия, возглашает: И сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе, небеснаго Бога Отца, и глаголати... И все верные в эту минуту, не как рабы, исполненные страха, но как дети, как чистые младенцы, должны быть доведены самими молениями, всею службою и постепенным ходом ее святых обрядов до того небесно-умиленного Ангельского состояния души, в котором может прямо говорить человек с Богом, как с нежнейшим отцом, и так произнести сию молитву Господню: Отче наш. Иже ecu на небесех, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли! Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго!

Все обняла собою сия молитва, и в ней все заключилось, что нам нужно. Прошением: да святится имя Твое! просится первое, о чем, прежде всего, мы должны просить: где святится Божие имя, там всем хорошо, там, значит, все в любви живут, ибо любовью только святится имя Божие. -- Словами: да приидет Царствие Твое! призывается царство правды на землю; ибо без прихода Божия не быть правде, ибо Бог есть правда. -- К словам: да будет воля Твоя! приводят человека и вера, и разум. Чья же воля может быть прекраснее и святее Божией воли? Кто же лучше Самого Творца знает, что нужно Его творению? Кому же ввериться, как не Тому, Который вес есть благотворящее Благо и совершенство? -- Словами: хлеб наш насущный даждь нам днесь! просим мы всего, что нужно для дневного существования нашего, как духовного, так и телесного. Хлеб же наш духовный есть Божия Премудрость, есть Сам Христос. Он Сам сказал: Аз есмь хлеб, сшедый с небесе; ядый хлеб сей жив будет во ежи, -- Словами: остави нам долги наша! мы просим о снятии с нас всех грехов наших, на нас тяготеющих, просим прощения нам всего того, чем задолжали мы Самому, в лице братий наших, Творцу, Который ежедневно и ежеминутно, в образе их, простирает нам руку Свою, умоляя о милости и милосердии. Словами: не введи нас во искушение! мы просим о избавлении нас от всего смущающего дух наш и отъемлющего у нас душевное спокойствие. -- Словами: но избави нас от лукаваго! мы просим о небесной радости; ибо, как только отступает от нас лукавый, радость уже вдруг входит в нашу душу, и мы уже на земли, как на небесах.

Так все заключает в себе и все объемлет собою сия молитва, которою молиться научила нас сама Премудрость Божия, и кому же молиться? Молиться Отцу премудрости! Так как все предстоящее должны повторять в себе молитву сию не только устами, но и внутренними воздыханиями самой чистой невинности младенческого сердца, то и самое пение ее на ликах должно быть младенческое. Не мужественными и суровыми звуками, но звуками младенчески-чистыми, звуками кроткими, как бы лобзающими самую душу, должна воспеваться сия молитва, да весеннее дыхание самих небес в ней слышится, да лобзание самих Ангелов в ней носится; ибо в молитве сей уже не называем мы Творца своего Богом, а говорим Ему: Отче наш!

Иерей, по окончании молитвы, приветствует всех из глубины алтаря, как бы приветствием Спасителя: Мир всем! Ему ответствуют: И духови твоему! Словами же: Главы ваша Господеви приклоните! Диакон напоминает о сердечном, внутреннем исповедании, которое должен всякий совершит внутри самого себя. В это время Иерей молится у престола за всех: Благодарим Тя, Царю невидимый, Иже неисчетною Твоею силою вся содетельствовал ecu и множеством милости Твоея от небытия в бытие вся привел ecu, Сам, Владыка, с небесе призри на подклоншия Тебе своя главы, не бо подклониша плоти и крови, но Тебе, страшному Богу. Ты убо, Владыко, предлежа щая всем нам во благое изравняй по коегождо своей потребе: плавающим сплавай, путешествующим спутешествуй, недугующия изцели, Врачу душ и телес! И громко возглашает, вслед за тем, великолепное Троичное славословие, обращенное к небесной милости Божией: Благодатью и щедротами, и человеколюбием единороднаго Сына Твоего, с Нимже благословен ecu, со пресвятым, благим и животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков! Лик возглашает: Аминь, а Священник, приуготовляясь к приобщению себя самого, а потом всех, тела и крови Христовой, молится тайною молитвою: Вонми, Господи, Иucyce Христе, Боже наш, от святаго жилища Твоего и от престола славы царствия Твоего, и прииди во еже освятити нас, Иже горе со Отцем седяй и зде нам невидимо спребываяй, и сподоби державною Твоею рукою преподати нам (Священникам) пречистое тело Твое и честную кровь Твою, и нами всем Твоим людям!

Здесь Диакон, -- который еще во время пения: Отче наш, стоя на амвоне перед Царскими вратами, опоясал себя орарем, сложив его крестовидно на себе, в подобие Ангелов, крестовидно складывающих на себе крылья и закрывающих ими лица свои перед неприступным светом Божества, -- поклоняясь три раза, так же -- как и Священник, произносит три раза в себе: Боже, очисти мя, грешнаго, и помилуй мя! и за тем, словом вонмем громко призывает всех предстоящих ко вниманию. Алтарь скрывается от глаз народа. Завеса задергивается, да совершится прежде приобщение самих иереев. Из глубины алтаря исходит глас Иерея, подъемлющего святый Агнец: Святая Святым! Вся Церковь верных содрогается от слов, возвещающих, что нужно быть святым, дабы принять в себя святыню, и ответствует ему: Един свят, един Господь, Иисус Христос, в славу Бога Отца, аминь. Диакон уходит в алтарь для приобщения. Воспевается, вслед за тем, так называемый причастен, -- стих, избранный из псалмов и усвоенный дню.

Священник раздробляет теперь святый Агнец, сначала, по знаку, начертанному на Проскомидии, крестообразно на четыре части, с благоговением произнося: Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и не разделяемый, всегда ядомый и николи же иждиваемый, по причащающияся освящаяй, и первую из сих частей погружает в чашу, исполненную пречистою кровию; вторую отлагает для приобщения себя и Диакона, в виде несоединенном еще с кровию; дробит потом остальные части, по числу приобщающихся, но не дробится в сем дроблении самое тело Христово, и в малейшей частице сохраняется тот же всецелый Христос, как в каждом члене нашего тела присутствует та же человеческая душа, не частью себя, но нераздельная и всецелая: как в зеркале, хотя бы оно и сокрушилось на сотни кусков, сохраняется отражение тех же предметов, даже в самом малейшем кусочке; как в звуке, нас огласившем, сохраняется то же единство его и остается он тот же самый, единый, всецелый звук, хотя и тысячи ушей его слышали. Все те частицы, которые были вынуты на Проскомидии, во имя Святых, в память усопших и в поминовение живущих, не погружаются теперь в чашу, но остаются, до времени, еще на дискосе: только частями, составляющими тело и кровь Господню, приобщается Церковь. В первоначальные времена Церкви причащались ими в виде несоединенном, как ныне приобщаются у нас одни Священнослужители, и каждый, приемля в руки пречистое тело Господа, испивал, потом, из чаши пречистую кровь. Но когда невежественные новообращенные Христиане, ставшие только по имени Христианами, начали уносить святые дары в домы свои, употребляя их для суеверия и колдовства, или же бесчинно обращались с ними тут же во храме, толкая друг друга, производя шум и смятение; тогда святый Иоанн Златоуст установил преподавать народу кровь и тело не порознь, но в соединенном виде, и не давать ему ни того, ни другого в собственные руки, но преподавать святою лжицею, служащею как бы образом тех клещей, которыми огненный Серафим прикоснулся устам пророка Исаии, -- дабы напомнить всем, какого рода то прикосновение к устам их.

Приобщив вначале себя, потом Диакона, Служитель Христов предстоит новым человеком, как очищенный святынею приобщения от всех своих прегрешений, как святый истинно в эту минуту и как достойный приобщать других. Врата Царские отверзаются, возвещая отверстием своим отверстие самого Царствия Небесного, которое доставил Христос всем принесением Самого Себя в спасительную снедь всему миру. Диакон возносит торжественный глас: Со страхом Божиим и верою приступите! В виде святой чаши, износимой Диаконом в сопровождении сих слов, изобразуется явление Христа воскресшего и исход Его к народу, дабы возвести их всех с Собою в дом Отца Своего. И всем предстоит преображенный Серафим, с святой чашей в руках, Иерей, во святых вратах стоящий. Громом торжественного песнопения гремит весь лик в ответ Диакону: Благословен грядый во имя Господне, Бог Господь и явися нам! и громом песнопения духовного, исходящего из глубины возрастающего духа, совоспевает ему вся Церковь.

Горя желанием Бога, сгорая пламенем святой любви к Нему, сложив руки крестом на груди своей, один за другим, подступают к нему причастники, и, преклоня главу, повторяет всяк в себе сие исповедание веры в Распятого:

Верую, Господи, и исповедую, яко Ты ecu воистинну Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый семь аз. Еще верую, яко сие есть самое пречистое тело Твое и сия самая есть честная кровь Твоя. Молюся убо Тебе: помилуй мя и прости ми прегрешения моя, вольная и невольная, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением, и сподоби мя неосужденно причаститися пречистых Твоих тайн, во оставление грехов и в жизнь вечную. И, остановившись на одно мгновение, дабы объять мыслию значение того, к чему приступает, продолжает глубиной сердца своего повторять последующие слова:

Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими: не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда; но, яко разбойник, исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем! И, совершив один миг благоговейного молчания в себе, продолжает: Да не в суд, или во осуждение будет мне причащение святых

Твоих mauн, Господи, но во изцеление души и тела!

И, прочитав сие исповедание, уже не так как к Иерею, но как к самому огненному Серафиму, приступает каждый, готовяся раскрытыми устами принять с святыя лжицы тот огнепальный угль святого тела и крови Господа, который долженствует в нем попалить, как терние, все прегрешения его. И когда, подъяв святую лжицу над устами его и возгласив имя его, произнесет Иерей: Причащается раб Божий честнаго и святаго тела и крове Господа, Бога и Спаса нашею Иисуса Христа, во оставление грехов своих и в жизнь вечную, приемлет он и тело, и кровь Господа. Святым воздухом осушаются уста его, при повторении Серафимских слов пророку Исаие: Се прикоснуся устнам твоим, и отъимет беззакония твоя, и грехи твоя очистит. Христос сошел Своею плотию, как во гроб, к нему в утробу, да проникнув потом в тайнохранилище сердца, воскреснет в духе его, совершая в нем самом и погребение, и воскресение Свое. Сияя светом сего духовного воскресения, Церковь устами своих Священнослужителей повторяет сии ликующие песни:

Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу, единому безгрешному, Кресту Твоему покланяемся, Христе, и святое воскресение Твое поем и славим: Ты бо ecu Бог наги, разве Тебе иного не знаем, имя Твое именуем. Приидите, ecu вернии, поклонимся святому Христову воскресению: се бо прииде крестом радость всему миру, всегда благословяще Господа, поем воскресение Его: распятие бо претерпев, смертию смерть разруши.

Светися, светися, новый Иерусалиме! слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе! ты же, чистая, красуйся, Богородице, о возстании рождества Твоего! О пасха велия и священнейшая, Христе! о мудросте и слове Божий, и сило! подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего.

Священник, поставив дары на престоле и вновь накрыв их покровами, произносит благодарственную молитву Благодетелю душ, Господу, за удостоение приобщиться небесных и бессмертных Его таинств, и заключает ее прошением, да исправит путь наш, утвердит нас всех в священном страхе к Нему, соблюдет житие наше и соделает твердыми стопы наши.

Обратясь к предстоящим, Священник благословляет их словами: Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое! ибо предполагает, что все по чистоте в эту минуту обратились в собственное достояние Божие. Потом устремляется мыслию к вознесению Господню, которым завершилось Его пребывание на земле. Вместе с Диаконом становится перед святым престолом и покланяясь кадит он в последний раз, и кадя произносит в себе: Вознесися на небеса, Боже, и по всей земли слава Твоя! Между тем как лик восторгающим песнопением и звуками, взыграющими веселием духовным, стремит просветленные души всех предстоящих к произнесению, вслед за ним, сих слов самой радости духовной: Видехом свет истины, прияхом Духа небеснаго, обретохом веру истинную, нераздельней Троице покланяемся: та бо нас спасла есть.

Диакон показывается в святых дверях с святым дискосом на главе, не произнося ни одного слова. Вслед за Диаконом, показывается в святых дверях Иерей с святою чашею, знаменуя вознесение Господне и возвещая пребывание с нами до скончания веков вознесшегося Господа, словами: Всегда, ныне и присно, и во веки веков. После чего и чаша, и дискос относятся вновь на боковой жертвенник, на котором совершалась Проскомидия, который изобразует теперь уже не вертеп -- место рождения Христова, но то верховное место славы, куда вознесся Сын Божий, по совершении спасения рода человеческого.

Здесь вся Церковь, предводимая поющим ликом, соединяет свою молитву в одно торжественно-благодарное пение, и сии суть слова ее восхваления: Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи, яко да поем славу Твою, яко сподобил ecu нас причаститися святым Твоим, Божественным, безсмертным и животворящим тайнам, соблюди нас во Твоей святыни весь день поучатися правде Твоей! И воспевает троекратно, вслед за тем, хор певцов: Аллилуия! говорящее о непрестающем хождении и всюду пребывании Божием. Диакон же восходит на амвон воздвигнуть, в последний раз, предстоящих к молениям благодарственным. Подъяв орарь тремя перстами руки своей, говорит он: Прости, приимше Божественних, святых, пречистых, небесных и животворящих страшных"Христовых тайн, достойно благодарим Господа! И, благодаря сердцами, воспевают все тихо: Господи, помилуй! -- Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию! взывает в последний раз Диакон. И воспевают все: Господи, помилуй! -- День весь совершен, свят, мирен и безгрешен испросивше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим! И с покорностию кроткого младенца, в сыновней доверенности к Богу, все восклицают: Тебе, Господи! А Священник, сложивши в это время антиминс и ознаменовав его крестообразно Евангелием, возглашает Троичное славословие, которое, озаряя доселе, подобно всеозаряющему маяку, весь путь Богослужения, и теперь вспыхивает еще сильнейшим светом в просветившихся душах, и такое на сей раз обращение Троичного славословия: Яко Ты ecu освищение наше, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков!

Церковь повелевает о всех возносить всеобщую молитву. Высокое значение такой молитвы и ее строгую надобность узнаем не мудрецами миpa и не совопросниками века, но теми верховными людьми, которые высоким духовным совершенством и небесно-Ангельскою жизнью дошли до познания глубочайших духовных тайн и видели уже ясно, что разлуки нет между живущими в Боге, что тленностию нашего тела не прекращаются сношения, что любовь приходить в большую меру на небесах, как на родине своей, и брат, отшедший от нас, становится еще ближе к нам от силы любви, и все, что ни истекает от Христа, вечно, как вечен Сам источник, из которого оно истекает. Слышали также они высшими органами чувств своих, что и на небесах торжествующая Церковь молится также о странствующих на земле братьях своих. Слышали они, что Бог предоставил ей лучшее из блаженств -- блаженство молитвы; ибо ничего не совершает Бог и ничему не благодетельствует, не делая участником в самом совершении и в самом благодеянии Своем Свое творение, да насладится оно высоким блаженством благотворения. Несет Ангел Его повеление, и блаженствует уже оттого, что несет Его повеление; песнословит Серафим Его беспредельную красоту, и блаженствует оттого, что песнословит; молится на небесах Святой о братьях своих на земле, и блаженствует уже оттого, что молится. И все участвует с Богом во всех высочайших Его блаженствах. Миллионы совершеннейших творений исходят из рук Божиих, дабы участвовать в высших и высших блаженствах, и нет им конца, как нет конца Божиим блаженствам. Иерей выносить народу те просфоры, от которых были отделены и изъяты частицы, и сим сохраняет высокий древний образ трапезы любви, исполнявшийся Христианами первых времен. А потому всяк, приемлющий просфору, да приемлет ее, как хлеб от того пиршества, за которым Сам Домостроитель миpa беседовал с людьми Своими, и да вкушает благоговейно, представляя себя окруженного всеми людьми, как нежнейшими братьями своими. И так же, как было в обычай первоначальной Церкви, вкушают его прежде всякой другой пищи, или относят в дом свой домашним, или же отправляют больным, неимущим и тем, которые почему-нибудь не могли быть на то время в Церкви.

Раздав святой хлеб, Священник благословляет вес народ и творит отпуск Литургии словами: Христос, истинный Бог наш, молитвами пречистыя Своея Матери, иже во святых Отца нашего Иоанна, Архиепископа Константинопольскаго, Златоустаго (если совершалась в тот день Литургия Златоуста, а если Святого Василия Великого, то поминает его), Святаго (называет по имени Святого, егоже день), Святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны, и всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец. Народ, назнаменуясь крестом и покланяясь, расходится, при громком пении лика, многолетствующего Августейший Дом царствующего Императора, Святейший Синод и всех православных Христиан.

Священник в алтаре совлекается от одеяний своих, произнося: Ныне отпущаеши раба Твоего, и сопровождая разоблачение хвалебными тропарями Отцу и Святителю Церкви, которого служилась Литургия, и заключая хвалебными молитвами к Пречистой, Пресвятой Деве. Диакон в это время потребляет все остававшееся в чаше и потом, налив в нее вина и воды, и омыв внутренние стены ее, испивает, и, осушив тщательно губкой, дабы ничто не оставалось, слагает святые сосуды вместе, покрыв и обвязав их и, подобно Священнику, говорит: Ныне отпущаеши раба Твоего, и повторяет те же песни и молитвы. И оба выходят, наконец, из храма, неся сияющую свежесть в лице, радость ликующую в духе, благодарение Господу на устах своих.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Действие Божественной Литургии велико: зримо и воочию совершается, в виду всего света и скрыто. Если только молящийся благоговейно и прилежно следит за всяким действием, душа его приобретает высокое настроение, заповеди Христовы становятся для него исполнимы, иго Христово благо и бремя легко. По выходе из храма, где он присутствовал при Божественной трапезе любви, он глядит на всех, как на братьев. Принимается ли он за обыкновенные дела свои в службе, или в семье, где бы то ни было, -- сохраняет невольно в душе своей высокое начертание одушевленного любовию обращения с людьми, принесенное с небес Богочеловеком. Если имеет власть над другими, -- невольно становится милостивей с подчиненными. Если сам под властью другого, -- охотнее и с любовию ему повинуется. Если видит просящего помощи, -- сердце его более чем когда-либо располагается помогать. Если он неимущий, -- он благодарно принимает малейшее даяние, и никогда с такою признательностию не молится он о своем благодетеле. И все, прилежно слушавшие Божественную Литургию, выходят кротче, добрее в обхождении с людьми, дружелюбнее, тише во всех поступках. А потому для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, необходимо частое, сколько можно посещение Божественной Литургии и внимательное слушание. Она нечувствительно строит и создает человека, и если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату. А потому, кто хочет укрепляться в любви, должен сколько можно чаще присутствовать, со страхом, верою и любовию, при священной трапезе любви, и если он чувствует себя недостойным принимать в уста свои Самого Бога, Который весь любовь, то хотя быть зрителем, как приобщаются другие, чтобы незаметно, нечувствительно становиться каждый раз совершеннее.

Велико и неисчислимо может быть влияние Божественной Литургии, если человек положит правилом вносить в жизнь слышанное. Всех равно уча, равно действуя на все звания, на все сословия, от Царя до последнего нищего, всем говорит одно, одним и тем же языком: всех научает любви, которая есть связь всего общества, сокровенная пружина всего, стройно движущего жизнь всеобщую.

Но если Божественная Литургия действует сильно на присутствующих при совершении ее, то еще сильнее действует на самого совершителя, или Иерея. Если только он благоговейно совершал ее, со страхом, верою и любовно, то уже весь он чист, подобно сосудам храма, пребывает весь тот день. В отправлении ли своей многообразной пастырской обязанности, в семье ли, посреди домашних, среди ли прихожан, которые суть также семья его, -- Сам Спаситель в нем вообразится. И во всех действиях его будет действовать Христос, и в словах его будет говорить Христос. Будет ли он склонять враждующих на примирение, преклонять сильного на милость к бессильному, смягчать ожесточенного, утешать скорбящего, ободрять к терпению угнетенного, -- слова его приобретут силу целительного елея и будут на всяком месте словами мира и любви.

КОНЕЦ

Опубликовано четвёртым изданием в 1894 году в СПб., синодальной типографии (первые два издания были сделаны Кулишом).